Украденная субмарина. К-129

КРАСНЫЙ ЯЗЫК НИКИТЫ СЕРГЕЕВИЧА

Сторожевой корабль береговой охраны «Грешем» держал курс к мосту Золотые Ворота, на выход из гавани Сан-Франциско. Слева и справа 12 быстроходных катеров отгоняли в стороны любые суда, военные и торговые. С воздуха сторожевик прикрывали вертолеты. Впервые лидер СССР — лицом к лицу с Америкой. Дальнейшее лучше цитировать по одноименной книге. Ее написал — «не имей сто друзей, а женись, как Аджубей!» — зять Хрущева, главный пиарщик «оттепели».

«Командор Кларк обращается к своему почетному гостю:

— Наш корабль используется сейчас как судно береговой охраны. Кроме того, корабли такого типа используются сейчас в качестве спасательных судов в случае какой-нибудь аварии на море. У них хорошая скорость…

— Я у себя на Родине немного занимаюсь и флотскими делами, — отвечает Никита Сергеевич. — Большим специалистом себя не считаю, но кое-что о флотских делах знаю.

…В этот момент на горизонте показалась внушительная серая громада военного корабля — авианосца. Может быть, он проходил здесь случайно, но американские журналисты говорили нам, что это было кем-то предусмотрено. Командор Кларк постарался привлечь к нему внимание Н.С. Хрущева.

— Военные корабли хороши лишь для того, чтобы совершать на них поездки с государственными визитами, — отозвался Никита Сергеевич. — А с точки зрения военной они отжили свой век. Отжили! Теперь они лишь хорошие мишени для ракет! Мыв этом году пустили на слом свои почти законченные крейсеры. Они были готовы на девяносто пять процентов.

Стоявшие рядом военно-морские чины и журналисты навострили уши.

— Но во время войны ваши корабли показали свои хорошие качества, — возразил Кларк.

— Времена меняются, пояснил Н.С. Хрущев. — В наше время боевое применение крейсеров вряд ли было бы целесообразно. Раньше подводная лодка должна была приблизиться к борту крейсера на пять километров для того, чтобы потопить его. Теперь же их можно пускать ко дну ударами, направленными за сотни километров. Появление летающих торпед и ракет полностью изменило положение на море. Поэтому нет смысла теперь иметь в строю крупные корабли. На борту крейсера, например, находится 1200–1300 человек, а ведь он очень уязвим. Зачем же использовать такие устарелые средства борьбы на море?

Командор Кларк промолчал.

— Нет, — продолжал Никита Сергеевич, — мы не хотим оставаться на позициях вчерашнего дня. Нам советских людей жалко. Поэтому мы сохраняем в строю суда береговой охраны, сторожевые корабли, на борту которых находятся ракеты, подводный флот, также вооруженный ракетами, торпедные катера и тральщики. Вот и все. Другие корабли в наше время не нужны… А корреспонденты пытаются мне приписать, будто я говорю сейчас о создании самого большого в мире военно-морского флота. Я этого не говорил. Если бы я это сказал, то это прозвучало бы как угроза, а я никому не хочу угрожать.

— Я могу подтвердить каждое слово, сказанное г-ном Хрущевым, — твердо сказал Кларк.

— Но мы вовсе не это имели в виду! — обиженно сказала сновавшая рядом небезызвестная обозревательница газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Маргарита Хиггинс. (Это не помешало ее газете опубликовать на следующий день сообщение об этой беседе под развязным и лживым заголовком «Хрущев… похваляется красными подводными лодками»).

Корреспондент радиотелевизионной компании «Коламбиа бродкастинг систем» Шорр, несколько лет работавший корреспондентом в Москве и известный как мастер фальшивок, попытался прибегнуть к дешевой уловке, с помощью которой он надеялся вызвать сенсацию:

— А почему вы не строите самый сильный в мире флот?

Грянул всеобщий смех. Даже Г. Лодж (госсекретарь США — авт.), который все это время стремился сохранить вид рассеянного человека, который не интересуется содержанием разговора, вдруг не сдержался и расхохотался. Н.С. Хрущев, прищурившись, поглядел на сконфузившегося корреспондента и сказал:

— А что такое «самый сильный»? Это относительное понятие! Скажите мне, какой у вас флот, и тогда давайте сравним его с нашим.

— Я не знаю, какой у нас флот, — пробормотал Шорр.

— Но вы успокойтесь, — продолжал Никита Сергеевич, — мы сейчас начинаем приспосабливать подводные лодки для лова селедки.

— А как вы это делаете? — оживилась Маргарита Хиггинс.

Опять все захохотали.

— Я не рыболов, — ответил, улыбаясь, Н.С. Хрущев. — Я только люблю кушать селедку. Больше всего люблю дунайскую сельдь. Она, по-моему, самая лучшая…

— Это не политическое заявление? — лукаво спросил Лодж.

— Нет, гастрономическое, — парировал Никита Сергеевич.

Корабль тем временем подошел к Золотым Воротам и уже разворачивался, ложась на обратный курс. Н.С. Хрущев еще раз взглянул на Золотые Ворота и спросил:

— Скажите, какое расстояние отсюда до Владивостока?

— Восемь тысяч миль, — ответил командир корабля.

— Возможно, я побываю во Владивостоке на обратном пути, когда буду лететь из Китая. Там — близко… В 1954 г., возвращаясь из Китая, я уже был там. Это очень хорошее место, там прекрасный климат…

— Ваш подводный флот, который занят ловлей сельди, сосредоточен во Владивостоке? — с невинным видом спросил Лодж.

— Селедки не свиньи, — в тон ему возразил Н.С. Хрущев, — их нельзя разводить где угодно. Их мы ловим там, где они находятся…

— На каких языках Вы говорите, г-н премьер-министр? — снова спросил Лодж.

— На своем. На красном! — быстро ответил Н.С. Хрущев».

По воспоминания Серго Берия, Никита Сергеевич хотел расформировать в войну гвардейские минометные части. Хрущев, тогда член Военного совета фронта, действительно отправил Сталину свои предложения. Мотивировал тем, что гвардейские минометы — неэффективное средство. Разумеется, пыл генерала Хрущева остудили. Об этом на ракетном полигоне, смеясь, рассказывал маршал Жуков. Досмеялся…

Теперь же весь визит за океан был пронизан ракетной бравадой советского премьера. Он демонстративно отворачивался от окна, когда поезд проезжал ракетную базу Ванденберг — эка невидаль! Мы ракеты производим как колбасу. Вручил президенту Эйзенхауэру копию лунного вымпела. Б.Н. Ельцин со своим «другом Биллом» неоригинален: сначала был «май фрэнд Дуайт». Это единственная фраза на английском, заученная Хрущевым.

Хрущев действительно посетил Владивосток, возвращаясь из Китая, где он возглавлял советскую партийно-правительственную делегацию на праздновании 10-летия образования КНР. Именно Хрущев — Сталин покидал страну исключительно редко — завел обычай: советские (и теперь российские) лидеры делают промежуточную остановку на Дальнем Востоке, возвращаясь из зарубежных поездок. Тем самым убивают сразу несколько зайцев. Передохнуть на длинном пути, дозаправить самолет. Заодно на своей земле произнести «стейтмент» — поставить жирную пропагандистскую точку по итогам зарубежного визита. Ну, и возможность (из Москвы в такую даль запросто не вырвешься) по-отечески взглянуть на жизнь дальневосточников. Взгляд, перегруженный впечатлениями зарубежья, обыкновенно расслабленный, экскурсионный. Недаром командующий Тихоокеанским флотом адмирал Николай Амелько получил однозначный приказ главкома Горшкова: Первого проблемами не грузить!

«Весть о том, что Никита Сергеевич Хрущев собирается посетить Приморье после визита в Китай, — вспоминает в своих записках Николай Амелько, — мы узнали из Москвы с одновременным указанием организовать ему отдых и, конечно, охоту. В первый день пребывания ничем его не занимать. Ужин и отдых. Размещение — был один-единственный вариант — подготовить дачу председателя крайисполкома на 19-м километре. Предложить посетить Дальзавод, фарфоровый завод и одну из угольных шахт города Артем. Я предложил, если утвердит главком, выход в море с показом ракетной стрельбы ракетными катерами, ракетными кораблями и подводной лодкой. С.Г. Горшков задал вопрос, где будем организовывать охоту, я доложил, что мы рассматривали два варианта: охота на оленя на острове Аскольд и охота на фазанов… Сергей Георгиевич «фазаний» вариант отверг — далеко, да еще у китайской границы. Конечно, Аскольд лучше. Довольно большой, гористый остров, в низинах покрыт густой зеленью — от кустов до многолетних деревьев. Находится в 90 км от Владивостока. Остров закрыт для посторонних — это вотчина флота. Остались законсервированная 180-мм артиллерийская батарея, казарма и полсотни личного состава (команда консервации). Ранее на Аскольде находился оленеводческий совхоз, который пять лет назад перевели на остров Путятин. Осталось некоторое количество оленей. На воле стадо расплодилось до 1000 голов. Олени жили вольготно, никто их не беспокоил, подходили близко к казарме, матросы их кормили с рук. Успех охоты стопроцентный. Все хорошо, но где разместить главу партии и государства? А он может выразить желание поохотиться и вечером, и утром…»

Вариант ночевки на боевом корабле Горшков категорически отверг. В бытность командующим Черноморским флотом он на личном опыте испытал привередливость Первого секретаря. Опальный главнокомандующий ВМФ Н. Кузнецов оставил возмущенные воспоминания о севастопольском скандале, учиненном Хрущевым:

«Вел он себя как капризный барин, которому нет преград и для которого законы не писаны. Так, ему не понравился корабельный шум, мешавший отдыху, и он тут же перебрался в вагон, не задумываясь, что этого не следовало бы делать, хотя бы из-за моряков, всю свою жизнь проводящих в худших условиях. Попутно напомню, что в 1954 г. он, разместившись в бывшем дворце генерал-адьютанта Алексеева в Порт-Артуре, ночью поднял всех на ноги из-за какой-то мелочи и перебрался в особняк, предоставленный китайцами в Даляне. Не к лицу это бывшему «шахтеру»! Р.Я. Малиновский мне утром объяснил, что здесь не оказалось ночью теплой воды в умывальнике. Но ведь это же была наша, советская территория, и недостатки нашенские… Зачем же от них бежать?»

У Кузнецова было много причин недолюбливать Хрущева. Может быть, поэтому он опустил неприятный эпизод того дня, выведший из себя главу государства. Этот красноречивый исторический факт, хорошо известный в Китае, совсем неизвестен у нас. На прогулке по окрестностям Порт-Артура Хрущева сопровождал премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай. Хрущев, которому указали место гибели организатора Порт-Артурской обороны генерала Кондратенко, заявил о намерении установить здесь нормальный памятник в честь русского героя. Чжоу Эньлай ответил категорическим отказом:

— Люйшунь является китайской территорией, здесь нельзя строить памятники в честь любых захватчиков!

Период с 1898-го по 1905 год в Китае уже в разгар «великой дружбы» открыто называли русской оккупацией…

В Севастополе Хрущев ночевал в каюте флагмана на крейсере. После того как целая серия этих кораблей была пущена на слом готовыми почти полностью, о крейсерах при Никите Сергеевиче лучше было вообще не заикаться. ТОФ благоразумно выделил для высочайшей экскурсии эсминец «Неудержимый». На эсминце проекта 56 по определению не могло быть каюты, приличной для главы партии и государства.

Поэтому главком ВМФ распорядился:

— Для ночлега на Аскольде постройте небольшой домик типа финского, но со всеми удобствами.

На диком нагромождении скал не было никаких благ цивилизации, кроме колодца, казарменного нужника и дизель-динамо. О «финских» домиках на Тихом океане тоже имели весьма смутное представление. Поэтому МИС — морская инженерная служба — предложила не мудрить, а построить каменный дом в два кирпича. Амелько согласился. Больше всего его волновала погода. Не в пример всем прочим островам Залива Петра Великого, Аскольд так и остался неосвоенным из-за навигационных проблем своей единственной бухты Наездник. Открытая всем ветрам восточной четверти, она сильно смахивает на суп с клецками из подводных камней. Амелько живо представил себе, как будут высаживать грузного Никиту Сергеевича в катер на открытом рейде, как придется загодя прибуксировать и притопить у берега понтонный причал… Но если сорвется хороший шторм, Хрущев вполне может оказаться пленником острова — отсюда его не вывезти ни катером, ни вертолетом.

За десять дней круглосуточного аврала охотничий дом, достойный главы государства, был построен. Его руины до сих пор видны с моря на левом берегу бухты Наездник.

5 октября 1959 г. Председатель Совмина вышел в море на борту эскадренного миноносца «Неудержимый». Об этом событии появилось такое сообщение в «Правде» за 6 октября: «Н.С Хрущев посетил один из кораблей Тихоокеанского флота. Н.С. Хрущев поднимается на мостик корабля. И вот поход закончен. Корабль бросил якорь на залитом солнцем рейде» — писала на следующий день газета «Правда». Это был рейд у острова Аскольд.

Подстрелив трех оленей, и поняв, что они совсем ручные, Н.С. Хрущев со словами: «Это не охота, а смертоубийство!», отдал свой «зауэр три кольца» помощникам и до конца дня просто любовался природой.

«Хрущев, — вспоминает Н. Амелько, — был явно утомлен, как все поняли, не столько поездкой, сколько неудачными переговорами с Мао Цзэдуном». «Правда» поместила коротенькие информации о советско-китайских переговорах, по которым можно было судить, как ухудшались взаимоотношения между двумя странами. 1 октября «Правда» написала, что беседа Н.С. Хрущева и Мао Цзэдуна была «сердечная и дружеская», 2 октября она названа только «сердечной», а 3 октября газета просто сообщила, что такая беседа состоялась.

Широко разрекламированный визит в США тоже не принес желаемых результатов. Американцы упорствовали в вопросе о статусе Западного Берлина и прохладно отнеслись к хрущевской идее всеобщего и полного разоружения.

Пообедали. Хрущев полежал, даже заснул. В домике поужинали, он спросил:

— А где я буду ночевать?

Адмирал Амелько ответил:

— В этом домике.

— А ты?

— А я на корабле.

— Значит, ты будешь в тепле, а я в помещении с невысохшими еще оштукатуренными стенами. Я тоже буду ночевать на корабле!

ВМФ решил продемонстрировать боеготовность Тихоокеанского флота показательными ракетными стрельбами с различных кораблей-носителей, в том числе баллистической ракетой Р-11ФМ с подводной лодки Б-62 пр. АВ-611 и крылатой ракетой КСЩ с эскадренного миноносца проекта 56М.

…Стрельбы были назначены на 6 октября, время «Ч» для подводной лодки Б-62—12 часов. Для контроля за подготовкой к стрельбам во Владивосток прибыл недавно назначенный начальником Управления ракетного и артиллерийского вооружения ВМФ контр-адмирал Вениамин Андреевич Сычев.

Он поручил А. Запольскому принять участие в подготовке лодки Б-62 к предстоящей стрельбе. Разговор состоялся днем 5 октября. Таким образом, на проверку всех систем ракетного комплекса, погрузку ракеты и проведение ее генеральных испытаний оставалось меньше суток. Однако случилась заминка, заставившая в сложившейся напряженной обстановке многих поволноваться.

Последней проверкой перед погрузкой ракеты был контрольный разброс удерживающих стоек пускового устройства. Визуально все прошло нормально, но расшифрованная запись показала, что одна стойка отстает. Несинхронное раскрытие стоек грозит тем, что ракета может зацепиться за них стабилизатором, и куда после этого полетит, одному Богу известно. Чтобы рассеять сомнения, необходимо было повторить контрольный разброс. Но тогда не успеть в темное время суток погрузить ракету и к утру подготовиться к выходу в море. В этом случае назначенное время «Ч» нужно переносить на сутки, а это — ЧП для флота.

«Разобравшись, — пишет А. Запольский, — мы доложили Сычеву свои соображения… При исправном состоянии всех узлов и электрических цепей кинематическая схема пускового устройства исключает несинхронное раскрытие стоек. Запись грешит, видимо, неправильной установкой нулевой точки одного датчика. В.А. Сычев согласился с нашими доводами и разрешил погрузку ракеты».

Характерно, что флотская верхушка пошла на эту авантюру сознательно. Самый главный ракетно-артиллерийский начальник, которого, собственно, и вызвали из Москвы проконтролировать, все ли нормально, спасая «лицо» ТОФ, положился на авось.

Возможно, кому-то подробное описание показательной ракетной стрельбы покажется не относящейся к делу. Однако подлодкой Б-62 командовал тот самый Виктор Дыгало, который впоследствии отправит в океан злосчастную К-129. Это была действительно демонстрация, но не боеготовности, а флотской показухи, очковтирательства. Если ради собственного благополучия адмиралы, не задумываясь, рисковали безопасностью главы государства, что говорить о простых смертных, им подчиненных…

Около 10 часов утра 6 октября в бухту Конюшково вошел эсминец с Н.С. Хрущевым и пришвартовался к отдельному, свободному от кораблей пирсу. Всех предупредили: никаких торжественных встреч. Все происходило довольно буднично. Сойдя с корабля, Никита Сергеевич сел в машину и подъехал к пирсу, где стояли подлодки К-126 и Б-62, последняя вторым корпусом. Личный состав обоих кораблей был выстроен на палубах носовых надстроек.

«Сейчас мало кто понимает, как подготовить к стрельбе две баллистические ракеты на технического базе того времени, — делился Виктор Ананьевич Дыгало воспоминаниями со съемочной группой сериала «Русская глубина». — Надо было оборудовать боевую позицию: в точке прицеливания за 150 километров поставить большой корабельный щит-мишень, выставить три теодолитных поста, чтобы засечь падение ракеты. В боевом распоряжении было записано: если что-то случится с первой ракетой — например, она упадет при старте, тут же без команды поднимать вторую, продолжать стрельбу. Рано утром мы вышли из Владивостока в Конюшково и в 9.30 уже стояли у пирса, была хорошая солнечная погода. Подняли ракету на верхний срез, чтобы ее было видно. За ночь я сам нарисовал соответствующие чертежи. Все было сделано в виде красочного плаката. Мне дали 15 минут на доклад: что это за подводная лодка, что за ракета, ее технические данные, и доложить о готовности выполнить задачу. Никита Сергеевич выслушал меня с большим вниманием. Я как хозяин, гостеприимно пригласил его на лодку, Но он отказался:

— Ты уж сам туда лезь, я посмотрю с эсминца.

Все главы государства Российского интересовались подводными лодками. Нет сведений о Николае II, но Ленин и Сталин в Питере на лодках побывали. Путин на подлодке совершил погружение. Но он не был первым. В 1955 г. Хрущев совершил переход на подлодке пр. 613 из Севастополя в Ялту. При этом часть короткого перехода проходила в погруженном состоянии. Наверняка прелесть спуска в рубочный люк он запомнил.

Было 10 часов утра. Хрущев обращается к Фокину, командующему Тихоокеанским флотом:

— Какие у Вас дальнейшие распоряжения?

— В 12 часов обед, после обеда так называемый «адмиральский час».

— Вот, чтобы потом не говорили, что Первый секретарь мешает работать, назначаю стрельбу на 12 часов, а потом обед.

«Я по неопытности открыл рот, — рассказывал В. Дыгало, — а главком мне кулак показывает. Понял, что нужно «варежку» закрыть. Есть в 12 часов стартовать! Бегом на лодку. «Боевая тревога». Полный ход дизелям. Развили возможную скорость до 16 узлов. Вошли в пролив к месту погружения, плюхнулись, удифферентовались, заняли глубину 30 метров. Только легли на боевой курс, акустик докладывает: «Слева 135 шумы винтов эсминца». Все ясно… Вот здесь произошел небольшой конфликт.

Альберт Васильевич Бардинов, очень грамотный офицер, входит в боевую рубку и говорит:

— Товарищ командир, стрелять нельзя, при таких обстоятельствах ракетного старта могут быть различные неприятности. Вплоть до того, что ракета может упасть.

Я ему вежливо, по-моряцки, объяснил, куда ему нужно идти, и что Первый секретарь, главнокомандующий отдал приказание, чтобы ракета стартовала ровно в 12.00. Вот этим и займитесь со штурманом, ракета чтобы стартовала с последними «пи-пи».

Дело в том, что для достижения большой точности, чтобы устоялись гироскопы системы наведения, перед запуском ракеты требовалось под водой пройти одним боевым курсом три часа, не меняя ни глубины, ни дифферента. Только тогда разрешалась стрельба. Все это знали — главком, командующий флотом, другие присутствовавшие специалисты…

Погода, к нашему счастью, была отличная, можно сказать, полный штиль. В перископ виден эсминец. По команде штурмана дал команду «Старт разрешаю», после чего пошла вся предстартовая подготовка. Открыли крышки, подняли ракету на верхний срез, грубо навели по азимуту, затем ввели все данные с приборов. Запросил эсминец, по закрытой связи: «К старту готов», получил ответ от Хрущева «Старт разрешаю», и ровно в полдень дал командую «Старт».

Видел в перископ, как ракета поднялась. По азимуту вроде пошла нормально. Красиво: на 50 километров, за ней остается инверсионный след».

Таким образом, главу советского государства (без его, конечно, ведома), командование ВМФ подвергло двойному риску.

Синхронность раскрытия стоек, удерживающих ракету на стартовом столе, инструментально не проконтролировали. Доверились визуальному контролю — т. е., «на глазок». Между тем, зацепив за стойку стабилизатором, ракета могла на бреющем полете уйти в любую сторону, в том числе в направлении эсминца «Неудержимый».

Вместо положенных трех часов без изменения скорости, курса и дифферента лодка В. Дыгало прошла на боевом курсе всего один час. Гироскопические приборы управления, еще далекие от совершенства, могли выдать ракете ложное целеуказание. Недаром командира там волновал хотя бы примерный азимут траектории — в открытое море или в сторону суши? Ведь радиус поражения из точки старта — двадцать миль мористее залива Стрелок — при минимальной дальности «изделия» захватывал и Владивосток! Но здесь бог с ним, ЧП местного масштаба можно замять. А если бы ракета залетела на территорию Китая, откуда так холодно проводили Никиту Сергеевича всего два дня назад… Вот это был бы скандал!

…На эсминце подняли флажный семафор — позывные Б-62 и «Добро», что означало: флагман одобряет действия командира, и ракета достигла боевого поля. Нетрудно представить, какой эффект произвело это зрелище. Тем более, что Хрущев впервые наблюдал старт баллистической ракеты с подводной лодки.

Успешная стрельба подводной лодки Б-62 оказалась весьма кстати для ее командира В. А. Дыгало, к которому восстановилось прежнее хорошее отношение командования флота. Незадолго до визита Хрущева Виктор Дыгало, оставив свою Б-62 на попечение старпома, вышел в море на другой лодке, которой предстояло отстреляться новыми торпедами. Командование хотело, чтобы опытный подводник присмотрел за действиями молодого командира. Стрельбы прошли успешно.

«Возвращаемся, — делился невеселыми воспоминаниями Владимир Ананьевич, — вижу, на пирсе нас встречает командующий подводными силами ТОФ контр-адмирал Хияйнен. Схожу на берег, и, как старший на борту, докладываю Льву Петровичу:

— Задание выполнили. Замечаний нет. Личный состав готов к выполнению очередной боевой задачи.

Мне показалось, что Хияйнен слушает меня как-то рассеянно. А потом тихо так мне говорит:

— А тебя, командир, я не могу обрадовать. На твоей лодке — пожар.

Во время планово-профилактических работ во втором отсеке электрик Огородников, не отключив тысячеамперные предохранители, взял металлическую щетку и полез очищать окалину. Моментально — короткое замыкание. Огненная дуга! Огородников получил ожоги, но, к счастью, остался жив. Не сработала система пожаротушения ЛОХ. Молоденький матрос с испугу не в ту сторону крутил вентиль. Вот пена и не пошла. Словом, накладки за накладками. Ребята эвакуировались из отсека и задраили переборки.

В то время в дивизии как раз находился инспектор подводных сил контр-адмирал Родионов. Ему доложили: на 62-й — пожар! Родионов спрашивает: «Кто командир?» Ему сообщили, не сказав, что Дыгало выходил в море на другой лодке. Инспектор отбил в Москву телеграмму: «Из-за низкой организации службы на ПЛ Б-62 во время проведения ППР возник пожар во втором отсеке. Экипаж с тушением пожара не справился. Отсек полностью выгорел». Отличная характеристика! Главком не стал разбираться в подробностях, последовал его приказ: «За низкую организацию службы на ПЛ, приведшую к пожару и выходу лодки из строя, капитану 2-го ранга Дыгало В.А. снизить воинское звание до капитана 3-го ранга». Это был страшный удар: Виктор Ананьевич через полгода должен был получить звание капитана 1-го ранга.

«…Следующая команда «Следовать за мной». У эсминца скорость 30 узлов, у меня всего 16. Поэтому я отшвартовался примерно через полтора часа. Смотрю, на причале стоит машина и дежурный по базе: «Товарищ капитан 3-го ранга, Вас в штабе ждет Никита Сергеевич». Переоделся, привезли в штаб. Вхожу в конференц-зал, там, в лучших традициях того времени, стоит стол, накрытый яствами, о которых даже сейчас вспоминать приятно. Во главе стола сидит Никита Сергеевич Хрущев, рядом главком, командующий флотом. Я подошел, отрапортовал:

— Товарищ Первый секретарь, Председатель Совета министров! Ваше задание выполнено. Командир подводной лодки Б-62 капитан 3-го ранга Дыгало.

— Молодец! — Хрущев подкатился ко мне, он ниже меня ростом. — Ты сам не знаешь, что ты сделал. Я теперь им задам! (имелись в виду американцы).

И дальше Первый секретарь делает рукой такой царственный жест, появляется, весь в белом, мичман с серебряным подносом — две чарки, на палочках изображение закуски, и лежат погоны капитана 2-го ранга.

— Ты мне, командир, сейчас напомни, что у вас, у моряков, раньше делается… Сначала пьют, потом вручают или сначала вручают, пьют потом?

— Сначала вручают, а потом обмывают.

— Ну, вот, носи погоны. Молодец. Поздравляю тебя. Теперь давай выпьем. За удачу!

И выпили мы. Хрущев просит к столу. В этот момент я отлично понял, что мне здесь не место.

— Товарищ Первый секретарь, мне, как командиру, необходимо быть на корабле. Лодку приготовить, чтоб она снова была готова к стрельбе. Вдруг вы захотите и завтра посмотреть!

Он улыбнулся и сказал:

— Ну что ж. Если такая необходимость — иди на корабль.

Я же про себя подумал другое: зачем мне эти стопки, когда у меня в каюте целая канистра со спиртом стоит? Меня на лодке товарищи ждут с нетерпением, а я буду здесь ошиваться, среди этого бомонда. Поэтому я с удовольствием, рысью, оттуда ушел. Кому надо, занимались лодкой, а мы занялись любимым делом».

Хрущев за успешный запуск вполне бы мог вручить Дыгало погоны каперанга. Да и вручил бы легко — жалко, что ли? Тем более Владимир Ананьевич срок выслужил, вдобавок так отличился… Но, видимо, степень поощрения командира обговаривалась с Горшковым. Если разобраться, формально главком был прав. Корабельный устав гласит: «Никто не имеет права без команды покинуть аварийный отсек». А его люди убежали от пожара. Никто не объяснил матросу, что нельзя лезть к прибору под током, другой не знал, как включить систему тушения. Независимо — на борту командир или нет, экипаж должен действовать без срывов. Это и есть главный показатель организации службы. Поэтому награда Дыгало была на самом деле его прощением.

Хрущев весь обратный путь на быстроходном эсминце был весел, оживлен, его радовала прекрасная погода. На стадионе «Авангард» состоялся общегородской митинг. Выступление Пред-совмина было очень эмоциональным. Находясь под впечатлением увиденного, он прокомментировал баллистику полета очень своеобразно:

— Вы знаете, какие у наших моряков ракеты? Они сначала летят до бога, а потом от бога!

Умел товарищ Первый резануть правду-матку… «Правда» вышла с редакционной врезкой: «Речь Н.С. Хрущева будет опубликована в одном из ближайших номеров газеты». Центральный орган партии только через день опубликовал приглаженное выступление советского премьера, и оно не имело ничего общего с тем, что услышали владивостокцы.

…После банкета, вернувшись на «Неустрашимый», Никита Сергеевич, указав на стоявшую у пирса подлодку К-126, негромко спросил Горшкова:

— Такую, что ли, китайцам отдаем?

Горшков кивнул утвердительно. Хрущев вздохнул. После визита в Пекин у него уже не было уверенности, что жест примирения способен что-либо изменить.

СПИСОК ШИЛЬДЕРА

Если докопаться до истока, откуда произошел самый ужасный оружейный симбиоз XX столетия «субмарина + ракета», следует признать его родиной Россию, но с одной существенной оговоркой. Первая атака российского подводного ракетоносца состоялась 29 августа 1834 г., но командовал ею… немец!

…Лодка медленно выгребала на середину Невы. Ниже по течению на якорях стояли грузовые парусные барки, изображавшие неприятельские фрегаты. Генерал Карл Шильдер стоял на палубе субмарины, направляя ее курс. Затем он спустился вниз, где мерцала лампада перед иконой Николая-чудотворца, покровителя русских моряков, и задраил верхний рубочный люк. Подпоручики лейб-гвардии саперного батальона заняли свои места — П.П. Ковалевский у винтовых подъемников ракетных труб, Л.А. Бем — у запальной гальванической батареи. На середине реки лодка погрузилась. За перископ стал сам изобретатель.

Через несколько минут, на глазах государя и императорской свиты, из-под воды с шипением и свистом вылетели шесть ракет. Залп удался на удивление кучным. Обе парусные мишени тут же занялись кострами и сгорели дотла!

Весьма довольный увиденным, император Николай I на другой же день подписал поданный генерал-адъютантом Карлом Шильдером список о поощрении отличившихся «нижних чинов». Более 84 рядовых саперов получили по 20–25 рублей золотом. «Государственная премия» была весьма внушительна, если учесть, что даже во второй половине XIX в. корова в России стоила 3 рубля, а ведро водки — 10 копеек. Между тем, испытания подводной лодки Шильдера в нашей технической литературе традиционно преподносятся как цепь сплошных неудач. Вот известные выдержки из рапорта генерал-инспектора корпуса инженеров:

«По прибытии моем на пароходе к брандвахте Северного фарватера, в расстоянии до 500 сажен от прикрепленной к плоту на якорь подводной лодки, подан был сигнал для начала плавания оной под водою. Путь лодки для зрителей обозначался двумя железными шестами, на лодке прикрепленными. В лодке находилось восемь человек экипажа, а генерал Шильдер, для лучшего во время опытов управления лодкою, находился вне оной на палубе, погруженный в воду по грудь в одежде из непроницаемой ткани и с плавучими поясами. Приказания свои он передавал находившимся внутри посредством длинного каучукового рукава, проходившего во внутренность лодки, и другой конец которого, в виде рупора, находился у него в руках. Для большей предосторожности за лодкой следовал катер, на котором находились некоторые запасные принадлежности и несколько людей.

Лодка была снабжена прикрепленными к боковым стенам оной зажигательными и фугасными ракетами, а на стержне, прикрепленном к носовой части оной, имела одну мину в 20 фунтов пороху. Гальванический прибор помещался внутри лодки, а проводники от оного к ракетам и минам находились в руках генерал-адъютанта Шильдера. При начале действий ветер и течение понесли лодку на якорный канат плота, за который гребки лодки зацепились и запутались так, что для дальнейшего плавания лодки надо было обрубить якорный канат, и лодка тронулась с места, имея гребок с правой стороны сломанным. По этой причине она получила под водою косвенный ход и с трудом могла быть направлена к выставленному впереди для подорвания старому двухмачтовому транспортному судну.

По отплытии 50 сажен под водою воспламенены были две ракеты, которые по причине сильного волнения не могли долететь до своей цели и разорвались в волнах, не в дальнем расстоянии от лодки. Между тем, волною заплеснуло разговорную трубу, и, не прежде как через четверть часа по отлитии сей воды, можно было продолжать дальнейший путь. При приближении к судну мина, находившаяся на носу лодки, приткнута была к судну удачно, сама же лодка течением была увлечена под киль судна, но железные шесты с флюгаркою удержали оную, и плывший сзади катер взял оную на буксир. Выехав из-под судна, лодка вновь унесена была течением и наехала иа гальванические веревки, и порвала проводы от двух мин. По отплытии, наконец, с помощью катера на значительное расстояние, предложено было взорвать мины, из которых воспламенилась только одна, причинившая мало вреда судну, по причине значительной плавучести бочек, наложенных вовнутрь, дабы впоследствии под этим же судном продолжать опыты подводного плавания в действии. Сим действием прекращены были опыты, продолжавшиеся около двух часов».

Ракеты, сойдя с четырехметровых направляющих, взорвались в гребнях волн «не в дальнем расстоянии» от лодки… Как же эти волны не смысли с палубы самого изобретателя, почему не перевернули гребной катер сопровождения, который еще имел силы вытащить притопленную лодку из-под «неприятельского» судна… И вообще, кто бы дерзнул выполнять показательную атаку в шторм? Здесь, похоже, мы имеем дело с «дезой», умело запущенной самим генералом-изобретателем.

Сохранение секретности своего детища заботила Карла Шильдера с самого начала постройки субмарины. Директор Александровского чугунолитейного завода оберберггауптман 4-го класса М.Е. Кларк, шотландец, привлек к строительству иностранных мастеров Рида, Монро и Роджерса, которые старались больше выведать, чем что-то сделать. Европу обеспокоило появление у России тайного морского оружия.

Карл Андреевич Шильдер был сыном рижского купца, выходца из Курляндии. Этот факт его биографии советские историографы неспроста и даже назойливо подчеркивали. Но тевтонские корни генерала слишком очевидны. Об этом свидетельствуют имя, фамилия, не имеющие ничего общего с прибалтийскими, как впрочем, и отчество. Наверняка отца звали Андреас, а не Андрей. С 1805 г. Карл Шильдер участвовал во всех войнах, которые вела Россия в Европе, и сделал блестящую воинскую карьеру от унтер-офицера до генерал-адъютанта. Он был выдающимся военным инженером своей эпохи. Шильдер первым применил в бою разборный канатный мост и понтонную переправу, подземные мины и даже фугасные ракеты, управляемые дистанционно. Он же является отцом подводной мины. Деятельная натура Шильдера, однако, не могла примириться с пассивным характером этого оружия. И он предложил в качестве средства доставки — подводную лодку, «руководствуясь примерами подводного плавания Бушнеля, Дреббеля и известного Джонсона и сочинениями Фультона, Монжери и других…» Список имен ясно указывает, что генерал отнесся к опыту предшественников со свойственной саперу глубиной!

Советские трофеи верфи «Шихау» в Данциге

Верфь «Шихау». Эти корпуса могли войти в состав ВМФ СССР

Немцы научили нас делать шпангоуты снаружи

Такой была К-129

Hughes Glomar Explorer — совместное производство ЦРУ и Говарда Хьюза

Та самая док-камера 11МВ-1

Капитан медицинской службы Сергей Черепанов

Командир К-129 капитан 1-го ранга Владимир Кобзарь

Лейтенант Анатолий Дыкин

Инженер-капитан-лейтенант Александр Егоров

Старший лейтенант Владимир Мосячкин

Капитан 3-го ранга Владимир Мотовилов

Капитан 3-го ранга Евгении Ковалев

Старший помощник командира капитан 2-го ранга Александр Журавин

Говард Хьюз

Восьмимоторный «Геркулес» Говарда Хьюза

Таинственный «Мизар» (AGOR-I1).

Он нашел потерянный американцами атомоход «Скорпион». Но искал ли он, как уверяют, нашу К-129?

SSN-587 «Хэлибат». Снимок сделан между 1967-м и 1970 годом. Так она выглядела, уходя на поиски нашей К-129

Эмблема SSN-587 «Хэлибат». По-русски — палтус

Парадное фото SSN-587 «Хэлибат» на фоне моста Золотые Ворота в Сан-Франциско

DSWR-1 «Мистик». Глубоководный аппарат для «сухого» спасения американских подводников с любой глубины

ЮСС «Суордфиш» (ССН-579)

Американцы крупным планом вывесили рубку «Суордфиш» в Интернете

Р.М. Никсон

Дж. Р. Форд

Адмирал Η. Н. Амелько, бывший командующий Тихоокеанским флотом

Реактивный ракетоносец Ту-16, Возможно, это реальный снимок, сделанный у корейского аорта Вонсан в феврале 1968 года.

На заднем тише — уходит американский крейсер УРО

Авианосец «Энтерпрайз» на полном ходу

Командир «Пуэбло» Ллойд Бучер

Полковник Ким Ч. жон Рок командовал абордажем «Пуэбло». Сегодня он водит экскурсии туристов но мемориальному кораблю

«Пуэбло» на вечной стоянке в Пхеньяне.

На его примере корейских трудящихся учат стойкости в борьбе с империализмом

«Гломар Эксплорер» в доке. Теперь только бурильщик. Снято 20 000 тонн «шпионского» оборудования

Научно-исследовательское судно «Гпомар Челленджер» тоже привлекалось к изучению обломков К-129 на грунте

«Морская тень,» — судно-невидимка, построенное по технологии «стеле» — не пригодилась никому, кроме создателей фильмов о Джеймсе Бонде

Док-камера НМВ-1 «в другой жизни» стала гаражом для «Морской тени»

Такой была найдена подлодка С-80 на грунте. Рисунок начальника ЭОН-10 Манченко

Лодка проекта 629Р — подводный ретранслятор на Камчатке

Единственный памятник погибшим на К-129 в городе Черемхово, где нет ни озера, ни речки

Советские исследователи нередко пеняли генералу на невнимание к «потаенному судну» Ефима Никонова, подразумевая, что обрусевший, а все равно — немец, ущемил национальный приоритет России в подводном плавании… Однако продолжим цитату из Шильдера: «…Я предложил построить металлическую подводную лодку, которая по теоретическим соображениями имела все удобства, указанные помянутыми примерами, устраняла недостатки, замеченные и самими изобретателями».

Поэтому деревянная бочка неграмотного крестьянина петровской эпохи, проломившая днище о грунт при первом же погружении, представляла мало интереса для человека, так обогатившего военную инженерию. Никого почему-то не смущает, что здесь бесспорные приоритеты России оказались забыты. Все восторгались проходческим щитом «Харренкнехт» из Германии, который так резво «прогрыз» Лефортовский тоннель в Москве, но никто не вспомнил, что это «ноу-хау» изобрел и применил Карл Шильдер — для рытья минных галерей под стены вражеских крепостей…

Опыты с субмариной продолжались до 1841 г. — семь лет. Оплаченные из казны, они вряд ли были столь безнадежны, какими их отставили для памяти потомков. Рациональное зерно, заложенное в проект, было зримо и почти осязаемо. Все упиралось лишь в неприемлемую мускульную силу движения. Лодка приводилась в движение гребками — по паре с каждого борта. Гребок в виде «гусиной лапки» состоял из двух складывающихся лопастей, поворачивающихся на шарнире горизонтального вала, который изнутри вращал матрос. Когда гребки двигались назад, их лопасти раскрывались и, загребая воду, толкали лодку вперед. Субмарина была весьма маневренной: если валы крутить побортно враздрай, она разворачивалась практически на месте. Но, конечно, четырех матросских сил было слишком мало для судна водоизмещением почти 17 тонн — скорость не превышала трех кабельтовых в час.

Изобретение саперного генерала обогнало свое время на шесть десятилетий. И Шильдер постарался сохранить национальную тайну России до лучших времен. В письме военному министру изобретатель предложил: «… по благополучном окончании опытов подводного действия, дав команде возможность выйти из ПОДВОДНОЙ лодки, а мне лично, выходя последним, потопить лодку накренением с намерением представить как бы безнадежность на ее хорошее устройство и худой успех предполагаемых предприятий и дать повод распространиться такому мнению…»

Генерал своего добился: «лапчатое» сооружение принято считать бесполезным техническим курьезом. Примечательно, что нет сведений, что в конце концов приключилось с субмариной — известно лишь, что военное ведомство по рапорту Шильдера передало корабль ему «для партикулярных» нужд. Сегодня бы сказали: генерал ее приватизировал. Зачем? Возможно, все с той же целью — сохранить секрет.

Но попробуем суммировать идейное наследие Карла Андреевича Шильдера, которыми до сих пор пользуются подводники всего мира.

Зрительная труба. Прообраз перископа. Генерал очень хорошо понимал главное достоинство субмарины — скрытность: «Зрительная труба даст возможность управляющему делать по временам обозрение па поверхности воды, оставляя лодку под водой… из выдвинутой трубы, выставляя предмет меньшей величины обыкновенных бананов».

Боевая рубка. Их было даже две. А вот оборудованного поста управления наверху не было. Длительное надводное плавание оказалось бы слишком изнурительным для человеческого «привода». Для кратких переходов на поверхности генерал Шильдср оборудовал себя сам: надевал гидрокостюм на манер водолазной рубахи (только без шлема) надувной кожаный ранец на спине и башмаки со свинцовыми подметками. Однажды экспансивный Карл Андреевич, забыв их надеть, прыгнул за борт и едва не захлебнулся, перевернутый вверх ногами…

Горизонтальные рули — тут нечего комментировать. Без рулей глубины невозможно представить субмарину.

Люк крупногабаритных грузов. Впоследствии нашел применение на грузовых субмаринах — главным образом, германских и японских.

Однокорпусная архитектура: балластные цистерны внутри прочного корпуса. На отечественном подплаве так и не нашел применения этот русский по природе приоритет. Сегодня такая схема считается более прогрессивной, нежели принятая у нас двухкорпусная.

Аккумуляторная батарея. Электрическая энергия сегодня всеобщая и единственная сила, которая непосредственно движет, освещает и отапливает любые современные подводные лодки, включая атомные. Шильдер предложил принцип, но не имел средств его осуществить: лейденские гальванические банки могли лишь отдавать энергию. А если бы даже умели накапливать, заряжать их все равно было нечем. Все тот же энергетический тупик, из которого в первой половине позапрошлого века не было выхода.

Подводные якоря. Две массивные чугунные отливки в диаметральной плоскости субмарины, выпускаемые для ее удержания над нужной точкой грунта. В чистом виде заимствованы ВМС США Для SSN «Хэлибат», переоборудованной в 1971 г. для прослушивания секретных советских кабелей связи в Гижигинской губе Охотского моря.

Дистанционное управление оружием. Подводная мина Шильдера, которую предполагалось вонзить на заостренном штыре в Деревянный борт вражеского корабля, взрывалась электротоком по специальным проводам, когда лодка отходила на безопасное Для себя расстояние. Принцип применен в Германии для наведения на цель торпед Г-7, управляемых по кабелю.

Береговая база. Впервые была оборудована Карлом Шильде-Ром в имении своего тестя сенатора Н. Дубенского на берегу Невы. Состояла из мастерских и казармы для экипажа и обслуживающего персонала. До настоящего времени лодки не приспособлены для проживания экипажей при стоянке у берега. И почти постоянно нуждаются в каком-нибудь мелком ремонте.

Плавучая пристань. Предназначалась для базовой стоянки и буксировки подлодки в район боевых действия. Прообраз плавбазы обеспечения подлодок. Шильдер первым угадал слабую боевую устойчивость субмарины, часто вынужденной прибегать к помощи извне для пополнения корабельных запасов. Подобно вооруженной ракетами пристани Шильдера, современные плавбазы подлодок нередко располагают мощными средствами самообороны.

Подводный ракетный старт. Опробован в гитлеровской Германии в 1943 г., в СССР — в 1955 г., внедрен в США в 1958 году. У Шильдера пороховые ракеты калибром 4 дюйма (101,6мм) размещались в шести металлических трубчатых направляющих, по три с каждого борта. Трубы были соединены в пакеты. Угол возвышения регулировался изнутри подлодки специальными винтовыми стойками, давая возможность грубого прицеливания.

Трубы с двух сторон закрывались герметичными резиновыми пробками. При стрельбе они выбивались ракетой и ее газовой струей. Стрельба производилась как с поверхности, так и из-под воды. Зажигание было электрическим.

Переговорный шланг — прообраз звукоподводной связи.

Вентилятор. Обязательный атрибут любой субмарины, начиная со времен Первой мировой войны.

Труба воздушной вентиляции. Прообраз не только РДП (вращающих гусиные «лапки» матросов тоже можно признать двигателем, потребляющим кислород!), но и современных выдвижных устройств ПВП подводных атомоходов для забора свежего атмосферного воздуха из подводного положения.

Дух подводного братства. После первого удачного погружения и эффектной ракетной атаки в присутствии государя императора, К.А. Шильдер в тот же вечер устроил на даче своего тестя торжественный ужин для первых подводников, куда были приглашены не только офицеры, но и нижние чины. И это ничуть не оскорбило дворян. Под водой жизнями одинаково рисковали все. Традиция торжественных встреч и обильных застолий широко практиковалась в «Кригсмарине». При этом высшие чины, выпив протокольную стопку шнапса, спешили предоставить членов экипажа самим себе, где матросы в присутствии своих офицеров зачастую напивались до бесчувствия. Что ничуть не мешало поддержанию — уже на следующий день — нормальной воинской дисциплины. Видимо, известная поговорка «Что русскому хорошо, то немцу — смерть!» имеет и обратную силу…

В советском и российском флоте до сих пор отсутствует понимание, что колоссальный стресс, испытанный в походе, требует выхода. О каком морской братстве может идти речь, если ритуальный поросенок, который преподносят вернувшемуся из похода экипажу, тут же съедается под «шило» исключительно высокопоставленными встречающими при робком присутствии старшего комсостава лодки…

Спасательные средства. У Шильдера отсутствовали как таковые. Это колоссальное везение, что за семь лет четырехлапый тихоход ни разу не стал пленником дна Невы или Кронштадского рейда и братской могилой. За то, что недодумал курляндский немец, расплачивались и расплачиваются в русском, советском и российском подплаве…

СУМРАЧНЫЙ ГЕРМАНСКИЙ ГЕНИЙ

Борис Черток. «Люди и ракеты»

Александр Широкорад. «Оружие отечественного флота»

Когда о своем намерении докопаться до истины в истории К-129 я рассказал своему знакомому офицеру, начальнику судоремонтного завода ВМФ в бухте Чажма, он ответил:

— Тогда тебе надо начинать с Германии. Иначе ничего не поймешь.

Советская пропаганда, постоянно твердя о неисчислимых Жертвах и ущербе от германской агрессии, всегда забывала говорить об оборотной стороне войны — тех выгодах и преимуществах, которые обеспечили стране стремительный индустриальный прорыв на многие десятилетия вперед. Интеллектуальный капитал, обладателем которого стал СССР, не мог быть достигнут никогда, ни за какие деньги и ни при каких других обстоятельствах. Под сапоги победителей легла не просто европейская страна — технологический лидер, веками ориентированный на капитальное обустройство войны. Недобрый и высокомерный, но педантичный, собранный, аккуратный — истинно «сумрачный германский гений»!

Весной 1945 г., еще до капитуляции Берлина, американская военная разведка провела операцию «Paperclip» («Канцелярская скрепка») с целью захвата гитлеровского «оружия возмездия». В СССР этот факт всегда преподносили с осуждающей интонацией, прозрачно намекавшей на мародерство. Жгла обида за подземный ракетный завод Нордхаузен, куда американцы не пускали советские оккупационные войска, пока не вывезли из нее все ракеты Фау-2, способные летать. Команде Вернера фон Брауна их хватило на пять лет испытаний. Нашим досталась заводская свалка. Однако сегодня большой вопрос — кто первым начал и кто больше преуспел в раздевании поверженного врага. Советы начали с Польши. В генерал-губернаторстве нашлось немало интересных производств, которые не успели уничтожить немцы.

Весной 1945 г. наиболее успешные инженеры из различных наркоматов, всю войну защищенные бронью от мобилизации, вдруг получили призывные повестки. В военкоматах их немедленно произвели в старшие офицеры (одних реально, других условно), обмундировали, вооружили пистолетами ТТ, и каждый получил удостоверение на право осмотра любых объектов на территории Германии. Сугубо штатские «очкарики» в необмятом, не подогнанном по росту «х/б», в солдатской кирзе и без единой награды производили в войсках комическое впечатление. Армия прозвала их «филичевыми офицерами» — по прозвищу отвратительного пайкового курева, мало похожего на табак.

В апреле 1945 г., всего через несколько дней после взятия Данцига, конструкторов подводных лодок срочно командировали на судостроительный завод «Шихау» для изучения трофейной немецкой техники. Группу из 14 человек возглавлял инженер-капитан 1-го ранга В.Н. Перегудов.

Перегудов ехал в командировку со смешанным чувством. Маршрут был Кенигсберг, Данциг, Штеттин, затем — Берлин, «разгромленное логово фашистского зверя»… Но Перегудов помнил другую Германию, где провел два самых насыщенных года своей жизни, наслаждаясь европейским комфортом, диковинным для сына самарского крестьянина. Он работал бок о бок с лучшими германскими инженерами конструкторского бюро «Деши-маг Везер», адаптируя к возможностям советской промышленности приобретенный у немцев проект подводной лодки типа «С», которую полуофициально назвали «Сталинец». Увидеть разрушенной страну, которую успел полюбить, не хотелось. Но эта любовь, как водится, заставила и страдать, и мучиться.

В 1937 г. Владимир Николаевич был арестован и почти полгода провел под следствием, затем освобожден «за отсутствием состава преступления». Через год ему вернули звание военно-морского инженера, восстановили в партии, восстановили допуск к секретной конструкторской работе… Но какое-то «но» все равно осталось. Его сокамерник Рокоссовский стал маршалом, а документы создателя первого советского атомохода на присвоение звания контр-адмирала отклоняли четырежды!

Мучения Перегудова продолжались всю войну. Он возглавлял группу проектантов новой средней лодки. Было разработано несколько вариантов проекта 608, и все были отклонены. Заказчику хотелось получить корабль водоизмещением не более 660 тонн.

Тщетно Перегудов доказывал, что это невозможно: советские Двигатели и механизмы нужной производительности слишком тяжелы и габаритны, чтобы втиснуть их в такой ограниченный объем. Конструктор просил увеличить водоизмещение хотя бы До 770 тонн, а по-хорошему нужно 800! Флот стоял на своем. Осенью 1944 г. нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов приказал закрыть проект 608, изучить трофейную У-250 и спроектировать среднюю подлодку по типу германской серии УНЦ.

Круг замкнулся. «Эска», самый результативный корабль Великой Отечественной, был родной сестрицей знаменитой германской «семерки». Благодаря довоенному советскому заказу Германия не только сохранила свой конструкторский потенциал, но и получила средства усовершенствовать прототип, тиражированный затем в тысяче с лишним экземпляров. Война кончилась — и снова копировать немецкие мысли! На этом однажды уже споткнулись. Серия «С», начиная с четвертого корпуса, комплектовалась советской «начинкой» — и сразу потяжелела против германского оригинала почти на 30 т!

Другой бы конструктор позволил себе «взбрыкнуть». Но полгода в следственных камерах ленинградского «Большого дома» сделали Перегудова покладистым. Именно эту покладистость подметил Сталин и отправил его в систему Минсредмаша проектировать первую атомную подлодку. После «дела адмиралов» флот вышел из доверия вождя — он поручил «Объект 627» атомщикам. Перегудов, подавленный жестким двухлетнем сроком проектирования и граничащей с паранойей секретностью атомщиков, пошел на поводу у людей, бесконечно далеких от моря. В первом варианте проекта атомоход не имел даже якорей, а единственная торпеда-монстр диаметром полтора метра, нанизав на себя первый и второй отсеки, выпирала даже в центральный пост!

…По пути в Германию группа декоративных «офицеров» посетила город Эльбинг в Восточной Пруссии, где осмотрела сборочный конвейер лодок-малюток «Зеехунд». Заинтересовала камера гидравлических испытаний. Миниатюрный корпус субмарины заводили в цистерну, которая прямо в заводском цеху создавала нужную «глубину»! Отступая, немцы подорвали почти всех «морских собак», но сохранились две полностью готовые лодки, их позднее вывезли в СССР. Несмотря на серьезное вооружение (две торпеды) эти двухместные субмарины в то время не представляли большого интереса, поскольку предназначались для прибрежной обороны.

Данциг сильно пострадал от бомбежек, но верфи сохранились хорошо. Кирпичные цеха, широкие асфальтированные проезды, стеллажи с заготовками и запасными частями и два громадных эллинга на берегу, где строились и монтировались секции XXI серии — так называемые «Electricboot» («Электрическая лодка»). Это был первый в мире действительно подводный, а не «ныряющий» корабль. У этой лодки поразительная судьба. В окончательно виде ее сделали как бы от безысходности, но замышлялась она совершенно другой.

В начале лета 1940 г. на рейде Киля по ночам происходили довольно странные гонки торпедного катера за лучом света из-под воды! Испытания новейшей субмарины У-80, сконструированной профессором Вальтером, проходили под плотной завесой секретности. 28,1 узла — это была фантастическая подводная скорость, вчетверо большая, чем у любой субмарины тех времен. Даже ее замер оказался проблемой. Обычно подводная лодка несла над водой полосатый футшток, и с кораблей замеряли время,

за которое он проходил мерную милю. Здесь же пришлось установить на палубе субмарины герметичный прожектор. Испытания проходили ночью. На мерной миле лодку сопровождал торпедный катер, который, уравняв ход с бегущим пятном света, засекал скорость по своему лагу. Небывалую прыть субмарине У-80 сообщило вещество, которое прежде использовалось только для промывки ссадин, промышленного отбеливания текстиля и массового производства блондинок. Да-да, это так называемый пергидроль, в обиходе — обыкновенная перекись водорода!

Еще в начале 30-х годов профессор Гельмут Вальтер обратил внимание на любопытные свойства давно известного химикам вещества. В растворах высокой концентрации перекись водорода немедленно поджигала дерево, ткани и другие органические материалы, причем пламя можно было потушить только водой, а не песком или огнетушителем. Горение с большим выделением тепла продолжалось даже без доступа воздуха. И Вальтер сообразил, что перекись можно использовать в качестве окислителя в двигателях подводных лодок. Германский ученый предлагал тот самый долгожданный, вожделенный единый двигатель для плавания на поверхности и в глубинах, над которым бились конструкторы всего мира с самого зарождения субмарин!

Первая парогазовая турбина мощностью 4000 л.с., испытанная в 1936 г., оказалась весьма капризной и опасной. Для хранения топлива обычные танки не годились. Пыль, ржавчина, щелочи и другие примеси провоцировали стихийное разложение раствора, которое вело к взрыву. Решили применить эластичные емкости из синтетического материала — поливинилхлорида. Они помещались между легким и прочным корпусами субмарины. Это оказалось даже удобным: перекись подавалась к насосу двигателя естественным забортным давлением.

Продувки моделей в аэродинамической трубе выявили оптимальную форму корпуса и сдвоенную систему рулей, как у торпеды. Ни обводы, ни органы управления дизель-электрических лодок не годились для подводных скоростей, на которые рассчитывал Вальтер — до 30 узлов! После войны эта цифра долго завораживала англичан, к которым уехал экспериментировать Вальтер. Американцы благоразумно отказались от взрывчатой идеи и взяли твердый курс на атомную тягу. Дольше всех, до 1959 г., мучались над немецкой головоломкой в СССР, куда переметнулся ближайший помощник немецкого профессора. Высокие советские инстанции соблазняла относительная дешевизна и понятность пергидролевых турбин. Даешь 30 узлов! Что значит «не получается»? У немцев же получилось!

Увы, не получилось и у немцев. Гитлер с энтузиазмом дал согласие на развитие пергидролиевого флота. Однако в ноябре 1943 г., после выпуска двух прототипов У-792 и У-794, стало ясно, что с массовым производством следует повременить. В этот момент у проекта Вальтера появился конкурент. Альтернатива исходила от руководства «Маринебау», конкретно — от профессора Олфкена. В апреле 1943 г. он представил на рассмотрение флота трансформированный проект.

Предлагалось емкости для хранения пергидроля в нижней части корпуса превратить в обширные аккумуляторные ямы: вместо обычных двух — четыре группы батарей. Это позволило втрое увеличить мощность гребных электродвигателей. «Электролодка» размером не больше субмарины серии VTIC впервые получила подводную скорость выше надводной — 17 узлов, а со шнорхелем — 12 узлов. Она могла погружаться до 300 метров, двигаться под водой 48 часов со скоростью 6 узлов или «ползти» малым ходом до 11 суток.

«Электроботы» были вооружены внушительным запасом торпед (стрельба с глубин до 50 метров), оснащались гидрофонами с радиусом действия в 50 миль, сложной эхо-камерой («балконное устройство»), позволявшей отслеживать, идентифицировать и разделять групповые цели при атаке из-под воды. Они могли вести боевые действия, ни разу за поход не всплыв на поверхность. Субмарины также комплектовались холодильниками для хранения мяса и овощей, кондиционерами и шлюзовыми системами удаления отбросов, что позволяло дольше сохранять воздух пригодным для дыхания.

12 подлодок XXI серии ежемесячно? Против решительно выступил гросс-адмирал Дениц. Он официально обратился к министру вооружений Шпееру с просьбой о коррекции планов в сторону резкого их увеличения. Ассистент Шпеера Отто Меркер никогда не строил кораблей. Прежде он занимался производством пожарных автомобилей на фирме «Магирус». Он-то и предложил внедрить в судостроение конвейерный метод сборки. Субмарины собирались из восьми заранее изготовленных секций.

В целях ускорения строительства немцы применили стопроцентный блочный метод с полным насыщением всего оборудования в каждой секции, с дальнейшей стыковкой секций на стапеле и контролем сварных швов рентгеном (вместо обжатия водой). Ожидалось, что каждая лодка будет занимать стапель не более 30 дней.

Немцы планировали выпуск 33 лодок ежемесячно. Поспешность изготовления вела иногда к нестыковке отсеков, что выяснялось только на стапелях. Бомбардировки союзной авиации вызвали сбои в поставках дизелей. В июле 1944 г. вместо 18 была спущена всего одна лодка У-2501. Всего же на воду до конца войны была спущена 121 лодка, еще более 1000 шт. находилось на разных стадиях производства. Появись эта армада несколькими месяцами раньше, она не могла не сказать своего весомого слова в «Битве за Атлантику», сделав ее исход гораздо менее очевидным…

В КБ данцигской верфи «Шихау» советские инженеры обнаружили полный комплект чертежей, с правками от руки на некоторых листах. На стапеле стояла подлодка, готовая к спуску. Уходя, немцы успели взорвать только железнодорожные пути из эллинга к морю через поворотный круг. В эллингах на кильблоках стояли десятки готовых секций… Прежде всего бросалась в глаза необычная форма прочного корпуса, в поперечном сечении представляющая собой сочетание двух симметричных неполных окружностей, соединенных горизонтальной распорной платформой.

И многие из наших инженеров, разглядывая диковину, наверняка подумали про себя: «Боже мой, как просто! Почему же я сам до этого не додумался?»

Весь фокус в следующем. Прочный корпус любой субмарины представляет собой толстостенную трубу с коническими закругленными оконечностями. Лучше выдерживает давление только шар, но он, понятно, не годится. Формообразующую обтекаемость лодке придает легкий корпус, как бы «надетый» поверх прочного. В межкорпусном пространстве проложены коммуникации, закреплены воздушные баллоны высокого давления, выгорожены цистерны балласта и топлива. Но полезный объем — это все-таки прочная «труба». Всегда соблазнительно сделать ее потолще, чтобы разместить больше оружия и техники, создать лучшие условия для экипажа. Но увеличение диаметра даже на сантиметр повлечет за собой новые тонны водоизмещения, которые в свою очередь потребуют более мощных двигателей, большего запаса топлива, а значит — нового утяжеления корабля. «Восьмерка» — просто гениальный выход из конструктивного тупика. Без этого открытия создание подводного ракетоносца пр. 629 было бы невозможно.

То же касается шпангоутов, эти корабельные «ребра» подкрепляют обшивку и задают конструкции поперечную прочность. Но кто сказал, что они непременно должны быть обращены внутрь корабля, «съедая» до 10 % полезного объема? Ведь каждая проходящая вдоль борта труба или кабель должны эти «ребра» обходить… Немцы, творчески подойдя к теоретической механике, впервые поставили шпангоуты снаружи прочного корпуса. Пусть плещется вода в балластных танках вокруг них — кому мешают? Зато изнутри — гладкий борт. Не будь этого новшества, советским конструкторам пришлось бы немало побороться с ребрами жесткости ракетных шахт: как «изделию» выбираться наружу вдоль этакой гребенки?

Многие вещи восхитили инженеров из СССР на захваченных стапелях польского Данцига, например, мощная система судовой гидравлики: приводы клапанов вентиляции балластный цистерн, управление всеми рулями, вращающаяся площадка командирского перископа, четыре группы серебряно-цинковых аккумуляторов. Но кое-что озадачило. Например, в дизельном отсеке не обнаружили съемной крыши. Это могло означать только одно: в Кригсмарине не планировали ремонтировать… Немцы исходили из того, что ни одна из лодок XXI серии просто не доживет до среднего ремонта с заменой дизелей.

Жаль, пикник на обочине Третьего рейха для наших конструкторов был недолгим. По приказу К.К. Рокоссовского, время, отведенное для операции, было ограничено. Ее целью было не изучать, а побыстрее вывезти домой все, что только возможно. Все, что взято в бою — трофей. Командующий 1-м Прибалтийским фронтом знал, что после победы наступят другие порядки союзнической дележки германского наследства.

«Из лагеря военнопленных ежедневно приводили на работы до 1 тыс. человек, из которых мы выбирали специалистов», — писал участник данцигской экспедиции Н. Михайлов. Было принято решение перевезти секции лодок в СССР, к заводу подали Док водоизмещением 14 тыс. тонн. Требовалось восстановить разрушенную железную дорогу, сделав поворот к доку, и поставить все секции на платформы. Под руководством советских инженеров пленные восстановили переходный мост с высокого берега на док, при этом пришлось учитывать значительные перепады приливов и отливов.

Начали вывозить секции. К первой, высокой 150-тонной секции центрального поста, прикрепили отвес для проверки изменения крена, так как в случае падения секции остановилась бы вся работа. На крутом повороте железной дороги Михайлов поставил 100 немецких военнопленных с металлическими вагами, заведенными под наружные пути, и паровоз с секцией прошел благополучно. Работали днем и ночью, погрузили в док 41 секцию. Из Данцига до Лиепаи док несколько дней шел в большом караване под общим руководством каперанга Мещерского… Тесно поставленные секции сильно скрипели — на волне изгибалась палуба перегруженного дока. В Лиепаи корабли и доки с трофейным оборудованием временно разместили на перевалочной базе в Морском канале.

В дальнейшем, вспоминал один из конструкторов группы каперанга Перегудова, после тщательного изучения технологии изготовления секций, они были взорваны по спецпрограмме для оценки взрывоустойчивости «восьмерки»… Зачем же так бездарно поступили с фашистским наследством? На самом деле все было не совсем так — просто нарушена связь времен, причин и следствий.

Иногда занятно спросить ветерана-подводника, знает ли он проект 614? В ответ вы получите снисходительную улыбку — штатский недотепа, конечно, все перепутал, — и светлый ностальгический рассказ о том, какие замечательные лодки были 613 проекта, как любили их моряки за простоту и надежность. Как пехотинцы — трехлинейную винтовку Мосина. В одном популярном издании я даже вычитал: не надо путать XXI серию с 613 проектом. А никто и не путает: немецкий «Electricboot» так лее похож на советскую «Whisky», как электрочайник на самовар.

После окончания войны в состав отечественного флота вошло несколько трофейных германских подводных лодок XXI серии. Только из Гданьска вывезли 48 готовых секций отсеков — полные комплекты шести субмарин. А ведь советским трофейным командам они достались еще и в Штеттине, и в Кенигсберге. И еще сотни лодочных фрагментов разной степени готовности — на германских заводах лежали комплектующие и заготовки на 1 тыс. недостроенных лодок. По крайней мере, натри сотни в советской оккупационной зоне.

Их решили достроить или, как было сказано в проектом задании ЦКБ-18 (главный конструктор В.Н. Перегудов, затем П.С. Савинов) «разработать проект 614 — реставрации дизель-электрических немецких подводных лодок XXI серии и насыщения их немецким и отечественным оборудованием и вооружением». Позже, с созданием НАТО, этот подкласс кораблей даже классифицировали как «Ursula». Однако в 1946 г., как утвердилось в официальной истории ВМФ, уже собранные на Балтике лодки (за исключением четырех, полученных по репарации) были по приказанию Сталина затоплены в Балтийском море. Координаты затопления засекречены. Почему это случилось?

Чаще всего ссылаются на давление союзников. Вряд ли причина в этом. Сталину, например, никто не помешал присвоить американский бомбардировщик Б-29, совершивший вынужденную посадку в Приморье. Мало того, самолет скопировали крупной серией, приняли на вооружение и еще продали Китаю.

Скорее всего, отечественная промышленность оказалась не в состоянии работать с этими кораблями. Лодка была насыщена гидравликой. Кингстоны балластных цистерн, приводы рулей, подъем выдвижных устройств — все гидравлическиое. А гидравлика любит микронную точность металлообработки, прочные эластичные манжеты и прокладки, высококачественные масла. Не проблема связать электросваркой готовые секции в одно целое. Вопрос — как эксплуатировать, где взять самую пустяковину: реле, тумблер, клапан, когда они сломаются. Ничего вечного нет. Можно было бы, конечно, запустить серию — много проще, чем с американской «летающей крепостью», не надо мучиться переводом дюймов в миллиметры. Но на это уйдут годы, и проект устареет. А если сделать его более живучим, он растеряет свои блестящие качества.

Приняли соломоново решение: с союзниками не ссориться и слепленные «Электрикбоот» затопить (чего никто не видел и не сможет проконтролировать, поскольку место секретное), оборудование скопировать, Перегудову — заключить его в новый корпус. Перегудов почему-то из проекта вышел, завершал его Другой главный конструктор. И что же получилось?

«Восьмерку» пришлось сделать перевернутой, т. е. прочный корпус оказался пузатым книзу. Иначе не вмещались аккумуляторы, более крупные и менее емкие. В результате упала на четыре узла подводная скорость. Максимальная глубина погружения — 170 метров против 230 у «немки». Ничего не вышло с артиллерией. Немцы применили элегантные закрытые двухствольные башни на рубке, позволяющие стрелять в зенит. Кому-то захотелось Сталинской премии (за копирование не давали) и пушку начали перерабатывать под 25-мм снаряд, якобы заново. А пушка уперлась. Кое-как ее протолкнули на вооружение в 1955 г., а через год артиллерию на подлодках изжили как архаику. Не получилось перенять беспузырной стрельбы. У немцев торпеду выталкивал из аппарата специальный поршень, и воздух оставался в отсеке, а не Демаскировал подлодку пузырем на поверхности. Список досадных несовпадений можно перечислять еще долго, остановлюсь на водоизмещении. Говорят, пуганая ворона куста боится. Товарищ Перегудов так старался выполнить эту строку технического задания, что перевыполнил норматив. Советская версия оказалась почти на 50 тонн легче строптивой «Урсулы»! По всем другим статьям копия оказалась хуже оригинала.

— Немки ныряли шибче наших, — слышал я воспоминания пожилого подводника, в молодости наблюдавшего трофейные германские субмарины в составе Северного флота. Ясно, что «шибче», когда запас плавучести всего 11 %. Немцы относились к своим «U-boot» как к расходному материалу войны… СССР не Мог себе позволить такого расточительства. Одно дело корабль Для войны, другое — для мирного времени. Сталин, похоже, в перспективе воевать все же собирался. И хотел, чтобы его субмарины, по крайней мере, до будущей войны не потонули.

КАК УЛОМАЛИ ГЛАВНОГО КОНСТРУКТОРА

Всегда считалось, что С.П. Королев, знаменитый «главный конструктор», был зачинателем всех советских ракетно-космических достижений. В том числе и на море.

«По проекту ОКБ-1 (НИИ-88), возглавляемого Королевым, на базе его оперативно-тактической ракеты Р-11 была создана морская баллистическая ракета Р-11ФМ, пуск которой 16 сентября 1955 г. стал первым в мире стартом боевой баллистической ракеты с подводной лодки» — так гласит официальная история и ревизии не подлежит. Однако не все так просто, категорично и безапелляционно.

Только в 1952 г. идея ракетного удара из-под воды начала обретать признаки реального, причем инициаторами выступили моряки. К Сергею Павловичу обратились начальник 28-го Центрального НИИ вооружения ВМФ Н. Сулимовский и офицер одного из ведущих управлений Главного штаба ВМФ капитан 2-го ранга П. Марута. Почему раньше они не сделали этого? Раньше говорить было не о чем. У СССР не имелось ни подходящей ракеты, ни подходящего носителя. К тому времени уже стало ясно, что ракета должна храниться в шахте только вертикально от погрузки до выстрела, поэтому подлодки пр. 613 для баллистических ракет оказались очевидно малы.

Борис Черток, один из ближайших сподвижников Королева, вспоминал, как на одном из послевоенных совещаний по применению ракет, которые обыкновенно сопровождались «дегустацией» ракетного топлива, некий командир дивизии тихонько, чтобы не слышали присутствовавшие маршалы, спросил: сколько спирта в этой вашей ракете? Черток ответил.

— Четыре тонны?! — бравый полковник чуть не поперхнулся подкрашенной марганцовкой жидкостью. — Да если на мою дивизию перед атакой выдать столько спирта, она любой город возьмет. А ваша ракета до него и не долетит…

Помимо ограниченной дальности, главным сомнением военных по отношению к Фау-2 были компоненты ее топлива. Отцы-командиры прекрасно понимали, что армия просто сопьется с таким оружием. С другой стороны — окислитель. До самого старта ракету требовалось подпитывать жидким кислородом. Наладить его массовое производство, хранение и транспортировку в прифронтовых условиях тоже задача не из простых. Подвезли, зарядили, выстрелили — вот какого оружия требовали военачальники. В трофейных «загашниках» рейха нашлась такая ракета, благо ими занимался не один фон Браун. Она называлась «Wasserfall» («Водопад»), работала на так называемых высококипящих компонентах топлива, которые, в отличие от жидкого кислорода, не испарялись при нормальной температуре воздуха. Она была зенитной ракетой.

«Это, по-видимому, была моя самая тяжелая ошибка за время руководства немецкой военной промышленностью, — сетовал в своих мемуарах имперский министр вооружений А. Шпеер, — я не только согласился с этим решением Гитлера (имеется в виду развертывание широкомасштабной программы Фау-2 — авт.), но и одобрил его. И это — вместо того, чтобы сконцентрировать наши Усилия на создании оборонительной ракеты «земля-воздух». Еще в 1942 г. под кодовым названием «Водопад» ее разработка продвинулась настолько далеко, что было уже почти возможно запускать се в серию. Но для этого на ее доводке нужно было бы сосредоточить все таланты техников и ученых ракетного центра в Пенемюнде под руководством Вернера фон Брауна.

Имея длину в восемь метров, эта реактивная ракета была способна с высокой прицельной точностью поражать бомбардировщики противника на высоте до 15 км и обрушивать на них 300 кг взрывчатки. Для нее не имели значения время суток, облачность, мороз или туман. Уж если мы смогли позднее осилить месячную программу производства 900 тяжелых наступательных ракет, то, вне всякого сомнения, смогли бы наладить ежемесячный выпуск нескольких тысяч этих небольших и более дешевых ракет. Я и сегодня полагаю, что ракеты в комбинации с реактивными истребителями могли бы с начала 1944 г. сорвать воздушное наступление западных союзников с воздуха на нашу промышленность. Вместо этого огромные средства были затрачены на разработку и производство ракет дальнего действия, которые, когда осенью 1944 г. наконец дошло дело до их боевого применения, обнаружили себя как почти полная неудача. Наш самый дорогой проект оказался и самым бессмысленным. Предмет нашей гордости, какое-то время и мне особенно импонировавший вид вооружения, обернулся всего лишь растратой сил и средств. Помимо всего прочего, он явился одной из причин того, что мы проиграли и оборонительную воздушную войну».

Немцы так и не успели применить «Вассерфаль» в бою. Но от ее корня — скопированного двигателя Ф-300 — произошли три типа первых советских ракет: противовоздушных, сухопутных и морских.

Королев противился этой ракете. Ему не понравилось горючее и окислитель, названные немцами «сальбай» и «визоль». Они были чрезвычайно токсичны: достаточно было раз глотнуть их паров, чтобы в лучшем случае остаться калекой. К тому же при соединении агрессивные жидкости самовоспламенялись. Это облегчало зажигание при старте, но создавало массу других взрывчатых проблем. Гитлеровский министр в своих записках был не до конца искренним, и «Вассерфаль» был сыроват по части окислителя — четырехокиси азотной кислоты. Нестойкое соединение быстро распадалось. Поддерживать ракету в боевом состоянии длительное время было невозможно. Найденная химическая формула стабилизирующих присадок стала одним из наиболее строго охраняемых военных секретов СССР того времени. От греха подальше Королев все-таки заменил немецкое горючее на керосин. Поэтому нельзя говорить, что «пехотная» ракета Р-11 совсем уж копия «Вассерфаль». Советская версия несколько потолстела, лишилась второй пары стабилизаторов и стала вдвое длиннее.

Первый испытательный полет был сделан 18 апреля 1953 г. Проблем возникла масса: низкокачественный керосин упорно не желал загораться, баки текли. Однако игра стоила свеч. Новая ракета по сравнению с Р-1 — ненавистной для Королева ФАУ-2, которую его заставили копировать, — имела в 2,5 раза меньшую стартовую массу при той же дальности полета. Родился новый класс оружия поля боя — оперативно-тактическая ракета сухопутных войск. Ее длина 10,5 м уже позволяла вписаться в размеры новой субмарины океанского плавания, которая к тому времени уже завершалась постройкой. Звезды, наконец, сошлись.

Сергей Королев согласился не сразу и не вдруг. Он долго колебался, уточнял детали, и, смею предположить, даже пытался уклониться от назойливых моряков. Понятно, что ракета должна стартовать из своего хранилища-шахты, которая, в сущности, обычная труба. Как поведет себя ракета, окруженная пламенем собственного выхлопа? П. Марута настаивал, что огненное соседство — дело одной-двух секунд. С. Королев пообещал проверить, и в следующий приход «осчастливил» кавторанга известием: ракета, к сожалению, в трубе сгорела…

— Почему же она не вылетела наружу? — удивился расстроенный офицер Четвертого управления ВМФ.

— А мы ее в трубе закрепили — ответил Главный конструктор.

П. Марута высказал Сергею Павловичу в лицо все, что думал по этому поводу. С. Королев ответил в свойственной ему манере. К его чести, объяснение на повышенных тонах не испортило их дальнейшего сотрудничества. Возможно, Королева смягчил искренний напор военный моряков, которые, как пишет очевидец тех событий А. Запольский, «пришли не с пустыми руками». Они приглашали Королева в Ленинград, где показали ему некоторые не названные до сего дня макеты и модели на своем полигоне. Макет, в общем-то, можно и в кабинете показать. А коль скоро Упомянут полигон, можно предположить, что у моряков на тот момент кое-что уже было способно летать…

В общем, процесс взаимного «обнюхивания» шел довольно долго — примерно год. В результате С.П. Королев написал в «инстанцию» памятную записку. Видимо, этот меморандум и позволил позднейшим исследователям королевского научного наследия сделать вывод о первородной инициативе главного конструктора. Без этого письма морских офицеров просто никто не хотел слушать. Статус государственной программы (и, естественно, Финансирование) могло дать только постановление правительства, выпуск которого без доброй воли конструктора был невозможен. К тому же активность флотских товарищей вызывала неоднозначную реакцию в Министерстве ВМФ. А. Запольский изобразил следующую атмосферу тех лет: инициативе «не спешили зажечь «зеленый», в лучшем случае неопределенно горел «желтый». Намек достаточно прозрачный. Возвращенный Сталиным из опалы министр Н.Г. Кузнецов с новым жаром боролся за свою Давнюю идею, и первым был заинтересован, чтобы под форштевнем его будущих авианосцев не суетились какие-то невнятные «реактивные» подлодки — на слово «ракета» в бюрократическом обороте тех лет было наложено безусловное «табу».

Однако что же все-таки показали Королеву на полигоне 28-го НИИ вооружения ВМФ?

Этой организации был открыт самый широкий доступ к архивам «Кригсмарине» в Берлине, в других городах Германии, а также на польских верфях. Офицеры института вскоре выяснили, что у немцы предпринимали попытки установить «Вундер-ваффе» на своих «U-boot». Самолет-снаряд Фау-1 был даже передан Японии для удара по Сан-Франциско, но к 1944 г японцам было уже не до берегов солнечной Калифорнии.

Но гораздо интереснее оказался проект «Лафференц». В конце 1944 г. в Балтийском море начались предварительные испытания пусков Фау-2. Ракета в специальном контейнере транспортируется подводной лодкой под водой на выбранную у побережья противника позицию. Предполагалось, что подводная лодка сможет буксировать под водой от одного до трех контейнеров и будет заправляться дизельным топливом, транспортируемым в них: контейнер является хранителем топлива и для ракеты. Контейнер представлял трубу водоизмещением 500 т, длиною около 30 м и диаметром 2,5 м, закрытую герметичной крышкой.

Прибыв на место старта (300 км от берегов Северной Англии или США), команда подводной лодки переводит контейнер из горизонтального в вертикальное положение (путем заполнения водой балластных цистерн). В контейнер перебираются два моряка и начинают предстартовую подготовку. Главным образом она заключается в заправке ракеты. Это довольно длительная процедура, не менее полутора-двух часов, в течение которой лодка должна была подвергаться всем опасностям нахождения на поверхности. Со спиртом проблем нет, а вот окислитель — 6 т жидкого кислорода — хранился в большом сосуде Дьюара, а контейнер был снабжен дренажной системой. Аналогичная емкость предназначалась для третьего реагента — пергидроля. Перекись водорода вращала турбонасосы топлива и окислителя. Ей тоже нужен постоянный отвод испарений. Старт производился по кабелю изнутри субмарины. Хранилище было оборудовано специальными контрольными устройствами и измерительными приборами, оснащено комплектом запасных частей. Электроэнергией плавучее хранилище снабжалось с подводной лодки, которая находилась поблизости. Обслуживающий персонал незадолго до старта покидал хранилище и возвращался на подводную лодку. Старт управлялся по кабелю изнутри субмарины. Ракета двигалась по направляющим, а истекающие газы отводились по специальным путям.

Согласно протоколу совещания в Пенемюнде 9 декабря 1944 г., на судоверфи «Вулкан» в Штеттине планировалось построить три стартовые платформы. И какие-то следы этих контейнеров достались советскому командованию после захвата территории Польши. Авторы книги «Тогда в Пенемюнде» утверждают, что «Советы в 50-х годах пустили этот проект в дело».

В буквальном смысле подводная буксировка, конечно, нонсенс. Только представьте связку из трех сигар, сопоставимую по Длине и водоизмещению с самой лодкой! Даже на реке непросто буксировать караван барж. А под водой — как всплывать и погружаться с такой гирляндой, как заставить ее удерживать нужную глубину? Наконец, обрыв коренного буксира означает потерю сразу всех ракет…

И все-таки немцы правы: в СССР не прошли мимо морского ракетного футляра. Трофейную идею реализовали вначале в сухопутном варианте — для подземных пусковых шахт РВСН, а затем и под водой. Если ракету нельзя буксировать за кормой, ее можно пристыковать к корпусу подлодки. В нужный момент шахты поворачиваются на 90 градусов и становятся вертикально. Именно такая компоновка — восемь пусковых установок комплекса Д-4 — первоначально планировалась на ПЛАРБ пр. 667. Как знать, если бы при демонстрации модели нового атомного ракетоносцы Н.С. Хрущеву шахты не заклинило, идею с определенно германскими корнями могли реализовать. Как собирались построить ракетно-ядерную мину — одиночную пусковую шахту. Ее предполагалось ставить на якорь вблизи побережья противника. Старт можно было назначить через несколько часов и Даже суток, чтобы подлодка-буксировщик могла заблаговременно уйти на безопасное расстояние. Советский Генштаб смутила лишь необратимость процесса. Доверять ядерный удар роботу сочли слишком рискованным.

Но верно ли утверждение немецких авторов, что ракетные «футляры» на верфи в Штеттине не были построены? Вернеру фон Брауну этот вопрос в США задавали чаще других. И вот почему.

Ночью 29 ноября 1944 г. у мыса Ханкук-Пойнт в заливе Мэйн на восточном побережье США всплыла германская субмарина У-1230. (Тип 1ХС/40, киль заложен 15 мая 1943 г. флаг поднят 26 января 1944 г., командир капитан-лейтенант Ганс Хильбиг. Первое боевое патрулирование в составе 33-й флотилии.) Она вышла из норвежского порта Хортен 8 октября 1944 г., имея на борту германских агентов. Совершила переход через Атлантику за 51 день. На резиновой шлюпке были высажены на берег два человека. Никем не замеченные, они уничтожили лодку, и, подхватив сумки со снаряжением, разошлись в разные стороны. Так началась операция «Эльстер», подготовленная отделом диверсий Главного управления имперской безопасности (РСХА).

Руководил операцией опытный немецкий агент Эрих Гимпель. По специальности радиоинженер, он с 1935 г. занимался разведывательной деятельностью в Англии и США, был резидентом-нелегалом в Перу. Его напарник Уильям Колпаг, американец немецкого происхождения, завербованный германским консулом в Бостоне, закончил Массачусетский технологический институт и военно-морскую школу, через Аргентину и Португалию переправлен в Германию. Вместе с Гимпелем прошел специальную подготовку в одной из секретных лабораторий концерна «Сименс-Шуккерт». Там их обучили наведению ракет на цель с помощью радиосигналов. Предполагалось, что целью должен стать один из грандиозных небоскребов в Нью-Йорке, желательно знаменитый Эмпайр Стейтс Билдинг. По замыслу руководства фашистской Германии, если заранее широко объявить о точном времени ракетной атаки, сокрушительный удар по этому величественному зданию вызовет панику и заставит правительство США, чувствительное к реакции масс, выйти из войны.

Оба диверсанта благополучно добрались до Нью-Йорка и начали пытаться найти работу в высотных зданиях. «Легенда» Кол-пага показалась подозрительной, и его задержали. На первом же допросе неопытный агент СД с головой выдал себя, свое задание, а заодно и Гимпеля. Но его адреса он не знал — каждый из диверсантов действовал самостоятельно. Гимпель, как опытный разведчик, преуспел. Ему удалось поступить на службу в экскурсионное бюро на том самом 102-м этаже «Эмпайр», на который их нацеливал Берлин. На поиски Гимпеля ФБР бросил тысячи агентов. А он отправил шифровку об успехе первого шага операции и четыре недели скромно, не привлекая к себе внимание, жил в отеле «Пенсильвания».

Его, наверное, никогда бы не нашли, если бы не скверная привычка грубо засовывать деньги в верхний карман пиджака. Эту характерную примету вытянули на допросе из Колпа-га, и в самый канун Рождества, по сигналу владельца газетного киоска, удалось задержать прилично одетого джентльмена, который небрежно сунул сдачу за журнал «Лайф» в свой нагрудный карман.

Обоих нацистских агентов предали суду за подготовку диверсии, однако в Госдепартаменте США не было единства взглядов на этот шпионский инцидент. Ряд видных чиновников считал, что Гитлер и его окружение блефуют, пытаясь запугать американцев угрозой ракетного нападения. В то же время пленные показали, что в Германии ведутся работы по оснащению ракетами подлодок новых типов. Вдобавок был обнаружен интенсивный радиообмен корабельных германских радиостанций в Северной Атлантике.

Командующий Атлантическим флотом США адмирал Ингрем отважился на мужественный шаг. В декабре 1944 г. он собрал одну из самых сенсационных пресс-конференций в истории страны и объявил журналистам, что немцы готовят ракетный удар из-под воды по восточному побережью Соединенных Штатов. Адмирал был откровенен: флот предпримет все возможное, но прорыв нескольких субмарин не исключен. Они могут запустить около дюжины баллистических ракет. Адмирал назвал даже сроки — в течение ближайшего месяца или двух.

Это предупреждение, исключительное по своей откровенности, передали все крупнейшие агентства новостей. Власти Нью-Йорка призвали население помочь флоту и предупредили, что природа нового оружия делает светомаскировку бессмысленной. Отсутствие уличного освещения только осложнит работу пожарных и спасателей. Насколько могли, американцы активизировали свои, скромные в то время, разведывательные возможности в Европе. Данные поступили тревожные: на норвежских базах «Кригсмарине» развернута интенсивная подготовка к операции под кодовым названием «Морской волк».

Адмирал Ингрем выслал в Атлантику 42 эсминца и 6 авианосцев. И им удалось уничтожить пять субмарин — U-518, U-546, Й-880, U-881 и U-1235. Но две лодки все же прорвали кордоны американского флота. 13 мая U-805, и U-858 19 мая сдались американцам, узнав об окончании войны. Командиры заявили о том, Что никаких планов подвергнуть Америку ракетному обстрелу у них не было. Никаких признаков присутствия ракет на борту также не нашли, на том и успокоились.

Для чего посылали немцев через океан всего за месяц до очевидного краха Германии, так и осталось загадкой. Одни видят в этом беспокоящие действия у берегов США, другие — акт отчаяния после краха замыслов подводной войны, для третьих это авантюра, рассчитанная на внешний эффект. Американские про-тиволодочники доложили, что в нескольких случаях при попадании снарядов немецкие субмарины давали необычно яркую вспышку разрыва.

…А что, если в минуту опасности командиры включили механизм расстыковки, и контейнеры с Фау-2 преспокойно опустились на дно Атлантики благодаря автоматике самозатопления? Пульты управления стрельбой… Тем, кто всплыл, было недолго выбросить их за борт. Те, кто не всплыл, унесли их с собой на дно. Есть и другая версия: Гитлер собирался обстрелять Вашингтон и Нью-Йорк межконтинентальными ракетами А-9/А-10. Об этом мифическом монстре Третьего рейха написано очень много, но фактом является только папка с эскизами, случайно обнаруженная красноармейцем в поленнице дров…

В составе группы из 14 конструкторов, которых Перегудов привез изучать немецкую «Электролодку» на данцигскую верфь «Шихау», был молодой инженер Ф. Каверин. Я проверил множество послевоенных проектов советских подводных лодок и аппаратов и встретил эту фамилию только дважды. Ему не повезло, интересные идеи не приняли, а они были такие свежие, яркие — особенно первая. По заданию Министерства судостроительной промышленности ЦКБ-18 (ныне ЦКБ МТ «Рубин») в 1948 г. выполнило необыкновенно смелый предэскизный проект подводной лодки — ракетоносца, способного нести 12 ракет Р-1 — нашу версию Фау-2. Параллельно тот же корпус предлагалось вооружить 51 крылатой ракетой «Ласточка». Третий вариант предлагал подводную матку сверхмалых диверсионных подлодок. Наконец, четвертый — невероятный гибрид «три в одном»: четыре «Фау-2», девять «Ласточек» и три сверхмалых субмарины типа «Зеехунд».

В целом проект окрашен в романтические тона. От него так и веет желанием ввязаться в драку, а там как Бог даст! Ни о каком стабилизированном старте ракет нет еще и тени представления. Важно другое: баллистическая ракета (пусть только карандашом!) уже вписана в прочный корпус!!! Нет осмысления концепции стратегического носителя. Отсюда запас торпед, развитая артиллерия. Техно-кич… Смешение боевых жанров. Проект слишком Дерзкий и неожиданный — особенно на фоне «сталинцев» и «малюток», которые продолжал штамповать советский Минсуд-пром. Это явно немецкая перспективная разработка, довольно сырая. Но — ссмимаран! Семь прочных корпусов, одетых в единый легкий… Этакое, по форме, зубило с хвостовым оперением. И водоизмещение без малого 6 тысяч тонн.

Самое слабое место проекта — два кубика, нарисованных по правому и левому бортам с надписью — ПГТУ общей мощностью 15 тыс. л.с. Парогазовая турбина незабвенного профессора Гельмута Вальтера. Вера в нее здорово напортила советскому флоту. На территории советской оккупационной зоны в Германии (в Бланкенбургс) было создано специальное конструкторское бюро под руководством А.А. Антипина, которое занималось восстановлением технической документации парогазовой турбинной установки. Под нее было разработано множество мертворожденных проектов — 616 (реставрация XXVI серии, удалось взять трофеями готовых отсечных секций на три корпуса), затем 617 и 617М — это уже было собственное творение ЦКБ-18. Потом взялись за большие океанские лодки 611 проекта — хотели поставить ПГТУ в качестве форсажного Двигателя, два варианта. Проекты 635 и 643 — то же самое, только двухвальные. Еще такое же чудо, только поменьше — проект 647… Завидное упорство в освоении бюджетных средств: трудно даже представить, сколько было потрачено денег за 14 лет топтания на месте. Уже появился атомоход, но ленинградские любители перекиси водорода не сдавались. Последнюю жирную точку поставил «Курск» своей «толстой» торпедой — парогазовой…

Очень хотелось пролоббировать ракетоносец в 1949 г. Понимая, что с пергидролем дело не быстрое, ленинградцы предложили дизельный вариант — по четыре двигателя на каждый винт через редуктор. Сколько планировали групп аккумуляторов, чтобы двигать такую махину — про то история умалчивает. Ввиду сложности реализации, и прежде всего, проблемы Охранения запаса жидкого кислорода, применявшегося на Ракете в качестве окислителя, флот от предложения благоразумно отказался.

«Немецкая ракета Фау-2 в американских военно-воздушных силах превратилась в «Юпитер». Более того, по крайней мере, один проект предлагал разместить четыре ракеты Фау-2 на субмарине. Фау-2 — длиной 46 футов, диаметром 5,5 футов (12 футов с оперением), наполненная жидким кислородом и алкоголем — на субмарине? Нет, спасибо!» — на рисунке американского сайта очень знакомая компоновочная схема. Так расположены ракетные шахты вначале на лодках проекта АВ-611, затем проект 629: от киля наверх, в огромную высокую рубку. Однако есть отличия: у нас число шахт было на одну меньше. Только русский бог любит троицу. И старт выполнялся по-другому: ракету на стартовом столе поднимали к верхнему срезу шахты, при этом лодка для запуска всплывала в надводное положение. А у американцев на эскизе ракета выходит из шахты на маршевом двигателе, причем субмарина не просто в позиционном положении, а в совершенно особенном режиме, его не назвать даже позиционным, скорее — подвсплывшим: на поверхности только оголовок рубки. И этот вариант впоследствии тоже будет проработан в СССР — в проекте 639 атомного ракетоносца с «нижним стартом» — точно так же. На «подвсплытии». Проект в США был закрыт в 1956 г. Но ведь откуда-то у них эта схема взялась! Думается, союзники черпали свои идеи из одного источника — германских перспективных разработок.

…Теперь становится понятно: что мог показать С. Королеву контр-адмирал Н. Сулимовский в 1952 г. на полигоне под Ленинградом.

ТОРМОЖЕНИЕ В ВЫСШИХ СФЕРАХ

«Идеологи» строительства ракетоносного подводного флота отводили советским подводникам роль смертников — по крайней мере, на первом этапе его развития, — писал военно-технический альманах «Тайфун». — Это и неудивительно, поскольку реализация замысла вооружить баллистическими и крылатыми ракетами подводные лодки происходила под влиянием соответствующих немецких программ». Видимо, впервые печатно признано советское заимствование трофейных морских ракетных технологий Германии.

26 января 1954 г. вышло постановление Совета министров СССР о проведении проектно-экспериментальных работ с целью исследования возможности вооружения подводных лодок баллистическими ракетами (тема «Волна»). Формулировка довольно откровенная — у правительства не было уверенности, что задача выполнима в принципе. Предлагалось вначале переоборудовать большую подлодку Б-67 Северного флота по проекту В-611 для экспериментальных пусков, только затем, в случае успеха, начать проектирование океанской дизель-электрической подлодки с Ракетным вооружением.

Однако флот, заручившись правительственным решением, почти сразу начал подгонять конструкторов. В мае, за 15 месяцев до первого морского старта баллистической ракеты, Управление кораблестроения ВМФ уже выдало ЦКБ-16 Минсудпрома тактико-техническое задание проекта, которому присвоили номер 629. Задание было очень жестким. По сути, проектировщиков обязали к следующему: вот вам, товарищи, готовый проект Новой океанской лодки, и как хотите, так в него и втискивайтесь со своими ракетами.

Главный конструктор Николай Исанин поступил мудро. Он никогда не строил подводных лодок. Возглавляемое им ЦКБ-18 проектировало тяжелые крейсера, любимые имперские игрушки Сталина. После смерти вождя недостроенные корпуса сразу пустили на слом, но у Исанина остался богатый опыт общения «в сферах». Поэтому он не стал портить отношения, доказывая нелепость «втискивания» ракетного комплекса в готовый корпус торпедной лодки пр. 641. Он поставил вопрос в другой плоскости — а целесообразен ли выбор модели ракеты? Очевидно, что у берегов вероятного противника приличная (300–400 км) глубина противолодочной обороны. Как наносить удары по вражеской территории, если дальность полета ракеты всего 250 км? Лодку уничтожат, не дав ей выйти в точку залпа.

Как раз к этому времени советские физики сумели создать компактный термоядерный заряд РДС-4. На его основе тут же начали конструировать боеголовки для торпед, авиабомб и ракет, в частности, для сухопутной оперативно-тактической раке-ты P-ц. Естественно, возникло искушение за счет мощности удара компенсировать погрешности наведения Р-11ФМ. Но для этого пришлось пожертвовать частью топлива, что, естественно, отразилось на дальности полета — всего лишь 150 км.

В правительстве задумались. После десяти лет мучений с немецкими трофеями, после стольких усилий и затрат получить результат худший, чем у фон Брауна в 1945 году… В результате 25 августа 1955 г. С. Королева озадачили новой ракетой с дальностью 400–600 км, а ВМФ — новым тактико-техническим заданием, причем срочно, не позднее середины октября! Исанин мог вздохнуть свободно. Дальнобойная ракета — это совсем другой вес, габариты, а значит, совсем другая лодка-носитель. Конструкторы, получив свободу маневра, оставили от проекта 641 одну силовую установку. Между тем, выдача нового тактико-технического задания затягивалась. Основной причиной стали драматические события, затронувшие верхушку флота.

Из письма пенсионера Н.Г. Кузнецова секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, 8 ноября 1957 г.

«…Когда на этом заседании было вновь отложено рассмотрение и даже создание комиссии, я очень невыдержанно, с криком, настаивал не откладывать этого решения, потому что все равно предстояло еще много рассмотрений до окончательного решения, и я боялся, что пройдет целый год времени. Эта, никогда, ни до, ни после не повторяющаяся нервозность была совершенно подсознательной и скорее можно отнести к болезненному состоянию того времени. Ни криков, ни грубости я никогда не допускал даже во время войны и ни с кем, что могут подтвердить флотские товарищи. В этом я виновен и всегда стыжусь происшедшего… Докладывая, прошу поручить министру обороны ознакомиться с указанными мною документами в письме от 8 июля с. г. и принять меня для личного объяснения. Вопросы, которые я хочу изложить, не личные вопросы и могут принести известную пользу».

Вице-адмирал в отставке член КПСС КУЗНЕЦОВ

В середине мая 1955 г. замминистра обороны, главком ВМФ, Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, вдохновленный только что полученной маршальской звездой, сделал новую попытку продавить в правительстве новую десятилетнюю программу обновления флота. Министр судостроения Малышев всячески сопротивлялся ей, считая флотские новации чересчур сложными. Объективно страна была не готова строить авианосцы, на чем упорно настаивал главнокомандующий ВМФ. Хрущев, который давно не жаловал сталинского выдвиженца Кузнецова, на Президиуме ЦК КПСС заявил, что вопрос спорный и его следует отложить. Так и поступили. Потеряв над собой всякий контроль, Кузнецов в коридоре Кремля наорал на Хрущева: «Я не позволю так издеваться над моим флотом!»

Сказать, что Кузнецов был любимцем Сталина — это будет однобокая правда. Сталин его сделал, выпестовал. Даже жестоко наказывая, не выпускал из поля зрения.

Опытные моряки всегда понимающе улыбаются, если выпускник училища просится на Черноморский флот. Никаких следов повышенного служебного рвения командира плутонга крейсера «Червона Украина» Кузнецова не обнаружили даже его старательные семейные биографы. Пока 26 июля 1929 г. Сталин с Орджоникидзе, сочетая полезное с приятным, не отправились из Севастополя для отдыха в Сочи на борту крейсера.

Крейсер — не круизный лайнер. По палубе особенно не нагуляешься, на баке матросня курит. Остается ходовой мостик, куда стянуты все нити управления, и это место нравится Сталину, поскольку и он те же нити к себе подтягивает. На мостике вахтенный начальник. Высокий, подтянутый, молодцеватый. Через пару дней Кузнецова производят в старшие вахтенные начальники (не Бог весть какой рост) и аттестуют. Причем не зимой, по итогам плавательной кампании, как обыкновенно бывало, а посреди лета. И запишут: «Заслуживает продвижения во внеочередном порядке». Через 35 суток бравый морячок — уже слушатель военно-морской академии им. К.Е. Ворошилова.

Почему Сталин поставил на этого парня? Возможно, он находил в нем качества, которых не видел в собственных сыновьях — ни в замкнутом Якове, так и не сумевшем адаптироваться в Москве, ни в забубенном Василии, обвешанном подхалимами и собутыльниками. Передовику помогают. Он гнет валы, сажая корабль винтами на бридель — ему правительство дарит «эмку». Он выдвинул нелепую и опасную инициативу экстренного прогревания турбин (вместо 4 часов за 15 минут — смерть для главного Двигателя крейсера!) — в годовщину революции о нем пишет «Правда». Ему дают понюхать пороха в Испании, где Кузнецов пробыл 11 месяцев. В январе 1937 года он получил за Испанию орден Ленина, шесть месяцев спустя — еще и орден Красного Знамени.

На Тихоокеанском флоте Кузнецов едва не погорел. Капитан 3-го ранга С. Горшков вдребезги разбил на камнях новенький эсминец, еще не принятый от промышленности. Спустя много лет бывший главком с горечью напишет о своем преемнике: «У меня не укладывается в голове тот факт, что С.Г. Горшков не остановился перед тем, чтобы возвести напраслину на флот в целом, лишь бы всплыть на поверхность при Хрущеве. Мне думается, нужно иметь низкие моральные качества, что в погоне за своим благополучием не постесняться оклеветать своего бывшего начальника, который когда-то спас его от суда после гибели эсминца «Решительный» на Дальнем Востоке».

Не может быть, чтобы Сталин не читал материалов служебного расследования, где сказано: «Исходя из указанных причин гибели эсминца «Решительный», считаем прямыми и главными виновниками являются командующий флотом флагман 2-го ранга Кузнецов и командир 7-й морбригады капитан 3-го ранга Горшков». На заседании в Кремле Кузнецов заявил, что Горшков проявил мужество в обстоятельствах форс-мажора. Но Сталин закрыл глаза на ложь своего протеже. Адмирала Филиппа Октябрьского, который руководил расследованием катастрофы в Татарском проливе, Кузнецов будет притеснять до последних дней своего руководства советским флотом.

Кузнецов возглавил Наркомат ВМФ в возрасте 34 лет. Принимать дела ему было не у кого. Флагман 2-го ранга вошел в пустой кабинет арестованного наркома Фриновского, в котором все было перевернуто во время обыска. Ни один из предшественников Кузнецова не избежал репрессий. «Резкий подъем, как у водолаза, всегда опасный и связанный с большой нагрузкой, совершился не по моей воле», — Кузнецов писал об этом с различимой нотой оправдания.

…«Дело четырех адмиралов» 1948 г. у нас принято выделять кавычками, и оно подается неизменно в сострадательной интонации, причем подлинные обстоятельства обходет. Между тем, НКВД поставило квартиру Кузнецова в Москве на «прослушку» еще в 1944 г. И квартиру Жукова тоже. Других военачальников не слушали. Но Кузнецов повинился, а Жуков нет, утверждал в своих мемуарах генерал Судоплатов. В чем же было виниться наркомвоенмору?

29 января 1948 г.

Гор. Москва, 1948 г., января 29 дня. Военный следователь по особо важным делам при главном военном прокуроре СССР полковник юстиции ДОЛИЦКИЙ, рассмотрев настоящее дело,

НАШЕЛ:

Бывший народный комиссар Военно-морского флота адмирал флота КУЗНЕЦОВ Николай Герасимович достаточно изобличается в том, что в 1943–1944 гг., вопреки своему служебному долгу, неоднократно превышая свою власть, самовольно, без ведома и санкции советского правительства, разрешал передавать американской и английской военным миссиям материалы о вооружении Военно-морского флота, составляющие государственную тайну, а именно:

а) в феврале 1943 г. разрешил выдать английской военной миссии описания и чертежи секретной 130-мм дистанционной гранаты, не обеспечив изъятие из чертежей секретных данных, раскрывающих принципы конструирования боеприпасов ВМС с конкретными тактико-техническими данными;

б) в марте 1944 г. разрешил выдать той же миссии описание и чертежи высотной авиационной торпеды 45—36АВА, а в октябре 1944 г. разрешил передать той же миссии и самый образец указанной торпеды в полном комплекте, чем было передано не только оружие, составляющее государственную тайну, но и приоритет Союза ССР в области высотного торпедометання;

в) в конце 1944 г. разрешил допустить на захваченную ВМФ немецкую подводную лодку для ее осмотра представителей английской военной миссии, в результате чего последние ознакомились с акустической торпедой и затем добились получения подробного описания этой торпеды;

г) во весь период 1943–1944 гг., слепо доверяя своим подчиненным адмиралам АЛАФУЗОВУ, ГАЛЛЕРУ и СТЕПАНОВУ, не вникал в дело и по-государственному не подходил к решению вопроса о передаче иностранным военным миссиям информации о предметах вооружения, способствуя тем самым внедрению в аппарат НКВМФ антигосударственной практики благодушия и низкопоклонства перед иностранщиной, в результате чего вышеназванными адмиралами переданы были американской и английской военным миссиям описания и альбомы чертежей ряда образцов артиллерийских систем, чем раскрыты были тактико-технические данные артиллерии среднего калибра, принятой и состоящей на вооружении наших кораблей и береговой обороны, а также переданы были американской военной миссии секретные морские карты, в числе которых была карта западного побережья Камчатки.

На документе помета: «Читал, все поправки изложены в моих показаниях. 29.1.48. Кузнецов».

После кончины Сталина приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 3 февраля 1948 г. был отменен полностью. Осуждение адмиралов было признано незаконным. Но значит ли это, что они ничего не совершили?

«11 мая 1953 г. Совершенно секретно.

(…) Ознакомившись с протестом Председателя Верховного Суда СССР, внесенным им в Пленум Верховного суда СССР, Пленум находит, что протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям:

…На следствии и в судебном заседании осужденные не отрицали имевших место с их стороны упущений по службе. При изложенных обстоятельствах действия осужденных не составляют уголовного преступления и осуждены они неправильно, так как эти действия могли быть предметом рассмотрения в дисциплинарном порядке…»

Чтобы разобраться в этом весьма щекотливом вопросе, не лишне заглянуть в Уголовный кодекс РСФСР. Итак, статья 193—17:

«а) злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-крестьянской Красной армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой:

лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой на срок не ниже шести месяцев;

б) те же деяния, при наличии ОСОБО отягчающих обстоятельств, влекут за собой:

ВЫСШУЮ МЕРУ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ;

в) те же деяния, при отсутствии признаков, предусмотренных пунктами «а» и «б» настоящей статьи, влекут за собой.

применение правил Дисциплинарного устава Рабоче-крестьянской Красной армии».

Статья безразмерная и всецело зависит от воли ее толкователей: посадить, пожурить, расстрелять! Можно только удивляться, почему при жизни вождя адмиралов не подвели под высшую меру. Почему бы нет? Советская артиллерийская фаната, новейшая трофейная торпеда, секретная карта — чем не «систематически»? 1944 г. — разве не военное время? Полный набор. Но умер Сталин, и вышеуказанные признаки растворились. Закон суров… когда нужно. А не нужно, тогда по всей строгости устава. Замечание, например.

Кстати, по той же самой статье был осужден сталинский охранник— начальник Главного управления охраны МГБ СССР генерал Власик, былой власти которого господин Коржаков мог только завидовать! За два года следствия Власику, по сути, не вменили ничего, кроме связи с художником-конструктивистом В. Стенбергом, который якобы занимался шпионажем, оформляя праздничные демонстрации на Красной площади. Так вот, Власику не помогло даже заступничество маршалов Жукова и Василевского. Закон суров, но он закон.

Следует отметить особенный талант сталинского флотоводца заводить себе могущественных недругов. «Злым гением» своим Кузнецов называл Булганина. В изложении адмирала суть конфликта такова: Булганин вдруг распорядился отобрать у ВМФ здание в Москве (очевидно, на Гоголевском бульваре). Кузнецов пожаловался на произвол Хозяину. Сталин распорядился дать флоту равноценную замену. Булганин рассвирепел, угрожал и угрозы осуществил не однажды — сначала подвел обидчика под «суд чести», а затем и под трибунал, а спустя годы столкнул лбами Жукова, вновь назначенного министром обороны, с бывшим военно-морским министром, который стал теперь его заместителем. История, однако, умалчивает, что старший сын адмирала, Виктор Николаевич, был женат на дочери Булганина. Таким образом, Кузнецов жаловался Сталину… на свояка! Неужели VIP-персоны не могли разобраться между собой по-семейному? Впрочем, как знать… Возможно, истинная причина в том и заключалась, что свояки расплевались — брак их детей оказался недолгим.

Другой недоброжелатель — Хрущев. В 1946 г. Н.Г. Кузнецов докладывал на Политбюро ЦК ВКП(б) план строительства флота на послевоенный период. Сталин внимательно слушает. Хрущев перебивает Н.Г. Кузнецова своими репликами раз, другой. Кузнецов не обращает внимания. Сталин постучал карандашом и сказал:

— Хрущев, вы мешаете слушать, продолжайте…

И когда Хрущев снова перебил Кузнецова, он, обернувшись к Хрущеву, сказал:

— Послушайте, Никита Сергеевич, вы мне мешаете докладывать, ведь вы ничего не понимаете в этом вопросе!

Кузнецов — всего лишь министр. Но он сознавал себя любимцем вождя, которому многое позволено. Даже нахамить члену Политбюро в присутствии главы государства. Разве такое прощают? Поэтому Хрущев в 1955 г. лишь сдержанно улыбался, когда Кузнецов, распалясь, бросал ему в лицо: «История вам не простит!» Все видели, как рушился наперсник умершего вождя, как выпадал из фавора — на этот раз уже навсегда. Той же ночью Адмирал флота Советского Союза осознал это и получил обширный инфаркт.

Ирония судьбы: Кузнецов — который два раза побывал Адмиралом флота Советского Союза, трижды вице-адмиралом и дважды контр-адмиралом — мог в третий раз подняться из опалы. Вернуть не должность (это уж вряд ли), но точно свои самые большие звезды, включая маршальскую, пенсию, девятикомнатную квартиру на улице Грановского, дачу, спецраспределитель и кремлевскую поликлинику (которой жульничая, исподтишка продолжала пользоваться родня). Мог воспарить легко и высоко — как жертва волюнтаризма «кукурузника». Но, как на грех, очередная жалоба опального вице-адмирала попала к Л.И. Брежневу.

В официальной биографии Генсека указано — в 1953 г. назначен заместителем начальника Политуправления Вооруженных сил. Драматическая история его десятидневного пребывания в должности начальника Главпура ВМФ опущена. Мнение министра Кузнецова по поводу назначения Брежнева звучит как флотская «байка»: «Я такого моряка не знаю!» Интервью, взятое осенью 1974 г., «Красная Звезда» опубликовала только к столетнему юбилею сталинского наркома:

«КОРР: Говорят, вы так круто побеседовали с ним, что Брежнев сразу пошел жаловаться в ЦК.

КУЗНЕЦОВ: Не исключено, что он на Старой площади «поплакался в жилетку». Я ни от кого не скрывал — Брежнев будет не на своем месте… Во флотских делах он разбирался не больше шофера, решившего без подготовки управлять современным крейсером… К счастью, через полгода его переместили. Но спустя годы это мне дорого обошлось…»

Брежнев, накануне перенесший инфаркт, оказался вынужден униженно просить Маленкова: «Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве… Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено серьезными заболеваниями, мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность. Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить». После смерти Сталина Брежнева освободили от должности секретаря ЦК и он вообще выпал из партийной обоймы. Сделать Леонида Ильича обыкновенным безработным военно-морской министр просто не успел — через 10 дней упразднили министерство. Брежнев, конечно, не забыл, как Кузнецов едва не растоптал его.

…Утверждение технического задания затормозилось на несколько месяцев. И.о. главкома Сергей Горшков осторожничал. Помня, что предшественник сломал карьеру именно на кораблестроении, Горшков лично посетил ЦКБ-16, Институт вооружения флота, и только после обстоятельных бесед подписал путевку в жизнь проекту 629.

ВЕСЬ «ГОЛЬФ КЛАСС»: ОЛЕНЬЯ ГУБА И БУХТА ЯГЕЛЬНАЯ

Этому типу лодок выпала прелюбопытная судьба. Они освоили шесть поколений баллистических ракет, едва не стали немного атомоходами, служили (и служат) на флотах трех стран. Дизельные подводные лодки с баллистическими ракетами по классификации НАТО получили наименование «Гольф».

…Ее силуэт ни с чем нельзя было спутать из-за характерной рубки, — чрезвычайно развитой, высокой и длинной. Высота — 7 м, длина — 29. Огромный «парус» площадью почти в 200 м² доставлял немало хлопот при швартовке, особенно при сильном боковом ветре. Позади ходового мостика, в ограждении рубки размещались головные части трех пусковых ракетных шахт, которые пронизывали весь корпус до киля… и ниже! Конструкторам так и не удалось вписать ракету длиной 14 метров и стартовый механизм в габариты прочного корпуса вместе с рубкой. «Пятки» ракетных шахт пришлось выпустить ниже килевой линии. Образовался горб на треть длины корпуса — своего рода фальшкиль, наподобие яхтенного.

Подводная лодка вначале была классифицирована как «большая». Водоизмещение: надводное — 2900 т, подводное — 3600 т. Длина — 99 м, ширина — 8,2 м. Осадка — 8,1 м. На полном ходу, под тремя дизелями марки 37Д по 2000 л. с. каждый, субмарина могла развить скорость 16,5 узлов. Три пятисотсильных электродвигателя обеспечивали максимальный ход 12 узлов в течение всего полутора-двух часов. В паспортных данных указан максимум подводной скорости в 16,5 узлов. Но это было возможно только при новых элементах аккумуляторной батареи, на что трудно рассчитывать в условиях обычной строевой эксплуатации.

Максимальная дальность плавания — 22 тыс. миль, предельная глубина погружения — 300 м. Одним из немногих преимуществ «Гольфа» была способность «нырять» на целых 100 м глубже, чем любая из современных ему американских атомных субмарин.

Автономность — 75 суток. Штатный экипаж — 87 человек, в том числе 12 офицеров.

Первоначально главным оружием был комплекс ракетного оружия Д-2 с ракетой Р-13 надводного старта. Формула боевого применения была такова: нанесение ударов баллистическими ракетами по портам и находящимся в них кораблям, а также по судостроительным и другим военно-промышленным объектам на территории противника в пределах дальности полета ракет. Для самообороны лодка имела два кормовых и четыре носовых 533-мм торпедных аппарата. Запасных торпед на лодке не было.

Лодки класса «Гольф» едва не стали участницами Карибского кризиса. Первоначально намечалось развертывание эскадры субмарин, включая 18-ую дивизию лодок проекта 629 состоящую из семи субмарин, каждая с тремя ракетами Р-13 с диапазоном 540 км. Ракетные лодки должны были базироваться в порту Мариэль. А. За-польский вспоминает, что совершенно случайно едва не стал участником знаменитой операции «Анадырь». Он был занят испытаниями твердотопливной ракеты в Балаклаве, и не прибыл в Ленинград, куда его вызывали срочной телеграммой. Между тем его ожидало предписание срочно отправиться в порт Мариэль под Гаваной, чтобы готовить базу для дислокации на Кубе дивизии из семи подводных ракетоносцев проекта 629 Северного флота. Этот элемент плана не был фактически осуществлен. Позднее правительство приняло решение отправить в Атлантику четыре лодки проекта 641 с ядерными торпедами, которые, как известно, не смогли преодолеть американский противолодочный рубеж и почти все были обнаружены и вынуждены американцами всплыть на поверхность. Это была крупная неудача, и, чтобы загладить ее, в 1963 г. «Гольф» под командованием Г. Лебедько был отправлен к берегам Америки. Ему Удалось незамеченным приблизиться побережью восточных штатов на расстояние ракетного залпа — т. е. на 300 миль.

Отличие и абсолютный мировой приоритет проекта 629 втом, что это — не переделка корабля, задуманного для совершенно иных целей, а подводный носитель баллистических ракет по замыслу и воплощению. «Гольфы» несли в себе все недостатки, присущие подводным дизель-электроходам: очень малая максимальная скорость, очень малый, зачастую всего до нескольких миль, отрезок, на котором можно было дать самый полный ход под водой. Чрезвычайно обременительной для стратегической лодки была необходимость длительное время идти под водой на дизелях, в приповерхностном слое, заряжая аккумуляторы.

Подводные лодки для Северного и Тихоокеанского флотов строились двумя сериями на двух судостроительных заводах № 402 в городе Молотовске (ныне «Севмашпредприятие» в Северодвинске) и № 199 (Завод имени Ленинского комсомола) в Комсомольске-на-Амуре. К концу 1956 г. заводы получили рабочие чертежи по основному корпусу, большую часть чертежей машиностроения и заказные ведомости. Были разбиты натурные плазы, можно было начинать изготовление деталей и узлов корпуса. В начале октября 1957 г., почти одновременно, заложили головные корабли — заказ № 801 на Севере и заказ № 131 на Дальнем Востоке. По просьбе заводов-строителей на них были организованы группы технической помощи, в которые командировались ведущие специалисты различных отделов ЦКБ-16.

Строительство кораблей в Молотовске было организовано поточно-позиционным методом, позволившим с интервалом в два месяца заложить еще четыре корабля.

В связи с задержкой разработки ракеты Р-13 первые четыре «северных» и один «восточный» корабль строились под комплекс Д-2, но с ракетой Р-11ФМ. Менее чем через год (в августе — сентябре 1958 г.) головные лодки в большой степени готовности спустили на воду, в октябре — ноябре провели швартовные испытания и в декабре вышли на заводские ходовые. Однако зима — не самое благоприятное время для испытаний, особенно в Белом море. Программа испытаний головных кораблей включала погружение на предельную глубину, а также обширные мореходные испытания при различном волнении и на разных курсовых углах к волне, что требовало длительного времени и не могло быть выполнено в зимнее время.

Серийные корабли, испытывавшиеся по сокращенным программам, на финише 1959 г. догнали и даже перегнали головные, и в итоге к Новому году (1960) военно-морской флаг был поднят на семи подводных ракетоносцах!

Ниже приводятся сведения, которые удалось собрать в открытых источниках по каждому корпусу — «северному» и «восточному».

Первая подлодка проекта 629, построенная в Северодвинске. Заводской заказ № 801. Тактический номер с постройки Б-92. Заложена 14 октября 1957 г. Спущена на воду 16 сентября 1958 г. Предъявлена на испытания в январе 1959 г. Приемочный акт подписан 29 декабря 1959 г. Время постройки — 26 месяцев.

Командиры: Р. Радушкевич (1959), К. Абрамов (1969), В. Полозов (1979–1981), С. Шкараба (с 1982, дата перевода автору не-изместна).

В 1959 г., как утверждают американцы, коммандер Уильям Беренс провел ССН «Скипджак» практически на рейд Мурманска. В этом походе велось длительное слежение за испытаниями первой лодки проекта 629 — это могла быть только Б-92.

В 1960 г. вошла в состав 140-й отдельной бригады ракетных подводных лодок, которая базировалась в Оленьей губе. После преобразования бригады в 12-ю эскадру подлодок вошла в ее 16-ю дивизию.

Первая в СССР лодка проекта 629 сразу была оснащена ракетным комплексом Д-2 и использовалась как испытательная платформа ракет Р-13. С ноября 1959 г. по август 1961 г. с борта В-92 выполнили 13 запусков (11 успешных), после чего 13 октября 1961 г. ракета была принята на вооружение ВМФ.

В начале августа 1961 г. лодка «позировала» для Леннаучфильма, который по заказу Главного штаба ВМФ снимал фильм о подводных ракетоносцах. Запуск оказался неудачным: через несколько секунд полета у ракеты погас двигатель, она упала в море и взорвалась. Наиболее вероятной причиной названо попадание забортной воды в цистерну хранения ракетного топлива.

Осенью 1960 г. принято решение о преобразовании класса «Б» (больших подводных лодок с баллистическими ракетами 2-го ранга) в класс «К» — крейсерские 1-го ранга. Присвоен новый тактический номер К-96.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ 29 ноября 1967 г., окончание 18 ноября 1969 г. Подписан приемочный акт 19 декабря 1967 г.

По директиве Главного штаба ВМФ от 23 июля 1976 г. 16-я дивизия подводных лодок Северного флота, в которую входила К-96, передана в состав Балтийского флота с подчинением 14-й эскадре. К-96 прибыла на базу Лиепая (Латвия) 25 сентября 1976 г.

В июле 1977 г. корабли пр. 629А были отнесены к подклассу больших подводных лодок с баллистическими ракетами 2-го ранга, и в тактическом номере литеру «К» вновь заменили на «Б». К-96 стала Б-96.

Известные боевые патрулирования:

16.11.79–14.01.80— Балтийское море.

23.09.80–21.11.80 — Балтийское море.

26.10.81–25.12.81 — Балтийское море.

20.09.82–19.11.82 — Балтийское море.

По классификации НАТО — «Гольф» И. С 1 сентября 1989 г. выведена из состава флота, разоружена и брошена полузатопленной в Лиепае.

Заводской заказ № 802. Тактический номер с постройки Б-40. Заложена 16 декабря 1957 г. Спущена на воду 12 апреля 1959 г. Ввиду неготовности ракетного комплекса Д-2 первоначально была вооружена ракетами Р-11ФМ. Приемочный акт подписан 30 ноября 1959 г. Время постройки — 23 месяца.

Командиры: Н. Борисеев (1959–1960), Б. Тимоховский (1972–1974), В. Закржевский (1977–1978).

Строительство первых лодок серии несколько опережало готовность ракеты Р-13, которая в 1959 г. еще «училась» взлетать с наземного стенда полигона Капустин Яр. Поэтому головная лодка оборудовалась комплексом Д-2 с ракетой Р— 13 как платформа «совместных» испытаний ракета + подлодка, а заказы №№ 802–805 на Севере и № 131 на Дальнем Востоке тоже получили комплекс Д-2, но еще с ракетой Р-11ФМ. И снова дали знать о себе проблемы, «заложенные» несговорчивым С.П. Королевым. Избавляясь от морской тематики, которая отвлекала его от завоевания космоса, главный конструктор с легким сердцем отдал заказы флота вновь созданному СКБ-385 в Миассе, и даже пролоббировал назначение начальником своего помощника В. Макеева. На Урале собралась активная и деятельная, но молодая и неопытная инженерная команда. Приданный ей завод № 66 был загружен заказами на авиационные пушки и даже… охотничьи ружья! Допущенные комсомольскими энтузиастами ошибки исправляли командированные зрелые кадры из королевских Подлипок, но дорогое время было упущено — целый год.

К тому же на флоте вдруг закапризничала Р-11ФМ. Королев не захотел рисковать и заменил топливо, которое у немцев самовоспламенялось окислителем, на более «спокойный» в пожарном отношении керосин. И тот никак не хотел загораться: почему-то все время не срабатывал пиропатрон, открывающий подачу горючего. При этом окислитель — четерехокись азотной кислоты — исправно орошал ракету и проливался в шахту. Пять ракет сгорели на стартовом столе Б-40 или были аварийно сброшены за борт. При последней аварии пары окислителя проникли в IV отсек, ракетчики получили кожные ожоги разной тяжести и поражения дыхательных путей.

В 1960 г. Б-40 вошла в состав 140-й отдельной бригады ракетных подводных лодок, затем базировалась в Оленьей губе, в 16-й дивизии 12-й эскадры. Осенью 1960 г. присвоен новый тактический номер К-72.

30 января 1969 г. перечислена в состав 16-й дивизии 3-й флотилии подводных лодок Северного флота.

Переоборудована по проекту 629А Начало работ 26 декабря 1969 г., окончание 12 декабря 1972 г. Приемочный акт подписан 25 декабря 1972 г.

С 14 октября 1976 г. на Балтийском флоте.

В июле 1977 г. переименована в Б-372.

Известные боевые патрулирования:

1.09.74—9.11.74 — западная часть Атлантики.

10.03.77–07.05.77 — Балтийское море.

03.11.77–28.12.77 — Балтийское море.

10.08.78–06.10.78 — Балтийское море.

По классификации НАТО — «Гольф» II. С 1 сентября 1989 г. выведена из состава флота, разоружена и брошена полузатопленной в Лиепае.

Заводской заказ № 803. Тактический номер с постройки Б-41. Заложена 17 февраля 1958 г. Спущена на воду 16 июня 1959 г. Ввиду неготовности ракетного комплекса Д-2 первоначально была вооружена ракетами Р-11ФМ. Приемочный акт подписан 25 ноября 1959 г. Время постройки — 21 месяц.

Командиры: Э. Спиридонов (1958–1961), В. Зотов (1961–1964), Г. Малышевский (1964–1967), Л. Шаповалов (1968), В. Ма-лолетов (1969–1971), Докукин (1973), М. Коростышевский (1977–1978), В. Романовский (1979–1981), А. Головченко(1982–1987). Первый командир Эмиль Спиридонов в 1979 г. стал командующим ТОФ.

В 1960 г. вошла в состав 140-й отдельной бригады ракетных подводных лодок, затем в 16-й дивизии 12-й эскадры. Новый тактический номер К-79 присвоен осенью 1960 г.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ 8 августа 1967 г., окончание 18 декабря 1968 г. Приемочный акт подписан 30 декабря 1968 г.

30 января 1969 г. перечислена в состав 16-й дивизии 3 флотилии подводных лодок Северного флота.

В апреле 1976 г. передана Балфлоту.

В июле 1977 г. переименована в Б-79.

Известные боевые патрулирования:

25.09–03.12.69 — западная часть Атлантики;

02.06–24.10.70 — боевое дежурство в губе Ара;

25.10.70–02.01.71 — западная часть Атлантики;

14.08–29.10.73 — западная часть Атлантики;

02.09–28.10.77 — Балтийское море;

05.04–03.06.78 — Балтийское море;

06.04–04.06.79 — Балтийское море;

11.02–21.03.80 — Балтийское море;

07.03–05.05.81 — Балтийское море;

По классификации НАТО — «Гольф» II. С 1 сентября 1989 г. выведена из состава флота. 1 ноября 1989 г. расформирован экипаж. Брошена в полузатопленном состоянии на базе ВМС Латвии в Лиепая.

Заводской заказ № 804. Тактический номер с постройки Б-42. Заложена 26 апреля 1958 г. Спущена на воду 23 июля 1959 г. Приемочный акт подписан 29 ноября 1959 г. Время постройки — 19 месяцев.

Командиры: Г. Елсуков (1959–1960), Ф. Семашевич (1960–1964), В. Зотов (1964), А. Пикалев (1979), Н. Ситников (1979).

В марте 1957 г. скомплектован экипаж. Пока лодка строилась в Молотовске (Северодвинск), офицеры, мичманы, старшины и матросы) размещались в Оленьей губе и до апреля 1959 г. изучали по чертежам и плакатам устройство своего будущего корабля, механизмы и оружие. Затем моряков перевели на завод, где вместе с рабочими они завершали постройку и участвовали в заводских испытаниях.

Во время торжественного спуска на воду экипаж построили у стапеля. Непонятно зачем и почему лодку в тот раз решили окрестить сразу тремя бутылками шампанского. О форштевень и мидель бутылки раскололись удачно. Третья бутылка, брошенная в район кормы самим командиром Елсуковым, с первого раза не разбилась, что сочли недобрым предзнаменованием, прежде всего для самого командира. «Недолго ему на этой лодке ходить» — заключили заводчане.

Октябрь, ноябрь и первая половина декабря 1959 г. — сдаточные, заводские, ходовые и государственные испытания на заводе и полигонах Белого моря. Затем, в канун нового, 1960 года, подъем флага ВМФ и зачисление в состав 140-й отдельной бригады ракетных подводных лодок. Осталась на базе в Оленьей губе, вошла в 16-й дивизии 12-й эскадры,

Осенью 1960 г. переименована в К-83.

В том же году, в районе острова Кильдин, при пересадке адмирала Н.И. Виноградова на катер, лодка коснулась грунта. Как выяснилось, штурман был мертвецки пьян. Командира капитана 2-го ранга Г.В. Елсукова и замполита сняли с должностей и Уволили из ВМФ. Проклятье неудачного «крещения» субмарины сбылось ровно через год.

В 1962 г., в пиковый момент Карибского кризиса, для ведения боевых действий против США, лодка по тревоге с ядерными боезарядами была срочно выслана в море — с одним неработающим дизелем, без старпома, замполита, помощника командира и даже без командира БЧ-4! После отмены правительством США морской блокады Кубы возвращена в губу Оленья.

В 1964 г. переведена Северным морским путем на Дальний Восток и вошла в состав 29-й дивизии Тихоокеанского флота с базированием в бухте Тарья на Камчатке.

В 1974 г. переименована в Б-83.

В период с 1 января 1977 г. по 25 июня 1979 г. модернизирована на «Дальзаводе» по проекту 629Р — корабль связи командования флота с надводными кораблями и подводными лодками в любой точке Мирового океана. Полностью демонтировали ракетный комплекс, кормовые торпедные аппараты, все системы связи и инерциальной навигации. Вместо них установили более 50 комплектов аппаратуры и 12 антенн для устойчивой работы на всех диапазонах волн, навигационный комплекс и гидроакустические станции нового поколения.

Главной проблемой оказалась одновременная работа на прием и передачу. Пришлось в кормовой части лодки соорудить вторую прочную рубку и тем самым разнести на 40 метров приемные и передающие антенны.

В 1979 г. переименована в БС-83.

По классификации НАТО — «Гольф» ССК. К 1991 г. выведена из состава флота, разоружена.

Заводской заказ № 805. Тактический номер с постройки Б-121. Заложена 28 июля 1958 г. Спущена на воду 19 сентября 1959 г. Приемочный акт подписан 25 декабря 1959 г. Время постройки — 19 месяцев.

Первый командир — Г.И. Каймак.

Во второй половине ноября 1959 г. прибыла к месту базирования в губу Оленья Кольского залива и вошла в состав 140-й ОБРПЛ.

Осенью 1960 г. переименована в К-102.

Бывший командир БЧ-2 В. Архипов вспоминает, что на этой лодке постоянно что-то испытывали: «Например, агрегат ПС-31. Это универсальный самоходный агрегат, который был предназначен для транспортировки ракеты Р-13 и погрузки ее на подводную лодку на незащищенных от волны рейдах. Он привозил ракету на причал, накладывался на несколько секций, тут же получив название «кузнечик», ибо очень походил на это насекомое, исключая размеры, жестко стыковался с лодкой и с этого момента болтался на волне вместе с ней, вывешивал ракету в вертикальном положении и плавно устанавливал ее на пусковой стол. Это было очень умное сооружение, но, к сожалению, очень ненадежное… Или испытания гребных винтов корабля с разным количеством лопастей, разным шагом и т. д. с целью поиска оптимума скорости подводной и надводной, по моменту наступления кавитации и по шумности. На подводной лодке у причала из кормы в нос перекачивалось все, что перекачивается… лодка задирала корму так, что обнажались винты, откручивалось великое множество болтов, винты заменялись на новые, и мы снова отправлялись в Мотовский залив на мерную милю. Так кувыркались все лето. Даже испытания множества вариантов экспериментальной спецодежды и обуви подводников почему-то отдавались нам. Не успевали мы поносить одну, как поставлялась какая-нибудь новая, и мы снова щеголяли в чем-то очень необычно — 102.

В 1961 г. модернизирована по проекту 602: опытовая подлодка для запуска ракеты Р—13 в варианте с термоядерным зарядом мегатонного класса.

Одной из больших бед тех времен была малая производительность системы кондиционирования воздуха в ракетных шахтах. Повышенная влажность, особенно поздней осенью и зимой при минусовых температурах за бортом. И негерметичные штепсельные разъемы внутри шахт превращались для моряков БЧ-2 в «борьбу за изоляцию». Штекеры постоянно подогревали электрогрелками, влагу внутри шахт собирали тряпками. Если при переходе питания на ракетный аккумулятор напряжение опустится ниже допустимого, ракету по инструкции полагалось сбросить со стартового стола за борт! Даже теперь, с водородной боевой частью!

20 октября 1961 г. на учениях «Радуга» капитан 2-го ранга Г. Каймак выполнил стрельбу морской баллистической ракетой Р-13 с термоядерной боеголовкой мощностью 1,5 мегатонны по боевому полю Новоземельского полигона. Эта стрельба осталась единственной в своем роде. Фактически корабельные умельцы сумели обмануть автоматику, при напряжении ниже предельно допустимого двигатель запустился, и ракета вышла. Хороший повод задуматься о стойкости многоуровневых защит от несанкционированного запуска!

В 1961 г. модернизирована по проекту 629Б.

24 февраля 1962 г. произведен пуск ракеты Р-21К из подводного положения.

Переоборудована по проекту 605. Начало работ — 5 ноября 1968 г., окончание — 9 декабря 1970 г. Приемочный акт подписан 15 августа 1975 г. — почти через 5 лет!

Намерения оснащать все корабли проекта 629А новой ракетой Р-27 не было. Просто понадобилась опыгово-боевая лодка, даже в СССР посчитали расточительным выделить для этого атомоход.

На базе ракеты Р-27 была разработана ракета Р-27 К, головная часть которой была оснащена средствами визирования цели и коррекции траектории на конечном участке полета. Эта ракета, получившая индекс 4К-18 (СС НИКС-13) была рассчитана на поражение как точечных радиоконтрастных целей на берегу, так и надводных кораблей (авианосцев).

Вначале хотели разместить шесть ракет. Но разработчик формировал аппаратуру управления блоками — один на четыре ракеты. Таким образом, или четыре, или восемь. Но восемь посчитали — нецелесообразно. И без того предстояло удлинить корпус на 12,5 м. При этом надо сначала вырезать 13 м старого корпуса и вварить новую вставку длиной 25 м.

Заказ «гнали»: сразу делали технический проект, минуя эскиз, и параллельно — рабочие чертежи! В результате гонки, начатой Минсудпромом 31 декабря 1967 г., фактически новый ракетоносец со старыми носом и кормой был готов к лету 1970 г. Спешили с лодкой напрасно: первая ракета взлетела с нее только в сентябре 1973 г. И потребовалось еще два года, чтобы в августе 1975 г. комплекс был признан отвечающим ТТЗ. Увы — подводный носитель снова обогнал ракету. Буксовал обеспечивающий комплекс: счетно-решающая аппаратура «Рекорд-2» и много другого. Системы наведения и контроля по-прежнему оставались больным местом. Авианосная группировка — цель быстроходная. Целеуказания, полученные от разведки, «стареют», пока ракета в полете. Потребовалась вторая ступень, способная многократно «подправить» полет на основе данных, которые ракета вынуждена «доразведывать» сама. «Убийца авианосцев» потеряла 1400 км дальности, а потом и смысл своего создания.

Говорят, причина ее несчастливой судьбы еще и в том, что академик Макеев заступил черту противокорабельной монополии академика Челомея…

Унификация противокорабельной ракеты со стратегической при всей экономической привлекательности стала непреодолимым барьером на пути Р-27К на флот. Договор ОСВ-1 от 1972 г. не видел в них принципиальной разницы. И хотя 950 разрешенных СССР баллистических ракет — более чем достаточно (60 советских атомных ракетоносцев против традиционных американских «41 ради Свободы»), любое уменьшение стратегической группировки отметалось в те годы как совершенно неприемлемое.

По классификации НАТО — «Гольф» IV. Выведена из состава флота в 1980 году.

Заводской заказ № 806. Тактический номер с постройки Б-125. Заложена 12 ноября 1958 г. Спущена на воду 23 апреля 1960 г. Переименована в К-107 6 июля 1960 г. На государственных испытаниях произведены пуски ракет Р-13 из всех шахт: обычно считали достаточным один пуск. Редко — два. Приемочный акт подписан 17августа 1960 г. Время постройки — 21 месяц.

В 1960 г. вошла в состав 18-й дивизии 12-й эскадры подводных лодк Северного флота с базированием в бухте Ягельная.

Командиры: Б. Караваев (1959–1963), В. Антонов (1963–1966), Ю. Долинин (1966–1970), Ф. Луговской (1970–1977).

Первой из подлодок Северного флота выполнила поход на полную автономность и произвела пуск трех ракет по трем разнесенным под большим углом целям.

Первый выход на боевое патрулирование К-107 совершила в районы на северо-востоке Атлантики. Во время похода подлодка выполнила с оценкой «отлично» четыре условных старта одной и двумя ракетами Р-13 с фактическим подъемом ракет на стартовый стол. На обратном пути К-107 успешно выполнила ракетную стрельбу.

Первоначально ракеты Р-13 полагалось грузить на лодку с «сухими» баками окислителя. Заправка предусматривалась из специальных бортовых емкостей. К концу 1962 г. было выполнено Девять пусков и проводились учения по заправке ракет. Любовными утехами с тигрицей назвал манипуляции с агрессивным и токсичным компонентом топлива первый командир К-107 Борис Караваев. Так, топливо полагалось передавливать из танка в бак ракеты сжатым азотом. К счастью, дальше опытовых учений дело не пошло. Фактически сухую ракету ставили плавкраном на стартовый стол, после чего сразу заполняли полностью. А корабельные цистерны сняли в первом же ремонте.

Высшее командование ВМФ решило проверить, как поведут себя полностью заправленные ракеты в длительном хранении на борту в дальнем походе. План был — три месяца в плавании, три — у причала.

В конце ноября 1962 г. приняли три ракеты с инертными БЧ. Интересно, что до этого тихоокеанская лодка катала настоящие ядерные «головы», но на ракетных макетах! Котлеты отдельно от мух!

Перед отходом поменяли батарею. Но даже новая при высоких температурах интенсивно «газовала» при активных разрядах и зарядке. Топливо приняли в перегруз, отчего лодка сразу оказалась в позиционном положении.

Уже в Северной Атлантике началось «раздевание» лодки». Первыми стали разрушаться ограждения крышек и самих ракетных шахт. Конструкции, выполненные из АМг, отламывались кусками, как скорлупа яиц, сваренных вкрутую. Попытки закрепить треснувшие поля тросами ни к чему не привели — при каждом всплытии разрушения продолжались. После последнего всплытия лодка вошла в базу, похожая на три силосные башни, окрашенные суриком и на самоходной плавучей платформе.

Рубочная обшивка заменялась на стальную, при этом для понижения метацентрической высоты в киль закладывали по 50 т твердого балласта.

Слабым местом оказались наружные газовые захлопки дизелей. Смена резины на захлопках выполнялась только над водой и была весьма рискованной.

Стремясь максимально запастись топливом на длительный поход, соляр взяли в перегруз, заполнив им некоторое количество балластных цистерн. В результате лодка на поверхности пребывала в позиционном положении, не отыгрывалась на волне, а тяжело врубалась в водяные валы. Рубочный люк заливало постоянно. От смывания за борт вахту спасали монтажные пояса. При открытии переборочных дверей во время движения под РДП гуляли ледяные сквозняки.

Это был первый опыт дальнего похода большой лодки, важно было учесть все детали. Так, быстро поняли, что напрасны попытки укрыться от волн на мостике в химзащитном комплекте. Впервые заявила о себе необходимость психологической разгрузки. В конце похода моряки уже не хотели фильмов про войну, им надоели кинокомедии, зато с огромным удовольствием по несколько раз пересматривали документальные ленты о природе, с удовольствием вслушивались в пение птиц, журчание ручья.

Нательное и постельное белье, прозванное подводниками «сиротским», было одноразовым, его меняли один раз в десять дней. Практика показала — мотористов и электриков надо переодевать чаще. К смене белья старпом планировал баню: горячий душ из заборной системы охлаждения дизелей. Выяснили, что в океанской воде прекрасно стирает порошок «Новость», а «штатное» мыло для морской воды никуда не годится. Взятые офицерами шампуни не подводили, впоследствии на боевую службу их стали официально выдавать всем.

В тропиках открыли для себя, что вода на глубине 100 м такая же теплая, как на поверхности, и кондиционирование воздуха здесь почти бессмысленно.

Пробовали печь хлеб, но вскоре перешли на батоны из пакетов. Напечь на сотню мужиков хлеба и не сорвать график питания под водой не получалось. Свежими белыми булками подводников баловали только по особенным дням.

А в Саргассовом море даже купались, причем весь экипаж! Три дня подряд, по дню на боевую смену. Немыслимая впоследствии романтика…

По итогам этого похода наука нашла возможным увеличить срок нахождения ракеты Р-13 в полностью заправленном состоянии стрех месяцев до шести. Считалось доказанным, что за полгода азотная кислота тонкостенные баки из нержавейки не проест. На самом деле, именно этого боялись больше всего.

В 1974 г. переведена Северным морским путем на Дальний Восток. Переоборудована по проекту 629Р на Дальзаводе. Начало работ — 1 января 1975 г., окончание — 9 декабря 1977 г. Приемочный акт подписан 30 декабря 1977 г. Присвоен новый тактический номер БС-107.

В 1979 г. совершила еще один межтеатровый переход в высоких широтах в обратном направлении, вошла в состав 9-й эскадры Северного флота.

По классификации НАТО — «Гольф» ССК. В 1991 г. выведена из состава флота, разоружена и частично разделана на СРЗ 35.

Заводской заказ № 807. Тактический номер с постройки — вначале Б-45, затем — К-88, затем — Б-183. Заложена 20 ноября 1958 г. Спущена на воду 4 июня 1960 г. Приемочный акт подписан 17 июня 1960 г. Время постройки — 22 месяца.

Командиры: В. Евдокимов (1959–1962), А. Косов (1962–1964), Б. Рудых (1964–1967), С. Степочкин (1967–1970), В. Лыков (1977–1981), С. Бочкин (?).

Летом 1960 г. получила новый тактический номер К-88 и вошла в состав 140-й ОБРПЛ. Вследствие оргштатных изменений отдельная бригада в августе 1960 г. преобразована в 12-ю эскадру Северного флота. К-88 вошла в 16-ю дивизию данной эскадры.

В 1961 г. Н.С. Хрущев принял решение впервые публично продемонстрировать подводный ракетный крейсер пр. 629 на параде в честь Дня Военно-морского флота в Ленинграде. К-88 совершила переход вокруг Скандинавии и вошла в Неву.

В начале апреля 1964 г. не прошел пуск ракеты Р-13. Командир А.М. Косов видел в перископ, что ракета чуть стронулась, но осталась на стартовом столе. Подводники ощутили толчок и услышали несколько ударов по корпусу надстройки. Затем командир увидел пламя, которое вырывалось из-под хвостовой части ракеты — стало понятно, что горючее с окислителем протекли в шахту и самовоспламенились. Командир отдал приказ на аварийный сброс ракеты за борт. Однако стартовый стол не провернулся в нужное положение. В шахте начался пожар, температура повысилась до 80 градусов, загорелась пробковая изоляция шахт в IV отсеке. Пожар был погашен через 25 минут — шахту затопили осушительными насосом. Корабль вернулся в базу с возвышающейся над рубкой аварийной ракетой. Причиной аварии снова признали попадание забортной воды в цистерну хранения ракетного топлива.

Первой в ВМФ модернизирована по проекту 629А под ракетный комплекс Д-4 с баллистическими ракетами Р-21 «мокрого горячего старта». Начало работ 30 августа 1964 г., окончание — 15 декабря 1966 г. Подписан приемочный акт 28 декабря 1966 г. Как уже говорилось выше, грубое нарушение технологии сварочных работ на заводе «Звездочка» едва не погубило корабль.

В 1966 г. командир корабля капитан 2-го ранга Б. Рудых вместе с замполитом были сняты с должностей из-за «недружной совместной работы».

30 января 1969 г. перечислена в состав 16-й дивизии 3-й флотилии подлодок Северного флота.

По мере устаревания переведена с Северного флота на Балтийский, вошла в состав 16-й дивизии 14-й эскадры Балтфлота. К-88 прибыла на базу в Лиепае последней — 10 ноября 1976 г.

В июле 1977 г. в связи с изменением классификации крейсерские подлодки стали «большими». К-88 стала Б-183.

Известные боевые патрулирования:

01.06–08.08.77 — Балтийское море;

03.06–03.08.78 — Балтийское море;

03.08–02.10.81 — Балтийском море.

По классификации НАТО — «Гольф» II. Выведена из состава Флота с 1 октября 1990 г., разоружена и брошена полузатопленной в Лиепае.

Заводской заказ № 808. Тактический номер — вначале Б-167, но уже в процессе постройки изменен на К-61. Заложена 20 мая 1959 г. Спущена на воду 27 августа 1960 г. Подписан приемочный акт 26 ноября 1960 г. Время постройки — 19 месяцев. Лодка привлекалась к совместным испытаниям ракеты Р-13. С ноября 1959 г. по август 1960 г. выполнили 13 запусков (11 успешных).

Командиры: О. Матвиевский (1959–1970), В. Николаев (1976).

Принята в состав ВМФ СССР 20 января 1960 г. Вошла в состав 140-й ОБРПЛ, с августа 1961 г. — в составе 18 дивизии 12 эскадры подлодок Северного флота.

В конце 1967 г. при подведении итогов боевой и политической подготовки штаб флота присудил экипажу К-61 приз за первое место среди подлодок с баллистическими ракетами.

Известные боевые патрулирования:

Первая из состава дивизии выполнила автономное плавание в 1962 году.

В 1964–1968 годах выполняла по две боевых службы в течение года.

В ноябре — декабре 1967 г. — боевое патрулирование в Западной Атлантике. Накануне Техническое управление Северного флота продлило моторесурс средствам движения (три дизеля 37Д, главные гребные электродвигатели и электродвигатель экономического хода — так называемый мотор «подкрадывания»), На маршруте возвращения, после прохода Фареро-Исландского противолодочного рубежа НАТО вышли из строя все три дизеля (полетел задний фронт двигателей). На выручку выслали буксир-спасатель. В условиях 9-балльного шторма командир лодки О. Матвиевский буксирный конец принимать отказался. К этому времени один из дизелей удалось ввести в строй, и К-61 возвратилась в базу бухты Ягельная своим ходом.

В летнюю арктическую навигацию 1969 г. переведена на Тихоокеанский флот, вошла в состав 29-й дивизии 15-й эскадры ТОФ с дислокацией в камчатской бухте Тарья.

Переоборудована по пр. 629Р. Начало работ — 23 января 1974 г., окончание — 2 декабря 1976 г. Приемочный акт подписан 30 декабря 1976 г.

Для переоборудования ракетных лодок в подводные ретрансляторы ВМФ выделил четыре корабля — К-83, К-107, К-61 и К-113. Первой к стенке «Дальзавода» была поставлена К-61.

В 1976 г. присвоен новый тактический номер БС-167. По американским данным, значилась не кораблем связи или ретранслятором, а подводным командным пунктом!

Поскольку эти корабли не входили в зачет ограничений по ОСВ, они сравнительно долго оставались в составе флота. Ввиду физического и морального старения списаны.

По классификации НАТО — «Гольф» ССК. К 1991 г. лодка БС-167 выведена из состава флота.

Заводской заказ № 809. Тактический номер с постройки — Б-156.

Переименована в К-113 на стадии строительства. Заложена 10 июля 1959 г. Спущена на воду 17 сентября 1960 г. Подписан приемочный акт 30 ноября 1960 г. Время постройки — 16 месяцев.

Командиры: В. Скороходов (1959–1963), Н. Попов (1963–1970), В. Алексеев (1970–1973), Э. Логинович (с 1973 г.).

В 1960 г. зачислена в состав 18-й дивизии 12-й эскадры подлодок в губе Ягельная.

В марте 1967 г., следуя на замер шумности в Мотовский залив, чудом избежала столкновения с К-47 пр. 675. Сведений о других происшествиях и боевых патрулированиях нет.

Судьба этой субмарины противоречива и до конца не выяснена. В 1973 г. в числе четырех подлодок Северного флота проекту 629 К-113 была переведена Северным морским путем на

Дальний Восток и должна была быть переоборудована на Даль-заводе в ретранслятор (подводный командный пункт) по проекту 629Р, однако так и «не удостоилась чести» быть омоложенной.

По западным же источникам, это лодка была модернизирована по проекту 629Е и стала подводным минным заградителем. В отечественных источниках значится переоборудованной по проекту 629Н без указания деталей.

По классификации НАТО — «Гольф» ГЭтот корпус первым в серии был выведен из состава флота и разоружен еще в 1974 г.

Заводской заказ № 811. Тактический номер с постройки — Б-95, переименована в процессе постройки в К-36. Заложена 18 марта 1960 г. Спущена на воду 9 мая 1961 г. Подписан приемочный акт 31 августа 1961 г. Время постройки — 17 месяцев.

Командиры: А. Шейченко (1959–1964), Л. Задорин (1964–1967), Э. Абраменко (1967).

В 1961 г. вошла в состав 18-й дивизии 12-й эскадры подлодок в бухте Ягельная.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ — 19 октября 1965 г., окончание — 22 декабря 1967 г.

Во время летней арктической навигации 1968 г. переведена на Дальний Восток. В конце октября 1968 г. прибыла на Камчатку в состав 29-й дивизии 15-й эскадры подлодок ТОФ в камчатской бухте Тарья.

По классификации НАТО — «Гольф» II. Выведена из состава флота предположительно в 1991 г.

Заводской заказ № 812. Тактический номер с постройки — К-91, не изменялся. Заложена 9 августа 1960 г. Спущена на воду 27 мая 1961 г. Приемочный акт подписан 23 сентября 1961 г. Время постройки — 13 месяцев.

Командиры: В. Антонов (1960–1962), Л. Шабалин (1962–1969).

В 1961 г. вошла в состав 18-й дивизии 12-й эскадры подлодок Северного флота в бухте Ягельная.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ — 15 сентября 1965 г., окончание — 22 октября 1967 г. Приемочный акт подписан 30 ноября 1967 г.

Летом 1968 г. лодка выведена из состава 18-й дивизии СФ и передана ТОФ. В конце октября 1968 г. под ледокольной проводкой по Севморпути прибыла в состав 29-й дивизии 15-й эскадры подлодок ТОФ в камчатской бухте Тарья.

В 1969 г. К-91 впервые на ТОФ выполнила стрельбу ракетами Р-21 на максимальную дальность. За успешное выполнение задания командир лодки капитан 2-го ранга Л. Шабалин был награжден орденом Красной Звезды.

По классификации НАТО — «Гольф» II. Исключена из состава флота в 1980 году.

Заводской заказ № 813. Тактический номер с постройки — К-93. Заложена 10 октября 1960 г. Спущена на воду 18 июля 1961 г. Приемочный акт подписан 16 ноября 1961 г. Время постройки — 13 месяцев.

Командиры: В. Околелов (1960–1971), Н. Марков (1979–1980).

Капитан 1-го ранга Василий Павлович Околелов командовал К-93 11 лет.

В январе 1968 г. выполняла стрельбу двумя ракетами Р-13. Во время предстартовой подготовки не были подготовлены разъемы на кабелях питания «изделий». Первая ракета стартовала привязанной к шахте, однако силой тяги вырвала кабель и полетела, размахивая им. Руководитель стрельб, наблюдая это зрелище со сторожевого корабля, запретил старт второй ракеты, но кнопка была уже нажата, и вторая Р—13, размахивая вырванным кабелем, тоже унеслась ввысь. Куда — неизвестно. На боевом поле ни одну из ракет не приняли. Командира корабля Околелова и комдива-18 Ус-кова заслушивали по этому поводу на Военном совете флота.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ — 16 декабря 1969 г., окончание — 23 декабря 1971 г. Приемочный акт подписан 31 декабря 1971 г.

По директиве Главного штаба ВМФ от 23 июля 1976 г. передана Балтфлоту, прибыла на базу Лиепая 14 октября 1976 г.

В июле 1977 г. стала называться Б-93.

18 декабря 1984 г. Б-93 совершала переход на Балтику для ремонта и нового базирования. На переходе ее постоянно сопровождали снежные заряды, видимость не превышала 50 метров. К 17 часам лодка подошла к начальной точке фарватера, и на Ней была объявлена «боевая готовность № 1». Место лодки определялось «на глаз». После получения от оперативного дежурного ОВРа военно-морской базы Лиепая «добро» на вход, лодка начала маневрирование. В 18 часов 4 минуты корабль прошел между буями № 1 и № 2 и через минуту командир БЧ-1 «на глаз» рекомендовал новый курс якобы с «учетом дрейфа и течения». Командир Б-93 лично не проверил место, а все внимание сосредоточил на поиске буев № 3 и № 4. Эхолот не использовался. Находясь в снежном заряде, лодка в 18 часов 10 минут коснулась грунта, но командир не остановился и решил, что его корабль находится за северной кромкой фарватера. Он приказал лечь на курс 85° и через минуту обнаружил буи № 3 и № 4 на курсовом угле 30° левого борта. В 18 часов 19 минут подводный ракетоносец крепко сел на каменистую банку в полутора кабельтовых к югу от фарватера. Повреждений и водотечности корпуса не обнаружено, но самостоятельно сняться лодке не удалось. Лишь на следующий день с помощью двух буксиров ее стянули на чистую воду.

Известные боевые патрулирования:

25.08–24.10.79 — Балтийское море;

15.04–13.06.80 — Балтийское море.

По классификации НАТО — «Гольф» II. Исключена из состава флота 1 октября 1988 г.

Заводской заказ № 814. Тактический номер с постройки — К-110. Заложена 1 декабря 1960 г. Спущена на воду 25 августа 1961 г. Приемочный акт подписан 28 ноября 1961 г. Время постройки рекордно короткое — 11 месяцев.

Командиры: В. Шпунтов (1960–1964), А. Котов (1964).

Экипаж был сформирован во флотском экипаже Владивостока, что указывает на первоначальное намерение передать лодку Тихоокеанскому флоту.

В 1962 г. вошла в состав 18-й дивизии 12-й эскадры подлодок Северного флота.

Данных о переоборудовании нет.

Предположительно, в 1974 г. переименована в Б-110. Лодки проекта 629 подлежали переклассификации из крейсерских («К») в большие («Б»), если их переводили с океанского театра в акватории морей, Балтийского или Черного.

В 1977 г. переименована в БС-110. По классификации НАТО — «Гольф» I. Исключена из состава флота в 1979 году.

В 2002 г. находилась в полузатопленном состоянии в бухте Незаметная Белого моря.

Заложена 9 августа 1960 г. Спущена на воду 27 мая 1961 г.

23 сентября 1961 г. подписан приемочный акт. Время постройки — 12 месяцев.

Командиры: В. Патров (1960–1962), В. Лебедько (1962–1965), Г Лебедев (1965).

Экипаж сформирован на Камчатке, однако в состав ТОФ не переводилась.

15 декабря 1961 г. принята в состав 18-й дивизии 12 эскадры подлодок Северного флота (бухта Ягельная).

После неудачного прорыва 20-й дивизии подлодок Северного флота в кубинский порт Мариэль в 1962 г., после разбора ошибочных действий экипажа и управления, уже в следующем, 1963 г., К-153 капитана 2-го ранга В.Г. Лебедько, действуя в активных зонах ПЛО у американского побережья, успешно выполнила свои задачи и возвратилась в базу. Участвовала в общефлотских учениях в мае 1966 г. — ракетная стрельба, оценка «отлично».

Эксплуатировалась до 1978 г.

Переоборудована по проекта 619 с одной шахтой для летно-конструкторских испытаний ракеты Р-39. Приемочный акт подписан в 1979 г. В 1973 г. началась работа над твердотопливной ракетой РСМ-52для системы «Тайфун» (носителем которой стал проект 941 — знаменитые «Акулы»). Для испытаний ракеты, из проекта 629 в опытовую лодку для пуска ракет РСМ-52 (с одной шахтой) была выделена К-153. В 1978 г. была переоборудована в Северодвинске и переведена на Черное море для отработки подводного сгар-та баллистических комплексов Д-19. В ходе испытаний с января по сентябрь 1979 г было выполнено 7 пусков бросковых макетов из подводного положения. Эти испытания позволили отработать подводный и надводный старт из «сухой» шахты под пороховым аккумулятором давления. Входила в состав 155-й бригады 14-й дивизии подводных лодок Черноморского флота (Балаклава).

По классификации НАТО — «Гольф» V. Под именем БС-153 в 1991 г. была выведена из состава флота и в августе 1992 г. разделана на металл на Инкерманской базе «Вторчермета» в Севастополе.

Заводской заказ № 816. Тактический номер с постройки К-142. Строилась по проекту 629Б. Заложена 20 января 1961 г. Спущена на воду 17 сентября 1961 г. Приемочный акт подписан 29 декабря 1962 г. Время постройки — 23 месяца.

Командиры: С. Бочкин (1962–1963), О. Майоров (1968–1969), В. Денисенков (1977), Д. Гнатюк (1978–1981), А. Яковенко (1982).

Носила номер на рубке 777, неофициально называлась «Портвейн» по имени популярного крепленого вина «777».

Для завершения летно-конструкторских испытаний ракет Р-21 было принято решение продлить серию подводных лодок Проекта 629. На заводе № 402 в Северодвинске был построен 16-й Корабль для отработки двух новых ракетных комплексов с подводным стартом: с жидко-топливной и твердотопливной ракетами. В 1960 г. был разработан проект 629Б, а на завод № 402 отправлены списки чертежей, годные для него, а позднее оригинальные чертежи на технические районы или узлы, чем-либо отличавшиеся от основного проекта. Это позволило заводу уже в январе 1961 г., не теряя ритма, сложившегося за три года постройки серии кораблей проект 629, заложить новый корабль.

17 сентября 1961 г. лодку в большой степени готовности вывели из эллинга и спустили на воду. На ней были установлены две ракетные шахты, а стакан третьей (кормовой) зарезервирован под установку шахты с твердотопливной ракетой, которая не «дожила» до летно-конструкторских испытаний. Из-за несоблюдения плановых сроков, а также в связи с началом проектирования комплекса Д-5 решением Комиссии по военно-промышленным вопросам ВСНХ СССР от 24 марта 1964 все изыскания по твердотопливной морской баллистической ракете были прекращены.

В шахтах сразу были смонтированы новые амортизирующие пусковые установки СМ-87 с неподвижными стартовыми столами. На достройку, швартовные и ходовые испытания, комплексные проверки и глубоководное погружение на предельную ушло более трех месяцев.

Первый успешный пуск состоялся 24 февраля 1962 г. Всего в ходе испытаний было выполнено 27 пусков ракет. Они позволили отработать надежный и безопасный подводный старт с глубины до 50 м, считая от днища ракеты, на скорости субмарины 2–4 узла и волнении моря до 5 баллов.

После контрольных пусков ракет подводная лодка в конце декабря 1962 г. была принята в состав флота в качестве опытовобоевого корабля.

17 февраля 1963 г., после успешной стрельбы на максимальную дальность из Норвежского моря, лодка всплыла в надводное положение, и курящим офицерам командир С. Бочкин разрешил по очереди подниматься на ходовой мостик. В 16.15 был обнаружен сигнал радиолокатора, и лодка срочно погрузилась. В перископ обнаружили патрульную «летающую лодку» ВМС Норвегии. Только через три часа, во время вечернего чая, обнаружилось отсутствие на борту начальника стартовой команды полигона Евгения Панкова. При срочном погружении он, видимо, замешкался и остался в ограждении рубки. Поиски оказались безрезультатными. Это был первый и, кажется, единственный случай после войны, когда человека «забыли» наверху при погружении.

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ 22 декабря 1966 г., окончание 14 сентября 1968 г. Подписан приемочный акт 30 сентября 1968 г.

Осенью 1968 г. вошла в состав 16-й дивизии 12-й эскадры подлодок Северного флота.

30 января 1969 г. перечислена в состав 16-й дивизии 3-й флотилии подлодок Северного флота.

По директиве Главного штаба ВМФ от 23 июля 1976 г. передана в состав Балтийского флота, прибыла на базу в Лиепая 25 сентября 1976 г.

В июле 1977 г. стала Б-142.

Известные боевые патрулирования:

01.03–14.05.69— боевая служба в западной части Атлантического океана;

08.07–10.09.77 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

03.11–23.12.78 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

16.06–13.08.79 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

16.07–01.09.80 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

13.05–10.07.81 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

01.07–29.08.82 — боевое дежурство с последующим выполнением задач БС в Балтийском море;

По классификации НАТО — «Гольф» И. Исключена из состава ВМФ СССР 1 октября 1990 г.

Лиепайская Военно-морская база в структуре Балтийского флота считалась основной. Она использовалась еще до революции, поскольку была одной из немногих незамерзающих гаваней на Балтике. В Лиепае базировались подлодки проекта 629А. Они были переведены с Севера в ответ на размещение в Европе американских ракет средней дальности «Першинг-2».

Учитывая подлетное время «першингов» 6–7 минут, трудно понять, как могли ответить на этот вызов устаревшие субмарины, ракеты которых нужно целый час готовить к запуску. Их вывод из состава Балтфлота начат в 1989 году. Все они остались в Латвии.

Согласно контракту № 148/8/14 Северо-Западной группы войск, подводная лодка Б-142 передана Военно-морским силам Республики Латвия на плаву. Еще четыре «Гольфа» — Б-79, Б-96, Б-183 и Б-372 — брошены в полузатопленном состоянии.

ВЕСЬ «ГОЛЬФ КЛАСС»: БУХТА ТАРЬЯ

15 августа 1938 г. в бухте Тарьинская, на рейде небольшого лесистого острова впервые бросили якоря три дизельных подводных лодки. Интересный вопрос — почему остров Лахтажный стал полуостровом? На то было две веские причины. Во-первых, путь посуху от подножия сопки Тарья упростил сообщение базы с Большой землей. Правда, строительство нормальной дороги вокруг всей бухты затянулось до конца столетия. Зато второй резон был реализован почти немедленно. Подводникам перестали выплачивать солидную «островную» надбавку. Перешеек позволил перевести их в разряд обитателей материка!

Так родился 41-й отдельный дивизион подводных лодок 4-й бригады Тихоокеанского флота. Решение о создании базы подводных лодок на Камчатке Военный совет Тихоокеанского флота принял 2 июля 1938 г. Построили торпедную мастерскую, камбуз, пекарню и баню, но нескоро — бревенчатую казарму. В ней и прожили всю войну. Только перед самым ее концом камчатские подводники получили мало-мальски сносное жилище — плавбазу «Саратов». В море выходили редко, берегли ресурс для отражения атаки на полуостров. Но, поскольку прямой угрозы японского нападения не было, еще в первые месяцы войны отряд «камчадалов» бросили оборонять Москву. Полного комплекта экипажей на девять «щук», «сталинцев» и «ленинцев» у комдива А. Кулагина не было. А на второй год урезали корабельный состав. Северный флот нуждался в больших лодках. Л-15 и Л-16 ушли из Рыбачьего. В состоянии «медвежьего угла» база довольно долго пребывала и после войны.

Вот впечатления от камчатского подплава первых послевоенных лет: «Один пирс, деревянный, у которого стояла замечательная плавбаза «Теодор Нетте», воспетая Маяковским — железная коробка, железные каюты и масса крыс, удивительно откормленных. Страшно было спать ложиться… Лодки швартовались прямо к плавбазе, больше некуда. Отопительного буксира на зиму не было. Места всем не хватало. Часть моряков жила на лодках, ночами примерзая одним местом к переборке…»

Такой увидел Камчатку будущий комдив-29 и контр-адмирал Владимир Ананьевич Дыгало. В апреле 1947 г. он закончил ВВМУ им. Фрунзе. За все курсантские годы он ни разу не побывал на лодках, но почему-то выбрал себе именно подводную службу. И оказался в Тарье младшим штурманом Щ-108. «Щуки» и «сталинцы» были основными плавающими лодками, «ленинцы» доживали свой век на швартовах.

Походы были 30–35 суток, но иногда 70 и даже 90. Ходили к Алеутским островам, где у американцев были военные базы. После войны единственная американская военная база Датч — Харбор на острове Уналашка потеряла значение и сворачивалась. Зато активно строились новые: крупнейшая станция радиолокационного наблюдения за территорией СССР на Шемуа, ближнем к Союзу острове Алеутской гряды, а также авиабаза стратегических бомбардировщиков на острове Адак. Но, пожалуй, главной Целью разведывательных походов камчатских подводников был Унимак. На этом острове американцы долгое время проводили ядерные испытания во всех средах. Чем и подсказали СССР идею высокоширотного полигона на Новой Земле.

В 1954 г. на Камчатку пришли первые советские подлодки океанского плавания проекта 611. Одну из первых, закончив классы командиров в Ленинграде, принял В. Дыгало. Боевых задач не ставили, только разведка, но с полным боекомплектом, в режиме радиомолчания. В Тихий океан «камчадалы» из Рыбачьего вышли в начале 50-х годов, первым — экипаж капитана 3 ранга В. Попова. За 75 суток он оставил за кормой более 7 тыс. миль. 118 суток продолжалось по-настоящему большое дальнее плавание — 20 122 мили — экипажа капитана 3-го ранга Р. Голосова. В какую такую даль ходил Рудольф Голосов? Вероятно, это был первый выход советской субмарины к берегам Калифорнии. К атоллу Кваджалейн, где американцы испытывали ракеты для своего флота, начали ходить позднее.

В конце 50-х — начале 60-х годов, по заданию Академии паук СССР камчатцы проводили гравиметрические замеры по всему Тихому океану. Необходимо было выяснить влияние земного притяжения на траектории полета баллистических ракет.

В апреле 1961 г. камчатские подводники обеспечивали полет первого в мире космонавта. На тот случай, если бы «Восток» промахнулся с посадкой на территории СССР, и Гагарина пришлось бы вылавливать в Тихом океане. Такого рода задачи ставились не однажды.

В 1963 г., с появлением атомных подводных лодок, начались подводные переходы из Северного Ледовитого в Тихий океан. Командиры атомоходов К-178 и К-115 капитан 1 — го ранга А. Михайловский и капитан 2 ранга И. Дубяга стали Героями Советского Союза. Во время перехода экипаж И. Дубяги, отыскав полынью, всплыл и «заглянул на огонек» на дрейфующую станцию «СП», изрядно напугав зимовщиков, которые никак не ждали гостей…

29-я дивизия подводных лодок была сформирована в 1960 г. в поселке Ракушка Приморского края, что в заливе Владимир. Сейчас трудно понять, как можно было в одно соединение собрать корабли такой разной природы, как дизельные баллистические ракетоносцы классов «Гольф» и «Эхо-2» — атомные носители крылатых ракет 675 проекта. Но это полностью отвечало военному мышлению времени. В те годы ракеты и «самолеты-снаряды» считались оружием почти равнозначным и спор о том, крылатые или баллистические возобладают над океанами, был еще далеко не окончен.

В конце 1960 г. 29-ю дивизию передислоцировали на Камчатку, где она вошла в состав 15-й эскадры.

В разное время дивизией командовали: контр-адмиралы И.И. Щербаков, В.А. Дыгало и капитан 1-го ранга Г.И. Каймак — бывший командир К-102 Северного флота, который 20 октября 1961 г. на мероприятии «Радуга» первый и единственный в мире практически нанес с подводной лодки ядерный ракетный удар мегатонного класса.

Начальниками штаба дивизии (впоследствии все адмиралы) были капитаны 1-го ранга В.Ф. Пранц, Р.А. Голосов, П.А. Симоненко, О.А. Матвиевский. Из заместителей комдива известны капитан 1-го ранга В.И. Бец, капитан 1-го ранга Свободин (замполит).

В начале 70-х годов 29-я дивизия была возвращена в Приморье и базировалась в бухте Павловского.

Строительство подлодок проекта 629 для Тихоокеанского флота на заводе № 199 в Комсомольске-на-Амуре шло значительно тяжелее, — сказывалась большая удаленность от основных поставщиков, располагавшихся, в основном, в европейской части страны. Второй корабль на Дальнем Востоке заложили лишь через пять месяцев после головного.

Сложности значительно возросли после спуска на воду. После окончания швартовных испытаний лодку необходимо было спустить по мелководному Амуру и Татарским проливом перевести на сдаточную базу завода в Приморье. Поскольку осадка ракетной субмарины не позволяла идти по Амуру своим ходом или на буксире, пришлось построить специальный транспортный плавучий док, в котором впоследствии все построенные на заводе имени Ленинского комсомола корабли с большой осадкой транспортировались до входа в Татарский пролив.

Головная из построенных в Комсомольске-на-Амуре по проекту 629. Заводской заказ № 131 (завод № 199 Минсудпрома). Тактический номер с постройки — Б-93. Заложена 5 октября 1957 г. Спущена на воду 16 августа 1958 г. Вооружена временно Комплексом Д-2 с ракетами Р-11ФМ. Переименована в К-126 в процессе постройки. Предъявлена на испытания в декабре 1958 г. Приемочный акт подписан 31 декабря 1959 г. Время постройки — 26 месяцев.

Командиры: В.Д. Подольский (1959–1960), Р.В. Рыжиков (1968).

По программе государственных испытаний в конце октября 1959 г. осуществила пуск двух ракет Р—11ФМ со стартовой позиции у мыса Хой в Татарском проливе по боевому полю в районе мыса Погиби на острове Сахалин.

В 1960 г. вошла в состав 29-й дивизии подлодок ТОФ.

Переоборудована по проекту 629А. Начало 26 апреля 1967 г. Окончание 10 октября 1968 г. Приемочный акт подписан 27декаб-ря 1968 г.

В 1969 г. выполнила боевое патрулирование — по словам командира Р. Рыжикова, обычная «рядовая» автономка на дальность стрельбы по Сан-Франциско.

К началу 70-х годов на ТОФ прибыло уже достаточное количество атомных ракетоносцев стратегического назначения проекта 667, вооруженных ракетами дальнего действия. Субмарины «Гольф» освободили от глобальных задач ядерного сдерживания и переключили на периферийные цели. Боевое патрулирование выполнялось в Японском море.

В октябре 1971 г. МИД Японии объявил об инциденте в Японском море: японская рыболовная шхуна столкнулась с неопознанной подводной лодкой. Из сообщения следовало, что судьба субмарины неясна, она то ли погрузилась, то ли затонула. Госдепартамент США официально заявил, что в указанном районе столкновения вблизи банки Ямато американских подлодок не было. Аналогичное заявление сделало Министерство иностранных дел СССР. Между тем, непосредственным участником и даже виновником морского происшествия стала К-126.

Заводской заказ № 132. Тактический номер с постройки — Б-93. Заложена 15 марта 1958 г. Спущена на воду 6 мая 1959 г. Переименована в К-129 во время постройки. Приемочный акт подписан 31 декабря 1959 г. Время постройки — 23 месяца.

Командиры: имена неизвестны (1959–1964), В. Кобзарь (1964–1968).

В ноябре 1962 г. во время всплытия столкнулась с ЮСС «Сордфиш» (ССН-579), утверждают Е. Бойков и Г. Зыков в книге «Разведывательные операции американского подводного флота».

Переоборудована по проекту 629А. Начало работ — 4 марта 1964 г. Окончание — 10 апреля 1967 г. Приемочный акт подписан 30 мая 1967 г.

4 мая 1967 г. впервые на Тихоокеанском флоте выполнила подводную стрельбу двумя ракетами Р-21.

Известные боевые патрулирования:

22.09–30.11.67 — Тихий океан.

25.02.1968 — Тихий океан.

Списана из состава флота без указания причин в сентябре 1968 г.

Заводской заказ № 133. Тактический номер с постройки — Б-109.

Заложена 19 августа 1958 г. Спущена на воду 10 сентября 1959 г. Переименована в К-136 во время постройки. Подписан приемочный акт 12 октября 1960 г.

Время постройки — 27 месяцев.

Командиры неизвестны.

Данных о переоборудовании нет.

Заводской заказ № 134. Тактический номер с постройки Б-113. Заложена 29 ноября 1958 г. Спущена на воду 12 мая 1960 г. Переименована в К-139 во время строительства. Приемочный акт подписан 12 декабря 1961 г. Время постройки — 25 месяцев.

Командиры: С. Холчанский (1965), Р. Гурвин (1968–1970).

Переоборудована по проекту 629А. Начало 28 октября 1968 г. Окончание — 17 декабря 1970 г. Приемочный акт подписан 30 декабря 1970 г.

Осенью 1965 г. провалилась за предельную глубину и едва избежала гибели из-за «новаторства» трюмного машиниста.

Заводской заказ № 135. Тактический номер с постройки — В-575.

Заложена 10 апреля 1959 г. Спущена на воду 7 мая 1961 г. Переименована в К-75 во время постройки. Приемочный акт подписан 16 декабря 1961 г. Время постройки самое продолжительное в серии — 32 месяца!

Полностью разукомплектована на стапеле, все корабельные механизмы и устройства были переданы в КНР на ССЗ Далянь. В результате сдача в эксплуатацию затянулась на год.

Командиры: В. Сусоев (1962), А. Федюковский (1964), Л. Захаров (1968).

В конце 1962 г. прибыла на Камчатку, в состав 29-й дивизии — й эскадры. Командиром был назначен опытный моряк-подводник, капитан 2-го ранга Владимир Сергеевич Сусоев — статный мужчина с живым, симпатичным лицом и добрыми карими глазами. Оказалось, что он был с 2-го курса ТОВВМУ отправлен солдатом на фронт и провоевал почти два года в самые трудный период воины, имел боевые награды. После Сталинградской битвы, когда наступил окончательный перелом входе войны, курсантов вернули в училище и дали возможность доучиться. «Командир был всегда спокоен и выдержан при принятии решений, по уж потом — тверд и требователен и, как правило, справедлив. Жаль, что недолго пришлось с ним служить. Сусоев вскоре заболел «сердцем» и после госпиталя, в свои неполные 45 лет, был признан негодным службе на ПЛ. Фронт вынес, а комдива Щербакова вынести не смог, — вспоминал бывший старший помощник Теминдаров.

Теминдаров почти два года прослужил старпомом в отсутствии штатного командира. Он сдал все зачеты на допуск к самостоятельному управлению ракетной субмариной, больше года фактически командовал ею сам, и только изредка, временно и формально ему назначали других командиров на выход в море. По всем статьям К-75 выглядела не хуже других, и даже, как утверждает Теминда-ров, отличалась в лучшую сторону. Три года достаточный срок для профессионального роста. Но старпома не только не направили в командирские классы, — он не стал даже ВРИО командира. «Меня, не знаю уж почему, невзлюбил комдив», — пишет Теминдаров. И тут же повествует, почему, собственно…

«Как-то мы после выгрузки ракет на регламентную проверку подходили к пирсу. На этот раз никто из командиров к нам прикомандирован не был, и кораблем управлял на мостике при швартовке я один. Командир дивизии И.И. Щербаков, к тому времени уже в звании контр-адмирала, с пирса начал командовать мне, как подходить и что делать при швартовке. Его команды, как правило, были запоздалыми или совсем неверными, и я их не выполнил, но подошел к пирсу и отшвартовал лодку четко. Он же при этом гневно расхаживал по пирсу, ругался громко и грозился снять меня с должности. После швартовки я подошел к комдиву и доложил о выполнении задачи по выгрузке ракет. На вопрос, почему не выполнял его команды при швартовке, я откровенно ответил: «Извините, товарищ адмирал, если бы я выполнял ваши команды, то обязательно бы разбил и корабль и плавпирс». На это он лишь гневно посмотрел на меня и, махнув рукой, быстро пошел на берег.

Но кульминационным моментом в наших отношениях был случай, когда на одном из занятий по командирской подготовке он поручил мне подготовить расчеты боевого похода ракетной ПЛ пр. 629.

К назначенному занятию я, добросовестно поработав с документами, подготовил все расчеты по переходу ПЛ в вероятный район боевых действий — западное побережье США, в район баз Сан-Франциско и Сан-Диего, в 350-километровой зоне досягаемости тогдашних наших ракет. По моим расчетам получалось, что наши лодки 629 проекта не только не смогут выполнить такую боевую задачу, нр и не дойдут до района боевых действий и будут уничтожены силами вероятного противника уже на третьем сеансе всплытия для зарядки аккумуляторных батарей.

Дело в том, что к тому времени США на линии о. Гуам — Алеутские острова уже создали постоянно действующий противолодочный рубеж глубиной более 200 миль. Кроме того, вдоль всего западного побережья уже действовала зона гидроакустического наблюдения с дальностью около 500 миль. И когда я приложил эти тактические расчеты, то получалась для нас совсем грустная картина. Когда же все это я доложил на занятиях перед командирами и старпомами нашей дивизии, наш комдив взорвался гневными криками, ругая все мои расчеты, и прогнал меня с занятий».

Только через два года, в 1965 г. Тсминдаров попал-таки в Ленинград, на командирские классы. Новый командир К-75 капитан 2-го ранга Александр Игнатьевич Федюковский пришел с соседней лодки пр. 641 — чуть полноватый, среднего роста брюнет, с похожими на запорожца черными усами. Он оказался не только добродушным остряком, но грамотным, вдумчивым руководителем, и настоял на восстановлении своего многострадального старпома в списке перспективных офицеров.

Из рассказанного Теминдаровым явствует следующее. По крайней мере два года, 1962-й и 1963-й, лодка К-75 ни разу не выходила в дальний поход. В дивизии был серьезный дефицит командиров кораблей. И к западному побережью США лодки с ракетами Р-13 не ходили.

К-75 была переоборудована по проекту 629Λ. Начало 4 января 1970 г. Окончание 13 декабря 1971 г. Приемочный акт подписан 20 февраля 1971 г.

Заводской заказ № 136. Тактический номер с постройки —99, не изменялся. Заложена 31 октября 1959 г. Спущена на воду августа 1961 г. Приемочный акт подписан 27 января 1961 г.

Время постройки — 17 месяцев

Командиры: К. Казенов (1967)…

Переоборудована по проекту 629А. Начало — 4 февраля 1965 г. окончание — 21 мая 1967 г. Приемочный акт подписан 5 ноября 1967 г.

Заводской заказ № 137. Последняя лодка серии, построенная в Комсомольске-на-Амуре. Тактический номер с постройки К-163, не изменялся. Заложена 26 ноября 1960 г. Спущена на воду 7 июля 1962 г. Приемочный акт подписан 19 декабря 1962 г. Время постройки — 23 месяца.

Переоборудована по проекту 629А. Начало — 26 января 1971 г. Окончание — 12 декабря 1972 г. Приемочный акт подписан 30 декабря 1972 г.

Осенью 1965 г. на этой лодке во время боевого патрулирования в Тихом океане обнаружилась неисправность ракеты Р-13 (предположительно, протечка окислителя), и ее возвратили в базу.

По сведениям Гринпис, в 1987 г. ядерные боеголовки ракет Р-21 были сняты, по данным на конец 1989 г. шесть субмарин «Гольф Класс» в составе Балтийского флота были сокращены до четырех, а семь подводных лодок в составе Тихоокеанского флота — до двух.

Разделение субмарин проекта 629 на «северянок» и «дальневосточниц» по принципу места рождения с годами существенно изменилось. Попробуем свести своего рода межфлотский баланс — он впоследствии пригодится.

Итак, в СССР построили 23 корпуса: 16 — на Белом море и 7 — на Амуре. К-129 погибла. С 1973-го по 1980 год по Северному морскому пути на Дальний Восток перешли шесть подводных ракетоносцев. Но затем одну лодку, переоборудованную на Даль-заводе во Владивостоке под корабль связи, возвратили на Северный флот. Таким образом, на ТОФ и СФ их число составило по 11 корпусов.

Остановим внимание на тихоокеанских корпусах. Это — К-36, К-61, К-75, К-83, К-91, К-99, К-113, К-126, К-136, К-139, К-163. Из них только семь имели на вооружении современный ракетный комплекс Д-4 подводного старта с ракетой Р-21, которую в 70-е годы модернизировали, несколько увеличив дальность поражения. Эти лодки были активными «штыками». Добавим к ним два подводных ретранслятора — на боевой ценности их дизель-электрическая природа практически не отразилась.

Но были в составе ТОФ две оригинальные не переоборудованные лодки проекта 629, которые стали анахронизмом с 1973 г., когда ракету Р-13 сняли с вооружения. Это К-113 северной постройки и К-136, построенная на Амуре. Еще одна, К-110, осталась на Северном флоте. Три мореходных, здоровых корабля — безоружные? И флоты мирились с балластом?

Западные военные аналитики считают, что советский «Гольф Класс» имел еще несколько неизвестных модификаций, в том числе «деликатного» свойства. Например, Golf 629R Troop Spetznaz транспорт вершин. Такой вариант вполне возможен и даже логичен. Советский флот всегда шел в кильватере US Navy: все, что есть у американцев, должно быть у нас! А американцы во Вьетнаме активно применяли дизельные лодки времен Второй мировой войны в качестве носителей боевых пловцов. Много таких лодок не надо, по одной на флот вполне достаточно. Переделка не требовала сколько-нибудь серьезной конструкторской проработки или мощной верфи-исполнителя. Ломать не строить, здесь любая плавмастерская справится. При этом в двухпалубном ракетном отсеке после вырезания шахт можно поместить хоть взвод морских диверсантов откуда-нибудь из Очакова или Холулая, а в громадной пустой рубке — их подводные буксировщики, декомпрессионные и шлюзовые камеры, оружие, мины, снаряжение — да мало ли что, слона погрузить можно!

Есть еще идея относительно торпедной версии «Гольф» 629КС Торедо вершин. Возможный, но уж больно расточительный вариант — использовать ракетоносец как рядовую торпедную лодку. Сведений нет.

«Гольф» 6291 американцы прямо указывают: это К-113. Да, загадочная субмарина… Сведений о ней никаких. Аналитики разведки могут знать о противнике много. Но не факт, что — все! Примечательно, что эта субмарина почила раньше всех — списана из состава флота в 1974 г., и не исключено, в силу каких-то драматических событий. Возможно, это на нее, затопленную возле Рудной пристани, оборотистые приморские туроператоры зазывают полюбоваться дайверов со всей России.

«Гольф» II 629М. Здесь у американцев идеи отсутствуют, а проект считают завершенным. Между тем, дизель-ядерный вариант не выполнялся даже в эскизах, поскольку это был заведомый идиотизм. Об этом стоит рассказать подробнее, поскольку речь пойдет о самом вульгарном и невежественном ядерном проекте СССР.

Для нужд космоса понадобилась атомная «батарейка». Ее сделали. Но что такое единичный экземпляр? Ни славы, ни бюджета. Разработчики начали лихорадочно думать, куда бы им пристроить свое детище. Так родилась идея, броско озаглавленная «Малогабаритная капсульная одноконтурная АЭУ для повышения энерговооруженности построенных и строящихся дизельных подлодок». Это уже масштаб! Причем идея была обставлена следующим образом: вот наш замечательный реактор, а как его пристроить, придумайте сами!

Лобби атомщиков было сильным. В сентябре 1958 г. в ЦКБ-16 спустили для исполнения постановление правительства № 980–458 от 28 августа 1958 г. о разработке эскизных предложений модернизации проекта 629 путем установки на них специальных энергоустановок ТЭС-3. Менее чем через полгода, в срок согласно приказу, сокращенный эскизный проект был предоставлен в марте 1959 г.

Дело в том, что ТЭС-3 имела номинальную мощность турбогенератора всего 600 кВт, при этом более 15 % тратилось на обслуживание самой установки. Остатков мощности хватало максимум на три узла подводного хода и на вспомогательные нужды субмарины.

Поэтому бюро в инициативном порядке предложило вариант АЭУ Кировского завода под шифром «0—153». Она превосходила ТЭС-3 по мощности в несколько раз, и при некотором изменении состава гребных электродвигателей позволяла значительно увеличить скорость подводного хода, причем на длительное время. Соответственно возрастала и дальность плавания субмарины.

Оба варианта предусматривали навешивание энергокапсулы под кормовым восьмым отсеком, что значительно увеличивало осадку корабля, ухудшало гидродинамику корпуса и условия внутреннего размещения, а также значительно усложняло условия эксплуатации лодки. Установка мыслилась одноконтурной с кипящим реактором, при этом для уменьшения массы и объема защита капсулы была только теневой. Поэтому любая постановка в док вырастала в проблему, к этому следует добавить массу других проблем, в том числе экологических.

Чтобы преодолеть эти недостатки, предложили еще и третий вариант: разместить реактор внутри прочного корпуса. В этом случае речь шла о новой половине лодки — от пр. 629 можно было использовать только носовую часть.

Фактически между строчками ответа бюро читалось следующее: «Мы со всех сторон рассмотрели вашу «мудрую» идею, и доказали ее глупость тремя разными способами». Следует при этом иметь в виду, что как раз в это время З.Л. Мармур, на которого «повесили» проблему, являлся ведущим конструктором эскиза первой в мире сверхскоростной титановой атомной лодки пр. 661. И он был первым заинтересован в том, чтобы не тратить время на дизель-ядерные гибриды. Дальнейшие работы по проекту 629М признали нецелесообразными. Атомоход «Гольф», слава Богу, не состоялся.

За решение проблемы баллистических ракет морского базирования и создание первых отечественных подводных ракетоносцев группе соавторов работы, в том числе главному конструктору подводной лодки, начальнику ЦКБ—16 Н. Исанинубыла присуждена Ленинская премия за 1959 год.

…Всего было построено 23 корпуса — 16 на Севере и 7 на Дальнем Востоке? Это не вся правда о классе Golf.

«CHINA GOLF», ИЛИ ССОРА ИЗ-ЗА ТРЕХ КРАСНЫХ ЗНАМЕН

«Достигнута полная договоренность относительно мероприятий, которые должны быть предприняты для борьбы против агрессии и для сохранения мира». Такова ключевая фраза советско-китайского коммюнике по итогам встречи на высшем уровне в Пекине 31 июля — 3 августа 1958 г. Однако реальные результаты переговоров были прямо противоположны бравурному тону заявления для печати. Встреча закончилась провалом, и с этого момента «великая дружба» дала трещину, протянувшуюся на десятилетия.

В чем же причина?

Китайская сторона поставила вопрос об оказании ей помощи в создании мощного флота подводных ракетоносцев. При всем желании Советский Союз не мог этого сделать. У нас в то время даже не было носителей баллистического оружия в боевом строю. Немногие подлодки Северного флота, приспособленные под новое оружие, числились опытными и таковыми являлись на самом деле. Ни одна лодка проекта АВ-611 ни разу не выходила на боевое патрулирование, и термин такой еще не родился!

Москва, тем не менее, выражала готовность помочь. Предлагалось построить совместно только некоторое количество кораблей. Для приобретения опыта. А дальше, мол, сами… Китайское руководство это не устраивало. Мао признавал только один вид помощи — братской. Безвозмездной. Поэтому его возмутило предложение Москвы купить у СССР несколько надводных кораблей, в том числе крейсер Тихоокеанского флота «Каганович». К тому же советская сторона уклонилась от обсуждения вопроса о конкретных сроках передачи образцов ядерных боеприпасов вместе с полным технологическим пакетом.

В результате КНР «не сочла возможным» удовлетворить просьбу СССР разрешить построить на китайской территории радиостанцию для поддержания устойчивой связи с подводными лодками дальнего действия. Также была отклонена просьба об аренде военно-морской базы для пополнения корабельных запасов и отдыха советских экипажей.

Подготовка саммита была проведена из рук вон плохо. Но вряд ли это просчет одного лишь советского МИДа. Политическое руководство страны явно не учитывало настроений и хода мыслей партнеров.

«Складывается впечатление, — вспоминает видный дипломат Алексей Брежнев, работавший в те годы в Пекине, — что тогда в Москве еще не осознавали глубину расхождений. Действительно, трудно было поверить, что провозглашение Мао Цзэдуном лозунгов типа «атомная бомба — это бумажный тигр», выражение им готовности пожертвовать половиной населения Китая и даже всего мира ради разгрома империализма и т. п. — это все изложение реальной политики, а не цирковые репризы, преследующие цель позабавить публику».

Н.С. Хрущев напрасно убеждал своего визави в преимуществах мирного сосуществования с империалистами.

— Хрущев сам не знает, что говорит, — откровенничал председатель Мао в перерывах «саммита» со своим личным врачом. — Он желает улучшить отношения с Соединенными Штатами? Прекрасно! Мы поздравим его салютом наших орудий. Наши снаряды так долго не находили применения, что стали почти бесполезными. Почему бы не использовать их по случаю такого великого праздника, как братание Советов с Америкой?

«Салют» состоялся. Через несколько дней после отъезда советской делегации Мао Цзэдун распорядился обстрелять острова Цзиньмэнь и Мацзу. Американцы ввели свои корабли в Тай-ваньский пролив. Китайцы подняли в воздух бомбардировщики ИЛ-28 с авиационными реактивными торпедами РАТ-52. Москва была в шоке, отыскивая причину вероломства основного союзника. Невозможно было поверить, чтобы только из претензии на «великость» можно было спустить курок мировой войны! Разрываясь меж двух огней, Москва все же вынуждена была указать Вашингтону на свои союзнические обязательства: «Нападение на Китайскую Народную Республику будет расценено как нападение на Советский Союз».

Мао Цзэдуну так и не удалось выступить в любимой роли «царя обезьян», наблюдающего с ветки за схваткой двух тигров. На следующий год советский лидер посетил Америку, а коварная подножка «старшему брату» не была забыта. Москва, наконец, прозрела. В начале лета 1959 г. ЦК КПСС обратилось с письмо к руководству КПК с призывом отказаться от создания атомного оружия. Аргументы на Старой площади изобрели попросту наивные: военное использование ядерной энергии чрезвычайно дорого, к тому же оборонный союз с СССР надежно прикрывает Китай от внешней агрессии. Пекин расценил это как односторонний отказ от принятых ранее обязательств. Однако по межправительственному соглашению 1956 г. значительная часть оборудования заводов по производству оружейного плутония уже была смонтирована в КНР.

Детонатором разрыва стало провозглашение Мао Цзэдуном политики «трех красных знамен»: новая генеральная линия китайской компартии (строить социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее»), «большой скачок» и строительство народных коммун. Лозунг дня «Три года упорного труда — и десять тысяч лет счастья!» К 1962 г. увеличить валовой национальный продукт в 6,5 раз! Китай сделал заявку на лидерство в мировом коммунистическом движении, пообещав построить коммунизм за пять — шесть лет. Хрущев был вынужден уступить, он не мог отдать Мао первенство.

В начале 1959 г., в соответствии с советско-китайским соглашением (от сентября 1957 года) КНР были переданы лицензии и техническая документация на производство ракеты Р-2, а также других ракет различного назначения. Кроме того, советские специалисты оказали помощь в проектировании и строительстве испытательного полигона и создании специализированного ракетного НИИ.

«Одновременно с сооружением исследовательского реактора с помощью СССР строились военные реакторы для производства плутония и химические цеха для выделения его, — вспоминал академик Андрей Сахаров. — Сверху последовало указание предоставить Китаю самые современные проекты, которые в СССР только реализовывались. Физики и инженеры, которым следовало выполнить эту задачу, понимая политическую ситуацию лучше начальства, попытались передать более старые проекты. Однако Задикян, советник СССР по атомным делам при китайском правительстве, поймал их на этом и донес наверх. В результате передали самую совершенную технологию, а вскоре произошел разрыв отношений с Китаем».

Хрущев не оставлял попыток найти новые рычаги контроля за ядерной программой Пекина. С этой целью он предложил углубить процесс военного сотрудничества, включив в него создание и совместное использование мощной УКВ-радиостанции для связи с советскими подлодками в Тихом океане (70 % расходов брала на себя Москва, 30 оставалось Пекину). Другой такой же центр должен был обслуживать объединенный подводный атомный флот СССР и КНР.

К удивлению Хрущева, реакция Мао оказалась резко негативной. В июле 1958 п, на встрече с советским послом Павлом Юдиным, Председатель с едким сарказмом излил накопленное недовольство:

«Вы не верите китайцам! Вы всегда верили только себе! Русский человек для вас — существо высшее, вто время как китайцы продолжают быть недоразвитой нацией глупых и беспечных людей. Вот откуда исходит предложение о совместном владении и использовании этого объекта. Почему бы вам в таком случае не пойти на поводу собственных желаний и не распоряжаться вместе с нами нашей армией, авиацией, нашим флотом, нашей промышленностью, сельским хозяйством, культурой? Либо вы захотите подчинить себе все десять тысяч километров береговой линии Китая, а мы останемся с какими-нибудь партизанскими отрядами? Обзаведясь несколькими атомными бомбами, вы решили, что в состоянии контролировать своего соседа. Вряд ли вам приятно слышать эти мои слова, но мне совершенно ясно, что русский национализм уже тянет свои руки к берегам Китая».

«Совместное владение» ассоциировалось у Мао с неравноправными договорами, навязанными Китаю в начале века западными странами, и раздавшимися в 1950 г. требованиями Сталина особых прав на территории Манчжурии и Синцзяна. У Хрущева, заметил Мао советскому послу, хватило здравого смысла аннулировать навязанные Сталиным соглашения, но прошло совсем немного времени, и он «уже сам начинает действовать, как его предшественник».

Шифровка посла Юдина, признал в своих мемуарах Хрущев, «прозвучала ударом среди ясного неба». Через 10 дней он сопровождении министра обороны Малиновского вылетел в Пекин. Но конструктивного диалога не получилось. Мао категорически отказал даже во временном заходе советских подлодок в порты Китая для отдыха экипажей и пополнения запасов воды и пищи. Желая в восточной манере подчеркнуть несерьезность морской темы, он вел переговоры в открытом бассейне в Чжуннанхае. Хрущеву, который не умел плавать, приходилось сдерживать кипевшее в нем возмущения, чтобы не свалиться в воду с надувного матраса…

«Подарок» для «младшего брата» не имел прецедента: к тому времени у СССР не было ни одной такой субмарины в строю: первые головные корабли серии еще проходили испытания в Белом и Японском морях. Возможно, единственный случай, когда наши отдали союзнику оружие, которым еще не обладали сами. Факт может говорить только об одном: в начале 1959 г. Москва еще надеялась выправить напряженные отношения с Пекином. Похоже, Мао все-таки «дожал» Никиту Сергеевича и заставил его построить для Китая флот подводных ракетоносцев.

Через 8 месяцев после получения указания комплект документации отправили из Москвы в Пекин. Вскоре пришло указание: «Командировать ведущих специалистов для оказания китайским товарищам технической помощи в организации подготовки к постройке и освоении документации». В конце декабря 1959 г. в Пекин начали съезжаться специалисты многих предприятий: ЦКБ-16, КБ «Связьморпроект» ГСПИ-2 «Союзпроектверфь», МНИИ-1 (головное предприятие Минсудпрома СССР в области ЭВМ и систем управления), Центрального НИИ технологии судостроения и других. В советском посольстве их встречал и инструктировал старший советник по судостроению Б.Г. Чи-ликин. Лозунг «Русский с китайцем братья навек!» был хорош для домашнего употребления. На месте уже ощущался некоторый холодок, недавнее обожание советского опыта сменилось снисходительными упреками в недостаточной революционности. «На собрании китайских рабочих в Бохае, — пишет ведущий конструктор проекта 629 В. Жарков, — приняли решение: для ускорения работ забивать сваи не на глубину 15 метров, как было предусмотрено советским проектом, а на девять, а чтобы стены не упали, поручить «этим инженерам из проектного института разработать мероприятия, не увеличивающие трудоемкость строительства»! Таков был энтузиазм рабочих масс, дух и стиль работы в стране Мао в период «Большого скачка».

Китаю были переданы образцы и техническая документация ракеты Р-2. По сути, это была копия немецкой трофейной ракеты ФАУ-2, но уже с отделяющейся головной частью и увеличенной дальностью. Ракета Р-2 летала на 600 км, снаряжалась обычным взрывчатым веществом и никаких стратегических задач не решала. Китайское руководство очень хотело иметь новейшее советское ракетно-ядерное оружие, но им вежливо объяснили: «Чтобы освоить сложнейшую технику, надо пройти путь, который прошли и мы»…

Любопытно: китайцев допускали на многие засекреченные объекты атомной промышленности СССР, познакомили с устройством атомной бомбы образца 1951 г. — это был значительно улучшенный вариант первой бомбы, испытанной в 1949 г. В советских вузах разного профиля из множества студентов стран «народной демократии» только китайцев допускали к прослушиванию «закрытых тем», по которым они защищали дипломы.

Но ни один китайский специалист не был допущен в ракетные КБ и заводы, на испытательные полигоны. Кремль считал: ракетные секреты гораздо выше атомных, и, исходя из этих соображений, строил советско-китайское военное сотрудничество. Поскольку межгосударственным соглашением предусматривалось строительство КНР кораблей пр. 629 с ракетами Р-11ФМ, в передаваемой документации не должно было содержаться никаких упоминаний об Р-13. Китайцы отлично понимали, что им подсунули «севрюжку второй свежести» и одолевали расспросами о новой морской ракете. Посольство настоятельно рекомендовало советским специалистам всячески уклоняться от обсуждения этой темы.

Возникало много проблем, и никто толком не знал, как их решить. Приученные к строжайшей секретности, постоянно работая в закрытых КБ и на сверхсекретных полигонах, в Китае инженеры советских «почтовых ящиков» столкнулись с тем, что на технические совещания приходили все, кому не лень. Естественно, это вызвало шок, а китайцы объяснили: «Мы проверили — тут одни коммунисты»…

По воспоминаниям В. Жаркова, в Шанхае с молодыми китайцами, не имевшими никакого опыта работы с проектной документацией и совершенно не знакомыми с конструкцией подлодки, проводили ознакомительные занятия по каждой специальности. Рабочий день китайских сотрудников, как правило, заканчивался поздно вечером. Особенно большая нагрузка приходилась на китайских переводчиков. Очень часто в связи с попытками заменить или придумать для китайского языка специальные термины возникали серьезные затруднения — например, никак не могли перевести, казалось бы, общепромышленный термин «предел текучести». Было много неувязок и с документацией, ведь готовили ее в «пожарном порядке».

Постройку планировали начать осенью 1960 г. Но при всем порыве «Большого скачка» было ясно, что к сроку китайцы не успеют закончить эллинг. Советская сторона настояла на переносе сборки ракетных лодок на судостроительный завод в Даляне. Начали подготовительные работы: разбили плаз, приступили к сборке постелей для изготовления секций легкого корпуса и гибки шпангоутов прочного корпуса.

Корпус, возведенный на стапеле русского колониального города Дальний, был полностью насыщен механизмами и устройствами, полученными из Комсомольска-на-Амуре. Ради первого китайского ракетоносца пришлось разукомплектовать почти готовую советскую лодку К-139, которая в мае 1960 г. уже была спущена на воду. Достроить ее удалось только через полтора года.

Работы в Даляне шли с не меньшей, чем в Бохае, интенсивностью и энтузиазмом, когда вдруг, без объяснения причин, всех советских специалистов — корабелов, ракетчиков, атомщиков, военных — в начале августа 1960 г. отозвали на Родину… Бурный ракетно-ядерный роман подходил к своему завершению. Советские специалисты уезжали из Китая со стопками благодарностей и медалями «Китайско-советская дружба».

Последняя попытка Москвы скруглить острые углы в трудном диалоге со строптивым союзником окончилась неудачей. Однако вся документация и оборудование проекта 629 осталась в Китае.

В 1960 г. дареный советский «Гольф» поднял военно-морской флаг КНР и стал лодкой № 200 китайского флота. Китайцы смогли достроить вторую лодку своими силами. Корпус под номером 208 появился у КНР только в 1962 г. Но пусковым шахтам «Чайна Гольф» предстояло бесполезно ржаветь целых двенадцать лет. В 1974 г. китайцы одну «трубу» убрали, освобождая место для двух более габаритных ракет JL-1. Доводка китайских стратегических носителей «Цзюйлань» шла с большими трудностями. Прошло еще целых восемь лет, и только 10 октября 1982 г. состоялся, наконец, первый запуск.

Слава Богу, китайский «Гольф» не принес Советскому Союзу новой головной боли: на боевое патрулирование к берегам заклятых «ревизионистов» он не выходил, ракетного оружия не носил за отсутствием такового. Дело в том, что в силу редкой для себя осмотрительности Хрущев распорядился передать китайцам только семь ракет Р-11ФМ с обычными тротиловыми боеголовками: очевидно, из расчета по полному боекомплекту на каждый ракетоносец плюс одна ракета учебно-тренировочная. Поэтому последние хрущевские подарки содержали мало практической боевой ценности для Китая. Китайские конструкторы попытались модернизировать свои ракетоносцы. Довольно скоро это признали бесперспективным.

В 1983 г. атомная подводная лодка К-10 проекта 675 совершала в подводном положении переход в Приморье из базы Камрань в Южном Вьетнаме. Внезапно лодка столкнулась с подводным объектом. Всплыв на поверхность, подводники ничего, кроме пятен соляра, не обнаружили. По прибытии в бухту Павловского К-10 поставили в док. Оперативники особого отдела из частично разрушенной носовой оконечности извлекли кусочки постороннего металла. Экспертиза показала, что этот металл, вероятнее всего, советского производства. Никто из стран тихоокеанского региона не заявлял о катастрофе своей субмарины. Но через два года в китайской прессе был опубликован некролог по поводу гибели в море в 1983 г. группы китайских ученых. Удалось узнать и подробности. Китайская ракетная подводная лодка 629 проекта (заказ 138 завода в Комсомольске-на-Амуре) вышла в море для испытания баллистической ракеты собственной разработки. На борту находились разработчики комплекса и представители командования. Повреждения К-10 оказались настолько серьезны, что ее решили не восстанавливать, вывели из боевого состава и отправили в отстой.

По состоянию на 1997 г., указывают источники в США, подлодка пр. 629 все еще находилась в строю ВМС Китая, но состояла в резерве и могла быть быстро снаряжена двумя баллистическими ракетами с ядерными зарядами. Однако субмарина, как считают, американцы, безнадежно устарела и стала бы весьма легкой добычей для любых современных противолодочных сил, например, тайваньских.

Таким образом, всего подлодок проекта 629 построено не 23, а 25! И в мире погиб не один «Гольф», а два! Обстоятельства гибели «китаянки» могут пролить новый свет на судьбу К-129. Но ждать откровенности от китайского флота еще труднее, чем от российского.

Как выяснилось недавно, ВМФ КНР был не единственным иностранным флотом, где проходили службу эти субмарины-долгожительницы. 18 января 1994 г. западные военные аналитики в Москве сообщили, что Россия продала в КНДР 10 подлодок класса «Гольф» и две класса «Фокстрот», списанные на рубеже 90-х из состава Тихоокеанского флота. По их мнению, корейцы могли модифицировать эти субмарины под ракеты Нодонг-1, хотя русские отрицали это.

Интересно, что первыми российскими учеными, после длительной паузы посланными в КНДР в конце 1992 г., были специалисты КБ Макеева!

По мнению других зарубежных военных обозревателей, проданные Северной Корее старые советские подлодки находились фактически в состоянии металлолома и не могли представлять собой хоть какую-то минимальную угрозу. Есть и третья точка зрения, которая лишь подкрепляет вторую: давно списанные подлодки должны подвергнуться глубокой модернизации по давно забытому проекту 605 советских времен с ракетами Р-27 и Р-27К дальностью соответственно 2500 и 3000 км. Комплекс хорош своей универсальностью, поскольку позволяет поражать как наземные, так и подвижные морские цели. Последнее особо ценно для

Северной Кореи, где не забыли авианосной угрозы в дни кризиса «Пуэбло», причем любой другой кризис для полуостровной страны с участием США будет иметь аналогичный сценарий.

Дело в том, что корейская Нодонг-1 без малого на два метра длиннее Р-21 и потому просто не поместится в ракетную шахту «Гольфа». О новейшей модели Тайподонг-1 и говорить не приходится — длина 21 метр. К тому же обе «кореянки» чисто сухопутные и адаптировать их к подводному старту слишком дорогое удовольствие. Особенно, когда есть готовая ракета, прекрасно отработанная за 20 лет эксплуатации.

Но при чем здесь купленные КНДР две подлодки класса «Фокстрот»? Дело в том, что проекты 641 и 629 настолько родственны, что в торпедную лодку достаточно «вшить» дополнительный отсек с ракетами — и получится тот же «Гольф».

Сегодня, когда весь мир бьется над разгадкой — блеф ядер-ное оружие Пхеньяна или реальность, — можно предположить, что модернизация советского металлолома наконец-то завершилась. Для страны, вынужденной подрабатывать государственной контрабандой синтетических наркотиков, это была непростая задача.

ДАЛЬЗАВОДСКИЕ ПОСИДЕЛКИ

Известно, что Госкомиссия по приемке К-129 впервые собралась в полном составе во Владивостоке 29 декабря 1966 г. В ее составе было немало приезжих офицеров и специалистов, и их, мягко говоря, не порадовала перспектива встретить Новый год вдали от дома. Председателем госкомиссии был назначен начальник Тихоокеанской группы государственной приемки кораблей капитан 1-го ранга Борис Максимович Марголин. Ракетную секцию госкомиссии возглавил зам. начальника Четвертого Управления ТОФ капитан 1-го ранга Гавриил Архипович Павлов. Об обстановке той поры он вспоминал так:

«Помнится, в ноябре 1966 г. на Дальзавод прибыл начальник одного из главков Минсудпрома и потребовал сдать подлодку флоту до конца года. Собрал совещание руководителей завода, представителей ВМФ, а также находившихся во Владивостоке членов госкомиссии. Каждый по своему заведованию докладывал о готовности к сдаче. Зная состояние дел, я доложил, что раньше мая 1967 г. подлодка не может быть сдана. Начальник главка обвинил меня в непонимании обстановки. Было решено составить график завершения работ и испытаний в декабре 1966 г. График заводом был составлен, начальник главка его утвердил и с чувством исполненного долга отбыл в Москву».

Госкомиссия быстро выявила ряд серьезных недоработок, и стало ясно, что на их устранение заводчанам потребуется не один месяц. По первоначальному замыслу, переоборудование надеялись осуществить «малой кровью» — заменить пусковые шахты на новые без серьезных переделок корпуса субмарины. Но ракета Р-21 имела большие размеры и пришлось несколько изменить обводы ограждения рубки, чтобы в них «вписались» новые пусковые установки. С правой стороны ограждения установили подъемную телескопическую мачту антенны «Ива». Заменялась на более совершенное часть электронного оборудования. Так, например, были установлены система корабельных счетно-решающих приборов управления стрельбой, навигационный комплекс, позволявший непрерывно определять текущие географические координаты и вырабатывать текущие значения углов бортовой и килевой качки лодки.

Задерживать во Владивостоке на неопределенное время членов комиссии сочли нецелесообразным, и офицеры разъехались к местам службы.

Установка комплекса Р-21 совпала с модернизаций, реализацией ранее принятых по проекту 629 решений и средним ремонтом. Короче, собрали все до кучи. В результате вместо переоборудования «малой кровью» работы развернули по всему кораблю, и затянулись они на три с лишним года. Вот в чем они — вкратце! — заключались:

Собственно ремонт: освидетельствование и переборка всей донно-забортной арматуры, механизмов, устройств, электрооборудования, баллонов ВВД. А также все, что вылезет попутно по заявкам экипажа.

Модернизация: установка новых шумопеленгаторных станций, новых средств связи и радиоразведки, в том числе телескопических антенн «Ива-У» и К-651, замена радиолокатора «Флаг» на «Альбатрос». На флоте появились новые средства спасения экипажа с глубины, для этого пришлось уширить комингс-площадки выходных люков концевых отсеков, установить новые аварийно-спасательного буи РССУ-1 (чтобы не потерять, их впоследствии будут так же приваривать к палубе, как и старые) и так далее…

И наконец, переоборудование. Для начала: полностью освободить четвертый отсек от ракетных шахт, фактически полностью его очистить от всего, что там находилось. В третьем отсеке предстояло демонтировать инерциальный навигационный комплекс с зенитным перископом. Во втором и четвертом отсеках убрать аккумуляторные батареи. То есть, пришлось разворотить половину лодки сразу. Больше всего беспокоил ракетный отсек, потому что шахты оказались совершенно другими.

В инженерном смысле здесь самый сложный узел. Во-первых, сама шахта состоит как бы из двух половин. Нижняя с относительно тонкой обшивкой — во всяком случае, тоньше прочного корпуса. Фокус, однако, в том, что шахта не имеет нижней точки опоры. Она не может упираться в киль или днище. Глубина обжимает, и не дай Бог, чтобы покоробило шахту — в ней стоит заправленная ракета с термоядерной «бомбой». Поэтому многотонный пенал шахты с ее дьявольской начинкой «висит», закрепленный в средней части к набору и обшивке вверху прочного корпуса лодки! Конечно, ее держит мощная стальная поковка «высокого стула» — могучий фланец, болты…Верхняя же часть «пенала», по существу, обращена в открытый океан. Она постоянно омывается водой в проницаемой рубочной обшивке, принимает на себя давление глубины и должна, следовательно, быть равнопрочной с корпусом. Шахта наверху имеет даже шпангоуты, благо, немцы научили делать их не изнутри, а снаружи… Переменные напряжения, вес, внешнее давление — здесь средоточие головной боли конструкторов-корпусников. Одно дело выполнять такую работу с нуля на стапеле. Другое — вторгаться в живую корабельную плоть, несколько уже потрепанную Тихим океаном. Недаром говорят, что искусство судоремонтника — приделать к старому паровому свистку новый пароход!

Есть еще одна причина, по которой К-129так надолго застряла у ремонтного причала. Переоборудование К-88, которое началось на Севере несколько раньше (и служило модельным для всего класса, поскольку «Севмашпредприятие» — признанный лидер отрасли) не обошлось без ЧП. Замена прочных междубортных цистерн в районе IV отсека производилась в самом начале 1966 г. Ударили морозы. Корабль стоял на открытом стапеле. При испытании цистерн обнаружились трещины в сварных швах. Пришлось полностью срезать все прочные конструкции на всей длине отсека длиною 12 метров, изготовить их заново, зачистить корни… И тут обнаружилось самое страшное: трещины по всем швам приварки пошли в прочный корпус.

Мощный консилиум ученых-металлургов и специалистов сварки быстро нашел причину. Жесткие конструкции большой толщины в холода необходимо обязательно прогревать не только перед сваркой, но и в процессе ее. Обсуждались разные варианты, вплоть до вырезания целого отсека из корпуса субмарины. Это означало, что злополучный «заказ» задержится на заводе примерно на пятилетку!

После яростный дебатов решили «лечить прочный корпус». Заводу предложили технологию, по которой механическим способом необходимо было «протурбинить» (ни в коем случае не электрострожкой) наждачными кругами все швы с периодическим люминесцентным контролем до полного исчезновения корней трещин, после чего заплавить выбранные канавки (как оказалось впоследствии, глубиной до трети толщины прочного корпуса) электродами, зачистить швы заподлицо и заново приварить новые детали набора цистерн. Более месяца рабочие завода в три смены миллиметр за миллиметром «турбинили» сотни метров сварных швов, кроя на морозе матом всех и вся… Естественно, пока эта северная эпопея не закончилась, на К-129 во Владивостоке ждали результата. Не было смысла плодить брак.

Вновь комиссия собралась только в начале апреля 1967 г., и процесс государственной приемки начался. Есть основания полагать, что он тоже шел не гладко — к ракетным стрельбам лодку удалось подготовить только к 24 апреля.

За сутки до этого лодка и госкомиссия перебазировались из бухты Золотой Рог в бухту Кошошково. Проверяющим надолго запомнилась ласковая приморская весна, цветение багульника на окрестных сопках, а также камбала, которую подводники ловили донными сетками прямо с причала и вкусно готовили на камбузе К-129.

В ночь с 23 на 24 апреля на лодку грузили ракеты. Это была обычная практика повышенной секретности. Погрузка велась только в темное время суток. Трудно сказать, чего опасались больше: разведывательных спутников США или наблюдения иностранных агентов с окрестных сопок. При этом опасность повредить ракету при погрузке под скудными лучами маскировочного освещения существенно увеличивалась.

В ту ночь погрузили не три, а только две ракеты. В центральную шахту поместили «изделие» с инертной боеголовкой, в кормовую — с телеметрической боевой частью.

В кормовой шахте ракета прошла испытания без отмеченных отклонений. Однако при генеральных вертикальных испытаниях обнаружили пары горючего, проникавшие через дренаж приборного отсека центральной шахты.

Пришлось ждать целые сутки до новых сумерек. 24 апреля ракету выгрузили, слили горючее, подтянули болты мембранного узла и снова заправили. «Все в норме», показала проверка ракеты в горизонтальном положении. Снова погрузка, но, поскольку с ракетой провозились всю ночь и люди устали, было решено проводить генеральные испытания засветло. И «Генеральдурх-шаль-Тферзухпрюфунг» снова не прошли.

На этот раз оказались расстроенными коэффициенты автомата стабилизации. Руководители испытаний решили не испытывать судьбу с упрямой ракетой и распорядились готовить другую. На что, естественно, ушли еше сутки. Тем временем на технической позиции злополучные коэффициенты согласовали. Естественно, полигон был заинтересован как можно быстрее отстрелять капризное «изделие», чтобы навсегда избавиться от него.

Госкомиссия же была непреклонна, и ее нетрудно понять. Главморштаб требовал «подарка» к празднику пролетарской солидарности. Того гляди, в Политбюро недоуменно поднимут мохнатую бровь: почему, товарищи моряки, медлите? День ото дня объясняться с Москвой становилось все труднее. Взваливать ответственность на неповоротливый Дальзавод стало невозможно. Испытания тормозила уже собственная структура флота — технический полигон № 65 в заливе Стрелок.

В ночь на 26 апреля в центральную шахту загрузили новую ракету и тут же, от греха подальше, ее испытали. Ко всеобщему облегчению, обошлось без замечаний. В 8 утра подводная лодка К-129 отвалила от причала, взяв курс на позицию стрельбы в Японском море.

Начали предстартовую подготовку. Объявлена пятиминутная готовность. В этот момент дал сбой автомат дальности «Ставрополь-1» по каналу баллистического пеленга. Сыграли отбой боевой тревоги. Тонкая сталь баков ракеты рассчитана всего один час выдерживать нагрузку 200 килограммов на квадратный сантиметр. Поэтому первым делом стравили давление в баках топлива и окислителя. Причину отказа быстро обнаружили еще в море — некачественная пропайка контакта на плате прибора питания системы.

В густом тумане субмарина всплыла и повернула на обратный курс к острову Путятин. На рейде Кит встали на бочку. В канун Первомая настроение было непраздничное. Уточнили обстановку на боевом поле у восточного побережья Сахалина. Там еще поддерживали готовность принять боеголовку. И в это время кто-то принял решение не испытывать в третий раз судьбу. Рассуждение мудрое. Коли не получилось победной реляции, так, по крайней мере, прямой смысл застраховаться от потенциальной неприятности. ЧП в будни и ЧП в праздники — в СССР для высшего военного руководства суть вещи разные. Разной была и ответственность. Нетрудно предположить, что одним из тех, кто реально обладал властью приостановить государственные испытания, мог быть командующий Тихоокеанским флотом адмирал Н.Н. Амелько.

30 апреля в 13.00 подлодка К-129 вернулась к причалу Даль-завода. В бухту Золотой Рог она входила с двумя заправленными баллистическими ракетами. Станцию наведения «Ставрополь-1» восстановили, заменив бракованный блок на запасной.

Едва закончились праздники, 3 мая в 10 утра субмарина снова отвалила от причала, чтобы в конце концов отстреляться. В 6.45, когда пилоты очередной смены американских противолодочных самолетов «Орион» еще пили утренний кофе на японской авиабазе Ацуги, капитан 2-го ранга Владимир Кобзарь с интервалом пять минут дважды нажал на пульте красную кнопку «Пуск». Одна задругой ракеты нормально покинули шахты и по гигантской дуге полетели за 600 миль к восточному побережью острова Сахалин. Здесь экипаж наглядно убедился в том, что такое стрельба из-под воды. Освободившись от ракеты, лодка получала положительную плавучесть и, как на скоростном лифте, стремительно подскакивала вверх метров на пятнадцать! Корабль требовалось одерживать, на что уходило до трех минут. Отсюда рабочая глубина пуска — не менее 50 метров, иначе на поверхность выбросит.

После того, как наблюдатели боевого поля зафиксировали падение болванок в расчетных координатах Охотского моря, ко всем на лодке снова вернулось предпраздничное настроение. Воцарилось оно и на корабле-контролере, с борта которого командующий флотом фактически сам руководил испытательным запуском. Было что доложить ко Дню Победы. Если разобраться, даже уместнее, чем к Первомаю. Уже и парады первомайские отменили. Подводный залп потенциалом в две с половиной ядер-ных килотонны все-таки не очень вязался с пролетарской солидарностью. Иное дело чисто военный праздник, который Генсек товарищ Брежнев совсем недавно сделал красным днем календаря.

После завершения испытания и успешной сдачи курсовых задач обновленная субмарина в конце лета 1967 г. ушла к постоянному месту службы. На Камчатку.