Уроки гольфа и любви

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Шесть часов спустя его взгляд был все еще прикован к этому платью… или к женщине, что носила его, печально признал он, когда повел на танец другую подружку невесты. На Кри было такое же платье, но на ней оно было просто платьем, а не орудием пыток.

Когда Шанталь пронеслась мимо, весело смеясь, вместе со своим шестым партнером по танцам, Куэйд стиснул зубы. Он не имел ничего против того, чтобы она потанцевала со своим отцом или братом, но просто не мог вынести, когда к ее телу прикасалась рука постороннего мужчины.

— Ты всегда можешь вмешаться, — проницательно заметила Кри.

Да, он может проглотить свою гордость и выволочить ее отсюда, посадить в свою машину, а потом уложить в свою постель. Но он сказал ей, что она может прийти к нему тогда, когда сама захочет, если ей от него нужен лишь секс.

Она снова пронеслась мимо, соблазнительно покачивая бедрами в такт музыке, и он понял, что готов зарычать. Когда партнер по танцам спустил руку с ее плеча на талию, он все-таки не сдержался и тихо зарычал.

Кри подняла руки и отошла.

— Джеймс — хороший клиент, не бей его слишком сильно.

— Еще на дюйм ниже — и он потеряет руку.

Куэйд пробирался между танцующими парами, когда услышал ее хриплый смех и увидел ее пальцы, выстукивающие ритм на плече мужчины. Если этот хороший клиент Кри опустит руку ниже, ему несдобровать.

Нецивилизованное чувство собственника было ему чуждо, но факт оставался фактом: прежде чем дотронуться до плеча мужчины, Куэйду пришлось разжать кулаки.

— Извините, моя очередь.

На ее лице возникло удивление, когда он заключил ее в объятья, и ему это понравилось. Больше того, ему понравилось, как она вела себя в его объятьях.

Когда она подняла голову, чтобы что-то сказать, он притянул ее еще ближе. Раньше они постоянно спорили, сегодня же он меньше всего на свете хотел с ней спорить. В течение десяти минут он не видел вокруг себя ничего, кроме женщины в его объятиях, не чувствовал ничего, кроме уверенности, что это — его женщина. Хотя бы сегодня вечером.

Он дважды отказал мужчинам, приглашавшим его партнершу, и мог бы и дальше продолжать танцевать, если бы музыка не прекратилась. Ди-джей взял микрофон и сообщил гостям, что мистер и миссис О'Салливан собираются уезжать. Позволив Шанталь выскользнуть из его объятий, Куэйд крепко сжал ей руку. Она как будто была не против, но Джулия позвала ее взглядом.

Пока сестры болтали и вытирали друг другу слезы, он ощутил внутри что-то странное, какое-то предчувствие, которое только усилилось, когда Джулия встала в центр толпы и подняла над головой букет. Она сделала драматическую паузу, посмотрела на присутствующих и бросила букет через голову. И тут он увидел, как цветы описали полукруг и стали опускаться в руки стоявшей рядом с ним женщины.

Он поспешно отошел. Услышав пронзительный крик радости, он обернулся и увидел высокую рыжеволосую даму, победоносно размахивающую букетом у себя над головой. И вдруг с удивлением понял, что Шанталь все еще стоит рядом с ним. Несмотря на ее сопернический характер, несмотря на букет, летевший прямо ей в руки, она тоже отступила назад. Он с облегчением вздохнул.

— Хочешь потанцевать? — спросил он. Она посмотрела, ему прямо в глаза.

— Я лучше пойду домой. Пульс Куэйда участился.

— Ты уверена?

— Я знаю, что делаю, Куэйд. И знаю, чего хочу. А ты?

Он кивнул и взял ее за руку: он хотел ее. Потом он отпустил ее, и она неохотно убрала руку.

— Что? — нетерпеливо спросил он.

— Той ночью я отпугнула тебя рассказом про девственность. Я не хочу, чтобы это повторилось, не хочу слышать новых криков, что я не то, чего ты ожидал.

— Не сомневайся, крики будут. — Его взгляд задержался на ее губах, и его тело загорелось. — Но кричать будешь ты.

Казалось, вместо крови по ее венам текло шампанское. Конечно, он заставит ее закричать, он сможет заставить ее сделать все, что только захочет.

И не успела она опомниться, как сердце снова упало куда-то глубоко, как было уже не раз в последнее время, и оно падало все глубже и глубже, хотя она хорошо помнила утешительные слова Джулии:

— Это чисто по-мужски, сестренка. Никакой близости, никаких обещаний, никаких обязательств. Они просто не знают, чего хотят, ну, кроме секса. Им нужно это показать. Они нуждаются в любви.

— А если я нужна ему только для секса?

— Ты хочешь узнать это? Или собираешься ждать, пока он уйдет?

Джулия была права. Однажды он снова уедет из Меринди. Он может называть себя бывшим адвокатом, но не станет сидеть сложа руки. Этот мужчина стоил того, чтобы раскрыть ему себя, потому что где-то в глубине души она чувствовала, что он — ее Единственный. Ради слабой надежды на его любовь стоило испытать сердечные терзания.

Они ехали бесконечно медленно. Неожиданно на Шанталь нахлынуло видение — горячее, чувственное видение. Облизывая губы, она попробовала коснуться его руки.

— Не очень удачная идея, милая. Особенно если ты хочешь сделать это дома.

От этих слов кровь у нее запульсировала. А что, если она решит проверить его, остановит ли он автомобиль на обочине, прижмет ли ее к сиденью, овладеет ли ею со всей той страстью, которую она читала в его глазах?

О, мой бог!

Ее переполняло желание, горячее, настойчивое, но она тут же подумала, что он вполне способен оставить ее у порога, когда его потребности будут удовлетворены. Нет, не таким она представляла себе окончание этого вечера.

Откинувшись на сиденье, Шанталь дала себе слово сдерживаться, по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до постели.

Его спальня. Она была польщена его выбором, польщена и так взволнована, что ее даже слегка подташнивало. Она извинилась и поспешно скрылась в ванной комнате.

Ближе к концу поездки Куэйд взял ее за руку, и медленное поглаживание его пальцев по запястью обострило ее чувства. Когда он вырулил к своему гаражу, то ощутил ее ответную реакцию, поднял ее руку и поцеловал в ладонь. Поцелуй, который одновременно успокаивал и возбуждал. Затем он повел ее в дом, в спальню. Закрыв глаза, она сосредоточилась на тех пустяках, которые казались теперь такими важными: например, шаги и дыхание. Услышав мягкую поступь своих босых ног по полу, она громко засмеялась.

— Что смешного? — спросил Куэйд.

— Должно быть, мои туфли у тебя в машине. Я даже не помню, как сняла их.

— Это только начало, — коротко сказал он, подталкивая ее к спальне, — на тебе есть еще кое-что, что должен снять я.

Если он начнет снимать с нее все остальное прямо тут же, она будет счастлива. Но вот у него на щеках заходили желваки, он выглядел так напряженно, так сурово, что она смутилась. И удалилась в ванную комнату.

Она брызнула себе в лицо водой, и это отрезвило и успокоило ее, но и размазало макияж, который щедрой рукой наложила на нее Кри. Пока Шанталь приводила себя в порядок, прошло еще несколько минут, и она, слава богу, немного отвлеклась.

— Не будь трусишкой, — сказала она своему бледному отражению в зеркале, — ты уже зашла слишком далеко, теперь выкручивайся.

Она все еще чувствовала нервную дрожь, но высоко подняла голову и направилась в комнату. На пороге Шанталь внезапно остановилась.

Обнаженный по пояс Куэйд сидел на краю разобранной кровати и снимал ботинки. Мягкий, теплый свет лился из прикроватной лампы, превращая атласные простыни в сверкающий полуночный бассейн. Когда он наклонился, чтобы снять второй ботинок, свет упал на гладкие, плавные линии его спины и сильные мускулы.

Желание прикоснуться к нему было таким сильным, ожидание таким томящим, что она не смогла сдержать стон. Он поднял взгляд, увидел ее, но остался спокойным.

— Тебе помочь снять платье? — спросил он тихим, уверенным голосом.

— Да.

— Хорошо. — Он сжал зубы. — Иди сюда.

Сердце у нее билось так громко, что она слышала каждый удар. Она направилась к нему. Шанталь видела его раздувающиеся ноздри и немигающий взгляд, устремленный на нее. Он хотел ее, и только это имело значение.

Он взял ее за руку, и не успела она подумать, как он обхватил ее другой рукой за бедра и прижался лицом к ее животу. Это было так неожиданно, так невероятно сексуально, что Шанталь подумала, что сейчас взорвется от наполняющего ее наслаждения.

— Волнуешься? — спросил он.

— Больше нет.

Сквозь легкое платье она чувствовала прикосновение его губ.

— Мне нравится это платье. — Его пальцы скользили по ее бедрам, вниз, вверх, останавливаясь время от времени. — Но его пора снимать. — Одним уверенным движением он скинул его. — Так намного лучше, — прошептал он, и, когда его губы коснулись ее обнаженной кожи, колени Шанталь едва не подогнулись…

Неожиданно он откинулся назад, увлекая ее за собой. Это движение должно было быть мягким, но он не готов был ее поймать, и она с шумом упала на кровать.

— Извини. — Она убрала локоть с его живота.

— Я не жалуюсь. Это еще одна неожиданность.

Шанталь почувствовала, что ее охватывает жар.

— Мне надо было надеть ремешок к этому платью.

— Да я просто сходил с ума, представляя, что у тебя под ним.

Медленные круговые движения его рук сводили ее с ума.

— Теперь ты знаешь, — прошептала она.

— Теперь знаю.

Шанталь думала, что сейчас он продолжит дразнить ее, что сосредоточится теперь на ее бюстгальтере без бретелек, который едва прикрывал грудь, но эти дразнящие руки замерли, стоило Куэйду только посмотреть ей в глаза. Она почувствовала, что все серьезней, чем кажется. Когда он притянул ее ближе, Шанталь захотела прижаться к нему, но его руки все еще были на ее бедрах, не давая зайти слишком далеко.

— Медленно, — прошептал он, целуя ее, — у нас впереди вся ночь.

Его неспешное дыхание мешалось с ее, Шанталь почувствовала вкус шампанского и шоколадного десерта, вкус наслаждения и страсти. Она посмотрела ему прямо в глаза, и поцелуй, казалось, окрасился в цвет его глаз — зеленый и янтарный — и стал таким же глубоким, как ее нежность.

Дрожащими ладонями она провела по его спине, исследуя каждый сантиметр, каждый мускул, каждый позвонок, удивляясь нежности и мягкости его кожи. Он повторял каждое ее движение — прикосновение пальцев, ласки, то щедрые, то скупые. Страх охватил ее, когда он расстегнул ей лифчик и она почувствовала его дыхание на своей обнаженной груди; но он сказал всего лишь одно слово — и она успокоилась.

Они не спеша постигали тела друг друга, шепча ободряющие слова восхищения и наслаждения. Он изучал ее потайные места — уголки глаз, запястья, изгиб позвоночника, — и ее тело пустилось по волнам чувственного наслаждения. Как он узнал ее самые чувствительные места? Откуда знал, как надо ее ласкать? Как он узнал, что ее грудь жаждет прикосновений?

Он знал это, знал с самого первого прикосновения. Когда он накрыл обеими руками ее грудь, когда она почувствовала его грубые ладони и услышала стон желания, ее ногти впились ему в спину. Он поцеловал ее грудь, и она застонала, прося еще.

Еще, ей хотелось еще.

Боже, как она его хотела!

О, эти руки! Они знали, как дразнить, как соблазнять, как заставить ее стонать от желания. Она тоже хотела ласкать его, почувствовать его тело, всего его. Обнаженного.

Он готов был показать Шанталь все, на что способен, и не успела она подумать, что она здесь делает и что будет делать потом, как он уже снова был рядом, целуя, касаясь, лаская.

— Пожалуйста! — закричала она, схватив его за руку, ища его взгляд, и, поймав, заставила свой голос подчиниться: — Я хочу тебя. Сейчас.

В его глазах она прочитала желание, когда он накрыл ее своим телом и медленно поцеловал. Он улыбнулся:

— Я думал, ты никогда не попросишь.

На лбу у него блестели капельки пота. Он на мгновенье замер, ожидая, что ее тело ответит ему.

Она обхватила его лицо руками, провела пальцем по губам и прошептала:

— Ну давай же.

И тут все кончилось. Она поняла, что уже никогда не будет такой, как прежде, что никогда и не захочет быть такой, как прежде.

— Получилось не так, как хотелось бы.

Его хриплый голос, горящие глаза, его пульсация внутри нее — все наполнило Шанталь первобытной силой, она почувствовала себя женщиной.

— Я хотел медленно и долго, — прошептал он ей в ухо, снова начиная двигаться.

Теперь он делал это по-другому — не спеша, уверенно. Это было великолепно. Сногсшибательно. Она едва могла дышать. Одна волна удовольствия сменялась другой, и она кричала, громко, долго, и это был крик наслаждения, эхом отозвавшийся в комнате и в ее душе.