«Великий путь на восток»

Исмаилия — столица Суэцкого канала

…три города, как бы чудом возникшие, утвердились вдоль канала… Из болота вырос Порт-Саид. Из степи выросла Исмаилия. Из моря вырос Новый Суэц.

В. А. Соллогуб (1869 г.)


Каждый из городов, расположенных вдоль канала, имеет собственное лицо. Порт-Саид — грандиозное, многоязыкое, суетливое и шумное торжище, Суэц — порт-труженик, Исмаилия — столица Суэцкого канала.

Как и положено столице, Исмаилия — самый красивый из городов приканальной зоны. Исторически Исмаилия складывалась как город служащих, разрастаясь вокруг административных учреждений Суэцкого канала. Судя по старым путеводителям, в начале 70-х годов прошлого века из 5,5 тыс. жителей Исмаилии около 3 тыс. составляли европейцы, в основном служащие Всемирной компании морского Суэцкого канала.

И сегодня каждый второй исмаилиец так или иначе связан с Суэцким каналом. На берегу этого пресноводного канала, пересекающего весь город и соединенного шлюзом с оз. Тимсах, расположился целый комплекс современных административных зданий.

Широкое шоссе, по обеим сторонам которого тянутся финиковые пальмы, ведет к морскому клубу администрации Суэцкого канала. В жаркие дни немало исмаилийцев приезжают сюда отдохнуть. Разноцветные зонтики, защищающие от прямых палящих лучей солнца, воткнуты прямо в жесткую выцветшую траву. Под ними привольно могут расположиться целые семейства.

Впереди виден канал и западная оконечность оз. Тимсах, а вдали — врезавшийся в озеро мыс, густо усаженный пальмами. Темно-бурая вода канала слегка рябит под порывами свежего ветра. У обрывистого противоположного берега стоит грузная японская драга.

Суэцкий канал — весьма своеобразен. Когда попадаешь сюда впервые, невольно обращаешь внимание на то, что вода в нем вровень с уровнем берега. Канал производит впечатление гигантской, наполненной до краев канавы. Кажется, малейшая волна — и вода выплеснется через край в серый прибрежный песок. Входя в воду, замечаешь микроскопические взвеси. Песок, постоянно поднимающийся со дна, мутит воду, делает ее темно-коричневой. Купаться в канале лучше всего тогда, когда пройдет караван судов и вода, отстоявшись, просветлеет. Очень занятно наблюдать за прохождением по каналу больших океанских кораблей. Возникает иллюзия, что они идут прямо по пустыне. Вот движется большой греческий сухогруз. Его обшарпанные борта высоко поднимаются над уровнем канала. Несколько матросов, стоящих около борта, одеты во что попало. На веревке, протянутой от капитанской рубки, сушатся тряпки, матросское исподнее. За сухогрузом через 200–250 м следует нарядный, белоснежный туристский теплоход под французским флагом, за ним — танкер, потом еще сухогруз… Вереница кораблей постепенно исчезает за зеленой рощицей слева от клуба. Через 4–5 часов караван будет в Порт-Саиде, а затем в бескрайних просторах Средиземноморья.

В настоящее время по Суэцкому каналу ежедневно проходят три каравана из 60–80 судов. Своеобразный рекорд был установлен здесь 22 января 1977 г. — по каналу проследовало 82 судна.

В 1978 г. Суэцким каналом пользовались 103 страны. Да это и неудивительно, он обеспечивает экономию топлива от 25 до 50 %. Через канал осуществляется 15 % мировой торговли, по нему проходят 97 % всех сухогрузов мира и 27 % всех нефтеналивных судов.

Восьмилетнее бездействие канала (1967–1975) нанесло мировой торговле ущерб, который оценивается приблизительно в 12–15 млрд. долл. Закрытие канала для судоходства отрицательно сказалось на экономике 65 стран. Убытки Египта за этот период исчисляются приблизительно в 1,3 млрд. долл. Судоходство по Суэцкому каналу возобновилось 5 июня 1975 г., однако этому предшествовала длительная и напряженная работа: расчистка канала от израильских мин.

В настоящее время доходы от Суэцкого канала составляют одну из главных прибыльных статей национального бюджета Египта. В 1980 г. поступления от него составляли 634 млн. долл., а в 1981 г. — 875 млн. долл. Число проходящих по каналу судов постоянно растет, так как этот морской путь продолжает оставаться более дешевым, чем путь вокруг мыса Доброй Надежды.

Во главе администрации Суэцкого канала стоит египетский инженер Машхур Ахмед Машхур, в чьем распоряжении находятся 280 лоцманов. Все они — египтяне (до 1967 г. здесь работало 230 лоцманов, из них 47 иностранцев).

Стремясь идти в ногу со временем, администрация канала развернула работы по его расширению и модернизации. Они были разбиты на два этапа: первый закончился в конце 1980 г., а второй рассчитан до 1985 г. На первом этапе работ ширина канала была увеличена примерно в 1,5 раза (в основном за счет сноса возведенной израильтянами после войны 1967 г. укрепительной «линии Барлева» на восточном берегу) и фарватер углублен примерно на 45 %. В настоящее время по каналу могут проходить суда с осадкой до 53 футов. Выступая в середине ноября 1980 г. на торжественной церемонии завершения первого этапа работ, инженер М. А. Машхур заявил, что с 5 июня 1975 г. по каналу прошло 104 500 судов. Объем работ, выполненных на первом этапе модернизации канала, на 125 % превышает объем всех работ, осуществленных при строительстве канала в 1859–1869 гг. В результате в настоящее время каналом могут пользоваться суда водоизмещением 150 тыс. т, составляющие около 50 % мирового торгового флота, и танкеры водоизмещением до 270 тыс. т с полной загрузкой. Естественно, что работы такого колоссального размаха потребовали и соответствующих капиталовложений (1 млрд. 275 млн. долл.).

Растет и интенсивность работы канала. В настоящее время караваны судов могут проходить Суэцкий канал одновременно только в одном направлении; чтобы сократить время ожидания каравана и прохода, администрация осуществляет проект строительства трех канальных ответвлений, как бы рукавов, которые позволят разводить суда, идущие встречным курсом. После завершения строительства этих ответвлений время прохода сократится на 4 часа. В настоящее время закончены работы на первом и наиболее крупном из этих ответвлений, которое сооружено при помощи Японии в районе Порт-Саида. Общая длина его 36 км. Следующие два ответвления — в районе оз. Гимсах (5 км) и в районе Горьких озер (28 км).

Одна из наиболее сложных в техническом отношении проблем — проход по каналу современных супертанкеров. Один из проектов, которые широко обсуждались в египетской печати, предусматривает использование для этой цели нефтепровода мощностью 80 млн. т в год между Суэцем и Александрией, который был открыт в 1977 г. Согласно этому проекту, супертанкеры смогут сливать большую часть своего груза в Суэце. По нефтепроводу нефть будет доставляться в его конечный пункт — Сиди-Крейр, вблизи Александрии. Танкеры смогут порожняком проходить по Суэцкому каналу и вновь заправляться нефтью в Сиди-Крейр. Таким образом можно повысить и интенсивность использования нефтепровода Суэц — Александрия, в настоящее время загруженного только на 50 %.

На втором этапе модернизации канала предусматривается значительно увеличить его поперечное сечение. Это потребует еще больших капиталовложений (они оцениваются примерно в 1,5 млрд. долл.). Существуют и значительные технические трудности: необходимо производить работы, не прекращая движения судов по каналу. В связи с этим одна из крупных японских фирм выдвинула в начале 1980 г. проект второго Суэцкого канала, который шел бы параллельно нынешнему и, по мнению японцев, обошелся бы дешевле, чем работы по расширению канала.

Внося значительную лепту в государственную казну Египта, Суэцкий канал положительно воздействует и на облик всей приканальной зоны. В настоящее время эта зона с ее тремя крупнейшими городами: Порт-Саидом, Исмаилией и Суэцем — является наиболее динамично развивающимся районом страны. За время восьмилетнего бездействия капала и войны, которая велась между Египтом и Израилем в 1967–1979 гг., она весьма пострадала. Было разрушено около 85 % жилого фонда. Особенно большой ущерб был нанесен Суэцу, где к 1975 г. почти не осталось крупных зданий, которые не были бы повреждены в результате артобстрелов и бомбардировок израильской авиации. Однако за относительно короткий срок, прошедший со времени возобновления судоходства но Суэцкому каналу, вокруг него произошли разительные перемены. Привлеченные открывающимися здесь возможностями, в Порт-Саид, Исмаилию и Суэц вернулось около 1 млн. египтян. В частности, население Исмаилии за этот период возросло со 145 тыс. (1975 г.) до 275 тыс. и продолжает увеличиваться.

Генеральный проект развития приканальной зоны на период до 2000 г. предусматривает увеличение населения Исмаилии до 1 млн. жителей. Для этого необходимо построить около 100 тыс. условных жилых единиц, усовершенствовать ирригационные сооружения для планируемого освоения больших сельскохозяйственных площадей на западной стороне канала, необходимых для снабжения населения продуктами питания. Предусматривается также создать фабрики по переработке и консервированию фруктов и овощей, восстановить ряд предприятий перерабатывающей промышленности, пострадавших во время военных действий, а также возвести современные аграрно-промышленные комплексы на восточной стороне канала, использовав для орошения воду из Нила, которая будет подаваться по пяти тоннелям, проложенным под каналом.

25 октября 1980 г. было открыто движение по проходящему под Суэцким каналом автомобильному тоннелю им. Ахмеда Хамди (египетский генерал, погибший во время войны 1973 г.). Этот тоннель находится в 17 км севернее Суэца. Длина его — 1640 м. Пропускная способность тоннеля должна после завершения работ достигнуть 2 тыс. автомобилей в час. Начаты работы по строительству еще двух тоннелей под Суэцким каналом. Один из них будет предназначен исключительно для орошения сельскохозяйственных плантаций на Синайском полуострове пресной водой из Нила.

Однако, размышляя о реальности проектов, выдвигающихся египетскими специалистами, нельзя не учитывать ряда серьезных объективных факторов, которые могут негативно сказаться на их претворении в жизнь. Планы грандиозного переустройства всей приканальной зоны, создания вдоль Суэцкого канала стомильного «пояса процветания» с крупными, развитыми городами, родились в период эйфории, наступившей после восстановления египетского суверенитета над Суэцким каналом в ходе октябрьской войны 1973 г. Египет после войны не скрывал, что рассчитывает на солидную помощь арабских стран в деле реконструкции канала. И действительно, от Объединенных Арабских Эмиратов в это время был получен заем в 100 млн. долл., Кувейт в 1974 г. дал Египту 175 млн. долл., часть которых предназначалась для работ на канале. Заем в 250 млн. долл., полученный от Саудовской Аравии, также частично использовался для этой же цели. Однако после того, как Садат и его окружение, встав на путь сепаратных сделок, отказались от принципов и традиций общеарабской солидарности, этот канал притока валюты, естественно, оказался перекрытым. Арабы прекратили экономическое сотрудничество с Египтом.

К финансированию работ, связанных с Суэцким каналом, подключились западногерманские, японские, итальянские и другие фирмы. Однако уже в конце 70-х годов стало очевидно, что западные «друзья» Египта строят свое сотрудничество с ним на чисто коммерческой основе. Интерес, проявленный ими к восстановлению Суэцкого канала — важной артерии международной торговли, — вовсе не распространялся на коренное переустройство всей приканальной зоны.

И тем не менее заявления официальных лиц АРЕ о проектах реконструкции зоны Суэцкого канала были полны казенного оптимизма. В каирских газетах регулярно появлялись статьи, в которых «помощь» Запада изображалась как панацея от всех бед, как верное средство оздоровления египетской экономики. И невольно приходит в голову мысль о том, что ни мировая история, ни опыт, накопленный собственной страной, ничему не научили тех, кто еще вчера находился у руля государственного управления в Египте.

Давайте мысленно перенесемся на столетие назад, в памятные дни середины ноября 1869 г., когда впервые были открыты ворота «великого пути на Восток».

…15 ноября 1869 г. гавань Порт-Саида представляла собой любопытное зрелище. В ней сгрудились многочисленные турецкие, египетские, австрийские, французские, прусские, итальянские, шведские, датские, испанские фрегаты, яхты, почтовые и пассажирские пароходы. В гавани было тесно. Очистительные работы еще не завершились, и поэтому все суда выстроились по обеим сторонам широкого четырехсотметрового канала, прорытого посередине мелководной гавани. Свежий морской бриз развевал разноцветные флаги и вымпелы. На реях стояли моряки в парадных мундирах, слышалась военная музыка, воздух вздрагивал от салютов, которыми представители королевских домов Европы приветствовали друг друга.

Оживленно было и на внешнем рейде, к которому вели два мола из огромных валунов, далеко выдававшихся в море и защищавших порт от нильского ила, наносимого морскими течениями. Застывшая здесь английская военная эскадра олицетворяла мощь Британской империи. За английскими кораблями виднелся нестройный лес мачт многочисленных пароходов, на которых не допущенная в гавань публика рангом пониже терпеливо дожидалась прибытия французской королевской яхты «Эгль» с императрицей Евгенией на борту.

Однако всей этой разноязыкой и разношерстной толпе пришлось долго ждать. Лишь ранним утром следующего дня, 16 ноября, через вход в гавань Порт-Саида, обозначенный двумя деревянными, выкрашенными под гранит обелисками, медленно прошла французская императорская яхта. На верхней палубе сидела императрица Евгения, одетая в белое, воздушное, кружевное платье и шляпу под синей вуалью. В ее свите особенно выделялся принц Мюрат, обряженный в костюм африканских егерей.

Артиллерийская канонада возобновилась с новой силой. Особенно усердствовали французские военные корабли. Грохот выстрелов заглушал воинские оркестры, дамы зажимали уши пальчиками, а на некоторых кораблях повылетели стекла.

«Эгль» медленно прошла вдоль строя иностранных кораблей и стала на якорь в западной части гавани, вблизи бетонной башни незаконченного электрического маяка. Вдали, за плоскими крышами Порт-Саида, поблескивали воды большого озера Манзала, по которому медленно и плавно двигались фелюги — арабские рыбацкие лодки под косыми парусами. Первый визит императрице Евгении нанес ее троюродный брат, президент Всемирной компании морского Суэцкого канала Фердинанд де Лессепс. Несмотря на свои 64 года, он ловко взбежал по трапу и поднялся на верхнюю палубу. Затем настал черед вице-короля Египта хедива Исмаила. В отличие от Лессепса Исмаил — невысокий, полный, по-восточному вальяжный, с оплывшим лицом, обрамленным белокурой бородкой, — выглядел старше своих 39 лет. За вице-королем императрице нанесли визиты австрийский император, наследный принц Пруссии, принц Генрих Нидерландский, принц Людвиг Гессенский, послы различных европейских держав. Среди них был и затянутый в парадный мундир 37-летний русский посол в Константинополе Н. П. Игнатьев, прибывший в Порт-Саид на военном клипере «Яхонт».

Церемония торжественного открытия Суэцкого канала началась.

На внутреннем рейде Порт-Саида стояли и два русских парохода, «Коцебу» и «Владимир». Среди почетных гостей, приглашенных хедивом на церемонию открытия Суэцкого канала, находились директора Российского общества пароходства и торговли (РОПИТ) И. М. Чихачев, оставивший заметный след в истории русского торгового мореходства (за несколько лет до этого он прибыл на первом русском торговом судне в Суэц, а впоследствии возглавил первую русскую торговую экспедицию в Китай) и И. И. Сущев. В Порт-Саид прибыли также адмиралы Дюгамель, Горковенко, Мангари, художник Айвазовский, инженеры, журналисты. Здесь же был американский генерал Банко, председатель комиссии по иностранным делам американского сената, путешествовавший на борту русского корабля в сопровождении секретаря нью-йоркской торговой палаты Эплтона. Несколько позже к «Коцебу» и «Владимиру» присоединился клипер «Яхонт», где по приглашению Н. П. Игнатьева находился еще ряд почетных гостей, в том числе известный писатель В. А. Соллогуб, который оставил нам интересные воспоминания об этих днях в своей книге «Новый Египет» (СПб., 1871 г.). Занимательные репортажи об открытии Суэцкого канала, печатавшиеся в «Санкт-Петербургских ведомостях», вел журналист К. Скальковский, находившийся на борту «Коцебу».

В 3 часа дня 16 ноября все приглашенные собрались на берегу. За украшенной цветами триумфальной аркой открывался вид на три красивых павильона, выстроенных на песчаной отмели. Средний предназначался для особо почетных гостей, слева стоял голубой павильон, который католики после долгих и нудных распрей с представителями православной церкви отвоевали для себя, справа — зеленый, где проходили мусульманские богослужения. Выстроенная для парада гвардия хедива Исмаила производила довольно странное впечатление: на солдатах были роскошные мундиры французского образца и белые перчатки. Однако это не придавало приличествующей моменту величественности вчерашним феллахам, изможденным тяжелой жизнью, поголовно пораженным глазными болезнями. В главном павильоне среди представителей королевских домов Европы живописно выделялась фигура легендарного вождя Республики рифов Абдель Кадера в белом бурнусе. После того, как старый мулла из Аль-Азхара прочитал суру Корана, наступила очередь Бауэра, специально приглашенного знаменитого парижского проповедника, духовника императрицы Евгении. В пылу галльского красноречия Бауэр предложил считать день 17 ноября 1869 г. первым днем новой эры в истории человечества. Бросая пламенные взгляды в сторону британского посла, делавшего безразличное лицо, он долго разглагольствовал о том, что только варвары могли противиться сооружению Суэцкого канала.

Поздно вечером у входа в канал был устроен большой фейерверк. По ночному небу носились разноцветные шутихи. Народ ликовал. Однако организаторам торжеств в этот вечер было не до веселья. Они получили телеграмму одного из главных подрядчиков Лессепса Лавалье: «Все пропало, торжественная церемония прохода судов отменяется — пароход, совершавший пробный проход по каналу, сел на мель». Всю ночь на легком колесном пароходе хедива Исмаила шло совещание. Большинство его участников склонялись к тому, чтобы отложить торжественную церемонию открытия канала. Дело в том, что в страшной спешке, предшествовавшей открытию, оказались незавершенными некоторые работы по углублению основного русла канала и вместо предусмотренных 8 м глубины во многих местах она была значительно меньше. Это, естественно, ставило под угрозу проход кораблей с большой осадкой.

В этот критический момент только один человек — Фердинанд де Лессепс — сохранил хладнокровие. По его настоянию было принято решение идти ва-банк и пустить по каналу часть кораблей небольшого водоизмещения. Рано утром министр иностранных дел хедива Исмаила Нубар-паша, путаясь в фалдах парадного мундира, сам наблюдал за переносом чемоданов почетных гостей на небольшие пароходы.

Торжественная процессия тронулась с места не в 6 часов, как было намечено, а в 8 часов 15 минут утра. Первой шла яхта «Эгль». За ней суетливо выстраивались остальные суда, причем порядок неоднократно нарушал фрегат британского посла, который стремился занять самое почетное место. Весь день суда чинно шли по прямому, как струна, каналу. Фарватер был обозначен красными бакенами. Справа тянулся однообразный пейзаж оз. Манзала со стаями розовых фламинго на нем, слева — ровные барханы Синайской пустыни. Как и опасались организаторы, без инцидентов не обошлось. Около 8 часов вечера, недалеко от Исмаилии, каравану судов пришлось встать на якорь: пароход «Пелузий», на котором следовала администрация канала, сел на мель и загородил путь остальным кораблям.

Только 20 ноября яхта «Эгль» наконец достигла Красного моря. На пути возникали все новые осложнения. Выяснилось, что в нескольких местах канал был чуть не вдвое мельче обещанных 8 м. Вследствие этого, в частности, Н. П. Игнатьеву пришлось пересесть на русскую военную шхуну «Псезуа», так как его клипер «Яхонт» имел слишком большую осадку.

О пышности, с которой была обставлена церемония открытия Суэцкого канала, ходили легенды. Хедив Исмаил любил и умел пустить пыль в глаза. К. Скальковский, побывавший на его яхте «Махруса», пишет, что она занимала чуть ли не первое место в мире по богатству отделки. «Махруса», построенная в Англии, обошлась египетскому народу в 10 млн. фр. Скальковский отмечает, что «на ней были соединены все затеи восточной роскоши с искусством европейского исполнения. Я заметил, что все часовые и матросы были в роскошных красных мундирах, но босые. Подобные одеяния есть лучшая картина современного состояния Египта. В то время, когда вице-король живет в роскоши, о которой не имеет понятия большая часть государей Европы, когда министры его получают жалованье по 300 и 400 тыс. фр. в год, т. е. в 6 раз больше русских министров, простой народ, феллахи пребывают в самой жалкой бедности»{78}. За две недели непрерывных балов, приемов, фейерверков вице-король потратил около 80 млн. фр. Это и неудивительно, если учесть, что Исмаил взял на полное содержание всех приглашенных и неприглашенных гостей. Любой иностранец мог завтракать и обедать за счет хедива, при одном, впрочем, условии: за обедом он мог выпить не более пяти бутылок вина.

Гостям оплачивались не только обеды в ресторанах, но и номера в гостиницах, экипажи, пароходы, проезд по железной дороге. «Некоторые гости, — вспоминает Соллогуб, — доводили пользование гостеприимством до бесстыдства, требовали, чтобы хедив платил за их бритье, за их письма, за их прачек, за все их прогулки, и показывали туземцам, ожидавшим от них бакшиша, свои пригласительные билеты». Несмотря на безумные траты, беспорядок был страшный. «Распорядители выбирались из молодых европейцев на египетской службе. У них не было ни настоящей инструкции, ни точных списков. Самозваные гости вытеснили повсюду приглашенных, заслуженные члены Французского института… оставались целую ночь без пристанища и пищи на прибрежном песке во время исмаилийского бала, на который были приглашены одними из первых. На железных дорогах места занимались абордажем, причем некоторые представители просвещения показывали друг другу револьверы»{79}.

В Исмаилни специально для праздников был построен дворец, который обошелся почти в 3 млн. фр. Однако затеянный в нем хедивом бал не удался. «Духота, давка и неприличия, — пишет Соллогуб, — дошли до того, что высокие посетители должны были обратиться в бегство. На следующий день дорогие ткани, бронза, зеркала, вызолоченная мебель, все до последнего стула и до последнего гвоздя было куда-то вывезено — остались печальным остовом одни голые стены. На балах дворца Каср эль-Нил в честь австрийского императора и принца прусского поражала смесь пошлости и безвкусия. Гостиные, обтянутые парчовым штофом, сверкали позолотой, зеркалами и освещением. Рядом с ними для танцев и ужина сколачивались балаганы, обтянутые разноцветным коленкором. Простые обручи, перевитые розовой или зеленой кисеей, изображали люстры. На трибуне, изукрашенной флагами, помещался оркестр и выставлялся, как на публичных балах, ярлык с изображением танцев. Тут уж не было ничего придворного, а выказывался ярмарочный праздник средней руки»{80}.

Зачем нужны были столь неимоверные расходы? Скорее всего, хедив Исмаил, который формально еще оставался подданным Турции, стремился «сойти за своего» с представителями европейской аристократии и тем самым упрочить свое неопределенное положение. Сыграла роль и специфическая восточная манера принимать гостей как можно пышнее и торжественнее. Хедиву, конечно, хотелось и напомнить о том, кто хозяин в стране, народ которой построил Суэцкий канал.

Однако его ждало разочарование. Большинство коронованных особ, приглашенных на торжество, не явились, даже не объяснив причин. О хедиве и египетском народе никто и не вспомнил: все дифирамбы пелись исключительно Лессепсу, и в довершение всех унижений сброд европейских авантюристов всех мастей и оттенков, как смерч промчавшихся по праздничным павильонам, дворцам и ресторанам, поднял в европейских газетах на смех самого Исмаила с его претензиями на светскость.

В этом трагикомическом празднике прослеживается определенная логика. Египту еще не раз придется оказываться в аналогичной ситуации, и не раз еще египетский «романтизм», как окрестят на Западе эмоциональную открытость, доверчивость египтян, столкнется с жестким прагматизмом его западных «друзей». Скальковский, на которого, как и на многих других, безумные траты хедива произвели удручающее впечатление, говорил: «Такая роскошь легко объясняет, почему какой-то феллах, встреченный мною в Исмаилии, жевал, должно быть от голода, стеариновую свечку, вытащенную в одном из фонарей, назначенном в бесчисленном множестве для иллюминации»{81}.

Композитору Джузеппе Верди была заказана специально для празднеств опера на египетскую тему — «Аида». Из одной книги в другую ходит легенда о том, что «Аида» впервые исполнялась на открытии Суэцкого канала. Однако хедиву Исмаилу и здесь не повезло. Верди не успел закончить оперу (он завершил работу над ней только в 1871 г.), и в Каирском оперном театре, строительство которого также было приурочено к этому случаю, давали «Трубадура». Скальковский замечает, что Каирский театр как по роскоши внутреннего убранства, так и по составу приглашенной труппы итальянских и французских певцов превосходил многие европейские театры того времени. Вообще он, несмотря на короткое пребывание в Каире, сумел достаточно объективно оценить эпоху хедива Исмаила, отмеченную, с одной стороны, преобразованиями и реформами, а с другой — безумной, бесконтрольной роскошью и коррупцией.

Однако, будучи опытным и одаренным журналистом, Скальковский оказался плохим экономистом. Воздав должное энергии и предприимчивости Лессепса, а также техническому мастерству его подрядчиков, и в первую очередь Барреля и Лавалье, он в то же время высказал сомнение в рентабельности этого грандиозного предприятия. Если учесть, что Скальковский вращался в обществе российских судовладельцев, то логично предположить, что его точка зрения сформировалась под воздействием высказываний в этих кругах. Скальковский и представить себе не мог, как он просчитался, когда после торжественной церемонии охотно смеялся над шуточками скептиков, предлагавших поставить в Исмаилии статуи Лессепса, Барреля и Лавалье и выбить на них перефразированное изречение Наполеона: «Акционеры, с высоты этих статуй 400 млн. франков громко заявляют о том, что никогда не возвратятся в карманы ваши и ваших потомков».

Свою недальновидность лишний раз продемонстрировала и русская буржуазия. В 1856 г. сразу после окончания Крымской войны Лессепс прибыл в Россию с целью собрать деньги для создания акционерной компании по строительству канала. Однако он не встретил той поддержки, которую ожидал. Лишь Н. А. Новосельский, основатель и первый директор РОПИТа, проявил внимание к идеям Лессепса, но и он не рискнул вложить свой капитал в показавшееся ему сомнительным дело.

Русские капиталисты в отличие от французских, а впоследствии и английских буржуа не почувствовали пульса времени, не сумели оценить далеко идущих последствий, которые повлекло за собой сооружение Суэцкого канала. Огромное значение, которое приобрел канал для мировой торговли, было предопределено тем обстоятельством, что во второй половине XIX в. активизировался раздел мира между крупнейшими империалистическими державами. Бурно развивавшаяся промышленность европейских стран требовала как новых рынков сбыта, так и новых источников сырья. Значительное развитие перевозок так называемых массовых грузов (руды, каменного угля, зерновых, леса) подняло вопрос о сокращении протяженности мировых коммуникаций.

Уже через несколько лет после открытия канала стало ясно, что его сооружение совершило переворот в международном судоходстве. Исключительно выгодное географическое положение канала привело к значительному сокращению расстояния между Европой и восточными странами. В частности, путь из Триеста в Бомбей стал короче на 37 дней, из Генуи — на 32, из Марселя — на 31, из Бордо, Лондона или Гамбурга — на 24. Восточная часть Средиземноморья превратилась в одну из наиболее оживленных зон международной торговли.

В этой связи возникает вопрос: почему же Суэцкий канал не был сооружен раньше?

Идея прорыть канал через Суэцкий перешеек возникла еще в глубокой древности. У античных историков, в частности у Страбона и Плиния Старшего, упоминается о том, что канал, соединяющий правый, Пелузийский, рукав Нила с Красным морем, пытались соорудить еще фиванские фараоны эпохи Среднего царства. Первое достоверное историческое свидетельство соединения Средиземного и Красного морей связано с именем фараона Нехо II (конец VII — начало VI в. до н. э.). Расширение и усовершенствование канала Нехо производилось по приказам персидского царя Дария I, завоевавшего Египет, Птолемея Филадельфа (первая половина III в. до и. э.), а также Амра ибн аль-Аса. Однако в 767 г. система каналов, соединявшая Нил с Красным морем, была разрушена по приказу халифа аль-Мансура. С того времени крупных работ по восстановлению древнего морского пути не производилось. Реальные предпосылки для осуществления технически сложного и трудоемкого проекта прорытия канала через Суэцкий перешеек возникли только в новое время.

…В декабре 1956 г., после того как землю Порт-Саида покинул последний солдат английских оккупационных войск, жители Порт-Саида сбросили в море статую Лессепса, несколько десятилетий стоявшую на гранитном постаменте у самого входа в Суэцкий канал. Низвержение бронзовой фигуры Лессепса стало для миллионов египтян символом восстановления национального суверенитета над Суэцким каналом. Деятельность Лессепса, талантливого организатора и беспринципного дельца, принесла Египту неисчислимые бедствия. Его статуя покоится на дне Суэцкого канала, однако гранитный постамент сохранился. На нем и сейчас можно прочесть имя Фердинанда де Лессепса, вписавшего в историю Египта яркую и трагическую страницу.

Фердинанд де Лессепс родился в Версале 1 ноября 1805 г. и получил образование в привилегированном лицее Генриха IV.

В Египет Лессепс впервые прибыл в 1832 г. В связи с эпидемией холеры он был вынужден провести некоторое время в карантине на борту судна, которое доставило его в Александрию. Чтобы убить время, он взял у французского консула несколько книг, среди которых случайно оказались выполненные математиком Лепером, входившим в состав наполеоновской экспедиции, расчеты канала через Суэцкий перешеек. Они разожгли воображение молодого дипломата. На протяжении пятилетнего пребывания в Египте (он занимал пост вице-консу-ла в Александрии с 1832 по 1833 г. и консула в Каире с 1833 по 1837 г.) Лессепс зондировал возможность практического осуществления задуманного нм грандиозного предприятия по соединению двух морей. Благодаря своему обаянию он установил дружественные контакты с Мухаммедом Али и членами его семьи. Однако ни при Мухаммеде Али, ни при его преемнике хедиве Аббасе I Лессепсу так и не удалось убедить египетских правителей в необходимости прорытия канала.

Тем не менее судьба благоприятствовала Лессепсу. Впрочем, судьба ли? Забегая вперед, скажем, что вся карьера Лессепса прошла под знаком стремительного рывка, который осуществила французская буржуазия в первой половине XIX в. А Лессепс на всем своем жизненном пути выступал как ее ловкий и предприимчивый приказчик. Его грудь украшали несколько иностранных орденов, полученных за незаурядное дипломатическое искусство, проявленное им во время Каталонского восстания 1842 г., когда ему удалось спасти иностранных торговых представителей, находившихся в Барселоне, и их имущество. А торговая палата Барселоны даже поставила в своем здании бюст молодому французскому дипломату.

Лессепс был сыном своего времени, наиболее щекотливые свои делишки он нередко обделывал в будуарах супруг влиятельных сановников времен Второй империи. Успешно карабкаться по служебной лестнице Лессепсу помогали п его дальние родственные связи с супругой Луи-Наполеона — императрицей Евгенией.

Желанный фирман, предоставивший ему концессию на строительство Суэцкого канала, Лессепс получил 30 ноября 1854 г. от сменившего Аббаса I хедива Саида. Фирман представлял собой уникальный документ. Пожалуй, впервые в истории права, связанные с отчуждением обширных земельных владений, были предоставлены иностранцу, официальный статус которого определялся только словами «наш друг».

Среди членов правления Всеобщей компании морского Суэцкого канала, которую он лично возглавил, не было ни одного египтянина. Срок ее действия — 99 лет. Египетское правительство согласилось на получение от компании ежегодно лишь 15 % дохода, согласившись с тем, что остальная его часть должна поступать в пользу компании (75 %) и членов-учредителей (10 %). На 10 лет компания полностью освобождалась от уплаты налогов Египту, а затем обязывалась платить лишь 10 % причитающихся с нее налогов.

5 января 1856 г. Лессепс заручился вторым фирманом, который фактически превратил Всеобщую компанию в государство в государстве. Первоначальный капитал Компании составил 200 млн. фр., разделенных на 400 тыс. акций по 500 фр. каждая. Наибольшее количество акций было приобретено Францией — 207 111. Англия, Австрия, Россия и США не приобрели ни одной акции, однако на их долю было оставлено 85 506 акций. В целях поддержки Компании хедив Саид по настоятельной просьбе Лессепса купил оставшиеся 177 642 акции, сосредоточив таким образом в своих руках почти половину (44 %) всех акций.

Успехи Лессепса вызвали панику в Лондоне, где с подозрением относились к активизации деятельности Франции в Египте. Британский посол в Константинополе получил указание использовать все средства для оказания давления на турецкого султана, с тем чтобы приостановить действие фирмана. Это ему удалось. До 1865 г. Порта не одобряла фирманы, выданные хедивом Саидом. Однако сделать что-то большее английская дипломатия просто не успела: французские подрядчики Линнан де Бельфон и Мужель уже составили технический проект трассы Суэцкого канала.

Работы по прорытию канала начались в 1859 г. 25 апреля Лессепс с членами Совета компании и подрядчиком Мужелем, назначенным главным производителем работ, прибыли на место, где вскоре должен был вырасти новый город — Порт-Саид, названный так в честь хедива Саида. У каждого в руках была лопата, и Лессепс после краткой речи, посвященной знаменательному событию, прорыл первую борозду по линии, обозначавшей контур канала. Остальные последовали его примеру.

На сооружении капала одновременно было занято от 20 тыс. до 40 тыс. наемных рабочих, получавших в день всего лишь бутылку воды и хлебную лепешку. Особенно изматывающим был первый период земляных работ, когда почти все делалось вручную. Трудности усугублялись еще тем, что местность, выбранная для канала, была сырой и болотистой. Даже неглубокая траншея, вырытая с целью обозначить русло будущего канала, уже через час наполнялась водой. Работа проводилась следующим образом: феллахи выстраивались в цепь поперек постоянно углублявшегося русла канала, от одного его берега до другого. Тем, кто находился в центре, вода доходила до пояса. Подцепив лопатой ком земли со дна траншеи, они передавали его вдоль всей цепи. На краю уже ожидали феллахи с холщовыми мешками за плечами. Наполнив мешок, они карабкались по откосу вверх, где и вываливали землю. Рыхлая почва не позволяла возить грунт в тачках, и феллахам приходилось поднимать тачку и на руках нести ее до места выгрузки. Французские инженеры отмечали необычайную выносливость и усердие египетских рабочих.

Лишь на заключительном этапе строительства были использованы паровые машины. Огромный объем выполненных здесь работ потребовал совершенствования землеройной техники. В частности, специально для работ на канале были изобретены гигантские по тем временам землечерпалки, транспортеры, экскаваторы, грузовые баркасы с подъемными устройствами. В 1863 г. в Порт-Саиде появились механические ремонтные мастерские.

Обеспечить строительство рабочей силой Лессепс смог, лишь добившись у Саида издания фирмана о принудительной мобилизации рабочей силы. Деревенским старостам было приказано сгонять на строительство крестьян из близлежащих деревень.

Хедив Исмаил, сменивший 30 января 1863 г. Саида, отменил фирман о принудительном труде. Тогда Лессепс, прибегнув к арбитражу своего покровителя Наполеона III, добился выплаты ему Исмаилом неустойки в возмещение ущерба, причиненного «изменением первоначальных условий концессии».

По некоторым данным, на строительстве Суэцкого канала из-за невыносимых условий труда погибло до 120 тыс. египтян. Естественно, что египетский народ имел впоследствии все основания утверждать, что канал был построен его потом и кровью.

В марте 1869 г. воды Средиземного моря хлынули в лежащие на трассе канала Горькие озера, а через полгода, 17 ноября, первые 48 иностранных кораблей прошли по Суэцкому каналу.

Окончательная стоимость канала составляла 560 млн. фр., т. е. почти втрое превысила первоначальные расчеты. Благодаря интригам Лессепса Египет взял на себя более 60 % финансовых расходов. Займы и кредиты, на которые пришлось для этого пойти, тяжелым бременем легли на экономику страны.

Выступая в день открытия Суэцкого канала, хедив Исмаил сказал: «Я хочу, чтобы канал принадлежал Египту, а не Египет каналу». В устах Исмаила, приведшего свою страну на грань финансовой катастрофы, это было всего лишь красивой фразой. Воплотить ее в жизнь выпало на долю египетского народа.

Стервятники над каналом

…И «бесхозяйной улицей» кажется мне не только Каир, но и весь Египет. Не видно хозяина, нельзя разобрать, где гости и где хозяева, и долгое время думается, что именно гости и есть хозяева.

С. Я. Елпатьевский (1911 г.)


19 ноября 1869 г., через два дня после выхода из Порт-Саида каравана судов во главе с яхтой французской императрицы британскому послу наконец-то удалось пристроиться в хвост яхты императрицы Евгении, т. е. занять самое почетное место на рейде Суэца. Посол старался ненапрасно: он намеревался взять реванш за несмолкаемые дифирамбы по адресу Лессепса и «цивилизаторской роли Франции». 19 ноября в Суэце состоялись торжества закладки памятника лейтенанту английского флота Вагхорну. Шумиха, с которой была обставлена эта церемония, говорила о том, что англичане придавали ей важное политическое значение, призванное развенчать претензии французов на приоритет в создании нового морского пути.

Лейтенант Вагхорн, в честь которого в этот ноябрьский день в Суэце гремели орудийные залпы, был представителем той предприимчивой и отчаянной породы людей, с помощью которых Великобритания воздвигала форпосты своей колониальной империи. В 1840 г. ему удалось убедить британских парламентариев в выгоде создания прямой линии связи главной колонии британской империи — Индии с метрополией через Красное и Средиземное моря и территорию Египта. Сухопутное сообщение между Суэцем и Александрией осуществлялось сначала на дилижансах, которые застал еще Уманец во время своей поездки на Синай. Затем, благодаря англофильству Аббаса I, английское проникновение в Египет существенно активизировалось. 1 июля 1851 г. Аббас подписал контракт с британскими компаниями на строительство железной дороги между Александрией и Каиром. Она начала функционировать с 1857 г., а через несколько лет был введен в действие и участок между Каиром и Суэцем.

Естественно, что, обладая сухопутно-морским путем в Индию, Великобритания ревниво относилась к стремлению Франции соединить каналом Средиземное и Красное моря. В Лондоне опасались усиления французских позиций в Египте. И не без оснований. Для Франции эпохи Второй империи, страны складывавшегося ростовщического капитализма, Египет представлял собой заманчивую сферу приложения избыточного капитала. В процессе колониального закабаления Египта, когда хедив Исмаил делал в Париже один заем за другим, французские банки сосредоточили в своих руках до 2/3 египетских ценных бумаг. В этих условиях забота о дивидендах французской «финансовой аристократии» выдвинулась на первый план политики Франции в Египте.

В отличие от французской британская колониальная экспансия в Египте осуществлялась более широким фронтом. В начале 60-х годов прошлого века на плантациях Исмаилии был впервые высеян длинноволокнистый хлопок, являвшийся до этого монополией Америки. Опыт удался, и во время гражданской войны в Соединенных Штатах, когда экспорт американского хлопка резко сократился, Египет охватил «хлопковый бум». Начиная с этого времени хлопок неизменно занимал первое место в импорте Англии из Египта. К концу XIX в. Великобритания уже вывозила 63 % произведенного в стране хлопка. Продукция английской хлопчатобумажной промышленности составляла треть всего египетского импорта. Англо-египетские отношения приобрели типично колониальный характер: из колонии поступало в метрополию сырье, а из метрополии — промышленные изделия.

Однако Египет привлекал внимание Англии и Франции не только в качестве объекта колониальной эксплуатации, но и в силу исключительно выгодного географического положения на перекрестке мировых торговых и военных коммуникаций, значение которых колоссально возросло с наступлением эпохи империализма. Особенно важное значение это обстоятельство имело для Великобритании, над колониальной империей которой, как говорили тогда в Лондоне, «никогда не заходило солнце». Сооружение Суэцкого канала подействовало на английских империалистов, как красная тряпка на быка.

Вопрос оккупации Египта Великобританией стал только вопросом времени. Однако путь английским солдатам, затянутым в красное сукно, был проложен сворой стервятников — международным финансовым капиталом.

Историю приобретения Великобританией египетской доли акций Всеобщей компании морского Суэцкого капала апологеты британского империализма с ноткой своеобразной гордости называют «мастерским ударом» Дизраэли, премьер-министра Великобритании в 1874–1880 гг. Действительно, эта комбинация является классическим примером, но не дипломатического мастерства, а беспринципности и коварства. Использовав затруднительное финансовое положение, в котором оказался Египет, Дизраэли организовал мощное психологическое давление на хедива Исмаила, призванное подтолкнуть его к продаже египетской доли акций во Всеобщей компании. Для этого английский премьер-министр не останавливался ни перед чем, вплоть до распространения заведомо ложных слухов о нерентабельности и полной бесперспективности нового морского пути.

Вскоре представился случай и для более активных действий. В ноябре 1875 г. хедив Исмаил в очередной раз ощутил настоятельную потребность в финансовых инъекциях для того, чтобы расплатиться со своими кредиторами. Британский генеральный консул в Египте генерал-майор Стэнтон, активно шнырявший по приемным хедива и его доверенных лиц, телеграфировал в Лондон, что Исмаил не исключает возможности продажи своей части акций общим числом 177 642 и переговоры на этот счет уже якобы ведутся с французским банком. Стэнтон тут же получил указание выяснить, насколько соответствуют эти слухи истине. Уже на следующий день он вновь доносил в Лондон, что эта информация достоверна, поскольку хедив остро нуждается в деньгах. 17 ноября он получил очередную телеграмму из Лондона, в которой говорилось: «Весьма важно, чтобы интересы вице-короля Египта в Суэцком канале не попали в руки иностранной компании. Добейтесь прекращения переговоров и доведите до сведения вице-короля, что правительство ее величества расположено приобрести его долю акций, если будет достигнута удовлетворительная договоренность».

Подготовка «мастерского удара» Дизраэли производилась в обстановке полной секретности. Только спустя длительное время стало известно, что еще в июле 1874 г., т. e. непосредственно после прихода к власти, Дизраэли в качестве нового главы кабинета тори вступил в неофициальный контакт со своим дальним родственником банкиром Натаниэлем Ротшильдом, попросив его выяснить у Лессепса, возможно ли полное приобретение Суэцкого канала Великобританией. Лессепс, как всегда беспринципный, ответил согласием, но заломил слишком большую сумму, что и сорвало намечавшуюся сделку.

Отступив в 1874 г., британская дипломатия не упустила свой шанс в 1875 г. Правда, дипломатам ее величества пришлось изрядно потрудиться, так как французы, в свою очередь, тоже активно осуществляли различные дипломатические комбинации с целью прибрать к рукам египетскую долю акций. Соответствующие переговоры велись банковской группой Дервье. Лессепс также предлагал Исмаилу различные варианты покупки или сдачи в залог его доли акций. Он называл даже сумму — 100 млн. фр. Однако к 23 ноября Стэнтон, не останавливаясь перед методами грубого нажима, добился согласия на продажу египетских акций Великобритании.

Дизраэли в своем стремлении обойти конкурентов пошел даже на нарушение установленного конституцией порядка заключения подобных сделок: не информируя парламент, он договорился с фирмой Ротшильда о займе. Окончательно согласованная сумма была смехотворна: всего 4 млн. ф. ст. Однако и она была снижена до 3 976 580 ф., после того как оказалось, что 1040 акций были уже несколько лет назад заложены в Париже. Разгильдяйство и бесхозяйственность в окружении Исмаила дошли до того, что министры хедива попросту забыли об этом.

26 ноября семь тяжелых ящиков с египетской долей акций во Всеобщей компании морского Суэцкого канала были переданы генералу Стэнтону. Значение этого события было оценено по достоинству только много лет спустя. Сегодня египтяне справедливо говорят, что хедив Исмаил, продав египетские акции в Компании Суэцкого канала, продал тем самым Египет. Вся операция, подготовившая коренной поворот в исторических судьбах Египта, заняла не более 10 дней.

В результате махинаций европейских держав Египет не получил ни одного процента по купленным им акциям. Более того, в 1880 г. он был вынужден продать свое право на долю в прибылях французскому банку за 880 тыс. фр. Только в 1933 г. между египетским правительством и Всеобщей компанией было достигнуто соглашение, по которому она взяла обязательство ежегодно выплачивать Египту 300 тыс. ег. ф. и включить в состав администрации канала египетских граждан.

Мы подходим к мрачному, но весьма поучительному периоду в жизни Египта. История возникновения проблемы египетского долга и ее разрешение европейскими державами настолько актуальна в условиях сегодняшнего Египта, чей государственный долг после возобновления активного сотрудничества с Западом увеличивается катастрофическими темпами, что на ней стоит остановиться подробно.

Во времена Мухаммеда Али Египет, в сущности, не имел серьезных долгов, несмотря на то что в стране были осуществлены значительные реформы. Начало злополучным займам, послужившим причиной финансового закабаления страны, лишения ее независимости, положил хедив Саид, обратившийся в 1862 г. за займом в лондонскую банкирскую контору Фрюлинг и Гошен. Деньги были взяты на нужды Всеобщей компании морского Суэцкого канала. Хедив получил ссуду в 3 млн. ф. ст. под довольно изрядные проценты (8 %).

Обращаясь к лондонским банкирам, Саид, конечно, не предполагал, что один из них, Гошен, всего через 15 лет сыграет зловещую роль тюремщика, которому будет поручено посадить Египет в долговую яму. (Гошен был не только крупным финансистом, но и членом парламента. Ему впоследствии и было поручено провести переговоры об установлении контроля Англии и Франции над египетскими финансами и экономикой.)

К услугам Фрюлинга и Гошена, а также французских банкиров неоднократно обращался и преемник Саида — хедив Исмаил. Его займы имели вначале частный характер, поскольку Исмаил на первом этапе своего правления был связан известными ограничениями, введенными Портой при назначении его вице-королем. Он, к примеру, не имел права обеспечивать обязательства по получаемым им займам доходами государства. Вследствие этого условия, на которых он получал деньги, были крайне тяжелы. Общая сумма займов только за первые пять лет его правления достигла 25,5 млн. ф. ст. Проценты по ним колебались от 12 до 26. 25 сентября 1872 г. хедив Исмаил получил наконец-то желанный фирман от турецкого султана, дававший ему возможность делать государственные займы без предварительного разрешения Константинополя. К 1876 г. он увеличил долг Египта до 98 млн. ф.

Балансирование Египта на грани финансовой катастрофы сопровождалось и ухудшением дел внутри страны. Уже в 1872 г. Исмаил под давлением кредиторов вынужден был прибегнуть к крайне пагубной финансовой мере, получившей название «мукабала»: было обещано «на вечные времена» сократить наполовину размер земельного налога для тех землевладельцев, которые согласятся авансом выплатить причитающийся с них в этом году налог в шестикратном размере. Затем, в 1874 г. была предложена пожизненная 9 %-ная рента тем, кто подпишется на внутренний заем в 5 млн. ф., не подлежавший погашению. Все сильнее давил налоговый пресс: с 1863 по 1875 г. налоги возросли более чем в 4 раза. Однако предпринимавшиеся Исмаилом меры носили паллиативный характер. 8 апреля 1876 г. он был вынужден отсрочить платежи по международным обязательствам своего казначейства.

Прикрываясь лицемерными заверениями о желании сохранить доброе имя хедива Исмаила и защитить национальные интересы Египта, колонизаторы осуществили ряд политических комбинаций, в результате которых основные европейские страны — кредиторы Египта — Франция и Англия — получили право, по существу, неограниченного контроля за египетской экономикой и финансами. В правительство Египта были введены английский и французский «контролеры» в ранге министров. Была создана международная Касса египетского долга, обладавшая широчайшими полномочиями.

Пытаясь оправдать грубое вмешательство во внутренние дела Египта, апологеты колониализма утверждают, что всю ответственность за постигшую Египет национальную катастрофу несет один хедив Исмаил. Лорд Кромер, генерал-губернатор Египта в 1883–1907 гг., писал в своих воспоминаниях: «Можно сказать, что все заимствованные деньги, за исключением 16 млн., потраченных на Суэцкий канал, были промотаны». Подобное, прямо скажем, тенденциозное заявление понадобилось наиболее известному деятелю британской колониальной администрации для того, чтобы исказить действительный ход событий.

Академик Ф. А. Ротштейн в своем ставшем классическим труде «Захват и закабаление Египта» дал суровую отповедь Кромеру. Он писал: «Корыстолюбие и легкомыслие Исмаила и низкие происки европейских финансистов шли так тесно рука об руку в деле разрушения, к которому в конце концов пришел Египет, что разделять их и подчеркивать только роль Исмаила — значит грубо искажать историческую правду. Наоборот, решительно необходимо подчеркнуть тот факт, что хотя Египет к концу 1875 г. был обременен задолженностью кроме вексельных обязательств на сумму свыше 68 млн. фунтов стерлингов, действительная сумма, обозначаемая этой цифрой, т. е. чистая сумма, которая дошла до египетского казначейства, была меньше 44 млн. фунтов ст., а разница разошлась по карманам ростовщиков и их агентов в виде комиссионных, премий и множества других фантастических вычетов»{82}.

Многие объективные наблюдатели, в том числе в Великобритании, признавая «типично восточное» пристрастие хедива Исмаила к роскоши, сопровождавшееся безумными тратами, в то же время отмечают, что за первые три четверти XIX в. Египет так продвинулся вперед, как другие страны смогли лишь за пять столетий. Это относится и ко времени правления Исмаила. Между 1863 и 1875 гг. было завершено сооружение Суэцкого канала, прорыто 112 ирригационных каналов длиной в общей сложности 8400 миль. Была увеличена сеть железных дорог с 275 до 1185 миль, сооружено 430 мостов, включая сюда и Гезирский мост в Каире, который долго считался одним из лучших в мире; построена гавань в Александрии, водопроводы в Александрии и Каире, система водоснабжения приканальной зоны, построены доки в Суэце, 15 маяков и 64 сахарных завода. Это еще далеко не полный перечень достижений той эпохи: значительно увеличилась площадь обрабатываемых земель, активизировалась внешняя торговля, значительно возрос бюджет на народное образование. В 1863 г. в Египте существовало 185 начальных школ, а в 1875 г. их уже насчитывалось 4685. Впервые появились школы для девочек; в Каире была основана замечательная библиотека, открыт Музей египетских древностей.

Русские путешественники, посетившие Египет в последней четверти XIX в., как правило, обращали внимание на несоответствие той «цивилизаторской» роли, на которую претендовали в Египте европейцы, и в первую очередь англичане, их реальной политике. В частности, Григорий де Воллан, новгородский помещик, потомок известного деятеля екатерининской эпохи, посетивший Египет во времена хедива Исмаила, писал о «громадных кушах, которые получают англичане, водворяющие порядок в стране фараонов. Директор таможни получает одного жалованья 100 тыс. франков. Французы говорят об этом с пеной у рта, но сами не прочь попользоваться такими же кушами»{83}.

Записки де Воллана являются любопытной иллюстрацией непоследовательности либеральных убеждений, присущих некоторым из побывавших в Египте представителям имущих слоев России. Выражая возмущение жестокостью установленных англичанами в Египте колониальных порядков, они в то же время не могли в силу классовой ограниченности объективно проанализировать существо начавшихся в стране сложных процессов, правильно оценить характер зарождавшегося египетского национально-освободительного движения.

Де Воллан, например, всерьез считал первое антиимпериалистическое восстание египетского народа под руководством полковника Ораби спровоцированным самими англичанами для того, чтобы создать предлог для последующей военной оккупации страны.

Сегодня уже нет необходимости растолковывать вздорность таких утверждений. «Революция Ораби» — так называют ее современные египетские историки — явилась естественным ответом на колониальное засилье. Она началась с выступления каирского гарнизона в сентябре 1881 г., потребовавшего сместить европейский кабинет и заменить его национальным. Хедив Тауфик (1879–1892), сменивший окончательно скомпрометировавшего себя Исмаила, под давлением Ораби, опиравшегося на патриотически настроенное офицерство и зарождавшуюся национальную буржуазию, был вынужден ввести в сентябре 1881 г. конституцию, созвать парламент и сменить реакционное правительство. Созданное в феврале 1882 г. первое в Египте национальное правительство, пост военного министра в котором занял Ораби, начало увольнять со службы иностранцев.

Англия и Франция, встревоженные ростом египетского национально-освободительного движения, потребовали отставки Ораби и направили свои эскадры в Египет. В мае 1882 г. английские военные корабли приблизились к Александрии. В качестве предлога для предпринятой ими в июле 1882 г. варварской бомбардировки Александрии с моря англичане использовали проводившееся войсками Ораби укрепление фортов Александрии. Египетская армия под руководством Ораби и при поддержке народных масс оказала сопротивление английским захватчикам. Ожесточенное сражение состоялось в районе Кафр ад-Давара, затем англичане нанесли поражение армии Ораби на полпути между Суэцем и Александрией, под селением Тель-эль-Кебир. Началась военная оккупация Египта Великобританией.

Один из замечательнейших русских путешественников по Ближнему Востоку и Африке врач А. В. Елисеев, описывая вид Александрии после английской бомбардировки, отмечал: «Уже первое впечатление прекрасного города, лучшие кварталы которого были разрушены бомбардировкой, было не в пользу надменных англичан, гордо прохаживавшихся теперь по улицам Александрии. Дальнейшее знакомство с новыми порядками, заведенными в Египте победителями Ораби-паши, еще более увеличило это нерасположение, и я скоро стал искренне разделять убеждение всех честных египтян, ненавидящих самозванных пришельцев-англичан»{84}. А. В. Елисеев — разночинец, не имевший, подобно де Воллану, средств путешествовать по Египту в вагоне первого класса. Проникая в самую гущу народной жизни, он получал возможность выносить более верные суждения о происходивших в Египте событиях. С высказанными им оценками во многом перекликаются и путевые заметки известного журналиста-народника С. Я. Елпатьевского, посетившего Египет в 1911 г.{85}.

Оккупировав Египет, Великобритания под давлением международного сообщества была вынуждена подписать константинопольскую конвенцию 1888 г. о международно-правовом режиме Суэцкого канала, основой которого являлся принцип свободного прохода торговых и военных судов всех стран как в мирное, так и в военное время. Однако Англия, по существу, никогда не выполняла в точности условия константинопольской конвенции. После того, как в 1914 г. Англия объявила протекторат над Египтом, зона Суэцкого канала стала одной из крупнейших стратегических военных баз Британской империи, на территории которой разместилось свыше 80 тыс. солдат и офицеров.

Зона Суэцкого канала в годы британской оккупации превратилась, по существу, в авансцену, на которой разворачивались драматические акты борьбы египетского народа против колониального засилья. Этому способствовала и сильно возросшая эксплуатация десятков тысяч рабочих, занятых на канале, на железных дорогах, хлопковых плантациях в районах, примыкавших к Суэцкому каналу, в городах приканальной зоны, в частности в Порт-Саиде. В их среде по примеру других крупных городов Египта начали создаваться социалистические и коммунистические группы, объединившиеся в 1922 г. в Египетскую коммунистическую партию.

Под напором национально-освободительного движения английские колонизаторы были вынуждены постепенно отступать. В 1922 г. Египту была формально предоставлена независимость и он был провозглашен конституционной монархией. Однако, сдавая позиции, англичане всеми силами цеплялись за Суэцкий канал. 26 августа 1936 г. был подписан англо-египетский договор, согласно которому Египет обязывался предоставить Англии право оставить в зоне Суэцкого канала десятитысячную армию до тех пор, пока египетские вооруженные силы не смогут сами обеспечить безопасность канала; над зоной Суэцкого канала были разрешены полеты английских самолетов; английские офицеры формально отзывались из египетской армии, но создавалась английская военная миссия для обучения египетских военных.

Борьба за отмену договора 1936 г. стала стержневым моментом в национально-освободительной борьбе египетского народа после второй мировой войны. В зоне Суэцкого канала развернулось массовое партизанское движение, в котором приняли участие рабочие, крестьяне, учащаяся молодежь.

Однако Англия упорно отказывалась удовлетворить законные требования египетских патриотов. Да это и неудивительно. Суэцкий канал, как сказал премьер-министр Великобритании Дж. Макдональд, превратился в «основу, на которой строилась стратегия и оборона Британской империи». Даже на географические ориентиры английские колонизаторы смотрели сквозь призму своих имперских интересов: для них не существовало просто востока и запада, были лишь британские владения к востоку или к западу от Суэца. Лишь в результате египетской революции 1952 г. и вновь вспыхнувшей партизанской борьбы в зоне канала Англия была вынуждена подписать соглашение 1954 г. о зоне Суэцкого канала, которое предусматривало прекращение действия договора 1936 г. и вывод английских войск из Египта.

«Суэц» и «антисуэц»

Суэцкий канал, который был построен ценой огромных жертв со стороны египтян, является и останется египетским каналом.

Г. А. Насер, 26 июля 1956 г.


19 июля 1956 г. государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес заявил египетскому послу в Вашингтоне Ахмеду Хусейну, что Соединенные Штаты пересмотрели данное ими ранее обещание финансировать строительство Асуанской плотины. Во врученной египетскому послу по этому поводу памятной записке высказывалось сомнение в способности египетской экономики осилить столь сложный и капиталоемкий проект. На те же аргументы сослались и представители Международного банка реконструкции и развития и правительство Великобритании, также отказавшиеся от взятых ими на себя обязательств по оказанию содействия Египту в строительстве Асуанской плотины. Однако в Каире понимали, что подлинные причины крылись не в сфере экономики. Это была политическая акция.

Насер узнал об ответе Даллеса по возвращении в Каир из Югославии, где на о-ве Бриони, в летней резиденции президента Тито, состоялась встреча трех видных деятелей созданного в 1955 г. в Бандунге движения неприсоединения: Насера, Неру и Тито. Выбор Даллесом времени недвусмысленно свидетельствовал о том, что оскорбительный шаг со стороны Соединенных Штатов был адресован не одному Египту, а всем тем развивающимся странам, которые осмелились избрать путь независимости.

Однако американский государственный секретарь явно забыл, в каком мире он живет. У Египта было к кому обратиться за помощью. В ответ на просьбу египетского правительства Советский Союз выразил готовность предоставить ему необходимую финансовую и техникоэкономическую помощь для сооружения Асуанской плотины. Тем самым всему миру были продемонстрированы широкие возможности упрочения политической и экономической независимости, которые открывает молодым освободившимся государствам их сотрудничество с мировой системой социализма.

Обращение Насера к Советскому Союзу уже само по себе было достойным ответом США. Однако Насер не был бы Насером, если бы остановился только на этом. Уже 21 июля, через два дня после демарша Даллеса, египетский президент отдал приказ о подготовке операции по полному и окончательному восстановлению египетского суверенитета над Суэцким каналом. Она проходила в обстановке полной секретности. В курсе планов Насера был только директор Египетской нефтяной компании Махмуд Юнис, бывший офицер инженерных войск египетской армии, человек смелый и решительный. По приказу Насера он создал несколько боевых групп, в состав которых входили солдаты, инженеры и представители египетской администрации Суэцкого капала. Они были приведены в состояние готовности по получении приказа захватить штаб-квартиру Всеобщей морской компании Суэцкого канала в Исмаилии, а также резиденций компании в Порт-Саиде и Порт-Тауфике. На случай необходимости были подготовлены и войсковые соединения. Условным сигналом, по которому этим группам надлежало начать действовать, было упоминание Фердинанда де Лессепса в речи Насера, намеченной на вечер 26 июля в Александрии. Все руководители боевых групп получили запечатанные конверты с точными инструкциями; конверты должны были быть вскрыты по условному сигналу Насера.

В 19 часов 40 минут Насер начал свою речь с балкона здания на площади Тахрир в Александрии, где собралось около 250 тыс. человек. Как только Насер упомянул имя Лессепса, боевые группы Махмуда Юниса приступили к действиям. Прочитав декрет о национализации Всеобщей морской компании Суэцкого канала, Насер сказал: «В этот момент ваши братья, сыновья Египта, берут в свои руки египетскую Компанию Суэцкого канала и начинают руководить ею. Мы приняли это решение для того, чтобы защитить наше национальное достоинство и честь».

Удар, нанесенный Насером по интересам империализма, был хорошо рассчитан. Даже на Западе многие признавали, что с юридической точки зрения акт национализации Всеобщей морской компании Суэцкого канала был абсолютно правомерным.

Хемфри Тревельян, видный английский дипломат, занимавший в этот период пост посла Великобритании в Каире, в своих воспоминаниях также признает, что решение Насера о национализации Всеобщей морской компании Суэцкого канала было вполне законным.

В своих депешах в Лондон Тревельян рекомендовал осторожно подходить к начинавшемуся кризису. В этом его точка зрения совпала с настроениями значительной части английской общественности. Уже 13 августа так называемый «теневой кабинет» лейбористов решил, что национализация Суэцкого канала не дает основания для применения силы в отношении Египта. Однако находившееся у власти правительство консерваторов во главе с Иденом не прислушалось к голосу здравого смысла.

Правительство Идена выступило в качестве зачинщика и организатора империалистической агрессии против Египта. Британские консерваторы не без основания опасались, что национализация Суэцкого канала ускорит начавшийся после второй мировой войны процесс распада английской колониальной империи. Одна мысль о том, что Великобритания может утратить контроль над важнейшей имперской коммуникацией, лишала их способности трезво оценить ситуацию, толкала на безрассудные, истеричные действия.

Кроме того, здесь были замешаны деньги, и немалые. Правящие круги Великобритании с давних пор были тесно связаны с нефтяными монополиями, банками, страховыми компаниями, действовавшими на Ближнем Востоке.

Антиегипетская политика Великобритании нашла полную поддержку у правосоциалистического правительства Франции во главе с Ги Молле. Однако в правящих кругах Англии и Франции не было единодушия. Оппонентом Ги Молле был лидер группировки социалистов-радикалов Мендес Франс, выступавший, как и лидер английских лейбористов Гейтскел, за более сдержанную позицию в отношении Египта.

А как же реагировали на начинающийся Суэцкий кризис Соединенные Штаты, сами, образно выражаясь, выпустившие джинна из бутылки?

Линия поведения США в этот чреватый опасностью для всеобщего мира период не отличалась последовательностью. С одной стороны, интересы крупного американского капитала, активизировавшего в послевоенный период свое проникновение в египетскую экономику, требовали вытеснения английских и французских конкурентов, с другой — Соединенные Штаты были заинтересованы в сохранении контроля Запада над Суэцким каналом. Ведь уже в первые послевоенные годы объем американских транзитных перевозок через Суэцкий канал возрос в 20 раз по сравнению с довоенными.

Внутренне противоречивая сущность американской политики в период Суэцкого кризиса обусловила и тактическую линию, которой США придерживались во время кризиса. Делая вид, что они играют посредническую роль между агрессорами и их жертвой, Соединенные Штаты на деле поддерживали инициаторов тройственной агрессии против Египта.

Явное стремление американской дипломатии воспользоваться Суэцким кризисом для того, чтобы потеснить одряхлевшего британского льва и заполнить «вакуум», образовавшийся на Ближнем Востоке в результате ослабления позиций Англии и Франции, получило в свое время должную оценку со стороны египетского руководства. Тем более странно выглядят предпринятые в конце 70-х годов некоторыми государственными деятелями Египта попытки переписать историю Суэцкого кризиса, скорректировав ее нужным для них образом. Ряд высокопоставленных египетских политиков, в том числе и Садат, в своих публичных выступлениях неоднократно подчеркивали, что конец тройственной агрессии положила якобы республиканская администрация Эйзенхауэра, переизбранного на второй срок в самый разгар Суэцкого кризиса — 8 ноября 1956 г. Одновременно они грубо и преднамеренно искажали роль Советского Союза в этот сложный для Египта период. Давайте же вспомним, как развивались события на самом деле.

Вскоре после национализации канала, в августе 1.956 г. в Лондоне по инициативе Англии, Франции и США была созвана конференция 22 государств, на которой западные страны пытались протащить идею о так называемом международном контроле над Суэцким каналом. Египет категорически отказался принять участие в этой конференции.

Тогда в середине сентября Англия и Франция решили продемонстрировать всему миру неспособность Египта обойтись без услуг иностранных лоцманов на Суэцком канале. 15 сентября бывшая Всеобщая морская компания Суэцкого канала отозвала всех своих лоцманов и других специалистов из Египта. Однако эта провокационная затея окончилась полным провалом. На канал пришли египетские специалисты, а также лоцманы — добровольцы из многих стран, в том числе из Советского Союза и Югославии.

В сентябре Даллес выступил с предложением о создании Ассоциации пользователей Суэцким каналом с участием США, Англии и Франции. Это был плохо замаскированный план захвата канала империалистическими державами, причем главная роль в Ассоциации явно отводилась Соединенным Штатам. Новая Лондонская конференция, в которой приняли участие 18 стран, одобрила после известных колебаний американский план, однако Египет отверг его. Этому плану был противопоставлен выдвинутый Индией проект сохранения суверенитета Египта над Суэцким каналом, который поддержал Советский Союз.

В этих условиях Англия и Франция начали усиленно готовиться к агрессии. В Восточное Средиземноморье было послано 18 эскадрилий, 185 боевых кораблей, 5 отдельных бригад, 2 армейские артиллерийские группировки, доставлено огромное количество военного снаряжения.

Была создана объединенная англо-французская «группа планирования», которая работала в сохранившемся со времен второй мировой войны бетонированном убежище под Темзой. Верховное командование силами вторжения было возложено на генерала Кейтли, главнокомандующего английскими силами на Ближнем Востоке. Его заместителем стал француз вице-адмирал Боржо. Силы вторжения разместились на Мальте и Кипре. Англичане обеспечили большую часть ударных средств: средние и легкие бомбардировщики, истребители, 50 тыс. солдат и более 100 военных кораблей. Французы направили на Мальту 30 кораблей и 30 тыс. солдат.

29 октября 1956 г. в 21 час Израиль начал военные действия против Египта. Координирование действий трех агрессоров в настоящее время не вызывает сомнений, несмотря на то что Иден в период Суэцкого кризиса и много лет спустя всячески отрицал наличие предварительной договоренности с израильтянами. Как отмечал американский историк Роберт Стифенс в монографии о Насере, вышедшей в Лондоне в 1971 г., 22 октября 1956 г. Бен Гурион в сопровождении Даяна и других израильских военных тайно прибыл во Францию для того, чтобы завершить начатые сразу же после национализации канала переговоры с Ги Молле. На переговорах, проходивших на частной вилле в Севре, присутствовал и английский министр иностранных дел Ллойд. 25 сентября была заключена так называемая «Севрская договоренность между Великобританией, Францией и Израилем», в которой был изложен подробный сценарий агрессии против Египта. Роли между участниками агрессии распределились следующим образом: Израиль наносит массированный удар в направлении Суэцкого канала, а Англия и Франция под предлогом защиты важной международной морской коммуникации вводят войска в зону канала.

Вначале этот коварный план осуществлялся как по нотам. Израильские моторизованные части быстро продвигались по Синайскому полуострову в направлении Суэцкого канала. 30 октября в 16 часов 30 минут, через 19 часов после начала агрессии, правительства Англии и Франции, разыграв благородное беспокойство за судьбы международного судоходства, предъявили Египту ультиматум, содержавший требование приостановить военные действия, отвести войска на 10 миль от Суэцкого канала и согласиться на оккупацию английскими и французскими войсками ключевых позиций в Порт-Саиде, Исмаилии и Суэце; в случае отказа они будут вынуждены применить силу.

Как справедливо отмечает советский историк В. Г. Трухановский, англо-французский ультиматум, формально обращенный и к Израилю, должен был представить англичан и французов этакими беспристрастными судьями.

Однако на деле этот документ фактически узаконивал территориальную экспансию израильской военщины, успевшей продвинуться по Синайскому полуострову на 160 миль. Более того, требуя, чтобы израильские и египетские войска остановились в 10 милях по обе стороны канала, Англия и Франция тем самым как бы открывали «зеленый свет» израильтянам, которые могли приблизиться к каналу вплотную.

Египет оказался в довольно сложной ситуации, поскольку был захвачен врасплох израильским нападением. Генерал Амер, главнокомандующий египетской армией, в это время находился с официальным визитом в Сирии.

Общая численность египетских вооруженных сил составляла примерно 90 тыс. человек, причем на Синайском полуострове обычно дислоцировались только три дивизии и одна бронетанковая бригада. Однако в течение августа — сентября две дивизии и бронетанковая бригада были переведены на западный берег канала. Ослабленные вооруженные силы Египта не могли оказать серьезного сопротивления бронированному израильскому «кулаку», состоявшему из шести пехотных бригад, бригады парашютистов и трех бронетанковых бригад общей численностью 45 тыс. человек, которые имели к тому же мощную поддержку с воздуха французскими самолетами «Мираж».

30 октября в 21 час Насер принял британского посла Хемфри Тревельяна и заявил ему, что Египет отклоняет англо-французский ультиматум. В стране была объявлена всеобщая мобилизация.

Вечером 31 октября, после истечения срока ультиматума, английские бомбардировщики с Кипра и Мальты нанесли первые удары по египетским аэродромам. Атаки с воздуха продолжались в течение пяти дней.

С первых дней войны Насер понимал, что вооруженным силам Египта будет трудно отразить агрессию. Вечером 31 октября он приказал вывести все египетские части с Синая и сконцентрировать их на западном берегу канала. В тот же день президент отдал приказ раздать 400 тыс. винтовок народу. Началось формирование партизанских соединений.

1 ноября по приказу Насера в фарватере Суэцкого канала было затоплено 47 блокировочных кораблей. Канал оказался парализован. Одновременно Сирия, проявившая солидарность с Египтом, впервые применила против империалистической агрессии «нефтяное» оружие. Сирийцы взорвали нефтепровод, перекачивавший ближневосточную нефть к Средиземному морю, откуда она отправлялась в европейские страны. В поддержку Египта выступила и Саудовская Аравия, прекратившая поставки нефти Великобритании и Франции.

Ранним утром 5 ноября 600 британских парашютистов высадились в Порт-Саиде, а 487 французских коммандос — в Порт-Фуаде, на другом берегу Суэцкого канала. Их поддерживали авиация и военные корабли. Порт-Фуад оказался в руках французов, и командующий гарнизоном Порт-Саида в 3.30 утра потребовал прекратить огонь и обсудить условия капитуляции. Однако Насер приказал продолжать военные действия.

Оборона Порт-Саида стала одной из самых ярких страниц в антиколониальной, антиимпериалистической борьбе египетского народа. Защитники Порт-Саида, в рядах которых сражалось и гражданское население города, дрались с беспримерным героизмом. Парашютисты, передвигавшиеся в бронетранспортерах по улочкам Порт-Саида, находились под постоянным огнем; с балконов, из окон домов на них сыпались гранаты. О размахе и накале боев свидетельствуют следующие цифры: по официальным данным, только среди гражданского населения города было убито 600 человек и ранено 2100.

Однако силы были слишком неравны. 6 ноября англофранцузские части заняли Порт-Саид, откуда направились на юг, в сторону Исмаилии, и в это время генерал Кейтли получил из Лондона приказ о прекращении огня.

Важную, можно сказать, решающую роль в срыве планов организаторов тройственной агрессии сыграла твердая позиция Советского Союза. 5 ноября Министр иностранных дел СССР направил в Совет Безопасности ООН телеграмму с требованием немедленно прекратить военные действия и в трехдневный срок вывести войска с территории Египта. В тот же день Советское правительство потребовало от Англии, Франции и Израиля немедленно прекратить агрессию против Египта и предупредило о своей решимости применить силу для восстановления мпра. Решительная позиция СССР во время Суэцкого кризиса получила высокую оценку руководства Египта и других арабских стран. Выступая в мае 1966 г. на митинге в Порт-Саиде, президент Насер подчеркнул, что поддержка СССР вселила в египетских патриотов уверенность в победе над империализмом и помогла отразить тройственную агрессию.

5 ноября Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о создании Чрезвычайных сил на Синае (ЮНЕФ). Первые соединения ЮНЕФ прибыли в зону канала 15 ноября. 22 декабря был завершен вывод англо-французских войск из зоны канала.

Подводя итоги провалившейся авантюры, Тревельян в своих воспоминаниях пишет: «Основная причина нашей неудачи заключалась в том, что в 1956 г. мы уже не могли действовать так, как действовали в 1882 г. У нас больше не было такой власти над миром…».

Национализация Всеобщей морской компании Суэцкого канала явилась событием исторического значения. Она ознаменовала новый этап в мощном подъеме национально-освободительного движения в Азии, Африке и Латинской Америке и показала угнетенным народам, что в современных условиях у них есть возможность эффективно противостоять диктату со стороны империалистических государств.

Новая эпоха рождает и новых руководителей. В эти критические дни ярко проявились выдающиеся личные качества Насера. Они были настолько очевидны, что не замалчивались даже буржуазными историками. Роберт Стифенс пишет: «Насер столкнулся с ситуацией крайней опасности и сложности. Вдобавок к очевидному грандиозному израильскому наступлению, которое Египет не смог бы отразить, даже мобилизовав все наличные силы, он столкнулся с агрессией со стороны двух великих европейских держав, которые обладали значительно превосходящими возможностями. Говоря военным языком, он вряд ли мог в течение длительного времени сопротивляться такому напору. Однако он не дрогнул. По мере того как кризис разворачивался, он продемонстрировал как силу своего собственного характера, так и прочность своих позиций в Египте. Полностью доминируя над коллегами, он спокойно приводил в движение многие нити запутанной международной обстановки и в то же время принимал смелые военные решения. Он продемонстрировал качества, которые выделили его как лидера по сравнению с людьми меньшего калибра, окружавшими его: ум и моральное мужество, способность широко и быстро схватить существо дела и сконцентрироваться на нем, тонкое чувство времени, способность командовать и подчинять себе людей»{86}.


…В 14 часов 05 минут по каирскому времени б октября 1973 г. тишина обычного субботнего дня на синайском фронте была разорвана грохотом канонады. Тысячи египетских полевых орудий, минометов и ракетных установок открыли огонь по израильским позициям на восточном берегу Суэцкого канала. Огневой удар был настолько силен и внезапен, что израильская артиллерия открыла ответный огонь только через час с четвертью. Тем не менее действия израильских войск, защищавших «линию Барлева» — мощный оборонительный вал на восточном берегу Суэцкого канала, который стоил Израилю около 700 млн. долл., были в значительной мере дезорганизованы. В результате непрекращавшихся налетов египетской авиации, в которых участвовало около 300 боевых самолетов, был выведен из строя командный пункт израильской группировки, дислоцированной на Синайском полуострове. Передовые части израильских войск, расположенные в зоне Суэцкого канала, не только не смогли организовать оборону, но даже не успели получить приказ о приведении войск в состояние боевой готовности.

Через 15 минут после начала огневой подготовки около 8 тыс. египетских солдат и офицеров в надувных резиновых лодках переправились на восточный берег Суэцкого канала. В 15 часов был разрушен первый укрепленный пункт на «линии Барлева». Действия пехоты поддерживались метким огнем египетской артиллерии.

Одновременно с огневой подготовкой с западного берега Суэцкого канала в песчаный вал «линии Барлева» ударили струи воды. Мощные водометы за 3–5 часов проделали в «линии Барлева» 60 брешей, в которые немедленно устремилась пехота. Кроме того, в течение первых 10 часов египтянам удалось навести 10 переправ и организовать работу 15 паромов. Ответные действия израильтян были парализованы тем, что египетские войска форсировали Суэцкий канал по всей линии египетско-израильского фронта, протянувшегося на 140 км от Порт-Саида до Суэца.

Дезорганизации израильской обороны способствовали и дерзкие вылазки в тыл врага египетских «коммандос». Переброшенные сразу же после артподготовки на вертолетах на Синай около 50 подразделений «коммандос» выполнили поставленную перед ними задачу по дезорганизации коммуникаций противника. Кроме того, им удалось перерезать ведущие к каналу шланги цистерн с легковоспламеняющимися веществами, а затем и захватить их. Благодаря этому был сорван замысел израильского командования превратить Суэцкий канал в непроходимый огневой вал в случае, если египтяне попытаются его форсировать.

В 17 часов 10 минут были взяты в плен первые израильские солдаты. Это произошло севернее Исмаилии. В 19 часов 30 минут (всего через 5,5 часа после начала боевых действий) египетская армия заняла позиции по всей длине фронта, продвинувшись на 3–4 км в глубь Синайского полуострова.

С наступлением темноты египетские войска сумели зарыться в землю и занять оборону. К этому времени на восточном берегу уже было сосредоточено пять дивизий. Первый египетский танк прибыл сюда через 6 часов после начала операции «Бадр» (кодовое название операции по форсированию Суэцкого канала). К полуночи египтяне имели на восточном берегу уже около 300 танков и 1500 полевых орудий. В первый день египтяне уничтожили 14 укрепленных пунктов на «линии Барлева», во второй день — 9.

Израильтяне были явно застигнуты врасплох количеством и эффективностью противотанковых и противосамолетных ракет, находившихся в распоряжении египетских войск. Неожиданной для израильтян оказалась и высокая боевая подготовка египетской армии. Уже первая танковая атака нанесла израильской армии весьма ощутимые потери в технике и живой силе. Главнокомандующий израильскими военно-воздушными силами генерал-майор Пелед был вынужден вечером 6 октября отдать приказ своим боевым самолетам не приближаться к району Суэцкого канала ближе чем на 15 миль.

Утром 7 октября командование израильской группы войск на Синае отдало приказ всем войскам, дислоцированным в районе «линии Барлева», прекратить сопротивление и отступить. Египетские танки вышли к стратегически важным перевалам Митла и Гиди.

Операция «Бадр» развивалась успешно. Впервые после поражения в июньской войне 1967 г. египетские войска ступили на восточный берег Суэцкого канала. Крупное стратегическое преимущество было вырвано из рук израильских оккупантов, упорно пытавшихся в течение шести лет укрепить восточный берег канала и превратить его в неприступный для египетской армии вал.

Каковы же были причины военного успеха египтян на первом этапе октябрьской войны? Прежде всего следует признать, что этот успех был закономерным результатом высокого морального духа египетского народа, который был преисполнен решимости скинуть тяжкий груз, давивший на национальное достоинство египтян, — поражение в шестидневной войне 1967 г., в результате которой Израилем был захвачен весь Синайский полуостров. В анкете, проведенной прогрессивным египетским журналом «Ат-Талиа» в декабре 1973 г., на вопрос: «Были ли вы готовы к войне 6 октября 1973 г. и ее результатам?» 57,25 % египетских рабочих ответили утвердительно; 24,55 % сказали, что они ждали войну, но время ее начала явилось для них неожиданностью. Только 18,20 % египетских рабочих ответили, что война явилась для них полной неожиданностью. Среди крестьян отмечалась примерно такая же картина.

Что же касается военной стороны дела, то успех операции по форсированию Суэцкого канала был в значительной мере предопределен тем, что политическому и военному руководству Египта и Сирии удалось договориться об одновременном начале военных действий против Израиля. На первом этапе октябрьской войны объединенное египетско-сирийское военное командование координировало действия, в результате чего израильтянам пришлось вести войну сразу на два фронта.

Кроме того, египтянам и сирийцам удалось нанести внезапный удар; операция «Бадр» хранилась в строжайшей тайне. За несколько дней до начала форсирования канала даже командующие армиями не знали подробности предстоящей операции. Видный египетский журналист М. X. Хейкал, находившийся в октябрьские дни на командном пункте египетской армии, так называемом «Центре № 10», отмечал, что даже в день начала операции на стенах командного пункта висели не схемы операции «Бадр», а планы ежегодных общевойсковых осенних учений под кодовым названием «Ат-Тахрир-23».

Предпринимались и специальные меры по скрытной переброске войск и вооружения в район канала. Например, ночью на египетские позиции доставлялось крупное соединение, а днем демонстративно возвращался с позиций один батальон; создавалось впечатление, что выведены все соединения. Некоторые виды египетской боевой техники транспортировались в громадных деревянных ящиках и ночью опускались в заранее приготовленные ямы.

Удачно было выбрано и время для начала наступления. В арабских странах шел десятый день мусульманского праздника рамадана, в ходе которого правоверные обязаны поститься с восхода и до захода солнца, что, естественно, истощало физические и моральные силы египетских и сирийских солдат и офицеров. Израильтяне, знавшие силу религиозных традиций в арабском мире, не могли предположить, что арабы решатся начать войну во время священного для мусульман праздника. К тому же у них самих в субботу, 6 октября начался религиозный праздник йом киппур, во время которого жизнь в Израиле замирает.

Это, конечно, не означает, что октябрьская война явилась для израильтян полным сюрпризом. Ни для Тель-Авива, ни для его американских союзников не было секретом то, что в Египте и Сирии ведется подготовка к военной операции по освобождению своих территорий. 5 октября израильское правительство даже обсуждало, не следует ли нанести «превентивный удар» по позициям арабов, а утром 6 октября, за несколько часов до начала военных действий, в Израиле была начата всеобщая мобилизация.

И тем не менее, судя по всему, начало войны, ее размах, согласованность действий египтян и сирийцев, их возросшая боевая выучка оказались для израильтян неожиданными. Это дало арабам на первом этапе войны значительные преимущества. Однако они были сведены на нет последующими действиями египетского командования.

Заняв в первую неделю большую часть восточного побережья Синайского полуострова и имея на восточном берегу пять мотострелковых и две танковые дивизии, египтяне, по оценкам многих специалистов, могли бы развивать наступление в направлении стратегически важных горных перевалов, сминая слабые заслоны противника. Однако вместо этого они остановились и начали сосредоточивать резервы, на что ушло несколько дней. Затем решение идти на штурм района перевалов все-таки было принято. После артиллерийской подготовки египетские войска перешли в наступление, однако атака захлебнулась. Начались затяжные кровопролитные танковые сражения, самые крупные на Ближнем Востоке после битвы при эль-Аламейне между англичанами и экспедиционным корпусом Роммеля во время второй мировой войны. Ожесточенность этих сражений доказывает следующий факт: обычно танковый бой ведется на расстоянии 1,5–2 км; на Синае же египетские и израильские танки сходились до 400–500 м, а иногда даже вплотную.

Представители египетского руководства впоследствии отмечали, что своей главной задачей они считали не немедленное освобождение территории Синайского полуострова, а обескровливание, изматывание противника. Однако на деле все получилось наоборот. Вместо изматывания израильских войск египтяне утратили инициативу. С одной стороны, это поставило в тяжелое положение их сирийских союзников, которым пришлось отражать удары израильских войск, активизировавших свои действия на сирийском фронте после того, как у них были развязаны руки на Синайском полуострове. С другой — просчеты египетского командования позволили израильтянам осуществить прорыв танковой группировки на западную сторону Суэцкого канала в районе Горьких озер, что привело к окружению египетской армии, дислоцированной в южной части Суэцкого канала.

Военная обстановка на египетско-израильском фронте начала быстро меняться. Израильтянам удалось нарушить коммуникации 3-й армии, перерезать дорогу Каир — Суэц. Израильские танки находились в нескольких часах пути от Каира. Принятую 22 октября Советом Безопасности ООН резолюцию о немедленном прекращении огня и проведении переговоров для установления прочного и справедливого мира на Ближнем Востоке израильская сторона игнорировала.

В этих условиях Садат обратился к СССР и США с просьбой предпринять срочные действия по обеспечению эффективного прекращения огня. 25 октября Советом Безопасности была принята резолюция о направлении на Ближний Восток Чрезвычайных вооруженных сил ООН (ЧВС). 26 октября первые контингенты ЧВС начали прибывать на Синай.

Четвертая арабо-израильская война закончилась.

Как часто бывает, впоследствии египетская пропаганда нашла массу «объективных причин» для того, чтобы оправдать грубые ошибки своего командования на заключительном этапе войны. Делались ссылки на ограниченный радиус действия противовоздушного «зонта», который мог быть обеспечен египетскими ракетами ПВО, находившимися по большей части на западной стороне Суэцкого канала. Высказывались сомнения в способности египетской авиации в течение длительного времени удерживать в своих руках преимущество в воздухе, столь важное в условиях боевых действий в пустынных районах. Что ж, очевидно, подобные объяснения имели под собой определенные основания. Обсуждать слабые и сильные стороны египетского военного командования — дело специалистов. Однако, оправдывая избранную им тактику пассивной обороны, египетское руководство обратилось к изобретению сомнительных аргументов политического свойства.

Президент Садат, объясняя причины, которые не позволили ему одержать победу в этой «почти выигранной», по выражению Хейкала, войне, заявил, что он был готов воевать против Израиля, но не мог вести боевые действия против США, которые, доставляя в Тель-Авив ежедневно 7–8 т военных грузов в течение всех 20 дней войны, превратились, по его словам, в фактического участника боевых действий. Одновременно в Египте подспудно набирала силу кампания по извращению предыстории и хода октябрьской войны, лейтмотивом которой были заведомо лживые утверждения о том, что Советский Союз якобы не оказал необходимой военной помощи Египту.

Подобные измышления полностью противоречат действительности. После военного поражения Египта в 1967 г., когда он оказался, по существу, безоружным перед Израилем, опиравшимся на поддержку империалистических государств, Советский Союз и социалистические страны пришли на помощь египетскому народу в жизненно важном для него деле — восстановлении вооруженных сил. В самые короткие сроки был значительно усилен военный потенциал Египта, в частности созданы современные войска противовоздушной обороны, к началу 70-х годов начисто закрывшие египетское небо от налетов израильской авиации. Об этом, кстати, неоднократно заявлял во время октябрьской войны и сам президент Садат. В частности, 7 октября 1973 г. Садат говорил советскому послу в Каире: «Не могу найти слов, чтобы выразить глубокую благодарность советским руководителям — подлинным друзьям Египта. Это навсегда останется в моем сердце и в сердцах всех египтян». Народным собранием Египта была принята специальная резолюция с выражением благодарности Советскому Союзу за помощь, оказавшую решающее воздействие на ход войны. Общеизвестно, что помимо военной помощи Советский Союз в тесном сотрудничестве с арабскими странами предпринимал активные политические акции в ООН и вне ее в поддержку Египта и Сирии.

Тем не менее египетские органы пропаганды в течение целого ряда лет продолжали нагнетать антисоветскую истерию, извращая ход и итоги советско-египетского сотрудничества, в том числе в военной области. Спрашивается, в чем причина такого поворота? Интересный ответ дает на этот вопрос египетский журналист Гали Шукри, находившийся в оппозиции к садатовскому режиму. В 1979 г. в Париже он опубликовал книгу «Египет. Контрреволюция». Гали Шукри считает, что основная задача, которую должна была решить развязанная в Египте антисоветская кампания, состояла в том, чтобы навязать египетскому общественному мнению новую систему ценностей, призванную облегчить последующую сепаратную политику в области ближневосточного урегулирования, поставить крест на традициях советско-египетской дружбы и сотрудничества, оказавшихся слишком обременительным грузом для садатовского режима, избравшего прозападный курс и вступившего на путь капитулянтства и соглашательства.

Оценке политических, военных и экономических итогов октябрьской войны посвящены многочисленные исследования, опубликованные в нашей стране и за рубежом. Многие авторы, в том числе египетский генерал С. Шазли, занимавший во время октябрьской войны пост начальника генерального штаба египетской армии, сходятся во мнении, что основную долю ответственности за то, что, так удачно начавшись, октябрьская война закончилась для арабов в военном отношении «вничью», несет лично Садат. Именно он, осуществлявший координацию военных действий Египта, Сирии, а также контингентов из Ирака, Иордании, Марокко и Саудовской Аравии, оставил без внимания просьбы сирийского руководства «предпринять какие-либо действия, которые бы вынудили израильтян перебросить часть сил на египетский фронт и тем самым сдержать натиск на сирийцев», против которые были брошены основные силы Израиля. По приказу Садата была остановлена уже начавшаяся операция по окружению и уничтожению израильской танковой группировки, прорвавшейся на западный берег канала. Перечисление вольных или невольных ошибок Садата во время октябрьской войны можно было бы продолжить.

Советский журналист Л. И. Медведко, всесторонне проанализировавший источники и обширную литературу по октябрьской войне, пишет: «В чем причина поразительной беспечности и самоуспокоенности Садата в роли главнокомандующего? Только ли в оперативно-тактических просчетах? Нет, большинство западных и арабских исследователей склонны считать, что дело здесь не столько в военных ошибках Садата, сколько в политических и стратегических целях, которые он преследовал в ходе войны… Все колебания и политические зигзаги Садата во время октябрьской войны и в последующий период были продиктованы его стремлением заключить закулисную сделку с Израилем при посредничестве США за счет или в обход интересов Сирии, палестинцев и в целом арабского революционно-освободительного движения»{87}.

Начавшиеся после октябрьской войны египетско-израильские контакты при американском посредничестве завершились подписанием 26 марта 1979 г. сепаратного мирного договора между Египтом и Израилем, основные положения которого были согласованы Садатом и Бегином за полгода до этого в загородной резиденции Картера — Кэмп-Дэвиде. Таким образом, как заметил Г. Шукри, «октябрьская война стала военной прелюдией Кэмп-Дэвида».

В итоге кэмп-дэвидской сделки Египту был возвращен Синай — его исконная территория. Но какой ценой?

Кэмп-Дэвид серьезно осложнил обстановку на Ближнем Востоке, развязал руки сионизму и империализму для новых антиарабских происков, затруднил путь к всеобъемлющему урегулированию арабо-израильского конфликта.

В этой связи уместно вспомнить, что еще Насер, связывавший перспективы установления справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке с единством действий, антисионистской, антиимпериалистической солидарностью всех арабских патриотов, отчетливо понимал, что «ликвидация последствий израильской агрессии вовсе не сводится к выводу израильских войск с Синая». В апреле 1968 г. он подчеркивал: «Для того, чтобы освободить Синай, следовало бы принять американо-израильские условия, отдать на съедение Израилю Иерусалим, Западный берег Иордана и другие арабские земли… Останемся ли мы независимым государством, попадем ли в сферу влияния или отвергнем это — вот в чем вопрос»{88}.

В свете последних событий на Ближнем Востоке эти слова выглядят просто пророческими.


Итак, мы вспомнили о двух битвах, разыгравшихся с промежутком в 17 лет на берегах Суэцкого канала. Они схожи тем, что велись Египтом против одного противника, на одном и том же рубеже. Однако сколь различными оказались политические плоды этих двух исторических битв.

Недаром современные прогрессивные египетские исследователи назвали октябрьскую войну в отличие от Суэцкого кризиса 1956 г. «антисуэцем».

Порт-Саид. Метаморфозы «свободной зоны»

Ввиду великой будущности, ожидающей Порт-Саид, город строится по плану, в широких размерах.

К. Скальковский (1869 г.)


Порт-Саид появился на географической карте, можно сказать, случайно. В первом проекте трассы Суэцкого канала, представленном Лессепсом международной комиссии 30 октября 1855 г., предполагалось, что канал сомкнется со Средиземным морем несколько севернее, в том районе, где в древности находился порт Пелузий. Однако район Пелузия оказался непригодным для строительства глубоководной морской гавани, где могли стоять корабли, проходящие Суэцким каналом. Дело в том, что Пелузий, знаменитый город эллинистического Египта, от которого сейчас остались лишь руины некогда великолепных зданий и обломки колонн, окружали болота. (Кстати говоря, Пелузий по-гречески означает «болото, топь», то же значение имеет и древнекоптское название этого города — «Фероми».) Члены международной комиссии предложили обойти заболоченные места, и северная часть канала прошла западнее руин Пелузия. Здесь в 1859 г. и был основан город, получивший в честь хедива Саида название Порт-Саид.

Песчаная отмель шириной в 100–150 м, избранная для строительства нового города, казалось, совершенно не подходила для этой цели. Едва возвышаясь над уровнем моря, она во время приливов вся заливалась водой. Несколько деревянных бараков, временный маяк, небольшой лазарет и пекарня — вот все, из чего состояло первоначальное поселение. Однако мало-помалу сюда начали стекаться ремесленники, появились лавки, построенные на сваях домики сменились кирпичными зданиями. В конце 1867 г. уже 24 паровых пакетбота осуществляли регулярное сообщение между Порт-Саидом и Александрией. Годом позже правительства некоторых иностранных держав учредили в Порт-Саиде свои консульства.

Порт-Саид рос и хорошел по мере того, как возрастало значение Суэцкого канала. Менее чем за 100 лет он превратился из убогого селения на сваях в современный город. Население его в настоящее время достигло 250 тыс. человек.

Порт-Саид — самый молодой и бурно развивающийся из египетских городов. Однако не это обеспечило ему особое место в истории современного Египта. История Порт-Саида — это прежде всего история Суэцкого канала. В сознании каждого египтянина этот город ассоциируется со славной борьбой египетского народа против попыток колонизаторов превратить Суэцкий канал в оружие эксплуатации Египта и его национальных богатств. Порт-Саид — символ национальной гордости Египта, выдающихся успехов, которые были достигнуты под руководством Гамаля Абдель Насера в борьбе за обеспечение независимости страны.

…Впервые мы попали в Порт-Саид в декабре 1975 г., вскоре после возобновления судоходства по Суэцкому каналу. От Исмаилии до Порт-Саида всего 77 км; дорога проходит по зеленым оазисам, густо усеянным маленькими деревеньками. Каждая из них хранила печать недавно закончившейся войны. По обочинам дороги зияли воронки, встречались дома, полностью или частично разрушенные бомбардировкой. Вдали виднелся остов полуразрушенной мечети. Покосившийся минарет, казалось, вот-вот должен был рухнуть, но по изрешеченной пулями штукатурке стен уже ползли вверх строительные леса: приканальная зона медленно возвращалась к жизни.

Воронок и разрушений становилось больше по мере приближения к Суэцкому каналу. Особенно не повезло бедным лачугам крестьян, которые стояли на холмах и, очевидно, затрудняли обзор местности с израильской стороны. Большинство из них были полностью уничтожены.

А вот и оз. Манзала, отделенное от Суэцкого канала насыпной дамбой. Само озеро в настоящее время обмелело. Ближе к дороге оно давно уже превратилось в заболоченную лагуну с густыми зарослями тростника. Здесь нашли приют грациозные розовые фламинго да чайки, которые носятся над озером, выискивая мелкую рыбешку в его водах. Однообразие болотистой местности нарушается возведенными на одинаковом расстоянии друг от друга огромными песчаными брустверами, на которых во время «войны на истощение» была установлена египетская артиллерия и танки, обстреливавшие израильские позиции на восточном берегу канала.

Порт-Саид появляется из далекой лазоревой дымки, стершей грань между морем и сушей, неожиданно. Сначала начинают вырисовываться контуры четырех-пяти-этажных домов, затем за поворотом сразу вырастает небольшое здание таможни. Посещения Порт-Саида строго контролируются властями: все обязаны при въезде и выезде из него пройти таможенный и паспортный контроль, поскольку с 1974 г. в Порт-Саиде действует режим «свободной зоны», согласно которому товары, продаваемые в черте города, не облагаются таможенными пошлинами. Молодой таможенник за считанные минуты оформил все необходимые бумаги, и мы отправились дальше. Вдоль дороги тянулись длинные складские помещения; по правой стороне, за оштукатуренным забором, виднелись темные бараки.

Должен признаться, что поездка в Порт-Саид в 1975 г. доставила нам мало радости. И виной тому был не столько унылый декабрьский день и пронизывающий до костей зимний ветер, сколько вид самого города: неуютный, неприбранный, хранящий следы трудных военных лет. Порт-Саид только-только начинал отогреваться от леденящих ветров войны, настраиваться на ритм мирной жизни.

В нашем автомобиле от тряски на разбитой танковыми гусеницами дороге разболтался глушитель, и мы вынуждены были заехать в автомастерскую на одной из улиц в центральной части города. Хозяин суетливо выбежал нам навстречу. Мы разговорились. Оказалось, что владелец мастерской все эти годы не уезжал из Порт-Саида и перенес все тяготы и лишения, выпавшие на долю города. Во время бомбардировок он, его жена и старушка мать (дети учились в Каире) прятались в подвале. Через боковую дверь он вывел пас во внутренний двор и показал в глубине квартала дом, в который в 1973 г. попал снаряд, почти полностью разрушивший два верхних этажа. На первом этаже когда-то находилась аптека, сейчас в ее почерневших от пламени стенах зияли пробоины…

Радушный хозяин долго метался по мастерской, подыскивая, чем бы подвязать отвалившийся глушитель. Ни сварочного аппарата, ни более или менее пригодных инструментов у него не имелось. Из шести рабочих, которые трудились в мастерской до войны, остался всего один, 16-летний мальчик, смотревший на наш автомобиль как на техническое чудо XX в. и не знавший, каким образом к нему подступиться. Во всем городе мы увидели всего несколько допотопных, потерявших свой первоначальный цвет автомобилей, по виду похожих на наши довоенные «эмки». Основным средством транспорта в Порт-Саиде в то время был велосипед.

Но как же приветливо встречали нас в бедном, полуразрушенном Порт-Саиде! Хозяин единственной в городе более или менее приличной гостиницы вышел нам навстречу и помог выполнить необходимые формальности. Затем он торжественно проводил нас по ободранной, давно не крашенной лестнице на третий этаж. Любой из номеров был в нашем распоряжении, поскольку гостиница была пуста. Выбрать номер не составляло труда, так как все они были примерно равноценными: в небольшой комнатке стояло две кровати с влажными сероватого цвета простынями и солдатскими одеялами, небольшой колченогий стол и обшарпанный умывальник в углу.

Проголодавшись с дороги, мы решили поужинать в ресторане при гостинице. Это вызвало настоящий переполох. Старичок метрдотель, одетый в допотопного вида смокинг, встрепенулся и, решив не посрамить Порт-Саид в глазах иностранцев, поднес нам меню, в котором на пожелтевшей от времени бумаге были отпечатаны по-французски названия нескольких блюд. Как ни странно, метрдотель изъявил готовность принести любое из них. Наш заказ его явно воодушевил. Услышав про креветки и бифштексы под соусом из шампиньонов, он выпрямился, в глазах его сверкнули искорки удали былых времен. Через минуту расторопный слуга стряхнул с нашей скатерти невидимые крошки и водрузил в центр стола блюдо, где во влажных листах зеленого салата лежали ломтики помидоров, огурцов, политые соком лимона. Затем на столе действительно появились большие порт-саидские креветки, поджаренные на углях, а в ведерке со льдом бутылка молодого египетского вина.

Кстати сказать, этот прекрасный ужин с традиционной раздачей бакшиша стоил сравнительно дешево. Через пять лет за такой же ужин нужно было заплатить втрое дороже.

Уже в тот вечер мы обратили внимание на то, что наиболее динамичным, быстро разобравшимся в обстановке элементом городского населения были торговцы, зазывавшие редких прохожих из каких-то немыслимых подворотен…

На следующий день утром мы решили прогуляться по берегу Средиземного моря и направились в сторону полуразрушенной гостиницы «Порт-Саид». Справа от нее тянулась традиционная для египетских пляжей линия маленьких купальных кабин, которые здесь называют на французский манер «шале». Обогнув их, мы вышли на плотно утрамбованный, бурый от мазута песок Средиземноморского побережья. Мазут прибивало к берегу длинными темно-коричневыми жгутами, и он лежал под ногами, как нильский ил. Тотчас же нас окружила стая галдящих полуголых мальчишек.

Мы пошли вдоль берега моря, и вся ватага устремилась за нами. Вдруг вперед выступил мальчик лет 14–15 и попытался что-то сказать нам по-английски, а затем показал рукой на не замеченный нами плакат, вбитый в плотный песок пляжа. На нем было написано: «Альтам» — «Побережье заминировано».

Естественно, это не располагало к продолжению прогулки. Впоследствии в газетах не раз печатались сообщения о том, что ребятишки или неудачливые рыбаки подрывались на минах на побережье Порт-Саида, несмотря на то что сразу же после окончания октябрьской войны египетские саперные части произвели разминирование берега.

Мы вернулись в город и на пароме переправились на восточный берег капала, где раскинулся небольшой городок Порт-Фуад. В Порт-Фуаде нам встретилось еще меньше египтян, чем в Порт-Саиде…


С тех пор произошли значительные перемены. Уже через два-три года дорогу от Исмаилии до Порт-Саида расширили настолько, что по ней можно было ехать, не опасаясь встречных многотонных грузовиков. Засыпаны воронки, совершенно другой вид приобрели окрестные деревни, быстро, как бы сами собой исчезли развалины разрушенных бомбами домов. Отремонтирована мечеть с покосившимся минаретом. Заметно больше стало людей. Жизнь закипела с новой силой. На обочинах дороги появились крестьяне, торговавшие со своих повозок апельсинами, огурцами, грейпфрутами, манго, арбузами, зеленью.

Преобразилась и таможня при въезде в город. Маленький старый домишко, очевидно, уже не удовлетворял потребностям разросшейся таможенной службы. Построено новое здание, упорядочено движение автомобилей. Оформление документов при въезде в Порт-Саид занимает уже не 5–10 минут, как раньше, а не менее получаса. Еще больше приходится ждать водителям, выезжающим из города. Здесь вереница автомобилей, ожидающих своей очереди, растягивается в воскресные дни, когда в Порт-Саид приезжает больше всего туристов и посетителей, на 200–300 м. Офицеры таможенной службы отработанными до автоматизма движениями открывают багажник, заглядывают за сиденья и даже в капот автомобиля.

Впрочем, они не особенно и стараются — понимают, что имеют дело, так сказать, с любителями, мелкой рыбешкой инфитаха. Задержать их и подвергнуть соответствующему наказанию не составляет труда. Другое дело — крупные, оптовые контрабандисты, обосновавшиеся в Порт-Саиде и сколачивающие на этом бизнесе многотысячные состояния.

Контрабанда в Порт-Саиде без преувеличения приняла чудовищные размеры. Интересные данные на этот счет приводятся в книге прогрессивного египетского экономиста Абдель Кадера Шухейеба «Суд над экономическим инфитахом в Египте». Ссылаясь на официальную статистику, Шухейеб отмечает, что только за первую половину 1977 г. в «свободную зону» Порт-Саида было ввезено товаров общей стоимостью 106 млн. ег. ф. Они должны были быть обложены при вывозе из города 100 %-ным таможенным сбором, который, следовательно, должен составить также 106 млн. ег. ф. Однако проверка показала, что, по официальным данным, из Порт-Саида было вывезено за этот период товаров лишь на 6,4 млн. ф., а таможенных пошлин собрано всего 6 млн. ф. Путем несложных арифметических подсчетов можно убедиться, что только за полгода у государства контрабандистами было украдено около 100 млн. ф.

Эти цифры красноречиво свидетельствуют о том, что контрабанда и нарушение законов об уплате налогов стали в Египте, и в частности в Порт-Саиде, настоящим общественным злом. Шухейеб отмечает, что контрабанда разрушает здоровую социальную структуру города. В сферу действий контрабандистов вовлечены десятки, сотни и даже тысячи людей. В одних только деревнях в окрестностях Порт-Саида около 10 тыс. жителей живут исключительно на доходы от контрабандного вывоза товаров из Порт-Саида и последующей их перепродажи за пределами города по завышенным ценам. Каким образом это делается, неизвестно, однако чуть ли не в каждой второй лавке на знаменитой улице Шаварби в Каире вы можете увидеть товары, контрабандным путем вывезенные из Порт-Саида. Да это и не удивительно, так как только в 1977 г. через «свободную зону» в Порт-Саиде в Египет было ввезено более половины всего объема потребительских товаров.

Повальная спекуляция приводит и к тому, что в городе, который в настоящее время насчитывает четверть миллиона человек, все более явно сказывается нехватка рабочей силы.

Египетские экономисты и общественные деятели бьют тревогу: «свободная зона» в Порт-Саиде, которая была создана, дабы придать импульс развитию национальной промышленности, способствовать импорту машин и оборудования, превратилась в полную противоположность первоначальному замыслу. Вместо того, чтобы содействовать экономическому развитию страны, она стала его гигантским тормозом, источником неограниченного обогащения небольшой кучки людей, извлекающих колоссальные прибыли из торговли потребительскими товарами и предметами роскоши.

В официальных документах все в порядке. В них содержатся сведения, что 60 % всех проектов, утвержденных главной инстанцией инфитаха — Организацией по арабским и иностранным инвестициям, — находятся в Порт-Саиде. На деле же все обстоит, мягко говоря, не совсем так. За пять лет существования «свободной зоны» в Порт-Саиде в ней появилось лишь 11 объектов, построенных с привлечением иностранного капитала, да и то по большей части это складские помещения для хранения импортируемых товаров.

Нигде расхищение национальных богатств Египта, поощряемое инфитахом, не принимает таких наглядных форм, как в Порт-Саиде. Дело в том, что по законам инфитаха государство помогает торговцам приобретать за границей товары за твердую валюту, столь необходимую для развития экономики страны. Возмещение же полученных ссуд и кредитов торговцы производят египетскими фунтами. Порт-Саид превратился в черный рынок спекуляции валютой. В нем открыто действуют меняльные лавочки, ставшие своего рода центрами валютных спекуляций.

Шабаш, устроенный спекулянтами в Порт-Саиде, наносит тяжелый урон национальной экономике. Да и скажите на милость, какой здравомыслящий предприниматель будет вкладывать деньги в развитие национальной промышленности, если он может в 3 раза быстрее и без особых забот получить сверхприбыль, включившись в торговые операции? Подсчеты министерства финансов показывают, что торговля в Порт-Саиде приносит в 3 раза больше дохода, чем строительно-подрядные работы — наиболее прибыльная сфера бизнеса в Египте. Кроме того, разве может национальная промышленность выдержать конкуренцию огромного наплыва дешевых и разнообразных товаров развитых стран, выбрасываемых в Порт-Саиде по демпинговым ценам, а затем распространяющихся по всей стране?

Не стоит и говорить о том, насколько преобразился внешний облик Порт-Саида. Он все больше напоминает гигантский универмаг, хозяева которого больны лихорадкой безудержного обогащения. На улицах Порт-Саида теперь тесно от современных американских автомобилей с кондиционерами и дымчатыми стеклами.

Но что самое странное, в стране, внешний долг которой растет год от года, маленькая лавочка за пять лет превращается в шикарный универмаг, в котором сегодня даже среднему египтянину нечего делать, а налоговые органы смотрят на это сквозь пальцы. В Порт-Саиде в начале 1980 г. было уже несколько больших универмагов, в которых вылощенные приказчики, говорящие на беглом английском (некоторые из них явно с университетским образованием, что, впрочем, неудивительно, так как здесь они получают в несколько раз больше, чем если бы работали по специальности), предлагают вам лондонские и парижские товары. Это магазины для элиты, для нового слоя египетской буржуазии и их отпрысков, желающих иметь последние новинки моды, появляющиеся в магазинах Парижа, Лондона, Нью-Йорка. Хозяин такого магазина уже не бросится к вам, не будет предупредительно раскладывать свои товары. Он целыми днями неподвижно, как на троне, сидит за конторкой или вычурным антикварным столиком, потягивая обжигающий кофе из маленькой чашечки. В спокойном взгляде, которым он сразу встречает и по достоинству оценивает своих посетителей, сквозит высокомерие. Он не спешит продать свои товары, так как уверен, что их у него купят, и купят за ту цену, которую назначит он. В Египте времен инфитаха есть люди, которым это по карману…

Загрузка...