Убежище в горах

Глава 21

Хаксли

Если бы тот парень искоса посмотрел на меня ещё раз, с таким выражением лица, я бы сорвался. Это была простая замена масла. Я даже не разговаривал с ним, и всё же, как только он получил обратно в руки свои ключи, он сбежал на другой конец мастерской, чтобы сесть на уши моему начальнику. Яд на его лице говорил мне всё необходимое. Он пытался добиться моего увольнения. Рассказывал чепуху и выставлял меня в плохом свете. Возможно, говорил ему, что я каким-то образом испортил его машину.

Когда он ткнул в грудь Биллу чек, который получил от кассира, я зарычал и отбросил в сторону свою измазанную маслом тряпку, намеренный пообщаться с шипящим придурком, пока ему не удалось вселить в голову Билла ещё каких-то идей.

Я пролетел по мастерской, сосредоточив взгляд на своей цели, сжав кулаки по бокам. Билл увидел меня краем глаза и запрокинул голову назад, закатывая глаза. Затем он подтолкнул мужчину, над машиной которого я работал, к его автомобилю, похлопав по спине.

Когда я приблизился, до моих ушей донеслись его слова.

— Я это исправлю, Льюис. Езжай.

Я сменил траекторию, намереваясь перехватить Льюиса раньше, чем он сядет в машину, но Билл физически сдержал меня и толкнул в стену мастерской. Он посмотрел мне в лицо холодным, предупреждающим взглядом и поднял вверх палец, прежде чем я успел заговорить.

— Я даже не хочу это слышать. Это четвёртый раз за эту неделю. Второй за сегодня.

— Что сказал этот придурок?

— Льюис не придурок, он ценный клиент. Он был расстроен, потому что на кассе не оказалось его сервисной карты, и в этот раз ему должны были поменять масло бесплатно. К тебе это не относится.

Я наблюдал, как задние фары Джетты Льюиса исчезают из мастерской.

— Я видел, как он смотрел на меня, Билл, я не идиот.

Билл сжал в кулаке мою рабочую рубашку, шипя:

— Хаксли, я принял тебя обратно на несколько дней в неделю, потому что знаю, через какое дерьмо ты прошёл, и думал, что ты заслужил перерыв. В одно время ты был хорошим работником, пусть и занозой в заднице. Если продолжишь такое с моими клиентами, я без проблем тебя отпущу. Единственный человек, который добивается твоего увольнения, это ты сам.

Билл сорвался в сторону двери к обслуживающей стойке в комнате ожидания и исчез. Я проверил время на настенных часах. Без четверти пять. Льюис был последним клиентом за день, так что я вернулся на своё рабочее место и прибрался, прежде чем ехать домой.

Ветер середины октября разметал свободные локоны волос вокруг моего лица, пока я шёл несколько кварталов до дома своей матери. Я поднял лицо к ветру, вдыхая и безрезультатно пытаясь уловить уличные ароматы.

В воздухе витал намёк на осень, но по большей части я чувствовал только выхлопные газы, бензин и резину, запахи чего липли к моему телу после проведённого дня в гараже, а ещё отчётливый, неопределённый запах самого города.

С тех пор, как я вернулся домой, мать позволила мне переехать в большой лофт над гаражом, пока я не найду жильё где-то ещё. Хоть лофт был отделён от основного здания дома — единственный доступ был с задней лестницы возле кухни — я всё равно был не один.

Я вошёл через заднюю дверь, надеясь пройти к лестнице незамеченным. Хоть наше воссоединение было долгожданным, оно также принесло больше воспоминаний, чем мне хотелось. И моя мать не умела закрыть тему, когда поднимались разговоры о Натаниэле.

К сожалению, когда я вошёл в дом, она сидела за кухонным столом, обхватив руками чашку чая.

Её улыбка была натянутой, и она похлопала по месту рядом с собой.

— Присядь.

— Я грязный, нужно помыться.

— Это может подождать. Садись.

— Нет.

Она не стала спорить, опустив взгляд в свою чашку.

— Тебе сегодня звонили.

Моё сердце подскочило к горлу, и я застыл, ожидая от неё продолжения. Журналисты из газеты приходили к дому дюжину раз, желая взять интервью, и я думал, что они, наконец, сдались, когда несколько недель назад выпустили свою чёртову статью. Несмотря на мои настойчивые требования, требования моей матери и представителей власти, чтобы моё возвращение в город оставили в тишине, журналисты не сделали ничего подобного.

Мне понадобились недели, чтобы успокоиться. Недели без каких-либо событий, чтобы успокоить моё сердце. Меня одолевали сомнения и страх. Состояние постоянной тревоги выматывало. Где бы я ни был, с каким бы человеком ни контактировал, что бы ни ел, по моему телу бежали мурашки.

Однако люди Россена продолжали молчать, и наконец, спустя больше месяца, я начинал верить, что моя мать была права. Что угроза прошла.

— Звонил твой друг, Аспен.

Аспен? Напряжение покинуло мои мышцы, пока я смотрел на неё пустым взглядом, не уверенный, что сказать. Прошло полтора месяца. Я не ожидал когда-нибудь снова его услышать.

— Он оставил номер, по которому ты можешь с ним связаться. Просил тебя перезвонить ему.

— Что ещё?

— Он интересовался, как у тебя дела.

— И?

— И попросил тебя перезвонить.

Я не трудился снова приобретать мобильный телефон, так как новизна меня больше не привлекала, так что прошёл по кухне и взял со стойки беспроводной телефон. Хорошо, что моя мать была старше, её не притягивали улучшений технологий, и она осталась со своим домашним телефоном.

Она протянула мне листок бумаги с грубо начёрканным номером и похлопала меня по руке.

— Он милый мальчик.

Я проворчал неразборчивый ответ и ушёл в лофт.

Мебели было мало, и после возвращения домой, я не добавил ничего своего. Там была большая кровать с деревянной рамой, два комода и прямоугольный, изношенный ковёр на деревянном полу.

Я присел на край кровати и уставился на номер, думая, зачем звонил Аспен. Мы расстались не при лучших условиях. Его уверенность в том, что мне нужна была помощь, доставляла мне дискомфорт. Эти слова и его обвинения не отличались от того, что говорили все другие люди, не понимающие меня. И всё же, я не мог отрицать прилив адреналина, который вызвал его телефонный звонок.

Что-то случилось? У него возникли проблемы? У него появилась информация, которую я должен был узнать?

Я набрал цифры и нажал кнопку вызова, моё зрение затуманили ощущения срочности и необходимости ответа.

Прозвучало три гудка, прежде чем он поднял трубку.

— Алло?

В одном этом слове было что-то другое. Его голос звучал напряжённо или устало.

— Привет. Я слышал, ты звонил.

Возникло мгновение тишины, а затем:

— Хаксли! Привет. Как ты?

— Я… в порядке, наверное. А ты?

— Снова живу на полную катушку, знаешь? Чем ты занимаешься? Я слышал, ты работаешь. Это фантастика.

Перемена его энергии была заметной и согрела меня, вызывая на моих губах улыбку.

— Немного. Пару дней в неделю. Мой старый начальник взял меня обратно в гараж. Я был отчасти удивлён. К этому… К этому пришлось привыкать.

— Уверен, так и есть. Эм… послушай, я тут думал, захочешь ли ты выпить или что-нибудь ещё.

По моей коже разрослось тепло, и мне захотелось сразу же согласиться, только его мотивы были не ясны.

— Зачем?

Ему понадобилась минута, чтобы ответить, но когда он ответил, я услышал напряжение за каждым его словом.

— Потому что я был не особо честен с тобой. Я… я надеялся, что мы сможем помириться и… Я не знаю… может, ты сможешь простить моё отсутствие терпения, и мы попробуем ещё раз.

Слыша голос Аспена, я отчасти расслаблялся. Больше месяца я ходил с таким напряжением, снова борясь за то, чтобы встать на ноги и построить заново жизнь, что не был уверен, что меня кто-то хочет видеть в Крикстоун-Вэлли. За несколько коротких предложений, Аспену удалось ослабить узлы в моём разуме и теле.

— Да, было бы отлично. Какие у тебя были идеи?

Аспен предложил кофейню на краю города. Так как пешком туда добираться мне было слишком далеко, он предложил заехать за мной через час.

Умывшись и переодевшись в чистые джинсы, футболку и клетчатую фланелевую рубашку, я ждал Аспена на улице. Дорога была заставлена припаркованными на обочинах машинами. В доме через несколько зданий от дома моей матери играла громкая музыка, и на газоне стояла табличка, объявляющая празднование дня рождения дедушки.

Это рушило равновесие, которые я пытался обрести до приезда Аспена, и я закрыл глаза от ветра, желая снова вернуться в горы, где шум исходил от животных, птиц и насекомых.

Вскоре к обочине у дома подъехала машина, и я открыл глаза и увидел две голубые радужки, глядящие через опущенное окно джипа Аспена.

— Эй, приятель. Ты там заснул стоя? — его лицо осветила улыбка, и в уголках глаз появились морщинки.

Я бросил последний взгляд на шумный дом вдали и открыл пассажирскую дверь.

— Нет, просто пытаюсь отстраниться от хаоса, — я указал за своё плечо.

Аспен оглянулся, после чего посмотрел на меня с сочувствием.

— Тяжело снова привыкнуть к цивилизации, проведя достаточно времени в дикой природе. Поверь мне, я могу это понять.

Аспен развернулся и повёл машину через город к кофейне.

— Как у тебя дела? — он бросил на меня краткий взгляд, отрывая глаза от дороги достаточно надолго, чтобы только улыбнуться в мою сторону. Улыбка не коснулась его глаз и была наполнена беспокойством.

— Справляюсь. Ещё не нашёл себе место. Всё по-прежнему чужое.

— Но ты работаешь. Это хорошо.

Я пожал плечами, вспоминая предупреждение Билла перед тем, как я сегодня ушёл. Несколько лет назад, когда я работал в мастерской, было не так напряжённо. Клиенты не так стремились вставать на сторону против меня, и я не знал, почему не мог настроиться так, как тогда. Все смотрели злыми взглядами. Все шептались за моей спиной. У всех, казалось, был какой-то скрытый мотив.

— Да, — пробормотал я. — Это тоже было тяжело. Не так, как раньше. Всё просто… иначе.

Мы продолжили ехать в тишине, но это была не та же давящая, некомфортная тишина, которая сопровождала нас в поездке домой. Она была приятной. Я ценил взаимопонимание Аспена и необходимость в этом спокойствии. Пока он вёл машину, я закрыл глаза и втянул в лёгкие воздух. Нотка дыма от костра, который лип к его куртке, вызвала у меня улыбку. Ощущение спокойствия от этого было безошибочным. Я скучал по этому.

Когда он остановился перед кафе и заглушил двигатель, никто из нас не сдвинулся. Витрина была большой и показывала шумную обеденную зону, заполненную рассаженными по разным столикам посетителями. В дальнем углу женщина играла на гитаре и пела; музыка не была слышна нам на парковке, но моя спина рефлекторно выпрямилась.

Казалось, Аспен тоже оглядывал наш пункт назначения, напряжённые мышцы его челюсти заставили меня задуматься, неприятна ли ему тоже вся эта атмосфера.

— Планы меняются, — он повернулся посмотреть на меня, указывая большим пальцем на кафе через лобовое стекло. — Я зайду и возьму нам кофе, и мы поедем в парк Лионель, пройдёмся по лесным тропинкам, подышим свежим воздухом.

Мне не пришлось даже думать. Я отчаянно закивал, наблюдая, как толпа аплодирует законченной песне гитаристки.

— Этот план мне нравится.

— Идеально. Что ты будешь пить?

С момента возвращения домой, я вновь приобрёл любовь к кофе более простого уровня.

— Большой чёрный.

— Принято.

Аспен исчез в кафе и вскоре вернулся с двумя бумажными стаканчиками в картонной подставке. Ветер сдувал его русые волосы ему в лицо, и он пытался повернуть голову, чтобы исправить проблему. С августа волосы отросли длиннее. Это дополняла щетина на его челюсти и щеках, и я не мог отвести взгляд. Время будто только сделало мою тягу к нему сильнее.

Он заскочил в машину и протянул мне подставку, чтобы увезти нас в парк Лионель.

Парк Лионель располагался на задворках города. Там было много природных троп, а так же информационный центр для посетителей, где рассказывали о местных обитателях дикой природы и их привычках. Летом это было популярное место для дневных прогулок или туризма, но прохладным октябрём вокруг было пусто.

Аспен проехал к началу парка и припарковался на обочине дороги, после чего заглушил двигатель. Наполненный по большей части вечнозелёными растениями, лес по-прежнему сиял всеми потрясающими цветами осени. Как только мы вышли из джипа, и я сделал первый вздох этого воздуха, моё тело охватило спокойствие. Над головой пели птицы, и шуршание сухих листьев, раздуваемых по земле и дороге, было моей любимой песней.

— Здесь хорошо, да?

Больше, чем я мог выразить.

Он жестом позвал меня за собой, и мы направились к тропе, в приятную дикую природу, которая ждала нас. Мы попивали кофе и шли неспешным шагом. Торопиться было некуда. Шум города остался позади. Несколько раз Аспен останавливался, прося меня послушать определённых птиц и объясняя, как распознать их только по звукам.

— Я не могу даже сосчитать, в отслеживании скольких миграций птиц я принимал участие. Различать виды можно научиться быстро.

Он был полон информации и говорил эмоционально. Любовь к природе сияла и исходила от него волнами. Кажется, я не замечал такой яркости, когда мы были на севере, но после отрыва от города, контраст был очевиден.

Через час прогулки по тропинке, Аспен остановился и присел на упавшее дерево в мелколесье. Не задумываясь, я присоединился к нему.

— Так вот, — начал он, напряжение в его голос вернулось. — Я хочу официально извиниться за отсутствие у меня терпения и за то, что я не обдумал глубины того, с чем ты столкнулся по возвращению домой. Надеюсь, ты можешь меня простить, — его рука легла на моё бедро, которое он легко сжал.

Эта связь оживила мою кожу, и я мгновение смотрел на его руку, прежде чем потянуться и обхватить её своей.

— Я действительно хочу посмотреть, к чему это приведёт, Хаксли. Я знаю, что тебе со многим приходится разбираться, но не хочу быть тем парнем, который уйдёт только потому, что всё не кажется идеальным. Я не такой мелочный, и я считаю, что между нами что-то есть.

Он повернул ладонь к моей и переплёл наши пальцы.

— Что думаешь? — спросил он.

Я не мог не согласиться. Аспен был единственным, кто помог мне обрести баланс после возвращения в Крикстоун. Постоянный поток тревоги увеличивался каждый день. Потребовалось только услышать его голос, чтобы шторм успокоился. Я не мог описать, насколько мне помогало сидеть рядом с ним, держать его за руку.

— Я думал, что для тебя всё это слишком.

Он замер и опустил взгляд на наши соединённые руки.

— Было не честно так говорить, особенно, когда мы едва знаем друг друга. Ты испытывал большой стресс, и я должен был оказывать больше поддержки.

— Мне нравилось то, что было.

— Мне тоже.

Аспен соскочил с дерева и встал между моих ног. Из-за высоты ствола, он оказался выше меня и смотрел вниз, водя ладонями по моим рукам. Они добрались до моих щёк, и он на мгновение обхватил моё лицо, а затем скользнул ладонями на мой затылок и наклонился поцеловать меня.

Машинально, я обвил его руками и притянул ближе к своему телу, тая в первом поцелуе, которым не угрожали выбить друг другу зубы. Это было медленно и мучительно, растягивая эти напряжённые эмоции, которые трепетали у меня в груди. В прошлом наши действия были грубыми и жадными, переполненные нуждой и избытком похоти, которая требовали немедленного удовлетворения.

Его язык скользнул вдоль моих губ, прося входа, и я подчинился, втягивая и посасывая его язык, прикусывая его нижнюю губу и наслаждаясь тем, по чему скучал. Так продолжалось долгое время, заманчиво напоминая нам обоим о том, без чего мы обходились.

Когда Аспен отстранился, его зрачки были расширены и полны того же желания, которое я чувствовал в себе.

— Значит, мы попробуем? — спросил он, облизывая свою покрасневшую нижнюю губу.

— Я бы этого хотел.

Я сжал в кулаках его куртку и притянул обратно к себе для большего. Прохлада и спокойствие, с которых всё началось, менялись, и по краям искрил жар, притягивая нас к пламени.

Пока мы исследовали рты друг друга, Аспен отцепил одну мою руку от своей куртки и направил её к напряжённой выпуклости на своих джинсах. Я простонал ему в губы от этого открытия и грубо потёр его стояк, вытягивая на поверхность его стоны.

Я не мог отпустить его губы; не хотел. По его вкусу я скучал больше, чем осознавал, и мне хотелось побаловать себя подольше.

Переместив внимание с его эрекции на пуговицу на джинсах, я быстро расстегнул её и спустил его штаны достаточно, чтобы раскрыть твёрдый член. Только тогда я перестал целовать его, чтобы увидеть свой приз и подразнить его долгими, томными движениями руки.

— Чертовски прекрасен, — прорычал я, не решив, чего хочу больше — чувствовать вкус его губ или его члена.

Аспен решил за меня, поднимая моё лицо обратно к своему и накрывая мои губы своими. Он толкнулся в мою руку и одновременно всхлипнул мне в рот. Чёрт, мне нравились его звуки. Он всегда был таким шумным. Мой собственный член болезненно прижался к джинсам, умоляя о внимании, но это могло подождать. Наблюдение за оргазмом Аспена становилось моим новым любимым занятием.

Чем ближе он был к экстазу, тем меньше контролировал свои движения. Мне хотелось увидеть его лицо, когда он кончит, так что я запустил пальцы свободной руки в его волосы, оттягивая его голову назад, разделяя нас и раскрывая его шею, продолжая размеренно дрочить его член, вытягивая поток бессвязных звуков из этого прекрасного горла.

Я потянул чуть сильнее, крепче сжимая пальцы в его волосах, облизывая его горло, прикусывая кадык и перемещаясь к его уху. Я знал о мучениях Аспена от похоти достаточно, чтобы знать, как ему нравилась небольшая грубость. В смешении с его удовольствием, при достижении экстаза у него задрожали колени.

Он зажмурился, и его губы приоткрылись, пока по шее и щекам разрастался румянец.

Я прикусил его подбородок и наблюдал за его лицом, когда пришла первая волна. Его мышцы напряглись, и тело дрожало и вибрировало, пока он кончал мне в руку, крича в безлюдном лесу.

Он рухнул на моё тело, тяжело опираясь и позволяя мне держать его вес, пока опускался, не в силах двигаться. Он уткнулся лицом в мою шею, его горячее дыхание согревало мне кожу.

— Как у тебя получается простой мастурбацией вызывать такие ощущения? — спросил он, тяжело дыша.

Я хохотнул от его ошеломления. Когда его дыхание вернулось в норму, я поднял его со своей груди и провёл большим пальцем вверх по его горлу, вдоль челюсти и останавливаясь на его губах.

— Ты такой чувствительный. Я чуть не кончил, наблюдая за тобой.

С потяжелевшими и прикрытыми веками, он казался практически пьяным, улыбаясь в ответ.

— Я могу помочь тебе с этим?

Я сжал его подбородок и притянул его лицо ближе.

— Да, можешь. Становись на колени, потому что я хочу трахнуть этот великолепный рот.

***

Всё уже погрузилось во тьму, когда мы дошли обратно до джипа. Перемена звуков вокруг была знакомой. Дневные существа дремали, в то время как ожили ночные. Где-то наверху слышалась большая сова, и эхом вокруг нас раздавался писк стаи летучих мышей, пролетающих мимо.

Моё тело переполнило ощущение борьбы, когда я сел в джип рядом с Аспеном. Осознание того, что мы возвращаемся в город, снова заполнило моё успокоившееся тело напряжением и страхом.

Аспен почувствовал изменения в моём настроении и положил руку на моё бедро, а затем выгнул бровь.

— Ты в порядке?

— Да. Всё хорошо.

Он завёл джип и проехал несколько минут, прежде чем пришлось остановиться на светофоре. Пока мы ждали зелёного света, он сжал губы в одну сторону и искоса посмотрел на меня в темноте джипа.

— Хочешь ненадолго заехать ко мне домой?

Его приглашение согрело меня всего.

— Да, было бы отлично.

Это привлекало намного больше, чем возвращение домой, где всё казалось чужим — особенно я — и мои мысли испарились.