Управление Вселенной. Женщина и Вселенная

О том, что наблюдение и управление — две сестры-близняшки, поэты и мистики знали всегда.

Позже это осознала и классическая наука. И осознала она это в следующей трактовке: «Для любой задачи управления можно построить такую задачу наблюдения, что решение последней будет являться и решением задачи управления и, наоборот, для любой задачи наблюдения можно построить соответствующую задачу управления, причем решение последней будет решать первую задачу. В этом состоит сущность так называемого принципа двойственности задач управления и наблюдения. Тогда вопросы наблюдаемости для наблюдаемой системы превращаются в вопросы управляемости для двойственной ей управляемой системы»[18].

Когда ученые физики заговорили о наблюдателе, способном изменять результаты физических экспериментов фактом своего присутствия, они тем самым постулировали управляемость физического мира.

Постулировали, но не сказали, как подобное возможно.

Говорили о многом. Говорили о таланте, мыслях, желаниях, чувствах, карме и судьбе Наблюдателя. Говорили о том, что факт наблюдения всегда есть диалог, а не монолог. Поэтому и наблюдатель и наблюдаемый изменяются. Но при этом иногда забывали, что каждый изменяется в своей системе координат. И что только в физическом мире два тела при физическом столкновении действуют друг на друга с силами равными по величине, но противоположными по направлению. А в рамках системы наблюдения изменяется в первую очередь именно Наблюдатель, поэтому-то Наблюдатель по отношению к Наблюдаемому становится управляющимся (им управляют). В этом сермяжная правда двойственности задачи управления. Наблюдаемый и есть Управляющий Наблюдателем.

Солнце, наблюдаемый объект, которому поклоняются, считая его Богом, т. е. тем, кто управляет, тем, кто руководит всеми теми, на кого оно светит и кого оно греет. То, что мы наблюдаем (вынужденно или по желанию), становится источником наших мыслей, а значит, и нашим хозяином.

Смотрит человек на сыплющиеся листья и думает о бренности бытия. И вместо того, чтобы бежать по своим делам, он садится на скамейку и впитывает в себя команды, исходящие от листьев, от обнажающегося леса, от торопящихся туч. Пр авда, о дну и ту же команду разные люди исполняют по-разному. Кто-то покоряет мир, кто-то рождает поэму, а кто-то просто принимает микстуру перед сном. Исполнители стараются исполнить полученные команды, но в меру своего понимания и возможностей.

Люди ли, Боги ли — все считывают команды от всего того, на что падает их взгляд и что позволяет чувствительность их ушей. Вот как поет об этом птица Гамаюн:

«Ехал Хоре золотоокий по небесному своду синему, вниз с небес на Землю поглядывая. И сдивился он тем красавицам, и влюбился он в красну девицу, молодую Зарю-Зареницу. И пошел он к Макоши-матушке, чтоб спросить у нее о своей судьбе. И сказала ему Макошь-матушка:

— Ты ступай, светлый Хоpс, к бережочку тому, укради у Зари ее крылышки. И твоею станет Заpя-Зареница»[19]

Здесь представлена цепочка команд в своем «чистом» виде: считывание данных, преобразование их в команды, выяснение возможности исполнения и исполнение.

Здесь показано, как женщина, сама для этого ничего специально не делая, управляет поведением Бога. Хорс «сдивился», «влюбился» и «пошел» «спросить»! А она все купалась и купалась.

Часто говорится, «чего хочет женщина, того хочет Бог». Но в приведенном примере женщина хотела просто искупаться. Наблюдателем был Бог. Так чего же хотел Бог? Бог хотел Женщину, которая им и управляла, сама того не желая.

Богом управляет не только Женщина. Богом управляет и физический мир, тоже, вполне возможно, сам того не желая.

«Говорили мне ветры буйные, как летала ты вместе с Соколом, говорили мне волны синие, как ты плавала вместе с щукою, мне шептали леса дремучие, как бежала ты вместе с Волком, рассказало мне Солнце Красное, как на буем Туре скакала ты…»[20].

Точно также этот мир управляет и вопрошающими сынами Божьими.

И спрашивали не только у дождя. Спрашивали у птиц, мысленно расчерчивая небо сеточкой, а затем связывали клеточки неба между собой в зависимости от пролета по ним пернатых.

Люди обращают свои вопросы к соловью, прислушиваются к мнению кукушки, загадывают на подброшенной в воздух монете, обращаются за помощью к кружащемуся листочку и прислушиваются к «словам» барабанящего по крыше дождя. Они спрашивали, спрашивают и будут спрашивать. С особым почтением они будут обращаться за советом ко всем тем сущностям, которых не понимают и которых боятся. Они всегда будут в почтенье замирать перед святой парой: громом и молнией, считая удары грома и пристально следя, куда укажет молния.

Люди всегда догадывались, что раз гроза может рассказать так много о скрытой в завтрашнем дне судьбе, то уж вечные звезды знают все и обо всем. Тем более что два тысячелетия до нашей эры, когда возникала астрология, считалось, что Земля является центром мира, а звезды и солнце ходят вокруг нее, т. е. как бы служат ей, а значит, и всем живущим на ней. Так возникла наука о гороскопах. Её возникновение с точки зрения развития общей науки об управлении было вполне естественным. Уже тогда люди понимали, что физический мир не совокупность декораций на сцене, которые можно по своему усмотрению менять. Он такой же равноправный участник всего того, что происходит вокруг. Более того, в силу другого масштаба времени, не люди ли им порождены в качестве игрушек, чтобы было не скучно коротать века и тысячелетия? Поэтому-то, балуясь, звезды и придумывают людям, под ними родившимися, судьбы. Каждому свою. И если одна звезда находится в подчинении другой, закрывается ею, то и люди, под ней шиеся, будут подчиняться людям более значимой звезды. Все логично. Правда, когда выяснилось, что не звезды бегают за планетой, а наоборот, астрология потерпела серьезное поражение. Успеет ли такая далекая звезда вообще заметить столь короткий всплеск индивидуального существования?

Но люди в большинстве своем верят в свою звезду. А во что еще можно верить, как не в вечный мир над собой? При этом стараются выбрать себе звезду в соответствии со своими притязаниями. Кто-то объявляет своей — самую яркую, утреннюю звезду — Венеру, кто-то, понимая, что за самой яркой звездой по определению должна стоять дикая очередь, выбирает что-нибудь поскромнее, например ту, на которую точно никто не позарится и которая действительно останется его единственной звездой и будет светить только ему. Специалисты же по гороскопам[22], не выбирая, предлагают лишь ту, под которой человек, по их мнению, родился.

Но, во-первых, мир изменчив и даже звезды непостоянны, тем более что видим-то мы то, что было давным-давно, и сегодня там, может быть, уже нет вообще ничего — один лишь уставший от дороги свет умерших галактик. А во-вторых, наше зрение тоже бывает разным: иногда мы видим такие ничтожные мелочи, которые мешают разглядеть за деревьями лес, а порой не замечаем хорошо откормленного слона на стриженном газоне, и в результате наступаем на одни и те же грабли на одном и том же месте. И молимся: «Гори, гори, моя Звезда!» Но какая из них моя? Как попасть в зону притяжения тех звезд, которые позволят полностью раскрыться здесь и сейчас?

И вот тут появляются методисты, которые ставят астрологию в соответствующую позицию и заставляют на себя работать. Как? Да, очень просто!

— Я согласен заплатить за хорошо составленный гороскоп хорошие деньги, — говорит претендент на счастье специалисту. Специалист понимает, что хорошо составленный гороскоп всегда рассказывает о возможностях реализации потаенных желаниях заказчика. Желаний этих не так уж и много. Звезд гораздо больше. И он, не спеша, готовит именно «хороший» гороскоп. Хороший в том смысле, что о б одно ми то м же можно сказать разными словами:

Пример 1. О! Великий и могущественный! Все твои родственники погибнут в ближайшее время.

Пример 2. О! Великий и могущественный! Ты переживешь всех своих родственников.

Другие поступают еще более мудро. Рассказывают, что некий Сентимий Север в конце II века нашей эры в обстановке строжайшей тайны заказал астрологам гороскопы всех знатных девушек страны. В гороскопе одной из них было написано, что она станет женой императора. Сентимий сделал все, чтобы жениться на ней и женился. После чего действительно стал императором. В данном случае мы имеем классический вариант проверки практикой теоретических изысканий.

Но уже тогда были люди, пытающиеся дискредитировать науку о гороскопах. «Как же так? — вопрошали они, — в битве в течение часа погибло тысяча человек. Неужели они все родились в одно время, в одном месте и под одной звездой? У них же разные гороскопы и разные даты смерти! Не должна великая и вечная Звезда сопровождать по жизни такого ничтожного и смертного человека».

И, действительно, Космос не занимается избирательным управлением, он управляет сразу всеми, а вот уже эти все понимают команды каждый по-своему. Но большинство, на уровне некоего среднего человека, т. е. всего человечества или составляющих его народов, должны исполнять команды правильно. Только этим можно объяснить дружную гибель армий, народов и государств. А вот уцелевшие — это и есть ошибка природы.

Одним из первых, кто не только с помощью классической науки связал физические факторы с историческим процессом человеческого общества, но и показал наличие фактической управляемости человеческого общества со стороны «вечного», относительно отдельного человека, физического мира, был А.Л.Чижевский[23]. Он писал: «Включая человека и его психическую деятельность в область обычных явлений природы, современная наука тем самым дает основания предполагать некоторую зависимость, существующую между проявлениями интеллектуальной и социальной деятельности человека и рядом мощных явлений окружающей его природы. Жизнь земли, всей земли, взятой в целом, с ее атмогидро и литосферою, а также со всеми растениями, животными и со всем населяющим землю человечеством, мы должны рассматривать как жизнь одного общего организма.

Став на такую точку зрения, следует уже a priori допустить, что важнейшие события в человеческих сообществах, охватывающие при участии народных масс целые страны, протекают одновременно с какими-либо колебаниями или изменениями сил окружающей природы».

А силы окружающей природы рассчитываются элементарно просто с помощью классической физики. Методики там уже наработаны еще Исааком Ньютоном в прошлом тысячелетии.

Вот вам и кнут, невидимый в суете будней, но уверенно гонящий основное стадо, состоящее из живых. Так вот он и работает, механизм управления физического контура.

Правда, и в этой схеме специалисты от астрономики нашли уязвимое звено, маленькую щель, в которой можно спрятать отдельного избранного человечка. Суть проблемы в следующем. Пусть Звезды управляют народами, но для решения каждой конкретной задачи, поставленной ими перед народом, приходит соответствующий ответственный исполнитель — царь, шах, король, президент и др. Почему приходит именно он? Ответ прост. Он приходит потому, что его гороскоп на данном интервале времени наиболее близко совпадает с гороскопом народа. Это значит, что существуют люди, имеющие определенную отметку в виде судьбы, от которой им не уйти. И вывод: надо стать рядом с этими людьми, подобно Сенти-мию Северу, и все будет прекрасно.

Но специалисты по управлению со временем смогли перевернуть вышеприведенный тезис: глава государства или корпорации в ходе реализации своей воли, своей судьбы, с помощью своих способностей и определяет судьбу народа и коллектива, а не наоборот. Так что, не приди Иосиф Виссарионович к власти, Гитлер уничтожил бы Россию и уж точно сжег бы всех евреев и по всему миру. Поэтому, имея возможность воздействовать на процесс выбора основного руководителя, всегда можно выбрать и такого, который камня на камне не оставит от собственного королевства. Но об этом пойдет речь в следующей главе, в главе об управлении социумом.

Правда, Александр Зиновьев считает, что: «Есть закон адекватности: люди, которые приходят во власть, в различные учреждения, адекватны ситуации. Если вы хотите, чтобы гениальный человек руководил страной, сама социальная система должна быть сложена так, чтобы у его гения была возможность сработать. В результате революции 1917 года в первое время к власти пришел действительно гений. Ленин и Сталин — это выдающиеся фигуры, ХХ век — это век Ленина и Сталина. Это два самых гениальных политических и социальных деятеля в эту эпоху.

Такое историческое совпадение бывает очень редко. Та система, которая сложилась, исключает на 100 % приход на вершины власти, в систему управления людей с выдающимся умом, с высокими моральными качествами и так далее — начисто исключает. Тут ничего не поделаете»[24].

Самоуправление физического мира

В конце 2004 года в технической литературе прошло сообщение о создании фотонного переключателя[25]. В Корнуэльском университете с помощью стандартной кремниевой фотолитографии впервые удалось изготовить полностью оптический фотонный переключатель, в котором слабый луч света может управлять более мощным световым лучом.

«Переключатель работает благодаря тому, что фотоны, пролетая по волокну мимо резонатора (кремниевое колечко диаметром 10 мкм), туннелируют в колечко, а из него — во второе волокно. Но если в систему запустить управляющий луч света с близкой длиной волны, то он поглотится в колечке, и за счет двухфотонного поглощения в кремнии возникнет масса свободных электронов и дырок, что изменит его показатель преломления. Этого достаточно, чтобы полностью расстроить резонанс. Фотоны перестанут туннелировать в кольцо и попадать во второе волокно, а будут следовать прямо по первому. Такое переключение происходит очень быстро за десятые доли пикосекунды».

Тем самым человек сумел доказать самому себе очевидную истину: слабый свет, исходящий от далекой, может быть, даже уже давно умершей звезды, теоретически, при наличии соответствующей структуры пространства, обладает возможностью управлять всем остальным миром и, возможно даже, возродить себя.

Вот так умершие вчера становятся в дне сегодняшнем призраком дня завтрашнего. А если еще и найдется кто-то, способный к избирательному управлению, способный направить этот луч через систему кривых зеркал в соответствующую структуру пространства, то этот кто-то оказывается способным вызывать к жизни все, что бы он ни пожелал.

Но все ж таки, основу управления физическим миром составляет сам физический мир. Та же возможность самосборки фотонного переключателя — это вполне реальное и не сложное событие, связанное всего лишь с удачным взаимным расположением друг относительно друга взаимосвязанных и взаимозависимых элементов.

Обобщая, можно утверждать, что подобного рода фотонные переключатели существуют для каждого волнового диапазона, для каждого потока частиц, различной природы и различного масштаба, будь то: поток камней, поток воды, поток света, поток воздуха, поток электронов и т. п. Для всего, что способно перемещаться в пространстве и во времени, существуют свои переключатели, усилители и поглотители. И вот именно эти переключатели, усилители и поглотители являются узловыми точками, через которые осуществляется управление Вселенной. Именно на эти точки, как на каркас, «натянут» весь физический мир.

Месторасположение этих точек во Вселенной еще будет найдено. Современному человечеству до них не дотянуться, они спрятаны, как спрятан центр управления любой сложной системы. Но как говорится: «будет день — будет пища». А сегодня этой пищей является Земля.

Мир един. И наша планета управляется точно по такому же принципу, как и вся Вселенная, — из узловых (особых) точек. Отдельные ключевые узелки находятся и на ее поверхности. Факт их существования дан нам в наших ощущениях, ибо приближение к ним ощущается всеми живыми существами. Человек не может пройти мимо них и не ощутить прикосновение какого-то другого мира. Иногда волосы зашевелятся на голове, если они есть, а иногда вдруг захлестнет восторг всемогущества.

Подобного рода ощущения — признак нахождения рядом со скрытыми от непосвященных центрами управления планетой.

Сами узловые точки системы управления планетой исследователи порой называют аномальными зонами. Эти зоны реально существуют и их вполне реально можно изучать. Серьезной работой по изучению подобного рода мест занимается общественная организация, состоящая из энтузиастов, под названием «Космопоиск». Вадим Александрович Чернобров провел подробную классификацию и сделал координатную привязку всех известных необычных мест на планете[26]. В рамках его классификации перечислим только те классы, которые, по нашему мнению, могут иметь отношение к узловым точкам глобальной системы управления физического контура, это:

— места с частными проявлениями аномальных явлений. Около 77 точек;

— места, где исполняются желания. Всего 11 точек;

— аномальные места, связанные с геоактивностью Земли. Около 30 точек;

— места возможных гравитоаномалий — пять точек;

— места возможных хроноаномалий. Около 25 точек;

— места хрономиражей. Около 13 точек;

— места, где происходили случаи телепортации (согласно показаниям очевидцев). Пять точек.[27]

Человечество уже научилось наблюдать названные точки и тем самым приблизилось к пониманию основы управления, которую образует наблюдаемый мир. Но и физический мир пользуется не только своими возможностями, он способен использовать живых существ, включая того же человека, для решения своих задач. Не зря же у любого живого существа вдруг резко изменяется поведение, и оно собственной «шкурой» ощущает приближение к узловой точке физического контура. Чувствует свою сопричастность ко всему сущему.

Раз физический мир способен решать задачу управления, то будучи отображенным в двойственной ему системе, каковой является Жизнь, он вынужден вечно наблюдать самого себя. Так что и человечеству здесь есть место, да еще в первом ряду. Но оно не просто наблюдает, оно любуется само собой: «Давно уже нет ни того берега, ни того источника, ни восхитительного цветка, в который превратился Нарцисс, — нет ничего, кроме самого Нарцисса, в задумчивом одиночестве бродящего по лесным чащобам. Бесполезно и однообразно течет время — и вот Нарцисса охватывает тревога, его сердце смущает некий вопрос. Ему хочется знать, какой облик имеет его душа. Судя по ее долгим, трепетным движениям, она, должно быть, прелестна, — но каков все же ее лик! ее образ! О, что за мука не знать, любишь ли ты самого себя… что за мука ничего не ведать о собственной красоте! Я растворяюсь, бесследно исчезаю среди природного мира, в котором нет ни ориентиров, ни вех. О, не иметь возможности взглянуть на самого себя! Зеркало мне! зеркало! зеркало! зеркало!».[28]

Но зеркало — это и есть тот самый физический мир. Или наоборот? Человек есть зеркало, в которое смотрится физический мир, мир гор и морей, мир небес и полей.

Точно также мужчина смотрится в женщину и видит в ней себя, женщина — в мужчину и тоже видит себя. Где-то себя больше, где-то меньше. Они друг для друга — лучшие зеркала.

Зритель смотрит в другого до тех пор, пока зрелище не исчерпает себя. Но оказывается, здесь многое зависит от расположения зеркал. И в зависимости от того, как люди «повернуты» относительно друг друга возможно возникновение бесконечного числа отражений, которое невозможно исчерпать. Вот так конечное «я», благодаря «ты», благодаря «он», порождает бесконечность. И «я», «ты», «он» отражаясь в живом, переплетаясь и меняясь лицами и телами, несутся в завтрашний день.

Искусство жить вечно, как и искусство вечно находить друг в друге прекрасное и великое, заключается в способности так поворачивать зеркала, чтобы отражения в них никогда не иссякали и не повторялись.

Камень катится с горы. Без всяких понятий о добре и зле. Он просто катится с горы.

Когда-то этот камень был частью этой горы. Сейчас он отторгнут ею и покидает ее. Он просто катится с горы.

Совокупность катящихся и соударяющихся камней образует сюжеты мира горы. Все сюжеты здесь можно просчитать заранее. Потому что камень катится с горы ни куда попало, а строго вниз, выбирая наиболее приемлемую дорогу в соответствии с законом всемирного тяготения.

Ему не надо ни о чем думать, поэтому он и не думает.

Найдутся другие, кто подумает за него.

Физический мир, будучи отраженным в чьем-нибудь сознании, получает дополнительную возможность управлять самим собой.

Физический мир кому подсказывает, а кому и навевает мысли о том, что надо с ним сделать.

Луна призывает узнать ее обратную сторону и привезти с нее домой немного космической пыли.

География планеты, ее полезные ископаемые задают вектор развития жизни на планете.

И получается, что не может существовать Физический мир без Наблюдателя!

И никто из них не порождает друг друга. Управление и Наблюдение — братья-близнецы. И они точно также переходят друг в друга, как наблюдатель-курица (сознание) и яйцо (материя), задающее вектор развития курицы.

Наблюдатель и Наблюдаемый (Управляющий) присутствуют всегда и везде. Они неразделимы. Они это: Небо и Земля. Они это: Мужчина и Женщина.

«Взгляни на милую, когда свое чело

Она пред зеркалом цветами окружает,

Играет локоном, и верное стекло

Улыбку, хитрый взор и гордость отражает».[29]

Взгляни и поймешь, что факт наблюдения способен способствовать удовлетворению вполне реальных потребностей. Посмотрел и уже хорошо. А если увиденное зрелище спод-вигнет что-нибудь сделать с собой, то и еще лучше.

Про Диогена рассказывают: «Он обыкновенно делал на виду у всех все, что связано с Деметрой и Афродитой, объясняя: Если завтракать — вещь обычная, то почему бы не завтракать и на площади». Часто занимаясь онанизмом на виду у всех, он приговаривал: «О, если бы, потирая брюхо, можно было бы утолить и голод»[30].

А действительно, почему нельзя, не только потирая брюхо, а, просто представляя или созерцая бутерброд, утолить голод? Может быть, потому, что человек еще не является совершенным Наблюдателем? А совершенный Наблюдатель — это Бог, сотворивший человека себе в помощь. Таким образом, совершенному Наблюдателю для удовлетворения всех его потребностей достаточно только образа. Значит наш мир для совершенного Наблюдателя этого мира — просто образ.

Факт наблюдения изменяет Наблюдателя, в том числе, и в части способности к восприятию! И если есть нечто, что наблюдатель не способен воспринять, то он этого и не воспримет. Это нечто и будет границей его познаний, обусловленной возможностями по наблюдению и осознанию.

За этой границей восприятие мира становится неадекватным этому миру.

Камень катится с горы. Но чем тоньше и полнее человек, стоящий у подножия этой горы, осознает мир, гору, катящийся камень и самого себя, на которого этот камень может упасть, тем меньше у камня шансов докатиться до подножья горы. Не сегодня, так завтра человек обязательно остановит его и даже покатит обратно. Но не до вершины, потому что вершина недостижима. Поэтому-то в один прекрасный момент камень опять выскользнет из рук и полетит вниз. И все начнется с начала.

Каждый раз разными будут только границы: граница снизу и граница сверху.

Мир гоняет самого себя вверх и вниз. И это для него так же естественно, как для нас дышать. Как только он заполняет воздухом идей свои пространства, тут же Сизиф хватает камень и несется в гору. Но вот идеи разложились на простые команды — выдох. И Сизиф несется вниз, вслед за упущенной возможностью. Таким образом Вселенная отражается в самой себе. Она любуется на себя через зеркальную гладь океанов, через холодную сталь льда вечных ледяных вершин, через испуганные или счастливые глаза всех живых. И эти вполне естественные зеркала здесь именно для того, чтобы управлять оптическим фотонным переключателем и управлять гораздо эффективнее, чем это делает кремниевое колечко. Но, тем не менее, кремниевое колечко тоже на это способно.

Отражается, усиливается не только оптический свет звезд. Вместе с ним отражаются сами звезды. Они отражаются в других звездах, они отражаются сами в себе. Льюис Кэрролл так описал зазеркальную часть нашей Вселенной: «Во-первых, там есть вот эта комната, которая начинается прямо за стеклом. Она совсем такая же, как наша гостиная, только все там наоборот! Когда я залезаю на стул и смотрю в это Зеркало, она видна мне вся, кроме камина. Ах, как бы мне хотелось его увидеть! Мне так интересно узнать, топят они зимой камин или нет. Но в Зеркало, как ни гляди, камина не увидишь, разве что наш камин задымит — тогда и там появится дымок. Только это, верно, они нарочно — чтобы мы подумали, будто и у них в камине огонь. А книжки там очень похожи на наши — только слова написаны задом наперед. Я это точно знаю, потому что однажды я показала им нашу книжку, а они показали мне свою!»[31]

Там все наоборот, но это «наоборот» никогда не чувствует себя отделенным от нас, которые, якобы, не наоборот. Это разделение на тех, кто там, и тех, кто здесь, во многом искусственно. Человеческий разум взял на себя функции зеркала, он и проводит это разделение. Он разделяет мир на Космос мужского рода и Землю женского рода. Он заставляет Землю прокладывать себе дороги в бесконечном Космосе. Он отражает Космос мужского рода в Звездах женского рода, которые заполняют его и царствуют в нем, управляя им.

Самоуправление физического мира через разделение, отражение и бесконечные переотражения касается не только объектов мироздания. Оно точно также включает в себя и функциональные возможности этих объектов.

Звезде можно служить: «Гори, гори, моя Звезда». И тогда появляется Рыцарь.

Звезду можно подвергнуть разбою:

И тогда появляется Разбойник.

В обоих случаях действие порождает соответствующий субъект, достойный этого действия.

Отражение может быть усилено с помощью системы фотонных переключателей, и тогда мы говорим о созидании, о сотворении нового мира, и, естественно, о Творце, который должен стоять за спиной функции с названием «созидание». Отражение может быть ослаблено, погашено, разбито вместе с отражателем, и тогда мы говорим об отрицательном отражении Творца, считая Демона источником функции с названием «разрушение».

Энергия Космоса в виде луча мечется в этой системе отражателей, усиливаясь и ослабляясь. Со стороны эти метания, наверное, представляются вечными сполохами сражающихся стихий. И человек здесь не просто зритель. Он тоже умеет усиливать и ослаблять отражение. Он тоже борется. И даже не столько за себя. Он борется, когда несет свой крест, он борется, когда катит в гору свой камень. Важно, что этой, на первый взгляд, бессмысленной борьбой за вершины человек отстаивает право Вселенной на вечность! И ключевое слово здесь — борьба. А «лучшее смертоносное оружие, — мужество нападающее: оно забивает даже смерть до смерти, ибо оно говорит: ”Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!”[33]»

Способность осознавать

Добрый пинок — самое эффективное средство для достижения целей управления здесь и сейчас. Если же вы никуда не торопитесь и располагаете временем, то можно и поубеждать. Но вот нужно ли убеждение физическому миру?

Майкл Талбот и Дэвид Бом говорят о наличии сознания у всего, что есть в окружающем мире в том числе и у электрона, который способен чувствовать магнитное поле даже там, где вероятность нахождения электрона равна нулю. А способность чувствовать является первым шагом к осознанию. Осознавать — значит создавать внутри себя модели осознаваемых объектов, т. е. открывать им дорогу внутрь самого себя. Идите в меня и размножайтесь! Вот что значит осознавать.

Но обладает ли осознанием физический мир, мир электронов, мир гор, морей, океанов, камней? Нужно ли это им? Если все сущее обладает сознанием, то, значит, само сознание становится бессмысленным. То, что присуще всем — не присуще никому. Нет смысла создавать термин и придумывать характеристику, которая присуща абсолютно всем объектам. Эта характеристика бессмысленна, ибо она никого не способна охарактеризовать. Термин, как и любое слово, возникает в первую очередь для того, чтобы выразить то, чего раньше не было ни у кого. В первую очередь, слово разделяет и только потом объединяет, когда среди разделенных наберется довольно много в чем-то похожих. А объединяет именно для того, чтобы потом опять попытаться разделить.

Можно возразить, что способностью притягивать тела друг к другу обладает любое тело, имеющее массу. Но не надо забывать, что эта сила становится определяющей лишь при определенных условиях. Иногда частицы притягиваются, но, будучи заряженными одноименными зарядами, в другом масштабе пространства и времени, они могут и разлететься, как сегодня разлетаются галактики нашей Вселенной. Нет и не может быть свойств, которые присущи в одинаковой степени всем объектам.

Поэтому-то мы отнимем у объектов физического мира способность чувствовать и осознавать и передадим ее только способным к обучению. Мы великодушно оставляем им способность сталкиваться, притягиваться и отталкиваться. Мы оставляем им способность рождаться и гибнуть в ходе столкновений. Мы оставляем им способность управлять. Но как уже было сказано, у задачи управления всегда существует двойственная ей задача наблюдения, а значит, и необходимость существования вечного Наблюдателя.

Как известно, чтобы «правильно» управлять, сознание, в общем случае, и не требуется. Требуется только программа, только алгоритм, только законы и строгое их исполнение.

Сознание не требуется, если процессы управления поставлены на конвейер. А они поставлены, да еще как! И звезды послушно ходят по своим орбітам, и планеты снуют вокруг своих звезд с точностью, недоступной муравью, бегущему к своему муравейнику. А если где-то требуется выйти за пределы наработанных алгоритмов, то вот тогда вызывается исполнитель, способный найти команды и «докрутить» алгоритмы.

Физический мир подсказывает исполнителю, где и что надо доработать, через предъявляемые зрелища.

Засохло дерево, стоящее на одиноком утесе и наводящее на людей ощущение тлена всего сущего — срубить!

Оползень сполз с горы на охотничью тропу или на шоссе М2 — расчистить!

Засуха заставила потрескаться землю там, где раньше росла травка. Но, вдруг оказывается, что в реке, текущей, правда, в другую сторону, как раз много воды — повернуть!

Физический мир постоянно корректирует себя, опираясь на биологические и социальные потребности человека. И даже вечные звезды могут обратиться к вечному человеку за помощью.

Давным-давно жили-были Звезды. Они были большими, красивыми и счастливыми и водили хоровод по вечному бездонному космосу. Так бы оно все и продолжалось до наших дней. Но не бывает абсолютно одинаковых движений, слов и поступков. Нельзя дважды войти в один и тот же Космос, как нельзя ничего повторить с начала — даже если ты циклическая программа. Повтор всегда будет другим. Трагедия может превратиться в фарс, а фарс — в трагедию. И как не пытались Звезды повторять движения друг друга в кружении вокруг друг друга, но каждый раз чуть-чуть да не так сталкивались их лучи, и протуберанцами не всегда получалось одинаково нежно коснуться разгоряченных поверхностей. Ошибки не пропадают бесследно. Они накапливаются в виде разбитых вспышек и осыпавшихся искр. Ошибки начинают формировать собственное пространство — пространство между кружащимися звездами. Ошибки заполняют собой Космос. Они становятся одновременно и средой обитания и оболочкой — броней, защищающей звезды от повтора ошибок и… друг от друга. И Звезды отдаляются. Убегая, они надеются спастись от новых ударов и от новых ошибок.

А чем больше было совершено ошибок, тем больше их совершается в данных момент и тем больше будет сделано завтра. Если ошибки не исправлять, то они начинают расти по экспоненте. Они начинают заполнять собой пространство. На этом заканчивается тесный хоровод звезд и начинается ускоренное разбегание Вселенной. Вселенная набухает. Она становится похожа на беременную, но это не беременность, потому что нельзя родить ошибку. Это опухоль, заставляющая убегать друг от друга еще пока здоровые клетки Космоса. Наблюдатели-физики называют эту опухоль темной энергией или энергией разбегания. А рыцари-практики готовы стереть ее огнем и мечом. И когда опасность для Вселенной становится критической, вот тогда пробуждаются спящие рыцари, одевают доспехи и отправляются сражаться с врагом во имя любви. А враг страшен, и имя ему Незнание. Рыцарь, идущий на врага, даже не подозревает, что накопленные миром ошибки — это результат вмешательства наблюдателя-разбойника. Наблюдатель, фактом наблюдения искажающий протекающие процессы, — это причина болезни и одновременно лекарство. Все зависит от дозы и технологии применения.

Вечный Наблюдатель (самоуправление Жизни)

Могут ли во Вселенной свершаться события, которые не наблюдаемы самой Вселенной во всем ее разнообразии, в разнообразии всех ее миров? Очевидно, нет. За наблюдение отвечает Жизнь. Живешь, значит, наблюдаешь. Наблюдаешь камень, катящийся с горы, закат над морем, солнечное затмение, смеющуюся женщину, делящийся протон, куда-то торопящееся нейтрино. Живешь, значит, наблюдаешь. А раз наблюдаешь, значит, осознанно или неосознанно, но создаешь модели мира и управляешься этим моделями.

Жизнь в ответе за процесс наблюдения, ибо этот процесс гарантирует управляемость и нахождение Вселенной между двумя крайностями. Жизнь вечно наблюдает физический мир. Скрытая, неосознаваемая цель этого наблюдения — поиск управляющих команд. Поэтому-то человек лезет и в микромир и макромир. Он ищет там для себя команды. Он думает, что именно оттуда растут ноги его Богини. Поэтому-то человек и приписывает элементарным частицам одухотворенность. Для важничающего существа невозможно поверить в то, что он управляется обыкновенными бездушными электронами и камнями, катящимися с гор. Неужели они имеют на это право?

Жизнь — вечный Наблюдатель. Рефлексируя сама над собой, она наблюдает и себя тоже. И в той части, в которой она способна наблюдать себя, она и управляет собой. И не более. Это и есть самоуправление, которое среди прочего выражается в стойке, которую делает самец при виде текущей самки, в выстреле охотника при попадании в прицел бегущего кабана, в рыке, издаваемом оскаленной пастью, при приближении конкурента к куску мяса.

И получается, что каковы картины, такова и Жизнь.

И если вдруг исполнение команд становится тягостной обузой, то обузой становится роль наблюдателя, т. е. роль живого, т. е. того, кем управляют с помощью зрелищ. Покойником никто не командует. Командует он. Он собирает людей, он ведет их за собой на кладбище, он своей прожитой жизнью определяет их речи на своих поминках.

В конце-то концов, стремление к абсолютной власти над миром — это стремление к смерти. Это стремление к смерти вообще, потому что, в частности, это стремление приводит к смерти в себе Наблюдателя. Наблюдатель становится не нужным. А если не нужен наблюдатель, то не нужен и мир, даже если он завоеван.

— Ау! Где вы зрители, где вы наблюдатели?

Ибо только Наблюдатель, копающий ямы на берегу моря, способен откопать Трою, а, значит, и свидетельствовать о том, что она была, была вместе с Еленой Прекрасной и той любовью, благодаря которой были уничтожены тысячи людей.

Наблюдатель восстанавливает мир, более того, он даже восстанавливает чувства, он способен заново воссоздать любовь. Вот только для кого?

Они любили друг друга.

И как-то раз, когда он обладал ею в квартире друга, она заметила, что друг, на самом деле, никуда не ушел, а, спрятавшись, подсматривает за ними.

— Ну и пусть, — подумала она, — я же рядом с любимым. Значит, можно все!

Все мы смертны, и однажды ее любимый умер.

Для нее это была страшная трагедия. Просыпаясь утром, она все чаще и чаще задавала себе вопрос: а было ли это? А была ли такая любовь, или это все приснилось?

Потом она все больше и больше стала приходить к мысли, что ничего подобного и быть-то не могло на этом жалком свете, где на каждом углу нищие и бомжи, а дома холод и одиночество. И она сама — серая тень от вечернего фонаря на грязной дороге жизни.

Как-то раз она встретила свидетеля своей любви.

«Расскажи, что ты видел», — попросила она его.

И он рассказал. Рассказал то, отчего раньше она покраснела бы, застыдилась, распереживалась, что подобное, глубоко личное кто-то видел. А сейчас она слушала и плакала от счастья, что это было.

Это было, как было и есть небо над нами, земля под ногами, ветер вокруг нас, друзья рядом с нами, которые являются свидетелями всех наших радостей и горестей. И пусть потом, когда нам будет совсем плохо, они склонятся над нами и будут шептать красивые сказки о том, что все бывает на белом свете и нет такого, чего бы не было.

Точно так же поступают художники, рисующие любимых женщин. Полотно для того и существует, чтобы постоянно напоминать человеку: «Смотри! Вот такое бывает в жизни. И ты однажды это видел!»

Тем самым они запечатлевают в картинах, воспоминаниях команды, выданные Жизнью, исполнение которых придавало смысл всему существующему.

«Я это видел! Значит, когда-то соответствовал своему Зрелищу!»

Постоянное изменение среды не позволяет при повторении вчерашних команд получать один и тот же результат. Команды из прошлого соответствуют определенному времени и определенным состояниям души и тела Исполнителя. Слишком много условий. Слишком много «если», слишком много красных запретительных флажков. И поэтому Наблюдателю ничего не остается, как идти дальше, идти и искать свое Зрелище, свою Команду!

Иногда Смерть пытается управлять Наблюдателем и, став в позу Управляющего, шепчет: «Разрежь эту картину, брось в печку этот роман, уничтожь эти фотографии».

Стереть часть мира — это и значит впустить в мир бесовскую энергию разбегания. Она рвется, она подтачивает плотины, она через своих адептов пытается открыть себе ворота с помощью интригующего шёпота или убедительного внушения, типа:

— Неужели ты не понимаешь, что эта картина, нарисованная твоей рукой, не дает мне лететь дальше. Она привязывает меня к себе, а, значит, и к тебе. Я там твоя. А мне тяжело жить в раздвоении. Отпусти меня. Разрежь картину!

— Мастер, я заклинаю тебя, брось рукопись в печку. В твоей истории слишком много боли. Твой роман мешает осуществлению альтернативной истории. Миру не нужна тво я правда и твои свидетельства!

— Прошу тебя, уничтожь мои фотографии! Моя неспокойная совесть слышит, как ты над ними колдуешь, как ты показываешь их своим друзьям. Отпусти меня!

— Сжечь! Сжечь! Сжечь!

Но Наблюдатель знает, что огонь освобождает темную энергию разбегания, освобождая нас от нашего прошлого, от настоящего и лишает нас будущего. Ибо освобожденная нами темная энергия идет в нас, и у нас внутри начнется то же самое. Каждая клетка будет требовать огня, чтобы сжечь память о том, что она смертна и о том, что она в вечном долгу у своих соседей. Это, правда, будет потом, но обязательно будет.

Будет, если Наблюдатель не предотвратит это. И он свидетельствует, ходит, смотрит и свидетельствует. Свидетельствует, что была любовь, была смерть, было рождение, была ненависть, была боль, были победы и поражения, был обман и был восторг! И до тех пор, пока Наблюдатель свидетельствует о том, что было, это «было» не пропадет, более того, оно сохраняет шанс на возвращение. Сохраняя прошлое, Наблюдатель решает глубоко сакральную задачу: он по кусочкам восстанавливает ту команду, которая способна породить все это прошлое.

Стороннему наблюдателю, наблюдателю, который еще только учится, может показаться, что мухи, комары и бабочки летят на костер по собственной глупости. Оказывается, ничего подобного. Они летят только для того, чтобы их увидели. В темноте они никому не видны. Им надо, чтобы их хоть кто-нибудь увидел, хотя бы, как они горят. В этот момент они — зрелище для всех способных видеть.

Зрелище, оно только на первый взгляд зрелище, на самом деле, это всегда команда на изменение поведения!

Если же этих зрелищ никто никогда даже не увидит, то зачем их создатели рождались и жили? С потерей смысла, как зрелища, они теряют свое предназначение, как управляющих команд этим миром, как управителей. Уйдя из разряда управителей, они, одновременно, перестают быть и наблюдателями — умершие себя не наблюдают. В жизни это именно так.

И чтобы не исчезнуть в бездне просто так, они держат друг друга за руки, даже не подозревая о том, насколько это для них важно. Держатся инстинктивно. Как и все живое. Ибо они друг для друга всё: и еда, и тепло, и наслаждение, и боль, и защита, и опасность.

Стоит разжать руки, и тебя нет.

И сразу нет размазанной по лобовому стеклу автомобиля бабочки, не успевшей вырваться из под захватившего ее ветра. А может быть, ее и не было никогда? А лет через сто — точно не было!

Но летящая бабочка, будучи размазанной по стеклу, переходит из наблюдаемого объекта в разряд управляющей команды.

Она становится командой на изменение поведения, но только будучи размазанной по стеклу! И она, возможно, даже на уровне инстинктов, стремится к этому. Сама стремится к этому! Стремится стать размазанной по стеклу.

А бабочка, оставшаяся в тени, так и останется бабочкой в тени, которая, может быть, была, а, может быть, и не была. Она не смогла стать ничем: ни нулем, ни единицей. Она осталась ничем, не успев за свою жизнь стать зрелищем, несущим в себе команду для способных исполнить.

Молодой человек автоматически крутил баранку, думая о любимой. И когда он о ней думал, время текло очень быстро. Чем больше он думал о ней, тем незаметнее и незначимее были все препятствия на пути.

Он называл ее бабочкой. Ибо она порхала в его мире, подобно бабочке. Она безумно радовалась удачным подаркам, она всегда опаздывала на свидания, ибо разве может бабочка противиться ветру? Но бабочка, как и все живое, может либо умереть, либо стать командой для рождения чего-то более великого.

И она стала этой командой, разбившись о лобовое стекло автомобиля.

В этом мистическом акте человек увидел знак того, что именно для него, после встречи бабочки с ветровым стеклом автомобиля, все смыслы закончились.

А, может быть, перестали существовать одни смыслы и появились другие? Поэтому-то он и стал искать в своем прошлом именно тот взмах крыла бабочки, который позволяет выбрать альтернативный мир. Ибо, как утверждают отдельные авторы-славяноведы, у славян с образом бабочки связаны представления о душе, о смерти и образе самой Смерти; смерти данного мира и конкретного человека.

Можно без всякого преувеличения сказать, что вся наша жизнь измеряется зрелищами, в качестве которых выступают другие люди, природа и мы сами, кривляющиеся перед зеркалом. Именно в ходе демонстрации друг другу друг друга мы приобретаем друзей, врагов, любимых, привычки, болезни и т. п. Короче, что-то, да приобретаем. Причем, иногда происшедший контакт имеет хоть какое-то продолжение, а иногда нет. Почему?

Как утверждают законы химии, случайное наблюдение переходит во взаимодействие тогда и только тогда, когда уровень притязаний соответствует нашему представлению об объекте взаимодействия. Но, как известно, любое представление — условно и зависит от наших знаний и желаний, т. е. от того, чего мы ждем, от того, что хотели увидеть, от соответствия наблюдаемого ожидаемому.

Для управления процессами взаимодействия, через изменение уровня притязаний, природа придумала такие элементы, как катализаторы и ингибиторы. Первые понижают наши требования и тем самым активизируют процесс взаимодействия. В результате, исчезают некрасивые женщины и глупые мужчины. Все становятся невероятно привлекательными друг для друга.

Ингибиторы, наоборот, повышают наши требования. А в этой ситуации порой даже блистающая умом королева красоты, только что возвратившаяся с южных островов, представляется всего на всего бледной самочкой, которая лопочет прописные истины.

И в зависимости от того, чего в людях больше на данный момент катализаторов или ингибиторов, взаимодействие либо происходит, либо нет. А эти толкатели живут вокруг нас и в нас. Раньше они были, в основном, в забродившем соке, в спорах ядовитых грибов, в чересчур жарких солнечных лучах, в холодном северном ветре. Сегодня они вселились даже в незазвеневший будильник, в неуслышанный визг тормозов, в задержанный в аэропорту рейс.

Таким образом, через управление уровнем катализаторов и ингибиторов физический мир осуществляет управление Наблюдателем.

Да не видел он, что лед на реке уже подтаял, да и не помнит он, что с ним было после съеденного мухомора!

Катализаторы и ингибиторы — эти «толкатели» — не уходят от Наблюдателя никогда. Они всегда с ним. Более того, сегодня человек уже сам научился управлять себе подобными именно через управление уровнем катализаторов и ингибиторов.

Но это управление мы пока еще относим к управлению физического контура.

Вот так и стоит Наблюдатель на распутье, не подозревая, что стоит ветру подтолкнуть его, и он пойдет направо, стоит солнышку поманить — налево, а если вообще не успел продрать глаза, то, не увидев других дорог, он просто пойдет прямо. Вот так и идет наш Наблюдатель. И все с ним происходит, как в известной истории про ветер и солнце, которые на спор решили раздеть девушку. Ветер попытался сорвать с нее шапочку и шаль, но она только крепче закутывалась. Но как только припекло солнышко, дама сама сбросила с себя одежду. Так что физический мир решает задачу раздевания женщины столь же успешно, как и любимый мужчина: теплом и лаской.

Но кроме солнышка и ветра существуют растения и животные. Существует забродивший виноград и мухоморы, которые, будучи съеденными, могут не только раздеть едока, но и заставить весь мир исполнять его желания.

Например, Теренс Маккенна обосновывал рождение Наблюдателя следующим образом: «Растительные алкалоиды, особенно галлюциногенные соединения, такие как псилоцибин, диметилтриптамин и гармалин, могли быть теми химическими факторами в диете первобытных людей, которые явились катализаторами возникновения человеческой саморефлексии».[34] Маккенна искал тот природный пинок, который заставил первобытного человека лететь в светлое будущее, трансформируясь по пути в информационное существо. Но летящий человек не нуждался в эволюции как таковой. Он нуждался в управлении.

Нет и никогда не было процесса эволюции, а был процесс управления! Физический мир, управляя человеком, сам поставлял ему на стол в определенное время соответствующие алкалоиды. Попробуйте убрать сегодня из рациона современного человека сахар и алкоголь, и вполне возможно, что западная цивилизация пойдет совсем по иной дороге. И здесь самым важным для человека уже становится даже не обоснование собственной эволюции. Ее и не было. Важнее понять: «Почему физический мир предложил современному человеку именно эту дорогу, дорогу технической цивилизации, а не какую другую? Какую такую свою задачу решает физический мир с помощью человеческой цивилизации? Чего он хочет? Резкого повышения температуры планеты? Быстрого изменения состава воздуха планеты?». Безусловно, в последнее время и во многом благодаря человеческой деятельности физический мир претерпевает серьезные изменения. Но на что направлены эти изменения и кем они были спровоцированы, как не самим миром? Не будем обнимать необъятное, коснемся только состава атмосферы.

Биологи считают, что именно кислород, благодаря высокой реакционной способности, способен выступать в роля самого расторопного поставщика химической энергии. А если это действительно так, то, значит, кислорода на планете должно быть много, чтобы биологическим формам жизни было проще преобразовывать энергию. И в результате живая часть планеты действительно выработала кислород. Жизнь это сделала, на первый взгляд, сама для себя, чтобы наиболее просто и быстро насыщаться энергией. «С помощью кислорода живые существа способны более полно окислять молекулы пищи, например, в отсутствие кислорода глюкоза может быть расщеплена только до молочной кислоты или этилового спирта, конечных продуктов анаэробного гликолиза. В присутствии же кислорода глюкоза полностью расщепляется до углекислого газа и воды. Таким способом можно получить значительно больше энергии из каждого грамма глюкозы».[35] В результате, земная мосфера с появлением фотосинтеза превратилась из ски лишенной молекулярного кислорода смеси газов в смесь, в которой содержание кислорода составляет 21 %. Почему пришли именно к 21 % и не пошли дальше? И почему, несмотр я на все возрастающие темпы преобразования планеты вот уже на протяжении миллионов лет, остаются все те же 21 %? Оказывается, что если содержание кислорода в атмосфере снизится до 14 %, то принесенный Прометеем огонь можно будет вернуть обратно. Цивилизация, основанная на сжигании углеводородов, прекратит свое существование. Никакое техническое развитие станет невозможным. При повышении кислорода до 25 % достаточно будет одной спички, чтобы сжечь атмосферу и многое из того, что под ней. Земля на какое-то время превратится в пылающий факел. Получается, что 21 % — это наиболее приемлемая цифра: еще не пожар, но зато почти максимальные возможности по преобразованию энергии. Вот он ответ на вопрос: почему человечество уничтожает леса и животных и производит в мегаполюсах столько углекислоты? Кислород с некоторого времени стал для планеты опасен. Причем человечество делает это без какого-либо злого умысла. Все происходит естественно, как и любое обучение чему-либо, влекущее за собой неизбежное преобразование учителя и ученика. Все деяния, таким образом, идут согласованно в рамках биологического и физического контуров мира.

Исторически так сложилось, что если речь идет о решении определенной научной проблемы, по умолчанию предполагается создание учения, в виде набора аксиом, утверждений, базирующихся на них совокупности взаимоувязанных методик о том, как, применяя полученные знания, можно получить те или иные блага. И в этом смысле данное исследование серьезно не отличается от обычных учений. Небольшая разница только в том, что в «Управление Вселенной» нет такого замечательного понятия, как «благо». Его нет просто потому, что его нет и в жизни, его нет и в смерти. Это понятие — просто обещанный пряник, который обещали дать, или занесенный кнут, который не коснется твоей спины, если будешь себя хорошо вести, и не более. Так какой же смысл ставить пряник или кнут в перекрестье своих целевых установок?

Как-то в очередной раз умер человек, который всю жизнь себя истязал, изгонял блудливые помыслы и иступлено молился.

В это же время на другом конце света умер человек, который всю свою жизнь получал наслаждения. Его ласкали самые изысканные женщины, его кормили самыми прекрасными блюдами, ему пели песни лучшие исполнители.

И вот они оба по дороге на суд Бога остановились перед воротами.

Святой Петр, взглянул на них, и попросил отчитаться о проделанной работе. Но только они преступили к покаянию, как Петр остановил их: «Нет, ребята, все ваши дела я и так знаю. Вы мне ответьте на главный вопрос: Что ваша жизнь позволила создать нового или понять нового? Ради чего вы были рождены. Ведь наслаждения и истязания — это не более чем, как концы одной и той же палки, которая используется только для того, чтобы гнать стадо вперед. Наслаждения и истязания — это указатели на дороге Жизни. А разве может быть дорожный указатель целью или смыслом идущего по дороге? Так что же, кроме постоянно висящей над вами палки или манящей конфетки, вы смогли увидеть в прожитой Жизни?»

Задумались претенденты на блаженство. Задумались Разбойник и Рыцарь. И есть о чем задуматься. Разве не хлыст из радостей и горестей гнал и того и другого по жизни. Разве не стремление Разбойника к наслаждениям заставляло его отнимать возможность этих самых наслаждений у других людей? Разве не стремление к искуплению вины гнало рыцаря по пути самоистязания?

Окружающий нас мир — это мир исходных данных, которые мы своим деянием превращаем в команды для самих себя и окружающих. И в этом превращении у нас есть выбор, который зависит от того, что нам надо. Если, конечно, нам самим для себя что-то надо. Когда человек чего-то ищет на этом свете, то это означает только одно, что данный человек лишен этого. Отсутствие чего-то такого заставило Колумба переплыть океан, Эйнштейна сформулировать теорию относительности, Льва Николаевича Толстого — написать «Войну и мир». Они искали. Нашли или нет? Ответ на этот вопрос ими унесен с собой. Но они знали, что обрести истину можно только, если самому стать истинным, обрести путь — только самому стать этим путем, обрести счастье — самому стать источником счастья для окружающих. Трансформируя исходные данные окружающего мира, воспринимаемые нами через ощущения, в команды, мы изменяем не только мир, но и себя. И если наши изменения окружающего мира всегда направлены на уничтожение темной энергии, то на что направлены изменения самого себя? Что мы делаем с собой? Во что мы превращаем себя, формируя и выполняя команды? По логике, мы должны трансформировать себя в нечто, наиболее полно соответствующее новому миру. В результате, кого-то эти команды убивают мгновенно, кому-то позволяют помучиться, кому-то приносят радость, кого-то заставляют родиться. Совокупность этих команд образует алгоритм человеческой жизни. Исполняемые команды — это шаги человека, сделанные им по дороге своей судьбы.

Все мы в какой-то степени алгоритмы. Но вот разные ли? Или все мы — один и тот же алгоритм? В теории алгоритмов есть такое понятие как множество равносильных алгоритмов. И два алгоритма являются одним, если они полностью или частично состоят из взаимозаменяемых команд, т. е. из команд, имеющих разное название, разный способ выполнения, но результат их выпо!нения всегда о дан и то т же. Если мы все принадлежим одному и тому же множеству равносильных алгоритмов, то мы все — это всего на всего одно «я». А принадлежим или нет — зависит только от того, какие преобразования, т. е. какие свои поступки мы будем считать взаимозаменяемыми. Но раз незаменимых людей нет, то и судьба каждого из нас, похоже, принадлежит множеству равносильных алгоритмов. И значит, ответ можно искать сразу для всех. И он будет верным.

Как было отмечено когда-то давно:[36] «Свойство канонической инвариантности скобок Пуассона, позволяет тварным человекам спокойно смотреть на изменяющийся мир и не драться при обсуждении вопроса, кто же из них конкретно изменился. Отсюда, в частности, следует, с точки зрения достижения цели, что пути познания мира через его преобразование и через преобразования самого себя ничем не отличаются. Точно также ничем не отличаются способы создания голема:

— используя промышленные технологии;

— преобразуя самого себя в монастырях и кельях».

И это является ответом на вопрос: во что мы превращаем себя, формируя и выполняя команды? Во что мы превращаем мир, в то же самое мы превращаем и самих себя. И наоборот. Потому что нам, в любом случае, надо соответствовать преобразованному миру. Вполне возможно, что в таким образом преобразованном мире привычного нам человека не будет. Будет другое существо, которое получит уже ранее придуманное наименование «Сверхчеловек», пишущееся с самой большой буквы.

Как видите, ответ оказался поразительно простым.

Мы никогда не стоим на месте. Мы едем. Значит, кто-то крутит баранку. А кто, как не сама планета, на которой и находится человечество, подобно пассажирам автобуса. Физиче- ский мир управляет, он гонит человека, используя все свои возможности по управлению. Более того, для усиления процесса управления он порождает в природном человеке чувство, которое может быть обозначено через слово «мое». Моя вода, моя земля, мое небо, моя женщина, мой мужчина, мои вассалы, мой король и даже мой Бог!

Управление Физическим миром через чувство собственности людей

Человек совершает тот или иной поступок. Наблюдаемый мир, будучи управляемым объектом, постоянно требует этого. Безусловно, инстинкты заставляют человека дышать, есть, пить, размножаться, избегать боли. Но если бы это было все, то планета за последние столетия так быстро не изменялась. Она бы не покрылась сетью сверкающих по ночам городов, она не была бы истыкана нефтяными скважинами; она дышала бы свежим океанским воздухом и не имела бы никакого представления о смоге мегаполисов. Но она изменяется. Изменяется, значит, — это нужно. И человек здесь только инструмент, только средство, может быть — чисто косметическое средство…

Подобное становится возможным только тогда, когда управление исходит не от физиологических потребностей людей, а от чего-то другого, например, от модели мира, управляющей этими людьми. Основу этой модели составляет такая виртуальная связь, как принадлежность, называемая иногда собственностью. Собственность на горы, поля и моря; собственность на животных и людей, собственность на проявление тех или иных человеческих чувств. В рамках господствующих виртуальных моделей человек становится рабом собственности. Он начинает жить ради нее. При этом виртуальное отношение принадлежности куска реального мира тому или иному смертному существу обеспечивают вполне реальные люди и предметы. Вполне реальные сторожа получают реальный кусок хлеба за то, что вполне реально караулят кусок земли, принадлежность которого тому или иному владельцу определяется чернильной закорючкой на листе бумаги, хранящемуся где-то за тридевять земель. При этом сама запись сделана на искусственном письменном языке, придуманном людьми. Этот язык, несмотря на то, что он достаточно условен, понимают все одинаково, не потому, что он одинаков для всех, а в силу договоренности.

Собственность требует, чтобы о ней заботились. Собственность требует, чтобы ее приумножали, потому что налоги растут. Собственность становится бичом своих хозяев, заставляя их служить себе.

Таким образом, собственность становится субъектом управления. Ее цели просты и понятны. Если запряженные ею люди не справляются с поставленной задачей, то она меняет их. Она как бы переходит к другим, оставаясь на месте.

Так физический мир, будучи отраженным в системе отношений принадлежности людей, управляет собой.

Таким образом, сама Природа наделяется властью и силой. Земля, Гора, Лес и даже Заря — это теперь уже не просто природа. Это Боги!

И даже Хозяйка Медной горы не хочет ждать века, пока она осыплется песком или пока движение континентов сотрет ее в порошок. Она хочет изменяться сейчас, а не через сто лет. Ей нужен макияж сегодня. И тогда она нанимает себе рабов. И они приходят. Приходят Данилы-мастера и служат ей верой и правдой.

Боги, будучи проекцией гор, полей и морей в сознании млекопитающих, оказываются способными управлять собой с помощью наблюдателей, иногда называемых рабами Божьими. И они управляют!

Собственность встает выше рабов Божьих. Собственность на кусочки земли, на воду, на продукты человеческого труда, собственность на случайно придуманную кем-то последовательность слов. И человек в силу своего эго пытается заставить эту собственность кормить себя и стремится расширить собственность, чтобы было больше корма, больше удобств, больше воли.

Однако, расширяя физическую собственность, собственник ограничивает в собственности остальных жителей планеты. И у них рождается естественное желание устранить преграду между ними и собственностью, т. е. устранить конкретного собственника. С этого момента все больший процент собственности уже будет направлен на обеспечение собственной безопасности. Именно с этого момента собственник начнет мешать своей собственной Собственности.

Тут человек ничего не может поделать: суфлерская будка мирового театра изначально захвачена Богами, и во славу их и по их команде люди начинают уничтожать друг друга, осуществляя передел собственности.

Физический мир через чувство собственности управляет людьми в своих интересах.

Украсть у людей чувство собственности — значит разрушить тот контур управления физическим миром, который инициируется этим миром и проходит через человечество, через био и ноосферу.

Но можно украсть чувство собственности, а можно украсть саму собственность.

Собственность украсть проще. Чтобы украсть собственность, достаточно ворья. Вор — это даже не человек, это механизм торможения, который включается, когда система разгоняется слишком быстро или когда заканчивается дорога.

Например, приватизация в России. Вроде бы и не было раньше воров-то в СССР, по крайней мере, в таком количестве — смысла не было что-то красть в большом объеме, так как нельзя воспользоваться. Но, вдруг, кто-то вдоль дороги поставил ложный дорожный знак — «кирпич». И чтобы остановить движение летящего вперед паровоза, у которого «в коммуне остановка», были задействованы механизмы торможения. Сразу же, отовсюду, словно толпы мигрирующих тараканов, полезли воры и грабители, сражающиеся друг с другом за чужой кусок хлеба. И страна сразу же вышла на третье место по количеству заключенных. Такого не было даже в самые тяжелые годы т. н. репрессий. А сколько преступников еще на свободе, причем матерых? Тысячи и тысячи!

А вот похитить чувство им слабо. Украсть чувство! Здесь уже нужен совсем другой подход. Чувство можно украсть, если делать это с помощью служителей витального контура управления.

Отсутствие или наличие того или иного чувства у управляемого объекта (у Наблюдателя) — это отсутствие или наличие той или иной дороги по модификации физического мира. Наблюдатель способен идти только туда, где он видит свою дорогу. Подобный Наблюдатель способен рубить киркой только ту скалу, которую наблюдает.

Отсутствие ума остановит Наблюдателя в его преобразованиях планеты в ходе игры в собственность.

Отсутствие веры — сделает жизнь бессмысленной.

Отсутствие любви превратит жизнь в бесконечное хождение бурлаков по Волге.

Но у Наблюдателя есть и ум, и вера и любовь! Так что же тогда наблюдаемый объект способен будет сделать со своим Наблюдателем? И надо ли что-то делать?

Оказывается надо.

Вот тогда и рождается персонаж с именем Разбойник — младший брат Наблюдателя. Это тоже двойственный персонаж, но его двойственность проявляется несколько в другой плоскости. Он приватизирует части физического мира, ибо на что-то надеется. Вот только на что? Что ему нужно: собственность или чувство собственности? Или ни то и ни другое. А тогда что?

Если ему нужен сегодняшний день, то он на верном пути. Собственность людей принадлежит именно сегодняшнему дню. Украсть и присвоить себе всю собственность — это значит прямо сегодня стать, по сути, Богом на земле, дарующим или не дарующим право на жизнь всем остальным. Но только самой собственности глубоко наплевать на такого бога. Завтра она его запросто поменяет.

Украсть же чувство собственности у людей — значит сделать всех владельцев собственности никем, пустотой, чем-то таким, что лежит «ниже плинтуса», чем-то не нужным, к чему не возникает никакого отношения, ни положительного, ни отрицательного. Сделать это — значит лишить их смысла существования. Не имея чувства собственности, никто не пойдет за собственностью и за ее хозяевами. Наоборот, все будут смеяться над ними, бросая бутылки с зажигательной смесью в их машины, магазины и дома. Бессмысленное сжигание чужих автомобилей, магазинов, палаток на улицах Парижа в конце 2005 года — это не столько выражение протеста, сколько столкновение культур, не принявших друг друга. Это очередная попытка посмеяться над собственностью и собственниками. Это очередная попытка посмеяться над собственностью для тех, у кого ее нет и не будет в той среде, где они обитают. Поэтому-то они и жгут эту среду, жгут ту часть, до которой дотягиваются. Если нельзя украсть собственность, то ее можно сжечь, взорвать, разбомбить. Но что это даст им? Только равные условия перед стартом по дорожке жизни, на которые и претендуют вновь родившиеся.

Однако это проблемы людей, это проблемы тех, кто, подобно скоту, погоняется по планете теплыми лучами солнца, колючими и резкими ветрами, огненной лавой проснувшихся вулканов, землетрясениями, вытаскивающими из под ног землю, молниями, сжигающими дома и леса. А мы пытаемся решить другую задачу: куда рулит физический мир? Самодостаточен ли физический мир, чтобы добраться до своей цели?

Цель же его в том, чтобы существовать вечно!

О не самодостаточности Физического мира

У мальчика Васи было мороженое. Он не успел его съесть, и оно растаяло.

У молодого человека по имени Вася была девушка, но он не успел предложить ей выйти за него замуж, и она исчезла из его жизни.

У дяди Васи было дело всей его жизни, но он не успел его сделать, и дело сделали другие. Пусть не так как хотелось, но сделали. Пусть не совсем то, что сделал бы он сам, но сделали.

Зато, когда дедушка Вася уже перестал выходить на улицу, к нему пришла Мудрость. Сама пришла. Пришла и, глядя на его задумчивую фигуру с кулаком, подпирающим подбородок, сказала:

«Ну что, старик, вроде как, и пить бросил, а лучше не становится?»

И он понял, что вся его жизнь — это череда ошибок, которые он не успел исправить. Вот тогда он сам и придумал то, что Будда понял еще много веков назад. Он придумал необходимость перерождения, необходимость реинкарнации для исправления несделанного. Он просто придумал. А разве не каждый из нас живет в своей сказке, иногда страшной, иногда убогой?

Но где гарантия, что в следующем перерождении он сделает хоть что-то из пропущенного в этой жизни или приобщится к новой сказке? Нет такой гарантии. А значит, он будет перерождаться и перерождаться. Вот они, вечные циклы!

Интересно, что этим, якобы перерождающимся человеком выносится из каждого цикла? Может быть, и ничего. Мир — не магазин и не склад барахла. Мы же не помним, а раз не помним, значит, этого и не было, хотя не факт, что в случае, если что-то помним, что это что-то было. Более того, только что приснившийся сон для нас гораздо более реален, чем реальное событие происшедшее с нами лет десять назад.

А не так ли живет физический мир? Планеты гоняют вокруг солнца, солнце же так и норовит объехать вокруг центра галактики, галактика бороздит Вселенную и т. д. Те же самые циклы.

А чем заканчивается каждый цикл для небесного тела?

Согласно результатам имеющихся наблюдений, небесные тела остывают и отдаляются. Остывают, становятся легче и покидают тех, кто еще на что-то способен. И никакая темная энергия для объяснения происходящего здесь не нужна, никто никого не разгоняет. Если, конечно, не считать «темную энергию» просто красивым термином, через который оценивается величина растрат на поддержание циклов. Все сами остывают, растратившись в циклах, и потому уходят.

Для того, чтобы поддерживать выполнение вечного цикла, нужна энергия. Это знает не только программист. Программист же решает эту задачу элементарно просто. Он считает, что мир не замыкается на его компе. В мире много компьютеров, и скоро их будет больше, чем людей. И их число будет расти и расти, и части вечного цикла будут распределяться между ними, уходя в бесконечность.

Очень правильно подобную задачу сформулировал Анатолий Петров[37]: «Но поставим задачу иначе, а именно, что источник энергии находится вне системы, будучи рассредоточен по безграничному эфиру макрокосмоса, а в основе исследуемого нами процесса лежит такое широко распространенное в природе явление, как резонанс». И сразу многое становится понятно.

Сразу становится понятно, что цикл будет длиться ровно столько, сколько данная система окажется способной резонировать с окружающим миром. А как долго окажется она способной резонировать?

Не в рамках ли решения этой задачи пытается физический мир использовать существа, способные на жизнь. А раз он их использует, значит, не является самодостаточным для решения подобной задачи самоуправления. Самого себя ему мало.

Какое-то время физический мир окажется способным резонировать от самого себя, усиливая этими резонансами такие формы энергии, как биологическую, социальную и духовную? А затем, не начнет ли он резонировать от них?

Не относится ли этот вопрос к алгоритмически неразрешимым проблемам? А если относится, то тогда каждое мгновенье — это борьба, это победа, и нет причин, чтобы не побеждать вечно! Ибо смерть Вселенной является алгоритмически неразрешимой проблемой, и в какой-то части решение этой проблемы определяется нами, каждым из живущих на этом свете.

Пусть темная энергия возрастает, это естественно и понятно. Но во Вселенной ничего не бывает просто так; все едят всех. Значит, и на темную энергию найдутся желающие, способные ее использовать и преобразовывать в другие виды энергии. Этих желающих строит Жизнь. Ну, а чем больше у Жизни подобного рода «пищи», тем интенсивнее она будет разрастаться и вширь, и вглубь. Она будет возрастать в своем разнообразии и совершенствоваться в своем понимании мира.

Сказанное замечательно согласуется с выводами А. Хорвата и Сергея Подолинского[38], о том, что «во всех местах, где существует значительное механическое движение, где, следовательно, превратимой энергии много, организм со своим небольшим количеством высшей энергии не выдерживает борьбы за существование, так как его движение, рост, питание и пр. разрушаются ежеминутно посторонними, более сильными движениями». Короче говоря, там, где физический мир справляется и сам, там Жизни делать нечего, ее там и нет. Жизнь[39] заполняет собой только тот объем пространства и времени, где для нее достаточно темной энергии. И чем больше темной энергии, тем живее Вселенная.