Убийца с медальоном святого Христофора

Глава 7

— Где Джекобс и Кроули? Где Махони? Что здесь делает ребенок? — с порога прорычал Мур.

— Махони пошел кофе пить, а Джекобс и Кроули скоро будут, — ответил Бен. — Это Камми, дочь Патрика.

Мур уставился на Камерин прищуренными глазами, словно смотрел сквозь нее.

— Вот как? Тебе сколько лет, пятнадцать?

— Почти восемнадцать. — Камерин надеялась, что голос прозвучит твердо, но последнее слово произнесла едва слышно.

Доктор Мур презрительно фыркнул, дернув себя за лацканы пиджака, и обратил немигающий взор на Бена.

— Ты ее впустил? Семнадцатилетнюю девчонку?

Бен молча кивнул.

— Зачем? — Мур постучал себя пальцем по лбу. — Ты что, идиот? Это же убийство! Я не могу позволить зеленым новичкам портить улики!

Он ткнул пальцем в сторону Камерин и махнул рукой, показывая на дверь:

— А ну давай отсюда! Иди в куклы поиграй!

— Погодите, доктор!

В комнату вошел отец. Девушку захлестнула волна облегчения. Он мгновенно оказался рядом и положил руку ей на плечо, словно говоря: «Не волнуйся, я все улажу». Камерин обычно разбиралась с обидчиками самостоятельно, но на этот раз с удовольствием позволила отцу вступиться.

— Это мой новый помощник, — ровным тоном сказал отец. Нужно было очень хорошо знать Патрика Махони, чтобы уловить некоторую нервозность в его голосе. — Камерин хочет стать криминалистом, и я взял ее на работу.

— Этот фокус не пройдет. — Мур покачал головой. — Здесь я хозяин, и я устанавливаю правила. Девчонке здесь не место. Вон!

Отец крепко, до боли, сжал плечо Камерин.

— Папа, — прошептала она. — Он не хочет, чтобы я осталась.

— А ты хочешь?

Камерин твердо кивнула.

— Тогда останешься.

Легко сказать… Камерин неуверенно взглянула на доктора Мура. Тот оценивающе смотрел на нее, сощурив крохотные глазки. Камерин словно перенеслась в начальную школу — Бриттани Нейлор готовится объявить, кого возьмут в команду. Камерин всегда выбирали предпоследней, и она хорошо помнила, что испытывала тогда: облегчение от того, что ее сочли лучше Клодии Уилкокс, и ужас от того, что могли и не выбрать. Мур делал тоже самое: Камерин пристально изучили и признали негодной. Она хотела вырваться, но отец держал плечо железной хваткой.

— Доктор Мур, сверьтесь, пожалуйста, с инструкцией, — невозмутимо сказал Патрик. — Вы работаете на меня, и я имею право отстранить вас от вскрытия. Если вы против присутствия Камерин, то я позвоню доктору Кенфилду в Монтроз. Отвезем тело туда — Кенфилд сделает все, что нужно. Выбор за вами.

— Выбор? — брызгая слюной, воскликнул Мур. — Вы не забыли, кто из нас дипломированный врач?

— А вы не забыли, что тело принадлежит мне? Камерин остается. В противном случае мы уезжаем.

— Что за бред! — взъярился Мур.

Отец пропустил это мимо ушей.

— Как я сказал, так и сделаю.

Мур резко отвернулся, неразборчиво бормоча себе под нос, и рванул дверцу шкафчика так, что та громыхнула о стену. Складки на бульдожьей шее покраснели. Камерин посмотрела на отца — тот взглядом велел ей подождать: он знает, что делает. Хорошо бы, если так…

Они стояли, рассматривая спину доктора Мура. Наконец Бен, решив сдвинуть дело с мертвой точки, сделал шаг вперед, словно говоря: «Давайте я попробую». Лаборант незаметно подмигнул Камерин и откашлялся.

— Доктор Мур, из Санта-Фе приезжает какой-то медиум, который видел дух мертвой девушки у себя в гостинице. Он утверждает, что это — та самая убитая девушка.

— Только дураки верят таким глупостям, — проворчал Мур.

Доктор снял халат, скомкал его и запихнул в шкафчик. Вытащив пару хирургических перчаток, Мур покрутил одну (перчатка надулась, как воздушный шарик), резко сжал — и пальцы выскочили наружу.

— Бен, я приступаю к вскрытию немедленно, и помощь несовершеннолетних мне не требуется. Мистер Махони со мной не согласен. Полагаю, ты меня поддержишь.

— А еще медиум говорит, что девушку убил маньяк, убийца с медальоном, — сказал Бен.

Мур натянул перчатки, влез в бумажные штаны и затянул завязку под брюшком.

— Махони, на теле нашли медальон с изображением святого Христофора?

Патрик покачал головой.

— Нет, но мы, конечно же, не…

— Я так и думал, — оборвал его Мур. — Если какому-то ясновидящему хочется разжиться на трагедии, то меня это не касается. Кстати, откуда журналисты обо всем пронюхали? Коронеру вроде бы положено держать язык за зубами.

— Скорее всего, об убийстве рассказали женщины, которые нашли тело. При взятии свидетельских показаний они упомянули передачу «Тень смерти». Наверное, позвонили в студию. Хотя какая теперь разница: слухи уже разнеслись.

Патрик напряженно наблюдал за Муром. Доктор повернулся к шкафчику, облачился в голубой бумажный халат с рукавами в три четверти на резинках, надел белый фартук — в общем, вел себя так, словно не принял всерьез угрозу отца забрать тело. Плохо же он знал коронера Махони: Патрик мог увезти тело прямо из-под скальпеля Мура. Камерин грызла ногти, наблюдая за двумя мужчинами: коса нашла на камень — чья возьмет?

Бен продолжал говорить, хотя Мур стоял к ним спиной.

— Ясновидящий — Даймонд, или Джуэл, или как его там — выступал в новостях.

— Ну и пусть. Мне-то какая разница? — пропыхтел Мур, натягивая бахилы.

— Вот приедет — репортеры такую шумиху поднимут!

Это нечто новенькое. Доктор Джуэл приезжает в Сильвертон? Камерин взглянула на отца, чтобы оценить его реакцию, но отец недоуменно покачал головой.

Бен расплылся в улыбке.

— Доктор Мур, вам, конечно же, не хочется, чтобы о маленьком недоразумении между вами и Патриком стало известно прессе. Зачем мистеру Махони и его помощнице везти тело в Монтроз к Кенфилду? Пусть все узнают, на что мы способны в Дюранго. Судебный процесс обязательно попадет на центральное телевидение…

Мур задумался.

— Думаешь, дело получит национальную огласку?

Бен утвердительно закивал.

— Прогремит на всю страну! Камми — славная девочка, нам не помешает. Слушайте, чего мы препираемся? Давайте работать — убийцу ловить надо!

Мур надел голубую бумажную шапочку и тщательно заправил под нее седые пряди.

— Бен, ты прав: самое важное — поймать убийцу. Кажется, я немного отвлекся. — Он повернулся и сухо кивнул, давая разрешение. — Ладно, Камерин, если Патрик настаивает, чтобы ты присутствовала при этом отвратительном зрелище, то я не вправе вмешиваться.

— Точно, — ответила Камерин. — Не надо вмешиваться.

Она залилась краской, осознав, какую глупость ляпнула. Мур словно не слышал ее слов.

— Надеюсь, тебя не вывернет наизнанку. Я не собираюсь подстраиваться под чувствительную особу: если нервишки не выдержат, пойдешь за дверь. Договорились?

— Договорились, — ответил Патрик. — Камерин — наблюдательная девочка. Мне кажется, у нее талант.

— Не будем спешить с выводами, — отрезал Мур и разразился пулеметной очередью приказов: — Надень спецодежду — она лежит в шкафчике рядом с раковиной. Тебе понадобятся бахилы, перчатки, фартук и, в зависимости от того, насколько ты уверена в своих силах, маска от запаха. Труп пока не разложился, но содержимое кишечника всегда пованивает. Не хватало еще, чтобы тебя вырвало на покойницу.

— Спасибо за содействие, доктор Мур, — сказал Патрик.

Мур отмахнулся:

— Не преувеличивай, Махони. Как коронер ты имеешь право выбирать патологоанатома, это верно. Однако после начала вскрытия дело получаю я — и обязан довести его до конца. Если твоя девчонка наломает дров, я ее выставлю.

— Не наломает.

Да уж, хорошо бы и впрямь не сесть в лужу… Дрожащими руками Камерин открыла дверцу шкафчика из нержавеющей стали. Внутри лежали аккуратные стопки чистой медицинской одежды со следами многих стирок.

— Как видишь, одежда не новая: хирурги сверху расщедрились. Хотите быть патологоанатомом, мисс Махони? Вот вам первый урок: привыкайте к подержанным вещам. В подвал отправляют не только трупы, но и все остальное.

Камерин натянула зеленые бахилы поверх кроссовок, влезла в халат, завязала фартук и надела перчатки. Бен молча протянул ей шапочку хирурга, похожую на шапочку для душа, и Камерин торопливо заправила под нее волосы. Отец надевал фартук. Бен, довольный тем, что уболтал Мура, кажется, улыбался — под маской не разберешь. Он подмигнул, и Камерин подмигнула в ответ.

— Бен, включи-ка музыку. Что-нибудь, подходящее к случаю. Поставь-ка мне… — Доктор Мур уперся взглядом в потолок. — …«Богему».

Бен направился к ящику, перед которым стояла Камерин, и она торопливо отодвинулась в сторонку.

— Он без музыки работать не в состоянии, — пробормотал Бен. — Слушал бы что-нибудь для поднятия настроения, а не наоборот!

— Бен, ты что-то сказал? — спросил доктор Мур.

— Нет, ничего, я Пуччини ищу. — Бен нашел в куче дисков нужный, сунул его в проигрыватель и перешел на заговорщицкий шепот: — Терпеть не могу это пиликанье. Лучше бы «Мулен Руж» поставил!

Он нажал на кнопку, и звуки итальянской речи расплылись по воздуху, как затейливые струйки дыма.

— «Переход через Красное море бросает меня в дрожь…», — напевал Мур, стоя возле стола, на котором лежала Рейчел. — Марсель говорит: «…кажется, вода сочится сквозь меня, капля за каплей».

Мур театральным движением расстегнул молнию на мешке.

— Очень кстати!

Внезапно дверь распахнулась. Вошли шериф Джекобс и Кроули, оба в джинсах и форменных рубашках. Переобуться полицейские не успели — толстые подошвы запыленных ботинок поскрипывали на плитках пола.

— Наконец-то! — воскликнул Мур.

— Извините. Я беседовал с Бюро расследований штата Колорадо, — невозмутимо ответил шериф: превратности службы не влияли на его спокойствие. — Наш городок к убийствам не привык, так что я любой помощи рад.

Джекобс приложил руку к фуражке с вышитой золотом звездой шерифа.

— Добрый день, Камерин и Патрик. Давненько мы не делали вскрытия по делу об убийстве, — обратился он к коронеру. — Я уже все забыл.

— Да и я тоже, — согласился отец.

— Всю дорогу Кроули рассказывал мне, что к чему — он не раз присутствовал на таких вскрытиях.

Джастин коротко кивнул, посмотрел на Камерин и улыбнулся. Она отвернулась, приняв нарочито непроницаемый вид, чтобы ее лицо осталось для Джастина такой же загадкой, как содержание итальянской оперы.

— Мы ничего не пропустили? — спросил Джастин, оглядывая остальных.

— Ничего, кроме моей попытки выставить Камерин за дверь, — проворчал Мур. — Мы как раз собираемся приступить к делу. Переодеваться будете?

— Сегодня только халаты наденем, — ответил Джекобс. — Займемся снимками и упаковкой улик.

Крохотные глазки Мура уставились на Кроули.

— Ты новичок? Что-то многовато вас сегодня. Тебя Джастин зовут? С Камерин познакомился?

Джастин кивнул.

— Да, мы встречались.

— Мисс Махони впервые присутствует на вскрытии, так что держитесь вместе.

Джастин наклонил голову, прислушиваясь:

— Это Пуччини? Рудольф сейчас споет мое любимое… — Прикрыв глаза, он продекламировал: — «Любовь подобна очагу, в котором быстро все сгорает». Прелестно!

— О, знаток оперы? — Мур заметно смягчился. — Итальянский знаешь?

— Не очень. У меня мама — итальянка, я немного понимаю, но говорить толком не могу.

Джастин понимает по-итальянски! Кто бы мог подумать! Притворившись, что разглаживает складку на брюках, Камерин украдкой глянула на Кроули: он надевал одноразовый халат. Джастин и Джекобс отошли от тела, а Бен, Патрик и доктор Мур сгрудились вокруг секционного стола.

Пора было начинать вскрытие, но никто не двигался с места.

Доктор Мур взмахнул рукой:

— Махони, приступай! Вся команда в сборе. Начали!

Патрик прокашлялся. Для остальных он выглядел вполне уверенно, но Камерин слишком хорошо его знала: отец нервничал.

— Ладно. Камми, первое, что мы делаем — вытаскиваем покойника из мешка и перекладываем на секционный стол. Второе — это очень важно — проверяем мешок. Скорее всего, там ничего не осталось, но на всякий случай надо посмотреть.

— Если тело правильно упаковали на месте преступления, то в мешке должно быть чисто, — вставил доктор Мур.

— При всем старании без ошибок не обходится. Проверять нужно всегда. — Патрик обращался непосредственно к Камерин, словно кроме них двоих в прозекторской никого не было.

На счет «три» Бен, Камерин и Патрик вытянули завернутое в простыню тело на стол и осмотрели мешок: пусто. Когда простыню раскрыли, у Камерин к горлу подступила тошнота: нос, щеки и подбородок Рейчел порозовели, будто от загара, но кожа на лбу оставалась мертвенно-белой. Нос расплющился. К волосам прилипли хрупкие, как крылышки мотылька, листочки. В одной из прядей запуталась веточка. Простыню вытащили из-под тела, лежащего на спине. Оно неуклюже покачивалось на стянутых за спиной руках. Вытянутые стопы создавали впечатление, что Рейчел стоит на цыпочках.

— Лицо порозовело от посмертного прилива крови, — объяснил отец.

— Я знаю: кровь собирается в самой нижней точке. Значит, Рейчел положили на живот сразу после убийства, — прошептала Камерин.

Патрик откинул прядку волос с лица Рейчел. Язык высунулся изо рта, как голова черепахи из панциря — такой же сухой и кожистый. Запавшие глаза бессмысленно таращились. Запаха разложения не чувствовалось, однако вид смерти ни с чем не спутаешь — особенно ничего не выражающий, пустой взгляд.

«Кто же тебя так?» — мысленно спросила Камерин. В невидящих глазах подруги ответа не находилось.

Ей вспомнился фильм, в котором следователь обладал загадочной способностью снимать с глаз жертвы изображение предсмертного события и выводить картинку на экран. Камерин отдала бы все на свете за необычный дар.

Она придвинулась поближе: ее тянуло прикоснуться к Рейчел, и в то же время хотелось отойти подальше. Пальцы Камерин застыли в воздухе над предплечьем подруги и сами по себе опустились на обнаженную, покрытую веснушками кожу — твердую и холодную на ощупь, даже сквозь хирургические перчатки.

«Почему ты? — молча спросила Камерин. — На твоем месте могла оказаться любая девчонка из Сильвертона, даже я».

Склонившись ниже, Камерин увидела свое бледное отражение в радужке глаза Рейчел.

— Камми!

Камерин вскинула голову — отец что-то говорил ей.

— Что?

— Пора фотографировать.

— Ах да! Конечно.

Снова защелкали камеры — фотоаппараты были почти у всех: у шерифа Джекобса — «поляроид», у Камерин — цветной цифровой, а у Патрика — черно-белый. Перед каждым снимком Бен укладывал на различные точки тела Рейчел небольшой угольник, который он именовал масштабной линейкой АССМО.

— «АССМО» означает «Американский совет судебно-медицинской одонтологии», — объяснил отец. — Масштабная линейка позволяет судить о размере предмета на снимке.

Когда с фотографиями закончили, Мур перешел к сбору остаточных улик.

— Обрати внимание, он двигается от головы к ногам, — сказал Патрик. — Во всем есть своя система.

— Ты так и будешь комментировать? — насупился доктор Мур.

Патрик пропустил это мимо ушей. Камерин с любопытством наблюдала за уверенными действиями доктора. Патологоанатом провел черным пластиковым гребнем по волосам Рейчел и завернул выпавшие волоски в бумажную салфетку. Камерин не ожидала, что доктор Мур будет так нежно орудовать гребнем — никаких эмоций доктор работу не вкладывал. Салфетку вместе с гребнем Мур положил в конверт и вручил его Патрику со словами:

— Заклей и надпиши.

Бен придерживал голову Рейчел, а Мур выдергивал пинцетом прядки волос: со лба, с затылка и, наконец, с задней части шеи. Волоски он завернул в другую салфетку, положил ее в конверт и передал Патрику. Отец торопливо надписал имя Рейчел, дату, номер дела и то, что вещественное доказательство собрано доктором Муром. Расписался на конверте, заклеил его клейкой лентой красного цвета и подписал ее.

— Займемся глазами, — сказал Мур. Он замер на мгновение, отведя руку в сторону и держа щипцы, словно дирижерскую палочку. Приглушенная музыка «Богемы» звучала то громче, то тише.

— Красивая была девочка… — пробормотал Мур.

— Да, красавица, — согласился Бен. Его мускулистое тело будто приросло к полу, руки бережно держали голову Рейчел. — Слишком молоденькая, чтобы умереть.

Мур согласно вздохнул. Камерин едва не вздрагивала от боли, наблюдая, как доктор выдергивает пятнадцать волосинок из левой брови Рейчел.

— Не знаю, почему из левой, — мы всегда так делаем… — сказал Мур, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Держи, Махони. — Он вручил Патрику еще один конверт — с волосками из бровей. — Процедура та же: надпиши и запечатай. Так, посмотрим, что у нас тут…

Зажав нижнее веко Рейчел щипцами, Мур оттянул его вниз, подталкивая глазное яблоко пальцем, пока нижнее веко не вывернулось наизнанку. Внутреннюю сторону века и белковую оболочку глаза покрывали багряные точки — словно алые конфетти рассыпали.

— …а тут мы имеем петехиальные кровоизлияния. Обычно, хотя и не всегда, точечные кровоизлияния являются признаком удушения. Камерин, дай-ка мне вон тот шприц… Нет, с короткой иглой. Да, этот, — подтвердил он, когда Камерин нашла шприц в длинном ряду инструментов.

Уверенным движением Мур воткнул иглу через белковую оболочку внутрь глазного яблока и вытянул жидкость — глаз Рейчел сдулся, словно воздушный шарик.

На лице Камерин, должно быть, что-то отразилось, потому что доктор Мур заметил:

— Не волнуйся, в похоронном бюро все приведут в порядок. Им часто приходится возмещать потерю жидкости, чтобы восстановить форму глаза. Возьмут шприц с физиологическим раствором: один укол — и все дела.

Внутриглазную жидкость Мур поместил в сосуд с красной пробкой и в пробирку с серым колпачком. Патрик молча надписал их.

Одна тошнотворная процедура следовала за другой. Камерин, Патрик и Бен уложили тело на бок. Доктор Мур разрезал клейкую ленту, стягивавшую руки Рейчел, прикрепил ее в трех точках к изнанке пластикового пакета, аккуратно вывернул его на лицевую сторону, заклеил и вложил и бумажный пакет большего размера.

— К сожалению, мне уже приходилось иметь дело с клейкой лентой, — пояснил он. — На горьком опыте я научился никогда не прижимать липкую сторону непосредственно к пакету: в лаборатории ее часто отклеить не могут. А преступники обожают пользоваться клейкой лентой, так что… — Он не закончил свою мысль, но Камерин не стала спрашивать.

На каждом этапе требовались новые фотографии. Камерин механически делала снимки.

«Мы поймаем преступника, — обещала она Рейчел с каждым щелчком камеры. — Обязательно доберемся до того, кто это сделал».

Обещание прозвучало неубедительно даже для самой Камерин. Криминалисты пользуются новейшими методами исследований, но от фактов никуда не деться: согласно беспристрастной статистике, многие убийства остаются нераскрытыми, несмотря на все достижения экспертов. Убийцы исчезают бесследно. Дела закрываются.

«Я сделаю все, что в моих силах!» — яростно твердила Камерин.

Доктор Мур обрезал ногти Рейчел, завернул в салфетку и положил в конверт. Бен вынул из ушей девушки сережки: четыре скрепленных кольца, и на каждом — маленькая зеленая бусинка. Заклеить конверт и надписать его, заклеить и надписать — процедура повторялась снова и снова. Рейчел превратилась в поле, с которого снимают урожай. С одной стороны, повторяющиеся действия помогали: каждый шаг был частью сценария, каждое движение определено заранее. Однако Камерин невольно подумалось, что Рейчел перестала существовать. Не только душа вылетела из тела — к ней перестали относиться как к человеку.

— Разденем убитую, — провозгласил доктор Мур.

Камерин не могла посмотреть ему в глаза: ей стало неловко.

— Каждую вещь кладем в отдельный бумажный пакет, — сказал он. — Мисс Махони, почему мы используем бумагу?

— Потому что пластик может оказать химическое воздействие на вещественные доказательства? — Вопреки намерению Камерин, правильный ответ прозвучал с вопросительными интонациями.

Доктор Мур кивнул.

— Верно. А, послушайте-ка — ария Рудольфа: «…Ed i miei sogni usati, e i bei sogni miei, tosto son dileguar…» — «Все мои былые мечты, мои прекрасные мечты, вдруг растаяли в воздухе». Бен, пусть Кроули тебе поможет: пора новичку понюхать пороху. Кроули, готов?

— Конечно, доктор, — ответил Джастин.

— Хорошо.

Доктор Мур взял скальпель, посмотрел на него и положил рядом с другими инструментами — позднее понадобится. Луч света упал на лезвие, отразившись солнечным зайчиком на бледно-зеленой стене.

Джастин с Беном приподняли тело в положение сидя, а Камерин расстегнула пуговицы на рубашке Рейчел.

«Почти то же самое, что работать в скорой помощи, — подумала Камерин. — Профессионалы привыкают к виду обнаженного тела».

Клейкая лента больше не связывала рук Рейчел — они безжизненно повисли по бокам. Бен и Джастин с трудом стягивали рубашку с одеревеневшего тела. Патрик принялся им помогать, и вскоре рубашку поместили в бумажный пакет, заклеили его и надписали.

— Теперь лифчик, — сказал Патрик.

Бен потянулся к застежке сзади.

— Погодите! — вдруг попросила Камерин, заметив нечто странное.

В верхней части правой чашечки виднелся какой-то овальный предмет, не крупнее десятицентовой монетки. Камерин просунула руку в перчатке под ткань лифчика, нащупывая загадочную вещь.

— Что это? — спросил отец.

— Не знаю. Случайно заметила. Если бы лифчик сняли, это бы упало на пол. Кажется, достала…

В пальцах Камерин был зажат оловянный медальончик.

На нем, подняв руку для благословения, добродушно улыбался святой Христофор.