Убийство - завтра

Глава 1

Когда утром я подхожу к двери своего агентства, у меня слегка пощипывает в носу от волнения и восхищения, словно я впервые иду на свидание. Мое сердце трепещет, как пойманный мотылек.

Так продолжается уже целых три дня.

А ведь до минувшего воскресенья дверь нашего агентства не пробуждала во мне никаких эмоций. На двери было написано: «Рио инвестигейшн». Джонни Рио — мой партнер. Я бы добавила: забывчивый партнер. Он «забыл» в свое время указать на вывеске мое имя, и далеко не каждый клиент знал, что в агентстве Рио, кроме Рио, работает еще и частный детектив Мэвис Зейдлиц (натуральная блондинка, длинные ноги, высокая грудь, главный принцип жизни — радоваться самой жизни).

Но неожиданно Джонни умчался в Детройт. Что поделаешь — Джонни любит денежки. В своем кармане. А в Детройте ему предложили выгодный контракт: бороться с несунами. Несуны — это порода таких... нет, не насекомых и не пташек... ну, в общем, тех, кто тащит в свое «гнездо» гайки всякие, болты... Они там чуть не растащили завод по производству малолитражных автомобилей. Владельцы детройтских заводов решили, что пора нанять детективов-охранников, чтобы те приструнили вороватых рабочих. Джонни, увидев сумму гонорара в контракте, быстренько расторг наше соглашение и был таков.

Некоторое время я жила воспоминаниями о тех славных денечках, когда мы с Джонни работали вместе.

Но моя ностальгия быстро прошла. Во-первых, наш деловой союз держался, в основном, на моих умственных и физических достоинствах. А во-вторых, за аренду помещения уплачено на месяц вперед. Что это значит? Это значит — я могу продолжить дело и без Джонни-ренегата.

И тогда я заказала новую вывеску. Теперь на двери агентства значится:

Мэвис Зейдлиц

Консультант по конфиденциальным вопросам

От слова «конфиденциальный» веет чем-то весьма значительным. Иногда я смотрю на стеклянную вывеску изнутри, из своего кабинета, и вижу: цилдйеЗ сивэМ. Чертовски приятно!

В понедельник я ожидала наплыва дам полусвета и танцовщиц варьете, жаждущих, чтобы я раздобыла для них информацию о морских офицерах. Во вторник — надеялась, что ко мне заглянет парочка агентов ФБР с доверительной беседой на тему: как отучить налогоплательщиков обзывать легавых легавыми. Сегодня, в среду, я загрустила.

За все три дня в агентство Мэвис Зейдлиц не наведался ни один человек.

Я посмотрела в окно: хотя бы дождь пошел. Разве можно грустить в такой ослепительно прекрасный день?!

«А не выпить ли мне чашечку кофе?» — подумала я и уже поднялась, как вдруг произошло чудо: дверь отворилась и вошел посетитель.

Я сразу ухватила его вытянуто-угрюмую сущность и про себя окрестила посетителя «огурцом». «Огурцу» было лет сорок. Старомодные очки без оправы сидели на длинном носу, слегка перекосившись набок. Долговязая фигура хорошо гармонировала с тоской во взгляде, а коротковатые брюки — с нервностью рук.

— Простите, но... Я не вижу здесь мистера Рио. Можно ли с ним переговорить? — спросил «огурец».

— Да, если вы сумеете перенестись в Детройт. Мистер Рио там с прошлой пятницы и до неопределенного времени в будущем.

«Огурец» совсем завял.

Я почувствовала, что потихоньку пропитываюсь унынием и тоже становлюсь кем-то из семейства тыквенных.

— Боже мой, как это не вовремя, — простонал посетитель и начал дергать очки, пытаясь получше пристроить их на носу. — У меня к мистеру Рио такое важное дело!..

— Вам позарез нужен мой младший компаньон? — деланно удивилась я.

— Мистер Рио — ваш младший компаньон? — очки замерли, и «огурец» начал изучать мое лицо и все остальное.

Мужские взгляды давно перестали волновать меня — не то, что вывески с собственным именем!

— Мы работали с Джонни как партнеры. Но с тех пор, как я его... как я ему... ну, в общем, неважно... Теперь я работаю одна.

— Разрешите присесть?

Не дождавшись ответа, «огурец» едва ли не упал в кресло и вытянул свои тощие длинные ноги.

— Надеюсь, вы уже заметили смену вывесок? — любезно спросила я. — Мэвис Зейдлиц — это я. Вы можете обсудить со мной любые секреты и тайны и проконсультироваться по любому конфиденциальному вопросу.

— Нет, — посетитель покачал головой, — я пришел поговорить с частным детективом.

— Он перед вами! — я улыбнулась самой скромной из своих сексуальных улыбок. — Я ведь уже сказала, что мы с Джонни работали вместе. У нас было частное сыскное агентство.

Конечно, в этом месте разговора стоило небрежным жестом достать из письменного стола пистолет и, сделав каменное лицо, перезарядить на глазах клиента. Я даже потянула ящик из стола, но увидела там тюбик помады и задвинула его назад.

— Может быть... Не знаю... Вы, конечно, помогли бы мне...

Он колебался.

— Разумеется, я вам помогу, мистер...

— Ромейн, — представился «огурец». — Меня зовут Реймонд Ромейн. Мой род занятий особого свойства. Я интересуюсь искусством.

Тут он посмотрел на мои ноги.

От разочарования я едва не фыркнула: знаю я, каким «искусством» он интересуется!

— Так вот оно что! — сказала я сухим тоном. — Вы хотите, чтобы я вам позировала? Ваше «искусство» требует, чтобы на девушке не было ничего, кроме загара?

— Вы слишком молоды и не способны заинтересовать меня, — презрительно проурчал клиент. — Я имею дело только с хорошо сохранившимися древностями...

Мои щеки от гнева запылали.

— И вы не стесняетесь при мне обсуждать это!.. Ладно, я могу стерпеть, хотя и не знаю, почему я должна терпеть!..

— Я имею дело с древностями, — как ни в чем не бывало продолжил Ромейн, — то есть с предметами старины: мебелью, художественными полотнами, фарфором... Мой интерес — это антиквариат. Ясно?

— Значит... вы не за тем, чтобы я вам позировала?

— Нет, конечно! Скажите, а мистер Рио все же вернется из Детройта? И когда?

Я была раздосадована до крайности и брякнула первое, что попало на язык:

— Джонни, скорее, лопнет, чем упустит свои денежки. Он застрял надолго. И это такая же правда, как то, что на мне сейчас под платьем розовое белье.

— Ну что ж... — Ромейн тяжело вздохнул, — придется иметь дело с дамой, хотя я рассчитывал на мистера Рио.

Он вытащил из кармана какой-то листок и швырнул его на мой письменный стол.

— Вот это я получил сегодня утром экспресс-почтой.

Я схватила листок и поняла, что держу вырванную из журнала теленовостей страничку с программой телепередач на послезавтра. Синий карандаш кружком выделил из всей программы «Вечернее шоу Сэма Варни». Тем же синим карандашом было написано поверх программы: «Ромейн, эта передача — для тебя. Ты узнаешь все про свою жизнь и смерть». Еще я обратила внимание, что передача Сэма Варни должна начаться в 23.30.

— Ну, что скажете? — голос посетителя выдавал накопившееся напряжение.

— Трюк, — ответила я, не моргнув глазом, — рекламный трюк. Видимо, этого Сэма Варни никто не смотрит, вот он и подначивает людей подобным образом. Лично я никакого Варни не знаю и предпочитаю смотреть фильмы восемнадцатого канала. Там показывают...

— Почему? Что случилось? — Ромейн, казалось, говорил сам с собой. — «Про жизнь и смерть»... Что значит — смерть?..

Даже стекла его очков блестели каким-то жалким блеском, а руки безжизненно свисали с подлокотников.

— Не вижу никакой логики, — я начала расхаживать по кабинету и размышлять вслух. — Если бы шутник выделил из программы какой-нибудь допотопный фильм, тогда понятно: вы ведь тоже занимаетесь всяким старьем. Но Сэм Варни!

— Я тоже склонен думать, что это шутка, — заупокойным голосом произнес Ромейн. — В любом случае, я хочу знать, что скрывается за этим посланием. Выполните для меня такую работу. Я хорошо заплачу, мисс... э... Зейдлиц. И даже сверх гонорара — если вы будете расторопной.

— Прекрасно! Я согласна, — я встала перед Ромейном. — Поздравьте меня: вы — мой первый клиент.

— Первый?!

— Первый после отъезда мистера Рио, — поспешно добавила я. — Не беспокойтесь, я опытный детектив.

А про себя подумала: «Конечно, опытный. Разве может девушка жить в Голливуде и не обзавестись опытом в достаточном количестве!»

— Вы узнаете, что представляет из себя Варни и его передача, — проскрипел Ромейн. — Почему я должен в пятницу быть у телевизора?

— Не беспокойтесь, сделаю все, чтобы распутать этот телевизионный узел. Не думайте о нем и спокойно копайтесь в своих подвалах со старым хламом.

Ромейн посмотрел на меня как-то странно и достал свою «визитку».

— Если что-нибудь узнаете, мисс Зейдлиц, сообщите мне немедленно.

— Сообщу немедленно, — в тон ему ответила я. — Напоминаю: вы имеете дело с детективом что надо.

Я со значением посмотрела клиенту в глаза. Он расценил это по-своему и вздохнул.

— Ваш гонорар... Скажите, я не обижу вас, если определю сумму аванса в двести долларов?

— Двести?!

Он скривил левый угол рта, хмыкнул и выписал мне чек.

Не помню, как чек очутился в моей руке. Я рассматривала цифирьки, но видела перед собой чудненькое нижнее белье из нежнейшего шифона, которое продается на Пятой авеню, видела элегантный флакончик любимых духов «Грех», капля которых убивает наповал сотню мужчин.

Когда я очнулась от сладких грез, Реймонда Ромейна в кабинете не было. От «огурца» не осталось даже вмятины на сиденье кресла.

Мне захотелось танцевать. У меня есть клиент! У меня есть деньги! Остался сущий пустяк — провести расследование.

Начнем! Так обычно говаривал один сержант морской пехоты перед тем, как погасить свет в моей гостиной. Начнем! И я пододвинула телефон поближе.

На телестудии меня долго перебрасывали от одного администратора к другому, но я была тверда в своем намерении добраться до Сэма Варни и, наконец, добилась того, чего хотела: мою фамилию внесли в расписание дня Варни на завтра, на десять часов утра.

Со спокойной совестью я пошла в банк, предъявила чек к оплате, а потом помчалась на Пятую авеню за своей шифоновой радостью. «Радость» обошлась мне почти в семьдесят долларов. Покупая белье, я обратила внимание на пижаму из красного нейлона. Штанишки заканчивались под коленками прелестными бантиками. Я представила себя в роли пуделя: мои белокурые кудряшки прекрасно смотрятся на красном. Когда неудачи атакуют меня, я надену эту пижаму, встану на четвереньки перед зеркалом и залаю... Наверняка, это будет ужасно глупо и смешно. Главное, чтобы плохое настроение пропало. Ну, как вы думаете, купила я такую вещь?

Сэм Варни крутился на телестудии, как юла. Разумеется, в десять часов мы не встретились. В одиннадцать тоже. И даже в четверть двенадцатого пробиться к популярному телеведущему было непросто.

Не буду распинаться, как мне это удалось, но я преодолела все трудности. В половине двенадцатого я получила то, чего хотела, — разговор с Сэмом.

Сэм Варни толщиной складок на подбородке мог посоперничать с самым толстым полицейским в Лос-Анджелесе. Под глазами у Сэма была густая синева, еще не прикрытая гримом. Мое любопытство разгорелось: а спал ли он сегодня ночью? и спит ли вообще? отчего он толстеет? от воздуха?

— Присаживайтесь, — хозяин кабинета указал на кресло, сам в это время копался в каких-то бумажках у себя на столе. — Чем могу служить?

Он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. Глаза его потеплели.

— Хотелось бы знать, почему для рекламы своей передачи вы используете экспресс-почту? — холодно произнесла я, четко выговаривая каждое слово. — Если вас не смотрят, то не пугайте людей своими заявлениями насчет жизни и смерти. Не у всех так хорошо развито чувство юмора, как у меня. Среди зрителей попадаются нервные люди, которые принимают ваши слова за чистую монету.

У Сэма Варни отпала челюсть и тройной подбородок лег на грудь.

— Экспресс... юмор... чистая монета... Ничего не понимаю! — он начал трясти головой, как лошадь. — Я что-то рекламирую по почте?

— Не притворяйтесь! Я вижу, что вас больше интересуют мои коленки, чем страдания нервных людей.

— Вы ошибаетесь, мисс. Могу сказать только одно: моя передача не нуждается в рекламе.

— А как вы объясните вот это? — я потрясла листком, который мне оставил Реймонд Ромейн.

— Покажите.

Сэм Варни некоторое время рассматривал программу передач и читал то, что было написано синим карандашом.

— Нет, — сказал он, — ничем не могу вам помочь.

— А мне помогать и не нужно. Я представляю здесь интересы своего клиента.

— Какого клиента? А, вот эта приписка синим карандашом... Ромейн...

— Я консультирую его. Я консультант по конфиденциальным вопросам.

— Каким вопросам? — простонал Сэм и закрыл глаза.

— Секретным, деликатным, особым...

— Ну так деликатно объясните своему клиенту, что это чья-то шутка... или недоразумение... или каприз...

— «Мой каприз». Именно это сказал змей-искуситель, уговаривая Еву съесть яблочко.

Варни с трудом открыл глаза и посмотрел на меня с неприязнью:

— Но от меня чего вы хотите?

— Клиент требует, чтобы я установила, кто так шутит. Вы должны объяснить, что это значит, — и я указала на программу передач.

Ведущий призадумался, а когда начал говорить, голос его звучал вкрадчиво:

— Скажите, мисс, вы видели когда-нибудь мою передачу?

— Я буду неискренней, если отвечу «да». Как вы полагаете, у меня могут быть проблемы с досугом? Неужели я способна просиживать вечера перед телевизором?

— О, нет! Но если вы не знаете, что происходит в передаче, то я вам расскажу. У нас в студии собирается несколько собеседников. Это люди необычные — те, про которых говорят:

«Крыша поехала». Один доказывает, что Земля стоит на трех китах, второй — что каналы Марса прогрызли термиты...

— Дальше можете не продолжать. Я так и знала, что в вашем шоу полно полоумных...

— Я бы так не сказал, но публика собирается явно не «нормальная». Возможно, кто-то из таких людей решил подшутить над вашим клиентом. Ну как, годится?

— Нет. Это объяснение не тянет на двести баксов — а мне уплачено именно такая сумма. Нужно найти нечто более серьезное.

Сэм Варни размышлял еще минуту, и внезапно лицо его озарилось:

— Эврика! Я хочу предложить вам, мисс Зейдлиц, один верный способ разобраться в ситуации.

— Какой способ?

— Сегодня четверг, завтра пятница. Приходите завтра к нам в студию прямо на передачу. Вы будете в эпицентре событий.

Я не ожидала подобного предложения, но сделала вид, что Варни не застал меня врасплох.

— Хорошо. Однако я не принадлежу к тем помешанным, которые думают, что Земля плоская.

— И не нужно! У меня бывают разные гости. И чем больше они отличаются друг от друга, тем интереснее передача.

— И все-таки...

— Не отказывайтесь, мисс Зейдлиц! Вы сумеете подать себя — это ведь достойная цель, не так ли? Весь Лос-Анджелес узнает, какой консультант по конфиденциальным вопросам работает в городе. Подумайте.

— Что же я буду делать в студии?

— Мое шоу — это обмен мнениями, жонглирование версиями, пусть даже самыми абсурдными. Вот и сидите, слушайте, отвечайте на вопросы...

Я представила, как буду отражаться на тысячах экранов и рекламировать свое агентство... Ну что же, Джонни, тебе в твоем замызганном Детройте такое даже во сне не привидится!

— Вот и отлично, — вскинулся Сэм. — Оставьте у моего референта свои координаты, и завтра за вами заедет машина. Вы будете выглядеть так же потрясающе, как сегодня? Еще лучше? О, Мэвис! Можно я буду называть вас Мэвис?

— Разумеется.

— А вы зовите меня Сэмом.

Я поняла, что аудиенция закончена.

Чтобы тебя запомнили, надо уметь уходить. Последняя фраза должна быть ударной. Этому в свое время меня научил Джонни.

— Сэм, я хотела бы узнать у вас одну вещь, — сказала я, вставая.

— Какую же, Мэвис?

Варни улыбался, но глаза его уже шарили по столу в поисках очередной бумаженции. Я сумела поймать его взгляд.

— Сэм, я никак не подозреваю вас. Но почему круги под вашими глазами точно такой же формы, как и эта обводка синим карандашом?

И я вздернула вверх программу передач.