Убить Шаробздюнчика

Кое-что о хомячках

На работе — а работал Серега колористом в автосервисе — к счастью, к его опозданию и последующему оправданию отнеслись равнодушно, но к концу дня все опять пошло наперекосяк. Все краски Серега смешал нормально, только вот последняя — банальный, сто раз до того намешанный и надоевший до кислятины во рту Panther Black на выкраске почему-то не хотел быть Panther Black’ом, ни с того ни с сего отливая зеленью и отчего-то наводя воспоминания о вазовской краске оттенка, прости господи, «валюта».

Уже ушли из цеха все мастера, арматурщики, маляры и жестянщики и иже с ними; уже начала шуршать где-то в дальнем углу местная уборщица, а Серега все сидел на своем месте. Наконец, у него все-таки получилось что-то похожее. Прикинув, что намешанного хватит на крыло, капот и бампер, Серега аккуратно закрыл ведерко с краской и отставил его в сторону, — в понедельник с утра малярам будет чем заняться.

Но расслабляться было рано, выходной, «спасибо» утреннему ДТП, еще не наступил. Размышляя о паскудности бытия, Серега начал смотреть в интернете, где подешевле купить битому «мондео» фару, и какую купить — новую или б/у. И что вообще сегодня делать — может, оставить машину в цеху и ехать домой на метро, — один черт завтра после покупки всех запчастей возвращаться на работу…

За спиной послышались шуршание и сопение, и Серега, не оборачиваясь, сказал:

— Отстань от хомячков.

Хомячков притащил на работу кто-то из арматурщиков, которому дома поставили условие «или семья, или хомячков хоть жопой жуй». На станции против живности никто ничего не имел; наоборот, народ даже скинулся и прикупил хомякам колеса, в которых они всем на потеху вертелись, — короче, хомяки прижились, а к Сереге в угол их определили потому, что у него был самый теплый закоулок во всем цеху.

— Не дрались сегодня? — с надеждой спросили сзади. Сереге все-таки пришлось обернуться и сказать крутившемуся возле клетки с хомячками пацану:

— Нет, — и мстительно добавить: — Я их рассадил. Перегородку поставил.

Пацан разочарованно вздохнул. Сереге в его каморке посторонние были не нужны, поэтому он строго сказал мальчишке:

— А ты дуй отсюда, не путайся под ногами, мешаешь.

— В интернете сидеть, что ли? — заухмылялся малолеток.

— Ну все, — в свою очередь, обозлился Серега, вставая и выходя в цех. — Че-то ты совсем заговорился, сопля зеленая. Сестра где? Щас найдем… Женька! — заорал он что было сил куда-то вглубь просторного цеха. — Женька, иди сюда! На хрена ты эту соплю на работу таскаешь?

Женькой звали уборщицу, которая в данный момент должна была заниматься своей основной работой. Собственно, вопрос Сереги «на хрена ты его с собой таскаешь» был, скорее, риторическим, — он прекрасно знал, что Женька приводит с собой десятилетнего братца Ваську только потому, что не хочет оставлять его одного в пустой квартире.

Было Женьке всего ничего — лет двадцать, что ли. Нигде не училась, зато работала то ли на двух, то ли на трех работах, — мастер вроде бы говорил, что ни черта у нее с нормальной жизнью не получилось как раз из-за братца — того самого малолетнего любителя хомячков. В том смысле не получилось, что, едва Женьке исполнилось восемнадцать, ее родители умудрились насмерть разбиться на машине, а для того, чтобы оформить опеку над собственным же братом, девке пришлось бросить учебу в каком-то там университете и в срочном порядке бежать записываться в рабочий класс.

Серега оглянулся — Женьки видно не было.

— А эта краска — эту машину красить? — раздался из-за спины противный голос того же Васька (это сестрица его так называла — «Васёк». На Серегин взгляд, называть этот ходячий малолетний ужас Васьком было делом по меньшей мере богопротивным).

Почуяв недоброе, Серега обернулся. В руках у Васька он увидел ведерко с фордовским panther black, тем самым, который дался ему с таким трудом. Васек стоял у подготовленного к покраске универсала Chevrolet Lacetti, краску для которого Серега еще не делал, и с любопытством сравнивал цвет кузова «лачетти» с содержимым ведерка, — черный «лачетти», точно так же, как и Серегин «мондео», получил удар в переднюю часть. При этом для того, чтобы лучше видеть цвет, ведерко пацан открыл. И стоял возле машины, с любопытством глядя то на крашеную дверь, то на подготовленное крыло.

Серега вскипел и заорал что было сил:

— Поставь на место немедленно! Отлуплю точно! — и, не найдя больше слов, бросился к Ваську. Тот же, совершенно точно понимая, что сейчас как минимум лишится ушей, без промедления бросился наутек. Но запнулся о кувалду, брошенную нерадивыми жестянщиками возле «лачетти», в попытке сохранить равновесие взмахнул руками, и…

Прозрачная емкость с черной краской, с таким трудом намешанной Серегой, выскользнула из Васькиной руки и хлопнулась на капот «шевроле». Для Сереги время замедлилось, — казалось, очень долго, минуту как минимум, он смотрел на то, как краска выплескивается из ведерка, падает на капот и течет по нему, течет… Васек, пролетевший за это время метра три, увидел, как Серега изменившимся лицом бежит к пруду хватает ту самую кувалду, и тихо взвизгнул от ужаса.

Тут с двух сторон прямо в уши ему закричали голоса Шаробздюнчика и Пердиганди:

— Спокуха, братан, стоять!

— Сергей, стой, не делай глупостей!

Серега взвыл, выронил кувалду, секунду посмотрел на застывшего на месте и трясущегося от страха Васька и сел прямо там, где стоял. Васек, почуяв, что гроза задержалась, пришел в себя и моментально куда-то смылся.

…Мало-помалу Серега успокаивался.

— Ну ты же профессионал, — осторожно сказал появившийся у Серегиных ног Шаробздюнчик. — Подумаешь, еще раз намешаешь…

— Слышь, ты, — устало сказал Серега. — Я эту-то еле-еле сделал. А ты мне еще раз так заморочиться предлагаешь? В пятницу вечером, да? Когда глаза вообще ничего не видят, синего от красного не отличают? В понедельник с утра маляры придут работать… Чем? Убью крысеныша.

— А посадят как за человека, — откликнулся Пердиганди. — Ты пойми, братан, я тебе только добра желаю…

— Ах, добра, — окрысился Серега. — Тогда смешай за меня краску, доброхот! Чтоб один в один!

Пердиганди завертел головой и стал смущенно разводить руками, — мол, я бы и рад, да ведь ручонки кривые и не под то заточены.

— Да, добра, — продолжал сокрушаться Серега. — Даже коньяк — и тот у меня сперли, благодетели. А я бы щас выпил, глядишь, отпустило бы.

Шаробздюнчик подумал, а затем со значением посмотрел на Пердиганди. Тот исчез и сразу же появился, притащив из своего тридцать пятого измерения ополовиненную бутылку.

Серега, не говоря ни слова, цапнул бутылку и сделал пару глотков из горла. Посидел, подумал, помотал головой и сказал сам себе:

— Ну, что. Работать надо, — встал и обернулся к капоту «лачетти».

— Ну, вроде обстановка нормализовалась, — удовлетворенно заметил Шаробздюнчик.

Пердиганди кивнул со значением и сказал, как диагноз поставил:

— Выкарабкается.