Ухо на фотографии

ЛИПОВЫЙ МУЖ

Умение устраиваться в жизни — хоть и завидное качество, но не всегда приводит к счастью в личной жизни. И в общественной тоже. Некоторые граждане, казалось бы, с гроссмейстерской дотошливостью продумывают свое существование на много дней вперед, но судьба-индейка выкидывает встречные фокусы.

Сейчас, например, не так-то легко прописаться в Москве. Это и понятно: город не резиновый, какой-то предел росту народонаселения должен быть. Но в то же время есть граждане, предел мечтаний которых — устроиться в столице. Их любовь к Москве, с одной стороны, трогает. Но, с другой стороны, в судебных органах можно ознакомиться с материалами, которые вызывают к ним менее трогательные чувства.

Всем нам хорошо известно, что любовь не знает преград. Если двое полюбили друг друга и соединились в законном браке, никто не в силах запретить им проживание на совместной площади. Впрочем, никто и не запрещает: пожалуйста, мужа к жене или жену к мужу желающие всегда могут прописать. И столица в этом смысле не исключение.

Вот кое-кто и смекает: «Ага, значит, для прописки в Москве надо всего-то-навсего вступить в брак с москвичом или москвичкой. Любовь — дело второстепенное, в крайнем случае для достижения заветной цели нетрудно капельку и поиграть— пылкие словеса, томный взгляд, прогулки при естественном спутнике или что там еще в арсенале обольстителей женских сердец. Или, наоборот, мужских. В душу-то ни один суд не заглянет».

Иногородний художник Василий Маклаков мечтал влиться в ряды московских мастеров кисти. И автор не видит в этом ничего предосудительного. Возможно, в столице Маклаков полнее раскрыл бы свой талант и порадовал бы нас незабываемыми полотнами. Кто знает?.. Но хотелось бы, чтобы творец прекрасного и в личной жизни предпринимал шаги, не противоречащие его эстетическим принципам.

А шаги были коварны. Путь его в столицу пролег через женское сердце. Облюбовал он себе москвичку К., юную и неопытную, и развил кипучую деятельность, которая привела его в загс. А прописавшись на площади жены, он сразу же охладел к ней. Потому что сам еще был достаточно юн и видел свое призвание не в стирке пеленок, а в творческом горении. Пеленки могли бы помешать ему вдохновенно гореть, и он спешно покинул свою избранницу.

Поставьте себя на место москвички К. Для нее-то все было всерьез: любовь была любовью, свадьба — свадьбой, а не замаскированной операцией по прописке. И вдруг она узнает, что любила в одностороннем порядке. Его любовь, оказывается, была чувством меркантильным, а свадьба — чистым фарсом. И вот мужа нет, а есть штамп в паспорте. И значится в лицевом счете лишнее лицо в графе: «количество лиц для начисления платы на воду». А кому это надо — оплачивать воду за лицо, и пусть даже творческое, которое пьет чай неизвестно где. Конечно, обратилась москвичка К. в суд, который признал брак недействительным и лишил Маклакова московской прописки.

Так удачно было задумано, но панический страх перед пеленками все сгубил! Слишком уж быстро раскрыл свою липовость Маклаков — нет, чтобы подождать месячишко-другой… Кто согласится на мужа, который только числится по документам? Со свидетельством о браке не пойдешь в кино или в парк отдыха.

Впрочем, не будем спешить с выводами: выпускница мединститута с берегов Волги Анна Куропаткина как раз искала липового мужа. Из числа москвичей. Муж в полном смысле этого слова ее не устраивал, так как свое сердце она уже отдала другому мужчине. Не москвичу. Который тоже стремился стать москвичом. И поскольку их интересы совпадали, они разработали совместный план, до гениальности простой.

Куропаткина должна была подыскать партнера, желающего улучшить свои жилищные условия, который согласился бы на фиктивный брак. В награду за это партнер получает деньги на кооперативную квартиру, выезжает со старой площади, на которой остается Куропаткина. Затем развод и бракосочетание с тем, кому отдано сердце. И, разумеется, его прописка.

Надо сказать, что первая часть плана была блестяще приведена в исполнение. Нашелся-таки юноша, некий Петр Бродцев, согласившийся на сделку. Он сходил с Куропаткиной в загс, прописал ее у себя, на полученные деньги построил себе однокомнатную кооперативную квартиру, переехал в нее, оставив Куропаткину в желанном одиночестве. Остался последний мазок, и вдруг Бродцев пишет заявление в милицию, в котором разоблачает предприимчивую выпускницу мединститута. То ли его не устроила новая квартира, то ли между бывшими фиктивными супругами возникли какие-то разногласия, то ли у человека заговорила совесть — неизвестно. Но по иску прокурора Куропаткина была лишена московской прописки.

Вот вам и расчет на гроссмейстерском уровне. Все удары судьбы не предусмотришь. Уж как тонко, казалось, действовал Виктор Редькин, проживавший в Ставрополе, но и он по решению суда лишен звания москвича. И, как мы убедимся ниже, столица от этого только выиграла.

Редькин подыскал себе даму, просто бесценную в деле прописки. Во-первых, дама обожала выпить и, чтобы ее любимое занятие приобрело регулярность, ей требовались лишние деньги. Именно поэтому стороны быстро достигли взаимопонимания. Во-вторых, Тамара Брелкова — так звали даму — работала паспортисткой в одном из жэков. И проживала на площади данного жэка. А это — интуиция подсказывала Редькину — могло пригодиться.

Но вот беда: он уже имел жену. Вполне законную и любимую. И в его планы входило прописаться в Москве вместе с нею. Ио двух жен в один паспорт не занесешь. Поэтому с любимой женой пришлось на время развестись. Документально развестись. Фактически ясе ничего в их отношениях не изменилось.

И вот Виктор Редыснн уже наш земляк, через какой-то год становится пайщиком ЖСК и вскоре получает трехкомнатную квартиру. На себя и на пьющую паспортистку, с которой, как вы догадываетесь, тихо и мирно разводится. Причем паспортистка оказывается на редкость бескорыстной женщиной: она съезжает с квартиры, оставив Редькина ее единоличным хозяином. И, наконец, повторный брак с любимой женой, которая тоже становится москвичкой.

И если бы на свете не существовало прокуратуры, красивая комбинация Виктора Редькина и поныне восхищала бы его друзей и родственников. Но, к несчастью, прокуратура есть и она все видит. Друзей и родственников Редькина вызвали в суд в качестве свидетелей, и они убедились, что он допустил несколько роковых промашек.

— Как вам удалось вступить в кооператив? — спросила судья. — Вы и года не прожили в Москве к моменту вступления, для которого нужны как минимум два года.

— У нас с Томой была пламенная любовь. Все окружающие были растроганы нашим чувством. И шли нам навстречу. В том числе и в ЖСК.

Вызвали в суд представителей ЖСК. Они пояснили, что Редькин при оформлении квартиры сдал документы, которые отвечали всем существующим нормам. В столице он проживал более двух лет, имел здесь же постоянную работу.

Это заинтересовало суд. Он уже изучил некоторые вехи биографии Виктора Редькина и знал, что со дня его бракосочетания с Брелковой до вступления в кооператив не прошло и года.

Не мог же он оформить прописку до бракосочетания! Для того и сочетался!

Изучив выписку из домовой книги, которую Редькину выдали в жэке, где работала паспортисткой Брелкова, суд выяснил, что ложную справку выдала сама Брелкова. Интуиция не подвела Редькина: его дама оказалась действительно бесценной. А что касается судьбы-индейки, так от ее ударов никто не защищен. Тем более на брачном поприще. Сложное это поприще, до конца не изученное…