Уроки практической магии

Глава 7

Зайдя в приемную генерального директора, Крот понял: Илюша в очередной раз дрессирует секретаршу.

Девушка в белой блузке и короткой юбочке входила, а через короткий промежуток времени выскакивала из кабинета босса. Ждала несколько секунд и стучала, испрашивая разрешения войти.

Илья Андреевич, вальяжно развалясь в удобном директорском кресле, вежливо интересовался целью визита секретаря.

— Факс пришел, срочный, — кратко информировала служащая руководителя.

— Фак-с? Странно, обычно его получают. Приходят, как правило, с обыском, — глуповато пошутил Илья. — А вы знаете милочка, что выполняете свои обязанности халатно? Нет? Ну, выйдите, подумайте, что не так, и зайдите снова.

Прогнав девочку по кругу раз пять, Гнус, которому развлечение прискучило, рявкнул в своей обычной манере:

— Бегом нужно нести. Бегом. Ты поняла? Факс. Срочный. А она еле тащится. Так. За опоздание, — глянул на часы, — на пять минут, штраф. Двадцать долларов за минуту. Итого сотка "бакинских". Ферштейн? — Он уже завелся и почти визжал. — Ходить ты, блин, по панели будешь, когда я тебя с работы выкину. А здесь должна бегать. Идиотка…

На глазах девочки выступили слезы.

— Илья, — оборвал процесс воспитания Крот, входя в просторный кабинет. — Срочное дело.

— Кыш! — скомандовал босс секретарше. И едва она выскочила в приемную, попенял визитеру: — Гриша, я все-таки босс. Постарайся хоть немного…

— Да хватит, — оборвал Кротов. — У нас проблема.

Илья недовольно поморщился:

— Ну что у тебя случилось?

— У нас, — поправил помощник. — Петя твой в доме, где этот лох живет, бабке какой-то голову проломил. Наглушняк.

— А старуху-то зачем? — удивленно хекнул Илья.

— Любимчик твой совсем с катушек соскочил от дури, — нервно закуривая, ответил Крот. — Я тебе сколько раз говорил — его лечить нужно. Психанул, она чего-то вякнула, и привет. А старухе много ли надо, — пояснил Григорий Кротов. Давно порвав со службой в милиции, он никак не мог избавиться от уголовного жаргона.

— Ну и что теперь? — сощурился Илья Андреевич. — Ты мне обещал доставить этих… а рассказываешь о какой-то соседке. Достоевский, гхы, — блеснул эрудицией он.

— Мы их обложили. Дело одного дня. — Крот прошел из ушла в угол. — Правда, от подъезда машину пришлось убрать. Там сейчас менты, соседи. То, се. Не светить же. Сделаем. Дай срок. И вообще. Я выяснил. Нет у нее никаких бумаг, ничего нет. Точно.

— Я знаю, — отмахнулся Илья. — Но найти и наказать необходимо. Это дело принципа.

Григорий открыл рот, собираясь высказать мнение о принципах, которые хороши, особенно когда для их соблюдения не приходиться пачкать свои руки. Но отвлек вызов сотового телефона.

Он выслушал абонента, задумчиво посмотрел на аппарат, словно пытаясь услышать еще что-то. И перевел взгляд на шефа. Прежде чем озвучить неприятную новость, провел ладонью по лысой голове. Вытирая потную ладонь о белоснежный платок, медленно произнес:

— В кафешке возле того дома обнаружили Петра и его ребят. Все холодные.

И по раскладам, так выходит. Петя корешей завалил, а потом себе в висок "маслину" загнал. И порошком все засыпано. Странно. Он, конечно, отмороженный был и на кочерге, но чтобы застрелиться? Не понимаю. Что же там вышло? А?

Впервые в голосе бывалого опера прозвучала растерянность.

Илюша скривился.

— Все как-то у тебя последнее время, прости, не слава богу. То старуха, то это… Может, мне лучше Артуру позвонить? Пусть он разберется, — сблефовал Гнус, зная нелюбовь бывшего мента к уголовнику.

— Ага, звони, — легко согласился Крот. — Только потом, когда непонятки ровнять придется, не жалуйся. Артурчик стелет мягко, да спать, сам знаешь…

— Ладно, ладно, — примирительно махнул Илья, видя, что компаньон всерьез озадачен. — Но ты все же выясни, что это за странности. А дело нужно делать, — не опасаясь микрофонов, по привычке старался избежать ненужного слова ученый жизнью делец.

Кротов поморщился, словно глотнул кислого.

— Не время сейчас. Переждать надо. Три мокрухи — а менты отлично знают, чей человечек Петька был, да бабка эта. И так крутить начнут. Выждать нужно. Хоть чуть-чуть. Пусть накал спадет.

Илья, понимая правоту соратника, лицемерно вздохнул.

— Ты у нас в этом вопросе спец. Тебе виднее.

Однако его маленькие чуть поросячьи глазки на заплывшем лице блеснули недобро. "А не пора ли, друг Григорий, тебе"… Он вильнул взглядом в сторону. Мысль, которая уже не раз посещала его, могла отразиться на лице. А опытному физиономисту достаточно одного намека.

Интересно, но и Крот, проходя мимо заплаканной секретарши, думал о чем-то сходном.

Кошка, пробежавшая между ними, требовала принятия срочных мер. "Тянуть не стоит, иначе этому хряку всякая ерунда начнет лезть".

Илья, которого события последних дней заставили начать суетиться, уже принял решение. И едва за Кротом хлопнула дверь, набрал номер.

— Артур, здравствуй дорогой, — произнес он, посматривая на вход. — Я тебе денег должен, за билеты. Ага. На пароход. Два плацкартных и один люкс. Давай встретимся, переговорим. — Немудреный шифр означал, что есть заказ. — Завтра. Нет? А когда? Три дня? Ладно. Три дня терпит, но не дольше, — смирился Гнус.

Петров уступил диван Вере, сам уместился на старенькой раскладушке. Сергей от предложения вздремнуть отказался. Он прошел на кухню и, заварив крепкий, почти черный чай, сел за стол, уперев лобастую голову в сомкнутые ладони.

Встав утром, хозяин увидел, что гость сидит в той же позе. Только количество спитой заварки указало на то, что он не сомкнул глаз.

От помощи в организации и денег Сергей отказался.

— Все сам сделаю. А деньги эти, извини, принять не могу.

Посоветовав сидеть дома, едва за окном посветлело, он ушел.

Вера проснулась поздно и, заварив себе крепкого кофе, вновь вернулась к личности товарища Сергея Ивановича.

— Зря ты так, нормальный мужик, — отозвался Петров. — Мы с ним за одной партой десять лет просидели. Потом его призвали, он там, где служил, и остался. Я с покойной разговаривал. "Пишет, — говорила. — Все нормально". Лет пятнадцать назад сам приезжал. Посидели. Сказал, где-то в Восточной Сибири живет. Лесхоз, что ли… — Сергей Иванович замолк, вспоминая. — А вообще, я о нем и не знаю почти ничего. Как-то вышло, он все больше спрашивал, — удивленно пожал плечами.

— Он ведь троих убил, и не поморщился, — ответила Вера.

Не зная, что ответить Петров замолчал. Память невольно вернулась к происшествию в кафе. А именно к тому видению, что настигло его, когда взял в руки кота.

В сомнении покосился, на уютно устроившуюся возле батареи собеседницу. "Рассказать"?

Но тут же одернул себя. "И так за психа держит, и вряд ли пропустила мимо ушей эту фразу про царапины. Ни к чему усугублять". Он допил кофе и заметил на подоконнике забытый Сергеем портсигар. Убрать нужно. Потянулся к безделушке. Тяжелая вещь удобно легла в ладонь. "Ого, — мимолетно удивился Петров. — Интересно, все же чем он занимался все это время. Золото, что ли, добывал?"

И тут навалилось. Мелькание цвета, уже знакомые искры, все это закружилось в голове, выбрасывая из реальности. Ноги подкосились, и он рухнул на пол. Он не потерял сознание. Переход прошел, словно нырнул в глубокий омут. И вынырнув, обнаружив, что как и в первый раз, перенесся в тело хозяина предмета. Однако не растворился в его сознании. И хотя все окружающее видел именно глазами Сергея, воспринималось это слегка отстраненно, как в стереофильме. И звук чуть приглушенный и нечеткий. Мозг осознавал эту двойственность.

Небольшая чистая комната. Светлая. Краска серая, но не мутная, а даже в некотором роде приятная. Две кровати, аккуратно застеленные однотонными покрывалами. Стол и вкрученные в пол табуреты, чуть в отдалении умывальник и невысокая перегородка, за которой, судя по всему, скрыт унитаз. Только решетка на пластиковом окне и плотно закрытая глухая дверь говорит о несвободе.

"Камера?" — удивился Петров. Странная какая. В маленьком зеркале виден профиль Сергея. "Без шрама еще", — успел разглядеть Сергей Иванович.

Сергей делает шаг и садится напротив соседа. Его напарник — маленький человечек в очках с огромными диоптриями, отчего глаза его кажутся похожими на глаза большой рыбы.

— Понимаете, Сергей, — обращается старик к собеседнику, — Ваше заблуждение в том, что говоря о гипостазировании, вы ошибочно приписываете абстрактным объектам статус особых, пространственновременных объектов, присутствующих наряду с обычными, эмпирическими объектами внешнего мира. Абстрактные объекты нельзя смешивать не только с внешними, но и с внутренними перцепциями.

Сергей задумчиво кивает, слушая эту абракадабру, однако отвечает хоть и доброжелательно, но с долей несогласия:

— Марк, в этом я с вами полностью согласен. Однако, дорогой профессор, если мы примем в качестве принципа тождества интуитивного очевидный постулат, который выразил еще великий Бользано: "Во вселенной нет двух совершенно равных вещей, а следовательно, и двух совершенно одинаковых атомов и простых субстанций".

Петров потерял нить беседы и воспринимал диалог скорее как шумовое оформление картинки.

Дверь заскрипела, щелкнул замок.

— Эй, Иван, на выход, — скомандовал бесстрастный голос. Служащий в непонятной форме стоял на пороге, держа в руках резиновую дубинку.

Неторопливо кивнув собеседнику, Сергей поднялся, и, привычно заложив руки за спину, шагнул в коридор.

Чистые коридоры, на полу квадраты разноцветного пластика. "На тюрьму как-то не похоже", — удивился Петров.

В помещении, куда ввели заключенного, его ожидал вальяжный господин. Тоненькие усики, взгляд довольного жизнью человека. Он сидит за безликим столом. За его спиной квадрат окна с неизменным перекрестием решетки.

— Садись, — кивнул хозяин вошедшему. — Ну, что, подумал? Времени у тебя было предостаточно. Или профессор совсем утомил философскими беседами? Он хоть и сумасшедший, но весьма эрудированный человек. Маньяк, правда, ну так это только ночью, — с плохо скрытой издевкой приветствовал гостя человек.

Сергей задумчиво глянул на произнесшего свой монолог и перевел взгляд на окно, в котором виднелся кусочек голубого, с кучками белоснежных облаков неба. "Такое небо, наверное, бывает над безбрежным океаном", — мелькнула в сознании Петрова нелепая идея.

— Ну? — уже нетерпеливо повторил пижон.

От малопонятной сцены Сергея Ивановича отвлек новый голос или голоса. Но звучали они не в комнате, а скорее, если можно сказать, в мозгу Петрова.

Да он и не смог бы однозначно утверждать, где. Слышались, это главное. И возникло чувство неловкости, как у человека, застигнутого за подглядыванием.

Голоса обсуждали его, Петрова, персону.

Причем, вовсе не старались скрыться от слушателя, или им это было совершенно безразлично.

— Растет, — констатировал первый, чуть дребезжащий, но разборчивый и понятный голос.

— Не спорю. Это объективно, — отвечает второй. Этот звучит чуть глуше. Они словно продолжают начатую беседу. — Но это неосознанный рост. Метание духа, схоластические попытки уловить суть вселенной. Сомнения, страх. Обычный набор неофита. Ничего особенного.

— Однако, магистр, вы, как всегда, привередничаете. — Звонкий голос оппонента явно настаивает на своем. — И что, пускать на самотек? А что в итоге? Зачатки будут на корню задавлены логикой. Поверьте, не лучший способ…

— Это не ко мне, — обрывает старший из говорящих. — Делать выводы — не наша прерогатива. В одном я согласен. Предлагаю не торопиться, пусть идет как идет… Хотя, возможно, имеет смысл упорядочить, зачем все сразу, и кучей… — Голос вдруг прерывается. — А вы знаете, ведь он нас слышит. Да, да, не спорьте. Определенно.

И тут щеку Петрова обожгла нестерпимая боль. Это собеседник Сергея, внезапно рассвирепев, взмахнул чем-то, зажатым в руке, и со всего маху ударил его по лицу. Падение и темнота.

Пробуждение вышло медленным и плавным. Напрягая зрение, разглядел силуэт спящего на раскладушке. "Вера"?

Как и в первый раз, возникло дикое желание съесть что-нибудь сладкое. Нехотя встал с постели и, шлепая босыми ногами по прохладному линолеуму, отправился в кухню. Без особой надежды потянул дверцу древнего "Саратова". И обомлел. Такого обилия разнообразных продуктов аппарат не имел никогда. Забитые полки вызвали чувство голода. Он наугад вытянул пакет с кефиром и несколько сырков. Подумал и захватил пластиковый контейнер с салатом из овощей.

— Ожил? — Чуть хрипловатый после сна голос Веры оторвал его от трапезы.

— Угу, — кивнул Петров с набитым ртом. Быстро прожевал и запахнул полы старенького халата.

— А я думала, все. Привет. Как Ильич три дня лежал, — пошутила она, присаживаясь на табурет.

Помедлила, но все же решилась спросить.

— И часто это у тебя? Так.

Он развернул еще один батончик. Съел и честно признался.

— Второй раз. Впервые после того, как тебя из машины вытащил, и сейчас.

— Ну, ну. — Она неодобрительно глянула на помятую физиономию путешественника в нирвану. — Вам, Сергей Иванович, побриться бы не мешало, а то на вурдалака похож, — путаясь в обращениях, посоветовала Вера. — Я, кстати, вашего Василия три дня вырезкой кормила, а он, паршивец, так на руки и не идет.

— Ревнует, наверное, — неловко пошутил Петров.

— Ага, — хмыкнула гостья, — к холодильнику.

— Три дня? — удивился Сергей Иванович. — А словно пять минут. Странно.

— Да, Вера, — крикнул он уже из ванны, размазывая пену по отросшей щетине. — Что слышно?

— Тихо пока, — ответила Вера. — Ни машины под окном, ни звонков. Вчера похороны были. Сергей все организовал. Зашел вечером, забрал портсигар. Еле руку разжали. Обещал сегодня заглянуть.

— С работы вам звонили, интересовались, — вспомнила она. — Спросили, кто, я ответила — любовница, ничего? А про вас сказала, мол, утомился, спит, — сообщила Вера.

— Пропади они пропадом, — ответил он, пропустив мимо ушей рискованную шутку. — Я для себя решил. Увольняюсь. Все равно, пока с твоим олигархом не прояснится, ни на работу, ни на улицу не выйти.

— А что потом? — поинтересовалась соседка. — Я смотрю, накоплений особых у тебя нет. Так, что… Хотя, хозяин барин. Ладно. Ты ожил, пора мне и честь знать. — Она поднялась, собираясь, и тут прозвенел входной звонок.

Глухой голос из-за двери сообщил, что пришел Сергей.

За эти дни он словно похудел на несколько килограмм. Шрам обострился, глубокие морщины словно прорезали громадный лоб.

Прошел в комнату и без особого удивления констатировал:

— Проснулся? Хорошо. Я ей говорил, это нервное. Бывает.

Сергей уселся на скрипнувший под ним стул.

— Чаем угостишь, хозяин?

— Сиди, я налью, — Вера, протянула руку к шкафу.

Они уселись за стол. В кухне тут же стало тесно.

— Я так думаю, нужно что-то решать, — отхлебнув горячего чаю, произнес Сергей. — Муха, ты как знаешь, а я с этим делом хочу разобраться.

— Как? — Вера удивленно глянула на него.

Он поднял тяжелый взгляд.

— Что?

— Как ты сказал, Муха?

— А, — Петров махнул рукой, — у меня в школе прозвище было. Муха. А его мы Танком звали. Помнишь, Серега? — вскинулся он и осекся, вспомнив о трагедии.

Сергей вздохнул.

— Был танк, да весь вышел. Короче, пойдем, прогуляемся, — кивнул он за окно, явно не желая посвящать женщину в свои планы.

— Сейчас, — вскинулся Сергей Иванович. — Оденусь.

Сергей встал.

— Я на улице покурю. А ты побудь дома. Не выходи никуда. Хорошо? — обратился он к Вере. — Не сердись. Это мужские дела. — Он улыбнулся, отчего его лицо внезапно и разительно изменилось.

Она невольно кивнула, не в силах перечить.

Дверь хлопнула.

Петров накинул пальто и шагнул в коридор. Обернулся.

— Дождись, ладно, и двери не открывай, — зачем-то предупредил он об очевидном.

Выйдя из подъезда, увидел белый седан, за рулем которого сидел Сергей. Приоткрыл дверь и окликнул приятеля.

— Садись.

Аккуратно развернул автомобиль в узеньком проезде и плавно выехал со двора.

— Купил, — немногословно объяснил он, предупреждая вопрос. — Без колес сейчас никуда. Особенно… — Он замолчал, внимательно следя за дорогой. Вписав машину в поток, наконец произнес то, что собирался. — Откуда ты про царапины узнал?

Петров задумался. Вопрос естественный, но ответить правдиво…

И тут вспомнил свое видение. Комнату, беседу со смешным профессором. И задал встречный вопрос.

— Сначала ты ответь, ладно? А потом расскажу.

— Ладно. — Сергей обогнал попутную машину и вновь вернулся в свой ряд.

— Что такое гипостазирование?

Приятель ответил не задумываясь:

— Понятие логики. В переводе с латыни — сущность, субстанция. Зачем тебе?

Петров дождался, когда они объедут стоящий у остановки троллейбус, и произнес:

— А ты откуда знаешь?

— Читал где-то, — пожал плечами Сергей, не отрываясь от дороги.

— А может, это Марк тебе рассказал? — закончил Петров.

— Какой Марк?…

То, что пассажир остерегся затевать этот разговор без подготовки, уберегло их от неминуемого столкновения. Позабыв обо всем, водитель уставился на собеседника.

— Впереди, — предупредил Сергей Иванович рулевого.

Тот аккуратно включил поворот и припарковался у обочины.

— Ну?

— Я боюсь, ты бы мне не поверил, поэтому и спросил. С недавнего времени у меня возникают видения. Достаточно взять предмет и напрячься.

— Что ты видел? — нетерпеливо перебил его приятель.

— Немного. Твой спор с профессором, коридор, беседу с пижоном, в блестящем костюме. А еще клочок неба в окошке, куда ты смотрел, в тот момент, когда он тебя ударил, — указал Петров на шрам. — Все.

Вера проводила автомобиль взглядом и задернула штору. "Мужики. Вечно у них тайны, планы". Оглянулась, разглядывая убогий интерьер чужого дома.

"Чужие люди, чужая жизнь. Нескладно все. И не разбилась, и Гнус не достал, а все равно на душе кошки скребут. Одно радует, на тот свет расхотелось уже,". Опустилась на стул, вертя в пальцах пустую чашку.

"Нашла тоже из-за чего. Подумаешь! Не вышло захомутать толстого борова? А представь, если бы удалось? Что дальше? Жить счастливо. С этой скотиной? Да не смешите. И уж верх глупости был разбиваться. Да только за это нужно спасибо сказать несуразному мужичку"..

Она решительно поднялась. "Что толку ныть. Ехать, так ехать. Конечно, попрощаться бы не мешало, ну да ладно. Смешной мужичок. Надо же, маг. Тогда я — фотомодель. — Вера отложила в сторону расческу со сломанным зубом. — Откуда у меня эти грабли? В гостинице, что ли, захватила? Хотя, правду сказать, духи те воняли совсем непотребно. Даже для подделки. Чистый спирт и никакого аромата. Ну и что, мало ли какую бурду лавочники в красивую упаковку льют. К чему забивать мозги человеку. Он и так на теме слегка "подъехал".

Быстро собралась и вышла в коридор.

— Прощай, Василий. — Почесала за ухом высунувшегося из коробки кота.

Отсекая пройденный этап жизни, хлопнула тяжелая дверь.

Шаги, почти не различимые, заставили Веру испугано оглянуться. Увидела только движение фигуры в темном. Потная рука сдавила лицо, и тут же в нос ударил одуряющий запах эфира.

"Говорил же не выходить", — мелькнуло запоздалое сожаление.

Несмотря на кажущуюся дикость рассказа Петрова, Сергей ему поверил.

— Что-ж, бывает. Я с таким хоть и не сталкивался, но другого объяснения выдумать не в силах. Примем, как данность.

Петров, довольный тем, что сумел хоть как-то избежать подозрений в сумасшествии и не выглядеть в глазах приятеля полным идиотом, приободрился.

— А какую идею ты мне хотел изложить? — перевел он беседу в практическую плоскость.

Сергей помедлил.

— Пожалуй, сейчас, думаю, стоит мои планы слегка изменить. Я собирался без особых изысков отвернуть этому борову голову, но в свете последнего… Надо помыслить. Это дает весьма неплохие шансы приготовить совсем другое блюдо. Я не из тех, кто считает, что месть нужно подавать холодной. Но потерплю. Кстати, это и ваши с девчонкой проблемы решит. Ладно, давай вернемся и подумаем…

Исчезновение Веры Сергей воспринял совершенно бесстрастно. А вот Петров в тайне расстроился. Почему? Ну, понравилась. Чего скрывать, хотя и моложе его чуть не вдвое, может, потому и глаз положил. Однако вздохнул и смирился. Вольному воля.

Он устроился на диване, сосредоточился, достал трофейный бумажник, и, предупредив друга о необходимости вынуть его минут через пять-десять после начала опыта, отправил мысленную команду.

— Ну, поехали, — совсем по-гагарински благословил Сергей, внимательно следя за приготовлениями.

Искр не было. И тьма навалилась не так пугающе, как в прошлые разы, но переход все же случился.

Петров обнаружил, что сидит в салоне роскошного лимузина. За тонированными стеклами мелькают силуэты городских зданий. Высотное логово торговцев газом, сквер, и памятник вождю, до которого не успели в свое время бородатые демократы в рваных свитерах. Величественный театр, ставший символом города еще в советские времена.

"Центр", — понял наблюдатель, пытаясь сообразить, куда это движется хозяин его временного пристанища.

От созерцания отвлек голос в ухе. Поняв, что раздается он из прижатого к уху Ильи сотового телефона, прислушался.

Принадлежал голос неведомому Артуру.

Он сообщил, что один билет из простых, в женский вагон можно выкупать.

— Где? — оживленно среагировал Гнус.

— На заречье. Гаражные боксы. Знаешь? Ряд пять, номер тринадцать.

— Еду, — отозвался Илья. — У вас там собаки есть?

— Ага. Кавказцы. Что, собак боишься? — Артур добавил в голос иронии.

— Нет, не боюсь. Мне для другого, — проигноририровал сарказм пассажир дорогой иномарки. — Минут через тридцать буду. — Он разорвал связь и поерзал в радостном оживлении.

— Пугать будешь? Я тебе попугаю… Навсегда запомнишь, — недобро прошипел Гнус.

"Вот тебе и на. Говорил ведь ей, — огорченно сообразил Петров. — Спасать нужно". Он припомнил знаменитый автогород, где на огромной территории разместилось тысячи бетонных коробок.

Он попытался разорвать контакт и вернуться в реальность. Странно. Эффект оказался иным. Окружающий интерьер хоть и не исчез вовсе, стал неуловимо меняться, терять форму. Секунды, и вот уже и тело и машина, летящая по трассе, отодвинулись на задворки восприятия. Перед глазами начала проявляться, возникая из фиолетового тумана, неясная фигура.

Вроде и человек, но ни черт лица, ни деталей разобрать не получилось. В мыслях зазвучал еле уловимый шепот. Он усилился, но понять, мужской он или женский, было тоже нельзя. Голос, и все.

— Говорил тебе умный человек: учись. Все без толку, — начал гость с легкого упрека, но без эмоций, отстраненно.

— Ты кто? — задал Петров естественный в данной ситуации вопрос.

— Кто? — повторил голос, словно донеслось издалека горное эхо. — Суть, сущность. Твое "Я". Называй, как угодно.

Петров произнес, робея:

— Можно спросить?

— Можно, — отозвался голос. — А можно и не спрашивать. Я — это ты. Твое нематериальное, вневременное…, но если понятнее, ты — моя мельчайшая частица.

Ты хочешь понять в чем причина твоих изменений? Ответ простой. В судьбе каждого есть момент, когда его сущность может быть осознана. Тебе выпало в этой жизни и в это время. Кстати, еще одно. Свобода выбора. Можешь верить, а можешь считать фантазией больного воображения.

Петров слушал монолог, понимая, что ответы на невысказанные вопросы постигнуть не в состоянии.

— Тебе сложно? Куда проще очеловечить меня? Пустое. А вот главный вопрос ты задать и боишься. Но придется. Да, это испытание. Не пройдешь, значит, судьба. Твоя. И моя, в некоторой степени.

Это Карма. Вы так затерли это слово, что даже неловко. Увы, другого, нет. Все, что происходит в жизни — в этой, предыдущей, следующей — взаимосвязанно. И девочка эта или сущность ее встречается нам из века в век. И товарищи, и враги. Они меняются, как узоры в калейдоскопе. Возникают в разных обликах, ситуациях. И проходить эти испытания приходится не десятки, а тысячи раз. Ладно. Разговоры — это все пустое.

Теперь готовься. В какой из пластов тебя вынесет, не знаю. Это все уже было, прошло, и бояться не стоит. Прожить, принять и сделать нужные выводы — вот все, что ты можешь сделать. Изменить, увы, нет. Готов?

Все исчезло. Салон Мерседеса, тело жирного Илюши. Даже мысли и видения. Осталось только сознание, без чувств и эмоций.

Миг — и полноцветье солнечного дня ворвалось в зрачки. Прижал ладони к лицу, приходя в себя. Проявились звуки, порыв ветра донес запах. Руки ткнулись в жиденькую, пахнущую псиной бороду.

Медленно приоткрыл глаза. Степь. Синева неба. Изумрудное море травы… Он сидит на смятой, траве, а вокруг громадный табор… Островерхие строения типа юрт или шатров, среди них, словно массовка исторического фильма, люди в странных одеждах. Снуют, перекликаются на непонятном языке.

Петров наконец сообразил: так вот о чем говорил его непонятный собеседник. Прошлая жизнь. И предыдущее его воплощение. Даже странно, ни удивления, ни страха. Он завертел головой. И вдруг удар в спину. Тело дернулось. Однако боль донеслась лишь слабым уколом. А смех, издевательски довольный и жизнерадостный, он расслышал отлично.

— Чего головой крутишь? — донесся голос обидчика. Пленник втянул голову в плечи, ожидая нового удара. Однако голос нравоучительно произнес:

— Аль, мнишь, стерпеть сумеешь? Дурак. Против кого идти посмел? И девку с толку сбил. Все одно, отыщут. Князь гридней заслал. Эх, ты… Одно сказать, чернокнижник, — не зло, а сожалеюще плюнул стражник.

И тут в голове Петрова пронеслись спутанные мысли человека, в теле которого он сейчас находился. "Ушла, не догнали!" — слышалось явное облегчение и радость.

Шум табора вдруг стих, будто по команде. Только визг детей, да лай собак, а еще завывающий в степи ветер.

И вот тишину ожидания разорвал топот копыт. Ударили в уши свист и крики всадников. Погоня, отправленная за беглянкой, вернулась. И не с пустыми руками. Сам того не желая, Петров забился головой о колкие стебли, о разбитую ногами и копытами сухую землю.

Человека страшило то, какие пытки предстоят неведомой добыче всадников.

Цепкие руки проволокли сквозь толпу и бросили возле большого шатра.

Полог распахнулся, выпуская человека в длиннополой одежде.

— Князь здесь? — удивленно прошептал человек.

Князь утер окладистую бороду и свирепо уставился на воина в кожаных доспехах, соскочившего с лошади.

— Где взяли?

— В плавни сбегла. Еле сыскали. Гончие след взяли, — доложил гонец.

— Пытать, — кратко приказал властитель.

— Пытать до смерти, — повторил главарь. Он глянул на лежащего ничком пленника. — А ведун пусть смотрит.

Петров извернулся, стремясь разглядеть, о ком ведет речь этот, отчего-то кажущийся ему знакомым, боров. И столкнулся с глазами женщины. Взгляды их встретились на секунду, и вот уже ее лицо скрылось за фигурами стражников.

"Видел, но где? — Не вспомнить. Слишком все быстро… — Что же она хотела сказать?"

А в следующий миг пленник шепнул, словно отвечая на ее немой вопрос: "Как обернется спиной князь и свора его, на жертву, на палача глядя. Успею". Петров осознал, что тот хочет вскочить и вцепиться в шею князя. А останавливает его страх.

Ведун не сумел его перебороть, промедлил, а через миг шанс был упущен. И новый удар стражника, что уловил движение, унес и пленника, и Петрова в беспамятство.

Когда глаза смогли видеть, вновь над ним склонилось лицо Сергея, прорезаное замысловатым шрамом.

— Ожил? Ну, слава тебе… Думал, все.

Петров приподнялся, не чувствуя обычной после таких путешествий слабости. Сел на диван.

— Ее похитили. Гнус нанял какого-то Артура. Сейчас Боров едет в гаражные боксы, где держат Веру.

Поднялся и вопросительно взглянул на приятеля.

— Поедем?

Тот прищурился и вдруг ответил отрицательно.

— Почему? — Петров искренне удивился. — Ты же сам хотел его достать.

— Борова, как ты сказал, да. А лезть в чужие разборки — нет. Это неразумно. Там куча бандюков, охрана. Без подготовки точно спалимся. А у меня цель отомстить этому…

Петров открыл рот, собираясь найти доводы, но видя непреклонно сжатые губы собеседника, отбросил пустые попытки.

"Я же маг, справлюсь". Уверенность его в собственных способностях после последних событий возросла на порядок. Он глянул на часы. Надо же, всего десять минут прошло, а кажется, словно часы. Убеждать и уговаривать спутника некогда.

Молча кивнул, признавая за Сергеем право иметь собственное мнение, и шагнул к дверям.

Но громадная фигура бывшего одноклассника с неожиданной легкостью преградила ему путь.

— Погоди. — В голосе не было вызова, только твердая убежденность. — Не так быстро. Мы ведь для чего все это затеяли? Подходы к Гнусу найти, ведь так? А теперь? Тебя сейчас пристрелят, а дело? Ты думаешь, я совсем дурак, и два и два не сложил? Ведь это ты все затеял. Выдумками и идиотскими поступками. И мать убили по твоей вине. — Слова, жестокие в своей правоте, ударили как молотом.

А обличитель продолжал:

— Девка эта. Зачем она тебе? Влюбился? Не верю. В нашем возрасте-то? Какого…. тогда на рожон лезешь?

Петров, которому в принципе нечем было крыть справедливые упреки, неожиданно улыбнулся. Вышло коряво, но от души.

— А ты знаешь, что на древнерусском языке "рожон" значит "кол". И на кол сажали не только бунтарей и злодеев.

— А это при чем? — опешил Сергей.

— Не поймешь. Я в долгу перед ней. Не знаю за что, но долг этот не отдан… И обязан сделать то, что должен. И смогу это сделать. Для того и дана мне сила магии. Все, извини. Пора. Останавливать не советую. — Он шагнул мимо приятеля. Несмотря на предупреждение, тот протянул руку, норовя задержать. Могучая ладонь почти коснулась плеча Сергея Ивановича, но удар, сопоставимый с ударом мощного заряда электричеством, отбросил ее прочь. На пальцах, проступило пятно ожога. Запахло жжеными волосами. Сергей зашипел от боли.

— Дурак. Ты совсем свихнулся…

Прижимая к груди поврежденную руку, он задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь.

Такси появилось, словно по мановению волшебной палочки. Пока машина неслась к указанному адресу, Петров сидел молча. Он не составлял плана, не думал, как будет действовать. Это ерунда. Он вспоминал взгляд той, жившей столетия назад женщины, верившей ему… "Предал". Петров со странным облегчением смог, наконец, сформулировать, что хотела сказать та несчастная своим взглядом. Она прокляла его за предательство.

Не забивая голову маскировкой, он распорядился таксисту проехать прямо на территорию боксов. Ни о чем не подозревающий водила бесстрастно подрулил к указанному ряду, получил деньги и уехал.

"Восьмой, девятый", — считал Перов, шагая по заляпанному масляными пятнами асфальту. Некрутой поворот открыл взгляду несколько блестящих полировкой дорогих автомобилей возле неприметного бетонного сарая. Он шагнул мимо них, дверца ближайшей иномарки распахнулась, и наружу высунулся упакованный в кожу паренек. Рука боевика характерным жестом нырнула под мышку.

Не замедлив шаг и не повернув головы, Петров махнул в сторону нападающего ладонью. И почувствовал, как с кончиков пальцев сорвался поток невидимых лучей. Однако они нанесли "кожаному" вполне реальные повреждения. Удар оказался такой силы, что его отбросило на двери соседнего гаража. Влетев в ржавое железо, громила сполз на землю и затих.

Коротко стукнув в маленькую калитку, Сергей Иванович шагнул в полутьму ремонтного бокса.

Глаза привыкли довольно скоро. Он разглядел несколько человек, стоящих в глубине. И ударил по ушам собачий рык. Это пара кавказских овчарок, запертых в решетчатом вольере, почуяли чужака.

— Опа! Сам пришел, — радостный возглас одного из обитателей гаража оповестил, что его увидели и узнали. Это Илья, едва успевший поздороваться с Артуром и его кунаками, заметил нового гостя.

— Артур, один заказ снимаю, — предупредил рачительный бизнесмен. — Вот и славно. Посмотрит, а потом и сам следом. Придержите его, — распорядился он людям абрека.

Артур кивнул, подтверждая распоряжение работодателя, и пара небритых горбоносых верзил кинулись к Петрову.

Подпустив нападающих, Сергей Иванович махнул руками, и… рухнул, отброшенный могучим ударом в челюсть. Второй удар он получил уже стоя на коленях. Нога, обутая в остроносый ботинок, мелькнула перед лицом и погрузила в беспамятство.

Очнулся от потока холодной воды. Голова раскалывалась от дикой боли. Размазал теплую кровь по лицу и увидел, что его уже отволокли к дальней стене, рядом стоял человек с пустым ведром.

"Как же так? — Изумление быстро уступило место пониманию. — Исчезла. Сила исчезла". Ясность этого факта заставила обмереть. Страх вполз в душу. Похолодело в животе, и зубы невольно начали выстукивать дробь.

Сторож шагнул в сторону и через муть кровавого тумана, Петров различил маленькую фигурку его нечаянной спутницы. Вера стояла посреди бокса, удерживаемая двумя амбалами в черном. А третий деловито откручивал проволоку, удерживающую дверцу вольера с собаками.

"Все повторяется". Мысль не стала откровением. Скорее, она еще сильнее заставила его задрожать от ужаса перед тем, что должно произойти.

Откуда-то из тени к нему приблизился Илья.

— Ну что? Посмеемся? — спросил он, глумливо ухмыляясь. — Поучись, как от них бегать, может, чуть дольше проживешь.

"Не могу, — Петров до крови прикусил губу. — Не смогу". Но что-то проснулось в душе. Он выдохнул и, уловив момент, когда враг отвернется от деморализованного, как тот считал пленника, в немыслимом прыжке взлетел на спину борова. Руки скользнули по обрюзгшим плечам и сомкнулись на шее.

Удары, которых он почти не чувствовал. Только рывки задыхающегося Гнуса.

Вдруг Илья обмяк и начал заваливаться на Петрова, а следом звук нескольких хлопков, который почти слился в один. Это было последним, что услышал Петров, перед тем как его накрыл обмякший противник.

Послышались шаги. Вдруг тело убитого сдвинулось в сторону.

— И что? — Сергей с интересом разглядывал приятеля. — Наигрался? Вставай уже. Замерзнешь.

Петров бросил взгляд за спину неожиданного спасителя. Вера, всклокоченная и грязная, но невредимая, сидела возле грубой бетонной стены, обхватив голову руками.

Глупая улыбка начала расползаться по лицу несостоявшегося мага. Он поднял глаза на товарища и неожиданно подмигнул Сергею. — Я же тебе говорил, все будет хорошо…

Конец.