Удавшийся розыгрыш

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Морея в изумлении уставилась на него. Быть не может! Ридж посоветовал отцу уйти на пенсию?

Чарлз Лэндон взял за руку жену.

— Мередит знает, как давно я мечтал посвятить все свое время новой книге. И еще мне бы хотелось побольше играть в теннис — правильно, сынок?

Сынок? Ридж, казалось, тоже был смущен таким обращением. Он действительно посоветовал отцу идти на пенсию?

А Чарлз тем временем продолжал:

— А еще мне всегда хотелось иметь побольше свободного времени и денег, чтобы путешествовать с женой.

Морея повернулась к Риджу:

— Я говорила тебе, что сама заплачу гонорар за отца. Так что если ты дал ему этот невероятный совет, заподозрив, что он не сможет выплатить тебе гонорар…

— Ты считаешь, что мои советы зависят от гонорара?

В голосе Риджа зазвенели металлические нотки, и Морея поняла, что зашла слишком далеко. Но ей уже было все равно. Он тоже зашел слишком далеко — дает такие крутые советы, даже не предупредив ее.

Она повысила голос:

— Извините нас…

Ровена посмотрела на нее с удивлением, Мередит с беспокойством. Чарлз усмехнулся.

— Давайте-ка, детки. Идите развлекайтесь. Нечего вам томиться среди стариков.

Морея прошла на кухню, Ридж последовал за нею. Повернувшись к нему, она скрестила руки на груди.

— И давно это продолжается?

Ридж облокотился на мойку.

— Он сообщил мне о своем решении в тот вечер, когда мы были у тебя. И объяснил, почему.

— И ты мне ничего не сказал? Позволил мне думать, что уговорил его бороться?

— Морея, то, что он сообщил мне о своем желании уйти на пенсию, не означает, что я согласен с ним. И потом, он уходит с полной пенсией, льготами, в профессорском звании и все такое.

Морея покачала головой:

— Это ерунда.

— Не такая уж ерунда, если хорошенько подумать.

— А моральное удовлетворение?.. Черт возьми, Ридж, ты же мне сказал, что делаешь то, о чем я тебя просила, а на самом деле все как раз наоборот!

— Чарлз — мой клиент, Морея. А ты нет, — спокойно ответил Ридж.

И это было правдой. Морея лучше, чем кто-либо другой, знала, что адвокат обязан соблюдать интересы только своего клиента. Но она рассчитывала, что Риджу понадобится ее помощь, ее совет.

А он повернулся к ней спиной. Она не была его клиентом, и он отклонил ее помощь как коллеги.

Так кто я для тебя, Ридж? Вопрос так громко прозвучал в ее голове, что она испугалась, не произнесла ли его вслух. Испугалась, потому что знала ответ и не хотела услышать его от Риджа.

Она абсолютно ничего для него не значила. Если бы это было не так, он бы вел себя иначе.

Ей было больно смотреть на него.

— Думаю, что знаю твой следующий аргумент: если бы я защищала интересы твоей матери, ты бы не требовал от меня полного отчета о своих действиях.

— Не требовал бы, — подтвердил Ридж. — Потому что я доверяю тебе.

Морея пришла в ярость:

— Черт тебя возьми, Ридж Колтрейн, это просто подло!

— Что я доверяю тебе? Почему ты воспринимаешь это как оскорбление? Кстати, о доверии, Морея. Ты говорила, что мои советы зависят от размера гонорара…

Морея ответила, слегка поколебавшись:

— Я не совсем это хотела сказать.

— Весьма изящное извинение!

— Ридж, в данном случае деньги роли не играют. Разве я не ясно выразилась, что сама буду оплачивать услуги адвоката?

— Ты сказала, что возьмешь на себя все финансовые расходы. Но кто заплатит по остальным счетам?

— Ты о чем? — нахмурилась она.

— Об эмоциональной нагрузке, стрессах, крови и поте длительной баталии. Кто заплатит за это, Морея? — И сам тут же ответил: — За это придется расплачиваться Чарлзу и Мередит — вот кому.

— Но ведь иначе поступить нельзя! Выбора нет. Когда происходит подобная несправедливость, необходимо бороться!

— Ты действительно считаешь, что нет ничего важнее принципов? Это в «ТБК» тебя научили, что от битвы уклоняться нельзя, что не существует обстоятельств, при которых человек важнее принципов?

Она молчала.

— Я договорился в университете, Морея. Вместо того чтобы быть уволенным, твой отец уходит на пенсию со всеми причитающимися льготами и всего на два года раньше положенного срока. Никаких обвинений ему предъявлено не будет. Он сохранит не только репутацию, но и такие полезные вещи, как страховка…

— Но он потеряет самоуважение, — горько заметила Морея.

— Он так не считает. Чарлз — не борец, просто он не представлял, что, кроме борьбы или позорного увольнения, существует и третий путь. И я полагаю, такой путь оказался для него самым приемлемым.

— Но он же невиновен, Ридж!

— Это будет нелегко доказать. А до тех пор, пока нам не удастся установить его полную невиновность, на его репутации будет лежать тень.

— Вот об этом я и говорю. На нем лежит тень. И только если он будет бороться…

— Не будет, Морея. Университет не станет поднимать это дело. И та аспирантка тоже. С его уходом на пенсию все прекращается. Но если мы вступим в борьбу, его имя начнут склонять на первых полосах всех газет Колорадо. И именно это разрушит его репутацию. Даже если мы победим, пятно останется навсегда. Сомнения не исчезнут.

Морея покачала головой, но скорее печально, чем несогласно.

— А что мы выиграем в результате нашей борьбы? — продолжал Ридж. — Еще два года работы в университете, вот и все. И это будут трудные и неприятные годы.

— Но где гарантия, что аспирантка не станет поднимать шум? Ведь если она это сделает, уход отца на пенсию только подтвердит его виновность.

— По совету своего адвоката, с которым я разговаривал несколько часов, она подписала обязательство никогда этого не делать. Ей тоже невыгодно начинать карьеру в такой обстановке.

— Ее карьера меня беспокоит меньше всего.

— Разумеется, — сухо подтвердил Ридж. — Меня она тоже мало волнует, по крайней мере гораздо меньше, чем здоровье твоего отца. Он немолод, Морея, а судебное разбирательство может продолжаться несколько месяцев, если не лет. И совсем необязательно, что он его выиграет. А так его оставят в покое, он будет писать книги и возиться в саду.

— И играть в теннис, — горько добавила Морея, — со своим новоявленным приятелем.

Она думала, что Ридж обидится, возразит ей, но он только сказал:

— Между прочим, именно ты, Морея, окончательно убедила его в том, что бороться не стоит.

— Я? Я вообще с ним об этом не разговаривала!

— Ты раскопала безукоризненную характеристику аспирантки.

— Спасибо, Ридж. Но мне интересно, что подумает Джордж Брэдли о твоем уклонении от борьбы? Мне кажется, он о тебе как об адвокате совершенно иного мнения.

— Мне все равно, что он подумает. Я не собираюсь работать в «ТБК».

— Нет? Но ты сказал…

— Это ты сказала.

— Но это же просто идиотизм — отказываться от такой работы!

— Значит, я идиот.

— Наконец-то мы пришли к общему мнению, — фыркнула Морея.

Отец позвонил Морее на следующее утро снизу от консьержки.

— Я хочу пригласить тебя позавтракать, если ты свободна, — сказал он.

— Ну конечно, папа. А может, лучше поднимешься ко мне?

— Нет. Ты не сможешь разговаривать, если займешься готовкой. Пойдем в тот маленький ресторанчик за углом.

Морея распустила волосы по плечам, надела красный хлопчатобумажный жакет, черную юбку и белую блузку.

Выйдя из лифта, она тут же увидела отца, расхаживавшего по просторному холлу. Он широко улыбнулся ей, но глаза его оставались печальными.

— Очень нарядный, — сказал он о ее костюме. Но Морее показалось, что отец даже не заметил, во что она одета.

Как только они уселись за столиком и официантка подала кофе, Чарлз сказал:

— Твоя мать призналась, что все рассказала тебе о моих неприятностях.

Вроде бы он не был слишком огорчен этим обстоятельством, но Морея все же решила проявить осторожность:

— Ей надо было кому-то довериться.

Он кивнул:

— Конечно. Я не сразу понял, как тяжело она все это переживает.

— Да, жаль, что ты скрыл это от меня, папа, — ответила Морея, помешивая кофе.

— Безусловно, я потом рассказал бы тебе. И дело вовсе не в том, что я тебе не доверяю. Просто мне не совет был нужен, а время, чтобы все обдумать.

— А ты полагал, будто я тут же начну навязывать тебе свое мнение. — Это был не вопрос, а утверждение, причем относилось оно к ней самой. Она действительно поступила бы именно так.

Чарлз снова кивнул:

— Думаешь, я недооценил тебя? Спасибо, что ты дала мне возможность поступить так, как я хочу, что не стала заставлять меня обратиться в суд. А также за то, что поняла, почему я не мог говорить с тобой об этом до сегодняшнего дня.

— Со мной ты не мог говорить, а с Риджем мог, — ей не удалось скрыть горечь в голосе.

Чарлз пожал плечами.

— Он не столь близок мне, как ты. — И торопливо добавил: — Не то чтобы он мне не нравился, Морея, он мне очень нравится. Я буду просто счастлив, когда он станет членом нашей семьи.

— Подожди закупать провизию и нанимать свадебный оркестр, папа.

Официант поставил перед ней тарелку, и Морея с трудом вспомнила, что заказывала яичницу.

— Ридж посоветовал мне переговорить с тобой, прежде чем отправлять заявление на пенсию, — продолжал Чарлз. — Даже не пойму, почему. Кажется, он хотел, чтобы ты поняла: мое решение — не скоропалительное, оно — плод долгих раздумий.

Внезапно Морея почувствовала, что не в силах больше выслушивать все это.

— Он мне уже приводил все свои доводы, и все же я не согласна. Но знаю, что это твое самостоятельное решение, папа.

Отец положил свою руку на ее.

— Спасибо, дорогая, ты ведешь себя как дочь, а не как юрист.

Морея не знала, комплимент ли это.

Когда в пятницу Синди вошла в ее кабинет, чтобы объявить о приходе Мэдисонов, лицо ее выражало неописуемое удивление.

— Они не только вошли вместе, — сказала она, — они держатся за руки!

— Ох, я совсем забыла предупредить тебя.

— Ты хочешь сказать, что знала? — Синди покачала головой. — Что здесь происходит? Так что, проводить их к тебе или отправить в гостиницу?

Морея звонко рассмеялась. Впервые за эту неделю она позволила себе расслабиться. На глазах выступили слезы. Слезы радости, гнева и усталости.

Синди с недоумением смотрела на нее, потом сказала:

— Но это вовсе не смешно.

— Нет, конечно, — согласилась Морея, успокоившись. — Не волнуйся, у меня все в порядке. Правда. — Она достала из сумочки носовой платок и зеркальце и вытерла глаза. Поняв, что макияж безвозвратно испорчен, она вытащила и косметичку. Нельзя было допустить, чтобы на лице оставались следы слез, хотя и вызванные отнюдь не горем.

— Ридж тоже здесь, — продолжала Синди. — Но он велел не беспокоить тебя до прихода Мэдисонов.

Морея выругалась про себя, но потом осознала, что в последний раз опаздывает на встречу с Риджем, а возможно, сама эта встреча будет последней.

И тут же постаралась убедить себя, что печалиться не о чем: чем меньше встреч, тем меньше боли.

Она побыстрее поправила макияж и вошла в приемную, когда Синди наливала Риджу кофе. За дальним концом стола рядышком сидели Мэдисоны.

— Я так понимаю, что вопрос о том, кому будут принадлежать подсвечники, благополучно разрешился? — сказала она.

Кэти удивленно раскрыла глаза:

— Но как ты догадалась?

— Вижу, как вы держитесь за руки.

Даже не глядя на Риджа, она почувствовала, как в его глазах зажегся хищный огонек. Это открытие испугало ее: почему вдруг ей стало так передаваться его настроение? Мало того, когда она села рядом с ним, она почти физически ощутила его холодность.

С чего бы это? — подумала она. Вот у нее есть причины для раздражения. Несмотря на свое несогласие с тем, какой совет Ридж дал Чарлзу, она не стала вмешиваться, уважая чужое мнение и решение клиента. Но что она никак не могла ему простить, так это то, что он не посоветовался с ней. Хоть бы предупредил ее о том, как развиваются события. Или спросил ее мнение.

Впрочем, абсолютно ясно, почему он поступил так. Потому что она ничего для него не значила.

Сидя рядом с ним, ощущая слабый запах его лосьона, она с трудом сдерживалась, чтобы не дотронуться кончиками пальцев до его щеки.

Нет, подумала она, ни в коем случае нельзя забывать, что он не доверился ей.

— Мы как следует поговорили, — сказала Кэти.

Морея с трудом заставила себя сосредоточиться на словах клиентки. Ей показалось, что Кэти немного стесняется.

— Наверное, нам стоило это сделать раньше, — продолжала она, не поднимая глаз. — До того, как мы заварили всю эту кашу.

— Мы не хотели понять друг друга, — добавил Билл. — Я думал, что Кэти хочет развода во что бы то ни стало, поэтому не видел смысла в разговорах.

Сжав его руку, Кэти сказала:

— А я думала, что Билл уже все окончательно решил. Мы понимаем, теперь трудно прервать судебный процесс, но готовы к этому.

— Поздравляю, — сказала Морея. — И желаю всего самого лучшего.

— К сожалению, — вмешался Ридж, — есть еще одно обстоятельство. Мне бы, например, хотелось знать, вы совсем прекращаете процесс или просто прерываете его на некоторое время? Это имеет значение для оформления документов.

Все формальности были быстро улажены, и через полчаса Мэдисоны ушли, держась за руки. Морея откинулась в кресле, обдумывая, что еще осталось сделать.

— Все же им надо было как следует подумать, прежде чем заваривать всю эту кашу, — сказал Ридж.

— Я очень хорошо помню, что настоятельно советовала им это сделать, — сказала Морея. — Сначала Кэти, а потом им обоим вместе. Но тогда это было совершенно бесполезно. — Морея начала складывать папки. — Ну да ладно, оформлю все документы и пришлю тебе копии. — Она отодвинула кресло, но вставать не спешила.

Морея понимала, что это конец. И что больше они никогда не встретятся.

Ну и хорошо, убеждала она себя. Видеть его — только мучиться.

— Ты выглядишь ужасно несчастной, — тихо сказал Ридж. — Ты что, плакала?

Да, глаза оставались красными, это никак не скроешь.

— Синди рассказала мне смешную историю, я смеялась до слез.

Морея видела, что он ей не поверил. Но тут же заметил:

— Надо попросить ее рассказать мне тоже.

— Эта шутка вряд ли в твоем вкусе. Кстати, личное дело той аспирантки все еще у меня. Я рассказывала тебе о нем, но так и не дала посмотреть.

— Наверное, у тебя копия ее личного дела?

Морея кивнула.

Ридж пожал плечами.

— Не думаю, что оно может теперь пригодиться, ведь мы уже все решили.

— Тем не менее тебе стоит его прочитать. Пойдем ко мне в офис, я дам его тебе.

Вынимая из портфеля бумаги, она краем глаза наблюдала за Риджем, который внимательно разглядывал кабинет.

— Если ты передумал насчет предложения Джорджа Брэдли…

— Нет.

Морея протянула ему бумаги.

— Прочти это, Ридж. Может быть, ты поймешь, в чем тут дело. Эта аспирантка — само совершенство, таких людей просто не бывает. И документы в идеальном состоянии. Что-то здесь не то…

— Твой отец уже все решил.

— Я знаю. Но… наверное, это глупо с моей стороны.

Он ничего не сказал, но Морея прочитала его мысли.

Она протянула ему руку и постаралась произнести как можно более непринужденно:

— Было очень приятно работать с тобой.

Он коротко пожал ее руку.

— Да. До встречи, Морея.

— Пока.

Она знала, что прощается с ним навсегда. Из-за своего чувства к нему она уже никогда не возьмется за дело, в котором он будет выступать ее оппонентом. А поскольку он отказался перейти в «ТБК», партнерами они тоже никогда не станут.

Никогда. Она и не думала, что это самое ужасное слово на свете.

Поковыряв вилкой в салате, она отодвинула тарелку и оглядела почти пустую столовую. Морея нарочно выбрала время, когда все уже пообедали. Она хотела было сходить пообедать в «Башню», но с этим рестораном теперь были связаны слишком болезненные воспоминания.

— Ты сильно изменилась за последнее время, — вдруг произнес Алан Дейвис.

Она вздрогнула от неожиданности, совершенно забыв, что он сидит напротив.

— Правда?

— Неприятное дело досталось?

— Ничего особенного. Сегодня должен прийти Трент Пэкстон, так что мне надо спешить.

Алан пошел ее проводить.

— Идешь на банкет в субботу?

Морея совершенно забыла о нем.

— Разве у меня есть выбор?

— Говорят, что Джордж все старается заманить Риджа Колтрейна в нашу фирму. Ты не знаешь, он не согласился еще?

— Откуда мне знать?

— Значит, ты с ним не видишься?

— Я не видела его с тех пор, как мы закрыли дело Мэдисонов.

Алан рассмеялся.

— Знаешь, у тебя появилась определенная репутация. Трент прослышал об этом и в ужасе расспрашивал меня, правда ли, будто все твои клиенты в конце концов мирятся.

— В его случае он может быть совершенно спокоен. Вряд ли Дейзи без него будет хуже.

Иногда Морее очень хотелось быть независимым адвокатом, иметь возможность выбирать клиентов. Но если честно смотреть правде в глаза, то дело было не столько в клиентах, сколько в возможности работать в небольшом, интимном кабинете, рядом с кабинетом Риджа…

Когда же ты наконец опустишься на землю, Морея?

— Хочешь, поедем на банкет вместе, — предложила она Алану.

— Да. Конечно, — остолбенело согласился он. — Даже не верится, Морея, у нас будет свидание.

— Это не свидание, — почти автоматически ответила она. Потом заставила себя улыбнуться. — От свидания получаешь удовольствие, чего не скажешь об этом банкете.

Алан открыл перед ней дверь кабинета.

— Тогда мы придумаем что-нибудь еще на следующий вечер.

Морея колебалась. Нельзя все время сидеть дома, стараясь забыть Риджа. Надо выходить в свет. Но с другой стороны, зачем подавать Алану ненужные надежды?

— Посмотрим, — сказала она и закрыла за собой дверь.

Она ожидала увидеть в приемной Трента Пэкстона, поэтому, когда внимательно присмотрелась к сидящему в черном кожаном кресле человеку, ей показалось, что она грезит наяву.

Прошло меньше двух недель с тех пор, как она в последний раз видела Риджа. Тогда она подумала, что ей будет легче без него. И ошиблась. Только теперь она поняла, как скучала без него.

Ей показалось, что он похудел. Лицо обострилось, окаменело, в глазах отсутствовал привычный блеск. Что бы ни привело его сюда, вряд ли это был радостный повод.

— Можешь уделить мне несколько минут? — спросил он.

— Скоро должен прийти клиент.

— Я задержу тебя не надолго.

— Хорошо. Кофе?

— Нет, спасибо.

Чтобы Ридж отказался от кофе, приготовленного Синди…

Она прошла в кабинет и указала ему на кресло, но Ридж садиться не стал.

Он встал посередине ковра напротив ее письменного стола:

— Ты попала прямо в цель насчет этой аспирантки.

Морея не сразу сообразила, о чем он говорит.

— Что ты хочешь сказать?

— Ее личное дело абсолютно безупречно, — продолжал Ридж. — Я никогда не видел таких блестящих характеристик — она получила их в том месте, где училась раньше. Поэтому, из принципа, я позвонил ее бывшим профессорам и, как только начал задавать вопросы, сразу почувствовал, как они задергались.

— Почему?

— Вот это меня и заинтересовало. Но докапываться пришлось целую неделю. И вот что я выяснил. — Он помолчал. — Она и там обвинила двух учителей в сексуальных домогательствах, а за это потребовала блестящие характеристики.

Морея с трудом перевела дыхание.

— То есть она это сделала не в первый раз?

— Вот именно. Мало того, ее аппетиты возросли. Раньше она потребовала характеристики, чтобы перевестись в другое место. На этот раз она вынудила уйти твоего отца, а сама осталась учиться дальше. Она оказалась твердым орешком, мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить ее сознаться. Но в конце концов мне это удалось. Я получил от нее письменное признание и извинение от ее адвоката.

— Значит, папе не придется уходить с работы, — сказала Морея. — Но он ведь уже…

— В университете немедленно возьмут его назад.

— Ридж, какая замечательная новость! — Слезы полились у нее по щекам. — Он снова вернется к любимому делу…

— Если захочет. В данный момент я в этом не уверен. Когда я позвонил ему, чтобы сообщить эту новость, он поблагодарил меня, спросил, не собираюсь ли я в выходные поиграть в теннис, и извинился, что не может долго разговаривать, так как заканчивает важную главу.

— Наверное, он был поглощен своей книгой. Потом до него дойдет.

— Я сообщаю это тебе, чтобы ты потом не винила меня, если он решит остаться на пенсии.

— Я и раньше тебя не обвиняла, наоборот, хотела поблагодарить.

— У тебя потрясающая интуиция, — тихо произнес Ридж, словно продолжая прерванный разговор. — А я не заметил очевидного.

— Мы все иногда не замечаем очевидного, — она попыталась улыбнуться. — Помнишь дело Симмонсов, когда тебе удалось сбить меня с толку.

— Но ты мне потом отплатила, — усмехнулся Ридж. — Кстати, твоя мать собирается устроить праздничный ужин для нас четверых, — добавил он.

— Ну что ж, ты заслужил это, — она снова попыталась улыбнуться, — а я постараюсь сделать так, чтобы быть занятой в этот вечер.

В этот момент дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Морея испуганно уставилась на ворвавшегося в кабинет Трента Пэкстона; за его спиной стояла Синди.

— У меня назначена встреча, черт возьми! — кричал Трент. — Вы всего лишь секретарь и не имеете права лишать меня возможности увидеть своего адвоката! — Он скинул руку Синди, пытавшуюся задержать его, и обратился к Морее: — Дейзи наняла какого-то Риджа Колтрейна. А Алан сказал мне, что парень чертовски опасен. Так что мы будем делать?

Морея встала и спокойно произнесла:

— Вы вернетесь в приемную и будете сидеть и ждать, пока вас пригласят.

Но Трент, казалось, не слышал ее.

— Вы знаете, как перехитрить его?

— Не думаю, что вам следует беспокоиться об этом. Кстати, если вы не помните, что знакомились с Риджем Колтрейном, я могу еще раз представить его вам. — Морея взяла его за одну руку, Синди за другую, и они выпроводили Трента из кабинета.

Морея закрыла за ним дверь и прислонилась к ней, глядя на Риджа.

— Значит, ты будешь защищать Дейзи, — наконец сказала она.

— А почему бы и нет? — с вызовом спросил он.

Как быть? Если он будет заниматься этим делом, ей придется от него отказаться. Но под каким предлогом? Правду она сказать не могла…

— Так почему ты против? — продолжал Ридж.

Она не могла ответить на этот вопрос.

— Но ты же ненавидишь разводы, — нашлась она наконец. — Особенно скандальные. А этот будет именно таким.

Даже сквозь закрытые двери был слышен раздраженный голос Трента.

— Может, тебе лучше все-таки принять его, пока он окончательно не выйдет из себя? — предложил Ридж.

— Он больше не мой клиент, — ответила Морея, отходя от двери. Она подумала, что лучшего предлога найти нельзя. — Я не хочу иметь клиента, который ведет себя подобным образом.

— Ты уверена, что причина только в его поведении?

— Разве этого не достаточно?

Он направился к двери, потом остановился.

— Но между прочим, его информация неверна, я не взял дело Дейзи.

— Почему? Потому что ненавидишь разводы? Или потому, что не можешь работать со мной? — Морея чувствовала, что уже не может остановиться.

Он повернулся к ней.

— Нет, Морея. Потому что не могу работать против тебя. Хотя работать против тебя все же лучше, чем ничего. Но раз ты предпочитаешь, чтобы мы вообще не контактировали… — Он взялся за ручку двери.

Морея подлетела к нему, схватила за рукав.

Она не знала, как это случилось, но в следующий момент уже прижималась к нему всем телом, ее разгоряченная кровь, казалось, проникла в него, сделала их одним целым…

Он жадно целовал ее, потом мягко отстранил от себя.

— Прости, — сказал он. — Но если хочешь знать, я отказался от дела Дейзи Пэкстон именно поэтому.

Когда он снова взялся за дверную ручку, она воскликнула:

— Ты не смеешь уходить от меня, Ридж!

Он остановился, но ручку не выпустил. И ничего не говорил.

— Ты… значит, я тебе небезразлична, Ридж? — спросила она тихо.

Он пробормотал что-то, она не разобрала. Потом сказал:

— Нет, я веду себя так с каждым адвокатом, против которого работаю. Черт возьми, Морея, если тебе необходимо…

— Потому что я думаю… я знаю… ты мне небезразличен, Ридж.

Несколько минут в комнате царила тишина. Оба стояли не шелохнувшись. Молча. Не дыша.

Второй поцелуй был слаще первого. Он прижал ее к себе.

— Когда я впервые поцеловал тебя там, в гараже, ты казалась такой испуганной, такой огорченной…

— Потому что меня никто в жизни так не целовал. И я действительно была огорчена, потому что ты перепутал все мои мысли. Я не понимала, что со мной происходит.

— А я подумал, будто слишком далеко зашел, — признался он. — Решил, что испугал тебя и ты больше никогда ко мне и близко не подойдешь. А на следующий день, на коктейле у Брэдли, ты так вела себя со мной, что я утвердился в этом. При виде меня на твое лицо будто опускалась завеса.

— Я думала, ты дразнишь меня.

— Дразню? Ты считаешь, что я флиртую со всеми женщинами-адвокатами?

— Не знаю, — честно ответила Морея.

— Это был единственный способ обратить твое внимание.

— А почему ты рассмеялся, когда я рассказала тебе об идее моей матери сделать вид, что мы встречаемся?

— Я просто удивился и немного рассердился, что тебе такая мысль почему-то никогда не приходила в голову. А я ждал и постоянно делал намеки, которые ты никак не хотела понять. И с каждой нашей новой встречей все больше и больше влюблялся в тебя.

Морея чувствовала головокружение, как будто совершила полет на ракете от отчаяния к счастью.

— Ты знаешь, я бы никогда не отказалась от дела Трента Пэкстона, если бы не влюбилась в тебя. Потому что не смогу теперь противостоять тебе, по крайней мере в суде.

— Ну и хорошо. Значит, нам с тобой есть смысл иметь общую практику.

Морея покачала головой.

— Не уверена, что это было бы хорошо. Например, я так и не согласна с тобой в деле моего отца.

— Знаю. Но я не мог…

— Если бы ты хотя бы предупредил меня о его решении…

— Но Чарлз строго-настрого запретил мне вмешивать тебя. Даже когда я сказал ему, что ты уже в этом деле по уши…

— Ты так ему сказал?

— И не только это. Он знает, что я влюблен в тебя, знает, что предстоящее замужество — фальшивка, знает…

— Ты все открыл ему? Зачем?

— Я пытался убедить его все рассказать тебе, но он категорически отказался.

Морея кивнула.

— Он хотел, чтобы я оставалась его дочерью, а не адвокатом.

— Может быть. Лично я больше заинтересован в том, чтобы ты стала моей женой, а не партнером…

— Женой… — Она никогда не думала, как замечательно звучит это слово.

— Да. Ты вовсе не обязана работать вместе со мной…

— Я подумаю об этом, Ридж. Пока я не готова к такому решению.

— Я тебя не тороплю. И даже не буду настаивать, чтобы ты взяла мою фамилию. Но выйти замуж за меня ты должна.

— Хорошо, я согласна.

— Значит, я начинаю обдумывать брачный контракт, — усмехнулся Ридж.

— Ридж, зачем…

— Нет уж. Однажды ты сказала, что без этого не выйдешь замуж.

— Да, но это было до того, как…

— До того, как ты полюбила меня? — с надеждой спросил Ридж. — Но видишь ли, дорогая, когда люди влюбляются, весь их здравый смысл улетучивается. Нет, нам определенно нужен контракт.

Он достал ручку и написал что-то на листке бумаги, потом протянул ей.

«В горе и радости, в богатстве и нищете, в болезни и здравии вместе до самой смерти».

— Ну, такой контракт я подпишу, — сказала Морея, обнимая его.