Уловка-22 - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джозеф Хеллер (ч. 5)

- Что тебе от меня нужно? - завопил он с надрывом, в полном смятении.

'I didn't kill him.' She hurled a heavy glass ash tray at his head. He made a fist and wanted to punch her in the stomach when she came charging at him again, but he was afraid he might harm her. He wanted to clip her very neatly on the point of the jaw and run from the room, but there was no clear target, and he merely skipped aside neatly at the last second and helped her along past him with a strong shove. She banged hard against the other wall. Now she was blocking the door. She threw a large vase at him. Then she came at him with a full wine bottle and struck him squarely on the temple, knocking him down half-stunned on one knee. His ears were buzzing, his whole face was numb. More than anything else, he was embarrassed. He felt awkward because she was going to murder him. He simply did not understand what was going on. He had no idea what to do. But he did know he had to save himself, and he catapulted forward off the floor when he saw her raise the wine bottle to clout him again and barreled into her midriff before she could strike him. He had momentum, and he propelled her before him backward in his driving rush until her knees buckled against the side of the bed and she fell over onto the mattress with Yossarian sprawled on top of her between her legs. She plunged her nails into the side of his neck and gouged as he worked his way up the supple, full hills and ledges of her rounded body until he covered her completely and pressed her into submission, his fingers pursuing her thrashing arm persistently until they arrived at the wine bottle finally and wrenched it free. She was still kicking and cursing and scratching ferociously. She tried to bite him cruelly, her coarse, sensual lips stretched back over her teeth like an enraged omnivorous beast's. Now that she lay captive beneath him, he wondered how he would ever escape her without leaving himself vulnerable. He could feel the tensed, straddling inside of her buffeting thighs and knees squeezing and churning around one of his legs. He was stirred by thoughts of sex that made him ashamed. He was conscious of the voluptuous flesh of her firm, young-woman's body straining and beating against him like a humid, fluid, delectable, unyielding tide, her belly and warm, live, plastic breasts thrusting upward against him vigorously in sweet and menacing temptation. Her breath was scalding. All at once he realized-though the writhing turbulence beneath him had not diminished one whit-that she was no longer grappling with him, recognized with a quiver that she was not fighting him but heaving her pelvis up against him remorselessly in the primal, powerful, rhapsodic instinctual rhythm of erotic ardor and abandonment. He gasped in delighted surprise. Her face-as beautiful as a blooming flower to him now-was distorted with a new kind of torture, the tissues

- Я его не убивал!

serenely swollen, her half-closed eyes misty and unseeing with the stultifying languor of desire. 'Caro,' she murmured hoarsely as though from the depths of a tranquil and luxurious trance. 'Ooooh, caro mio.' He stroked her hair. She drove her mouth against his face with savage passion. He licked her neck. She wrapped her arms around him and hugged. He felt himself falling, falling ecstatically in love with her as she kissed him again and again with lips that were steaming and wet and soft and hard, mumbling deep sounds to him adoringly in an incoherent oblivion of rapture, one caressing hand on his back slipping deftly down inside his trouser belt while the other groped secretly and treacherously about on the floor for the bread knife and found it. He saved himself just in time. She still wanted to kill him! He was shocked and astounded by her depraved subteruge as he tore the knife from her grasp and hurled it away. He bounded out of the bed to his feet. His face was agog with befuddlement and disillusion. He did not know whether to dart through the door to freedom or collapse on the bed to fall in love with her and place himself abjectly at her mercy again.
She spared him from doing either by bursting unpredictably into tears. He was stunned again.	Неожиданно она ударилась в слезы и этим поставила Йоссариана в тупик.
This time she wept with no other emotion than grief, profound, debilitating, humble grief, forgetting all about him. Her desolation was pathetic as she sat with her tempestuous, proud, lovely head bowed, her shoulders sagging, her spirit melting. This time there was no mistaking her anguish.	А она плакала от горя, глубокого горя, обессилевшая, покорная, вовсе позабывшая о Йоссариане. Трогательная в своем несчастье, она сидела, низко опустив красивую, гордую, забубенную голову. Плечи ее обмякли, ярость улетучилась. Страдание ее было неподдельным.
Great racking sobs choked and shook her.	Громкие, мучительные рыдания душили и сотрясали ее.
She was no longer aware of him, no longer cared.	Она перестала замечать его, он ее больше не интересовал.
He could have walked from the room safely then.	Теперь он мог уйти без всякого риска.
But he chose to remain and console and help her.	Но он предпочел остаться, чтобы утешить, ее и поддержать.
'Please,' he urged her inarticulately with his arm about her shoulders, recollecting with pained sadness how inarticulate and enfeebled he had felt in the plane coming back from Avignon when Snowden kept whimpering to him that he was cold, he was cold, and all Yossarian could offer him in return was 'There, there. There, there.' 'Please,' he repeated to her sympathetically. 'Please, please.'	- Ну пожалуйста, ну не надо, - беспомощно бормотал он, обняв ее за плечи и вспоминая с тоской и болью, каким беспомощным и слабым он чувствовал себя в самолете, когда они возвращались после налета на Авиньон и Сноуден хныкал: "Мне холодно, мне холодно", а Йоссариан отвечал: "Ну, ну, не надо, ну, ну". И это было все, что он мог тогда придумать. Вот и теперь, когда надо было ей посочувствовать, он только твердил: "Ну пожалуйста, прошу тебя, ну не надо".

She rested against him and cried until she seemed too weak to cry any longer, and did not look at him once until he extended his handkerchief when she had finished. She wiped her cheeks with a tiny, polite smile and gave the handkerchief back, murmuring 'Grazie, grazie' with meek, maidenly propriety, and then, without any warning whatsoever of a change in mood, clawed suddenly at his eyes with both hands. She landed with each and let out a victorious shriek. 'Ha! Assassino!' she hooted, and raced joyously across the room for the bread knife to finish him off.	Она прислонилась к нему и лила слезы до тех пор, пока не обессилела настолько, что больше не могла плакать. Он вынул из кармана носовой платок, и тут она вдруг вцепилась ему в глаза обеими руками и испустила победоносный вопль.
Half blinded, he rose and stumbled after her. A noise behind him made him turn. His senses reeled in horror at what he saw. Nately's whore's kid sister, of all people, was coming after him with another long bread knife! 'Oh, no,' he wailed with a shudder, and he knocked the knife out of her hand with a sharp downward blow on her wrist. He lost patience entirely with the whole grotesque and incomprehensible melee. There was no telling who might lunge at him next through the doorway with another long bread knife, and he lifted Nately's whore's kid sister off the floor, threw her at Nately's whore and ran out of the room, out of the apartment and down the stairs. The two girls chased out into the hall after him. He heard their footsteps lag farther and farther behind as he fled and then cease altogether. He heard sobbing directly overhead. Glancing backward up the stair well, he spied Nately's whore sitting in a heap on one of the steps, weeping with her face in both hands, while her pagan, irrepressible kid sister hung dangerously over the banister shouting 'Bruto! Bruto!' down at him happily and brandished her bread knife at him as though it were an exciting new toy she was eager to use.	Йоссариан, полуослепший, бросился вон из дома.
Yossarian escaped, but kept looking back over his shoulder anxiously as he retreated through the street.	Он был сыт по горло этой чудовищной, абсурдной схваткой.
People stared at him strangely, making him more apprehensive.	Прохожие бросали на него удивленные взгляды.
He walked in nervous haste, wondering what there was in his appearance that caught everyone's attention.	Он нервничал и прибавлял шагу, не понимая, что в нем привлекает всеобщее внимание.
When he touched his hand to a sore spot on his forehead, his fingers turned gooey with blood, and he understood.	Он потрогал рукой саднящее место на лбу, пальцы стали липкими от крови, и тогда он догадался.
He dabbed his face and neck with a handkerchief.	Он провел платком по лицу и шее.
Wherever it pressed, he picked up new red smudges.	До какого бы места он ни дотронулся, на платке появлялись свежие красные пятна.
He was bleeding everywhere.	Все лицо кровоточило.

He hurried into the Red Cross building and down the two steep flights of white marble stairs to the men's washroom, where he cleansed and nursed his innumerable visible wounds with cold water and soap and straightened his shirt collar and combed his hair.	Он поспешил в здание Красного Креста, поднялся по крутым беломраморным ступеням в мужскую уборную, там промыл свои бесчисленные раны, поправил воротник рубашки и причесался.
He had never seen a face so badly bruised and scratched as the one still blinking back at him in the mirror with a dazed and startled uneasiness.	Никогда прежде ему не приходилось видеть столь жестоко исцарапанной, избитой физиономии, как та, что смотрела на него из зеркала.
What on earth had she wanted from him?	Но какого черта эта девка навалилась на него?
When he left the men's room, Nately's whore was waiting outside in ambush. She was crouched against the wall near the bottom of the staircase and came pouncing down upon him like a hawk with a glittering silver steak knife in her fist. He broke the brunt of her assault with his upraised elbow and punched her neatly on the jaw. Her eyes rolled. He caught her before she dropped and sat her down gently.	Когда Йоссариан вышел из уборной, нейтлева девица дожидалась его, притаившись в засаде.
Then he ran up the steps and out of the building and spent the next three hours hunting through the city for Hungry Joe so that he could get away from Rome before she could find him again.	Йоссариан скатился по лестнице, выскочил из дома и три часа бегал по городу, разыскивая Заморыша Джо: ему хотелось убраться из Рима прежде, чем она его снова настигнет.
He did not feel really safe until the plane had taken off.	И только когда самолет поднялся, он почувствовал себя в полной безопасности.
When they landed in Pianosa, Nately's whore, disguised in a mechanic's green overalls, was waiting with her steak knife exactly where the plane stopped, and all that saved him as she stabbed at his chest in her leather-soled high-heeled shoes was the gravel underfoot that made her feet roll out from under her.	Но едва самолет приземлился на Пьяносе, Йоссариан увидел ее здесь. Переодетая в зеленый комбинезон механика, она дожидалась его с тем же ножом в руке как раз в том месте, где остановился самолет.
Yossarian, astounded, hauled her up into the plane and held her motionless on the floor in a double armlock while Hungry Joe radioed the control tower for permission to return to Rome.	Йоссариану удалось зашвырнуть ее в самолет, а Заморыш Джо связался по радио с контрольно-диспетчерским пунктом и запросил разрешение на полет в Рим.
At the airport in Rome, Yossarian dumped her out of the plane on the taxi strip, and Hungry Joe took right off for Pianosa again without even cutting his engines.	В римском аэропорту они выгрузили нейтлеву девицу на рулежную дорожку, и Заморыш Джо, не выключавший даже моторов, тут же взял курс обратно в Пьяносу.
Scarcely breathing, Yossarian scrutinized every figure warily as he and Hungry Joe walked back through the squadron toward their tents.	Когда они с Заморышем Джо возвращались в свои палатки, Йоссариан пристально и настороженно всматривался в каждого встречного.
Hungry Joe eyed him steadily with a funny expression.	Заморыш Джо насмешливо взглянул на Йоссариана.
'Are you sure you didn't imagine the whole thing?' Hungry Joe inquired hesitantly after a while.	- Ты уверен, что все это тебе не померещилось? -спросил он, немного замявшись.
' Imagine it?	- Померещилось?
You were right there with me, weren't you? You just flew her back to Rome.'	Ты же все время был со мной и только что сам отвез ее в Рим.

'Maybe I imagined the whole thing, too.	- А может, мне тоже померещилось.
Why does she want to kill you for?'	Почему она хочет тебя убить?
' She never did like me.	- Я ей никогда не нравился.
Maybe it's because I broke his nose, or maybe it's because I was the only one in sight she could hate when she got the news.	То ли потому, что я перебил Нейтли нос, то ли потому, что, когда я сообщил ей о его гибели, ей не на ком было выместить свою злобу.
Do you think she'll come back?'	Как ты думаешь, она вернется?
Yossarian went to the officers' club that night and stayed very late.	В этот вечер Йоссариан отправился в офицерский клуб и задержался там допоздна.
He kept a leery eye out for Nately's whore as he approached his tent.	Возвращаясь к себе, он злобно косил глазами по сторонам.
He stopped when he saw her hiding in the bushes around the side, gripping a huge carving knife and all dressed up to look like a Pianosan farmer. Yossarian tiptoed around the back noiselessly and seized her from behind. 'Caramba!' she exclaimed in a rage, and resisted like a wildcat as he dragged her inside the tent and hurled her down on the floor. 'Hey, what's going on?' queried one of his roommates drowsily. 'Hold her till I get back,' Yossarian ordered, yanking him out of bed on top of her and running out. 'Hold her!' 'Let me kill him and I'll ficky-fick you all,' she offered. The other roommates leaped out of their cots when they saw it was a girl and tried to make her ficky-fick them all first as Yossarian ran to get Hungry Joe, who was sleeping like a baby. Yossarian lifted Huple's cat off Hungry Joe's face and shook him awake. Hungry Joe dressed rapidly. This time they flew the plane north and turned in over Italy far behind the enemy lines. When they were over level land, they strapped a parachute on Nately's whore and shoved her out the escape hatch. Yossarian was positive that he was at last rid of her and was relieved. As he approached his tent back in Pianosa, a figure reared up in the darkness right beside the path, and he fainted.	Когда он подходил к своей палатке, в темноте у тропинки выросла чья-то фигура.
He came to sitting on the ground and waited for the knife to strike him, almost welcoming the mortal blow for the peace it would bring.	Йоссариан упал в обморок. Очнувшись, он понял, что сидит на земле. Он ожидал удара ножом и почти радовался, что этот смертельный удар наконец принесет ему желанный покой.
A friendly hand helped him up instead.	Но чьи-то дружеские руки помогли ему встать.
It belonged to a pilot in Dunbar's squadron.	Это был пилот из эскадрильи Данбэра.
'How are you doing?' asked the pilot, whispering.	- Как дела? - прошептал пилот.
' Pretty good,' Yossarian answered.	- Прекрасно, - ответил Йоссариан.
'I saw you fall down just now. I thought something happened to you.'	- Я видел, как ты упал, и подумал, что с тобой что-то стряслось.
' I think I fainted.'	- Мне стало плохо.

'There's a rumor in my squadron that you told them you weren't going to fly any more combat missions.'	- В нашей эскадрилье прошел слух, будто ты отказался летать на задания.
' That's the truth.'	- Верно.
'Then they came around from Group and told us that the rumor wasn't true, that you were just kidding around.'	- А потом к нам заходили из штаба полка и сказали, что слухи неверны и что ты просто дурачишься.
' That was a lie.'	- Вранье.
'Do you think they'll let you get away with it?'	- Как ты думаешь, они отпустят тебя подобру-поздорову?
' I don't know.'	- Не знаю.
'What will they do to you?' 'I don't know.' 'Do you think they'll court-martial you for desertion in the face of the enemy?'	- Как ты думаешь, они не отдадут тебя под суд за дезертирство?
' I don't know.'	- Не знаю.
'I hope you get away with it,' said the pilot in Dunbar's squadron, stealing out of sight into the shadows.	- Ну, будем надеяться, что они тебя отпустят, -сказал пилот из эскадрильи Данбэра, скрываясь в тени кустарника.
'Let me know how you're doing.'	- Держи меня в курсе дела.
Yossarian stared after him a few seconds and continued toward his tent.	Несколько секунд Йоссариан смотрел ему вслед, а затем двинулся дальше, в свою палатку.
'Pssst!' said a voice a few paces onward.	- Тссс! - послышался шепот.
It was Appleby, hiding in back of a tree.	Впереди, шагах в пяти, прятался за деревом Эпплби.
' How are you doing?'	- Как дела?
'Pretty good,' said Yossarian.	- Прекрасно, - сказал Йоссариан.
'I heard them say they were going to threaten to court-martial you for deserting in the face of the enemy.	- Г оворят, тебя собираются судить за дезертирство перед лицом неприятеля.
But that they wouldn't try to go through with it because they're not even sure they've got a case against you on that.	Но по-моему, они на это не пойдут, поскольку они не могут быть уверены, что им удастся состряпать против тебя дело.
And because it might make them look bad with the new commanders.	Да и перед новым командованием выступать с таким делом невыгодно.
Besides, you're still a pretty big hero for going around twice over the bridge at Ferrara. I guess you're just about the biggest hero we've got now in the group. I just thought you'd like to know that they'll only be bluffing.'	Кроме того, ты ходишь в знаменитостях, поскольку дважды зашел на цель у Феррары, Сейчас ты, пожалуй, первый герой во всем полку, так что, по-моему, можешь быть спокоен: они блефуют, и только.
' Thanks, Appleby.'	- Спасибо, Эпплби.
'That's the only reason I started talking to you, to warn you.'	- Мне просто хотелось тебя предупредить. Поэтому-то я и заговорил с тобой.
' I appreciate it.'	- Я это ценю.

Appleby scuffed the toes of his shoes into the ground sheepishly.	Эпплби застенчиво поковырял землю носком ботинка.
'I'm sorry we had that fist fight in the officers' club, Yossarian.'	- Мне жаль, Йоссариан, что мы подрались тогда, в офицерском клубе.
' That's all right.'	- Ничего. Все в порядке.
' But I didn't start it.	- Но ведь не я затеял драку.
I guess that was Orr's fault for hitting me in the face with his ping-pong paddle.	Я уверен, не ударь Орр меня по лицу ракеткой -ничего бы не было.
What'd he want to do that for?'	Зачем он это сделал?
' You were beating him.'	- Потому что ты у него выигрывал.
'Wasn't I supposed to beat him?	- А разве неясно было, что я у него выиграю?
Isn't that the point?	И разве это повод для драки?
Now that he's dead, I guess it doesn't matter any more whether I'm a better ping-pong player or not, does it?'	Правда, сейчас, когда он погиб, по-моему, уже неважно, лучший я игрок в пинг-понг или нет.
' I guess not.'	- Я тоже так думаю.
'And I'm sorry about making such a fuss about those Atabrine tablets on the way over. If you want to catch malaria, I guess it's your business, isn't it?'	- И мне очень жаль, что мы подняли тогда такой шум из-за таблеток атабрина по дороге в Европу... Если тебе хочется подцепить малярию - дело твое.
'That's all right, Appleby.' 'But I was only trying to do my duty. I was obeying orders. I was always taught that I had to obey orders.' 'That's all right.'	- Ладно, это все ерунда, Эпплби.
'You know, I said to Colonel Korn and Colonel Cathcart that I didn't think they ought to make you fly any more missions if you didn't want to, and they said they were very disappointed in me.'	- Ты знаешь, я сказал подполковнику Корну и полковнику Кэткарту, что, по-моему, они не должны заставлять тебя летать на задания, раз ты не хочешь, а они сказали, что не ожидали от меня такого заявления.
Yossarian smiled with rueful amusement.	Йоссариан грустно улыбнулся:
'I'll bet they are.'	- Да уж держу пари, что от тебя они этого не ждали.
'Well, I don't care.	- Ну и пусть, мне все равно.
Hell, you've flown seventy-one.	Черт возьми, ты сделал семьдесят один вылет.
That ought to be enough.	Этого вполне достаточно.
Do you think they'll let you get away with it?'	Как ты думаешь, они отпустят тебя подобру-поздорову?
'No.'	- Не думаю.
'Say, if they do let you get away with it, they'll have to let the rest of us get away with it, won't they?'	- Но ведь, если они тебя отпустят, им придется и нас отпустить. Верно?
'That's why they can't let me get away with it.'	- Вот поэтому-то они и не отпустят меня подобру-поздорову.
' What do you think they'll do?'	- Как ты думаешь, что они предпримут?
' I don't know.'	- Не знаю.

'Do you think they will try to court-martial you?'	- А не могут они отдать тебя под суд?
' I don't know.'	- Не знаю.
' Are you afraid?'	- Боишься?
'Yes.'	- Ага.
' Are you going to fly more missions?'	- А летать еще будешь?
'No.'	- Нет.
'I hope you do get away with it,' Appleby whispered with conviction.	- Ну ничего. Думаю, все обойдется, - убежденно прошептал Эпплби.
' I really do.'	- Надеюсь.
'Thanks, Appleby.' 'I don't feel too happy about flying so many missions either now that it looks as though we've got the war won. I'll let you know if I hear anything else.' 'Thanks, Appleby.'	- Спасибо, Эпплби.
'Hey!' called a muted, peremptory voice from the leafless shrubs growing beside his tent in a waist-high clump after Appleby had gone.	- Эй! - окликнул Йоссариана приглушенный повелительный голос, едва лишь скрылся Эпплби.
Havermeyer was hiding there in a squat. He was eating peanut brittle, and his pimples and large, oily pores looked like dark scales.	За невысоким, облетевшим кустарником, росшим за палаткой, присев на корточки, прятался Хэвермейер.
'How you doing?' he asked when Yossarian had walked to him.	- Как дела? - спросил он, когда Йоссариан подошел к нему.
' Pretty good.'	- Прекрасно.
' Are you going to fly more missions?'	- Летать собираешься?
'No.'	- Нет.
' Suppose they try to make you?'	- А если заставят?
' I won't let them.'	- Все равно - нет.
' Are you yellow?'	- Боишься?
'Yes.'	- Ага.
'Will they court-martial you?'	- А под суд тебя не отдадут?
' They'll probably try.'	- Да уж, наверное, попытаются.
' What did Major Major say?' 'Major Major's gone.'	- Майор Майор куда-то пропал.
'Did they disappear him?'	- Они его... исчезли?
' I don't know.'	- Не знаю.
'What will you do if they decide to disappear you?'	- А что ты будешь делать, если они надумают и тебя... исчезнуть?
' I'll try to stop them.'	- Постараюсь им помешать.
'Didn't they offer you any deals or anything if you did fly?'	- А не предлагали они тебе какую-нибудь сделку или что-нибудь в этом роде при условии, что ты будешь продолжать летать?

'Piltchard and Wren said they'd arrange things so I'd only go on milk runs.'	- Пилтчард и Рен предлагали устроить, чтобы я летал только "за молоком".
Havermeyer perked up.	Хавермейер оживился:
' Say, that sounds like a pretty good deal.	- Послушай, это вроде бы неплохая сделка.
I wouldn't mind a deal like that myself.	Лично я согласился бы.
I bet you snapped it up.'	Держу пари, что ты ухватился за это предложение.
' I turned it down.'	- Отказался.
' That was dumb.'	- Ну и глупо.
Havermeyer's stolid, dull face furrowed with consternation.	- На вялой, туповатой физиономии Хэвермейера появилось сосредоточенно-хмурое выражение.
'Say, a deal like that wasn't so fair to the rest of us, was it?	- Послушай, парень, а ведь Пилтчард и Рен поступают несправедливо по отношению ко всем нам.
If you only flew on milk runs, then some of us would have to fly your share of the dangerous missions, wouldn't we?'	Ты, значит, будешь летать только "за молоком", а мы, выходит, выполняй за тебя опасные задания?
' That's right.'	Так, что ли, получается?
'Say, I don't like that,' Havermeyer exclaimed, rising resentfully with his hands clenched on his hips.	- Так. - Послушай, мне это не нравится, -воскликнул Хэвермейер, поднимаясь с земли и с оскорбленным видом подбочениваясь.
' I don't like that a bit.	- Мне это совсем не нравится.
That's a real royal screwing they're getting ready to give me just because you're too goddam yellow to fly any more missions, isn't it?'	Они собираются подложить мне шикарную свинью только потому, что ты струсил, как желтопузая крыса, и не хочешь летать на задания.
'Take it up with them,' said Yossarian and moved his hand to his gun vigilantly.	- Разбирайся с ними сам! - сказал Йоссариан и настороженно потянулся к пистолету.
'No, I'm not blaming you,' said Havermeyer, 'even though I don't like you.	- Да нет, я против тебя ничего не имею, - сказал Хэвермейер, - хотя и любви особой к тебе не питаю.
You know, I'm not too happy about flying so many missions any more either.	Знаешь, я ведь тоже не больно-то радуюсь, что надо отлетать еще столько заданий.
Isn't there some way I can get out of it, too?'	Нет, ли какого способа, чтобы и мне избавиться от них?
Yossarian snickered ironically and joked,	Йоссариан иронически хмыкнул и сказал шутя;
'Put a gun on and start marching with me.'	- Нацепи кобуру с пистолетом и маршируй со мной.
Havermeyer shook his head thoughtfully.	Хэвермейер задумчиво, покачал головой:
'Nah, I couldn't do that.	- Нет, на это я пойти не могу.
I might bring some disgrace on my wife and kid if I acted like a coward.	Если я проявлю трусость, то навлеку позор на жену и малыша.
Nobody likes a coward.	Трусов никто не любит.

Besides, I want to stay in the reserves when the war is over.	А кроме того, мне хочется, чтобы после войны меня оставили в резерве.
You get five hundred dollars a year if you stay in the reserves.'	Резервистам платят пятьсот долларов в год.
'Then fly more missions.'	- Ну тогда придется летать.
' Yeah, I guess I have to.	- И я так думаю.
Say, do you think there's any chance they might take you off combat duty and send you home?'	Послушай, а как по-твоему, есть надежда, что тебя освободят от боевых полетов и отправят домой?
'No.'	- Нет, не думаю.
'But if they do and let you take one person with you, will you pick me?	- Но если тебя освободят и разрешат взять кого-нибудь с собой в Штаты, может, возьмешь меня? А?
Don't pick anyone like Appleby.	Таких, как Эпплби, ты не бери.
Pick me.'	Лучше возьми меня.
'Why in the world should they do something like that?'	- Но какого дьявола они станут еще мне предлагать кого-то брать с собой?
' I don't know.	- Мало ли что.
But if they do, just remember that I asked you first, will you?	Но, если все-таки тебе предложат, ты помни, что я просился первым. Не забудешь?
And let me know how you're doing.	И сообщай мне, как идут дела.
I'll wait for you here in these bushes every night.	Я буду ждать тебя здесь, в кустах, каждый вечер.
Maybe if they don't do anything bad to you, I won't fly any more missions either.	Если они тебя не прижмут к ногтю, я, может, тоже брошу летать.
Okay?'	Договорились?
All the next evening, people kept popping up at him out of the darkness to ask him how he was doing, appealing to him for confidential information with weary, troubled faces on the basis of some morbid and clandestine kinship he had not guessed existed.	Весь следующий вечер люди то и дело выныривали из темноты: их интересовало, как у него идут дела. Ссылаясь на тайное родство и приятельские отношения, о существовании которых он прежде даже не догадывался, они упрашивали его, чтобы он по секрету сообщил им последние новости.
People in the squadron he barely knew popped into sight out of nowhere as he passed and asked him how he was doing.	Когда он проходил по лагерю, летчики, которых он едва знал, появлялись как из-под земли и спрашивали, как дела.
Even men from other squadrons came one by one to conceal themselves in the darkness and pop out.	Даже летчики из других эскадрилий поодиночке прокрадывались под покровом темноты и выныривали, перед носом Йоссариана.
Everywhere he stepped after sundown someone was lying in wait to pop out and ask him how he was doing.	После захода солнца, куда бы он ни направлял свои стопы, кто-то уже лежал в засаде, готовый вынырнуть из темноты в спросить, как дела.
People popped out at him from trees and bushes, from ditches and tall weeds, from around the corners of tents and from behind the fenders of parked cars.	Люди сваливались ему на голову с деревьев, выскакивали из кустов, земляных щелей, зарослей бурьяна, из-за палаток, вылезали из-под машин.

Even one of his roommates popped out to ask him how he was doing and pleaded with him not to tell any of his other roommates he had popped out.	Даже один из его соседей по палатке вынырнул из темноты и прошептал: "Как дела?", причем умолял Йоссариана не говорить другим обитателям палатки, что он выныривал из темноты.
Yossarian drew near each beckoning, overly cautious silhouette with his hand on his gun, never knowing which hissing shadow would finally turn dishonestly into Nately's whore or, worse, into some duly constituted governmental authority sent to club him ruthlessly into insensibility.	Завидев очередную притаившуюся фигуру, шепотом приглашающую его подойти поближе, Йоссариан хватался за пистолет, опасаясь, что шипящая тень коварно обернется нейтлевой девицей или, того хуже, хмурым представителем законной власти, который излупит его дубинкой до потери сознания.
It began to look as if they would have to do something like that.	Похоже было на то, что власти собирались предпринять что-нибудь в этом духе.
They did not want to court-martial him for desertion in the face of the enemy because a hundred and thirty-five miles away from the enemy could hardly be called the face of the enemy, and because Yossarian was the one who had finally knocked down the bridge at Ferrara by going around twice over the target and killing Kraft-he was always almost forgetting Kraft when he counted the dead men he knew. But they had to do something to him, and everyone waited grimly to see what horrible thing it would be.	Они явно не намеревались предавать его военно-полевому суду за дезертирство перед лицом неприятеля, потому что до лица ближайшего неприятеля было ни много ни мало -сто тридцать пять миль. Кроме того, именно Йоссариан разнес вдребезги мост у Феррары при вторичном заходе на цель. (При этом погиб Крафт. Когда Йоссариан пересчитывал покойников из числа знакомых, он всегда забывал приплюсовать Крафта.) Но ведь какие-то меры они были обязаны применить к нему, и вся эскадрилья мрачно ждала, что на Йоссариана обрушатся адские кары.
During the day, they avoided him, even Aarfy, and Yossarian understood that they were different people together in daylight than they were alone in the dark.	Днем Йоссариана избегали все, даже Аарфи. Йоссариан понял, что люди на виду, средь бела дня, - это одно, а в одиночку, под покровом темноты, - совсем другое.
He did not care about them at all as he walked about backward with his hand on his gun and awaited the latest blandishments, threats and inducements from Group each time Captains Piltchard and Wren drove back from another urgent conference with Colonel Cathcart and Colonel Korn.	Впрочем, это его мало заботило. Когда он маршировал задом наперед, с рукой - на пистолете, его куда больше волновало, как и чем его будут стращать, умасливать и соблазнять капитаны Пилтчард и Рен после очередного срочного совещания с полковником Кэткартом и подполковником Корном.
Hungry Joe was hardly around, and the only other person who ever spoke to him was Captain Black, who called him	Заморыш Джо часто отлучался из части, и капитан Блэк был единственным, кто разговаривал с Йоссарианом.
'Old Blood and Guts' in a merry, taunting voice each time he hailed him and who came back from Rome toward the end of the week to tell him Nately's whore was gone.	Приветствуя его, он неизменно называл Йоссариана старым мешком с костями. В конце недели капитан Блэк вернулся из Рима и сообщил Йоссариану, что нейтлева девица куда-то пропала.
Yossarian turned sorry with a stab of yearning and remorse.	Сердце Йоссариана защемило, он почувствовал тоску и угрызения совести.
He missed her. 'Gone?' he echoed in a hollow tone.	- Пропала? - откликнулся он равнодушно.
' Yeah, gone.'	- Ага, пропала.

Captain Black laughed, his bleary eyes narrow with fatigue and his peaked, sharp face sprouting as usual with a sparse reddish-blond stubble. He rubbed the bags under his eyes with both fists.	- Капитан Блэк засмеялся. Его затуманенные глаза устало сощурились. Он потер кулаками мешочки под глазами. Щеки его покрывала редкая светло-рыжая щетина.
'I thought I might as well give the stupid broad another boff just for old times' sake as long as I was in Rome anyway. You know, just to keep that kid Nately's body spinning in his grave, ha, ha!	- А я-то собирался тряхнуть стариной и отколоть в Риме какой-нибудь номер с этой безмозглой фифой, как бывало. Наш милый мальчик Нейтли небось бы перевернулся в гробу, ха-ха-ха!
Remember the way I used to needle him?	Помнишь, как я раньше изводил его?
But the place was empty.'	А теперь - все...
'Was there any word from her?' prodded Yossarian, who had been brooding incessantly about the girl, wondering how much she was suffering, and feeling almost lonely and deserted without her ferocious and unappeasable attacks.	- И что ж о ней - ни слуху ни духу? - допытывался Йоссариан. Мысль о нейтлевой девице не выходила у него из головы. Он постоянно думал о том, как несладко ей теперь. Без ее свирепых, отчаянных атак он чувствовал себя одиноким и заброшенным.
'There's no one there,' Captain Black exclaimed cheerfully, trying to make Yossarian understand.	- Там уже никого... Все. Крышка, - весело рассказывал капитан Блэк, имея в виду тот бордель в Риме и стараясь, чтобы Йоссариан хорошенько уяснил себе эту новость.
' Don't you understand?	- Неужели ты не понимаешь?
They're all gone.	Вся контора накрылась.
The whole place is busted.'	И все сгинули.
'Gone?'	- Сгинули?
' Yeah, gone.	- Ага.
Flushed right out into the street.'	Их вытряхнули прямо на улицу.
Captain Black chuckled heartily again, and his pointed Adam's apple jumped up and down with glee inside his scraggly neck.	- Капитан Блэк от души расхохотался, на его тощей шее радостно запрыгал острый кадык.
'The joint's empty.	- Опустел наш шалашик.
The M.P.s busted the whole apartment up and drove the whores right out.	Военная полиция прихлопнула все заведение и вытурила шлюх.
Ain't that a laugh?'	Вот комедия!
Yossarian was scared and began to tremble.	Йоссариан испугался и задрожал:
'Why'd they do that?'	- Зачем они это сделали?
'What difference does it make? responded Captain Black with an exuberant gesture.	- А не все ли равно? - ответил капитан Блэк, беззаботно махнув рукой.
' They flushed them right out into the street.	- Вытурили их, всех прямо на улицу.
How do you like that?	Как тебе это нравится?
The whole batch.'	Всю ораву.
' What about the kid sister?'	- А сестренку нейтлевой девицы?
'Flushed away,' laughed Captain Black.	- Турнули, - засмеялся капитан Блэк.

'Flushed away with the rest of the broads.	- Вместе с другими.
Right out into the street.'	Прямо на улицу.
'But she's only a kid!' Yossarian objected passionately.	- Но она же совсем ребенок! - горячился Йоссариан.
'She doesn't know anybody else in the whole city. What's going to happen to her?'	- Что же с ней станется?
'What the hell do I care?' responded Captain Black with an indifferent shrug, and then gawked suddenly at Yossarian with surprise and with a crafty gleam of prying elation.	- Какая разница? - капитан Блэк равнодушно пожал плечами и вдруг удивленно вытаращился на Йоссариана. В глазах его засветилось хитроватое любопытство.
' Say, what's the matter?	- Послушай, в чем дело?
If I knew this was going to make you so unhappy, I would have come right over and told you, just to make you eat your liver.	Знай я, что ты будешь так переживать, я бы выложил тебе все это раньше.
Hey, where are you going?	Эй, куда ты?
Come on back!	Вернись!
Come on back here and eat your liver!'	Вернись, я хочу посмотреть, какая у тебя морда, когда ты переживаешь.
The Eternal City Yossarian was going absent without official leave with Milo, who, as the plane cruised toward Rome, shook his head reproachfully and, with pious lips pulsed, informed Yossarian in ecclesiastical tones that he was ashamed of him.	39. Вечный город Йоссариан отправился в самоволку на самолете Милоу. По пути в Рим Милоу, благочестиво поджав губы, укоризненно покачал головой и ханжеским тоном сообщил Йоссариану, что ему за него стыдно.
Yossarian nodded.	Йоссариан утвердительно кивнул.
Yossarian was making an uncouth spectacle of himself by walking around backward with his gun on his hip and refusing to fly more combat missions, Milo said.	Расхаживая задом наперед с пистолетам на боку и отказываясь летать на боевые задания, говорил Милоу, Йоссариан ломает дешевую комедию.
Yossarian nodded.	Йоссариан утвердительно кивнул.
It was disloyal to his squadron and embarrassing to his superiors.	Это некрасиво по отношению к товарищам из эскадрильи, не говоря уже о том, что он причиняет немалое беспокойство вышестоящему начальству.
He was placing Milo in a very uncomfortable position, too.	Даже его, Милоу, он поставил в очень неудобное положение.
Yossarian nodded again.	Йоссариан снова утвердительно кивнул.
The men were starting to grumble.	Летчики начали роптать.
It was not fair for Yossarian to think only of his own safety while men like Milo, Colonel Cathcart, Colonel Korn and ex-P.F.C. Wintergreen were willing to do everything they could to win the war.	Йоссариан думает только о спасении собственной шкуры, а в это время такие люди, как Милоу, полковник Кэткарт, подполковник Корн и экс-рядовой первого класса Уинтергрин, лезут из кожи вон, чтобы приблизить час победы.

The men with seventy missions were starring to grumble because they had to fly eighty, and there was a danger some of them might put on guns and begin walking around backward, too.	Летчики, сделавшие семьдесят вылетов, начали роптать, поскольку теперь они обязаны сделать восемьдесят. Есть опасность, что кое-кто из них тоже нацепит пистолет и начнет ходить задом наперед.
Morale was deteriorating and it was all Yossarian's fault.	Боевой дух падает с каждым днем - и все по вине Йоссариана.
The country was in peril; he was jeopardizing his traditional rights of freedom and independence by daring to exercise them.	Страна в опасности. Йоссариан поставил под угрозу свое традиционное право на свободу и независимость тем, что осмелился применить это право на практике.
Yossarian kept nodding in the co-pilot's seat and tried not to listen as Milo prattled on.	Стараясь не прислушиваться к болтовне Милоу, Йоссариан сидел на месте второго пилота и утвердительно кивал.
Nately's whore was on his mind, as were Kraft and Orr and Nately and Dunbar, and Kid Sampson and McWatt, and all the poor and stupid and diseased people he had seen in Italy, Egypt and North Africa and knew about in other areas of the world, and Snowden and Nately's whore's kid sister were on his conscience, too.	Из головы у него не выходили нейтлева девица, Крафт, Орр, Нейтли, Данбэр, Малыш Сэмпсон, Макуотт, а также разные бесталанные, сирые и убогие люди, с которыми ему довелось встречаться в Италии, Египте, Северной Африке и в других районах мира. Сноуден и сестренка нейтлевой девицы тоже мучили его совесть.
Yossarian thought he knew why Nately's whore held him responsible for Nately's death and wanted to kill him.	Йоссариан, кажется, догадался, почему нейтлева девица не только считала его ответственным за смерть Нейтли, но даже хотела его убить.
Why the hell shouldn't she?	Так ли уж, черт побери, она неправа?
It was a man's world, and she and everyone younger had every right to blame him and everyone older for every unnatural tragedy that befell them; just as she, even in her grief, was to blame for every man-made misery that landed on her kid sister and on all other children behind her.	И она, и другие несчастные имеют полное право обвинять Йоссариана, и не только Йоссариана, за ту противоестественную трагедию, которая обрушилась на них, как, впрочем, и сама она наверняка повинна в несчастьях, причиняемых, например, ее сестренке, да и другим детям.
Someone had to do something sometime.	Кто-то что-то должен предпринять.
Every victim was a culprit, every culprit a victim, and somebody had to stand up sometime to try to break the lousy chain of inherited habit that was imperiling them all. In parts of Africa little boys were still stolen away by adult slave traders and sold for money to men who disemboweled them and ate them. Yossarian marveled that children could suffer such barbaric sacrifice without evincing the slightest hint of fear or pain. He took it for granted that they did submit so stoically.	Каждая жертва - преступник, каждый преступник - жертва, и кто-то наконец должен подняться во весь рост и разорвать эту, ставшую привычкой, мерзкую цепочку, которая угрожает каждой живой душе.
If not, he reasoned, the custom would certainly have died, for no craving for wealth or immortality could be so great, he felt, as to subsist on the sorrow of children.	Как бы ни велика была жажда богатства, как бы ни велико было желание бессмертия, никто не смеет строить свое благополучие на чьих-то слезах.
He was rocking the boat, Milo said, and Yossarian nodded once more.	- Ты раскачиваешь лодку, - сказал Милоу. Йоссариан снова утвердительно кивнул.
He was not a good member of the team, Milo said.	- Ты подыгрываешь противнику, - сказал Милоу.

Yossarian nodded and listened to Milo tell him that the decent thing to do if he did not like the way Colonel Cathcart and Colonel Korn were running the group was go to Russia, instead of stirring up trouble.	Йоссариан утвердительно кивнул. - Полковник Кэткарт и подполковник Корн были очень добры к тебе, - продолжал Милоу.
Colonel Cathcart and Colonel Korn had both been very good to Yossarian, Milo said; hadn't they given him a medal after the last mission to Ferrara and promoted him to captain?	- Не они ли наградили тебя орденом за последний налет на Феррару? Не они ли произвели тебя в капитаны?
Yossarian nodded.	Йоссариан утвердительно кивнул.
Didn't they feed him and give him his pay every month?	- Не они ли кормили тебя и каждый месяц платили тебе зарплату?
Yossarian nodded again.	Йоссариан снова утвердительно кивнул.
Milo was sure they would be charitable if he went to them to apologize and recant and promise to fly eighty missions.	Милоу нисколько не сомневался, что, пойди Йоссариан к ним, повинись, отрекись от своих заблуждений, пообещай выполнить норму в восемьдесят вылетов, и они сменят гнев на милость.
Yossarian said he would think it over, and held his breath and prayed for a safe landing as Milo dropped his wheels and glided in toward the runway.	Йоссариан сказал, что подумает, и, когда Милоу выпустил шасси и самолет пошел на посадку, он, затаив дыхание, стал молиться за благополучное приземление.
It was funny how he had really come to detest flying.	Прямо-таки смешно, какое отвращение стала у него теперь вызывать авиация.
Rome was in ruins, he saw, when the plane was down.	Когда самолет сел, перед Йоссарианом предстал Рим - весь в развалинах.
The airdrome had been bombed eight months before, and knobby slabs of white stone rubble had been bulldozed into flat-topped heaps on both sides of the entrance through the wire fence surrounding the field.	Восемь месяцев назад аэродром бомбили. Сейчас обломки белых каменных плит сгребли бульдозером в приплюснутые кучи: они громоздились по обеим сторонам выхода с летного поля, обнесенного колючей проволокой.
The Colosseum was a dilapidated shell, and the Arch of Constantine had fallen.	Возвышался полуразрушенный остов Колизея, арка Константина рухнула.
Nately's whore's apartment was a shambles.	Квартира нейтлевой девицы подверглась разгрому.
The girls were gone, and the only one there was the old woman. The windows in the apartment had been smashed.	Девицы исчезли, осталась одна старуха.
She was bundled up in sweaters and skirts and wore a dark shawl about her head.	На ней было напялено несколько свитеров и юбок, голова обмотана темной шалью.
She sat on a wooden chair near an electric hot plate, her arms folded, boiling water in a battered aluminum pot.	Скрестив руки на груди, она сидела на деревянном стуле возле электрической плитки и кипятила воду в помятой алюминиевой кастрюле.
She was talking aloud to herself when Yossarian entered and began moaning as soon as she saw him.	Когда Йоссариан вошел, она громко разговаривала сама с собой, но, заметив Йоссариана, начала причитать.
'Gone,' she moaned before he could even inquire.	- Пропали! - запричитала она, прежде чем он успел ее о чем-либо спросить.

Holding her elbows, she rocked back and forth mournfully on her creaking chair.	Держа себя за локти, она раскачивалась, как плакальщица на похоронах, и стул под ней поскрипывал.
' Gone.'	- Пропали!
'Who?'	- Кто?
' All.	- Все.
All the poor young girls.'	Бедные девочки.
' Where?'	- Куда же они делись?
' Away.	- Кто знает.
Chased away into the street.	Их выгнали на улицу.
All of them gone.	Все пропали.
All the poor young girls.'	Бедные, бедные девочки.
'Chased away by who?	- Но кто их выгнал?
Who did it?'	Кто?
'The mean tall soldiers with the hard white hats and clubs.	- Эти подлые высоченные солдаты в твердых белых шляпах с дубинками.
And by our carabinieri.	И наши карабинеры.
They came with their clubs and chased them away.	Они пришли со своими дубинками и прогнали их прочь.
They would not even let them take their coats.	Они даже не разрешили им взять пальто.
The poor things. They just chased them away into the cold.'	Бедняжки... Они выгнали их прямо на холод.
' Did they arrest them?'	- Их что, арестовали?
'They chased them away.	- Они выгнали их.
They just chased them away.'	Просто выгнали.
'Then why did they do it if they didn't arrest them?'	- Но если они их не арестовали, почему они с ними так поступили?
' I don't know,' sobbed the old woman.	- Не знаю, - всхлипнула старуха.
' I don't know.	- Не знаю.
Who will take care of me? Who will take care of me now that all the poor young girls are gone?	Кто обо мне позаботится теперь, когда все бедные девочки пропали?
Who will take care of me?'	Кто за мной присмотрит?
'There must have been a reason,' Yossarian persisted, pounding his fist into his hand.	- Но ведь должна быть какая-то причина, -настаивал Йоссариан.
'They couldn't just barge in here and chase everyone out.'	- Не могли же они просто так ворваться и выгнать всех на улицу!
'No reason,' wailed the old woman. 'No reason.'	- Без всякой причины, - всхлипывала старуха, -без всякой причины.
'What right did they have?'	- Какое они имели право?

'Catch-22.'	- "Уловка двадцать два".
'What?'	- Что?
Yossarian froze in his tracks with fear and alarm and felt his whole body begin to tingle.	- Йоссариан оцепенел от страха, и по телу его пробежал холодок.
'What did you say?'	- Что вы сказали?
'Catch-22' the old woman repeated, rocking her head up and down. 'Catch-22.	- "Уловка двадцать два", - повторила старуха, мотая головой. - "Уловка двадцать два".
Catch-22 says they have a right to do anything we can't stop them from doing.'	Она позволяет им делать все, что они хотят, и мы не в силах им помешать.
'What the hell are you talking about?' Yossarian shouted at her in bewildered, furious protest.	- О чем вы, черт побери, толкуете? -растерявшись, яростно заорал на нее Йоссариан.
'How did you know it was Catch-22? Who the hell told you it was Catch-22?'	- Да откуда вы знаете, что на свете существует "уловка двадцать два"?
'The soldiers with the hard white hats and clubs. The girls were crying. "Did we do anything wrong?" they said. The men said no and pushed them away out the door with the ends of their clubs. "Then why are you chasing us out?" the girls said. "Catch-22," the men said. "What right do you have?" the girls said. "Catch-22," the men said. All they kept saying was "Catch-22, Catch-22." What does it mean, Catch-22? What is Catch-22?'	- Солдаты с дубинками в твердых белых шляпах только и твердили "уловка двадцать два", "уловка двадцать два".
'Didn't they show it to you?' Yossarian demanded, stamping about in anger and distress.	- А они вам ее показывали, эту "уловку"? -спросил Йоссариан.
'Didn't you even make them read it?'	- Почему вы не заставили их прочитать вам текст этой "уловки"?
'They don't have to show us Catch-22,' the old woman answered.	- Они не обязаны показывать нам "уловку двадцать два", - ответила старуха.
' The law says they don't have to.'	- Закон гласит, что они не обязаны этого делать.
'What law says they don't have to?'	- Какой еще закон?
'Catch-22.'	- "Уловка двадцать два".
'Oh, God damn!' Yossarian exclaimed bitterly.	- О, будь я проклят! - с горечью воскликнул Йоссариан.
' I bet it wasn't even really there.'	- Опять этот заколдованный круг!
He stopped walking and glanced about the room disconsolately.	- Йоссариан остановился и печально огляделся.
'Where's the old man?'	- А где же старик?
' Gone,' mourned the old woman.	- Ушел, - замогильным тоном сказала старуха.
'Gone?'	- Ушел?
'Dead,' the old woman told him, nodding in emphatic lament, pointing to her head with the flat of her hand.	- Ушел в лучший мир, - сказала старуха и тыльной стороной ладони коснулась лба.
' Something broke in here.	- Вот здесь у него что-то сломалось.

One minute he was living, one minute he was dead.' 'But he can't be dead!' Yossarian cried, ready to argue insistently. But of course he knew it was true, knew it was logical and true; once again the old man had marched along with the majority.	Он то приходил в себя, то снова впадал в беспамятство.
Yossarian turned away and trudged through the apartment with a gloomy scowl, peering with pessimistic curiosity into all the rooms.	Йоссариан повернулся и побрел по квартире. С мрачным любопытством он заглядывал в каждую комнату.
Everything made of glass had been smashed by the men with the clubs.	Вся стеклянная утварь была разбита вдребезги людьми с дубинками.
Torn drapes and bedding lay dumped on the floor.	Портьеры содраны, постели свалены на пол.
Chairs, tables and dressers had been overturned.	Стулья, столы и туалетные столики опрокинуты.
Everything breakable had been broken.	Все, что можно сломать - сломано.
The destruction was total.	Разгром был полный.
No wild vandals could have been more thorough.	Никакая орда вандалов не могла бы учинить большего разорения.
Every window was smashed, and darkness poured like inky clouds into each room through the shattered panes.	Все окна были разбиты, и тьма чернильными облаками вливалась в каждую комнату сквозь высаженные рамы.
Yossarian could imagine the heavy, crashing footfalls of the tall M.P.s in the hard white hats.	Йоссариан ясно представлял себе тяжелую, всесокрушающую поступь высоких парней в белых шлемах - военных полицейских.
He could picture the fiery and malicious exhilaration with which they had made their wreckage, and their sanctimonious, ruthless sense of right and dedication.	Он представлял себе разнузданное зловещее веселье, с каким они громили все вокруг, их лицемерное, не ведающее пощады сознание своей правоты и преданности долгу.
All the poor young girls were gone.	Бедные девочки - они все пропали.
Everyone was gone but the weeping old woman in the bulky brown and gray sweaters and black head shawl, and soon she too would be gone.	Осталась только плачущая старуха в выглядывавших один из-под другого мешковатых коричневом и сером свитерах и черной головной шали. Но скоро и она пропадет.
'Gone,' she grieved, when he walked back in, before he could even speak.	- Пропали... - горевала она, когда он вернулся.
'Who will take care of me now?'	- Кто теперь меня приютит?
Yossarian ignored the question.	Йоссариан пропустил этот вопрос мимо ушей.
'Nately's girl friend-did anyone hear from her?' he asked.	- У Нейтли была подружка, о ней что-нибудь известно?
' Gone.'	- Пропала.
' I know she's gone.	- Это мне известно.
But did anyone hear from her?	Но что о ней слышно?
Does anyone know where she is?'	Кто-нибудь знает, куда она девалась?
' Gone.'	- Пропала.
' The little sister. What happened to her?'	- А ее сестренка, что с ней случилось?

' Gone.' The old woman's tone had not changed.	- Пропала, - монотонно твердила старуха.
'Do you know what I'm talking about?' Yossarian asked sharply, staring into her eyes to see if she were not speaking to him from a coma.	- Вы понимаете, о чем я говорю? - резко спросил Йоссариан, глядя старухе прямо в глаза, чтобы убедиться, не бредит ли она.
He raised his voice. 'What happened to the kid sister, to the little girl?'	Он повысил голое: - Что случилось с сестренкой, с маленькой девочкой?
'Gone, gone,' the old woman replied with a crabby shrug, irritated by his persistence, her low wail growing louder.	- Пропала, и она пропала, - сердито ответила старуха. Она стала подвывать громче.
'Chased away with the rest, chased away into the street.	- Выгнали с остальными вместе. Выгнали на улицу.
They would not even let her take her coat.'	Даже не дали ей надеть пальто.
'Where did she go?'	- Куда она ушла?
' I don't know. I don't know.'	- Не знаю, не знаю.
' Who will take care of her?'	- Кто же о ней позаботится?
'Who will take care of me?'	- А кто позаботится обо мне?
' She doesn't know anybody else, does she?'	- Ведь, кроме вас, она никого не знает?
'Who will take care of me?'	- А кто присмотрит за мной?
Yossarian left money in the old woman's lap-it was odd how many wrongs leaving money seemed to right-and strode out of the apartment, cursing Catch-22 vehemently as he descended the stairs, even though he knew there was no such thing. Catch-22 did not exist, he was positive of that, but it made no difference.	Йоссариан бросил старухе в подол деньги -удивительно, как часто люди, оставив деньги, думают, что тем самым они исправили зло! - и вышел на лестничную площадку. Спускаясь по ступенькам, он поносил на чем свет стоит "уловку двадцать два", хотя знал, что таковой нет и в помине. "Уловка двадцать два" вообще не существовала в природе. Он-то в этом не сомневался, но что толку? Беда была в том, что, по всеобщему мнению, этот закон существовал.
What did matter was that everyone thought it existed, and that was much worse, for there was no object or text to ridicule or refute, to accuse, criticize, attack, amend, hate, revile, spit at, rip to shreds, trample upon or burn up.	А ведь "уловку двадцать два" нельзя было ни потрогать, ни прочесть, и, стало быть, ее нельзя было осмеять, опровергнуть, осудить, раскритиковать, атаковать, подправить, ненавидеть, обругать, оплевать, разорвать в клочья, растоптать или просто сжечь.
It was cold outside, and dark, and a leaky, insipid mist lay swollen in the air and trickled down the large, unpolished stone blocks of the houses and the pedestals of monuments.	На улице было холодно и темно, тусклый промозглый туман колыхался в воздухе и сочился по шершавой облицовке каменных домов, по пьедесталам памятников.
Yossarian hurried back to Milo and recanted.	Йоссариан поспешил к Милоу, чтобы покаяться и отречься от заблуждений.
He said he was sorry and, knowing he was lying, promised to fly as many more missions as Colonel Cathcart wanted if Milo would only use all his influence in Rome to help him locate Nately's whore's kid sister.	Он сказал, что просит извинения, и, сознавая, что лжет, пообещал сделать столько боевых вылетов, сколько пожелает полковник Кэткарт, если только Милоу использует все свое влияние в Риме, чтобы установить местопребывание сестренки нейтлевой девицы.

'She's just a twelve-year-old virgin, Milo,' he explained anxiously, 'and I want to find her before it's too late.'	- Ей всего двенадцать лет, она же еще ребенок, Милоу, - взволнованно объяснил Йоссариан. -Мне хочется отыскать ее, пока не поздно.
Milo responded to his request with a benign smile.	Тот встретил его просьбу милостивой улыбкой.
'I've got just the twelve-year-old virgin you're looking for,' he announced jubilantly.	- У меня как раз есть то, что тебе надо, -двенадцатилетняя девственница, совсем еще ребенок, - объявил он бодро.
'This twelve-year-old virgin is really only thirty-four, but she was brought up on a low-protein diet by very strict parents and didn't start sleeping with men until-' ' Milo, I'm talking about a little girl!' Yossarian interrupted him with desperate impatience.	- Правда, на самом деле этому ребенку всего лишь тридцать четыре, но строгие родители держат свою дочь на диете с низким содержанием протеина. И вообще... - Милоу, речь идет о маленькой девочке, - нетерпеливо, с отчаянием в голосе перебил его Йоссариан.
'Don't you understand?	- Как ты не понимаешь!
I don't want to sleep with her. I want to help her.	И главное - я хочу ей помочь.
You've got daughters.	Ведь у тебя самого дочери.
She's just a little kid, and she's all alone in this city with no one to take care of her.	Она еще ребенок. Она оказалась совсем одна в этом городе, за ней некому присмотреть.
I want to protect her from harm.	Я хочу спасти ее от беды.
Don't you know what I'm talking about?'	Неужели ты не понимаешь, о чем я говорю?
Milo did understand and was deeply touched.	Милоу все понял и был растроган до глубины души.
'Yossarian, I'm proud of you,' he exclaimed with profound emotion.	- Йоссариан, я горжусь тобой, - воскликнул он прочувствованным тоном.
' I really am.	- Серьезно, я горжусь.
You don't know how glad I am to see that everything isn't always just sex with you.	Ты даже не представляешь себе, до чего я рад, что тебя волнуют не только сексуальные проблемы.
You've got principles.	Ты человек принципа.
Certainly I've got daughters, and I know exactly what you're talking about.	Разумеется, у меня есть дочери, и я понимаю тебя, как никто в мире.
We'll find that girl if we have to turn this whole city upside down.	Мы ее найдем. Не беспокойся. Пойдем и разыщем эту девочку, даже если для этого нам придется перевернуть весь город.
Come along.'	Пошли.
Yossarian went along in Milo Minderbinder's speeding M & M staff car to police headquarters to meet a swarthy, untidy police commissioner with a narrow black mustache and unbuttoned tunic who was fiddling with a stout woman with warts and two chins when they entered his office and who greeted Milo with warm surprise and bowed and scraped in obscene servility as though Milo were some elegant marquis.	И Йоссариан вместе с Милоу Миндербиндером в скоростной служебной машине синдиката "М. и М." отправились в управление полиции, где смуглый, неряшливый полицейский комиссар с тоненькими черными усиками и в расстегнутом мундире приветствовал Милоу с таким неприличным подобострастием, будто Милоу был неким элегантным маркизом.

'Ah, Marchese Milo,' he declared with effusive pleasure, pushing the fat, disgruntled woman out the door without even looking toward her.	- А-а, марчезе Милоу! [24] - воскликнул донельзя польщенный комиссар.
'Why didn't you tell me you were coming?	- Почему же вы не предупредили меня о своем приходе?
I would have a big party for you.	Я бы устроил в вашу честь роскошный банкет.
Come in, come in, Marchese.	Входите, входите, марчезе.
You almost never visit us any more.'	Вы у нас такой редкий гость.
Milo knew that there was not one moment to waste.	Милоу понял, что нельзя терять ни минуты.
'Hello, Luigi,' he said, nodding so briskly that he almost seemed rude.	- Привет, Луиджи, - сказал он, кивнув с такой небрежностью, что это могло показаться невежливым.
'Luigi, I need your help.	- Луиджи, мне нужна ваша помощь.
My friend here wants to find a girl.'	Это мой друг. Ему нужно найти одну девочку.
'A girl, Marchese?' said Luigi, scratching his face pensively.	- Девчонку, марчезе? - спросил комиссар и озадаченно поскреб себе щеку.
' There are lots of girls in Rome.	- В Риме уйма девчонок.
For an American officer, a girl should not be too difficult.'	Найти девчонку для американского офицера -пустяковое дело.
'No, Luigi, you don't understand.	- Нет, Луиджи, ты меня не понял.
This is a twelve-year-old virgin that he has to find right away.'	Речь идет о двенадцатилетнем ребенке, он хочет найти эту девочку как можно скорее.
' Ah, yes, now I understand,' Luigi said sagaciously.	- А-а... Ну теперь я понял, - смекнул комиссар.
'A virgin might take a little time.	- Для того чтобы это найти, потребуется некоторое время.
But if he waits at the bus terminal where the young farm girls looking for work arrive, I-'	Но если ваш друг подождет на конечной остановке пригородного автобуса, куда приезжают молоденькие девочки из деревень в поисках работы, то я...
'Luigi, you still don't understand,' Milo snapped with such brusque impatience that the police commissioner's face flushed and he jumped to attention and began buttoning his uniform in confusion.	- Да нет, Луиджи, никак ты нас не поймешь, -оборвал его Милоу так грубо и нетерпеливо, что полицейский комиссар вспыхнул, вскочил и, вытянувшись в струнку, начал смущенно застегивать пуговицы мундира.
'This girl is a friend, an old friend of the family, and we want to help her.	- Эта девочка - старый друг семьи, и нам хочется ей помочь.
She's only a child.	Она еще дитя.
She's all alone in this city somewhere, and we have to find her before somebody harms her.	И сейчас бродит где-то в городе одна-одинешенька. Мы хотим разыскать ее, пока кто-нибудь ее не обидел.
Now do you understand?	Теперь ты понял?
Luigi, this is very important to me.	Луиджи, это для меня очень важно.

I have a daughter the same age as that little girl, and nothing in the world means more to me right now than saving that poor child before it's too late.	У меня дочь такого же возраста, и для меня нет ничего важнее, чем спасти сейчас это бедное дитя; пока не поздно.
Will you help?'	Ты мне поможешь?
'Si, Marchese, now I understand,' said Luigi.	- Си, марчезе, теперь я понял, - сказал Луиджи.
' And I will do everything in my power to find her.	- Я сделаю все, что в моих силах. Я найду ее.
But tonight I have almost no men.	Но сегодня вечером у меня почти нет людей.
Tonight all my men are busy trying to break up the traffic in illegal tobacco.'	Сегодня мои ребята пытаются перекрыть каналы, по которым поступает контрабандный табак.
'Illegal tobacco?' asked Milo. ' Milo,' Yossarian bleated faintly with a sinking heart, sensing at once that all was lost.	- Контрабандный табак? - спросил Милоу. -Милоу, - взмолился Йоссариан. Сердце его оборвалось. Он понял, что теперь все пропало.
' Si, Marchese,' said Luigi.	- Си, марчезе, - сказал Луиджи.
'The profit in illegal tobacco is so high that the smuggling is almost impossible to control.'	- Прибыль от незаконного ввоза табака настолько высока, что справиться с контрабандой почти невозможно.
'Is there really that much profit in illegal tobacco?'	- А что, в самом деле прибыль так уж высока? -спросил Милоу с живейшим интересом.
Milo inquired with keen interest, his rust-colored eyebrows arching avidly and his nostrils sniffing. ' Milo,' Yossarian called to him.	Его брови цвета ржавчины алчно изогнулись, а ноздри жадно втянули воздух. - Милоу, -окликнул его Йоссариан.
'Pay attention to me, will you?'	- Не забудь обо мне.
' Si, Marchese,' Luigi answered.	- Си, марчезе, - ответил Луиджи.
'The profit in illegal tobacco is very high.	- Доход от незаконного ввоза табака весьма высок.
The smuggling is a national scandal, Marchese, truly a national disgrace.'	Контрабанда превратилась в национальный скандал, в позор нации.
'Is that a fact?' Milo observed with a preoccupied smile and started toward the door as though in a spell. ' Milo!'	- Вот оно что! - заметил Милоу с рассеянной улыбкой и, словно заколдованный, направился к дверям.
Yossarian yelled, and bounded forward impulsively to intercept him. ' Milo, you've got to help me.'	- Милоу! - завопил Йоссариан и порывисто кинулся к двери наперехват. - Ты ведь пообещал помочь мне.
'Illegal tobacco,' Milo explained to him with a look of epileptic lust, struggling doggedly to get by.	- Табак, контрабандный табак, - объяснял Милоу, отталкивая Йоссариана с дороги. У него были мутные глаза эпилептика.
'Let me go.	- Позволь мне пройти.
I've got to smuggle illegal tobacco.'	Я хочу ввозить контрабандный табак.
'Stay here and help me find her,' pleaded Yossarian.	- Не уходи, помоги мне разыскать ее, - умолял Йоссариан.
' You can smuggle illegal tobacco tomorrow.'	- Контрабандный табак подождет до завтра.

But Milo was deaf and kept pushing forward, nonviolently but irresistibly, sweating, his eyes, as though he were in the grip of a blind fixation, burning feverishly, and his twitching mouth slavering.	Но Милоу был глух к этой просьбе, он пробивался к двери, хотя и не прибегая к силе, но неудержимо, точно в каком-то ослеплении, весь потный, с лихорадочным румянцем на щеках, с подергивающимися, слюнявыми губами.
He moaned calmly as though in remote, instinctive distress and kept repeating, 'Illegal tobacco, illegal tobacco.'	Его будто терзала глубокая, безотчетная тоска, и он негромко подвывал: "Контрабандный табак, контрабандный табак".
Yossarian stepped out of the way with resignation finally when he saw it was hopeless to try to reason with him.	В конце концов Йоссариан сдался и уступил ему дорогу, поняв, что остановить его - дело совершенно безнадежное.
Milo was gone like a shot.	Милоу пулей выскочил за дверь.
The commissioner of police unbuttoned his tunic again and looked at Yossarian with contempt.	Полицейский комиссар снова расстегнул мундир и впился в Йоссариана презрительным взглядом.
'What do you want here?' he asked coldly.	- Чего тебе здесь нужно? - холодно спросил он.
'Do you want me to arrest you?'	- Ты хочешь, чтобы я тебя арестовал?
Yossarian walked out of the office and down the stairs into the dark, tomblike street, passing in the hall the stout woman with warts and two chins, who was already on her way back in.	Йоссариан вышел из кабинета, спустился по лестнице и очутился на темной, как гробница, улице.
There was no sign of Milo outside.	Милоу и след простыл.
There were no lights in any of the windows.	Вокруг - ни одного светящегося окна.
The deserted sidewalk rose steeply and continuously for several blocks.	Несколько кварталов Йоссариан шел по пустынной улице, круто поднимавшейся в гору.
He could see the glare of a broad avenue at the top of the long cobblestone incline. The police station was almost at the bottom; the yellow bulbs at the entrance sizzled in the dampness like wet torches.	Впереди, куда убегала булыжная мостовая, сияли огни широкой авеню, а полицейский участок находился в самом низу на другом конце улицы, где желтые лампы у входа светили в сыром воздухе, как мокрые факелы.
A frigid, fine rain was falling.	Моросил мелкий, холодный дождь.
He began walking slowly, pushing uphill.	Йоссариан медленно одолевал подъем.
Soon he came to a quiet, cozy, inviting restaurant with red velvet drapes in the windows and a blue neon sign near the door that said: TONY'S RESTAURANT FINE FOOD AND DRINK. KEEP OUT.	Скоро он подошел к тихому, уютному, манящему ресторанчику с красными вельветовыми занавесками на окнах. Голубые неоновые буквы над входом гласили: "Ресторан "ТОНИ". Прекрасные закуски и напитки. Вход воспрещен".
The words on the blue neon sign surprised him mildly for only an instant.	Голубая неоновая надпись удивила Йоссариана, но только на миг.
Nothing warped seemed bizarre any more in his strange, distorted surroundings.	Никакой абсурд более не казался ему странным в этом уродливом мире.
The tops of the sheer buildings slanted in weird, surrealistic perspective, and the street seemed tilted.	Причудливо наклоненные фасады домов образовывали сюрреалистическую перспективу, улица казалась перекошенной.

He raised the collar of his warm woolen coat and hugged it around him.	Он поднял воротник своей теплой шерстяной куртки и зябко обхватил себя руками.
The night was raw.	Ночь была ненастная.
A boy in a thin shirt and thin tattered trousers walked out of the darkness on bare feet.	Босой мальчик в легкой рубашке и легких драных штанах вынырнул из темноты.
The boy had black hair and needed a haircut and shoes and socks.	Этот черноволосый мальчик отчаянно нуждался в стрижке, туфлях и носках.
His sickly face was pale and sad.	Его болезненное лицо было, бледным и печальным.
His feet made grisly, soft, sucking sounds in the rain puddles on the wet pavement as he passed, and Yossarian was moved by such intense pity for his poverty that he wanted to smash his pale, sad, sickly face with his fist and knock him out of existence because he brought to mind all the pale, sad, sickly children in Italy that same night who needed haircuts and needed shoes and socks.	Он. брел по мокрому тротуару, и ноги его противно чавкали по лужам. Йоссариана охватила такая пронзительная жалость к его бедности, что ему захотелось даже убить этого мальчика, потому что он напоминал других бледных, печальных, болезненных мальчиков, которые в ту же ночь вот так же бродили по Италии и так же нуждались в стрижке, туфлях и носках.
He made Yossarian think of cripples and of cold and hungry men and women, and of all the dumb, passive, devout mothers with catatonic eyes nursing infants outdoors that same night with chilled animal udders bared insensibly to that same raw rain.	Он заставил Йоссариана вспомнить всех калек, продрогших и голодных мужчин и женщин, всех молчаливых, покорных, набожных матерей с глазами кататоничек, которые в эту же ночь, под тем же промозглым дождем, словно животные, кормят своих младенцев, тыча им в рот стылое бесчувственное вымя.
Cows. Almost on cue, a nursing mother padded past holding an infant in black rags, and Yossarian wanted to smash her too, because she reminded him of the barefoot boy in the thin shirt and thin, tattered trousers and of all the shivering, stupefying misery in a world that never yet had provided enough heat and food and justice for all but an ingenious and unscrupulous handful.	Коровы, а не люди... И едва он успел об этом подумать, как мимо него проковыляла кормящая мать с завернутым в черное тряпье младенцем. Она тоже напомнила ему обо всех больных мальчиках в легких рубашках и легких рваных штанишках, напомнила обо всей дрожащей, отупляющей нищете в мире, который еще никогда так и не дал достаточно тепла, пищи и справедливости никому, кроме горстки самых изворотливых и бессовестных.
What a lousy earth!	"О гнусный мир! - размышлял Йоссариан.
He wondered how many people were destitute that same night even in his own prosperous country, how many homes were shanties, how many husbands were drunk and wives socked, and how many children were bullied, abused or abandoned.	- Сколько обездоленных людей бродит в эту же ночь даже в преуспевающей Америке, сколько, и там еще лачуг, вместо домов, сколько пьяных мужей и избитых жен, сколько запуганных, обиженных и брошенных детей!
How many families hungered for food they could not afford to buy?	Сколько семей голодает, не имея возможности купить себе хлеб насущный!
How many hearts were broken?	Сколько сердец разбито!
How many suicides would take place that same night, how many people would go insane?	Сколько самоубийств произойдет в эту ночь! Сколько людей сойдет с ума!
How many cockroaches and landlords would triumph?	Сколько землевладельцев и ростовщиков-кровососов восторжествует!

How many winners were losers, successes failures, rich men poor men?	Сколько победителей потерпело поражение! Сколько счастливых финалов оказалось на самом деле несчастливыми!
How many wise guys were stupid? How many happy endings were unhappy endings?	Сколько уважаемых людей продало свои души подлецам за мелкую монету, а у скольких души-то и вовсе не оказалось!
How many honest men were liars, brave men cowards, loyal men traitors, how many sainted men were corrupt, how many people in positions of trust had sold their souls to blackguards for petty cash, how many had never had souls? How many straight-and-narrow paths were crooked paths? How many best families were worst families and how many good people were bad people?	Сколько прямых дорог оказалось кривыми, скользкими дорожками!
When you added them all up and then subtracted, you might be left with only the children, and perhaps with Albert Einstein and an old violinist or sculptor somewhere.	И если все это сложить и вычесть, то в остатке окажутся только дети и еще, быть может, Альберт Эйнштейн да какой-нибудь скульптор или скрипач".

Yossarian walked in lonely torture, feeling estranged, and could not wipe from his mind the excruciating image of the barefoot boy with sickly cheeks until he turned the corner into the avenue finally and came upon an Allied soldier having convulsions on the ground, a young lieutenant with a small, pale, boyish face. Six other soldiers from different countries wrestled with different parts of him, striving to help him and hold him still. He yelped and groaned unintelligibly through clenched teeth, his eyes rolled up into his head. 'Don't let him bite his tongue off,' a short sergeant near Yossarian advised shrewdly, and a seventh man threw himself into the fray to wrestle with the ill lieutenant's face. All at once the wrestlers won and turned to each other undecidedly, for now that they held the young lieutenant rigid they did not know what to do with him. A quiver of moronic panic spread from one straining brute face to another. 'Why don't you lift him up and put him on the hood of that car?' a corporal standing in back of Yossarian drawled. That seemed to make sense, so the seven men lifted the young lieutenant up and stretched him out carefully on the hood of a parked car, still pinning each struggling part of him down. Once they had him stretched out on the hood of the parked car, they stared at each other uneasily again, for they had no idea what to do with him next. 'Why don't you lift him up off the hood of that car and lay him down on the ground?' drawled the same corporal behind Yossarian. That seemed like a good idea, too, and they began to move him back to the sidewalk, but before they could finish, a jeep raced up with a flashing red spotlight at the side and two military policemen in the front seat. 'What's going on?' the driver yelled. 'He's having convulsions,' one of the men grappling with one of the young lieutenant's limbs answered. 'We're holding him still.' 'That's good. He's under arrest.' 'What should we do with him?' 'Keep him under arrest!' the M.P. shouted, doubling over with raucous laughter at his jest, and sped away in his jeep.	Йоссариан шел один на один со своими мучительными мыслями, чувствуя свою отчужденность от мира, и не мог выкинуть из головы терзавший его образ босого мальчика с болезненным цветом лица.
Yossarian recalled that he had no leave papers and moved prudently past the strange group toward the sound of muffled voices emanating from a distance inside the murky darkness ahead.	Йоссариан вспомнил, что у него нет увольнительной. Он двинулся на звук приглушенных расстоянием голосов, доносившихся из густой тьмы.
The broad, rain-blotched boulevard was illuminated every half-block by short, curling lampposts with eerie, shimmering glares surrounded by smoky brown mist.	Вдоль широкого, мокрого от дождя бульвара через каждые полквартала стояли невысокие изогнутые фонарные столбы, тусклый свет ламп причудливо мерцал сквозь клубящийся коричневатый туман.
From a window overhead he heard an unhappy female voice pleading, 'Please don't.	Из окна над головой Йоссариан услышал несчастный женский голос, умолявший: "Пожалуйста, не надо!

Please don't.' A despondent young woman in a black raincoat with much black hair on her face passed with her eyes lowered.	Пожалуйста, не надо!" Мимо Йоссариана, опустив глаза, прошла печальная молодая женщина в черном дождевике. Густая прядь черных волос падала на лоб.
At the Ministry of Public Affairs on the next block, a drunken lady was backed up against one of the fluted Corinthian columns by a drunken young soldier, while three drunken comrades in arms sat watching nearby on the steps with wine bottles standing between their legs.	Через квартал, у здания министерства общественных работ, пьяный молодой солдат прижимал к рифленой коринфской колонне пьяную даму, а трое его пьяных товарищей по оружию сидели на ступенях и смотрели. У ног их стояли бутылки с вином.
'Pleeshe don't,' begged the drunken lady.	"Пожалуйста, не надо, - упрашивала пьяная дама.
' I want to go home now.	- Я хочу домой.
Pleeshe don't.'	Пожалуйста, не надо".
One of the sitting men cursed pugnaciously and hurled a wine bottle at Yossarian when he turned to look up.	Когда Йоссариан подошел поближе, один из сидевших окрысился на Йоссариана, выругался и запустил в него бутылкой.
The bottle shattered harmlessly far away with a brief and muted noise.	Бутылка упала далеко от Йоссариана и, глухо звякнув, разбилась вдребезги.
Yossarian continued walking away at the same listless, unhurried pace, hands buried in his pockets. 'Come on, baby,' he heard the drunken soldier urge determinedly.	Йоссариан продолжал невозмутимо идти тем же неспешным шагом, засунув руки в карманы. "Ну ладно, крошка, - услышал он сзади решительный голос пьяного солдата.
'It's my turn now.' 'Pleeshe don't,' begged the drunken lady.	- Сейчас моя очередь". "Пожалуйста, не надо, -упрашивала пьяная дама.
'Pleeshe don't.'	- Пожалуйста, не надо".
At the very next corner, deep inside the dense, impenetrable shadows of a narrow, winding side street, he heard the mysterious, unmistakable sound of someone shoveling snow.	На другом углу, из глубины непроницаемо-темной узкой боковой улочки, донесся таинственный звук, который нельзя было ни с чем спутать.
The measured, labored, evocative scrape of iron shovel against concrete made his flesh crawl with terror as he stepped from the curb to cross the ominous alley and hurried onward until the haunting, incongruous noise had been left behind.	Кто-то сгребал снег. Размеренный, надсадный, хорошо знакомый скрежет железной лопаты о цемент заставил Йоссариана съежиться от ужаса, когда он сошел с тротуара, чтобы пересечь этот зловещий переулок.
Now he knew where he was: soon, if he continued without turning, he would come to the dry fountain in the middle of the boulevard, then to the officers' apartment seven blocks beyond.	Йоссариан прибавлял шагу, покуда неотвязный, столь неуместный в Риме звук не затих позади. Теперь Йоссариан понял, где он находится. Если идти, никуда не сворачивая, то скоро можно дойти до пересохшего фонтана в центре бульвара, откуда только семь кварталов до офицерской квартиры.
He heard snarling, inhuman voices cutting through the ghostly blackness in front suddenly.	Вдруг прямо впереди из темноты прорезались рычанье и грубые голоса.
The bulb on the corner lamp post had died, spilling gloom over half the street, throwing everything visible off balance.	В это время потухла лампочка на угловом столбе, все предметы будто качнулись, и разлилась тьма.

On the other side of the intersection, a man was beating a dog with a stick like the man who was beating the horse with a whip in Raskolnikov's dream.	На другой стороне перекрестка человек бил собаку палкой. Он напоминал приснившегося Раскольникову человека, который хлестал лошадь кнутом.
Yossarian strained helplessly not to see or hear.	Напрасно Йоссариан изо всех сил старался ничего не видеть и не слышать.
The dog whimpered and squealed in brute, dumbfounded hysteria at the end of an old Manila rope and groveled and crawled on its belly without resisting, but the man beat it and beat it anyway with his heavy, flat stick.	Собака скулила и визжала в животной истерике. Привязанная за растрепанный обрывок веревки, она, извиваясь, ползала на брюхе и не сопротивлялась ударам, а человек все равно бил и бил ее тяжелой палкой.
A small crowd watched.	Собралась небольшая толпа.
A squat woman stepped out and asked him please to stop. 'Mind your own business,' the man barked gruffly, lifting his stick as though he might beat her too, and the woman retreated sheepishly with an abject and humiliated air.	Приземистая женщина шагнула вперед и вежливо попросила перестать. "Не твое дело!" - сердито пролаял человек, замахиваясь палкой, будто хотел ударить и женщину. Женщина отступила с жалким и покорным видом.
Yossarian quickened his pace to get away, almost ran.	Йоссариан ускорил шаг, он почти бежал.
The night was filled with horrors, and he thought he knew how Christ must have felt as he walked through the world, like a psychiatrist through a ward full of nuts, like a victim through a prison full of thieves.	Ночь была полна ужасов. Ему подумалось, что он понял ощущения Христа, когда тот шел по миру, как психиатр проходит через палату, набитую безумцами, как обворованный - через тюремную камеру, набитую ворами.
What a welcome sight a leper must have been!	Ах, как бы он хотел увидеть прокаженного!
At the next corner a man was beating a small boy brutally in the midst of an immobile crowd of adult spectators who made no effort to intervene.	На другом углу мужчина зверски избивал мальчонку. Их окружила толпа зевак, и никто не сделал ни малейшей попытки вмешаться.
Yossarian recoiled with sickening recognition.	Йоссариан отпрянул, испытывая болезненное ощущение, что эта картина ему знакома.
He was certain he had witnessed that same horrible scene sometime before. Déjà vu?	Он был уверен, что когда-то прежде уже видел ту же самую жуткую сцену.
The sinister coincidence shook him and filled him with doubt and dread.	Зловещее совпадение потрясло его, страх и сомнение завладели сердцем.
It was the same scene he had witnessed a block before, although everything in it seemed quite different.	Ну конечно, это была та же сцена, которую он наблюдал на другом углу, хотя все выглядело совсем иначе.
What in the world was happening?	Что творится в мире?
Would a squat woman step out and ask the man to please stop? Would he raise his hand to strike her and would she retreat?	Может быть, и сейчас приземистая женщина шагнет вперед и вежливо попросит мужчину прекратить, а тот замахнется, и она отступит?
Nobody moved.	В толпе никто не шелохнулся.
The child cried steadily as though in drugged misery.	Отупевший от горя ребенок голосил во всю глотку.

The man kept knocking him down with hard, resounding open-palm blows to the head, then jerking him up to his feet in order to knock him down again.	Мужчина продолжал наносить ему тяжелые, звонкие затрещины, пока мальчонка не упал, и тогда мужчина рывком поставил его на ноги, чтобы тут же еще раз сшибить его наземь.
No one in the sullen, cowering crowd seemed to care enough about the stunned and beaten boy to interfere.	Никого из этих угрюмых, съежившихся от страха людей, кажется, не интересовал оглушенный, измордованный малыш. Никто не собирался за него заступаться.
The child was no more than nine.	Ребенку было не более девяти лет.
One drab woman was weeping silently into a dirty dish towel.	Только одна замызганная женщина молча плакала уткнув лицо в грязное посудное полотенце.
The boy was emaciated and needed a haircut. Bright-red blood was streaming from both ears.	Мальчик был худой, изможденный и обросший.
Yossarian crossed quickly to the other side of the immense avenue to escape the nauseating sight and found himself walking on human teeth lying on the drenched, glistening pavement near splotches of blood kept sticky by the pelting raindrops poking each one like sharp fingernails.	Йоссариан быстро перешел на другую сторону широкого авеню, подальше от тошнотворного зрелища, и почувствовал, что наступил на человеческие зубы, валявшиеся на мокром, поблескивающем тротуаре в клейких лужицах крови, по которым мелкий дождь барабанил острыми коготками.
Molars and broken incisors lay scattered everywhere.	Тут и там валялись коренные зубы и сломанные резцы.
He circled on tiptoe the grotesque debris and came near a doorway containing a crying soldier holding a saturated handkerchief to his mouth, supported as he sagged by two other soldiers waiting in grave impatience for the military ambulance that finally came clanging up with amber fog lights on and passed them by for an altercation on the next block between a civilian Italian with books and a slew of civilian policemen with armlocks and clubs.	Йоссариан на цыпочках обошел эти жуткие обломки и приблизился к подъезду, в котором плакал какой-то солдат, прижимая ко рту взбухший от крови носовой платок. У солдата подкашивались ноги, двое других поддерживали его, хмуро и нетерпеливо дожидаясь, когда приедет санитарная машина. И наконец она появилась, звеня, тускло светя янтарными фарами, и прокатила мимо, направляясь к следующему кварталу, где итальянец, штатский, с книгами под мышкой, отбивался от оравы полицейских, размахивавших наручниками и дубинками.
The screaming, struggling civilian was a dark man with a face white as flour from fear.	У итальянца было белое, как мука, лицо и лихорадочно горящие глаза.
His eyes were pulsating in hectic desperation, flapping like bat's wings, as the many tall policemen seized him by the arms and legs and lifted him up.	Он хлопал веками, как летучая мышь - крыльями. Рослые полицейские ухватили его за руки и за ноги и подняли.
His books were spilled on the ground. 'Help!' he shrieked shrilly in a voice strangling in its own emotion, as the policemen carried him to the open doors in the rear of the ambulance and threw him inside. 'Police!	Книги посыпались на землю. "Помогите!" -пронзительно закричал он, задыхаясь от волнения. Полицейские подтащили его к распахнутым задним дверцам санитарной машины и забросили внутрь. "Полиция!
Help!	Помогите!
Police!' The doors were shut and bolted, and the ambulance raced away.	Полиция!" - доносилось из машины. Дверцы заперли, и санитарная машина умчалась.

There was a humorless irony in the ludicrous panic of the man screaming for help to the police while policemen were all around him.	Какая-то грустная ирония была в этой нелепой ситуации: человек, охваченный паникой, взывал о помощи к полиции, находясь в плотном кольце полицейских.
Yossarian smiled wryly at the futile and ridiculous cry for aid, then saw with a start that the words were ambiguous, realized with alarm that they were not, perhaps, intended as a call for police but as a heroic warning from the grave by a doomed friend to everyone who was not a policeman with a club and a gun and a mob of other policemen with clubs and guns to back him up. 'Help!	Прислушиваясь к этим абсурдным и тщетным призывам о помощи, Йоссариан криво усмехнулся. Внезапно он с изумлением осознал, что слова итальянца двусмысленны. В голову ему пришла тревожная мысль, что несчастный, возможно, вовсе и не звал никакой полиции, нет, скорее, он, как герой, идущий на смерть, предостерегал каждого, кто не был членом банды полицейских с дубинками и пистолетами. "Помогите!
Police!' the man had cried, and he could have been shouting of danger.	Полиция!" - кричал человек, и он наверняка предупреждал об опасности.
Yossarian responded to the thought by slipping away stealthily from the police and almost tripped over the feet of a burly woman of forty hastening across the intersection guiltily, darting furtive, vindictive glances behind her toward a woman of eighty with thick, bandaged ankles doddering after her in a losing pursuit.	Йоссариан откликнулся на этот призыв, воровато проскользнув мимо полицейских, и тут же едва не упал, зацепившись за ногу дородной женщины лет сорока со шкодливым видом торопливо перебегавшей перекресток. Она украдкой бросала через плечо мстительные взгляды на старуху лет восьмидесяти, которая, трясясь, ковыляла за ней на толстых перебинтованных ногах, безнадежно отставая.
The old woman was gasping for breath as she minced along and muttering to herself in distracted agitation.	Старуха семенила и тяжело дышала, бормоча себе что-то под нос.
There was no mistaking the nature of the scene; it was a chase.	Ошибиться было невозможно: это была погоня.
The triumphant first woman was halfway across the wide avenue before the second woman reached the curb.	Первая, торжествуя, добежала до середины широкой улицы прежде, чем вторая добралась до края тротуара.
The nasty, small, gloating smile with which she glanced back at the laboring old woman was both wicked and apprehensive.	Подленькая улыбочка, с какой женщина оглянулась на запыхавшуюся старуху, была одновременно злобной и боязливой.
Yossarian knew he could help the troubled old woman if she would only cry out, knew he could spring forward and capture the sturdy first woman and hold her for the mob of policemen nearby if the second woman would only give him license with a shriek of distress.	Стоило несчастной старухе закричать - и Йоссариан пришел бы ей на помощь. Подай она сигнал бедствия - и он получил бы право ринуться вперед, схватить убегавшую и сдать ее банде полицейских, болтавшихся поблизости.
But the old woman passed by without even seeing him, mumbling in terrible, tragic vexation, and soon the first woman had vanished into the deepening layers of darkness and the old woman was left standing helplessly in the center of the thoroughfare, dazed, uncertain which way to proceed, alone.	Но старуха протрусила мимо, даже не заметив Йоссариана, до него только донеслось ее горькое, печальное бормотанье. И вскоре первая женщина скрылась во тьме. А старуха осталась стоять посреди перекрестка, одинокая, растерянная, не знающая, куда податься.
Yossarian tore his eyes from her and hurried away in shame because he had done nothing to assist her.	Йоссариан оторвал от нее взгляд и заторопился прочь, стыдясь самого себя за то, что не пришел на помощь старухе.

He darted furtive, guilty glances back as he fled in defeat, afraid the old woman might now start following him, and he welcomed the concealing shelter of the drizzling, drifting, lightless, nearly opaque gloom. Mobs... mobs of policemen-everything but England was in the hands of mobs, mobs, mobs. Mobs with clubs were in control everywhere.	Он виновато, тайком оглядывался, позорно отступая. Он боялся, что старуха начнет преследовать его, и радовался, что дождливый, колыхавшийся, почти непроглядный, без единого огонька мрак укрыл его.
The surface of the collar and shoulders of Yossarian's coat was soaked.	Воротник и плечи йоссариановой куртки набухли от воды.
His socks were wet and cold.	Носки промокли, ноги озябли.
The light on the next lamppost was out, too, the glass globe broken.	Ближайший уличный фонарь не горел -стеклянный колпак был разбит.
Buildings and featureless shapes flowed by him noiselessly as though borne past immutably on the surface of some rank and timeless tide.	Смутные очертания зданий, деревьев, фонарей беззвучно проплывали мимо него, точно несомые вечным движущимся потоком.
A tall monk passed, his face buried entirely inside a coarse gray cowl, even the eyes hidden.	Мимо прошагал высокий монах, скрыв лицо под капюшоном грубой, серой сутаны, даже глаз не было видно.
Footsteps sloshed toward him steadily through a puddle, and he feared it would be another barefoot child.	Впереди, приближаясь к Йоссариану, по лужам зашлепали, чьи-то ноги. Он испугался - уж не босой ли ребенок?
He brushed by a gaunt, cadaverous, tristful man in a black raincoat with a star-shaped scar in his cheek and a glossy mutilated depression the size of an egg in one temple.	Йоссариан прошмыгнул мимо изможденного, бледного как смерть, понурого человека в черном дождевике. На щеке у него виднелся шрам, похожий на звезду, а на виске глянцевито блестела уродливая вмятина величиной с яйцо.
On squishing straw sandals, a young woman materialized with her whole face disfigured by a God-awful pink and piebald burn that started on her neck and stretched in a raw, corrugated mass up both cheeks past her eyes!	Из тьмы, шаркая соломенными сандалиями, выступила молодая женщина. Лицо ее было обезображено чудовищными розово-багровыми ожогами, начинавшимися от самой шеи и покрывавшими сырой, сморщенной массой обе щеки, захватывая даже веки!
Yossarian could not bear to look, and shuddered.	Йоссариан не мог выдержать этого зрелища, его передернуло.
No one would ever love her.	Эту женщину никто никогда не любил.
His spirit was sick; he longed to lie down with some girl he could love who would soothe and excite him and put him to sleep.	На душе Йоссариана стало совсем скверно. Он мечтал о встрече с девушкой, которая была бы ему мила, которая успокоила бы его, пробудила интерес к жизни.
A mob with a club was waiting for him in Pianosa.	Орда людей с дубинками поджидала его на Пьяносе.
The girls were all gone.	Все девчонки сгинули.
The countess and her daughter-in-law were no longer good enough; he had grown too old for fun, he no longer had the time.	Графиня и ее невестка уже не годились для него, он стал слишком стар для таких забав, у него уже просто не было времени на пустяки.

Luciana was gone, dead, probably; if not yet, then soon enough.	Лючана исчезла, наверное умерла, а если еще нет, то скоро умрет.
Aarfy's buxom trollop had vanished with her smutty cameo ring, and Nurse Duckett was ashamed of him because he had refused to fly more combat missions and would cause a scandal.	Г рудастая потаскуха, знакомая Аарфи, испарилась вместе со своим дурацким перстнем. А сестра Даккит стыдилась его по той причине, что он отказался летать на боевые задания и вызвал тем самым в полку скандал.
The only girl he knew nearby was the plain maid in the officers' apartment, whom none of the men had ever slept with.	Единственная знакомая девушка, жившая поблизости, была простушка-горничная из офицерской квартиры. Мужчины с ней не спали.
Her name was Michaela, but the men called her filthy things in dulcet, ingratiating voices, and she giggled with childish joy because she understood no English and thought they were flattering her and making harmless jokes.	Звали ее Микаэла, но мужчины нежными, заигрывающими голосами обзывали ее грязными прозвищами, а она хихикала, радуясь, как дитя, потому что не понимала по-английски и полагала, что американские летчики говорят о ней что-то милое и даже лестное.
Everything wild she watched them do filled her with enchanted delight.	Дикие выходки, которые они устраивали на ее глазах, приводили ее в восторг.
She was a happy, simple-minded, hard-working girl who could not read and was barely able to write her name.	Это была счастливая, простодушная, работящая девушка, она не умела читать и натужными каракулями выводила свою фамилию.
Her straight hair was the color of rotting straw. She had sallow skin and myopic eyes, and none of the men had ever slept with her because none of the men had ever wanted to, none but Aarfy, who had raped her once that same evening and had then held her prisoner in a clothes closet for almost two hours with his hand over her mouth until the civilian curfew sirens sounded and it was unlawful for her to be outside.	У нее были прямые волосы цвета прелой соломы, желтоватая кожа и близорукие глаза. Мужчины с ней не спали, поскольку абсолютно не испытывали такого желания. Только Аарфи возжелал ее и изнасиловал в тот же вечер. После этого он почти два часа держал ее, как пленницу, в платяном шкафу, зажав ей рот рукой, покуда сирены не возвестили о наступлении комендантского часа, после которого Микаэла лишалась права выйти на улицу.
Then he threw her out the window.	И тогда Аарфи вышвырнул ее в окошко.
Her dead body was still lying on the pavement when Yossarian arrived and pushed his way politely through the circle of solemn neighbors with dim lanterns, who glared with venom as they shrank away from him and pointed up bitterly toward the second-floor windows in their private, grim, accusing conversations.	Труп Микаэлы лежал на тротуаре. Йоссариан вежливо протолкался сквозь кружок хмурых жильцов дома, стоявших с тусклыми фонарями в руках над мертвым телом. Они злобно посмотрели на Йоссариана и отшатнулись от него: люди разговаривали сердито, осуждающе и ожесточенно тыкали пальцами в сторону окна на четвергом этаже.
Yossarian's heart pounded with fright and horror at the pitiful, ominous, gory spectacle of the broken corpse.	Сердце Йоссариана тяжело забилось при виде разбившегося насмерть человека.
He ducked into the hallway and bolted up the stairs into the apartment, where he found Aarfy pacing about uneasily with a pompous, slightly uncomfortable smile.	Он нырнул в подъезд, вихрем взлетел по ступеням и вбежал в офицерскую квартиру.

Aarfy seemed a bit unsettled as he fidgeted with his pipe and assured Yossarian that everything was going to be all right. There was nothing to worry about.	Аарфи с напыщенной и несколько растерянной улыбкой нервно расхаживал по комнате. Чувствовалось, что ему немножко не по себе. Суетливо набивая трубку, он уверял Йоссариана, что все будет хорошо и беспокоиться не о чем.
' I only raped her once,' he explained.	- Я только разок ее изнасиловал, - объяснил он.
Yossarian was aghast. 'But you killed her, Aarfy!	- Но ведь ты убил ее, Аарфи! - ужаснулся Йоссариан.
You killed her!'	- Ты убил ее!
'Oh, I had to do that after I raped her,' Aarfy replied in his most condescending manner.	- Но я вынужден был это сделать, после того как изнасиловал, - спокойно ответил Аарфи.
'I couldn't very well let her go around saying bad things about us, could I?'	- Не мог же я отпустить ее, чтобы она по всей округе рассказывала о нас гадости.
'But why did you have to touch her at all, you dumb bastard?' Yossarian shouted.	- А, зачем ты вообще трогал ее, тупая скотина? -кричал Йоссариан.
'Why couldn't you get yourself a girl off the street if you wanted one?	- Почему ты не привел девку с улицы, если тебе так уж приспичило!
The city is full of prostitutes.'	Город кишит проститутками.
' Oh, no, not me,' Aarfy bragged.	- О нет, это не для меня, - хорохорился Аарфи.
' I never paid for it in my life.'	- За это я еще никогда в жизни не платил денег.
'Aarfy, are you insane?' Yossarian was almost speechless.	У Йоссариана присох язык к гортани: - Аарфи, ты в своем уме?
' You killed a girl.	Ты убил девушку!
They're going to put you in jail!'	Тебя посадят в тюрьму!
'Oh, no,' Aarfy answered with a forced smile. 'Not me.	- О нет, только не меня, - ответил Аарфи, улыбаясь.
They aren't going to put good old Aarfy in jail.	- Старого, доброго Аарфи за решетку не упекут.
Not for killing her.'	За таких, как она, не сажают.
' But you threw her out the window.	- Но ты выбросил ее из окна!
She's lying dead in the street.'	Она лежит мертвая на улице!
'She has no right to be there,' Aarfy answered.	- Она не имеет права там находиться, - ответил Аарфи.
' It's after curfew.'	- После комендантского часа это запрещено.
' Stupid!	- Болван!
Don't you realize what you've done?'	Ты понимаешь, что ты наделал?
Yossarian wanted to grab Aarfy by his well-fed, caterpillar-soft shoulders and shake some sense into him.	- Йоссариану хотелось схватить Аарфи за раскормленные, мягкие, как гусеницы, плечи и трясти его до тех пор, пока хоть искра сознания не затеплится в его мозгах.
' You've murdered a human being.	- Ты убил человека.
They are going to put you in jail.	Тебя наверняка посадят в тюрьму.

They might even hang you!'	Тебя могут даже повесить.
'Oh, I hardly think they'll do that,' Aarfy replied with a jovial chuckle, although his symptoms of nervousness increased.	- Ну, не думаю, чтобы они на это пошли, - ответил Аарфи, весело хихикнув, хотя видно было, что он нервничает все сильней.
He spilled tobacco crumbs unconsciously as his short fingers fumbled with the bowl of his pipe.	Набивая коротенькими пальцами трубочку, он сыпал табак на пол и не замечал этого.
'No, sirree. Not to good old Aarfy.' He chortled again.	- Нет, ваше высочество, старого, доброго Аарфи вы не засадите за решетку - Он опять хохотнул.
' She was only a servant girl.	- Подумаешь, какая-то служаночка!
I hardly think they're going to make too much of a fuss over one poor Italian servant girl when so many thousands of lives are being lost every day.	Не думаю, чтобы они стали поднимать шум из-за бедной итальянской служанки, когда каждый день погибают тысячи людей.
Do you?'	Как ты полагаешь?
'Listen!' Yossarian cried, almost in joy.	- Слышишь! - закричал Йоссариан почти радостно.
He pricked up his ears and watched the blood drain from Aarfy's face as sirens mourned far away, police sirens, and then ascended almost instantaneously to a howling, strident, onrushing cacophony of overwhelming sound that seemed to crash into the room around them from every side.	Он прислушался. Кровь отлила от лица Аарфи -вдали погребально завыли полицейские сирены. И вдруг почти мгновенно звук сирен усилился, превратившись в воющую, резкую, оглушительную какофонию, которая, казалось, рвалась в комнату со всех сторон.
'Aarfy, they're coming for you,' he said in a flood of compassion, shouting to be heard above the noise.	- Аарфи, это за тобой - закричал Йоссариан, стараясь перекричать сирены. Он почувствовал прилив сострадания.
'They're coming to arrest you. Aarfy, don't you understand? You can't take the life of another human being and get away with it, even if she is just a poor servant girl.	- Они арестуют тебя, Аарфи, неужели ты этого не понимаешь? Нельзя отнять жизнь у другого человеческого существа и остаться безнаказанным, даже если это бедная служанка.
Don't you see?	Неужели ты не понимаешь?
Can't you understand?' 'Oh, no,' Aarfy insisted with a lame laugh and a weak smile.	- О нет, - упорствовал Аарфи, с механическим смешком и жалкой улыбкой.
' They're not coming to arrest me.	- Они меня не арестуют.
Not good old Aarfy.'	Они не тронут старого, доброго Аарфи.
All at once he looked sick. He sank down on a chair in a trembling stupor, his stumpy, lax hands quaking in his lap.	Он как-то сразу сник, опустился в кресло и оцепенел; пухлые, мягкие руки тряслись на коленях.
Cars skidded to a stop outside.	Внизу затормозили машины.
Spotlights hit the windows immediately.	Свет ударял в окна.
Car doors slammed and police whistles screeched. Voices rose harshly.	Захлопали дверцы, пронзительно засвистели полицейские свистки, послышались резкие, грубые голоса.
Aarfy was green.	Аарфи позеленел.

He kept shaking his head mechanically with a queer, numb smile and repeating in a weak, hollow monotone that they were not coming for him, not for good old Aarfy, no sirree, striving to convince himself that this was so even as heavy footsteps raced up the stairs and pounded across the landing, even as fists beat on the door four times with a deafening, inexorable force.	Он машинально качал головой, улыбаясь странной, приклеенной улыбкой. Слабым, бесцветным голосом он твердил, что это приехали не за ним, не за старым, добрым Аарфи. "Нет, ваше высочество..." - старательно убеждал он себя даже тогда, когда тяжелые шаги уже слышались на лестнице и грохотали на площадке, даже тогда, когда беспощадные кулаки оглушительно забарабанили в дверь.
Then the door to the apartment flew open, and two large, tough, brawny M.P.s with icy eyes and firm, sinewy, unsmiling jaws entered quickly, strode across the room, and arrested Yossarian.	Дверь распахнулась настежь, и двое рослых, крепких, мускулистых полицейских с ледяными взглядами, твердо сжатыми губами и железными челюстями быстро прошагали через комнату и арестовали... Йоссариана.
They arrested Yossarian for being in Rome without a pass.	Они арестовали его за то, что он прибыл в Рим без увольнительной.
They apologized to Aarfy for intruding and led Yossarian away between them, gripping him under each arm with fingers as hard as steel manacles.	Они принесли Аарфи извинения за вторжение и увели Йоссариана, подхватив его под руки жесткими, как стальные кандалы, пальцами.
They said nothing at all to him on the way down.	Спускаясь по лестнице, они не проронили ни слова.
Two more tall M.P.s with clubs and hard white helmets were waiting outside at a closed car.	Двое других военных полицейских с дубинками, в белых шлемах дожидались их в закрытой машине.
They marched Yossarian into the back seat, and the car roared away and weaved through the rain and muddy fog to a police station.	Йоссариана усадили на заднее сиденье, и машина помчалась сквозь дождь и грязный туман к полицейскому участку.
The M.P.s locked him up for the night in a cell with four stone walls. At dawn they gave him a pail for a latrine and drove him to the airport, where two more giant M.P.s with clubs and white helmets were waiting at a transport plane whose engines were already warming up when they arrived, the cylindrical green cowlings oozing quivering beads of condensation.	На ночь его заперли в камере, а на рассвете доставили на аэродром. Еще два великана из военной полиции с дубинками и в белых шлемах поджидали его у транспортного самолета. Моторы уже разогревались, на зеленых запотевших цилиндрических обтекателях дрожали капельки пара.
None of the M.P.s said anything to each other either. They did not even nod.	Полицейские не разговаривали между собой, они даже не удостоили друг друга кивком головы.
Yossarian had never seen such granite faces.	Йоссариан никогда не видывал таких гранитных морд.
The plane flew to Pianosa.	Самолет взлетел и взял курс на Пьяносу.
Two more silent M.P.s were waiting at the landing strip.	Еще двое молчаливых, военных полицейских дожидались их на посадочной полосе.
There were now eight, and they filed with precise, wordless discipline into two cars and sped on humming tires past the four squadron areas to the Group Headquarters building, where still two more M.P.s were waiting at the parking area.	Теперь их стало восемь. Четко держа равнение и по-прежнему не проронив ни слова, они промаршировали к двум машинам, расселись, и джипы, жужжа колесами, понеслись мимо всех четырех эскадрилий к зданию штаба полка.
All ten tall, strong, purposeful, silent men towered around him as they turned toward the entrance.	Здесь на стоянке их дожидались еще двое военных полицейских.

Their footsteps crunched in loud unison on the cindered ground.	Все десять человек, здоровенных, сосредоточенных, молчаливых верзил, обступили его, возвышаясь над ним, словно сторожевые башни, и направились к входу. Гравий ритмично и жалобно скрипел под их башмаками.
He had an impression of accelerating haste.	Йоссариану казалось, что они непрерывно наращивают темп.
He was terrified.	Его охватил ужас.
Every one of the ten M.P.s seemed powerful enough to bash him to death with a single blow.	Каждый из этих десяти обладал такой силищей, что мог одним ударом размозжить Йоссариану голову.
They had only to press their massive, toughened, boulderous shoulders against him to crush all life from his body.	Стоило им сомкнуть свои массивные, твердые, как валуны, плечи, и от него осталось бы мокрое место.
There was nothing he could do to save himself.	Путей к спасению не было.
He could not even see which two were gripping him under the arms as they marched him rapidly between the two tight single-file columns they had formed.	Он даже не мог разглядеть лица тех двух полицейских, что держали его под руки. Зажатый двумя тесными шеренгами, Йоссариан быстро-быстро перебирал ногами.
Their pace quickened, and he felt as though he were flying along with his feet off the ground as they trotted in resolute cadence up the wide marble staircase to the upper landing, where still two more inscrutable military policemen with hard faces were waiting to lead them all at an even faster pace down the long, cantilevered balcony overhanging the immense lobby.	Они еще наддали, и ему показалось, что ноги его оторвались от земли и он летит. Четко печатая шаг, они поднялись по широкой мраморной лестнице на верхнюю площадку, где их дожидались еще двое военных полицейских с непроницаемыми каменными лицами. Прибавив ходу, они протопали по длинной галерее, нависающей над огромным вестибюлем.
Their marching footsteps on the dull tile floor thundered like an awesome, quickening drum roll through the vacant center of the building as they moved with even greater speed and precision toward Colonel Cathcart's office, and violent winds of panic began blowing in Yossarian's ears when they turned him toward his doom inside the office, where Colonel Korn, his rump spreading comfortably on a corner of Colonel Cathcart's desk, sat waiting to greet him with a genial smile and said,	Теперь они печатали шаг по тусклому, выстланному плиткой полу. В пустом вестибюле их шаги грохотали, как страшная, все убыстряющаяся барабанная дробь. И еще прибавив темп, и еще чеканней держа равнение, они подошли к кабинету полковника Кэткарта. Теперь, когда Йоссариан стоял лицом к лицу со своей судьбой, ледяной ветер ужаса засвистел в его ушах. Подполковник Корн, удобно расположив свою филейную часть на уголке письменного стола полковника Кэткарта, приветствовал Йоссариана теплой, душевной улыбкой и сказал:
'We're sending you home.' CATCH-22 There was, of course, a catch.	- Ну так вот, мы отправляем вас домой. 40. "Уловка-22" Это, конечно, была уловка.
' Catch-22?' inquired Yossarian.	- "Уловка двадцать два"? - спросил Йоссариан.
'Of course,' Colonel Korn answered pleasantly, after he had chased the mighty guard of massive M.P.s out with an insouciant flick of his hand and a slightly contemptuous nod-most relaxed, as always, when he could be most cynical.	- Конечно, - любезно ответил подполковник Корн. Величественным взмахом руки и чуть презрительным кивком (он всегда держался в высшей степени небрежно, когда мог позволить себе быть в высшей степени циничным) он выпроводил могучих стражей и уставился на Йоссариана.

His rimless square eyeglasses glinted with sly amusement as he gazed at Yossarian.	Его глаза за квадратными стеклами очков без оправы блестели веселой хитрецой.
'After all, we can't simply send you home for refusing to fly more missions and keep the rest of the men here, can we?	- В конце концов, мы не можем отправить вас домой за то, что вы отказались летать на задания, а остальных держать здесь, на войне.
That would hardly be fair to them.'	Вряд ли это будет справедливо по отношению к ним.
'You're goddam right!' Colonel Cathcart blurted out, lumbering back and forth gracelessly like a winded bull, puffing and pouting angrily.	- Да, черт побери, вы правы! - выпалил полковник Кэткарт. Он вперевалку расхаживал взад-вперед, сопя и пыхтя, словно разъяренный бык.
'I'd like to tie him up hand and foot and throw him aboard a plane on every mission.	- Я связал бы его по рукам и ногам, швырнул бы в самолет и силком заставил летать на каждое задание.
That's what I'd like to do.'	Вот как бы я поступил.
Colonel Korn motioned Colonel Cathcart to be silent and smiled at Yossarian.	Подполковник Корн жестом попросил полковника Кэткарта помолчать и улыбнулся Йоссариану.
'You know, you really have been making things terribly difficult for Colonel Cathcart,' he observed with flip good humor, as though the fact did not displease him at all.	- Вы, знаете ли, заварили кашу, которую приходится расхлебывать полковнику Кэткарту, -заметил он добродушно, будто вся эта история нисколько его не огорчала.
'The men are unhappy and morale is beginning to deteriorate.	- Люди недовольны, боевой дух упал.
And it's all your fault.'	И все - по вашей вине.
'It's your fault,' Yossarian argued, 'for raising the number of missions.'	- Нет, по вашей, - парировал Йоссариан. - Из-за того, что вы увеличили норму вылетов.
'No, it's your fault for refusing to fly them,' Colonel Korn retorted.	- Нет, по вашей, - возразил подполковник Корн. -Из-за того, что вы отказались выполнять норму.
'The men were perfectly content to fly as many missions as we asked as long as they thought they had no alternative.	Пилоты выполняли столько заданий, сколько мы требовали, и были вполне довольны жизнью, потому что у них не было иного выбора.
Now you've given them hope, and they're unhappy.	Теперь вы им подали идею, пробудили в них разные надежды, и они почувствовали себя несчастными.
So the blame is all yours.'	Так что вы кругом виноваты.
'Doesn't he know there's a war going on?' Colonel Cathcart, still stamping back and forth, demanded morosely without looking at Yossarian.	- Разве он не знает, что война еще продолжается?- угрюмо спросил полковник Кэткарт, не глядя на Йоссариана. Тяжелыми шагами он мерил кабинет.
' I'm quite sure he does,' Colonel Korn answered.	- Знает, конечно, - ответил подполковник Корн.
'That's probably why he refuses to fly them.'	- Я даже подозреваю, что именно по этой причине он и отказывается летать.
'Doesn't it make any difference to him?'	- Выходит, ему безразлично - идет война или нет?

'Will the knowledge that there's a war going on weaken your decision to refuse to participate in it?' Colonel Korn inquired with sarcastic seriousness, mocking Colonel Cathcart.	- Может быть, вспомнив о том, что война продолжается, вы откажетесь от своего решения?- с иронической серьезностью полюбопытствовал подполковник Корн, передразнивая полковника Кэткарта.
'No, sir,' Yossarian replied, almost returning Colonel Korn's smile.	- Нет, сэр, - с лукавой усмешкой ответил Йоссариан: он уловил тон подполковника Корна.
'I was afraid of that,' Colonel Korn remarked with an elaborate sigh, locking his fingers together comfortably on top of his smooth, bald, broad, shiny brown head.	- Ах, вот этого-то я и опасался, - заметил подполковник Корн с притворным вздохом и, сцепив руки, удобно положил их на свою обширную, сверкающую, загорелую лысину.
'You know, in all fairness, we really haven't treated you too badly, have we?	- А ведь, знаете, откровенно говоря, мы относились к вам не так уж плохо.
We've fed you and paid you on time. We gave you a medal and even made you a captain.'	Мы вас кормили, вовремя выдавали жалованье, наградили орденом и даже сделали вас капитаном.
'I never should have made him a captain,' Colonel Cathcart exclaimed bitterly.	- Я никогда бы не дал ему капитана! - с горечью воскликнул полковник Кэткарт.
'I should have given him a court-martial after he loused up that Ferrara mission and went around twice.'	- Я отдал бы его под суд, еще когда он наложил в штаны во время налета на Феррару и дважды зашел на цель.
'I told you not to promote him,' said Colonel Korn, 'but you wouldn't listen to me.'	- Я вам говорил, чтобы вы его не повышали, -сказал подполковник Корн, - но вы меня и слушать не захотели.
'No you didn't. You told me to promote him, didn't you?'	- Нет уж, простите, это вы меня убедили повысить его в звании. Разве не так?
' I told you not to promote him.	- Я доказывал вам, что не надо его повышать.
But you just wouldn't listen.'	А вы все-таки меня не послушались.
' I should have listened.'	- Если бы вы так сказали, я бы послушался.
'You never listen to me,' Colonel Korn persisted with relish.	- Вы никогда меня не слушаете, - твердил подполковник Корн.
' That's the reason we're in this spot.'	- Потому-то мы и торчим с вами в этой дыре.
' All right, gee whiz.	- А-а, ладно, ерунда.
Stop rubbing it in, will you?'	Не будем толочь воду в ступе.
Colonel Cathcart burrowed his fists down deep inside his pockets and turned away in a slouch.	- Полковник Кэткарт засунул руки в карманы и, ссутулясь, отвернулся.
'Instead of picking on me, why don't you figure out what we're going to do about him?'	- Чем пикироваться со мной, подумайте-ка лучше, что нам делать с ним.
'We're going to send him home, I'm afraid.'	- Боюсь, что нам придется отправить его домой.
Colonel Korn was chuckling triumphantly when he turned away from Colonel Cathcart to face Yossarian. 'Yossarian, the war is over for you.	- И торжествующе хихикнув, подполковник Корн повернулся к Йоссариану: - Ну, Йоссариан, для вас война окончилась.
We're going to send you home.	Мы намерены отправить вас домой.

You really don't deserve it, you know, which is one of the reasons I don't mind doing it.	Вы, конечно, сами понимаете, что этого не заслужили, и это как раз одна из причин, почему я не возражаю против вашей отправки.
Since there's nothing else we can risk doing to you at this time, we've decided to return you to the States.	Мы решили вернуть вас в Штаты, поскольку любой другой вариант будет еще более рискованным.
We've worked out this little deal to-'	Мы разработали одну небольшую сделку и предлагаем...
'What kind of deal?' Yossarian demanded with defiant mistrust.	- Какую сделку? - насторожился Йоссариан.
Colonel Korn tossed his head back and laughed.	Подполковник Корн откинул голову и расхохотался:
'Oh, a thoroughly despicable deal, make no mistake about that. It's absolutely revolting.	- О, сделка преподлейшая. На этот счет можете не заблуждаться.
But you'll accept it quickly enough.'	Но, по-моему, она вас вполне устроит.
'Don't be too sure.'	- Ну, это еще надо посмотреть.
'I haven't the slightest doubt you will, even though it stinks to high heaven. Oh, by the way.	- Устроит, нисколько не сомневаюсь, хотя сделка, скажем прямо, вонючая.
You haven't told any of the men you've refused to fly more missions, have you?'	Да, кстати, вы никому из пилотов не говорили, что отказались летать на задания?
'No, sir,' Yossarian answered promptly.	- Нет, сэр, не говорил, - поспешно заверил его Йоссариан.
Colonel Korn nodded approvingly.	Подполковник Корн одобрительно кивнул:
' That's good.	- Превосходно.
I like the way you lie.	Мне нравится, как вы лихо лжете.
You'll go far in this world if you ever acquire some decent ambition.'	Вы далеко пойдете, если направите свое честолюбие на что-нибудь стоящее.
'Doesn't he know there's a war going on?' Colonel Cathcart yelled out suddenly, and blew with vigorous disbelief into the open end of his cigarette holder.	- А известно ли ему, что война еще не кончена? -завопил вдруг полковник Кэткарт и энергично продул мундштук.
'I'm quite sure he does,' Colonel Korn replied acidly, 'since you brought that identical point to his attention just a moment ago.'	- Не сомневаюсь, что известно, - язвительно ответил подполковник Корн, - поскольку вы уже задавали ему этот вопрос.
Colonel Korn frowned wearily for Yossarian's benefit, his eyes twinkling swarthily with sly and daring scorn.	- Страдальческой гримасой подполковник Корн дал понять Йоссариану, как тяжко ему приходится с этим Кэткартом.
Gripping the edge of Colonel Cathcart's desk with both hands, he lifted his flaccid haunches far back on the corner to sit with both short legs dangling freely.	Темные глаза Корна искрились нагловатой хитрецой. Упершись обеими руками в край письменного стола, он приподнял свои пухлые ляжки и уселся поглубже и поудобнее.

His shoes kicked lightly against the yellow oak wood, his sludge-brown socks, garterless, collapsed in sagging circles below ankles that were surprisingly small and white.	Его короткие ножки болтались, не доставая до пола, а ботинки слегка постукивали по желтой тумбе дубового стола. Линялые коричневые носки без подвязок вялыми кольцами сползали ниже лодыжек - удивительно тоненьких и беленьких.
'You know, Yossarian,' he mused affably in a manner of casual reflection that seemed both derisive and sincere, 'I really do admire you a bit.	- А знаете, Йоссариан, - дружески заговорил подполковник Корн, будто осененный неожиданной мыслью, которая показалась ему одновременно и смешной и верной, - по правде говоря, я отчасти даже восхищаюсь вами.
You're an intelligent person of great moral character who has taken a very courageous stand.	Вы умный человек с сильным характером, и вы отважились на исключительно смелый поступок.
I'm an intelligent person with no moral character at all, so I'm in an ideal position to appreciate it.'	А я - человек умный, но бесхарактерный. Кто же лучше меня может оценить ваш поступок?
'These are very critical times,' Colonel Cathcart asserted petulantly from a far corner of the office, paying no attention to Colonel Korn.	- Сейчас очень тяжелый момент, - обиженным тоном заявил полковник Кэткарт из дальнего угла кабинета, совершенно не обращая никакого внимания на подполковника Корна.
'Very critical times indeed,' Colonel Korn agreed with a placid nod.	- Момент в самом деле трудный, - согласился подполковник Корн и миролюбиво кивнул.
'We've just had a change of command above, and we can't afford a situation that might put us in a bad light with either General Scheisskopf or General Peckem.	- Только что сменилось вышестоящее командование, и мы можем предстать в весьма неблагоприятном свете перед генералами Шейскопфом и Пеккемом.
Isn't that what you mean, Colonel?'	Вы это хотели сказать, полковник?
'Hasn't he got any patriotism?'	- Неужели он начисто лишен патриотизма?
'Won't you fight for your country?' Colonel Korn demanded, emulating Colonel Cathcart's harsh, self-righteous tone.	- Неужели вы не хотите сражаться за родину? -спросил подполковник Корн, пародируя резкий и самодовольный тон полковника Кэткарта.
'Won't you give up your life for Colonel Cathcart and me?' Yossarian tensed with alert astonishment when he heard Colonel Korn's concluding words.	- Неужели вам жаль отдать свою молодую жизнь за полковника Кэткарта и за меня? Удивленный и встревоженный словами подполковника Корна, Йоссариан весь так и напрягся.
'What's that?' he exclaimed.	- Что-что? - воскликнул он.
'What have you and Colonel Cathcart got to do with my country?	- А какое отношение вы и полковник Кэткарт имеете к родине?
You're not the same.'	Родина - это одно, а вы - это совсем другое.
'How can you separate us?' Colonel Korn inquired with ironical tranquillity.	- Но как можно разделять нас? - спокойно, без тени возмущения спросил подполковник Корн: он продолжал паясничать, издеваясь над полковником Кэткартом.
' That's right,' Colonel Cathcart cried emphatically.	- Верно! - с пафосом закричал полковник Каткарт.
'You're either for us or against us.	- Или вы для нас или вы против нас.
There's no two ways about it.'	Вопрос стоит только так.

'I'm afraid he's got you,' added Colonel Korn. 'You're either for us or against your country.	- Думаю, что до него дошло, - сказал подполковник Корн и добавил: - Или вы для нас, или вы против родины.
It's as simple as that.'	Все очень просто.
'Oh, no, Colonel. I don't buy that.'	- Ну нет, подполковник, меня на этом не поймаешь.
Colonel Korn was unrufed.	Подполковник Корн был невозмутим:
'Neither do I, frankly, but everyone else will. So there you are.'	- Откровенно говоря, меня тоже. Но многие на это клюют. Итак, ваше слово.
'You're a disgrace to your uniform!' Colonel Cathcart declared with blustering wrath, whirling to confront Yossarian for the first time.	- Вы позорите ваш мундир! - яростно взревел полковник Кэткарт. В первый раз за весь разговор он взглянул прямо в лицо Йоссариану.
'I'd like to know how you ever got to be a captain, anyway.'	- Хотел бы я знать, как вы пролезли в капитаны?
'You promoted him,' Colonel Korn reminded sweetly, stifling a snicker.	- Вы что, забыли, полковник? Ведь это вы его произвели, - мягко напомнил подполковник Корн, подавляя смешок.
'Don't you remember?'	- Да, и совершенно напрасно.
'Well, I never should have done it.' 'I told you not to do it,' Colonel Korn said.	- А я говорил вам: не надо этого делать, - сказал подполковник Корн.
' But you just wouldn't listen to me.'	- Но вы и слушать меня не хотели.
'Gee whiz, will you stop rubbing it in?' Colonel Cathcart cried.	- Ладно; хватит толочь воду в ступе! - закричал полковник Кэткарт.
He furrowed his brow and glowered at Colonel Korn through eyes narrow with suspicion, his fists clenched on his hips. 'Say, whose side are you on, anyway?'	Он упер кулаки в бока и, прищурившись, уставился на подполковника Корна злобным, подозрительным взглядом: - Послушайте, вы-то на чьей, собственно говоря, стороне?
' Your side, Colonel.	- На вашей, полковник.
What other side could I be on?'	На чьей же еще?
'Then stop picking on me, will you? Get off my back, will you?'	- Тогда прекратите поддевать меня и не морочьте мне голову.
' I'm on your side, Colonel.	- Конечно, я на вашей стороне, полковник.
I'm just loaded with patriotism.'	Я патриот до мозга костей.
'Well, just make sure you don't forget that.'	- Так вот, почаще об этом вспоминайте.
Colonel Cathcart turned away grudgingly after another moment, incompletely reassured, and began striding the floor, his hands kneading his long cigarette holder. He jerked a thumb toward Yossarian.	Полковник Кэткарт что-то проворчал и отвернулся, видимо еще не совсем убежденный в преданности подполковника Корна. Он снова размашисто зашагал взад-вперед, вертя в руках мундштук, и наконец указал большим пальцем на Йоссариана:
'Let's settle with him.	- Давайте решим, что с ним делать.
I know what I'd like to do with him. I'd like to take him outside and shoot him.	Будь моя воля, я вывел бы его на улицу и пристрелил, как собаку.

That's what I'd like to do with him.	Вот что бы я сделал.
That's what General Dreedle would do with him.'	И так же поступил бы генерал Дридл.
'But General Dreedle isn't with us any more,' said Colonel Korn, 'so we can't take him outside and shoot him.'	- Но генерала Дридла больше нет с нами, - сказал подполковник Корн. - Поэтому мы не можем вывести капитана на улицу и пристрелить.
Now that his moment of tension with Colonel Cathcart had passed, Colonel Korn relaxed again and resumed kicking softly against Colonel Cathcart's desk. He returned to Yossarian.	- Теперь, когда его мимолетный конфликт с полковником Кэткартом уладился, подполковник Корн снова почувствовал себя свободно, мягко застучал каблуками по тумбе и обратился к Йоссариану:
'So we're going to send you home instead.	- Итак, мы намерены отправить вас домой.
It took a bit of thinking, but we finally worked out this horrible little plan for sending you home without causing too much dissatisfaction among the friends you'll leave behind.	Пришлось немного пораскинуть мозгами, но в конце концов мы разработали чертовски симпатичный планчик, как отправить вас домой и при этом не вызвать особого недовольства среди ваших друзей, которых вы покидаете.
Doesn't that make you happy?'	Надеюсь, теперь-то вы счастливы?
'What kind of plan?	- Что еще за планчик?
I'm not sure I'm going to like it.'	Я не уверен, что он мне придется по душе.
'I know you're not going to like it.' Colonel Korn laughed, locking his hands contentedly on top of his head again.	- Я даже уверен, что он вам не понравится, -засмеялся подполковник Корн и снова удовлетворенно сцепил пальцы рук на макушке.
' You're going to loathe it.	- Скорее всего, он вызовет у вас отвращение.
It really is odious and certainly will offend your conscience.	По правде говоря, план гнусный, он наверняка возмутит вашу совесть.
But you'll agree to it quickly enough.	Но вы примете его без промедления.
You'll agree to it because it will send you home safe and sound in two weeks, and because you have no choice.	Примете, потому что через две недели целым и невредимым вернетесь домой, а во-вторых, потому, что иного выбора у вас просто нет.
It's that or a court-martial.	Или вы принимаете наши условия, или идете под суд.
Take it or leave it.'	Словом, да или нет?
Yossarian snorted. 'Stop bluffing, Colonel.	- Не берите меня на пушку, подполковник.
You can't court-martial me for desertion in the face of the enemy.	Вы ведь все равно не отдадите меня под суд за дезертирство перед лицом неприятеля.
It would make you look bad and you probably couldn't get a conviction.'	Вы будете очень некрасиво выглядеть, да и вряд ли вы сумеете добиться, чтобы меня признали виновным.
'But we can court-martial you now for desertion from duty, since you went to Rome without a pass.	- Но теперь у нас есть возможность отдать вас под суд за дезертирство во время исполнения служебных обязанностей, поскольку вы улетели в Рим без увольнительной.
And we could make it stick.	И мы можем к этому придраться.

If you think about it a minute, you'll see that you'd leave us no alternative.	И если вы немного подумаете, то поймете, что другого выхода у нас не будет.
We can't simply let you keep walking around in open insubordination without punishing you.	Мы не можем позволить вам безнаказанно разгуливать по части, открыто не подчиняясь командованию.
All the other men would stop flying missions, too. No, you have my word for it.	Тогда и другие тоже откажутся летать на боевые задания - это уж вы мне поверьте.
We will court-martial you if you turn our deal down, even though it would raise a lot of questions and be a terrible black eye for Colonel Cathcart.'	Итак, если вы не примете наши условия, мы отдадим вас под суд, хотя это доставит нам немало хлопот и принесет полковнику Кэткарту уйму синяков и шишек.
Colonel Cathcart winced at the words 'black eye' and, without any apparent premeditation, hurled his slender onyx-and-ivory cigarette holder down viciously on the wooden surface on his desk.	При словах "синяки и шишки" полковник Кэткарт вздрогнул и вдруг ни с того ни с сего злобно швырнул свой инкрустированный ониксом и слоновой костью изящный мундштук на стол.
' Jesus Christ!' he shouted unexpectedly.	- Господи! - заорал он.
'I hate this goddam cigarette holder!'	- До чего я ненавижу этот проклятый мундштук.
The cigarette holder bounced off the desk to the wall, ricocheted across the window sill to the floor and came to a stop almost where he was standing.	Мундштук, отскочив от стола к стене, рикошетировал на подоконник, с подоконника упал на пол и подкатился к ногам полковника Кэткарта.
Colonel Cathcart stared down at it with an irascible scowl.	Бросив сердитый взгляд на мундштук, полковник Кэткарт сказал:
' I wonder if it's really doing me any good.'	- Интересно, будет ли мне прок от этого?
'It's a feather in your cap with General Peckem, but a black eye for you with General Scheisskopf,' Colonel Korn informed him with a mischievous look of innocence.	- От генерала Пеккема вы получите пироги и пышки, а от генерала Шейскопфа - синяки и шишки, - проинформировал его подполковник Кори с самым невинным видом.
'Well, which one am I supposed to please?'	- Да, но кому из них я должен нравиться?
' Both.'	- Обоим.
'How can I please them both? They hate each other.	- Как я могу нравиться им обоим, когда они терпеть друг друга не могут?
How am I ever going to get a feather in my cap from General Scheisskopf without getting a black eye from General Peckem?'	Как я могу заслужить пироги и пышки у генерала Шейскопфа без того, чтобы не схлопотать синяков и шишек от генерала Пеккема?
' March.'	- Маршировать.
'Yeah, march. That's the only way to please him.	- Хм, маршировать... Да, это единственный способ очаровать Шейскопфа.
March. March.'	Раз-два, левой, ать-два.
Colonel Cathcart grimaced sullenly. 'Some generals! They're a disgrace to their uniforms.	- Мрачная усмешка скривила губы полковника Кэткарта.
If people like those two can make general, I don't see how I can miss.'	- Если уж подобные типы становятся генералами, то мне сам бог велел.

'You're going to go far.' Colonel Korn assured him with a flat lack of conviction, and turned back chuckling to Yossarian, his disdainful merriment increasing at the sight of Yossarian's unyielding expression of antagonism and distrust.	- Вы пойдете далеко, - заверил его подполковник Корн весьма неуверенным тоном. Его веселое настроение, проистекавшее от сознания собственного превосходства над полковником Кэткартом, еще больше поднялось, когда он заметил враждебность и отвращение, написанные на лице Йоссариана.
'And there you have the crux of the situation.	Посмеиваясь, Корн обратился к Йоссариану: -Теперь вам понятно, в чем соль?
Colonel Cathcart wants to be a general and I want to be a colonel, and that's why we have to send you home.'	Полковник Кэткарт хочет стать генералом, а я -полковником, поэтому мы и собираемся отправить вас домой.
'Why does he want to be a general?'	- Но почему ему так хочется стать генералом?
'Why?	- То есть как, почему?
For the same reason that I want to be a colonel.	По той же причине, по какой я рвусь в полковники.
What else have we got to do?	А что же нам еще остается делать?
Everyone teaches us to aspire to higher things.	Нас всегда учили стремиться к высшему.
A general is higher than a colonel, and a colonel is higher than a lieutenant colonel.	Генерал - выше полковника, полковник - выше подполковника.
So we're both aspiring.	Вот мы оба и стремимся к высшему.
And you know, Yossarian, it's a lucky thing for you that we are.	И знаете, Йоссариан, вам просто повезло, что мы честолюбивы.
Your timing on this is absolutely perfect, but I suppose you took that factor into account in your calculations.'	На этом фоне ваше положение просто прекрасно, и я надеюсь, что вы примете во внимание этот фактор, обдумывая свои комбинации.
'I haven't been doing any calculating,' Yossarian retorted.	- Нет у меня никаких комбинаций.
'Yes, I really do enjoy the way you lie,' Colonel Korn answered.	- Нет, ей-богу, мне в самом деле нравится, как вы лихо лжете, - ответил подполковник Корн.
'Won't it make you proud to have your commanding officer promoted to general-to know you served in an outfit that averaged more combat missions per person than any other?	- Вы должны гордиться, если вашего боевого командира произведут в генералы. Гордиться тем, что служили в части, в которой на каждого пилота в среднем приходится больше боевых вылетов, чем в других частях.
Don't you want to earn more unit citations and more oak leaf clusters for your Air Medal?	Неужели вы не хотите получить как можно больше благодарностей и Пучок дубовых листьев[25] к вашей Авиационной медали?
Where's your esprit de corps?	Где ваш боевой дух?
Don't you want to contribute further to this great record by flying more combat missions?	Неужто вы не рветесь в бой, дабы удлинить список боевых заслуг вашей части?
It's your last chance to answer yes.'	Даю вам последнюю возможность ответить "да".
'No.'	- Нет.

'In that case, you have us over a barrel-' said Colonel Korn without rancor.	- В таком случае, - беззлобно сказал подполковник Корн, - чаша нашего терпения переполнилась и...
'He ought to be ashamed of himself!' '-and we have to send you home.	- Он должен презирать себя! - ...и мы вынуждены отправить вас домой.
Just do a few little things for us, and-'	Только окажите нам одну маленькую услугу и...
'What sort of things?' Yossarian interrupted with belligerent misgiving.	- Какую еще услугу? - перебил Йоссариан с вызовом: он почуял недоброе.
'Oh, tiny, insignificant things.	- О, совершенно пустяковую, незначительную услугу.
Really, this is a very generous deal we're making with you.	Мы предлагаем вам самую великодушную сделку.
We will issue orders returning you to the States-really, we will-and all you have to do in return is...'	Мы издаем приказ, согласно которому вы возвращаетесь в Штаты. Нет, на самом деле издаем. А вы в благодарность должны...
'What?	- Что?
What must I do?'	Что я должен?
Colonel Korn laughed curtly.	У подполковника Корна вырвался короткий смешок:
' Like us.'	- Полюбить нас.
Yossarian blinked.	Йоссариан заморгал:
'Like you?'	- Полюбить вас?
' Like us.'	- Да, полюбить нас.
'Like you?'	- Полюбить вас?
'That's right,' said Colonel Korn, nodding, gratified immeasurably by Yossarian's guileless surprise and bewilderment.	- Совершенно верно, - кивнув, подтвердил подполковник Корн, чрезвычайно довольный неподдельным удивлением и замешательством Йоссариана.
'Like us.	- Полюбить нас.
Join us.	Быть с нами заодно.
Be our pal.	Стать нашим закадычным другом.
Say nice things about us here and back in the States.	Говорить о нас хорошо - и здесь, и в Штатах.
Become one of the boys.	Короче, стать своим малым!
Now, that isn't asking too much, is it?'	Ну что, немного мы с вас запросили?
' You just want me to like you?	- Значит, вы хотите, чтобы я вас полюбил?
Is that all?'	И все дела?
' That's all.'	- И все дела.
' That's all?'	- И все?..
' Just find it in your heart to like us.'	- Да. Чтобы вы полюбили нас всем сердцем.

Yossarian wanted to laugh confidently when he saw with amazement that Colonel Korn was telling the truth.	Йоссариану захотелось расхохотаться от души, когда он с удивлением понял, что подполковник Корн говорит то, что думает.
' That isn't going to be too easy,' he sneered.	- Это не так-то легко, - усмехнулся он.
'Oh, it will be a lot easier than you think,' Colonel Korn taunted in return, undismayed by Yossarian's barb.	- О, это гораздо легче, чем вам кажется, -отпарировал подполковник Корн, нисколько не задетый шпилькой Йоссариана.
'You'll be surprised at how easy you'll find it to like us once you begin.'	- Вы сами удивитесь, как легко полюбить нас, стоит только начать.
Colonel Korn hitched up the waist of his loose, voluminous trousers. The deep black grooves isolating his square chin from his jowls were bent again in a kind of jeering and reprehensible mirth.	- Подполковник Корн подтянул свои просторные, болтающиеся брюки и нехорошо ухмыльнулся, отчего глубокие темные складки, отделявшие его квадратный подбородок от обвислых щек, протянулись еще ниже.
'You see, Yossarian, we're going to put you on easy street.	- Видите ли, Йоссариан, мы собираемся открыть вам путь к процветанию.
We're going to promote you to major and even give you another medal.	Мы намерены произвести вас в майоры и даже наградить еще одной медалью.
Captain Flume is already working on glowing press releases describing your valor over Ferrara, your deep and abiding loyalty to your outfit and your consummate dedication to duty.	Капитан Флюм уже работает над пресс-бюллетенем, в котором он воспевает ваше доблестное поведение над Феррарой, вашу глубокую преданность родному полку и исключительную верность воинскому долгу.
Those phrases are all actual quotations, by the way.	Я цитирую дословно.
We're going to glorify you and send you home a hero, recalled by the Pentagon for morale and public-relations purposes.	Мы намерены прославить вас и отправить домой как героя, отозванного Пентагоном для поднятия боевого духа в стране и для пропагандистских целей.
You'll live like a millionaire.	Вы будете жить, как миллионер.
Everyone will lionize you.	С вами будут носиться, как со знаменитостью.
You'll have parades in your honor and make speeches to raise money for war bonds.	В вашу честь будут устраивать парады, вы будете произносить речи, призывая население приобретать облигации военного займа.
A whole new world of luxury awaits you once you become our pal.	Новый, роскошный мир откроется перед вами, как только вы станете нашим закадычным другом.
Isn't it lovely?'	Ну не прекрасно ли?
Yossarian found himself listening intently to the fascinating elucidation of details.	Йоссариан вдруг поймал себя на том, что внимательно слушает, как подполковник расписывает пленительные подробности его будущей жизни.
'I'm not sure I want to make speeches.'	- Я не любитель говорить речи. Подполковник Корн посуровел. Он уже больше не улыбался:
'Then we'll forget the speeches. The important thing is what you say to people here.' Colonel Korn leaned forward earnestly, no longer smiling.	- Хорошо, забудем о речах. Главное - не ваши речи, а ваши разговоры.

'We don't want any of the men in the group to know that we're sending you home as a result of your refusal to fly more missions.	В полку не должны знать, что мы вас отправили домой только потому, что вы отказались выполнять задания.
And we don't want General Peckem or General Scheisskopf to get wind of any friction between us, either.	И мы не желаем, чтобы генерал Пеккем или генерал Шейскопф что-нибудь пронюхали о наших с вами трениях.
That's why we're going to become such good pals.'	Вот почему мы так хотим с вами подружиться.
'What will I say to the men who asked me why I refused to fly more missions?'	- А что мне говорить ребятам, когда они спросят, почему я отказался летать на задания?
'Tell them you had been informed in confidence that you were being returned to the States and that you were unwilling to risk your life for another mission or two.	- Говорите, что вам по секрету сообщили, будто вас отправляют в Штаты, и вы не желаете рисковать жизнью из-за одного-двух полетов.
Just a minor disagreement between pals, that's all.'	Ну и, дескать, на этой почве легкая размолвка между закадычными друзьями.
'Will they believe it?'	- И они поверят?
'Of course they'll believe it, once they see what great friends we've become and when they see the press releases and read the flattering things you have to say about me and Colonel Cathcart.	- Конечно, поверят, как только увидят, что нас с вами водой не разольешь, а тем более, когда им на глаза попадется пресс-бюллетень и они прочтут ваши добрые слова - да-да, это уж вам придется написать! - обо мне и полковнике Кэткарте.
Don't worry about the men.	О летчиках не беспокоитесь.
They'll be easy enough to discipline and control when you've gone.	Пока вы здесь, от них можно ждать всяких неприятностей, но после вашего отъезда мы их призовем к порядку и приструним.
It's only while you're still here that they may prove troublesome.	Знаете, как говорится, одна хорошая овца может испортить паршивое стадо, - сострил подполковник Корн.
You know, one good apple can spoil the rest,' Colonel Korn concluded with conscious irony.	- Слушайте, а ведь может получиться очень здорово: не исключено даже, что вы вдохновите своих друзей на выполнение новых боевых заданий.
'You know-this would really be wonderful-you might even serve as an inspiration to them to fly more missions.'	- Ну а что, если, предположим, я разоблачу вас, когда вернусь в Штаты?
'Suppose I denounce you when I get back to the States?'	- И это после того-то, как вы получите медаль, повышение и шумную славу?
'After you've accepted our medal and promotion and all the fanfare?	Во-первых, вам никто не поверит. Во-вторых, начальство не позволит. Да и чего ради, скажите на милость?
No one would believe you, the Army wouldn't let you, and why in the world should you want to?	Вы же собирались стать своим малым, помните?
You're going to be one of the boys, remember?	Вы будете наслаждаться богатством и почетом.
You'll enjoy a rich, rewarding, luxurious, privileged existence. You'd have to be a fool to throw it all away just for a moral principle, and you're not a fool.	Вы были бы последним дураком, если б отказались от всего этого ради каких-то моральных принципов. А ведь вы не дурак.

Is it a deal?'	Ну, по рукам?
' I don't know.'	- Не знаю.
' It's that or a court-martial.'	- Или по рукам, или под суд.
'That's a pretty scummy trick I'd be playing on the men in the squadron, isn't it?'	- Но это будет довольно подлый трюк по отношению к ребятам из эскадрильи.
'Odious,' Colonel Korn agreed amiably, and waited, watching Yossarian patiently with a glimmer of private delight.	- Трюк гнусный, - любезно согласился подполковник и замолк, выжидательно глядя на Йоссариана и наслаждаясь всей этой сценой.
'But what the hell!' Yossarian exclaimed.	- А собственно, какого черта! - воскликнул Йоссариан.
'If they don't want to fly more missions, let them stand up and do something about it the way I did.	- Если они не хотят больше летать на задания, пусть бросят и выкручиваются сами, как это сделал я.
Right?'	Правильно?
' Of course,' said Colonel Korn.	- Конечно, - сказал подполковник Корн.
'There's no reason I have to risk my life for them, is there?'	- Почему, собственно, я должен из-за них рисковать своей жизнью?
' Of course not.'	- Конечно не должен.
Yossarian arrived at his decision with a swift grin. 'It's a deal!' he announced jubilantly.	- Ну что же, по рукам! - объявил он радостно, приняв решение.
'Great,' said Colonel Korn with somewhat less cordiality than Yossarian had expected, and he slid himself off Colonel Cathcart's desk to stand on the floor. He tugged the folds of cloth of his pants and undershorts free from his crotch and gave Yossarian a limp hand to shake. 'Welcome aboard.'	- Великолепно, - сказал подполковник Корн с гораздо меньшей сердечностью, чем ожидал Йоссариан. Соскочив на пол, подполковник Корн подергал, оправляя, брюки, и протянул Йоссариану мягкую ладонь: - Ну, счастливого пути на родину.
' Thanks, Colonel.	- Благодарю, подполковник.
I-'	Я...
' Call me Blackie, John.	- Зови меня просто Блэки.
We're pals now.'	Теперь мы приятели.
' Sure, Blackie.	- Конечно, Блэки.
My friends call me Yo-Yo.	Друзья зовут меня Йо-Йо.
Blackie, I-'	Вот так-то, Блэки, старина...
'His friends call him Yo-Yo,' Colonel Korn sang out to Colonel Cathcart.	- Друзья зовут его Йо-Ио, - пропел подполковник Корн полковнику Кэткарту.
'Why don't you congratulate Yo-Yo on what a sensible move he's making?'	- Почему бы вам не поздравить Йо-Йо? Он ведь сделал весьма благоразумный шаг.
'That's a real sensible move you're making, Yo-Yo,' Colonel Cathcart said, pumping Yossarian's hand with clumsy zeal.	- Ты и вправду поступил благоразумно, Йо-Йо, -сказал полковник Кэткарт, тряся руку Йоссариана с неуклюжим усилием.
' Thank you, Colonel, I-'	- Спасибо, полковник, я...

'Call him Chuck,' said Colonel Korn.	- Зови его просто Чак, - сказал подполковник Корн.
'Sure, call me Chuck,' said Colonel Cathcart with a laugh that was hearty and awkward.	- Конечно, зови меня просто Чак, - сказал полковник Кэткарт, смеясь искренне ив то же время несколько застенчиво.
' We're all pals now.'	- Теперь мы приятели.
' Sure, Chuck.'	- Конечно, дружище Чак.
'Exit smiling,' said Colonel Korn, his hands on both their shoulders as the three of them moved to the door.	- Ну, улыбнемся под занавес, - сказал подполковник Корн. Он обнял их за плечи, и все трое направились к выходу.
'Come on over for dinner with us some night, Yo-Yo,' Colonel Cathcart invited hospitably. 'How about tonight? In the group dining room.'	- Давайте как-нибудь вечерком вместе поужинаем, - предложил полковник Кэткарт, -Может быть, сегодня в штабной столовой?
' I'd love to, sir.'	- С удовольствием, сэр.
'Chuck,' Colonel Korn corrected reprovingly.	- Чак, - с упреком поправил подполковник Корн.
' I'm sorry, Blackie. Chuck.	- Виноват, Блэки, - Чак.
I can't get used to it.'	Я еще не привык.
' That's all right, pal.'	- Ничего, приятель.
' Sure, pal.'	- Конечно, дружище.
' Thanks, pal.'	- Спасибо, дружище.
'Don't mention it, pal.'	- Не стоит, приятель.
'So long, pal.'	- Ну пока, приятель.
Yossarian waved goodbye fondly to his new pals and sauntered out onto the balcony corridor, almost bursting into song the instant he was alone.	На прощание Йоссариан ласково помахал рукой своим новым закадычным друзьям и вышел на галерею.
He was home free: he had pulled it off; his act of rebellion had succeeded; he was safe, and he had nothing to be ashamed of to anyone.	Как только он остался один, он чуть не запел. Теперь он волен отправиться домой! Его бунт окончился успешно. Он в безопасности, и ему не нужно никого стыдиться.
He started toward the staircase with a jaunty and exhilarated air.	Веселый и беспечный, он спускался по лестнице.
A private in green fatigues saluted him.	Какой-то солдат в рабочей одежде отдал ему честь.
Yossarian returned the salute happily, staring at the private with curiosity. He looked strangely familiar.	Лицо его показалось Йоссариану до жути знакомым.
When Yossarian returned the salute, the private in green fatigues turned suddenly into Nately's whore and lunged at him murderously with a bone-handled kitchen knife that caught him in the side below his upraised arm.	Когда Йоссариан, отвечая на приветствие, поднес руку к фуражке, его вдруг осенило, что рядовой в зеленой куртке - это нейтлева девка. Взмахнув кухонным ножом с костяной ручкой, она бросилась на Йоссариана и пырнула его в бок под поднятую для приветствия руку.

Yossarian sank to the floor with a shriek, shutting his eyes in overwhelming terror as he saw the girl lift the knife to strike at him again.	Йоссариан с воплем опустился на пол и зажмурился от неописуемого ужаса, когда заметил, что девка еще раз замахнулась на него ножом.
He was already unconscious when Colonel Korn and Colonel Cathcart dashed out of the office and saved his life by frightening her away.	Он был почти без сознания, когда подполковник Корн и полковник Кэткарт выскочили из кабинета и, спугнув девицу, тем самым спасли его от верной гибели.
Snowden	Сноуден
' Cut,' said a doctor.	- Режь, - сказал врач.
'You cut,' said another.	- Режь ты, - сказал другой.
'No cuts,' said Yossarian with a thick, unwieldy tongue.	- Не надо резать, - сказал Йоссариан, с трудом ворочая распухшим, непослушным языком.
'Now look who's butting in,' complained one of the doctors.	- Послушай-ка, кто там сует нос не в свои дела? -недовольно проворчал один из врачей.
' Another county heard from.	- Что это еще за голос из провинции?
Are we going to operate or aren't we?'	Так будем мы оперировать или нет?
'He doesn't need an operation,' complained the other.	- Не нужна ему операция, - проворчал другой.
' It's a small wound.	- Ранение несерьезное.
All we have to do is stop the bleeding, clean it out and put a few stitches in.'	Все, что от нас требуется, - остановить кровотечение, промыть рану и наложить несколько швов.
'But I've never had a chance to operate before.	- Но мне ужасно хочется резать, я никогда не пробовал.
Which one is the scalpel?	Которая из этих железок скальпель?
Is this one the scalpel?'	Вот этот, что ли?
'No, the other one is the scalpel.	- Да нет, вон тот.
Well, go ahead and cut already if you're going to.	Ну ладно, давай режь, раз уж ты собрался.
Make the incision.'	Делай надрез.
'Like this?'	- Вот так, что ли?
'Not there, you dope!'	- Да не здесь, болван!
'No incisions,' Yossarian said, perceiving through the lifting fog of insensibility that the two strangers were ready to begin cutting him.	- Не надо меня надрезать. - Хотя рассудок Йоссариана обволакивало туманом, он все-таки смекнул, что двое неизвестных собираются его потрошить.
'Another county heard from,' complained the first doctor sarcastically.	- Опять голос из провинции, - саркастически проворчал первый врач.
'Is he going to keep talking that way while I operate on him?'	- Он так и будет болтать до конца операции?
'You can't operate on him until I admit him,' said a clerk.	- Вы не имеете права его оперировать, пока я его не оприходую, - сказал писарь.

'You can't admit him until I clear him,' said a fat, gruff colonel with a mustache and an enormous pink face that pressed down very close to Yossarian and radiated scorching heat like the bottom of a huge frying pan.	- Вы не имеете права его оприходовать, пока я не проверю его анкетные данные, - сказал толстый полковник-усач. Он придвинул вплотную к лицу Йоссариана свою просторную розоватую физиономию, от которой веяло нестерпимым жаром, словно от огромной раскаленной сковороды.
'Where were you born?'	- Ну-с, где вы впервые увидели свет, дружище?
The fat, gruff colonel reminded Yossarian of the fat, gruff colonel who had interrogated the chaplain and found him guilty.	Толстый полковник-усач напоминал Йоссариану того полковника, который допрашивал капеллана и признал его виновным.
Yossarian stared up at him through a glassy film.	Йоссариан смотрел на него, будто сквозь тусклую пленку.
The cloying scents of formaldehyde and alcohol sweetened the air.	Густой сладковатый запах спирта и формалина повис в воздухе.
'On a battlefield,' he answered. 'No, no.	- В окне, - ответил Йоссариан. - Да нет, я не о том.
In what state were you born?'	Где вы родились?
' In a state of innocence.'	- В постели.
'No, no, you don't understand.'	- Нет, нет, опять вы меня не поняли.
'Let me handle him,' urged a hatchet-faced man with sunken acrimonious eyes and a thin, malevolent mouth.	- Дайте-ка я займусь им, - потребовал остролицый человек с запавшими ехидными глазами и тоненькими злыми губами.
'Are you a smart aleck or something?' he asked Yossarian.	- Ты долго будешь дурачком прикидываться? -спросил он Йоссариана.
'He's delirious,' one of the doctors said.	- Он бредит, - сказал один из докторов.
'Why don't you let us take him back inside and treat him?'	- Может быть, вы разрешите отправить его в палату?
' Leave him right here if he's delirious.	Ему нужен уход. - Раз бредит, пусть лежит здесь.
He might say something incriminating.'	Глядишь - и проболтается в бреду.
'But he's still bleeding profusely.	- Но из него хлещет кровь.
Can't you see?	Разве вы не видите?
He might even die.'	Он, чего доброго, еще умрет.
' Good for him!'	- Туда ему и дорога.
'It would serve the finky bastard right,' said the fat, gruff colonel.	- Так и надо вонючему мерзавцу, - сказал упитанный полковник-усач.
' All right, John, let's speak out.	- Ладно, Джон, давай-ка шевели языком.
We want to get to the truth.'	Выкладывай все, как есть.
'Everyone calls me Yo-Yo.'	- Меня зовут Йо-Йо.
'We want you to co-operate with us, Yo-Yo.	- Нам хочется, чтобы ты с нами сотрудничал, Йо-Йо.
We're your friends and we want you to trust us.	Мы твои друзья, и ты должен нам верить.

We're here to help you.	Мы пришли помочь тебе.
We're not going to hurt you.'	Мы тебя не тронем.
'Let's jab our thumbs down inside his wound and gouge it,' suggested the hatchet-faced man.	- Давай ткнем ему в рану пальцем, - предложил остролицый.
Yossarian let his eyes fall closed and hoped they would think he was unconscious.	Йоссариан опустил веки, притворившись, будто потерял сознание.
'He's fainted,' he heard a doctor say.	- Ему дурно, - услышал он голос доктора.
' Can't we treat him now before it's too late?	- Нельзя ли, пока не поздно, оказать ему помощь?
He really might die.'	Он действительно может скончаться.
' All right, take him.	- Ладно, забирайте его.
I hope the bastard does die.'	Будем надеяться, что мерзавец и вправду загнется.
'You can't treat him until I admit him,' the clerk said.	- Вы не имеете права приступать к лечению, покуда я его не оприходую, - сказал писарь.
Yossarian played dead with his eyes shut while the clerk admitted him by shuffling some papers, and then he was rolled away slowly into a stuffy, dark room with searing spotlights overhead in which the cloying smell of formaldehyde and sweet alcohol was even stronger.	Йоссариан лежал как мертвый, и писарь, пошуршав бумагами, оприходовал его тело. Затем Йоссариана плавно вкатили в душную темную палату, где запах спирта и формалина чувствовался еще сильнее, а из мощной лампы над головой отвесно падал слепящий столб света.
The pleasant, permeating stink was intoxicating.	Густой навязчивый запах опьянял.
He smelled ether too and heard glass tinkling.	Звякнуло стекло, и повеяло эфиром.
He listened with secret, egotistical mirth to the husky breathing of the two doctors.	Тайно злорадствуя, Йоссариан прислушивался к хриплому дыханию врачей.
It delighted him that they thought he was unconscious and did not know he was listening.	Его веселило, что они думают, будто он без сознания и ничего не слышит.
It all seemed very silly to him until one of the doctors said,	Все, что они делали, казалось ему сплошной глупостью, пока наконец один из них не сказал:
'Well, do you think we should save his life?	- Послушай, а стоит ли спасать ему жизнь?
They might be sore at us if we do.'	Те типы, пожалуй, не погладят нас за это по головке.
'Let's operate,' said the other doctor.	- Давайте оперировать, - сказал другой доктор.
'Let's cut him open and get to the inside of things once and for all.	- Вспорем ему живот и раз и навсегда установим, что у него там за болячка.
He keeps complaining about his liver.	Он без конца жаловался на печень.
His liver looks pretty small on this X ray.'	На этом рентгеновском снимке печень у него довольно маленькая.
' That's his pancreas, you dope.	- Да это поджелудочная железа, болван!
This is his liver.'	Печень вот где.
'No it isn't. That's his heart.	- Ничего подобного - это сердце.
I'll bet you a nickel this is his liver.	Готов поспорить, что печень - вот она.

I'm going to operate and find out.	Сейчас вскрою и выясню.
Should I wash my hands first?'	Кажется, сначала надо помыть руки?
'No operations,' Yossarian said, opening his eyes and trying to sit up.	- Не нужна мне ваша операция, - сказал Йоссариан, открывая глаза и делая попытку сесть.
'Another county heard from,' scoffed one of the doctors indignantly.	- Смотри-ка, снова голос из провинции, -презрительно усмехнулся один из врачей.
' Can't we make him shut up?'	- Как бы заставить его заткнуться?
'We could give him a total.	- Можно дать ему общий наркоз.
The ether's right here.'	Эфир под рукой?
'No totals,' said Yossarian.	- Не надо мне ваших наркозов, - сказал Йоссариан.
' Another county heard from,' said a doctor.	- Опять голос из провинции, - сказал доктор.
' Let's give him a total and knock him out.	- Давай дадим ему общий, и он утихомирится.
Then we can do what we want with him.'	Тогда мы что захотим, то и сделаем.
They gave Yossarian total anesthesia and knocked him out.	Они дали Йоссариану общий наркоз, и он утихомирился.
He woke up thirsty in a private room, drowning in ether fumes.	Очнулся он в отдельной комнате, умирая от жажды, преследуемый запахом эфира.
Colonel Korn was there at his bedside, waiting calmly in a chair in his baggy, wool, olive-drab shirt and trousers.	У кровати сидел подполковник Корн в шерстяной мешковатой грязно-оливковой форме и терпеливо дожидался, когда Йоссариан придет в себя.
A bland, phlegmatic smile hung on his brown face with its heavy-bearded cheeks, and he was buffing the facets of his bald head gently with the palms of both hands.	Любезная, флегматичная улыбка блуждала на его коричневом, давно не бритом лице. Кончиками пальцев он мягко постукивал себя по лысине.
He bent forward chuckling when Yossarian awoke, and assured him in the friendliest tones that the deal they had made was still on if Yossarian didn't die.	Как только Йоссариан раскрыл глаза, подполковник Корн, посмеиваясь, наклонился над ним и заверил, что их сделка остается в силе, если, конечно, Йоссариан не умрет.
Yossarian vomited, and Colonel Korn shot to his feet at the first cough and fled in disgust, so it seemed indeed that there was a silver lining to every cloud, Yossarian reflected, as he drifted back into a suffocating daze.	Йоссариана начало рвать. При первых же спазмах подполковник Корн вскочил на ноги и, морщась от отвращения пулей выскочил вон, а Йоссариан, подумав, что нет худа без добра, снова впал в удушливую дремоту.
A hand with sharp fingers shook him awake roughly.	Чьи-то жесткие пальцы грубо вернули его к действительности.
He turned and opened his eyes and saw a strange man with a mean face who curled his lip at him in a spiteful scowl and bragged,	Повернувшись, он открыл глаза и увидел незнакомого человека с гнусным лицом. Презрительно-насмешливо скривив губы, незнакомец похвастался:
'We've got your pal, buddy. We've got your pal.'	- Попался нам твой приятель, дружок.
Yossarian turned cold and faint and broke into a sweat.	Попался он нам в лапы. Йоссариан похолодел, его прошиб пот. В голове все поплыло.

'Who's my pal?' he asked when he saw the chaplain sitting where Colonel Korn had been sitting.	- Какой приятель? - спросил он, когда увидел капеллана на том месте, где только что сидел подполковник Корн.
'Maybe I'm your pal,' the chaplain answered.	- Может быть, это я - ваш приятель? - ответил капеллан.
But Yossarian couldn't hear him and closed his eyes.	Но Йоссариан не слышал его и снова смежил веки.
Someone gave him water to sip and tiptoed away.	Кто-то дал ему глотнуть воды и на цыпочках вышел.
He slept and woke up feeling great until he turned his head to smile at the chaplain and saw Aarfy there instead.	Йоссариан проснулся в отличном настроении и повернулся, чтобы улыбнуться капеллану, но вместо него увидел Аарфи.
Yossarian moaned instinctively and screwed his face up with excruciating irritability when Aarfy chortled and asked how he was feeling.	Йоссариан невольно застонал и сморщился от нестерпимого отвращения. Аарфи, хохотнув, спросил, как он себя чувствует.
Aarfy looked puzzled when Yossarian inquired why he was not in jail.	В ответ Йоссариан спросил Аарфи, почему он не в тюрьме, чем сильно его озадачил.
Yossarian shut his eyes to make him go away. When he opened them, Aarfy was gone and the chaplain was there.	Йоссариан закрыл глаза, надеясь, что Аарфи уберется вон. Когда он открыл глаза, Аарфи не было, зато рядом сидел капеллан.
Yossarian broke into laughter when he spied the chaplain's cheerful grin and asked him what in the hell he was so happy about.	Заметив, что капеллан весело ухмыляется, Йоссариан спросил, чему он, черт возьми, так радуется.
'I'm happy about you,' the chaplain replied with excited candor and joy.	- Я счастлив за вас, - признался взволнованный капеллан.
'I heard at Group that you were very seriously injured and that you would have to be sent home if you lived.	- Я узнал в штабе, что вы серьезно ранены и, если вы поправитесь, вас отправят домой.
Colonel Korn said your condition was critical.	Подполковник Корн сказал, что вы на краю смерти.
But I've just learned from one of the doctors that your wound is really a very slight one and that you'll probably be able to leave in a day or two.	Но только что от одного врача мне удалось узнать, что на самом деле рана пустяковая и через день-другой вас выпишут.
You're in no danger.	Вы вне опасности.
It isn't bad at all.'	Так что дела ваши совсем неплохи.
Yossarian listened to the chaplain's news with enormous relief.	Йоссариан выслушал сообщение капеллана, и на душе у него полегчало.
' That's good.'	- Это хорошо.
'Yes,' said the chaplain, a pink flush of impish pleasure creeping into his cheeks. 'Yes, that is good.'	- Да, - сказал капеллан, и щеки его покраснели от застенчивой радости, - Да, это хорошо.
Yossarian laughed, recalling his first conversation with the chaplain.	Йоссариан засмеялся, вспомнив свой первый разговор с капелланом.
'You know, the first time I met you was in the hospital.	- Интересно получается: впервые я увидел вас в госпитале.
And now I'm in the hospital again.	Теперь мы опять встретились в госпитале.

Just about the only time I see you lately is in the hospital.	В последнее время мы видимся главным образом в госпитале.
Where've you been keeping yourself?'	Где вы пропадали все это время?
The chaplain shrugged.	Капеллан пожал плечами.
' I've been praying a lot,' he confessed.	- Я много молился, - признался он.
'I try to stay in my tent as much as I can, and I pray every time Sergeant Whitcomb leaves the area, so that he won't catch me.'	- Я старался подольше оставаться в палатке, и как только сержант Уитком отлучался, я молился: мне не хотелось, чтобы он застал меня за этим занятием.
'Does it do any good?'	- Ну и как, помогли молитвы?
'It takes my mind off my troubles,' the chaplain answered with another shrug.	- Это отвлекало меня от мрачных мыслей, -ответил капеллан, еще раз пожав плечами.
' And it gives me something to do.'	- И потом - хоть какое-то дело.
'Well that's good, then, isn't it?'	- Значит, все-таки от молитвы польза есть?
'Yes,' agreed the chaplain enthusiastically, as though the idea had not occurred to him before.	- Да, - с энтузиазмом согласился капеллан, будто подобная мысль никогда прежде не приходила ему в голову.
' Yes, I guess that is good.'	- Да, по-моему, молитвы помогают.
He bent forward impulsively with awkward solicitude. 'Yossarian, is there anything I can do for you while you're here, anything I can get you?'	- Капеллан подался вперед и с неловкой заботливостью спросил: - Йоссариан, не могу ли я что-нибудь для вас сделать, ну там... что-нибудь вам принести?
Yossarian teased him jovially. 'Like toys, or candy, or chewing gum?'	- Ну, скажем, игрушки, шоколад, жевательную резинку, да? - поддел его добродушно Йоссариан.
The chaplain blushed again, grinning self-consciously, and then turned very respectful.	Капеллан снова вспыхнул, застенчиво улыбнулся и почтительно проговорил:
' Like books, perhaps, or anything at all.	- Может быть, книги или еще что-нибудь такое?
I wish there was something I could do to make you happy.	Мне хотелось бы сделать вам приятное.
You know, Yossarian, we're all very proud of you.'	Вы знаете, Йоссариан, мы ведь все очень гордимся вами.
'Proud?'	- Гордитесь?
'Yes, of course. For risking your life to stop that Nazi assassin. It was a very noble thing to do.'	- Конечно, ведь вы, рискуя жизнью, грудью преградили путь нацистскому убийце.
'What Nazi assassin?'	- Какому нацистскому убийце?
'The one that came here to murder Colonel Cathcart and Colonel Korn.	- Который хотел прикончить полковника Кэткарта и подполковника Корна.
And you saved them.	А вы их спасли.
He might have stabbed you to death as you grappled with him on the balcony.	Он вполне мог вас зарезать во время этой потасовки на галерее.
It's a lucky thing you're alive!'	Как чудесно, что вы уцелели!

Yossarian snickered sardonically when he understood.	Йоссариан насмешливо фыркнул:
' That was no Nazi assassin.'	- Это был не нацистский убийца.
' Certainly it was.	- Как не убийца?
Colonel Korn said it was.'	Нам сказал подполковник Корн.
' That was Nately's girl friend.	- Это была приятельница Нейтли.
And she was after me, not Colonel Cathcart and Colonel Korn.	Она пришла по мою душу, а вовсе не за Кэткартом и Корном.
She's been trying to kill me ever since I broke the news to her that Nately was dead.'	С тех пор как я огорошил ее известием о гибели Нейтли, она норовит меня прикончить.
'But how could that be?' the chaplain protested in livid and resentful confusion.	- Но позвольте, как же так? - живо запротестовал капеллан. Он растерялся и немного обиделся.
'Colonel Cathcart and Colonel Korn both saw him as he ran away.	- Полковник Кэткарт и подполковник Корн оба видели, как убегал убийца.
The official report says you stopped a Nazi assassin from killing them.'	Официальное сообщение гласит, что вы грудью защитили командира полка от ножа нацистского убийцы.
'Don't believe the official report,' Yossarian advised dryly.	- Не верьте официальным сообщениям, - сухо посоветовал Йоссариан.
' It's part of the deal.'	- Это просто часть сделки.
' What deal?'	- Какой сделки?
'The deal I made with Colonel Cathcart and Colonel Korn.	- Которую со мной заключили полковник Кэткарт и подполковник Корн.
They'll let me go home a big hero if I say nice things about them to everybody and never criticize them to anyone for making the rest of the men fly more missions.'	Они отправляют меня на родину как великого героя, а я обязуюсь расхваливать их на всех перекрестках и никогда не осуждать за то, что они сверх всякой нормы гоняют летчиков на боевые задания.
The chaplain was appalled and rose halfway out of his chair. He bristled with bellicose dismay.	Капеллан испуганно привстал со стула:
'But that's terrible!	- Но ведь это ужасно!
That's a shameful, scandalous deal, isn't it?'	Это постыдная, скандальная сделка, ведь верно?
'Odious,' Yossarian answered, staring up woodenly at the ceiling with just the back of his head resting on the pillow.	- Гнусная, - ответил Йоссариан. Он лежал на спине, одеревенело уставившись в потолок.
'I think "odious" is the word we decided on.'	- Гнусная - это как раз то слово, на котором мы сошлись с подполковником Корном.
' Then how could you agree to it?'	- Почему же вы на это пошли?
' It's that or a court-martial, Chaplain.'	- Или так, или военно-полевой суд, капеллан.
'Oh,' the chaplain exclaimed with a look of stark remorse, the back of his hand covering his mouth.	- О!.. - с неподдельным раскаянием воскликнул капеллан и прикрыл рот тыльной стороной ладони.

He lowered himself into his chair uneasily.	Он неловко опустился на стул.
'I shouldn't have said anything.'	- В таком случае я немедленно беру свои слова обратно.
' They'd lock me in prison with a bunch of criminals.'	- Они бы засадили меня в камеру к уголовникам.
' Of course.	- Да, да, это безусловно.
You must do whatever you think is right, then.'	Да, конечно, вы должны поступать так, как считаете нужным.
The chaplain nodded to himself as though deciding the argument and lapsed into embarrassed silence.	- Капеллан утвердительно кивнул головой, будто подводя итог их спора, и растерянно смолк.
'Don't worry,' Yossarian said with a sorrowful laugh after several moments had passed.	Йоссариан невесело рассмеялся:
'I'm not going to do it.'	- Не беспокойтесь, я на эту сделку не пойду.
'But you must do it,' the chaplain insisted, bending forward with concern.	- Но вам придется на это пойти, - настаивал капеллан, озабоченно склонившись над Йоссарианом.
'Really, you must.	- Серьезно, вам надо согласиться на их условия.
I had no right to influence you.	Я не имел права оказывать на вас давление.
I really had no right to say anything.'	Мне не нужно было ничего говорить.
'You didn't influence me.'	- Вы на меня не давили.
Yossarian hauled himself over onto his side and shook his head in solemn mockery. 'Christ, Chaplain! Can you imagine that for a sin? Saving Colonel Cathcart's life!	- Йоссариан перевернулся на бок и с наигранной серьезностью покачал головой: - Боже мой, подумать только, какой это был бы грех - спасти жизнь полковнику Кэткарту!
That's one crime I don't want on my record.'	Нет, таким преступлением я не хотел бы запятнать свое доброе имя.
The chaplain returned to the subject with caution.	Капеллан осторожно вернулся к первоначальной теме разговора:
'What will you do instead?	- Но что вы намерены делать?
You can't let them put you in prison.'	Не хотите же вы, чтобы вас упрятали в тюрьму?
' I'll fly more missions.	- Буду продолжать летать.
Or maybe I really will desert and let them catch me.	А может, дезертирую, и пусть ловят.
They probably would.'	И ведь, скорее всего, поймают...
'And they'd put you in prison. You don't want to go to prison.'	- И посадят за решетку, к чему вы, я полагаю, совсем не стремитесь.
'Then I'll just keep flying missions until the war ends, I guess.	- М-да... Ну тогда, значит, придется летать до конца войны.
Some of us have to survive.'	Кто-то ведь должен остаться в живых.
'But you might get killed.'	- А если вас собьют?
' Then I guess I won't fly any more missions.'	- Да, тогда лучше, пожалуй, не летать.
' What will you do?'	- Что же вы будете делать?

' I don't know.'	- Не знаю.
'Will you let them send you home?'	- А вы поедете домой, если они вас отправят?
' I don't know.	- Не знаю.
Is it hot out?	На улице жарко?
It's very warm in here.'	Здесь ужасно душно.
'It's very cold out,' the chaplain said.	- На улице холодина, - сказал капеллан.
'You know,' Yossarian remembered, 'a very funny thing happened-maybe I dreamed it.	- Послушайте, - вспомнил Йоссариан, - со мной произошла смешная штука, а может, мне это только приснилось.
I think a strange man came in here before and told me he's got my pal.	Будто бы в палату приходил какой-то странный человек и сказал, что ему в лапы попался мой дружок.
I wonder if I imagined it.'	Интересно, померещилось это мне или нет?
' I don't think you did,' the chaplain informed him.	- Думаю, что не померещилось, - сказал капеллан.
'You started to tell me about him when I dropped in earlier.'	- В прошлый мой визит вы тоже принимались рассказывать об этом.
' Then he really did say it.	- Значит, он и в самом деле приходил.
"We've got your pal, buddy," he said. "We've got your pal."	Он вошел и сказал: "А твой-то, приятель у нас в лапах, дружище, попался твой приятель".
He had the most malignant manner I ever saw.	Никогда в жизни я не видывал человека с более зловещими повадками.
I wonder who my pal is.'	Интересно, о каком моем приятеле он толковал?
'I like to think that I'm your pal, Yossarian,' the chaplain said with humble sincerity.	- Мне было бы приятно сознавать, Йоссариан, что этот приятель - я, - сказал капеллан, стесняясь своей искренности.
' And they certainly have got me.	- Я действительно у них в руках.
They've got my number and they've got me under surveillance, and they've got me right where they want me.	Они взяли меня на карандаш и держат под наблюдением.
That's what they told me at my interrogation.'	В любом месте и в любой момент, когда им понадобится, они могут меня задержать.
'No, I don't think it's you he meant,' Yossarian decided.	- Нет, по-моему, он имел в виду не вас.
'I think it must be someone like Nately or Dunbar. You know, someone who was killed in the war, like Clevinger, Orr, Dobbs, Kid Sampson or McWatt.'	По-моему, речь, скорее, шла о Нейтли или Данбэре, ну, в общем, о ком-то из погибших на войне, может быть о Клевинджере, Орре, Доббсе.
Yossarian emitted a startled gasp and shook his head.	Малыше Сэмпсоне или Макуотте. - И вдруг Йоссариан ахнул и затряс головой.
' I just realized it,' he exclaimed.	- Я понял! - воскликнул он.
' They've got all my pals, haven't they?	- Все мои друзья попали им в лапы.
The only ones left are me and Hungry Joe.'	Остались только я да Заморыш Джо.

He tingled with dread as he saw the chaplain's face go pale. 'Chaplain, what is it?'	- Увидев, что лицо капеллана заливает меловая белизна, Йоссариан оцепенел от страха: -Капеллан! Что такое?
'Hungry Joe was killed.'	- Заморыш Джо...
' God, no!	- Боже!
On a mission?'	Погиб на задании?
'He died in his sleep while having a dream.	- Он умер во сне, когда его мучили кошмары.
They found a cat on his face.'	На лице у него нашли спящего кота.
'Poor bastard,' Yossarian said, and began to cry, hiding his tears in the crook of his shoulder.	- Ах, Джо, подонок ты мой несчастный! - сказал Йоссариан и заплакал, уткнувшись в рукав.
The chaplain left without saying goodbye.	Капеллан ушел, не попрощавшись.
Yossarian ate something and went to sleep.	Йоссариан поел и уснул.
A hand shook him awake in the middle of the night.	Среди ночи чья-то рука растормошила его.
He opened his eyes and saw a thin, mean man in a patient's bathrobe and pajamas who looked at him with a nasty smirk and jeered.	Он открыл глаза и увидел худого, невзрачного человека в больничном халате. Гнусно ощериваясь, пришелец буравил его взглядом:
'We've got your pal, buddy.	- Попался нам твой приятель, дружище.
We've got your pal.'	Попался.
Yossarian was unnerved.	У Йоссариана душа ушла в пятки.
'What the hell are you talking about?' he pleaded in incipient panic.	- О чем ты болтаешь, черт тебя побери! - в ужасе взмолился Йоссариан.
' You'll find out, buddy. You'll find out.'	- Узнаешь, дружок, узнаешь!
Yossarian lunged for his tormentor's throat with one hand, but the man glided out of reach effortlessly and vanished into the corridor with a malicious laugh.	Йоссариан рванулся, пытаясь схватить своего мучителя за глотку, но тот без малейших усилий ускользнул от него и со зловещим смешком улетучился в коридор.
Yossarian lay there trembling with a pounding pulse.	Йоссариан дрожал всем телом, кровь пульсировала тяжелыми толчками.
He was bathed in icy sweat.	Он купался в ледяном поту.
He wondered who his pal was.	О каком приятеле толковал незнакомец?
It was dark in the hospital and perfectly quiet.	В госпитале стояла темень и абсолютная тишина.
He had no watch to tell him the time.	Часов у Йоссариана не было: он не знал, который час.
He was wide-awake, and he knew he was a prisoner in one of those sleepless, bedridden nights that would take an eternity to dissolve into dawn.	Он лежал с широко открытыми глазами, чувствуя себя узником, прикованным к постели и обреченным дожидаться целую вечность, покуда рассвет не прогонит темноту.
A throbbing chill oozed up his legs.	Озноб струйками поднимался по ногам.

He was cold, and he thought of Snowden, who had never been his pal but was a vaguely familiar kid who was badly wounded and freezing to death in the puddle of harsh yellow sunlight splashing into his face through the side gunport when Yossarian crawled into the rear section of the plane over the bomb bay after Dobbs had beseeched him on the intercom to help the gunner, please help the gunner. Yossarian's stomach turned over when his eyes first beheld the macabre scene; he was absolutely revolted, and he paused in fright a few moments before descending, crouched on his hands and knees in the narrow tunnel over the bomb bay beside the sealed corrugated carton containing the first-aid kit. Snowden was lying on his back on the floor with his legs stretched out, still burdened cumbersomely by his flak suit, his flak helmet, his parachute harness and his Mae West. Not far away on the floor lay the small tail-gunner in a dead faint.	Йоссариану стало холодно. Он вспомнил Сноудена: они не дружили, он едва знаком был с этим парнишкой. Тяжело раненный, Сноуден коченел и все время жаловался, что ему холодно.
The wound Yossarian saw was in the outside of Snowden's thigh, as large and deep as a football, it seemed. It was impossible to tell where the shreds of his saturated coveralls ended and the ragged flesh began.	На бедре Сноудена Йоссариан увидел глубокую рану величиной с мяч для рэгби.
There was no morphine in the first-aid kit, no protection for Snowden against pain but the numbing shock of the gaping wound itself.	В аптечке не нашлось морфия, чтобы унять боль, но морфия и не потребовалось, ибо разверстая рана повергла Сноудена в шоковое состояние.
The twelve syrettes of morphine had been stolen from their case and replaced by a cleanly lettered note that said: 'What's good for M & M Enterprises is good for the country.	Двенадцать ампул с морфием были украдены из санитарной сумки, вместо них красовалась аккуратная записочка, гласившая: "Что хорошо для фирмы "М, и М.", то хорошо для родины.
Milo Minderbinder.'	Милоу Миндербиндер".
Yossarian swore at Milo and held two aspirins out to ashen lips unable to receive them. But first he hastily drew a tourniquet around Snowden's thigh because he could not think what else to do in those first tumultuous moments when his senses were in turmoil, when he knew he must act competently at once and feared he might go to pieces completely. Snowden watched him steadily, saying nothing. No artery was spurting, but Yossarian pretended to absorb himself entirely into the fashioning of a tourniquet, because applying a tourniquet was something he did know how to do. He worked with simulated skill and composure, feeling Snowden's lack-luster gaze resting upon him.	Йоссариан про себя обложил Милоу последними словами и поднес две таблетки аспирина к пепельным губам Сноудена, но у того не хватило сил раскрыть рот.
He recovered possession of himself before the tourniquet was finished and loosened it immediately to lessen the danger of gangrene. His mind was clear now, and he knew how to proceed. He rummaged through the first-aid kit for scissors.	Йоссариан принялся торопливо стягивать жгутом бедро Сноудена. Сноуден смотрел на него неподвижным взглядом. Кровь уже не била из артерии.

'I'm cold,' Snowden said softly. 'I'm cold.'	- Мне холодно, - едва слышно сказал Сноуден, -мне холодно.
'You're going to be all right, kid,' Yossarian reassured him with a grin.	- Все будет хорошо, малыш, - заверял его Йоссариан.
'You're going to be all right.'	- Все будет в порядке. Поправишься, ничего.
'I'm cold,' Snowden said again in a frail, childlike voice.	- Мне холодно, - снова сказал Сноуден слабым детским голосом.
' I'm cold.'	- Мне холодно.
'There, there,' Yossarian said, because he did not know what else to say. 'There, there.' 'I'm cold,' Snowden whimpered. 'I'm cold.' 'There, there. There, there.' Yossarian was frightened and moved more swiftly.	- Ну, ну, не надо, ничего.
He found a pair of scissors at last and began cutting carefully through Snowden's coveralls high up above the wound, just below the groin. He cut through the heavy gabardine cloth all the way around the thigh in a straight line. The tiny tailgunner woke up while Yossarian was cutting with the scissors, saw him, and fainted again.	Найдя в санитарной сумке ножницы, Йоссариан осторожно вспорол комбинезон Сноудена под самым пахом.
Snowden rolled his head to the other side of his neck in order to stare at Yossarian more directly.	Сноуден уронив голову на другое плечо, чтобы взглянуть прямо в лицо Йоссариану.
A dim, sunken light glowed in his weak and listless eyes.	Туманный свет мерцал на дне его вялых, безжизненных глаз.
Yossarian, puzzled, tried not to look at him.	Озадаченный его взглядом, Йоссариан старался не смотреть ему в лицо.
He began cutting downward through the coveralls along the inside seam. The yawning wound-was that a tube of slimy bone he saw running deep inside the gory scarlet flow behind the twitching, startling fibers of weird muscle?-was dripping blood in several trickles, like snow melting on eaves, but viscous and red, already thickening as it dropped.	Он начал резать штанину вниз по шву.
Yossarian kept cutting through the coveralls to the bottom and peeled open the severed leg of the garment. It fell to the floor with a plop, exposing the hem of khaki undershorts that were soaking up blotches of blood on one side as though in thirst.	Йоссариан распорол брючину донизу и освободил изувеченную ногу от лохмотьев.
Yossarian was stunned at how waxen and ghastly Snowden's bare leg looked, how loathsome, how lifeless and esoteric the downy, fine, curled blond hairs on his odd white shin and calf.	Его поразил ужасный вид обнаженной, восковой ноги Сноудена.

The wound, he saw now, was not nearly as large as a football, but as long and wide as his hand and too raw and deep to see into clearly. The raw muscles inside twitched like live hamburger meat. A long sigh of relief escaped slowly through Yossarian's mouth when he saw that Snowden was not in danger of dying.	Теперь Йоссариан увидел, что рана много меньше мяча для рэгби, размером она была с ладонь и слишком глубока и разворочена, чтобы рассмотреть ее, как следует.
The blood was already coagulating inside the wound, and it was simply a matter of bandaging him up and keeping him calm until the plane landed. He removed some packets of sulfanilamide from the first-aid kit. Snowden quivered when Yossarian pressed against him gently to turn him up slightly on his side.	Кровь уже свернулась в ране, оставалось лишь наложить повязку и не теребить Сноудена, покуда самолет не сядет.
'Did I hurt you?'	- Я сделал тебе больно?
'I'm cold,' Snowden whimpered. 'I'm cold.'	- Мне холодно, - захныкал Сноуден, - мне холодно.
'There, there,' Yossarian said. 'There, there.' 'I'm cold. I'm cold.' 'There, there. There, there.'	- Ну успокойся, ничего, ничего.
'It's starting to hurt me,' Snowden cried out suddenly with a plaintive, urgent wince. Yossarian scrambled frantically through the first-aid kit in search of morphine again and found only Milo's note and a bottle of aspirin. He cursed Milo and held two aspirin tablets out to Snowden. He had no water to offer. Snowden rejected the aspirin with an almost imperceptible shake of his head.	- Ой, мне больно! - неожиданно закричал Сноуден и сморщился в страдальческой гримасе.
His face was pale and pasty. Yossarian removed Snowden's flak helmet and lowered his head to the floor. 'I'm cold,' Snowden moaned with half-closed eyes. 'I'm cold.'	Лицо его было бледным и одутловатым.
The edges of his mouth were turning blue. Yossarian was petrified. He wondered whether to pull the rip cord of Snowden's parachute and cover him with the nylon folds. It was very warm in the plane.	Края губ начинали синеть.
Glancing up unexpectedly, Snowden gave him a wan, co-operative smile and shifted the position of his hips a bit so that Yossarian could begin salting the wound with sulfanilamide.	Неожиданно подняв глаза, Сноуден улыбнулся слабой, понимающей улыбкой и слегка сдвинул бедро, чтобы Йоссариану было удобней посыпать рану сульфидином.
Yossarian worked with renewed confidence and optimism. The plane bounced hard inside an air pocket, and he remembered with a start that he had left his own parachute up front in the nose. There was nothing to be done about that.	Воспрянув духом, Йоссариан уверенно и бодро принялся за работу.
He poured envelope after envelope of the white crystalline powder into the bloody oval wound until nothing red could be seen and then drew a deep, apprehensive breath, steeling himself with gritted teeth as he touched his bare hand to the dangling shreds of drying flesh to tuck them up inside the wound.	Он сыпал пакетик за пакетиком белого кристаллического порошка в кровавую овальную рану, покуда все красное не скрылось под белым.

Quickly he covered the whole wound with a large cotton compress and jerked his hand away. He smiled nervously when his brief ordeal had ended. The actual contact with the dead flesh had not been nearly as repulsive as he had anticipated, and he found an excuse to caress the wound with his fingers again and again to convince himself of his own courage. Next he began binding the compress in place with a roll of gauze.	Затем, быстро накрыв рану большим куском ваты, начал бинтовать.
The second time around Snowden's thigh with the bandage, he spotted the small hole on the inside through which the piece of flak had entered, a round, crinkled wound the size of a quarter with blue edges and a black core inside where the blood had crusted.	Накладывая второй виток бинта, он обнаружил на внутренней стороне бедра маленькую рваную дырочку размером с мелкую монету, куда вошел осколок снаряда. Отверстие было окружено синей каймой, внутри чернела корочка запекшейся крови.
Yossarian sprinkled this one with sulfanilamide too and continued unwinding the gauze around Snowden's leg until the compress was secure.	Йоссариан посыпал и эту рану сульфидином и продолжал накручивать бинт, покуда надежно не закрепил ватный пласт.
Then he snipped off the roll with the scissors and slit the end down the center. He made the whole thing fast with a tidy square knot.	Затем он обрезал бинт ножницами, просунул конец под повязку и аккуратно затянул узел.
It was a good bandage, he knew, and he sat back on his heels with pride, wiping the perspiration from his brow, and grinned at Snowden with spontaneous friendliness.	Повязка получилась что надо. Йоссариан сел на корточки, довольный собой. Он вытер пот со лба и непроизвольно, дружески улыбнулся Сноудену.
'I'm cold,' Snowden moaned. 'I'm cold.'	- Мне холодно, - подвывал Сноуден, - холодно мне.
'You're going to be all right, kid,' Yossarian assured him, patting his arm comfortingly.	- Ну ничего, ничего, - сказал Йоссариан, хотя его уже грызло сомнение.
' Everything's under control.'	- Скоро сядем, и тобой займется доктор Дейника.
Snowden shook his head feebly. 'I'm cold,' he repeated, with eyes as dull and blind as stone. 'I'm cold.' 'There, there,' said Yossarian, with growing doubt and trepidation. 'There, there. In a little while we'll be back on the ground and Doc Daneeka will take care of you.' But Snowden kept shaking his head and pointed at last, with just the barest movement of his chin, down toward his armpit.	Но Сноуден продолжал качать головой и, наконец, едва различимым движением подбородка указал вниз под мышку.
Yossarian bent forward to peer and saw a strangely colored stain seeping through the coveralls just above the armhole of Snowden's flak suit.	Йоссариан наклонился и увидел странной окраски пятно, просочившееся сквозь комбинезон, над самой проймой бронекостюма.
Yossarian felt his heart stop, then pound so violently he found it difficult to breathe.	Йоссариан почувствовал, как сердце его сначала остановилось, а потом забилось так неистово, что он с трудом дышал.
Snowden was wounded inside his flak suit.	Под бронекостюмом таилась еще одна рана.
Yossarian ripped open the snaps of Snowden's flak suit and heard himself scream wildly as Snowden's insides slithered down to the floor in a soggy pile and just kept dripping out.	Йоссариан рванул застежки костюма и услышал свой собственный дикий вопль.

A chunk of flak more than three inches big had shot into his other side just underneath the arm and blasted all the way through, drawing whole mottled quarts of Snowden along with it through the gigantic hole in his ribs it made as it blasted out. Yossarian screamed a second time and squeezed both hands over his eyes. His teeth were chattering in horror. He forced himself to look again. Here was God's plenty, all right, he thought bitterly as he stared-liver, lungs, kidneys, ribs, stomach and bits of the stewed tomatoes Snowden had eaten that day for lunch.	Увесистый осколок снаряда величиной больше трех дюймов вошел в другой бок Сноудена, как раз под мышкой, и прошел навылет, разворотив при выходе гигантскую дыру в ребрах и вытянув за собой внутренности Сноудена. Йоссариан обеими руками закрыл лицо.
Yossarian hated stewed tomatoes and turned away dizzily and began to vomit, clutching his burning throat.	Его вырвало.
The tail gunner woke up while Yossarian was vomiting, saw him, and fainted again. Yossarian was limp with exhaustion, pain and despair when he finished.	После рвоты все тело Йоссариана обмякло от усталости, боли и отчаяния.
He turned back weakly to Snowden, whose breath had grown softer and more rapid, and whose face had grown paler.	Он вяло повернул голову к Сноудену: тот дышал еще тише и учащенней, лицо побледнело еще больше.
He wondered how in the world to begin to save him.	Неужто на свете есть сила, которая поможет ему спасти Сноудена?
' I'm cold,' Snowden whimpered.	- Мне холодно, - прохныкал Сноуден.
' I'm cold.'	- Холодно мне.
'There, there,' Yossarian mumbled mechanically in a voice too low to be heard.	- Ну, ну, не надо, - машинально твердил Йоссариан еле слышным голосом.
' There, there.'	- Ну, ну, не надо.
Yossarian was cold, too, and shivering uncontrollably.	Йоссариану тоже стало холодно.
He felt goose pimples clacking all over him as he gazed down despondently at the grim secret Snowden had spilled all over the messy floor.	Он был не в силах унять дрожь во всем теле. Он смятенно разглядывал мрачную тайну Сноудена, которую тот расплескал по затоптанному полу.
It was easy to read the message in his entrails.	Нетрудно было понять, о чем вопиют внутренности Сноудена.
Man was matter, that was Snowden's secret.	Человек есть вещь. Вот в чем был секрет Сноудена.
Drop him out a window and he'll fall.	Выбрось человека из окна, и он упадет.
Set fire to him and he'll burn.	Разведи под ним огонь, и он будет гореть.
Bury him and he'll rot, like other kinds of garbage.	Закопай его, и он будет гнить.
The spirit gone, man is garbage.	Да, если душа покинула тело, то тело человеческое - не более чем вещь.
That was Snowden's secret.	Вот в чем заключалась тайна Сноудена.
Ripeness was all.	Вот и все.
' I'm cold,' Snowden said.	- Мне холодно, - сказал Сноуден.

'I'm cold.' 'There, there,' said Yossarian. 'There, there.' He pulled the rip cord of Snowden's parachute and covered his body with the white nylon sheets. 'I'm cold.' 'There, there.'	- Холодно.
Yossarian	42. Йоссариан
'Colonel Korn says,' said Major Danby to Yossarian with a prissy, gratified smile, 'that the deal is still on.	- Подполковник Корн говорит, что сделка остается в силе, - сказал Йоссариану майор Дэнби, улыбаясь приторно-милостивой улыбкой.
Everything is working out fine.'	- Все идет прекрасно.
'No it isn't.'	- Ничего не выйдет.
'Oh, yes, indeed,' Major Danby insisted benevolently.	- Но почему же? Обязательно выйдет, -благодушно настаивал майор Дэнби.
' In fact, everything is much better.	- Обстоятельства складываются как нельзя лучше.
It was really a stroke of luck that you were almost murdered by that girl.	Своим покушением девчонка сыграла вам нару^ку.
Now the deal can go through perfectly.'	Теперь все пойдет как по маслу.
'I'm not making any deals with Colonel Korn.' Major Danby's effervescent optimism vanished instantly, and he broke out all at once into a bubbling sweat.	- Я не вступал ни в какие сделки с подполковником Корном.
'But you do have a deal with him, don't you?' he asked in anguished puzzlement.	- Но ведь вы заключили с ним сделку? - с раздражением спросил майор Дэнби.
'Don't you have an agreement?'	- Вы же договорились?
' I'm breaking the agreement.'	- Я нарушаю этот договор.
'But you shook hands on it, didn't you?	- Но вы ударили по рукам, не так ли?
You gave him your word as a gentleman.'	Вы дали ему слово джентльмена?
' I'm breaking my word.'	- Я отказываюсь от своего слова.
'Oh, dear,' sighed Major Danby, and began dabbing ineffectually at his careworn brow with a folded white handkerchief.	- Ну, знаете! - ахнул майор и принялся промокать сложенным носовым платком свое изнуренное заботами и покрытое потом чело.
' But why, Yossarian?	- Но почему, Йоссариан?
It's a very good deal they're offering you.'	Они предлагают вам прекрасную сделку.
'It's a lousy deal, Danby.	- Сделка паршивая, Дэнби.
It's an odious deal.'	Гнусная.
'Oh, dear,' Major Danby fretted, running his bare hand over his dark, wiry hair, which was already soaked with perspiration to the tops of the thick, close-cropped waves.	- Но, дорогой мой, как же так? - заволновался майор, приглаживая свободной рукой свои жесткие, как проволока, густые, коротко стриженные волосы.
' Oh dear.'	- Как же так, дорогой мой?
'Danby, don't you think it's odious?'	- Ну а вам, Дэнби, не кажется, что все это гнусно?
Major Danby pondered a moment.	Майор Дэнби на мгновение задумался.

'Yes, I suppose it is odious,' he conceded with reluctance.	- Да, пожалуй, - неохотно признался он.
His globular, exophthalmic eyes were quite distraught.	Его выпуклые глаза выражали полнейшее замешательство.
'But why did you make such a deal if you didn't like it?'	- Зачем же вы пошли на эту сделку, коль она вам не по душе?
'I did it in a moment of weakness,' Yossarian wisecracked with glum irony.	- Это была минутная слабость, - мрачно сострил Йоссариан.
' I was trying to save my life.'	- Я пытался спасти свою шкуру.
'Don't you want to save your life now?'	- А теперь вы больше не хотите спасать свою шкуру?
'That's why I won't let them make me fly more missions.'	- Отчего же? Именно потому я не сделаю больше ни одного вылета.
'Then let them send you home and you'll be in no more danger.'	- Тогда позвольте им отправить вас домой, и вы будете вне опасности.
'Let them send me home because I flew more than fifty missions,' Yossarian said, 'and not because I was stabbed by that girl, or because I've turned into such a stubborn son of a bitch.'	- Пусть они отправят меня домой как человека, выполнившего более пятидесяти боевых заданий,- сказал Йоссариан, - а не потому, что меня пырнула ножом эта девчонка, и не потому, что я оказался упрямым мерзавцем.
Major Danby shook his head emphatically in sincere and bespectacled vexation.	Майор Дэнби с неподдельным гневом замотал головой и засверкал глазами и стеклами очков.
'They'd have to send nearly every man home if they did that.	- Если они так поступят, им придется отправить домой почти всех.
Most of the men have more than fifty missions.	Ведь большинство пилотов уже сделало свыше пятидесяти вылетов.
Colonel Cathcart couldn't possibly requisition so many inexperienced replacement crews at one time without causing an investigation.	Полковник Кэткарт не может истребовать для пополнения одновременно такое количество молодых, неопытных экипажей - тут же нагрянет следственная комиссия.
He's caught in his own trap.'	Он угодит в собственный капкан.
' That's his problem.'	- Ну это уж его забота.
'No, no, no, Yossarian,' Major Danby disagreed solicitously.	- О нет, Йоссариан, - с горячностью возразил майор Дэнби.
' It's your problem.	- Это ваша забота.
Because if you don't go through with the deal, they're going to institute court-martial proceedings as soon as you sign out of the hospital.'	Потому что, если вы не выполните условий договора, они намерены сразу же, едва вы выпишетесь из госпиталя, предать вас военно-полевому суду.
Yossarian thumbed his nose at Major Danby and laughed with smug elation.	Йоссариан сделал "нос" майору Дэнби и самодовольно засмеялся:
' The hell they will!	- Черта с два отдадут!
Don't lie to me, Danby.	Не морочьте мне голову, Дэнби.

They wouldn't even try.'	Они не осмелятся меня пальцем тронуть.
'But why wouldn't they?' inquired Major Danby, blinking with astonishment.	- Это почему же? - спросил майор Дэнби, удивленно хлопая ресницами.
'Because I've really got them over a barrel now.	- Теперь они у меня на крючке.
There's an official report that says I was stabbed by a Nazi assassin trying to kill them.	Официальное сообщение гласит, что меня пырнул ножом нацистский убийца, который покушался на жизнь полковника Кэткарта и подполковника Корна.
They'd certainly look silly trying to court-martial me after that.'	После этого всякая попытка предать меня военно-полевому суду будет выглядеть довольно глупо.
'But, Yossarian!' Major Danby exclaimed.	- Но послушайте, Йоссариан! - воскликнул майор Дэнби.
'There's another official report that says you were stabbed by an innocent girl in the course of extensive black-market operations involving acts of sabotage and the sale of military secrets to the enemy.'	- Есть еще одно официальное сообщение, которое гласит, что вас пырнула ножом невинная девочка в то время, как вы занимались спекуляцией на черном рынке, а также саботажем и продажей военных секретов противнику.
Yossarian was taken back severely with surprise and disappointment.	От неожиданности и досады Йоссариан отпрянул:
' Another official report?'	- Еще одно официальное сообщение?
'Yossarian, they can prepare as many official reports as they want and choose whichever ones they need on any given occasion.	- Они могут насочинять сколько угодно официальных сообщений и опубликуют то, которое их больше устраивает в данный момент.
Didn't you know that?'	Для вас это новость?
'Oh, dear,' Yossarian murmured in heavy dejection, the blood draining from his face.	- Боже мой! - пробормотал совершенно убитый Йоссариан. Кровь отхлынула от его лица.
' Oh, dear.'	- Боже мой!
Major Danby pressed forward avidly with a look of vulturous well-meaning.	Майор Дэнби упорно продолжал гнуть свое, причем с самым благожелательным видом.
'Yossarian, do what they want and let them send you home.	- Йоссариан, пусть будет так, как они хотят. Пусть вас отправят домой.
It's best for everyone that way.'	Так будет лучше для всех.
'It's best for Cathcart, Korn and me, not for everyone.'	- Не для всех, а только для Кэткарта, Корна и меня.
'For everyone,' Major Danby insisted.	- Для всех, - упорствовал майор Дэнби.
'It will solve the whole problem.'	- От этого сразу всем станет лучше.
'Is it best for the men in the group who will have to keep flying more missions?'	- А ребятам нашего полка, которым по-прежнему придется летать на боевые задания, от этого тоже станет лучше?
Major Danby flinched and turned his face away uncomfortably for a second.	Майор Дэнби уклонился от ответа и смущенно отвернулся.

'Yossarian,' he replied, 'it will help nobody if you force Colonel Cathcart to court-martial you and prove you guilty of all the crimes with which you'll be charged.	- Йоссариан, - сказал он через минуту, - если вы вынудите полковника Кэткарта предать вас военно-полевому суду, он докажет, что вы виновны во всех преступлениях, которые вам инкриминируют. Кому это нужно?
You will go to prison for a long time, and your whole life will be ruined.'	Вы надолго угодите в тюрьму и искалечите себе жизнь.
Yossarian listened to him with a growing feeling of concern.	Йоссариан слушал майора Дэнби с возрастающим чувством тревоги.
'What crimes will they charge me with?'	- В каких же преступлениях они меня собираются обвинять?
'Incompetence over Ferrara, insubordination, refusal to engage the enemy in combat when ordered to do so, and desertion.'	- Неправильные действия во время налета на Феррару, неподчинение командованию, отказ от выполнения боевых заданий и дезертирство.
Yossarian sucked his cheeks in soberly.	Йоссариан задумчиво втянул щеки и причмокнул:
' They could charge me with all that, could they?	- Неужто они обвинят меня во всех этих грехах?
They gave me a medal for Ferrara.	Они же сами мне дали орден за Феррару.
How could they charge me with incompetence now?'	Как же после этого они обвинят меня в неправильных действиях?
'Aarfy will swear that you and McWatt lied in your official report.'	- Аарфи покажет под присягой, что вы с Макуоттом солгали в своем официальном донесении.
' I'll bet the bastard would!'	- Да, уж этот мерзавец присягнет в чем угодно.
'They will also find you guilty,' Major Danby recited, 'of rape, extensive black-market operations, acts of sabotage and the sale of military secrets to the enemy.'	- Кроме того, они объявят вас виновным, -продекламировал нараспев майор Дэнби, - в изнасиловании, активных спекуляциях на черном рынке, саботаже и продаже врагу военных секретов.
'How will they prove any of that?	- Но как они все это докажут?
I never did a single one of those things.'	Я сроду не делал ничего подобного.
'But they have witnesses who will swear you did.	- Они найдут сколько угодно свидетелей, которые подтвердят это под присягой.
They can get all the witnesses they need simply by persuading them that destroying you is for the good of the country.	Кэткарт и Корн внушат свидетелям, что, оговорив вас, они тем самым принесут пользу родине.
And in a way, it would be for the good of the country.'	И в известном смысле это действительно пошло бы на пользу родине.
'In what way?' Yossarian demanded, rising up slowly on one elbow with bridling hostility.	- В каком это смысле? - резко спросил Йоссариан, медленно приподнимаясь на локте и едва сдерживая злость.
Major Danby drew back a bit and began mopping his forehead again.	Майор Дэнби слегка отшатнулся и снова принялся вытирать лоб.

'Well, Yossarian,' he began with an apologetic stammer, 'it would not help the war effort to bring Colonel Cathcart and Colonel Korn into disrepute now.	- Видишь ли, Йоссариан, - начал он, виновато запинаясь, - если полковник Кэткарт и подполковник Корн будут скомпрометированы, вряд ли это усилит нашу военную мощь.
Let's face it, Yossarian-in spite of everything, the group does have a very good record.	Давайте, Йоссариан, смело взглянем в лицо фактам. Несмотря ни на что, на боевом счету полка немало заслуг.
If you were court-martialed and found innocent, other men would probably refuse to fly missions, too.	Если вас отдадут под суд и оправдают, другие летчики тоже откажутся выполнять задания.
Colonel Cathcart would be in disgrace, and the military efficiency of the unit might be destroyed.	Полковник Кэткарт опозорится, и боеспособность части будет подорвана.
So in that way it would be for the good of the country to have you found guilty and put in prison, even though you are innocent.'	Вот почему я говорю, что, если вас признают виновным и посадят в тюрьму, это пойдет на пользу родине. Даже если вы на самом деле ни в чем не повинны.
'What a sweet way you have of putting things!' Yossarian snapped with caustic resentment.	- Ничего не скажешь, складно вы излагаете, -язвительно заметил Йоссариан.
Major Danby turned red and squirmed and squinted uneasily.	Майор Дэнби, нервно заерзав на стуле, отвел взгляд в сторону.
'Please don't blame me,' he pleaded with a look of anxious integrity.	- Прошу вас, не обижайтесь на меня, - взмолился он. Чувствовалось, что он говорит совершенно чистосердечно.
'You know it's not my fault.	- Вы же знаете, что я здесь ни при чем.
All I'm doing is trying to look at things objectively and arrive at a solution to a very difficult situation.'	Я лишь пытаюсь смотреть на вещи объективно и найти какой-то выход из этой трудной ситуации.
'I didn't create the situation.'	- Эта ситуация возникла не по моей вине.
'But you can resolve it.	- Но вы обязаны найти из нее выход.
And what else can you do?	И потом - что еще остается делать?
You don't want to fly more missions.'	Вы ведь не желаете летать на задания.
' I can run away.'	- Я могу сбежать.
Run away?'	- Сбежать?
'Desert.	- Да, дезертировать.
Take off I can turn my back on the whole damned mess and start running.'	Смыться. Наплюю на всю эту проклятую заваруху и дам деру.
Major Danby was shocked.	Майор Дэнби был потрясен:
' Where to?	- Но куда?
Where could you go?'	Куда вы можете сбежать?
'I could get to Rome easily enough.	- Я могу запросто улизнуть в Рим.
And I could hide myself there.'	А там спрячусь.
'And live in danger every minute of your life that they would find you?	- И всю жизнь дрожать, ждать, что вас вот-вот схватят?
No, no, no, no, Yossarian.	Нет, нет, нет и еще раз нет, Йоссариан.

That would be a disastrous and ignoble thing to do.	Это был бы гибельный и постыдный шаг.
Running away from problems never solved them.	Убежать от трудности - еще не значит преодолеть ее.
Please believe me.	Вы уж мне поверьте.
I am only trying to help you.'	Ведь я вам все-таки пытаюсь помочь.
'That's what that kind detective said before he decided to jab his thumb into my wound,' Yossarian retorted sarcastically.	- То же самое говорил один добряк шпик, собираясь ткнуть мне пальцем в рану, -саркастически возразил Йоссариан.
'I am not a detective,' Major Danby replied with indignation, his cheeks flushing again.	- Но я не шпик, - негодующе сказал майор Дэнби.
'I'm a university professor with a highly developed sense of right and wrong, and I wouldn't try to deceive you.	- Я преподаватель университета, я прекрасно чувствую, что такое добро и что такое зло! Зачем я стал бы вас обманывать?
I wouldn't lie to anyone.'	Я никому не лгу.
'What would you do if one of the men in the group asked you about this conversation?'	- А что вы скажете нашим летчикам, если они спросят об этом разговоре?
' I would lie to him.'	- Придется солгать.
Yossarian laughed mockingly, and Major Danby, despite his blushing discomfort, leaned back with relief, as though welcoming the respite Yossarian's changing mood promised.	Йоссариан расхохотался, а майор Дэнби, красный от смущения, с облегчением откинулся на спинку стула, радуясь перемене в настроении Йоссариана.
Yossarian gazed at him with a mixture of reserved pity and contempt.	Йоссариан разглядывал его со смешанным чувством жалости и презрения.
He sat up in bed with his back resting against the headboard, lit a cigarette, smiled slightly with wry amusement, and stared with whimsical sympathy at the vivid, pop-eyed horror that had implanted itself permanently on Major Danby's face the day of the mission to Avignon, when General Dreedle had ordered him taken outside and shot.	Он сел, прислонившись к спинке кровати, закурил сигарету, и губы его скривила легкая насмешливая улыбка. С непонятным самому себе сочувствием он изучал лицо майора Дэнби. Со дня налета на Авиньон, когда генерал Дридл приказал вывести майора Дэнби на улицу и расстрелять, в выпученных глазах этого человека навсегда запечатлелись изумление и ужас.
The startled wrinkles would always remain, like deep black scars, and Yossarian felt sorry for the gentle, moral, middle-aged idealist, as he felt sorry for so many people whose shortcomings were not large and whose troubles were light.	Йоссариану было жаль этого мягкого, совестливого пожилого идеалиста: он всегда жалел людей, чьи недостатки были не очень велики.
With deliberate amiability he said,	С подчеркнутым дружелюбием Йоссариан сказал:
'Danby, how can you work along with people like Cathcart and Korn?	- Дэнби, как вы можете работать с такими людьми, как Кэткарт и Корн?
Doesn't it turn your stomach?'	Неужели вас не тошнит от них?
Major Danby seemed surprised by Yossarian's question.	- Я стараюсь об этом не думать, - откровенно признался майор Дэнби.

'I do it to help my country,' he replied, as though the answer should have been obvious. 'Colonel Cathcart and Colonel Korn are my superiors, and obeying their orders is the only contribution I can make to the war effort. I work along with them because it's my duty. And also,' he added in a much lower voice, dropping his eyes, 'because I am not a very aggressive person.' 'Your country doesn't need your help any more,' Yossarian reasoned with antagonism. 'So all you're doing is helping them.'	- Я пытаюсь думать только о великой цели и не думать, что они с моей помощью греют руки.
'I try not to think of that,' Major Danby admitted frankly. 'But I try to concentrate on only the big result and to forget that they are succeeding, too. I try to pretend that they are not significant.'	Я стараюсь делать вид, что сами по себе эти люди большой роли не играют.
'That's my trouble, you know,' Yossarian mused sympathetically, folding his arms. 'Between me and every ideal I always find Scheisskopfs, Peckems, Korns and Cathcarts. And that sort of changes the ideal.'	- А вот моя беда, знаете, в том, - задумчиво и доверительно проговорил Йоссариан, скрестив руки на груди, - что между мною и моими идеалами почему-то всегда встают шейскопфы, пеккемы, корны и кэткарты.
'You must try not to think of them,' Major Danby advised affirmatively.	- Не надо о них думать, - убежденно посоветовал майор Дэнби.
'And you must never let them change your values. Ideals are good, but people are sometimes not so good.	- Нельзя допускать, чтобы эти люди обесценивали ваши духовные ценности.
You must try to look up at the big picture.'	Нужно стать выше мелочей, смотреть не под ноги, а вперед, высоко подняв.
Yossarian rejected the advice with a skeptical shake of his head.	Йоссариан отверг этот совет, скептически покачав головой:
'When I look up, I see people cashing in.	- Когда я поднимаю голову, я вижу людей, набивающих мошну.
I don't see heaven or saints or angels.	Я не вижу ни небес, ни святых, ни ангелов.
I see people cashing in on every decent impulse and every human tragedy.'	Я вижу только людей, набивающих мошну при каждом удобном случае, греющих руки на чужих несчастьях.
'But you must try not to think of that, too,' Major Danby insisted.	- Старайтесь не думать об этом, - твердил свое майор Дэнби.
'And you must try not to let it upset you.'	- И тогда вас это не будет беспокоить.
' Oh, it doesn't really upset me.	- О, да это, собственно, меня и не беспокоит.
What does upset me, though, is that they think I'm a sucker.	Беспокоит меня другое - то, что они считают меня молокососом.
They think that they're smart, and that the rest of us are dumb.	Они думают, что только они умники, а все прочие - дураки.
And, you know, Danby, the thought occurs to me right now, for the first time, that maybe they're right.'	И знаете, Дэнби, сейчас мне впервые пришло в голову, что, может быть, они и правы.
'But you must try not to think of that too,' argued Major Danby.	- Но об этом вы тоже не должны думать, -возразил майор Дэнби.

'You must think only of the welfare of your country and the dignity of man.'	- Нужно думать только о благе страны и человеческом достоинстве.
' Yeah,' said Yossarian.	- Угу, - сказал Йоссариан.
' I mean it, Yossarian.	- Поверьте мне: я знаю, что говорю.
This is not World War One. You must never forget that we're at war with aggressors who would not let either one of us live if they won.'	Не забывайте, что мы воюем с врагом, который в случае победы нас не пощадит.
'I know that,' Yossarian replied tersely, with a sudden surge of scowling annoyance.	- Знаю, - буркнул Йоссариан с неожиданным раздражением.
'Christ, Danby, I earned that medal I got, no matter what their reasons were for giving it to me.	- Видит бог, Дэнби, я честно заработал свой орден, и вовсе не важно, какими мотивами они при этом руководствовались.
I've flown seventy goddam combat missions.	Я сделал семьдесят этих проклятущих боевых вылетов.
Don't talk to me about fighting to save my country.	Так что можете не рассказывать мне, что я должен воевать за родину.
I've been fighting all along to save my country. Now I'm going to fight a little to save myself. The country's not in danger any more, but I am.'	Я только и делал, что сражался за родину.
' The war's not over yet.	- Но война еще не кончилась.
The Germans are driving toward Antwerp.'	Немцы приближаются к Антверпену.
'The Germans will be beaten in a few months.	- Все равно через несколько месяцев немцам каюк.
And Japan will be beaten a few months after that.	А через несколько месяцев после этого и японцам крышка.
If I were to give up my life now, it wouldn't be for my country. It would be for Cathcart and Korn.	И если я теперь загублю свою жизнь, то уже не ради родины, а ради Кэткарта и Корна.
So I'm turning my bombsight in for the duration.	Нет уж, увольте, я зачехляю свой бомбовый прицел.
From now on I'm thinking only of me.'	Отныне я думаю только о собственной шкуре.
Major Danby replied indulgently with a superior smile,	Майор Дэнби снисходительно улыбнулся:
'But, Yossarian, suppose everyone felt that way.'	- Послушайте, Йоссариан, а что, если все начнут рассуждать подобным образом?
'Then I'd certainly be a damned fool to feel any other way, wouldn't I?'	- Если бы я рассуждал иначе, я был бы последним кретином.
Yossarian sat up straighter with a quizzical expression. 'You know, I have a queer feeling that I've been through this exact conversation before with someone.	- Усевшись попрямее, Йоссариан продолжал: -Знаете, у меня такое странное чувство, будто, однажды я уже вел с кем-то точно такой же разговор.
It's just like the chaplain's sensation of having experienced everything twice.'	Это - как у капеллана, которому всегда чудится, что когда-то он бывал уже в той или иной ситуации.

'The chaplain wants you to let them send you home,' Major Danby remarked. 'The chaplain can jump in the lake.'	- Капеллану хочется, чтобы вы не возражали против отправки домой, - заметил майор Дэнби.
' Oh, dear.'	- А-а, ну его к чертям!
Major Danby sighed, shaking his head in regretful disappointment.	Майор Дэнби сокрушенно покачал головой:
'He's afraid he might have influenced you.'	- Вы знаете, он боится, что повлиял на ваше решение.
'He didn't influence me.	- Он тут ни при чем.
You know what I might do?	Знаете, что я мог бы сделать?
I might stay right here in this hospital bed and vegetate.	Я мог бы остаться здесь, на госпитальной койке, и вести растительный образ жизни.
I could vegetate very comfortably right here and let other people make the decisions.'	Я мог бы блаженствовать здесь, и пускай другие принимают за меня решения.
'You must make decisions,' Major Danby disagreed.	- Нет, решение должны принимать вы, - возразил майор Дэнби.
' A person can't live like a vegetable.'	- Человек не может жить, как растение.
' Why not?'	- Почему же?
A distant warm look entered Major Danby's eyes.	Глаза майора Дэнби потеплели.
'It must be nice to live like a vegetable,' he conceded wistfully.	- А ведь, должно быть, очень приятно жить растительной жизнью, - задумчиво проговорил он.
' It's lousy,' answered Yossarian.	- Да нет, паршивое это дело, - ответил Йоссариан.
'No, it must be very pleasant to be free from all this doubt and pressure,' insisted Major Danby.	- Ну почему же? Наверное, хорошо жить без забот и сомнений, - не соглашался майор Дэнби.
'I think I'd like to live like a vegetable and make no important decisions.'	- Я бы, пожалуй, с удовольствием согласился жить растительной жизнью и никогда не принимать никаких важных решений.
'What kind of vegetable, Danby?'	- А каким бы растением вы хотели быть?
' A cucumber or a carrot.'	- Ну, скажем, огурчиком или морковкой.
'What kind of cucumber? A good one or a bad one?'	- Каким огурчиком - свежим, зеленым или с гнильцой?
'Oh, a good one, of course.'	- Свежим, конечно.
'They'd cut you off in your prime and slice you up for a salad.'	- Едва вы поспеете, вас сорвут, порежут на кусочки и сделают из вас салат.
Major Danby's face fell.	Майор Дэнби сник.
' A poor one, then.'	- Ну тогда - самым никудышным огурчиком.
'They'd let you rot and use you for fertilizer to help the good ones grow.'	- Тогда вас оставят гнить на грядке, вы удобрите собой почву, и на этом месте потом вырастут полноценные огурцы.
'I guess I don't want to live like a vegetable, then,' said Major Danby with a smile of sad resignation.	- Нет, пожалуй, я не хочу вести растительный образ жизни, - печально сказал майор Дэнби.

'Danby, must I really let them send me home?' Yossarian inquired of him seriously.	- Скажите, Дэнби, может, мне и в самом деле не возражать против отправки домой? - уже серьезно спросил Йоссариан.
Major Danby shrugged.	Майор Дэнби пожал плечами:
'It's a way to save yourself.'	- В этом - ваш путь к спасению.
' It's a way to lose myself, Danby.	- Я себя не спасу. Я себя потеряю, Дэнби.
You ought to know that.'	Вам бы следовало это знать.
' You could have lots of things you want.'	- У вас будет все, что душе угодно.
'I don't want lots of things I want,' Yossarian replied, and then beat his fist down against the mattress in an outburst of rage and frustration. 'Goddammit, Danby!	- А мне нужно совсем немного, - ответил Йоссариан и вдруг в припадке неожиданной ярости и отчаяния стукнул кулаком по матрацу: -Черт побери, Дэнби!
I've got friends who were killed in this war.	В этой войне погибли мои друзья.
I can't make a deal now.	Я не могу вступать в сделку.
Getting stabbed by that bitch was the best thing that ever happened to me.'	Жаль, что эта девка меня не зарезала: это был бы самый разумный выход из положения.
'Would you rather go to jail?'	- Значит, по-вашему, лучше отправиться в тюрьму?
'Would you let them send you home?'	- А вы бы согласились, если бы вас отправили домой?
'Of course I would!' Major Danby declared with conviction.	- Конечно, согласился бы, - убежденно заявил майор Дэнби.
'Certainly I would,' he added a few moments later, in a less positive manner.	- Ну конечно, согласился бы, - объявил он через мгновение, но уже не столь твердым тоном и после нескольких секунд мучительных размышлений выдавил из себя:
'Yes, I suppose I would let them send me home if I were in your place,' he decided uncomfortably, after lapsing into troubled contemplation. Then he threw his face sideways disgustedly in a gesture of violent distress and blurted out, 'Oh, yes, of course I'd let them send me home!	- Да, пожалуй, будь я на вашем месте, я бы согласился на отправку домой. - Он досадливо помотал головой и, страдальчески сморщившись, выпалил: - О да, я наверняка бы согласился, чтобы меня отправили домой.
But I'm such a terrible coward I couldn't really be in your place.'	Но я такой ужасный трус, что вряд ли мог очутиться на вашем месте.
'But suppose you weren't a coward?' Yossarian demanded, studying him closely.	- Ну, а допустим, вы не были бы трусом, - спросил Йоссариан, не сводя с него пристального взгляда.
'Suppose you did have the courage to defy somebody?'	- Допустим, у вас хватило бы мужества не подчиниться начальству...
'Then I wouldn't let them send me home,' Major Danby vowed emphatically with vigorous joy and enthusiasm.	- Тогда я бы не позволил, чтобы они отослали меня домой! - торжественно, с нескрываемой радостью провозгласил майор Дэнби.
'But I certainly wouldn't let them court-martial me.'	- И уж наверняка не позволил бы им предать меня военно-полевому суду.
'Would you fly more missions?'	- Значит, вы продолжали бы летать на задания?

'No, of course not.	- Нет, разумеется, нет.
That would be total capitulation.	Это была бы полная капитуляция.
And I might be killed.'	Ведь меня могли бы убить.
'Then you'd run away?'	- Следовательно, вам оставалось бы только сбежать?
Major Danby started to retort with proud spirit and came to an abrupt stop, his half-opened jaw swinging closed dumbly.	Майор Дэнби приготовился было гордо возразить и вдруг неожиданно запнулся - его полуотвисшая челюсть захлопнулась.
He pursed his lips in a tired pout.	Он устало поджал губы:
'I guess there just wouldn't be any hope for me, then, would there?'	- Что же это получается? Выходит, и у меня тоже не было бы никакого выхода?
His forehead and protuberant white eyeballs were soon glistening nervously again.	Он снова забеспокоился, лоб у него покрылся испариной, а глаза навыкате заблестели.
He crossed his limp wrists in his lap and hardly seemed to be breathing as he sat with his gaze drooping toward the floor in acquiescent defeat.	Теперь, потерпев поражение, он скрестил свои мягкие руки на коленях и, почти не дыша, понуро уставился в пол.
Dark, steep shadows slanted in from the window.	Густые косые тени падали в окно.
Yossarian watched him solemnly, and neither of the two men stirred at the rattling noise of a speeding vehicle skidding to a stop outside and the sound of racing footsteps pounding toward the building in haste.	Йоссариан наблюдал за майором с видом победителя. Оба не пошевелились, когда с улицы донесся шум подъезжающей машины и послышались торопливые шаги, приближавшиеся к зданию.
'Yes, there's hope for you,' Yossarian remembered with a sluggish flow of inspiration. ' Milo might help you.	- Отчего же, у вас был бы выход. Вам мог бы помочь Милоу, - заметил Йоссариан.
He's bigger than Colonel Cathcart, and he owes me a few favors.'	- Он влиятельней полковника Кэткарта. Он мне кое-чем обязан.
Major Danby shook his head and answered tonelessly. ' Milo and Colonel Cathcart are pals now.	Майор Дэнби покачал головой и безучастно сказал: - Милоу и полковник Кэткарт теперь друзья-приятели.
He made Colonel Cathcart a vice-president and promised him an important job after the war.'	Милоу произвел полковника Кэткарта в вице-президенты синдиката и обещал ему после войны большой пост.
'Then ex-P.F.C. Wintergreen will help us,' Yossarian exclaimed.	- Ну тогда нам поможет Уинтергрин! - воскликнул Йоссариан.
'He hates them both, and this will infuriate him.'	- Он ненавидит их обоих и придет в ярость, когда узнает, что они спелись.
Major Danby shook his head bleakly again. ' Milo and ex-P.F.C. Wintergreen merged last week.	Майор Дэнби опять уныло покачал головой: -Милоу и экс-рядовой первого класса Уинтергрин на прошлой неделе объединились.
They're all partners now in M & M Enterprises.'	Теперь они партнеры по фирме "М. и М.".
'Then there is no hope for us, is there?'	- Стало быть, у нас не осталось никакой надежды, а?
'No hope.'	- Никакой.

'No hope at all, is there?'	- Совсем никакой?
'No, no hope at all,' Major Danby conceded.	- Да, совсем никакой, - подтвердил майор Дэнби.
He looked up after a while with a half-formed notion. 'Wouldn't it be nice if they could disappear us the way they disappeared the others and relieve us of all these crushing burdens?'	Помолчав, он снова поднял глаза, осененный какой-то смутной идеей: - Может быть, было бы гораздо лучше, если бы они нас... исчезли, как других, тем самым освободив нас от этого невыносимого бремени?
Yossarian said no.	Йоссариан сказал: "Нет".
Major Danby agreed with a melancholy nod, lowering his eyes again, and there was no hope at all for either of them until footsteps exploded in the corridor suddenly and the chaplain, shouting at the top of his voice, came bursting into the room with the electrifying news about Orr, so overcome with hilarious excitement that he was almost incoherent for a minute or two.	Майор Дэнби согласился, меланхолически кивнув головой, и снова опустил глаза. Положение казалось безвыходным, как вдруг в коридоре загрохотали шаги: капеллан, голося что есть мочи, ворвался в палату и сообщил сногсшибательную новость относительно Орра. Капеллана так распирало от радостного возбуждения, что в первые минуты он нес какую-то несуразицу.
Tears of great elation were sparkling in his eyes, and Yossarian leaped out of bed with an incredulous yelp when he finally understood. ' Sweden?' he cried.	В глазах его сверкали слезы. Йоссариан наконец понял и, издав фантастический вопль, выпрыгнул из кровати. - В Швеции? - вскричал он.
' Orr!' cried the chaplain.	- Орр! - крикнул капеллан.
' Orr?' cried Yossarian.	- Орр? - закричал Йоссариан.
'Sweden!' cried the chaplain, shaking his head up and down with gleeful rapture and prancing about uncontrollably from spot to spot in a grinning, delicious frenzy.	- В Швеции! - ликующе кричал капеллан, гоголем расхаживая по палате.
' It's a miracle, I tell you!	- Это чудо, скажу я вам!
A miracle!	Чудо!
I believe in God again.	Я снова верю в бога!
I really do.	Правда, верю.
Washed ashore in Sweden after so many weeks at sea!	Орра прибило к шведскому берегу после многодневных мытарств по морю!
It's a miracle.'	Это чудо!
'Washed ashore, hell!' Yossarian declared, jumping all about also and roaring in laughing exultation at the walls, the ceiling, the chaplain and Major Danby.	- Черта с два его прибило! - заявил Йоссариан. Он чуть не прыгал от радости.
'He didn't wash ashore in Sweden.	- Его не прибило к шведским берегам.
He rowed there!	Он доплыл туда сам на плоту!
He rowed there, Chaplain, he rowed there.'	Он греб к Швеции и догреб!
Rowed there?'	На веслах добрался до Швеции! - На веслах?
'He planned it that way!	- Он все это заранее спланировал.
He went to Sweden deliberately.'	Он сознательно держал путь в Швецию.
'Well, I don't care!' the chaplain flung back with undiminished zeal.	- Ну это неважно, - продолжал капеллан с тем же пылом.

'It's still a miracle, a miracle of human intelligence and human endurance.	- Все равно - это чудо, чудо человеческого ума и выносливости.
Look how much he accomplished!'	Ну здорово!
The chaplain clutched his head with both hands and doubled over in laughter.	- Капеллан схватился обеими руками за голову, корчась от смеха.
'Can't you just picture him?' he exclaimed with amazement.	- Вы представляете себе эту картину? - изумленно воскликнул он.
'Can't you just picture him in that yellow raft, paddling through the Straits of Gibraltar at night with that tiny little blue oar-'	- Представляете, как он ночью плывет на желтом плотике через Г ибралтарский пролив с крошечным голубым веслом?..
'With that fishing line trailing out behind him, eating raw codfish all the way to Sweden, and serving himself tea every afternoon-'	- И с удочкой, которая тянется за ним. Всю дорогу до Швеции он жует треску, а днем угощается чаем...
'I can just see him!' cried the chaplain, pausing a moment in his celebration to catch his breath. 'It's a miracle of human perseverance, I tell you.	- Я вижу его как живого! - закричал капеллан. Он перевел дыхание и снова возликовал: - Это чудо человеческого упорства, скажу я вам!
And that's just what I'm going to do from now on! I'm going to persevere. Yes, I'm going to persevere.' 'He knew what he was doing every step of the way!' Yossarian rejoiced, holding both fists aloft triumphantly as though hoping to squeeze revelations from them. He spun to a stop facing Major Danby.	- Он с самого начала предусмотрел все, до последней мелочи! - торжествовал Йоссариан.
'Danby, you dope!	- Дэнби, вы болван!
There is hope, after all.	В конце концов, надежда есть.
Can't you see?	Разве вы не видите?
Even Clevinger might be alive somewhere in that cloud of his, hiding inside until it's safe to come out.'	Может быть, даже Клевинджер жив и спрятался где-нибудь внутри того облака, выжидая, пока можно будет выйти без всякой опаски.
'What are you talking about?' Major Danby asked in confusion.	- О чем вы толкуете? - спросил растерянный майор Дэнби.
'What are you both talking about?'	- О чем вы оба толкуете?
'Bring me apples, Danby, and chestnuts too. Run, Danby, run. Bring me crab apples and horse chestnuts before it's too late, and get some for yourself.'	- Принесите мне дичков, Дэнби, а заодно и конских каштанов, принесите и возьмите несколько штук себе.
'Horse chestnuts?	- Конских каштанов?
Crab apples?	Дичков?
What in the world for?'	Ради бога, зачем?
' To pop into our cheeks, of course.'	- Ну конечно, чтобы засунуть за щеки.
Yossarian threw his arms up into the air in a gesture of mighty and despairing self-recrimination.	- Йоссариан в отчаянии заломил руки.
' Oh, why didn't I listen to him?	- Ах, зачем я его не послушался?
Why wouldn't I have some faith?'	Почему я ему не доверял?

'Have you gone crazy?' Major Danby demanded with alarm and bewilderment.	- Вы что, с ума посходили? - спросил майор Дэнби тревожно-растерянным тоном.
'Yossarian, will you please tell me what you are talking about?'	- Йоссариан, скажите ради бога, о чем речь?
'Danby, Orr planned it that way.	- Поймите, Дэнби, Орр все это спланировал.
Don't you understand-he planned it that way from the beginning.	Неужели вы не понимаете, что это было запланировано от начала и до конца?
He even practiced getting shot down. He rehearsed for it on every mission he flew.	Он даже нарочно устраивал, чтобы его машину подбивали, в каждом полете он отрабатывал вынужденную посадку.
And I wouldn't go with him!	А я не захотел лететь с ним.
Oh, why wouldn't I listen?	Ах, почему я его не послушал?
He invited me along, and I wouldn't go with him!	Он приглашал меня с собой, а я не полетел!
Danby, bring me buck teeth too, and a valve to fix and a look of stupid innocence that nobody would ever suspect of any cleverness.	Дэнби, дайте мне такие же зубы торчком, клапан форсунки и глуповато-невинную морду, чтобы никто не ожидал от меня какого-нибудь умного поступка.
I'll need them all.	Мне это нужно до зарезу.
Oh, why wouldn't I listen to him.	Ах, почему я его не послушал!
Now I understand what he was trying to tell me.	Теперь я понимаю, что он пытался мне сказать.
I even understand why that girl was hitting him on the head with her shoe.'	Теперь я даже понимаю, почему та девка лупила его туфлей по башке.
'Why?' inquired the chaplain sharply.	- Почему? - резко спросил капеллан.
Yossarian whirled and seized the chaplain by the shirt front in an importuning grip.	Йоссариан круто обернулся и цепко схватил капеллана за грудки.
' Chaplain, help me!	- Капеллан! Помогите мне!
Please help me.	Пожалуйста, помогите.
Get my clothes.	Принесите мне мою одежду.
And hurry, will you?	И побыстрей, пожалуйста.
I need them right away.'	Она нужна мне сию минуту.
The chaplain started away alertly.	Капеллан рванулся было к дверям.
' Yes, Yossarian, I will.	- Бегу, Йоссариан.
But where are they?	Только где она, ваша форма?
How will I get them?'	Где ее взять?
'By bullying and browbeating anybody who tries to stop you.	- Лезьте напролом и берите на испуг каждого, кто попытается вас остановить.
Chaplain, get me my uniform!	Без формы не возвращайтесь, капеллан.
It's around this hospital somewhere.	Она где-то здесь, в госпитале.
For once in your life, succeed at something.'	Хоть раз в жизни добейтесь своего!

The chaplain straightened his shoulders with determination and tightened his jaw.	Капеллан решительно распрямил плечи и стиснул челюсти.
'Don't worry, Yossarian.	- Не беспокойтесь, Йоссариан.
I'll get your uniform.	Я добуду вашу форму.
But why was that girl hitting Orr over the head with her shoe? Please tell me.'	Но все-таки скажите, пожалуйста, почему эта девица колотила Орра туфлей по голове?
'Because he was paying her to, that's why!	- Потому что он предложил ей деньги - вот почему!
But she wouldn't hit him hard enough, so he had to row to Sweden.	Но, должно быть, она колотила его не очень сильно, раз он смог добраться до Швеции.
Chaplain, find me my uniform so I can get out of here.	Капеллан, найдите мою форму, чтобы я мог выбраться отсюда.
Ask Nurse Duckett for it.	Спросите у сестры Даккит.
She'll help you.	Она поможет вам.
She'll do anything she can to be rid of me.'	Она пойдет на все, лишь бы избавиться от меня.
'Where are you going?' Major Danby asked apprehensively when the chaplain had shot from the room.	- Куда это вы собираетесь? - тревожно спросил майор Дэнби, после того как капеллан пулей выскочил из палаты.
' What are you going to do?'	- Что вы намереваетесь делать?
'I'm going to run away,' Yossarian announced in an exuberant, clear voice, already tearing open the buttons of his pajama tops.	- Бежать! - ликуя, отчеканил Йоссариан, расстегивая верхние пуговицы пижамы.
'Oh, no,' Major Danby groaned, and began patting his perspiring face rapidly with the bare palms of both hands.	- О, только не это, - застонал майор Дэнби и провел ладонью по вспотевшему лицу.
' You can't run away.	- Вам нельзя бежать.
Where can you run to?	Куда вы убежите?
Where can you go?'	Вам некуда податься.
' To Sweden.'	- В Швецию.
'To Sweden?' Major Danby exclaimed in astonishment.	- В Швецию? - с изумлением воскликнул майор Дэнби.
'You're going to run to Sweden?	- Вы собираетесь бежать в Швецию?
Are you crazy?'	Вы не в своем уме!
' Orr did it.'	- Но Орр ведь убежал.
'Oh, no, no, no, no, no,' Major Danby pleaded.	- Нет, нет, нет и еще раз нет! - взмолился майор Дэнби.
'No, Yossarian, you'll never get there.	- Нет, Йоссариан, вам туда ни за что не добраться.
You can't run away to Sweden.	Вы не сможете добраться до Швеции.
You can't even row.'	Вы ведь даже грести не умеете.

'But I can get to Rome if you'll keep your mouth shut when you leave here and give me a chance to catch a ride.	- Но я смогу добраться до Рима, если вы будете держать язык за зубами и поможете мне пристроиться на попутный самолет.
Will you do it?'	Обещаете?
'But they'll find you,' Major Danby argued desperately, 'and bring you back and punish you even more severely.'	- Но вас же найдут, - с пеной у рта стал доказывать майор Дэнби. - Доставят обратно и накажут еще более сурово.
'They'll have to try like hell to catch me this time.'	- Ну, на этот раз им придется здорово попотеть, чтобы поймать меня.
'They will try like hell.	- Не беспокойтесь, ради такого случая они попотеют.
And even if they don't find you, what kind of way is that to live?	Но даже если они не найдут вас, подумайте, какая жизнь вас ожидает.
You'll always be alone. No one will ever be on your side, and you'll always live in danger of betrayal.'	Вы всегда будете одиноки, в вечном страхе, что вас кто-нибудь выдаст. Ведь никто же не станет на вашу сторону.
' I live that way now.'	- Я и сейчас так живу.
'But you can't just turn your back on all your responsibilities and run away from them,' Major Danby insisted.	- Но вы не можете наплевать на ваши обязанности по отношению к людям, - упорствовал майор Дэнби.
' It's such a negative move.	- Это будет негативным шагом.
It's escapist.'	Это значит - уклониться от морального долга.
Yossarian laughed with buoyant scorn and shook his head.	Йоссариан разразился жизнерадостным хохотом.
' I'm not running away from my responsibilities.	- Я не убегаю от своих обязанностей.
I'm running to them.	Я бегу навстречу своим обязанностям.
There's nothing negative about running away to save my life.	Если человек бегством спасает свою жизнь, то в этом нет ничего негативного.
You know who the escapists are, don't you, Danby? Not me and Orr.'	Вы же знаете, кто на самом деле уклоняется от своего морального долга? Ведь знаете же, а, Дэнби? Уж никак не мы с Орром.
'Chaplain, please talk to him, will you?	- Капеллан, пожалуйста, поговорите с ним, прошу вас!
He's deserting.	Он намеревается дезертировать.
He wants to run away to Sweden.'	Он хочет бежать в Швецию.
'Wonderful!' cheered the chaplain, proudly throwing on the bed a pillowcase full of Yossarian's clothing.	- Великолепно! - весело вскричал капеллан и с гордостью бросил на кровать наволочку, набитую одеждой Йоссариана.
' Run away to Sweden, Yossarian.	- Вперед, в Швецию, Йоссариан!
And I'll stay here and persevere.	А я останусь здесь и вынесу все до конца.
Yes. I'll persevere.	Да, я буду стойким.

I'll nag and badger Colonel Cathcart and Colonel Korn every time I see them. I'm not afraid.	При каждом удобном случае я буду шпынять и подкалывать полковника Кэткарта и подполковника Корна.
I'll even pick on General Dreedle.'	Я буду изводить даже самого генерала Дридла.
'General Dreedle's out,' Yossarian reminded, pulling on his trousers and hastily stuffing the tails of his shirt inside.	- Генерал Дридл убыл, - напомнил Йоссариан, торопливо натягивая брюки и запихивая в них концы рубахи.
' It's General Peckem now.'	- Вместо него генерал Пеккем.
The chaplain's babbling confidence did not falter for an instant. 'Then I'll pick on General Peckem, and even on General Scheisskopf.	- Тогда я буду изводить генерала Пеккема и даже генерала Шейскопфа, - петушился капеллан.
And do you know what else I'm going to do?	- А знаете, что я еще хочу сделать?
I'm going to punch Captain Black in the nose the very next time I see him.	При первой же встрече с капитаном Блэком я двину ему по носу.
Yes, I'm going to punch him in the nose.	Да, да, я намерен дать ему по морде.
I'll do it when lots of people are around so that he may not have a chance to hit me back.'	Причем я это сделаю у всех на глазах, чтобы он не смог дать мне сдачи.
'Have you both gone crazy?' Major Danby protested, his bulging eyes straining in their sockets with tortured awe and exasperation. 'Have you both taken leave of your senses?	- Вы, кажется, оба лишились рассудка!
Yossarian, listen-'	Послушайте, Йоссариан... - волновался майор Дэнби.
'It's a miracle, I tell you,' the chaplain proclaimed, seizing Major Danby about the waist and dancing him around with his elbows extended for a waltz.	- Чудо, свершилось чудо, уверяю вас! -провозгласил капеллан и схватив майора Дэнби за руку, закружился вокруг него, раздвинув локти, точно собирался танцевать вальс.
' A real miracle.	- Настоящее чудо!
If Orr could row to Sweden, then I can triumph over Colonel Cathcart and Colonel Korn, if only I persevere.'	Если Орр смог добраться до Швеции, значит, я еще тоже смогу отпраздновать победу над полковником Кэткартом и подполковником Корном. Только б у меня хватило стойкости!
'Chaplain, will you please shut up?' Major Danby entreated politely, pulling free and patting his perspiring brow with a fluttering motion.	- Будьте любезны, капеллан, заткнитесь, -вежливо попросил майор Дэнби, освобождаясь из объятий капеллана. Носовой платок его снова запорхал над потным лбом.
He bent toward Yossarian, who was reaching for his shoes.	Майор склонялся над Йоссарианом, который в это время потянулся за ботинками.
'What about Colonel-'	- Ну а как же быть с полковником?..
' I couldn't care less.'	- Меня это больше не волнует.
' But this may actua-'	- Но ведь это практически может...
'To hell with them both!'	- Пусть они оба катятся к чертовой матери!
'This may actually help them,' Major Danby persisted stubbornly.	- Но ведь это практически может оказаться им на руку, - упорно стоял на своем майор Дэнби.

'Have you thought of that?'	- Об этом вы подумали?
'Let the bastards thrive, for all I care, since I can't do a thing to stop them but embarrass them by running away.	- Пусть эти мерзавцы благоденствуют. Все, что я могу сделать, - ошарашить их своим побегом.
I've got responsibilities of my own now, Danby.	Теперь я отвечаю только за самого себя, Дэнби.
I've got to get to Sweden.'	Я должен отправиться в Швецию.
' You'll never make it.	- Вы никогда этого не сделаете.
It's impossible.	Это невозможно.
It's almost a geographical impossibility to get there from here.'	Даже географически невозможно отсюда попасть в Швецию.
'Hell, Danby, I know that.	- Ну и черт с ним, Дэнби, я это знаю.
But at least I'll be trying.	По крайней мере я хоть попытаюсь.
There's a young kid in Rome whose life I'd like to save if I can find her.	В Риме живет одна малышка, мне хотелось бы спасти ее.
I'll take her to Sweden with me if I can find her, so it isn't all selfish, is it?'	Если мне удастся ее найти, я возьму ее с собой в Швецию. Так что, как видите, я не такой уж эгоист.
' It's absolutely insane.	- Но это полное безумие.
Your conscience will never let you rest.'	Совесть будет вечно терзать вас.
' God bless it.' Yossarian laughed.	- Бог с ней, с совестью, - рассмеялся Йоссариан.
'I wouldn't want to live without strong misgivings. Right, Chaplain?'	- Жить без острых ощущений просто неинтересно, верно, капеллан?
'I'm going to punch Captain Black right in the nose the next time I see him,' gloried the chaplain, throwing two left jabs in the air and then a clumsy haymaker.	- При первой же встрече я дам капитану Блэку в морду, - хорохорился капеллан и провел по воображаемому противнику два коротких удара слева и довольно неуклюжий крюк справа.
' Just like that.'	- Вот таким манером.
'What about the disgrace?' demanded Major Danby.	- Но вы подумали о позоре, которым вы себя покроете? - допытывался майор Дэнби.
' What disgrace?	- Э-э... какой там позор!
I'm more in disgrace now.'	Большего позора, чем сейчас, быть не может.
Yossarian tied a hard knot in the second shoelace and sprang to his feet.	- Йоссариан туго затянул шнурки на втором ботинке и вскочил на ноги.
'Well, Danby, I'm ready.	- Ну, Дэнби, я готов.
What do you say?	Так я жду ответа!
Will you keep your mouth shut and let me catch a ride?'	Вы будете держать язык за зубами и пристроите меня на попутный самолет?
Major Danby regarded Yossarian in silence, with a strange, sad smile.	Молча, со странной, печальной улыбкой майор Дэнби рассматривал Йоссариана.
He had stopped sweating and seemed absolutely calm.	Он перестал потеть и казался совершенно спокойным.

'What would you do if I did try to stop you?' he asked with rueful mockery.	- Ну а что вы будете делать, если я действительно попытаюсь вас задержать? - спросил он с грустной усмешкой.
'Beat me up?'	- Изобьете меня?
Yossarian reacted to the question with hurt surprise.	Йоссариан удивленно поднял брови.
'No, of course not.	- Разумеется, нет.
Why do you say that?'	Как у вас повернулся язык сказать такое?
'I will beat you up,' boasted the chaplain, dancing up very close to Major Danby and shadowboxing.	- Я вас изобью, - похвастался капеллан, продолжая бой с тенью. Приплясывая, он приблизился вплотную к майору Дэнби.
'You and Captain Black, and maybe even Corporal Whitcomb.	- И вас излуплю, и капитана Блэка, и, может быть, самого капрала Уиткома.
Wouldn't it be wonderful if I found I didn't have to be afraid of Corporal Whitcomb any more?'	А что, правда, здорово будет, если вдруг окажется, что мне не надо больше бояться капрала Уиткома?
'Are you going to stop me?' Yossarian asked Major Danby, and gazed at him steadily.	- Значит, вы собираетесь задержать меня? -спросил Йоссариан и посмотрел на майора Дэнби долгим, пристальным взглядом.
Major Danby skipped away from the chaplain and hesitated a moment longer.	Майор Дэнби ускользнул от капеллана и на секунду задумался.
'No, of course not!' he blurted out, and suddenly was waving both arms toward the door in a gesture of exuberant urgency.	- Нет, разумеется, нет, - выпалил он и вдруг замахал обеими руками, торопливо указывая на дверь.
'Of course I won't stop you.	- Ах, разумеется, я не стану вас задерживать.
Go, for God sakes, and hurry!	Идите, бога ради, скорей!
Do you need any money?'	Вам деньги нужны?
' I have some money.'	- У меня немного есть.
'Well, here's some more.'	- Ну вот вам еще немного.
With fervent, excited enthusiasm, Major Danby pressed a thick wad of Italian currency upon Yossarian and clasped his hand in both his own, as much to still his own trembling fingers as to give encouragement to Yossarian. 'It must be nice to be in Sweden now,' he observed yearningly. 'The girls are so sweet. And the people are so advanced.'	- С лихорадочной готовностью майор Дэнби сунул Йоссариану толстую пачку итальянских банкнот и обеими руками сжал его руку - то ли для того, чтобы унять дрожь в собственных пальцах, то ли для того, чтобы приободрить Йоссариана.
'Goodbye, Yossarian,' the chaplain called.	- До свидания, Йоссариан, - сказал капеллан.
'And good luck.	- Желаю удачи.
I'll stay here and persevere, and we'll meet again when the fighting stops.'	Я останусь здесь и буду держаться до конца. Мы встретимся, когда отгремят залпы сражений.
'So long, Chaplain.	- Пока, капеллан.
Thanks, Danby.'	Спасибо вам, Дэнби.
' How do you feel, Yossarian?'	- Ну, как настроение, Йоссариан?

'Fine.	- Превосходное.
No, I'm very frightened.'	А впрочем, нет, я здорово побаиваюсь.
'That's good,' said Major Danby.	- Это хорошо, - сказал майор Дэнби.
'It proves you're still alive.	- Это значит, что вы живы.
It won't be fun.'	Вам предстоит нешуточное дело.
Yossarian started out. 'Yes it will.'	- Да уж веселого мало, - согласился Йоссариан.
'I mean it, Yossarian.	- Именно это я и хочу сказать, Йоссариан.
You'll have to keep on your toes every minute of every day.	Вам придется держать ухо востро. С утра до вечера и с вечера до утра.
They'll bend heaven and earth to catch you.'	Чтобы изловить вас, они обшарят небеса и землю.
'I'll keep on my toes every minute.'	- Я буду держать ухо востро.
'You'll have to jump.'	- Вам придется петлять и прыгать, как зайцу.
'I'll jump.'	- Что ж, буду петлять и прыгать, как заяц.
'Jump!' Major Danby cried.	- Прыгайте! - закричал майор Дэнби.
Yossarian jumped. Nately's whore was hiding just outside the door.	Йоссариан прыгнул.
The knife came down, missing him by inches, and he took off.	Рванулся - и был таков.