Укрощение строптивой

Глава 3

Хруст яблока отвлек Китинга от изучения вида за окном Басвич-Хауса.

– Я рассчитывал, что за шесть лет моего отсутствия хоть что-нибудь изменилось, – заметил он, провожая взглядом проезжавшую по мостовой великолепную карету с гербом герцога Монмута.

– Не далее как сегодня утром вы видели одно из новшеств. И, кстати, чуть не затеяли в клубе драку. – Герцог Гривз прислонился к дверному косяку и снова хрустнул яблоком. – Я заинтригован, – признался он.

– Причиной, по которой я остановился не в Поллард-Хаусе у Фентона? – предположил Китинг.

– Если вы и впредь намерены заранее догадываться обо всем, что я собираюсь сказать, то так неинтересно, – с усмешкой проговорил Гривз. – Что ж, отвечайте на собственный вопрос.

– Стивен по-прежнему делает вид, будто мы с ним не родственники, и это, в сущности, меня вполне устраивает. А если хотите, чтобы я покинул ваш дом… Тогда я найду жилье еще где-нибудь.

– Этого я не говорил. – Гривз перешел от одного дверного косяка к другому, чтобы тоже видеть, что происходит за окном. – Многие стараются окружать себя порядочными людьми в надежде на то, что это благотворно отразится на их собственной репутации. Я же, напротив, предпочитаю повес и негодяев – с ними-то хоть есть о чем поговорить. К тому же сам я лучше выгляжу на их фоне.

Китинг рассмеялся.

– В таком случае предупреждаю: во время своего пребывания в Лондоне я намерен вести себя прилично. Решил начать с чистого листа, если можно так выразиться.

Китинг хоть и знал, что Гривзу можно доверять, но все-таки скрывал истинную причину своего возвращения в Лондон.

Герцог взглянул на него с некоторым сомнением, и в том не было ничего удивительного – Китинг и сам сомневался в том, что сумеет держать себя в руках. Так что даже хорошо, что он не собирался надолго задерживаться в Лондоне. А потом, если ему удастся избежать неприятностей… Тогда он, возможно, снова сюда наведается… Но об этом он подумает в свое время. Не следовало опережать события.

Вытащив свои старые, исцарапанные карманные часы, Китинг щелчком открыл их и, поднявшись на ноги, проговорил:

– По крайней мере, вы воздержались от уничижительных замечаний, Адам. А что касается сомнений, то имеются они и у меня самого. Но сейчас мне пора на важную встречу.

– Как и мне, – заметил Гривз. – Кстати, Китинг… Если бы вы не питали никаких сомнений насчет склонностей своего характера, то не прятались бы, подобно отшельнику, последние шесть лет. Просто постарайтесь не забывать: ваши былые проступки все еще вызывают гораздо более живой интерес, чем ваша нынешняя благопристойность.

– Благодарю за предупреждение, – кивнул Китинг. – Я слышал, обо мне даже сложили стихи… – Он вздохнул и направился в коридор. Обходя Гривза, стоявшего в дверях, добавил: – Посмотрим, сумею ли я обмануть всеобщие ожидания.

– В вашу защиту скажу следующее… – Герцог вышел из комнаты следом за ним. – Знаете, стихи-то скверные. К тому же написаны шесть лет назад. Мне доподлинно известно, что с тех пор появилось множество других поэм. И некоторые из них написаны так же дурно, как и посвященная вам.

Китинг неопределенно хмыкнул. Если герцог намекнул, что он и его выходки отчасти уже забыты, – что ж, тем лучше. Но его не покидало ощущение, что имелась заметная разница между забавой, которую на время забыли, так как появилась новая, и забавой, забытой насовсем. А стихи и впрямь оставляли желать много лучшего.

Жеребец темно-серой масти – заводчик-оптимист дал ему кличку Король Уильям Господин Лошадей, а сам Китинг переименовал его в Увальня – ждал хозяина на подъездной дорожке у Басвич-Хауса. Вскочив в седло, Китинг направил коня в сторону Гроувнер-стрит. Несмотря на небольшой инцидент, его утренний визит в клуб «Тантал» прошел лучше, чем он рассчитывал. Разговор с леди Камиллой Прайс в общем-то удался, а реакция аристократов, завсегдатаев клуба, на его появление в Лондоне была вполне терпимой. Возможно, скандальная репутация клуба сделала его похождения менее… достойными внимания. И все же, несмотря на довольно миролюбивый прием в клубе, у Китинга возникло отчетливое ощущение, что Лондон утратит свое гостеприимство, как только весть о его приезде разнесется по всему городу. Хотя…

А что, если о нем и впрямь забыли? Посплетничали, повозмущались, а едва разразился очередной скандал, забросили как старую игрушку в дальний угол. Китинг невольно улыбнулся. Такому повороту он был бы очень рад. Но едва ли стоило рассчитывать на это.

Еще за завтраком Китинг отметил, что в клубе «Тантал» весьма многолюдно, особенно для перерыва между сессиями парламента. А сейчас вереница экипажей, подъезжавшая к зданию, стала вдвое длиннее по сравнению с той, что Китинг видел ранее. Бросив несколько слов сквозь зубы, он оставил Увальня с одним из мальчишек-конюхов и, вместо того чтобы подняться по ступеням парадного входа, двинулся в обход особняка. Лицемеры проклятые! Разглагольствуют о благородстве истинной аристократии, а сами, являясь на завтрак, бесстыдно глазеют на девушек, служивших в клубе.

Хм… интересно, многие ли из их числа держали свое обещание, повторяя как заклинание слова, которые он слышал не меньше десятка раз с тех пор, как узнал о существовании клуба «Тантал»? «Только без рук, во всяком случае – без позволения дамы». По-видимому, это правило придавало всему происходящему хоть и скандальный, но все же приемлемый оттенок.

Камилла Прайс сидела на узкой каменной скамье в тени старого дуба, окруженного клумбами ухоженных розовых кустов. Едва шагнув на мощенную булыжником дорожку, ведущую к розарию, Китинг отметил, что скамья была поставлена с таким расчетом, что дерево надежно закрывало сидящих на ней от взглядов из окон клуба, – интересно, случайно ли ее так поставили? Камилла переоделась, и теперь вместо гладкого шелкового платья оттенка бронзы на ней был простенький муслин с рисунком из голубоватых и зеленых веточек, и платье это выглядело до нелепости скромно.

«Значит, это и есть та девица, на которой Стивен должен был жениться год назад, – подумал Китинг с некоторым удивлением. – Скромная молодая леди двадцати двух лет от роду, сидящая в ухоженном саду и читающая книгу…» Да-да, очень даже скромная. К тому же благовоспитанная и апатичная. Таков оказался портрет девушки, с которой маркиз Фентон был обручен с тех пор, как ему исполнилось семь лет.

Китинг помнил, как его кузен узнал об этом соглашении. И помнил его притворные стоны и якобы рвотные позывы – все это выглядело настолько забавно, что он, Китинг, принялся подражать кузену. В шесть лет он полагал, что ценность женщин сильно преувеличивают.

В пятнистой тени под деревом ее волосы выглядели более яркими, но назвать их желтыми было бы чересчур: пожалуй, они имели оттенок пахты или молочной сыворотки. Удивительный цвет! Особенно в сочетании с глазами – нежно-голубыми, как утреннее небо.

Итак, ему было поручено вернуть эту девушку в круги высшего света и в объятия кузена, поэтому он несколько долгих минут, стоя перед зеркалом в гардеробной Хэверд-Глена, думал, что непременно будет вести себя как подобает, заработает свои сребреники и преспокойно вернется домой. Но при всем при этом он все-таки мужчина, а она красавица, и потому…

Китинг строго одернул себя. В лирику он не ударялся даже в ранней юности, когда еще мог считаться наивным. Да, конечно, девушка очень мила, но обручена с маркизом Фентоном. К тому же она средство, с помощью которого Китинг получит десять тысяч фунтов. С такими деньгами он наконец сможет кое-что исправить. Именно по этой причине он и вернулся в Лондон. Да, только по этой.

Нарочито громко откашлявшись – не следовало пугать девушку своим неожиданным появлением, – Китинг приблизился к ней и проговорил:

– Миледи, вы как будто позируете для портрета.

Леди Камилла подняла голову. Судя по ее спокойному лицу, она давно уже его заметила.

– Сэр, а как же еще мне сидеть, когда я читаю? Может, закинуть руку за голову и поставить носки вместе, а пятки врозь?

Китинг невольно улыбнулся. Видимо, эта девица лишь казалась робкой и скромной.

– Я просто хотел сделать вам комплимент. Может, попытаться еще раз? – снова улыбнувшись, спросил Китинг.

Она окинула его оценивающим взглядом.

– А вы, сэр, не похожи на своего кузена. Если бы вы не уведомили меня о своем с ним родстве, я бы ни за что не догадалась.

– Положа руку на сердце… – Китинг подошел к девушке поближе и, взяв книгу с ее коленей, прочел заглавие. – Знаете, я слышал, что как следует разглядеть моего кузена вы не успели. Хм… «Гордость и предубеждение»… – Значит, она романтична по натуре, что очень даже неплохо. Хотя он пока что не представлял, как это обстоятельство поможет ему вернуть ее холодному как рыба Фентону.

На щеках девушки проступил румянец.

– Я согласилась поговорить с вами только потому, что вы задали мне вопрос, которого раньше никто не задавал. Но если вам захотелось надо мной поиздеваться, мистер Блэквуд, то знайте: не вам первому это захотелось. Вместе с тем вы не принадлежите к числу людей, мнение которых хоть что-нибудь значит для меня. Видимо, я ошиблась, думая, что могла бы… поговорить с вами откровенно. – Камилла выхватила у него из рук свою книгу, затем поднялась и решительно направилась к особняку.

Проклятье! Увидев, как от него уходят десять тысяч фунтов, Китинг бросился следом за девушкой. Очевидно, следовало найти к ней иной подход, причем как можно скорее.

– Миледи, я не… – Китинг взял девушку за плечо.

Резко развернувшись, Камилла ударила его книгой по щеке.

– Оставьте меня в покое! – выпалила она и зашагала еще быстрее.

Если бы раньше Китинга никогда не били, то этот отпор скорее всего остановил бы его, но ведь он до сих пор носил под глазом остатки великолепного синяка, заработанного в столкновении с боксером-великаном по прозвищу Задира Том… Так что Китинг просто обогнал Камиллу и, преградив ей дорогу, сказал:

– Замечательно. – Мысленно же, ощутив во рту привкус крови из разбитой губы, выругался. – Так какой же вопрос я вам задал?..

– Я… Вы… Прочь с дороги!

– Отвечайте на мой вопрос, леди Камилла.

Мисс Прайс сделала глубокий вдох. И если бы не твердое решение Китинга вести себя прилично, то он непременно обратил бы внимание на прекрасную форму ее груди. Однако он не сводил глаз с ее лица и приготовился мгновенно уклониться в случае очередного взмаха книгой.

– Вы спрашивали, что такого сделал Фентон, если заставил меня сбежать, – прищурившись, ответила девушка. – Но вы не спросили, как меня угораздило бросить богатого и титулованного джентльмена прямо в церкви. Это оказалось для меня… в новинку, но вы все испортили, и я теперь не желаю разговаривать с вами. Не приходите больше в клуб «Тантал».

– Хотите сказать, я разбередил давнюю рану? Что ж, если так, приношу свои извинения. – Китинг осторожно коснулся пострадавшей щеки и с усмешкой заметил: – А вы дали мне достойный отпор… Что, может быть, признаем ничью и начнем заново?

– Мы не проговорили и пяти минут, но за это время вы уже второй раз просите дать вам еще один шанс. И как долго я должна проявлять великодушие? – Камилла скрестила на груди руки и, вскинув подбородок, пристально посмотрела на собеседника.

Ошеломленный ее словами, Китинг замер на мгновение. Беседуя с этой девушкой, он уже не в первый раз испытывал странное ощущение, будто вел разговор сам с собой. «Еще один шанс…» Сколько их позволено иметь человеку? Но каким бы ни было это число, наверняка он уже давно превысил его. Значит, пора научиться поступать так, как надо, с первого раза.

– Этот шанс – последний, – ответил он, тут же осознав, что сказал чистейшую правду, потому что поручение, которое дал ему Фентон, – вовсе не второй его шанс, а последний.

Несколько томительных секунд девушка молча смотрела на него, а он, слушая гулкий стук собственного сердца, отдававшийся в ушах, в отчаянии спрашивал себя: «А как мне быть, если она все-таки уйдет в клуб?»

– У меня к вам вопрос, – произнесла, наконец, Камилла.

Китинг ужасно не любил допросы, но вполне мог дать один-два ответа, черт бы их побрал. И ведь Камилла Прайс не какая-нибудь девчонка, которую он решил обольстить. В данный момент он от нее зависел.

– Под таким пристальным взглядом мне долго не выдержать, – пробормотал Китинг, подкрепляя свои слова попыткой улыбнуться. – Но извольте, спрашивайте.

– Сэр, неужели вы рассчитывали, что я поверю вам, когда вы говорите, что якобы тоже недолюбливаете своего кузена? Вы даете мне понять, что увидели во мне родственную душу, а на самом деле просто хотите оскорбить меня или же скомпрометировать. Зачем вам это?

– Я лишь понаслышке знаю, что произошло между вами и Фентоном, – ответил Китинг, радуясь возможности сказать правду. – И если честно, то я недолюбливаю Лондон. Когда же Гривз сообщил мне, кто вы такая, я подумал… Даже не знаю, что я подумал…

– Друзей порой так трудно найти… И еще труднее довериться им, – неожиданно пробормотала Камилла.

При виде грусти, отразившейся в ее небесно-голубых глазах, Китинг невольно вздохнул. Если бы он собирался чем-то обидеть ее или ввести в заблуждение, то передумал бы сию же минуту. Но ведь Фентон предложил второй шанс не только ему, но и Камилле. Шанс снова оказаться в кругу родных и друзей, а не довольствоваться предложениями дружбы от обладателей сомнительной репутации – таких, как он сам.

– Я не джентльмен, миледи, и у вас нет никаких причин доверять мне, – проговорил Китинг. – Но я был бы рад, если бы вы считали меня другом.

Девушка бросила взгляд на книгу в своей руке.

– Я слышала, как сегодня утром все перешептывались, повторяя ваше имя. Но из-за вопроса, который вы задали мне, я решила ни о чем никого не расспрашивать, пока не поговорю с вами сама. Так кто же вы, мистер Блэквуд?

Она спросила об этом так, словно ожидала услышать простой ответ. Китинг перевел взгляд на высокие окна клуба «Тантал». В сущности, ответ действительно был очень прост. Вот только отвечать ему ужасно не хотелось. Однако же…

Снова вздохнув, он проговорил:

– Я Китинг Блэквуд, внук покойного маркиза Фентона. Обо мне перешептывались потому, что шесть лет назад я обольстил одну женщину, а потом убил ее мужа. Приятно познакомиться, миледи.

Камилла в растерянности заморгала. Сразу обратив внимание на внешность собеседника – черные как уголь волосы, карие глаза, которые при свете солнца казались почти янтарными, высокие скулы и длинные ресницы, – она тогда предположила, что завсегдатаев клуба взбудоражили слухи о каком-то скандале с участием женщины (если это не была чистейшая зависть к Адонису, чудом оказавшемуся среди них). Но убийство… Такого она никак не ожидала.

И тут Камилле вдруг вспомнился один давний эпизод… Когда ей было шестнадцать, отец как-то раз вернулся домой поздно вечером из какого-то клуба и с явным беспокойством в голосе сообщил, что «на этот раз Блэквуд не сдержался и теперь-то его наверняка повесят». И еще вспомнилась стихотворная подпись к карикатуре «Крукшанка».

– «Чертов Блэквуд жену обольстил, а потом ее мужа убил», – пробормотала Камилла себе под нос и ужаснулась, увидев, что глаза собеседника внезапно стали ледяными.

– Вы всегда говорите людям в глаза об их провинностях? – негромко произнес Китинг и со вздохом добавил: – По-видимому, нам обоим недостает деликатности.

Камилла судорожно сглотнула.

– Да, полагаю, так и есть.

Теперь ей стало понятно, почему безумный поступок какого-то Блэквуда так встревожил тогда ее отца. Ведь как-никак его старшая дочь давным-давно была обещана в жены кузену этого негодяя. Неудивительно, что Блэквуд никогда не ассоциировался у нее с Фентоном, – тот делал все возможное, чтобы этот скандал не запятнал его репутацию.

– Как видите, – продолжил Блэквуд подозрительно ровным тоном, – ваш побег из церкви и даже ваша служба в клубе «Тантал» ничто по сравнению с тем, что натворил я. У вас не пропало желание беседовать со мной? Ведь я, как выяснилось, отпетый мерзавец.

До ее почти состоявшегося замужества ответить на такой вопрос было бы очень просто. Ответ выразился бы в том, что она убежала бы к себе в спальню и заперла дверь на засов. И, возможно, на всякий случай спряталась бы под кровать. Разумеется, все это происходило бы в доме ее родителей, где у нее была собственная спальня. Но даже здесь, в клубе, она по привычке продолжала прятаться. И внезапно осознание этого факта встревожило ее.

Масштабы скандалов, главными действующими лицами которых стала она сама и ее собеседник, невозможно было даже сопоставить: она всего лишь сбежала из-под венца, а Блэквуд убил человека. Однако он все-таки ответил на ее вопрос. И теперь она понимала, почему он заинтересовался ее точкой зрения. Интересно, сколько друзей он потерял? И надеялся ли, что о нем просто забудут, оставят в покое?

– Тот человек, которого вы убили… Это было убийство или честный поединок? – спросила Камилла.

Блэквуд пристально взглянул на нее, немного помедлив, ответил:

– Он ворвался в мой дом, угрожая мне пистолетом, но, несомненно, к этому его побудили мои поступки.

– Вы сожалеете об этом?

– А вы решили исповедовать меня?

Камилла склонила голову к плечу и пробормотала:

– Пожалуй, у нас с вами есть нечто общее. Но вы, сэр, не ответили на мой вопрос.

Снова помедлив, он едва заметно кивнул.

– Да, сожалею. Я раскаиваюсь во всех своих поступках, имевших отношение к лорду и леди Балтроу.

Возможно, искренности в его словах не было и в помине, но Камилле почему-то казалось, что он сказал правду. Более того, она вдруг подумала о том, что, пожалуй, могла бы кое-чему у него поучиться. Возможно, он мог бы объяснить ей, как правильно держаться, появляясь в Лондоне, в кругу людей, знавших о ее «проступке»…

– Меня ждет обед в столовой для служащих клуба, – нерешительно проговорила девушка. – Не хотите ли составить мне компанию?

Блэквуд взглянул на нее с некоторым удивлением и тут же кивнул:

– Да, конечно. Не откажусь. И могу заметить, что обычно я не такое уж чудовище. В сущности, я даже весьма забавен.

– Позвольте мне самой судить об этом.

– В таком случае я приберегу для вас самую забавную из моих шуток, – отозвался Китинг.

Когда он следовал за ней через вход для слуг, а затем вверх по лестнице на третий этаж, Камилла невольно чувствовала себя доверчивой ланью, ведущей в свое убежище черную пантеру. Некоторые девушки из клуба приводили джентльменов наверх или же в свою постель, но сама Камилла впервые пригласила постороннего в верхние комнаты, которые считала своим святилищем.

Отворив дверь, она вошла в просторную общую комнату, где уже накрыли к обеду шесть длинных столов. Здесь сидели пятнадцать товарок Камиллы, присутствовали также охранники – мистер Джейкобс и мистер Смит. И все они разом повернули головы в сторону прибывших. Камилла ужасно смутилась и тотчас подумала, что совершила ошибку, пригласив сюда гостя. Ведь многие в клубе и так смотрели на нее с неодобрением после утреннего происшествия. Знакомство с Чертовым Блэквудом наверняка сочтут серьезным ее недостатком.

Но что же теперь делать? Выставить отсюда Блэквуда? Нет, конечно! «Это всего лишь обед», – напомнила себе Камилла. Разумеется, ей хватит духу продержаться какой-нибудь час. Она заняла место за одним из столов, а мистер Блэквуд без колебаний уселся на скамью напротив нее.

– Я ожидал увидеть здесь не совсем то, что увидел, – заметил он, взяв с блюда два сандвича с огурцом и положив себе на тарелку.

– Чего же вы ожидали? – спросила Камилла.

– Если в общих чертах, то ожидал увидеть пламенно-красные драпировки на стенах и более чем скудные одежды.

Щеки Камиллы вспыхнули.

– То есть публичный дом. Что, разочарованы?

Гость мило улыбнулся.

– Нет, удивлен. А я люблю удивляться. Такое нечасто случается.

– Ведь это вы приходили сюда сегодня утром, да? – послышался женский голос.

На скамью рядом с Китингом уселась хорошенькая брюнетка, от которой, казалось, исходил аромат соблазна. Но каким бы заманчивым ни был этот аромат, Китинга гораздо больше привлекала осторожная и сдержанная девушка, сидевшая напротив.

– Да, я. Меня зовут Китинг Блэквуд. А вы…

Девушка захлопала ресницами, окаймлявшими ее удивительно яркие голубые глаза.

– А я мисс Хэмптон. Люсиль. – Взяв с тарелки клубничку, она нарочито медленно и томно отправила ее в рот. – Вы повели себя чрезвычайно галантно, мистер Блэквуд.

– Но я ведь ударил человека…

– Да, верно. Но вы сделали это, защищая честь дамы, то есть поступили как истинный джентльмен!

Китинг бросил взгляд на Камиллу. А та, глядя в свою тарелку с гороховым супом, выглядела отчаявшейся и смирившейся со всеми бедами, обрушившимися на нее. «Черт бы побрал идиота Фентона!» – мысленно воскликнул Китинг. Снова повернувшись к девушке, сидевшей с ней рядом, он с улыбкой проговорил:

– Итак, мисс Хэмптон, дабы отрекомендоваться вам, могу напомнить о разбитой губе того толстяка. – Он понизил голос. – И если этого достаточно, почему бы нам не найти уединенную комнату, где вы сможете показать, насколько велико ваше восхищение моим подвигом?

Голубые глаза брюнетки широко распахнулись, после чего она снова захлопала ресницами.

– Ведь я как-никак герой, – продолжил Китинг. – И знаете, я вообще-то защищаю честь юных леди регулярно, дважды в день. А по воскресеньям трижды. Но сегодня утром у меня ужасно разболелась голова, а тот болван раздражал меня своей дурацкой болтовней. Кроме того, мне просто нравится дубасить всех, у кого нет ни возможности, ни готовности защищаться. – Придвинувшись к девушке поближе, Китинг добавил: – А вам не помешало бы прежде выяснить, с кем флиртуете, мисс Хэмптон. А вдруг я убийца? Откуда вам знать?

Нежное личико брюнетки побледнело.

– Вы шутите, мистер Блэквуд, вне всякого сомнения…

– Вообще-то нет, не шутит, – донесся вдруг от двери низкий, протяжный голос.

Китинг насторожился. Обычно он никогда не садился спиной к двери, но сейчас… Медленно повернув голову, он проговорил:

– Приветствую вас, Хейбери.

– Мисс Хэмптон, Камми, вы не оставите нас? – сказал маркиз. – Всего на минутку. – Он обошел вокруг стола и, взглянув на Камиллу, добавил: – Мне надо переброситься парой слов с давним приятелем.

– Да, разумеется. – Камилла поднялась.

Китинг же не сводил глаз с маркиза, севшего на освободившееся место.

– И часто вы наведываетесь в дамские комнаты этого клуба? – спросил Китинг, снова принимаясь за еду. – А ваша жена об этом знает?

Хейбери же взглянул на него в упор и тихо проговорил:

– А разве нам не полагается обменяться сначала приветствиями, а уж потом – колкостями?

– Да, вы правы, – кивнул Китинг, прекрасно знавший, что репутация маркиза тоже была изрядно подпорчена. – Что ж, Хейбери, поздравляю. Ведь вы обрели одновременно и жену, и этот замечательный клуб.

Маркиз кивнул:

– Да, верно. Заполучить что-нибудь одно мне бы не удалось.

– Что же именно было вашей целью? – осведомился Китинг, уже решив, что постарается поднять шум, если маркиз попросит его уйти. Или прикажет убираться вон.

– Жена, – незамедлительно ответил Хейбери. – И я рад составить ее счастье. Кстати, о счастье… Как думаете, что порадует ее больше – ваше присутствие в помещениях клуба, не предназначенных для гостей, или же ваше приземление на собственную задницу за дверью?

– Мне известно, что больше порадует меня, – ответил Китинг. Он тут же напомнил себе, что должен вести себя пристойно. – Поверьте, Оливер, я вовсе не собираюсь нарываться на неприятности, это не входит в мои намерения. Я пришел сюда только для того, чтобы пообедать и побеседовать с одной очаровательной особой.

– Ох, не верится, что вы способны вести себя прилично… – пробормотал маркиз.

«Кто бы говорил», – чуть не выпалил Китинг, но вовремя прикусил язык и, пожав плечами, проговорил:

– Люди ведь меняются, не так ли?

– Может, и так, – кивнул маркиз. – Но имейте в виду: я-то ничего не забыл. Кроме того, мне известно, что вы остановились у герцога Гривза, что, на мой взгляд, также не предвещает ничего хорошего. Поскольку моя Диана ощущает настоятельную потребность защищать дам, которые служат у нее в клубе, я не стану сидеть сложа руки и смотреть, как вы обманом втираетесь в доверие к Камилле.

– Она знает, кто я.

– Все знают, что вы Чертов Блэквуд.

Китинг снова пожал плечами. Только приобретенная за шесть лет привычка помогла ему спокойно принять оскорбительное прозвище.

– Она знает и то, что я кузен Фентона. Я сам ей об этом сказал. – Китинг придвинулся ближе к столу и тут же отметил, что Хейбери в ответ отодвинулся на такое же расстояние – не из страха, конечно же, а из предосторожности. Очевидно, маркиз не забыл о его способности затевать драки.

– Кстати, с каких это пор вы в разладе с Адамом? – спросил Китинг. – Ведь вы же раньше были большими друзьями…

– Вопросы здесь задаю я, а не вы. И поскольку вы явно вознамерились сблизиться с Камиллой, я хотел бы знать зачем.

Китинг криво усмехнулся.

– Давно ли вы стали ревнителем благопристойности, Оливер? Я ведь уже объяснил: она хороша собой и недолюбливает Фентона. – «И, подобно мне, совершила ужасную ошибку», – добавил мысленно. – Знаете, мне захотелось побеседовать с ней о моем кузене.

– И вы поговорили по душам?

– Да, мы поговорили по душам, и она пригласила меня зайти. Между прочим, леди Камилла отвесила мне изрядную оплеуху книгой. Надеюсь, после этого сообщения вы разрешите мне остаться.

Едва заметно усмехнувшись, маркиз утвердительно кивнул.

– Ладно, хорошо. Камилла!.. – бросил он через плечо. – Прошу вас, продолжайте обедать. Приятного аппетита. А если мистер Блэквуд вздумает досаждать вам, будьте добры, известите меня.

Камилла сделала книксен.

– Да, милорд, разумеется.

Как только Хейбери вышел за дверь, в столовой снова зазвучали голоса. Видимо, далеко не все в клубе «Тантал» были настолько же не осведомлены о прошлом Китинга, как леди Камилла. Он терпеть не мог, когда его называли «Чертов Блэквуд», но признавал это прозвище вполне уместным. Да еще эти бездарные стишки…

Вернувшись на свое место напротив него, Камилла спросила:

– Мистер Блэквуд, а вы действительно намерены досаждать мне?

– Нет-нет. – Китинг покачал головой и снова откусил от своего сандвича. – Но, как вы наверняка уже заметили, на меня часто глазеют и перешептываются за моей спиной. Скажите, а вас подобное беспокоит?

Камилла молча потупилась, потом, наконец, сказала:

– Знаете, я подумала, что могла бы взять у вас урок-другой. Я решила, что вы научите меня держаться спокойно, когда все вокруг глазеют на вас. Но, наверное, эта мысль была не совсем удачной, – добавила она, тихо вздохнув.

Проклятье! Китинг долго молчал, внимательно глядя на девушку. Затем, чуть подавшись вперед, тихо сказал:

– Может, пойдете завтра гулять со мной? Поверьте, это единственный способ все объяснить.

Камилла насторожилась.

– Думаю, ничего хорошего из этого не выйдет, – пробормотала она.

– Камми, от дома ни на шаг! – громко сказала одна из девушек на другом конце стола. – А вы правда тот самый Чертов Блэквуд?

Китинг невольно нахмурился. Ему уже начинало казаться, что проще было бы отклонить предложение кузена и остаться дома.

– Да, тот самый, – ответил он, красноречивым взглядом предлагая горластой девице попытать удачу с кем-нибудь другим.

Снова повернувшись к юной леди, сидевшей напротив, он поспешил возобновить разговор. Китинг умел быть обаятельным, но никак не ожидал, что леди Камилла окажется норовистой, как жеребенок после первого в своей жизни снегопада.

– Нам вовсе не обязательно выходить завтра же. А если вас беспокоят мои намерения, возьмите с собой кого-нибудь из подруг. Я просто подумал, что такая прогулка могла бы получиться приятной…

– Раньше такое случалось, – ответила девушка так тихо, что Китинг едва расслышал ее, а потом, немного помолчав, добавила: – Вообще-то мне не хотелось бы выходить, но я извещу вас, если надумаю.

– Сделайте одолжение, – улыбнулся Китинг.

Похоже, его репутация обрекла на провал все предприятие еще до того, как оно успело начаться. Впрочем, ему, закоренелому цинику, следовало бы предвидеть такой исход. В каком-то смысле все это выглядело даже забавно… Выходит, девушка, репутация которой погублена, считала его известность чересчур скандальной. С другой же стороны… Черт возьми! Ему сейчас просто необходимо выпить! И уж точно не один стакан…