Управление Вселенной. Женщина и Вселенная

Данная книга была посвящена прохождению дороги к Храму, в котором должен находится пульт управления Вселенной. А что же собой представляет сам Храм?

Согласно логике книги, Храм это сердцевина Вселенной, это место, где встречаются все контуры управления. Храм Вселенной — это самое защищенное место, это точка, в которой пересекаются все объединенные резонансные сегменты Вселенной. Здесь под объединенным резонансным сегментом понимается совокупность элементов физического, социального и витального контуров, объединенных единой собственной частотой. Сам объединенный резонансный сегмент в свою очередь может быть препарирован на физический резонансный сегмент, социальный и витальный.

Почему это так? Объединенная система управления Вселенной, чтобы быть эффективной, должна быть оптимальной, в том числе алгоритмически оптимальной. Поэтому-то мы и объединяем «похожие» элементы в рамках единых резонансных сегментов; тогда к ним могут быть применены одни и те же алгоритмы, независимо оттого, какому контуру управления (физическому, социальному или витальному) принадлежит сам элемент. Но это уже больше относится к практическим аспектам рассматриваемой проблемы, которыми человечество занимается, наверное, с момента осознания самого себя. И люди об этой проблеме думают ни одно тысячелетие. В работе Жака Бержье и Луи Повеля «Утро Магов» приведен следующий фрагмент разговора, имевший место у Жака Бержье в 1937 году: «Принцип относительности и принцип неопределенности показывают, до какой степени наблюдаемые явления зависят от вмешательства наблюдателя. И вот секрет алхимии: существует такой способ преобразования материи и энергии, при котором возникает то, что современные ученые называют "силовым полем". Это силовое поле воздействует на наблюдателя и ставит его в привилегированное положение перед лицом мира. С этой привилегированной точки он имеет доступ к той действительности, которую время и пространство, материя и энергия обычно скрывают от нас. Это и есть то, что мы называем Великим Деланием».

А по-нашему, эта привилегированная точка и есть Храм Вселенной. Но об этом, возможно, пойдет речь во второй час-ти работы, посвященной практическим аспектам проблемы управления.

Храм Вселенной

Витальный контур управления не является истиной в последней инстанции. Его основа — система взаимоотношений между теми, кто знал, знает и должен будет узнать друг друга, является частью всей социальной сети, где теоретически каждый соединен с каждым. Человек даже не подозревает о том, что благодаря резонансам его тела, его души и его духа, он постоянно находится в едином колебании со своими «двойниками», с похожими на него людьми. При этом вполне возможно, что в жизни он никогда не встречал их и даже не встретит. А если встретит, то узнает сразу, с первого взгляда. И он мучается, когда мучаются они, и радуется, когда радуются они.

В социальном контуре тоже не мало механизмов, с помощью которых отбираются в чем-то похожие люди. Но здесь уже больше рациональности: специальность, здоровье, возраст и т. п.

В физическом контуре, в частности, в физике микромира есть такое понятие, как туннельный эффект. Суть его в том, что частица вдруг оказывается способной преодолеть барьер, на преодоление которого по самым скромным меркам у нее никак не может хватить собственной энергии. Но так как этот эффект есть, то его надо объяснять, причем объяснять так, чтобы закон сохранения энергии не пострадал. Поэтому физики даже разработали специальное направление в математике, объясняющее данный эффект.

Но есть более простое объяснение. Суть его в том, что на самом деле данная частица получает дополнительную энергию от себе подобных, от тех, «кто также страдает или также пробуждается». У каждой частицы есть невидимые нам связи с другими частицами точно также, как у каждого человека есть невидимые связи с им подобными.

Существование на планете достаточно устойчивой биосферы и, в частности, человеческого общества, которое живет, руководствуясь одними и теми же сюжетами, подтверждает наличие возможностей по мгновенному и постоянному взаимодействию ключевых элементов системы. В основе всех этих сюжетов лежит рождение или смерть, за которыми всегда стоят наблюдатели, выискивающие для себя команды на Любовь или Ненависть, на рождение или убийство; команды, благословленные кем-то более великим и мудрым. Именно благодаря этой системе отдельные люди, подпитывающиеся на уровне резонансов[63] в своем социальном сегменте среди себе подобных, способны творить чудеса.

В качестве одного из универсальных каналов, по крайней мере, в среде животных и человека, может выступать что-то похожее на телепатию, в широком смысле этого понятия, какое-либо специфическое поле, способное распространяться только в живом, только через живых, только среди живых, усиливаясь и ослабляясь живыми. Органом, воспринимающим это поле и создающем его, Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий[64] считает сердце: «Иннервация сердца поразительно богата и сложна. Оно все оплетено сетью волокон симпатической нервной системы и через нее теснейшим образом связано с головным и спинным мозгом. Целую систему церебральных волокон получает оно от блуждающего нерва, по которым передаются ему многосложные воздействия центральной нервной системы и, весьма вероятно, посылаются в мозг центростремительные чувственные импульсы сердца. Мало еще изучены и полны неизвестности функции симпатической и вегетативной нервной системы, но уже теперь вполне ясно, что они глубоко важны и многосторонни. И что особенно важно для нас, этим нервным узлам и волокнам несомненно принадлежит очень важная роль в физиологии чувствительности.

Таким образом, наши анатомо-физиологические знания о сердце не только не мешают, а скорее даже побуждают нас считать сердце важнейшим органом чувств, а не только центральным мотором кровообращения».

Таким образом, мы можем говорить о поле, существующем в резонансе биения сердец.

Именно это поле в витальном контуре и расставляет управляющие ориентиры. Но его волны не есть функция мысли. Это поле — функция жизни, функция живого тела, души и духа.

Так, архиепископ Лука пишет: «Но Священное Писание говорит нам о сердце гораздо больше. О сердце речь идет чуть ли не на каждой странице Библии, и впервые читающий ее не может не заметить, что сердцу придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. И больше того: сердце по Священному Писанию есть орган общения человека с Богом, а следовательно, оно есть орган высшего познания».

Сказанное им было отражено человеческой историей чувствования друг друга так: «Поистине, сердце, которое очищает себя и просит Любовь войти и поселиться в нем, есть самое святое из всех святых мест». Именно так написал Кут Хуми Лал Сингх, кашмирский брахман[65].

Все живое чувствует друг друга независимо от способности мыслить. Все живое чувствует друг друга только в зависимости от способности ЖИТЬ, Любить и Ненавидеть!

Мы все в какой-то степени маги. А именно в той степени, в какой способны воспринимать и пользоваться энергией, мыслями и чувствами «похожих», т. е. тех, кто образует наш т. н. социально-резонансный сегмент, всех тех, кто настроен на одну и ту же частоту.

По большому счету в конкретный социально-резонансный сегмент входят не только люди, но и объекты, но и модели всех остальных управляющих контуров Вселенной. Именно поэтому иногда работают талисманы, а предметы, особенно подарки, имеют тенденцию к возвращению. Именно поэтому слова и талисманы доводят до конца то дело, которое не смогли довести до своего логического завершения мечи рыцарей.

«Писатель Вильгельм фон Штольц собрал большое количество историй о странном возвращении утерянных или украденных предметов к своим хозяевам. Среди прочих у него есть история о женщине, сфотографировавшей своего маленького сына в Черном Лесу. Она оставила пленку в Страсбурге для проявки. Но началась война, она не могла ее забрать и смирилась с этой потерей. В 1917 г. во Франкфурте она купила пленку, чтобы сфотографировать свою дочь, которую родила за это время. Когда пленка была проявлена, выяснилось, что она уже использовалась: под фотографией дочери была фотография сына, сделанная в 1914 г.! Старая пленка не была проявлена и каким-то образом вновь поступила в продажу вместе с новыми пленками. Автор приходит к ожидаемому выводу, что все здесь указывает на "взаимное притяжение связанных друг с другом объектов" или на "избирательное родство". Он предполагает, что эти происшествия выглядят так, словно являются сновидением "более масштабного и более обширного сознания, которое непознаваемо”»[66].

А если вдуматься, то истории о возвращении предметов есть у каждого. Когда мы расстаемся с любимыми навсегда, к нам возвращаются сделанные подарки. И по-другому не может быть.

Все те, кто в данный момент «живут и работают» на одной и той же резонансной частоте, образуют сугубо свой мир. Они подпитывают друг друга и вытаскивают из «потенциальных ям». И делается это с помощью невидимых связей с другими ли частицами, людьми ли, моделями ли, духами ли. По-этому-то у каждого человека есть своё дерево, свой цветок, своё животное, свой символ, своё слово, выручающее в трудную минуту. Поэтому-то больная собака, выпущенная в лес, сама находит растение, которое поможет ей выздороветь. Растение само зовет её к себе. Они из одного объединенного резонансного сегмента. Поэтому-то земля своим притяжением помогает устоять перед натиском бури, а легкий теплый ветер поднимает и свободно несет в нужном направлении. Поэтому смерть одного человека где-то далеко, на краю планеты, заставляет другого человека в страшном кошмаре пережить всю эту боль. Поэтому одни и те же открытия приходят одновременно к нескольким людям. И открытия и люди — из одного резонансного сегмента. Поэтому нас тянет иногда к себе неизвестная, но наша земля или земля, где когда-то для нас «деревья были большими».

Эти связи невидимы только в нашем пространственновременном континууме, состоящем из трех пространственных и одной временной координат. Они невидимы нам, как невидимы для кукол, смотрящих прямо и вниз, ниточки, за которые их дергают.

За счет наличия подобного резонансного мира внутри нас существует созданная только нами и в нас Вселенная. Кто там живет? Родственники, друзья, случайные прохожие, гоблины, эльфы, горы, реки или их духи? Да, какая разница! Многие образы, будучи интерференционной картинкой, больше напоминают собой как раз персонажей страшных сказок, чем привычных людей.

Понятное дело, что найти там, в этой мешанине, причинно-следственные связи довольно проблематично. Они вынесены оттуда, но вынесены не из-за злого умысла. Их скрыли, чтобы они не мешали. Почему-то никому не приходит в голову ругать электриков за то, что проводку в квартире они замуровывают в пол, стены и потолок, а не бросают прямо на пол. Точно также обстоят дела и с резонансными связями между себе подобными.

При построении храма Вселенной т. н. «электрическую» проводку, способствующую похолоданию, потеплению, сквознякам, освещенности человеческих душ в том или ином помещении, просто убрали в межкомнатные перекрытия. Убрали, чтобы она не мешала ходить по этим залам, танцевать, работать, любить и воевать, чтобы она не мешала планетам водить свои хороводы, а звездам вспыхивать и гаснуть.

Но не будете же вы ради любопытства разносить стены собственного дома? А потом жить со сломанным выключателем без света и тепла человеческих душ?

Сила мага в силе ему подобных. И чем больше этих подобных, тем больше магической силы. Возможно, что именно в обостренной возможности чувствовать себе подобного сила детей Индиго, ставших предвестниками появления нового человека.

Число подобных никогда не бывает фиксированным, это множество всегда изменяется. Изменяется потому, что кто-то в данную минуту приходит в это состояние, а кто-то покидает его. Иногда это делает и сам маг, меняя свое состояние души, он скользит по различным множествам себе подобных, выбирая наиболее мощное. Карлос Кастанеда подобные переходы называл сменой точки сборки. Им была предложена целая теория, основа которой — технологии смены точки сборки. И он прав, приводя к пониманию простой истины, что если нет способностей менять точку сборки, то о какой магической силе можно говорить? Но он не прав в том, что энергию можно накопить. Ее не накапливают. Ее невозможно накопить. Ее берут и отдают. Если не возьмут, когда она требуется, то могут погибнуть, и если не отдадут, когда ее много, то тоже погибнут, будучи разнесенными ею же на кусочки. Обладать способностью менять точку сборки по собственному усмотрению — это и значит быть магом, т. е. быть скользящим по поверхности силы.

«Приняв свое решение, нагваль Элиас спокойно направился к умирающему и вначале сделал то, что подсказало ему тело, а не разум — ударил по точке сборки мужчины и сместил его в состояние повышенного осознания. Он беспрестанно бил его снова и снова, пока, наконец, точка сборки не пришла в движение. Используя силу самой смерти, удары На-гваля заставили точку сборки переместиться в такое положение, где смерть уже не имела значения, — и тогда он перестал умирать».[67]

Обычный человек никогда не может быть уверен, что в данный момент он вдруг окажется способным на подвиг. А вдруг не хватит силы? А если хватает, то и подвиг становится как бы само собой разумеющимся. И человек совершает свой поступок, даже не успев о нем подумать.

«Электросеть» Храма едина. И она способна на какое-то короткое время предоставить всю свою мощность какому-то одному потребителю.

Постоянными изменениями множества себе подобных объясняется нестабильность чудес. Можно ставить сотни экспериментов, но нельзя точно знать, сколько себе подобных в данный момент смогут придти на помощь. Поэтому психология человеческого поведения опирается на статистику, и, следуя принципу аналогии, квантовая механика носит вероятностный характер.

Поэтому иногда фокус у фокусника не удается, поэтому иногда эквилибрист срывается вниз из под купола цирка, поэтому иногда летчик оказывается неспособным вывести самолет из штопора, поэтому иногда не хватает самой малости, одного доброго слова или взгляда, чтобы мир стал другим, поэтому иногда приходится замерзнуть в двух шагах от спасительной избушки.

Очень редкие люди оказываются способными всю свою жизнь соответствовать одной и той же собственной частоте, находясь постоянно в одной точке сборке. Большинство дрейфует в пространстве состояний душ. Дрейфуют в большей части без всякого понятия, где север, а где восток. Да это им и знать не надо, так как все равно точно не знают, куда надо попасть.

Но на самом деле последовательность проходящих через жизнь более-менее стабильных состояний их души — это и есть их судьба. В том, мистическом мире, судьба записывается не в виде конкретных событий или имен людей, с которыми свяжет любовь или ненависть. Там судьба кодируется именно последовательностью определенных состояний души. Ибо только определенным состояниям души будет соответствовать определенное множество событий и, естественно, эти события будут проистекать из определенного окружения. Ибо как, якобы, утверждал Будда: «Всякое действие обращается на того, кто заранее готов его претерпеть». Потому что возможность того или иного состояния души изначально присутствует в душе. Но все эти состояния имеют разные потенции, как в лесу, где все деревья разного роста и возраста.

Человек расстается с человеком, как правило, именно потому, что изменяются стабильные состояния их душ; и даже общение уже не может давать той радости или того понимания, что было раньше. Но когда их собственные частоты совпадают, тогда «рыбак рыбака видит издалека»», тогда «скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».

И по-другому не бывает: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Ты такой же, как он! Он гениален, и ты гениален! Он неудачник, и ты неудачник! Он не может устроить свою жизнь, и твоя пойдет наперекосяк. Мы всегда делимся со своим окружением тем, что имеем. Делимся, даже не желая того. Поэтому-то рядом с бездарями всегда стоят бездари. Способные летать бегут оттуда, им там душно. Выбор того, кто рядом с нами, как и выбор нас самих, это еще и выбор тех событий, на которые мы способны отважиться, которые мы способны переварить. И если вдруг какое-то из этих событий окажется чересчур большим и невозможным для нас, то мы отступаем, возвращаемся к себе, к более простому, более примитивному способу существования — в другой социально-резонансный сегмент. Если, наоборот, чувствуем, что нам душно и хочется взлететь, то тоже бежим. Но только в этой ситуации бежать чаще всего уже бывает некуда и не к кому. Те, кто создают новые миры, никогда никого не ждут. Они идут вперед. И никогда в своем пути не бывают одинокими. Свободных мест рядом с ними нет.

Мир людей очень похож на комнату кривых зеркал.

Человек понимает себя, смотрясь в другого. Мы все подобны зеркалам друг для друга. При том все эти зеркала чуть-чуть разные. Смотришь в одно — видишь все смешное, что есть в тебе. Смотришь в другое — и становится страшно. Но если вдруг мы находим зеркало, в которое хочется всегда смотреться, то тогда становимся подобными своему отражению. Мы забываем, что это отражение — не мы. А в результате, уподобляемся ему и забываем себя настоящего. Все, как в сказке про Иванушку и сестрицу Аленушку: «Иванушка, не пей из этой лужицы — козленочком станешь». И обязательно станешь, если из лужицы в тебя смотрят глаза козленочка.

Но, жалея тебя, никто тебе об этом ничего не скажет.

Иногда человеку в силу веры в себя, в свое эго, может показаться, что в любви или дружбе можно сохранить свою индивидуальность. Но подобное может только показаться, потому что это иллюзия. Два человека, взаимодействующих длительное время, обмениваются частью друг друга. Этот обмен приводит к изменению собственной частоты и того и другого человека, а, значит, смены социально-резонансного сегмента и, как следствие — судьбы. Иногда этот обмен идет гармонично, и тогда частоты людей сближаются. Иногда бывает и наоборот. Ни с того ни с сего, вдруг — полный резонанс, словно ударом молнии души вшиваются друг в друга, а со временем, из-за неравномерного обмена (мы не всегда берем столько, сколько даем) возникает ситуация расхождения курсов. Последовательности состояний душ становятся разбегающимися.

Представьте, далеко в море встретились и пришвартовались друг другу два корабля, шедшие в одном направлении с одинаковым грузом на борту. Матросы перегрузили груз с одного на другой. И теперь уже нет смысла этим кораблям плыть по одному и тому же курсу. У каждого из них теперь стали разные цели и разные судьбы. Все это произошло независимо от их желания. Конечно, плыть вдвоем было и интереснее и безопаснее. Но это для них, а для какой-то там высшей целесообразности, стоящей над ними, каждый должен решать свою задачу. Значит, они из тех, кто способен решать.

Независимо от их первоначального желания быть вместе изменилась их собственная частота, изменился их вес, и изменилась их цель. И они обязательно попрощаются протяжными гудками, а то и выстрелами из пушек друг в друга. И в дальнейшем пути им встретятся совсем другие корабли, под стать им, измененным.

Вот так и люди.

— А существуют ли объективные характеристики физические или психические, по которым можно судить о близости состояний душ или, по крайней мере, тел? — может спросить практик.

— Существуют объективные характеристики физические и психические, по которым можно судить о близости состояний душ или, по крайней мере, тел. Но только зачем они, если себе подобного мы слышим сердцем? А если нет сердца, то объективные характеристики тоже не помогут. Какой в них смысл, если слышать нечем?

В свое время умненький мальчик Отто Вайнингер предложил систему таких характеристик. Он даже установил Закон, гласящий, что для обладания друг другом всегда сходятся только тот мужчина и та женщина, которые, будучи вместе, образуют совершенного мужчину и совершенную женщину. Вайнингер математически так сформулировал сказанное[68]: «Если через Мм обозначим все мужское, а через Жм все женское какого-нибудь индивидуума м, в просторечии называемого "мужчиной", а через Жж — женское, Mж — мужское в известном субъекте ж, в просторечии называемого "женщиной", то каждое совершенное сродство, т. е. случай самого сильного полового притяжения, выражается в следующей системе формул:

(1a) Mм+Mж = C1 = M = идеальному мужчине, точно так же:

(1в) Жм+Жж = С2 = Ж = идеальной женщине».

Вайнингер нашел ключ и нашел его с помощью Разума. Но один Разум не знает, что делать с этим ключом. Это знает только Сердце. Держа в руках ключ, Вайнингер покончил с собой, будучи раздавленный Разумом, который довел до абсурда, вывернув наизнанку, сделанное открытие.

Так дорога к Храму защищается от слишком умненьких мальчиков, далеко продвинутых в какой-либо одной области. Ибо с помощью только одного контура управления нельзя попасть в будущее, которое является смыслом всего живого. А искать будущее можно только по запаху постоянно порождаемого им смысла.

Когда-то давно, еще в прошлом тысячелетии, Карл Густав Юнг написал замечательную работу, названную «Синхроничность». В этой работе, анализируя, в дополнение к такому понятию как «причинно-следственная связь», понятие «смысловые совпадения» он объединил смысловые совпадения как проявление одного события. И дал следующее определение синхроничности: «Неожиданно содержимое, которое прямо или косвенно связано с каким-то объективным внешним событием, совпадает с обычным психическим состоянием: это и есть то, что я называю синхроничностью[69], и я утверждаю, что мы имеем дело, с одной и той же категорией событий, вне зависимости от того, будет ли проявляться их объективность раздельно от моего сознания в пространстве или во времени». Синхроничность — это то, что сшивает объединенные резонансные сегменты Вселенной. Как в истории о четырех слепых, которые трогают ноги, хвост и хобот слона, обмениваясь информацией. Согласно возгласам слепых, они трогают совершенно разные предметы. Но на самом-то деле они трогают одного и того же слона. Слон — это и есть одно объединяющее всех этих слепых событие.

Именно синхроничность объясняет все странные возвращения утерянных и украденных предметов, как впрочем, и подарков, обратно, к своим хозяевам. Изменилось состояние души, и уходят не только близкие люди, сразу теряются сделанные ими подарки. А в другом состоянии — они вдруг ни с того ни с сего возвращаются — и люди, и отвергнутые подарки.

Множество особых точек всех контуров управления Вселенной объединяются на уровне смыслов в рамках социально-резонансных сегментов. Можно утверждать, что в решении задачи управления Вселенной они синхроничны.

О социально-резонансных сегментах

Вам интересно, что собой представляют и как формируются именно ваши социально-резонансные сегменты? Они формируются сами собой, совершенно независимо от нас. Их образуют те люди, которые волею судеб живут и думают примерно также как и мы, также страдают именно в данный момент и также радуются. И думают сердцем о том же самом, что и мы. Эти люди способны понимать друг друга просто по взгляду; они почему-то изначально расположены друг другу, даже если принадлежат враждующим лагерям. И порой, они ради друг друга способны изменить миру, их породившему и поддерживающему. Но все это относится только к конкретному моменту времени. Со временем у людей меняется точка сборки, и множество людей, образующих тот или иной социально-резонансный сегмент, обновляется, как обновляются клетки любой биологической особи. Так и люди, увлекаемые измененным состоянием души покидают свои сегменты, как, например, в следующей притче.

Это было давно. Очень-очень давно. Жили-были молодые люди, и они любили друг друга. И даже дети появились у них. Но не стало работы у главы семьи, и вынужден он был отправиться на заработки в далекий город. Плакала его гордая подруга, плакала. А надо сказать, что была она удивительной женщиной, верной и нежной — не терпящей грубость и наглость. Прошел год, и вдруг такая тоска взяла ее за сердце, что не выдержала больше. Оставила детей родителям, а сама отправилась к своему мужу. Шла день, шла неделю. Но когда чего-то очень хочешь, то порой становишься неосторожным в деталях; так случилось и с ней. Она заблудилась в горах. Повернула не на ту тропинку и потерялась. День шла, неделю. Взятые с собой продукты закончилось. И тут отчаянье охватило ее. Вся жизнь, и вся дорога вдруг стала такой бессмысленной. Ради чего? И никому-то она не нужна. И ей теперь никто не нужен. Вот сидит она сейчас здесь одна и хорошо еще, что хищники не забредают. Лечь бы да умереть. И она бы так и поступила, но что-то вроде чувства долга заставляло все время вставать и идти. Идти по кругу, как ходят заблудшие. Блуждать по жизни — это значит через какое-то время опять и опять приходить к тому, от чего ушел.

Однажды сквозь деревья она увидела купающегося под водопадом беззаботного молодого человека. Он смеялся, подставляя себя под струи воды. И она долго, долго любовалась им. Потом встала и пошла дальше, но с тех пор в ее фантазиях и снах этот молодой человек обнимал ее.

Как-то, пробираясь по узкой горной тропинке, она под-скользнулась и полетела вниз. «Ну, слава Богу, наконец-то, все закончится!» — пронеслось в голове. Но вдруг ее поймали сильные руки того самого молодого человека. Она открыла глаза и их взгляды, встретившись, обожгли друг друга.

— Дура! — сказал он, — расслабься!

— Мужлан, — ответила она, — немедленно убери свои грязные руки!

И их губы слились в долгом поцелуе. Он еще долго держал ее на руках, а потом они поняли, что одежда стала мешать.

Дальше они уже шли вместе. Дальше они любили друг друга. И уже забыли, зачем и куда шли, но шли. Размыкали утром объятия и, подавая друг другу руки, карабкались по горным тропинкам.

И вот однажды, после перехода через очередной перевал, их взору открылся город, который изначально был целью её пути. Большой — большой город, в котором работал ее муж — человек, ради которого она отважилась на такой переход, длиною в целую жизнь. Она долго смотрела и потом заплакала.

С тех пор ее губы потеряли для него вкус. Она шла молча и смотрела на него грустными глазами. И думала: «Как же так. Зачем тогда весь этот путь и вся жизнь?»

А он всячески пытался развеселить ее. Стоял на голове, рассказывал анекдоты, шутил сквозь слезы и однажды, показывая очередной трюк, сорвался с тропинки в пропасть, но зацепился за ветку дерева, да и она, ухватившись руками за его рубаху, стала держать и тянуть обратно.

— Дура! — сказал он, как когда-то давно, — расслабься!

— Ах, так! Значит, я — дура! — ответила она и расслабила руки.

Резюме: каждому времени свой мужчина и своя система отношений.

Все течет, все изменяется. Но как бы там ни было, социально-резонансные сегменты обладают определенной стабильностью. Они изменяются не вдруг и не сейчас. Им нужно время. Хотя бы несколько километров совместного пути.

А потом «отряд не заметит потери бойца».

Безусловно, встречаясь с потерянными, все равно можно будет найти общие слова, общие воспоминания, и даже настроиться друг на друга на несколько минут. Но это — всё. Причем, порой вытащить человека из конкретного резонансного сегмента может не другой человек, а, просто-напросто, новые проблемы, заставляющие совершенно по-другому перестроить те базовые модели мира, которые ранее управляли данным человеком.

Как только мы сами покидаем ту или иную модель, проблему, человека, многочисленные явные и скрытые течения океана жизни разносят нас далеко-далеко друг от друга. А к нам прибиваются иные мысли, иные цели, иные люди, становящиеся своими: кто на всю оставшуюся жизнь, а кто-то до следующего поворота.

Истории известны случаи массового уничтожения социально-резонансных сегментов. Таких примеров великое множество. При изменении базовых общественных ценностей, затрагивающих духовные струны, гибель отдельных людей может привести к уходу из жизни сотен и тысяч таких же, как они. Это чем-то напоминает лавину в горах из-за нескольких не выдержавших давление камней или ветра, или ручья, подмывшего основания целого мировоззрения.

Так, например, уничтожение СССР — величайшая трагедия человечества прошлого века. Погибли миллионы людей, экономика разрушена больше, чем за время Второй мировой войны. «С 1995 по 2003 год в России покончили с собой около 500 тысяч человек. А если верить статистике, что из 20 попыток самоубийства только одна приводит к смерти, то получается, что за последние годы 10 млн. человек пытались наложить на себя руки»[70]. Не меньше было убито. Только за 2002 год по сводкам МВД из 200 тысяч погибших 41 тыс. трупов не опознана, 83 тыс. человек пропали без вести. Миллионы людей пытались своей смертью воспротивиться разрушению своего мира[71]. Но эта трагедия, как и любая социальная трагедия, затронула не все социальные сегменты. Среди самоубийц почти не было представителей нового народа, который Сергей Георгиевич Кара-Мурза именует «новыми русскими». И не могло быть. Не могло быть, потому что представители этого народа не способны слышать кровоточащие сердца людей с другой собственной частотой. У них свой мир. Но они тоже начнут вешаться и стреляться, как только организм, на котором они паразитируют, начнет выздоравливать. И они сделают все, чтобы этого не допустить.

Так, например, массовые самоубийства были зафиксированы в первые 6 месяцев 2003 года в Китае, когда свели счеты с жизнью более 1250 чиновников. По общему мнению, небывало высокий уровень смертности стал прямым следствием кампании по борьбе с коррупцией, объявленной новым президентом Китая Ху Цзиньтао после прихода к власти.

Это, конечно, крайности, касающиеся отдельных социально-резонансных сегментов.

На планете в рамках проживающего человечества социально-резонансных сегментов ни сто и ни двести, их тысячи, а может быть и миллионы. Не верите? Посчитайте сами. Встаньте у выхода из метро в каком-либо большом городе и смотрите на людей, выходящих из него. В скольких из них вы почувствуете себя? Уверяю, это не будет каждый второй. Хорошо, если на тысячу найдется один.

Посторонний стоял и смотрел на людей. Посторонний смотрел на людей. Боясь просмотреть любого из них, а вдруг? А вдруг? А что значит «а вдруг»? Вдруг, он еще не совсем посторонний? Всегда страшно делать шаг в неизвестное. Если страшно, значит, еще теплится Надежда. Надежда увидеть что-то из того, что ищешь, и Надежда сразу узнать, если встретишь.

Но этого «а вдруг» не было; его не было ни вчера и ни сегодня, и не будет завтра. И он спрашивал себя: «А могло это, вообще-то, быть?» И Надежда умирала.

Десятки, сотни людей идут мимо, идут и идут, кто с работы, кто на работу, кто просто так. Они идут, приходят или уходят, они говорят и делают по большому счету одно и то же. В производственной, государственной, общественной, сексуальной деятельности они заменяемы. В системе смыслов их уход изменяет систему смыслов. Просто смыслы становятся другими, а значит, и их сменяемость становится тоже своего рода смыслом. Но это отдельная тема.

Как уже говорилось выше, собственные частоты людей могут меняться, и в довольно широком диапазоне. Эта смена зависит от собственных частот тех людей, которые рядом с нами, тех, на кого мы настраиваемся в ходе бесед с ними, в ходе размышлений о них. На какие-то минуты, часы, а то и недели мы оказываемся способными покинуть собственный социально-резонансный сегмент и оказаться в чужом. Именно таким образом и осуществляется перетекание энергии. И благодаря этому перетеканию, кто-то оказывается способным на чудо.

Издревле известны способы собирания и фокусирования энергии на одном человеке. Эти способы всегда применялись, когда требовалось выйти за пределы обыденных возможностей. Ими буквально заполнена литература о магических ритуалах и путешествиях шаманов в Преисподний Мир. Это ритмические удары в барабан, пение и пляски, охватывающие и объединяющие людей в единое целое, в единого человека, которым и становится маг или шаман. На какое-то время шаман оказывается способным на усиленной энергетической волне ворваться в иной мир и оттуда уже отредактировать данный мир по своему желанию. Но подобное возможно лишь на очень короткое время. Барабаны умолкнут, и опустошенные люди вернутся каждый к своему социальнорезонансному сегменту. А обессиленный шаман рухнет на пол. Но того, что сделано, уже достаточно, чтобы исправить мир и направить его в завтрашний день уже совсем по другой дороге.

Люди в океане

Человек мечтает мчаться по дальним морям. Но как он может сделать это, если ему нужно не физическое перемещение, не физический перелет, а настоящий полет, который возможен только в фантазии, а сам человек, уж так получилось, — простой пловец в океане Жизни. И от того, как плывет он, кролем ли, брасом ли, или просто барахтается, мало что может измениться в окружающем океане. Океан везде. И там, где живет человек, нет ничего, кроме этого океана, океана Жизни. Этот океан бороздят корабли, которые перевозят людей и лошадей. Иногда корабли тонут, и тогда пассажиры узнают, что под ними океан. И задумываются. «Жизнь тяжело нести; но не притворяйтесь же такими нежными! Мы все прекрасные вьючные ослы и ослицы» — призывал Заратустра[72]. И не только ослы и ослицы, в каждом из нас живет еще и лошадь, помогающая делать бессмысленно повторяющиеся поступки. И тонут все эти лошади, тонут вместе с человеком.

Борис Слуцкий так писал про лошадей в океане[73]:

Река жизни? Нет, точнее сказать: «океан жизни». Потому как этот океан вечен и он везде. А река? Под рекой мы чаще всего понимаем какое-либо течение, захватывающее нас, несущее, несущее… Иногда течение бывает теплым, и мы радуемся своим маленьким радостям, иногда холодным, и тогда мы мерзнем и болеем. Но на самом деле мы в океане. Фактом своего рождения мы оказываемся в океане жизни и, подобно лошадям Слуцкого, плывем, плывем, ржем и тонем, и тонем, и тонем. Потому что берега нет. Потому что плаваем не хорошо и не далеко, хотя и умеем и понимаем, что это просто.

Так просто, что не стоит об этом даже думать. Утонуть в океане может даже дурак. И причем не хуже других, с его точки зрения. Но если бы все в этой жизни определялось только нашей индивидуальной точкой зрения, то мир был бы огромным сумасшедшим домом для нормальных идиотов, которые ржут и тонут. И давным-давно уже все бы перетонули. Но этого не происходит только потому, что мы мешаем друг другу тонуть.

Если бы наша жизнь была бы нужна только нам самим, то мы сами были бы бессмысленны. Как вопрошал кто-то из инженеров человеческих душ: «Если нет чего-то стоящего над человеком, то есть ли сам человек?» Во втором томе о суфиях, людях пути, утверждается: «И помни, маленький ручеек не достигнет океана. Он потеряется по дороге, океан так далек. Он потеряется где-нибудь в пустыне, где-нибудь в безлюдье. Но если много маленьких ручейков и лужиц сольются в одну, они станут Гангом. И тогда Ганг достигнет океана»[74]. Но станет ли от этого океан больше, если сумма бесконечно малых есть бесконечно малая величина? А океан жизни бесконечен по определению.

Так получается, что в основном поступки людей совершаются ими для кого-то или ради кого-то. Для любимого, для детей, для родителей, для друзей, для того, чтобы хоть кто-нибудь их похвалил или просто обратил внимание. Человек должен быть кому-то кем-то… А иначе — где он? Он же только часть. И если нет ощущения этой части, хотя бы ничтожной, хотя бы капли, то и нет этого человечка.

Но если подобие существует на уровне капли и океана, человека и человечества, если вызовы к Богу, человеку и компьютеру идут последовательно внутрь, как бы к самому себе, еще и еще в себя и в себя, то тогда еще не все потеряно. Значит, то же самое, что вокруг, существует и на уровне человеческих образов, человеческих фантазий и тех бесконечно прекрасных миров, которые порождаются как бы сами по себе всей совокупностью мыслей, ощущений, запахов и зрелищ. И если это все есть, то есть и новые миры и бесконечность, и следующий этап, следующий шаг. А значит, имело смысл все: и борьба за свои образы, за свои фантазии, за свои зрелища. А значит, все, о чем мыслится и мечтается — все это будет. Будет — с неизбежностью казни за игру в великие чувства. В настоящие чувства не играют. До них играют — тренируются. А в них не играют. В них живут! Не ими, а в них! Именно они становятся и воздухом, и пищей. Именно здесь заканчивается тот танец, о котором говорит Ошо, и начинается танец тела, повешенного на рее. Танец повешенного, разум которого никак не способен повлиять на движения тела.

Именно так возникает сцена в сумасшедшей фантазии автора, пьяного ли, больного ли. И если, не дай Бог, описание этой сцены окажется заключенным в строчки текста, то потом автор будет уже не нужен. Созданный им мир станет миром для других. Этот мир будет экранизироваться, ставиться на сцене, проигрываться в фантазиях читателей.

Мы все, подобно голодным псам, несущимся за едой, охотимся за новыми мирами. Всем надо попасть в них, либо в виде актеров, либо, на худой конец, в качестве зрителей.

А вдруг это мой мир? — думает каждая субстанция. Но это не ее мир. Она обязательно обманется!

Все мы ищем свои миры. Мы надеемся, что кто-то другой сможет придумать за нас самих наш собственный мир.

Как же это глупо! Как же это глупо!

Стойте! А где же критерий? — завопил вдруг потерянный Наблюдатель. — Сейчас этот мир — не мой, потому что я пьян и зол, и не вижу тонкостей стиля. А завтра, когда пройдет похмелье, я сам буду искать образы, способные заставить страдание выйти наружу, хотя бы в виде слез. Буду заставлять себя плакать, ибо только слезы способны промыть глаза и обновить взор. Если я сам этого не сделаю, то останусь слепым. Ибо все сытые и довольные слепы! И если мой мир заставляет меня плакать, когда надо, и радоваться, когда настало время, то разве это не то, что я ищу? Значит, я становлюсь более зрячим, более тонким, более мудрым…И одновременно — Посторонним.

Теперь все.

А дальше? Неужели на этом и заканчивается история этой троицы: Разбойника, Наблюдателя и Постороннего? Неужели Посторонний больше ни на что не способен?

Способен, если за время своего существования ему удалось накопить в себе достаточно материала для строительства собственной Вселенной.

Для человека происшедшие события или другие люди, оставшиеся в памяти, там и живут. Люди, спроецированные внутрь, обретают новую жизнь. Обретают свою особенную Жизнь, с ними реальными никак не связанную. Жизнь там, внутри.

Внутри осталась память о командах из прошлого, которые соответствуют определенному времени и определенным состояниям души и тела Исполнителя. Зачем осталась? Может быть, чтобы Посторонний мог использовать эти команды для построения своего нового мира, в котором меньше ограничений, в котором много меньше осталось «если», за счет поглощения себе подобных условий, за счет максимальной открытости перед самим собой. И дай Бог ему удачи! Энергию он найдет сам, ибо, потеряв эго, он обретет способность скользить по поверхности силы, он станет Магом.

Каждый удавшийся ему мир — это шаг к совершенству, это шаг к полету. Высшее совершенство в гармоничной простоте, способной ко всему великому. Каждый шаг — это и есть совершенствование нашего самого худшего из возможных миров[75], который каждый раз и выживает-то как раз благодаря этому самому удавшемуся шагу Творца.