Убийство экспромтом

Глава 11

Я мягко прикрыл парадную дверь и прошел в гостиную. Хелен неподвижно стояла в дверях кухни, глаза ее сверкали, словно бриллианты, когда она пристально глядела на меня целую секунду.

— Эл! — Она прикрыла рот ладонью.

— Ты ожидала кого-то еще? — осведомился я.

— Я слышала шорох и не знала, кто там, пока ты не вошел сюда, остолоп! — Она зажмурила глаза и несколько секунд стояла, покачиваясь. — Вот теперь мне нужно выпить! Пойду приготовлю.

Она быстро развернулась и исчезла в кухне. Я сел на кушетку и закурил сигарету. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем Хелен вернулась с наполненными бокалами, — так остро я нуждался в бодрящем зелье, — но виски оказалось прекрасным на вкус.

— Эл! — Она присела на подлокотник кресла лицом ко мне, всем своим видом выражая заинтересованность. — Что там было?

— Кендрик мертв.

— Ты убил его?

— Да, — признался я.

— А что с Марко?

— Его будут допрашивать в управлении прямо сейчас, как одного из соучастников вымогательства и массы других вещей, которых вполне хватит, чтобы держать его в заключении большую часть его жизни. — Я усмехнулся. — Я вызвал патрульную машину, чтобы они забрали его, — потом.

— Потом? — эхом отозвалась она.

— Вначале мы вели сердечные беседы, — сказал я. — Марко был очень разговорчив — предельно откровенен, можно сказать, — вероятно, оттого, что знал: в противном случае я его прикончу.

— Знаешь, любимый? — Внезапно глаза ее загорелись. — Я только что подумала. Ты мне кое-что должен. Знаешь почему? — Она коротко хихикнула. — Потому что это с моих чресел ты соскочил, готовый вступить в геройскую схватку!

— Меня посетила великая идея, — проговорил я. — Почему бы нам не поехать к тебе и не попраздновать еще немного?

— Зачем попусту терять время? — Хелен быстро поднялась. — Я готова праздновать дальше прямо сейчас! — Она расстегнула «молнию» черно-белого облегающего платья и позволила ему упасть вниз — под платьем на ней не было совсем ничего. Это тело с великолепной грудью и выпуклыми ягодицами выглядело не менее прекрасным, чем несколько часов назад, тем не менее сейчас оно не возбуждало во мне желания.

— Ты не догадываешься, что это не может работать на тебя вечно? — спросил я.

— Что ты имеешь в виду, Эл?

— Я имею в виду секс. Ты не возбуждаешь меня больше. — Я окинул ее тяжелым взглядом. — Ты знаешь, что происходит сейчас в управлении? Они арестуют Феллана за убийство твоего мужа и сразу же начнут его допрашивать. Он не продержится более десяти минут, Хелен. Его даже не понадобится пытать.

Казалось, прошло чертовски много времени, пока она просто смотрела на меня с вежливым безразличием, словно нас только что представили друг другу на званом вечере и она ждет, что я начну разговор. Затем вдруг резким движением она подобрала свое платье и начала надевать его через голову. Натянув его вниз на бедра, она вновь уселась на подлокотник кресла.

— Брюс покончил с собой, — тихо выдохнула она. — Все это знают.

— Кендрик и Селестина наблюдали за номером мотеля, — пояснил я, — и Селестина сделала снимки, доказывающие, что это не так.

— Хорошо, что она мертва. — Хелен натянуто улыбнулась. — Она была почти такая же матерая сука, как Голди. Ты знал это?

— Догадывался, — ответил я. — Это и есть то, из-за чего ты убила Голди?

— Предположим, ты об этом не знаешь! — Она одарила меня заговорщицким взглядом. — Лучше пусть это будет наш секрет, любимый. Раз Джефф не может больше разделять его с нами.

— Джефф — атлет, — рассудил я. — Для него не составило труда перебраться со своего балкона на балкон Элеоноры Долан. Затем ты спустила тело Голди, обвязанное веревкой, вниз к нему, он проник в квартиру и посадил труп в ванной. Думаю, вы привязали веревку к перилам балкона₍ так что Джефф смог снова взобраться вверх.

Она холодно кивнула.

— Перед этим он пригласил Долан на коктейль и постарался напоить ее как следует, чтобы она не проснулась, даже если он произведет какой-то шум.

— У меня был ключ от квартиры Джеффа, и я вошла весьма некстати. Они были в постели, в объятиях друг друга. Голди хотела, чтобы и я присоединилась к ним, говорила, что это будет забавно. — Нижняя губка Хелен изогнулась от отвращения. — Я так не считала. Я подумала, что это будет последнее ее развлечение, поскольку было нечто в том, как она предложила мне это, — какое-то злорадство. — Хелен содрогнулась. — Я знала, что Джефф держит пистолет в ящике бюро, так что я достала его и пристрелила эту суку.

— Началось все с того, — напомнил я, — что Фаллан хотел убрать Брюса с дороги, чтобы получить его место и тебя, правильно?

Она самодовольно кивнула:

— Как большинство мужчин. Но Джефф был особенным. Пока Голди занимала Брюса, мы могли быть вместе и строить планы на будущее. В тот момент они казались осуществимыми: убедить Марко облапошить Креспина, а затем представить дело так, будто Брюс застрелился. Однако этот ублюдок Марко, который, видно, матери родной не доверяет, решил проследить, чем это Джефф будет заниматься в мотеле.

— И что произошло потом?

— Имея снимки, они могли держать Джеффа на крючке всю жизнь, и я видела только один способ освободиться: сблизиться с Марко и выведать у него, где он их прячет. Он был польщен — волосатый слюнтяй! — когда я кидалась в его объятия со взором полным обожания.

— Итак, ты проникла в его контору как секретарша и в его квартиру — как любовница?

— Дом, — поправила она. — Видишь, ты ничего не знаешь, Уилер!

— Ты права, — признал я с сожалением. — Должно быть, у тебя возникла чертова пропасть проблем после того, как ты убила Голди. Тебе приходилось беспокоиться, чтобы не попасть в лапы Марко и Кендрика, так же как и в лапы полиции, верно?

— Верно, — согласилась она. — Самой большой моей ошибкой было то, что я в тот вечер приняла твое приглашение пообедать!

— Чтобы играть мною против Марко и наоборот, — уточнил я.

— Я не могла поверить в такую удачу! — Она довольно вздохнула. — Я натравила тебя на Креспина, и он, естественно, стал орать на Марко как резаный поросенок спустя миг после того, как ты вышел из его кабинета. Затем я сообщила Марко, будто ты считаешь его убийцей Голди, и он до смерти испугался. Он был уже на полпути к двери, когда я предложила ему сделать остроумный ход: на время уехать из города.

— Это ты убедила Кендрика, что Селестина готова рассказать мне все, что знает?

— Я не хотела, чтобы у него оставалось время на раздумья, — произнесла она немного извиняющимся тоном. — Накачать тебя наркотиком и предоставить Селестине возможность занять место Голди было полностью его идеей. Когда он привез тебя сюда, он позвонил мне и рассказал все, что случилось. Это выглядело так, словно он ожидал, что я ему медаль повешу, или что-нибудь в этом роде, полоумный ублюдок!

— Итак, лучшее, что ты могла придумать, это приехать сюда лично и держать меня под наблюдением?

— И в плену, любимый. — Она тепло улыбнулась мне. — Но этот плен было не так уж трудно перенести, правда?

— Тогда — нет, — сухо подтвердил я. — Потому что тогда я не был уверен.

— Признаюсь, ты пробудил во мне естественное любопытство. — Она смотрела на меня почти стыдливо. — Как ты догадался, что это я ее убила?

— По разным мелким деталям, — ответил я. — Ни один убийца не мог быть таким дураком, каким выглядела Элеонора Долан. История, рассказанная ею о дверях, запертых на замки и цепочки, столь явно говорила против нее, что оставалось только поверить в ее невиновность. Итак, как же тело попало в квартиру Долан? Потом обнаружилось, что Фаллан живет этажом выше, а он как-то замешан в трагедии Брюса Вильямса, по меньшей мере, был тесно связан с Вильямсом по работе. Фаллан также не сильно преуспел, заявляя, что знать не знал Голди Бейкер, это после того-то, как она два года жила в квартире прямо под ним.

— Я не спрашивала о Джеффе, — холодно произнесла Хелен. — Я спрашивала о себе!

— Ты чересчур увлекаешься временами, Хелен, — заметил я. — Помнишь, ты выкрикнула имя мужа в неповторимый миг экстаза?! Если бы я и после этого продолжал думать, что ты его сестра, это значило бы, что между вами были престранные отношения!

— Теперь я понимаю это. Но тогда все казалось естественным. Момент соития — это момент истины…

— Другой момент: ты была единственной, кто по своему положению мог играть на две стороны, — продолжал я. — Я кормил тебя этой чепухой о том, чтобы сказать Марко, что я приходил в контору этим утром, ища Кендрика, исключительно, чтобы увидеть твою реакцию. — Я тряхнул головой. — Если бы на такую наживку клюнул тот, для кого она прямо предназначалась, это была бы дикость.

— Ты не поверил этой записи?

— Я поверил всей душой: ты подставила меня Кендрику, чтобы он покончил со мной! — буркнул я. — Каким-нибудь способом понадежнее, типа пули промеж глаз!

— Это неправда! — горячо возразила она. — Мне было все равно, кто кого.

— Как же это? — промычал я.

— Если бы Кендрик убил тебя, единственное, что ему оставалось бы делать потом, — это пуститься в бега, и Марко не осталось бы ничего другого, как только присоединиться к нему. А если ты убьешь Кендрика, думала я, ты успокоишься, получив своего убийцу. В любом случае мы с Джеффом заживем дальше спокойно и свободно. Надо же было тебе оказаться таким сметливым и испортить все!

— Я хочу еще выпить, — небрежно бросил я. — А ты?

— Нет, благодарю, — тихо отозвалась она.

Я забрал свой пустой бокал на кухню и приготовил свежий коктейль. Сейчас я не хотел больше думать о Хелен, но в сердце моем шевельнулось что-то похожее на жалость. Когда я вернулся в гостиную, она стояла у окна, устремив взгляд вниз на улицу.

— Эл! — Она медленно повернулась ко мне. — Что теперь будет? Со мной, я имею в виду?

— Думаю, мы должны поехать в управление, — предложил я.

— А что там?

— Тебя арестуют как убийцу Голди.

— Убийцу?

— Да! Убийство не было подготовлено, и тебя сильно провоцировали. Находчивый адвокат сможет добиться максимально мягкого приговора.

— Меня отправят в тюрьму, — произнесла она почти про себя. — Надолго, дорогой?

— Это зависит от присяжных.

Ее прекрасные сапфировые глаза внезапно ярко сверкнули.

— Еще одна вещь, Эл. Некоторое время с нами происходило нечто особенное, да?

— Да, — честно ответил я. — Это было.

— Однако полицейский в тебе пересилил любовника. — Она широко улыбнулась. — Думаю, в данном случае правильно сказать: «Уходя — уходи». Но сначала, если ты не возражаешь, я зайду в ванную. И лучше надену что-нибудь под платье. Белье в твоей спальне.

— Конечно.

Она задержалась, проходя мимо меня, и положила руки мне на плечи.

— Это могло бы продлиться еще очень долго, — прожурчал ее голос.

Она целовала меня губами, телом, всем своим существом. Ее тело опутало мое и было таким мягким, таким податливым… Все это заняло несколько секунд, но лихорадочная страстность этих объятий потрясла меня настолько, что я почти возненавидел себя. Потом Хелен прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Я развалился на диване и не спеша опустошил свой бокал. Чтобы отвлечься, я стал размышлять, как бы мне объяснить все Лейверсу: задачка передо мной вставала не из легких. Это привело меня на кухню в поисках свежего напитка. Приканчивая предыдущую порцию, я подумал, что прошло вполне достаточно времени для того, чтобы Хелен завершила свои дела в ванной. Я открыл дверь спальни и вошел. Дверь ванной была распахнута настежь, и там никого не было. Внезапно я ощутил дуновение ветерка на своей щеке и только тогда заметил, что окно спальни широко раскрыто.

С высоты восьмого этажа я увидел людей, казавшихся карликами, спешивших к тому, что выглядело как черно-белый полосатый флаг, задрапировывавший бесформенную груду костей. Подкативший к горлу комок заставил меня броситься в ванную, и, когда приступ прошел, я с удивлением подумал: было ли это реакцией на ее смерть или просто на самоубийство? Затем я тщательно упрятал эти мысли подальше, потому что у меня не было другого выбора, как только продолжать жить с самим собой.

— Я знаю, что уже поздно, — прорычал Лейверс. — Но я хочу составить полное представление о происшедшем!

— Если вы не возражаете, шериф, расскажу я, — вежливо вмешался Эд Сэнджер, — мне все совершенно ясно.

— Неужели? — Крупное тело шерифа нервно дернулось. — Тогда не будешь ли ты так добр объяснить мне это.

— Охотно! — Эд прочистил горло, преисполненный сознания собственной значительности. — Итак, беря события в их хронологической последовательности: мы имеем самоубийство, которое на самом деле оказалось убийством, затем убийство, потом другое убийство, затем Эл застрелил одного из убийц в целях самозащиты, потом еще самоубийство.

— Это что? — произнес Лейверс раздраженно. — Объяснение?

— Оно слишком краткое, конечно, — торопливо согласился Эд. — Некоторые из обстоятельств почти уникальны. — Он тепло улыбнулся мне. — Орудием преступления, использованным для убийства Селестины Джексон, был собственный пистолет лейтенанта Уилера, затем возвращенный лейтенанту в то время, как он был без сознания. Позже лейтенант убил этого самого убийцу. В целях самообороны, естественно! — Он бросил на меня лукавый взгляд, который я решил принять как абсолютную уверенность в моей невиновности. — Баллистическая экспертиза, — продолжал он оживленно, — неопровержимо доказывает, что пули, которыми убиты оба человека, выпущены из одного и того же пистолета. Сравнительный тест подтверждает, что пистолет, принадлежащий лейтенанту, был орудием убийства, и лейтенанту теперь может быть предъявлено обвинение в двух убийствах первой степени.

— Обещай мне одну вещь, Эд, — прохрипел я. — Никогда больше не берись меня защищать, иначе я точно попаду в газовую камеру.

— Я уверена, что она не имеет ко мне никакого отношения, — неожиданно вмешалась Аннабел Джексон. — Даже как седьмая вода на киселе.

— Кто? — удивился Мэрфи.

— Она, — заявила Аннабел. — Я помню имена всех потомков Джорджа Джексона до третьего колена. Таких там не было.

— Ты имеешь в виду Селестину? — поинтересовался я.

— Естественно! — кивнула она.

— Понимаю, что я, наверное, слишком навязчив, — прогремел Лейверс. — Однако не будет ли кто-нибудь столь любезен, что объяснит мне одну маленькую деталь? Уилер начинает расследовать убийство — только одно, вспомните! — и тремя днями позже он возвращается и… — шериф начал медленно загибать пальцы, — самоубийство, которое в действительности убийство, — убийство — другое убийство, которое курам на смех пытаются выдать за самооборону, — и, наконец, самоубийство. — Он злобно прищурился. — И вот я спрашиваю: скажет мне кто-нибудь, как ему удалось достичь такого итога, начав с единственного убийства?!.

Воцарилась напряженная тишина, наверное, секунд на десять, в продолжение которых все старательно избегали смотреть друг на друга. Затем док Мэрфи деликатно прокашлялся.

— Думаю, я могу дать вам ответ, шеф.

— Буду вашим вечным должником! — рявкнул шериф.

— Уилеру просто везет, — бодро проговорил Мэрфи. — Так я думаю.

Я в панике покинул кабинет шерифа прежде, чем грянул гром. Это, правда, не слишком помогло, потому что следующим утром я парился в кабинете окружного прокурора, у которого было лишь три дня на то, чтобы составить себе полное представление обо всем. Фаллан выложил все сразу, и проблема заключалась скорей в том, чтобы заставить его закрыть рот. Капитан Паркер не воспринял всерьез обвинения шерифа в мой адрес, так что с этим тоже было все в порядке. Мы завершили трехдневные слушания в окружной прокуратуре в четверг после полудня, и Лейверс предположил, что для всех — особенно для него самого! — будет лучше, если я не появлюсь в управлении до утра следующего понедельника!

Я решил отметить это и унес домой бутылку казенного шампанского. Итак, я сидел в кресле, потягивая виски и размышляя, что бы такое приготовить под шампанское, когда раздался звонок в дверь.

— Держите! — произнес голос, и в следующий миг куча пакетов каскадом посыпалась в мои руки.

Я попятился в гостиную и вывалил их на диван, затем обернулся, чтобы увидеть моего гостя, затаскивавшего тяжелый чемодан в прихожую.

— Думаю, вы попали не туда, — вежливо заметил я. — Я не сдаю квартиру!

— Нет, именно туда!

Она оставила чемодан в передней и смерила меня настороженным взглядом темных глаз.

— Ладно, ладно! — нервно проговорил я. — Насколько я помню, ты — Элеонора Долан?

Она энергично кивнула:

— Верно. Я здесь, чтобы получить несколько уроков любовной магии. Ты сказал, нет смысла отдаваться первому же парню, который выглядит так, будто может предложить мне выйти замуж, провести медовый месяц в его квартире и стать впоследствии добропорядочной домашней хозяйкой. Я подумала и поняла, что правда этого не хочу.

— Подумала? — проворчал я.

— Но если я собираюсь действовать, — бодро проговорила она, — мне надо с чего-то начать.

— А как-нибудь по-другому ты начать не можешь? — буркнул я.

— К кому же мне еще обратиться, кроме тебя? Этому ведь нигде не учат.

— Нигде.

— Я принесла с собой еду. — Она указала на гору пакетов, которая занимала большую часть дивана. И вино. Шампанское. И икру. Все необходимое для жизни. Нам не понадобится выходить из этой квартиры по меньшей мере месяц. — Она лукаво улыбнулась. — А сейчас не пойти ли нам прямо в кровать? Я так жажду учиться, и я буду воском в твоих руках!

В горле у меня встал комок, и я почти не мог говорить.

— Я буду твоей покорной рабой, Уилер. Я буду делать все, что ты потребуешь.

— Ну, в таком случае, — выдавил я, выходя в прихожую и поднимая ее чемодан, — располагайся здесь, а я сейчас приду.

Когда я вернулся, Элеоноры в гостиной не было.

— Где ты? — позвал я.

— Здесь, Уилер, — отозвалась она. — Готова и жду. Чтобы задавать тебе вопросы.

Я глубоко вздохнул и направился в спальню, на ходу расстегивая рубашку.

Она лежала на кровати, нагая, как новорожденная, но выглядевшая определенно по-другому. Ее груди вздымались от частого дыхания; плавно и вызывающе она гладила руками внизу треугольник, похожий на маленькую черную драгоценную брошку, укрытую между ног, внутри которой мерцал крохотный рубин.

Она подождала, пока я разденусь и лягу рядом с ней.

— Ну, — сказала она, перевернувшись на бок и обняв меня, — куда мы отправимся?

— На Луну и обратно.

— Тогда поехали, — предложила она, обвивая меня ногами и прижимая свой рот к моему в протяжном, влажном, многообещающем поцелуе. — Мы можем поесть, когда возвратимся на Землю.

— А почему не прямо сейчас? — поинтересовался я, высвобождая себя из ее пылких объятий, раздвигая ее ноги, втискивая себя между ними. — Если ты готова к первому уроку…

— А ты считал меня абсолютно неопытной? — прошептала она.

— Вовсе нет, — галантно ответил я, пробуждая в ней ее истинную суть, — нет в словаре такого слова…