Уик-энд для двоих

Глава 2

Трейси? Ты заказала мне билет на утренний самолет до Нью-Йорка? – Бен стоял у окна, на бедрах было небрежно намотано полотенце. После душа в его темных волосах блестела вода. В руке он держал сотовый телефон. – Отлично. Когда вылетает?

Его глаза прищурились, когда помехи заглушили голос секретаря.

– Что? Ты можешь повторить?

Он снова услышал помехи, а потом вообще ничего. Бен решил прибегнуть к помощи ноутбука. Подойдя к столу, он быстро отправил сообщение по электронной почте, нетерпеливо прочитал с полдюжины пришедших писем, затем подошел к окну.

Небо стало темным, как в полночь, дождь барабанил по стеклу.

Он не мог объяснить, что заставило его вернуться в «Уайт Пайнс». Когда мать позвонила и сказала, что продает семейное имение, он не возражал, более того, даже почувствовал облегчение. Он уехал отсюда три года назад, пообещав не возвращаться. И тогда он не шутил, был уверен, что никогда не увидит это место снова. Несмотря на то, что в детстве он был счастлив здесь, боль, которая пришла позже, полностью заслонила эти ранние воспоминания.

Тогда почему он приехал сюда? У него не было ответа на этот вопрос. Он находился в Сан-Франциско, планировал провести деловой уик-энд в Нью-Йорке. Но, отложив все дела, купил билет на самолет, летевший в штат Мэн. Возможно, осознание факта, что это последний шанс увидеть дом детства, толкнуло его на этот неожиданный поступок.

Он хотел побыть один, ему это было нужно. Он и подумать не мог, что мать уедет так быстро, решившись продать дом. Ему не приходило в голову, что здесь может оказаться агент по недвижимости, прибывший осматривать «Уайт Пайнс ».

Бен вздохнул. Это только на одну ночь. Утром его здесь уже не будет. Теперь, когда у него появилась возможность убедиться, насколько запущено имение, единственным желанием было бежать отсюда. Поэтому он и вывел «Одиссею» в залив. Мальчиком он получал от этого самое большое наслаждение. Ему нравилось ощущение дующего в лицо ветра, игра солнечного света на воде, несущейся за бортом. Сегодня он испытал острый соблазн плыть все дальше и дальше, не оглядываясь на печальные воспоминания о прошлом. И если бы не шторм, он бы так и поступил.

Но теперь он был в доме. Застрял на остаток ночи в месте, где демоны всех мастей непременно вырвутся на волю.

Быть может, это и хорошо, что ему не придется встречать их в одиночестве. Появилась эта интригующая женщина, которая сейчас готовит омлет у него на кухне и выглядит так привлекательно, что ее и саму можно съесть. Бену подумалось, что провести один вечер в ее обществе будет приятно. Она поможет отвлечь мысли от воспоминаний былого, а утром он будет уже в пути.

Ну и скатертью дорога, подумал он. Это место будет в полном распоряжении очаровательной Энни Тайлер.

Он натянул черные штаны и черный шелковый свитер. Взял с ночного столика часы и надел их, обулся в тапки. Наконец сунул в карманы сотовый телефон и пейджер и сбежал по лестнице.

И остановился в дверях, глядя, как Энни возилась с чем-то в духовке.

Бен воспользовался моментом, чтобы внимательно рассмотреть Энни. У нее было тело модели, высокое и стройное, тот тип длинноногой фигуры, которому удается выглядеть элегантно даже в джинсах и мешковатом свитере. Она сбросила кроссовки, и ее босые ноги двигались в такт латинским ритмам песни Рики Мартина. Ее роскошные темные волосы были затянуты в хвост, который подпрыгнул, когда она потянулась за посудой. Между плечом и ухом она умудрялась держать сотовый телефон. Аккуратно переворачивая омлет, сообщала расценки на недвижимость.

Бен оглянулся. Она накрыла столик на двоих перед окном, выходящим на залив. Аромат кофе наполнял помещение.

Энни аккуратно переложила омлет из сковороды на большое блюдо, повернулась и увидела, что Бен наблюдает за ней. Она чуть не выронила сковороду, но успела крепче схватить ее.

– Поговорю с тобой позже, Шелли. – Закончив разговор, она сунула телефон в карман.

Нужно быть повнимательнее, чтобы не позволять ему вот так тихо подкрадываться к ней. Уже во второй раз он застал ее врасплох.

Она смотрела на него, пока несла блюдо к столу, и чувствовала, как участился ее пульс. У него был вид черной пантеры, подкрадывающейся к своей добыче. Мурашки страха пробежали вдоль позвоночника. Не такого страха, который она испытала, когда впервые увидела его в дверях, промокшего и нахмуренного. Это были совсем другие ощущения, от которых сердце словно выполняло странные маленькие сальто.

– Ну, – она вымучила улыбку, – вы справились довольно быстро.

-то же самое могу сказать о вас. – Он пересек комнату и взял чашку. – Хотите кофе?

– Хочу.

– Сливки или сахар?

– Черный.

Бен наполнил две чашки и сел рядом с ней.

– Пахнет чудесно.

– Это довольно простая еда.

Он осмотрел блюдо с французской булкой, салат из помидоров и лука в уксусе и идеально приготовленный омлет, украшенный расплавленным сыром.

– Иногда простота – это самое лучшее. Она глянула на него.

– Вы не поразили меня простотой своих вкусов.

– Знаете, как говорят – не судите о книге… – Он откусил омлет и замолчал, наслаждаясь его вкусом. – Это слишком соблазнительно, чтобы называться простым.

– Я рада, что вам нравится.

Они замолчали. Небо, словно при фейерверке, осветилось молнией. Через несколько мгновений раздался гром, от которого задрожали окна.

Энни содрогнулась, отламывая кусок хлеба.

– Зачем вы поплыли на лодке в такой шторм?

Бен выгнул бровь дугой, отчего стал выглядеть еще более опасным и привлекательным.

– Может, мне захотелось испытать судьбу.

– У людей, которые так поступают, обычно присутствует желание смерти.

Он не стал протестовать, и она повернулась, чтобы рассмотреть его повнимательнее.

– У вас оно есть?

– Не знаю. – Он помолчал немного, потом добавил: – Дело в том, что на шторм не было и намека, когда я вышел в море. Только небольшой дождь с туманом. Я уже примерно час плавал, когда начали собираться первые тучи. Шторм налетел чересчур быстро, и мне просто повезло, что смог вернуться. Я уже высматривал бухты, на тот случай если бы мне пришлось бросить якорь и переждать.

Энни взяла свой кофе, сделал глоток.

– Вы, должно быть, неплохой моряк.

– Неплохой. Я плаваю по этому заливу с детских лет.

– Расскажите мне об «Уайт Пайнс».

– Пожалуйста. Площадь пятнадцать акров… Она подняла руку, чтобы остановить его.

– Я знаю основные характеристики. Меня интересует его история.

Она увидела, как что-то промелькнуло в глазах Бена. О чем бы он ни думал, это были невеселые мысли.

Она решила задавать вопросы очень осторожно.

– Ваша семья проводила здесь все лето?

– Мы обычно приезжали в конце июня, а уезжали всегда в середине августа, чтобы успеть подготовиться к школе. – Он улыбнулся, и она подумала, каким он становился симпатичным, когда позволял себе расслабиться. – Местные жители говорят, в Мэне есть только два времени года – июль и зима.

Энни засмеялась.

– И моя бабушка так считала.

– Она жила в Мэне? Девушка кивнула.

– Всю свою жизнь. Она оставалась в семейном доме до самой смерти.

– Так вы выросли здесь? Энни покачала головой.

– Моя мать первой из всех родных покинула эти места. Она и отец переехали в Калифорнию вскоре после свадьбы.

– И вы стали калифорнийской мечтательницей.

Она коротко рассмеялась.

– Вряд ли. Те, кто знают меня, сказали бы вам, что я закоренелый реалист.

– Жаль. – Он смотрел на нее поверх чашки. – Мне кажется, в мечтах много хорошего.

– У меня просто не хватает времени на них. – Она начала крутить в руках ложку. – Никогда не хватает.

– Правда? – Он наклонился через стол и накрыл ладонью ее руки, чтобы остановить эти движения. – Женщина, которая спешит.

Она отдернула руки, словно обожглась.

– Думаю, можно и так сказать.

Его глаза сузились. Может быть, ему все просто почудилось? Это было самое сильное сексуальное влечение, которое он когда-либо испытывал. Судя по ее реакции, она почувствовала то же самое.

Вечер становился интереснее.

Увидев, что он закончил свой омлет, она взяла тарелки и направилась к раковине.

Некоторое время он сидел, глядя, как она загружает их в посудомоечную машину. Ее торопливые движения подсказывали ему, что она стесняется его. Заинтригованный, он взял чашки из-под кофе и встал рядом с ней, опершись бедром о стойку.

– Итак. У вас всегда были эти проблемы? Она озадаченно посмотрела на него.

– Какие проблемы?

– У вас налицо симптомы классического трудоголика. И я знаю, о чем говорю. Меня самого так называют. Давайте проанализируем. Нежелание спокойно сидеть с чашечкой кофе. Потребность держать свои руки чем-то занятыми. – Он поймал ее руку и прислушался к своим ощущениям, когда она попыталась выдернуть ее. На этот раз он ожидал ее реакцию и был готов к этому. Он почувствовал еще один удар внутри себя и продолжал удерживать ее руку, водя пальцем по запястью. Бен с удовольствием отметил, что пульс ее участился. По крайней мере, эта ситуация действовала не только на него.

– Могу поспорить, когда вы были ребенком, вам хотелось всегда быть первой в классе. – Он поднял глаза. – Я прав?

Она кивнула, не доверяя своему голосу. Бен находился слишком близко. В нем угадывалось сильное мужское начало. Она не знала почему, но от простого его прикосновения кровь стучала у нее в висках.

– А после школы то же самое было на работе, могу поспорить. Почему недвижимость?

Она пожала плечами.

– Я разбиралась в этом. Этим занимались мои отец и мать.

– Вы работали вместе с ними?

– Нет. – Она сказал это слишком быстро, и он понял, что задел ее за живое.

Он сменил тему.

– Вы начинали работать в Калифорнии?

– В Нью-Йорке.

– Далеко же от Калифорнии вас занесло. А что привело вас в Мэн?

– Семейные дела. Моя бабушка. Я приехала, чтобы за ней ухаживать и осталась, когда она… – Энни не смогла говорить дальше. Все это было еще слишком свежо в памяти. Она вдруг почувствовала комок в горле.

– Простите. – Бен налил еще кофе и подал ей чашку. Снова это ощущение. Этот быстрый нервный трепет в низу живота, когда их пальцы соприкоснулись. Энни подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Она поняла, что он почувствовал то же самое.

Раздался еще один удар грома, и на этот раз он прогромыхал прямо у них над головами. Свет вдруг начал мигать, потом погас совсем. Комната погрузилась в полную темноту.

Голос Бена прозвучал совсем близко от нее.

– Стойте спокойно. Я знаю эту комнату лучше вас.

Энни не нужно было убеждать оставаться на месте. Она слышала звук открываемых и закрываемых ящиков. Наконец он воскликнул:

– Есть фонарик!

Послышался щелчок, но свет не появился. Он выругался.

– Наверное, старые батарейки. Нужно найти свечи.

Она поняла, что он снова шарит в ящиках, затем раздалось довольное бормотание.

Через мгновение тьму разрезал маленький круг света. Бен вернулся к ней и протянул руку.

– Пойдемте. Я поведу вас. В большом зале есть камин, а возле него немного дров. Если я смогу развести огонь, то скоро у нас появится тепло и свет.

Она не смогла сдержать слабую дрожь.

– Вы думаете, электричества не будет всю ночь?

– Кто знает? – Он поднял свечу и всматривался в темноту, пока не увидел дверной проход. Потом он зашагал вперед, Энни шла рядом с ним. – Но вы не волнуйтесь. В этом старом доме камины есть почти во всех комнатах. И очень много свечей. У нас будет достаточно света, чтобы ориентироваться.

– Это хорошо.

В большом зале он провел ее к дивану и подождал, пока она удобно устроилась, потом повернулся к камину. Через несколько минут спомощью длинной спички и щепок ему удалось разжечь слабый огонь.

Со своего места на диване Энни смотрела на ткань его свитера, на мышцы, которые напрягались и вздувались на его спине и плечах, пока он работал.

Нельзя отрицать, что он был опасно привлекателен. Высокий, подтянутый, с прядями темных волос на лбу. И хотя его глаза слишком влекли к себе и, казалось, видели то, что она хотела бы скрыть, в его губах притаилась мягкость, что особенно было заметно в тех редких случаях, когда он улыбался. Тогда он был само очарование.

Одежда сидела на нем с небрежной элегантностью, он имел вид человека, полностью уверенного в себе.

Вскоре пламя уже лизало кору поленьев, наполняя комнату теплом и светом.

Он повернулся.

– Так лучше?

– Намного.

Она наблюдала, как он закрыл каминный экран, потом пересек комнату и сел рядом с ней.

– У вас отключали свет, когда вы жили здесь семьей?

– Летом такое случалось часто, поэтому мать всегда держала аварийный запас свечей.

Энни посмотрела на него с улыбкой.

– Я очень рада, что со мной такого никогда не случалось, когда я находилась в одиночестве. – Она сжала руки. – Иначе напугалась бы до смерти.

– Сомневаюсь. Как и все здравомыслящие люди, вы бы просто закатали рукава и что-нибудь придумали, чтобы уладить это маленькое неудобство. – Бен взял ее за руки, повернул ладонями вверх и стал изучать внимательно их.

Он провел указательным пальцем по ее ладони, вдоль линии, направляющейся к безымянному пальцу, и почувствовал, как она вздрогнула.

Его глаза прищурились, когда он снова взглянул на нее.

– Конечно, вы можете ошибаться насчет себя.

– И что это должно означать?

– Женщина, которую я могу предполагать в вас, судя по линиям ладони, – совсем не такая, как вы описали.

– Серьезно? И какая же она?

– Она не боится тяжелой работы. Но еще она – чуткий романтик, который страшится открыть эту сторону своей натуры, чтобы не быть обиженной.

Энни убрала руки.

– Это… глупо. Вы же не верите в такие вещи?

– В хиромантию? – Его губы медленно растянулись в опасной улыбке. – Я бы сказал, этот метод так же точен – или неточен, – как и любой другой, с помощью которого даются психологические характеристики.

– Вы психолог?

– Хуже. Юрист. – Его улыбка стала еще шире. – Но в суде я всегда больше доверяю ладони, чем заключению психолога.

Неожиданно он, повинуясь какому-то порыву, поднес ее руки к губам и поцеловал каждую ладонь. Он не знал, кто из них сильнее был удивлен этим жестом. Когда он посмотрел ей в глаза, то увидел возбуждение, охватившее ее, и понял, что она совсем не была такой невозмутимой и спокойной, какой пыталась казаться.

Вот тебе и здравомыслящий реалист, ругала себя Энни. Одно лишь прикосновение губ этого мужчины к ее коже парализовало ее до самых пят. Но это не значит, что она должна показывать, что чувствует.

– У меня был долгий и трудный день. Наверное, я пойду спать. – Энни начала подниматься и была поражена, когда он встал рядом с ней.

Он стоял слишком близко и слишком пугал ее. Она отступила, но он задержал ее, положив руку на плечо. Она подняла на него встревоженные глаза, но он лишь улыбнулся и подал ей свечу.

– В темноте нельзя без этого.

– Спасибо.

Он мог бы сдержать себя, если бы их руки не соприкоснулись. Но когда это все же произошло, огонь в крови вспыхнул снова, – горячее, чем прежде. Его глаза сузились, когда он сверху вниз посмотрел на нее. У него было совершенно непреодолимое желание сжать ее в объятиях и целовать, пока они оба не задохнутся.

Энни подняла глаза, увидела этот нежный изгиб губ. И каким бы странным это ни казалось, она почти ощутила их вкус.

Ей пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы отвернуться.

– Спокойной ночи, – бросила она через плечо.

– Может быть, мне следует пойти с вами. Вы можете заблудиться в темноте.

– Нет. – Она произнесла это быстро, чтобы не передумать. – Я хочу сказать, вам лучше остаться здесь, чтобы поддерживать огонь.

Он чуть не рассмеялся вслух. Она имела в виду огонь, пылающий в камине, но был и другой – в его жилах. Бен сгорал от невероятного желания –только оттого, что смотрел на нее, что она была так близко.

Он остался на месте, глядя, как она поспешно вышла из комнаты. Потом снова опустился на диван и уставился в огонь.

Что с ним произошло? Он мечтал о женщине, с которой только что познакомился. В том самом доме, где другая женщина предала его и безвозвратно разбила сердце.

Бен протянул длинные ноги к теплу огня и стал слушать звуки бури, бушевавшей за стенами. Она ни в какое сравнение не шла с бурей, бушевавшей в его сердце.