Ужас ледового террора

Глава 13

Пешком мы пробирались мимо коварных холмов под воющим и жгучим небом. Вьюга все еще набирала силу. Темнота становилась все гуще. Несколько колючих деревьев от ветра заскрипели. Постоянно падали валуны. Ветер высасывал воздух из наших легких, когда мы бежали против него. Мы задыхались, как утопающие, и иногда не могли двигаться вперед. Буря теперь казалась сплошной массой, жестокой, неумолимой и убийственной. Лицо Тамары было залито кровью от падающих градин. Я знал, что выгляжу не намного лучше. Боль в плече измотала меня. Это был уже не просто вопрос плоти, боль пронзила мою душу и мои кости. Я боролся с этим, и с моими жесткими пальцами. Мы боролись и упрямо шатались, поддерживая друг друга.

Прошло полчаса, четверть часа и еще полчаса. Наконец мы достигли холма. Мы смотрели на толстые крепкие стены гасиенды в сотне ярдов от нас. Они лежали под толстым слоем снега. Если бы там были часовые — а я был почти уверен в них — они бы не стояли на стене. Они ютились в сомнительном укрытии стены. Это будет едва различимая вереница оборванных мужчин в униформе, прилипшей к замерзшим телам.

— Перелезем через стену, — сказал я. «Двое или трое ворот будут слишком сильно охраняться».

Тамара с содроганием покачала головой. — Мы не можем, Ник!

- Мы также не можем стоять на месте.

Мы начали подниматься на холм позади гасиенды, прямо перед главным входом. В некотором смысле теперь было труднее двигаться вперед. Препятствий стало меньше, но голая поверхность холма отполирована ветром и превратилась в скользкий ледяной склон. Первой упала Тамара, и мне пришлось ее поддерживать. Потом я потерял равновесие. Тамара хотела помочь, и вдруг мы оба скатились вниз, тревожно хватаясь за руки. Наша выносливость умерла, но вновь восстала из собственного пепла. Жизнь казалась менее ценной, чем тепло и покой, которые принесет смерть, но жизнь восторжествовала.

Наверху мы в изнеможении поползли под укрытие стены. Она была стара. Кладка была изношена, и между естественными камнями были большие щели. В среднем она была три с половиной метра в высоту. Я внимательно посмотрел вверх и заметил точки опоры для ног и рук в нескольких местах. — Следуй за мной, когда я буду наверху, — сказал я Тамаре.

— Когда ты наверху? Вы имеете в виду, если вы сделаете это!

— Когда я буду наверху, Тамара, — твердо сказал я. Я не хотел думать о правде в ее словах. — И жди знака. На другой стороне могут быть часовые.

Я начал опасное восхождение на старую стену. Мне пришлось снять защитные перчатки, чтобы пальцы лучше держались за гладкие камни. Холод пронзил мою душу. Я почувствовал, как мои руки напряглись. Кровь и мышцы замерзли. Камень рассыпался под тяжестью моей ноги. Я прижался к стене и услышал тихий крик ужаса Тамары. На мгновение мне показалось, что я не могу идти дальше. Потом я вспомнил, как близко был Зембла, и эта мысль согрела меня. Я осторожно нащупал еще одну точку опоры. Я нашел её. Дюйм за дюймом я поднимался вверх.

Последнее усилие перенесло меня через край на широкую плоскую вершину. Острые как бритва осколки стекла были насыпаны по всей длине, но снег и лед сводили на нет их эффект. На самом деле, они помогли мне держаться на скользкой поверхности.

Я уже собирался жестом позвать Тамару следовать за мной, когда мельком увидел часового. Он был укутан и склонив голову, глубоко засунув руки в карманы, медленно ходил взад и вперед между стеной и ближайшим зданием. С правого плеча свисала автоматическая винтовка. Он подошел к тому месту, где я лежал на стене. Я посмотрел на Тамару, чтобы предупредить ее. Она не подчинилась моей команде и уже лезла за мной! Часовой подошел ближе. Достаточно близко, чтобы услышать ее, если что-то случится. Я затаил дыхание.

Тамара потеряла равновесие и упала. Она издала испуганный крик. Не сильно, чуть громче непроизвольного вздоха, но достаточно громко. Часовой тут же с любопытством поднял глаза и увидел меня. Я прыгнул.

Мужчина знал свой долг и пытался защищаться. Поздно! Он все еще поднимал винтовку, когда я отбросил его в сторону, приземлившись на него сверху, коленями ему в живот. Я вырвал винтовку из его рук, перевернул ее и ударил. Приклад попал ему в шею сбоку. Он вздохнул и замер. Его голова находилась под неестественным углом к туловищу.

'Ник!' — прошептал сверху. Я поднял глаза и увидел Тамару, сидящую на стене.

«Я не могла ждать. я...'

— Неважно, — прошипел я. 'Прыгай.'

— Ты поймаешь меня?

«Всегда дорогая».

Я положил винтовку на бездыханного часового и протянул руки. Она упала. Я поймал ее. Также хоть это и не были мягкие объятия, это было чертовски приятно. Она прижалась ко мне и поцеловала меня в шею. 'Что теперь?' — тихо спросила она.

«Главное здание. Есть большая вероятность, что мы найдем там Земблу и его последний передатчик силового поля. Мы должны уничтожить их обоих.

— О, это все? — сказала она с саркастическим оттенком. Носком ботинка она толкнула поверженного часового. «Сколько их будет между нами и Земблой?»

'Я не знаю. Думаю, слишком много.

'Да. И они должны найти нас, а затем убить или не пускать, пока мы не замерзнем. Мы застряли сейчас, когда мы за стеной. Те немногие пули, что у нас есть, мало что изменят. У вас есть еще такие хорошие идеи? Я слушал ее молча. Она пыталась скрыть свой страх своим цинизмом. Это совершенно естественная реакция. Тот, кто не боится по уважительной причине, — дурак. Тамара была женщиной жесткой, практичной, смелой и отнюдь не дурой.

— Понятия не имею, — признался я. «Мы можем только делать все возможное и надеяться. Это будет трудно, но мы должны попытаться».

Она покорно кивнула. «После того, как это закончится, Ник, я постараюсь сказать что-нибудь приятное».

— Я закричу о помощи, — сказал я с улыбкой. В тени зданий мы прокрались к задней части гасиенды. Я предпочитал автомат часового, пока не обнаружил, что у него замерз механизм. Я положил его и взял один из револьверов.

Мы дошли до угла и остановились. Перед нами был двор с вертолетом. Я изучал длинное узкое главное здание, где надеялся найти Земблу. Оно было больше, чем хозяйственные постройки, с крытым крыльцом по всей его длине. В центре были ворота, через которые автомобили могли въезжать к главному входу.

Крыльцо было темным и едва просматривалось сквозь завесу клубящегося снега. У меня было сильное подозрение, что где-то еще стоит часовой. Один или несколько, все нервные и замерзшие, с покалыванием в пальцах. — Мы пойдем самым длинным путем, — сказал я. Мы побежали к задней части следующего здания. Я предпочел бы продолжать бежать, но осторожность и тишина были в порядке вещей. Медленно мы пошли дальше. На этой стороне гасиенды было второе здание, похожее на гараж. Без происшествий мы добрались до другого конца. Справа было открытое пространство около десяти метров. За ним было главное здание.

Мы стояли и внимательно слушали. Мы ничего не услышали и побежали к задней части главного здания. Перед нами простирался длинный ряд окон с витыми решетками из кованого железа. Однообразие прерывали две двери, делящие ряд ровно на три части. За ними были ворота и еще один ряд окон, некоторые из которых были ярко освещены. Короткая булыжная дорога шла от ворот в здании к массивным главным воротам. Возле ворот стояла будка, напоминавшая телефон-автомат. Будка ожидания. Узкое отверстие было освещено.

'Проклятие. Нам нужно пересечь подъездную дорожку, и она охраняется.

«Может быть, они не будут стрелять в женщину», — сказала Тамара.

'Почему?'

«Может быть, они сначала захотят задать вопросы».

"Тамара, если ты думаешь, что можешь играть в приманку..."

С тем же успехом я мог говорить со стеной. Нагнувшись, она быстро прошла под окнами. Я последовал за ней, надеясь, что она не станет слишком безрассудной. У меня было ощущение, что они сначала будут стрелять, а потом задавать вопросы. Мы прокрались мимо первой из двух дверей и следующей группы окон. Тамара была в полуметре от меня. Она была уверена в своих движениях, и я знал, что не смогу остановить ее, не рискуя вызвать жаркий разговор и возможное открытие. Я пытался придумать альтернативу, но не нашел. Мы подошли ко второй двери и следующему окну. Внезапно я услышал голоса.

'Постой!' — энергично прошептал я. К моему большому удивлению, она остановилась и подползла ко мне. Мигнула лампа. Мы заглянули в окно.

Полковник Зембла сердито ходил взад-вперед. Я не слышал, что он говорил. Однако он продолжал бить кулаком по столу посреди комнаты. Стол был завален электронными деталями, транзисторами, платами, паяльниками и плоскогубцами. Позади Земблы были такие же металлические шкафы и панели, как и в храме майя. Только эти были открыты. Решетки были сняты, а проводка извивалась, как странная перманентная завивка. Нетрудно было представить, что он делал в этой комнате. Он построил новую главную систему контроля для своего смертоносного заговора с целью завоевать Центральную Америку и создать Третью империю майя.

Я подумал, с кем он разговаривает, когда второй человек с усатым худощавым лицом подошел и встал рядом с ним. Сообщник Земблы казался еще более подлым и хладнокровным, чем кто-либо. Он развернул пачку бумаг с диаграммами. Двое мужчин были так поглощены обсуждением своих планов, что я осмелился подойти немного ближе. Краем глаза я заметил еще шестерых мужчин, двух вооруженных охранников и четырех техников в белых халатах, вероятно, работающих на сборке. Тамара вопросительно посмотрела на меня.

В ответ я указал на дверь позади нас. Я осторожно толкнул защелку и прислонился к толстому дереву. Дверь не была закрыта. Мы пробрались внутрь и прислушались к голосам в соседней комнате в холодном зале.

'...немедленно убить!' — послышался яростный догматический голос полковника Земблы. «Если я не возьму ситуацию под контроль в ближайшие несколько часов, шторм станет слишком сильным, чтобы с ним справиться — даже для меня! †

«Можем остановить установку», — предложил его подчиненный.

«Тохель, это работа предателя».

'Нет, сэр. Посмотрите на раздел R здесь. У ребят просто нет необходимых деталей, чтобы собрать этот раздел. Его невозможно построить в ближайшие несколько часов, так что...

«Вы смеете читать мне нотации по Секции R! Кто создал тему? Я сам, не так ли? Мы найдем способ перемонтировать проводку. И я не хочу больше слышать от тебя пораженческие речи. Я никогда не откажусь от Тохеля, даже если мое царство навсегда будет погребено подо льдом! Это произошло не по моей вине. У меня все отлично получилось. Если этот Ник Картер...

Послышался общий ропот, который резко оборвал прихвостень Земблы по имени Тохель. — Вы все еще убеждены, что он стоит за нашим провалом?

«Временная неудача, а не провал. Но постоянное ухудшение погоды показывает, что другие станции уже не работают. Да, я уверен, что Ник Картер как-то приложил к этому руку. Я не знаю, как он узнал об их местонахождении, но он также обнаружил мой храм майя. И ему, черт возьми, удалось его полностью уничтожить.

"Есть сообщения о женщине..."

Зембла презрительно улыбнулась. «Предоставьте Картеру возможность взять цыпочку на буксир и относиться к этому роману как к пикнику в секс-клубе . Но в эту бурю он никогда не достигнет острова. И если каким-то чудом он выживет, его уже ничего не спасет. Другие станции не были готовы к его нападению, мы приготовились!

Я услышал шаги сапог. Внезапно в конце зала появился человек в форме. Его рот открылся от удивления, когда он потянулся за винтовкой. Мы с Тамарой инстинктивно обернулись. Мы стреляли не задумываясь. Одна пуля вошла ему в горло в тот момент, когда он начал кричать, другая выбила ему глаз. Я не знаю, кто куда попал. Он упал навзничь, его винтовка с лязгом упала на землю. Кровь брызнула во все стороны. Мы не видели, как он коснулся земли; мы уже снова двигались. Не говоря ни слова, мы работали вместе как хорошо обученная команда.

Мы ворвались в комнату. Наши револьверы изрыгали огонь еще до того, как дверь полностью открылась. С ошеломленным выражением лица один из охранников схватился за живот и упал. Тамара развернулась и проделала во втором часовом миленькую дырочку, в то время как он поднимал свое оружие. Один техник рухнул, другой медленно опустился на колени. Быстрый как пантера Тохель опрокинул толстый деревянный стол. Детали и инструменты разлетелись. Он потянул полковника Земблу в укрытие за собой. Его Кольт калибра 357 начал извергать огонь. Последние два техника, ошеломленные и обескураженные нашей атакой, подкрались к открытой двери. Они оба опоздали. Тамара прицелилась и смертельно их раненила, они упали.

Я пригнулся, чтобы избежать выстрелов Тохеля. Мой револьвер был пуст. Я бросил его в Тохеля и схватил второй. Тохель пригнулся, и пистолет врезался в шкаф позади него. Зембла атаковал меня как сумасшедший. Он перепрыгнул через стол, словно преодолевая препятствие. Как тигр, он бросился вперед и сбил меня с ног. Мы вместе упали на пол. Наши пальцы не успели сжаться в кулаки. Второй револьвер был выбит у меня из пальцев, а третий выскользнул из куртки в пылу боя. Твердый череп Земблы ударился о мою челюсть и оцарапал мне нос, из которого пошла кровь, мои пальцы вцепились в его волосы под повязкой на голове. Мой кулак поднялся и отплатил ему тем же. Я удовлетворенно хмыкнул, когда услышал, как у него сломался нос. Его кожа и плоть были разорваны. Он взвыл от боли. Быстрым рывком он отвернул голову, и это спасло его. В противном случае смертельные осколки костей пронзили бы его мозг.

Его ответом был удар костлявым коленом в мой живот. Он попытался ухватиться за мою ногу, которая удерживала его. Мы перекатились друг через друга. Ни Тамара, ни Тохель стрелять в нас не осмелились. Однако они стреляли друг в друга с близкого расстояния, не добившись ни одного попадания. Зембла все еще пытался сломать мне связки или ногу. Мое колено уперлось в его незащищенный пах. Я думал, что прикончу его. Я слышал, как он стонал, и чувствовал, как он дрожит. В следующую секунду Тохель выстрелил в освещение. Комната была окутана тьмой, и в темноте Зембла вырвался на свободу и исчез.

Завыла сирена. Звук почти терялся в реве бури. Мы с Тамарой искали выход наугад. Зембла и Тохель - нет. Они знали здание изнутри и снаружи. Я слышал их шаги в коридоре. Они ушли. Я лихорадочно рылся в поисках оружия. Я нашел револьвер. Был еще вопрос, заряжен ли он. Я почувствовал руку на своем рукаве. Тамара. Мы побрели в коридор.

Снаружи во дворе и за домами ожили люди Земблы. Сирена продолжала выть, дверь открылась, и в нас устремились две смертоносные вспышки огня. Я выстрелил в ответ. Я почувствовал сильную отдачу и почувствовал резкий запах пороха. Не знаю, попал ли я во что-нибудь, но я был чертовски счастлив, обнаружив, что у меня есть револьвер, полный пуль. Мы ринулись по коридору во двор. Ночью вокруг нас были слышны крики.

Мы побежали. Одни кричали сердито, другие возбужденно, и все это усиливалось топотом сапог. Один из людей Земблы споткнулся и рухнул на землю. Пули влетели в дверь, наполнив воздух осколками и свинцом. Мы продолжали бежать к двери в конце зала. Испуганная, но решительная Тамара подбежала к стене позади меня.

Мы выскочили через дверь на внешний двор. Они не могли и мечтать о лучшей цели. Топот наших бегущих ног сопровождался треском выстрелов. Внутри огонь прекратился так же внезапно, как и начался. Мы импульсивно бросились к единственному укрытию, которое мы видели, груде разбитых деревянных ящиков. Они состояли из толстых досок с металлическими ремнями и использовались для перевозки чувствительного электронного оборудования. Они были сложены в кучу, чтобы служить растопкой. Ревели выстрелы, и пули врезались в землю позади нас, когда мы отчаянно ныряли между ящиками.

Град пуль пронесся сквозь наше импровизированное убежище. Я потянул Тамару вниз. Первые два человека из приближающейся армии были слишком нетерпеливы, чтобы быть осторожными. Два выстрела, и они упали на снег. Я начал двигать ящики как сумасшедший, чтобы укрепить нашу оборону. Толстые доски поглощали пули. Только досадное прямое попадание могло поразить нас сейчас, иначе им пришлось бы ползти по дому позади нас. Я посмотрел вверх, но никого не увидел в окнах. Окружающие мужчины обливали нас свинцом, словно их ружья были садовыми шлангами. В каком бы направлении я бы ни смотрел, было слишком много людей, чтобы убежать. И у нас осталось всего несколько патронов.

Внезапно среди всего шума я услышал звук электростартера. Ротор вертолета начал очень медленно вращаться. В стеклянной кабине я мог разглядеть силуэты двух мужчин. Третий, один из охранников, поспешно снимал со всех сторон вертолета стопоры и веревки. В моем револьвере осталась только одна пуля. Я тщательно прицелился и попал в цель. Часовой вскрикнул и начал дергаться. Он кричал так громко, что стрельба на мгновение прекратилась, когда все уставились на него.

«Тамара, дай мне что-нибудь выстрелять».

— Просто используй мой пистолет. Там еще шесть пуль, — сказала она, протягивая мне «Макаров».

Себе она оставила Пепе 22-го калибра. То, что она без колебаний дала мне свой собственный револьвер, было жестом, который я никогда не забуду. Она уставилась на вертолет. Двигатель работал на полную мощность, чтобы прогреться. «Они разобьются в этот шторм».

«Возможно, но мы не можем сидеть здесь и смотреть. Они хотят сбежать, и если им это удастся, они начнут все сначала. Хуже того, они оставили включенным передатчик, и вы слышали, что сказал об этом Зембла.

"Но я думала, что в комнате..."

«Это была просто новая основная система управления, которую они устанавливали. Мы положили этому конец, но второй передатчик где-то в другом месте. На самом деле я ждал его с другой стороны ворот, где мы видели все эти огни».

«Это означает, что никто не сможет остановить бурю за несколько часов. По крайней мере, если Зембла говорил правду. Тогда погодой больше никогда нельзя будет управлять!

' Да . И беда в том, что Зембла обычно прав.

Стрельба возобновилась, когда вертолет медленно и неуверенно взлетел. Он качался взад-вперед. Стрельба была остановлена во второй раз, когда дверь кабины распахнулась. На пассажирском сиденье я заметил худощавую, мускулистую фигуру Тохела. Его нога держала дверь открытой настежь. В правой руке у него был кольт, который он поддерживал согнутой левой рукой и целился на нас. Он крикнул что-то, чего я не понял. Судя по всему, крик предназначался для Земблы, выступавшего в роли пилота. Вертолет слегка накренился и заскользил в нашу сторону.

«Ублюдок! Я кипел от гнева. — Он летит на нас, чтобы прикончить нас, как кроликов! Не опускай голову, Тамара!'

— Хорошо, — сказала она твердым голосом.

В долю секунды нам пришлось выбирать. Если мы выберемся из нашей баррикады, люди Земблы нас расстреляют. Если мы остаемся на месте, нас подстрелят сверху. Разочарование и гнев охватили меня, когда вертолет подлетел ближе.

"Проклятые ублюдки!" - Я услышал собственное рычание. Моя рука сжала пистолет. Я действовал с отчаянной и безрассудной резкостью. Я прыгнул между ящиками. Острая боль пронзила мое раненое плечо и грудь, когда я наткнулся на тяжелое дерево. Доски отскочили, ящики упали. Я прыгнул во двор под приближающийся вертолет. Я мельком увидел удивленное лицо Тохеля . Он реагировал инстинктивно, быстро, благодаря годам тренировок. Ствол его кольта-магнума калибра 357 метнулся в мою сторону и выстрелил. Тяжелая пуля обожгла мне руку и проделала длинную дыру в рукаве. Пистолет Макарова влетел из рук и упал в нескольких ярдах от меня.

Я услышал смех Тохеля. - "Попробуй достать его Картер!".

Я нырнул за оружием, перевернулся и неуклюже вынул его из-под тела. Пистолет грохнул, дернулся и снова грохнул. Мое тело будто принадлежало двум разным людям. Мой левый бок пылал от боли и был почти парализован; моя правая сторона была в норме, несмотря на новую рану. Вертолет слегка качнуло. Зембла не могла удержать его в вертикальном положении на сильном ветру. Возможно, его тоже потрясли мои выстрелы. Тохель выстрелил и промазал. Он раскачивался взад-вперед, пытаясь нейтрализовать качку. Его массивные тупые пули врезались в снег рядом со мной.

Тамара стояла на коленях, прислонившись головой к ящику. В перерывах между залпами я услышал ее пронзительный крик. В первый и единственный раз я видел, что она была напугана до истерики. Я почти инстинктивно выпустил третью пулю. Я увидел, как секундой позже Тохель внезапно съежился, словно присел на корточки на пороге. Его глаза вылезли из орбит. Его голос издавал звуки, которые были не словами, а бессмысленным кашлем. Он закашлялся, закричал и нажал на курок своего пустого «Магнума». Он напрягся и задрожал. Затем он медленно наклонился вперед и упал с вертолета.

Тохель с глухим стуком ударился о землю. Ошеломленные, его люди смотрели в напряженном молчании, как будто не могли понять, что их вождь мертв. Я молча сидел во дворе, покрытом льдом. Я чувствовал слабость и тошноту. Единственным звуком был тихий всхлип Тамары и внезапное ускорение вертолета, когда Зембла взлетел вверх и полетел прочь.

Тошнота прошла, а слабость нет. Я встал на колени, не обращая внимания на риск быть застреленным людьми вокруг меня. Я наклонился вперед, навстречу ветру винта вертолета. Макаров рвало и дергало, как будто у него была собственная жизнь. Мои последние три пули просвистели в хрупкие баки высокого давления. На мгновение я испугался, что стрелял слишком поздно, а вертолет уже летел слишком высоко. Но затем главный винт начал издавать странные скрежещущие звуки. Вертолет грохотал и трещал, пока Зембла пыталась им управлять. Он раскачивался и взлетал все выше и выше над гасиендой. Потом внезапный шок. Он начал скользить вниз. Что-то разорвалось, и над нами пролетел кусок металла. Мы услышали небольшой взрыв. Мгновение вертолет завис неподвижно. Крошечное пламя лизнуло капот. Затем он нырнул по большой дуге и врезался в другое крыло главного здания гасиенды.

Со страшным толчком вертолет врезался в соседнее здание вместе с Земблой. Меня бросило на землю. Куски стены летели по двору вместе с балками, окнами и кладкой. Крыша рухнула в том месте, где вертолет пробил большую дыру. Голодное пламя полыхало высоко в небе. С головокружением я вскочил на ноги. Я ничего не сломал, но мой уже поврежденный нос теперь непрерывно кровоточил. Задыхаясь, я наткнулся на ящики, чтобы найти Тамару. Мы должны были уйти отсюда. Моя ощупывающая рука коснулась ее мягких изгибов. На мгновение она прижалась ко мне и нежно провела моими пальцами по своим светлым волосам. Защищенная ныне разрушенной баррикадой, она не пострадала.

Пылающий огонь быстро распространился. В сияющем свете я увидел бегающих вокруг оставшихся людей Земблы. Им некуда было идти, и они не знали, что делать. Больше не было никакой организации. Их лидер был мертв, и у них не осталось цели. В таких обстоятельствах они дважды подумают, прежде чем умереть смертью героя. Но они остались врагами, опасными врагами. Если у нас и был шанс убежать от всего этого, то это только сейчас.

Мы выползли из ящиков и побежали к задней части ближайшего здания. Каждый раз мы отскакивали в сторону и пригибались, когда кто-то пробегал мимо. Запыхавшись, мы побежали обратно мимо горящего главного корпуса. Улыбка на губах Тамары сказала мне, что она думает так же, как и я. В этом пылающем огне последний передатчик Земблы был уничтожен и превратился в металлолом.

Группа мужчин обнаружила нас у главного входа и открыла огонь. Пули угрожающе свистели вокруг нас, разбивая кирпичи стены по обе стороны от нас. Мы нырнули в ворота, захлопнули их за собой и побежали по широкой булыжной дорожке. Воющий свист ледяного ветра смешивался с треском огня и скрипом рушащихся зданий позади нас. Это было похоже на адскую симфонию.

Мы подошли к подножию холма и теперь должны были продираться мимо высоких нагромождений валунов. Свирепая буря несколько раз сбивала Тамару с ног. Я помог ей встать на ноги и тут же сам упал на скользкую обледенелую дорожку. Мы продолжили путь.

Задыхаясь, мы наконец добрались до защищенной бухты эллинга. Все, о чем мы могли думать, это лодка и способ заставить ее двигаться. Там просто должна была быть лодка, если мы собирались пережить это. Я толкнул дверь. Она не поддавалась, и мне не хватило сил, чтобы выбить своими плечами, но затем Тамара тихонько прострелила замок из револьвера Пепе.

Последним усилием мы перебрались через причал. Была лодка. Блестящая десятифутовая крейсерская яхта бешено дергалась, словно запряженный жеребец. Выход в море не казался безопасным без риска. Яхта была построена, чтобы скользить по волнам на большой скорости, но в этот шторм она легко перевернулась бы в сильном волнении прямо у эллинга. Но мне меньше всего хотелось оставаться на острове.

Тамара открыла большую дверь и отвязала веревки. Я порылся под приборной панелью и предварительно прогрел двигатель. Мои мышцы болели во всем теле. Мужчины побежали к эллингу. Я слышал, как они кричали и стреляли. Я нажал кнопку запуска. Двигатель запустился, чихнул, чиркнул, а затем зарычал, оживая. Я смутно осознавал, что моя рука инстинктивно тянется к дроссельной заслонке. Рычание под ногами превратилось в сильную пульсацию. Яхта вылетела из эллинга в ручей, когда первые люди ворвались через заднюю дверь.

За пределами бухты на нас обрушились бурные волны Панамского залива. Я снижал скорость до тех пор, пока наша скорость не превышала трех узлов. Море было бурлящей массой белой пены, которая вздымалась горизонтально над нами. Лодка не успела развернуться. Нос был погребен и всплыл на другой стороне волны. Вода лихорадочно хлынула с носовой палубы и с крыши каюты. Я был слишком слаб, чтобы удерживать лодку. Кровь стекала по моим рукам и лилась из носа. Мне пришлось бросить управление. Я почувствовал, что падаю. — Принимай управление, — сказал я почти неразборчиво. «Тамара, садись за руль. Я не могу… Меня сомкнула зияющая тьма бессознательнсти. Я бросил последний взгляд на небо и улыбнулся. Погода переменилась.