Убийство по доверенности

Глава 2

Прибытие красивой женщины без сопровождения мужчины в любой из десятков отелей в Майами-Бич вовсе не редкость, и обычно такое событие не привлекает особого внимания.

Но на этот раз множество голов повернулось в сторону высокой блондинки в изысканном синем шелковом костюме, появившейся здесь в четыре часа дня. Она пересекла просторный холл одного из отелей. За ней по пятам шел рассыльный, который нес чемодан и саквояж.

Это была не просто красивая женщина с фигурой, поражавшей изысканностью линий. В ней было что-то совершенно необычное — гордая посадка головы, непринужденная манера держаться, поразительная грациозность каждого движения, какой-то особый магнетизм, притягивавший к ней буквально каждого мужчину, мимо которого она проходила.

Сразу чувствовалось, что она привыкла к таким взглядам мужчин. Это не было для нее новостью, и более того, она была довольна, что все взоры обращены на нее, но в то же время совершенно искренне не обращала никакого внимания на всех этих жаждущих и страждущих.

Портье отеля «Бич-Хэвен» Юстус Лоуфорд был высокий, подтянутый мужчина. При виде дамы он выпрямил и без того стройный стан, бросил быстрый взгляд на белые манжеты своей рубашки, выступающие из-под обшлагов пиджака ровно на дюйм, дотронулся до аккуратно вывязанного черного галстука-бабочки и изобразил на лице приличествующую случаю улыбку.

У дамы в руках была большая, очень дорогая на вид сумка, которую она поставила на стойку, чтобы снять белые кружевные перчатки.

— У меня забронирован номер,— сказала она.— Я миссис Герберт Гаррис.

Голос у нее был низкий и чуть хрипловатый, звучавший необыкновенно интимно. В широко расставленных синих глазах на миг мелькнул огонек, но ресницы тут же опустились и он погас.

— Разумеется, миссис Гаррис,— ответил портье, сам удивившись легкой дрожи в голосе.

Он стал смотреть список заранее заказанных номеров, раздосадованный самим собой и этой женщиной, которая вызвала у него такую реакцию. Когда же вновь он взглянул на нее, тон у него был очень деловой и даже сухой. Он положил перед ней регистрационную карточку и ручку.

— Номер заказан на две недели, миссис Гаррис! Вы будете здесь одна?

Она кивнула и аккуратно расписалась в карточке, склонившись над ней так низко, что от ее волос пахнуло тонким ароматом дорогих духов.

Не поднимая головы, она сказала своим низким голосом:

— Мой муж не смог оставить контору в это время года.

И, слабо улыбнувшись, добавила:

— К тому же он одержим этой новомодной идеей, что супругам следует проводить отпуск отдельно друг от друга. Я-то в этом вовсе не уверена…

Она помолчала и, внезапно нахмурившись, спросила:

— А вы так же считаете?

В ее вопросе звучала такая неподдельная искренность, что Юстус Лоуфорд ответил ей широкой улыбкой.

— Я холостяк, миссис Гаррис. Но если бы был женат на…— Он вовремя спохватился и не закончил фразу, но по тону его было ясно, что хотел сказать «на такой женщине, как вы».— То сам не знаю,— закончил он неловко и переключился на другое.— Мы вас поместили в триста шестой номер, миссис Гаррис. Чудесная комната с видом на океан. Я уверен, что вам будет там очень удобно.

— Я надеюсь, что мне не будет смертельно скучно,— вздохнула она.— Совсем одна, в незнакомом месте.

— Это ваш первый визит в Майами?

— Да. Я здесь ни одной души не знаю.

— Об этом можете не беспокоиться,— сказал он сердечно.— У вас очень милая хозяйка, которая позаботится о том, чтобы вы чувствовали себя не одиноко. И у нас так много возможностей поразвлечься.

— О, пожалуйста, увольте меня от вашей хозяйки и развлечений Мне нужен лишь автомобиль. Не смогу ли я арендовать машину? Может быть, вы мне поможете? Мне кажется, в моей кредитной карточке указана одна из таких компаний.

Она начала открывать сумочку, и он заметил на левой руке широко обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами, сверкнувшими на свету.

Эллен вынула кредитную карточку и положила на стойку.

— Я сейчас же позвоню Эвису,— сказал он.— Не хотите ли воспользоваться этой карточкой для расчета с отелем? Мы могли бы включить в счет также и плату за арендованную машину.

— О, да. Это, наверное, будет проще всего. Муж всегда настаивает, чтобы я как можно чаще пользовалась карточкой. Не могли бы вы позаботиться, чтобы автомобиль прибыл сейчас же? Желательно с откидным верхом. Мне безразлично, сколько это стоит.

— Машина будет ждать вас у двери через полчаса, миссис Гаррис.

Лоуфорд повернул ее карточку.

— Когда будете уезжать, вам придется подписать всего один счет.

— Вы очень любезны.

Она взяла карточку, бросила ее в сумку и щелкнула замком.

— Будьте добры, позвоните мне в номер, когда прибудет машина Может быть, я еще успею покататься немного, прежде чем стемнеет.

— Непременно успеете.

Он кивнул рассыльному, стоявшему позади нее с чемоданом и саквояжем.

— Проводите миссис Гаррис в номер 326.

Лоуфорд глядел вслед, пока она подходила к лифту, восхищаясь слабым движением обтянутых шелком ягодиц.

«Лакомый кусочек,— подумал он про себя.— Господи, уж если бы я был женат на такой дамочке…»

Но тут же прервал свои мысли с выражением почтительной готовности и повернулся к толстой леди, которая нетерпеливо спрашивала:

— Я могу, наконец, получить свои ключи, молодой человек?

Рассыльный почтительно дождался в лифте, пока дама выйдет в коридор, и сказал:

— Налево, мэм.

— Показывайте дорогу.— сказала Эллен, бросив искоса взгляд на высокого парня с черными стриженными волосами.

Она пошла вслед за ним по коридору, устланному ковром, и мысленно оценивала его стройную, подтянутую фигуру в отлично пригнанной ливрее цвета мореного дуба с желтыми погонами и золотыми галунами на рукавах.

Рассыльный остановился перед табличкой 326, отпер дверь и, войдя в номер, придержал ее.

Эллен прошла мимо него гораздо ближе, чем было необходимо, прикоснувшись к нему округлым бедром и плечом. Очутившись в большой красивой комнате с двумя широкими окнами, за которыми открывался вид на беспредельную синеву Атлантического океана, спросила:

— Как вас зовут?

Голос у нее был хрипловатый, волнующий.

— Билл Томпсон, мэм. Вот здесь — кондиционер. В углу телевизор…

Ее улыбка стала широкой, дразнящей.

— Вы чересчур молоды для такой работы в отеле, Билл, правда? Вы больше похожи на футболиста из хорошего колледжа, на мой взгляд.

— Ну, я учусь на последнем курсе в университете. Работаю здесь не полный день. Я проверю полотенце…

Он отвел от ее лица чуть смущенный взгляд и прошел в комнату, где находилась ванна.

Когда через минуту он вышел из ванной, она стояла рядом с кроватями и на лице ее была злость.

— Какого дьявола мне дали номер с двумя кроватями? Я люблю спать в двухспальной кровати. А вы нет, Билл?

— Ну… я никогда… над этим особенно не задумывался…

Она повернулась к нему и чуть улыбнулась.

— Еще будете задумываться, и очень скоро. У вас нет подружки, Билл?

— Да, нет… по-настоящему никого нет.

Он снова покраснел, от смущения разглядывая собственные руки. Как она на него смотрит! Между ними было не менее десяти футов, но ему казалось, что он ощущает, как ее теплое тело прижимается к нему. Он пробормотал, не поднимая глаз:

— Если вам больше ничего не нужно, мэм…— и повернулся к открытой двери.

Она успела опередить его и спокойно прикрыла дверь.

— А если мне потребуется кое-что еще?

— Ну, я… я должен предоставить вам все, что пожелаете…

— Решительно все?

— Ну, конечно. То есть…

Эллен тихо рассмеялась.

— Вы краснеете. Не бойтесь, Билл. Я не собираюсь соблазнять вас. По крайней мере, не в пять часов дня при ярком солнечном свете. К тому же вы на дежурстве. Если вы слишком долго будете в номере дамы, вас могут в чем-то заподозрить.

— Да, мэм,— сказал он с отчаянием.— Конечно, заподозрят.

— Но одну вещь вы можете для меня сделать,— продолжала она игриво.— Это открыть чемодан. У него ужасно тугие замки.

Он поспешно взял чемодан и откинул крышку.

Она подошла к нему ближе, открыла сумочку и вынула деньги. Он увидел, что это пятидолларовая бумажка, и, когда она вложила ему в руки, их пальцы соприкоснулись.

— Вы не ошиблись, мэм? Вам нет необходимости делать это.

Она радостно рассмеялась, видя его смущение.

— Это всего лишь деньги, Билл. Я просто набита ими и должна их потратить на развлечения за эти две недели. Как вы думаете, мне удастся здесь развлечься как следует? — спросила она чуть печально.— Или вы находите, что я слишком стара и мне просто глупо надеяться на это?

— Нисколько вы не стары,— сказал он искренне, с трудом проглотив слюну.— Вы… ну…

— Что я, Билл?

Она подошла к нему совсем близко, и сердце его бешено застучало, когда он вдохнул смешанный аромат дорогих духов и запах женского тела, исходившие от нее.

Он посмотрел на свои пальцы, нервно теребившие пятидолларовую бумажку, и сказал тихим, испуганным голосом:

— Вы очень красивая.

Эллен отступила на шаг и сказала весело:

— А, ерунда. Вы, наверное, это всем женщинам говорите… просто в расчете, что они дадут вам хорошие чаевые.

«Она издевается надо мной, черт возьми!» — Билл сжал свои большие руки в кулаки и, не глядя на нее, бросил на пол деньги.

Он повернулся к ней спиной, подошел к двери и сердито распахнул ее.

Его остановил тихий низкий голос.

— Не уходите таким сердитым, Билл. Когда… у вас кончается дежурство?

— Ночью… в двенадцать часов.

Она подошла к нему сзади и встала совсем близко, но он не двинулся с места и по-прежнему стоял на пороге.

Голос ее прозвучал тихо и интимно под самым ухом:

— У меня такое чувство, Билл, что как раз к полуночи мне особенно будет одиноко. Если вам захочется пропустить рюмочку, почему бы не постучаться ко мне в дверь?

— Я… мэм… подумаю.

Захлопнув за собой дверь, он выскочил в коридор, лицо его пылало. Билл понимал, что ему следует бежать отсюда со всех ног, но в глубине души нисколько не сомневался в том, что непременно постучится к ней в номер, как только кончит дежурство сегодня ночью.

Эллен радостно улыбнулась, когда закрылась дверь, и, тихонько напевая, посмотрела на свои часики. Она обещала Гербу, что позвонит ему в контору из Майами, как только устроится в отеле. Он еще не ушел из офиса.

Она уселась перед телефоном, подняла трубку и сказала телефонистке:

— Я хотела бы заказать личный разговор с моим мужем в Нью-Йорке — мистером Гербертом Гаррисом.

Она назвала номер телефона конторы и стала ждать.

Вскоре в трубке послышался голос Герберта:

— Алло! Это ты, Эллен?

— Герб? — Она говорила легко и радостно.— Как ты там, дорогой?

— Отлично! Великолепно! У вас там, на юге, все в порядке?

— Чудесно, милый. Солнце сияет, океан синеет, отель — просто прелесть. Долетела я тоже чудесно. И я скучаю по тебе, Герб.

— Но не так сильно, как я по тебе.

— Ты уж как-нибудь потерпи,— сказала она игриво.— Я собираюсь нанять машину. Собственно, она может уже в любой момент очутиться у двери отеля. Я хочу немного покататься, пока не стемнеет. Рассчитываться за отель, за аренду машины и вообще за все я буду по кредитной карточке, Герб? Правильно?

— Ну, конечно.

Его голос звучал успокаивающе.

— Для этого и есть кредитные карточки.

И, помолчав, сказал:

— Я люблю тебя.

— О, Герб, милый. Я тоже люблю тебя, очень!

Она с минуту поколебалась, но потом неожиданно добавила:

— Здесь такие забавные рассыльные в этом отеле. Настоящие члены футбольной команды колледжа на вид. Тебе стоило бы поглядеть на того, который провожал меня в номер. Не думаю, чтобы я здесь была так уж одинока.

— Эй, послушай-ка!

Голос его зазвучал резко и повелительно. Но он тут же издал смешок:

— А, ладно, развлекайся. Позвонишь мне снова через пару дней, хорошо?

— Ну, конечно, милый. И ты тоже не скучай, доброй ночи!

Герберт Гаррис откликнулся ответным «Доброй ночи», и разговор окончился.

Эллен положила трубку, встала, потянулась, заводя руки за спину, глубоко вздохнула и подошла к окнам, выходившим на восток. А потом долго смотрела на океан.

Наконец, поежившись, отвернулась от окна. Сбросила юбку и наклонилась над открытым чемоданом. Выбрала вечернее платье с низким вырезом из блестящего красного шелка.

Десять минут спустя, когда зазвонил телефон, она вышла из ванной с помадой в руках. Подняла трубку и услышала голос швейцара, сообщавшего, что заказанный ею автомобиль ожидает у подъезда.

Поблагодарив, она сказала, что сейчас же спустится вниз.

Юстус Лоуфорд, по-прежнему стоявший за стойкой портье, оценивающим взглядом посмотрел ей вслед, когда она вышла из лифта и направилась к вращающейся двери отеля.

«Вечернее платье,— решил он,— выглядит на ней еще лучше, чем дорожный костюм». И тут же представил ее в одной только прозрачно белой нейлоновой ночной сорочке и даже закрыл глаза от восторга.

Швейцар в роскошной униформе приветствовал ее ослепительно улыбкой, когда она подошла к нему и сказала:

— Я — миссис Гаррис из номера 326. Моя машина здесь?

— Да, миссис Гаррис.

Он протянул ей ключи и провел к машине кремового цвета с откидным верхом марки «Понтиак». Открыл правую дверцу, и она скользнул к рулю, спросив:

— В отеле имеется гараж?

— Бесплатная стоянка находится за углом на противоположной стороне улицы, мадам.

Он кивнул на указатель.

— Вы можете оставить машину у двери, чтобы я отогнал ее на стоянку, или сами поставить ее туда и взять, когда пожелаете. Все бесплатно. Только если оставите машину на стоянке, заберите с собой ключи, там ночью нет сторожа, мадам.

Она поблагодарила его, вставила ключ в зажигание, мотор мягко заурчал и машина плавно тронулась с места.

В семь часов вечера в баре отеля «Бич-Хэвен» дежурил только один бармен. Первый поток посетителей уже схлынул, и сейчас здесь находилось всего несколько человек у самой стойки, было занято две-три кабины да за маленькими столиками сидели парочки, которые хотели пропустить еще по стаканчику, прежде чем отправиться ужинать в ресторан.

Бармена звали Крошкой — ростом он был в шесть футов и четырех футов в талии. Он носил накрахмаленный воротничок двадцатого размера и весил чуть больше трехсот футов. Несколько лет назад он был профессиональным борцом, но потом решил, что содержать бар не так рискованно для жизни и куда интереснее. Особенно в таком месте, как коктейль-холл «Бич-Хэвена».

Вот и сегодня посмотреть хотя бы на шикарную блондинку, которая входит в слабо освещенный коктейль-холл через дверь, ведущую прямо к стоянке.

Новенькая, без сомнений, и ей-богу, настоящая милочка. И какое очаровательное вечернее платье из такого яркого шелка! В ней было что-то необычное, манера держаться, наверное, и элегантность. Она шла гордо и уверенно, неторопливо окидывая взглядом бар.

Сначала внимательно посмотрела на пустые кабинки и столики, потом на целый ряд незанятых табуретов перед стойкой и, наконец, на лицо Крошки, который не сводил с нее глаз. И так улыбнулась ему, словно узнала, хотя никогда раньше он не встречал этой женщины. Легко и грациозно она прошла через зал и остановилась прямо перед Крошкой.

— Нет ли у вас такого правила, что дама без кавалера не может находиться в баре?

— Нет, конечно, нет. Чувствуйте себя, как дома.

Она уверенно и изящно села на табурет, уперлась локтями в стойку и, сняв белые перчатки, подперла подбородок руками.

— Я часто думаю, почему в некоторых заведениях считается приличным сидеть одной даме, а в баре — нет? — сказала она.

— В Майами на это никто не обращает внимания. Здесь все так прекрасно и просто. Вы первый раз отправились в путешествие?

— Да.

Она чуть слышно вздохнула, подняла длинные ресницы, отчего большие синие глаза стали еще больше, и посмотрела на него вопросительно.

— Как, по-вашему, что мне выпить?

— Ну, все зависит от вкуса.

— Я вообще-то дома пью очень мало. Мой муж не одобряет, если я пью. Но сегодня мне очень хочется выпить, чтобы расслабиться… что ли… Не по-настоящему, но все-таки…— И с некоторым вызовом в голосе добавила: — А почему бы и нет, собственно?

— Никаких причин нет отказываться, леди. Вы только заикнитесь, что вам угодно.

— Дайкири?

Она очаровательно вздернула голову.

— Вы ведь его готовите с ромом?

— Совершенно верно. Сию минуту будет готов вам дайкири.

Крошка повернулся, взял бутылку «Бакарди», кинул в серебряный шейкер лед и налил лимонный сок.

Она достала сигарету, сунула в рот. Потом стала рыться в сумочке, как вдруг рядом с ней раздался приятный мужской голос:

— Разрешите?

Щелкнула зажигалка, и к ее сигарете протянулся огонек. Она бросила взгляд в зеркало за стойкой бара и увидела худощавое лицо сильно загорелого, черноволосого мужчины с белозубой улыбкой. Она слегка повернула голову так, чтобы кончик сигареты коснулся язычка пламени. Выдохнув клуб дыма, вежливо произнесла:

— Спасибо.

Он также вежливо ответил:

— Пожалуйста,— и опустился на табурет рядом с ней, улыбнувшись еще шире.

Она мягко опустила ресницы и щелкнула замком сумочки. Крошка поставил перед ней на бумажной салфетке высокий бокал на тонкой ножке. Мужчина, сидящий рядом, сказал:

— Бурбон и воду, пожалуйста, Крошка.

— Сию минуту,— почтительно отозвался бармен.

Она спросила с удивлением:

— Вы назвали его Крошкой?

Он усмехнулся и ответил:

— Ну да, как раз потому, что он вовсе и не Крошка.

— Понимаю,— сказала она и слегка отхлебнула из бокала.— Восхитительно,— обратилась к Крошке.— Как раз то, что мне необходимо.

— Чтобы избавиться от чего-то? — с интересом спросил мужчина.

— От того, что тяготило меня. Какое-то странное чувство… одиночество, что ли… когда не знаешь, что тебе дальше делать…

— Почему бы вам просто не развлечься немного? Ведь именно этим и знаменит Майами.

— Мне бы очень этого хотелось.

Было что-то безыскусное в тоне, которым она произнесла эти слова.

— Но только не уверена, что знаю, как это делается.

Она снова глотнула из своего бокала.

— И надеюсь, что вот это мне поможет.

— Быть может, я тоже сумею помочь,— предложил он,— мне бы не хотелось казаться назойливым… Меня зовут Джин Блэйк.

— Я вовсе не считаю, что вы назойливы. Мое имя — Эллен Гаррис. Миссис Герберт Гаррис,— торопливо добавила она.

Он допил свой бокал, поставил его на стойку, задумчиво повертев в руках.

— Ну, а где же сегодня вечером сам Герберт? — спокойно спросил Джин, не глядя на нее.

— В Нью-Йорке,— с чуть заметным вызовом ответила она.— Он считает, что мужья и жены должны время от времени ненадолго расставаться.

— Я с ним согласен,— сказал Джин.— Особенно, когда речь идет о такой жене, как вы. Я решительно одобряю Герберта. Почему бы вам не допить свой дайкири до конца… Эллен?

— Пожалуй, так будет лучше. Сперва допью, а потом, сбегу, как сумасшедшая.

— Куда же вы сбежите?

— Подальше от вас.

— Обратно к Герберту?

— О, нет. Этого я сделать не могу. Целых две недели, по крайней мере.

— Две недели? — Он внимательно посмотрел ей в лицо.— Кажется, когда-то была такая книжка — «Три недели» Элиноры Глинн, если не ошибаюсь, не так ли?

— Не помню. А почему вы спросили?

— Еще две порции, пожалуйста,— сказал Джин Крошке.— Да просто меня вдруг осенило,— он повернулся к Эллен,— что мы могли бы успеть ничуть не меньше за эти две недели, чем герой той книги за три. Если, конечно, примем такое решение.

— Успеть… что именно? — спросила она, прищурив глаза и поджав нижнюю губу, словно вовсе ее не беспокоит оборот, который начинает принимать их разговор.

— Позабавиться,— сказал он.— Ведь вы сюда приехали именно для того, чтобы предаться простым, бесхитростным развлечениям, не так ли?

Крошка поставил перед ними два бокала, Джин взял бумажник и сказал:

— Один чек, пожалуйста, Крошка.

— О, нет. Вы не должны это делать. Я в состоянии сама заплатить за себя и за вас тоже. Мне так хочется, дайте, пожалуйста, чек,— настойчиво сказала она и повелительным жестом протянула к Крошке руку.

Секунду поколебавшись, он отдал чек, метнув при этом взгляд на Блэйка.

— И карандаш, пожалуйста. Это ведь мой отель,— объяснила она Блэйку.— Я буду чувствовать себя лучше, если сама подпишу чек. Я уверена, что и Герберту будет лучше, если я поступлю именно так.

Она взяла у Крошки карандаш и аккуратно подписала чек: «М-с Герберт Гаррис, комната 326». Затем одним глотком выпила половину содержимого бокала.

— Я буду чувствовать себя очень неловко, если разрешу вам уплатить за меня,— объяснила она.— Вы ведь понимаете меня, правда? И вы, Крошка, вы тоже понимаете, что я имею в виду?

— Ну, конечно, мэм… я так полагаю.

Крошка зажал подписанный чек между большим и указательным пальцами.

— В следующий раз,— сказала она,— в вашем отеле… вы сможете подписать счет сами.

Она допила дайкири и поставила бокал на стойку.

— Ведь так будет только справедливо, не правда ли? Ну, где же здесь игорные заведения, где ночные клубы, где бурлит веселье? — с улыбкой спросила она.— Пока что не вижу особой разницы между Майами-Бич и Парк-авеню.

— Вы хотите испытать счастье в игре?

— Мне хотелось бы поиграть немного. Нет, пожалуй, сыграть по-настоящему. Вы знаете, куда можно отправиться?

— Я знаю решительно все в Майами-Бич,— ответил Джин Блэйк.

Он бросил полдоллара чаевых на стойку возле своего бокала.

— Вся беда в том, что моя машина в гараже, на ремонте, так что нам придется взять такси.

Джин поднялся с табурета, не обратив никакого внимания на полувосхищенный, полуобвиняющий взгляд Крошки, и твердо положил руку на ее гладкое, округлое предплечье.

Она ласково улыбнулась бармену.

— Доброй ночи, Крошка. О'ревуар. Или как вам больше нравится.

И, соскользнув с табурета, обратилась к Джину Блэйку, стоявшему теперь совсем рядом с ней:

— Такси нам не понадобится. У меня есть машина. Аккуратный маленький спортивный автомобиль. Я наняла его на эти две недели.

Крошка завистливо улыбнулся, глядя им вслед, пока они шли к двери, выходящей на стоянку.

«Этот самый Джин,— рассердился он,— неплохо обтяпал дельце, ей-богу. И что за лакомый кусочек! Набита деньгами и сексапильна… И к тому же еще этот кретин-муженек, который оплачивает все счета и сидит себе далеко в Нью-Йорке! Впрочем, ему тоже не так-то плохо! Крошка слышал, как она сказала Джину, что ее муж считает необходимым на время расставаться. Вот уж наверняка мистер Герберт Гаррис и сам имеет такой же лакомый кусочек, с которым сегодня же ночью завалится в постель, пока его жена резвится в Майами. Так в чем же дело? Почему бы и ей самой не провести время с Джином? Интересно,— подумал он,— когда миссис Гаррис снова появится у него в баре?»