Тюремное дело

Общее понятие об агентурно-оперативной работе в тюрьмах НКВД среди заключенных, ее цели, задачи и особенности.

Агентурная работа среди заключенных в тюрьмах является одним из основных видов оперативной работы советской разведки.

Она должна представлять собой сумму организованных активных действий, направленных к тому, чтобы вскрыть все замыслы и намерения преступника, изолированного от общества и заключенного в тюрьму, полностью выявить факты его преступной деятельности, а также и его соучастников, скрываемых им от следствия и суда. Она должна выявить и пресечь все попытки к продолжению контрреволюционной и антигосударственной (антиобщественной) деятельности в стенах тюрьмы, а равно вскрыть намерения заключенных после освобождения из тюрьмы.

Основой агентурно-оперативной работы в тюрьмах является осведомление, внедряемое в среду заключенных.

Рядом фактов установлено, что даже в тех тюрьмах, где хорошо поставлена охрана и изоляция заключенных, враги народа, используя некоторые возможности, продолжают свою враждебную к.-р. деятельность. В процессе следствия они, например, пытаются скрыть наиболее важные факты своей антисоветской деятельности и антисоветской деятельности своих соучастников, оставшихся на воле.

Каждый лишний день, проведенный на свободе неразоблаченным диверсантом, террористом, шпионом, вредителем, может принести большой вред Советской стране и делу социализма. Поэтому быстрейшее выявление через агентуру того, что скрывает уже арестованный враг народа от следствия и суда, является одной из основных задач каждого оперативного работника в его агентурной работе среди подследственных заключенных. Путем различного рода ухищрений враги народа, посаженные в тюрьму, пытаются в целях противодействия следствию установить связь со своими однодельцами и соучастниками, оставшимися на свободе. Задача оперативных работников тюрем состоит в том, чтобы через внутрикамерное осведомление нащупать эту связь и установить каналы, через которые она осуществляется.

Задачи агентурно-оперативной работы в тюрьмах среди заключенных в инструкции НКВД СССР от 7 июня 1939 года определены следующим образом:

«Основными задачами агентурно-оперативной работы среди заключенных (находящихся под следствием и срочно осужденных) являются:

а) выявление через осведомление фактов сокрытия заключенными от следствия и суда своей контрреволюционной и антигосударственной деятельности и своих соучастников по контрреволюционной работе (в особенности оставшихся на воле);

б) вскрытие методов и форм антисоветской деятельности, намечаемых заключенными к проведению в тюрьме и по освобождении из тюрьмы;

При этом особое внимание должно быть обращено на тщательное и своевременное выявление через осведомление террористических и диверсионных намерений заключенных и их соучастников, находящихся на воле;

в) вскрытие форм, методов и фактов нелегальной связи заключенных между камерами и с волей;

г) выявление и предупреждение попыток заключенных к побегам;

д) выявление и предупреждение попыток заключенных к обработке и разложению надзорсостава (для ослабления режима, установления связи с другими камерами, волей и т. д.)».

Агентурно-оперативная работа должна охватывать не только заключенных, арестованных или осужденных за к.-р. преступления. Как известно, в общих тюрьмах НКВД основным контингентом заключенных являются лица, арестованные за другие уголовные преступления (бандитизм, расхищение социалистической и общественной собственности, растратчики, конокрады и т. д.).

Общеизвестно, что капиталистические разведчики зачастую вербуют из среды уголовного элемента исполнителей террористических и диверсионных актов — поджигателей и убийц. Давно установлено, что скотокрады и бандиты, оперировавшие в сельских пограничных районах Азербайджана, были связаны с буржуазно-националистической партией «Муссават», бандиты в Грузии — с меньшевиками и т. д.

Из ряда вскрытых фактов известно, что «уголовникам», ставшим шпионами и участниками контрреволюционных формирований и посаженным в тюрьму за совершенные ими уголовные преступления, довольно часто, вследствие отсутствия в их среде агентуры, удается скрыть свое участие в контрреволюционных организациях.

Поэтому Наркомвнудел, придавая большое значение вопросам организации агентурно-оперативной работы среди заключенных подследственных и осужденных за бытовые и уголовные преступления, в инструкции от 7 июня 1939 года указывает:

«При ведении агентурно-оперативной работы по этому контингенту нужно иметь в виду, что среди него могут скрываться неразоблаченные шпионы, диверсанты, участники контрреволюционных формирований.

Успешная агентурная работа по этому контингенту заключенных будет способствовать вскрытию (контрреволюционного подполья всех видов.

Особое внимание при разработке этих лиц нужно также обращать на то, что они могут быть обработаны для контрреволюционной работы заключенными, осужденными за контрреволюционные преступления, и по их заданиям выполнять поручения по установлению связей с волей».

Эти заключенные, не желая честно трудиться, занимаются воровством, грабежами, разбоем, расхищением социалистической собственности и, во многих случаях, переходят от уголовных преступлений к антисоветской деятельности и становятся отъявленными врагами народа.

Поэтому агентурно-оперативная работа среди этой категории заключенных приобретает не менее важное значение, чем среди заключенных за контрреволюционные преступления.

Агентурно-оперативная работа среди всех контингентов заключенных в тюрьмах имеет, понятно, и свои особенности.

Главная особенность этой работы среди заключенных состоит в том, что в этой работе приходится пользоваться исключительно агентурой, завербованной из среды самих заключенных, т. е. такой агентурой, которая по своей идеологии враждебна Советской власти, антиобщественна, озлоблена репрессией, зачастую хорошо знает технику подпольной работы. Во многих случаях такая агентура склонна рассматривать свое сотрудничество с советской разведкой, с одной стороны, как средство к скорейшему освобождению из тюрьмы, с другой стороны, как средство, направленное к тому, чтобы дезориентировать следствие и скрыть своих соучастников, не выданных ею во время следствия и оставшихся на воле. Малейшая неосторожность в агентурной работе, отсутствие критического подхода к получаемым сведениям и отсутствие непрерывной проверки агентурных материалов может превратить оперработника в тот канал, по которому органы следствия будут насыщаться дезинформацией и клеветническими материалами на Ни в чем невиновных, преданных Советской власти людей. Однако при соблюдении необходимых мер предосторожности, достаточной бдительности и систематической перепроверке получаемых агентурных материалов эта особенность не может служить препятствием к выполнению задач, поставленных перед оперсоставом тюрем.

К одной из особенностей агентурно-оперативной работы среди заключенных в тюрьме для содержания подследственных следует отнести и так называемую текучесть (убытие заключеных по судебным приговорам в другие места заключения).

Поэтому рекомендуется не менее одного раза в декаду пересматривать состав заключенных, с которыми поддерживается оперативная связь, отмечая выбывших и одновременно принимая меры к установлению новых связей.

Может случиться, что несколько заключенных, подходящих для установления с ними оперативной связи, окажутся в одной камере без оперативной для данной камеры надобности, но при недостаточном обеспечении агентурой других камер тюрьмы. В этих случаях необходимо произвести соответствующее перемещение заключеных, не нарушая при этом имеющихся указаний об изоляции однодельцев или других специальных указаний в отношении каждого из заключенных.

Вербовка или подсадка для разработки того или иного подследственного, по инициативе оперативного работника, допустима в тюрьмах для подследственных не иначе, как с особой санкции руководства местного органа НКВД или работника, ведущего следствие. При установлении и дальнейшем осуществлении связи с осведомителем следует помнить о конспирации, чтобы не допустить его провала. При этом имеют особенно важное значение способы конспирирования встреч с осведомителем от сокамерников. Не замаскированные отвлеченными причинами вызовы заключенного-осведомителя из камер поставят его в чрезвычайно трудные условия в отношении сокамерников и быстро его провалят. В этих целях следует использовать для

встреч тюремную амбулаторию (врачебные кабинеты), инсценировать перевод в карцер или в одиночку в порядке наказания и т. д.

В каждом отдельном случае рекомендуется при встрече условливаться с осведомлением о технике связи, учитывая условия содержания его в данной камере.

Особенности работы оперчасти в тюрьмах для осужденных несколько иные, чем в тюрьмах для подследственных.

Агентурная разработка осужденных, например, отнюдь не должна откладываться или носить затяжной характер, исходя из соображений, что объект сидит в тюрьме и, следовательно, обезврежен. Условия разработки в этих тюрьмах несколько упрощаются, т. к. в распоряжении оперативной части тюрьмы, на основании материалов прошлой к.-р. деятельности объекта, имеется более точное представление о нем и его связях. Объект изолирован и, кроме того, при достаточной оперативной изобретательности работник оперчасти располагает возможностью выбора комбинаций для проведения быстрой и успешной разработки. Условия строгой междукамерной изоляции заключенных в данном случае нельзя рассматривать как препятствие для применения нужных комбинаций. При оперативной необходимости возможны, по условиям разработки, и переводы отдельных заключенных из одной камеры в другую. Так, если возникает необходимость подсадки осведомителя к арестованному, находящемуся в другой камере, это мероприятие, при обоснованной его целесообразности, будет всегда разрешено. В другом случае, быть может, потребуется изолировать разрабатываемого объекта от одних сокамерников к перевести его в камеру с другими заключенными и т. д.

Конечно, эти комбинации с перемещением заключенных из камеры в камеру рекомендуется производить, тщательно продумав их, так как чрезмерное увлечение ими может привести к такому нарушению условий изоляции, которое облегчит к.-р. деятельность заключенных.

Организация агентурно-оперативной работы.

Агентурно-оперативная работа среди заключенных проводится оперативной частью тюрьмы.

Общее руководство агентурно-оперативной работой осуществляется начальником тюрьмы, который и несет полную ответственность за ее правильную постановку.

Организация агентурно-оперативной работы и повседневное ее выполнение осуществляется заместителем начальника тюрьмы по оперативной части, оперативными уполномоченными и пом. оперуполномоченными, находящимися в его распоряжении.

В тюрьмах, не имеющих по штату оперативной части, агентурно-оперативная работа производится лично начальником тюрьмы или оперативными работниками тюремных отделов путем их периодического выезда в тюрьмы.

Для того, чтобы правильно организовать агентурно-оперативную работу в тюрьмах среди заключенных, необходимо:

Первое: придерживаться плановости как в расстановке агентурно-осведомителыной сети, так и в работе с ней;

Второе: быстро и правильно ориентироваться в контингенте заключенных, содержащихся в общих камерах, получить от следственного аппарата НКВД—УНКВД информацию о том, какие заключенные представляют наибольший оперативный интерес для разработки и кто из них является подходящим для вербовки, изучить и наметить лиц, подлежащих вербовке в качестве внутрикамерного осведомления.

Третье: постоянно пополнять состав осведомителей, чтобы обеспечить полностью как разведывательную работу среди заключенных, так и перепроверку поступающих агентурных материалов.

Четвертое: правильно воспитывая это осведомление, заставить его работать активно и добросовестно.

Пятое: своевременно разоблачать и предотвращать всякие попытки врагов народа, проникающих в состав внутрикамерного осведомления, продолжать свою вражескую работу путем дезинформации и дачи ложных материалов с целью сокрытия действительных преступников и клеветы на невиновных.

Основным условием успешной работы внутрикамерной осведомительной сети должно быть правильное ее построение. Поэтому она должна быть построена по определенному, хорошо продуманному и правильно составленному плану. Она должна охватывать все общие камеры, занятые заключенными, а также и всех заключенных, требующих специальной разработки.

Поскольку вообще каждая работа требует плана, составление последнего при организации агентурно-осведомительной сети в тюрьмах среди заключенных является первым и обязательным условием для начальника тюрьмы и его оперативного аппарата. Не имея плана насаждения агентурно-осведомительной сети, начальник тюрьмы и его оперативная часть никогда не будут в курсе того, где и как расставлено у них осведомление среди заключенных.

План насаждения агентурно-осведомительной сети составляется по каждой тюрьме, подписывается начальником и оперативным работником данной тюрьмы и утверждается начальником тюремного отдела.

Прежде чем приступить к насаждению агентурно-осведомительной сети и составлению плана ее расстановки, заместитель начальника тюрьмы по оперативной части или начальник тюрьмы обязан изучить контингент заключенных каждой общей камеры в отдельности.

При изучении контингента заключенных в той или иной камере, необходимо просмотреть все документы, хранящиеся в тюремных личных делах заключенных, и использовать информацию, полученную от следственного аппарата НКВД—УНКВД.

При определении лиц для вербовки из среды заключенных, числящихся не за органами НКВД, нужно исходить только из того наличия материалов, которое имеется в личных тюремных делах этих заключенных.

Следует иметь в виду, что это изучение должно дать не только материалы на заключенных, подлежащих вербовке, но и на заключенных, которых необходимо будет разрабатывать. Это последнее касается особенно заключенных, отбывающих срок наказания в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных.

Ознакомившись, как указано выше, с контингентами заключенных по камерам, зам. нач. тюрьмы по оперчасти или нач. тюрьмы приступает к составлению плана расстановки агентурно-осведомительной сети и одновременно намечает тех заключенных, которые могут быть завербованы осведомителями или использованы как заявители. При составлении плана расстановки агентурно-осведомительной сети среди подследственных заключенных, проходящих по делам органов ГУГБ, необходимо учитывать, как правило, что осведомители, завербованные из числа этих подследственных, должны являться лишь дополнительными к осведомителям (агентам), вербуемым в процессе следствия следственными органами НКВД.

Это значит, что, в основном, агентурную работу по разработке подследственных заключенных по делам ГУГБ, должны вести оперативные работники соответствующих оперативных отделов (частей) НКВД—УНКВД, за которыми числятся эти заключенные, следовательно, они и должны вербовать необходимое им для этого осведомление.

Не исключена возможность, когда тот или иной оперработник НКВД—УНКВД, по оперативным соображениям, найдет нецелесообразным заниматься вербовкой осведомителя для разработки заключенного, на которого он ведет следствие, и поручит эту работу оперативной части тюрьмы. В этом случае оперчасть тюрьмы должна получить от оперработника письменное задание с указанием, какого именно заключенного он рекомендует завербовать и для какой цели, т. е. для разработки каких именно заключенных и в каким направлении.

Совершенно недопустимо такое положение, когда агентурную работу среди заключенных данной камеры, числящихся за следственным органом НКВД, ведет работник следственного органа, а начальник тюрьмы, не имея в камере своего осведомителя, не будет информирован о фактах нарушений изоляции, о настроениях и преступных намерениях заключенных этой камеры (попытка к побегу, камерный бандитизм и т. д).

В этом случае работник следственного органа, встречаясь с осведомителем, обязан получить от него информацию не только по вопросам специально его интересующим, но и по всем вопросам, представляющим интерес для начальника тюрьмы, и немедленно пересылать последнему необходимую информацию.

Если оперчасть тюрьмы не осведомлена о наличии в данной камере осведомления следственного органа НКВД, и последний, имея осведомление, не считает целесообразным информировать об этом оперчасть тюрьмы, вербовка осведомления в данной камере работником тюрьмы согласовывается оперчастью со следственным органом в общем порядке.

Очень часто следственные органы НКВД, имея свое осведомление в тюрьмах среди подследственных, по окончании следствия и передаче дела в судебные органы прекращают связь даже с весьма ценными осведомителями. Между тем эти осведомители могли быть использованы при этапировании заключенных в эшелонах, а также в тюрьмах для осужденных, лагерях или других местах отбытия срока наказания. Поэтому, как правило, следственные органы НКВД по окончании следствия обязаны передавать осведомителей, завербованных в процессе ведения следствия, оперчастям тюрем для дальнейшей с ними связи перед отправкой к месту отбытия наказания, а также и в последующее время в тюрьмах и лагерях.

Следовательно, представляя в тюремный отдел (или в Главное тюремное управление) свои соображения (план) о расстановке агентурно-осведомительной сети среди заключенных. начальник тюрьмы и его оперчасть должны исходить из следующих задач:

а) в тюрьмах НКВД для подследственных — вскрытие агентурным путем ухищрений заключенных, направленных к дезорганизации и дезориентации следствия и обеспечение следствию помощи в проведении необходимых оперативных комбинаций в камерах тюрьмы;

б) в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных — вскрытие агентурным путем тех совершенных или подготавливающихся к.-р. преступлений, которые осужденными были скрыты от следствия и суда, и пресечение всякой возможности ведения осужденными к.-р. деятельности в тюрьме;

в) в тюрьмах той или другой категории — задачи агентурного обеспечения тюремного режима, изоляции и охраны тюрьмы.

Как правило, к плану расстановки агентурно-осведомительной сети должна быть приложена объяснительная записка с основаниями вербовки.

После утверждения Наркомом внутренних дел республики или начальником УНКВД (дли тюрем ГУГБ — начальником 1 отдела Главного тюремного управления) плана расстановки агентурно-осведомительной сети по камерам, следует приступить к вербовке осведомителей.

Вербовке заключенного должны предшествовать:

а) определение цели вербовки (для чего необходима вербовка);

б) ознакомление с имеющимися материалами о заключенном (агентурными данными, сообщениями оперативных отделов о целесообразности вербовки, меморандумами, приговорами, имеющимися в отношении срочно осужденных и т. д.);

в) вызов под благовидным предлогом намечаемого к вербовке к оперативному работнику для личного ознакомления. Поводом для вызова может служить подача этим заключенным тех или иных заявлений, вызов под видом предупреждения его о правилах режима или о нарушении правил режима этим заключенным и т. д.).

г) получение санкции на вербовку.

Личная беседа оперативного работника с заключенным, намечаемым к вербовке, должна иметь целью выяснить, насколько подходит к вербовке заключенный по своим личным качествам (наличие связей с интересующими НКВД лицами, умение ориентироваться в обстановке, общий уровень развития, поведение в тюрьме и т. д.). Как правило, беседа должна начинаться с тех вопросов, которые послужили формальным предлогом для вызова заключенного, а затем, если оперативный работник убедился, что заключенный не намерен выходить за рамки своего заявления, обусловившего его вызов, беседа прекращается или же беседа продолжается, если оперативный работник убедился в том, что заключенный охотно рассказывает об обстановке в камере, нарушениях режима, «секретах» камеры и т. д.

В последнем случае желательно, чтобы заключенный написал письменное заявление по сообщенным им фактам, после чего оперативный работник указывает заключенному на желательность получения от него подобной информации и впредь, не давая ему, однако, повода расценивать это пожелание как задание. В то же время оперработник должен дать понять заявителю необходимость сохранения в тайне от сокамерников обстоятельств и содержания данной беседы.

Если заключенный не уклоняется от дальнейшей информации, нужно вызвать его через 7—10 дней и получить дополнительное письменное сообщение. И лишь после того, как заключенный даст в своих сообщениях факты об антисоветской деятельности заключенных (или других каких-либо преступлениях), можно начать давать ему задания сначала в развитие сделанных им сообщений, а затем и в отношении лиц, интересующих органы НКВД.

Чтобы зашифровать вызов намечаемых к вербовке осведомителей, необходимо практиковать вызов не только тех заключенных, которые намечаются к вербовке, но и других заключенных, содержащихся в этой же камере.

К подбору и вербовке внутрикамерного осведомления из среды заключенных нужно подходить обдуманно, всесторонне изучая каждого заключенного, намечаемого к вербовке. Для примера возьмем одну из камер тюрьмы для содержания подследственных, в которой содержатся трое заключенных. Все они имеют высшее образование, до ареста работали инженерами на разных заводах. Из ориентировки, полученной от следственного органа, известно, что один из них — инженер старой школы. До Октябрьской революции работал в отделениях иностранных фирм в бывшей царской России. Второй — окончив в 1932 году ВУЗ, был в научной командировке за границей, где у него находятся родственники, эмигрировавшие в 1917—1918 г. Третий заключенный, окончив в 1934 г. один из институтов, беспрерывно работал на одном из советских заводов.

Все они обвиняются как участники антисоветской вредительской организации. Имея целью выяснить, что именно заключенные этой камеры скрывают от следствия, оперработник, не имея возможности ввести осведомителя в эту камеру, ставит перед собой задачу завербовать одного из них.

После того как на основе анализа всех данных стало очевидно, что первые двое заключенных представляют большой интерес как объекты разработки и что вербовать одного из них для разработки третьего заключенного нецелесообразно, этот последний заключенный определился наиболее подходящим кандидатом на вербовку в качестве осведомителя для разработки двух первых.

Для законспирирования целей вызова намеченного к вербовке нужно изыскать благовидный предлог. Необходимо, с одной стороны, проинструктировать надзорсостав, дав ему указание повести за заключенными, сидящими о этой камере, особо строгое наблюдение с целью установления конкретных фактов нарушения режима и изоляции этими заключенными, и с другой стороны, оперработнику надлежит просмотреть все заявления, идущие от заключенных этой камеры в адрес администрации тюрьмы.

Вполне возможно, что за предшествовавшие несколько дней никаких заявлений (которые могли бы явиться поводом для вызова) от заключенных данной камеры не поступало. Но дежурные надзиратели, в результате более тщательного наблюдения, заметили то или иное нарушение заключенными правил внутреннего распорядка. Это обстоятельство может явиться благовидным предлогом для вызова заключенных из камеры. Первыми рекомендуется вызывать двух других заключенных, а не заключенного, намеченною к вербовке.

Во время вызова оперативным работником первых двух заключенных, определившихся как объекты активной агентурной разработки, беседа с ними проводится только по существу факта нарушения режима. После проведения беседы с этими двумя заключенными из камеры вызывается третий заключенный, намечаемый к вербовке. Как уже сказано, беседа с ним должна начаться с факта нарушения режима, послужившего формальным предлогом для вызова. Если заключенный оказывается довольно откровенным и охотно рассказывает о том, кто именно в данном случае нарушил тюремный режим и что подобного рода нарушения допускаются этим заключенным не впервые, или, если к тому еще он вскользь коснется и настроений или намерений остальных двух заключенных или одного из них, можно приступить к вербовке.

Если же заключенный, намечаемый к вербовке, воздерживается от изложения обстановки в камере, нарушений режима, «секретов» камеры, беседа ограничивается только пределами тех вопросов, которые послужили формальным предлогом для вызова.

Имели место случаи, когда наиболее важные государственные преступники сами по своей инициативе сообщали о мелких случаях антисоветских высказываний сокамерников, предлагали оперативной части свои услуги «осведомлять» о настроениях и высказываниях своих сокамерников, которые по своему удельному весу имели меньшее значение, чем эти «добровольные заявители».

В таких случаях обычно оказывается, что навязывание ими своих услуг является средством втереться в доверие органов НКВД с целью выяснить, какую работу органы НКВД ведут среди заключенных, выяснить объем и задачи этой работы и ускользнуть от внимания оперативной части.

В беседах с такими заключенными оперработнику нужно быть особенно осторожным и не дать им понять, что органами НКВД ведется среди заключенных агентурно-осведомительная работа. В камеры, где содержатся такие заключенные, необходимо под благовидным предлогом вводить проверенную и опытную агентуру для их активной разработки.

Вообще же подбор внутрикамерного осведомления нужно производить из числа тех заключенных, которые дали наиболее полные и правдивые показания на следствии.

Нельзя вербовать не сознавшихся в своих преступлениях заключенных.

Только при условии серьезного отношения к подбору осведомителей и непрерывной их проверке, можно предотвратить проникновение в агентурно-осведомительную сеть осведомителей-двойников и тех из врагов Советской власти, которые проникают в число нашей агентуры с целью продолжения своей антисоветской деятельности и дезинформации органов НКВД. Само собой разумеется, что только при наличии не менее двух осведомителей в камере, можно до известной степени обеспечить перепроверку той части сообщений осведомителей, которая не поддается проверке иными путями (например, сообщения о преступных намерениях).

До осуждения подследственного заключенного, привлеченного к агентурно-осведомительной работе, его вербовка не оформляется подпиской. Даваемые им сообщения, он подписывает как заявитель своей фамилией. Личное и рабочее дело на него не заводится. Он вносится в специально ведущуюся в оперчастях книгу под названием «Список следственных заключенных особого назначения». В этой книге на каждого осведомителя-заявителя вносятся полные установочные данные и результаты его работы (подробно см. в разделе «Оперативный учет»). После того, как осведомитель-заявитель осужден, он оформляется обычным порядком, как и вербуемая агентура из числа осужденных.

Вербовка осведомителей из числа осужденных производится так же, как и вербовка подследственных, с той лишь разницей, что санкция на вербовку дается тюремными отделами или (если вербовка производится в тюрьмах ГУГБ для осужденных) Главным тюремным управлением. В этом случае от заключенного отбирается подписка, в последней указывается псевдоним, которым заключенный будет подписывать свои донесения, заводится личное и рабочее дело. Указанный выше порядок вербовки в равной степени относится ко всем осужденным заключенным независимо от того, содержатся ли они в тюрьмах для подследственных или в тюрьмах для осужденных.

Каждого завербованного осведомителя следует закреплять за определенным оперработником и без нужды часто не передавать на связь от одного к другому оперработнику.

В период, предшествующий вербовке и после ее оформления, всегда нужно учитывать индивидуальные способности каждого осведомителя. Один может прекрасно подходить к разработке шпионов, другой — право-троцкистов, третий — белогвардейцев, четвертый — церковников, пятый — эсеров, меньшевиков и т. д.

Часто бывают случаи, когда, скажем, церковника используют для разработки право-троцкиста. Хотя и установлено, что все антисоветские силы блокируются на общей базе борьбы с Советской властью, но, как правило, церковнику, например, весьма трудно разработать право-троцкиста. Поэтому каждому осведомителю нужно давать такие задания, которые он может выполнить с успехом.

Связь и руководство внутрикамерным осведомлением.

Вопросы связи с внутрикамерным осведомлением приобретают весьма важное значение в агентурно-оперативной работе среди заключенных, содержащихся в тюрьмах.

Заключенные в силу целого ряда причин (в том числе и предательства со стороны осведомителей) иногда догадываются о существовании осведомителей в камерах и поэтому всячески стараются выяснить, кто именно из сокамерников является осведомителем. Такое положение имеет место во всех тюрьмах и среди всех категорий заключенных, в том числе даже в среде малолетних преступников, которые всякого вызванного из камеры в канцелярию тюрьмы считают «доносчиком», называют его оскорбительными кличками, зачастую без всякого повода избивают.

Более тяжелые последствия может иметь провал осведомления среди заключенных, обвиняемых в контрреволюционных преступлениях. Часто враги народа, определив, кто из заключенных является осведомителем оперчасти тюрьмы, не дают ему понять, что он «расшифрован», и продолжают через него свою вражескую антисоветскую деятельность путем протаскивания в органы следствия клеветнических материалов на людей честных и невиновных и вывода из-под удара советского правосудия действительных врагов Советской власти.

Игнорирование элементарных правил связи с внутрикамерным осведомлением, а порой, небольшая на первый взгляд непредусмотрительность, приводит к расшифровке осведомителей и тяжелым последствиям в агентурно-оперативной работе.

Наиболее удобной, менее возбуждающей подозрение, формой связи с внутрикамерным осведомлением, работающим среди подследственных заключенных, несомненно, является вызов под видом допроса.

Применяя эту форму связи, необходимо строго соблюдать все правила и формальности, применяемые во время действительных вызовов заключенных на допросы. В противном случае даже небольшое отступление от общих правил и порядка неизбежно приводит к полному провалу осведомителя.

Например, работники оперчасти одной из тюрем УНКВД практиковали вызов внутрикамерного осведомления на связь простыми записками, намного отличавшимися от формы бланков, обычно установленных в этой тюрьме для вызова заключенных на допрос. После нескольких вызовов осведомителей в таком упрощенном порядке сокамерники этих заключенных заметили, что форма записок отличается от обычной, и к тому же вызовы по запискам сопровождаются слишком равномерными промежутками времени и необычно кратковременным пребыванием на допросах.

В итоге вызываемые таким образом на связь осведомители были расшифрованы, а заключенные этих камер при переводе их в другие камеры распространили по всей тюрьме слух, что лица, вызываемые на допрос по простым запискам, являются осведомителями НКВД и что этих заключенных нужно бойкотировать.

В другом случае надзиратель, выводивший осведомителя «X» из камеры в оперчасть, предложил ему, по собственной инициативе, надеть пальто (было холодно), тогда как в следственный корпус, расположенный в том же помещении, обычно заключенных выводили на допрос без теплой одежды. Эта мелочь грозила расшифровкой осведомителя, так как в тот период времени заключенных выводили тепло одетыми только в административный корпус тюрьмы, в который нужно было итти через двор. Расшифровка была предотвращена вызовом из этой камеры под различными предлогами дополнительно трех заключенных, которым также было предложено одеть пальто.

Значительно легче осуществлять связь с тем осведомителем, который находится только вдвоем с объектом разработки. В таких случаях рекомендуется договориться со следователем о вызове разрабатываемого подследственного заключенного на допрос. После вызова объекта разработки на допрос, можно зайти в камеру или вызвать осведомителя к себе в оперчасть.

В тех случаях, когда оперработнику приходится для встречи с осведомителем заходить к нему в камеру, он всегда должен соблюдать необходимые меры предосторожности (не вести беседу громко не оставлять своих окурков и других предметов в камере). Надо учитывать, что заключенный, вернувшись с допроса в камеру, может все это обнаружить, и таким путем осведомитель будет расшифрован.

Несколько сложнее поддерживать связь в тюрьмах для подследственных, когда в камере содержится контингент заключенных, дела которых следствием закончены. В таком случае необходимо применять только те методы связи, которые обычно употребляются в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных, т. е. вызов осведомителя по поводу заявления или жалобы, вызов для направления на прием к врачу или для помещения в больницу, направление в карцер и т. д.

Учитывая, что формы связи с внутрикамерным осведомлением из числа заключенных, по делам которых следствие закончено, чрезвычайно ограничены, оперативные работники обязаны, применительно к местным условиям, изыскивать новые формы связи и проверять их действие на практике. При получении положительных результатов они будут распространены на другие тюрьмы. Практика показывает, что хороший осведомитель из числа осужденных сам может изыскать и предложить наиболее безопасный способ связи.

Так, в одной из тюрем, осведомитель X, получив ценные сведения, требующие срочной передачи оперативной части тюрьмы, и используя свою болезнь желудка, настолько естественно и удачно симулировал обострение болезни, что сами разрабатываемые заключенные, нарушая при этом правила внутреннего распорядка, подняли в камере большой шум, вызвали начальника тюрьмы, которого настойчиво стали упрашивать оказать немедленную медицинскую помощь «больному» и направить его в амбулаторию тюрьмы.

Другой осведомитель из числа осужденных предложил использовать для явок посещение кабинета зубного врача, приемы у которого, как было известно всей тюрьме, задерживались из-за перебоев в подаче электроэнергии для бормашины, в связи с чем заключенные очень часто в ожидании приема просиживали в приемной комнате зубоврачебного кабинета по 1—2 часа. Этот момент был использован оперчастью тюрьмы, и связь с осведомлением под видом, вызова к зубному врачу не возбуждала никаких подозрений.

В некоторых тюрьмах в качестве повода для вызова на явку было использовано получение заключенными писем от родственников. До этого получаемые письма обычно передавались непосредственно надзорсоставом тюрьмы в камеры. Этот способ передачи писем в интересах оперативной работы был изменен, и заключенные для ознакомления с письмами от родственников стали по одному вызываться в комнату старшего по корпусу. Первыми были вызваны объекты разработки, а уже потом, когда эта практика стала общеизвестна, было приступлено к вызовам той части осведомления из числа осужденных, которая имела переписку со своими родственниками. Этот способ довольно удачно позволил расширить формы связи с осведомлением из числа осужденных.

Если осведомитель окажется на подозрении у сокамерников, необходимо практиковать вызовы к оперработнику под благовидным предлогом и других заключенных из этой камеры, чтобы рассеять подозрение. Подобного рода небольшие комбинации напрашиваются и определяются сами, если оперработнику достаточно известны взаимоотношения заключенных в камере.

Перейдем к основам руководства внутрикамерной агентурой.

Основные правила руководства внутрикамерным осведомлением и его воспитания заключаются в следующем:

а) привлекая заключенных для освещения сокамерников, оперативный работник не должен давать заключенному никаких обещаний о смягчении его участи в процессе следствия за совершенные им преступления;

б) не допускать ослабления режима в отношении к этому заключенному без специального на то разрешения вышестоящих начальников;

в) в целях предупреждения проникновения в осведомительную сеть двурушников с целью дезинформации, не давать завербованному заключенному понять общего объема а задач нашей работы по заключенным. Для этого, как правило, необходимо давать ему задания на основе его же сообщений, умело направляя его на выявление вопросов, интересующих органы НКВД;

г) быть очень осторожным при ответах осведомителю на очень часто задаваемый вопрос: «Следует ли сообщать Вам о таких-то фактах, о таких-то арестованных?» Рекомендуется избегать прямого ответа на подобные вопросы, ограничиваясь только общим пожеланием иметь от него все сведения, которые он считает необходимым сообщить органам НКВД;

д) повседневно проверять, как ведет себя осведомитель в ка-мере, не разгласил ли он состоявшийся с ним разговор, как он соблюдает режим, в каком состоянии находятся его личные взаимоотношения с сокамерниками вообще и с наиболее интересующими нас заключенными в частности.

После того, как заключенный завербован, необходимо от него требовать, чтобы он в своей работе выявлял все могущие интересовать органы НКВД сведения с исчерпывающей полнотой. Если, например, осведомитель узнал от разрабатываемого заключенного фамилии его соучастников, оставшихся на воле, то он должен, сближаясь с ним и войдя к нему в доверие, постараться выяснить факты антисоветской деятельности этих неразоблаченных участников контрреволюционной организации, при каких обстоятельствах они избегли ареста, их роль в контрреволюционной организации, какие они имеют «поручения от руководства контрреволюционной организации в области дальнейшей антисоветской работы и т. д.

Строго соблюдая эти основные правила «руководства внутрикамерной агентурой, необходимо добиваться, чтобы каждый осведомитель был не только регистратором того, что говорится и делается в камере. Это он, конечно, должен делать, но этого мало.

Следует настойчиво и кропотливо добиваться и того, чтобы каждый «осведомитель тщательно и глубоко изучал свое окружение по камере и, определив наиболее интересного с оперативной точки зрения заключенного, настойчиво изыскивал бы лучшие формы подхода к нему.

Осведомитель должен наиболее полно выявить, «что скрывает данный «объект разработки от следствия и суда и каковы его планы и намерения.

«Готовых рецептов наиболее «рационального использования «осведомления в каждом конкретном случае и подхода его к объекту разработки не существует. Все «комбинации подхода и подвода осведомителей к заключенным должны складываться на основе тщательного и глубокого изучения каждого объекта разработки в отдельности, условий и обстановки в камере, личных качеств агента, его надежности, взаимодействия агентурной работы со следственной и т. д.

Вот несколько примеров правильного подхода внутри-камерного осведомления к разрабатываемым заключенным.

Осведомитель «А», взяв под наблюдение заключенного «Н», сум«ел завоевать его доверие тем, что во время болезни этого заключенного он всячески за ним ухаживал. Это вызвало со «стороны заключенного «Н» большое расположение к осведомителю, и после этого «Н» от общих разговоров перешел к беседам на политические темы, рассказав о своих «соучастниках, «оставшихся не разоблаченными, фактах и способах связи с ними и о планах своей дальнейшей антисоветской работы.

В другом случае тот же осведомитель «А» иначе разрешил вопрос о подходе к одному из подследственных — участнику к.-р. право-троцкистской организации, заключенному «Р».

Будучи помещен и камеру первым, осведомитель «А» неприязненно встретил подследственного заключенного «Р», посаженного в эту камеру на следующий день, и неохотно отвечал на попытку «Р» завязать беседу. Через 2—3 дня «Р», после неоднократных попыток завязать беседу, опросил осведомителя «А», давно ли он сидит в тюрьме, за что арестован, как ведет себя на допросах. Осведомитель «А» как бы нехотя сказал, что он второй паз привлекается к судебной ответственности и поэтому имеет достаточный опыт, как вести себя на следствии и в тюрьме.

Вместе с этим осведомитель выразил неудовлетворение назойливостью собеседника, осторожно намекнув, что подобную «любознательность» довольно часто проявляют люди, находящиеся в хороших отношениях со следователями. Заключенного «Р» это обидело, и он прекратил всякий разговор.

Заключенного «Р» волновали вопросы следствия, и он, будучи в нерешительности — давать ли ему показания о своей антисоветской деятельности или продолжать Свое запирательство, искал повода посоветоваться об этом с своим сокамерником.

Поэтому он на 4 день пребывания в камере вновь возобновил разговор с осведомителем «А», начав уже не с расспросов, а с рассказа о том, что на него следствие «жмет», предъявляет ряд фактов, и он не в состоянии решить вопрос, что ему делать. С одной стороны, он не желает портить отношений со следствием и не хочет, чтобы его на очных ставках изобличали другие, ибо в этом случае он рискует получить значительно большее наказание. Но с другой стороны, он, будучи убежденным противником существующего строя, не желает выдавать всех своих соучастников и рассказывать о всех фактах их антисоветской деятельности.

Осведомитель «А» от каких-либо советов воздержался, заявив: «Вам виднее. (В таких делах, ее зная сущности вашего дела и того, что знает о вашей работе следствие, очень трудно давать какие-либо советы».

Видя, что заключенный «Р» сам о своем деле ничего не рассказывает, осведомитель «А» от расспросов воздержался, чувствуя в заключенном «Р» очень осторожного и подозрительно относящегося ко всему человека.

«Р» продержался еще два дня и затем, начав разговор с того, что он окончательно убедился в надежности своего сокамерника, стал рассказывать ему подробно о ходе следствия, о допросах, о своей тактике на следствии, о том.

каких соучастников, какие факты своей антисоветской деятельности и почему он скрывает.

Все донесения осведомителя «А» о заключенном «Р» регулярно передавались следователю. В результате следствие пошло значительно быстрее, и через некоторое время «Р» дал развернутые показания о своей антисоветской деятельности и своих соучастниках.

Вот еще пример: в одной из тюрем содержался подследственный, обвиняемый в переходе государственной границы. Из его рассказов было известно только то, что он монах и шляется перебежчиком из Польши. Больше ничего он сокамерникам не рассказывал. По инициативе осведомителя, находившегося в этой камере, заключенные стали подшучивать над этим монахом. На замечание сокамерников, что он монах, а пришел молиться в страну, где не верят в бога, этот «монах» бросил реплику: «Я пришел сюда не молиться, а пришел уничтожал вредных людей». Таким путем была получена завязка для агентурной разработки террориста, переброшенного в нашу страну из-за „кордона.

В другой тюрьме осведомитель «Ш», ведя наблюдение за двумя перебежчиками из Польши, установил с ними дружеские отношения и узнал, что они до перехода в СССР побывали в Германии, Чехословакии, Румынии, Франции и других странах Европы.

Для перепроверки сообщения «Ш», к этим 2 перебежчикам был подведен второй осведомитель — «П», которому они рассказали примерно то же самое, что и «Ш». Однако ни одному из указанных осведомителей не удалось узнал, с заданиями какой именно разведки они прибыли на территорию СССР.

Тогда осведомитель «П», по заданию оперработника, постарался поссорить между собой перебежчиков. Во время ссоры один из них, угрожая, кричал другому: «Я тебе покажу, старый шпион». Этот момент был использован осведомителем, и последний, сблизившись с тем перебежчиком, который был назван «старым шпионом», узнал от него, что второй перебежчик одно время был связан с английской разведкой, а в последнее время работал для германской разведки. Оба шпиона были разоблачены.

Приведенные примеры показывают, что внутрикамерное осведомление нужно использовать возможно полнее. Там, где один осведомитель ничего не сможет сделать, нужно быстро принять меры к подысканию и вербовке второго осведомителя.

Если работу осведомителя затрудняет неподходящая обстановка или какой-либо заключенный, проводящий в камере «работу» по организации противодействия следствию и агитирующий за «молчание», то все эти препятствия нужно устранить, создав осведомителю условия для более успешной и интенсивной работы.

Как в тюрьмах для подследственных, так и в тюрьмах для осужденных каждый внутрикамерный осведомитель или агент должен одновременно с разработкой заключенных по специальным заданиям освещать также и вопросы обеспечения охраны, режима и изоляции в тюрьмах.

Как бы идеально не относился надзорсостав к несению своей службы, тем не менее он, обслуживая ряд камер, не всегда может предупредить те или иные действия заключенных по нарушению тюремного режима и по организации междукамерной связи и связи с волей. Кроме этого, есть ряд возможностей, используемых заключенными, которые совершенно недоступны наблюдению надзирателя (встреча однодельцев в автомашине для заключенных во время перевозок на допрос, связь между однодельцами через сокамерников, встречающихся в больнице и т. д.).

Поэтому, для более полного выявления всех форм и фактов нарушения изоляции, режима и охраны, должно быть в полной мере использовано все внутрикамерное осведомление. Через него следует выявлять попытки связи с волей, подготовки к побегу, случаи внутрикамерного бандитизма и пр.

В этой области осведомление также должно инструктироваться систематически и повседневно.

Одним из ответственных моментов в работе с осведомлением из числа заключенных является перепроверка агентурных материалов.

Двурушников и провокаторов надлежит привлекать к уголовной ответственности, дела на них передавать в Особое Совещание НКВД.

Изложенные выше указания в равной степени обязательны для оперработников, ведущих агентурную работу среди заключенных содержащихся в тюрьмах для осужденных.

Там, где нет перепроверки материалов, получаемых от внутрикамерного осведомления и где оперативный работник принимает всякое агентурное донесение на веру, без всякого критического анализа, там во многих случаях враги Попользуют это для дезинформации. Об этом говорят следующие факты: осведомитель «X», из числа осужденных, разрабатывая своего сокамерника «.Н», дал материалы о том что,якобы, «Н» рассказывал ему о группе своих соучастников, оставшихся неразоблаченными на воле и продолжающих антисоветскую деятельность на одном из участков железной дороги.

Когда же дело дошло до расследования, то «X» сознался в том, что все даваемые им многочисленные донесения о, якобы, неразоблаченных диверсантах от начала до конца являются вымыслом и клеветой на ни в чем неповинных людей.

Разумеется, можно было бы в самом начале разоблачить клеветнические вымыслы этого дезинформатора, если бы даваемые им на протяжении 7 месяцев материалы перепроверялись через другого осведомителя.

Другой осведомитель—«Б» обычно на второй день после перевода нового подследственного заключенного в его камеру давал обширные материалы о соучастниках этого заключенного, оставшихся, якобы, неразоблаченными.

После ввода в эту камеру второго осведомителя для перепроверки выяснилось, что «Б» всякого вновь прибывшего заключенного в камеру подробно расспрашивал о его знакомых, родственниках, их месте службы, производственной деятельности, адресах и т. д. На основе полученного таким образом «материала» он и фабриковал свои «агентурные донесения».

Проверка и перепроверка получаемых материалов должна проводиться непрерывно с первых же дней работы каждого осведомителя. В сообщениях осведомителей совепшенно недопустимы туманные, ничего не говорящие или двусмысленные фразы. Надо требовать, чтобы осведомитель ясно, четко и, самое главное, объективно излагал свои донесения, описывая только факты, имевшие место в действительности, и не засорял сообщение общими предположениями.

Критическое отношение оперработника к донесениям заставляет в свою очередь и осведомителя подходить критически к разговорам в камере и фиксировать наиболее нужное и ценное.

Перепроверка получаемых от осведомления агентурных материалов в условиях тюрьмы в основном должна вестись через других параллельных осведомителей, находящихся в тех же камерах, где находятся и первоисточники. В редких случаях разговор между двумя заключенными остается неуслышанным одним или двумя другими их сокамерниками. Поэтому, при наличии в камере двух осведомителей, можно установить, действительно ли заключенный «X» рассказывал осведомителю «А» о своей антисоветской деятельности и называл своих соучастников.

В практике работы часто бывает, что помимо осведомителя, сообщающего очень важные факты об антисоветской деятельности заключенного, другого осведомителя в камере нет. В этом случае необходимо подвести второго проверенного осведомителя путем перевода его в эту камеру или скомплектовать новую камеру (в зависимости от обстоятельств), куда поместить разрабатываемого заключенного-осведомителя, работающего над ним, и второго осведомителя для перепроверки. С целью законспирирования второго осведомителя можно еще ввести в эту камеру одного или двух заключенных.

Руководя осведомлением, нужно умело и правильно направлять его на наиболее важные участки работы для разработки тех подследственных заключенных, которые по требованию работников, ведущих следствие, подлежат разработке в первую очередь.

Некоторые тюремные отделы, в зависимости от запросов следствия, практикуют переброску отдельных осведомителей из одной тюрьмы в другую, где нет достаточно сильной и проверенной агентуры, но где появились очень важные заключенные, требующие агентурной разработки. Во многих случаях, когда к этому вопросу относятся серьезно и продуманно, такая практика давала весьма положительные и ценные результаты. Наряду с этим зафиксированы случаи, когда перебрасывание недостаточно изученного и проверенного осведомления способствовало между-камерной связи, причиняя значительный вред следствию. Переброску осведомителей из камеры в камеру и, в случаях особой надобности, из одной тюрьмы в другую можно практиковать в интересах усиления разработки наиболее важных заключеных. Но необходимо взять за правило перебрасывать только проверенную и надежную агентуру и в каждом отдельном случае с разрешения руководства НКВД—УНКВД. Для разработки подследственных заключенных можно в отдельных случаях использовать в подследственных тюрьмах и тех осведомителей из числа заключеных, следствие в отношении которых закончено и которые ожидают отправки в тюрьмы для осужденных или в исправительно-трудовые лагери. Таких осведомителей можно, с согласия руководства НКВД—УНКВД, оставлять на один — два месяца в общей тюрьме, задерживая их этапирование. Перевод проверенной и способной агентуры из тюрьмы в тюрьму и из камеры в камеру в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных производится с ведома Главного тюремного управления НКВД.

Весьма серьезное значение в условиях тюрьмы приобретает вопрос, где и как должны приниматься агентурные донесения от внутрикамерной агентуры.

Агентурное донесение осведомителем-заключенным должно писаться только в присутствии оперативного сотрудника тюрьмы. Нельзя допускать того, чтобы осведомители писали сваи донесения в камерах. В этом случае провал неизбежен.

В одной из тюрем практиковался такой порочный способ получения донесений от внутрикамерного осведомления. Осведомитель, находясь в общей камере вместе с другими заключенными, здесь же писал свои донесения, затем вкладывал их в выданную ему из тюремной библиотеки книгу, а последнюю прятал под свою коечную подушку. Во время дневной прогулки, когда всех заключенных выводили из камеры, туда являлся оперсотрудник тюрьмы, брал из книги донесение, а на его месте в книге оставляет лист чистой бумаги для написания следующего очередного донесения. Этот горе-оперработник месяцами не встречался со своим осведомителем, не инструктировал его и не давал ему в работе нужного направления, качество донесений было очень низко, не говоря уже о явной угрозе провала осведомителя. Поэтому всякий оперативный работник, имеющий у себя на связи внутрикамерную агентуру, при встрече с ней обязан каждое донесение выслушать в устном изложении, уточнить материал беседы рядом вопросов, а затем уже предложить написать материалы донесения.

Всякое агентурное донесение, по возможности, должно излагаться кратко, разборчиво, понятно. Факты, описываемые в агентурном донесении, должны быть изложены с абсолютной объективностью — они не должны быть ни преувеличены, ни преуменьшены, ни приукрашены, ни затушеваны. В агентурных донесениях недопустимы никакие искажения, которые могли бы дезориентировать или дезинформировать оперативный аппарат. Надо также всякому оперативному работнику тюрьмы взять за правило — не отпускать осведомителя от себя, не проинструктировав и не дав ему конкретного задания. Это его приучает к дисциплине и прививает ему чувство ответственности.

Практика отмечает случаи, когда осведомители стараются взять инициативу в свои руки, начинают давать советы оперработнику тюрьмы и т. д. В результате малоопытный оперативный работник подпадает под влияние осведомителя и идет на поводу у последнего. Во избежание этого оперативному работнику надлежит не выпускать инициативы из своих рук и строго анализировать действия осведомителя. Это не значит, конечно, что нужно убивать инициативу осведомителя, но надо поставить его на свое место, приучить его к дисциплине, к точному выполнению поручений.

Никогда нельзя требовать от внутрикамерного осведомителя выполнения заданий путем обещаний особой «награды», так как в этом случае с его стороны можно ожидать провокации. Одинаково не следует давать заданий, выполнение которых не под силу данному осведомителю. В этом случае осведомитель обычно нервничает и, ради выполнения задания, совершает грубые ошибки, зачастую при этом расшифровывая себя.

Наиболее ценное осведомление из числа заключенных, разумеется, необходимо поощрять денежным вознаграждением.

Размер вознаграждения определяется начальником тюрьмы.

Деньги не выдаются на руки осведомителю, а перечисляются на его личный счет. На эти деньги осведомитель может приобретать в тюремном ларьке необходимые ему продукты.

Об осведомителях, давших особо-ценные материалы, рекомендуется докладывать руководству НКВД—УНКВД и сообщать в Главное тюремное управление.

Использование материалов, получаемых от внутрикамерного осведомления.

Агентурные донесения, поступающие от внутрикамерного осведомления, после определения их характера и ценности реализуются в следующем порядке:

а) донесения о фактах преступной деятельности и связях с к.-р. подпольем подследственных заключенных, числящихся за следственными частями или оперативными отделами НКВД—УНКВД, немедленно направляются в подлинниках в отделы (части), за которыми числятся заключенные;

б) донесения о фактах преступной деятельности подследственных заключенных, числящихся за прокуратурой, милицией, нарследователями, докладываются руководству НКВД—УНКВД для получения соответствующих указаний о реализации этих материалов;

в) таким же образом (как это указано в пункте «б») реализуются агентурные донесения на осужденных заключенных, продолжающих содержаться по каким-либо причинам в тюрьмах для подследственных;

г) донесения на срочно заключенных, содержащихся в тюрьмах ГУГБ, высылаются рабочими сводками в Главное тюремное управление НКВД СССР для получения соответствующих указаний;

д) донесения, вскрывающие нарушения режима, охраны и изоляции, реализуются на месте начальником тюрьмы принятием соответствующих мер;

е) особо важные донесения (о неразоблаченных к.-р. формированиях, о готовящихся террористических актах, о подготовке восстания или бунта в тюрьме, побега из тюрьмы и т. д.) немедленно докладываются руководству НКВД—УНКВД и Главному тюремному управлению.

Одновременно начальник тюрьмы и начальник тюремного отдела (отделения) принимает срочные и решительные меры к предотвращению преступных намерений заключенных.

Оперативный учет.

Оперативный учет — неотъемлемое звено общей системы агентурно-оперативной работы, и он, по сути дела, определяет степень организованности и четкости в работе.

Общими задачами оперативного учета в каждой тюрьме является обеспечение:

а) полных и всегда точных данных о наличии агентуры, ее работоспособности, личных и деловых ее качеств;

б) точных данных о наличии заключенных по составу преступлений, с указанием наиболее важных с оперативной точки зрения.

Значение оперативного учета огромно. Без него не может быть правильно организованной агентурно-оперативной работы. При отсутствии данных, например, о наличии заключенных по составу преступлений, с указанием наиболее важных из них, невозможно правильно расставить, а значит использовать и правильно руководить работой осведомительной сети. Отсутствие хорошо организованного учета приводит к тому, что отдельные заключенные, представляющие исключительный интерес, зачастую совершенно не разрабатываются, все внимание ценных осведомителей направляется на второстепенных заключенных; весьма ценные материалы, ввиду отсутствия оперативного учета, очень часто лежат без движения — не разрабатываются.

Без наличия, например, полных данных об осведомителе, его личных качеств, надежности, его связей по камере нельзя им правильно руководить.

Без налаженного оперативного учета и контроля не может быть своевременного выполнения заданий, приказов и распоряжений центра и вообще не может быть правильного руководства всей агентурно-оперативной работой. Поэтому учет и контроль исполнения должны стоять на первом месте.

Порядок оперативного учета следующий:

Внутрикамерные осведомители из числа заключенных, находящихся под следствием (так называемые «заявители»), вносятся а специально заведенную в оперативных частях тюрем книгу под познанием «Список следственных заключенных особого назначения».

В эту книгу необходимо вносить на каждого осведомителя (заявителя) следующие сведения по порядку: имя, отчество, фамилию, № следственного дела, за каким отделом числится, кем завербован, дата вербовки, характеристика, куда убыл и когда, № тома и №№ страниц, где подшиты подлинники агентурных донесений (если подлинники агентурных донесений направлены в оперативный отдел, то они заменяются справками с кратким изложением существа донесений).

Это осведомление, как правило, на картотеку не берется до тех пор, пока не станет известным, что тот или другой заявитель осужден и получил срок наказания.

После этого его вербовка оформляется в общем порядке как и на осужденных, содержащихся в тюрьмах ГУГБ для осужденных. Личные дела на осведомителей-заявителей не заводятся. Подлинники донесений-заявлений или направляются в оперативный отдел НКВД, ведущий дело заключенного, или подшиваются в хронологическом порядке в общую папку с подлинными донесениями заявителей (это касается тех донесений, в которых указывается о нарушении тюремного режима, изоляции и пр.).

Все осведомители из числа осужденных заключенных после оформления вербовки подпиской берутся на картотечный учет оперчастью тюрьмы.

На каждого осведомителя из числа осужденных заключенных заводится личное и рабочее дела. В личном деле должны быть материалы, послужившие основанием для вербовки (санкция на вербовку, подписка, автобиография, связи по камере, копия приговора, копия меморандума, лист учета явок и деловая характеристика). Деловая характеристика о работе составляется регулярно каждые шесть месяцев.

В рабочее дело подшиваются в хронологическом порядке все подлинники агентурных донесений, за исключением тех, которые ввиду особой важности и срочности немедленно по их получении высылаются руководству НКВД—УНКВД. Вместо этих подлинников донесений в рабочее дело вкладываются справки с кратким изложением сущности донесения и указанием, когда, за каким № и на чье имя выслан подлинный документ. По выбытии осведомителя из тюрьмы личное дело направляется по новому его местонахождению. Рабочее дело хранится в оперативной части той тюрьмы, пребывая в которой осведомитель давал донесения.

Учет разрабатываемых заключенных ведется только в отношении осужденных (агентурные донесения на подследственных передаются в оперативные отделы, где они приобщаются к имеющимся там агентурным делам, вследствие чего все проходящие по донесениям лица включаются в учет оперативного отдела). На картотечный учет в алфавитном порядке берутся все осужденные, которые проходят по делам-формулярам и агентурным разработкам.

Картотека этого учета хранится в оперчасти тюрьмы.

В тюремных отделах НКВД—УНКВД и в 1 отделе Главного тюремного управления НКВД ССОР проводится учет разрабатываемого элемента по контрольным делам.

По каждой агентурной разработке необходимо иметь список заключенных, проходящих по делу.

В списке должны быть указаны: фамилия, имя и отчество, возраст, срок наказания, ст. УК, по которой осужден, занимаемое им положение в разрабатываемой контрреволюционной группе (руководитель группы, участник и т. д.).

Каждая агентурная разработка должна иметь план агентурных мероприятий, утверждаемый, в отношении осужденных, содержащихся в тюрьмах для подследственных, начальником Тюремного отдела и, в отношении заключенных, содержащихся в тюрьмах ГУГБ для осужденных — начальником 1 отдела Главного тюремного управления НКВД СССР.

В целях более полной ориентировки оперчасть каждой тюрьмы должна иметь точные сведения о наличии заключенных и составе их преступлений. Эти сведения должны содержать, примерно, следующие данные:

Общее количество заключенных по тюрьме и по каждой общей камере, из них:

а) обвиняемых в контрреволюционных преступлениях (право-троцкистов, террористов, шпионов, эсеров, меньшевиков и участников других видов к.-р. подполья);

б) обвиняемых в преступлениях уголовного характера (бандитов, расхитителей социалистической собственности, аферистов, «бытовиков», малолетних преступников и прочих обвиняемых в различных уголовных преступлениях).

Помимо этих данных учета, необходимо иметь еще также и список наиболее важных, с оперативной точки зрения, фигур подлежащих активной разработке в первую очередь.

Наличие порядка в оперативном учете и хорошо организованный контроль исполнения будут в значительной степени способствовать улучшению и правильному налаживанию агентурно-оперативной работы среди заключенных в тюрьмах НКВД.

Следственная работа по делам заключенных, возникающим в тюрьме.

Вся следственная работа тюремных отделов (отделений) и тюрем ГУГБ по заключенным должна проводиться в строгом соответствии с действующими приказами НКВД СССР №№ 762 1938 года и 00555 1939 года.

Перед освобождением каждого заключенного, отбывшего срок наказания, начальник тюрьмы обязан лично проверить отсутствие компрометирующих материалов, могущих послужить препятствием к освобождению.

В отношении заключенных, на которых во время их пребывания в тюрьме получены новые компрометирующие материалы, достаточные для привлечения их вновь к уголовной ответственности, начальник тюрьмы обязан представить мотивированное постановление на утверждение Народному комиссару внутренних дел соответствующей союзкой и автономной республики или начальнику УНКВД края (области) в соответствии с приказом НКВД СССР № 00555 от 17 мая 1939 года.

Порядок проведения следствия в тюрьмах ГУГБ для содержания осужденных (по представленным постановлениям) определяется указаниями соответствующего Наркома союзной, автономной республики или начальника НКВД.

Имеющиеся в тюрьмах компрометирующие материалы на подлежащих освобождению заключенных, недостаточные для привлечения проходящих по ним лиц к уголовной ответственности, направляются одновременно с освобождением заключенного в соответствующий орган НКВД по местожительству, избранному этим заключенным.

Во многих случаях оперативные работники вскрывают факты преступной деятельности заключенных из числа осужденных за бытовые и уголовные преступления, которые не находятся на тюремном режиме, а используются в тюрьмах на хозяйственных работах.

Находясь в условиях совершенно другого режима (лагерного) и пользуясь почти бесконвойным хождением по всей территории тюрьмы, некоторые из числа этих осужденных в той или иной форме проводят антисоветскую деятельность, занимаются камерным бандитизмом, воровством из тюремных кладовых и т. д.

Следственные дела на этих заключенных оформляются в. обычном (как и всякое следственное дело) порядке.

Если возникает надобность в изоляции такого осужденного (т. е. в переводе его на тюремный режим), составляется постановление о мере пресечения, и только после санкции прокурора заключенный переводится на тюремный режим в следственный корпус тюрьмы.

Следствие по вскрытым делам об антисоветской деятельности заключенных ведется оперативными отделами или следственной частью по указанию руководства НКВД—УНКВД.

Предварительное расследование (дознание) других преступлений уголовного порядка ведется оперативной частью тюрьмы и затем передается прокурору, наблюдающему за данной тюрьмой, для дальнейшего направления.