У любви легкая поступь

Глава одиннадцатая. Борьба за жизнь

Следующий день не принес ничего нового: Кларк в сознание не приходил. Тем не менее Марти безотлучно сидела у постели мужа. Больше всего на свете ей хотелось поговорить с ним. Мисси тоже часто приходила к отцу — как только выпадала свободная минутка. Во второй половине дня вернулся домой Вилли. Он настоял, чтобы женщины немного поспали. Сначала они принялись с ним спорить, но в конце концов вынуждены были признать его правоту: без отдыха долго не продержишься.

Меж тем Вилли велел Вану принести кофе и тяжело опустился в кресло, стоящее рядом с кроватью тестя. Последние два дня Вилли почти не спал. Он чувствовал, что его глаза слипаются. Пытаясь прогнать сон, мужчина потер лицо мозолистой ладонью.

«Почему случилась эта трагедия? — спрашивал он себя. — Почему? Ведь мы так надеялись на счастливую встречу с Кларком и Марти, так долго этого ждали. И вдруг радость обернулась кошмаром. Почему? Неужто Бог привел сюда родителей Мисси для того, чтобы забрать у Кларка жизнь и поколебать тем самым твердую веру его жены? Нет, этого не может быть!»

Не найдя ответа на столь трудный вопрос, Вилли задал себе другой: что будет с мальчиками? Он беспокоился за сыновей. Натан и Джосайя были так счастливы, когда узнали, что скоро увидят бабушку и дедушку, считали недели и дни, оставшиеся до встречи с ними. Мисси много рассказывала детям о Кларке и Марте. И вот после того как они приехали, и малыши полюбили их, случилась трагедия. Бедный маленький Натан. За последние два дня он лишился не только деда, но и бабушки с мамой. Озабоченная здоровьем отца, Мисси уделяла детям меньше внимания, чем обычно.

Вилли поднялся с кресла и пошел в детскую. Джосайя сладко посапывал во сне. Он был слишком мал и не понимал, что случилось, хотя, возможно, чувствовал что-то неладное. Натана в комнате не было. Наверное, сидит у Вана в кухне, или ищет Куки, или играет с Максом. Бедный малыш. Он так старается никому не мешать.

Затем Вилли открыл дверь своей спальни, на цыпочках приблизился к кровати и посмотрел на спящую Мисси. Ее лицо было бледным и усталым. От жалости у мужчины сжалось сердце. Он нежно откинул со лба жены волосы и вышел из комнаты.

Спустя мгновение он уже был рядом с Кларком. Вилли откинул одеяло и с изумлением уставился на аккуратно забинтованную ногу. Затем провел рукой по лицу. Выходит, женщины все знают? Ему было даже страшно представить, как они страдают. И вместе с тем он почувствовал, что у него с души свалился камень. Может, это к лучшему. Так им будет легче подготовиться к тому, что произойдет.

Вилли накинул на Кларка легкое одеяло и опустился в кресло. В доме было тихо. Почти все его обитатели спали. Вилли тоже дремал, но то и дело просыпался, ругая себя. Однако его глаза все равно слипались от усталости.

Джосайя проснулся. Он бродил по дому в поисках взрослых. Вилли услышал шаги малыша и поспешил к нему. Он взял сына на руки, прижал к себе и принялся, баюкая его, расхаживать по холлу. Мальчик приник к отцу, обнял пухленькими ручками его за шею и стал перебирать пальцами густые волосы Вилли. Джосайе нравилось, когда его обнимали, ему необходимо было чувствовать, что его любят. Он был так мал, что не подозревал о горе и страдании.

Некоторое время спустя Вилли спустил мальчика на пол и спросил:

— Хочешь есть?

— Да. А где мама?

— Мама отдыхает. Она устала.

— Она спит?

— Да. Давай поищем Вана. Он угостит тебя молоком и хлебом.

— Ух ты! — обрадовался малыш. Ему нравилось навещать повара.

Вилли понес сына на кухню. Ван стоял за столом. Натан помогал ему разрезать тесто.

— Ага, — произнес китаец, — малыш проснулся.

— Да, и он голоден! Угостишь его?

Повар улыбнулся. Он был очень привязан к детям.

— Да, да. Ван быстро найти.

— Эй, Джоуи! Выспался? — обратился между тем Натан к младшему брату. — Взгляни-ка! Я помогаю Вану печь пончики. Мы будем есть их на ужин!

— Может, да, а может, и нет, — возразил Ван. — Слишком медленно. Наверное, только завтра!

— Сейчас, сейчас! — воскликнул Натан и начал быстро-быстро резать тесто. Из-за неровных краев пончики у него получались странной формы.

— Нет, медленно, медленно! — закричал Ван. — На ужин у нас уже есть! Делай медленно.

Натан стал резать тесто аккуратнее. Вилли положил руку ему на плечо.

— Скорей бы, — сказал он. — Отличные пончики получаются! — Затем повернулся к Вану: — Насчет ужина. Нужно покормить детей. Женщины спят, и я не хочу их будить. Пусть мальчики поиграют около дома, а потом поужинают. Что до меня, то не мог бы ты принести мне в спальню суп или рагу?

Китаец кивнул.

Вилли вернулся в комнату и присел у постели больного. Изменений не было.

Стрелки часов еле-еле ползли. В спальню пришел Куки. Он посидел с Кларком, пока Вилли умывал мальчиков и переодевал их в пижамы. После того как дети легли, отец немного почитал им, а, когда они уснули, подоткнул их одеяла.

Вернувшись в спальню, Вилли с изумлением услышал тихий стон тестя. Куки склонился над раненым, не позволяя ему двигаться.

— Сознание возвращается, — объяснил он. — Не пугайтесь, если он внезапно закричит.

Кларк опять застонал. Его пронзила острая боль, и он пытался сдержать стоны, рвущиеся из груди. Он не помнил, что с ним произошло.

— Как же он справится с этим, когда придет в себя… — пробормотал Куки, и Вилли почувствовал, что тот не понаслышке знает, каково это — мучиться от боли.

Вилли испугался, что крики Кларка разбудят женщин и детей.

— Что же нам…

— Не отходи от Кларка ни на минуту и постарайся удержать его на месте, — ответил Куки. — Я схожу за Скотти.

И Куки, прихрамывая, вышел. Через минуту в комнату влетел Скотти. Он задыхался от бега, но старался не шуметь. Управляющий извлек из кармана маленький пакет и вскрыл его. Вилли не решился спросить, что в нем находится. Однако Скотти посчитал, что объяснения необходимы.

— Это морфин. Мне дал его Куки. Он принимает это средство время от времени, когда боль становится нестерпимой. Куки попросил меня хранить порошок у себя — он боится, что начнет злоупотреблять им.

Вилли кивнул.

Меж тем Кларк беспокойно метался в постели и стонал. На лбу раненого выступила испарина. Руки мужчины судорожно цеплялись за простыню, словно это могло помочь справиться с болью.

Скотти склонился над Кларком и сунул ему в рот ложку с наркотиком. Морфин подействовал не сразу, и все это время мужчины держали Кларка и старались успокоить его. Наконец боль отступила, и раненый провалился в глубокий сон. Вилли был благодарен за передышку. Но что они будут делать, когда запасы наркотика иссякнут?

Кларк очнулся на рассвете. Вилли — он прикорнул в кресле — разбудили стоны. Он взглянул на тестя и увидел, что его глаза открыты. Судя по всему, Кларк мучился от боли. Он смотрел на Вилли и, казалось, впервые за три последних дня понимал, что с ним происходит.

Вилли был этому рад. Во всяком случае, Кларк не повредился в уме.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Вилли и поднес к губам тестя стакан с водой.

Кларк сделал маленький глоток и отвернулся.

— Больно. Очень больно, — хрипло простонал он.

— Где болит больше всего? — Вилли хотел удостовериться, что тесть не потерял рассудок.

— Нога.

Вилли с облегчением вздохнул.

— А голова?

— Кружится… И болит немного. Ерунда.

— Это хорошо, — приободрил Вилли тестя.

Меж тем Кларк, жалобно постанывая, заметался на подушке.

— Где Марти? — выговорил он с усилием.

— Я настоял, чтобы она немного поспала.

Кларк кивнул. Пытаясь сдержать крик, он сжал челюсти. Вилли понял, что раненый нуждается в морфине, и поставил лампу на подоконник. Это был условный сигнал.

— Как долго… — прошептал Кларк.

— Уже три ночи. Это случилось позавчера днем.

— Да, старая шахта… Помню.

Это был хороший знак. Мысленно Вилли возблагодарил Господа.

— А что с мальчиками?

— Не знаю, ничего не слышал об их судьбе с тех пор, как вы оказались здесь. — Больше Кларку пока знать незачем.

— Вы вытащили Эйба?

— Да, его вынес отец.

— Хорошо.

Кларк закрыл глаза. Видимо, он пытался уснуть, чтобы избавиться от боли. Но это ему не удалось. В спальню вошел Скотти. Кларк покорно выпил лекарство. На этот раз его сон не был глубоким. Он то и дело просыпался. Боль не ушла, просто чуть стихла.

— Уменьшим дозу, — прошептал Скотти. — Наркотик надо расходовать бережно.

Вилли кивнул.

Зарозовело освещенное первыми лучами солнца небо. Мужчины по-прежнему бодрствовали над раненым. Кларк время от времени открывал глаза, что-то бормотал и вновь погружался в сон. Вилли знал, что Марти страстно мечтает услышать из уст мужа хотя бы слово. Скорее всего она уже отдохнула.

— Скотти, не побудешь с ним пару минут? Я разбужу миссис Дэвис. Уверен: она захочет поговорить с мужем. — Управляющий в знак согласия кивнул головой.

Вилли вошел в комнату Марти и осторожно потрогал женщину за плечо.

— К нему вернулось сознание. Он может говорить.

Марти быстро откинула одеяло и вскочила на ноги. Она спала в одежде. Пытаясь успокоить женщину, Вилли взял ее за руку.

— Мама, он очень страдает. Думаю, вам нелегко будет увидеть его в таком состоянии.

Марти кивнула, не совсем понимая, о чем ей говорят, и поспешила к мужу. Они стремительно вошли в комнату, и женщина с плачем кинулась к постели больного. Скотти тотчас покинул спальню.

Кларк протянул руку и погладил жену по волосам. Он хорошо знал ее и потому не стал успокаивать. Пусть выплачется. Едва рыдания Марти стихли, Кларк заговорил.

— Со мной все в порядке. — Голос мужчины охрип от волнения. — Не надо так убиваться.

— Конечно, — улыбнулась Марти, смахивая слезы. — Конечно.

— Только с ногой нелады. Ты ее видела?

— Да. — Марти проговорила это так, что Вилли сразу понял: ей все известно. Стало быть, это она перебинтовала Кларка. Какая же у нее сила воли!

Кларк вновь прикоснулся дрожащей рукой к спутанным волосам жены.

— Вы неважно выглядите, миссис Дэвис, — шутливо произнес он.

— Странно, — ответила она, улыбаясь сквозь слезы. — А вот ты никогда еще не выглядел лучше.

Вилли бесшумно вышел из комнаты. Марти и Кларку надо побыть наедине.

* * *

В последующие дни в спальню время от времени наведывался Скотти и давал раненому очередную порцию морфина. Кларк с радостью принимал бы наркотик чаще, но морфин приходилось экономить.

Когда боль отступала, раненый разговаривал с домашними и работниками ранчо. Даже Натану разрешили навестить дедушку. Правда, он испугался, увидев своего деда, такого большого и сильного, неподвижно лежащим в кровати. Но Кларк погладил внука по голове, пошутил, и ребенок успокоился.

Марти и Мисси целыми днями ломали голову над тем, как облегчить страдания больного. Мисси с утра до вечера пропадала на кухне, изобретая блюда, которые, как ей казалось, могли раздразнить аппетит отца. Кларк не хотел обижать дочь и, превозмогая себя, ел ее стряпню.

Вскоре они получили весточку из города. Энди выздоравливал. К счастью, кости его были целы, и родители мальчика не сомневались, что нога мало-помалу заживет. Они благодарили Кларка и просили передать ему, что не устают за него молиться.

Эйба уже похоронили. Марти было трудно собраться с духом и сообщить мужу такую печальную весть, но она чувствовала: Кларк должен это знать.

— Говорят, — издалека начала женщина, — нога Энди почти зажила.

— Это хорошо, — ответил Кларк. — Балка так ее прижала… я опасался, что кости не срастутся.

— У второго мальчика, Кейси, тоже все хорошо. Отделался синяками и царапинами. Правда, мы не знаем, какая боль у него в душе… Понимаешь, третий ребенок, младший брат Кейси…

— Да, Кейси говорил, что у него есть брат.

— Эйб… не выздоровел.

— Я знаю, — медленно произнес Кларк.

— Откуда?

— Когда я его нашел, он был мертв.

Марти удивилась. Более того — она разозлилась.

— Ты знал, что он мертв, и полез в шахту!

Кларк поднял руку, призывая ее к молчанию.

— А если бы это был наш ребенок? Ты оставила бы его в шахте?

Марти не нашлась, что ответить. Да, если бы это был ее ребенок, она отдала бы все, чтобы обнять его еще раз.

* * *

Для Марти было большим облегчением узнать, что Кларк не повредился в уме. Она искренне радовалась этому; вместе с тем ей никак не удавалось забыть ту жуткую картину, что открылась ей, когда она разбинтовала сломанную ногу.

Как только женщина входила к мужу, у нее от тошнотворного запаха, насквозь пропитавшего комнату, начинала кружиться голова. Нога находилась в ужасном состоянии. Если так будет продолжаться дальше, Кларк умрет. Марти всем существом противилась мрачным мыслям. Но Кларк нуждался в лекарстве! И враче! Порой ей хотелось попросить Вилли отвезти их с мужем на вокзал и посадить в поезд. Дома они смогут обратиться к доктору. Но она понимала: это невозможно — Кларк очень слаб, он не перенесет путешествия.

А потом его стало трясти в лихорадке. Глаза стекленели, сухая кожа горела огнем. «Это яд, — думала Марти. — Гноится рана».

Она не знала, как с этим бороться. Ей казалось, что Кларк пошел на поправку. Ведь он очнулся! И мог разговаривать! А теперь… Как же им быть? «Что же делать, что делать?» — в отчаянии спрашивала себя Марти.

Первое время о ноге Кларка никто не говорил. Если бы о ней завели речь, пришлось бы признать, что проблема существует. А они не хотели этого, поскольку не знали, как бороться с инфекцией.

И вот однажды Марти почувствовала, что отмалчиваться больше нельзя.

— Принеси мне кастрюлю с горячей водой, — приказала она дочери. — И прокипяти самые острые ножницы. Нам нужно что-то делать.

Затем она отправилась на поиски управляющего. Переступив порог конюшни, женщина спокойно сказала:

— Скотти, я не знаю, сколько у тебя осталось морфина, но сейчас мы должны дать Кларку большую дозу. Я собираюсь заняться его ногой. Иначе эта рана убьет его. У Кларка гангрена, он погибнет, если яд распространится по телу. У нас мало времени.

Все эти дни мужчины свято верили, что Марти не догадывается о том, что они дают Кларку наркотики. Скотти — он как раз подправлял подпругу — изумленно уставился на женщину.

— Мэм, у вас больше мужества, чем у любого работника ранчо, — сказал он, и тотчас, осознав свой промах, исправился: — У меня не хватило бы духа на то, что вы собираетесь сделать.

Скотти принес наркотик и дал Кларку большую дозу. Марти дождалась, пока морфин начнет действовать, потом взяла свои «инструменты», собралась с духом и шагнула в спальню. Первым долгом она распахнула окно и подожгла в жестяной банке тряпку — дым должен был заглушить тошнотворный запах. Затем откинула одеяло и сняла повязку. Все выглядело гораздо хуже, чем ей представлялось. Впервые в жизни она видела такую отвратительную картину. А запах! Она думала, что вот-вот упадет в обморок, что ее вытошнит. Но ей удалось справиться с собой. В течение некоторого времени Марти промывала рану и отрезала куски плоти. Однако она понимала: битва проиграна. Сделанного ею явно недостаточно.

Она осторожно укутала Кларка, оставив покалеченную ногу непокрытой для того, чтобы ее обвевал ветерок. Марти казалось, что свежий воздух может помочь. Затем вытерла ножницы и нож, положила их на место и направилась к себе в комнату.

Упав на колени рядом с кроватью, она, рыдая, поведала Богу о своем горе и отчаянии. Марти рассказала Господу, как много для нее значит муж, как преданно, на протяжении долгих лет служил Ему Кларк. В молодости она потеряла мужа, говорила Марти, и если ее оставит еще и Кларк, она тоже умрет. Она говорила Богу о детях и внуках, оставшихся дома, о Мисси и ее малышах. Они тоже нуждались в Кларке. Марти просила Бога исцелить мужа. А потом требовала этого. Разве Он не обещал прислушиваться к мольбам своих детей, если они верят в Него и обращаются к Нему от всего сердца?

Немного погодя она вернулась к Кларку. И прислушалась к его тихому дыханию. Лицо больного слегка порозовело, а вот лоб был по-прежнему горячим. Однако Марти твердо решила оставаться у постели мужа до тех пор, пока Господь не сотворит чудо.

В комнату вошла Мисси. Увидев сломанную ногу, она коротко вскрикнула, и, зажав рот рукой, выбежала из спальни. Марти понимала дочь. «Что бы с ней было, увидь она ногу до, а не после операции?» — подумала женщина.

Меж тем действие наркотика ослабевало. Кларк, мучаясь от боли, беспокойно ворочался. Марти все время протирала водой его лицо и тело — так она надеялась справиться с лихорадкой. Но это не помогало. Кларк метался на постели как безумный. Пришлось звать на помощь Вилли. Немного погодя в комнату вбежал Куки, а потом еще двое мужчин. Они попросили Марти выйти из спальни. Она беспокойно мерила шагами дом, умоляя Бога явить чудо. Но крики и стоны Кларка не утихали.

Внезапно Марти увидела Марию. Та стояла в коридоре. Марти заплакала, и гостья побледнела. Она выглядела испуганной и вскоре уехала.

Время шло. Марти то и дело заглядывала в спальню, но ей было невыносимо тяжело видеть мучения мужа. В конце концов она опять прошла в свою комнату и упала на колени у кровати. На этот раз она молилась иначе.

— Господи! — слова шли из самой глубины ее сердца. — Ты знаешь, я не могу видеть, как он страдает. Я люблю его, Господи. И если Ты хочешь забрать Кларка, то, наверное, это правильно. Тебе одному ведомо, что хорошо и что плохо. Я не могу видеть, как он мучается. На все воля Божья. Ты исцелишь его или заберешь к Себе, Ты один знаешь, как лучше. И какова бы ни была Твоя воля, молю Тебя об одном: дай нам силы вынести то, что нас ждет.

Женщина поднялась с колен. Она решила поговорить с дочерью. Как ни странно, но на нее снизошел покой. Конечно, Марти по-прежнему вздрагивала от каждого крика Кларка и мучилась его болью, но она знала: Бог их не оставит.

Мисси сидела в детской. Но мальчиков там не было. Лейн увел их в амбар, чтобы они не слышали криков дедушки.

Молодая женщина сжимала в руках рюкзак, в котором отец носил ее, когда она была ребенком. Теперь она сама сажала в него своих малышей. Мисси плакала. Плакала от боли и отчаяния.

— Доченька, — нежно сказала Марти, обнимая ее, — все будет хорошо. Я знаю.

Мисси опять разрыдалась.

— Ах, мне так хочется в это верить! Я все время молю Бога о том, чтобы папа выздоровел.

— Но он может и не выздороветь, — сказала Марти, глядя дочери прямо в глаза.

Мисси ошеломленно посмотрела на мать.

— Но ты сама сказала…

— Я сказала, что все будет в порядке. И по-прежнему уверена в этом. Господь лучше нас знает, что делать. Он знает все о нас, нашем горе и желаниях. Он хочет нам добра. И какова бы ни была Его воля…

И тут Мисси вырвалась из ее объятий.

— Ах, доченька… — заплакала Марти. — Мне тоже страшно. Я не могу в это поверить. Мне нужен Кларк. Я хочу, чтобы он был рядом. И Богу это известно. Мне незачем Ему об этом говорить. Но, милая, мы должны верить Господу. Мы не вправе указывать Ему, что делать.

Молодая женщина поднялась и вышла из детской. Она рыдала. Марти слышала, как дочь затворила за собой дверь. Но Марти было больше нечего сказать своей любимице. Оставалось только молиться.

Марти пошла на кухню и попросила Вана приготовить кофе для мужчин, дежуривших около постели больного. Кларк принял последнюю порцию морфина и заснул. И все домочадцы задавал себе один-единственный вопрос: что дальше?

Марти взяла кофейник и чашки и пошла в спальню; в коридоре она столкнулась с Мисси. Лицо молодой женщины было влажным от слез, но выражение его было уже не таким потерянным.

— Мама, — сказала она. — Думаю, ты права. Я молилась все это время и поняла… Я согласна с тобой. Бог знает, что делает. Так оно и должно быть. Но об этом легко забыть, если всем сердцем желаешь… — Дальше она продолжать не могла.

Марти выдавила из себя слабую улыбку. По щекам женщины текли слезы. Она наклонилась и поцеловала дочь, а потом пошла к спальне. В эту самую минуту раздался стук в дверь. Марти обернулась и увидела, как Мисси вытерла лицо подолом передника и шагнула к входу.

Она распахнула дверь. На пороге стояла Мария. Ее плечи были гордо расправлены, а глаза блестели от радости. Рядом с ней замер Хуан.

— Можно нам войти? — спросила Мария. — Мой муж… врач.