Удивительный взгляд

София вытянула пальцы и смогла ухватиться за выступ окна, сгибая пальцы там, где отсутствовало оконное стекло — на этом все. Она потяннулась вверх другой рукой и схватилась за то же самое место, но даже двумя руками она едва могла найти за что зацепиться. «Не обращай внимания, просто тянись.» — Так София еще некоторое время стояла балансируя на бочке. Еще несколько дюймов…

Она слезла с бочки и пошла назад к куче мусора. Там были кирпичи, конечно же, и несколько веревок, слишком коротких, чтобы их использовать, а так же две или три доски, возможно, три фута в длину и по ширене в две ладошки. София с легкостью вытащила из кучи одну из них. Одна доска не даст ей нужную высоту, но она может быть полезной.

София подтащила одну доску к бочке и положила ее сверху, затем натаскала керпичей, аккуратно выкладывая их на доске, пока не получился квадрат — шесть кирпичей в высоту и четыре в длину. Для устойчивости София положила вторую доску сверху на кирпичную конструкцию, а потом взобралась на импровизированный стул. Он качался под ней, но не распадался. Теперь окно оказалось на уровне груди и стало возможно залезть внутрь и открыть защелку. София снова слезла, чтобы взять фонарь, который аккуратно поставила на пол внутри комнаты, а затем неуклюже втащила себя через отверстие. Из последних потуг, пытаясь не приземлиться на лицо, София попала внутрь.

Она распрямила одежду, натянула перчатки и осмотрелась вокруг. В мерцающем свете фонаря комната казалась меньше, чем была на самом деле. В ней находилось всего несколько маленьких ящиков и пустые книжные полки. София глубоко вдохнула и почувствовала лишь запах ветхого дерева и пыли. Если в этом офисе что-то и продавали, то ее нос этого не учуял. Она снова поправила перчатки, а потом вышла из комнаты через хлипкую дверь, что застряла в раме.

София обнаружила, что стоит на одном конце узкого зала, который заканчивался в дальнем конце лестницей, что вела вверх и вниз. Между ней и лестницей находилось две двери. Слабый синий лунный свет светил из под них, придавая им зловещий вид, так, если бы что-то дьявольское происходило за ними. София строго приказала себе молчать и пошла дальше через открытый дверной проем, что был прямо перед ней, в комнату, освещенную немного ярче светом полной луны.

Большую часть передней стены занимало окно с десятками толстых, квадратообразных стеклянных панелей размером с ладонь, которые не позволяли ясно видеть что-либо снаружи. Казалось, что само окно было источником голубого света, и у Софии на мгновение сложилось впечатление, что она снова во Сне, где невозможные вещи, как светящиеся стекла, случались, как само собой разумеющееся.

София тряхнула головой, чтобы рассеять иллюзию и обернулась, чтобы изучить комнату. Она оказалась там, где происходило большинство сделок Виттерса. В углу стоял стол клерка, а большую часть одной стороны комнаты занимал прилавок с остатками канцелярии: чернильница или две, выброшенная ручка, пара кних по бухучету. За прилавком были какие-то квадратные ниши. В некоторых остались свернутые или скрученные бумаги. В какой бы торговле не был замешан Виттерс, она подразумевала кражу, и каждый по соседству знал это.

София спустилась в зал напротив лестницы и попробовала двери. Обе были закрыты. Она собиралась Заснуть, чтобы увидеть, важны ли они, но решила не волноваться об этом, пока не испробует лестницу. Она была темной по обеим сторонам, а так же тихой, и вытягивалась вслед за светом фонаря, не позволяя распознать путь, к которому ее подталкивал Сон. После секундного колебания София решила сперва пойти вверх.

Ступени скрипели под ее весом, как симфония написанная для ржавых гвоздей и сухого дерева, заставляя ее нервничать. София убеждала себя, что они не собираются обвалиться, и нет никого, кто мог бы услышать ее в случае чего, поэтому она двинулась дальше.

Лестница заканчивалась возле другого зала. У этого были двери по обе стороны. Пять из шести дверей гармонировали с зданием — серые и угрюмые, с потускневшими дверными ручками. Шестая была отшлифована и покрашена, с блестящей медной ручкой. София постояла возле нее немного, потому что та выглядела абсолютно отличающейся от всего в этом ветхом здании, где ничего не красилось по крайней мере последних десять лет. Затем она открыла дверь и вошла внутрь.

Это была спальня. Нет, не просто спальня, а специально меблированная комната для аренды. Каркас кровати был потертым, но ее медные части отполированы. На кровати было мягкое одеяло, но не изношенное после множества стирок. Порцеляновая миска и кувшин на шкафу с тремя ящичками были немного надщерблены, но в остальном были целы. На шкафу стояла лампа, в ожидании осветить комнату для своих жильцов. Даже на ситцевых занавесках не было пыли, и без сомнения, они придавали комнате ухоженный домашний вид, когда были отодвинуты назад, позволяя солнечному свету наполнить комнату.

София осознала, что стоит разинув рот, и закрыла его. Кто-то приложил немало усилий, чтобы эта комната выглядела как чье-то жилье. Затем ее мозг взял под конроль чувства и она пришла в ярость. Они обдурили ее. Лорд Эндикотт постарался сделать из нее посмешище. Этот… этот ублюдок.

Она была слишком самоуверенна, и не дооценила его, вот он и сделал из нее дуру. Теперь Боу-Стрит не будет вопринимать ее всерьез, оставив ее сражаться лишь собственными силами. У него есть Видящая, у него есть сила, а у нее есть…что? Решимость? Это конечно очень хорошо, но в военное время решимость должна быть подкреплена военной силой, чтобы ее можно было использовать, а это по большому счету и есть война.

Заскрипела половица. Рядом был еще кто-то, и София замерла, пислушиваясь. Вот, опять, музыкальная лестница скрипит, потому что кто-то делает шаг, а затем другой.

София погасила фонарь и оглянулась, ища где спрятаться. Что-то лежало под кроватью — такое могло сработать только в книгах, так как было рассчитано на то, что приследователь идиот. Она рванула к окну и, начала ощупывать его пальцами, но окно не было сделано с возможностью открыть его, или было запечатано краской, поэтому она сдалась. В любом случае, она не могла взобраться по стене здания, поэтому выход через окно был бессмысленным.

София схватила фонарь и стала за дверью, где была бы в укрытии на случай, если кто-то войдет. Она бы разбила фонарь ему об голову, потом убежала бы, надеясь не споткнуться и не скатиться вниз по лестнице в темноту. София сжала фонарь обеими руками и сглотнула, чтобы избавиться от паники и сухости во рту.

Неизвестный приблизился, издавая скрипучую мелодию в нарастающем темпе. София подняла самодельное оружие над головой и стала ждать.

В комнату, тихо передвигаясь, вошел мужчина гораздо больше ее. Он сделал несколько шагов, а София выступила вперед и замахнулась фонарем над головой. Мужчина повернулся с невероятной скоростью и одной рукой поймал фонарь, когда тот полетел на него. Другой он схватил руку Софии и заломил ее за спину. Она ахнула от боли и попыталась вырваться, но хватка человека была подобна когтям хищника.

— Отпустите, — произнесла она, тяжело дыша от страха.

Мужчина выпустил ее.

— Что Вы здесь делаете, госпожа Уэстлейк? — спросил мистер Рутледж.

Глава тринадцатая, в которой присутствует нерадостное откровение

София вздохнула.

— Что я здесь делаю? Что Вы здесь делаете? — воскликнула она, забыв о необходимости сохранять тишину.

— Прямо сейчас жалею, что не послал Стюарта по данному поручению, — недовольно произнес он своим низким голосом. — Вы — последний человек, которого я ожидал бы увидеть здесь, хотя, когда я произнес это, то понял, что для Вас вполне логично находиться здесь.

София потерла руку, где он схватил ее.

— Я здесь, потому что хотела узнать, почему не сбывались мои Видения, — ответила она. — У Вас же нет подобной причины.

— Да, у меня нет, — сказал мистер Рутледж. — Почему бы нам не уйти, пока никто не заметил, что происходит за этими окнами?

София не двинулась с места.

— Вы удивились, найдя меня здесь, а это значит, что Вы не следовали за мной, — произнесла она. — Вы, определенно, живете не в этой части Лондона, так что Вы не расследовали возможную кражу со взломом возле своего дома. Так почему Вы здесь?

Мистер Рутледж потер переносицу.

— Мои люди следили за этим домом из-за Вашего Сна, — ответил он. — За то, что так получилось — мои извинения — это прискорбная ошибка. Я стал подозрительным и начал наблюдать за каждым, кто приближался к этому офису, кто, возможно, мог знать правду. Я не подумал, что Вам тоже может быть интересно узнать, почему Ваши Сны не сбываются, или что Вы лично решитесь преследовать данный интерес.

— Ваши люди? Наблюдают за зданием? Как Вы узнали о моем Сне? Мистер Рутледж, Вы вместе с Бегунами с Боу-срит?

Мистер Рутледж подошел к окну и тяжело оперся на выступ.

— Нет, — сказал он. — Я работаю с Банком Англии.

София разинула рот.

— Но Вы… — Так много мыслей заполнили ее голову. — Вы сказали, что работаете на правительство!

— Нет, госпожа Уэстлейк, Вы сами пришли к такому выводу. Прошу прощение, что допустил подобное заблуждение, но исправить его означало раскрыть правду, чего я был не вправе сделать.

— Но Банк — тогда Вы приследуете фальшивомонетчиков! — София положила руку на корпус кровати, готовя себя к пугающему откровению. — Так вот, что Вы хотели, чтобы я делала? Работала на Банк Англии?

— К сожалению, да. Мне стало определенно ясно, что один из фальшивомонетчиков — Провидец, потому что они постоянно на два или три шага опережали меня. Я хотел заручиться Вашей поддержкой, чтобы вычислить этого человека.

— Но зачем такая таинственность? Это никакой не секрет, что в Банке есть комитет, наблюдающий за теми, кто преследует фальсификаторов от их имени. Вашу личность не нужно скрывать.

— Банк нанял меня, — сказал мистер Руиледж, — потому что я уже имел дело с разоблачением приступных организаций иного рода. У меня, однако, нет никакого опыта в банковской сфере, и для меня общение с Банком вызовет вопросы, на которые я не могу позволить себе ответить. Как я сказал, мне бы хотелось, чтобы Вы не узнали обо мне. Хотя и понимаю, что знаю Вас достаточно хорошо, чтобы доверять Вам. Вы никому не станете рассказывать об этом.

«Я знаю Вас.» — Так он сказал при их первой встрече. Все их пересечения, каждый разговор предстал перед Софией для переоценки — ей захотелось заплакать.

— Вы использовали меня, — прошептала она.

— Что Вы сказали, госпожа Уэстлейк?

— Вы использовали меня! — закричала София. — Вы… все эти разговоры, когда мы говорили о деньгах и мошенниках, о происходящем. Вы давали мне информацию, зная, что я буду смотреть Сны об этом и действовать согласно им! Я сказала, что не буду работать на Вас, и Вы обманом заставили меня сделать это!

Мистер Рутледж посмотрел на нее.

— Я давал Вам информацию, потому что она была понятной и важной для Вас, — произнес он. — Сэр Артур присылает мне копии всех отчетов, относящихся к моей работе, включая Ваши Сны. Конечно, я не собирался отбрасывать их лишь потому, что Вы отказались от моего предложения.

— И я должна поверить, что Вы незаинтересованная сторона, из альтруистических побуждений помогающая бедной госпоже Уэстлейк, чья одержимость держит ее в своих лапах? — сказала София. — Я уверена, что Вы утешаете себя подобной ложью, когда Ваша совесть беспокоит Вас, хотя я и не верю, что она у Вас есть.

— Это не то, что я думаю о Вас, — произнес мистер Рутледж, пересекая комнату и снова грубо хватая ее за руку. — Я очень уважаю Ваши возможности. Я… — он посмотрел вниз, где держал ее за руку, и отпустил ее. — Я знал: если последние Ваши Сны оказались ложными, значит что-то пошло не так. Фальшивомонетчики создавали впечатление, что это был жилой дом, не так ли? Они хотели направить Вас не туда или заставить почувствовать себя ненадежной, или и то и другое. Но у них не получилось.

— Госпожа Уэстлейк, разве Вы не видете возможностей, если мы будем работать вместе? Я понятия не имею, почему вы решили преследовать этих фальшивомонетчиков, но я могу дать Вам любой ресурс, что в моем распоряжении, чтобы продолжить данное преследование. Так же мне будет очень приятно работать вместе с Вами. Пожалуйста, пересмотрити свое решение.

Было тяжело увидеть его выражение лица в лунном свете, но звучал он искренне. Софие показалось, что он правда искренний. Все это время он пытался достучаться до нее. Что же сейчас являеся правдой? Она вспомнила, что чувствовала в карете, с какой любовью думала о нем, и чувство унижения охватило ее. Как он мог заботиться о ней, если так обманул ее?

— Вы вопользовались мной, — произнесла София, едва не теряя голос. — И использовали мои Сны для своих личных целей. Вы подружились со мной, чтобы Вам было легче подсунуть мне ту информацию, что создаст больше Снов, которые Вам так нужны.

Мистер Рутледж снова взял ее за руку, в этот раз нежно.

— Нет, — сказал он. — Уверяю Вас, моя дружба с Вами искренняя. И я…

Он сделал шаг ближе, видимо, подыскивая нужные слова. София увернулась от него.

— Поберегите свои заверения, — сказала она с горечью. — Вы не можете ожидать, что я сейчас поверю Вам.

— Разве что-то бы изменилось, если бы я с самого начала сказал Вам, кто был моим нанимателем?

— Я бы… — Она посмотрела на него: в пятнах теней его глаза казались тусклыми, и она почувствовала огромную усталость, обрушившуюся на ее. — Нет, — произнесла она. — Это было бы более уважительно, но я бы продолжала отказываться от Вашего предложения. Как отказываюсь от него сейчас.

— Почему? Скажите мне правду, госпожа Уэстлейк. Почему Вы преследуете этих фальшивомонетчиков? Почему не хотите делать это вместе со мной?

Полчаса назад, десять минут назад, она могла бы сказать ему правду о лорде Эндикотте. Сейчас она едва ли сможет вынести мысль о том, что он снова посмотрит на нее с призрением или жалостью.

— Вы не доверяли мне, — произнесла София. — И я не могу доверять Вам.

Она отвернулась от него и пошла вниз по лестнице, чьи скрипы сейчас звучали, как вопли проклятых, сильные и длитильные. Он не последовал за ней.

Выбираться через окно, пытаясь найти опору на той неустойчивой куче из кирпичей и доски, которую она воздвигла, казалось Софие нелепым. Она вышла через входную дверь и пошла по улице туда, где ждал Питер с каретой, не переживая о том, что идет одна. Мужчины, которых она проходила ранее, видимо почувствовали ее боль и унижение, или просто не захотели трогать ее, потому что ни один не попытался остановить ее. Лишь на половине пути к карете София вспомнила, что оставила фонарь за «здаваемым в аренду домом». Мистер Рутледж мог забрать его — это все, о чем она беспокоилась.

Питер оставался сидеть на месте погонщика, закутанный в пальто и шарф, буд-то бы пытаясь переждать зиму.

— Отвези меня домой… пожалуйста, — сказала София, вспомнив о «пожалуйста» уже с запозданьем. У нее были хорошие манеры. Она могла быть вежливой. Она бы никогда не использовала дружбу, чтобы получить пользу от чьих-то возможностей.

Неприятное чувство превратилось в тяжелый ком в животе. София вытерала глаза, проклиная себя в душе, в то время, как слезы мочили шелк. Она думала, что он ее друг, а он обернул их дружбу против нее. Нет, он не был другом, он был кем-то более дорогим для нее.

«Забудь о любви, — говорила себе София. — Ты не любишь его, — но знала, что лжет себе.»

Влюблена в мужчину, который считает ее навязчивой и непостоянной. Насколько глупее она еще может быть?

София прислонилась к мягкой оббивке кареты и закрыла глаза. Она не знала, сколько было времени. Вернувшись домой, она могла найти Левиса и Сеси уже там. Сеси взволнованную или злую, или разочарованную ее отсутствием, и Софиb придется объяснять, где она пропадала, а потом Сеси реально разозлится. Верно, это будет идеальным окончанием этого дня.

В доме было тихо и темно, когда она вернулась, и когда она достигла своих спальных покоев, Сеси не ждала внутри, требуя объяснений отсутствия Софии. С облегчением, она позволила себе почувствовать усталость. Она разделась в темноте, будучи слишком уставшей, чтобы зажечь лампу.

С чувством безопасности в своей кровати София уставилась в высокий потолок и обдумывала то, что сегодня узнала. Провидец лорда Эндикотта создавал для нее фальшивые Сны, что казалось невозможным. И все же… загадочный человек, темноволосый мужчина, который, почти наверняка, один из сообщников лорда Эндикотта. И что важно — он не был выдуманным. София искала его с тех пор, как его существование впервые было упомянуто Сном. Что ж, по крайней мере Видящая не могла создавать целые Сны. Она лишь могла манипулировать обстоятельствами реальных людей, чтобы обмануть Софию. А этого не повториться вновь.

«Видящая может заставить Сны испариться до того, как я увижу их», — подумала София, и перевернулась, накрыв голову подушкой. Эта Видящая, кем бы она не была, имела огромное преимущество перед Софией, и теперь, когда она осталась одна и была слаба от усталости в своей постели, София с трудом сдерживалась, чтобы не впасть в отчаяние. Утром, — говорила она себе, и заставляла себя заснуть.

***

— Тебя очень не хватало на вечеринке прошлым вечером, — сказала Сесси. — Пибоди… — Она резко остановилась и откусила большой кусок яйца.

— Правда? — произнесла София, хотя по правде, ее не волновали Пибоди, которые были поверхностными и не очень яркими, и без сомнения, им нехватало только Софии, из-за социального штампа, который она поставила бы на их собрании. Она откусила яйцо, которое стало остывать, и пожелала, чтобы исчезла головная боль.

— Ничего не произошло, — ответила Сесси.

София положила ложку и уставилась на Сесси.

— Это не звучит, как ничего.

Сесси пожала плечами.

— Они сделали из себя таких дураков, спрашивая о твоем здоровье каждую минуту, а слова миссис Пибоди «Дорогая София», будто ты их сердечный друг. Мне показалось это забавным, но ты похоже не в настроении для юмористических историй.

— Наоборот, очень в настроении. Как я рада, что не пошла туда. Хотя, естественно, если бы пошла, то миссис Пибоди вмешивалась бы в каждый разговор, в котором бы я учавствовала, заливаясь тем ужасным смехом, похожим на скулёж, когда в череп вкуричивают сосульки. Я удивляюсь, как мы вообще с ними миримся.

— Они глупые, но не злые, София, — сказала Сесси. — И думаю, что они больше заслуживают сожаления, а не ненависти.

София насупилась.

— Ты слишком добрая, Сесси.

— А ты слишком не в духе этим утром. Плохо спала? — Сесси остановила вилку на полпути ко рту, а затем положила ее, разделив ею тарелку точно пополам. — Ты же не провела всю ночь во Сне, не так ли?

— Не провела, и можешь прекращать смотреть на меня так. — София взяла ложку и откусила чуть теплое яйцо.

— Не понимаю как ты узнаешь, как я на тебя смотрю, если ты не смотришь мне в глаза. Софи, ты обещала.

— Обещала, но вчера был лишь один Сон, — соврала София. — И потом, я плохо спала; теперь у меня болит голова и мне бы хотелось, чтобы ты перестала обвинять меня в вещах, которые я обещала тебе не делать!

Сесси молчала. София решила взглянуть на нее и увидела, что ее губы были сжаты и побелели от злости.

— Не набрасывайся на меня просто потому, что я беспокоюсь о тебе, — сказала Сесси. — Ты не была честна со мной. София, наказание лорда Эндикотта не стоит того, если для его достижения, ты должна разрушить себя!

— Я не разрушаю себя. Я осторожна. Он просто добыча, которую трудно достать из-под земли, вот и все.

— Тебе свойственно не понимать, когда ты близка к саморазрушению. Ты даешь обещания, и пытаешься сдерживать их, я знаю, что пытаешься, но твоя одержимость выводит тебя за пределы того, что ты можешь вынести. Софи, возможно, твои поиски являются плохой идеей.

— Как плохой, если это заставит человека понести ответственность? Ты правда хочешь сказать, что подобный результат — плохая идея?

Сесси наклонилась вперед, так если бы хотела взять Софию за плечи и встряхнуть.

— Если это вредит твоему здоровью, то разве стоит того? И не слишком ли это тщеславно решать, что ты единственная, кто может раскрыть приступления лорда Эндикотта? Кто-нибудь да раскроет их. Но тебе нужно, чтобы это была ты.

— Сесси… — Софие показалось, будто подруга ударила ее. — Я тщеславна?

— У тебя невероятный дар. Это ожидаемо, что ты будешь гордиться им. Но ты не всемогущая, Софи. Оставь это. Пожалуйста. Пусть на несколько дней, возможно, неделю.

София отодвинула свой стул и встала, чувствуя, как трясутся ее руки.

— Я думала, ты понимаешь, — произнесла она. — Мир верит тому образу, который он преподносит. Никто и не подумает высматривать зло за красивым обличием. Если не я… тогда никто другой, Сесси! Как ты этого не видишь?

Сесси спокойно смотрела на нее. Сжатые мышцы челюсти были единственным признаком того, что это был не нермальный разговор.

— Я вижу, как моя дражайшая подруга может разорваться на части, — ответила она. — Как ты не понимаешь, что я не смогу смотреть на то, как это происходит?

София развернулась и вышла из столовой, толкнув дверь с такой силой, что та ударилась о стену и отскочила ей в лицо. Она со злостью побежала наверх к себе в комнату, где она вновь распахнула дверь со смачным стуком. София начала расхаживать, пытаясь взять злость под контроль. Сесси так ничего и не поняла. Ей ничего не грозит из-за Снов. Она загнала себя намного больше прошлой ночью, но это было в погоне за важными знаниями, и этого больше не повториться. София найдет способ увидеться с той Видящей, тогда она сможет найти темноволосого мужчину, и он приведет ее к лорду Эндикотту, а она получит отмщение.

София посмотрела на свою кровать, но в голове еще стучало, и, вероятно, она не сможет войти в Сон, не говоря уже о том, чтобы он был продуктивный. Она не хотела видеться с Сесси прямо сейчас. Ей не хотелось идти на прогулку верхом, или по магазинам, или навестить знакомых. Ее голова болела настолько, что чтение или шитье казалось слишком напряженной работой. И — она застонала — герцогина Леншир ожидает Видения сегодня вечером, и если София пошлет свои сожаления, женщина, скорее всего, придет в дом Сеси и потребует причину данного поступка. София села на край кровати и помассажировала виски. Почему мир не мог хотя бы раз вертеться так, как хотелось ей?

Кто-то постучал в дверь. Вошел Битон и сказал:

— Леди Дафна здесь. Мне сказать Саймону, чтобы он провел ее в гостинную, или Вам не здоровиться, мадам?

Сначала София помотала головой, а потом передумала.

— Скажи ей, что я сейчас же присоединюсь к ней, — ответила София, а затем зажмурилась и попыталась прогнать головную боль. Болтовня Дафни может ее усугубить, но она не могла находиться наедине со своими мыслями хотя бы еще мгновение.

— Ох, София, ты выглядешь не очень — нужно было сказать, я бы вернулась в другой раз, — сказала Дафна, вставая с дивана, когда София вошла в гостинную. Ее щеки были розовыми от мороза, а ее светлые волосы, как обычно, в небольшом беспорядке.

София спросила:

— Ты Перескочила сюда или приехала?

— Ах, я взяла карету, я все еще не могу Скакать в комнаты, где многолюдно — хотя вы не видите ее многололюдной, но все иначе для Необычных Скачущих, просто суть непроста, но в любом случае, я бы не Скакала в зал внизу, который — да, я могу Перескочить туда, но это так невежливо, врываться в чей-то дом без приглашения….

— Садись, Дафна, выпьем чаю, — произнесла София. Огонь был слабым, поэтому она ткнула в него и вытянула руку, буд-то бы поглаживая вспыхнувшее пламя. Дафна села в кресло возле камина и стала греть руки.

— Я пришла, чтобы пригласить тебя на Рождественский ужин, так как ты — часть семьи — в доме сейчас полно всяких родственников, — сказала Дафна. — Папе всегда нравилось собирать за столом множество людей, так что есть даже родственники, которых мы видим только раз в год — вообще-то, все это интересно, если бы не дядя Эрнест, который любит ущипнуть меня за зад — я могу Ускользнуть от него, поэтому, не то, чтобы я правда переживала по данному поводу, кроме него — ну правда, как может он позволять себе такие фривольности! Я сказала маме, что ты, скорее всего, захочешь ужить с Баремами, потому что чувствуешь себя обязанной.

— Спасибо тебе за приглашение, но да, я желаю ужинать здесь, — ответила София, чувствуя вспышку гнева на Сеси, которая на короткий момент заставила ее серьезно задуматься над приглашением Дафны. — Пожалуйста, поблагодари леди Кларесби за меня.

— Поблагодарю, — сказала Дафна, отвернувшись от камина, когда вошла горничная с подносом чая. — Ах, я люблю выпить чашечку чая в такой снежный день, как этот! Хотя я слышала, что он не будет долгим — это не важно для моей работы, но я уверена, что бедненькие лошади, тянущие повозки, предпочитают ездить не через снег. София, ты уверена, что ты в порядке? Потому что ты… Или будет грубо сказать, что ты выглядишь так, буд-то не спала несколько дней? Но, тем не менее, именно так ты и выглядишь.

— Я вполне здорова, Дафна, — раздраженно сказала София. Это было плохой идеей. Дафна была в таком приподнятом духе, что Софие захотелось оказаться где-угодно, только не в гостинной Баремов. — Хотелось бы, чтобы люди перестали сетовать по поводу моего внешнего вида.

— Кто? Миссис Барем тоже что-то говорила? Уверена, она лишь беспокоится о тебе. Ты много видела Снов в последнее время? Это бы все объяснило; ты не отдыхаешь во Сне, по крайней мере, так говорит Виола…

— Я мало времени проводила во Снах, и, может, прекратишь брюзжать на меня? — сказала София.

Дафна поставила чашку с чаем и внимательнее посмотрела на Софию.

— Нет, много, — произнесла она, звуча отрешенно, если бы ее мысли приходили издалека, а она пыталась их поймать. — Ты бываешь во Сне по несколько раз за ночь. Это мешает тебе спать, так я тебе скажу. Ты выглядишь напряженной, и ты продолжаешь постукивать пальцами по подлокотнику дивана, возможно, ожидая когда я уйду, чтобы вернуться к более интересным делам. Но что… — Она наклонилась вперед. — Ты подталкиваешь лорда Эндикотта, не так ли? Ты хочешь привлечь его к ответственности!

— Если так и есть? Не думаю, что это кого-то касается, кроме меня. — Головная боль Софии становилась сильнее. Это было так заметно? Или Дафна была слишком проницательна, когда дело касалось ее состояния?

— Это имеет значение для тех, кто заботиться о тебе. София, ты не думаешь, что слишком давишь на себя?

София швырнула свою чашку в камин, заставив Дафну подпрыгнуть так, если бы чашка разбилась и ее осколки полетели во все стороны.

— Нет, не думаю, — ответила София, выделяя каждое слово. — И думаю, что знаю лучше тебя сколько нужно быть во Сне, чтобы его на самом деле было много. Не помню, чтобы я приглашала тебя комментировать мой внешний вид или мои действия, но чего еще мне стоило ожидать от такого легкомысленнного ребенка, как ты?

Дафна уставилась на Софию. Ее глаза раширились, а рот открылся от удивления. Затем она исчезла, хлопнув дверью. София осознала, что стоит, часто и тяжело дыша, будто после бега. Она поднесла блюдце к разбитой чашке в левой руке, а потом подняла его, чтобы лучше рассмотреть, и ей показалось, что она не видела раньше ничего подобного. Затем она с силой бросила блюдце, а следом и чашку, и была удовлетворена звенящим звуком, который они издали, разбиваясь о заднюю часть камина.

София взяла оставленную Дафной чашку, думая выбросить и ее тоже, но решила вылить оставшийся чай в огонь, слушая его шепение, похожее на раненое животное. Такой она чувствовала себя — борющейся и страдающей в процессе своего восстановления, без поддержки людей, которые, якобы, о ней заботятся. Каждый был одержим количеством Снов, в которые она собиралась входить, в то время как она была Необычной Видящей и знала лучше их, каковы были ее возможности и пределы. И она еще даже не начала достигать этих пределов.

София оставила гостинную и пошла назад к себе в спальню. Ее головная боль немного уменьшилась; ругание на Дафну помогло ей расслабиться. Возможно, она была слегка резковата, но София должна бросить вызов Дафне в ее иногда опасных эксперементальных Скачках, иначе Дафна не имеет права критиковать Софию за использование ее собственного дара.

София легла на кровать полностью одетая и приготовилась медитировать. Кажеться, ее враг сфокусировался на разрушении Снов, которые были у Софии о преступных действиях лорда Эндикотта, так что София направит свое внимание на темноволосого мужчину. Сон о нем приведет ее к добыче с другой стороны, и потом уже будет не важно, какие попытки предпримет вражеская Видящая. София не даст этой неизвесной женщине победить себя.

Глава четырнадцатая, в которой София достигает начальной точки

— Ты выглядишь очень мило сегодня вечером, — обратилась София к Сесси, которая сидела в карете напротив нее. На Сесси был красный пилис, отделанный горностаем. Сесси взглянула не Софию, а затем снова продолжила смотреть в окно. Учитывая по-настоящему жизнерадостный характер Сесси, это было равносильно удару Софии по лицу.

«Если она не примет мое предложение мира, то так тому и быть», — думала София, садясь назад и смотря в окно. Ее голова не переставала болеть, пальцы замерзли в перчатках, левый ботинок натер пальцы, и она была уверена, что ее новое платье со шлейфом и рукавами-фонариками придавали ей нелепый вид. Но на это никто не будет обращать внимания, как только она предоставит Видение герцогине.

Жаль, что она вынуждена посетить эту вечеринку вместе с Сесси, иначе она бы рассказала Видение и сразу же вернулась домой. София не помнила ни что именно герцогиня хотела, чтобы она Увидела, ни почему она на это согласилась, но без сомнения, потому что герцогиня была неприклонной женщиной, которая всегда получала то, чего хотела. Включая Дьюка, который был заядлым холостяком до Кларисы Тейлор, которая, как и она, нацелилась на его титул.

Герцогиня просто наседала на Софию, поэтому было легче сдаться, чем терпеть ее атаки. Она, как терьер, тявкающий, пока не получит желаемое или пока ее силой не оттащат прочь. Так как никто не осмеливался пойти против герцогини… София попыталась вспомнить, что именно она обещала, но все впустую. Если бы в голове перестало пульсировать хотя б на пять минут!

Карета остановилась перед домом герцога, и Питер помог Сесси и Софии выбраться из кареты. Он решил не смотреть Софии в глаза, что удовлетворило ее; чем меньше у нее напоминаний о разгроме прошлым вечером, тем лучше. Это…

София остановилась посреди тротуара. Нет. Мистер Рутледж должен присутствовать сегодня вечером. Из всех людей мира София хотела бы меньше всего видеть этого человка. Ее головная буль усиливалась, пока она не представила, что пульсация осязаема. Она глубоко вдохнула и успокоилась. Он не такой грубиян, чтобы подходить к ней, или пытаться заговорить с ней, буд-то между ними ничего не произошло. Любовь герцога к развлечениям гарантировала размашистую вечеринку, и никто не посчитает странным, если госпожа Уэстлейк и мистер Рутледж, которые были такими хорошими друзьями, за весь вечер не найдут возможности поговорить друг с другом.

Сесси не ждала Софию, а быстро поднималась по ступенькам, где о ней объявил лакей. София шла медленнее, всем сердцем желая быть где-то в другом месте, но натянула улыбку, котороая, как она думала, выглядит искренне, и прошла через высокую белую прихожую. Она была больше гостинной у Баремов, с мраморов в серую полоску под ногами, высоким белым потолком сверху, и булыми стенами без каких-либо украшений, кроме сверкающих огней. У Софии сложилось впечатление, что она вошла в какой-то сказочный дворец. Даже перила изогнутой лестницы, что шла по кругу вокруг комнаты, и железные элементы люстры были выкрашенны в белый цвет, если бы кто-то попытался искоренить цвета, что могут испортить сдержанное великолепие дворца.

София отдала свою мантию лакею и поспешила в гостинную, которая был не намного больше прихожей, но по крайней мере, в ней она не чувствовала себя так, буд-то ее собирались отбелить в соотвествии с декором. Гостинная была хорошо освещена, с бледно-голубыми стенами, что как-то умудрялись не выглядеть морозными, была лишина всякой мебели, кроме рояля в одном углу и с диваном и несколькими креслами в центре комнаты. Все они были свободны, не смотря на толпу, слоняющуюся по экстравагантным восточным коврам герцогини. Живопись на стенах изображала пейзажи страны, большинство из которых — мужчины, едующие на охоту, и по мнению Софии, они выглядели размытыми, нудными, с небольшим количеством анимации, которую ожидаешь увидеть в таких оживленных тематиках так, если бы они тоже были заморожены в стенах дворца.

Она и Сесси немного опоздали из-за взаимного желания искать друг друга, и близко тридцати человек повернулись посмотреть на Софию, когда она вошла в гостинную. Это нервировало — столько внимания, сфокусированного на ней, а она ответила, как делала всегда — легкая улыбка и кивок. Ричард всегда говорил, что она делает Софию загадочной, похожую на Сивиллу из греческой мифологии. Ее скорее будут считать загодочной, а не неуклюжей и напряженной, какой она на самом деле себя чувствовала.

Толпа расступилась, когда София двинулась вперед, что заставило ее продолжать идти, поскольку она только вошла в комнату, как и ожидалось, но теперь она не знала куда идти. София решила обойти по периметру комнаты, кивая и слегка улыбаясь каждому, обмениваться бессмысленными приветствиями с людьми, которых она знала. Мистера Рутледжа еще не пришел или его не было видно. Скорее, еще не пришел, думала София, потому что он такой большой, и сразу был бы заметен. После чего она почувствовала вину за столь постыдную мысль. Высмеиванье и приувеличение его физических особенностей лишь потому что она злилась на него, не должно стать выше нее. Головная боль Софии из пульсирующей стала постоянной, и было чувство буд-то голова разбухла вдвое.

— Госпожа Уэстлейк. Как радостно видеть Вас, — сказала герцогиня. София ответила в подобающей манере. Герцогиня была белокурой женщиной средних лет, с выпирающими передними зубами и слишком толстыми бровями. Ее улыбка была кривой, поэтому другим казалось, что она ухмыляется над ними. Этим вечером на ней было эффектное платье из красного атласа с полосами рубинов вокруг шеи и в ее волосах — слишком наляписто, слишком безвкусно, как для — вообще-то, София не могла представить случая, когда герцогиня была одета соответствующе, но ее Светлость никогда не заботило то, что люди считают соответствующим. — А какой необычный наряд. Так смело с Вашей стороны.

— Благодарю, Ваша Светлость, — произнесла София, осознавая, как ужасно она сейчас должна выглядеть, чтобы получить такой комплимент от герцогини. Она сожжет уродливое платье, когда вернется домой.

— Зато Вам не нужно заботиться о Вашем внешнем виде, так как Вы — я забылась, — продолжала герцогиня, оставляя Софию в замешательстве после своего замечания. Герцогиня приходила в восторг выбивая других из равновесия. — Надеюсь, Вы подготовились для моего Видения. Вам предстоит Видение до того, как мы пойдем на ужин, поскольку я считаю, что ожидание плохо влияет на пищеварение. Все трепещут от волнения предвкушая представление.

Как тренированный зверек, лая по команде, — подумала София, а сама сказала:

— Весьма мудро, Ваша Светлость.

— Пожалуйста, наслаждайтесь вечером, — сказала ее Светлость слегка махнув рукой. — Я знаю, что разговор о политике доставляет Вам удовольствие. Я не умею делать это сама, но хорошая хозяйка знает, как обеспечить приятное времяпровождение всем своим гостям. — Ее акцент на «всем» заставил Софию представить герцогиню, обходящую своих политически настроенных гостей и собирающую их подальше от камина, где их разговор не потревожит более чувствительных людей, и Софие пришлось сдержать улыбку. Ей придется сказать…

Хорошое настроение Софии улетучилось, когда она поняла, что человек, с которым она привыкла делиться такими нелепыми мыслями, предал их дружбу, и когда она осмотрела комнату, то поняла, что кроме Сеси она не знает здесь никого, кого могла бы назвать другом. Осознание вызвало укол боли в разуме и сделало ее глаза влажными.

София продолжала бродить по комнате, перекидываясь несколькими словами со знакомыми, но не давая втянуть себя в разговор. Шум, теплота комнаты и головная боль дезориентировали ее, едва позволяя вспомнить почему она здесь, в переполненой людом комнате. Ее слова стали звучать бессмысленно, и она удивилась, когда выдала поток бессмысленных слов, а люди отвечали так, буд-то понимали ее речь. София проскочила между кучей гостей, не понимая, как она переходила от одних к другим, пока не наткнулась на кого-то, кто взял ее под руку своей большой рукой и заставил оставновиться.

— Вы плохо выглядите, — сказал Мистер Рутледж, голосом ниже, чем обычно. Знакомый голос вырвал Софию из того состояния, в котором она находилась, и она вырвалась из его хватки.

— Я отлично себя чувствую, благодарю, — ответила она. Это прозвучало хрипло и слабо, поэтому София прочистила горло и продолжила более официально. — Пожалуйста, не утруждайте себя.

— У Вас стеклянные глаза и Вы пошатывались. Я удивлен, что этого никто не заметил, — произнес мистер Рутледж. — Думаю, Вам стоит присесть.

— Я не спрашивала Вашего мнения, — сказала София, но мысль присесть была весьма заманчива. С другой стороны, она не хотела, чтобы он думал, что она будет следовать за его мнением, поэтому прожолжида стоять, уставившись на него, не смотря на то, какую неловкость вызывали его проницательные темные глаза. Как он мог показывать свое беспокойство, как буд-то ничего и не было? — Думаю, что лучше знаю, в порядке я или нет.

Глаза мистера Рутледжа сузились.

— Очень хорошо, — сказал он и зашагал прочь, заставив ее колебаться.

«Мало ли что он заметил», — подумала София облегченно.

Как только он оказался достаточно далеко от нее, она нашла стул, обитый ярким гобиленом — казалось странным, что в комнате было всего два стула — и рухнула в него, делая все возможное, чтобы не обащать внимания на тот факт, что это именно то, что она делает. Комната зашаталась, а затем снова встала на место. Вероятно, ей нужно увидеться с доктором Гарленд — нет, конечно, потому что ей было плохо, и разве сильная головная боль не длиться так долго?

София подняла руки, чтобы снова помассировать виски, а потом безсильно опустила руки на колени. Если мистер Рутледж продолжал наблюдать за ней, ей бы не хотелось дарить ему шанс почувствовать себя правым на счет ее состояния. Ведь он не был прав.

— Ах, госпожа Уэстлейк. Вы готовы начать? Немного ранова-то, но это даст Вам кучу времени для изучения смысла Видения, — сказала герцогиня. Она стала возле стула Софии и хлопнула три раза в ладоши, достаточно громко, чтобы прервать громкие разговоры. — Госпожа Уэстлейк согласилась получить Видение для меня, — огласила герцогиня. — Вы можете наблюдать, но не толпитесь и не разговаривайте, так как это мешает ее Оку.

Это было неправдой. У Софии были видения посреди боя без каких-либо затруднений. С другой стороны, чем меньше шума, тем меньше у Софии болела голова, поэтому она радушно отреагировала на ошибку герцогини.

— Какой предмет Вы приготовили для меня, Ваша Светлость? — спросила София.

Герцогиня села на мягкий стул, как у Софии; села напротив нее и рядом с подлокотником незанятого дивана.

— Кольцо, — сказала она, стягивая мужскую печатку со своего большого пальца.

— Что бы Вы хотели, чтобы я увидела? — спросила София. — Что-то, что Вы хотели узнать?

— Все, что Вы можете рассказать о его последнем владельце, — ответила герцогиня. Она передала кольцо Софие, а та положила его на колени, чтобы сначала снять красные шелковые перчатки. — В частности, где он сейчас.

— Сделаю, что в моих силах, но Вы должны понимать, что Видение такого рода может занять несколько часов.

Герцогиня нахмурилась.

— Я была уверена, что Вы лучшее, что может предложить Англия, — произнесла она. — Хотите сказать, что это не правда?

София улыбнулась на ее замечание, жалея, что нет никакого молотка, чтобы ударить ее по голове и вбить хоть какое-то понимание в черепушку герцогини.

— Несколько часов — это лучшее, Ваша Светлость, — ответила она. У другого могли бы пройти дни, чтобы получить такие знания. Я просто не хочу давать Вам ложных надежд.

— Очень хорошо, — сказала герцогиня. — Начинайте.

София кивнула, закрыла глаза, не смотря на головную боль, и взяла кольцо.

Вертящиеся образы врезались в нее, заставляя ее двигаться с их лютостью и скоростью. Прошло уже несколько недель с тех пор, как у нее было Видение, и она отвыкла от того, насколько сильны они были, как много возможностей из прошлого и будущего протекало через них.

Видение полностью отличается от Сна. Вместо того, чтобы проходить сквозь картины, созданные ее разумом Провидца, она смотрела сквозь сотни окон на сотни разных времен и мест. Некоторые из них были статичными картинками, сильные моменты замороженные в месте Видением, чтобы показать насколько они были важны. Другие показывали, как разворачивались события, проигрывая их до конца, а затем начиная с начала. Некоторые были туманными, если бы их видели сквозь дымовую завесу; такие были Видениями возможного будущего, что зависило от того, как сложиться настоящее.

Провидец мог осторожно проследить такие Видения до настоящего, от которого они зависели, и от туда увидеть, какие действия могут гарантировать происшествия в будущем. И во всех этих меняющихся картинах было одно окно, что показывало настоящее, как человек, который наиболее тесно связан с предметом, который видел.

София открыла глаза посмотреть на тольпу окружающую ее — большинство из них незнакомцы. Сеси и мистера Рутледжа не было видно. София снова закрыла глаза — Видение не зависело от обычного зрения — и подумала, Отголосками. Следует от них избавиться. Приложив больше усилий, чем обычно, она отогнала прочь Видение касающееся колец в других местах и в других временах. Вихрь образов резко уменьшился настолько, что София начала понимать смысл оставшихся, не смотря на головокружение.

К сожалению, это было старое кольцо, которое многое повидало с тех пор, как было создано, и выяснить, какое Видение пренадлежало ее последнему владельцу было сложно и занимало время. — Это кольцо побывало в многих руках. — Произнесла София, думая развлечь аудиторию и свою властную покровительницу. — У четырех человек. Семьи. — Она позволила втянуть себя в двигающееся Видение, чтобы изучить его, как делала это во Сне, но мучительная боль в голове стала вдвое сильнее — София сморгнула слезы и больше не рискнула сделать это еще раз.

Она отсортировала и отбросила ненужные Видения, решив сосредоточиться на поиске Видения, которое покажет то, что видел владелец, не важно в какой части мира он мог находиться — это займет меньше времени, чем описание образов имеющих к нему отношение. Герцогиня не знала, что София обманывает ее. Это было намного проще, так как Видение двигалось, и большинство Видений, связанных с этим кольцом, были статическими картинками, которые она могла игнорировать.

Поиски Софии шли намного быстрее, чем она думала, беря во внимание головную боль. Возможно, она сможет дать герцогине то, что та хочет, а затем удалиться. Отреагирует ли Сеси, ведь она думала, что София больна, или она до сих пор злиться?

Видения преобрели красноватый оттенок, как крошечные окна, окантованные красной медью, и было больно смотреть на них напрямую.

— У владельца этого кольца была своя конюшня, которой он гордился, — сказала София, заглядывая в одно окно и переходя к другому до того, как то могло обрушиться на нее. — У него был… он землевладелец, возможно, дворянин — нет, не дворянин — думаю, он — граф. — София чувствовала тошноту из-за движения Видений, которые не стояли на месте. — Его владения в Хартфордшире, — добавила она, и красноватый оттенок превратился в рубиновый, а затем Видение замерло, в голове перестало стучать, и она закрыла глаза в блаженном покое, освободившись от боли, все стало черным и совершенно неподвижным.

Вскоре София осознала, что лежит вниз лицом на чем-то мягком, но колючем, прекрасная чернота уступает дорогу красновато-коричневому, и ее голова снова начинает болеть. Кто-то перевернул ее на спину и распрямил ее ноги — до этого момента она даже не понимала, что они были согнуты — потом он поднял ее и мягко положил на гладкую поверхность.

— Разойдитесь и дайте ей больше возуха, — произнес мистер Рутледж. София открыла глаза и заморгала. Она смотрел вверх и куда-то в другую сторону, а затем она увидела Сесси, крепко держащую ее за руку и в рыданиях произносящую ее имя. София потянулась каменной рукой и положила руку на плече Сесси.

— Не плачь, — пыталась она сказать, но было слишком тяжело двигать ртом.

— Так заканчиваются Видения? — спросила герцогиня. — Я не ожидала такого.

— Госпожа Уэстлейк плохо себя чувствовала, — произнес мистер Рутледж. — Думаю, она просто истощила себя. Я уверен, она порадует Вас другим Видением как-нибудь в другой раз.

— Ах, это не обязательно. Мне просто было любопытно. Это кольцо не имеет особого значения, — сказала герцогиня. — Как Вы думаете, ей стане лучше к ужину?

Сесси внезапно села, отпуская Софию с некоторой горячностью, и открыла рот сказать что-то такое, что София могла расценить, как жестокость и злость. Мистер Рутледж положил руку на плечо Сесси.

— Я считаю, что госпоже Уэстлейк нужно вернуться домой, — сказал он герцогине. — Госпожа Барем хотела бы, чтобы подали ее карету, если Вы не возражаете.

— Это вызовет ужаснейший хаос за моим столом, — ответила герцогиня, но развернулась, чтобы позвать лакея.

Мистер Рутледж встал на колено рядом с Сесси.

— Прошу, позвольте мне сопроводить Вас до дома, Миссис Барем, — тихо произнес он. — Госпожа Уэстлейк не может идти сама, и думаю, Вам будет тяжело усадить ее в карету и помочь ей из нее выбраться.

— Она сказала… — начала Сесси, и София никогда не слышала ее такой разозленной.

— Это неважно, — ответил Мистер Рутледж. — Давайте доставим госпожу Уэстлейк домой, чтобы она смогла поправиться. Госпожа Уэстлейк, Вы меня слышите?

С большим усилием, София кивнула, и в голове снова начало стучать. Почему все вдруг стало так сложно? И как посмел мистер Рутледж проникнуть в доверие Сесси? Им не нужна его помощь. София попробовала встать, но поняла, что совершенно не способна сделать этого, как бы не напрягалась. После этого усилия она почувствовала себя еще более истощенной. Им нужна его помощь. София закрыла глаза, в которых появились слезы, которые она решила не смахивать. Как унизительно быть настолько беспомощной. Зависеть от кого-то, кого она не всилах была видеть вновь.

— Мы ждем карету Миссис Барем, чтобы отвезти Вас домой, — сказал мистер Рутледж. — Не бойтесь. Вам станет лучше после небольшого отдыха.

София снова закрыла глаза, чтобы только не видеть его. Небольшой отдых. Ее унижение стало больше. Она сама довела себя до такого состояния, прям как и говорила Сесси с Дафной, позволив своей мести взять вверх над здравым смыслом, из-за чего она упала посреди комнаты полной людей, которые, без сомнения, будуть обсуждать этот случай еще на протяжении месяца. Она так ошиблась — она сказала такие ужасные вещи Дафне! Все это было ни о чем, ведь истощение не приблизило ее к цели.

София открыла глаза и уставилась в потолок, пытаясь не заплакать. Она больше не позволит унижать себя так, как позволила в этот раз.

Глава пятнадцатая, в которой у Дафны есть хитрый план

Небольшая суматоха была вызвана лакеем герцогини, который пришел сообщить Сесси, что ее карета подана. София еще раз попыталась подняться, но ни одна из ее мышц не реагировала, и ей пришлось терпеть то, что мистер Рутледж взял ее на руки. Он сделал это так легко, буд-то она была младенцем, и вынес ее через холл ледяного дворца к повозке Сесси. Щека Софии прижималась к гладкой ткани его фрака, который, неожиданно для нее, пах корицей и гвоздикой, буд-то мистер Рутледж прибыл в дом герцога из какого-то экзотического магазина Маракеша или Шанхая. Запах был приятным, и то, что ей нравился весь происходящий здесь фарс, заставило ее почувствовать еще большее унижение.

София надеялась, что ей позволят неподвижно лежать на заднем стденье, где ее лицо будет скрыто в темноте, но мистер Рутледж поддерживал ее в положении полусидя. Его рука бережно поддерживала Софию за плечи, чтобы она не соскальзывала с сиденья, укутанная в плащ. София снова закрыла глаза и притворилась, что спит. Скорее бы этот кошмар закончился!

— Большое спасибо Вам за помощь, мистер Рутледж, — сказала Сесси, когда карета двинулась по дороге к дому. — Уверена, София рада иметь такого друга, как Вы.

— В Вашем лице она имеет друга получше, заверяю Вас, — ответил он. — Госпожа Уэстлейк, Вам удобно?

София не открыла глаза. Ей было нечего сказать ему. Ничего, что бы она могла произнести.

— Думаю, она спит, — произнесла Сесси. — Жаль, что она не послушала меня! Я знала, что она проводит слишком много времени во Сне.

— Значит, она перенапряглась, — сказал мистер Рутледж. — Она обычно такая же… целеустремленная?

Сесси засмеялась.

— Такой вежливый способ сказать «упрямая», сэр. Она всегда… целеустремленная в погоне за целью.

— Какая же цель стоит того, чтобы вредить себе?

Софии повезло, что ее мышцы были слишком уставшие, чтобы реагировать, потому что она бы напряглась из-за всех этих разговоров. Если Сесси расскажет мистеру Рутледжу, что София приследует лорда Эндикотта, то мистер Рутледж будет считать ее одержимой, и будет относиться к ней со снисхождением. Она ненавидела себя за то, что его мнение имело такое значение для нее.

— Она… ищет кое-кого, — произнесла Сесси. София расслабилась бы, если бы могла контролировать свое тело. — Кое-кого, кого трудно найти.

— Понятно, — ответил мистер Рутледж.

Карету тряхнуло, чуть не сбросив Софию с сиденья, и рука мистера Рутледжа крепче сжалась вокруг нее, держа ее прямо.

— Что ж, надеюсь она скоро найдет его.

— Потому что, даже это не убедило бы ее быть осторожной, имеете в виду? Я того же мнения.

В словах Сесси было столько горечи, что София не смогла сдержать выступивших слез. Ее эгоизм причиняет боль не только ей самой. В ее обязанности входило помочь Сесси в моменты ее боли. Сесси не должна беспокоиться за нее.

София сменила позу и с облегчением обнаружила, что может двигаться, хотя ее тело начало болеть так, если бы кто-то дал ей лопату и приказал рыть от дома Сесси до Уайтхолла. Ее близость с мистером Рутледжом становилась неловкой, слишком интимной, хотя он держал ее лишь, чтобы не дать ей упасть на пол кареты. София снова пошевелилась, пытаясь сесть, но мистер Рутледж с легкостью сдержал ее.

— Думаю, Вы еще не способны сидеть без посторонней помощи, — произнес он.

— Софи, пожалуйста, не напрягай себя, — сказала Сесси. Она прозвучала так, буд-то снова собиралась заплакать, поэтому София сжала зубы и попыталась больше не думать о том, как неловко и смущенно она себя чувствует. Мистер Рутледж излучал тепло более спокойное и постоянное, чем огонь, что огорчало ее еще больше, ведь она была благодарна ему за это. София замерзла, и как только почувствовала это, начала дрожать, не в силах справиться с собой, даже когда мистер Рутледж обнял ее и притянул ближе, чтобы ей было теплее.

Прошли годы с тех пор, как она находилась так близко с кем-то из мужчин. Теперь запах корицы и гвоздики казался сильнее, а его объятия были нежными, но твердыми, бережно держали ее, не давая свалиться. София положила голову ему на плечо и ей всем сердцем хотелось, чтобы это значило что-то больше, чем просто желание удержать ее на сиденье.

Софии с трудом удавалось вспомнить почему она злилась на него — ах, да, он манипулировал ею и предал их дружбу… но это и не объясняет почему он так заботился о ней сейчас… Мог ли он так же сожалеть о том, что случилось между ними? Могли ли он тоже желать, чтобы все сложилось по-другому? Ее голова снова начинала болеть, и София оттолкнула в сторону все эти мысли.

— Я попросила доктора Гарленд прийти утром, — сказала Сесси. — Хотя это всего лишь предосторожность. Оглядываясь назад, понимаю, что Софии просто нужен отдых, и не смотреть Сны несколько дней.

— Я… — Во рту у Софии слишком пересохло, чтобы вымолвить хоть слово. — Простите… — удалось произнести ей.

— Не бери в голову, — ответила Сесси, и карета остановилась.

София наблюдала, как ее подруга вышла из кареты, а затем мистер Рутледж снова поднял ее и начал спиной выбираться из кареты, держа Софию так, чтобы она не задела головой дверцу кареты. Мистер Рутледж развернулся и София начала соскальзывать. Не думая о том, что ей еще очень сложно двигаться, она обвила руками его шею, чтобы не упасть. Мистер Рутледж остановился, лишь на мгновенье, чтобы более удобно подцепить ее. Софию снова наполнил запах специй.

— Простите, — повторила она, и опустила руки, чтобы застегнуть его пальто.

— Я не уроню Вас, — произнес мистер Рутледж. Он понес ее через центральный вход и поднялся в гостинную, где Сесси говорила лакею притащить шезлонг поближе к огню. Мистер Рутледж посадил на него Софию и отошел назад, уступая дорогу Сесси, которая принесла подушки, чтобы подложить их под голову и ноги Софии, а так же укрыть ее пледом. Ей все еще было необъяснимо холодно, хотя огонь разрастался до тех пор, пока не стал больше настолько, чтобы распространяться за пределы очага и поглотить ее.

София посмотрела туда, где стоял мистер Рутледж — в футе от софы. Его темные глаза замерли на ней без какого-либо читаемого выражения.

— Благодарю, — произнесла София. В данный момент она не чувствовала горечи по отношению к нему, лишь благодарность, и сожаление о том, что они не могут вернуться к тому, что было раньше.

Он склонил голову.

— Мне было приятно помочь Вам, госпожа Уэстлейк, — произнес он так, если бы она была не больше, чем незнакомка, которой он помог перейти улицу.

Сожаление снова кольнуло в ее сердце. София хотела еще что-то сказать, что-то, что заставило бы его остаться с ней, но он отошел, чтобы поговорить с Сесси, и София не могла услышать о чем.

— Сможешь заснуть? Или хочешь попить чего-нибудь? Тебя так сильно морозило в карете, — сказала Сесси, опускаясь на пол возле головы Софии.

Снова начали появляться слезы.

— Ты… слишком добра, — произнесла София. Лицо Сесси сморщилось от слез.

— Ты напугала меня! — воскликнула она. — Ты говорила, что не будешь напирать на себя, но ты напирала — ты так побелела, и на некоторое мгновенье перестала дышать, а затем упала, и я подумала, что ты умерла в той дурацкой гостинной со всеми теми ужасными людьми, наблюдающими, в надежде, что ты умрешь, потому что потом у них ббыла бы ужасная история, которую они смогли бы рассказывать своим ужасным друзьям! Если бы не мистер Рутледж…

Сесси содрогнулась и попыталась взять себя в руки, не смотря на то, что слезы продолжали катиться по щекам.

— Тебе повезло, что у тебя оказался друг среди тех ужасных людей, и не представляю, как бы я привезла тебя домой без его помощи. София, почему ты делаешь это с собой? Лорд Эндикотт ничего не значит, слышишь? Я знаю, что он причинил тебе боль, и знаю, что ты желаешь справедливости, но ты убьешь себя этим, и ничего не изменится!

София вытянула руку из-под одеяла, чтобы дотянуться до Сесси. Подруга прильнула к ней, схватившись за руку, что причинило Софии небольшую боль. Это было что-то реальное, что-то более сильное, чем болезненная неподвижность, охватившая ее.

— Верно, — произнесла София. — Я была глупа. Прости меня.

— Ты же знаешь, что я прощаю тебя, — сказала Сесси, вытирая слезы свободной рукой. — Софи, пожалуйста, отпусти все. Ты нужна мне. И я не хочу видеть, как ты страдаешь.

София кивнула. В этот раз ей понадобилось меньше усилий.

— Верно, — повторила она. Мне не стоит этого делать. Прости меня.

Сесси ослабила руку.

— Просто… просто поспи, хорошо? Утром тебе будет лучше, и доктор Гарленд придет убедиться в твоем выздоровлении. — Она медленно поднялась и скривилась.

— Тебе больно, — произнесла София.

— Мне не стоило стоять на коленях на полу, вот и все, — ответила Сесси, но ее глаза говорили, что она врет. — Я посижу с тобой, пока ты не заснешь, а потом я пойду в свою спальню. — Она улыбнулась. — Вот видишь, одна из нас способна на разумное поведение.

— Я удивлена, — сказала София, возвращая улыбку.

***

— Сильное физическое истощение, — произнесла доктор Гарленд, отпуская руку Софии. — Поможет лишь небольшой отдых, хотя я сделала все, чтобы ускорить этот процесс. Видящие и Целители склонны к этому, если не следят за собой. Видящие формируют Сны из тех же физических резервов, которые используют Целители, чтобы изменить тело. Дейлай это слишком часто и твое тело вычерпает все эти ресурсы раньше, чем ты сможешь их восстановить. Не больше двух Снов за двадцать четыре часа, госпожа Уэстлейк, если Вы не хотите снова рухнуть и дать госпоже Барем причину для беспокойства.

— Я поняла Вас, доктор, — ответила София. Она попыталсь подняться на шезлонге и не почувствовала ничего, кроме слабой боли. — Благодарю.

— Ну, не надо этого больше делать, — сказала доктор Гарленд, потягиваясь и зевая. — Еще я советую Вам провети остаток дня в постели, просто в мерах предосторожности.

— Так и сделаю.

Доктор Гарленд закинула на плечо сумку и кивнула, а потом чуть не столкнулась с Сесси, выходя из комнаты. Сесси извинилась перед доктором, а затем подошла, чтобы сесть возле Софии.

— Тебе лучше? — спросила она.

— Намного. Но я собираюсь сегодня отдохнуть здесь, хотя бы для того, чтобы вы не беспокоились.

— Если беспокойство убережет тебя от самоизнурения, тогда я с радостью буду носиться над тобой, как беспокойная курица.

София отодвинулась, чтобы сесть возле подлокотника шизлонга.

— Не стоит сидеть возле меня, Сесси. Я сама навлекла на себя это. Не стоит приносить мне еду, чай, книги или газеты. Битон позаботиться обо мне.

— Не будь смешной. Как много раз ты сидела возле меня, когда я теряла силы из-за своего неразумного поведения? — Сесси притянула стул ближе к софе. — Кроме того, это заставляет меня чувствовать целомудренную правоту в том, что я не однократно говорила «я же тебе говорила».

— Думаю, прошлой ночью ты произнесла это несколько раз.

— Только про себя. Такие строгие слова никогда не соскальзывали с моих губ. Теперь, чего бы тебе хотелось? Не еды, потому что завтрак был всего час назад. Книги?

Довольная, умостившись с книгой, София заверила Сесси, что позовет ее, если та ей понадобится, но когда она открыла книгу, то поняла, что не может сфокусироваться на словах. Трижды прочитав одно и то же предложение, София положила книгу на колени и потянулась. Сейчас ей было более спокойно, чем в последние дни. Даже недели. Решение более не преследовать лорда Эндикотта подняло в ее сердце груз, о котором она не знала. Было так много других вещей, которые она могла бы делать, используя свой дар, и получение Видений для герцогини из Леншира к ним не относилось.

Решила ли женщина, что потеряв сознание, София испортила ее вечеринку? А так же попросила о Видении лишь из-за пустого желания посмотреть представление? То, что она рухнула во время исполнения чьего-то заказа говорило и высокомерии и беспечности… что ж, теперь это не имеет значения, потому что в следующий раз она откажется прогибаться под герцогиню, и женщина увидит, что оскорбление Необычного Видящего влечет за собой социальные последствия, которые не покажутся незначительными. Эта мысль взбодрила Софию.

Дверь со стуком открылась.

— Появились слухи, что ты умерла в Ленширском доме герцогини вчера вечером, — сказала Дафна. — Я знала, что это не могло быть правдой, но решила, что должна сама узнать о том, что к чему. Это все из-за Снов, не так ли? Я люблю быть права, но не при таких обстоятельствах.

София села прямо и сказала:

— Дафна, умоляю, прости меня.

— Ах, я не обижаюсь. Слишком много всего было в твоей голове, и я знаю, что ты не имела в виду сказанного. Я ушла, чтобы позже у тебя не было причин чувствовать себя более виноватой, — ответила Дафна. Она развернула стул, чтобы можно было видеть лицо Софии. — Ты и вправду злишься на лорда Эндикотта, не так ли, и поэтому так себя изнуряешь. Прости, что не понимала этого раньше.

— Я больше не приследую его, — произнесла София. — Сесси права — он не стоит моего здоровья или моей жизни. Он ничего не сможет мне сделать, кроме как позлить меня при встрече на публике, и думаю, что я смогу контролировать себя, так что в конце концов он потеряет к этому интерес. Есть много других вещей, которые я могу делать, используя свой дар.

— Но София, ты не можешь сейчас просто сдаться, — воскликнула Дафна.

— Нет, Дафна. Это не стоит риска. Сесси чуть не обезумела — я не могу позволить ей снова пережить это, и я очень плохо знаю, где пределы моих возможностей. Серьезно, я лучше оставлю эти безумные поиски.

— Поняла, — произнесла Дафна, облокачиваясь на спинку стула и вытягивая ноги так, если бы на ней была ее униформа Скачущего, со штанами и мощными ботинками, вместо привлекательно муслинового платья, что в данный момент сминалось под ее руками. — Значит, ты и вправду решила оставить лорда Эндикотта в покое.

— Я? Почему ты спрашиваешь? Дафна, ты выглядишь зловеще веселой.

Дафна шире растянула кривую усмешку.

— Потому что я могу доставить тебя в его дом.

Глава шестнадцатая, в которой София снова ступает в преступный мир

— Его… дом? — спросила София.

— Его таунхаус! Это вызов, но мне такое нравится. И ты сможешь взять что-то из его вещей, а потом использовать это в Видении и последовать за ним, чтобы увидеть, с кем он общается. Видишь? Это идеальный план!

— Дафна, — произнесла София. — Это не идеальный план, это безумие. Вламываться в чей-то дом — незаконно, и если нас поймают… нас не спасет даже то, что мы Необычные, не говоря уже о скандале. Я ценю то, что ты хочешь мне помочь, но я не хочу больше гоняться за лордом Эндикоттом.

Но было слишком поздно. София уже не могла не думать о том, что она могла сделать с частью имущества лорда Эндикотта, ведь это могло сильно помочь — но я пообещала Сесси! Как я могу даже задумываться об этом? София закрыла глаза, будто бы борясь с искушением. «Вообще-то ты ничего не обещала», — говорил ей внутренний голос. И Видение отличается от Сна. Правильное Видение может сделать Сон более продуктивным. Слабый голос очень хорошо находил оправдания.

— Думаю, на самом деле ты хочешь его преследовать, но пытаешься быть мудрой, — сказала Дафна. — Но мудрее будет разоблачить преступника, который может сокрушить правительство.

— Это не так страшно, Дафна.

— Я читала об этом, это подделка денег и это серьезно, потому что он может подорвать нашу экономическую базу, а ты знаешь, что люди были приговорены к смертной казни из-за подделки банкноты даже в один фунт? Мне это кажется очень серьезным. Ты бы послужила своей стране, и я не дам тебе сделать это в одиночку, ведь ты уже показала, какое жалкое наказание ты можешь предоставить.

— Дафна…

Было бы легче найти что-то маленькое, что-то, что лорд Эндикотт положит не на свое место. Будет намного полезнее увидеть все его глазами. Ей придется быть очень-очень осторожной, чтобы не навредить себе. Она расскажет Сесси всю правду, когда все закончится. Сесси разозлится, но ей придется признать, что София сделала что-то важное и ценное.

— Я не до конца понимаю, как ты сможешь попасть к нему в дом, — произнесла София.

Дафна села и захлопала в ладоши от восторга.

— Это самое простое, — сказала она. — Хоть я немного и преувеличила, всего лишь чуть-чуть, но, вообще-то, это немного сложно, но не тяжело, если ты меня понимаешь. Самое тяжелое — узнать, куда он собирается, почему он не поехал в деревню на охоту…

— Я могу узнать, где он будет, — сказала София. — И когда. Хоть я и не верю, что смогу это без раскрытия своего интереса к его делам. Он вероятно подумает, что я пытаюсь его избегать. Я должна… — София закрыла лицо руками. — Дафна, это безумие!

— Нет, это благоразумие, так как я не верю, что ты будешь придерживаться своего нового решения. Мой план, по крайней мере, состоит в том, чтобы предоставить тебе что-то конкретное, на чем бы ты могла сфокусировать свое внимание, вместо того, чтобы возиться со Снами.

— Я не вожусь!

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ну, мы все равно не можем ничего делать следующие несколько дней. Сегодня я должна отдыхать, завтра Рождество, и может понадобиться какое-то время, чтобы узнать, когда лорда Эндикотта не будет дома.

— Все правильно. Я свяжусь с тобой послезавтра, и мы обсудим дальнейшие планы. Ох, это так возбуждает! Так ты себя чувствовала, работая в Военном Министерстве?

София закрыла книгу и пробежала пальцами по обложке. Казалось, что кровь бурлит в венах, а она вот-вот сорвется и побежит по улицам Лондона.

— Нет, — произнесла София. Это намного лучше.

Узнать о передвижениях лорда Эндикотта было просто, как и спросить у Сесси и Левиса перед тем, как принять приглашение, будет ли он там. Сесси бросила на нее самый сочувственный взгляд, когда она задавала вопрос, и чувствовала ужасную вину из-за того, что вынуждена лгать ей — но Сесси будет более спокойна, не зная, что ее дражайшая подруга задумала пойти преступным путем. Не то, чтобы София хотела, чтобы ее преступные деяния закончились одним незаконным проникновением в дом лорда Эндикотта. Мысль будоражила, и не только из-за возможности помешать ему. Ее беспокоило то, что выход за рамки законного, даже в такой маленькой степени, пробуждал в ней азарт.

София готовилась, терпеливо ожидая и представляя, что наблюдает за своей жертвой, как львица, притаившаяся в высокой, выгоревшей на солнце траве, поэтому удивилась, когда в гостиной, на третий день после Рождества, Сесси сказала:

— Не стоит волноваться, лорда Эндикотта не будет в Альмаке сегодня вечером. Лорд Чамли устраивает торжественный прием, и лорд Эндикотт обязан посетить его. — Она скривилась. — Виконт и его друзья много играют, и иногда мне кажется, что лорд Чамли мог бы превратить свой дом в игорный и избавить себя от проблемы с рассылкой приглашений. Но в этот раз я благодарна за то, что лорд Эндикотт любит азартные игры, ведь теперь тебе не нужно отказывать себе в удовольствии выходить на публику.

— Мне так приятно это слышать, — сказала София, потирая виски так, чтобы казаться спокойной. — Было бы очень сложно вытерпеть его компанию. Боюсь, в его компании я малодушна.

— Нет, совсем нет! У тебя нет возможности защититься от него. Это просто здравый смысл. И если тебе захочется покинуть город, мы всегда можем вернуться в Ридингс до конца зимы, или в Бат…

— Не собираюсь давать ему шанс подумать, что я убегаю подальше от него! Нет уж, я просто буду избегать его, если есть возможность, и терпеть его, когда возможности нет. — В этот раз София потерла виски и поморщилась от боли.

— У тебя болит голова, Софи? — спросила Сесси.

— Просто крошечный приступ, — ответила София. — Ничего серьезного. Хочешь, я почитаю, пока ты будешь шить? Или мы ожидаем компанию?

Все утро София претворялась, что у нее болит голова, хотя и доказывала, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы сидеть, когда Сесси настаивала, что ей нужно отдохнуть. Отправив сообщение Дафне, а также ее родителям, София наконец-то покорилась настойчивости Сесси и легла в кровать после легкого перекуса после полудня. С возможностью увидеть Видение в приделах своих возможностей, София не испытывала желания посмотреть Сон — на самом деле, она не занималась Снами после случая на вечеринке у герцогини. Воспоминания о падении на восточный ковер герцогини заставили ее щеки пылать.

София пыталась вообще не думать о последствиях. Мистер Рутледж позаботился о ее комфорте, обманом используя ее Сны в своих целях, спас ее от герцогини и ее алчных гостей, притворился другом, чтобы найти повод для разговора… Все это было настолько противоречиво, что София не могла сказать, что являлось правдой. Не важно. Если она сможет избегать лорда Эндикотта, значит сможет избегать и мистера Рутледжа, чтобы не попасть в ситуацию, где ей нужно будет выражать свою благодарность, ведь было за что. Она просто не могла остаться в долгу перед ним.

К ужину София действительно почувствовала себя плохо, проведя весь день в своей комнате и размышляя о предстоящей краже, а не раздувая свое негодование насчет мистера Рутледжа, который, к ее разочарованию, стал пропадать. София поела, но неохотно, и в конце ей не пришлось жаловаться на головную боль, так как Сесси сказала:

— Выглядишь ужасно, Софи. Думаю, тебе не стоит ехать в Альмак сегодня вечером. Останься дома и постарайся поспать, пожалуйста.

— Постараюсь, — произнесла София и вернулась к себе в комнату. Она подождала полчаса перед тем, как вызвать Битон, чтобы та помогла ей одеться в темноте в простое платье. — Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы сидеть и читать, но это платье теперь слишком помято, — сказала София. В конце концов она умостилась в гостиной с книгой и притворилась, что читает. Через пятнадцать минут она прокралась вниз, взяла свой плащ и выскользнула через парадную дверь на улицу.

Дафна ждала в блеклом ландо на углу. Его верх был опущен, а на переднем сиденьи сидел мужчина в плотном пальто, держась за поводья и пребывая в полнейшем безразличии к тому, что могут сделать его пассажиры. Дафна была в своей униформе Скачущего и в темном плаще, как у Софии, ее волосы были туго заколоты. Она сгибала пальцы в коричневых перчатках, когда подошла София.

— Я ждала целую вечность, — произнесла Дафна. — Уверена, что бедный Брут желает двинуться в путь, он ненавидит стоять на месте. Нам стоит быстро пересечь улицу, нас могут заметить прохожие. Хоть в это время и не так много людей, но это весьма броский автомобиль.

— Извини за опоздание, — сказала София, неуклюже поднимаясь, чтобы сесть рядом с Дафной. — Но я думала, что будет лучше, если мы сделаем это, когда стемнеет.

— Согласна. Клевис, пожалуйста, отвези нас на Уиндермир-стрит.

Клевис щелкнул поводьями возле уха лошади и ландо двинулось с места.

— Клевис верен мне, — произнесла Дафна. — Поэтому он никому не расскажет, где мы были сегодня ночью. Хотя, — ее голос перешел на шепот, — я не говорила ему ничего о наших планах, так как уверена, что он посчитает своими обязанностями рассказать об этом маме и папе. Так что он высадит нас где-то недалеко от места, куда мы едем, а затем вернется домой. Надеюсь, за нами не следят, потому что у нас не будет транспорта, и нас легко смогут поймать.

Она не казалась раздосадованной такой возможностью. В животе Софии все сжалось от предвкушения. Быть пойманными звучало опасно и… возбуждающе.

— Ты уверена, что сможешь провести нас обеих внутрь? — спросила она.

— Абсолютно уверена! Но все зависит от удачи. Окно должно быть открытым — не совсем открытым, просто не зашторенным — так, чтобы я смогла видеть комнату, куда собираюсь Перескочить. И тебе придется пойти со мной, потому что я не смогу вернуться за тобой, куда-то вне дома. Видишь ли, каждое место вне имеет разную природу — форму и то, из чего оно состоит, не как маршруты обычного Скачущего — поэтому, если я смогу видеть комнату, я смогу запомнить ее составляющие и Перескочить туда. Пусть это и займет какое-то время, потому что уже темно — но в любом случае, это кажется намного проще, а я полагаю, чем проще, тем лучше для нас.

— Понятно. — София немного расслабилась. Энтузиазм Дафны беспокоил ее из-за того, что кузина не воспринимала происходящее всерьез. — Итак, ты перенесешь нас внутрь, мы найдем нужный объект, а потом… как мы выберемся? Почему мы не попросили Клевиса подождать нас?

— Потому что, как я сказала, я не могу Перескочить на открытое пространство. Это весьма сложно, даже для меня, — сказала Дафна без лишней скромности. — Так что, мы Перескочим обратно в отцовский дом, а потом Клевис отвезет тебя туда, куда пожелаешь! Видишь, как все просто?

— Я уверена, что еще остается вероятность того, что что-то пойдет не так, начиная с того, чтобы быть пойманными слугами лорда Эндикотта, но все же, это очень умный план, Дафна.

— А как же еще. И, как я сказала, простое — самое лучшее. Настоящая опасность в том, чтобы тебе хватило времени найти нужный объект, потому что, чем дольше мы находимся внутри, тем больше вероятность, что кто-нибудь найдет нас. Дафна ощупала пол вокруг ног и достала маленький фонарь. — Он должен выделять достаточно света, чтобы нас не заметили, в случае, если в доме темно — на что я надеюсь. Ох, — внезапно удрученно произнесла Дафна. — Ты права, так много вещей могут пойти не так.

— Да, но мы подготовимся, — ответила София, на мгновения забыв о своих страхах. — Мы будем держаться вместе, оставаясь скрытыми, а если кто-то из слуг увидит нас, ты выведешь нас до того, как он поднимет тревогу, и они смогут узнать нас. И… что ж, вероятно, это будет означать конец данного плана, ведь они будут на стороже, если узнают, что кто-то пробовал проникнуть в дом, поэтому нам просто нужно найти другой путь.

— Это имеет смысл. Хорошо, мы подготовимся, и все будет идти как нужно, — сказала Дафна. — Мы должны быть на Уиндермир-стрит через несколько минут.

Они умолкли, каждая думая о своем. София наблюдала за другими каретами и задавалась вопросом о том, что они думают о ярко разукрашенном ландо, с двумя пассажирами, которые не удосужились поднять боковушки, чтобы защититься от ветра. Было тепло, по сравнению с Рождеством, когда мороз касался каждого окна в доме Бранхемов. София все еще помнила праздник в их доме. Рождественские приготовления были приятными, у них был отличный ужин, и София смогла отложить свои проблемы на двадцать четыре часа. Сейчас она чувствовала себя слегка виноватой. Виноватой за то, что обманула Сесси, хоть это было для ее же блага. Она будет намного счастливее, не зная, что София собиралась сделать в данный момент.

Она поняла, что они добрались до пункта назначения, когда проехали таунхаус лорда Эндикотта, и Клевис повез их вдоль по улице и завернул за угол.

— Благодарю, — произнесла Дафна, когда он помог им обеим спуститься. — Увидимся дома. — Она ухмыльнулась. — Возможно, мы даже обгоним тебя!

— Это прозвучало как вызов, леди Дафна, — ответил Клевис с такой же ухмылкой, и повел лошадь прочь. Дафна обернулась, чтобы взглянуть на Софию и сжала ее руки, которые на этот раз были в белых перчатках, так как София не хотела, чтобы кто-то узнал ее по красным перчаткам, если их увидят.

— Иди медленно, и пусть каждый, кто увидит тебя, думает, что ты низкий молодой человек, — сказала София. Они взялись за руки и направились за угол. Дом лорда Эндикотта находился в центре ряда кирпичных зданий, стоящих на белых каменных блоках, с отделкой еще более белых камней вокруг окон и по углам ряда — словно щель какого-то монстра, который намеревался уничтожить их всех. Миниатюрные версии греческих храмовых фасадов, дополненных крошечными фронтонами, окружающих каждую дверь, укрывали их от непогоды, не смотря на то, что веерные светильники по бокам каждой дубовой двери, смотрелись неуместно рядом с ними.

Таунхаус лорда Эндикотта был в два раза шире, чем у его соседей, с двумя окнами по каждую сторону от двери на нижнем этаже, и с рядом в пять окон на верхних. На каждом окне были занавески, кроме тех, что на самом верхнем этаже, которые были маленькими и квадратными по сравнению с большими прямоугольниками нижних этажей. Не было возможности увидеть того, что происходило в комнатах, которые, скорее всего, принадлежали слугам, но, в любом случае, были неудобными.

— Продолжай идти, — прошептала Дафна и пошла быстрее, таща Софию за собой. — Ты это видела?

— Видела что?

— Одна из этих штор была задернута не полностью. Между ними есть маленькая — ну совсем маленькая — щель. Я могу подойти к окну и заглянуть внутрь, но тебе нужно будет следить, чтобы никто к нам не подошел. Хотя, если они это сделают, я просто уйду. Но я думаю, что мне не потребуется много времени, чтобы запомнить комнату.

— Дафна…

— Ты веришь в мой талант или нет?

София вздохнула.

— Верю.

— Тогда после того, как я запомню комнату, мы снова уйдем за угол, и тогда я перенесу нас домой. Ты просто должна следить за всеми, кто может быть слишком заинтересован в том, что мы делаем. Посторонние люди, заглядывающие в чужой дом, могут привлечь к себе внимание, но я думаю, что любой прохожий ночью не захочет вмешиваться в чужие проблемы.

— Надеюсь, ты права.

Они снова завернули за угол. София теперь остро ощущала каждый проезжающий мимо экипаж и радовалась, что здесь, похоже, нет других пешеходов, кроме них самих. Она продолжала смотреть вперед, думая, что если встретится взглядом с водителем или его пассажирами, то они сразу поймут, что она задумала, и спрыгнут на землю, чтобы схватить ее и Дафну.

По мере того как они приближались к городскому дому лорда Эндикотта, Дафна замедлила шаг, пока ни пошла в обычном темпе.

— Ладно, — сказала она. — Ты начинай следить за улицей, а я… О нет.

— Что? — спросила София, встревоженная и готовая бежать.

— Он… высокий, — сказала Дафна отстраненным голосом, который подсказал Софии, что она обдумывает другой план.

— Что же нам теперь делать? Если я подниму тебя… это наверняка привлечет внимание.

— Если я сделаю это, то мы можем привлечь ненужное внимание. Нам придется рискнуть.

— Дафна, если это слишком опасно, мы должны уйти.

— Не опасно. Я собираюсь Прыгнуть туда, где смогу встать на подоконник. Ты будешь наблюдать. София закрыла глаза. Что-то уже пошло не так.

— Мы еще не сдаемся, — сказала она. — Жди моего сигнала. Я буду следить за всем вниз по улице и скажу тебе, когда будет большой промежуток между экипажами. Сколько времени тебе потребуется, чтобы запомнить комнату?

— Полминуты. Может быть, меньше.

— Тогда нам остается только молиться, чтобы никто не появился в течение полминуты.

София отошла от здания, натягивая перчатки, как делала всегда, когда нервничала. Это было совсем не так успокаивающе, когда перчатки не были ее привычными удобными, красными, шелковыми перчатками. Мимо нее проехал ландо с полностью поднятым верхом; водитель и пассажиры не обратили на нее никакого внимания. Она могла бы выглядеть как нищенка, стоя на обочине дороги и ожидая, что кто-то щедрый остановится и даст ей монету или две.

Мимо пронеслось еще одно ландо, затем баркас, а затем и фаэтон высокого полета с радостными возгласами и криками пассажиров. Это было опасно — ехать вот так в темноте, но ведь молодые люди всегда верили, что они бессмертны. Даже Ричард пошел на неоправданный риск, и в конце концов его убили. Неудивительно, что она не была заинтересована в повторном замужестве, если все гипотетические претенденты на ее руку были молоды и глупы.

Лорд Чамли, например, друг лорда Эндикотта по азартным играм — похоже, он считал, что делает ей одолжение, проявляя к ней свое внимание. У мистера Хоули был тот хихикающий смех, который всегда сопровождал какое-нибудь легкомысленное заявление; Граф Малчестер больше заботился о моде, чем о политике; мистер Спенсер всегда смотрел на нее так, словно представлял, как она выглядит без платья. Все они были из тех людей, которых можно представить себе мчащимися по Уиндермир-стрит в половине одиннадцатого вечера в скоростном фаэтоне, возможно даже пьяными. Ни одна умная женщина не согласится выйти замуж за такого глупца. Зрелые, разумные мужчины были гораздо привлекательнее. Она покраснела, вспомнив, как мистер Рутледж обнимал ее за плечи, и с печалью отбросила эти мысли.

Мимо проехали еще две кареты, причем на более спокойной скорости, а затем дорога стала свободной в обоих направлениях.

— Давай, Дафна! — сказала она. Ее кузина соскочила с тротуара на оконную раму и крепко ухватилась руками, чтобы не упасть, крепко прижав колени в толстых шерстяных брюках к стенкам рамы.

София снова обратила свое внимание на дорогу, которая все еще была пуста. Ее руки вспотели в слишком толстых перчатках, сердце бешено колотилось, и каждый звук был похож на звук кареты, сворачивающей на Уиндермир-Стрит с боковой дороги, где она не увидит его, пока не станет слишком поздно. Ничто не двигалось, кроме бродячего кота, прогуливающегося по дальней стороне улицы, так же безразлично к их присутствию, как и все экипажи.

Движение слева. Большая карета свернула на улицу и неуклюже направилась к ней. Не ландо, а почтовая карета, больше и тяжелее, и почти наверняка в ней было много людей, включая кучера и почтальона. София не смела отвлекать Дафну, не могла пошевелиться, не могла ничего сделать, кроме как смотреть, как рок с грохотом приближается к ним. Он подъехал к углу ряда городских домов, и София наконец закричала:

— Дафна!

— Что? — спросила Дафна из-за ее спины и потащила Софию вниз по улице, подальше от почтовой кареты, и за угол. — Пойдем дальше, а то вдруг они обратят на нас внимание и захотят узнать, почему мы до сих пор не сдвинулись с места, — добавила она.

— Ты сделала…

— Да. Я чуть было ни перенесла нас туда прямо сейчас, но подумала, что они могут увидеть, как мы уходим, и хотя в этом городе должно быть много прохвостов, нет смысла привлекать к себе внимание, да?

Сердце Софии все еще колотилось в бешеном ритме, и она вдыхала и выдыхала, словно готовясь к медитации, пока оно не замедлилось.

— Очень разумно, — похвалила она. — В какую комнату мы направляемся?

— По-моему, это столовая, — сказала Дафна. — По крайней мере, мне так показалось. О, я покажу тебе, — она обняла Софию за талию, приподняла ее, и пустота, как марля, поплыла, хотя воздуха не было, и София споткнулась, когда Дафна опустила ее в темноту. Единственный свет исходил из узких щелей на деревянной двери.

— Подожди, пока твои глаза привыкнут, — прошептала Дафна, но София уже крепко зажмурилась, и когда она открыла их, то увидела вокруг себя смутные очертания: длинный стол, вокруг которого были расставлены стульями, что-то вроде центральной части, возвышающейся высоко над столом, и кое-какая мебель.

— Следующая комната освещена, — сказала Дафна без всякой необходимости, — так что нам придется двигаться осторожно.

— В этой комнате есть два окна, — мимоходом заметила София, осматриваясь внимательнее и заметив едва заметную вертикальную линию, проглядывающуюся в том месте, где шторы были слегка раздвинуты, — так что следующая комната, скорее всего, является входом. И свет горит, так что лорд Эндикотт не должен спотыкаться, ожидая, пока его лакеи зажгут лампу. Нам нужно добраться до его спальни; именно там мы, скорее всего, найдем то, что ищем.

— Иди за мной, — сказала Дафна и молча направилась к двери. Она слегка приоткрыла ее, выглянула наружу, затем повернулась к Софии и кивнула. София глубоко вздохнула, натянула перчатки и последовала за Дафной.

Глава семнадцатая, в которой София добавляет подслушивание к своему списку преступлений

Они прокрались из столовой в теплое и уютное помещение. Прямо сейчас София не могла даже поверить в то, что она имеет какое-то отношение к суровому, жестокому лорду Эндикотту. Если бы дома действительно отражали характер своих хозяев, они должны были бы быть угловатыми и холодными, освещенными железными фонарями и заполненными портретами красивых, мерзко улыбающихся мужчин и женщин. Вместо этого дюжина ламп отбрасывала золотистый свет на отполированный деревянный пол и лестницу, которая изгибалась вдоль одной из стен, пока не достигала площадки, где резко поворачивала и продолжала подниматься. Дафна была уже на полпути к лестнице, когда София выплыла из задумчивости и последовала за ней.

На стенах лестничного пролета висели портреты самых обыкновенных людей, некоторые из них обладали красотой формовщика, но большинство, несомненно, обладали талантами, которые не проявлялись внешне. Позолоченные рамы отражали свет ламп, освещая их путь. Ковровая дорожка делала их шаги почти бесшумными, хотя шелест юбок звучал слишком громко и слишком отчетливо, чтобы быть чем-то иным, кроме женщины, крадущейся туда, где ей не следовало быть.

Дафна остановилась, и София чуть не налетела на нее; она повернулась к Софии, прижав палец к губам, и София поняла, что кто-то идет по коридору. Слух у Дафны, должно быть, невероятно острый, подумала София, но потом они двинулись дальше, и у нее не было времени думать ни о чем, кроме как о тишине.

На площадке второго этажа открылась дверь в темную комнату, где стояли диваны и низкие столики, и София решила, что это гостиная. Еще одна дверь, на этот раз закрытая, была рядом с ней, и короткий коридор тянулся по всей ширине дома к другой лестнице в дальнем конце, поднимаясь на самый верх дома. В коридоре было четыре двери, и Дафна снова повернулась к Софии, на этот раз вопросительно глядя на нее. София прошла мимо женщины и посмотрела вглубь коридора. Из-под двух дверей пробивался свет. Она прижалась губами к уху Дафны и спросила:

— Тот человек, которого ты слышала, поднимался по другой лестнице?

Дафна на мгновение задумалась, потом покачала головой. Это означало, что по крайней мере одна из этих двух освещенных комнат была занята. Они никак не могли узнать, где находится спальня лорда Эндикотта… Хотя…

София окинула взглядом всю сцену целиком. По обе стороны коридора было две двери. Со стороны, обращенной к Уиндермир-стрит, двери располагались на равном расстоянии друг от друга; со стороны, обращенной к задней части дома, они были смещены от центра, и между дальней дверью и концом коридора было гораздо больше пространства. Достаточно места для спальни и гардеробной? Она не сомневалась, что такому человеку, как лорд Эндикотт, для которого внешность имеет первостепенное значение, потребуется много места для гардероба. Он, вероятно, не хотел бы, чтобы его покои выходили окнами на Уиндермир-стрит со всем ее шумом. И дверь была неосвещена. София проскользнула мимо Дафны, жестом пригласив ее следовать за собой, подошла к левой двери и открыла ее.

Это была достаточно богатая спальня, чтобы сам принц-правитель не жаловался на то, что спит в ней. Парчовый балдахин, цвет которого в полумраке был едва различим, покрывал верхнюю половину кровати, аккуратно застеленную тяжелым покрывалом, а ореховое изножье выглядело так, словно его поставили охранять сон того, кто на него ляжет.

София вздрогнула, когда Дафна зажгла фонарь, прикрыв его своим телом, чтобы он не проливал свет под дверь. Купол был темно-золотым, украшенным более яркими золотыми нитями, которые сверкали, как будто они были настоящим металлом. Богато-зеленый травертин камина был обрамлен колоннами, которые были меньшими близнецами тех, что охраняли входную дверь дома. Угли в камине до сих пор пылали красными искрами.

София вытянула руку, чтобы удержаться на круглом столике, тоже орехового дерева, стоявшем в ногах кровати. Между двумя окнами стоял туалетный столик с овальным зеркалом, заваленный безделушками, большинство из которых, казалось, не принадлежало лорду Эндикотту: наперстки и пинцеты, крошечные табакерки с эмалированными крышками (лорд Эндикотт, насколько ей было известно, не пользовался ими), спутанные обрывки лент.

— Посмотри сюда, — сказала Дафна, открывая узкую дверь. При свете фонаря Дафны София увидела, что в гримерной лорда Эндикотта царил полный беспорядок. О чем думал его камердинер, София даже представить себе не могла, но этот человек определенно не справлялся со своими обязанностями, если позволял владениям своего хозяина оставаться в таком беспорядке.

София вошла в гримерную, сняла правую перчатку и провела рукой по одежде, галстукам и туфлям лорда Эндикотта. Она не ожидала найти какой-то резонанс в таких повседневных вещах, но было удивительно, к чему могут привязаться люди. Маленькие ящички в эбеновом комоде с изогнутыми ножками, как оказалось, не содержали ничего более интересного, чем носовые платки и россыпь пуговиц, ни одна из которых не имела никакого значения для лорда Эндикотта.

София вернулась в комнату и увидела, что Дафна роется в мусоре на туалетном столике.

— А как насчет этого? — прошептала она и подняла мужское кольцо. София взяла его, и тут же ее поразили десятки кружащихся образов, и ей пришлось быстро положить его.

— Это сработает, — ответила она, — но я думаю, что он заметит его отсутствие.

Дафна кивнула и продолжила поиски. София присоединилась к ней. На мгновение ей показалось, что они не должны ничего нарушать, но в следующее мгновение она поняла, что вряд ли лорд Эндикотт или его камердинер заметят, что что-то не в порядке, а если и заметят, то скорее всего обвинят в этом друг друга.

Один предмет за другим ничего не давали, и вскоре София уже управлялась с вещами автоматически, не обращая особого внимания на то, к чему прикасалась. Это была хорошая идея, но непрактичная, хотя, возможно… Сможет ли она взять кольцо с собой? Нет, лорд Эндикотт обвинит во всем слугу. Она не могла заставить себя допустить, чтобы невинный человек был наказан за ее действия, каким бы важным ни было кольцо для ее дела.

Ее рука опустилась на что-то твердое и холодное, и снова вокруг нее возникли видения, проносящиеся так быстро, что она едва могла видеть реальный мир. Она отпустила его, подождала, пока остаточное изображение не исчезнет, и подняла рукой в перчатке. Это был брелок для часов, простой брелок в форме колокольчика с кольцом на одном конце, чтобы прикрепить его к часовой цепочке, украшенной каким-то цветком, лилией или розой.

— Подожди, — сказала она Дафне и переложила брелок из левой руки в правую, стараясь удержаться от нахлынувших образов. Это был настолько распространенный предмет, что примерно половина изображений оказалась эхом, но даже тогда было трудно начать разбирать остальные, их было так много. В отличие от кольца герцогини, только один человек когда-либо держал этот предмет. Лорд Эндикотт, несомненно, заказал его специально для себя. Это был ключ к выслеживанию ее жертвы.

— София, — позвала Дафна, направляясь к двери. — Мне кажется, кто-то идет.

София взяла брелок левой рукой, повернулась, чтобы ответить, и увидела, как дверная ручка начала поворачиваться. Дафна в ужасе посмотрела на нее. Она была слишком далеко. Не раздумывая больше ни секунды, София бросилась на пол, забилась под кровать и услышала, как Дафна отскочила в сторону. «Это самое очевидное место, где я могла спрятаться», — подумала она, и тут дверь открылась, зажегся свет, и кто-то ворвался в комнату и распахнул дверь в гардеробную.

Мужчина что-то бормотал себе под нос, тихие слова, которые София не могла разобрать, а потом послышались глухие удары, возможно, от падения ботинок на твердую поверхность, и глубокий шорох ткани, трущейся о ткань. Дверь спальни снова открылась, и все звуки прекратились. Затем лорд Эндикотт сказал:

— Ты соберешь свои вещи и уедешь утром, Томас. И тебе не нужно дожидаться ссылки.

— Милорд, прошу прощения, я не знал, что вы вернетесь так рано, — сказал Томас. Его голос звучал приглушенно, как будто он все еще находился в гостиной. — Я… Там кт-то был… Ваши сапоги…

— Меня не было два часа, — сказал лорд Эндикотт. — Я полагаю, что вполне разумно ожидать, что ты за это время почистишь мои ботинки и наведешь порядок в моей гардеробной.

— Я знаю, что Вы любите, чтобы они были идеальными, — сказал Томас. — У меня не было тех вещей, которыми я пользуюсь, — секретной смеси, за которую другие хотели бы получить квитанцию… На это ушло время…

— Перестань ныть, Томас. — Голос лорда Эндикотта звучал скорее скучающе, чем сердито. — Это твой последний шанс.

— Благодарю вас, милорд, я обещаю, что не разочарую Вас.

— Возьми мое пальто, и больше никаких заверений в верности сегодня вечером. Я сейчас не в настроении.

— Вы рано вернулись домой, милорд, если не возражаете.

— Компания была пресной, и я слишком легко выиграл. Я предпочитаю вызов. И у меня еще есть время побывать в «Олмаке», если тебя это не слишком затруднит.

— Нет, милорд! Прошу прощения, у меня уже готовы Ваши бриджи и новый сюртук…

— Мои туфли? По крайней мере, ты их хорошенько отполировал. Мне бы очень не хотелось ждать, пока ты позаботишься о моем гардеробе.

— Да, милорд. Спасибо, милорд.

— Жаль, что там не подают хорошие напитки, но ведь всегда можно вернуться домой и выпить перед сном, да?

— Да, милорд.

Тишина, нарушаемая только звуком ткани, скользящей по коже.

— Надеюсь, женщины здесь не такие страшные, как в прошлый раз, — сказал лорд Эндикотт. — Возможно, мисс Рэйвенкрофт или юная леди Дафна Сент-Клер. Жаль, что она толстая. Она была бы довольно хорошенькой, если бы похудела.

— Я думал, что милорду нравится миссис Уэстлейк, если это не слишком смело с моей стороны.

Лорд Эндикотт усмехнулся, и София вздрогнула от этого звука.

— Ах, да, — сказал он. — Миссис Уэстлейк. Я действительно наслаждаюсь ее обществом. Как жаль, что это чувство не взаимно.

— Я не понимаю.

— Конечно ты не понимаешь. Достаточно сказать, что она посылает меня к Дьяволу, хотя я никогда ничего не делал, кроме как уделял ей самое преданное внимание.

— Но ходят слухи… Прошу прощения, милорд, но всем известно, что Вы собираетесь жениться на ней.

Хихиканье перешло в полный смех.

— О, это было бы действительно что-то! Моей домашней жизни позавидовал бы весь Лондон. Нет, она никогда не получит меня, даже если я попрошу ее выйти за меня замуж, к моему великому сожалению.

— Понимаю, милорд. — Судя по голосу Томаса, он не понимал, о чем говорит лорд Эндикотт. София все прекрасно понимала и жалела, что у нее нет сил подняться из этого узкого пыльного пространства и застрелить лорда Эндикотта на месте. Так вот как общество воспринимало внимание лорда Эндикотта к ней! Когда они разговаривали всего несколько раз… Что он говорил о ней, когда ее не было рядом?

Все эти перешептывания и косые взгляды, которые она всегда ловила на себе… Конечно никто из ее знакомых не был настолько глуп, чтобы прямо говорить о необъявленной помолвке с ней, поэтому она не могла предположить, что некоторые из них имели предположения о ее привязанности к лорду Эндикотту! София не сомневалась, что он сам распустил этот слух, чтобы еще больше помучить ее, подвергнуть пытливому вниманию всех лондонских сплетен, связать ее имя с его именем так, что она не сможет отречься от него иначе, как показав себя сварливой и, возможно, к тому же неверующей, поскольку никогда не ответит ему ни единым знаком любви.

— О, милорд, я чуть не забыл, — поспешно пробормотал Томас, — мистер Бейнс был здесь сегодня, пока вас не было.

На несколько вздохов воцарилась тишина.

— Бэйнс приходил сюда? — спросил лорд Эндикотт. — Чего он хотел? Нет, я уже знаю, что он ничего не сказал бы ни тебе, ни кому-либо еще в этом доме. Когда это было?

— Почти два часа назад, милорд. Он совершенно точно сказал: «Два дня на складе.»

Лорд Эндикотт выругался, и эти яростные слова заставили Софию покраснеть, хотя она много раз слышала брань от солдат на поле боя.

— Его надо проучить, — сказал он. — Я запретил ему приходить сюда. Его может увидеть кто угодно. Он говорил с кем-нибудь, кроме тебя?

— Нет, милорд.

— К счастью для него. — София услышала звук еще большего количества ткани, движущейся по ткани. — Я надеюсь, что эти комнаты будут безупречно чистыми, когда я вернусь сегодня вечером, — сказал он, — иначе вас ждет нечто похуже увольнения.

— Да, милорд. Я знаю, милорд.

— Хорошо. — Ноги, обутые в очень красивые туфли, мелькали в узком поле зрения Софии. Какое-то мгновение она ничего не слышала, а потом Томас разразился потоком ругательств, еще более яростных, чем у лорда Эндикотта.

— Черт бы побрал его и его проклятый гардероб, — сказал он наконец, и София услышала, как он ходит по комнате, увидела, как его ноги в гораздо менее изящных туфлях пересекают спальню.

Она сделала слишком глубокий вдох, у нее защекотало в носу, и она крепко зажала его, чтобы не чихнуть. Где же Дафна? Она должна была знать, что Софию не поймали, иначе поднялся бы большой шум, но кроме этого София не могла догадаться, о чем думает Дафна. Спина и шея Софии ныли от того, как неловко ее прижимал к полу провисший матрас, а глаза слезились от пыли. Она молилась, чтобы Томас продолжал вести себя неряшливо и не решил произвести впечатление на своего хозяина, подметая под кроватью.

Звуки уборки продолжались до тех пор, пока София не подумала, что может сойти с ума от отчаяния и нетерпения. Неужели даже у тщеславного лорда Эндикотта может быть столько одежды? Но в конце концов она услышала тиканье и звяканье передвигаемых мелких предметов, более громкий звон фарфора о фарфор, и наконец Томас выключил свет и закрыл за собой дверь.

София досчитала до тысячи, прежде чем выйти из своего укрытия. Ей повезло больше, чем она того заслуживала, и это означало, как она надеялась, что Бог благосклонно отнесся к ее маленькому преступлению. Тем не менее, выбраться из этого дома было теперь крайне необходимо. Она безрезультатно отряхнула платье, ставшее теперь серым и пушистым от пыли, натянула правую перчатку на руку и плотнее закуталась в плащ, после чего подошла к двери и приоткрыла ее.

В холле было пусто и темно. Золотистый свет поднимался от входа через лестничный колодец, и более бледное сияние исходило от лестницы рядом с ней, которая вела на этаж для прислуги, но две двери, из-под которых раньше лился свет, были такими же темными, как и остальные. София прокралась по коридору к лестнице и медленно, терпеливо спустилась по ее изящному изгибу. Она ничего не слышала, никого не видела. Тишина была настолько полной, что, когда она спустилась на первый этаж и начала пересекать полированную деревянную лестничную площадку, шум ее туфель казался таким громким, как будто она была каким-то гигантом из мифа, пытающимся и безуспешно пытающимся не привлекать к себе внимания.

К тому времени, когда она добралась до двери столовой, то дышала так тяжело, как будто бежала, и почти бросилась внутрь, затем прислонилась к двери, пытаясь оставаться спокойной.

— О, я так рада! — прошептала Дафна, и Софии пришлось подавить крик, когда девушка отделилась от тени в дальнем конце комнаты. — Ты так долго отсутствовала, но я не могла придумать, что еще сделать, кроме как ждать, и я была так… я думала, или ты вернешься сюда, или я услышу, как весь дом поднимет оружие, потому что тебя поймали! Это был лорд Эндикотт?

— Да, — сказала София, — и я расскажу тебе всю историю завтра, но думаю, что должна вернуться домой как можно скорее, потому что уже поздно, и я понятия не имею, поверит ли Сеси, что ей следует вернуться пораньше, чтобы ухаживать за мной.

Она не чувствовала себя в полной безопасности до тех пор, пока ни добежала до дома Дафны, а затем доставленная молчаливым Клевисом обратно к Барэмам, ни оказалась в своей спальне, раздеваясь с помощью Битон и убеждая себя, что Сесси все еще нет дома. Битон с подозрением оглядела ее грязное платье, но София бросила на нее холодный взгляд, который заставил ее сделать вид, что ничего не произошло, и Битон только покачала головой в знак покорности и забрала платье для чистки.

София устроилась в постели, сменив свои лайковые перчатки на красные шелковые, и повернула брелок часов так, что свет собрался вдоль изгиба его боковины и сделался ярко-серебристым. Сегодня ночью она не будет пытаться увидеть видения; ее нервы были слишком измотаны, чтобы она могла сосредоточиться должным образом. Но завтра… завтра она попытается по-новому доказать преступления лорда Эндикотта.

Он говорил так самодовольно, так уверенно, что ее желание увидеть его падение усилилось во сто крат. Правда, он не казался таким самодовольным, когда Томас упомянул этого человека, Бейнса. Человека, которому лорд Эндикотт запретил приходить к нему в дом. Не было большой натяжкой предположить, что Бейнс имеет какое-то отношение к фальшивомонетчикам. Склад, через две ночи…

София снова повертела в руках брелок от часов, затем убрала его в ящик стола и сняла перчатки. Если бы ей удалось найти видение, которое позволило бы ей видеть глазами лорда Эндикотта до этого, она смогла бы наблюдать за тем, что происходит на складе, и это дало бы ей больше информации, на которой можно было бы основывать свои сны. Но сначала она должна выследить и уничтожить свою новую жертву. Ей нужно будет найти этого вражеского провидца.

Глава восемнадцатая, в которой София наконец просит о помощи

София сидела на неудобном стуле в гостиной, вполуха слушая рассказ Сесси о чем-то, что поведал ей один из ее многочисленных друзей. В спальне у Софии не было стула, и она бы вынесла даже эту бугристую деревяшку с грубой обивкой, если бы только могла незаметно проскользнуть в свою комнату. Но, поскольку данный вид мебели был чем-то вроде дефицита в доме Сесси, она бы непременно захотела узнать, зачем он понадобился Софии, а София не могла сказать подруге, что хочет заполучить его для удобства своих видений, не солгав о том, какие именно видения она пытается узреть.

Она никогда не умела вызывать видения в лежачем положении, так как их движение вызывало у нее тошноту, и хотя накануне она попыталась проделать это с брелоком лорда Эндикотта, ей удалось лишь мельком увидеть несколько бессмысленных образов из его прошлого и одно ясное видение черноволосого мужчины, которого она много раз замечала во сне. Кем бы он ни был, он обладал природным даром, которым обладали лишь немногие случайные люди: держать в голове одновременно противоречивые намерения, что на какое-то время подавляло сон. Но София была уверена, что, в конце концов, сможет предсказать его действия, если это станет необходимым.

Она испытала облегчение, узнав, что лорд Эндикотт действительно запечатлел на серебряной глыбе что-то свое, но это не приблизило ее к пониманию того, какое видение позволит ей видеть его глазами, и София уже начала отчаиваться обнаружить это до того, как лорд Эндикотт придет сегодня на склад. Сегодня вечером. Она надеялась.

— Софи, прошу прощения, но я тебе не наскучила? — спросила Сесси. — О чем ты думаешь?

— Я слушала, — сказала София. Сесси скептически посмотрела на нее, и София рассмеялась. — Ладно, я не совсем тебя слушала, и поэтому прошу прощения. Я думала о торжестве Гейтса в Двенадцатую Ночь и гадала, какое новое зрелище задумала Элеонора Гейтс.

— Надеюсь, это не то же самое, что в прошлом году, когда мы все вытаскивали имена из шляпы и должны были притворяться этим человеком на вечер, — сказала Сесси. — Я понимаю, что это традиция, но Элеоноре следовало бы больше думать о том, какие имена она пишет на бумагу, или, по крайней мере, иметь отдельные шляпы для мужчин и женщин. Я должна была быть Яго, и у меня это ужасно получалось.

— Могу только догадываться, — сказала София. — Думаю, это было бы довольно забавно, когда все эти мужчины жеманничают вокруг, будто это единственная отличительная черта любой женщины.

— Ну, уверена, что она многому научилась на собственном опыте. Возможно, это будут только шарады. Она очень хороша в шарадах — я имею в виду, в их планировании.

— Она всегда приглашает хорошую компанию. Я с нетерпением жду этого, после стольких лет.

— Я так рада это слышать, дорогая. — Сесси наклонилась вперед и на мгновение сжала руку Софии. — После фиаско герцогини Леншир ты казалась такой печальной. Я хочу, чтобы ты не пряталась так далеко. Я уже говорила тебе, что никто из тех, кто имеет значение, не говорит о твоем падении. На самом деле, все твои друзья очень обеспокоены.

София вспыхнула, вспомнив о брелоке от часов, спрятанном в ящике стола.

— Я просто еще не совсем хорошо себя чувствую, — солгала она. — И возможность встретиться с лордом Эндикоттом… Ты сказала, что он появился в «Олмаке» в тот вечер, когда его не ждали, и я не чувствую себя готовой встретиться с ним снова.

— Да, и мне неприятно это говорить, но я считаю, что тебе повезло, что твоя головная боль не позволила тебе вернуться домой в тот вечер. Но даже в этом случае ты не можешь избегать его вечно, и чем скорее ты встретишься с ним лицом к лицу и покажешь свое безразличие к нему, тем скорее он перестанет мучить тебя.

— Наверное, ты права. Но… не сегодня.

— Ладно, — сказала Сесси с каким-то веселым раздражением, — не сегодня, но скоро. Неужели тебе не надоело все время сидеть дома? Даже ты должна устать от романов и газет.

— Иногда мне снятся сны, — сказала София, — в основном о твоем состоянии, хотя, боюсь, я недостаточно знаю человеческое тело, чтобы понять смысл того, что вижу.

— Ты не должна изнурять себя из-за меня, как бы я ни любила тебя за то, что ты пытаешься вылечить меня.

— Я очень осторожна. Не больше одного сна за ночь. — Она все еще не видела снов с той ночи в доме герцогини, и чувство вины за то, что солгала Сесси, снова пронзило ее, хоть это и было неизбежно. Сесси не должна была беспокоиться о ней, когда ее собственное состояние все еще было таким болезненным, как бы она не утверждала обратное. Она только расстроится, узнав, что София все еще преследует лорда Эндикотта, а София больше всего на свете хотела защитить ее.

— Хорошо, — сказала Сесси и поднялась со стула. — Я иду к мисс Треверс, и тебе нет нужды сопровождать меня, я прекрасно себя чувствую и знаю, что она тебе не нравится.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой, — сказала София. — Нет ничего более плохого в ней, чем ее склонность смеяться над собственными шутками, которые редко бывают смешными, и я чувствую себя нелепо, смеясь вместе с ней. Ты гораздо более приятный человек, чем я.

— Я не настолько хороший человек. Она всегда помогает бедным, и я чувствую себя добродетельной, сопровождая ее в поездках. Так что мои мотивы довольно эгоистичны.

— Уверена, что бедняки ценят твою щедрость, каковы бы ни были твои мотивы. Это есть где-то в Писании.

— Хорошо, я вернусь сегодня поздно вечером, и мы пообедаем вместе, но завтра ты пойдешь в театр со мной и Льюисом, и мы все прекрасно проведем время, даже если это будет Отелло, раз уж речь зашла о роли Яго. Это смутно тревожно — наблюдать за чем-то таким серьезным в то время, когда все заняты разгулом, но Льюис так жаждет этого, что у меня не хватает духу отказать ему.

— Я тоже с нетерпением жду этого. Наслаждайся жизнью, дорогая, и увидимся позже.

После ухода Сесси София еще несколько минут сидела, глядя на огонь, потом встала и пошла в спальню. По крайней мере, она могла сесть на кровать, потому что времени было мало, и ей нужно было добиться успеха не только до встречи с лордом Эндикоттом, но и до возвращения Сесси. Когда она сидела на краю кровати с брелоком в руке, София вертела его в затянутой в перчатку ладони, пока он не стал теплым. Это был единственный разумный ход действий. Она могла сталкиваться с этим вражеским провидцем во сне в течение нескольких дней или недель, пока лорд Эндикотт занимался своей преступной деятельностью, и если она хотела хоть как-то повлиять на его планы, ей нужен был другой подход. Этот провидец мог разрушить ее сны, но помешать ее видениям он был не в силах. Сесси поймет, когда все закончится. Девушка сняла правую перчатку и взяла в руки брелок от часов.

Она снова прогнала эхо, которое переполняло ее видения, и давление, которое она всегда испытывала в видениях, уменьшилось, неприятное, но не болезненное ощущение, будто груз давил на ее плечи. Проводить много времени в видениях было не так утомительно и не так опасно, как слишком много спать, и во время своей службы в Военном министерстве она иногда проводила в видениях целых шестнадцать часов, не испытывая при этом большего напряжения, чем боль в плечах и пояснице. Гораздо дольше это было невозможно, так как усталость, в конце концов, прогоняла видения прочь, лопая их, как голубоватые мыльные пузыри, так что ее нынешняя активность не приведет к коллапсу, пока она также не будет чрезмерно спать. Она не собиралась снова беспокоить Сесси.

«Хотя, если ты упадешь здесь в обморок, по крайней мере, мистера Ратлиджа не будет рядом, чтобы унизить тебя еще больше», — подумала она, после чего выпрямилась на кровати. Мистер Ратлидж не унизил ее, это была только ее проблема. Она не видела его с той самой ночи, когда герцогиня собирала гостей, и не могла понять, радует это ее или огорчает. А теперь она попусту теряет время. Ей придется сосредоточиться, чтобы ясно Видеть. Она не сомневалась, что со временем сможет взглянуть на мир глазами лорда Эндикотта. Будет ли это сделано вовремя для достижения ее целей — вот в чем вопрос.

В данный момент она могла игнорировать статичные изображения, которые выглядели как самые подробные картины, которые только можно себе представить, четкие и сфокусированные, с фоном, переходящим в пастель. Возможно, они заинтересуют ее позже, но сейчас ей нужно было какое-то живое видение. Она выбрала одну наугад и позволила ей увлечь себя так, как это делал сон, хотя это было больше похоже на полет, чем на мягкое плавное притяжение сна. Танцы… бальный зал… женщина… ничего особенного. Она отпустила видение и вернулась к просмотру изображений. Здесь — лунная ночь, там — лошади, бегущие на свободе, здесь — боксерский поединок и много крови… Она отпустила эту мысль с дрожью отвращения. Она потянулась к другому, менее тревожному видению, но остановилась. София могла бы заниматься этим часами и не приблизиться к цели. Ей придется попробовать другую стратегию.

Она закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и расслабилась, дыша животом, пока ее плечи не опустились, и она не почувствовала, что вот-вот соскользнет с кровати. Ее левую руку, лежавшую на гладком покрывале, начало покалывать, как будто она просидела на нем целый час; она медленно подняла ее, чтобы открыть правую руку, которая все еще сжимала брелок достаточно сильно, чтобы оставить вмятины на ладони. Она уже делала это раз или два, применяя медитацию сновидений к своим видениям, но безуспешно, но это стоило того, чтобы попытаться, если это означало возможность быстрее привести ее к цели.