Учение храма. Том I

МЕРА ИСТИНЫ

Впервые вызванная к жизни пробужденной душою и никогда затем не прекращающаяся жажда человеческого сердца ко всякого рода внешнему проявлению в человеческой форме, которое могло бы эту жажду удовлетворить, вот уже многие века делает человека жертвой лукавого умысла его ближних.

Неспособности человечества предыдущих веков осознать истину можно найти гораздо больше оправдания, чем для человечества века нынешнего. Именно поэтому столь горькое сожаление вызывает та безумная легкость, с которой беспринципные мужчины и женщины могут сегодня обманывать других – как в отношении своей истинной природы и возможностей, так и в отношении характера своих учений, касающихся строения человека и окружающей его среды.

Научные исследования, а также возрождение давно похороненных философских истин пролили свет на природу той материи, из которой физический человек черпает пищу для своего существования. Теперь уже легко доказуемо, что эта материя недолговечна, изменчива и непостоянна. Все, что есть в человеке истинного и неизменного, – это искра Божественности, и пока человек связан условиями материи, он будет оставаться в большей или меньшей степени рабом этих условий. Тем не менее он постоянно стремится к совершенству внутри несовершенного, и когда разочаровывается в одном направлении, то в своем безумном стремлении достичь немедленного удовлетворения тотчас устремляется в другом, так и не усвоив те основы, которые следовало бы извлечь из первого. Но человек никогда не получит никаких познаний ни в одном разделе науки о жизни, пока основательно не выучит своего первого урока. Он сберег бы для себя немало лет, потраченных впустую, он уберег бы других от тех огромных страданий, которые им причиняет, если, изучая природу и строение материи, сумел бы понять, что причина несовершенства, находимая им в ком-то другом (кого он сам воздвиг на пьедестал с целью подражания, а затем решительно сбросил оттуда), заключена не в этом мужчине или женщине, а в самой субстанции проводника, используемого той истинной сущностью, что пребывает в физическом теле, где душа (то есть истинный мужчина или женщина) находится в таком же заточении, как и его собственная душа в его теле. Он понял бы также, что до тех пор, пока материя физического плана остается на ее нынешнем уровне вибраций, проявление в этой материи совершенных мужчины или женщины будет невозможно. По мере повышения или понижения вибраций периодически должно изменяться не только индивидуальное тело, но и вся материя, в которой существуют все тела того же плана, прежде чем истинное «Я» освободится от всякого несовершенства. И так как это истинная правда, то можете ли вы обвинять вашего товарища и друга или испытывать недовольство по поводу того, что он не оправдал ваших ожиданий или не удовлетворил вашего желания, которое может быть исполнено лишь в условиях материи высших вибраций?

И на каком основании можно уверовать в то, что какое-то высшее, совершенное существо, созданное из субстанции иного, высшего плана жизни, нежели тот, в котором пребывает сам человек, может неограниченно долго существовать в более низкой форме материи? Не учит ли вся природа обратному? Существует лишь один-единственный способ, которым могут быть связаны высшие и низшие планы и состояния жизни, а именно путем воссоздания моста, разрушенного при разъединении духа и материи. Мост этот должен быть построен самим человеком из субстанции его собственного физического тела и низшего манаса; но это тело, то есть вышеупомянутый мост, даже правильно построенный, сможет устоять не ранее, чем его ТЯЖЕСТЬ (его давление) не будет уменьшена до минимальной степени, – в противном случае он разрушится и провалится в бездну. Иными словами, человек должен строить его добротным и крепким своими собственными неустанными усилиями, используя в качестве инструмента самопожертвование и устремление, и пока этот мост находится еще в процессе созидания, он должен уменьшать вес каждой образующей его молекулы ценою победы над своим эгоизмом и низшими желаниями.

Когда этот мост будет построен, лишь тогда, в назначенный день сможет он достигнуть его середины. Там он и встретит Ждущего его – к Кому так стремилось его сердце и Кого тщетно искал он среди себе подобных. Быть может, он никогда более не встретит Его в этой своей жизни, но это и не нужно, ибо он уже увидел и убедился, и будет рад возвратиться к оставленному им берегу Космического потока, чтобы помочь своим братьям, обнадежить их и научить строить собственные мосты. Однако это отнюдь не означает его освобождения от законов, управляющих материей, ибо этого никогда не произойдет до тех пор, пока он остается в ее царстве; это также не означает, что он стал совершенным. Он всего лишь узнал путь освобождения, научился идти этой стезей, и открыл свое ухо звукам того голоса, который с этих пор может слышать и узнавать всегда и всюду, – голоса его Возлюбленного. С этих пор он уже никогда больше не осудит ни одно человеческое существо, ибо тот не может отобрать у него то, чего не заработал; он также не сделает из себя объекта для зависти своих собратьев и не преградит им пути, давая почувствовать, что, достигнув более высокого уровня, нежели они, он уже не ощущает ни своего родства с ними, ни зависимости от них.

Мы часто приходим в замешательство при виде какой-то неожиданной черты или действия, совершенного человеком, которого весьма уважаем и ставим очень высоко. Но вот он совершает какой-либо поступок или проявляет черту характера, которая, как прежде нам казалось, совершенно ему несвойственна. Мы часто не в состоянии понять, как можем мы созерцать какое-либо ужасное зрелище с таким хладнокровием или переносить очень сильную боль, легкие приступы которой довели бы нас раньше до безумия. Мы удивляемся, как может мягкосердечный от природы человек на поле битвы впасть в такую ярость, что исступленно жаждет разить и убивать каждого солдата-противника, до которого только может дотянуться его рука, и при этом без всякого угрызения совести; или как так может случиться, что в определенные периоды времени ни голод, ни эпидемии, ни все остальные виды человеческих бедствий не вызывают у нас ни одного импульса сострадания.

В Космическом сознании существует такая точка, преодолеть которую эго не может без полного изменения положения молекул особого мозгового центра тела, которым оно пользуется. Это та точка, где встречаются крайности, и где в сознании индивидуума ужас и боль претворяются в радость или безразличие, и наоборот.

Это изменение обязано действию закона милосердия, ибо мозг человека устроен так, что не может вынести вибраций выше определенной степени. Когда эта степень достигается, то действие, так сказать, меняется на обратное и на поступающие запросы отвечает уже полюс, противоположный тому, что действовал ранее. Если бы этого не было, то каждая молекула вовлеченного в действие мозгового центра вышла бы за свою орбиту и исчезла с нашего смертного горизонта; ибо та самая динамическая энергия, что проявила свою активность в чувстве, в такой же степени активна в каждой клетке протоплазматической материи физического плана, из которой состоит этот мозговой центр. Это есть энергия Фохата, энергия, стоящая за каждой взрывной силой в проявлении. Определенный аспект действия вышеупомянутого закона как раз и приводит к описанным выше удивительным результатам. Когда поймут, что физический человек и его низший разум не осознают некоторых действий, способных привести к таким неожиданным изменениям в его природе, то станет очевидным, что физический человек, во-первых, не может отвечать за эти изменения и, во-вторых, не должен быть осуждаем другими, столь же подверженными таким же изменениям.