Урна

Ты — великан, годами смятый.

Кого когда-то зрел и я —

Ты вот бредешь от курной хаты,

Клюкою времени грозя.

Тебя стремит на склон горбатый

В поля простертая стезя.

Падешь ты, как мороз косматый,

На мыслей наших зеленя.

Да заклеймит простор громовый

Наш легкомысленный позор!

Старик лихой, старик пурговый

Из грозных косм подъемлет взор,—

Нам произносит свой суровый,

Свой неизбежный приговор.

Упорно ком бремен свинцовый

Рукою ветхою простер.

Ты — молньей лязгнувшее Время —

Как туча градная склонен:

Твое нам заслоняет темя

Златистый, чистый неба склон,

Да давит каменное бремя

Наш мимолетный жизни сон…

Обрушь его в иное племя,

Во тьму иных, глухих времен.

Соединил нас рок недаром,

Нас общий враг губил… И нет —

Вверяя заревым пожарам

Мы души юные, поэт,

В отдохновительном Петровском,

И после — улицам московским

Не доверяя в ноябре,

Томились в снежном серебре:

Томились, но не умирали…

Мы ждали…

И в иные дата

Манила юная весна,

И наши юные печали

Смывала снежная волна.

Какое грозное виденье

Смущало оробевший дух,

Когда стихийное волненье

Предощущал! наш острый слух!..

В грядущих судьбах прочитали

Смятенье близкого конца:

Из тьмы могильной вызывали

Мы дорогого мертвеца —

Ты помнишь? Твой покойный дядя,

Из дата безвременной глядя,

Вставал в метели снеговой

В огромной шапке меховой,

Пророча светопреставленье…

Потом — японская война:

И вот — артурское плененье,

И вот — народное волненье,

Холера. смерть, землетрясенье —

И роковая тишина…

Покой воспоминаний сладок:

Как прежде, говорит без слов

Нам блеск пурпуровых лампадок,

Вздох металлических венков,

И монастырь, и щебет птичий

Над золотым резным крестом:

Там из сиреней лик девичий,

Покрытый черным клобуком.

Склоняется перед могилой,

И слезы на щеках дрожат…

Какою-то нездешней силой

Мы связаны, любимый брат.

Как бы неверная зарница,

Нам озаряя жизни прах,

Друзей минутных вереница

Мелькнула в сумрачных годах;

Ты шел с одними, я — с другими;

Шли вчетвером и впятером…

Но много ли дружили с ними?

А мы с тобой давно идем

Рука с рукой, плечо с плечом.

Годины трудных испытаний

Пошли нам Бог перетерпеть,—

И после, как на поле брани,

С улыбкой ясной умереть.

Нас не зальет волной свинцовой

Поток мятущихся времен.

Не попалит стрелой багровой

Грядущий в мир Аполлион…

Мужайся: над душою снова —

Передрассветный небосклон:

Дивеева заветный сон

И сосны грозные Сарова.

Старинный друг, моя судьбина —

Сгореть на медленном огне…

На стогнах шумного Берлина

Ты вспомни, вспомни обо мне.

Любимый друг, прости молчанье —

Мне нечего писать: одно

В душе моей воспоминанье

(Волнует и пьянит оно) —

Тяжелое воспоминанье…

Не спрашивай меня… Молчанье!..

О, если б…

… Помню наши встречи

Я ясным, красным вечерком,

И нескончаемые речи

О несказанно дорогом.

Бывало, церковь золотится

В окне над старою Москвой.

И первая в окне ложится,

Кружась над мерзлой мостовой,

Снежинок кружевная стая…

Уединённый кабинет,

И Гете на стене портрет…

О, где ты, юность золотая?

Над цепью газовых огней

Пурга уныло песнь заводит…

К нам Алексей Сергеич входит.

Лукаво глядя из пенснэ,

И улыбается закату…

Будя в душе напев родной.

Твой брат С-mol'ную сонату

Наигрывает за стеной…

Последние аккорды коды

Прольются, оборвутся вдруг…

О, если б нам в былые годы!

Перенестись, старинный друг!

Еще немного — помелькает

Пред нами жизнь: и отлетит —

Не сокрушайся: воскресает

Всё то, что память сохранит.

Дорога от невзгод к невзгодам

Начертана судьбой самой…

Год минул девятьсот восьмой:

Ну, с девятьсот девятым годом!..