Тысяча осколков тебя

Глава 10

— Маргарет? — русый молодой человек встает рядом со мной на колени и берет меня за руку. Мы оба одеты в перчатки из белой кожи, такие мягкие и тонкие, что они почти не ощущаются. — Маргарита? Ты в порядке?

— Я в порядке. Честно. Только неуклюжая, — о Боже, где я? Что происходит? Я думала, что предыдущая вселенная сильно отличалась от моей, но эта, эта была совсем другой.

— Вы волнуетесь, как старушка, Владимир. Снова, — самый массивный мужчина в группе хмурится, его голос такой глубокий и резонирующий, и из его тона я понимаю, что он привык к тому, что ему подчиняются без раздумий. На его форме с мундиром цвета слоновой кости больше медалей, чем у остальных. Он гораздо выше шести футов.

— Тогда я бабушка, — говорит молодой человек, Владимир, и посылает мне ободряющую улыбку. Я быстро собираю части Жар-птицы, с моего запястья свисает маленькая розовая сумочка, и я складываю туда части.

— Почему вы беспокоитесь о брелоке? — командует массивный мужчина, который, кажется, заведует этой костюмированной вечеринкой. Или что это такое. — Жемчуга Тарасовой все на полу, а вы просто позволяете им рассыпаться.

— Мы их соберем, Ваше Императорское Величество, — шепчет женщина, которая вместе с несколькими другими, одетыми менее пышно, чем остальные, включая меня, встают на колени, чтобы собрать все жемчужины. Я поднимаю руку к горлу и обнаруживаю, что помимо Жар-птицы и разорванной висящей нитки от жемчуга на мне надето какое-то огромное тяжелое колье.

Его Императорское Величество?

— Папа, если бы у меня был такой прекрасный жемчуг, я бы не упала и не порвала его, — говорит девушка на несколько лет моложе меня, даже несмотря на то, что я никогда не видела её раньше, она тоже выглядит слишком знакомо.

Немного похожа на Владимира и немного…

— Если бы у вас был такой прекрасный жемчуг, Катя, вы бы потеряли его еще до бала, — высокий мужчина даже не удостоил её взглядом, и Катя вешает голову. — Маргарет, вы можете сегодня танцевать? Или мы должны извинить вас?

— Я в порядке, правда. Пожалуйста, позвольте мне восстановить дыхание, — подождите, что я говорю? Танцы? Какие танцы? Может быть, мы актёры и это какое-то представление. Это объяснило бы костюмы, так?

Но я уже догадалась. Мраморная лестница, красный бархатный ковёр, это только часть огромного дома и пятидесятифутовыми потолками, и лепниной, покрытой тем, что похоже на настоящее золото. Это дворец. И мы не туристы, которых ведут по залам с заграждениями и предупреждают о фотографиях со вспышкой.

Когда Владимир помогает мне встать на ноги, высокий мужчина говорит ему:

— У Маргариты есть слуги, чтобы помочь ей, Владимир. Сын Царя должен быть выше того, чтобы, нянчиться.

Глаза Владимира загораются огнем, и он поднимает подбородок.

— Как желание помочь сестре может быть ниже достоинства любого мужчины? Разве дочь Царя не должна ожидать помощи от любого, в любую минуту?

Сестра. Мои глаза расширяются от шока, когда я понимаю, почему Владимир кажется мне таким знакомым. Он, и Катя, сейчас, когда я снова изучаю её лицо, они очень похожи на мою маму.

На нашу маму?

Нет. Абсолютно нет. Они — дети Царя, черт, здесь всё еще Цари? Что это за измерение? Ладно, этот парень — Царь, а это его дети, но я не могу быть его дочерью. Невозможно, чтобы кто-то кроме доктора Генри Кейн был моим отцом. Так же, как и у любого человека, мой генетический код уникален, его невозможно воссоздать. Я могу родиться в любом измерении только у родителей, которых я всегда знала.

Мама? Я осматриваю пышно одетую группу, надеясь увидеть её. Какая бы версия моей матери ни существовала в этом измерении, она нужна мне немедленно.

Но я нигде её не вижу.

Ладно. Одно я знаю точно: я не смогу здесь притворяться. Прямо сейчас мне нужно немного времени в одиночестве, чтобы понять, что происходит.

Я падаю на плечо Владимира в обмороке, притворном только наполовину.

— У меня так кружится голова, — шепчу я.

— Ты ударилась головой? — Владимир берет меня обеими раками, его лоб наморщился от беспокойства. Он очевидно верит, что он мой старший брат, его нежная забота очень успокоила бы меня, если бы я знала его дольше трёх минут. — Отец, мы должны позвать к ней доктора.

— Я не ударилась головой, — возражаю я. — Но я плохо себя чувствовала раньше. Я, я думаю, что я съела что-то не то.

Царь раздраженно выдыхает, он кажется зол из-за того, что не всё в мире подчинено ему.

— Ваш здравый смысл должен был подсказать вам оставаться в постели. Возвращайтесь в свои комнаты. Владимир и Катя будут представлять семью.

Будучи в безопасности за согнутой рукой Царя, Катя показывает мне язык. Она кажется совсем еще ребёнком.

— Позвольте мне пойти с ней, — говорит Владимир. Я никак не могу осознать то, насколько он похож на маму и на меня. — Я вернусь через несколько минут.

— Вы заходите слишком далеко, — рычит Царь. — Зачем ей тогда фрейлины? Зачем ей личный страж? Они должны присматривать за ней. Даже вы должны это понимать.

— Всё хорошо, Владимир, — шепчу я. Я не хочу начинать семейную ссору и, кроме того, мне нужно побыть одной. — Иди.

Владимир сомневается, но кивает и отпускает меня. Руки моих фрейлин порхают вокруг меня, пытаясь поддержать, но не осмеливаясь прикоснуться.

Царь знаком подзывает кого-то из группы, кого-то немного позади меня.

— Вы, там. Лейтенант Марков. Отведите её в её комнату, — потом твердая рука берет меня за локоть.

Я поворачиваюсь и вижу Пола, стоящего рядом, сразу за людьми, окружающими меня.

В первую секунду я боюсь его. Но страх быстро сменяется надеждой, потому что я вижу, что он меня узнал. Это мой Пол, он здесь, и я не так одинока, как думала.

Он выглядит блестяще в форме гвардейца, аккуратно подстриженная борода оттеняет линию его подбородка, он в высоких сапогах и к его бедру прикреплена шпага. Однако на воротнике я вижу поблескивающую цепочку, там Жар-птица.

Пол склоняет голову, потом начинает вести меня обратно по лестнице. Остальные участники королевской вечеринки наблюдают за моим уходом, Владимир, с беспокойством, Катя открыто злорадствует, что она пойдет на бал, а я — нет, а Царь, предположительно мой отец, всего лишь со скучающим презрением.

— Мы всё правильно делаем? — шепчу я.

— Откуда я знаю? — отвечает Пол таким же приглушенным голосом. — Никто ничего не говорит. Продолжай идти.

Когда мы достигаем площадки наверху лестницы, я вижу своё отражение в длинном ряду зеркал, украшающих стену. Бриллиантовое колье вокруг моей шеи толщиной в несколько рядов, и каждый камень блестит, так же, как и рубины в моей тиаре. Моё вычурное белое платье тоже немного блестит, потому что, кажется, в ткань вплетены серебряные нитки. Пол, должно быть, только солдат, но его форма с алым мундиром выглядит так же прекрасно, как моя одежда. Мы словно переоделись для Хэллоуина, или первоклассного выпускного.

Как только мы оказываемся одни, Пол с гневом поворачивается ко мне:

— Я же сказал тебе идти домой!

— Ты не можешь мне приказывать! Почему ты думаешь, что можешь управлять мной? Потому что ты — гений, а я — нет?

— Я должен нести ответственность, потому что я старше тебя и понимаю, что происходит, а ты — нет, — отвечает он.

— Единственная причина, почему я не понимаю, это то, что ты не объясняешь.

— Слушай, Конли опасен. Тебе нужно домой, — повторяет он, и что-то в его тоне заставляет меня понять, что он на самом деле имеет в виду. Пол не приказывает мне убраться с дороги, он действительно имеет в виду какую-то причину, по которой мне нужно быть дома, причину, по которой мне важно там быть.

Не то, чтобы это позволит ему сорваться с крючка. Во всяком случае, ненадолго. Но это успокаивает меня достаточно, чтобы сосредоточиться на нашей наиболее важной проблеме. Я запускаю ладонь в маленький шелковый кошелек и показываю Полу куски Жар-птицы.

— С этим я не попаду домой.

Большинство парней выругались бы. Пол просто сжимает губы в бледную линию.

— Это плохо.

— Преуменьшение года.

Пол берет сумочку и начинает изучать куски один за одним. Я борюсь с желанием продолжить с ним спорить, если он починит Жар-птицу, то есть мой единственный способ покинуть это измерение, а не остаться в нём навечно, я собираюсь позволить ему сосредоточиться.

Наконец, он говорит:

— Её можно починить.

— Ты уверен?

— Почти уверен, — отвечает Пол. Должно быть он увидел выражение моего лица, потому что он добавляет. — Жар-птица была сконструирована так, чтобы её легко можно было собрать. Мы хотели, чтобы они разбирались на части для ремонта, настройки и всего такого. Похоже, здесь так и случилось.

— То есть ты сможешь её собрать? — меня окатило волной облегчения, от этого у меня закружилась голова. Словно я уклонилась от пули.

— Мне нужен свет получше, и я хочу сравнить со своей Жар-птицей, — Пол передает мне шелковую сумочку и тянет за цепочку вокруг своей шеи. Кулон матово поблескивает на алом мундире. — Пойдем, закончим с этим и отправим тебя домой.

Я дергаюсь назад.

— Я не пойду домой, пока ты мне не скажешь, почему ты здесь!

Пол не один из тех людей, которые повышают голос, раздражаясь. Он становится тише. Становится неподвижным.

— Это не то измерение, которое я искал. Это уже очевидно. Мне нужно продолжать двигаться, но я не могу уйти, пока ты…

— Что это значит?

Мы оба выпрямляемся, застигнутые врасплох другим русским офицером, направляющимся к нам. У него седые волосы, борода как у Царя и монокль. Пол стоит во внимании, или это выглядит как внимание с моей точки зрения. Я не думаю, что кто-либо из нас знает что-то о русском военном этикете.

Офицер говорит:

— Марков, я вами удивлен. Вы докучаете Её Императорскому Высочеству вместо того, чтобы выполнять свои обязанности.

Ох, это я. Я Императорское Высочество. Мне приходится подавить смех.

— Я, гм, попросила его посмотреть на что-то, что я сломала, я протягиваю ему осколки Жар-птицы, чтобы показать.

Надутая грудь офицера немного опадает, он кажется меньше без своего негодования. Но его глаза вспыхивают, когда он находит ответ:

— И что это? Не по форме одеты на службе?

И он хватает Жар-птицу, висящую на шее Пола.

Я вскрикиваю. Глаза Пола расширяются. Мы оба слишком поражены, чтобы думать, не то что двигаться.

— Теперь, когда вы в надлежащей форме, лейтенант Марков, вы можете продолжать, — говорит офицер, засовывая Жар-птицу в карман и продолжает идти по длинному коридору.

Мы в ужасе наблюдаем за тем, как он удаляется. Я первая нахожу слова:

— Ох, дерьмо.

— Нам нужно вернуть Жар-птицу, — Пол глубоко вдыхает. — Мне нужно пойти за ним.

— Он конечно отдаст тебе её. В конце концов. Правда?

— Откуда мне знать? Кроме того, у нас не много времени. Моя память, она уже становится туманной. Пол Марков из этого измерения снова появится. В любую минуту.

Потом до меня доходит: если Пол не сможет вспомнить, кто он на самом деле, он не сможет починить мою Жар-птицу. Это значит, что пока Тео нас не найдет, если Тео вообще существует в этом измерении, мы будем заперты здесь. Возможно, навсегда.

— Хорошо, ты пойдешь за ним, и… — я прикладываю руки к голове, пытаясь думать, и только когда мои пальцы прикасаются к тиаре, я вспоминая, кто я здесь, что я могу сделать. — Подожди! Нет, я пойду за ним и прикажу ему отдать кулон. Он должен это сделать. Я принцесса! Или Великая Княжна, или как они их называют в России…

— Да! Хорошо. Правильно. Иди, — Пол кивает головой, почти комически-быстро.

Я бегу по коридору к лестницам так быстро, как могу, что на самом деле не очень быстро, потому что на мне длинной платье с узкой юбкой и туфли на высоком каблуке, на которых даже нет ленты, чтобы они держались на месте. Украшения звенят у меня на шее, тиара соскальзывает на бок, и я поднимаю руку, чтобы прижать её к голове.

— Сэр! — кричу я, жалея, что не спросила имя мужчины. Имя бы лучше сработало. Могу ли я просто закричать «Приказываю вам остановиться»?

Но достигнув низа и повернув за угол, я вижу огромное собрание людей, идущих по широкому коридору. Это не сама вечеринка, но место, где входили большинство гостей. Дюжины женщин в нарядах всех цветов радуги и украшениях почти таких же прекрасных, как мои, от девочек моего возраста с перьями в волосах до дам старшего возраста, кажется, склонявшихся под весом собственных бриллиантов, молодые люди в элегантных вечерних костюмах, с шарфами, заколотыми бриллиантами на их шее и военные офицеры.

Их было по меньшей мере пятьдесят, все одеты в форму, которая выглядела точно так же, как у мужчины, забравшего Жар-птицу Пола. Я пытаюсь вспомнить его лицо, у него был монокль, они же не могут все носить монокль, да? Но найти его в толпе невозможно. Он мог уже уйти на бал.

Должна ли я побежать туда и устроить сцену? У меня есть ощущение, что это не приведет ни к чему.

Я бегу наверх так быстро, как могу. Пол стоит, прислонившись к стене, словно от переутомления.

— Я потеряла его! — кричу я. — Он на балу, но ты можешь узнать его, да? Помоги мне найти его!

— Я, я думаю да, — он морщится и прижимает пальцы к виску, как будто у него мигрень. Его вид напоминает мне о Тео в Лондоне, в последние секунды до того, как он совершенно забыл себя.

— Пол, нет! Ты должен остаться со мной, — я беру его за плечи и смотрю ему в лицо. — Посмотри на меня. Посмотри на меня.

— Ты должна забрать Жар-птицу, — говорит он, медленно и осторожно выговаривая каждое слово, как будто не доверяет себе. — Ты должна вернуть меня с её помощью.

— Как мне снова найти этого мужчину? — как мне вообще что-либо сделать в этом измерении? У меня трясутся руки и бриллиантовое колье вокруг моей шеи кажется удавкой. — О Боже, о Боже, у него была большая борода и монокль…

— Полковник Азаренко, — отсутствующе говорит Пол.

Я смотрю на него:

— Что?

Он смотрит на мня, как будто не видел меня раньше. Потом он выпрямляется, вырываясь из моих рук.

— Ваше Императорское Высочество.

Это уже не мой Пол. Это Лейтенант Марков.

Он продолжает:

— Простите меня, Ваше Императорское Высочество. Я не могу понять почему, я не помню, как я оказался здесь. Я болен?

— Вы, у вас закружилась голова, — я придумываю лучшее оправдание, какое могу. — Я тоже плохо себя чувствую. Поэтому вы провожали меня в мои покои, чтобы я могла отдохнуть.

— Очень хорошо, миледи, — он кланяется и начинает быстро идти по коридору, его сияющие сапоги выделяются на красном ковре. В замешательстве, я следую за ним.

По крайней мере, один из нас знает, где моя комната.

Мы с Полом заперты здесь. Не зная, как связаться с Тео, если я вообще смогу это сделать. Все, что я могу сделать, это повторять имя «Полковник Азаренко».

Завтра, говорю я себе. Я смогу завтра узнать о нём, вызывать его к себе и забрать Жар-птицу Пола.

Если я не смогу…

Но нет. Я не могу об этом сейчас думать. Вместо этого я поправляю тиару на голове и притворяюсь, что знаю, что делаю.

Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net