Убийство по доверенности

Глава 4

Рассвет едва начал заниматься над Атлантическим океаном, когда ранним субботним утром темно-синий «бьюик» модели 1962 года с нью-йоркским номерным знаком остановился перед отелем «Бич-Хэвен». На водительском месте находился Герберт Гаррис, больше в машине никого не было. Он медленно выбрался из машины, потянулся и сладко зевнул, потом открыл заднюю дверцу и вынул маленький саквояж.

Его светло-серый костюм был измят, спереди засыпан пеплом, лицо покрылось щетиной, под воспаленными глазами обозначились синие круги. Он не ложился спать с прошлого утра, всю ночь провел за рулем. Но сейчас расправил плечи, глубоко вдохнул свежий, прохладный воздух Майами-Бич, твердым шагом обошел машину и толкнул вращающуюся дверь отеля.

Вестибюль был пуст, если не считать дремавшего за своей стойкой ночного портье.

Он был не молод и совершенно лыс, нахмуренное лицо его выразило явное недоумение, когда увидел шедшего к нему через вестибюль мужчину. В этот глухой час в Майами-Бич не прибывали ни самолеты, ни автобусы, а в отель, подобный «Бич-Хэвену», не так уж часто заглядывали случайные гости.

Гаррис поставил на пол свой саквояж, провел тыльной стороной ладони по колючему подбородку, ощутив на себе неодобрительный взгляд портье. Голос его звучал более резко, чем обычно:

— У вас должна была остановиться некая миссис Герберт Гаррис. В каком она номере?

— Миссис Герберт Гаррис! — Это имя эхом отозвалось в мозгу у портье.

Что-то сообщалось служащими об этой леди. Но сейчас он не мог припомнить в точности, что именно. Ничего такого особенного, подумал он, но все же их всех предупредили, чтобы они были начеку.

Он переспросил:

— Миссис Гаррис? — и на всякий случай нажал кнопку под стойкой, чтобы уведомить дежурного детектива.— Сейчас посмотрю,— сказал он глубокомысленно и повернулся спиной к Гаррису, чтобы прочитать список гостей отеля.

Медленно проведя по нему пальцем, он не торопился с ответом, пока не услышал за спиной тяжелые шаги. Только тогда он повернулся к посетителю и сказал:

— Да, у нас есть такая дама, миссис Герберт Гаррис.

Он мрачно произнес имя погромче, чтобы подошедший детектив расслышал его.

В субботу утром в отеле дежурил Эд Джонсон. Ночь прошла спокойно, и ему удалось немного поспать. Проснулся только тогда, когда позвонил портье. Это был крупный мужчина с открытым лицом и свободными манерами, не слишком обремененный интеллектом, но дело свое он знал хорошо. Джонсон остановился рядом с Гербертом, щуря глаза после сна и внимательно рассматривая нью-йоркца.

Гаррис не обратил на него внимания.

— В каком номере она остановилась? — спросил он нетерпеливо.

Портье слегка поднял плечи и посмотрел на Джонсона. Тот спросил:

— Одну минутку, сэр, не можете ли вы объяснить, зачем вам потребовался номер ее комнаты?

Гаррис сердито качнул головой и, сощурив глаза, резко ответил назойливому человеку:

— Кто вы такой, черт побери? И какое вам дело до того, зачем мне номер моей жены?

— Я детектив отеля,— представился Джонсон.— Вы говорите, что вы мистер Гаррис?

— Да! Черт побери! Я мистер Гаррис.

— Нет никаких причин так нервничать, мистер Гаррис,— спокойно сказал Джонсон.— Охранять покой наших клиентов — это моя обязанность. Миссис Гаррис ждет вас?

— Нет.

Гаррис помолчал, пытаясь подавить раздражение.

— Послушайте, я провел за рулем всю ночь. Я устал и хочу спать, мне необходимо принять душ и побриться, да и выпить что-нибудь. Ну, а теперь, ради всего святого, могу я узнать, в каком номере остановилась моя жена?

Выражение лица Джонсона не изменилось ничуть.

— У вас нет при себе никакого удостоверения? — спросил он.

— У меня есть какие угодно удостоверения! — взорвался Гаррис.— Но с чего это я стану их вам показывать? Почему вы решили…

— Если вы на самом деле муж этой леди, то вам нечего беспокоиться и вы можете показать мне документы. Неужели вы хотите, чтобы мы направили в такую рань незнакомого человека в номер вашей супруги только потому, что он поинтересовался, в каком номере она живет? Вы же сами понимаете, что нам необходимо соблюдать предосторожности.

— Ну, я полагаю… В этом, конечно, есть своя логика.

Гаррис вынул бумажник и достал из него несколько карточек, разложив их веером на стойке перед детективом.

— Достаточно ли будет этих удостоверений?

Это были карточки клуба, кредитная карточка «Стандарт ойл», визитная карточка с адресом его конторы. Несмотря на то, что он решил сдерживаться, в голосе его прозвучала изрядная доля сарказма.

— Все в порядке,— сказал детектив.— Я не хотел вас обидеть, мистер Гаррис.

Он бросил взгляд на портье.

— Ключ на месте, Ричард?

Портье повернулся к доске, на которой висели ключи. Тем временем Гаррис укладывал карточки обратно в бумажник.

— Тут есть запасной. Свой собственный ключ миссис Гаррис не оставляла с тех пор, как поселилась в номере.

Портье понизил голос, в нем послышался доверительный тон, он вспомнил, наконец, что именно сообщили служащим насчет миссис Гаррис.

— Эллен никогда не оставляет ключи портье,— нетерпеливо сказал Гаррис.

Голос его прозвучал, пожалуй, излишне резко. Он потянулся за ключом, который портье положил на стойку, но Джонсон прикрыл его своей мясистой ладонью.

— Я, пожалуй, поднимусь вместе с вами, мистер Гаррис, и удостоверюсь, что все в порядке. Это ваш саквояж?

Джонсон наклонился, поднял с пола саквояж и двинулся к лифту, кивнув на ходу рассыльному, который материализовался откуда-то из воздуха.

— Вам не стоит затруднять себя,— поспешил за ним Гаррис,— я сам в состоянии донести свой саквояж.

— Мне это вовсе не трудно.— Джонсон вошел в лифт и нажал кнопку с цифрой «3».

— Мы в отеле «Бич-Хэвен» любим помогать нашим гостям.

Лифт остановился на третьем этаже. Джонсон вышел первым и пошел по коридору впереди Гарриса. Остановившись перед дверью номера «326», он вежливо пропустил Гарриса.

— Может быть, вы хотите постучать?

Ключ от номера был у него в руке.

Гаррис шагнул к двери и тихонько постучал. Ответа не было. Он постучал снова, на этот раз погромче, и позвал:

— Эллен, это я, Герберт. Ты проснулась?

— Почему бы вам не отпереть дверь? — предложил Джонсон.— Нет смысла зря беспокоить других гостей.

В голосе его послышалась нотка жалости. Он протянул Гаррису ключ.

— Не понимаю, она всегда спит очень чутко.

Он вставил ключ в замочную скважину и повернул его.

Эд Джонсон внимательно смотрел ему в лицо, когда он открывал дверь. У него было тревожное ощущение, что Гаррис увидит в комнате что-то неладное, хотя не был уверен, что миссис Гаррис не вернулась к себе в номер и не спит в своей постели.

Гаррис неподвижно стоял на пороге, лицо его внезапно вытянулось. Он испугался, увидев постели нетронутыми.

Быстро шагнув в комнату, неуверенно сказал:

— Эллен!

Потом повернул встревоженное лицо к Джонсону.

— Где она! Где моя жена? Что здесь происходит?

Несколько мгновений он смотрел на детектива потрясенный, словно не узнавая его, потом кинулся к двери ванной комнаты и распахнул ее.

Джонсон поднял его саквояж и тоже вошел в номер, плотно прикрыв за собой дверь. В эту минуту ему вовсе не нравилась его работа. Вот вам, пожалуйста, такой симпатичный парень… всю ночь ехал в машине из Нью-Йорка, чтобы провести с женой уик-энд, сделать ей сюрприз… а она… где она, черт побери?

Герберт медленно отошел от двери ванной комнаты, вид у него был словно у игрока в бейсбол, которому заехали по голове битой.

Взгляд был отсутствующим, челюсть отвисла.

— Ее… ее… там нет,— пробормотал он едва слышно.

Блуждающими глазами обшарил комнату, словно не мог поверить, что ее здесь нет…

Наконец он увидел открытый чемодан, стоявший на багажной решетке.

Сделав два неуверенных шага, он подошел к нему, остановился и, повернувшись к Джонсону, который все еще стоял на пороге у закрытой двери, хрипло сказал:

— Она упаковала свой чемодан. Как будто собралась уезжать. Но… она здесь и недели не прожила. Где же она?

Последние слова вырвались у него словно рыдание.

Джонсон с сочувствием покачал головой.

— Присядьте, мистер Гаррис,— сказал он.— Присядьте и возьмите себя в руки. Мне нужно кое-то сообщить вам, и лучше будет, если вы выслушаете меня сидя.

— С Эллен что-то случилось? В чем дело, черт возьми! Не стойте как столб! Скажите мне! Я имею права знать, что случилось с моей женой?

— Да,— чувствуя себя неловко, сказал Джонсон,— полагаю, что вы имеете право знать это, мистер Гаррис. В общем… я и сам не очень хорошо понимаю, в чем тут дело.

Он вытер руки от пота.

— Я знаю только вот что. В понедельник миссис Гаррис поселилась днем в этом номере, но с того времени ее здесь больше никто не видел. Она ни одной ночи не провела в своей постели. И чемодан этот вовсе не упакован для отъезда. Она его оставила в таком виде, когда вскоре после приезда вышла из отеля, сменив дорожный костюм на красное вечернее платье. Вот и все, что мне известно.

Он быстро шагнул вперед с выражением тревоги на лице потому, что Герберт Гаррис вдруг побелел, как полотно, черты его лица страшно исказились, и он зашатался, словно вот-вот упадет в обморок.

Джонсон схватил его за руку и поддержал за талию. Провел к кровати, успокаивающе уговаривая:

— Прилягте и расслабьтесь, мистер Гаррис. Я понимаю ваши чувства. Я отлично понимаю, что вы должны сейчас испытывать! И чертовски сожалею, что мне пришлось все это сообщить вам.

Он осторожно посадил Гарриса на кровать, помог ему улечься и подсунул подушку под голову.

Гаррис несколько минут лежал в напряженной позе, его била дрожь, глаза были закрыты. Вдруг он резко вскочил на кровати, открыл глаза и спросил:

— Вы ведь все это знали, почему же не сказали мне с самого начала? И почему не известили меня? Я ведь был всю эту неделю в Нью-Йорке и ничего не знал о том, что здесь происходит. Что же это за отель? И что вы пытаетесь скрыть?

— Мы ничего не пытаемся скрыть, мистер Гаррис. Послушайте, может быть, мне вызвать для вас врача?

Гаррис сидел совершенно прямо. Он глубоко вздохнул и с рыданием выдохнул воздух.

— Не нужен мне доктор. Черт побери, мне нужна полиция! Неужели вы ничего не предприняли, чтобы разыскать Эллен? Что вы стоите как памятник! Вы ведь детектив? Ее нет уже пять дней! Что вы лично предприняли по этому поводу?

— Послушайте, мистер Гаррис,— сказал Джонсон, усаживаясь на стул. Он заговорил медленно и рассудительно, пытаясь успокоить его.

— Нет никаких оснований думать, что с вашей женой что-то случилось.

Он сделал предупреждающий жест, когда Гаррис попытался было запротестовать.

— Я отлично вас понимаю. Но подумайте спокойно. Все, что нам пока известно,— это то, что последние пять дней и ночей она провела не в нашем отеле. Ведь вы сами сказали, что не сообщили ей о своем приезде, желая сделать сюрприз. Если бы вы дали ей знать, то вполне возможно…

— Чтобы вашу душу черти в аду поджаривали! — вскипел Гаррис, соскакивая с кровати и бросаясь к Джонсону с поднятыми кулаками.— Значит, вы хотите сказать, что она сама во всем виновата, она сама так захотела. Вы просто выгораживаете свой дрянной отель, прикрывая свою беспомощность! Да если меня бы известили во вторник утром…

Он шагнул вперед со сверкающими яростью глазами и занес правую руку над детективом, сидевшим на стуле.

Джонсон легко вскочил и отразил яростный удар.

— Ладно, значит, вам доктор не требуется. А как насчет выпить? Вам необходимо расслабиться и рассудить все спокойно. Я могу позвонить и попросить принести сюда бутылочку.

Герберт Гаррис рухнул на кровать и застонал, закрыв лицо руками.

— Может быть, мне в самом деле выпить,— сказал он с трудом.— У меня в саквояже есть полбутылки виски.

— Я закажу лед. Хотите содовой? Или смешать с чем-нибудь другим?

— Нет. Воды будет достаточно.

Джонсон подошел к телефону и передал краткий заказ. Потом вернулся и снова сел на стул.

— Пожалуйста, постарайтесь рассуждать спокойно,— настаивал он.— Мы ничего не пытаемся скрывать от вас. Нет никаких оснований предполагать, что с вашей женой случилось что-нибудь плохое. Может быть, она встретила каких-либо знакомых в понедельник вечером. И они вместе отправились в путешествие на яхте. Она ведь здесь отдыхает.

Гаррис снова сел на край постели, прикрыл рукой уставшие глаза.

— Мне надо выпить. Не будете ли вы так любезны открыть мой саквояж?

Джонсон тяжело поднялся, поставил саквояж на другую кровать и открыл его. Нашел бутылку виски, наполовину пустую, пошел к ванной комнате, когда раздался стук в дверь номера.

Джонсон открыл ее, принял у рассыльного кувшин с кубиками льда, буркнул «спасибо» и принес из ванной два чистых стакана.

Положив по два куска льда в каждый, он налил виски и долил водой из-под крана. Сунул один стакан в вялую руку Гарриса — тот продолжал сидеть на краю кровати, уставившись в пол,— и, снова опускаясь на свой стул, произнес как можно веселее:

— Пейте, мистер Гаррис, вы подумали о том, что я вам только что сказал?

— Я уже думал об этом,— хрипло ответил он.— Но все это чушь и ерунда. Если бы она тут кого-то неожиданно встретила и решила отправиться на морскую прогулку, то непременно уведомила бы меня. Черт вас возьми, неужели вы этого не понимаете?

Он яростно сверкнул глазами на Джонсона, одним глотком наполовину осушил свой стакан и громко закашлялся.

Джонсон отпил глоток из своего стакана и снова стал говорить:

— Уясните себе, мистер Гаррис, я не притворяюсь, что мне что-то известно. Все, что я знаю по этому вопросу, я уже сообщил вам. Миссис Гаррис не видели в отеле с того самого момента, как она ушла отсюда в понедельник вечером. Может быть, за всем этим кроется то, о чем я понятия не имею. В восемь часов придет на работу мой шеф, мистер Мерилл. Он старший детектив отеля. И в «Бич-Хэвене» не может произойти ничего, о чем бы ему не было досконально известно. Он мне многое не рассказывает. А потому я предлагаю следующее: допейте эту порцию и я вам приготовлю еще одну. Снимите с себя костюм и постарайтесь отдохнуть час-другой. Попросите телефонистку разбудить вас в половине восьмого, потом побрейтесь, примите душ, а после этого все может оказаться не таким уж страшным. Может быть, если еще какие-либо сведения относительно миссис Гаррис у мистера Мерилла.

И он пожал своими массивными плечами.

— А пока что,— с горечью произнес Гаррис,— никто ничего не предпринимает, чтобы разыскать мою жену. Бог знает, где она сейчас… что с ней могло случиться. Надо уведомить полицию.

— Послушайте, мистер Гаррис,— Джонсон изо всех сил старался сохранить сочувствующий тон,— ведь сейчас едва рассвело. В полиции никого нет, кроме таких же младших чиновников, как я. Никакой срочной необходимости в этом нет. Ведь прошло уже четыре-пять дней. И у нас тут, в Майами-Бич, шеф полиции — настоящий дьявол в своей профессии, просто маг и волшебник. Его зовут Питер Пэйнтер. Вот с ним-то вам и нужно будет переговорить. Сначала с мистером Мериллом, потом с шефом. Я же вам говорю, что у мистера Мерилла, возможно, имеется ответ. Вы только отдохните пару часиков, а когда проснетесь и будет светить солнце, то все покажется вам не таким ужасным.

Герберт Гаррис опустошил свой стакан и бросил его на пол, раздался глухой стук. С выражением отчаяния на лице он опустил голову на руки, упершись локтями в колени.

— Я… совершенно разбит,— пробормотал он, словно про себя.— Я не могу поверить в это. Только не Эллен. Проклятие! — хрипло выкрикнул он, резко поднял голову и сверкнув глазами.— Вы ее просто не знаете. Вы так не говорили бы, если бы… если бы только знали ее.

— Может быть, и не говорил бы, мистер Гаррис,— согласился Джонсон.

Он поднялся со стула, подобрал с пола брошенный стакан, положил в него кубик льда из кувшина, снова наполнил его виски, не разбавляя. И, подойдя к находившемуся в состоянии отчаяния Гаррису. сказал, насколько мог, веселым тоном:

— Выпейте до дна. Я потом помогу вам раздеться. Я повидаюсь с мистером Мериллом, как только он появится в своем кабинете и очень может быть, что еще до того, как вы проснетесь, миссис Гаррис уже будет здесь.

Гаррис взял стакан и стал пить, обливая костюм. Он держал его прямо перед собой, вцепившись в него обеими руками, и слезы катились по щекам.

Выпив все, что было в стакане, он несколько секунд тупо смотрел на него, потом снова бросил на пол, кинулся ничком на постель и горько зарыдал, словно обиженный ребенок…