Учение храма. Том I

СВЯТАЯ СВЯТЫХ

«Любишь ли ты Меня?» – говорит Христос. «Любишь ли ты меня?» – шепчет мужчина девушке, снискавшей его любовь.

«Любишь ли ты меня?» – восклицает опечаленная мать, обращаясь к капризному ребенку. «Любишь ли ты меня?» – вопрошает лилия и роза, обращаясь на языке красоты и благоухания к солнцу.

«Любишь ли ты меня?» – неуловимо взывает иссушенная земля, обращаясь к проливному дождю. Куда бы мы ни обратили взор – вверх, к небесам, или вниз, к земле – везде, тихо или громко, прямо или завуалировано, звучит в мыслях или ушах всех созданий одна мысль, один вопрос: «Любишь ли ты меня?» И ответ, мгновенный и непременный, приносит всегда либо вопль или стон боли и горя, либо чувство радости и невыразимого счастья.

Поистине, человеческое сердце становится самой священной из всех святынь с того момента, когда в нем поселяется бескорыстная, жертвенная Любовь и возводит там пред Жертвенным Камнем свой трон. Поистине, с того момента, когда сердцу открывается проблеск понимания великой реальности, стоящей за всей земной очевидностью, оно становится священнейшим Ковчегом, пред которым может преклониться самое гордое колено и пасть ниц самая смиренная душа.

И все же ты, о ничтожный человек, в своем невежестве и зависти, в своем страхе или презрении ко всему тому, что недоступно твоему взору, насмехаешься и забавляешься, избивая, подвергая пыткам и лишая свободы тех, в чьи сердца входит свет, который всегда предшествует приходу Бога – Бога Любви.

Ты подвергаешь этот Ковчег анафеме или возводишь вокруг него кордоны, громко восклицая: «Не приближайся, Ты, Бог Любви; Ты не сможешь войти и благословить эту жизнь, пока я не буду идти во главе и не поставлю Тебе своих условий, а если Ты все же осмелишься войти, я сокрушу Тебя созданным мною законом или сотру Тебя в порошок в водовороте бедности и преступлений, в который я Тебя втяну!» Но ты кричишь, совершенно не ведая того, что Тот, к Кому ты обращаешься, и есть Создатель самой твоей сущности и твоего бытия. Он есть та же Любовь и тот же Бог, что провозгласил Закон на Синайских Высотах; Он есть и Тот, Кто принял смерть на кресте и простил распявших Его; и Тот, Кто сидя в тени священного дерева, углублялся в само Сердце Жизни до тех пор, пока не нашел там ключа ко всем тайнам Сердца Вселенной.

Человек может воздвигнуть стену между собой и этой Любовью. Он может так осквернить субстанцию своего сердца, что Свет Любви будет отражаться там лишь в очень мрачном и тусклом виде.

Он может снести алтарь, где день за днем совершались жертвенные ритуалы с тех самых пор как он впервые увидел свет, оставив на его месте лишь разбитые вдребезги символы, оскверненные чувственной низостью; он даже может сделать это сердце местом свидания дьяволов, обращаясь к Божественной Любви с просьбой посветить им. И все же ничто на земле и даже в безбрежной бесконечности Движения, Времени и Пространства не сможет запятнать этой Любви или превратить ее во что-то иное, кроме того, чем она всегда была, есть и будет. Ибо Она есть святая святых, тело Нашего Христа – Бог, Который держит в Своих добрых руках осуществление всего и благословение всей жизни.

Поистине, сердце, которое очищает себя и просит Любовь войти и поселиться в нем, есть самое святое из всех святых мест.