Убить ее!

Глава 14

Утро тянулось бесконечно.

Люди начальника приходили и уходили. Занимаясь своими делами, они искоса поглядывали на нее, но заговорить, казалось, почему-то не решались. Было четверть первого, когда в коридоре появился Акиф.

- Твой муж хочет тебя видеть, Нонна. Не поленился принести еще одну корзинку с едой. О чем он думает, хотел бы я знать? Или, может, у них там, в Подмосковье - или откуда он там....? - считают, что арестованных, тем более женщин не принято кормить?!

- Принято, только чтобы они не умерли с голоду.

- Н-да, об этом мы не подумали. Ну, как дела? Нонне этот вопрос уже начал немного надоедать.

- Прекрасно, - раздраженно буркнула она. - Только что вернулась с рыбалки. Клев обалденный! Форель просто сама вешается на крючок! Наловил их много, а потом одна мерзавка весом в три кило оборвала леску и ушла!

Акиф щелчком сдвинул кепку на затылок и придвинул к решетке лицо.

- Все такая же прикольная! - фыркнул он. - Ну а теперь хватит! Хватит про свои удочки, лучше послушай, что я скажу. Потому что, тебе это вряд ли придется по вкусу!

Нонна стиснула в руках прутья решетки.

- Ну, что я еще там натворила?

- Ничего нового. Старик говорил тебе, что я с самого утра первым делом отправился поглядеть на ту прогалину, о которой ты толковала?

- Говорил.

- Так вот, кое в чем твой рассказ подтверждается, а в чем-то нет. Я обнаружил смятые кусты как раз там, где ты и сказала. Тот, кто поджидал тебя, должен был притаиться именно там, подкарауливая, пока ты будешь возвращаться в город с Борей Абоевым. И если он существует, этот убийца, то носит ботинки размера 41 с половиной. Точь-в-точь как ты, Нонна!

- Да ну?!

- Так что он вполне мог быть и твоего роста. Если, конечно, действительно был.

- Послушай, я что-то так и не поняла, ты-то сам на чьей стороне?

- Хрен его знает, - смущенно признался Акиф. - Сам не пойму. По мне, ясно как Божий день, что тебя подставили, а через минуту я уже в этом сомневаюсь. Да и потом, существует еще такая подозрительная вещь, как найденные нами отпечатки пальцев.

- И что с ними не так?

- Джейхун и я все утро, можно сказать, на карачках облазили трейлер, снимая отпечатки. Их оказалось только три вида, точнее, принадлежали они троим разным людям: Цыбину, его жене и... тебе, Нонна.

- Но я ведь и не скрывала, что была в трейлере! Только раньше, вот и все! Когда привезла их обоих.

- Да, помню. Как раз тогда эта рыжеволосая крошка и напоила тебя кофе, верно?

- Так оно и есть.

- Ты уже тогда положила на нее глаз?

- Да нет, не совсем так.

- А что тогда?

- Видишь ли, она почти сразу же принялась намекать, что, дескать, не слишком-то счастлива с Цыбиным. Точнее, девчонка ясно дала понять, что ее престарелый муженек - обычный импотент.

- То есть ты это выслушала и.., ничего?

- Ничего.

- А почему?

- Хотела поразмыслить хорошенько.

- Ну, значит, ты поразмыслила и решила вернуться? А девчонка возьми да и передумай! И вот пришлось тебе поучить ее уму-разуму. Так ведь все было, Нонна?

Руки Нонны разжались, она бессильно опустилась на кровать.

- Если ты и впрямь считаешь, что все случилось именно так, то пошел ты на фиг, Акиф!

- Ладно, ладно, скоро пойду! Но как все же быть с этим непонятным фактиком, а? Почему в трейлере отпечатки всего лишь вас троих?

- Может быть, на нем были перчатки? Тонкие резиновые перчатки, вроде тех, что носят хирурги?

Акиф прикурил и задумчиво выпустил дым.

- Знаешь, Нонна, а ведь в этом что-то есть! Может быть, именно поэтому он не оставил ни единого отпечатка на колесе твоей машины, когда загонял ее задом в болото?

Всю апатию Нонны как ветром сдуло. И вдруг ей пришло в голову еще кое-что.

- Послушай-ка, Акиф...

- Да?

- В ее левой руке доктор нашел мое удостоверение. Верно?

- И что же?

- Но ведь если она сорвала его с моей рубашки, пока отбивалась, то оно должно было бы быть зажато не в левой, а в правой руке. Как ты думаешь?

Акиф немного подумал.

- Да-а, догадываюсь, о чем ты думаешь. Тот парень, что оглушил тебя, мог сунуть ей его в руку уже после того, как крошка потеряла сознание от боли. Неужто же кто-то ненавидит тебя до такой степени?

- Хотела бы я знать, кто этот ублюдок! А Элла, она по-прежнему уверена, что это была я?

- Ты же слышала ее показания. Девчонка поклялась, что выступит на суде главным свидетелем обвинения, чего бы ей это ни стоило.

- А ты сам что об этом думаешь?

- Ну, как тебе сказать? Старик за тебя горой. Сказал, что верит каждому твоему слову. А я.., черт его знает. Сам не понимаю. И тому есть несколько причин. Твой собственный шурин, к примеру. Вернее, то, что он мне рассказал. Я уже успел с ним поговорить. По его словам, вы с мужем в последнее время не очень-то ладили друг с другом.

- А что говорит Альберт?

- Ничего. Вообще ничего, так, произнес несколько ничего не значащих слов. Правда, у меня сложилось впечатление, что у него на родине, по крайней мере в тех кругах, в которых он вращался, прежде чем стать твоим мужем, обсуждать отношения между супругами вообще не принято.

- Что-то вроде этого. Да и я этого, признаться, не люблю. Могу сказать только одно: когда я вышла из дому, то была полностью удовлетворена. И мне не было никакой нужды кидаться на Эллу.

Акиф высказался по этому поводу еще категоричнее, чем Назиев:

- Тогда пусть Семен Рохман вызовет твоего супруга как свидетеля и заставит его все это подтвердить! И если они поверят ему, то признают тебя невиновной в ту же минуту! Господи ты, Боже мой, имея мужа, прекрасную перспективу, надо быть полной идиоткой, чтобы заглядываться на кого-то еще! Искать нетрадиционный секс! - Высказавшись, Акиф повернулся к выходу. - Ладно, пока. Завтра постараюсь заглянуть!

- Почему завтра?

- Собираюсь смотаться в "Катамар".

- Зачем?

- Хочу полюбопытствовать, что за репутация была у этой дамочки, пока она еще не стала госпожой Цыбиной. Пока что у меня нет ни малейшего понятия, с чего бы ей вздумалось с таким усердием подталкивать тебя к расстрелу или долгой отсидке в тюряге. Но когда имеешь дело с женщиной, всякое возможно, сама знаешь.

- Ты едешь один?

- Нет, Джейхун вызвался съездить со мной. Так мы вернемся куда быстрее. Идея, честно говоря, Семена Рохмана, но мне она пришлась по душе.

На лице Нонны отразилось неподдельное изумление.

- Знаешь, а не слишком ли ты усердствуешь, особенно для человека, который еще сам не решил, во что ему верить? Сняв кепку, Акиф утер вспотевший лоб.

- Может, ты и права, - признался он. - Я ведь в общем-то не стыдливая лилия, сам знаешь. Но в одном могу поклясться - упрятать за решетку невинного человека никогда еще не старался. Если это ты прикончила Цыбина, позабавилась с его бабенкой, то я первый буду рад, когда тебя отправят в колонию. Даже предложу свои услуги, чтоб сопровождать. Но сейчас, даже несмотря на показания Эллы, а к ним вроде бы не придерешься, все равно сдается мне, что-то тут нечисто. Ну и поскольку, вероятнее всего, это последнее дело, над которым нам со стариком придется работать вместе, мы решили во что бы то ни стало докопаться до истины.

- А с чего ты взял, Акиф, что это - ваше последнее дело?

- Эх, девочка, да ведь сейчас на улице Багирова больше репортеров, чем пьяниц. И с каждой минутой их становится все больше. Приехали даже телевизионщики из Баку, воткнули свою камеру прямо напротив заведения "Хазар", представляешь?! Я-то сам не видел, но только что звонила жена Таира Урудова, она и рассказала. Похоже, бабенка все утро проторчала у телевизора - заявила, что просто не понимает, что это за городок, в котором она прожила всю жизнь! Забавная штука жизнь, верно? Когда мы с ног сбиваемся, чтобы обелить невиновного, в нас тычут пальцами все, кому не лень!

- Интересно, как это скажется на ребятах из Баку? Акиф снова нахлобучил кепку на голову.

- Сама знаешь. К тому времени как мы с Джейхуном вернемся из "Катамара" в кабинете старика станут орудовать люди из районной прокуратуры. Ну что ж, зато можно порадоваться хотя бы тому, что мы за последние годы нарушили столько всяких законов, что ему предстоит изрядно попотеть, прежде чем решить, что на нас повесить. Ладно, будь что будет! До завтра, Нонна.

Акиф зашагал по коридору. Минутой позже по цементному полу твердо прошмякали другие каблуки. И с той же самой корзиной в руках появился Альберт. Ухватившись за решетку, он с тревогой вглядывался в лицо жены.

- Ваш супруг решил принести вам обед, - объявил помощник шефа, отпирая дверь. - Шеф сказал, чтобы я его впустил. Только вот с какой стати? - недовольно проворчал он.

Передав корзинку Нонне, Альберт осторожно присел на самый краешек топчана.

- Спасибо, - горько процедил Альберт. - Вы были так добры.

Пожав плечами, помощник шефа удалился. Альберт повернулся к Нонне:

- На этот раз завтрак поплотнее. Времени было немного больше.

Нонна уселась возле него и приподняла с корзины крышку. Здесь были горячие, только что испеченные бисквиты, посыпанные сахарной пудрой, жареный цыпленок с аппетитно хрустящей корочкой. Нонна вдруг почувствовала зверский голод. Ей со вчерашнего дня не удавалось поесть по-человечески. Она принялась уписывать за обе щеки принесенное Альбертом, даже не замечая, что заедает куриную ножку или грудку пирожками со сладким картофелем.

- Тебе вовсе не обязательно таскать мне еду, милый. В нашем суверенном Азербайджане заключенным не дадут умереть с голоду, кормят.

- Но ведь не такой же вкуснятиной?

- Конечно! Ничего похожего!

Нонна продолжала поглощать все, что он принес. А про себя думал: нет худа без добра. По крайней мере, есть во всем этом хоть что-то хорошее: наконец-то они с Альбертом стали ближе. Ближе, чем когда-либо за те два года, которые прожили вместе. И разговаривать стало куда легче.

- Как тебе понравилось предварительное слушание? - спросила она.

- Впечатляюще, - отозвался он честно. - Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делала. Молодец!

- Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.

- Мне было стыдно.

- Но она просто ошиблась! Я не делала этого. Поверь! Но Альберт все еще колебался:

- Так ты и раньше мне говорила. Но если ты не виновна, почему тебя не выпустили?

- Потому что меня еще будут судить.

- За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделала с этой бедняжкой?

- За все вместе. Ничего не поделаешь - таков закон.

- Но почему Семен Рохман не убедил их, что ты тут ни при чем? Нонна попыталась объяснить:

- Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновна. Альберт упрямо покачал головой:

- Не понимаю. Семен - он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?

- Да.

- Тогда почему он утром не заявил, что ты не могла сделать ничего подобного?!

- Он прямо так и сказал;

- Вовсе нет. Все, что он сделал, - это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидел в зале. Я чувствовал, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты женщина, у тебя есть муж!

- Во-первых, потому, что я ему этого не сказала.

- Тебе было стыдно признаться, что ты занималась любовью с собственным мужем?!

Брови Нонны поползли вверх.

- Конечно же нет! Но если ты сам этого хочешь, я могу попросить его вызвать тебя как свидетеля. И ты сам расскажешь суду о том, что случилось перед тем, как я ушла.

- Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?

- Хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.

- Ты Семену об этом говорила?

- Говорила.

- Тогда почему он не сказал об этом судье?

- Потому что это всего-навсего предварительное слушание. Семен решил, что будет лучше пока поберечь силы.

- Силы?!

- Ну, я имею в виду мою версию того, что случилось.

- То есть пусть пока думают что хотят? То же самое, что и все в городке?

- И что же думают в городке?

- Что ты и есть тот человек, который надругался над тремя девушками и которого так и не нашли после совершения преступления.

У Нонны разом пропал аппетит.

- Где ты это услышал, Альберт?

- Тарик сказал, а он сам узнал, когда был в баре.

- С него станется!

- Но ведь это не правда?

- Конечно нет.

- То есть тебе не за что краснеть? - продолжал допытываться Альберт.

- Нет.

- Тогда почему сама не скажешь им в лицо? Почему не кричишь об этом всем и каждому? Почему позволяешь всем продолжать думать то, что им вбивают в голову?

- Я так и сделала, заявила, что не виновна. Альберт мотнул головой:

- Это не одно и то же! Тот, кому нечего стыдиться, на весь мир кричит о том, что не виновен!

В том, что он говорил, была своя логика. И Нонна готова была с этим согласиться.

- Может, я была не права. Может, было бы лучше сразу объяснить, как все было на самом деле... Но ведь так мне посоветовал Семен.

Альберт озабоченно облизал губы.

- Он ведь твой друг, да?

- Близкий друг.

Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

- А те девушки, которых изнасиловали раньше?..

- И что же?

- Это ведь не ты?

- Нет.

- Ты клянешься?

- Клянусь.

Практичный как всегда, Альберт слегка пожал плечами:

- Конечно, к тому же, если бы тебе просто нужна была женщина, ты бы нашел бы ее в Баку, ведь правда? И зачем кого - то насиловать, если в Баку много лесбиянок.

Оставалось надеяться, что дежурившему не придет в голову подслушивать. Смутившись, Нонна хрустнула пальцами. Что ей ответить?! Что она слишком горда для того, чтобы ждать его внимания, как милости? Что каждый раз, когда они были близки, она корчилась потом от стыда, чувствуя его презрение? Да разве могло быть по-другому? Что, кроме презрения, мог Альберт испытывать к жене, грубо настаивавшей на своих супружеских правах даже после того, как все ее обещания оказались фальшивыми?

- Это трудно объяснить, - с трудом пробормотала она.

- Но ведь так оно и должно быть. - Альберт понизил голос. - Или я чего-то не понимаю? Разве я когда-нибудь отказывал тебе?

- Нет.

- А прошлой ночью?

- Нет, - вынуждена была признаться Нонна. И сделала неуклюжую попытку объяснить, что она чувствовала. - Это было замечательно.

И вдруг увидела, как Альберт взгрустнул.

- Так почему же ты мне об этом не сказала? Почему просто встала, оделась и ушла, а ведь была ночь? Тарик сказал, что на это может быть только одна причина!

- И какая же?

- Что тебе просто на меня наплевать, что ты уже жалеешь, что вышла за меня. Что ты попросту используешь меня, когда под рукой нет других мужчин!

- Но это не так! - возмутилась Нонна. - У меня нет никого, кроме тебя!

- И я должен этому поверить?!

- Ты должен верить мне, милый, - тихо сказала она и замерла, потрясенная, вдруг сообразив, что чуть ли не впервые за последние годы назвала его так. Он всегда была для нее просто Альбертом. - Так оно и есть, любовь моя. Я...

Она протянула к нему руки, но он оттолкнул ее. Привстав, Альберт молча смотрел ей в глаза. Одно мгновение ей казалось, что сейчас он ударит ее.

- Ну да, теперь я для тебя и милый и любимый! Долго же пришлось ждать, пока ты соберешься меня так назвать! И где? В тюрьме! Перед судом за убийство и изнасилование! Ты дура!!!

- Говорю же тебе, я не убивала Цыбина! И жену его пальцем не тронула!

- А мне все равно, - выпалил Альберт. - Если хочешь знать, я вообще об этом не думаю. И мне нет дела до того, в чем тебя обвиняют. - Он уже почти кричал. - Я не могу забыть о том, что ты сделала со мной, с нами обоими!

Нонна потянулась к ней, чтобы обнять, успокоить, снова он отошел в сторону.

- Нет, - холодно процедил Альберт. - Прошу тебя, давай не будем! Может быть, верный и преданный муж и должен так поступать, но ведь я тоже человек! И имею право вести себя как нормальный мужик!

Он круто повернулся и вышел из камеры. Его каблуки мрачно простучали по коридору.

Нонна провожала его взглядом, пока он, не обернувшись, не исчез за тяжелой металлической дверью, которую предупредительно распахнул перед ней дежурный. Потом устало присела на край кровати, невидящим взглядом уставилась сквозь решетку.

Если она правильно угадала причину гнева мужа, значит, она еще больше дура, чем покойный Цыбин, подумала Нонна.

И что самое обидное - из-за ее глупости они напрасно потеряли целых два года.