Убежище

Глава шестнадцатая

Как однажды сказал ей дедушка, жизнь – это череда поворотов. Большую часть своей жизни Кейт чувствовала, что совершает эти повороты по чьей-то указке, из-за чьих-то действий.

Поминки ее прадеда и то, что за ними последовало, стали для Кейт чем-то вроде тектонического сдвига, навсегда изменившего ландшафт ее жизни. Но в разгар того землетрясения она открыла в себе мужество.

Годы спустя, пережив засаду, устроенную матерью, она обнаружила в себе страх.

Она утратила страсть к любимой некогда профессии, которой собиралась посвятить жизнь, и перебралась в Нью-Йорк.

Первое свидание с Ноем в кафе вновь перевернуло ее мир. А потеряв Ноя, она сделала еще один поворот.

Пришло время перестать поддаваться влиянию и выбрать собственный путь.

Когда Хью приехал в Нью-Йорк на съемки, Лили продлила контракт на «Мэйм». И Кейт начала подыскивать себе отдельную квартиру. Она чувствовала, что пришло время заявить о настоящей независимости и выяснить, кто она такая.

В девятнадцать лет она уже свободно говорила по-испански, по-французски, по-итальянски, и ее стали часто звать в приюты и полицию (спасибо детективу Райли) в качестве переводчика.

Она провела три месяца с отцом на съемках в Новой Зеландии на том условии, что она будет работать у него ассистенткой, и наслаждалась каждым мгновением.

Она вернулась в Нью-Йорк и продолжила поиски собственного жилья. К тому моменту ей уже исполнилось двадцать.

Новая глава, новая квартира, новый шанс исследовать мир.

Но случайная встреча в маленьком оживленном бистро снова изменила ее жизнь.

Она сидела с Дарли, которая тоже снималась в Нью-Йорке, за крошечными салатами и стаканами родниковой воды. Они поговорили о работе, жизни Дарли в Лос-Анджелесе и жизни Кейт в Нью-Йорке.

– Физическая подготовка была убийственной. Три часа в день, шесть дней в неделю.

– Зато посмотри на эти базуки.

Волосы у Дарли были коротко пострижены, как у Тинкер Белл, а тело здорово накачано. Дарли напрягла руку и внимательно посмотрела на свой бицепс.

– Они и правда выглядят круто.

– А я о чем.

– Должна признаться, мне нравится быть сильной и сниматься в боевике, играть настоящего взрослого персонажа. Теперь я могу хорошенько надавать кому-нибудь по башке и получить по первое число. Завтра мы заканчиваем снимать сцену в Чайнатауне. Приходи, посмотришь.

– Напиши мне детали, и я посмотрю, получится ли вписать это в мой плотный график.

– Судя по всему, ты довольно занята. Учишь русский?

– Развлекаюсь.

– Переводчик. – Дарли съела немного рукколы. – И ты переехала в собственную квартиру. Как тебе там?

– Странно и прекрасно одновременно. Я выбрала Верхний Вест-Сайд, потому что оттуда до бабушки рукой подать и им так спокойнее. К тому же я знаю и люблю этот район.

Решив, что немного хлеба ей не повредит, Дарли разломила кусок пополам.

– Мне нравится Нью-Йорк, но я девушка из Калифорнии. Ну да ладно. А есть ли в твоем плотном графике место для мужчин?

– Ты говоришь как моя новая соседка. «Симпатичная девушка, – сказала Кейт с акцентом, от которого разило Куинсом. – Почему у тебя нет парня? Почему я не вижу парней, ломящихся в твою дверь?»

Кейт подняла стакан с водой.

– И тут на лестничную площадку выглядывает другая соседка. «Может, ей нравятся девушки, – сказала она, на этот раз с русским акцентом. – Ничего страшного, если ей нравятся девушки».

Кейт закатила глаза, и Дарли рассмеялась. И снова Куинс:

– Тебе нравятся девушки? У тебя есть девушка?

– Вот уж не думала, что ньюйоркцы такие общительные.

– В моем доме – да. И когда я объяснила им, что мне нравятся парни, но прямо сейчас я ни с кем не встречаюсь, стало понятно, что теперь я для них проект.

– О-оу, только не свидание вслепую.

– У меня есть племянник, – сказал Куинс. – Он хороший парень. Умный. Может пригласить тебя на кофе.

– Я общаюсь с Кевином, который работает на рынке, – говорит русская. – Он красивый и воспитанный.

Кейт с нескрываемым наслаждением подняла бокал:

– Примерно в это же время еще одна соседка, которая живет чуть дальше по коридору, выходит из лифта со своей маленькой собачкой – Джорджем. Джордж видит первую соседку и начинает… – Кейт издала серию пронзительных визгов. – Потому что она всегда дает ему маленькое собачье печенье. Она достает его из кармана, бросает Джорджу и продолжает говорить о своем племяннике, а другая вовсю расхваливает парня с рынка. И тогда мама Джорджа тоже решает вмешаться.

Оставьте девочку в покое, – говорила Кейт с настоящим нью-йоркским акцентом. – Ей нужно играть на своем поле. Хорошеньким молодым девушкам есть что предложить, я права? Дерзай, девочка.

Закатив глаза, Кейт вонзила нож в помидор черри.

– А я всего лишь решила вынести мусор.

– Прошу прощения.

К столу подошел мужчина. Кейт решила, что ему за тридцать: лицо приятное, а благодаря очкам в роговой оправе – интеллектуальное.

– Я сижу прямо за вами и все слышал. У вас серьезный талант пародии.

– Я… спасибо.

– Простите, нужно было представиться. Бойд Уэст. – Он посмотрел на Дарли. – Мы уже пересекались. Ты, наверное, не помнишь.

– Как же, помню. Вы муж Иоланды Фист. Мы встречались, когда я работала над «Вечностью».

– Да. Рад встрече. Можно присесть на минутку?

Он сел и вновь обратился к Кейт. Поправил очки и заговорил очень быстро, окружив ее вихрем слов:

– Я сейчас снимаю короткометражный анимационный фильм – небольшой, но важный для меня проект. Мы уже распределили большинство ролей, но я не нашел человека на озвучку Ключа. Это мультфильм о поиске идентичности, своего места в хаотичном мире и о том, как наполнить это место смыслом. Ты когда-нибудь работала на озвучке?

– Нет, я…

– Прости, что продолжаю перебивать, но я узнал тебя. Ты Кейтлин Салливан.

Она хотела сжаться, но он так открыто и восхищенно улыбнулся ей, что Кейт снова расслабилась.

Прежде чем она заговорила, он продолжил:

– Что ж, это судьба. Я восхищался твоими ролями, но понятия не имел, что ты так умеешь управлять голосом. Я бы с удовольствием отправил тебе сценарий. Знаешь, я дам тебе его прямо сейчас. Я тут обедал с продюсерами и обсуждал кое-какие вещи. Погоди.

Он встал, вернулся к своему столу, за которым сидели мужчина и женщина, взял сценарий и вернулся.

– Возьми, и вот моя визитка. – Он вытащил футляр для карточек и нацарапал что-то на одной из них. – Это мой личный номер. Проект небольшой, и я могу заплатить только в соответствии с масштабом роли, но он важен для меня. Не буду вас задерживать, просто посмотрите его. Посмотрите и перезвоните мне. Приятно было познакомиться, приятно было повидаться.

Когда он направился обратно к своему столу, мужчина и женщина поднялись. Перед уходом они оглянулись и посмотрели на Кейт.

– Это было… сюрреалистично.

– Не отказывайся. Прочти сценарий, – настаивала Дарли. – Пусть он выглядит нервным, но репутация у Бойда Уэста солидная. Он снимает небольшие, но драгоценные проекты. И у тебя действительно есть талант, Кейт. Да, у тебя выдалось фиговое время, но это не значит, что ты утратила способности.

– Но я ничего не знаю об озвучке.

– У тебя удивительно ровный голос, и ты умеешь играть. Уэст – хороший режиссер. Если сценарий хоть чем-то тебя привлечет, то ты ничего не теряешь. – Улыбаясь, Дарли сжевала еще один лист рукколы. – Судьба.

Кейт ничего не понимала в вопросах «судьбы», но она могла распознать хороший сценарий. И ее жизнь вновь сделала крутой поворот, но на этот раз за рулем сидела она. Кейт согласилась озвучивать Алису в короткометражном мультфильме «Кто я вообще такая?».

В звуковой кабинке, которую она обустроила у себя в шкафу, она нашла свое место. А со временем, когда работы прибавилось, Кейт переоборудовала в студию вторую спальню.

Она нашла свое место и ответ на вопрос «Кто я вообще такая?» в озвучивании рекламных роликов, мультфильмов, короткометражек, аудиокниг и персонажей видеоигр.

Она нашла свою индивидуальность, свою независимость.

Она вновь обрела радость.

Поворот в сторону самопознания и время сделали ее другим человеком. И как-то раз она вновь столкнулась с Ноем.

Возвращаясь домой с рыночной сумкой после долгого дня в студии, она услышала свое имя, подняла взгляд и не смогла отвести.

Он немного отрастил волосы, но у него были все те же прекрасные львиные глаза. Кейт подумала, что у любой на ее месте замерло бы сердце при виде своей первой любви.

– Ной.

Она шагнула к нему, поцеловала в обе щеки, а пешеходы тем временем шли своей дорогой.

– Я тут… да не важно, – замялся он. – Я правда рад тебя видеть. Ты занята? Можно угостить тебя коктейлем? Мне бы очень хотелось… Я бы с радостью поболтал с тобой, если у тебя найдется минутка.

– Я бы не отказалась. В квартале отсюда есть одно местечко, если ты не против вернуться.

– Отлично.

Он пошел рядом с ней. Жаркий летний вечер, подумала она, не так уж сильно отличается от того вечера, когда они прогуливались в последний раз.

– Я так понимаю, ты живешь тут поблизости.

– Старая привычка, – пожала плечами она. – Бабушка с дедушкой вернулись в Калифорнию, а я осталась. Хожу тут чаще, чем раньше. А ты как?

– У меня теперь есть настоящая спальня, в которой помещается настоящая кровать. На самом деле у меня теперь есть таун-хаус. Здорово иметь личное пространство.

– Вот мы и пришли. Нам нужен столик? Хочешь посидеть за стойкой?

– Давай посидим за столиком.

В баре, расположенном в нескольких шагах от кофеен, пиццерий и мексиканских заведений, в которых они раньше встречались, были стальные столы, узкие кабинки и длинная стойка из черного дерева.

Как только они сели, она заказала себе бокал вина, и он сделал то же самое.

– Как поживает твоя семья? – начала она, и он пристально посмотрел ей в глаза. – Ной, ирландцы могут затаить обиду, но сейчас в этом нет необходимости.

– У родителей все хорошо. Улетели на Гавайи на пару недель – там прохладнее, а у мамы на Большом острове до сих пор живет родня. Бабушка скончалась в прошлом году.

– Очень тебе сочувствую.

– Мы скучаем по ней. Бекка стала врачом. Мы очень ею гордимся.

Он рассказывал про братьев и сестер, пока не принесли напитки.

– Мне нужно кое-что сказать. Я звонил тебе, не знаю, сколько раз. Я так и не смог довести это до конца. Я был не прав, Кейт. Я был резок.

– Случившееся было за гранью ужаса. В такой ситуации нет верных решений.

– Это была не твоя вина. Я говорил это и тогда, но ты оказалась права, я сам до конца в это не верил. А вот теперь верю. Ты ни в чем не виновата.

Она посмотрела на свой бокал.

– Это важно. Мне важно было услышать это от тебя. Мы оба были так молоды. Боже, а что писала пресса? Все было бы еще ужаснее, и мы бы с этим не справились. Мы бы все равно расстались.

Она выпила, не отводя от него взгляда.

– Ты сыграл ключевую роль в моей жизни. В последнее время я много размышляла о ключевых моментах. Как все они пересекаются или расходятся в разные стороны. Сначала мы были вместе, потом расстались. Важные этапы. Быть с тобой, а потом нет. Ключевые моменты. С тех пор я посетила каждый твой спектакль.

Он несколько раз моргнул.

– Ты серьезно?

– Важные этапы, Ной. Было приятно видеть, что важный для меня человек занимается тем, для чего появился на свет.

– Жаль, что ты не зашла за кулисы.

Она улыбнулась и сделала глоток.

– Неловко.

– Я посмотрел «Люси Люсиль». Дважды.

Она рассмеялась.

– Смотришь мультики по понедельникам?

– Ты великолепно справилась. Серьезно. Я думаю… было приятно слышать, что важный для меня человек делает то, ради чего он появился на свет.

– Ты должен услышать мою Шаллу, королеву воинов. Хотя ты ведь никогда не любил видеоигры, – вспомнила она.

– У кого есть на них время? Ты выглядишь счастливой.

– Так и есть. Я люблю свою работу, я правда люблю свою работу. Она веселая, непростая и, господи, такая разнообразная. Ты тоже выглядишь счастливым.

– Так и есть. Я люблю свою работу. И я только что обручился.

– Ух ты! Поздравляю. – Кейт поняла, что говорит искренне. Какое облегчение! – Расскажи мне о ней.

Он рассказал; она выслушала.

– Если решишь снова прийти на спектакль, дай знать.

– Хорошо. Я постараюсь. Я сейчас как раз собираюсь переехать обратно в Калифорнию.

– В Лос-Анджелес?

– Биг-Сур. Бабушка с дедушкой уже почти обосновались там. Прошлой зимой дедушка упал и сломал ногу.

– Я слышал об этом, но ведь с ним все в порядке, да?

– В целом да. Но он стареет, даже если не хочет это признать. И бабушка Лили не уверена, что подпишет контракт на продолжение «Мэйм», она боится оставлять его одного, пускай даже ненадолго.

– Значит, слухи правдивы – Лили Морроу возвращается на Бродвей в возрождении легендарного спектакля – лауреата премии «Тони». Эта новость наделала много шума.

– Она вернется, если я буду с дедушкой, а я могу выполнять основную часть работы, находясь где угодно. В конце концов, я ведь могу воспользоваться студией в Монтерее, Кармеле, Сан-Франциско. Можно будет что-нибудь придумать.

«Что-нибудь придумаю», – мысленно поправила она себя. Отныне она стояла у штурвала и выбирала, когда и куда повернуть.

– Да и в последнее время я скучаю по Калифорнии. Чувствую, что, возможно, пришло время сменить направление.

Она наклонила голову.

– Видеть тебя, разговаривать вот так просто – это словно перевернуть страницу, в хорошем смысле.

Подошел официант и спросил, не хотят ли они повторить заказ, Кейт покачала головой.

– Мне еще нужно собраться. Мне действительно пора идти. Я так рада, что мы поговорили, Ной.

– Я тоже. – Он взял ее за руку. – Ты стала важным этапом моей жизни, Кейт. Хорошим этапом.

Когда они расстались, ей стало легче. Она шла домой и знала, что Нью-Йорк вокруг кипит жизнью, но она оставляет его без тени сожаления.

По работе Кейт прилетела в Сан-Франциско. Она уже и забыла, как прохладно бывает в Сан-Франциско в ноябре.

После долгих и напряженных раздумий она отправила почтой большую часть вещей, которые решила забрать с собой. Еще одна партия коробок отправилась на склад до лучших времен.

Остальное она продала или раздала друзьям.

Кейт думала, что от этого ей станет легче. Вместо этого она чувствовала странную пустоту.

Решив, что ей нужна машина, и выбрав, какая именно, она потратила день на тестовые поездки, переговоры и в конце концов купила симпатичный маленький гибридный внедорожник. Пока коридорный гостиницы загружал ее вещи в багажник, она подумала о том, что в итоге взяла не кабриолет, о котором мечтала в отрочестве.

У нее еще будет время осуществить эту мечту.

Выехав из Сан-Франциско, она подвергла проверке свои и без того неважные навыки вождения. Кейт дважды чуть не сорвалась с края крутых холмов, а потом чуть не съехала с дороги, когда попала на крутой участок шоссе № 1.

Чтобы успокоить нервы, она включила радио погромче и изо всех сил старалась подпевать Гаге. У нее хороший голос, не такой, как у Гаги, но кто этим может похвастаться? Но она могла бы спеть, если вдруг потребуется.

А виды какие: дикие горы и кипящее море, разбивающееся о скалы. Да, глубоко в душе она скучала по всему этому. Как странно, подумала Кейт, когда ты приезжаешь и понимаешь, что вернулась домой.

Еще год назад она без колебаний сказала бы, что ее дом в Нью-Йорке. А за несколько лет до Нью-Йорка это была Ирландия.

Ведь ей повезло, что она может назвать своим домом столько разных мест. И внезапно обнаружить, что готова вернуться в любое из них.

Тонкий ноябрьский туман, сгущавшийся по мере того, как она поднималась все выше, делал все вокруг еще прекраснее.

Когда она проехала поворот на ранчо Куперов, она вспомнила о них. Кейт по-прежнему поддерживала с ними связь, но уже много лет не возвращалась в Биг-Сур.

Может, в ближайшие дни она испечет содовый хлеб и отнесет им.

Важные этапы, подумала она. Они имеют полное право считаться важным этапом в ее жизни.

Когда она въехала на полуостров, то не почувствовала ничего, кроме волнения. Кейт остановилась у ворот, начала опускать стекло, чтобы позвонить на пульт охраны.

Но ворота открылись перед ней.

Она знала о видеонаблюдении и подробно описала свою машину.

Кейт ехала по дороге, думая о пляже, скалах, доме – обо всем.

Вторые ворота, установленные после ее похищения, тоже открылись.

Преодолев последний подъем, она увидела бабушку с дедушкой, стоявших на крыльце перед великолепным домом.

Она чуть не забыла припарковать машину, но вовремя спохватилась, прежде чем выскочила и побежала обниматься.

Волосы Лили, рыжее рыжего, по-новому обрамляли пламенем ее лицо. А Хью теперь носил аккуратную седую бороду – тоже новый стиль.

– Мы все высматривали тебя, – выпалила Лили. – С тех пор как ты написала, что уже в часе езды. Заходи, заходи, не беспокойся о вещах. Обо всем позаботятся.

– Как штыри, дедушка?

Он сделал несколько шагов чечетки.

– За них не беспокойся. Как доехала?

– Поначалу непросто. Давненько я не сидела за рулем. Но навыки возвращаются. Ой, у вас так уютно. Я скучала по огню в камине и этому свету. И… Консуэле!

Она знала, что кухарка переехала к ним в качестве экономки или поварихи, и Кейт очень обрадовалась, увидев ее.

Консуэла с улыбкой вкатила поднос.

– Bienvenida a casa, mi niña. – Она обняла Кейт и немного всплакнула. – Выпей вина, поешь и посиди со своими бабушкой и дедушкой. Твой дедушка мало отдыхает.

– Они вдвоем готовы поддерживать меня под руки от рассвета до заката, а потом от заката до рассвета держать в кровати.

Консуэла только щелкнула языком и, погладив Кейт по щеке, выскользнула из комнаты.

– Я бы не отказалась от вина. И только посмотрите на эти фрукты. Нет ничего лучше свежих калифорнийских фруктов. Садитесь, я сама все сделаю. Мне не помешает небольшая разминка с дороги.

Она налила вина, принесла маленькие тарелочки, фрукты и сыр. Затем остановилась и посмотрела на море, небо, лужайку, которая тянулась до самого обрыва.

– Я помнила, как здесь красиво, – прошептала Кейт. – Но помнить и видеть – разные вещи. Память не может сохранить все. Выпьем за Лиама и Розмари, за их любовь, за их наследие, за их подарок всем нам.

– Без них, – Хью чокнулся бокалами со всеми, – ничего этого не было бы. Ни тебя, ни меня.

Кейт откусила ломтик манго и вздохнула:

– Боже, здесь действительно хорошо. Совсем другой мир. – Она присела на подлокотник его кресла. – Я готова к другому миру. Мне уже начал сниться этот дом, это место.

Хью похлопал ее по коленке.

– Это хорошие сны.

– Да. Хорошие. Пазлы и охота на ракушки, рев морских львов, шум океана по утрам, дедушкины истории. Он знал столько историй. Я знала, что хочу вернуться, что могу вернуться.

– Мы хотим, чтобы ты осталась, но не хотим, чтобы ты чувствовала себя обязанной это сделать, – добавила Лили.

– Я хочу остаться, и вам лучше подготовить мне комнату, потому что вы обречены торчать здесь со мной. Вы заметили, что я купила машину?

Хью сделал паузу, потянувшись за подносом.

– Ту, что стоит у входа?

– Вчера. Это не арендованная. Нам, калифорнийским девушкам, нужны собственные колеса. И возможно, следующим летом я даже куплю себе крутой кабриолет.

– Ты всегда этого хотела, – вспомнил Хью.

– Наконец-то пришло время. Я посмотрела студии в Монтерее и Кармеле и решила уговорить вас разрешить мне звукоизолировать большую гардеробную наверху. Я начала с гардеробной, и все вышло просто прекрасно. Так что я приехала, чтобы остаться.

Она потянулась за крекером с морской солью и положила сверху кусочек козьего сыра. Улыбнулась дедушке.

– Я ирландка до мозга костей и не могу просто так отмахнуться от снов. Я буду присматривать за тобой, приятель, пока наша бродвейская красотка будет блистать в свете рамп.

– Присматривать за мной, – фыркнул Хью.

– Все верно, так что привыкай. Я бы вернулась в любом случае, из-за снов. Но добавьте к ним сломанную ногу, про чечетку забудем, и «Мэйм». Слишком много знаков, указывающих, что мне нужно вернуться. И просто чтоб ты знал, я приглядывалась к этим студиям еще до того, как ты упал с лошади, ковбой.

– Вот и все. – Лили хлопнула себя по коленкам. – Хью, я больше не могу ждать.

Кейт потянулась за ломтиком киви.

– Ждать чего?

– Неси вино.

Хью похлопал жену по коленке и поднялся.

– Мы покажем тебе твою комнату.

Когда Лили вывела их обратно на улицу, Кейт покачала головой:

– Ты выгоняешь меня из дома, даже не дав распаковать чемоданы?

– У молодой женщины должно быть свое собственное пространство, возможность уединиться. Как знать, может, она захочет принять у себя джентльмена.

Теперь настала очередь Кейт фыркать.

– Да, ко мне просто очередь из джентльменов выстроилась.

– А неплохо бы.

Лили обняла ее за талию, они пересекли боковую террасу и начали спускаться.

– Хью, осторожнее на этих ступеньках.

– Да-да-да.

– Так я тебе и поверила, ирландец. Если не захочешь жить в домике для гостей, то можешь выбрать комнату в большом доме, – продолжила Лили. – Мне не нужно говорить тебе, что ты вольна приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. И присматривай за стариком, – добавила она вполголоса.

– Я все слышу!

Они пошли по каменной дорожке, что извивалась через сады, где в ноябрьской прохладе яркими пятнами цвели ароматные розы. Бассейн ближе к морю сиял мечтательно-голубым светом. Впереди возвышался гостевой дом, построенный в виде ирландского коттеджа, который пленял своим контрастом с современным великолепием главного дома.

Выходящие в сад окна обрамляли темно-зеленые ставни, они выделялись на фоне кремовых стен и маленьких каменных ступенек. Очарование окнам придавали вспышки света и зеленые пятна.

Кейт знала, что стены со стороны моря были полностью стеклянными, чтобы добавить помещению немного драматизма, но в остальном домик напоминал о тихом очаровании, зеленых холмах и полях, усеянных белыми точками – овцами.

Прокручивая свои воспоминания, она решила, что поселится в комнате на втором этаже со стеклянной стеной и маленьким камином – встроенным в стену прямоугольником света и тепла.

Там есть большая гардеробная, которую можно звукоизолировать, а одежду она повесит в спальне напротив. Их всего четыре, вспомнила она. Нет, пять, включая ту, что на втором этаже: когда они приезжали погостить всей семьей, эту комнату чаще всего использовали как игровую или общую спальню.

Хью достал из кармана ключ и театрально протянул его Кейт:

– Насладись видом.

Она отперла дверь и вошла.

Свежие цветы, осенние соцветия в бутылках из-под молока и стеклянных банках – цветы не стали для нее неожиданностью. А вот мебель и вещи, которые она отправила на склад, стали.

– Это же мой кофейный столик и лампа! Стол и стул.

– Женщине нужны ее собственные вещи.

Кейт повернулась к Лили.

– Они были на складе.

– Потому что они важны для тебя.

– Но как вы их раздобыли? И как привезли сюда?

Хью изобразил, будто стряхивает пылинки с рубашки.

– У нас есть свои способы.

– Что ж, они мне нравятся. Это ужасно мило, и все выглядит великолепно. И, о боже, этот вид.

Захватывает дух, подумала она, ничто не портит синеву неба, широкое-широкое море и россыпь деревьев, скрученных ветром в волшебные формы.

– Работа будет простаивать, – пробормотала она. – Я буду любоваться этим видом днями и ночами.

– Кухню отремонтировали – это было необходимо, – добавила Лили. – Да и ты временами любишь готовить.

Содовый хлеб для Куперов, мечтательно подумала Кейт.

– В кладовой есть запасы на случай, если не захочешь приходить в дом за едой. Но мы надеемся, что это не войдет у тебя в привычку.

Хью подошел к ней.

Она склонила голову к его плечу.

– Тебе придется навещать меня и выводить из комы счастья. Я хочу посмотреть кухню, и…

Она повернулась и заморгала.

– Я и не заметила. Вы снесли стены.

Теперь, благодаря открытой планировке, из гостиной было видно кухню, отделенную широкой гранитной столешницей серо-серебристо-синего цвета.

– Потрясающе. Когда вы успели? Мне нравится.

Она провела пальцами по граниту. Белые шкафы, не гладкие и современные, а решетчатые, деревенские, немного потертые, как нельзя лучше сочетались со светлыми, бледно-серыми стенами. Они выбрали белые приборы в винтажном стиле, добавили прозрачные фасады в секции, где стояла разноцветная стеклянная посуда. Небольшой рабочий островок венчал сверкающий разделочный блок.

Ее восхитила глубокая раковина, и она открыла решетчатую дверь, ведущую в кладовую. Запасов хватит, чтобы пережить зомби-апокалипсис, подумала Кейт.

Она сможет есть, сидя на табуретке у барной стойки, откуда открывается захватывающий вид, или уютно устроиться в уголке со скамейками, такими же яркими, как стеклянная посуда.

– А ты что думаешь?

– Бабушка, я думаю, что мне невероятно с вами повезло.

– Прачечная там, – показала Лили. – И я хочу предупредить: Консуэла будет приходить два раза в неделю – стирать и убирать. Даже не спорь, – добавила она. – Чтобы убирать и стирать. Нет смысла спорить. Она непреклонна. Совершенно.

– Хорошо, но я уговорю ее на раз в неделю.

– Удачи, – пробормотал Хью.

– В любом случае это самая милая кухня, которую я когда-либо видела. Я бы и в главном доме была счастлива. Но это? Он уже стал мне домом, а ведь я еще даже не видела свою спальню.

– Здесь есть еще одно небольшое изменение. – Хью взял Кейт под руку. – Там у тебя ванная и библиотека. А здесь…

– Мы называли это игровой комнатой, а дети постарше – общей спальней.

– Мы с бабушкой Лили решили, что ты уже слишком взрослая для этого, – сказал он, открывая дверь.

Если до сих пор она была ослеплена переменами, то увиденное просто лишило ее дара речи.

Они оборудовали для нее студию с кабинкой, со всей электроникой и полной звукоизоляцией. Шумоподавляющие шторы были подняты, чтобы в комнату поступал свет и открывался вид на сад и холмы за ним, но во время записи их можно будет опустить.

Как и в случае с мебелью, это частично было то оборудование, которое она отправила на склад, а частично – новое.

Микрофоны, подставки, даже поп-фильтры, ее рабочий компьютер, наушники – все в рабочем состоянии. Они поставили маленький стеклянный шкафчик с водой, которая была ей необходима, чтобы увлажнять связки.

Они обо всем позаботились.

– У меня нет слов, – промолвила Кейт. – У меня нет слов.

– Профессионалу нужно профессиональное рабочее пространство.

Она могла только кивнуть в ответ.

– Господи, это и правда оно. Здесь есть все и даже больше. Вы подумали даже о зеркале.

– Ты сказала, что тренируешь выражения лица своего персонажа. Чтобы нащупать его голос, – напомнила ей Лили.

– Да.

Ошеломленная, она вошла в кабинку звукозаписи и посмотрела на оборудование.

– Если записываешь песню, и особенно аудиокнигу, то изоляция и контроль просто необходимы.

Она кивнула.

– Да, наверное, это моя маленькая причуда.

– Художник без причуд – не художник.

Она снова повернулась к ним.

– Это самый удивительный, самый продуманный и самый лучший подарок от лучших бабушки и дедушки среди всех бабушек и дедушек. Мне нужно немного поплакать.

– Я на это рассчитывала!

Издав булькающий смешок, Лили притянула ее к себе.

Кейт потянулась к Хью, и получилось трио.

– А сейчас мне нужно немного повизжать.

Кейт не стала отказывать себе в этом удовольствии, она запрыгала и заплакала.

А еще она была дома.

Глава семнадцатая

Кейт еще две недели не бралась ни за какую работу, чтобы обустроиться, привыкнуть к домашней студии и посмотреть студии в Монтерее и Кармеле.

И вот наконец она сообщила агенту, что готова к предложениям. Но ей все равно хотелось, чтобы неделя прошла спокойно, в компании бабушки с дедушкой. И чтобы она могла испечь содовый хлеб.

По случаю возвращения домой они устроили ей приветственный ужин и вечер кино. Она занималась в тренажерном зале с дедушкой, который ворчал, но продолжал разрабатывать травмированную ногу.

Она занималась, потому что он жаловался, но под ее чутким руководством не мог отлынивать от тренировок.

Гуляла по пляжу и просто сидела на камнях.

Чтобы сделать приятное, она собирала помидоры, перец, зелень и приносила Консуэле.

Она просмотрела несколько предложений, обдумала и решила согласиться на все. В конце концов, почему бы и нет? Это ее работа.

Один из заказов, озвучку для рекламы книги, нужно было быстро переделать, поэтому она села за работу, не дождавшись, когда на кухне испечется хлеб.

Клиент хотел больше теплоты, поэтому она взяла динамический микрофон, выставила экраны и установила подвеску для микрофона, чтобы избежать любого шума. Пятнадцатисекундный ролик требовал нешуточных усилий. Кейт установила микрофон, отрегулировала угол наклона. Оставшись всем довольной, она проверила программу, мониторы. Отладила подставку под сценарий.

Опустив шторы, повесив на дверь табличку «ИДЕТ ЗАПИСЬ» и на всякий случай заперев ее, она надела наушники. Прогнала текст и поставила на воспроизведение.

Почти на секунду больше, чем нужно. Но это поправимо.

Ничего себе звук! Здорово. Она бы не смогла так организовать студию.

Она еще раз повторила текст и кивнула.

Теплый, подумала она, манящий ролик. Покупатель сразу поймет, что хочет прочитать эту книгу.

Она сделала четыре дубля. Один из них отбросила сразу, потому что звучание получилось скорее сексуальным, чем теплым.

Сделав еще два дубля, она переслушала все и выбрала тот, который показался ей лучшим, подписала файл и отправила клиенту.

Если они захотят другой тон, она все переделает, но и сейчас голос звучал тепло, женственно и привлекательно. Дебют в новой студии можно считать состоявшимся.

Как только хлеб остыл на решетке, она схватила куртку и вышла на улицу.

Легкий ветерок доносил аромат роз, розмарина, моря и соли. Кейт побрела туда, где по ступенчатой террасе в скале поднимался небольшой виноградник, к беседке, укутанной розами, ароматом персиковых цветов и тонким запахом колышущихся на ветру листьев.

Дедушка сидел на солнце. На голове у него была широкополая шляпа – защита от солнечных лучей. Кружка кофе стояла рядом на читальном столике.

В руках у Салливана был сценарий, а на глазах – очки для чтения.

– Ушел на покой, ага.

Он поднял голову и сдвинул очки, чтобы посмотреть на внучку поверх стекол.

– Как бы ушел. Просто почитываю. Пока чувства смешанные. Но так и должно быть. – Он отложил сценарий в сторону. – Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. Боже, какой великолепный день. Не помню, чтобы я когда-нибудь поднималась сюда осенью. Здесь просто великолепно.

Она откинула голову назад, закрыла глаза и просто дышала.

– Лили будет ругаться, если увидит тебя здесь без шляпы. Поверь мне на слово.

– Буду иметь в виду.

– Широкие поля. – Он постучал по своей шляпе.

– У меня одни бейсболки.

– Купи себе такую. Не пожалеешь.

– К следующему разу. Я сегодня сделала первую озвучку. Студия потрясающая, дедушка. Я серьезно. Скоро начну репетировать аудиокнигу. Я уже читала две книги этого же автора, поэтому знаю ее стиль, ее голос и интонацию, когда дело доходит до повествования. Но с персонажами придется попотеть. Будет весело…

Она открыла глаза и указала на сценарий.

– А кого тебе предлагают здесь играть?

– Свободного духом, слегка сумасшедшего дедушку, который пытается убедить своего правильного внука пуститься во все тяжкие. Они отправляются в путешествие по пересеченной местности из Бостона в Санта-Барбару, потому что старик не хочет летать. Дочь, мать внука, делает все, чтобы старика сочли сумасшедшим и поместили в дом престарелых, но он не сдастся без боя.

– Она мне не нравится.

– Она в прошлом хиппи, которая превратилась в матрону из пригорода. Дочь уверена, что поступает правильно. Пока что довольно весело.

Кейт ткнула в него пальцем.

– Я слышу тебя, Салливан. Ты должен убедиться, что сценарий того стоит.

– Можно будет надавить на правильные кнопки. Но сперва нужно дочитать.

Он повернул голову и улыбнулся, услышав радостный собачий лай.

– А когда ты успел завести собаку? – спросила Кейт.

– Еще не успел, но подумываю об этом.

Он хлопнул в ладоши и свистнул… Пара черно-белых собак, с несколькими коричневыми пятнами для пущей убедительности, помчалась прямо к Хью, виляя хвостами в ожидании того, чтобы Хью их погладил.

– Но это же… Это не собаки Диллона.

– Они самые. Только не Гамбит и Джубили. Те ускользнули еще прошлой осенью. Познакомься со Старком и Наташей.

Они переключили внимание на Кейт, принюхивались и терлись о ее ноги, глядя на девушку восторженными глазами.

– Железный человек и Черная вдова? – Смеясь, она погладила псов. – Хранит верность вселенной Marvel.

– Ну что тут скажешь? – Диллон поднялся к ним по каменной дорожке. – Я фанат. Хью, я принес вам корзинку рыбы, которую вы так любите.

– Хот-дог – и я не имею в виду вас двоих. Садись, мой мальчик. Я попрошу принести нам кофе.

– Я бы с радостью, но мне еще нужно заскочить в кооперативный магазин. – Он снял темные очки и улыбнулся Кейт. – Я слышал, ты вернулась. Рад тебя видеть.

– И я тебя. Останься хоть на пару минут.

– С Хью всегда так – присел на минутку, а потом смотришь – прошел час. Как-нибудь в другой раз.

Он щелкнул пальцами, чтобы собаки обратили внимание. Кейт поднялась.

– У меня есть кое-что для вас с мамой и бабушкой. Обещаю, что не задержу тебя на час.

– Конечно. Ты ведь живешь в гостевом доме, верно? Ну, который теперь не гостевой, а дом Кейт. Хью, я еще вернусь.

– Увидимся.

– Думаю, ты знаешь, – сказал Диллон, шагая рядом с Кейт, – что теперь, когда ты вернулась, Хью и Лили стали самыми счастливыми людьми на свете.

– Как оказалось, я тоже счастлива.

– Не скучаешь по Нью-Йорку?

– Если начну тосковать по Восточному побережью, то всегда могу туда съездить. Нью-Йорк пошел мне на пользу. А теперь это место идет мне на пользу. Скажи маме и бабушке, что я собираюсь навестить их. Первые дни я постоянно присматривала за дедушкой.

– Ему это необходимо.

– Я уже поняла.

Она открыла дверь. Первыми в дом ворвались собаки и стали все обнюхивать.

Он обошел комнату, огляделся.

– Выглядит здорово. Я видел, как они перестраивали его. Выглядит и правда здорово.

«Как и ты», – подумала Кейт.

Очевидно, он не всегда носил шляпу, потому что его густые каштановые волосы выцвели и сверкали миллионом оттенков. Они обрамляли его лицо волнами и завитками – Кейт подумала, что у нее ушли бы часы, чтобы уложить так свои прямые волосы.

Еще он похудел, но выглядел подтянутым. Лицо превратилось в сплошные грани, углы и загар, который подчеркивал его зеленые глаза. А его тело, крепкое и поджарое, казалось, было создано для джинсов, рабочих ботинок, рабочих рубашек.

Диллон бродил по ее дому с грациозной легкостью человека, который бродит по полям и пастбищам.

Кейт тихо засмеялась.

– Центральный кастинг.

Он взглянул на нее, и, боже, солнце осветило его подобно софиту.

– Владелец ранчо. Ты прекрасно вжился в образ.

Диллон улыбнулся, быстро и не слишком широко.

– Я такой, какой есть. А ты актриса озвучки? Так сказал Хью.

– Верно. Они оборудовали для меня студию.

– Да, они рассказывали.

Она жестом пригласила его следовать за ней.

Он остановился в дверях, засунув большие пальцы в передние карманы.

– Ничего себе, сколько же техники. А как ты научилась с ней обращаться?

– Методом проб и ошибок, было много и того, и другого. На самом деле это не так сложно, как кажется. Я начинала работать в шкафу у себя в спальне. Это большой прогресс.

– Это правда. Я видел, то есть слышал тебя в «Тайной личности». Из тебя получились хорошие супергероиня и ее двойник – тихая, одинокая исследовательница. Голоса подошли идеально. Мягкий, нерешительный для Лорен Лонг, яростный и сексуальный для Вихря…

– Спасибо.

– Я думал, что ты сидишь в студии с режиссером, съемочной группой и прочими.

– Иногда да. Но чаще всего достаточно шкафа в спальне.

– Ну, у тебя теперь шкаф будь здоров. Может, покажешь мне как-нибудь, как тут все у тебя работает. Но сейчас мне нужно идти.

– Обязательно, когда у нас обоих будет время. Я сейчас принесу содовый хлеб.

Она прошла мимо Диллона и поняла, что от него даже пахнет как от владельца ранчо: кожей и свежей травой.

– Содовый хлеб?

– Испекла сегодня утром. Можно сказать, что это старый семейный рецепт, и это правда, вот только семья не моя.

– Ты печешь хлеб?

– Да. Помогает проветривать голову, работать над голосами.

Она взяла салфетку, буханку с подставки для охлаждения и завернула ее.

– Я хотела передать что-нибудь твоей семье, – сказала она и протянула ему хлеб.

Он постоял там несколько секунд с завернутым хлебом в руках, а собаки у его ног принюхивались к воздуху. А взгляд у него был такой же, как в ту давнюю ночь.

Прямой и любопытный.

– Я это ценю. Заходи. Мои дамы будут рады тебя повидать.

– Обязательно приду.

Он направился к двери, собаки следовали за ним по пятам.

– Мы ведь так и не покатались верхом. Еще не забыла, как сидеть в седле?

Ответ занял у нее минуту.

– О, конечно. Давно не каталась.

– Заглядывай. Посмотрим, вспомнишь ли ты, как держать поводья.

Диллон направился к машине, но внезапно оглянулся и, словно прощупывая почву, сказал:

– Ты хорошо выглядишь и в роли самой себя, Кейт…

После чего зашагал дальше, и она закрыла дверь.

– Ну что ж, – сказала себе девушка. – Так, так, так.

Диллон выполнил все поручения. Доставил продукты в кооперативный магазин, отвез местной женщине, которая держала двух лошадей, заказанное ею сено и овес, отвез полгаллона козьего молока соседке, которая не могла забрать его сама, потому что у нее сломалась машина.

В качестве благодарности его угостили печеньем – выгодная сделка, решил он.

Вернувшись домой, он припарковал грузовик, выпустил собак побегать и мысленно повторил все то, что ему еще нужно сделать. Первое? Отнести хлеб и приготовить себе что-нибудь на обед.

Он заметил грузовик Рэда, а это означало, что он будет обедать в компании. Но в доме его встретили только мать и бабушка.

Бабушка подвесила завернутый в марлю сверток козьего творога и поставила под ним миску, чтобы туда стекала сыворотка. А мама сцеживала последнюю порцию молока.

Инвестиции, вложенные в увеличение поголовья коз и молочную кухню, дали свои плоды и начали окупаться.

– Что-то ты долго, – сказала Мэгги.

– Останавливался поговорить.

Он открыл холодильник на главной кухне и достал колу.

– Я принял еще несколько заказов – отнесу их после обеда, на который очень рассчитываю. – Он открыл бутылку и выпил немного. – А где Рэд?

– Его прогнали чинить маленький трактор. – Джулия кивнула на мать.

Диллон вычеркнул один из пунктов послеобеденных дел.

– Он путался под ногами.

Волосы у Мэгги были выкрашены в ярко-оранжевый и заплетены в косу. Она прошла по кухне и посмотрела, как идет процесс формирования сырных голов.

– Прямо как ты.

– Но я пришел не с пустыми руками. – Он развернул хлеб и вдохнул его аромат. – Пахнет хорошо. Это от Кейтлин Салливан. Она сама его испекла.

Поджав губы, Мэгги надавила пальцем на хлеб, а Джулия не отрываясь возилась с последним свертком. Мэгги и Диллон вдохнули аромат.

Мэгги загнула палец, пока Джулия возилась с последним свертком. Как и Диллон, она фыркнула.

– Содовый хлеб? Лили сказала, что девочка умеет готовить.

– Как у нее дела, Диллон?

Диллон одарил мать обаятельной улыбкой.

– Возможно, я расскажу тебе за обедом.

Мэгги ткнула в него пальцем.

– Иди скажи Рэду, чтобы он заканчивал и мыл руки. Мы вас накормим.

Диллон с воодушевлением вышел. В тот день ему нужно было поработать с парой годовалых жеребят и проведать беременных кобыл. Потом нужно будет осмотреть осенний урожай. И акции. Его мать занималась послеобеденной дойкой трех коров.

И, благодаря Рэду, который оказался на редкость хорошим механиком, ему, возможно, не придется возиться с трактором.

Он услышал ровный звук работающего двигателя и улыбнулся. Да, трактор из списка дел можно вычеркивать.

Диллон нашел Рэда на тракторе: шериф склонил голову и прислушивался к работе двигателя. Седые волосы были заплетены в косичку до воротника его древней джинсовой куртки, а на голову была надета такая же древняя бейсболка.

Он по-прежнему занимался серфингом при каждом удобном случае, оставался подтянутым и проворным. Любой мог убедиться в этом, если бы увидел, как он заглушил двигатель, спрыгнул на землю и сунул ноги в сапоги из павлиньих перьев, которые Мэгги подарила ему на день рождения.

Потому что однажды, как ей показалось, он распустил хвост.

– Машинка на ходу?

– Ага. – Рэд вытер руки о джинсы. – Проблемы с синхронностью.

– Только не у тебя. Ты закончил как раз к обеду.

– Таков был план.

Они вместе вышли из сарая.

– Я заскочил к Салливанам во время утренних поездок. Кейтлин приехала.

Рэд кивнул, остановившись у старой колонки, чтобы вымыть руки. Диллон после всех разъездов решил последовать его примеру.

– Как у нее дела?

– Кажется, неплохо.

Они вытирали руки о полотенце, которое висело рядом и менялось каждый день.

– Выглядит офигенно.

Губы Рэда растянулись в улыбке.

– Неужели?

– Определенно.

Они подошли к дому, почистили ботинки и вошли через прихожую. Повесили куртки на колышки. Сняли шляпы.

Никто не сидел за столом Мэгги Хадсон в головных уборах или с грязью под ногтями.

На кухне запах творога и сыворотки смешивался с ароматом супа, который варился на медленном огне.

– Руки вымыли? – спросила Мэгги.

Оба мужчины показали чистые руки.

– Тогда садитесь за большой стол. Суп почти готов.

Рэд поцеловал Мэгги в шею.

– Возьми доску с хлебом. Посмотрим, как выпечка Кейт сочетается с супом Джулии.

– Она печет хлеб? – Рэд послушно взял доску.

– Говорит, что она научилась этому, когда жила в Ирландии, и теперь может сочетать выпечку с озвучкой.

«Большой стол» означал примыкающую столовую с большим буфетом из орехового дерева, который Диллон помогал реставрировать, когда был подростком, и с видом на лес, откуда много лет назад к ним прибежала Кейт.

Любопытный и ужасно голодный, Диллон отрезал себе ломтик и попробовал.

– Вкусно. Я не пересекся с Лили, когда заносил рыбу, поэтому пошел проведать Хью. Он хорошо выглядит. С ним сидела Кейт.

– Дил говорит, что она тоже хорошо выглядит.

– И еще кое-что… – добавил Диллон, откусывая еще кусочек. – Вам тоже стоит поехать и посмотреть, что они сделали с этим коттеджем. Все перестроили. И даже студию оборудовали.

– Значит, она может работать прямо из дома? – Джулия принесла кастрюлю с супом и поставила ее на большую подставку.

– Да. Она сказала, что начала с записи в шкафу. Ну, это даже не чулан.

Его мать поставила на стол горшочек со свежим маслом, приготовленным на ранчо «Горизонт», он намазал немного на оставшийся хлеб.

Дальше лучше.

Мэгги принесла миски и начала разливать суп.

– Мне становится легко на душе, когда я думаю, что она нашла свой путь и смогла вернуться. Ей нужно навестить нас.

– Она собирается.

– Но когда я думаю о ее матери…

Рэд похлопал Мэгги по плечу, но это ее не успокоило.

– Я просто закипаю. – Она села за стол и помахала ложкой в воздухе. – После всего, что она сделала, эта женщина живет как какая-то королева. Даже этот богатый придурок не может купить ей роль в популярном фильме, но ведь она все еще снимается! Ее фильмы выходят на телевидении, сразу на кассетах, даже учитывая, что после такого количества пластических операций она едва ли может моргать.

– Богатый не значит счастливый, мам.

Мэгги зачерпнула ложкой суп.

– Гораздо легче быть несчастной и спать на шелковых простынях, чем в картонной коробке, хотя именно этого она и заслуживает.

Она взяла хлеб, который для нее нарезала Джулия.

– Не волнуйся, я не буду говорить все это при Кэтрин. Я просто борюсь так со стрессом.

Она попробовала хлеб. Прожевала его и задумалась.

– Хорошая консистенция, текстура и приятный вкус. Да у нее получилось лучше, чем у меня.

Сдержав улыбку, она указала на Диллона, который молча наклонил голову.

– Мудрец знает, что тут лучше не поддакивать.

– Вот что я хочу сказать. Не о хлебе, – добавил Рэд. – Шарлотта Дюпон выглядит такой, какая она есть. Фальшивой насквозь. Я знаю, потому что слышал от Хью и Эйдана, когда он приезжает, что она платит за публикации этих гадких статей. После стольких лет она не может отстать от них. Пускай она спит на шелковых простынях в постели из бриллиантов, но она никогда не станет кем-то большим. Она никогда не получит того, чего хочет. Она никогда не будет счастлива.

Он пожал плечами и съел еще ложку супа.

– Она заплатила свой долг обществу, – не обращая внимания на шипение Мэгги, продолжил он. – Но будь моя воля, она бы все еще была в тюрьме из-за того, что натворила, и меня эта мысль успокаивает.

– А как насчет двух других, Спаркса и Денби? Держи ухо востро, – добавил Диллон.

– Ладно, давайте все проясним. Денби держал в руках огнестрельное оружие, поэтому он сможет претендовать на условно-досрочное только через пять лет, но шансы невелики. Спаркс? Я слышал, что он стал образцовым заключенным. Вот он может выйти раньше. То есть выйти на год раньше, – добавил он, когда Мэгги снова зашипела. – Тюрьмы переполнены, и он почти отсидел минимальный срок. Возможно, они перенесут его на следующий год. Восемнадцать лет – большой срок.

– Трудно поверить, что прошло уже столько времени.

Джулия оглянулась в сторону кухни.

– Иногда кажется, что только вчера Диллон привел меня сюда, к этой маленькой девочке.

– Есть еще кое-что, и это может стать проблемой. Есть один автор, она работает в жанре «настоящее преступление» и уже несколько месяцев берет у него интервью. Я не знаю, с кем еще она разговаривала, до меня долетают не все слухи, но я точно знаю, что она беседовала с Денби. И она проводит длительные беседы со Спарксом. Поскольку у нее есть юридическое образование, он указал ее в качестве своего адвоката, и я не знаю, о чем они говорят.

– Еще одна кровопийца, – решила Мэгги. – Как ее зовут? Я загуглю.

– Джессика А. Роу.

Спаркс приготовился к встрече со своим адвокатом-биографом. Он нанес на свои густые волосы какое-то средство, чтобы придать седине легкий блеск. Перед зеркалом он тренировал грустные взгляды, полные обожания.

Он по-прежнему умел производить впечатление.

С другой стороны, Джессика оказалась одной из самых легких побед в его долгой карьере. В сорок шесть лет, полная, обрюзгшая, непримечательная, как деревянная доска, она, отчаянно нуждаясь в любви, созрела для небольшого незаконного романа.

Он начал с обычных покаяний, поделился подробностями; часть из них – выдумка, часть – настоящие, которые еще не стали достоянием общественности. Он застенчиво признался, что и сам пытался записать эту историю, своего рода исповедь, но не смог подобрать слова.

Он без стеснения выражал свои мысли и уговорил ее использовать замшелый диплом юриста, чтобы якобы представлять его интересы – так они смогут разговаривать наедине.

Он несколько месяцев готовил ее, завлекал, ухаживал.

Долгие годы он получал письма от женщин, которых тянуло к мужчинам-заключенным, некоторые из них даже навещали его. Спаркс рассматривал их как связь с внешним миром. Отвергал многих откровенно сумасшедших или попросту ненадежных.

Но Джесси, Джесси была совершенно другого типа.

Последовательница правил была очарована нарушителем этих самых правил. Потому что, как подсказывали ему инстинкты, она хотела быть такой, как он.

Одинокая женщина средних лет, которая считала себя непривлекательной, нежеланной, что, по его мнению, было совершенно справедливо. Наивная до глупости, она все же считала себя крайне проницательной.

Стоило ему взять ее за руку, посмотреть ей в глаза и поцеловать пальцы в знак благодарности, он понял, что сможет играть с ней как кошка с мышкой.

Теперь, после месяцев подготовки, после поцелуев украдкой, напряженных объятий, после обещаний и планов жениться после освобождения, наступило решающее время.

Если она не справилась, он зря потратил время. Но она справилась со всеми небольшими испытаниями. И рассказывала ему обо всех, с кем у него были счеты. У него были и другие источники информации, и все, что она ему говорила, было правдой. Все до последнего слова.

Поскольку она усердно работала над тем, чтобы добиться его досрочного освобождения, и даже могла преуспеть, пришло время действовать, пока у него все еще было железное (в буквальном смысле) алиби.

Она ждала, когда охранник приведет его в конференц-зал. Спаркса больше не сковывали наручниками. Обыщут после беседы, если он, конечно, не подкупит охранника. Но сейчас в этом нет необходимости.

С момента их знакомства Джессика сменила прическу. Подстриглась, закрасила седину, пыталась стать более стильной, даже начала пользоваться косметикой, но избегала губной помады. Если им удавалось поцеловаться, у него на губах не оставалось никаких следов.

Он знал, что она занимается спортом и соблюдает диету, хотя он считал, что она всегда будет низкой толстушкой.

Он приписал себе в заслуги ее стильный костюм, намного лучше того мешка, который был на ней в первую встречу.

– Я скучал по тебе. Джесси, я так скучал по тебе. Все годы до тебя я как-то справлялся. Я это заслужил. Но сейчас? Сидеть и ждать, когда я снова тебя увижу, – это пытка.

– Я бы приходила каждый день, если бы могла.

Она открыла свой портфель, достала папку, как будто им нужно обсудить что-то связанное с делом.

– Но ты прав. Если я буду приходить слишком часто – они начнут что-то подозревать. Я тоже чувствую себя будто в тюрьме, Грант.

– Если б только я встретил тебя много лет назад. Прежде чем я позволил Денби и Шарлотте использовать меня, манипулировать мной. Какая бы у нас была жизнь, Джесси. У нас был бы дом. Дети. Я чувствую… что они украли все это у нас.

– У нас будет дом, Грант. Когда ты освободишься, мы будем вместе.

– Я думаю о детях, которые могли бы у нас родиться. Чаще всего о девочке с твоими глазами и улыбкой. И это разбивает мне сердце. Я хочу заставить их заплатить за то, что они отняли у нас. Для той маленькой девочки, которой никогда не будет.

Она потянулась к нему через стол.

– Они должны заплатить. И они заплатят.

– Зря я попросил тебя вмешаться в это. Я…

– Грант. Я с тобой. За эти несколько месяцев ты дал мне больше, чем кто-либо за всю мою жизнь. Я с тобой.

– Ты сможешь сделать следующий шаг? Можешь позвонить по номеру телефона, который я тебе дам, и сказать то, что я попрошу? Даже если не поймешь, что все это значит? Я не обижусь, если ты откажешься. Это никак не повлияет на мои чувства к тебе.

– Я все для тебя сделаю, разве ты не знаешь? Они отняли все это не только у тебя, но и у меня тоже. Маленького мальчика с твоими глазами, с твоей улыбкой.

– Не сомневайся в этом, моя дорогая Джесси.

У нее на глазах заблестели слезы.

– За все то, что они сделали с тобой, за все то, что они отняли у нас. Я люблю тебя.

– Я люблю тебя.

Он поцеловал ее руку и посмотрел в глаза. Дал ей номер, продиктовал, что нужно сказать.

Двенадцать часов спустя в тюремном душе охранник обнаружил тело Денби, у него из живота торчал нож.

Когда Спаркс узнал об этом, он улыбнулся, глядя в потолок своей камеры, и подумал: с одним разобрался.

Глава восемнадцатая

Доставив в главный дом яйца, сыр и масло, Диллон спустился к Кейт. Он хотел вернуть ей тряпичную салфетку, пусть даже это выглядело как оправдание, но салфетка-то была ее. Кроме того, у него было мало времени, а он хотел снова ее увидеть.

В этом нет ничего плохого.

К тому же он ждал почти неделю, и ему все равно нужно было доставить молочные продукты.

Он посмотрел на собак:

– Верно же? Я прав?

Казалось, они были согласны.

Ноябрьский ветер принес с собой прохладу и непрекращающийся моросящий дождь. Его это не раздражало. Теперь весь полуостров стал похож на сказочную страну.

Там в заколдованных домах живут ведьмы, а среди оголенных и скрюченных деревьев прячутся гномы. И, возможно, русалки с гибкими телами и острыми зубами скрываются под волнами, что разбиваются о скалы.

Ранчо располагалось всего в нескольких километрах, но это был уже совсем другой мир. И Диллону нравилось время от времени посещать разные миры.

В сером сумраке, окруженный клочьями тумана, с дымом, поднимающимся из трубы, и по-прежнему яркими цветами в окошках, коттедж Кэтрин и правда напоминал заколдованный дом. Можно задуматься: кто живет там, добрая или злая ведьма?

Но тут Диллон услышал ее крик.

Остаток пути он пробежал, а собаки мчались за ним с низким рыком.

Когда он ворвался в дверь, готовый вступить в борьбу, защищать ее, он увидел, как Кейт стоит у кухонного островка с забранными в пучок волосами и широко распахнутыми удивленными глазами.

И держит в руках хлебное тесто.

– Какого черта? – воскликнул Диллон.

– Могу спросить то же самое. Возможно, ты слышал о традиции стучать?

– Ты кричала.

– Я репетирую.

Забавно, подумал он, но его сердце забилось сильнее, только когда он увидел ее. До этого он просто был готов драться.

– Репетируешь что?

– Крик, разумеется. Не могу вас погладить, – сказала она собакам. – Руки в тесте. Будь добр, закрой дверь. На улице холодно.

– Прости. – Он закрыл дверь и добавил: – Нет, не буду извиняться. Когда я слышу, как кто-то издает душераздирающий крик, – действую.

Она продолжала месить тесто.

– Крик и правда получился душераздирающим?

Он молча посмотрел на нее.

– Это моя салфетка? Положи ее там. Если хочешь кофе, то придется самому приготовить. Я сегодня отвечаю только за крик, – хихикнула она.

– Я тебя услышал. Четко и ясно.

– Не все актеры умеют правдоподобно кричать или издавать тот вид крика, который нужен для сцены или персонажа.

– А есть разные виды криков?

– Конечно. Есть крик из-за разбитого сердца, крик «я только что споткнулась о труп», он еще может заменить «крик, застрявший в горле», еще есть крик «я только что выиграла миллиард долларов в лотерею» и «влажный крик», исполненный слезами и трепетом в голосе, и это еще не все. Мне сейчас как раз нужен душераздирающий крик.

– Насколько я могу судить, ты преуспела.

– Хорошо. Я потом быстро запишу дубляж для триллера. У нас с актрисой одинаковый тембр голоса, но ей никак не удается нащупать нужную интонацию крика.

Он подумал, что не отказался бы от кофе, а поскольку у нее стояла такая же кофеварка, какую Лили подарила его бабушке, он без труда мог ею воспользоваться.

– Они платят тебе за то, чтобы ты кричала?

– В точку. У этой работы есть три условия: я должна найти правильную интонацию, уложиться по времени: три целых и шесть десятых секунды; и крик должен получиться душераздирающим. Для хорошего и чистого дубляжа мне нужно повторить выражение лица актрисы. Режиссеру, я с ним уже работала, нужно по три дубля на каждый крик.

– Хочешь кофе?

– Нет, во время и перед работой я пью только воду.

– Значит, ты кричишь и замешиваешь хлеб.

– Репетирую, – поправила она его. – И пеку итальянский хлеб, потому что сегодня вечером я пригласила на ужин бабушку с дедушкой. На ужин будет паста. У меня нет глубоких кулинарных познаний, но я научилась готовить это блюдо в Нью-Йорке, потому что Лили его очень любит.

С чашкой кофе в руках он прислонился спиной к барной стойке и стоял так, пока она смазывала миску маслом и замешивала в ней тесто. Она накрыла его салфеткой, которую он принес, и поставила миску в духовку, как его учили, чтобы тесто поднималось в тепле.

Он взглянул на ее рабочее место.

– Грязно тут у тебя.

– Да. – Она подошла к раковине и принялась смывать с рук тесто. – И если я не приведу все в порядок по стандартам Консуэлы, то услышу, как она будет цокать языком, когда завтра придет убираться.

Он смотрел, как она сперва избавилась от излишков муки, бросила кухонные приборы в раковину и убрала банки. Затем достала из прилавка спрей и тряпку для мытья посуды.

На ней были легинсы, которые облегали ее красивые длинные ноги. И удлиненный свитер с закатанными рукавами. Она отрастила длинные волосы, которые теперь были забраны в низкий хвост.

Да, снова подумал Диллон, она классно выглядит во время работы.

– Мама сейчас разрабатывает универсальное чистящее средство.

– Правда?

– Да, для начала универсальное, но потом хочет переключиться на стиральный порошок и далее по списку. И бабушке не скажешь, чтобы она поменьше работала на ранчо. Ну, то есть она ведь еще может задать жару.

Кейт рассмеялась и посмотрела на него.

– Был опыт, да?

– О да. Связь между уборкой и задаванием жару в том, что, если… нет – когда, потому что для мамы не существует никаких «если», она выполнит свою часть работы, наступит очередь бабушки. Несколько лет назад мы увеличили поголовье коз и купили еще двух дойных коров.

Кейт нахмурилась и стала прополаскивать тряпку в раковине.

– Значит, работы у вас прибавилось.

– Так и есть, но это компромисс. Ведь благодаря этому у нас стало больше масла и сыра, а это в основном бабушкина забота.

– У меня в холодильнике есть масло, сыр, яйца и молоко с вашей фермы. Бабушка с дедушкой снабдили меня всем необходимым. Сегодня для салата я возьму ваш козий сыр.

– Я только что привез вам еще.

Она протерла стол чистой тряпкой.

– А доставка входит в стоимость?

– Для особых клиентов.

Ей было любопытно. Жизнь Куперов и Мэгги всегда интересовала ее.

– Вы продаете прямо с ранчо? Ферма? Молочные продукты?

Он улыбнулся.

– Конечно. А тебе что-то нужно?

– Не сейчас, но чуть позже – да. Почти все яйца, которые у меня есть, пойдут на суфле. Мне немного не по себе, потому что я прежде его не готовила, а оно может доставить много хлопот. Но дедушка обожает суфле. А я хочу… нет, не отплатить им за добро. Скорее…

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Она еще раз прополоскала тряпку и разложила ее сушиться и взяла бутылку с водой. Стала раскручивать и закручивать крышку.

– Они снова надели свои белые перчатки, и это отвратительно. Фрэнк Денби, один из тех, кто меня похитил, убит в тюрьме. В тюрьме. Его ударили ножом. Но ты это и так знаешь, – сказала она, прочитав это у него на лице.

– Рэд часто бывает на ранчо.

– Они думают, что я не знаю, поэтому мы это не обсуждаем.

Он уже и так пробыл у Кейт дольше, чем собирался, ему еще нужно было сделать массу дел, но она стояла там и крутила крышку бутылки.

– Судя по тому, что сказал Рэд, Денби не был особенно популярен в Сан-Квентине. Он несколько раз бывал в переделках, из-за которых оказывался в одиночной камере. Эта новость напомнила тебе о том, что случилось, но тот, кто убил его, наверняка сделал это из-за того, что Денби был козлом и, как говорит Рэд, подозревался в доносах.

Наконец она открыла бутылку и сделала несколько глотков.

– Я не понимаю, что чувствую. Я не могу до конца понять, какие чувства у меня вызывает его смерть. Но точно знаю, что терпеть не могу, когда бабушка с дедушкой начинают беспокоиться о Кейт.

– Поэтому ты делаешь вид, что все хорошо, и готовишь Лили и Хью их любимую пасту и суфле.

Она указала на него бутылкой.

– В точку. – Она наклонила бутылку в его сторону.

– Если хочешь знать мое мнение, а я все равно его выскажу, это продуктивно и полезно.

– Поскольку мне твое мнение нравится, я его принимаю. И заеду к вам на следующей неделе. Я хотела приехать на этой неделе, но убийство похитителя меня остановило. В какой день мне лучше приехать? У меня гибкое расписание.

– Приезжай в любой удобный день. А сейчас мне пора возвращаться. Спасибо за кофе. – Он поставил чашку в раковину. – Тебе тут еще крики тренировать.

– Да. И спасибо за то, что хотел спасти меня. Тот факт, что в этом не было никакой необходимости, не умаляет порыва.

– Не за что. Буквально не за что.

Он прошел в гостиную, где у камина дремали собаки. Диллон коротко свистнул, и они вскочили и побежали за ним.

– Удачи с суфле.

– Спасибо. Она мне пригодится.

Кейт вернулась к стеклянной стене, чтобы посмотреть, как он уходит через облака тумана и тонкую завесу дождя.

Она не хотела говорить о Денби, изо всех сил гнала мысли о нем прочь. Но Кейт чувствовала, что связь, возникшая между ними еще в детстве, помогала легко говорить о том, о чем она не могла сказать никому другому.

– Мы ведь даже не знаем друг друга. Почти не знаем.

Обрывки из электронных писем Джулии, подумала она, какие-то слова, сказанные бабушкой и дедушкой.

Но тут же поняла, что это не совсем так, взяла бутылку и направилась в студию. Перевернула табличку на «ИДЕТ ЗАПИСЬ» и заперла дверь.

Она знала, что ему нравится жизнь, которую он выбрал, это было видно. Она знала, что он внушает преданность – по крайней мере собакам, поскольку они его просто обожают. Она знала, что он из тех мужчин, которые врываются в дверь, чтобы помочь кому-то, не задумываясь о собственной безопасности.

Важные черты, черты достойные восхищения. Но так много белых пятен. И только ей решать, какие пятна она хочет закрасить.

Однако прямо сейчас ей хотелось кричать.

После семейного ужина, прошедшего удивительно хорошо, и начала насыщенной рабочей недели Кейт пришла в главный дом. Она хотела съездить к флористу за цветами, а потом наконец-то навестить ранчо.

Она вошла в дом, узнала от дневной горничной, которая состояла в подчинении у Консуэлы, что дедушка закрылся у себя в кабинете, а Лили не вылезала из домашнего спортзала.

Кейт спустилась по главной лестнице, прошла мимо домашнего кинотеатра и направилась навстречу грохоту рок-н-ролла. В тренажерном зале Лили кряхтела на тренажере для разгибания ног и скручивания. Пот блестел у нее на лице и на икрах, пока она заставляла себя двигаться в такт музыке.

Как всегда модная, она надела компрессионные капри с закрученным рисунком синего и зеленого цветов и синюю майку, которая открывала очень красивые руки и плечи. Это заставило Кейт мысленно сказать себе, что нужно чаще заниматься в спортзале.

Издав последний стон, Лили закрыла глаза. Она провела по лицу зеленым напульсником, чуть приподнялась и увидела Кейт.

– Боже, хочу треснуть себя молотком. Ты знаешь, что сейчас делает большинство женщин моего возраста? Выключи эту чертову музыку, хорошо? Я скажу тебе, что они делают. Они играют с внуками, вяжут, свернулись где-нибудь калачиком с книгой в руках или делают массаж лица. Чего они не делают, так это не потеют на этих пыточных механизмах.

Взяв бутылку с водой, Лили отпила немного, хмуро разглядывая остальные тренажеры, гантели, свернутые коврики для йоги и стопку пенок.

– Вот поэтому ты и не стареешь.

– Ха. – Сделав еще один долгий вдох, она встала и посмотрела на себя в зеркало. – Я действительно хорошо выгляжу для своего возраста.

– Я бы сказала – потрясающе.

– И собираюсь держаться этого курса, потому что цель еще не достигнута. Боже милостивый, Кейти, и почему я решила, что смогу вернуться на Бродвей и продолжать в том же темпе?

– Ты добьешься цели.

– Если цель не добьет меня раньше. Что ж. – Она взяла бутылку с водой. – Еще столько всего впереди. А ты что задумала?

– Я зашла узнать, не хотите ли вы с дедушкой поехать со мной. Я собираюсь нарвать цветов и отправиться на ранчо «Горизонт».

– Я больше всего на свете хочу променять зал на поездку, но мне нужно тренироваться. Потом еще принять душ и привести себя в порядок. Днем у меня будет видеоконференция. Благодаря технологиям можно приходить на встречи хоть в пижаме.

Лили взяла полотенце и протерла им шею.

– Скажи Консуэле, чтобы вызвала тебе машину.

– Бабушка Лили, я и сама могу позвонить в гараж. Я справлюсь, – повторила она.

– Конечно, справишься. Передай всем привет от меня. О, и скажи Мэгги, что нам нужно будет повторить пакетную ночь.

– Пакетную ночь?

– Пара старых перечниц распивают пакеты вина и вспоминают пустую растраченную молодость.

– Старые перечницы, да уж. Передам. Хочешь, чтобы я включила музыку?

Лили вздохнула.

– Да, чтоб ее. Включи.

Кейт включила музыку и вышла через боковую дверь.

Горы блестели на солнце. Где-то неподалеку работала газонокосилка или машинка для подрезки, с которыми раз в две недели по саду проходилась команда садовников.

Она пересекла внутренний дворик и направилась по запоминающейся каменной дорожке к гаражу.

Да, она чувствует трепет и беспокойство, но разве это не нормально? Никакой паники, никакого ужаса, только беспокойство от старых воспоминаний.

После всего случившегося она как-то раз услышала, как дедушка говорил о том, чтобы срубить дерево, и уговорила его не делать этого.

Еще в детстве она понимала, что дерево не заслужило смерти. Оно не сделало ничего плохого.

Так что дерево стоит, как и стояло, старое, скрюченное и просто великолепное.

Она подошла к нему и положила руку на шершавую кору.

– Это ведь не наша вина? Мы оба здесь. Она не смогла лишить нас корней.

Довольная и спокойная, она нажала на пульт дистанционного управления гаражной дверью.

Припарковавшись на ранчо с охапкой осенних цветов, она заметила перемены. Джулия говорила, что они построили дом для Диллона. Он стоял у дальней стороны конюшен, и Кейт отметила про себя, что они умело обошлись с пространством и теперь у Диллона было личное пространство с хорошим видом. Она прикинула, что по размерам дом Диллона не уступает ее коттеджу, если не считать второй этаж.

Она увидела коз, несколько овец на склонах холмов, коров на равнине, лошадей на пастбище и в загоне. И Диллона, который работал с молоденькой кобылой на полосе препятствий. Из-за расстояния и сосредоточенности он не слышал, как она подъехала.

Собаки помчались к ней со стороны коров, между которыми играли. Она воспользовалась моментом, чтобы потрепать их и понаблюдать за Диллоном.

Низко надвинув на голову серую шляпу, он пустил лошадь легкой рысью. Тренировка, предположила она. Она умела ездить верхом, ухаживать за лошадьми, но мало что знала о воспитании и дрессировке. А вот у Диллона определенно получалось, потому что он заставил лошадь развернуться и поскакать в обратном направлении.

Собаки решили подогнать ее к дому; и она не стала сопротивляться.

Из сарая вышла Джулия.

Кейт поразило, что Диллон унаследовал поджарое телосложение от матери. Она двигалась тем же решительным шагом, ее темно-русые волосы были собраны под коричневую шляпу с закрученными полями, а рабочие перчатки были засунуты в задний карман джинсов.

Когда Джулия увидела гостью и улыбнулась, Кейт почувствовала угрызения совести.

– Кейтлин! Ты просто картинка! Девушка с цветами.

Она направилась прямо к Кейт и без колебаний заключила ее в объятия.

– Как давно мы не виделись! Проходи. Выглядишь просто замечательно.

– Вы тоже.

Джулия со смехом покачала головой.

– Это максимум, на что я способна после дневной дойки.

– Жаль, что я это пропустила. На самом деле я никогда не видела, как доят коз. В Ирландии я пару раз видела, как доят коров, но это было так давно.

– Трижды в день и каждый день, за исключением коз и коров, которые еще кормят телят. Их доят только один-два раза, так что тебе еще представится возможность увидеть, как это происходит.

Пока они шли, Кейт оглядывалась по сторонам. Зернохранилище, амбары, фермерский дом. Она сказала то же, что думал Диллон:

– Это словно иной мир.

– Но это наш мир. – У двери Джулия сняла ботинки. – Надеюсь, что теперь, когда ты живешь здесь, ты будешь приезжать чаще.

В доме горел камин. Они сменили часть мебели, выбрав синие и зеленые тона, как бы символизирующие море и пастбище, но, к счастью, многое осталось прежним.

Интересно, подумала Кейт, они все еще оставляют свет на ночь на случай, если какая-нибудь заблудшая душа забредет сюда?

– Пойдем. Мама и Рэд должны быть на молочной кухне.

– Диллон сказал, что вы расширили производство.

– На фермерское масло, сыры, сливки и йогурт хороший спрос.

– Меня это не удивляет – я и сама покупаю ваши продукты. Если честно, я хотела купить немного сливок, масла и… Вы тут все переделали.

Джулия оглядела большую кухню, плиту, сдвоенные духовки. Большой стол остался, но места для того, чтобы печь, стало больше.

– Это было необходимо, мы ведь перешли на коммерческий уровень. И теперь мы с мамой не толкаемся во время работы. Позволь мне взять у тебя эти красивые цветы и куртку.

Сверкающая нержавеющая сталь, полки со сложными на вид приспособлениями, назначение которых так и осталось для нее загадкой, массивная сияющая вытяжка над огромной плитой. Однако в маленьком камине по-прежнему тускло горел огонь, а на широком подоконнике в горшочках цвели красивые травы.

– Выглядит очень внушительно, но ощущения те же.

– Значит, у нас получилось. Мы с мамой спорили, переругивались и один раз даже чуть не подрались из-за дизайна и расстановки.

С этими словами Джулия подошла к раковине и положила в нее цветы. Затем вышла в прихожую и повесила куртки.

Кейт прошлась по кухне, провела рукой по столу, за которым они с Джулией много лет назад обрабатывали ей порезы и ссадины.

Она словно зачарованная стояла в широком проеме, который вел в другую кухню. Не совсем кухню, подумала она, хотя там были и плита, и раковины, и рабочий стол.

Свертки с чем-то неизвестным свисали с деревянных прутьев, и капли стекали в расположенные под ними чаши. На прилавках стояли большие стеклянные банки с, как ей показалось, молоком. Бабушка с оранжевой косой открыла кран и что-то делала в раковине. Рэд, да, это точно был Рэд, наливал молоко в маленький блестящий аппарат.

Через большое окно над большой раковиной Кейт увидела Диллона и молодую лошадь.

Джулия шагнула вперед.

– Ты не найдешь масла и молока свежее.

– Рэд готовит последнюю партию сливочного масла, – сказала Мэгги, не оборачиваясь, – а я промываю остатки из последней партии. Проверь, готов ли творог.

– Хорошо. У нас покупатель.

– Просто подожди, пока… – Она оглянулась через плечо. – Рэд, ты только посмотри. Кое-кто уже совсем вырос.

Шериф включил аппарат и обернулся.

– Это точно.

Он подошел и протянул ей руку. Кейт сделала вид, что не заметила этого, и просто обняла его.

– Рада нашей встрече, шериф.

– Просто Рэд. Мне казалось, что я вышел на пенсию, но эти женщины меня в гроб сведут.

– Для мертвеца вы хорошо выглядите.

Мэгги хихикнула.

– Ты как раз вовремя. Сейчас взобьется последняя партия масла, и я сделаю перерыв.

Кейт посмотрела на машину.

– Это маслобойка?

– А ты думала, мы используем деревянное ведро и палку? – Мэгги снова засмеялась. – Мы далеко ушли от «Маленького домика в прериях».

– Творог готов. Кейт, почему бы тебе не присесть, мы все сделаем перерыв, как только закончим.

– У нее две руки, и они могут принести пользу. Руки чистые? – решительно потребовала Мэгги.

– Я…

– Все равно помой их. Поможешь мне завернуть это масло.

– Никто не сбежит, – вздохнул Рэд.

Сгорая от любопытства, Кейт подошла к раковине и заглянула внутрь.

– Это масло?

– Еще разок его промою, и будет масло. Достань пахту. Раковина вон там.

Полчаса спустя Диллон зашел выпить кофе и увидел, как Кейт в большом фартуке с забранными в хвост волосами заворачивает масло.

– Не приноси сюда грязь с улицы, – предупредила его Мэгги.

– Я умылся у колонки. Привет.

– Привет. – Кейт улыбнулась ему, как будто только что выиграла главный приз в лотерею. – Я помогла делать масло. И моцареллу.

Убирая завернутые в бумагу кружочки масла и сыра в холодильник, Джулия увидела выражение глаз своего сына и украдкой вздохнула.

– Почему бы тебе не помочь Рэду убрать маслобойку? А мы пока приготовим обед. Ты все еще ешь мясо, Кейт?

Она собиралась остаться всего на час. Ее ждала работа. Но… Поработать она успеет и вечером.

– Да.

Она села за остатки куриного рагу со свежими клецками.

– Я видела тебя с лошадью, которая ходила кругами, – обратилась она к Диллону.

– Корда. Обучение и общение. Это был Джетро. Они так учатся менять по команде походку, направление, останавливаться, идти.

– Для этого нужно мастерство и терпение, – добавила Джулия, – которых у Диллона в избытке.

– Я бы с радостью посмотрела на лошадей в следующий приезд.

– Могу провести тебя по ранчо после обеда.

– У меня рабочий день, по крайней мере – номинально. Кто же знал, что я буду делать масло? Неужели его можно взбить, просто встряхнув стеклянную банку?

– Если хватит рук и терпения. В первый раз я так и сделала масло. Джулии тогда было… ох, года три, по-моему.

– Раньше мы использовали настольную маслобойку, она там, на полке. Но столько людей просили у нас масло, что при расширении производства пришлось перейти на более высокие технологии. То же самое и с сырами. Помнишь, мам?

– Руки еще помнят. Теперь этот вечно путается под ногами. – Мэгги ткнула локтем Рэда. – Он должен зарабатывать себе на пропитание. Владелец ранчо из него так себе, но и такой владелец лучше, чем никакой.

– Она наполняет мою жизнь горем, – сказал Рэд и подцепил ложкой еще кусок тушеного мяса. – И жутко вкусными клецками.

– Мне нужен рецепт твоего содового хлеба.

– Я запишу его.

– Основу я поняла, но ты добавила в него что-то еще. Сахар, да?

– Да, но истинный секрет заключается в том, что масло нужно разминать пальцами.

– Пальцами?

– Миссис Лири могла бы поклясться.

– Удивлен, что ты находишь на все это время, – вставил Рэд. – Хью говорит, что ты сейчас просто нарасхват.

– Многозадачность, – ввернул Диллон и бросил на нее взгляд. – На прошлой неделе она чуть не довела меня до сердечного приступа, когда месила хлеб и кричала.

– Он тоже чуть не довел меня до приступа, когда ворвался в дом, готовый крушить все вокруг. А я и правда репетировала крик для дубляжа.

– Крик для дубляжа? – задумался Рэд.

– Да. Кто-нибудь смотрит фильмы ужасов?

Три пальца указали на Мэгги.

– Обожаю их. Чем страшнее, тем лучше.

– Смотрели «Возмездие»?

– Мстительные призраки, ветхий дом на утесе, несчастливый брак, который они пытаются наладить, переехав на новое место. Там было все.

– И когда вы слышали, как Рейчел, мать семейства, кричала… – Кейт постучала себя по горлу.

– Да ладно? Я посмотрю еще раз – чтоб тебя послушать.

– Удивлена, что у вас есть время что-то смотреть. Дойка, дрессировка, кормление, готовка и выпечка.

– Если не позволять себе немного отдыха, работа становится просто работой, а не жизнью, – отметила Джулия. – Еще тушеного мяса?

– Нет, спасибо. Очень вкусно. Все было великолепно. Мне пора домой, озвучивать задиристого французского лебедя для короткометражного мультфильма.

– И как он звучит?

Кейт повернулась к Диллону.

– Думаю, как-то так.

Она вытянула шею и опустила взгляд. А затем заговорила в нос с надменным французским акцентом:

– Alors, утка – это позор, non? На нашем озере нет места для такой мерзкой птицы. Это милая маленькая история о фанатизме и принятии, – продолжила она своим обычным голосом. – И мне правда пора приниматься за работу. Можно помочь вам с посудой?

– У Рэда все под контролем.

– Вот видишь? – Он ткнул большим пальцем в сторону Мэгги. – Загоняет меня до смерти.

– Давай я соберу твой заказ, – Джулия встала.

– Как поступим? Я переведу деньги на счет или оплачу сейчас?

– Твои бабушка с дедушкой платят раз в месяц, ты можешь последовать их примеру. Но сегодня ты заслужила награду.

– Спасибо. Я с удовольствием попробую вашу моцареллу. В следующий раз, когда буду разламывать замороженную пиццу, натру сыр на терке.

В комнате повисло напряженное молчание.

– Ix-nay on the rozen-fay izza-pay[1], – сквозь зубы подсказал Диллон.

– Что?

– Она говорит на пяти языках, но «свинский латинский» так и не освоила. Теперь уже слишком поздно.

– Ты же знаешь, как готовить пиццу? – спросила Мэгги.

– Конечно. Достаете ее из морозилки и ставите в духовку. А когда я жила в Нью-Йорке, достаточно было просто поднять трубку, и пицца как по волшебству появлялась у двери.

– Следующий урок будет посвящен тому, как приготовить настоящую пиццу, вместо того чтобы довольствоваться переработанным соусом на резиновом тесте. – Мэгги покачала головой: – Как ты собираешься выживать в период зомби-апокалипсиса, если не умеешь готовить пиццу?

– Я никогда не думала о пицце с этой точки зрения.

– А пора бы.

– Диллон, помоги Кейт донести все это до машины. – Джулия протянула ему пакет, с которым справился бы и ребенок. – Ее куртка в прихожей. Возвращайся скорее.

Она крепко обняла Кейт.

– Обещаю. И надеюсь, что все вы как-нибудь придете ко мне в гости.

Джулия подождала, когда за ними закрылась дверь, и позволила себе выдохнуть.

Мэгги просто кивнула.

– Да, наш мальчик прошел уже больше половины пути.

– Ты о чем?

– Сражен, обогнул третью базу и побежал домой, Рэд. Ты разве не заметил, как он на нее смотрит?

– Она сногсшибательна.

Мэгги покачала головой.

– Какие же мужчины простодушные.

– Она ослепила его, – пробормотала Джулия. – Не похожа ни на одну из тех девушек и женщин, которыми он интересовался. Кейт либо разобьет, либо наполнит его сердце.

Выйдя на улицу, Диллон убедился, что из дома их никто не услышит.

– Слышала о пицце-которую-нельзя-называть? У меня в морозилке спрятана одна. На случай чрезвычайных ситуаций.

– Чрезвычайных ситуаций с пиццей?

– Как правило, они случаются поздно ночью.

– Понимаю. – Кейт оглянулась на дом. – Я собиралась остаться на час, выпить кофе, чая или чего-нибудь. Но отсюда невозможно уйти. Это место, твоя семья – они притягивают.

– Не успеешь оглянуться, а на тебе уже фартук и ты работаешь на молочной кухне.

– Не уверена, что у меня в резюме есть пункт «приготовление сливочного масла», но, надеюсь, скоро появится. – Она взяла у него пакет и поставила на пол перед пассажирским сиденьем. – Мне и правда хотелось бы посмотреть на лошадей, погулять по ферме. И покататься.

– В любое время.

Она подошла к водительской двери.

– Не уверена, что на таком ранчо это возможно. Бывают дни, когда одно задание не сменяет другое?

– По воскресеньям мы стараемся сбавить темп.

– Воскресенье мне подходит.

– Хорошо. Около десяти?

– Приеду в ботинках для верховой езды. – Она села за руль. – Вечером у меня намечается чрезвычайная ситуация с участием пиццы. Не рассказывай бабушке.

– Я сохраню твой секрет.

– Увидимся в воскресенье.

Диллон захлопнул дверцу машины; Кейт завела мотор.

Обратно она ехала с улыбкой. Масло готово.

Свернув на шоссе, она принялась отрабатывать скороговорки, чтобы подготовиться к дневной записи.

Глава девятнадцатая

На День благодарения приехал отец. Под бдительным присмотром Консуэлы Кейт впервые в жизни испекла тыквенный пирог. И хотя она зареклась впредь говорить «проще простого», получилось неплохо.

Но самое главное – она привела Эйдана к себе в коттедж и показала ему свой дом, студию, а потом они вместе сели у камина и стали потягивать виски после долгого и счастливого дня.

– Я думал, что буду чувствовать себя виноватым из-за того, что подтолкнул тебя вернуться, а сам остался в Лос-Анджелесе. Но теперь это кажется не только полезным, но и правильным шагом.

– Я была готова к этому. А что они сделали с домом, студией? Это такое удовольствие – жить и работать здесь.

– Очень много работы?

– Прямо сейчас? Меня все устраивает.

Кейт довольно поджала ноги.

За окном шумел прибой, и ветер дрожал в кронах деревьев. А в камине потрескивал огонь, и виски постепенно нагревалось.

– На следующей неделе я буду записывать аудиокнигу – мой самый крупный проект со времен Нью-Йорка. Но у меня остается свободное время для бабушки с дедушкой и прогулок. Я пару раз каталась верхом на ранчо «Горизонт». Было здорово – до следующего дня, пока мышцы не решили напомнить о себе.

– А как дела у Куперов?

– Все в делах. Они расширились – у них теперь целый молочный бизнес. Диллон говорит, что на зимние каникулы к ним приедут студенты. Будут проходить практику и работать – а работы много. Весной и летом приедут другие. А в самые напряженные периоды они нанимают работников. Шериф – то есть Рэд, – поправилась она, – с тех пор как Рэд вышел на пенсию, он часто бывает на ранчо и тоже помогает. Ты знал, что помощник шерифа Уилсон стала шерифом?

– Папа что-то говорил об этом.

Она рассматривала бокал виски. Потом перевела взгляд на отца. Годы, подумала она, делают мужчин из рода Салливан только красивее.

– Раз уж мы одни, давай о наболевшем.

– О чем именно?

– Честно говоря, прячусь здесь из-за нервного срыва, виной которому разрыв с Джастином Харлоу. – Кейт шумно выдохнула. Это моя вина, напомнила она себе. И все же.

– Думаю, он с наслаждением подпитывает эти слухи.

– Он пытается продвинуть свой сериал и провисший третий сезон.

Снова почувствовав раздражение, Кейт пожала плечами:

– Он может пытаться сколько душе угодно, и она тоже. Меня это больше не задевает, как раньше.

– Уверена?

– Меня это беспокоит, – призналась она. – Но не так, как прежде. Я подняла эту тему только для того, чтобы выбросить все это из головы. Как несколько месяцев назад выбросила из головы Джастина. Я согласилась сохранить расставание в тайне, потому что он собирался участвовать в новом сезоне и сам попросил меня об этом. Мне жаль, что я согласилась, но теперь это уже не важно.

Эйдан пристально посмотрел на нее.

– А он?

– Нет. Он тоже не важен, как и она.

– Хорошо. Все пройдет. А как насчет звонков?

Ладно, подумала она, смахну все разом.

– Уже почти год никто не звонил. Я, как и обещала, рассказала вам все. И сообщила о звонках детективу Вассерману.

– И ничего?

– А что они могут сделать, пап? Мобильный был оплачен заранее, звучала запись. Пройдут еще месяцы, годы. И все это тоже станет неважным. У меня есть семья, работа, жизнь. Я хочу, чтобы ты это знал. Особенно теперь, когда ты уезжаешь в Лондон на съемки.

– Я хотел спросить, не хочешь ли ты поехать со мной, но потом увидел, как ты здесь счастлива, как счастливы папа и Лили. У них прибыло, а у меня убыло. Но съемки назначены на февраль, так что если передумаешь… В любом случае я приеду на Рождество и останусь до Нового года. Хочу немного побыть со своей девочкой.

– А она хочет провести время с тобой. Как насчет того, чтобы оседлать коня и прокатиться, пока ты здесь?

– Трое – это уже толпа.

– Нет. Вовсе нет. Мы едва знаем друг друга. Я не думаю, что он с кем-то встречается, но мы…

– Прежде чем ты скажешь «друзья», я замечу, что ты говоришь о друге, которого едва знаешь.

– Да?

Возможно, так оно и было. Возможно, она думала о нем время от времени.

– Мне кажется, у него очень интересная жизнь. А трудовая этика? Салливаны и сами многое могут рассказать о трудовой этике и страсти к работе. Думаю, чтобы ухаживать за животными и обрабатывать землю, нужна врожденная доброта и выдержка.

Она поняла, что снова говорит о нем.

– Ты же знаешь мое мнение: Салливанам либо очень везет, либо очень не везет в любви. У меня плачевный опыт. Я пока сосредоточусь на работе и прослежу, чтобы дедушка вел себя прилично, пока бабушка Лили будет в Нью-Йорке.

Она поежилась и взглянула на стеклянную стену:

– Луна взошла.

– Я расцениваю это как намек на то, что мне пора возвращаться в дом. – Эйдан встал, подошел и поцеловал ее в макушку. – Приятно думать о том, как ты сидишь здесь и спокойно смотришь на луну над океаном.

Она сжала его ладонь.

– Именно так.

Пока он шагал по тропинке, Кейт сидела, наблюдая за луной, и думала, что ей есть за что быть благодарной. И если та ужасная ночь породила что-то хорошее, то разве оно того не стоило?

За неделю до Рождества, когда на высоких холмах уже лежал снежный покров, а воздух хрустел, как разломанная надвое морковка, Кейт зажгла свечи, чтобы наполнить дом ароматом сосны и клюквы. Она сама украсила маленькую елку, завернула подарки – плохо, но сама.

Бабушка с дедушкой ненадолго съездили в Лос-Анджелес на праздничную вечеринку, от которой она открестилась. Вместо этого она устроилась работать в студии и не думала о Лос-Анджелесе.

Вечером, закончив с работой, она решила проверить голосовую почту.

– Хо, хо, хо! Непослушная, ах какая непослушная. Не сделала того, что было сказано, – прозвучал ее собственный голос из первой озвучки: «Я знаю, кто я, но кто ты?».

– Кейт, Кейт, где Кейт? – вторил радостный голос ее матери. – Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась.

Крик, смех и финальное: «Хо-хо-хо».

Утомленная, Кейт сохранила голосовое сообщение. Она отправит это детективу Вассерману, он прикрепит его к делу.

Ну хорошо, у нее задрожали руки, но совсем чуть-чуть. И она сделает то, чего не делала с тех пор, как вернулась в Биг-Сур. Она запрет двери.

Но она подождет до утра, а потом позвонит отцу, чтобы не лишать его сна. Кейт не будет пока никому рассказывать об этой неприятности и поступит так, как поступала всегда, когда прошлое вторгалось в настоящее.

Она нашла по телевизору старый фильм, в котором было много шума, и наполнила ночь звуком.

И она подождет, не будет пока рассказывать об этом бабушке с дедушкой, пускай сперва вернутся из Лос-Анджелеса.

Вечерний воздух Лос-Анджелеса благоухал. Мерцали праздничные огни, температура колебалась в районе двадцати градусов, солнце клонилось к закату.

Чарльз Энтони Скарпетти, отошедший от юридической практики, получал за свои лекции солидный гонорар. Он часто выступал в качестве эксперта по правовым вопросам на CNN.

В семьдесят шесть лет, имея за плечами три развода, он наслаждался холостяцкой жизнью и небольшим домом, для поддержания которого было достаточно двух визитов прислуги в неделю и уборки территории раз в семь дней.

Трижды в неделю приходил чистильщик бассейна. Чарльз считал, что поддерживать себя в отличной форме ему помогает плавание – любимый вид спорта.

Плавание и подтягивание. В конце концов, он лицо публичное.

Он плавал каждое утро – пятьдесят кругов. И еще пятьдесят вечером, а перед сном нежился в джакузи. Он отказался от сигар и рафинированного сахара – принес их в жертву. Спал по восемь часов в сутки, сбалансированно питался трижды в день и ограничил потребление алкоголя до бокала красного вина перед сном.

Он всерьез рассчитывал дожить до девяноста.

Но разочарование настигло его внезапно.

Ровно в десять часов он вышел из своего дома и направился к бассейну. Подводные фонари освещали тропически голубую воду, нагретую точно до двадцати семи градусов. Он снял халат, повесил его и полотенце на яркий хромированный изгиб лестницы, ведущей в зону джакузи, куда он приплывал под конец.

Он прошел до глубокого участка в двенадцать метров и нырнул.

Он считал круги и количество гребков. Двигался плавно и как всегда уверенно.

Досчитав до десяти, он прикоснулся к бортику, и в этот момент что-то взорвалось у него в голове. Он боялся инсульта – его экономка постоянно пугала его из-за привычки плавать по ночам.

Он попытался подняться, оттолкнуться, и тут его глаза широко распахнулись. Он увидел в воде кровь, напоминающую красную паутину в девственной синеве.

Ударился головой, или что-то ударило его по голове сбоку. Сбитый с толку, он попытался всплыть на поверхность и нащупать бортик бассейна.

Но что-то мешало ему и толкало вниз.

Он извивался, отбивался и глотал воду. Царапал, хватался и чувствовал, как его пальцы высовываются из воды. Сквозь панику пробилась надежда, но он не мог нащупать бортик и подняться над поверхностью.

Когда он попытался закричать, вода залила ему легкие.

И тогда паника, надежда и боль исчезли.

С первой чашкой кофе Кейт попыталась привести в порядок голову, мысленно составив список дел на день.

Она озвучила и отправила инженеру и продюсеру второй блок из пяти глав. Возможно, она начнет следующие пять глав. Если ей нужно будет что-то исправить во втором блоке, она остановится, внесет изменения и двинется дальше.

Или сделает несколько заданий поменьше и отошлет их звукоинженеру.

Беспокойный сон склонил ее ко второму варианту.

Ей бы потренироваться – может, хоть так она начнет шевелиться. И правда, лучше пройтись до дома, это уже своего рода тренировка, а потом посвятить час… ладно, сорок пять минут занятиям в спортзале.

Наверное, лучше пойти прямо сейчас и не ждать, когда пройдет полдня и можно будет оправдаться тем, что «времени мало».

А может, стоит просто съесть рогалик?

Ясно одно – ей нужен еще кофе. Мозг проснется, и все прояснится.

Она почувствует, что полностью проснулась, пришла в себя, и позвонит папе в Лондон. Сдержит свое обещание.

Она прошаркала к кофеварке и сквозь стеклянную стену увидела Диллона, который шагал по дорожке.

Кейт отпрянула, хотя знала, что он не видит ее через специальное стекло. И оглядела себя.

Старые шерстяные носки, старые фланелевые пижамные штаны – те, что с лягушками, толстовка, которую она натянула поверх футболки, в которой спала, вернее, пыталась уснуть. Выцветшая розовая футболка с дыркой под левой подмышкой и кофейным пятном на груди, которое напоминало очертания Италии.

Она давно уже хотела выбросить футболку, но та была такой мягкой.

– Да ладно? – пробормотала она. – Вот так запросто?

Она провела рукой по волосам. Насколько все плохо?

Плохо.

Merde![2]

Никакого макияжа, а глаза наверняка еще казались заспанными.

Merde!

Она потерла веки и направилась открывать дверь. Провела языком по зубам, которые ей еще только предстояло почистить.

Что за человек стучится в дверь к женщине в восемь тридцать пять утра?

Она натянула самую непринужденную улыбку и открыла дверь. И сразу же искренне возненавидела Диллона за то, как прекрасно он выглядит.

– Привет. Смотрю, ты уже на ногах. А где собаки?

– Дома. Извини, я тебя разбудил?

– Нет, я как раз собиралась выпить вторую чашку кофе.

Она направилась обратно на кухню, хлопая себя по лбу за то, что не надела спортивную одежду. Тогда она казалась бы спортивной девушкой, а не ленивой неряхой.

– Ты ведь пьешь без сливок, да? Я так не могу.

Жалея, что под рукой нет мятных леденцов, она потянулась за второй кружкой.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Хорошо.

Она оглянулась с кружкой в руке. И медленно повернулась, когда заметила нечто, затмившее одержимость собственным внешним видом.

Беспокойство, озабоченность у него во взгляде.

Он ведь не знает о звонке? Она еще никому не рассказывала.

Но затем туман у нее в голове прояснился и она напомнила себе, что не всегда все крутится вокруг нее.

– Боже, что-то случилось? Бабушка, Джулия?

– Нет, нет, с ними все в порядке. Дело не в них. Чарльз Скарпетти. Адвокат, – добавил он, когда она уставилась на него. – Адвокат твоей матери.

– Я знаю, кто он такой. Он играет в эксперта по праву на телевидении. Я знаю, что он написал книгу о своих громких делах, и мое похищение было одним из них. Но я ее не читала. Зачем мне это?

– Он мертв. Они… то есть чистильщик бассейна обнаружил его тело пару часов назад. Об этом расскажут в новостях, если уже не рассказали. Я не хотел, чтобы ты узнала об этом из телевизора.

– Ладно.

Она поставила кружку и потерла браслет. Гематит Дарли от беспокойства.

– Ладно. Он утонул?

– Расследованием занимается полиция Лос-Анджелеса. У Рэда там есть кое-какие связи, и ему сообщили о произошедшем. Он… ты должна знать, что он все еще присматривает за тобой.

– Хорошо. Извини. – Она опустила руки. – Я не знаю, что чувствую. Ты хочешь сказать, это убийство?

– Я могу сказать тебе только то, что сказал Рэд. Его знакомый из Лос-Анджелеса говорит, что «дело дурно пахнет», – это цитата. Я просто не хотел, чтобы ты включила новости и оказалась под ударом.

– Потому что они вспомнят дело о похищении. – Кивнув, она снова взяла кружку и подошла к кофеварке. – И снова начнутся разговоры о бедной храброй Кейтлин. Шарлотта даст пару интервью, прольет голливудские слезы по потерянной для нее дочери. Прозвучит несколько версий, почему я оставила актерство, по крайней мере на экране. И раз уж парень, в котором я ошиблась в прошлом жутком году, уже вовсю использует расставание как рекламу, прибавим сюда и его.

Бормоча проклятия по-французски, она прошлась по комнате.

– Это французские ругательства?

– Что? А, да. Помогает отвести душу.

Поставив кофе на стойку, она взяла себе бутылку воды. Теперь ее мозг определенно проснулся, в кофе больше не было необходимости.

– Ладно. Человек мертв, и я не знаю, как к этому относиться. Он выполнял работу – вот и все. Почему он должен был относиться к тому делу как-то иначе? В его работе не было ничего личного, я это знаю. В любом случае она села в тюрьму.

Поскольку вода ей тоже была не нужна, она поставила бутылку на стол.

– Интересно, у него была семья? Дети, внуки?

– Не знаю. Рэд узнал только то, что он жил один.

– Хочешь рогалик? Я как раз собиралась съесть рогалик.

– Кейт.

– Прости, я сама не понимаю, что чувствую. Кто-то, с кем я никогда не встречалась, умер, и ты пришел сюда, чтобы сказать мне об этом, потому что знаешь, что меня эта новость встревожит. Знаешь, потому что ты тоже участвовал в тех событиях и тебе досталась роль спасителя. И Скарпетти участвовал в той истории. И Спаркс, и моя мать, и Денби.

Тут она вдруг замерла и побледнела.

– Денби. Его убили в тюрьме несколько недель назад. Теперь адвокат.

С тех пор как она вернулась, Диллон вел себя осторожно и старался не прикасаться к ней. И замечал, что она тоже старается вести себя осторожно. Но Диллон знал, когда человеку или животному просто необходим физический контакт.

Сначала он положил руки ей на плечи, чтобы немного успокоить.

– Скорее всего, пресса и, вероятно, полиция тоже придут к этому выводу. Но Денби сидел в тюрьме, а Скарпетти жил в Лос-Анджелесе. Учитывая их род занятий, они оба успели нажить себе самых разных врагов.

– Профессиональный преступник и адвокат.

– Я понимаю, что они оба связаны с тобой, но…

– И с тобой тоже. – Пораженная этой мыслью, она схватила его за руки. – С тобой, твоей семьей. Ты думал об этом?

– С нами все будет в порядке. Наши имена не продают выпуски газет или теленовостей. А вот твое – да, и мне жаль. Это бесит.

– Бесит, – повторила она.

В ответ на его доброту она прижалась к нему. Диллон обнял ее, и все напряжение выплеснулось наружу. Она придвинулась к нему, положила голову ему на плечо.

– Бесит, – повторила она. – Но я знаю, как с этим справиться. Раньше не знала, а теперь знаю. О черт. – Она вздохнула, но не шевельнулась, потому что от него так приятно пахло лошадьми и мужчиной. – Бабушка с дедушкой. Вчера они были в Лос-Анджелесе, на вечеринке. Должны вернуться сегодня днем. Мне нужно их предупредить. И папу тоже.

– Готов поспорить, они знают, что делать.

– Да. – На мгновение она прижалась к нему сильнее, а потом отпустила и отстранилась. – Завтра здесь соберется семья. В этом году не все смогут приехать – у многих расписание не позволяет, но большинство свободны до Нового года. Это поможет.

Он не смог удержаться и убрал у нее с лица взъерошенные волосы.

– Выступите единым фронтом.

– Именно так.

– У нас в семье так же.

– Я хочу заехать завтра и привезти подарки.

– День выпечки, – предупредил он ее.

– Да? Мне повезло. Ты еще не выпил свой кофе. Давай я налью тебе другую чашку.

– Да не надо. Мне уже пора…

– …возвращаться, – закончила она. – Спорим, вы уже выполнили работу за полдня – то, что большинство сочло бы за работу на полдня. А я еще даже зубы не почистила.

– Такова жизнь.

– Но ты нашел время и приехал, чтобы помочь мне преодолеть первый шок. Я благодарна. Помимо родственников я мало кому полностью доверяю. Но ты и твоя семья в числе этих людей.

– Тебе нужно чаще бывать на воздухе, – улыбнулся он. – До завтра, если у тебя получится.

– День выпечки? Можешь на меня рассчитывать.

Возвращаясь по тропинке, он задавался вопросом, что же все-таки стоило сказать, когда она заговорила о доверии. Ей нужен был друг, а не парень, который хочет раздеть ее догола. Даже такой парень, как, например, он сам, который будет готов дать ей время, чтобы все шло своим чередом.

Возможно, ему бы хотелось меньше о ней думать. Девочка, притаившаяся в темноте, длинноногий подросток с красными цветами в руках, девушка в фартуке, до смешного взволнованная приготовлением масла, улыбающаяся женщина верхом на лошади, которая переходит с рыси на галоп.

Теперь к этому списку добавилась соблазнительно заспанная девушка, открывшая дверь неприятным новостям.

Разумнее, подумал он, добравшись до своего грузовика, забыть об этом, по крайней мере, на какое-то время.

Она считает его своим другом, а ни одной женщине не понравится, если друг внезапно начнет к ней приставать. В длинном списке способов испортить дружбу этот – первый.

Вспомнив о друзьях, он решил написать двум старым приятелям, спросить, не хотят ли они встретиться вечером, выпить пиво, поиграть в приставку. Лео будет непросто выбраться, потому что у него теперь есть жена и скоро появится ребенок. Но, с другой стороны, Хейли сможет насладиться спокойным вечером, что невозможно, когда Лео дома.

Он остановился у ворот и подождал, пока они откроются. Напоминание о разных мирах, подумал он. Ему нравилось посещать этот мир, он чувствовал себя желанным гостем, но он все же отличался от того мира, который бы выбрал Диллон.

Пройдя через первые ворота, он снова остановился и дождался, когда откроются вторые. Он слышал крики морских львов и ощутил восторг, увидев показавшегося над водой кита.

Может, они и жили в разных мирах, но это их объединяло. Он мог представить, как она сейчас стоит у зеркальной стены и смотрит на то же чудо, что и он.

Как знать, возможно, он не откажется от мыслей о ней. Всему свое время, правда же? А у него времени предостаточно.

Примерно в то же время, когда Диллон ехал домой, Спаркс явился на работу в тюремную библиотеку. Репутация у него что надо, поэтому он сегодня немного поработает на выдаче и расставит книги, которые вернули заключенные.

Из окна ему открывался прекрасный вид на залив и горы. Свобода, в которой ему пока отказывают.

До Джессики он, как и многие заключенные, проводил время в юридической библиотеке. Он думал, что узнал там достаточно, и его выводило из себя то, что он не нашел ровным счетом ничего: ни прецедента, ни лазейки – ничего, что могло бы стать основой отмены или сокращения срока.

Шарлотта подставила его, еще как подставила.

У него был доступ к компьютеру – ограниченный, конечно.

Когда выдавалась свободная минутка, он читал какую-нибудь второсортную книжонку или «Новости тюрьмы Сан-Квентин» или просто болтал и шутил с другими заключенными – все должно было быть гладко, а из окна издевательски виднелся залив Сан-Франциско.

А теперь и Джессика – после ухаживаний и победы не нужно тратить время на дурацкие книги по юриспруденции. Она сама с этим справится.

Она справится с этим вместо него.

Он упорно работал все утро. Он хотел работать в библиотеке, потому что это популярное место, где можно заводить контакты, налаживать связи, заключать сделки.

Ближе к концу смены один из его постоянных клиентов (две упаковки реалов в неделю) подошел к стойке выдачи, чтобы прикрытия ради заказать книгу. Спаркс знал, что этот неграмотный придурок и читать-то не умеет. Он сделал заказ на книги, на курево.

– Эй, тебя сегодня упоминали в новостях.

– Меня?

– Да, какой-то адвокат скопытился. Они сказали, что он был адвокатом той богатой сучки, с которой ты трахался. Той самой, которая подставила тебя с похищением.

– Это который? Скарпетти?

– Ага, тот самый.

– Ублюдок выторговал для нее срок поменьше за то, что она сдала меня.

Спаркс закончил свою смену, приготовился выйти на прогулку во двор и подумал: двое мертвы.

Вся в ярко-красном вплоть до подошв лабутенов, Шарлотта повернулась к фотографу. Волосы у нее были уложены в свободно заплетенный низкий узел, который подчеркивал бриллианты в виде капель в ушах. Красные в тон к платью губы, распухшие от недавней инъекции, изогнулись. Так по-королевски, подумала она, с оттенком грусти.

В душе она ликовала. Как же вовремя она снискала благосклонность прессы и теперь была кем-то большим, чем просто жена старика, который может купить для нее всю эту дурацкую страну.

Что он и сделает, если она попросит. Конрад по-прежнему был одурманен. Так что любой, любой критик, которому хватает смелости утверждать, будто она бы не потянула и школьный конкурс талантов, мог подавиться своим мнением.

И этот засранец-адвокат наконец-то поплатился. Для этого он просто обязан был умереть.

И на этот раз к ней приедут уже не таблоиды, а настоящая пресса. Она пыталась пробиться в «Лос-Анджелес таймс», «Нью-Йорк таймс». И когда у нее на пороге появилась съемочная команда кабельных новостей, она открыла дверь.

Она или ее прислуга.

И вот теперь наконец обложка People и разворот на четыре страницы.

Конечно, для этого нужно было играть преданную жену, раскаявшуюся светскую львицу, но теперь, сидя в просторной гостиной с камином из белого мрамора, в котором горел огонь, и парящей рождественской елкой из белого, золотого и сверкающего хрусталя, намеренно одетая в огненные цвета, она взяла быка за рога.

– Смерть Чарльза… полиция утверждает, что это убийство… так шокирует. Я все еще потрясена этим. Любой, кто знал его, шокирован. Я так хорошо помню его стойкость и поддержку в самый трудный момент моей жизни.

Она отвела взгляд и прижала руку к горлу, пока репортер задавал вопросы.

– Мне жаль. В прошлом я была потеряна. Нет, боюсь, мы не поддерживали связь. Конечно, я должна была понести наказание, и Чарльз помог мне это понять. Я и правда спросила у него совета о том, как приспособиться к жизни в тюрьме.

– Что он посоветовал? – повторила Шарлотта, чтобы дать себе время что-нибудь придумать. – Дать себе время, простить себя. Он был таким благосклонным, таким мудрым.

Тихо вздохнув, она коснулась кончиком пальца чуть ниже уголка глаза, как будто хотела смахнуть слезу.

– Когда я вернулась в Лос-Анджелес, я всего лишь хотела попытаться восстановить связь с дочерью, найти способ заслужить прощение Кейтлин. Я надеялась, что она найдет в себе силы дать мне второй шанс стать для нее матерью.

Повернув голову так, чтобы свет падал на бриллианты, Шарлотта изобразила печальную, храбрую улыбку.

– Я все еще надеюсь, особенно в праздники и в ее дни рождения. Мне пришлось обернуть ее отказ себе во благо. Вернуть себе свою жизнь и карьеру. Я надеялась, что она увидит мои старания и задумается о прощении.

Чуть наклонившись вперед, словно решив поделиться секретом, она добавила в голос легкую дрожь.

– Я беспокоюсь о ней. Мужчины обманывали меня, пользовались мной. Я позволила себе стать настолько раболепной, что приняла самое ужасное решение, которое может принять женщина, мать. Она моя дочь, и я боюсь, что она идет тем же путем.

Все с той же грустной улыбкой Шарлотта кивнула репортеру и ухватилась за его ответ, как за подсказку.

– Что? Разрыв Кейтлин с Джастином Харлоу – это из последнего. Все, что я слышу, звучит так, будто она повторяет мои ошибки. Хочет слишком многого, требует слишком многого, ждет, что мужчина заполнит пустоту, и одновременно позволяет пренебрегать собой из-за того, что отчаянно нуждается в любви. Если бы не Конрад, не его доброта и любовь, я не знаю, что бы со мной стало. Могу только надеяться, что дочь найдет кого-то столь же любящего, кто поможет ей обрести свое истинное «я», внутреннюю силу. Кто-то, кто мог бы помочь ей обрести силы, чтобы простить.

В подтверждение сказанному, Шарлотта жестом указала вверх.

– Видите ангела на верхушке ели? Это Кейтлин, мой ангел. Однажды, я надеюсь, она вернется ко мне.

И… снято, подумала Шарлотта.

Глава двадцатая

Кейт и не пыталась справиться со случившимся, просто закрылась от всего. Новости, особенно новости шоу-бизнеса, она не включала. Использование планшета или компьютера ограничила рабочими вопросами и личными интересами. Никаких случайных запросов, никаких попыток посмотреть, даже краем глаза, кто и что написал или сказал.

У нее была работа, а во время праздников еще и большая семья, которая занимала все время.

Не успела она опомниться, как праздники перевалили за февраль.

Февраль всегда предвещал дурные сны. Возможно, теперь сны стали ярче, потому что она вернулась туда, где они начались.

Когда третью ночь подряд она проснулась от того, что дрожала и задыхалась, Кейт решила спуститься и заварить себе чай.

«Опять сон про падение», – подумала она. Фаворит в репертуаре ее кошмаров. Ее руки, детские руки, скользят, беспомощно скользят по веревке из простыней. И все узлы распадаются.

«Падаю, падаю и даже не успеваю закричать, окно второго этажа превращается в утес, а земля – в бушующее море».

Все пройдет, сказала она себе, стоя с чашкой чая и глядя на море. Все проходит.

Но в три часа ночи эти кошмары вымотали Кейт.

Никаких таблеток, подумала она, хотя февраль часто наводил ее на эти мысли. Никаких таблеток. Ее мать использовала их, и часто в качестве оправдания.

«Я так устала, Кейтлин. Я приняла таблетку, чтобы уснуть. Иди скажи Нине, чтобы она отвела тебя в магазин. Мне нужно вздремнуть».

Почему, спрашивала она себя, ребенок жаждет внимания и привязанности того самого человека, который обычно отказывает ему и в том, и в другом? Как кошки, которые хотят залезть на колени к тому, кто их не жалует.

Эта тяга, безусловно, прошла.

Но ей нужно было поспать, потому что утром Лили уезжает в Нью-Йорк, а значит, она должна выглядеть отдохнувшей.

Кейт отнесла чай наверх. Она снова включит какой-нибудь фильм и будет надеяться, что сможет заснуть.

Сон приходил к ней урывками, но умелые руки и чудо макияжа сделали свое дело.

– Вы двое присматривайте друг за другом. Я узнаю, если что-то пойдет не так, – пригрозила Лили Кейт и Хью. – У меня есть свои шпионы.

– Вечером я отведу его в стрип-клуб.

– Не забудь взять наличку, – ответила Лили и снова полезла в сумку. – Там работают трудолюбивые девочки.

Лили вновь закрыла свою огромную дорожную сумку и взяла лицо Кейт в руки.

– Я буду скучать по этой мордашке.

Затем повернулась к Хью и сделала то же самое.

– И по этой.

– Позвони, как устроишься.

– Позвоню обязательно. Ладно, поехали.

Лили поцеловала Хью. И еще раз, прежде чем заключить Кейт в объятия и окутать тонкими облаками J'adore.

– Срази их там, Мэйм, – шепнула Кейт.

Лили приложила руку к сердцу, к губам и села в лимузин.

Бок о бок с Хью Кейт стояла и смотрела, как машина подъезжает к воротам.

– Наконец-то мы одни, – пошутила Кейт.

– Она повсюду, не так ли? У тебя, наверное, теперь есть целый список того, что нужно делать и как за мной присматривать?

– Да, и длинный. А у тебя?

– Аналогично. Поэтому я вычеркну один пункт и спрошу тебя, чем ты сегодня занимаешься.

Февраль благоухал ароматами. Это не могло длиться долго, но в тот день, в тот момент в воздухе витало дразнящее обещание весны. Копья цветочных луковиц, корешки полевых цветов, вытянувшиеся из-под земли, чтобы погреться на солнце. А в море корабль, по-зимнему белый, скользил к горизонту.

Иногда нужно просто наслаждаться моментом.

– Я поработала пару часов, и нужно будет поработать еще. Аудиокнига, все идет хорошо. И, думаю, сегодня можно будет прогуляться по пляжу. Ты можешь помочь мне вычеркнуть из списка пару пунктов. Как насчет того, чтобы посидеть со мной на записи, а потом взять бутерброды или что-нибудь такое и прогуляться со мной?

– Странно, но ведь так я вычеркну пункты и из своего списка.

Он взял ее за руку, как делал давным-давно, когда она еще была маленькой девочкой. И ради него она замедлила шаг, как и он когда-то.

– От отца что-нибудь слышно?

– Да. В Лондоне холодно и дождливо.

– Ну разве мы не счастливчики? Ты счастлива здесь, Кэти?

– Конечно. A разве я не выгляжу счастливой?

– Ты выглядишь довольной, но это не то же самое. Один из пунктов в моем длинном списке – убедить тебя найти кого-нибудь своего возраста. Лили предлагает обратиться к Диллону.

– Да неужели?

– Он прожил здесь всю свою жизнь, у него есть друзья. Работа очень важна, но она не может заменить все.

– Прямо сейчас я не жалуюсь.

Она открыла дверь коттеджа.

– Я наслаждаюсь тишиной, как раньше – бешеным темпом Нью-Йорка.

– Все тихо?

– Дедушка, я же обещала, что если мне снова позвонят, то я не буду молчать. После Рождества звонков больше не было. Хочешь чаю?

– Как ты думаешь, Лили уже далеко уехала? Теперь мне можно выпить колы?

– Едва ли.

Но она пошла на кухню и взяла для него бутылку.

– Наш секрет. Я работаю в кабинке, так что располагайся в главной студии и не беспокойся о шуме. Можешь выходить и возвращаться сколько душе угодно.

– Я никогда не слышал, как ты работаешь, – только наслаждался результатом. Так что я побуду в студии.

– Тогда устраивайся поудобнее, – сказала она и протянула ему наушники, а затем воткнула провод в гнездо аудиовыхода. – Я уже настроилась. Сейчас буду записывать главу. Если возникнут какие-нибудь заминки, то буду перезаписывать. Ну а если тебе что-то понадобится, просто дай знать.

Он пододвинул стул к кабинке и сел.

– Я в порядке. Давай, развлекай меня.

Она постарается.

Кейт закрылась в кабинке, настроила микрофон, вывела на экран своего компьютера, а под ним установила планшет с текстом.

Вода комнатной температуры, чтобы смачивать горло, язык и губы. Скороговорки, чтобы немного расслабиться.

– Оса на ноги боса и без пояса. От топота копыт пыль по полю летит. У елки иголки колки.

Она повторяла их снова и снова, пока речь не стала совершенно гладкой.

Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы вернуться к персонажам, истории, тону, темпу.

Вплотную приблизившись к микрофону, она нажала кнопку «запись».

Теперь она играет сразу несколько ролей. Не только персонажей, которых озвучивает, – каждому нужно подарить особый голос, не только рассказчика. Но она стояла там как инженер, режиссер, постоянно оставалась в истории, которую читала, и заглядывала вперед по тексту, чтобы быть готовой к следующему диалогу, и посматривала на монитор, чтобы проверить высоту тона и убедиться, что нигде не запнулась.

Ей что-то не понравилось, поэтому она сделала паузу и начала читать абзац заново.

Хью прислушался к ее голосу – голосу у себя в голове. «Прирожденный чтец, – подумал он. – Только посмотрите на выражение ее лица, язык тела, когда она перевоплощается в нового персонажа или возвращается к плавному, ясному повествованию».

Глубоко в душе он все еще надеялся, по эгоистическим соображениям, что она снова окажется перед камерой. Но его девочка нашла свое место.

«Талант еще проявит себя», – подумал он и, потягивая кока-колу, слушал историю, которую ему рассказывала внучка.

Он потерял счет времени и даже удивился, когда она закончила запись. Он снял один наушник, когда она вышла из кабинки.

– Не останавливайся ради меня. Мне нравится.

– В такой работе мне нужны перерывы. Иначе я все равно начну ляпать ошибки. Что думаешь?

– Мне показалось, что это очень хорошая история. Я бы сказал, что хочу прочитать эту книгу, но думаю, что мне больше хочется ее прослушать. У тебя есть стиль, Кейт. – Он отложил наушники в сторону. – А Чак, этот шумный и несносный сосед, это же Итан, твой двоюродный брат?

– Подловил, – ответила она и сняла резинку с волос. – У Итана есть… что-то вроде надрыва в голосе.

– Здесь он к месту.

– Хочешь, я сделаю нам бутерброды? Консуэла принесла мне немного ветчины со вчерашнего прощального ужина, а утром я испекла черный хлеб.

А все потому, что она проснулась еще до рассвета.

– Договорились. Как думаешь, я могу выпить еще колы?

Он отлично знал, как напустить на себя эту очаровательную невинность. Но Кейт не проведешь.

– Ну уж нет. Не хочу рисковать и навлечь на себя гнев Лили. Раз она говорит, что у нее есть шпионы, значит, это правда.

Она подготовила все для пикника: пухлые сэндвичи, чипсы из батата, которые, учитывая диету Хью, Лили наверняка бы не одобрила, и еще пару пирожных и бутылок воды.

Ей и самой очень хотелось кока-колы, но это показалось несправедливым.

Пока они шли по тропинке и ступенькам к пляжу, она расслабилась. Мужчина, который шагал рядом, двигался с легкостью танцора. Может, чуть медленно, подумала она, но все с той же легкой грацией.

Когда они добрались до пляжа, она направилась прямиком к старой каменной скамье, чтобы присесть и насладиться едой и видом.

В тот день ветра не было и пена не белела на волнах, но в воздухе пахло маем, а не февралем.

– Я помню, как сидела здесь с дедушкой. Было лето, и он принес мне пачку M&M's. Мама запрещала мне есть конфеты, поэтому он приносил их тайком, когда получалось. То были самые вкусные в мире конфеты, и мы сидели здесь тем солнечным днем и ели M&M's. На нас были солнцезащитные очки – я до сих пор помню свои. У меня был период «розовое – наше все», поэтому и очки у меня были розовыми, в форме сердечек и с блестками.

Она улыбнулась и откусила бутерброд.

– Он сказал, что мы просто пара кинозвезд.

– Хорошее воспоминание.

– Да. А теперь у меня будет еще одно воспоминание о том, как мы сидим тут с тобой чудесным и безоблачным февральским днем.

Заросли зеленых и золотых водорослей колыхались на мелководье, а полоска песка сверкала, как и ее солнцезащитные очки.

На камнях в конце пляжа бездельничали морские львы. Время от времени один из них мягко соскальзывал в воду, чтобы поплавать и найти еду в лесу из водорослей. Другой выгнулся, поднял голову и издал несколько лающих звуков. Это напомнило ей о Диллоне и его собаках.

– Ты и правда подумываешь завести собаку?

– Напоминает собачий лай, да? – Хью попробовал чипсы.

Он больше любил жареные и хорошенько сдобренные солью чипсы, но оставалось довольствоваться тем, что есть.

– Мы всегда столько работали и постоянно переезжали с места на место – собаке такой образ жизни не подходит. А теперь Диллон приводит к нам своих собак, это уже что-то. Но я все равно думаю об этом. Возможно, пришло время завести друга, раз уж мы выходим на пенсию.

– Пенсию. – Кейт закатила глаза. – Лили в самолете, летит в Нью-Йорк, чтобы выступать на Бродвее. И я знаю, что ты собираешься участвовать в том проекте, о котором говоришь чуть ли не каждый день. Путешествие безумного деда.

Ухмыляясь, он съел еще один чипс.

– Эта роль – комедийная жемчужина, хорошая роль второго плана. Кстати о проектах, не знаешь, кто-нибудь уже выкупил права на книгу, которую ты озвучиваешь?

Она снова закатила глаза.

– Выходишь на пенсию – как же.

Кейт вытянула ноги и принялась чистить апельсин, чтобы поделиться с Хью. Резкий сладкий запах разлился в воздухе – сама радость.

– Я выясню, – ответила она.

Благоухающая атмосфера не продержалась долго, но от этого воспоминание стало еще слаще. Она работала весь день, пока за окном лил дождь и завывал ветер, делала перерывы, подходила к окну и просто наблюдала за происходящим.

Хью еще дважды приходил к ней, а она – к нему на тридцатиминутные кардиотренировки, которые назначила Лили.

– С ногой все в порядке, – настаивал он, быстро шагая на беговой дорожке.

– Еще десять минут.

Он нахмурился, когда увидел, что Кейт полностью выложилась на своем тренажере.

– Показушница.

– О да, а теперь… это же день силовых тренировок. Пятнадцать минут с гантелями.

Он снова нахмурился, но она знала, что ему это понравится – по крайней мере, пока она составляет ему компанию.

– Отработаем все до конца, – ей пришлось сделать паузу, чтобы глотнуть воды, – еще хорошенько растянемся, и Консуэла, которая определенно шпионит в пользу Лили, доложит ей, что мы исполнили долг.

– Она убедится в этом лично, когда я приеду к ней в Нью-Йорк на следующей неделе. Уверена, что не хочешь поехать?

– Надо работать.

Они досчитали до тридцати и оба потянулись за полотенцами и водой.

В течение следующих пятнадцати минут он пыхтел на силовых тренажерах, а она занималась с весом. Нужно было признать, что в качестве побочного эффекта от его общества она чувствовала себя сильнее. И спала лучше.

Не только потому, что февраль наконец перешел в март, но и потому, что она больше двигалась.

Когда они закончили с растяжкой, Кейт покачала головой и сказала:

– Дед, ты как был Гамби, так им и остался.

С усмешкой он взглянул на нее, когда они синхронно наклонились вперед с прямыми ногами.

– И я передал это тебе.

– За что я благодарна.

– Хочу прийти в форму перед съемками.

Она наклонилась к правой ноге.

– Так ты согласился на роль?

– Утром подписал контракт.

– Когда начинаются съемки?

– Первые читки уже через пару недель. Я буду прилетать, когда не буду задействован в съемках. Комедийная жемчужина, – напомнил он ей.

Она повернулась к левой ноге.

– А что говорит босс?

– Я знал, что ты спросишь. Лили все устраивает.

Он выпрямился, сохранив равновесие, и, продемонстрировав гибкость, сел на корточки.

– Как насчет того, чтобы немного перекусить?

– Фрукты и йогурт, Консуэла.

Его одолела печаль.

– Мы заслуживаем гораздо большего. У тебя есть мороженое?

– Возможно.

И вместе они вышли из зала.

– Я навещу тебя чуть позже. Если ты будешь занята, то просто знай, что я буду чувствовать себя как дома.

– Только одна ложка, без топпинга.

– Какого еще топпинга?

Она покачала головой, и они зашли на кухню.

Им навстречу выбежали собаки.

– Смотрите, кто здесь! – С восторгом в голосе Хью наклонился, чтобы погладить псов. – Вы привели хозяина или сами приехали?

Хозяин сидел на кухне с большой кружкой кофе и целой тарелкой печенья.

– Я тоже хочу.

– Можете взять одно. – Консуэла посмотрела на Хью и подняла палец. – С обезжиренным молоком.

– Я только что провел целый час в спортзале. Кто здесь главный?

– Мисс Лили – босс. Садитесь. Одно печенье, обезжиренное молоко. Два печенья для тебя, – сказала она Кейт. – И молоко.

– Можно мне окунуть его в латте? Ты же знаешь, я на самом деле не…

– Латте, – быстро сказала Консуэла, вспомнив.

Диллон поднял руки, когда Консуэла налила Хью обезжиренного молока.

– Я тут по делу. Принес кое-что из того, что заказывала Консуэла. Не вините меня.

– Даже не знал, что у нас есть печенье, – проворчал Хью, когда Консуэла положила одно на маленькую тарелочку перед ним.

– Я испекла, пока вы были в спортзале, потому что молодой человек сказал, что придет навестить меня. – Консуэла захлопала ресницами, глядя на Диллона. – И вечером вы сможете съесть еще одно печенье. И стейк, потому что пришел мой красавец. Красное мясо полезно для крови.

– Я слышал об этом.

– Час в спортзале пошел вам на пользу. Обоим. А вот ему не нужен спортзал. Он рабочий.

Чтобы доказать это, Консуэла сжала бицепсы Диллона.

– Какие руки!

– Созданы, чтобы обнимать тебя, Консуэла.

Она хихикала как девчонка, и Кейт смотрела ей вслед, пока она шла к кофеварке, чтобы приготовить латте.

Диллон только улыбнулся.

– Давненько не видел тебя на ранчо, – сказал он Кейт.

– Два больших заказа подряд, – ответила она и взяла печенье. – Вообще-то я думала заскочить сегодня чуть позже.

– Мои дамы будут рады тебя видеть.

– Идите. Берите печенье, латте и примите душ, приведите себя в порядок. – Подумав, Консуэла вместо латте сделала «кофе с собой». – Вы мало бываете на воздухе. Недостаточно выходишь на улицу. Девушкам следует выходить на воздух. Почему бы тебе не пригласить мою девочку на танцы? – строго спросила она у Диллона.

– Я… – Это лишь на мгновение сбило его с толку. – Я собирался пригласить тебя, любовь моя.

Хорошая отмазка, подумала Кейт, когда Консуэла снова хихикнула.

– Иди, иди. – Консуэла махнула Кейт. – Я за ним присмотрю.

– Ладно, ладно. – Она схватила свой латте. – Пойду приведу себя в порядок. Скоро вернусь.

Это не заняло у нее много времени. Тем не менее она удивилась, когда спустилась и увидела, как Диллон садится в грузовик.

– Я совсем забыл про время. Давно не тусовался с Хью.

Она остановилась, не дойдя до гаража.

– А я думала, что для тебя это повод пофлиртовать с Консуэлой.

– Разве для этого нужен повод? – Он сел в машину. – Скоро увидимся.

Теперь у него появился еще один кадр, думал он, ведя машину. Кейт в спортивной куртке, спортивном бра – синем, как ее глаза, и обтягивающих легинсах с низкой посадкой в синий цветочек.

Прекрасно, но что это все значит?

У него были дела, и он хотел проведать Хью, да и кому не понравится, если вокруг тебя суетится такая милая девушка, как Консуэла?

И он надеялся, что ему удастся провести пару минут с Кейт.

Все зря, и все обречено, Дил, подумал он. Все было зря, и ты обречен.

Он припарковался на ранчо и подождал, пока она не припаркуется рядом. Достал контейнер с печеньем из багажника.

– Это мои, так что не подумай ничего дурного. Я занесу их к себе. А ты проходи в главный дом.

– Я никогда не была у тебя дома.

– О, конечно. Пойдем. Но печенье все равно мое.

– Ты не единственный, кто может уговорить Консуэлу расстаться с печеньем.

– Так… ты сейчас занята?

– Да.

Как же здесь пахнет, подумала она. Цветы, ароматы и море совсем не такие, как в «Покое Салливана», но какой здесь запах.

– К тому же я провожу много времени с дедушкой.

– Он выглядит великолепно.

– Это правда. По нему и не скажешь, что в прошлом году он не вставал с кровати. Через пару недель летит в Лос-Анджелес.

– Он сказал, что я должен присматривать за его девочкой.

– За которой из девочек?

– Он не уточнил.

Диллон открыл дверь – Кейт вошла и осмотрелась.

– Тут очень уютно.

Большой ковер в стиле навахо подчеркивал темный пол из широких досок. Картины, на которых были изображены вздымающиеся горы, холмы с овцами и луга оранжевых маков, висели на стенах темного медового оттенка.

У него везде порядок, подумала Кейт, и он не суетится. Ни вычурных пледов, ни причудливых подушек на темно-синем диване и темно-серых креслах. Ничего необычного на столах, кроме нескольких фотографий, чаши из полированного дерева с занятными камнями и несколько наконечников от стрел.

– Ты такого не ожидала, – сказал он.

– Это правда. Вид из окон тоже потрясающий. Загон и море.

Она прошла на кухню – глянцево-белые ящики, широкие столешницы, в которых смешались темно-синий и серый цвета.

– Поля, холмы, лошади – здесь есть все. Хорошо, что вы решили построить дом под углом, чтобы окна не смотрели в стену сарая.

– Конюшни.

– Вот-вот.

Он оборудовал для себя небольшой кабинет – стол, на котором стоял компьютер, кружка с карандашами и папки, упирался в стену с календарем.

На железных полках от пола до потолка стояли книги, много книг вперемешку с фотографиями, которые, как она предположила, он считал уместным украшением интерьера.

Старая домашняя утварь, странный инструмент, фигурки Людей Икс.

– У тебя нет телевизора?

– Шутишь? Я же парень.

Он жестом подозвал ее к себе.

– Тут две спальни. Я сплю здесь. Планируя будущее, мои женщины хотели, чтобы обе спальни находились на одном этаже и у каждой была отдельная ванная комната. Так что, если и когда мы поменяемся домами, они не поубивают друг друга.

Он завел ее в комнату.

– Они решили, что здесь будет комната для потенциальных гостей и еще кабинет. Но у меня были свои мысли на этот счет.

– Да, вижу.

Она предположила, что комната задумывалась им как мужская пещера, хотя открывающийся из окон вид на ранчо нарушал всю атмосферу.

У него был холодильник с пивом и вином, большой диван из кожи шоколадного цвета, пара глубоких кресел. И на все это со стены смотрел огромный плоский экран.

Она осмотрелась и заметила Xbox и Nintendo Switch. И еще один стеллаж от пола до потолка, на котором дотошно, педантично были расставлены диски с фильмами и видеоиграми.

– Ты играешь?

– Не так, как в детстве, но ведь нужно как-то развлекаться. Особенно долгими зимними вечерами. В любом случае у меня есть пара приятелей, которые не прочь поиграть, когда выпадает шанс. У Лео через несколько месяцев родится ребенок, так что он может на какое-то время выпасть из игры. А второй программист, он и сам разрабатывает игры. Дэйв регулярно дает нам прикурить. С самого детства, – добавил он.

– Вы так давно знакомы?

– Да, с первого класса.

Есть чему позавидовать, подумала она, – корням, преемственности.

Она провела пальцем по коробкам с играми.

– Ты играешь в «Меч Астары»?

– Горячая красотка-воин, мечи, битвы и волшебные заклинания. Что тут может не понравиться?

– Я ее озвучила.

– Ты озвучила… кого? Шаллу? Королеву-воительницу? У вас даже голоса не похожи.

– Да. Но я умею говорить как она.

Обернувшись с неожиданно свирепым лицом, Кейт изобразила, будто вытаскивает меч и поднимает его высоко над головой.

– Меч для Астары! – Голос у нее стал таким же свирепым, как и лицо, чуть более глубоким, чем обычно, и в словах слышался легкий шотландский акцент. – Я отдам жизнь за Астару!

Диллон не был уверен, что заговорило в нем в тот миг, когда он услышал этот голос, но ему захотелось схватить ее и окунуться в океан чувств.

Но он сдержался.

– Ну, вот так новость. Я играл тобой десятки раз. Не знал, что ты еще и игры озвучиваешь. А что из твоего у меня еще есть?

– Давай посмотрим. Так, я здесь задорная фея, а здесь я злая чародейка-королева, а здесь – стойкий солдатик… смышленый уличный сорванец.

Она обернулась и с удивлением поняла, что он не может оторвать от нее взгляда.

– Я только что закончила озвучивать «Меч Астары: новая битва». Возможно, у меня получится достать для тебя копию до официального релиза.

Он наконец обрел дар речи.

– Я так понял, что замуж ты не собираешься?

– Так мило, что ты спросил, но мы еще ни разу не танцевали. Однако, возможно, я успею на дневную дойку. Мне и правда хотелось бы посмотреть, как это происходит. Кто знает, возможно, мне скоро придется озвучивать доярку.

– С этим я тебе помогу.

Они вместе направились к двери.

– А Бальтар Завоеватель вернется?

– Да.

– Я так и знал.

Она доила коров. Ну, вернее, их доил автомат, но люди тоже участвовали. Уже много лет она не приближалась к коровам, да и в детстве только любовалась ими со стороны, поэтому процесс мытья и сушки вымени показался ей настолько личным, насколько это вообще возможно.

– Хорошая работа, – оценил Диллон.

Он снял шляпу и надел ее на голову Кейт.

– Теперь осталось только промассировать соски.

– Мне что, нужно будет раздеться, чтобы подоить коров?

– Нет, но теперь я буду представлять себе эту картину. Скажем так, основную работу делает доильный аппарат. Массаж сосков избавляет их от застоя молока. Вот так.

Он потянул за вымя смазанной лубрикантом рукой.

– Нежно. Плавно. Если ей больно, значит, ты что-то не так делаешь.

Она с восхищением смотрела, как ведро заполняется молоком.

– А как понять, что ей больно?

– Поверь, она не будет терпеть. Давай.

Он взял Кейт за руку, нежно и плавно направил ее ладонь.

Ее охватил восторг, когда брызнуло молоко.

И, может статься, не только из-за молока, поняла она, когда Диллон присел на корточки рядом с ней. Его тело было таким близким и теплым, а щека почти касалась ее.

У него сильные руки, подумала она. Сильные, мозолистые, натруженные руки. Уверенные.

К восторгу от нового опыта примешивалось удивление оттого, что доильный зал, пахнущий сеном, зерном, коровой и сырым молоком, может наводить на пошлые мысли.

– У тебя хорошо получилось.

Словно желая проверить их обоих, Кейт повернула голову так, что их лица оказались на расстоянии шепота.

– Спасибо.

Она заметила, как его взгляд скользнул к ее губам – всего на мгновение, но она увидела это, прежде чем он отстранился.

– Можешь продолжать. Ты же хочешь продолжить?

– Без проблем.

Он тоже это почувствовал. Разве это не интересно? Разве не очаровательно?

К тому времени, как она закончила с первой коровой, он подготовил двух других и показал ей, как прикреплять аппарат. Коровам, казалось, все это страшно наскучило. Одна даже уткнулась головой в ведро с зерном.

– После дойки они обычно голодные.

– А как понять, что молоко закончилось?

Словно по сигналу присоски открепились и упали с вымени одной из коров.

– О, понятно. Быстро она.

– Да, времени экономит много, но мы еще не закончили. Теперь снова нужно помыть и высушить вымя, а потом прочистить и простерилизовать аппараты.

– И так по три раза в день? А что произойдет, если пропустить дойку?

– Коровы очень расстроятся, – ответил он, не отрываясь от работы. – Им будет тяжело и даже больно. Если собираешься завести дойных коз и коров, то за ними придется ухаживать. Это твой долг.

– Если ей больно, значит, ты что-то не так делаешь.

– Именно.

– На тебе столько работы.

Она ополоснула вымя, как он ей показывал, – совершенно иное на ощупь после дойки.

– Даже часть этой работы. А есть же еще и другой скот, лошади и остальные. Не слишком много времени остается на отдых.

– Время всегда найдется.

Как только он поставил баки на хранение, приступил к очистке машин. Методично, подумала она. Этот человек определенно методичен.

– С тех пор как Рэд вышел на пенсию, он тоже начал помогать. И работы стало чуть меньше. Я неплохой механик, как и мои дамы. Но Рэд на голову выше нас троих, вместе взятых. И он здорово помогает на молочной кухне, так что меня освободили от работы на ней.

– Но ты знаешь, как делать масло, сыр и все такое.

– Конечно.

– На ранчо нет гендерных предрассудков?

– На этом – нет. У нас выстроилась рабочая система. День начинается рано, но, как только скот накормлен и готов ко сну, можем заниматься чем хотим.

Методичный, снова подумала она, пока он складывал оборудование и записывал что-то в висящий на стене планшет. Он вывел коров обратно на пастбище.

– В придорожном кафе на этой стороне Монтерея по выходным играет живая музыка. И устраивают танцы.

О да, он тоже это почувствовал. Она сдержала улыбку и взглянула на него с легким любопытством.

– Ты танцуешь?

– Меня вырастили две женщины. Как ты думаешь?

– Я думаю, что ты сможешь за себя постоять.

– Дэйв совсем не умеет танцевать, но уверен, что он танцор от бога. Он с кем-то встречается. Лео и Хейли, возможно, захотят выйти из дома, пока ребенок не родился. Хочешь пойти?

– Возможно. А какой у нас дресс-код?

– Что-нибудь немодное.

Улыбаясь, она сняла с головы шляпу, поднялась на цыпочки и водрузила ее обратно ему на голову.

– Я просто помогаю доить коров, так что, думаю, ты скоро поймешь, что «модно» – это не про меня.

– Хорошо. Я заеду за тобой в районе половины восьмого.

– Договорились.

Он проводил ее в прихожую, а не в переднюю, и увидел, как его мать рыхлит грядку в семейном саду.

– Она неутомима.

Волосы Джулии собраны в пучок под широкополой шляпой. Фартук с глубокими карманами поверх мешковатых джинсов и выцветшая футболка, открывающая то, как напрягаются мышцы у нее на руках, пока солнце заливает вспаханную землю и аккуратные ряды грядок.

– Она замечательная. Я знаю, ты и сам понимаешь, как тебе повезло, потому что это заметно. Я завидую.

Повинуясь инстинкту, Диллон сделал шаг назад.

– Она с радостью составит тебе компанию, если у тебя найдется несколько минут. У меня есть кое-какие дела. Увидимся в пятницу.

– Хорошо. Готова поспорить, что научу твоего друга танцевать.

Покачав головой и сказав: «Это невозможно», Диллон ушел.

– Вызов принят, – пробормотала Кейт и вышла в сад к матери, о которой мечтала.

Глава двадцать первая

Кейт обдумывала свой не слишком модный наряд для пятничного вечера. Она обдумывала его в четверг и, возможно, даже в среду.

Она встречалась с разными парнями, напомнила она себе. Но в Нью-Йорке все было иначе. И у нее уже несколько месяцев не было свиданий. И она ничуть об этом не жалела.

Она не могла быть абсолютно уверена, что Диллон назвал бы эту встречу свиданием. Очередной вечер с друзьями? Тоже неплохо: так она уже на месте поймет, свидание это или нет.

Отношения – это так тяжело, подумала она, вспомнив свой предыдущий опыт. По крайней мере, ее опыт говорил именно об этом.

Куперы были слишком важны для нее, и она не хотела рисковать потерять их. Это, подумала она, достав из шкафа повседневное черное платье, не модное, фаворит в группе «ужасных нарядов».

Она отбросила черное платье. Не модное, но какое-то уж слишком нью-йоркское.

Что же можно противопоставить черному платью? То мгновение в хлеву. Да, ей точно не показалось, решила она, держа в руках черные джинсы. Если не зайдешь в воду, то никогда не научишься плавать.

Проблема? Каждый раз, когда она решала поплавать, плыть по-настоящему, все заканчивалось тем, что она тонула.

Она схватила платье, к которому постоянно возвращалась, – спонтанная покупка перед отъездом из Нью-Йорка. Украшавшие его маки напомнили ей о Биг-Суре.

Не модное, но на семейный пикник такое надеть можно.

Волосы она решила распустить и не завивать. Они теперь доходили ей до плеч, а отсутствие необходимости куда-то бежать расхолаживало. Повседневные туфли-эспадрильи на низкой танкетке, крошечные сережки-обручи.

Оценив себя в зеркале, она вжилась в роль. Первое, возможно, свидание в компании его друзей, в придорожном кафе.

Все продумано до мелочей, и струящееся платье обязательно будет красиво играть на танцполе. Не слишком нарядная, но очевидно, что она подобрала одежду, вместо того чтобы накинуть на себя первое попавшееся.

Кроме того, она так долго возилась, что времени переодеваться уже не осталось.

Кейт заметила, как он шел по тропинке, вовремя. Джинсы и сапоги, но не те, которые она видела на нем на ранчо. Бледно-зеленая рубашка с расстегнутым воротом, та, которую она считала парадной рубашкой, прекрасно смотрелась бы под пиджаком с подходящим галстуком.

Первое препятствие, дресс-код, с успехом преодолено.

Кейт открыла дверь. Ей понравилось, что он на мгновение замялся, не отводя от нее взгляда. А какой женщине не понравилось бы такое?

– Тебе к лицу калифорнийские маки.

– Хорошо, если так.

Закрыв за собой дверь, она повесила на плечо маленькую сумочку.

– А ты проворный. Я думала, что успею подойти к дому, избавлю тебя от прогулки, но ты меня опередил.

– Отличный вечер для прогулки.

– Отличный вечер, и точка. И часто ты это делаешь?

– Делаю что?

– Ходишь на танцы.

– Не особенно.

Господи, как же хорошо от нее пахнет. Почему от женщин всегда так хорошо пахнет?

– Пока кто-нибудь из друзей не скажет: «Эй, заглянем в придорожное кафе», я даже не думаю об этом. Я не силен в одиночной охоте.

Он прижал палец к глазному веку.

– Как же это ужасно прозвучало.

– Нет, вовсе нет. У женщин тоже есть подруги, которые помогают с парнями. Так, значит, ты ни с кем не встречаешься?

– Нет, и уже давно.

Диллон взял машину бабушки – Мегги настояла. («Чувак, нельзя везти девушку на первое свидание на пикапе».) Он открыл дверь пассажирского сиденья и подождал, пока Кейт подберет цветастый подол платья, прежде чем ее захлопнуть.

– А почему? – спросила она, когда он сел за руль.

– Почему что? А… – Пожав плечами, он завел мотор и тронулся с места. – Я встречался кое с кем в прошлом году, но летом появляется столько дел. Ее это не устраивало, поэтому мы решили спустить все на тормозах. Хейли, жена Лео, всегда пытается меня пристроить. Меня бы это бесило, но Хейли мне нравится.

Довольная тем, что нашла еще больше точек соприкосновения, она устроилась поудобнее.

– В Нью-Йорке было то же самое. Ой, ты должна встретиться с этим парнем, с тем парнем. А я думала: «Ну не хочу».

Он быстро взглянул на нее.

– А почему?

– Я иду на свидание с кем-то из мира кино, и все заканчивается плохо. Я снова иду на свидание с кем-то из мира кино, и все снова заканчивается плохо. Все сложно.

Сложно – это именно то слово, которое пришло ей на ум.

– Расскажи мне о Хейли и девушке, которую приведет твой другой друг.

– Хейли учительница, преподает в третьем классе и умело балансирует между добродушием и денежной хваткой. Умная, забавная и очень терпеливая. Мы все учились вместе. Из-за них с Дэйвом наша компания вечно попадала в неприятности.

Третий класс, подумала она, тот год стал для нее переломным. Она завершила тот учебный год с репетитором – и без друзей детства, с которыми могла бы поддерживать связь еще долгие годы.

– Вы так давно знаете друг друга.

– Да. Можно подумать, что у Хейли и Дэйва был роман. Ну, знаешь, любовь ботаников. Но это не так. Они были просто друзьями. А потом она вернулась из колледжа, и Лео упал как подкошенный. Им хорошо вместе. Возможно, у них не все гладко, но им точно хорошо вместе.

– А девушка Дэйва?

В конце концов, ей ведь нужно узнать побольше о составе.

– Триша. Она художница, работает с деревом. И очень здорово работает. Творческая. Спортивная. Любит ходить в походы. Они с Рэдом поладили, потому что она тоже занимается серфингом. Она мне нравится. У нее с Дэйвом хороший ритм. Вот только у Дэйва совсем нет чувства ритма. Сплошные алгоритмы.

– Это мы еще посмотрим.

Он свернул на проселочную дорогу, заехал на переполненную парковку перед строением, очень похожим на дом, одноэтажный и вытянутый, с плоской крышей.

Большие лампочки тянулись по карнизу над крыльцом, на котором стояла компания и пила пиво из бутылок.

Двери были открыты, и Кейт услышала музыку, доносящуюся изнутри.

– Уже битком.

– Скоро начнется концерт, – сказал Диллон. – Тебе может показаться, что еще слишком рано, но тут собираются владельцы и работники ранчо, фермеры и наемные работники. И не важно, что завтра суббота, – им все равно вставать до рассвета.

Она вышла из машины до того, как он успел подбежать и открыть ей дверь. Она указала на ряд мотоциклов.

– Работники ранчо?

– Байкеры тоже любят танцевать.

Несколько человек окликнуло Диллона по имени, пока они шли по гравийной стоянке. На крыльце толпились разные люди: кто-то был в шляпах и футболках, а у других были банданы и татуировки.

Внутри стояло множество сдвинутых вместе деревянных столов, приличного размера танцпол, длинная барная стойка. А впереди виднелась сцена, на которой музыкантов ждали их инструменты.

Она почувствовала легкое разочарование, не увидев на сцене проволочной сетки в стиле «Братьев Блюз».

Звук из колонок эхом отражался от стен – стен, украшенных пивными вывесками, бычьими головами и воловьими шкурами.

– Похоже, Лео и Хейли уже заняли столик.

Он взял Кейт за руку и провел ее мимо столов, стульев, скамеек и людей.

Лео, волосы которого были заплетены в короткие черные дреды, остановил на них взгляд своих больших карих глаз. Хейли, чьи светлые волосы были коротко пострижены с боков, держала руку на огромном животе и пристально смотрела на Кейт.

Они еще не вынесли вердикт, подумала Кейт.

– Привет, чувак.

Лео улыбнулся, хотя взгляд у него по-прежнему был настороженный.

– Кейт, это Хейли и парень, который успел жениться на ней раньше, чем я.

– Ну кто-то же должен был. Приятно познакомиться.

– И мне, – ответила Кейт и присела. – Уже скоро?

Хейли погладила живот.

– Еще два месяца, и запустим обратный отсчет. Детская закончена, Диллон. Тебе нужно зайти и взглянуть на нее.

– Договорились.

С непринужденностью старого друга он погладил живот Хейли.

– Как у нее дела?

– Пока все просто замечательно. Если не считать того, что, ты уж прости, – обратилась она к Кейт, – она давит мне на мочевой пузырь.

– А имя уже выбрали? – спросила Кейт.

– Пока остановились на Грейс, потому что…

– Она будет замечательной девочкой.

Хейли склонила голову набок, и на этот раз улыбка осветила ее лицо.

– Именно так.

Подошла официантка.

– Домашние начос, – сказал ей Лео. – Четыре тарелки.

– Я думала, нас будет шестеро.

– Дэйв и Триша всегда опаздывают. Если повезет, мы покончим с начос до того, как они появятся. Хочешь пива?

– Вообще-то я не пью пиво.

После секундного молчания Диллон повернулся к Кейт.

– Но ты же ирландка.

– И позор для всех предков. Кто-нибудь пробовал вино «Хаус рэд»?

– Насколько я помню – так себе. – Хейли покачала ладонью из стороны в сторону.

– Я рискну.

Возможно, в знак протеста Диллон заказал «Гиннесс». Он улыбнулся.

– Первое разрешенное по закону пиво мне купил Хью. «Гиннесс».

– Это на него похоже.

– Итак… – Лео поднял кружку пива. – Так ты работаешь на озвучке?

– Да.

– И Дил сказал, что ты озвучивала Шаллу.

Кейт нутром почувствовала, как Хейли закатила глаза. Она наклонилась вперед, пристально посмотрела Лео в глаза и громко сказала:

– Сегодня мы не сдадимся. Мы не сдадимся и завтра. Мы будем сражаться до последнего вздоха, до последней капли крови.

Лео указал на нее пальцем.

– Ладно. Принято. Это было круто. Действительно круто.

Толпа засвистела и зааплодировала, когда группа из пяти человек (четверо мужчин и одна женщина) вышла на сцену. Грохотом барабанов и пронзительным гитарным риффом разразилась живая музыка.

Хейли наклонилась к Кейт и заговорила ей на ухо:

– Скажи спасибо, что заиграла музыка, громкая музыка. В противном случае он бы попросил тебя повторить фразы из всех видеоигр, над которыми ты работала.

За двадцать минут вечера Кейт узнала следующее: Хейли была права насчет вина – хотя «так себе» было еще мягко сказано, – вчетвером нетрудно расправиться с тарелкой начос до прихода опоздавших и… Диллон умеет танцевать.

Когда мужчина знает, как раскачиваться в зажигательном ритме, и умеет осторожно удерживать женщину и переходить к медленным, более сложным движениям, женщина естественно задумается о том, как он умеет двигаться в других ситуациях.

К тому же ему выпала возможность раскрутить и снова притянуть ее к себе.

Когда он прижал их разгоряченные тела друг к другу и зашагал медленно, плавно, она откинула голову назад. Их лица были так близко друг к другу, как тогда в хлеву, музыка пульсировала, а вокруг раскачивались другие люди.

– Ваши дамы хорошо вас обучили, мистер Купер.

– Им достался хороший материал для работы.

– Может быть. Но нельзя сбрасывать со счетов превосходных учителей. Что я и собираюсь доказать.

Она слегка коснулась губами его губ, затем отстранилась, не позволив ему насладиться моментом.

Она убивала его.

Она развернулась на своих потрясающе длинных ногах и направилась к их столику, где Дэйв пытался убедить Хейли назвать ребенка в его честь, потому что «это я убедил Лео собраться с духом и пригласить тебя на свидание».

Кейт перегнулась через плечо Дэйва и процитировала икону поп-музыки:

– Заткнись и потанцуй со мной.

– Кто, я? Конечно!

Триша, в длинных, до плеч, сережках, сверкающих цветами, с дико вьющимися бордовыми волосами, улыбнулась.

– Я надеюсь, что у этих ботинок стальные носы.

Кейт решила, что Дэйв само очарование, с его очками Элвиса Костелло и веснушками Рона Ховарда. Тот факт, что под быструю музыку он двигался как робот под кайфом, только добавлял ему очков харизмы.

Его веснушчатые щеки покраснели, когда Кейт схватила его за бедра.

– Используй их.

– Эм. – Он оглянулся в сторону стола.

– Не ноги, только бедра. Раз-два, расслабь колени.

Она рассмеялась, когда он послушно расслабил колени и стал ниже сантиметров на десять.

– Не так сильно. Вот, уже хорошо, но теперь давай двигаться в такт. Попробуй сосчитать до восьми, повторяй за мной. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Закрой глаза, вслушайся в ритм, попробуй еще раз. Продолжай, теперь добавь плечи и немного покачай бедрами.

Он по-прежнему краснел, но следовал всем указаниям. У него есть потенциал, решила она.

– Я собираюсь сделать для тебя то же, что Рен сделал для Уилларда.

Глаза Дэйва распахнулись, румянец исчез, а губы растянулись в широкой улыбке.

– «Свободен как ветер».

– Я твой Кевин Бэйкон. Мы сделаем все в два этапа. С таким подходом возможно все. Посмотри на мои ноги.

С очаровательной внимательностью он наблюдал за движениями ее ног.

– Повторяй за мной. Вот, ага, в такт. Раз-два, раз-два, раз-два. Теперь бедра, не зажимай колени. Не напрягайся. Вот так.

Теперь уже она держала его за руки, поддерживала связь.

– Раз-два, раз-два, раз-два, тик-так, тик-так. Теперь слегка подвигай плечами, боп, боп, свободно, свободно. И вот ты уже танцуешь.

Она бросила довольный взгляд в сторону стола, за которым Диллон в знак благодарности поднял свой бокал.

– Как, черт возьми, она это делает? – спросила Триша, подпрыгнув, отчего феи и цветы у нее в ушах вздрогнули и закружились. – Я должна в этом поучаствовать. Возможно, такое больше никогда не повторится.

Кейт вернулась к столу. Села, откинула назад волосы.

– Я считаю, что заслужила еще один бокал вина.

Примерно в то время, когда Кейт заказала еще один бокал вина, Рэд выехал с ранчо и погнал вдоль побережья. Мэгги устраивала свой ежемесячный девичник – не то чтобы он когда-либо называл это так в ее присутствии, потому что не хотел рисковать жизненно важными органами.

Порой, когда дом наполнялся женщинами, он тусовался с Диллоном, выпивал пару кружек пива, смотрел какой-нибудь сериал. Но у парня было назначено свидание – а это удивило бы только слепого, и Рэд решил, что проведет вечер у себя.

А утром он сможет надеть гидрокостюм и взять доску.

И Рэда, и Мэгги устраивало, что у него есть собственное жилье. По его подсчетам, они уже двадцать лет шли рука об руку, но каждый своим путем. И им этот путь нравился.

Он нашел независимую и уверенную в себе женщину и обрел семью, которую так и не смог построить в юности.

Глубоко в душе он скучал по работе в полиции и всегда будет скучать, но ему очень нравилась жизнь на ранчо. Он привык к вечерним посиделкам за столом после работы и привык есть то, что сам выращивал.

Глубокое удовлетворение.

Он открыл окна, чтобы впустить свежий морской воздух, и включил радиоволну, на которой играла песня Beach Boys, чтобы настроиться на утренний ритм. В маленьком холодильнике у него были пинта свежего молока для утреннего кофе, бекон и пара яиц, которые он приготовит после того, как поймает волну.

Но прежде, чем поехать к себе, он решил повидаться с Мик.

Маленькое бунгало за городом служило ему домом. Однако настоящим домом для него стало ранчо.

Но даже если сейчас он и владелец ранчо на полставки, в прошлом он был полицейским. А любой полицейский с мозгами знает, когда за ним следят. Особенно когда на хвосте у него сидит любитель.

Он наблюдал за фарами в зеркале заднего вида, как они держали одну дистанцию, независимо от того, сбавлял ли он газ или слегка нажимал на педаль.

Рэд знал, что нажил себе врагов, но ни один из тех, чье имя приходило ему на ум, не стал бы заморачиваться настолько, чтобы причинить ему серьезный вред.

Может быть, кто-то положил глаз на его грузовик. Толкнет его в плечо, ограбит, оставит на обочине – может, для пущей убедительности даже изобьет его. Или еще чего похуже.

Обычно на этом участке дороги ничего подобного не происходит, подумал он, достал из бардачка девятимиллиметровый «Глок», проверил, заряжен ли он, и положил поближе.

Если они попытаются что-нибудь предпринять, их будет ждать очень неприятный сюрприз.

Он хотел кому-нибудь позвонить, но подумал, что это может быть старческий приступ паранойи.

Но тут свет фар метнулся вперед, и он понял, что полицейский инстинкт его не подвел.

Он попал в точку. Рэд ездил по этой дороге всю жизнь, знал каждый поворот. Но он не ожидал увидеть мужчину (черного, в красной бандане, возраст определить невозможно), который высунулся из окна с пассажирской стороны с полуавтоматическим оружием в руках.

Первая очередь выбила ему заднее стекло и изрешетила створку багажного отделения.

Это точно не угон автомобиля. Они хотели его убить.

Рэд вцепился в руль и резко выкрутил его, вдавив педаль газа в пол. Его занесло на повороте, и тут он увидел, что за ним гонится «Ягуар» – машину зашатало на повороте, но водителю удалось выровнять ход.

Скоро будет ручей. Он представил себе, как дорога свернет к каньону, пройдет по мосту и повернет обратно к морю. Там ему удалось немного оторваться, совсем немного. Но «Ягуар» неумолимо догонял его, и пули тоже.

Ему пришлось сбросить газ, чтобы пройти один из слепых поворотов, и фары встречной машины на мгновение ослепили его. Рэд видел, как приближающийся седан вильнул, скатившись на обочину, когда он с ревом пронесся мимо.

И надеялся, что у них хватит ума, которым бог наделил даже идиота, и они позвонят в полицию, поскольку он был слишком занят, чтобы позвонить самому.

У «Ягуара» была скорость, мощь, но его водителю явно не хватало мастерства. Укус осы в правое плечо подсказал Рэду, что ему стоит это проверить.

По правую руку был обрыв, по левую – отвесная стена, а на крутой подъем со скоростью сто десять километров в час решился бы только отчаявшийся человек.

Он заехал на него со скоростью сто двадцать миль, борясь за управление пикапом, который чуть не перевернулся, а плечо у него горело, и пули пролетали через выбитые окна.

Позади него «Ягуар» потерял сцепление с дорогой и перевернулся. И перелетел, просто перелетел, мать его, через ограждение.

Рэд нажал на тормоза – шины взвизгнули и задымились. Он почувствовал запах горящей резины и крови – своей собственной, – пока с трудом пытался остановить пикап. Позади него раздался грохот, скрежет металла и звон стекла. Он ослабил мертвую хватку и медленно съехал на обочину – руки у него дрожали.

В этот момент воздух содрогнулся от взрыва. И опалился огнем. Рэд выглянул с края обрыва: искореженный металл, языки пламени – шансы выжить близки к нулю.

Когда подъехали машины, он засунул пистолет, который держал в руках, за пояс.

– Не подходите близко! – крикнул он. – Я полицейский.

Или слишком близко, подумал он.

Он вытащил телефон.

– Мик, это Рэд. У меня серьезная проблема на шоссе один.

Он наклонился, упер руки в бедра и, пытаясь отдышаться, изложил ей суть.

Она приехала вместе с полицией, пожарной командой и парамедиками. Место преступления, детали несчастного случая – теперь он был центром всего. Спасатели, спускающиеся по веревке со скалы к обломкам, вспыхивающие и вращающиеся огни.

Она стояла рядом с ним, пока один из медиков обрабатывал его плечо.

У нее теперь есть муж и двое детей – хорошие ребятишки, которым она плетет косы и заканчивает их длинными хвостами.

И перед выходом она успела надеть форму. Потому что это была Мик, подумал он, Мик всегда придерживается правил.

Он взглянул на свое плечо – каждое движение врача только усиливало жжение. И одарил Мик улыбкой.

– Просто рана на теле.

– Ты правда думаешь, что сейчас самое время цитировать какой-нибудь старый второсортный вестерн?

– Я ориентировался на Монти Пайтона. Меня просто слегка задело, поверь, я понимаю, что мне крупно повезло. Скорее всего, стрелок – черный худощавый мужчина, он сидел на переднем сиденье и использовал AR-15. Они следили за мной пару километров, а потом все началось. О водителе ничего сказать не могу, за исключением того, что он плохо управлялся с «Ягуаром», а значит, машина, скорее всего, в угоне. И учти, я не знаю никого, кто мог бы ездить на «Ягуаре» и желать мне смерти.

– А кого-нибудь еще ты знаешь?

– Да если бы, Мик.

Он на мгновение закрыл глаза. Адреналин давно схлынул. Рэд чувствовал дрожь и легкую тошноту.

– Они должны были видеть, как я выезжаю с ранчо.

– Ты уже говорил. Мои люди уже поехали туда.

– Правильно.

– У вас легкий шок, мистер Бакман.

Рэд посмотрел на врача, он помнил его еще подростком-скейтбордистом, который время от времени выкидывал фокусы.

Боже, он состарился.

– Такое бывает, когда в тебя стреляют. Мне бы сейчас не помешала кружка пива.

– Ты хочешь забрать его в больницу? – спросила Мик у медика.

– Я не поеду в больницу из-за ссадины на плече и адекватной реакции на то, что мне не прострелили голову.

– С ним все в порядке, шериф. Хотя ему не следует садиться за руль.

– А на чем я теперь буду ездить? – Глубоко огорченный, Рэд указал на свой пикап. – Посмотри, что они сделали с моей малышкой. Я купил эту железяку прошлой осенью.

– Ты же знаешь, нам придется ее забрать.

– Да, да. Спасибо, Холлис, – сказал он врачу. – Хорошая работа.

Рация Мик пронзительно заверещала, и она отошла в сторонку, пока некогда доставлявший много неприятностей скейтбордист рассказывал Рэду, что тому нужно будет посетить своего лечащего врача, сменить повязки и следить, чтобы не началось заражение.

– Я понял. Понял.

Рэд поднялся и подошел к Мик.

– Что происходит?

– Они нашли выжившего. Должно быть, его отбросило в сторону. Он без сознания, сильно пострадал, но дышит. Оружие тоже нашли. АР-15.

– А глаз-то у меня наметан. Все еще.

Он вздохнул, когда подъехал эвакуатор.

– Есть что-нибудь, что ты хочешь взять из пикапа, прежде чем мы его заберем?

– Да, у меня там холодильник, запасная одежда. Блин, блин, Мик.

– Забирай свои вещи. Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя обратно на ранчо.

Да, ему нехорошо, немного трясет, но…

– Эй, я в деле. Я его непосредственный участник.

– Твоя семья будет беспокоиться, Рэд. Они будут волноваться, пока не увидят тебя.

Семья. Она потянула за правильные ниточки.

– Мне нужно…

– Тебе не обязательно спрашивать, – перебила она. – Ты узнаешь все, что буду знать я.

Она настаивала на порядке, процедуре и дисциплине. Но она потянулась к нему и крепко обняла.

– Я рада, что тебе не прострелили голову.

– Я тоже.

Глава двадцать вторая

К тому времени, как пару часов спустя Диллон проехал этот участок дороги, на ней остались только несколько огней-заграждений, полицейская лента и одна патрульная машина.

– Должно быть, произошел несчастный случай, – предположила Кейт.

Он кивнул, и, поскольку полиция еще была там, он решил, что это случай с печальным исходом, для расследования которого им нужно оставаться на месте происшествия до рассвета.

– Рэд узнает. Он, наверное, останется на ночь у себя. Сегодня вечером у наших дам собирается ежемесячный книжный клуб, праздник политических активисток и феминисток.

– Всех сразу?

– И не только. Рэд либо зависает у меня, либо едет к себе.

– Возможно, мне стоит присоединиться. Бабуля упоминала о нем раньше, но… Я редко вступаю в клубы. Встреча с твоими друзьями заставила меня задуматься о том, чтобы приоткрыть это окошко.

– Ты им понравилась. Я бы знал, если бы это было не так.

Она с любопытством изучала его профиль.

– Ты бы сказал мне, если бы я им не понравилась?

– Нет. Я бы просто не стал упоминать об этом.

Слегка, совсем чуточку пьяная от дешевого вина, она откинулась на спинку сиденья.

– Они мне тоже понравились.

– А ты бы сказала мне, если бы это было не так?

– Нет. Я просто не стала бы упоминать об этом. Ну правда, так здорово иметь друзей, с которыми тебя связывают столько лет, с которыми столько общих воспоминаний. И вы по-прежнему готовы распахнуть дверь для новых людей.

Он остановился у ворот, и Кейт открыла их с помощью пульта дистанционного управления.

– Ты заработала много очков, сорвала джек-пот за то, что научила Дэйва танцевать как обычного человека, а не как жертву удара током, у которого к тому же еще проблемы с суставами.

Ее рассмешили рассказы о том, как Дэйв танцевал до встречи с Кейт.

– Он очень милый. Этим и привлек Тришу – она любит свободу и немного не от мира сего.

Когда он припарковался, она уверенно распахнула дверь и вышла, чтобы он последовал ее примеру.

– Конечно, твои дамы говорили тебе, что женщину нужно провожать до двери.

– Даже не сомневайся.

– Как же хорошо здесь ночью! Звуки, воздух. Я никогда не бывала тут подолгу весной. Так, один-два дня. Мне нравится воочию наблюдать, как времена года сменяют друг друга.

Лунный свет, омывающий воду, огни звезд, разбрызганные по теням гор, равномерный плеск моря.

Они прошли мимо бассейна, маленького, почти кукольного домика и очаровательно спутанных бугенвиллей.

– Твоя мама собирается показать мне, как выращивать в горшках травы, с которыми потом буду развлекаться. Сказать по правде, я никогда ничего не сажала.

– Ты поосторожнее, а то она быстро сделает из тебя фермера.

– Никакого риска, но вполне возможно, мне удастся сохранить жизнь базилику в горшочке.

Фонари вдоль дорожки тускло мерцали, как и свет во внутреннем дворике – она специально оставила его включенным перед уходом, как ориентир.

– Каждый раз, когда я вижу свет в ночи, я думаю о тебе и твоей семье. Воспоминание о вас долгое время служило мне светом.

И эта правда помогла ей взять его за руку, за добрую, сильную руку.

– Теперь у тебя появилось еще одно воспоминание. Танцы в придорожном кафе, сомнительное вино, отличные начос и хорошие друзья.

У двери она повернулась к нему.

– Я не собираюсь оставаться у тебя в долгу.

– Можешь переспать со мной, и мы будем квиты.

– Хм. – Она открыла дверь, которую даже не потрудилась запереть. – А ты знаешь толк в бартере. Обычно срабатывает?

– Сегодня пробное испытание.

– Ну что ж.

Оставив дверь открытой, она долго смотрела на него.

– Давай проверим.

– Я на самом деле не…

– Поговорим позже.

Она схватила его за рубашку и притянула к себе.

Прежде чем он снова обрел равновесие, Кейт обхватила его одной рукой за шею, а другой захлопнула дверь. И прижалась губами к его губам.

Все было так, как он себе уже давно и часто представлял. Кейт вела, но откликалась на все его движения. Скорее терпкая, чем сладкая на вкус, она оказалась такой теплой и согревающей. И никакого стеснения, лишь недосказанность, что заставляет мужчину мечтать о большем.

Он должен был получить больше.

Диллон подхватил Кейт на руки и на одно ужасное мгновение испугался, что слишком быстро зашел так далеко, потому что она уставилась на него, удивленно раскрыв глаза.

– Боже.

Затем она вцепилась ему в волосы, целуя еще и еще.

– Всех мужчин должны воспитывать женщины. Вверх по лестнице. Первая дверь справа.

Она скользнула ртом вниз к его шее, пустила в ход зубы.

– Ты так чертовски вкусно пахнешь, – выдавил он, поднимаясь по лестнице. – Только не передумай, а то мне придется повеситься.

– Не дави на меня, – пробормотала она и прильнула к его уху.

Он повернул направо, к стеклянной стене, сквозь которую открывался вид на море. Случайно задел лампу локтем и, заметив, что она потускнела, убавил яркость.

– Господи, а ты хорош.

В нетерпении она провела зубами по его челюсти.

– Мы только начали, но ты действительно хорош.

– Не дави на меня.

Он поставил ее на ноги рядом с витыми и широкими столбиками кровати. Мгновение, подумал он, нужно всего мгновение, чтобы вздохнуть и запечатлеть ее образ в своей голове: Кейт в красивом платье, а позади нее простирается ночное небо и темнеют воды океана.

Он хотел запомнить ее в этом свете, хотел раздеть ее и почувствовать кожу под своими руками.

Он потянулся к молнии на платье, заставил себя медленно расстегнуть ее.

Руки Кейт взлетели к его рубашке, расстегивая пуговицы.

– Давай прибережем медлительность для второго раунда.

Возможно, вероятно, вполне вероятно, что именно в этот момент он влюбился в нее по уши.

– Я на сто процентов поддерживаю.

Они тянули одежду, хватались за ткань, не в силах остановить движения рук. Сквозь приоткрытые губы, настойчивые и жадные, пробивалось учащенное дыхание.

Красивое платье упало на пол, и Кейт отбросила его в сторону.

Напряженное тело Диллона казалось сотканным из мускулов. Уверенные сильные руки заставляли ее сердце биться быстрее, напомнили ей, каково это – жаждать прикосновения. Они сомкнулись у нее на груди, и грубые мозолистые ладони скользнули по ее соскам.

Диллон навис над ней. По постели струился лунный свет, за окнами шептало море. Кейт приблизила свои губы к его лицу и прошептала:

– Сейчас, прямо сейчас. Не жди.

– Я хочу… – «Хочу все и сразу», подумал он. – Посмотри на меня. Посмотри на меня.

Она посмотрела ему в глаза, и он вошел в нее.

Закончив, он услышал ее стон и прерывистое дыхание.

Кейт обняла его, продолжая обхватывать ногами, и в ее глазах отразилась темнота ночи.

Быстро, сводя с ума их обоих, годы потаенных фантазий вырвались на свободу и разбились вдребезги перед чудом реальности. Тела пылали, и Кейт не сбавляла бешеный ритм, даже когда ее охватило блаженство оргазма. Она лишь вновь запустила руки Диллону в волосы и притянула его губы к своим.

– Еще. Еще. Еще.

Он продолжал, продолжал и продолжал, пока Кейт вновь не закричала от наслаждения. Ее руки соскользнули, тело мягко опустилось на простыни, и только тогда Диллон уткнулся ей в шею, вдохнул ее запах и позволил себе расслабиться.

Кейт лежала на кровати потная, обмякшая и невероятно довольная. Она почувствовала, как его сердце колотится рядом с ее сердцем, – чудесное ощущение.

Когда Диллон перевернулся, увлекая ее за собой, она вдруг осознала, что снова может дышать. И ее дыхание переросло в долгий и довольный вздох.

– Давно хотел это сделать, – признался Диллон.

– Ты отлично умеешь скрывать свои желания. Я вот не была до конца уверена, пока ты не показал мне, как доить – как зовут корову, которую я доила?

– Босси.

– Ты шутишь.

– В стаде дойных коров должен быть Босс. Таков закон.

– Поверю на слово.

Проведя рукой по его груди, она подумала о мальчике, которым он был, о худощавом мальчике.

Он вырос настоящим красавцем.

– Значит, до того момента.

– Я не хотела все портить.

– Я тоже. Нам придется это обсудить.

– Прямо сейчас?

– Ну, не прямо сейчас, потому что я собираюсь выпить пару-тройку литров воды.

– Я принесу.

Он сел и посмотрел на нее сверху вниз. Еще один образ для его коллекции, подумал он. Кейтлин, обнаженная в свете звезд.

– У меня в голове много твоих образов.

Ее глаза, ее губы одарили его сонной, удовлетворенной улыбкой.

– Неужели?

– Но этот мой любимый. Я сейчас вернусь.

Пока он был внизу, она неподвижно лежала и вдруг поняла, что у нее в памяти тоже полно его образов. Самый первый из них – тощий паренек спускается по ступенькам черного хода, чтобы совершить набег на холодильник.

Есть о чем подумать, решила она. Но позже. В тот вечер совсем не хотелось думать.

Кейт села, услышав, как Диллон поднимается по ступенькам, и поняла, что каждый дюйм ее тела успокоился и расслабился.

Диллон остановился в дверях с бутылками воды в руках.

– Ты такая красивая.

Последовав зову сердца, Кейт раскрыла объятия.

Внутренние часы Диллона разбудили его перед рассветом. Кейт крепко спала рядом, обнимая его во сне, и он чувствовал запах ее волос, чувствовал длинную ногу, прижатую к его ноге.

Изредка ему казалось, что у ранчо есть свои недостатки.

И этот был первым в списке.

Он выскользнул из постели, чтобы тихо одеться в темноте. Расположения мебели он не запомнил – был немного занят, так что теперь просто сел на пол, стараясь ничего не задеть, и стал обуваться.

Кейт пошевелилась.

– Еще ночь.

– Нет, раннее утро. Поспи.

– Так и сделаю. Одноразовые стаканчики в шкафчике слева от кофеварки.

– Спасибо.

Он поднялся на ноги, наклонился над кроватью. Провел рукой по волосам Кейт, поцеловал ее.

– Я хочу увидеть тебя еще раз. Такой же, как сейчас.

Чуть приподнявшись, она притянула его к себе для еще одного поцелуя.

– Сегодня вечером будет не слишком рано?

– Только не для меня.

– Хорошо. Ты сможешь насладиться умеренно вкусной пастой из моего скромного кулинарного репертуара.

– Серьезно? Ты хочешь приготовить ужин?

– Сегодня вечером – да, потому что хочу увидеть тебя снова. Таким же, как сейчас. А поездка куда-нибудь займет слишком много времени.

– Тебе придется всерьез подумать о том, чтобы выйти за меня замуж. Как насчет семи вечера?

– Идет. Спокойной ночи, – добавила она и перевернулась на другой бок.

Он спустился вниз, сварил кофе, пил его по дороге домой и думал о ней.

Может, стоит время от времени заговаривать о свадьбе, так, ненавязчиво. Чтобы, когда он на самом деле предложит ей выйти за него, она не испытала шок.

Ей действительно стоит выйти за него замуж. Не только потому, что он безумно в нее влюблен, но и потому, что им просто хорошо вместе. Если ей нужно время, чтобы влюбиться в него, что ж, он может подождать.

Он подъехал к повороту на ранчо и заметил в окне на первом этаже отблеск света. Он никогда всерьез не задумывался о судьбе, но в тот момент подумал, что именно судьба привела Кейт к этому свету много лет назад.

К свету и к нему.

Он припарковался, вошел в дом. Принял душ, переоделся, перекусил и все думал о списке дел на день: накормить, напоить и вывести всех лошадей на пастбище, а еще пришло время перегнать мясной скот с поля «Марвел» на поле «Соколиный глаз» – пускай пасется на свежей травке и перерабатывает ее в удобрение. Он поскачет на Бимере, возьмет с собой собак. Хороший день для всех.

Он попросит Рэда промыть резервуары для воды, убрать в стойлах и сложить сено. Потом нужно будет проконтролировать сезонные посадки.

Мама возьмет на себя свиней и кур. И еще дойку утром и днем, но в этом ей поможет бабушка. А он подоит коров вечером. И нужно будет уделить время паре годовалых жеребят, но это не сложно, ведь его дамы сами доставляют продукты в кооперативный магазин по субботам.

Он схватил легкую джинсовую куртку и вышел в начало дня.

К тому времени, как солнце взошло над холмами, он накормил, напоил лошадей и вывел их на пастбище. Когда прибежали собаки, он понял, что мама и бабушка, с которыми он оставил собак, уже встали.

Он открыл калитку между пастбищами, и собаки сразу поняли, что это значит. С лаем они рванули к стаду.

Такой же счастливый, как и собаки, Диллон легкой рысью поскакал за ними и погнал скот.

Это заняло у него целый час – постоянно находились те, кто не верил, что на новом пастбище трава будет зеленее. Когда воздух согрелся лучами солнца, он снял куртку и сложил ее в седельную сумку.

Воздух наполнился ворчанием моторов, а Диллон принялся разбрасывать по полю навоз.

Он слышал, как кудахтают куры, свиньи фыркают в загоне. Чайка пронзительно крикнула над грохотом морского прибоя и улетела.

Сидя в седле, он наблюдал, как в небе кружит сокол.

Собаки боролись в траве, в то время как на пастбище неподалеку резвилась пара жеребят, как и все дети субботним утром.

Его мир был идеален настолько, насколько это вообще было возможно.

Он не увидел грузовик Рэда, поэтому решил, что его внештатный работник либо спит, либо ловит волны, а значит, ему придется убрать стойла самому.

Бимер пил, пока Диллон снимал с него седло, протирал его полотенцем и проверял копыта. Он отвел его в загон, так как позже собирался оседлать его снова и осмотреть поля, и отправился в конюшню.

Он застал мать за уборкой.

– У меня тут… – начал он, но почувствовал, как внутри у него все сжалось, когда она повернулась к нему.

Для женщины, обладающей безграничной выносливостью, она выглядела измученной. Ее глаза, подернутые синяками от усталости, казались запавшими на фоне бледного от недосыпа лица.

– Что случилось? Ты заболела? – Диллон взял маму за руку и дотронулся до ее лба. – Что-то с бабушкой?

– Нет, и еще раз нет. Рэд. Но с ним все в порядке, – спешно добавила она. – Мне нужно работать, милый, мне нужно работать и что-то делать, пока говорю с тобой.

Она сгребала грязное сено в тачку, низко надвинув поля шляпы, чтобы он не мог видеть ее лица.

– Когда он ехал домой прошлой ночью, двое мужчин в угнанной машине… Они расстреляли его грузовик.

С таким же успехом она могла сказать, что инопланетяне забрали Рэда с собой на Марс, потому что для Диллона ее новость звучала так же безумно.

– Они… что? Он ранен? Где он?

– Руку задело. Говорит, просто ссадина, но посмотрим, когда снимут повязку, что там. Полиция привезла его сюда, потому что он не захотел ехать в больницу.

– Он здесь. – Ладно, худшие опасения не оправдались. – Мам, ты должна была позвонить мне.

– Ты бы ничего не смог сделать, Диллон. И все мы ничего не могли сделать, кроме как присматривать за ним столько, сколько он нам позволил. Он больше расстроен из-за проклятого грузовика.

Она остановилась, оперлась на вилы.

– Он сказал, что они стреляли из полуавтоматической винтовки и пытались столкнуть его со скалы.

– Господи. Он их знает? Он знает почему?

Не сводя усталых глаз с Диллона, Джулия покачала головой.

– Они сами перевернулись. Все, что нам известно, это то, что один из них мертв, а другой – в коме. Полиция установила личность второго, но Рэд его не знает. Для опознания первого потребуется больше времени, потому что он… машина взорвалась. Его тело сгорело. Там, внизу, у подножия утеса, мог оказаться Рэд, сгоревший до неузнаваемости.

Она плакала и не стыдилась этого, когда была счастлива или глубоко тронута. Но когда ей было безмерно грустно, она держала свои слезы при себе. Услышав их в такой момент, Диллон забрал у нее вилы и отложил их в сторону.

Обнял ее.

– Он для меня как отец.

– Я знаю.

Успокаивая ее, женщину, которая так редко нуждалась в утешении, он изо всех сил пытался подавить собственный страх и ужасный гнев.

– Мы позаботимся о нем втроем, нравится ему это или нет.

– Скорее второе. – Она издала легкий смешок. – Я не шучу. На самом деле нужно быть благодарной, нам всем нужно быть благодарными за то, что он жив и чувствует себя настолько хорошо, что гоняет нас, когда мы суетимся вокруг него.

Она прижалась к Диллону.

– Я так рада, что ты здесь.

– Мне жаль, что меня здесь не было.

– Нет, нет, я не это имела в виду.

Она отстранилась, положила руки ему на лицо.

– Но прямо сейчас, конечно, хорошо опереться на сына. Ты был с Кейтлин.

– Да.

Она кивнула и снова потянулась за вилами, но он остановил ее руку.

– Это проблема?

– Я уже люблю ее. Ее легко полюбить, но я бы в любом случае любила ее, потому что любишь ты.

– Это заметно?

– Я вижу твое сердце, Диллон, и всегда видела.

Наклонившись к нему, она положила руку ему на грудь.

– Она единственная, кто может разбить его, потому что единственная, кто что-либо для тебя значит, значит по-настоящему. С другой стороны, она единственная, кто пробуждал в тебе этот свет. Так что я разрываюсь между радостью и беспокойством. Это моя работа.

– Я собираюсь на ней жениться.

Джулия открыла рот, затем выдохнула и зачерпнула вилами сено.

– Ты сказал ей об этом?

– Ты вырастила глупого сына?

Ее губы слегка изогнулись.

– Нет.

– Я знаю, что торопиться не стоит, и дам ей столько времени, сколько нужно. Она может разбить мне сердце, только если я окажусь не тем, кто нужен ей. Но я как раз такой человек.

– Я вырастила уверенного в себе сына.

– Я вижу ее, мама, вижу настоящую Кейт. А она видит меня. Возможно, в ближайшее время она к нам не приедет. Я могу подождать.

Он подошел, взял еще одни вилы.

– Я сам все сделаю. Иди суетись вокруг Рэда. После обеда я вас сменю.

– Он сейчас у бабушки. Она злится еще больше, чем он, если это вообще возможно. Мы с тобой знаем, что с бабушкой невозможно спорить, когда она в слезах.

– У него нет шансов.

– Ни единого. Давай закончим здесь, а потом пойдем к ним и будем суетиться втроем.

Кейт проснулась позже обычного – привет, суббота – и решила отправиться в главный дом, чтобы уговорить дедушку прогуляться по саду или пляжу. Так она даст ему отдохнуть от занятий в зале, но все равно заставит двигаться.

Они пообедают, а потом она вернется к себе. Поставит тесто и посмотрит следующий сценарий. У нее еще останется время, чтобы заняться собой, приготовить пасту – и, возможно, подготовить место действия. Зажечь свечи, подобрать музыку, накрыть красивый стол.

Возможно, она была в полусне, когда пригласила его на ужин, но это все равно здорово. Конечно, им нужно поговорить, и ей хотелось, чтобы после разговора, после еды он вернулся к ней в постель.

Как приятно вспомнить, что она, вообще-то, любит секс и у нее есть к нему талант. Близость с мужчиной, который многое для нее значил, наполняла ее энергией и позитивом.

Кейт натянула черные легинсы, белую облегающую футболку до бедер и старые кроссовки – она не прочь промокнуть и запачкаться песком во время прогулки по пляжу – и захватила телефон, потому что Дарли прислала небольшое видео, на котором ее ребенок (и неофициальный крестник Кейт) Люк хихикает, опрокидывая башню из кубиков. Может быть, они с дедушкой тоже снимут для Люка небольшое видео. Ему уже год, и Кейт хотелось, чтобы он узнал о ней.

Шагая по тропинке, она думала о своей подруге и о друзьях, которые были с Диллоном большую часть его жизни. Она решила, что необходимо прикладывать усилия, чтобы не потерять друзей. Может быть, ей удастся убедить Дарли привезти ребенка на выходные. И Доусона, разумеется. Мужей нельзя исключать.

Но еще больше она хотела увидеть Дарли и ребенка, показать им семейный дом, показать им ранчо. Познакомить их с Диллоном.

И чем больше она думала об этом, тем больше ей этого хотелось. Она начала писать сообщение Дарли, просто чтобы выложить все начистоту. И вдруг увидела, как Микаэла Уилсон выходит из машины шерифа.

– Шериф Уилсон. – Помахав рукой, Кейт ускорила шаг. – Я не знаю, помните ли вы меня.

– Конечно, помню. Рада снова вас видеть, мисс Салливан.

– Просто Кейт. – Кейт пожала Микаэле руку. – И только Кейт.

– Микаэла.

– Вы пришли повидаться с дедушкой? Я провожу вас.

– Вообще-то, я надеялась поговорить с вами обоими.

– Супер.

Она прошла в дом первой и направилась в большую гостиную.

– Присаживайтесь. Я пойду узнаю, где он. Хотите кофе?

– Если не сложно.

– Вы дадите ему повод перекусить. Я сейчас вернусь.

Микаэла не стала садиться и вместо этого решила немного походить по комнате. За все эти годы она не раз бывала здесь по приглашению Хью и Лили и часто приводила мальчиков купаться, опять же по приглашению, но никогда не переставала восхищаться этим местом – тем, как оно элегантно возвышается над холмом, как оно излучает тепло домашнего очага.

Когда Кейт вернулась, шериф подумала, что она олицетворяет все те же качества: теплоту и элегантность.

– Дедушка скоро спустится. И кофе сейчас принесут. – Она кивнула в сторону окна. – Потрясающе, да?

– Да. Наверное, приятно вернуться домой и каждый день видеть океан.

– Да, вернуться ко всему этому. Честно говоря, я не понимала, как сильно скучаю, пока не вернулась. Быть шерифом, наверное, здорово?

– Много ответственности. Делаю все, что в моих силах.

– Судя по тому, что говорит Рэд, вы просто отлично справляетесь. – Кейт жестом указала на стул, но не упустила легкой, едва уловимой перемены в лице Микаэлы. – Это что-то…

Она замолчала, потому что в комнату вошел Хью. Бодрым шагом, не припадая на ногу. И с радостью на лице.

– Какой приятный сюрприз! Как поживают твои мальчишки?

– Великолепно, спасибо. Они сегодня с отцом. Игра младшей лиги. Извините, что вторгаюсь в выходной день.

– Не говори глупостей. – Махнув рукой, Хью сел. – Мы всегда рады, и ты знаешь, что, как только вода в бассейне немного прогреется, я жду их в гости.

– Им это понравится. Но на самом деле я пришла по делу.

Она замолчала, когда Консуэла принесла кофе с небольшими кусочками кофейного торта.

– Доброе утро, шериф. Мистер Хью, для вас только один кусок.

– Они же маленькие.

– Только один.

– Я займусь этим, Консуэла, – сказала Кейт и встала, чтобы налить кофе. – Им тоже.

– Все против меня. – Он подождал, пока Консуэла выйдет из комнаты. – Так ты по делу?

– Да. Прошлой ночью произошел инцидент. Рэд был ранен. С ним все в порядке, он сейчас на ранчо «Горизонт». – Шериф взяла кофе у Кейт. – Двое мужчин на машине, угнанной за пределами Сан-Франциско, преследовали его на шоссе номер один в северном направлении после того, как он покинул ранчо, чтобы отправиться к себе домой. Они открыли по нему огонь.

– Они… – Чашка с блюдцем задребезжали, когда Кейт протянула их Хью. – Стреляли в него?

– Из AR-15. Его пикап напоминает решето. Он получил легкое ранение в левую руку.

– В него стреляли!

Хью вцепился в подлокотники кресла и попытался подняться.

– Это незначительная травма, Хью. – Тон Микаэлы сменился с холодного полицейского на дружеский. – Я могу заверить вас в этом, потому что я была там, когда его осматривали, когда обрабатывали рану.

– Он мог бы быть…

– Да, – согласилась Микаэла. – Но обошлось. Мы все еще восстанавливаем события, но уже известно, что Рэду удалось их перехитрить, и так как они не смогли справиться с украденной машиной на высокой скорости, то перелетели за ограждение и рухнули с обрыва.

– Мы видели… Прошлой ночью мы с Диллоном возвращались из придорожного кафе. Мы видели баррикады. Мы думали, что произошел несчастный случай. Вы сказали, что с ним все в порядке. С ним действительно все в порядке?

– Незначительная травма, правое плечо, бицепс, рану обработали на месте. Двум другим повезло меньше. Первый скончался на месте. Второй – сегодня утром в больнице, не приходя в сознание.

– И есть причина, по которой ты нам это рассказываешь, – прокомментировал Хью.

– Мы смогли опознать второго мужчину – стрелка, который умер сегодня утром. Джарквин Абдул. Это имя вам знакомо?

– Нет, – сказал Хью, когда Кейт покачала головой.

Микаэла достала свой телефон, вывела на экран фотографию.

– Это Абдул. Фотографии около трех лет. Вы его узнаете?

Кейт взяла телефон, изучила фотографию черного мужчины с сердитыми глазами, бритой головой и густой козлиной бородкой. Еще раз покачав головой, она передала телефон Хью.

– Я никогда не видел его прежде, по крайней мере, я его не помню. А должна?

– Он не из Лос-Анджелеса, отсидел срок. Состоял в банде. Вышел около года назад. – Она забрала телефон и спрятала его. – Потребуется время, чтобы идентифицировать второго нападавшего по зубным картам и ДНК.

– Это не ответ, – пробормотала Кейт.

– Я прорабатываю несколько версий. С ноября было совершено два убийства, и теперь еще это покушение. Фрэнк Денби был убит в тюрьме. Чарльз Скарпетти был убит в своем доме в Лос-Анджелесе, теперь Рэд.

– Все они связаны со мной. С похищением, – поправила себя Кейт.

Ей пришлось поставить свой кофе на стол, сжать руки вместе, чтобы они не дрожали.

– Почти двадцать лет прошло, – отметил Хью. – Хочешь сказать, их убили те двое, что пытались убить Рэда?

– Нет, я так не думаю. Но связь есть. Скорее всего, Денби убил другой заключенный или кто-то из работников тюрьмы, имевших к нему доступ. Полиция Лос-Анджелеса исключила ограбление в качестве мотива убийства Скарпетти. Они придерживаются версии убийства из мести. Кто-то, кого он представлял, кого отправили за решетку, или жертва того, кому он помог избежать наказания. Кого-то, от кого он отделался. Но эта попытка провалилась. После покушения на Рэда мы начали рассматривать возможность того, что все убийства были заказные.

Соединить точки несложно, когда они смотрят на тебя в упор.

– Кто-то заплатил за то, чтобы убить людей, связанных с моим похищением. Но почему?

– Месть.

Не в силах сидеть, Кейт встала, подошла к стеклу и слепо посмотрела на море.

– Вы думаете, что это могла сделать моя мать.

– Она пыталась связаться с тобой с тех пор, как ты вернулась в Биг-Сур?

– Нет. Теперь у нее другой способ. Время от времени она подкидывает материал в прессу. Это ее путь. Я не могу понять, как она это делает. – Громко выдохнув, Кейт прижала пальцы к глазам. – С другой стороны, кто мог предвидеть, что она сделает то, что сделала? То, с чего все и началось? Но…

Она обернулась и посмотрела на дедушку. Ей было больно видеть страдание в его глазах.

– Теперь у нее есть все деньги мира. Это может прозвучать как преувеличение, но, если бы она хотела, чтобы кто-то умер, она бы наняла профессионала. Она бы не стала нанимать головореза из какой-то банды, да и откуда бы у нее появились его контакты? И что это ей даст? Она делает только то, что приносит выгоду лично ей.

– Она жестокая, – процедил Хью. – Расчетливая и жестокая. Но, как сказала Кейт, я не могу представить, как она заказывает убийство Рэда, потому что лично ей это ничего бы не дало. А если она хотела отомстить, то не стала бы ждать так долго.

– Вы ведь тоже связаны с тем делом. – Кейт резко повернулась к Микаэле. – Вы, Куперы. Бабуля. Боже мой.

– Я опытный офицер полиции, как и Рэд. И, как Рэд, я могу позаботиться о себе. Что касается Куперов, я собираюсь поговорить с ними и с Рэдом. Но если Шарлотта Дюпон непричастна к этому, то я бы рассматривала ее как следующую жертву. Ты нашла Куперов той ночью, Кейт, не они нашли тебя. Я не хочу сказать, что они не должны предпринять меры, просто будьте осторожны.

– Папа. Бабушка Лили.

– Опять же, если Дюпон непричастна, значит, их это не коснется. Им сообщат сегодня утром, но они не участвовали в похищении, они не были следователями, адвокатами. Это только версия, – подчеркнула Микаэла.

– Грант Спаркс.

– Я намерена съездить в Сан-Квентин, поговорить с ним. Понять, что он за человек. У него репутация образцового заключенного, а я не верю, что они существуют.

– Но как он мог организовать все это из тюрьмы? – спросила Кейт. – Он даже не смог похитить и удержать десятилетнего ребенка.

– Где еще можно нанять убийцу, как не там, где их содержат? Опять же, это одна из версий. – Микаэла поставила чашку. – Я понимаю, что это все печально. Если это были случайные, не связанные между собой события…

– Вы так не думаете, – перебила Кейт.

– Я не знаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти и остановить сам источник. Дайте мне знать, если кто-нибудь свяжется с вами или попытается сделать что-то, что покажется вам странным или неуместным.

– Звонки, Кейти.

Микаэла прищурилась.

– Какие звонки?

– Они продолжаются уже много лет… – Желая отмахнуться от этой темы, Кейт снова потянулась за кофе, спокойно и без резких движений. – Записи, голоса – часто звучит голос моей матери, ее реплики из фильмов, музыка, звуки.

– Угрозы?

– Они должны быть угрожающими, должны напугать и расстроить меня.

– Когда это началось? – В руках Микаэлы появился блокнот.

– Когда мне было семнадцать, я тогда жила в Беверли-Хиллз. Они поступают с перерывами в несколько месяцев, иногда лет. Последний раз звонили перед Рождеством.

– Почему ты не сообщила об этом?

– Сообщила. Детективу Вассерману, в Нью-Йорке. Я… Большинство звонков поступило, когда я жила в Нью-Йорке. Я отправила ему голосовое сообщение. Звонки недостаточно длинные, чтобы их можно было отследить, и в полиции сказали, что они были сделаны с предоплаченного мобильного.

– Мне нужны контакты детектива Вассермана.

– Я… ну ладно.

Достав свой телефон, Кейт набрала номер и дала его Микаэле.

– Если позвонят еще раз, сообщи мне.

– Хорошо. Мне жаль. Я рассказала все детективу Вассерману и не подумала рассказать кому-то еще.

– Ничего страшного. Ты сказала, что на некоторых записях звучит голос твоей матери?

– Вообще-то, на всех. Иногда мой голос – из фильма или озвучки, которую я делала.

Ее пальцы попытались переплестись, и Кейт заставила себя расцепить их и оставить в покое.

– Это любительская работа, плохое наложение, много шума, паршивые склейка и монтаж. Тем не менее они производят впечатление.

– Кроме этих звонков, были ли какие-либо угрозы, попытки причинить вам вред?

– Нет. В первый год, когда я жила в Нью-Йорке, двое мужчин напали и избили парня, с которым я встречалась. Они выкрикивали расовые оскорбления и мое имя, пока избивали его. Детектив Вассерман и, теперь уже лейтенант, Райли расследовали нападение, и я рассказала им о звонках. Они сделали все, что могли.

– Они опознали и задержали нападавших?

– Нет. Ной, тот парень, не мог вспомнить, как они выглядели, и не был уверен, что вообще видел их до того, как они на него набросились.

– Хорошо.

Она узнает подробности у Вассермана. Микаэла поднялась.

– Я ценю ваше время и информацию. Мне нужно поговорить с Рэдом.

– Передайте ему, что я приеду, чтобы повидаться лично и проверить, не притворяется ли он, чтобы получить больший кусок пирога.

Улыбнувшись, Микаэла кивнула.

– Он очень любит пироги.

– Я провожу вас.

Кейт встала, сжала дедушке плечо и вышла с Микаэлой на улицу.

– Дедушка собирается в Нью-Йорк через пару дней, навестить Лили, провести пару встреч. Отец в Лондоне. Я думаю, что они в большей безопасности вдали отсюда.

– Ты чувствуешь себя здесь в безопасности?

– Да. Нет. Не уверена, – призналась она. – Я уже и забыла обо всем. Но теперь мой дом здесь, и мне нужно остаться.

– Права я или нет, я буду держать вас в курсе.

– Передайте Рэду… Передайте ему, что мы думаем о нем.

Когда Микаэла отъехала, Кейт посмотрела в сторону гаража, в сторону старого Калифорнийского залива. Всего одно мгновение, подумала она. Всего одна партия в прятки.

Как такое возможно, чтобы тот день, то мгновение и та игра продолжались до сих пор?

Глава двадцать третья

Кейт прошлась с Хью по саду, такому яркому весеннему саду, что казалось, будто деревья и цветы танцуют, а потом прогулялась по пляжу в одиночестве, чтобы позволить соленому океанскому бризу прояснить мысли.

Прятки, снова подумала она. Просто игра. Но с того дня она только и делает, что играет в прятки. Она спряталась, или ее спрятали, в Ирландии. Она пряталась за стенами поместья бабушки с дедушкой, в охраняемой студии. Она искала, да, она искала, но вместе с тем пряталась в толпе и анонимности Нью-Йорка.

Она продолжила бы искать – такова жизнь. Но ей надоело прятаться.

Кейт сказала Микаэле, что это ее дом. И она действительно так считает.

Лос-Анджелес никогда не стал бы домом по разным причинам. Нью-Йорк был необходимым переходом, школой жизни, местом, где она могла стать самостоятельной.

Ирландия была и навсегда останется утешением.

Но если бы она воткнула булавку в карту, чтобы выбрать место, где пустить корни, где можно быть собой, познать себя? Это место оказалось бы прямо здесь, здесь, где море бьется о скалы, переходя от зеленого к синему. Здесь, где среди зарослей водорослей на красивом частном пляже можно с затаенным дыханием слушать китов и наблюдать за выдрами, которые снуют под волнами.

Здесь, со скалами и холмами, чапаралем и секвойями, где можно увидеть калифорнийского кондора, летящего по широкой чаше неба, или сапсана, пикирующего к земле.

Здесь у нее была семья, настоящая семья, и шанс построить жизнь. Никто больше не увезет ее силой, никто больше не заставит ее сбежать.

Она вернулась домой, и это делало ее счастливой.

Кейт замесила тесто для хлеба и оставила его подниматься, а сама тем временем закрылась в студии, чтобы поработать часок-другой и сделать то, что делают актеры, – стать на время кем-то другим.

Хорошенько промесив тесто, она оставила его подниматься снова и в качестве напоминания, прежде чем отправиться в главный дом к Консуэле, поставила на телефон будильник.

Если готовить ужин для мужчины, с которым только что переспала, это должен быть чертовски хороший ужин, так что, если ты готовишь тирамису в первый раз в жизни, не стоит пытаться сделать это самостоятельно.

В итоге Кейт замечательно провела час в компании Консуэлы на кухне гостевого дома: Консуэла давала указания, одобряла (или цокала языком) и помогала ей с процессом, который оказался не таким сложным, как она ожидала.

Консуэла одобрительно кивнула на буханки хлеба, которые остывали на решетке.

– У тебя хорошо получается. Это… – Она сделала паузу, чтобы подумать. – Терапия. Да, вот хорошее слово.

– Да.

– В следующий раз приготовь тирамису накануне вечером. Так будет даже лучше. А теперь убедись, что накрыла красивый стол. Он принесет тебе цветы.

– Я не уверена. Это было случайное приглашение.

Сделанное еще до того, как я по-настоящему проснулась, подумала она.

Консуэла скрестила руки на груди.

– Он принесет тебе цветы, если он действительно тебя достоин. Если стебли короткие, клади их на красиво накрытый стол, если длинные, ставь в вазу.

– Я собиралась выйти и купить цветов.

Под свирепым взглядом Консуэлы Кейт почувствовала, как сгорбилась.

– Но не пойду.

– Хорошо. Когда он готовит тебе ужин, ты берешь вино. Когда ты готовишь для него, он приносит цветы. Это правильно. У вас уже был секс?

– Консуэла!

Экономка отмахнулась от смеющегося восклицания Кейт.

– Он хороший человек. И muy guapo, sí?

Кейт не могла отрицать, что Диллон был очень красив.

– Да.

– Итак, я застелю твою постель чистыми простынями, а ты осыплешь их цветами. Pequeña, – добавила она, показывая руками размер стебельков. – Bonita y fragante. Иди срежь их в саду, пока я буду менять простыни.

Опыт подсказывал Кейт, что споры с Консуэлой – напрасная трата времени и сил, которая обречена на неудачу. Она вышла в сад с указанием выбрать «красивые и ароматные» цветы для спальни.

Маленькие розы, фрезии, несколько веточек розмарина, казалось, попали в цель – и получили одобрение Консуэлы. И Кейт порадовала ее, завернув буханку свежего хлеба в салфетку и преподнеся ей в знак признательности.

К тому времени, как соус закипел, Кейт поняла, что провела большую часть дня, не думая о сенсационной новости, которую Микаэла поведала им утром.

И все-таки это хороший день, решила она, накрывая красивый стол. Хороший день дома, хороший день просто быть Кейт. Она включила музыку и открыла бутылку красного вина, чтобы дать ему подышать.

Оглядевшись, она поймала себя на том, что кивает, как Консуэла. Это ее повеселило, и она отправилась наверх, чтобы выполнить последнее указание экономки. Ей нужно было переодеться во что-нибудь красивое, но не вычурное, чтобы выглядеть очень привлекательно, но не слишком сексуально.

Она выбрала голубую рубашку, мягкую как по цвету, так и по текстуре, каменно-серые, чуть укороченные брюки. Добавила серьги в уши для красоты и браслет Дарли на удачу.

Заплетая волосы в низкую небрежную косу, она повторяла про себя то, что должна сказать Диллону. Честно, подумала она, практично и реалистично.

Потому что он был хорошим человеком, размышляла она, спускаясь и надевая фартук. А ей не везло с мужчинами – хорошими и не очень.

Стук в дверь раздался ровно в семь. Когда она открыла дверь, то увидела, что он принес цветы. Солнечно-желтые тюльпаны.

– Я вижу, ты достоин.

– Чего?

– Приглашения на ужин согласно стандартам Консуэлы. Цветы, – указала она. – Они просто восхитительны. Спасибо.

Она забрала у него цветы, и он внезапно обхватил ее лицо руками и поцеловал в лоб, как друга. Этот простой жест взволновал ее сердце даже больше, чем последовавший за ним теплый и продолжительный поцелуй.

– Я не был уверен, что ты будешь в состоянии приготовить ужин, – добавил он, когда она отошла за вазой для тюльпанов. – Но, судя по тому, как здесь пахнет, я ошибался.

– Я в порядке. Как Рэд?

– Злится. Больше злится. Я не могу передать тебе, какое это облегчение.

– Не трудись. Лучше уж пусть злится, чем страдает.

– Да, и все же.

Он с тревогой побрел к стеклянной стене, а потом вернулся обратно.

– Я был рядом, когда бабушка меняла повязку, так что напомни мне, чтобы я не поймал пулю. Это ужасно противно.

– Он обращался к врачу?

– Бабушка не оставила ему выбора, так что да. На самом деле это просто царапина. Его пикапу повезло меньше. Его не восстановить. Что разозлило его еще сильнее.

– И он не знал человека, которого опознала полиция.

– Нет. Никто из нас его не знал.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Как у тебя дела?

Чтобы чуть потянуть время, она расставила цветы на кухонном острове, как велела Консуэла.

– Вино?

– Конечно.

– Как у меня дела? – Она задумалась, разливая вино по бокалам. – Злюсь, не как Рэд, но все же. Из-за того, что произошло, и даже больше из-за того, что могло произойти с Рэдом. И я знаю, что это могло, очень даже могло произойти с ним из-за того, что он сделал для меня много лет назад. Для меня, для моей семьи. Добавь сюда разочарование, неловкость и просто недоумение оттого, что кто-то может и продолжает вынашивать такую… ненависть? Обиды? Или неутолимое желание свести счеты?

Она протянула ему вино.

– Это не моя мать.

Он просто посмотрел на нее, в своей обычной манере, и ничего не сказал. Она покачала головой.

– Дело не в том, что я не думаю, что она способна на ненависть и прочее. Просто это не ее способ мстить. Унижать меня и мою семью, находить для этого тонкие ходы, одновременно выставляя себя в центр внимания, – вот ее путь.

– А это не оно?

– Я… Ой. Подожди. Не думала об этом.

Взяв вино с собой, она встала, чтобы, без особой необходимости, перемешать соус.

– Нет, я так не думаю. Конечно, возможно, что версия Микаэлы просочится в прессу и тогда об этом напишут повсюду. Ради такого она могла бы решиться на многое. Но Денби был убит несколько месяцев назад. Для нее это слишком большой срок. Чего она ждала? Ей нужно быстрое удовлетворение.

– Но ведь на самом деле ты ее не знаешь. Ты не видела ее и не разговаривала с ней уже много лет.

– Но я знаю. – Она обернулась к нему. – Знай врага своего, и поверь, я отдаю себе отчет, что она мне враг. Я много лет за ней наблюдала. Она нарцисс, эгоистична и корыстна по природе, и у нее почти детская слабость ко всему блестящему. У нее полностью отсутствует рефлексия, и это только одна из причин, почему она такая посредственная актриса. Она тщеславная, цепкая, в ней много непривлекательных черт, но среди них нет жестокости. Если бы я умерла во время похищения, она бы разыграла скорбящую мать, но ничего бы не почувствовала. Она бы поверила, что чувствует и что это не ее вина. Она верила, что мне не причинят вреда или что все это неважно. Она не видит ничего дальше собственных потребностей. Убийство людей не отвечает ее потребностям и сопряжено с большим риском, к тому же отнимает слишком много времени и сил.

– Хорошо.

Она наклонила голову.

– И это все?

– Мне есть что сказать, но, может, чуть позже, чтобы мои слова не испортили вечер.

Он осторожно положил руку на ее руку, которой она теребила браслет, чтоб успокоиться.

– Я не силен в ненависти. Она ни к чему не приводит и, как правило, гложет тебя самого, а не того, кого ты ненавидишь. Но давным-давно я сделал для нее исключение. И меня это вполне устраивает. Но все, что ты только что сказала, соответствует моему мнению о ней. Так что ладно.

Перевернув ладонь, она переплела их пальцы.

– Она меня родила, но она мне не мать.

– Это правда. Мне нужно сказать тебе еще кое-что. Я хочу присматривать за тобой, и мне нужно твое разрешение. За тобой, Хью, Лили и Консуэлой. И за твоим отцом, когда он вернется.

Она отступила, всего на шаг.

– Много за кем тебе придется присматривать.

– Мы все делаем то, что должны. Я решил, что буду действовать деликатно.

Теперь она улыбнулась.

– Исподтишка?

– Подходящее определение, – согласился он. – Почему бы нам не сказать откровенно?

– В долгосрочной перспективе так будет даже лучше.

Он поднес ее руку к своим губам и провел ими по костяшкам пальцев.

– Твоя семья важна для меня и моей семьи. Ты важна. Я просто обязан присматривать за тобой.

– Твоя семья связана с той ночью, когда все началось. Не хочешь, чтобы я присмотрела за вами?

– Нет проблем. Похоже, нам придется проводить больше времени вместе.

– Исподтишка.

Она достала салатницу, брызнула туда приготовленной заправкой и перемешала.

– Давай поедим.

Как только они разделались с салатом и хлебом, она начала следующий разговор:

– Итак, Консуэла, которая помогала мне готовить десерт…

– Еще и десерт?

– Да. В любом случае она хотела знать, занимались ли мы сексом.

Он поперхнулся и схватил бокал с вином.

– Что?

– Она говорит, что ты хороший и очень красивый мужчина. И поскольку Консуэла мне как настоящая мать, то я бы сказала, что она вправе спрашивать и давать советы. Просто предупреждаю, что эта тема может всплыть, когда ты будешь навещать ее.

Он не мог себе такого представить. И не хотел.

– Спасибо за предупреждение.

– И раз уж мы затронули эту тему, есть некоторые вещи, о которых мы не успели поговорить прошлой ночью, потому что я была очень заинтересована в том, чтобы затащить тебя в постель.

– И за это спасибо.

– Ты важен для меня, Диллон. Ты и твоя семья всегда имели для меня огромное значение. И стали еще важнее с тех пор, как я вернулась. Время, которое я провела на ранчо с тобой, с твоей мамой, бабушкой, Рэдом… Вы помогли мне вернуться домой, ощутить себя дома. И я знаю, как ты относишься к моим бабушке и дедушке. Я видела.

Не то чтобы заученная реплика, подумал Диллон, но он готов был поспорить на хорошие деньги, что она репетировала, как репетировала текст для озвучки. Он не мог решить, раздражало это его или трогало, поэтому пока выбрал нейтральный вариант.

– Они важная часть моей жизни.

– Я знаю. Мы должны пообещать друг другу, что не будем отталкивать их или мешать общению с ними, что бы ни случилось.

Нейтральность в его голосе сменилась озадаченностью.

– Зачем нам это делать?

– Люди обижаются, злятся, когда дела идут наперекосяк. Отношения, по-моему, всегда заканчиваются неразберихой.

Он решил направить разговор в эту сторону и взял еще хлеба.

– Похоже, у тебя были какие-то неправильные отношения.

– Возможно, но я все равно останусь связующим звеном. Итак, – повторила она. – Я была в отношениях с мужчинами, которые имели отношение к кино, и все шло наперекосяк. Я была в отношениях с мужчинами, которые не имели отношения к кино, и все заканчивалось точно так же.

– Это твоя точка зрения.

Он не собирался садиться за руль, поэтому подлил им обоим еще вина.

– Но пока не очень понятно.

– Ладно. Во-первых, я любила его. Я любила его так, как можно любить в восемнадцать. Головокружительной и всепоглощающей любовью. Он был хорошим мужчиной. Парнем, – поправила она. – Актер музыкального театра. Такой талантливый. И добрый, милый. Однажды ночью, после того как он проводил меня до такси и подождал, пока я уеду, на него набросились двое мужчин. Он загремел в больницу.

– Я читал об этом. В колледже.

– Видит бог, там многое было замешано. Ты знаешь, что они выкрикивали мое имя и повторяли, что я белая, и били его так, чтобы он услышал все это еще до того, как потерял сознание. Его семья обвинила в произошедшем меня. Как я могу их винить?

– А как насчет того, что это была не твоя вина?

– Дело не в вине. Я была причиной, или оправданием, или, черт возьми, попросту макгаффином.

– Чем? – спросил он.

– Макгаффином? Это такой сюжетный прием – то, что кажется важным, но на самом деле все оказывается не совсем так.

– Но ты – важна.

– Но не для тех двоих, которые отправили Ноя в больницу.

Взяв бокал с вином, она посмотрела сквозь него на свет и вспомнила тот великолепный осенний день на террасе пентхауса Лили и сияющий Нью-Йорк.

– Он не смог простить меня, поэтому все закончилось.

– У него были тяжелые времена, которых он не заслужил. Но, ради всего святого, Кейт, за что тебя нужно было прощать?

– Макгаффин, – сказала она, подняла свободную руку и отпила немного вина. – Удобный предлог, чтобы отправить двадцатилетнего танцовщика в больницу, обеспечить тираж таблоидам и подкинуть интернету тему для пересудов.

– Он был не прав, сглупил.

Гнев, внезапный и горячий, обострил его слова.

– И не думай, что мне легко это говорить. Это как если бы я обвинил владельца магазина в том, что моего отца застрелили, или обвинил тех женщин, которых папа защитил. Это была не их вина. Виноват тот, кто держал пистолет.

– Ты прав, и все же. Мы с Ноем встретились незадолго до того, как я вернулась в Биг-Сур, и, поговорив, расстались на хорошей ноте. Я благодарна ему за это. Мне потребовалось много времени, чтобы снова захотеть кого-то или довериться кому-то.

Она встала, чтобы убрать салат.

– Я разложу пасту по тарелкам. Хочу, чтобы подача была на высоте. Это мое фирменное блюдо.

– Хорошо.

– Итак. Я познакомилась с этим человеком через друга одного из моих двоюродных братьев. Студент юридического, очень умный. И бесконечно далек от шоу-бизнеса. В промежутке я ходила на свидания пару раз, но ничего серьезного.

Говоря это, она перемешивала макароны с соусом.

– Но он меня чем-то зацепил, возможно, тем, что ему было наплевать на кино, телевидение и все в таком духе. У него даже телевизора не было. В свободное от учебы время он много читал. В основном художественную литературу. Он разбирался в искусстве, ходил по галереям. Утонченный, эрудированный.

– Ну, я понял. Сноб, – заключил Диллон.

– Нет, он… – И тут она рассмеялась. – Ну да. Так и есть. Как бы то ни было, я откладывала секс с ним примерно полтора месяца, и он с пониманием относился к этому, был готов дать мне время. И когда мы переспали, все прошло хорошо.

– Хорошо, – повторил Диллон с едва заметной ухмылкой.

– Ну, не пение ангелов, конечно, но хорошо. Его не заботила огласка, когда она появилась, потому что он не обращал на нее никакого внимания. Он думал, что все это не заслуживает внимания. Еще он был невысокого мнения об актерах, а я к тому времени уже работала на озвучке, но меня это устраивало.

– А потом?

– Свежий пармезан? Будешь?

– Конечно.

– А потом, – продолжила она, не переставая тереть. – Мы были вместе около трех месяцев, иногда в разговорах проскакивала идея съехаться. Мне нужно было место для студии, совсем немного. Вот тогда-то все и пошло наперекосяк. Ни при каких обстоятельствах я не оборудую звуконепроницаемую комнату у него в квартире или в любой другой квартире. В любом случае мне давно пора отказаться от этого нелепого хобби. Не то чтобы я нуждалась в деньгах. Но когда я возразила, представь себе, он ударил меня.

– Он ударил тебя, – повторил Диллон очень тихо.

– Сильно, прямо в левую скулу. Один раз, но и одного раза было достаточно. Я не паниковала, – пробормотала она, вспоминая. – Я иногда паникую в стрессовых ситуациях, но не в тот момент. Это очень напоминало тревожный звоночек. Вот так.

Она пожала плечами.

– Он рассыпался в извинениях, когда я направилась к двери. У него был ужасный день, он вышел из себя, он любит меня, это больше никогда не повторится.

Она поставила на стол пасту со свежим базиликом и пармезаном.

– И он был прав, такое больше не повторилось, ведь я не дала ему шанса. Я пришла домой и первым делом на всякий случай сделала селфи. Как оказалось, не зря, потому что он продолжал писать и звонить мне, даже приходил ко мне домой, пока меня не было.

– Он преследовал тебя.

Она понимала, что значит определенный тон, высота и скорость речи, и распознала новый виток гнева. Теперь это была ледяная ярость, и определенно более опасная, чем быстрый горячий взрыв.

– Почти. Я отправилась к детективам, которые расследовали нападение на Ноя. Показала им селфи, все объяснила, спросила, могут ли они, по крайней мере на начальном этапе, просто поговорить с ним, в качестве профилактики. Если бы это не помогло, я бы выдвинула обвинения. Но это помогло.

Она наколола макароны на вилку.

– Попробуй.

Он послушался.

– Я понимаю, почему это твое фирменное блюдо. Потрясающе. Он больше тебя не беспокоил?

– Нет. Но примерно два года спустя женщина из полиции, к тому времени она уже стала лейтенантом, пришла повидаться со мной и сказать, что он был арестован за избиение своей невесты. Она хотела, чтобы я знала – я приняла правильное решение, и спросила, дам ли я показания, если это будет необходимо. Я согласилась, но, боже, как же я рада, что мне не пришлось этого делать.

Она съела еще немного пасты и решила, что она и правда удалась.

– Что подводит нас к третьему, и последнему пункту, если ты правда хочешь послушать об этом.

– Да.

– Джастин Харлоу.

– Да, об этом я тоже читал. Столько всякой чуши было написано.

– А это и была чушь. Мы и правда встречались, довольно долго. Он талантливый, может быть забавным и уж точно очаровательный. У нас было много общего, и в то время он был на высоте, потому что его сериал был хитом. Он не возражал против огласки. Почему бы и нет, ведь о нем же говорят. Ему не очень нравилось прозвище, которое дали нашей паре, – «Кэтджас». Мы наслаждались друг другом. Я не любила его, но была близка к этому. Мне было хорошо с ним, и какое-то время было приятно иметь возможность поговорить с кем-то о кино. С кем-то, кто понимает требования и ценит озвучку, потому что и сам ею занимался. Потом…

Она пожала плечами.

– Рейтинги упали, и полнометражный фильм, в котором он снялся в перерыве между сезонами, не вызвал большого ажиотажа. Я не винила его за капризы – сказывались неприятности. Потом я узнала, что он спал со своей партнершей по фильму и это продолжалось несколько месяцев.

Намотав еще макарон, она взмахнула вилкой.

– И когда я предъявила ему это, он обвинил во всем меня. Меня не было рядом, я мало его поддерживала. Секс был так себе. Да брось, это же всего лишь секс, он для меня ничего не значит.

– Если он ничего не значит, значит, ты где-то ошибся. И ты бросила его.

– Бросила, но совершила ошибку, согласившись сохранить это в тайне, пока он работал над сериалом. Мне было наплевать, а вот ему – нет. Важно то, что об этом пронюхала моя мать и уговорила его нанести мне удары через прессу. Он дошел до того, что утверждал, будто бросил меня, потому что я была ревнивой, требовательной, сумасшедшей и далее по списку.

Она взяла бокал вина.

– Вот так, три удара.

– Не с моей точки обзора. Первый парень – Ной, верно? Это была не твоя вина и не его. Причина того, что с ним случилось, не в тебе; он просто не смог с этим справиться. Я допускаю это, потому что он был молод и, похоже, на тот момент это было слишком. Второй сукин сын? Многие женщины обманываются мужчинами, которые бьют женщин. Многим мужчинам удается это скрывать, чтобы успеть укрепить связь. Но ты ушла, ты начала действовать. Ты все сделала правильно. Это не твоя вина. Последний парень? Многие в итоге сталкиваются с мошенниками и лжецами. И ты это пережила.

– Это паршивый послужной список, Диллон.

– Двое из трех оказались ублюдками, и ты ушла. Ты сказала, что поговорила с первым и все уладила. Он ублюдок?

– Нет, напротив.

– А есть еще паста?

– Да.

– Я возьму, – сказал Диллон, когда она начала вставать.

– Презентация.

Она встала и пошла за второй порцией.

– Тебе нужен мой послужной список?

Она раскладывала пасту, не сводя с него взгляд. Он сидел так расслабленно и уверенно за ее красивым столом.

– Это не обязательно, но, вообще-то, да.

– Не буду вдаваться в подробности, потому что я спал больше чем с тремя женщинами.

Она попробовала изогнуть брови дугой, как это делала Лили Морроу.

– Насколько больше?

– Что могут значить цифры? Я бросал, меня бросали. Была одна девушка, с которой я был близок, но не любил ее по-настоящему. Все они были важны для меня. Где-то я облажался, где-то – они. По большей части просто не сошлись характерами и разбежались. Я никогда не изменял, потому что это признак слабости. Если тебе нужен кто-то другой, то лучше просто сказать, а не ходить налево. Я никогда не бил женщин и молю бога, что не причинил им боль, ведь сделать больно можно не только кулаком.

– Да, это правда.

– В отношениях с тобой я буду ошибаться. Иначе никак. Но и ты будешь совершать ошибки.

– Иначе никак, – согласилась она и принесла ему вторую порцию пасты.

– Но я не причиняю людям боль, по крайней мере намеренно. Нет, вру, – сказал он, отставив добавку. – Я пару раз врезал парням, преднамеренно. Но всякое случается.

Она вспомнила, как он ворвался в дом, когда услышал ее крик. Да, она спокойно могла себе представить, как он отвешивает каким-то парням.

– Думаю, ты прав.

– В любом случае я обещаю тебе: что бы ни случилось между нами, ты – часть нашей семьи. Это не изменится. Даже если тебе когда-нибудь удастся избавиться от меня, особенно после того, как я попробовал твою пасту, я все равно буду приходить в гости к Хью, Лили и Консуэле.

– Ты меня успокаиваешь, Диллон.

– Это прекрасно.

Смеясь, она откинулась на спинку стула с бокалом вина в руке.

– Я дам тебе шанс взбодрить меня, но что-то мне подсказывает, что две тарелки пасты приравниваются к прогулке по пляжу.

– Это невероятно вкусная паста. Когда мы поженимся, я буду просить тебя приготовить ее раз в неделю.

– Заметано. На улице немного прохладно. Я возьму свитер для прогулки, – сказала она, поднявшись. – А после мы съедим десерт в постели.

– Такая программа меня вполне устраивает.

– Сейчас вернусь.

Когда она поднялась наверх, он встал, чтобы убрать со стола, как его учили мама с бабушкой.

Он подумал о Кейт и трех мужчинах, у которых был шанс любить ее и дорожить ею. Трех мужчинах, которые упустили этот шанс.

Он не упустит такой шанс. Он даст ей немного времени, чтобы она поняла: он не такой.

Если кто-то совершает убийства, чтобы сделать ей больно, доставить неприятности, то он найдет способ разобраться с ними. Чтобы ей было хорошо.

А жить по-другому он не умел.

Первое, что бросилось Микаэле в глаза, когда они привели Спаркса в комнату для допросов, был тот факт, что он отлично сохранился.

Постарел, да, но Спарксу удалось сохранить ауру кинозвезды, ведущего актера средних лет. Морщины веером расходились от уголков глаз, в волосах пробивалась седина, но ему удалось сохранить лицо и тело фитнес-маньяка.

Никаких наручников, отметила она, ведь его не считали опасным.

Черта с два он не опасен, подумала она. Ее внутренний полицейский почуял опасность, как только он вошел в комнату.

Спаркс сел напротив нее, кивком поприветствовал Рэда и посмотрел ей прямо в глаза:

– Не ожидал увидеть вас обоих снова.

– У нас не так много времени, так что перейдем сразу к делу. Что общего у Фрэнка Денби и Чарльза Скарпетти?

Он нахмурил брови – задумчивый и озадаченный взгляд.

– Я знаю, кто такой Денби, но вот второго что-то не припоминаю. Денби стал для меня ошибкой, частью огромной…

Он замолчал и поднял палец.

– Вспомнил. Это тот дорогущий модный адвокат, которого наняла Шарлотта. Получилось не совсем так, как ей бы хотелось, но она еще легко отделалась для женщины, которая организовала похищение собственного ребенка.

– Они оба мертвы.

– Я слышал о Денби. Этот парень всегда был засранцем, и, насколько мне известно, у него не было друзей в тюрьме. Вот его и пырнули.

– Вы с Денби общались после вынесения приговора? – Когда заговорил Рэд, Спаркс попытался отвлечь его внимание. – Может, вспоминали былые времена?

– Черт возьми, нет. Вы же знаете, что эта тюрьма просто огромна. Мы ведь находились в разных зданиях.

– Я знаю, что эта тюрьма огромна, и еще я знаю, что для этого есть разные способы.

– Зачем мне разговаривать с этим придурком? Поначалу я был просто взбешен, так что да, если бы связаться с ним было легко, то у меня бы нашлось, что ему сказать. Послушайте, я сделал то, что сделал, я не оправдываюсь, но это, как я уже сказал, глупая ошибка. Денби – болтливый наркоман. Если общаться здесь с кем-то вроде него, неприятностей не оберешься. Или и того хуже. Тут нужно продержаться до конца, чтобы выйти на свободу. А что с адвокатом?

– Убит.

– Это я уже понял. Денби убит в тюрьме, какой-то модный адвокат – на свободе. Какое это имеет ко мне отношение?

– Они оба были связаны с похищением Кейтлин Салливан. Как и шериф Бакман.

Микаэла достала фотографию из своей папки и положила ее на стол.

– Узнаешь его?

Казалось, будто Спаркс внимательно изучает фотографию.

– Нет. А что?

– Он тоже мертв. – Рэд наклонился, наблюдая за лицом Спаркса, и ткнул пальцем в фотографию. – Как и его друг, после того как они попытались столкнуть меня с дороги и предварительно расстреляли мой пикап.

– Вот черт. Но опять же, какое это имеет отношение ко мне? Если вы думаете, что все это как-то связано с похищением, то в этом нет никакого смысла. Все это было так давно.

– Ты когда-нибудь слышал, что месть – это блюдо, которое следует подавать холодным? – спросила Микаэла.

Он сверкнул улыбкой.

– Я предпочитаю горячую пищу.

Улыбка угасла, глаза расширились.

– Боже, неужели вы думаете, что это дело рук Шарлотты, что она нанимает убийц? Думаете, я следующий?

Микаэла не стала скрывать ухмылку, откидываясь на спинку стула.

– Тебе кто-нибудь угрожал?

– В последнее время – нет. Послушайте, я стараюсь не высовываться. Я не Фрэнк Денби. Я работаю в библиотеке, выполняю свою работу, держусь подальше от разборок. Время от времени тренируюсь в тренажерном зале. Сохраняешь хладнокровие, не создаешь проблем, держишься от них подальше, и считай, что ты справился. Я хочу сказать, что у Шарлотты была черная полоса, но, какой бы черной она ни была, Шарлотта снова снималась в кино, так? И она вышла замуж за того богача, у которого бургеры.

– То есть ты в курсе, – прокомментировал Рэд.

– У нас здесь есть телевизоры. Я не знаю, почему она решила отомстить нам за свою собственную идею, но что бы она ни сказала – она тогда легко отделалась.

– А ты – нет.

Он снова посмотрел на Рэда.

– Нет. Я влюбился в эту сучку, ясно? Ошибка на ошибке. Я увлекся, думая о том, чтобы сбежать с ней и горшком, полным денег. И я расплачиваюсь за это. Последнее, чего я хочу, – это снова оказаться в тюрьме.

– Денби все испортил. Скарпетти помог Шарлотте отделаться несколькими годами. Шериф Бакман сделал все, чтобы ты оказался здесь.

Спаркс обмяк и откинулся на спинку стула, словно из него выпустили весь воздух.

– Думаете, я в этом замешан? Вы, должно быть, просто издеваетесь. Ради всего святого, я сижу там, где сижу, в тюрьме строгого режима.

– Как и Денби.

– Это верно. Верно.

С легким возмущением Спаркс резко подался вперед.

– И вы думаете, меня еще не допросили? Не выяснили, где я был, когда это произошло? Я не убиваю людей, даже придурков. А этого я вообще не знаю. – Одним движением Спаркс швырнул фотографию через стол. – Адвокат не имел ко мне никакого отношения. Я оказался здесь из-за дурацкой страсти к женщине.

– Адвокат помог Шарлотте составить заявление, в котором вы с Денби были выставлены главными злодеями, – отметил Рэд.

– Да, это верно. Хотите сказать, что без него мне бы не дали двадцатку? Она отделалась легким испугом, но я бы в любом случае провел здесь столько же. Какое мне дело?

Как будто расстроившись, Спаркс вскинул руки в воздух, затем провел ими по волосам.

– Слушайте, чтоб вас, мне осталось меньше года до условно-досрочного освобождения. У меня есть адвокат, который работает над этим. Я могу выйти уже через год. Убирайтесь отсюда. Для меня нет ничего дороже свободы. Я бы ни за что не стал все портить. И как, черт возьми, я бы это сделал? Я что, Гарри, чтоб его, Поттер?

– Чтобы заставить одного заключенного зарезать другого, не нужна магия. Услуга за услугу. У тебя здесь много связей, Спаркс.

– Это верно. Связи помогают уберечься от лазарета, от одиночек, от морга. Я заказываю книги. Я помогаю заключенным, которые с трудом выводят свое имя, написать письма семье на волю. Я помогаю тренироваться в спортзале. Денби – это мое прошлое, а здесь лучше жить настоящим. Подумайте об этом. – Он ткнул в них обоих слегка дрожащим пальцем. – Если вы хоть что-то смыслите, то понимаете, что я в чертовой бочке. Мне нужно остерегаться всего, пока я здесь. Ты сидишь, не жалуешься, но этого все равно оказывается мало. Этого все равно мало.

Он оглянулся на охранника у двери.

– Я хочу вернуться. Мы закончили. Я хочу вернуться.

Микаэла аккуратно положила фотографию в папку, когда охранник вывел Спаркса из комнаты.

– Он хорош.

– Да.

– Трудно спорить с тем, что он сказал.

– В его словах есть смысл. – Рэд слегка потер раненое плечо. – И он тот еще лжец.

– О да.