У каждого своя цена

12

— Предлагаю начать сегодняшнее собрание с тоста за Бетт. — Кортни подняла над головой бокал «Мохито»102.

Я читала эсэмэску от Келли, предлагавшую (читайте: приказывавшую) мне «посетить крутую кинопремьеру», подготовленную Кайли и Лео. Мероприятие заканчивалось в одиннадцать, значит, я покажусь на вечеринке в «Бунгало» в честь окончания мероприятия, попаду домой в полпервого и лягу спать в час ночи — минимум на час раньше, чем последние несколько недель. От вычислений меня отвлекло восклицание Кортни:

— За меня? Чем же я заслужила?

Книжный клуб в полном составе уставился на меня, словно не веря своим ушам. Первой заговорила Джени:

— Прости, мы что, на облаке живем? Или считаешь, кроме книжного клуба, ничем не интересуемся?

Я молча смотрела на девчонок, понимая, к чему они клонят, но еще надеясь, что все обойдется.

Помяв ломтики лайма с сахаром, Джил выложила несколько ложек получившейся смеси мне в бокал.

— Мы тоже читаем «Сенсации Нью-Йорка». Да что там, это все читают. Черт побери, когда ты собиралась нам сказать, что твой бойфренд — Филип Уэстон? — Джил произнесла имя с нарочитой торжественностью. Все засмеялись.

— Стоп-стоп, девочки, подождите. Он не мой бойфренд.

— А вот Аманда Росс думает иначе, — прощебетала Алекс, тряхнув шевелюрой, выкрашенной сегодня в мерзкий зеленоватый цвет.

Я удивилась. Надо же! И художницы из Ист-Виллидж читают кошмарную колонку.

— Да, точно, — согласилась Вика. — Похоже, вы встречаетесь всяческую ночь. И кто тебя упрекнет? Он дико, бесспорно, сказочно прекрасен!

Я задумалась. Филип действительно прекрасен. Любая женщина от пятнадцати до пятидесяти мечтает с ним переспать, так почему не позволить всем думать, будто мы — любовники?

Если бы не моя откровенность, никто бы не узнал, что я была в квартире Филипа лишь однажды, во время достопамятного пробуждения. Кто поверит, что мы с Филипом ни разу не созванивались и не договаривались о свидании? От меня требовали присутствовать на всех без исключения мероприятиях, организованных «Келли и компанией», независимо оттого, участвовала я в их подготовке или нет, поэтому мы с Филипом виделись практически каждый вечер. В конце концов, если я профессионально занимаюсь организацией праздников, а Филип взвалил на себя обязанность посещать все мало-мальски светские мероприятия, ничего удивительного, что мы часто оказываемся в одних и тех же клубах. «Часто» означает «всегда», как вы понимаете.

Стоит ли объяснять, что при каждой встрече мы всего лишь перебрасываемся парой фраз, когда Филипп, пробившись через толпу, кладет руку мне на плечо (или на задницу, или прижимает бокал к моей груди/губы к моей шее), и это снимает случайный фотограф? Все, кто следит за событиями, считают нас неразлучной парой, тогда как мы всего лишь регулярно натыкаемся друг на друга в клубах и выпиваем по коктейлю. Наш «страстный флирт пылких любовников» не более сексуален, чем мои ночные объятия с Миллингтон. Интересно, почему все жаждут пикантных подробностей?

— Красавец, правда? — вздохнула я.

Пусть Филип Уэстон самый высокомерный тип на свете, но нельзя отрицать, что меня влечет к нему со страшной силой.

— О да, он словно сошел со страниц «арлекиновских» романов, — согласилась Кортни. — Думаю написать с него портрет героя следующей книги.

— С Филипа?!

Трудно представить, что герой-любовник станет сходить с ума из-за простыней, но я решила, что в третьем тысячелетии романтический жанр можно и встряхнуть.

— Бетт! Он высокий, красивый, эффектный, влиятельный, да еще и иностранец, прости Господи, — не выдержала Кортни, тряся экземпляром «Дикой, но сладкой любви» со здоровенным детиной в набедренной повязке на обложке. — Лучше Доминика. А это дорогого стоит — Доминик специально нарисован самым роскошным, каким только может быть мужчина.

Возразить нечего: Филип подходил под идеальный образ романтического героя лучше всех, кого я знала, за исключением сущего пустяка — мерзкого характера.

Еще полчаса заседание продолжалось в том же духе. Я ушла пораньше, чтобы успеть зайти домой переодеться для постпремьерной вечеринки. Естественно, первый, кого я увидела в клубе, был мистер Уэстон собственной персоной.

— Бетт, любовь моя, сходи, поздоровайся с ребятами из Англии. — Филип одарил меня кратким, но, признаюсь, прелестным поцелуем в губы.

Щелчок, вспышка, щелчок. Чья-то камера увековечила событие, черт бы всех побрал. Я обещала себе не реагировать на фотографов, но даже спустя несколько недель не могла привыкнуть, что меня постоянно фотографируют, стоит выйти из квартиры.

— Привет, — произнесла я, отметив, что Кортни права: он и вправду вылитый Доминик, только лучше. — Увидимся через минуту, ладно? Мне нужно найти Келли и убедиться, что все в порядке.

— Конечно, любимая. Захвати мне коктейль на обратном пути. — И он помчался играть с товарищами, счастливый, как мальчишка в парке.

Я переговорила с Келли, спросила Лео и Кайли, не нужно ли им чего-нибудь, помахала Элайзе (она страстно обнималась и целовалась с Дэвидом), представилась двум потенциальным клиентам (культовому дизайнеру Элвину Вэллеи и незнакомцу, которого Келли отрекомендовала самым популярным стилистом в Голливуде) и принесла Филипу водку с тоником, потратив на все час. Выскользнув на улицу, я добралась домой в пятнадцать минут первого — на четверть часа раньше графика — и скоро уже спала, решив пренебречь глупыми вечерними ритуалами вроде чистки зубов и душа. Вряд ли нужно говорить, что когда шесть с половиной часов спустя прозвенел будильник, я выглядела не лучшим образом.

Распечатав «Внимание: компромат!», я прочла ее под большую кружку кофе и намазанную маслом булочку с корицей и изюмом. Как и следовало ожидать, колонка «Сенсаций Нью-Йорка» шла первым номером в сегодняшнем информационном пакете. Рядом с колонкой красовалась огромная (увеличенная) фотография вчерашнего поцелуя. От Филипа осталась лишь часть затылка, зато с превосходной четкостью получилось мое лицо и затуманенный мечтательный взгляд полуприкрытых глаз, с обожанием устремленных на Филипа. Или полупьяных, в зависимости от того, как интерпретировать мое незавершенное моргание.

Я подсознательно ожидала чего-то подобного с той секунды, как услышала щелчок фотоаппарата, но когда на тебя с газетной страницы смотрит собственная физиономия размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов, есть от чего невольно содрогнуться. В этот незабываемый день, в точном соответствии с прогнозами, «очередная победа» и «новая пассия Филипа», «пати-девица», «будущая звезда пиара» удостоилась публичной идентификации личности. Непосредственно под фотоснимком — на всякий случай, вдруг в штате Нью-Йорк остался человек, не знающий, кто я такая, — красовалось мое имя, напечатанное крупными жирными буквами, с подзаголовком: «Похоже, это надолго… Беттина Робинсон знает толк в развлечениях». На душе ощущалась странная смесь смущения, что меня застали в такой момент и выставили на всеобщее обозрение, гнева из-за искажения фактов и слабого, но упорного чувства жалости к себе от сознания, что меня лишили права на неприкосновенность личной жизни.

Дорога до офиса показалась на шесть миль длиннее, чем в реальности — всего-то три квартала, — и стала значительно тяжелее, когда я услышала разговор двух девушек о «новой девушке» Филипа, «как бишь ее зовут».

Я бросила сумку с ноутбуком на полукруглый стол. Сотрудники пялились на меня во все глаза.

— Полагаю, вы все уже видели. — Я плюхнулась на кожаный стул.

— Чего уж тут не видеть, — сообщила Кайли с ноткой разочарования. — Здесь только сказано, что некоего Филипа Уэстона так часто замечают в компании некоей мисс Беттины — тебя что, правда так зовут? — Робинсон, что будет справедливо считать их парой.

— Парой? — не поверила я. Из-за шока от снимка и подписи я забыла прочитать сопутствующую заметку.

— О да. Неназванный источник заявляет, что вы проводите вместе практически каждую ночь, предварительно повеселившись в модных заведениях вроде «Бунгало» или «Маркизы».

— Вовсе мы не встречаемся, — упорствовала я.

— Судя по фотографиям, Бетт, очень даже встречаетесь, слава Богу. — Келли развернула к нам шикарный многодюймовый макинтошевский монитор, позволив присутствующим насладиться зрелищем наших с Филипом объятий.

Оставалось лишь удивляться, каким образом профессиональная деятельность не только теснейшим образом переплелась с моей личной жизнью, но и попала в полную зависимость от последней. Дураку ясно, что именно связь с Филипом с головокружительной скоростью сделала меня своей в команде и компании.

— «Встречаемся» — сильно сказано, — неловко ответила я. Почему никто не хочет меня понять?

— Что бы ты ни делала, Бетт, продолжай в том же духе. Тебе известно, что мы получили заказ на презентацию «Ти-мобайл» единственно по той причине, что ты встречаешься с неким мистером Уэстоном?

Раздались одобрительные восклицания.

— Сюрприз, Бетт! Утром мы получили звонок из их пиар-отдела. Они хотят познакомить нью-йоркский молодняк с новым «Блэкберри»103 и выбрали нас, потому что у нас есть связи с этим миром. Сфера охвата «Блэкберри» огромна, она включает практически всех имеющих вес представителей Уолл-стрит и большую часть тех, кто пока ничего собой не представляет, однако среди молодежи продукция компании еще недостаточно популярна. От нас требуется сделать все возможное для изменения ситуации в лучшую сторону. Я счастлива заявить, что назначаю Бетт ответственной за организацию мероприятия. Советуйся со мной, только если понадобится мое разрешение.

— Ответственной? — заикаясь, пролепетала я.

— Консультант по связям с рекламодателями настаивает, чтобы подготовкой занималась ты, а презентацию проводил Филип. При таком раскладе праздник будет блестящим, — сообщила Келли, не подозревая, что Филип толком не знает, как меня зовут, и вряд ли моей просьбы будет достаточно, чтобы убедить его вести наше мероприятие. — Кайли тебе во всем поможет. Мы все тебя поддержим. Презентация запланирована на восемнадцатое ноября, так что приступай немедленно.

Быстро подсчитав в уме, я с ужасом поняла, что у меня в запасе меньше трех недель.

— О, Бетт, хватит волноваться, — раздраженно бросила Элайза, как обычно, округлив глаза. — Ничего сложного: найди помещение, спонсоров, пригласи гостей, составь список тех, кто придет. Прессу можешь не трогать до следующей недели. Любое мероприятие, которое ведет Филип, автоматически получает широкое освещение в массмедиа, так что с этим хлопот не будет.

Когда собрание, наконец, закончилось, я поплелась в «Старбакс» с ноутбуком под мышкой, пытаясь собраться с мыслями, с чего начинать подготовку к презентации «Блэкберри». В душе затеплилась робкая надежда, что Филип потребует «кви про кво» — возьмется вести праздник в обмен на секс со мной. Мне бы польстило подтверждение, что он меня хочет, но я знала — этого не будет.

Никто не сомневается, что мы, изящно выражаясь, вовсю наслаждаемся нашей связью, но это неправда. Объективно рассуждая, Филип слишком красив, чтобы с ним не спать, однако на деле мы оба тщательно избегали «рокового слияния». Это не представляло особенных трудностей, учитывая, что Филип, казалось, проявлял желание только позировать на камеру. Он еще пару раз не очень настойчиво приглашал к себе, намекая на отличное времяпрепровождение, но ни разу не зашел дальше разговоров и чуть ли не с облегчением воспринимал отказы и то, что я каждый вечер уезжала одна.

У меня не было времени раздумывать над этим, и я решила, что Филип завел сверхсекретную подружку (или пять), принадлежащую к сливкам общества, вынужден скрывать связь и поэтому рад считаться моим любовником в глазах общественности.

Не успела я оставить сообщение в офисе Эми Сакко с вопросом, можно ли зарезервировать «Бунгало» для мероприятия «Блэкберри», как по другой линии позвонила Пенелопа.

— Привет, что случилось? Чем вызван звонок посреди рабочего дня? Как поживает Аарон? Ты давно его видела?

— Знаешь, после твоего увольнения жить стало намного легче, — сообщила Пенелопа. — Не обижайся, но оно почти того стоило: с тех пор как тебя нет в офисе, я не слышу фразочки «военный совет». Как поживает бог любви?

— Имеешь в виду моего бойфренда? Он просто мечта, — ответила я.

— Расскажи. — Пенелопа постаралась вложить в интонацию побольше энтузиазма.

Я знала, что она Филипа на дух не выносит, но слишком добра, чтобы сказать об этом прямо.

— Дай подумать. Ситуация довольно забавная. Мы встречаемся на увлекательных светских мероприятиях, где он, поболтав со мной несколько минут, заводит оживленный флирт с каждой юбкой в зале, дозволив мне принести ему любимый коктейль — кстати, это водка с содовой. Я позволяю целовать себя перед фотографами, затем мы разбегаемся каждый по своим делам. Секса нет и в помине. Мы не провели вместе ни одной ночи, в первый раз я была в полной отключке. — Прочие неприглядные подробности я не могла заставить себя открыть Пенелопе.

— Может, секс с моделями, актрисами и светскими львицами Лондона, Лос-Анджелеса и Нью-Йорка подорвал его физические силы? Этого нельзя исключать.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что ты отличная подруга, Пен? Кроме шуток, ты всегда говоришь именно то, что нужно.

Она засмеялась:

— О да. Слушай, о тебе мы поговорили достаточно, давай теперь обо мне. Я должна сказать тебе кое-что.

— Ты беременна и не хочешь делать аборт, потому что обручена и уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки? — с готовностью спросила я, наклонившись поближе к телефону, словно Пенелопа могла меня видеть.

Пенелопа вздохнула и, не сомневаюсь, округлила глаза.

— Ты беременна, но не от Эвери?

Когда и это не вызвало никакой реакции, кроме нового разочарованного вздоха, я попробовала снова:

— Ты беременна и…

— Бетт… — Голос Пенелопы стал тверже. Я поняла, что ее не насмешили мои шутки.

— Извини. Что случилось?

— Я ухожу.

— Ты — что?!

— Ухожу. Решено. Окончательно.

— Боже мой, нет!

Я буквально ощутила, что Пен кивнула.

— Твердо решила?

Снова утвердительный кивок.

— Неужели ты серьезно? Вот прямо так? Все кончено? Как ты это перенесла?

Я изо всех сил старалась скрыть радость при мысли, что свадьба Пенелопы отменилась, но мне было нелегко. Наверное, подруга застала Эвери с какой-нибудь девицей — только в этом случае она могла прозреть.

— Если честно, сама не ожидала. Но очень довольна. Я уже давно хотела это сделать, и теперь мне очень интересно, что будет дальше.

Я отхлебнула кофе, осмысливая информацию.

— Ты бы радовалась меньше, если бы не встретила кого-то другого. Кто он?.. Я и не знала, что у вас с Эвери не все гладко. Как ты могла не сказать мне? А кольцо? По этикету, если ты разрываешь помолвку, нужно вернуть кольцо. Господи, неужели Эвери тебя обманывал? — Я притворилась, что меня ужаснула подобная мысль, словно это было невозможно даже представить. — Неужели этот ублюдок…

— Бетт, прекрати! Я ухожу не от Эвери, а с моей жалкой работы! — прошипела Пенелопа в трубку, стараясь, чтобы не услышали коллеги в соседних клетушках, отделенных тонкими перегородками.

Один — восемь: серьезная ситуация на поле…

— Увольняешься из «Ю-Би-Эс»? Поздравляю! А что случилось?

— Ну, у меня, в общем, нет выбора. Эвери поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, на юридический, так что мы переезжаем в Калифорнию. Занятия начнутся в январе, но мы решили переехать сейчас, чтобы устроиться, прижиться на новом месте…

— В Калифорнийский университет?

— Угу.

— Значит, ты не Эвери бросаешь, а меня?

— Я тебя не бросаю, — вздохнула Пенелопа. — Я бросаю работу и Нью-Йорк и уезжаю в Калифорнию, всего на три года. Конечно, мы будем навещать друг друга. Тебе особенно понравится на калифорнийском пляже, когда в Нью-Йорке в феврале можно двенадцать дней просидеть дома, потому что температура не выше плюс десяти.

— Разве на Восточном побережье нет юридических институтов? Эвери — законченный эгоист, если тащит тебя через всю страну в этот… этот… короче, туда, чтобы изучать юриспруденцию!

— О, Бетт, заткнись и порадуйся за меня. Калифорнийский университет славится качеством образования, к тому же мне не повредят перемены. Я прожила в Нью-Йорке пять лет после университета и восемнадцать лет до этого. Я вернусь, как только смогу, но сейчас мне очень хочется заняться чем-то другим.

Мне пришло в голову, что как от подруги от меня ждут поддержки, какой бы эфемерной она ни показалась.

— Пен, дорогая, извини, просто все так неожиданно… Ты ни словом не обмолвилась, что Эвери подал заявление о приеме в университет… Если тебя все устраивает, я очень рада. Обещаю очень-очень постараться не думать о том, как твой отъезд отразится на мне.

— Эвери подал заявление в Калифорнийский университет буквально в последнюю минуту. Я и не думала, что он хочет туда поступать. Кроме того, честно говоря, за тебя я мало волнуюсь. Вокруг целая команда коллег, и думаю, ты прекрасно без меня обойдешься…

— Что ж, «Келли и компания» организует стильную вечеринку по случаю вашего отъезда, — произнесла я с натужным весельем, не догадавшись возразить на последнее замечание.

— Наши матери уже занимаются. Мы с Эвери уедем в ближайшие дни, поэтому ужин во «Временах года» планируют на субботу, в Хэллоуин. Придешь? Естественно, будет ужасно, но тебе по должности положено посещать светские вечеринки. — Пенелопа откашлялась. — Филип тоже будет желанным гостем.

— Пен! Конечно, я приду. И отдам тебе Филипа в полное распоряжение. В конце концов, это твой праздник, слушай на здоровье истории о нитяной основе простыней и учись, как надо хвастаться связями.

В этот момент запищал телефон — кто-то звонил по второй линии. На дисплее снова высветился номер 917. Я решила ответить — вдруг это связано с мероприятием «Блэкберри».

— Извини, Пен, мне придется ответить. Можно, я тебе попозже перезвоню?

— Конечно, ничего страшного.

— Ладно, тогда до скорого и прими мои поздравления. Если ты счастлива, то и я тоже. Жаль расставаться, но все равно рада за тебя.

Мы разъединились, и я успела подхватить второй звонок за секунду до того, как включился автоответчик.

— Могу я поговорить с Бетт? — услышала я сиплый мужской голос.

— Это я.

— Бетт, я Сэмми из офиса Эми Сакко. Вы звонили нам насчет даты резервирования клуба.

Сэмми? Разве не так зовут охранника «Бунгало»? Или у Эми в штате сплошные Сэмми? Не знала, что вышибалы еще и в офисе работают.

— Здравствуйте, как поживаете? — спросила я самым официальным тоном, хотя Сэмми наверняка не знал моего имени и не мог меня помнить.

— Спасибо, прекрасно. Мы прослушали ваше сообщение, и Эми просила вам позвонить. Она сегодня весь день занята, и… — Остальное потонуло в визге и вое сирен.

— Извините, что? Первый раз слышу такой вой. Наверное, не меньше пяти пожарных машин, — проорала я в трубку, стараясь перекричать сирены.

— Я их тоже слышу, и не только в телефоне. Вы сейчас где?

— В «Старбаксе» на пересечении Восьмой авеню и Бродвея. А что?

— Фантастика! Я нахожусь буквально через улицу. Только что закончил занятия, а тут эсэмэска от Эми с поручением созвониться с вами. Подождите, я сейчас приду. — Он отключился.

Несколько секунд я тупо смотрела на сотовый, затем лихорадочно нашарила в сумке помаду и расческу и метнулась к туалетной комнате, которая, естественно, оказалась занята. Увидев, что Сэмми уже в дверях, я кинулась обратно за столик в укромном уголке, рухнула на стул, совершенно запыхавшись, но успела до того, как он меня заметил.

Лишенная возможности незаметно навести красоту, я сосредоточила всю энергию на тщетной попытке притвориться занятой до безразличия к окружающей обстановке. Я знала, что поперхнусь, если сделаю глоток, и уроню телефон, прикинувшись, что увлечена разговором, поэтому сидела, пристально уставившись на органайзер. У меня даже мелькнула мысль, не подпалю ли я его силой взгляда. Быстрый мысленный обзор моего физического состояния выявил целый список типичных реакций — дрожащие руки, бухающее сердце, пересохший рот. Сомнений не было: тело недвусмысленно давало понять, что Сэмми мне нравится или, скорее, что я его обожаю. Если кому-нибудь нужно сравнение, аналогичные чувства обуревали Викторию перед первым разговором тет-а-тет с Марчелло в «Нежном прикосновении магната». Впервые в жизни я трепетала от нетерпеливого ожидания, в точности как героиня романа.

Сэмми подошел и встал рядом — боковым зрением я различала неясную фигуру в черном. От него чудесно пахло свежевыпеченным хлебом, сахарным печеньем или еще чем-то таким же вкусным и полезным. Он стоял не меньше минуты, глядя на меня, прежде чем я собралась с духом и посмотрела на него, когда Сэмми намекающе кашлянул.

— Привет, — промямлила я.

— Привет. — Он машинально отряхнул с черных брюк пятно, похожее на след от муки, но тут же перестал, заметив, что я наблюдаю.

— Э-э-э… присаживайтесь, пожалуйста, — заикаясь, предложила я, гадая, почему в данную минуту совершенно не в состоянии говорить вразумительно и связно.

— Спасибо. Я подумал, проще встретиться, раз уж оказался на той же улице.

— Да, в этом определенно есть смысл. Вы сказали, только что вышли с занятий? Наверное, посещаете курсы барменов? Всегда мечтала! — Меня понесло, но я ничего не могла с собой поделать. — Это, в общем, чрезвычайно полезное умение, независимо от того, работаешь в баре или нет. По-моему, очень здорово, если можешь запросто смешать приличный коктейль. Вы согласны?

Сэмми в первый раз улыбнулся мне мегаваттной сияющей улыбкой от уха до уха, и я подумала, что просто умру, если когда-нибудь он перестанет мне улыбаться.

— Нет, я не на курсах барменов. Я учусь делать выпечку.

Я не совсем поняла, что общего у вышибалы с выпечкой, но решила — прекрасно, если у человека есть хобби. В конце концов, еженощный прилив самомнения от возможности не пустить в клуб людей, придравшись к их внешнему виду, со временем приедается.

— Неужели? Как интересно! Вы любите готовить в свободное время? — спросила я из вежливости. К сожалению, вопрос прозвучал громко и чисто. — Я хочу сказать, кулинария — ваша страсть?

— Страсть? — Он снова широко улыбнулся. — Не уверен, что это можно назвать страстью, но — да, я люблю готовить. И в некотором роде должен уметь — для работы.

Боже, я ушам не поверила, что он проехался по случайно вылетевшему у меня нелепому слову.

— Должны? — Это прозвучало надменно. — Извините, не знала. И кому же вы готовите?

— Вообще-то я готовлюсь стать шеф-поваром. — Он отвел взгляд.

— Шеф-поваром? Правда? В каком ресторане?

— Пока еще ни в каком. Я недавно окончил Американский кулинарный институт 104, теперь вечерами беру уроки. Сейчас учусь печь сдобу, — засмеялся он.

— Но как вы этим увлеклись?

— Я еще не вполне увлекся, но это полезное умение. Пока жил дома, умел делать только омлет, когда наступала моя очередь готовить обед. В школе одно лето провел в Итаке, мы с приятелем устроились официантами в отель «Статлер» в кампусе Корнелла. Однажды старший менеджер заметил, как я доливал клиенту кофе, держа кофейник чуть ли не в четырех футах над чашкой и всячески выделываясь. Почему-то это ему понравилось, и он убедил меня поступить на факультет гостиничного сервиса и даже платил мне стипендию. Во время учебы я работал сначала помощником официанта, затем официантом, ночным менеджером, барменом — в общем, кем только не работал, а когда закончил учебу, он подцепил меня на крючок годового обучения в «Мишлене» — первоклассном ресторане во Франции. Так что это все дело его рук.

Я смутно чувствовала, что челюсть у меня отвисла весьма неизящно, — я была ошарашена такой карьерой, но Сэмми тактично спас меня от меня самой, продолжив рассказ.

— Вы, наверное, удивляетесь, почему я работаю вышибалой в «Бунгало»? — он.

— Нет-нет, главное, чтобы вам нравилось. То есть это… Я имею в виду, это же одна из сторон ресторанного сервиса.

— Я коплю деньги, вот и все. Успел поработать, пожалуй, во всех модных клубах Нью-Йорка, — усмехнулся Сэмми. — Но игра стоит свеч: рано или поздно я открою собственный ресторан. Надеюсь, скорее в ближайшем, чем в отдаленном будущем.

Наверное, у меня все еще был озадаченный вид. Сэмми засмеялся:

— Ну, первая и главная причина — это, конечно, деньги. Можно вполне прилично жить на жалованье охранника и бармена, а у меня сейчас сразу несколько таких подработок. Вполне терпимо — можно в клубы не ходить и деньги не тратить. Все считают, что открыть ресторан в Нью-Йорке — самое милое дело. Мне говорили, очень важно хорошо разбираться в модной тусовке, знать, кто с кем спит, и кто действительно имеет вес, а кто просто строит из себя… Нравится мне или нет, но я не вхож в этот круг, и работа — прекрасный способ наблюдать за тусовщиками в естественной среде их обитания… — Сэмми вдруг зажал рот ладонью и уставился на меня: — Ох, не следовало мне все это говорить. Я не хотел оскорбить вас и ваших друзей, я…

Любовь. Всепоглощающая, необоримая любовь. Я едва могла удержаться, чтобы не поцеловать его в губы, — он выглядел таким испуганным… Впечатление портило то, что Сэмми счел светское общество моим излюбленным крутом общения, полагая, будто я сознательно подцепила кавалера, способного выложить за комплект постельного белья больше, чем мои родители за автомобиль.

— Не говорите больше ничего…

Я инстинктивно потянулась ласково погладить его по щеке, но в последний момент заволновалась, и пальцы лишь неловко дернулись. У героини хорошего романа достало бы хладнокровия закончить движение, а у меня, как видите, нет.

— У вас потрясающая работа. Подумать только, что вам удается увидеть каждый вечер. Наверное, бывают и забавные происшествия?

Это оказалось все, что ему нужно:

— Боже, да просто невероятные! Все эти люди… Им некуда девать деньги, у них прорва свободного времени, а единственной заботой, похоже, является ежевечернее нытье, чтобы я пропустил их в тот или иной клуб.

— Однако это довольно лестно, вы не находите? Люди из кожи вон лезут, лишь бы вам понравиться.

— О, перестаньте, Бетт, мы оба знаем, что это не так. Они лижут мне задницу, пока я стою в дверях, а вовсе не потому, что знают обо мне или я им нравлюсь. У такого уважения очень короткий срок годности — несколько секунд, начиная с прибытия клиентов до момента, когда они проходят в клуб. Они для меня и плевка пожалеют, не увидев рядом со мной бархатную веревку. — На его лице вновь появилось встревоженное выражение. Когда Сэмми хмурился, у него на лбу появлялись морщинки, отчего он становился еще очаровательнее. Собеседник испустил тяжелый вздох, и я ощутила странное желание крепко его обнять. — У меня слишком длинный язык. Пожалуйста, забудьте, что я наговорил: я не принимаю работу близко к сердцу, не стоило делать из этого проблему. Это лишь способ хорошо заработать, и я готов мириться с чем хотите, если это приблизит меня к открытию собственного ресторана.

Я мечтала, чтобы Сэмми говорил что угодно о ком угодно, лишь бы смотреть на его прекрасное лицо, наблюдать за движениями рта, жестами, но он замолчал. Я открыла рот сказать, что отлично его понимаю и никогда еще не смотрела на ситуацию с этой точки зрения, но Сэмми мягко прервал мои излияния:

— Полагаю, вас просто легко убедить. — И улыбнулся так нежно, что мне пришлось вспоминать, что это такое — дышать. — Я буду очень признателен, если вы не упомянете ничего из нашего разговора в беседе с коллегами. Мне легче выполнять мои обязанности без посторонней помощи.

Я понимала его как нельзя лучше. Без постороннего вмешательства, когда никто не знает твоих целей, соображая, к какой категории тебя отнести: «стоит дружить» или «спокойнее не узнавать», — и, не пытаясь извлечь выгоду из своей осведомленности, медленно, но верно подтачивая твою уверенность в себе, ибо от этого у людей улучшается настроение. Дядя Уилл часто острит: «Нельзя заполучить — значит, нужно опорочить», — но народец, о котором говорит Сэмми, искренне считает крылатую фразу руководством к действию. Я отлично поняла собеседника.

— Конечно, ни в коем случае. Я вас понимаю. По-моему, вы отлично справляетесь, — выдала я после полудюжины мысленных попыток.

Опять ослепительная улыбка. Ах!.. Я уже подумывала, что еще сказать, чтобы вызвать новую улыбку, но один из нас, наконец, вспомнил, что мы встретились по делу.

Сэмми сразу стал сильным, уверенным в себе, всякая ранимость-уязвимость исчезла, когда он произнес:

— Сейчас возьму кофе, и поговорим о празднике. Вам что-нибудь принести?

Я покачала головой, указывая на свою чашку кофе.

— Может, большую чашку очень горячего ванильного кофе, без сахара, но с обезжиренным молоком?

Смеясь, я снова покачала головой.

— Что? Вы думаете, я шучу? Я заказываю этот чертов напиток каждый раз, когда прихожу сюда.

— Шутите.

— Заказываю, клянусь. Двадцать с лишним лет жизни прошли под знаком обычного кофе. Порой брал некрепкий с сахаром, иногда поздним вечером заказывал без кофеина, но всегда черный кофе. И вот однажды приятель обмолвился, как вкусен кофе с молоком. Вскоре после этого другой заявил, что ароматизаторы делают кофе еще вкуснее. Остальное приложилось само собой, и процесс полностью вышел из-под контроля. Вот бы они хоть раз отказались намешивать чертову кашу, сказав: «Возьми себя в руки, Сэмми. Будь мужчиной и выпей чашку нормального черного кофе». Но они никогда не отказываются, и я, увы, тоже.

Я, не мигая, смотрела, как бариста105 послала Сэмми откровенную улыбку под названием «только скажи, и я твоя навеки», как Сэмми взял кофе, и звучно выдохнула, когда он снова занял место рядом.

— Ну ладно. Хватит обо мне. Приступим к разработке мероприятия? — Он провел рукой по волосам, и я вновь не могла отделаться от ощущения, что сотни раз видела Сэмми раньше.

— Конечно. С чего начнем? — Я отпила кофе, напустив на себя безразлично-официальный вид.

— На какое количество гостей вы планируете вечеринку?

— Не скажу пока точно, еще не составила окончательный список. — А если честно, то не начинала составлять и черновой, но этого тебе знать не обязательно. — По моим прикидкам, где-то сотни две.

— «Келли и компания» наймет обслугу на стороне или задействует нашу?

И опять вопрос, который я еще не обдумывала, но, призвав на помощь опыт прошлых собраний, смастерила мало-мальски приличный ответ:

— Ну, мероприятие поддерживают спонсоры, так что, полагаю, спиртные напитки предоставим мы, но наливать их будут ваши бармены. И мы, наверное, воспользуемся услугами ваших… ваших…

— Секьюрити? — помог он, видимо, почувствовав, что мне неловко употребить слово «вышибала».

— Да, вот именно. Но этот момент еще уточним.

— Пока мне все нравится. На нужный вам вечер свободен только «Лот шестьдесят один», однако Эми, возможно, пересмотрит график. Кто ведет вечеринку?

— О… э-э-э… молодой человек по имени Филип Уэстон. Он… э-э-э… он, это…

— Я знаю. Ваш бойфренд, да? Я часто вижу вас вместе. Уверен, Эми придет в восторг. Можете не сомневаться, освободим для вас «Бунгало».

— Нет-нет, он не мой бойфренд… Все совсем не так. Странная ситуация, я его, ну, как бы знаю…

— О, это не мое дело. Парень всегда казался мне засранцем, но что значит мнение вышибалы, верно? — В его голосе я уловила горечь. Или мне хотелось ее услышать?

— Полагаю, это действительно не ваше дело, — произнесла я с такой чопорностью, что Сэмми отшатнулся.

Допив чашку кофе, он засобирался.

— Что ж, очень приятно было поговорить. Я все передам Эми и свяжусь с вами насчет мероприятия. Думаю, беспокоиться не о чем. Как я уже сказал, кто откажется от шанса заполучить члена британской королевской семьи в качестве ведущего вечеринки? Принцу крови придется загорать уже сейчас, если он хочет должным образом посмуглеть к мероприятию.

— Спасибо за заботу, обязательно ему передам. Продолжайте печь пышные булочки в свое удовольствие: мероприятие я разработаю самостоятельно, а детали обсужу непосредственно с Эми. Ваши словесные атаки, как ни забавно их слушать, совершенно не оставляют времени на дело. — Решительно поднявшись, я нетвердой походкой направилась к выходу, удивляясь, каким образом ситуация ухитрилась так испортиться за несколько минут.

— Бетт! — позвал Сэмми, когда я открывала дверь.

Он очень сожалеет, обнадежилась я. Сегодня трудный день, в последнее время выдался напряженный период, он не высыпается и вовсе не хотел вымещать усталость на мне. Или другой вариант: он дико, сумасшедше ревнует меня к Филипу и просто не смог удержаться от мерзкого замечания. Не исключена произвольная комбинация обоих вариантов. В любом случае, я обязательно прощу Сэмми, когда он взмолится о понимании и рассыплется в извинениях.

Я обернулась, надеясь, что он уже подбежал ко мне с просьбой о прощении, однако Сэмми стоял, помахивая чем-то в воздухе. Мой сотовый. Телефон, естественно, начал трезвонить прежде, чем я успела вернуться к столику.

Сэмми взглянул на дисплей. На секунду его лицо окаменело, затем на нем появилась натянутая улыбка:

— Какое совпадение, наш мужчина часа. Принять для вас сообщение? Не беспокойтесь, я скажу, что мы возвращаемся частным авиарейсом из Канн, а не сидим в занюханном «Старбаксе».

— Дайте сюда!

Я мысленно выругалась, что внесла телефон Филипа в электронную записную книжку, и выхватила сотовый из пальцев Сэмми, невольно отвлекшись на приятное прикосновение к его коже. Выключив звонок, кинула мобильник в сумку.

— Не стоит не отвечать из-за меня.

— Из-за вас ничего пока не сделала и считаю себя в состоянии решить, когда отвечать на звонки, а когда нет, — заявила я.

Гневно прошествовав к выходу, украдкой оглянулась. Сэмми смотрел мне вслед, покачивая головой. В «Нежном прикосновении магната» подобная сцена описана иначе, подумала я без малейшего раскаяния, немного приободрившись мыслью, что всякий новый роман — даже в книгах — вначале несет в себе препятствия, которые надо преодолевать. Не стану оставлять надежду на этот роман. Пока не стану.