Украинская трагедия. Технологии сведения с ума

От результатов СВО на постУкраине будет зависеть миропорядок как минимум в Евразии. ()днополярная система уже не работает, а многополярная еще не зафиксировала, сколько будет полюсов. Сейчас просматриваются Китай, США и Россия, но это лишь начало. Россия воюет ради избавления от глобальной финансовой зависимости. Выход из долларовой системы важнее СВО, но закрепляет его именно спецоперация.

От эффективности интеграции остатков постУкраины и России будет зависеть наш внутренний миропорядок. Государство с первых дней занимается восстановлением порядка и управляемости на освобожденных территориях. Однако в обществе процессы интеграции будут идти значительно медленнее, чем в государстве. Потому что 32 года жизни в украинской реальности быстро не забудутся. А если учитывать фактор родственников, друзей и знакомых на неосвобожденных территориях, тревоги и стрессы еще долго будут доминировать в обществе постУкраины.

Я убежден: главные вызовы дая России в украинской трагедии — в среднесрочном будущем. И они будут зависеть от конфигурации, которая образуется на территории постУкраины.

Раздел на зоны влияния

Если в любом виде и размерах сохранится государство — формальный наследник Украины, то будет велика вероятность исторического реваншизма.

В рамках идеологии евронационализма происходящие сейчас события — это очередной исторический круг лишения украинской нации свободы и «незалежности». Эта идеология основана на страданиях и поражениях, поэтому она такая кровавая и строится на терроризме. Если где-то сохранится государственное образование, в котором украинский евронационализм станет легальной идеологией, проблемы для России и русских в перспективе обеспечены.

Данный сценарий будет означать фактический раздел на зоны влияния, где зафиксируют противоположные миропорядки. Такое не раз случалось в истории: ГДР/ФРГ; КНДР/Южная Корея; Тайвань — пусть маленькая, но противоположность Китая; Индия и Пакистан, разделенные на «незалежные» государства Британской империей.

Однако этот сценарий с высокой вероятностью является конфликтным. Во всех приведенных выше примерах между государствами существует либо усиленная граница, либо полоса отчуждения.

Этот сценарий означает постоянное напряжение и стресс в обществе. Из приграничных регионов будут разбегаться люди, сохранится высокая угроза терактов и бандеровщины, потребуются постоянные повышенные меры безопасности, а общество будет подозрительно относиться ко всем чужакам.

Границы между регионами постУкраины и Россией еще долго будут усиленными. Из-за их наличия общества не смогут совершить полноценное слияние.

Жители регионов постУкраины будут ощущать себя как колониальные, слегка неполноценные граждане. Более того, сохранится граница между приезжими из РФ и местными. Это до сих пор проявляется в Крыму, где территорию России за пределами полуострова называют «материком».

Может сложиться достаточно странная, шизофреническая ситуация, когда государство фактически станет единым, а на уровне общества будет ощущаться отчуждение.

Сохранятся социальные, культурные, медийные связи между двумя зонами влияния. Общество разных осколков постУкраины будет чувствовать взаимную симпатию на фоне общего горя. И все — ностальгировать по 23 февраля 2022 года. Такая ностальгия может стать питательным социальным бульоном для евронационализма.

Наши бледнолицые братья не преминут инвестировать в создание специальных медиа- и блогерских проектов, ориентированных на нашу часть постУкраины. Будет повсеместная шпиономания.

Такой сценарий делает общество постУкраины уязвимым для когнитивной войны. Истерики, психозы и паника распространятся и на российское общество. Слияние будет проходить медленно, рывками.

Кроме того, следует ждать массового исхода молодежи и трудоспособного населения из зон влияния. Если интеграция не будет полноценной, граждане начнут покидать территории из-за ощущения отчуждения и страха перед будущим.

Проектная имперская интеграция

В рамках данного сценария крах постУкраины будет проходить постепенно и управляемо, а регионы будут попадать под управление России максимально организованно. После нескольких прецедентов выработается практика интеграции, когда переход на бивалютную систему расчетов будет осуществляться автоматически. Информационные технологии и интернет позволяют ускорить отраслевую интеграцию.

Начнут возникать новые образовательные, управленческие, силовые решения для новых регионов. Одновременно местные жители будут открывать для себя Россию и понимать, как устроено государство, чем: отличается российское общество.

Для гармоничного слияния на территории постУкраины нужны информационно-разъяснительные кампании о том, как устроена жизнь в России. Это должны быть понятные и запоминаемые инструкции и схемы, а не агитация. Как стать индивидуальным предпринимателем. Как начисляется пенсия. Чем чревато нарушение УК. Куда обращаться, если динамит чиновник. Как платить налоги. И так далее и тому подобное.

Успешность слияния можно обеспечить, только используя проектно-кооперационный подход и реализуя значимые проекты на окраинах, куда массово вовлекается местное общество. Так зарождались Херсон, Николаев, Одесса. Аналогичным образом вырос Донецк из поселка Юзовка.

Если интеграция пойдет по имперским, но неконтролируемым рельсам, Россия рискует попасть в ловушку, подобную разделам Польши в XVIII веке. Неудачная интеграция новых регионов неоднократно приводила к кризисам в ее истории.

Нечто подобное происходило с Речью Посполитой (РП) накануне краха. Дело в том, что Российская империя долго не желала краха польского государства. В Варшаве было влиятельное лобби Санкт-Петербурга, многократно удавалось усадить «русского» кандидата на королевский престол, русские царедворцы были крупнейшими землевладельцами в РП. Однако ничего хорошего из этого не вышло.

Разделы Речи Посполитой: политические уроки

Варшаву сгубили выборы и шляхетская демократия. Еще во времена правления Петра Великого в Речи Посполитой существовал внутренний конфликт. Саксонский ставленник, польский король Август I пытался усилить королевскую власть. Однако Россия поддержала Тарногрод-скую конфедерацию шляхты, выступавшую против политреформы. Так удивительным образом пересеклись интересы самодержавной России и польской шляхты.

В XVIII веке Петербург через польскую шляхту влиял на политику Варшавы. Речь Посполитая была слабым, коррумпированным государством с нищей, но гонористой шляхтой и магнатами-олигархами, имевшими частные армии. Король в этой схеме являлся фигурой вечного компромисса вроде президента Украины по задумке политреформы Кучмы, разобранной нами выше.

Россию полностью устраивали коррумпированная шляхта и слабые короли. Казалось, ключик к польской политике найден на века. Но что-то пошло не так. Екатерине Великой не удалось посадить на трон своего фаворита Станислава Понятовского, который пытался провести внутриполитические реформы. Формально речь шла о равноправии для православного населения Речи Посполитой, но фактически Сейм (парламент PH.) присвоил для этого русской императрице статус гаранта «кардинальных прав». Это давало Петербургу возможность многое блокировать в государственных процессах Варшавы. Нельзя сказать, что это была инициатива исключительно России, односторонний акт надругательства над «незалежностью». На стороне Екатерины выступал не только сам король Понятовский, но и влиятельные семьи вроде Чарторыйских. В общем, в шляхте действовал раскол по вопросам евразийской интеграции с Российской империей.

Было много взяток, интриг и предательств, а в результате возникла Барская конфедерация, которая начала вооруженное сопротивление «русскому оккупанту» королю и всей пятой колонне. В Речи Посполитой случился свой Евромайдан. Жгли поместья и урожай, ловили друг друга и продавали за выкуп, обстреливали из артиллерии города. Одновременно на Правобережной Украине, которая тогда входила в состав РП, началось свое восстание, которое позднее назовут Колеевщиной, — одна из самых драматических страниц истории польского и еврейского меньшинств на Украине. Восставшие козаки резали всех подряд, но если поляки еще могли рассчитывать на защиту, создавая ополчение и нанимая других Козаков для обороны, то безопасность евреев не гарантировал никто. Особенностью погромов было то, что в Речи Посполитой евреи, не являясь шляхтой, брали землю и недвижимость в аренду у местной элиты. Так повелось и происходило веками, что кабаки в местечках и мелкие банковские услуги (кредит, обмен валюты, перевод в другой город) был и отданы на откуп еврейской общине. Естественно, грабили в первую очередь тех, у кого есть деньги и алкоголь.

В итоге нужная инициатива о равноправии для православных в Речи Посполитой превратилась в серьезную проблему на западных границах. Пылало от современного Гродно до современного Днепропетровска более 1000 километров.

Пока разгоралась гражданская война с погромами в РП, Турция объявила войну России. Таков результат сложной интриги Франции, которая в польском кризисе играла против России.

В регионе не было силы, кроме русской армии, которая могла бы остановить войну на границе, грозящую в любой день перекинуться на новую территорию. Однако Россия оказалась не готова взять под контроль всю территорию Речи Посполитой — не имелось «калибров» в достаточном количестве и Черноморский флот еще не окреп.

В итоге Петербург на троих с Берлином и Веной забрал под свой контроль проблемные регионы РП. России досталась Прибалтика и часть современной Белоруссии, а большая часть Правобережной Украины осталась за Варшавой.

Даже после первого раздела никто не хотел полного краха Речи Посполитой — слабая, зависимая РП устраивала всех. Интересно, что первому разделу военного сопротивления никто не оказал. Переход под контроль состоялся в 1772 году, а в 1773-м Сейм уже признал новую реальность. Австрии достались Галиция и Южная Польша, Германии — Померания (Поморье) со стратегически важным устьем Вислы. Так Варшаву фактически отрезали от Балтики.

Россия, может, и хотела взять под контроль больше, но вела войну с Турцией. Одновременно вспыхнуло восстание Пугачева в тылу. Вскоре оно распространилось на все Поволжье, Южный Урал и калмыцкую степь, грозя перекинуться на заводские города Урала и в казахскую степь.

Казалось, польская проблема решена малой кровью. Не будем вдаваться в перипетии польской внутренней политики, но в 1791 году там снова организовали Майдан. В итоге утвердили новую конституцию, серьезно ограничившую власть шляхты, и провели централизацию королевской власти. Одновременно в городе Пинске, что сейчас в Белоруссии, король Понятовский, который 20 лет назад был ставленником России, объявил о намерении создать отдельную православную церковь, которая будет подчинена Константинополю.

Решения короля снова раскололи шляхту — образовалась Тарговицкая конфедерация, выступавшая против политических реформ. Россия решила поддержать эту группировку, которая в наших реалиях по своей легитимности ничем не отличается от ЛДНР.

Через три месяца после вступления русской армии сопротивление прекратилось, король Понятовский присоединился к конфедератам и отменил свои же решения.

И даже после этого Россия не стремилась присоединять новые регионы Речи Посполитой. Нарастала новая угроза: во Франции свергли монархию и учредили первую внесословную республику. Эти революционные и опасные идеи начали активно распространяться в демократически-хаотической Польше. В Петербурге, Берлине и Вене больше всего боялись аналогичной революции в Речи Посполитой. Поэтому приняли решение о новом разделе, так как центральная власть в Варшаве не контролировала регионы, где правили магнаты либо преступная анархия.

В эти годы православные крестьяне массово бежали на территорию Российской империи, спасаясь от взаимных польско-козацких зачисток, которые продолжались до ликвидации Речи Посполитой.

После второго раздела РП России досталась практически вся современная Белоруссия и Правобережная Украина, включая Волынь.

Несмотря на желание сохранить хотя бы виртуальную Речь Посполитую, Варшаве оставили лишь номинальную «незалежность». А через год произошел третий раздел, потому что государство в Польше было полностью уничтожено — шляхта разобрала суверенитет по «незалежным маеткам».

Регионы Речи Посполитой достались Российской империи помимо ее воли. Ей требовались ресурсы для развития новых регионов — Новороссии и Бессарабии. Целью-максимум Петербурга был Царьград, то есть изгнание турок из Константинополя. Польские проблемы в качестве внутренних имперских проблем явно не мотивировали Екатерину Великую на разделы Речи Посполитой. Империя до последнего не хотела брать себе регионы вечных бунтов и майданов, надеясь закапсулировать хаос внутри. Однако центральная власть в Варшаве уже ничего не контролировала — на границе с Россией разгорелось восстание Костюшко, которое быстро перебросилось на Литву и Привислинский край, что создало угрозы для империи. Поэтому польскую проблему пришлось ликвидировать окончательно — вместе с восстанием. Суворов сделал это за полгода.

На уровне общества кризис постРечи Посполитой был похлеще кризиса постУкраины. Российская империя вместе с этими регионами получила огромное количество еврейского населения. До этого момента лицам иудейского вероисповедания было запрещено селиться в империи, автохтонов же насчитывались единицы. Что делать с евреями, имперская администрация не знала, поэтому пошла по пути ограничений и дискриминации вроде черты оседлости, запрета на профессии, невозможности карьеры в ряде отраслей и многого другого. Правда, после крещения все эти ограничения снимались, поэтому евреи активно переселялись в столицы и по всей России.

Самой большой социальной проблемой стали поляки. Не крестьяне, а польская шляхта, представителей которой было очень много. В России правящую элиту представляли дворяне численностью около 1–1,5 % населения. В Речи Посполитой накануне финального раздела шляхта составляла 8 10 %. После интеграции этих регионов она стала претендовать на равные с российским дворянством права. Если бы имперские администраторы пошли на данный шаг, это изменило бы расклад в правящем классе.

Понижать шляхту в правах тоже никто не хотел, поэтому для региона создали уникальную автономию. Петербург хотел избавиться от проблемы и не заниматься интеграцией, разрешив польским элитам полную самодеятельность. В регионах проживало такое количество шляхты, что с ее интересами приходилось считаться.

Тем более что правящие элиты Петербурга были тесно связаны с правящими элитами Варшавы — гораздо сильнее, чем сегодня элиты Москвы и Киева. Польские шляхтичи делали карьеру в империи, а при условии принятия православия многие выгодно женились и достигали таких высот влияния и размеров богатства, каких в Варшаве у бедного шляхтича не могло быть в принципе.

Нежелание заниматься интеграцией общества Речи Посполитой скоро привело к проблемам. Прежде всего, в польской элите жила идея реванша, которая выразилась в том, что в наполеоновских войсках во время Отечественной войны 1812 года в польских легионах воевали около 40 тысяч человек (8-10 % всей Великой армии).

В дальнейшем польская проблема постоянно возникала в империи. В XIX веке было два восстания, после чего игры в «незалежность» закончились. Но даже после ликвидации шляхетской автономии полного слияния не произошло. Вплоть до революции западные и юго-западные губернии оставались не самым безопасным местом. Например, именно в Киеве в 1911 году убили Столыпина.

Национальный украинский сепаратизм был результатом польского культурного движения «хлопоманства». Сегодня, как и 300 лет назад, мы интегрируем регион с очень сильным влиянием польской культуры и политической традиции. Это выражается в слабых королях/президентах, сверхвлиятельных магнатах/олигархах и гонористой шляхте/депутатах Рады. Конечно, исторические аналогии никогда не бывают полными. Однако влияние польской политической культуры на украинскую элиту и общество нельзя недооценивать. И эта тема занимает отдельное место в Украинской трагедии.

Отныне постУкраина — внутренняя проблема России. Очевидно, что государственность будет устанавливаться постепенно, проходя контрольные точки. Сначала будет ликвидирован таможенный контроль, и это активизирует товарооборот. Как только наши общества начнут покупать одни товары и смотреть одну рекламу, это станет шагом вперед на пути к слиянию. Параметры успешного слияния общества России и общества постУкраины сложно задать. Сегодня это уравнение со слишком многими неизвестными. Однако на уровне ощущений оно выглядит так: попадая из Новосибирска в Донецк, вы должны чувствовать себя так, как сегодня чувствуете в Екатеринбурге. Или как москвич чувствует себя в Питере. Да — другой город, иной темперамент горожан, местные словечки и климат, но общестрановой уклад общий. Нет ощущения заграницы. Когда в Херсоне, Донецке, Одессе и Харькове мы будем чувствовать себя так же свободно, как в Санкт-Петербурге, Новосибирске и Владивостоке, можно будет говорить об успешном слиянии наших обществ и завершении Украинской трагедии. Да будет так!

28 августа 2022 года, День шахтера, Евпатория

Р. S.

В этом томе «Украинской трагедии» предметно разобрана проблема постУкраины как социально-политического феномена, который теперь является внутренней головоломкой России. Также освещена эволюция общества Украины до состояния постУкраины. В следующем томе будет рассмотрена деградация государства, экономики и политической системы.