Ученые против войны (с илл.)

Ядерная война и живая природа (Академик Гиляров Меркурий Сергеевич) (Статья написана совместно с доктором наук Д. Криволуцким.)

Характеризуя ужасы возможной ядерной катастрофы, мы все чаще обращаемся к слову «пустыня».

Мир превратится в пустыню, говорят ученые и люди, весьма далекие от науки. Но пустыня — это гигантский мир живой природы с огромным разнообразием флоры и фауны, с очень сложными экологическими системами и трофическими связями, складывавшимися и совершенствовавшимися многие миллионы лет. Так что, предупреждая человечество о последствиях глобальной ядерной катастрофы, уместнее употреблять все же не одно слово «пустыня», а словосочетание «мертвая пустыня».

Такого рода уточнение приемлемо для определения состояния всей природы, пережившей ядерную войну и ее последствия. Из живой она, вполне вероятно, превратится в мертвую, то есть стерильную, не способную производить и поддерживать жизнь.

Чтобы не быть голословными, напомним все ту же историю с атоллом Бикини (упоминавшуюся уже в этом сборнике) и попробуем рассмотреть ее с точки зрения ученого-биолога.

Итак, на маленьком коралловом острове в Тихом океане, в архипелаге Маршалловых островов, люди жили веками… В 1946 году катера ВМС США увезли всех его жителей с родных берегов: атолл стал полигоном испытаний ядерного оружия Пентагона.

Сначала людей переселили на атолл Ронгерик, где они чуть не умерли от голода, затем на остров Кваджалейн, а чуть позже — на атолл Кили, на котором не оказалось ни подходящей лагуны для ловли рыбы, ни в достаточном для пропитания количестве кокосовых и фруктовых деревьев. В 1970 году Вашингтон «милостиво» разрешил жителям Бикини вернуться на родину. Можно представить, как радовались изгнанники! Тогда они еще не знали, что родные берега несут им не счастье, а смертельную опасность: деревья, пресная вода — все оказалось отравленным радиацией. Сначала жителям Бикини запретили есть созревшие на острове плоды, пить воду из местных источников. А через восемь лет вашингтонские опекуны вновь эвакуировали людей с острова. Разумеется, то была вынужденная мера — специалисты пришли к выводу, что уровень радиации на Бикини будет опасен для здоровья и жизни человека по крайней мере еще более полувека. Так Бикини стал если и не мертвой пустыней, то несущей смерть.

Вот вам и еще одно подтверждение знакомого со школьных лет банального тезиса: природа и человеческое общество — единый, взаимосвязанный комплекс. И люди как биологический вид могут существовать только в постоянном взаимодействии с ней. Все, что необходимо человеку как биологическому виду, он получает у природы: пищу, воздух, воду, землю. Но и сам он в процессе труда оказывает всевозрастающее воздействие на нее, создает новые орудия и вещества (и в их числе искусственные радионуклиды), которые во все большей степени влияют на окружающий нас мир. Причем в процессе производства по мере развития производительных сил человек использует и все новые элементы природы, разрушая, делая непригодной для жизни тонкую пленку биосферы, в которой складывается, формируется окружающая человека среда, то есть та часть биосферы, в которой живет и которую все интенсивней использует человек. Но биосфера — отнюдь не монополия какого-то одного государства, она часть нашей планеты, колыбель и дом всего живущего на земле. И неделимость ее обусловливает необходимость решения многих проблем охраны природы и использования ее ресурсов не только в национальных, но и в международных масштабах, в том числе и необходимость использования и контроля над применением радиоактивных веществ (или, как говорят специалисты-экологи, излучателей). А для этого прежде всего нужно понять, как, каким образом источники ионизирующего излучения влияют на человека и природу. Вот всеми этими проблемами и занимается радиоэкология — наука о путях биогенной миграции радионуклидов и экологических последствиях действия ионизирующего излучения, а радиоэкологические исследования стали сейчас непременной составной всех работ по охране окружающей среды. Нужно сказать, что сам термин «радиоэкология» был одновременно и независимо друг от друга предложен советским экологом доктором биологических наук А. Передельским и американским профессором Ю. Одумом в 1956 году. Выдающуюся роль в развитии представлений о роли радиоактивных веществ в жизни организмов и закономерностях их миграции в биосфере сыграли и труды основоположника биогеохимии академика В. И. Вернадского и его учеников.

Основной же задачей, поставленной перед радиоэкологами, стала разработка основ предвидения последствий радиоактивного загрязнения местности и изыскание результативных путей борьбы с ними. В практическом смысле это означает ни много ни мало как нахождение возможности эффективного ослабления и локализации загрязнения среды, предотвращение миграций радионуклидов по цепям питания к человеку и сельскохозяйственным животным.

Рассеивание в атмосфере, водах морей и океанов, проникновение в почву продуктов радиоактивного распада после испытаний атомных бомб, их накопление в сельскохозяйственной продукции и промысловых рыбах вызывают серьезную тревогу мировой общественности.

Среди многочисленных ныне сводок по охране природы трудно найти такие, где не упоминалось бы о радиоактивном загрязнении среды. В частности, известный американский ученый П. Хаггет среди шестнадцати обычных наиболее распространенных загрязнителей среды называет пять радионуклидов: радиоактивные изотопы стронция, цезия, йода, урана и плутония.

Правда, ионизирующий фон радиации всегда существовал на нашей планете, но интенсивное излучение, создание и рассеивание радиоактивных веществ человеком значительно ее увеличило. А сама радиация, вызывающая изменение в структуре биоценозов и экологии отдельных видов и растений, становится одним из абиотических факторов среды. Изучение его влияния на жизнедеятельность организмов производится, как правило, в районах с повышенным фоном ионизирующей радиации, то есть в тех местах, где высока концентрация естественных радиоактивных элементов или на высокогорье, где несколько увеличено космическое излучение, в отвалах урансодержащих пород атомной промышленности и, наконец, в районах экспериментальных полигонов.

Что же установлено учеными в результате уже проведенных исследований?

То, что биологическая опасность от радионуклидов, находящихся в биосфере, зависит от их количества, характера излучения, периода полураспада, физического состояния и химических соединений, в которых они заключены. И наконец, от способности организмов накапливать и выводить эти радионуклиды.

Насколько эти данные актуальны, можно судить по тому, что наукой с полной достоверностью установлено: в биологический круговорот веществ сегодня самым активным образом включились радиоактивные изотопы, образовавшиеся при ядерных взрывах. А теперь попробуем расшифровать это положение, переведя его на язык повседневности, установив, как и каким образом все вышесказанные явления способны сказаться прежде всего на окружающей среде.

А для начала установим: самая значительная часть радиоактивных веществ выпадает на поверхность земли вместе с дождем и попадает непосредственно на растения, минуя почву.

— Ну и что? — могут нам возразить читатели. — Не все ли равно, как, каким образом урожай окажется радиоактивным, а значит, и губительным для человека и животных?

В том-то и дело, что не все равно. Содержание радионуклидов в растениях при попадании их с дождем во много раз выше, чем при поступлении тех же радиоактивных веществ через корневую систему. Следствием радиоактивного заражения окружающей среды, передающегося по трофическим (пищевым) связям, станет появление уродливых мутантов среди животных.

Разумеется, поражение растений (а значит, и накапливание в них продуктов ядерного распада) происходит не только через листья, но и через корневую систему, ведь в конце концов радиоактивные вещества попадают вместе с водой и в почву. Потребление в пищу продуктов растениеводства определяет опасность облучения ставшими радиоактивными зерном, корнеплодами, зеленью. Особенно опасны овощи, очень активно складирующие в своих вегетативных органах продукты радиоактивного распада. Правда, степень поражения овощей, как, впрочем, и другой продукции растениеводства, во многом зависит от того, каким именно радионуклидом они поражены. Да и вегетативная фаза развития растения тоже играет свою роль. Так, многолетними исследованиями установлено, что величина периода полураспада (так называют в науке время, за которое количество радиоизотопов в облученном растении сокращается вдвое) для большинства изученных нуклидов в растениях равна от трех до ста суток. Бывает, что уже и через 10 дней после обработки плантаций овощей радио активными растворами количество нуклидов в них снижается в два-семь раз.

Но из всего сказанного выше должен вроде бы непременно последовать и довольно оптимистический вывод: если скорость вывода из растений радиоактивных веществ столь обнадеживающе велика, то и радиоактивные дожди, при всей их бесспорной вредности для окружающей среды и природы, не должны быть все же для нее губительными.

Такой вывод был бы неверным. Дело в том, что все, о чем здесь говорилось и будет еще говориться, все названные данные и числа получены экспериментальным путем моделирования определенных конкретных процессов в конкретных условиях. Но разразись ядерная катастрофа — она разрушит основы всей экологической системы планеты, все ее связи, все биоценозы. И если благодаря своей удивительной жизнеспособности наша природа и окажется способной к возрождению, то на это уйдут столетия, эпохи. Так что эксперимент, даже самый удивительный, — всего лишь слабый отголосок, а вернее, отдельный штрих на той устрашающей картине непоправимых разрушений, что несет ядерная война живой природе земли.

Вот почему мы и начали свой рассказ о последствиях ядерной катастрофы для живой природы нашей планеты с истории атолла Бикини. Но у этой истории есть еще один аспект. И весьма трагический. Дело в том, что, перечисляя последствия взрыва американцами водородной бомбы на Бикини, обычно говорят и пишут о том, что стало с его природой, забывая или не считая нужным сравнивать главный урон, нанесенный природе этим взрывом, с так называемыми «побочными явлениями». Между тем к «побочным» относится и поражение океанических вод, его флоры и фауны продуктами ядерного распада. Именно «побочный», вроде бы и незначительный штрих того ядерного хаоса, что разразился над Бикини, принес три десятилетия назад смерть японским рыбакам, вышедшим 1 марта 1954 года на лов тунца. Они были осыпаны «пеплом смерти», как в Японии назвали радиоактивные осадки, выпавшие после взрывов ядерных бомб. «Дело в том, — писала пресса по поводу этих событий, — что военные власти США, готовясь к испытательному взрыву водородной бомбы на атолле Бикини, не предприняли мер по обеспечению безопасности экипажей многочисленных рыболовных судов, которые традиционно вели промысел в этом районе Тихого океана. В результате ничего не подозревавшие рыбаки подверглись радиоактивному заражению. По существующим в Японии данным, после взрыва повышенные уровни радиации были зарегистрированы на 856 японских рыболовных судах.

«Пепел смерти» сантиметровым покровом окутал рыболовную шхуну «Фукурю-Мару № 5». Через некоторое время один из членов команды, радист Аикити Кубояма, скончался, а 22 его товарища стали больными людьми».

Прах Кубоямы захоронен в городе Яидзу. Здесь в день тридцатилетия трагедии Бикини и японских рыбаков был организован общенациональный митинг. Выступая на нем, член исполкома Японского совета борьбы за запрещение ядерного и водородного оружия (Гэнсуйке) Есикие Есида сказал:

«Вы видите на нашем митинге представителей всех районов страны. Такие же митинги проходят в эти дни в других префектурах Японии и, конечно, в Хиросиме и Нагасаки. Японцы хранят завет покойного Кубоямы, который перед смертью сказал: «Сделайте так, чтобы я был последней жертвой ядерной бомбы».

Сделать все, чтобы небо над всеми континентами и морями оставалось чистым, чтобы дождь нес людям радость хорошего урожая, а не смерть, чтобы природные богатства океана и суши служили счастью, а не гибели, — веление времени. И мы, советские ученые, со всей ответственностью можем сегодня утверждать: все последствия ядерных взрывов губительны для живой природы и человека, безвредных среди них нет и быть не может. Ибо великий круговорот веществ, существующий в природе, разрушенный ядерными взрывами и загрязненный радиоактивными веществами, способен превратиться в случае катастрофы из круговорота жизни в круговорот смерти. Взять хотя бы маленькое звено этого круговорота: почва — растение — животное. Окажись почва пораженной продуктами ядерного распада — немедленно станет радиоактивной и трава. Значит, облучатся и домашние животные, для которых она — основной корм. А у этой беды уже два аспекта. Во-первых, молоко и мясо животных станут радиоактивными, а значит, и непригодными к употреблению в пищу (и мы, к сожалению, уже наблюдаем нечто похожее на примере продуктов моря, когда японские рыбаки вынуждены уничтожать свои уловы из-за опасной для жизни человека радиоактивности рыбы, мидий, морской травы). А во-вторых, количество сельскохозяйственной продукции, полученной от пораженных лучевой болезнью животных, резко сократится. Ведь их организм мобилизует все свои защитные силы на выживание, резко уменьшив при этом продуктивность. И такой беды, разразись ядерная катастрофа, избежать практически невозможно.

Таковы губительные последствия ядерной катастрофы для каждого отдельного звена сложнейшей экологической цепи взаимосвязанных и взаимообусловленных процессов, происходящих в природе.

Миру уже известны трагедии, происшедшие и происходящие в обширнейших биоценозах из-за пагубных последствий производственной деятельности человека. Взять хотя бы те же «кислотные дожди», обильно выпадающие в наши дни над странами Запада. Могут ли не сказаться на жизнедеятельности тех же лесов, занимающих в Австрии почти половину всей территории? Конечно, не могут. Вот как тревожно пишет пресса разных стран об этом губительном процессе, очевидцами которого становятся сегодня жители многих европейских государств.

«Скорость распространения «лесной чумы» в этой небольшой центральноевропейской стране поистине катастрофическая. Еще в апреле минувшего года (имеется в виду 1983 год. — Ред.) министерство сельского хозяйства альпийской республики подсчитало, что 200 тысяч гектаров лесного массива больны.

Гибель деревьев наносит хозяйству Австрии ощутимый урон. Сто миллионов больных деревьев — такое число зарегистрировано сейчас в этой стране — это в год три миллиарда шиллингов ущерба. «Кислотные дожди» значительно ухудшили качество грунтовых вод, из-за сокращения лесного покрова и его плотности началась эрозия горных склонов, возросла опасность лавин, обвалов и т. д. Все это заставляет жителей покидать горные поселки. Ученым видится мрачная перспектива — лес будет жить не более 30–50 лет. Лесная Австрия превращается в каменистую пустыню.

По другую сторону австрийской границы — в той части Альп, что лежит на территории ФРГ, данные специалистов вызывают еще большее беспокойство. Мертвые деревья не смогут защитить горные склоны от дождей и гроз, и перегной в кратчайшие сроки будет смыт в долины. В области, особо подверженные этому процессу, уже через десять лет придется забрасывать на вертолетах перегной в горы, производить посадки деревьев. Весь этот проект обойдется в кругленькую сумму — один миллион марок за каждое дерево!

Ученые выдвинули десять тезисов, руководствуясь которыми можно было бы предотвратить исчезновение лесов. Среди них — ужесточение законодательных норм выброса промышленных предприятий, а также комплекс мероприятий, цель которых — снизить содержание серы в мазуте.

Эти вопросы и их решение давно стоят на повестке дня. Ведь допустимые нормы выброса окиси серы в Австрии в два раза выше, чем в ФРГ, и в девять раз выше, чем в Японии. Факты, представленные экспертами на симпозиуме, говорят о том, что две трети всех выбросов окиси серы приходятся на промышленность и станции теплоцентрали».

А теперь представьте себе, что вместо «кислотного дождя» над Европой прольются радиоактивные ливни. Губительные для природы и человека последствия их было бы трудно преувеличить. Впрочем, кое-что из того, что ожидает нашу прекрасную землю и ее природу в случае развязывания ядерной войны, мы уже, к сожалению, можем и сегодня прогнозировать. Материала для этого более чем достаточно. И человечество знакомо с этими малоутешительными предположениями прежде всего по работам западноевропейских и американских исследователей о последствиях даже неядерной современной войны. Именно они (Б. Вейсберг, Е. Пфейффер, А. Уэстиг — всего 19 авторов) выступили с разоблачениями преступлений американской военщины против человека и природы в Индокитае. Их книга под названием «Экоцид в Индокитае» обошла мир, став настольной каждого специалиста, серьезно занимающегося вопросами природоохраны. Но почему все-таки экоцид? Да потому, что столь массированное, столь тщательно продуманное уничтожение природы равнозначно ее экоциду, сопоставимому по своему варварству только с геноцидом, то есть с уничтожением целого народа. Однако при всей чудовищности геноцида он гибель какого-то конкретного народа, экоцид же означает гибель экологических систем целого региона, не ограниченного рамками единственного государства.

Именно это прекрасно понимают сегодня все серьезные исследователи экологических проблем, сопряженных с изучением последствий военных (в том числе и ядерных) действий на окружающую среду. Такими проблемами занимались и занимаются виднейшие ученые США и стран Запада. Больше того, многие из них проводились и проводятся в рамках программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП).

К тому же, вряд ли данные, приводимые исследователями, можно назвать предвзятыми, необъективными — большинство зарубежных ученых, по их собственному выражению, «чужды политике».

Что же гласят эти «чуждые политике» выводы? С некоторыми из них (изложенными в коллективной монографии кафедры физической географии зарубежных стран географического факультета МГУ) мы считаем необходимым познакомить читателей данного сборника.

Итак, концепция (она не нова) ведения войны путем разрушения среды обитания противника. (А что именно окружающая среда — необходимейшее условие для жизни человека, вряд ли надо доказывать, да и сама жизнь, выражаясь словами знаменитого физиолога К. Бернарда, «…не что иное, как отношение между организмом и внешней средой».) Но, пишут авторы «Экоцида в Индокитае», «…с тех пор как римляне посыпали солью почву в Карфагене, история не помнит подобных примеров».

Во Вьетнаме, Лаосе, Таиланде и Кампучии экоцид проводился путем массированных бомбардировок с применением напалма и химических веществ, которые велись круглосуточно по огромным площадям. Согласно американским данным в Индокитае с 1965 по 1973 год было применено свыше 15,5 миллиона тонн взрывчатых веществ всех видов — больше, чем использовалось во всех предыдущих войнах, что эквивалентно взрывной силе 570 атомных бомб, аналогичных сброшенным на Хиросиму и Нагасаки. Это значит, что в течение всего восьмилетнего периода военных действий ежесекундно взрывалось около 50 килограммов взрывчатых веществ. В результате было перемещено 2,5 миллиарда кубических метров земли, что в десять раз больше объема земляных работ, проведенных при сооружении Суэцкого канала. «Экспериментальное» применение арборицидов и гербицидов (химических препаратов, предназначенных для уничтожения древесной и травянистой растительности) началось с 1961 года, а в 1962 году они стали главным оружием в глобальной американской стратегии химической и биологической войны во всей Юго-Восточной Азии. Лишь за период с 1965 по 1969 год было обработано арборицидами и гербицидами 43 процента пахотных земель и 44 процента площади лесов. Применение дефолиантов привело к гибели урожая, способного прокормить 900 тысяч человек. Так что, если в 1964 году Южный Вьетнам экспортировал 48,5 тысячи тонн риса, то в следующем году пришлось импортировать 240 тысяч тонн. Особенно интенсивно использовался уже упоминавшийся здесь «оранжевый реактив». За период с января 1962-го по февраль 1971 года 45 миллионов литров этого вещества было распылено на площади около 1,2 миллиона гектаров. Позднее обнаружилось, что препарат поражает людей зачастую через много лет после отравления и сказывается на потомстве.

Тактика экоцида в ходе войны неоднократно менялась. Например, после 1971 года США поставили задачей полное уничтожение лесов Вьетнама. Огромные бульдозеры буквально под корень срезали лесные массивы вместе с почвой. В разгар проведения этой операции ежедневно уничтожалось 400 гектаров лесов. Эти бульдозеры были цинично названы «римскими плугами» — в честь решения римского сената в 146 году до нашей эры разрушить Карфаген и посыпать почву солью, чтобы на ней никогда ничего не росло. Такое уничтожение растительности и почв привело к полной потере плодородия в районах проведения этой варварской акции и превращению их в «зеленую пустыню», поросшую грубым сорняком императа. Были уничтожены прибрежные мангровые леса на юге Вьетнама. А с их гибелью сократились рыбные запасы в прибрежных водах, начался размыв берегов и отступление береговой линии. Погибли животные многих видов, после чего размножились крысы, ставшие переносчиками разных заболеваний. Понесли урон влажные тропические широколиственные леса, восстановление которых очень затруднено. Всего же за время войны было уничтожено 50 миллионов кубических метров древесины.

В результате бомбардировок образовались обширные площади — около 30 миллионов воронок глубиной до шести-девяти метров. И как последствие — эрозия почв, развитие оползневых процессов, снос массы твердых частиц в долины и русла рек, усиление наводнений, выщелачивание питательных веществ из почв и их истощение, образование ожелезненных (латеритных) корок на почвах, коренное изменение растительности и животного мира на значительных площадях.

Правда, пишут американские исследователи, влияние различных видов оружия на ландшафты проявляется по-разному. Фугасное оружие нанесет большой урон как почвенно-растительному покрову, так и обитателям лесов и полей. Главным стрессовым фактором в этом случае является ударная волна, которая нарушает однородность почвенного покрова, убивает фауну, микроорганизмы (почвенные), разрушает растительность. Согласно расчетам Уэстигу А. X. при падении 250-килограммовой бомбы образуется воронка, из которой выбрасывается до 70 кубических метров почвы. Разлетающиеся осколки и ударная волна убивают всех животных и птиц на площади 0,3–0,4 гектара, поражают древостой, который впоследствии становится местом обитания различных вредителей и грибковых заболеваний, окончательно уничтожающих деревья за несколько лет. Разрушается тонкий слой гумуса, часто на поверхности оказываются бесплодные и сильнокислые нижние почвенные или подпочвенные горизонты. Кратеры от бомб нарушают уровень грунтовых вод; заполняясь водой, они создают благоприятную среду для размножения комаров и москитов. В ряде мест происходит затвердение подпочвенных горизонтов, образование железистых корок, на которых растительность восстановиться не может. Воронки сохраняются долгое время и становятся неотъемлемой частью антропогенного рельефа. А недавно изобретенные бомбы, взрывающиеся в воздухе, относятся к категории экологически наиболее опасных. Такие бомбы выбрасывают низко над целью облако аэрозольного топлива, которое через некоторое время — после насыщения его воздухом — взрывается. В результате образуется ударная волна огромной силы, поражающее воздействие которой значительно превосходит эффект от обычной фугасной бомбы. Так, один килограмм взрывчатого вещества такой бомбы полностью уничтожает растительный покров на площади 10 квадратных метров.

Вы только вдумайтесь, сколь ухищренны, сколь организованны и целенаправленны были все действия, подчиненные единственной цели — разрушению природы, затруднению дальнейшего восстановления искромсанных, разорванных, обезображенных войной экологических систем.

Как оценить урон, нанесенный природе? Между тем еще в 30-х годах нашего столетия, когда ни о болезнях цивилизации, ни об экологических кризисах, вызванных урбанизацией, не было и речи, Карел Чапек, великий жизнелюб, писал: «Разрушить горы, снести скалы, опустошить редкостные цветущие заповедники? Это все равно что заворачивать сардельки в листы Вышегородского кодекса или мостить улицы камнями разрушенной базилики св. Георгия!

Охрана памятников природы — проявление не сентиментальности, а необходимого почтения».

Но о каком почтении к природе может идти речь в наши дни, если американская военщина заранее планирует уничтожение ее?! Однако оставим эмоции. И вновь передадим слово фактам, называемым нашими американскими коллегами. А они свидетельствуют, что безопасного для природы, то есть не оказывающего на нее никакого воздействия, оружия не существует. Взять хотя бы то же зажигательное. Да всего один килограмм напалма полностью уничтожает все живое на площади в шесть квадратных метров! А что такое пожар в степи, саванне, сухих тропических лесах — нетрудно себе представить. А последствия такого пожара для той же почвы, а зарастание пожарищ сорняками? Или взять то же химическое оружие… Ужас его применения во время первой мировой войны и поныне жив в людской памяти. Между тем на все страны Европы, участвующие тогда во всемирном побоище, было обрушено 125 тысяч тонн химических веществ, а на один только маленький Вьетнам — 90 тысяч тонн. Однако, пишут исследователи, после первой мировой войны в странах Запада были изобретены новые органофосфорные соединения, известные как нервнопаралитические газы, способные при дозах в 0,5 кг/га уничтожить большую часть населения. Особенно опасны для всего живого некоторые нервные газы, обладающие фитотоксичностью. Травоядные, например, могут быть поражены ими даже спустя несколько недель после применения химического оружия. Считается, что нервные газы могут сохраняться в природе до двух-трех месяцев. Но современные синтетические нервные газы, заменившие прежние, значительно превосходят их по своей токсичности. Устойчивость таких газов исчисляется годами, и, накапливаясь в пищевых цепях, они часто вызывают тяжелые отравления людей и животных. Как показали экспериментальные исследования, диоксин в тысячу раз более ядовит, чем мышьяк или цианистые соединения. Арбоциды и гербициды токсичны для растений в значительно большей степени, чем для животных, поэтому особенно сильный ущерб эти химические соединения наносят древесной, кустарниковой и травянистой растительности. А некоторые из них, уничтожая почвенную микрофлору, нарушают плодородие почв.

Что же показало применение химического оружия в Индокитае?

Что воздействие его на окружающую среду крайне губительно. Растительность, к примеру, может оказаться полностью и сравнительно легко уничтожена на огромных площадях, причем дикие и культурные растения поражаются примерно в одинаковой степени. Это, в свою очередь, пагубно сказывается на животном мире и на почве, которая не защищается больше растениями от выветривания, выщелачивания и вымывания.

Что же говорить о последствиях для природы окружающей среды применения биологического оружия? И хотя, сетуют наши американские коллеги, после его запрещения в 1972 году исследования, ведущиеся по применению и совершенствованию биологического оружия на Западе, не подлежат огласке, все же некоторые данные становятся достоянием ученых, общественности, прессы. А чтобы понять, какая исключительная опасность кроется для живой природы в словах «биологическая война», достаточно сказать, что это совершенно особый вид оружия. Это живые организмы, способные вызвать на огромных площадях эпидемии или заболевания растений. А если учесть, что многие болезнетворные микроорганизмы весьма устойчивы, то наличие их в окружающей среде сравнимо лишь с разрушительными возможностями мощнейшей мины замедленного действия.

Но сколь ни губительны для живой природы воздействия всех вышеназванных здесь видов оружия, ни одно из них по своей разрушающей силе несопоставимо с ядерным. Потому, что одна водородная бомба средних размеров выделяет столько энергии, сколько было выделено всеми взрывчатыми веществами во время первой и второй мировых войн. И каждая из форм освобожденной энергии (термическая, радиоактивная, механическая) способна оказать чудовищное разрушительное действие на экосистемы: прямое (физическое и биологическое) и косвенное — в результате влияния на атмосферу и гидросферу, почву, климат и т. п.

Влияние ударной волны или пожаров на ландшафт при ядерном взрыве отличается от аналогичных эффектов при применении обычных видов оружия только масштабами. Но радиоактивное воздействие является уникальным. Живые организмы по-разному чувствительны к облучению. Насекомые, например, способны выдержать в сотни раз большие дозы радиации, чем те, которые смертельны для людей и большинства позвоночных. То же можно сказать и о растительности. Наиболее чувствительны к ионизирующей радиации деревья, потом кустарники и травы. Но тут, вероятно, нам вновь придется обратиться к трагической судьбе уже неоднократно упоминавшегося атолла Бикини. Дело в том, что одним из самых бедственных для природы последствий стало включение в естественный биологический круговорот радиоактивных изотопов, образовавшихся в результате взрыва. Так вот, наиболее активно в него вписываются, сначала накапливаясь в почве, а затем аккумулируясь в тканях животных и растений, стронций-90, цезий-137, тритий-55 и железо-55. Совсем недавно проведенные исследования выявили у многострадальных жителей Бикини аномально высокое содержание в организме цезия-137 и стронция-90. Это в человеческом-то организме! Что же говорить о животных и растениях? К тому же ядерный вихрь на том же Бикини поднял радиоактивный материал на гигантскую высоту — на 30 тысяч метров, и радиоактивный дождь выпал за несколько тысяч километров от «полигона смерти». Но такое выпадение вовсе не означает, что атмосфера очистилась, освободилась от смертоносного загрязнения. Отнюдь. Продукты ядерного взрыва способны удерживаться в ней долгие годы. И это тоже «мина замедленного действия». И для природы, и для человека. А пыль, образующаяся при взрыве атомных и водородных бомб, загрязняющая атмосферу? Она отнюдь не безопасна для всего живущего на земле. Так, учеными подсчитано, что пыль от взрыва бомбы мощностью в десять тысяч мегатонн способна охладить атмосферу земли на несколько градусов и нанести очень значительный урон озоновому экрану. А как следствие — погодные нарушения и кардинальные климатические изменения.

Но здесь пришла пора сказать о «новейших» направлениях в политике экоцида, избранного американским империализмом. Их несколько. Назовём всего два.

Во-первых, это направленное изменение погоды и климата. Это не зловещее предзнаменование (вспомните знаменитое затмение солнца, описанное в «Слове о полку Игореве», предсказывающее поражение русских войск) природных явлений, а специальное конструирование, создание их. Так, в 1963 году в том же Индокитае американские агрессоры, стремясь вызвать наводнение в долинных, низменных районах страны (что повлекло бы за собой непроходимость дорог), «засевали» облака йодистым серебром, стимулируя обильные ливни, превращавшие землю в непроходимые топи, смывавшие почву. И это еще не все. Агрессоры с помощью химических веществ вызывали искусственное образование тумана, штормовой погоды. Они создавали (с помощью ракет) «окна» в озоновом экране, многократно усиливая ультрафиолетовую радиацию, запыляя верхние слои атмосферы.

Какие же цели преследовала при этом военщина? Только ли тактические, обусловливающие наиболее благоприятные условия для проведения тех или иных ее планов? Отнюдь. Разрушая природу Индокитая, империалисты преследовали куда более далеко идущие цели: создать долговременный, а значит, и непредсказуемый эффект «экологического взрыва», чрезвычайно осложняющего жизнь современного человека в этом регионе. И не только современного, а многих последующих поколений.

Во-вторых, существует проект, весьма серьезно обсуждаемый сегодня на Западе. Это так называемый проект «географического оружия». Да, есть и такое. Оно воссоздает естественные явления природы, обладающие гигантской разрушительной силой: землетрясения, грозы, гигантские приливные волны.

Таковы факты. Их без прикрас приводят аполитичные исследователи западных стран. И за ними — правда без прикрас, без пропагандистских румян. Экологическая война, даже в локальном, отдельном регионе земли, — страшное бедствие, катастрофический урон, наносимый всей ее природе. Потому что нет, не существует изолированных экологических систем, а все они связаны, пронизаны сложнейшими взаимопроникающими и взаимообусловливающими «службами» жизнеобеспечения. Ибо природа планеты Земля — единый живой организм, очень легко уязвимый. Сегодня он уже ранен. Но рана еще не смертельна. Еще сильны восстановительные силы природы, и стоит ли человечеству рисковать, столь безрассудно экспериментируя с ними?

Ученые планеты это отлично понимают, как понимают все здравомыслящие люди Земли — не такой уж большой нашей планеты, космический корабль облетает которую за каких-то 90 минут. И, продолжая мысль У. Фолкнера, высказанную им при получении Нобелевской премии («Я отказываюсь принять конец человека. Я верю, что человек не только выживет, но и восторжествует. Человек бессмертен не только потому, что он один во всей природе обладает неистощимым даром речи, но и потому, что обладает духом, способным сострадать, жертвовать и выживать»), мы выражаем твердую уверенность в том, что выживет и восторжествует природа, создавшая человека, давшая ему творческие и духовные силы.

Что же ждет, в свою очередь, природа от своего детища? Ну если не сострадания, то хотя бы понимания законов ее развития. Без этого при дальнейшей всевозрастающей индустриализации и технизации общества природе не обойтись. Уже сегодня нашей планете не хватает чистой питьевой воды. Ее голубые артерии загрязнены 160 кубическими километрами ежегодных промышленных стоков. А в будущем? Увы, прогнозы более чем пессимистичны: к 2000 году потребуется весь речной сток земного шара, чтобы хотя бы шестикратно разбавить промышленные, сельскохозяйственные и бытовые стоки. Шестикратно! А сегодня их разбавляют в тринадцать раз.

Лозунг «Нужна вода!» стал одним из самых актуальных. Особенно для густонаселенных стран Европы. В том числе и для ФРГ, экологическое прогнозирование в которой (и в первую очередь проблемы водопользования) началось еще в 60-е годы. Именно в эти годы по объему промышленного производства она выходит на второе место в капиталистическом мире (после США). Это место ФРГ сохраняет и в наши дни. Разумеется, экологические проблемы ФРГ в силу ее географического положения не могли оставаться только собственными проблемами этой страны, так как отравленный промышленными сбросами заводов Западной Германии Рейн был и остается поныне основным источником водоснабжения населения Бельгии и Нидерландов. Между тем спрос на воду все возрастает. Вот какие цифры называют ученые ФРГ: согласно их прогнозам потребление воды в стране к 2000 году резко увеличится за счет развития электроэнергетики. Эти прогнозы основываются на таких фактах: уже к 1985 году количество ТЭС и АЭС по сравнению с 1980 годом возрастет в полтора раза. Гигантских размеров достигнет к 2000 году и количество потребляемой воды населением ФРГ — почти четырех кубических километров в год, только коммунально-бытовое потребление воды составит в этой стране к 2000 году более семидесяти кубических километров в год в расчете на одного жителя.

А что же делать другим странам, «пьющим» воду из того же источника? Но вернемся к фактам и цифрам, называемым самими западногерманскими учеными, занимающимися экологическим прогнозированием. Дефицит чистой воды особенно заметен в земле Северный Рейн-Вестфалия, где питьевое водоснабжение на 25 процентов осуществляется из Рейна. Между тем воды Рейна в этом районе на протяжении 160 километров принимают такое же количество сточных вод, как и с прирейнской территории ФРГ, расположенной выше по течению, то есть на расстоянии 700 километров. Всего в Рейн в ФРГ сбрасывается до 12 миллиардов кубических метров сточных вод, что составляет 17 процентов поверхностного стока страны. Основные загрязнители рейнских вод — химическая (51 процент объема сточных вод) и целлюлозно-бумажная (31 процент) отрасли промышленности. С 1949 по 1975 год загрязнение реки увеличилось в 20 раз.

На 2000 год в ФРГ прогнозируется дальнейшее увеличение объема сточных вод: в промышленном секторе — до 19,2 миллиарда кубических метров (против 8,2 миллиарда кубических метров в 1965 году), в сельскохозяйственном — до 1,2 миллиарда (против 0,5 миллиарда), в коммунально-бытовом — до 5,5 миллиарда кубических метров (против 2,0 миллиарда кубических метров). Всего же в реки ФРГ в 2000 году будет сброшено 25,9 миллиарда кубических метров стоков. Это в 2,4 раза больше, чем в 1965 году. Общий же уровень загрязнения природных вод в 2000 году в шесть раз превзойдет уровень 1960 года. И хотя специально разработанная экологическая программа правительства ФРГ предусматривает на очистные сооружения в стране весьма внушительные цифры (уже в следующем, 1985 году они составят 65 миллиардов марок), а к 2000 году по сравнению с 1960-м увеличатся в шесть раз, вряд ли природа этой страны окажется в более выгодных для восстановления экологических сил условиях. Оно и понятно: темпы развития индустрии здесь столь быстры, что даже с помощью человека природе им не противостоять. И ученые ФРГ, равно как и их коллеги из соседних государств, все настойчивее высказывают тревогу по поводу того, не станут ли воды западногерманских рек к 2000 году попросту мертвыми, отравленными?

Человечество, которому далеко не безразлично состояние природы его отчего дома — земли — и собственное здоровье, обязано следить за тем, чтобы нерукотворные ее силы не оказались подорванными. И прежде всего двумя самыми опасными факторами: его собственным техногенным воздействием на природу и повышенными дозами радиоактивности. Способов для осуществления такого контроля существует много. В разных странах они разные. Но, несмотря на относительную точность показаний контролирующих приборов, они остаются все же приборами. А вот живой организм способен не только фиксировать количество радиоактивных элементов в нем, но и реагировать на их избыток соответствующим образом. Так наш организм постоянно усваивает радиоактивные вещества из окружающей среды. К примеру, радиоактивный изотоп калия-40 (один из трех изотопов природного калия). Но в мягких тканях человека содержится до 0,2 процента калия, что в переводе на язык облучения соответствует 19 миллиардам в год. Прибавьте сюда еще облучение от радиоактивного углерода-14 (1,6 миллиарда в год), образующегося непрерывно под действием космических лучей в атмосфере, да воздействие урана, радия, тория земных недр, облучающих того же человека обходным путем (то есть сначала проникая в почву, из нее — в растения, затем — в организм травоядных, и не в малых дозах: наши костные ткани получают от них «подарок» в 6 миллиардов в год), и получится, что самые разные естественные источники радиоактивности, постоянно функционирующие на земле, дают в совокупности общую весьма солидную цифру — 100 миллиардов, или 0,1 рад в год. Это, так сказать усредненная цифра. В некоторых регионах планеты она гораздо выше — до 4 рад. Но с появлением искусственных радионуклидов появилось и огромное количество радиоактивных изотопов самых различных атомов. А значит, и радиационная опасность для жизни неизмеримо возросла. Но «для жизни» не означает только для человека, а и для окружающей среды, обеспечивающей ему эту жизнь. И здесь выясняется интереснейшая особенность: одни живые организмы погибают даже при весьма незначительных дозах радиации, другие живут, размножаются и стимулируют свою деятельность при ее повышенных дозах. Больше того, они по-разному аккумулируют в себе различные радионуклиды. А это значит, что они могут стать биоиндикаторами, помогающими контролировать радиоактивную загрязненность биосферы. Применение такого биологического метода контроля за радиоактивной безопасностью планеты дало удивительные результаты. Так, к примеру, оказалось, что радионуклиды цезия-137 и стронция-90, появившиеся в биосфере планеты после серии испытаний атомного оружия в атмосфере, накапливаются в организме разных животных и, главное, обитающих в разных экологических системах. Выяснилось, что все животные, питающиеся грибами и лишайниками, концентрируют цезий-137. Вот почему у людей, питающихся мясом северных оленей на Крайнем Севере, отмечено повышенное содержание цезия-137.

Повышено содержание стронция-90 и в организме животных, имеющих кальциевые скелеты, — у наземных позвоночных, моллюсков, многоножек-кивсяков. Но из-за малой общей биомассы этих животных в наземных экосистемах невелико и общее количество связываемого ими радионуклида. Например, количество стронция-90, проходящее через пищевые цепи животных в лесостепной дубраве, составляет всего около 0,6 процента общего количества стронция, ежегодно распадающегося на той же территории за счет естественного радиоактивного распада. Сравнительно невелика и степень концентрирования радионуклидов животными на суше. А концентрация радионуклидов в почве почти всегда больше, чем в организме животных.

Один из путей контроля за действием излучений и излучателей на живую природу — всесторонний анализ структуры и динамики сообщества живых организмов. Они исключительно благодарный объект радиоэкологических исследований, ибо их видовая насыщенность велика, разнообразны экологические связи, а сами животные наиболее чувствительны к действию радиации, ведь они конечные звенья в пищевых цепях и концентрируют в своих организмах многие радионуклиды. Роль наземных животных в перераспределении искусственных радионуклидов в биогеоценозах количественно сравнима с переносом их ветром или атмосферными осадками. А если учесть, что на долю животных приходится основная часть видового разнообразия живой природы и именно среди них находятся наиболее чувствительные к действию ионизирующей радиации формы живых организмов, то станет понятным, почему в некоторых случаях охрана окружающей среды в условиях повышенного фона ионизирующих излучений в первую очередь предусматривает охрану животного мира.

Биологическая опасность радионуклидов, находящихся в биосфере, зависит, как мы уже отмечали, от их количества, характера излучения, периода полураспада, физического состояния и химических соединений, в которых они заключены, способности организмов накапливать и выводить эти радионуклиды.

А свойства радиоактивных изотопов определяет распределение их по органам и тканям животных. Например, до 90 процентов аккумулированных организмом радиоактивных изотопов стронция и кальция накапливается в скелете. Цезий-137 откладывается главным образом в мышцах и внутренних органах. Радиоактивные фосфор и сера распределяются в организме относительно равномерно. В печени и почках локализуется кобальт-60, а радиоактивный йод-131 депонируется исключительно в щитовидной железе, в мягких тканях значительно больше, чем в скелете животных урана-238.

При воздействии ионизирующих излучений изменяется продолжительность жизни, плодовитость и другие жизненно важные функции животных. Даже сравнительно небольшие дозы стронция-90 значительно увеличивают смертность в популяции многих оседло живущих животных, насекомых, моллюсков, лесных грызунов и обитателей почвы. Те же дождевые черви, например, погибают в массе.

Конечно, эффект действия радионуклидов зависит и от размера загрязненного ими участка. Подвижные крупные животные с большими индивидуальными участками обитания (лоси, медведи, волки, орлы и т. д.) относительно мало контактируют с малыми изолированными пораженными участками, а значит, и потребляют не так уж много загрязненного радионуклидами корма. Мелкие животные (грызуны, насекомоядные, некоторые птицы, многие насекомые), постоянно обитающие на загрязненных территориях, вынуждены и постоянно находиться в биоценозе, а значит, и потреблять загрязненную пищу, во всяком случае, в период выведения потомства. Однако из-за неравномерности выпадения радионуклидов на суше даже перечисленные животные в пределах своего индивидуального участка сталкиваются с разными уровнями загрязнения.

Вот почему различают три группы животных, контактирующих с загрязнением: случайно, временно или постоянно. Однако у животных, обитающих на одной и той же территории, степень контакта с радиоактивными веществами может быть также неодинакова. Достаточно одного примера: дождевые черви заглатывают почву, содержащую радионуклиды, в том числе и те, которые не поглощаются корневыми системами. Именно поэтому они так сильно и облучаются от пищевого комка.

Конечно, для экологического прогнозирования последствий действия ионизирующих излучений на зооценоз необходимо точное знание распределения дозовых нагрузок в окружающей среде. Неравномерность распределения излучателей, а значит, и доз облучения, например, при повышенном содержании в среде естественных и искусственных радионуклидов приводит к избирательному поражению только отдельных экологических групп животных. Поэтому наблюдаемые в естественных зооценозах эффекты действия ионизирущей радиации не всегда непосредственно связаны с радиочувствительностью, а осуществляются через очень неравномерные в пределах биогеоценоза дозовые нагрузки. Обусловлено это ярусным строением ценоза, обитанием организмов в определенных местах, а также их способностью к вертикальной и горизонтальной миграции. Высокая численность почвенных животных, их видовое разнообразие, продолжительный период развития у многих форм и тесный контакт с загрязненной радионуклидами средой позволяет успешнее всего использовать их для целей биоиндикации. А состояние среды, как известно, служит одним из показателей условий жизни населения. И оценивать условия жизни, безусловно, надежнее всего с помощью системы экологического контроля, системы глобальных масштабов, охватывающей если не все регионы, то хотя бы основные, наиболее уязвимые.

Идея такой системы не нова: английский эколог Чарлз Элтон ратовал за специальную экологическую службу еще в 1942 году, И нужно сказать, что кое-что для ее реализации в мире уже делается. Так, многие десятилетия существует, в том числе и в нашей стране, служба контроля за численностью и распространением сельскохозяйственных и лесных вредителей. Давно отлажен контроль за динамикой численности видов животных, имеющих эпидемиологическое значение, например за грызунами в очагах чумы, птицами — распространителями арбовирусов и т. д. Собираются и систематизируются сведения о численности и распространении охотничье-промысловых зверей и птиц. Подобные данные накапливались многими десятилетиями. Так что предпосылки для создания системы экологического контроля за состоянием окружающей человека среды и ее биологическими ресурсами сейчас имеются.

Что же касается работ по биоиндикации, то они влились естественной составной частью в исследования, проводимые в биосферных заповедниках, экологической кооперацией в рамках СЭВ (моделирование видов животных в ареале, составление списков сохраняемых животных и мероприятий по осуществлению такой охраны, исследования по биомониторингу, не говоря уже о чисто прикладных работах).

А поскольку ионизирующее излучение — один из очень многих физических факторов, воздействующих сегодня на животных, их дифференцированный анализ, установление не только итогового суммарного эффекта, но и вклада в этот эффект каждого фактора в отдельности представляется сегодня одной из насущных задач науки, стоящей на службе здоровья и жизни на планете Земля.

К сожалению, прогнозы не обнадеживают. По крайней мере, как считают ученые западных стран, индустриальная нагрузка на природную среду уже к 2000 году возрастет в 2,5–3 раза. Оно и понятно: какие суперочистные сооружения могут защитить ее от индустриального воздействия, если каждые 12–15 лет энергетические мощности земли удваиваются. Если в густонаселенных районах земного шара с высокой концентрацией промышленности и населения (например, ФРГ) количество вырабатываемой энергии уже сегодня соизмеримо с энергией радиационного баланса, если атмосфера планеты постоянно засоряется углекислым газом. Причем с удивительной быстротой наращивая темпы: в 1980 году концентрация углекислого газа в атмосфере возросла на 5 процентов по сравнению с 1958 годом. Это чревато возникновением так называемого «парникового эффекта». А он, по расчетам советских исследователей, при удвоении количества углекислого газа в атмосфере может повысить среднюю планетарную температуру на полтора-два градуса.

Биосфера в опасности! — это очевидно. И это без ядерных войн — глобальных или локальных, просто вследствие неразумного хозяйствования, губительного отношения к своей матери-природе.

Где искать выход из создавшегося положения, чем и как лечить израненную природу? Выявлением очагов опасности? Созданием службы контроля? Безусловно. Но, пишет Э. Экхольм, сотрудник американского «Института всемирной вахты» (есть в США такая исследовательская организация, анализирующая различные глобальные проблемы современности), «выявить опасности, таящиеся в окружающей среде, разумеется, значительно легче, чем устранить их… Ключ к решению вопроса о влиянии окружающей среды на здоровье — в недрах экономики, политики, образа жизни и взаимоотношений людей с их естественным окружением». И хотя, работая над книгой, сам Э. Экхольм считал главным своим будущим читателем ученых (экологов и медиков), директор-распорядитель Программы ООН по окружающей среде Мостфа К. Толба, рекомендуя эту работу общественности, особо подчеркнул в предисловии, что она «представляет интерес для государственных деятелей».

Что ж, нельзя не разделить этой точки зрения: политика экологическая — неотъемлемая часть общей политики конкретного государства. Так, еще 13 лет назад, когда проблема загрязнения окружающей среды была уже в Соединенных Штатах достаточно острой, бывший президент США Р. Никсон заявил, что не допустит, чтобы забота о сохранении среды могла повлиять на стабильность существующей системы. И это было сказано всего год спустя после принятия закона о государственной политике в области охраны окружающей среды. А современный американский президент поступил еще более «решительно», рекомендовав государственному департаменту прекратить выделение средств на реализацию Программы ООН по окружающй среде. Между тем природоохранные меры (их разработка и реализация) должны стать в наши дни не только заботой отдельного государства, но и межгосударственной проблемой.

Взять хотя бы атомные предприятия. Они (и с этим предложением наша страна входила в ООН) должны стать предметом особой заботы правительств, государств и международных организаций, а всякие попытки их разрушения должны рассматриваться как тягчайшее преступление против человечества и сравниваться с использованием ядерного оружия, независимо от того, каким способом это делает агрессор, и со всеми вытекающими из этого положения ответными мерами.

Развитие мирной атомной промышленности несовместимо с военными целями: нельзя допустить, чтобы действия, направленные на благо человека, обратились в свою противоположность.

Приведенные выше соображения в определенной степени могут быть распространены и на другие виды промышленности, и прежде всего на такие, как химическая, медицинская, биологическая. Они имеют сугубо мирную направленность: изготовление лекарственных препаратов, химикатов для борьбы с вредителями сельского хозяйства и тому подобное. Такие предприятия в своих технологических цепочках содержат и яды, и бактерии, опасные для человека. При внезапном разрушении они могут отравить окружающую среду. А выбор цели атомного взрыва способен многократно усилить их пагубное воздействие.

Ядерной войны не должно быть: ни глобальной, ни ограниченной, ибо разумно использовать такое смертоносное оружие, как ядерное, невозможно. Оно несет гибель и человеку и природе. Борьба за разоружение — это действие, обращенное не только в будущее, а вопрос, обращенный непосредственно в день сегодняшний.

Сокращение военных бюджетов — шаг осязаемый, а не абстрактный, каким являются общие рассуждения о преимуществах того или иного вооружения. Это настолько важный шаг, что от того, сделаем мы его сегодня или нет, зависит будущее людей, земли, природы. В самом деле, смешно было бы думать, что экстремистская концепция «первого удара», основывающаяся на том, что одна сторона настолько сильней другой, что, начав войну, избежит возмездия, не лжива в своей основе. Ну, предположим, противник и в самом деле не будет в состоянии ответить ударом на удар. Но разве ветрам запретишь дуть в сторону «победителя», разве реки, нередко берущие истоки с территории «покоренных», потекут от этого вспять, чтобы не занести радиацию на территорию агрессора? Зараженные радионуклидами воды отравят почву, растения, животных, людей и страны-агрессора. «Пепел смерти» выпадет на города, отстоящие на тысячи километров от тех, над которыми поднимутся атомные грибы. Мы можем только прогнозировать, предполагать, моделировать те страшные последствия, которыми чревата катастрофа. А они способны оказаться многократно губительней, чем мы их себе представляем. Примеров такого «расхождения» между прогнозированием и реальностью знает в великом множестве и история и современность. Предполагала ли, скажем, Япония, совершавшая в послевоенные годы «экономический скачок», что, заняв ведущее место в капиталистическом мире, она в те же сроки обретет печальную славу «наиболее загрязненной страны мира»? Причем ущерб, наносимый загрязнением той же экономике страны, растет поражающими темпами. Уже в 1970 году он составлял более шести триллионов иен. Как образно выразился японский ученый Ю. Ивати, «в начале 60-70-х годов загрязнение в стране изменило характер распространения от точечного к линейному и к концу 60-х годов — к площадному». И это неудивительно. Потому что именно в капиталистических странах деградация окружающей среды проявляется особенно страшно. Так, на долю США, Японии, ФРГ приходится сегодня около 40 процентов всемирного загрязнения. И, разумеется, оно не скапливается только в этих странах, а «экспортируется» во многие страны мира ветрами, осадками, реками и морями. То есть уже сегодня наблюдается некоторая аналогия тому, что произойдет с агрессором в случае нанесения им «первого удара» в атомной войне. Разбуженный гнев природы бумерангом вернется к тому, кто его «бросит» в противника.

Защита биосферы от загрязнений — часть общечеловеческой, глобальной проблемы борьбы за мир и счастье родной планеты.