Ускользающая мишень

Глава первая ПЯТНИЦА, 13-е

Вечером тринадцатого мая известный в столице одноглазый порноделец Рафинад должен был получить очередную порцию CD-ROMa для своих постоянных клиентов из Северной Каролины. Сделанные на подпольной студии в заштатном уральском городишке фильмы превосходили подобную таиландскую «продукцию» во всех отношениях, пользуясь бешеным успехом у заокеанских педофилов. И между прочим, приносили огромные деньги…

Московские сыщики вели Рафинада целых полгода, и все эти полгода налицо была постоянная утечка информации. В конце концов, на последнем этапе — когда нужно было брать и порнодельца, и всю его агентурную сеть с поличным муровскому начальству пришлось прибегнуть к помощи ФСБ. На всякий случай… Вот почему вечером тринадцатого мая спецагента Аню Звереву неожиданно вызвали в отдел. Ее направляли для участия в операции «Порнобизнес» со стороны ФСБ.

Вечером того же тринадцатого мая двадцатилетний Сергей Котов случайно оказался на дне рождения у Константина Никольского, сына одного из могущественных бензиновых королей, владельца трети столичных бензоколонок. Телохранитель Саня по прозвищу Носорог привел его сюда, чтобы «вылечить» от внезапно накатившей хандры. Дело в том, что Котов еще утром вдрызг рассорился со своей очередной пассией, и теперь ему нужно было развеяться. Во что бы то ни стало…

Странным образом пути этих трех абсолютно разных людей пересеклись.

Итак, был поздний вечер, пятница, тринадцатое мая…

Студент Первого медицинского института Константин Никольский отмечал свое восемнадцатилетие, как водится, вместе с друзьями. Компания подобралась небольшая, человек десять — двенадцать, в основном все свои, никого лишнего. Выпили, закусили, для кайфа покурили травку… Словом, все как полагается, по полной программе.

Но душе вдруг захотелось чего-нибудь остренького. И тогда стали решать, что же делать дальше. Кто-то лениво произнес:

— Может, в «Черный доктор» завалимся? Это предложение с ходу отмели. Знаменитый «Черный доктор», крутой подвал на Сретенке, уже надоел «золотой» столичной молодежи хуже горькой редьки. Тем более что зимний сезон тусовок уже прошел и теперь там, кроме дорогой бразильской «коки» и одноглазого бармена, ничего интересного не было. Одно за другим возникли и другие предложения:

— А как насчет кислотной дискотеки в Измайлове?

— Рано…

— Клуб «Ленивый Моцарт» еще не открыли?

— Нет…

— Может, скинов[1] в Марьиной Роще погоняем?

— Эти амбалы сами кого угодно погоняют…

— Что же будем делать? Нужно же как-то расстрелять время!

Вопрос повис в воздухе. Ответа на него не было. Действительно, чем заняться? Тогда девчонки, как наиболее активная часть человечества, решили взять инициативу в свои руки. Поднялись дружно, как по команде:

— Не сидеть же здесь всю ночь! Мужчины, пойдемте хоть куда-нибудь…

Разомлевшие от наркотиков «мужчины» нехотя зашевелились (в основном это были те, кто пришли с подругами), оторвали свои задницы от диванных подушек и кресел. Несколько минут споров, куда и зачем идти, и все — компания распалась. В квартире именинника остались пятеро, включая Сергея Котова и его телохранителя.

— Да и черт с ними! — подытожил «раскол» Никольский.

— Верно, — поддержал Носорог. — Давай лучше выпьем! — И он разлил по хрустальным патрончикам остатки дорогого коньяка «Багратион». Рука бывшего чемпиона Союза в полутяжелом весе не дрогнула — всем досталось поровну.

— А я думаю, что без баб даже лучше, — выпив залпом, заявил Котов.

Его поддержали. Но не все. Новорожденный задумчиво зажевывал коньяк лимоном, затем глубокомысленно (как ему показалось) изрек:

— Нет, господа студенты, вы не правы. Встречаются такие конфетки, что просто слюнки текут! В мужской компании всегда должна быть женщина. Пусть одна, но настоящая! Резонный вопрос: для чего? Логичный ответ: для того, чтобы мы чувствовали себя мужчинами… Вот только где ее взять-то, в наше время, эту самую, настоящую?

И его поддержали. Компания была уже в таком состоянии алкогольного опьянения, когда легко шла на любой компромисс. Такое явное «предательство» обидело Котова. Видя, что он нахмурился, Носорог поспешил перевести тему в нейтральное русло:

— Мужики, а чего тут киснуть? Все же в наших руках… Хочешь конфетку, будет тебе конфетка. Самая настоящая, любого цвета, какого пожелаешь, хоть негритянка, сейчас с этим проблем нет… — Телохранитель дотянулся до журнального столика, взял газету. — Вон, смотри, сколько телефонов. Выбирай на любой вкус. Сейчас позвоним в фирму и вызовем девчонку прямо сюда…

— И что с ней делать? — робко спросил какой-то очкарик.

— Да что хочешь! — Носорог коротко хохотнул. — Нас здесь пятеро мужиков, неужели не придумаем, что делать… Ну что, как насчет пошалить, господа студенты?

Предложение «пошалить» было встречено с неожиданным энтузиазмом. Даже Котов пожал плечами, явно соглашаясь со своим телохранителем. Фирму выбрали довольно быстро — ткнули пальцем наугад, попали в какую-то «Сирену». Носорог набрал номер телефона, переговорил с диспетчером и, положив трубку, сообщил, что девушку сейчас привезут. Затем, оглядев компанию, добавил деловито:

— Вот только плохо, что нас слишком много.

— Это как? — не понял новорожденный.

— В таких фирмах боятся, когда девушка одна попадает в большую компанию. Могут одну и не оставить. Мало ли что произойдет… Давай сделаем так — вы спрячетесь в комнате, а мы с Костей останемся здесь, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Минут через двадцать раздался мелодичный звонок. Сделав знак хозяину квартиры, чтобы он оставался на месте, Носорог сам отправился открывать дверь. Легко справился с двумя японскими замками и распахнул железную створку…

За порогом стояли двое парней спортивного вида. Один из них еще раз сверился с бумажкой, где у него был записан адрес. Второй в это время, не мигая, в упор уставился на Носорога. Было в этом взгляде что-то змеиное и неприятное, поэтому телохранитель тотчас мысленно прозвал этого второго Коброй.

— Здравствуйте. Мы из «Сирены». Это вы только что сделали заказ?

— Мы, — подтвердил Носорог.

— Можно войти?

— Конечно… — Телохранитель пропустил парней в прихожую. — А где же девушка?

— Сейчас, сейчас… — Парни бесцеремонно осмотрелись. Тот, что был с бумажкой, оказался довольно бойким — сразу сделал два бесшумных быстрых шага вперед, заглянул в гостиную, кивнул Косте, затем сунул нос на кухню… Кобра тем временем разглядывал Носорога. Впервые за много лет бывший боксер почувствовал себя неуютно. От сутенера явно исходила скрытая угроза. Носорог с беспечным видом отступил на полшага назад, перенес центр тяжести чуть вправо. Если Кобра вдруг вздумает на него кинуться, он как раз встретит его левым «крюком»…

— Так где же девушка, мужики? — еще раз поинтересовался телохранитель и слегка развернулся, стараясь держать в поле зрения обоих гостей.

Бойкий несколько раз мелко кивнул, достал из кармана мобильный и быстро произнес, набирая номер:

— Вы нас извините, но это обычная мера предосторожности. Сами понимаете, какая у девочек работа. Не дай бог, попадут в руки уголовникам или еще хуже — к обкурившимся кавказцам… — Бойкий демонстративно принюхался. — У вас, я чувствую, с этим все в порядке. Кстати, если нужно, то могу предложить отличную дозу.

Носорог, мысленно удивившись, что сутенер учуял травку, покачал отрицательно:

— Мы этим не балуемся.

— Хозяин — барин… — Бойкий поднес к уху телефон: — Алло! Да, это я… Все в порядке. Пусть поднимается. Хоп! — Он спрятал мобильный в карман и повернулся к телохранителю: — Вы заказывали на два часа?

— Да. Думаю, этого вполне хватит.

— Тогда с вас двести пятьдесят баксов. Если девушка пробудет больше, то будет считаться, что она была здесь всю ночь — а это уже стоит пятьсот…

…Пока проститутка поднималась, Носорог расплатился с сутенерами. Изнывающий от любопытства Костя все-таки не усидел в комнате и тоже вышел в прихожую. Кобра мельком взглянул на именинника и вновь уставился на телохранителя. Он явно ему не доверял.

Наконец вошла девушка. Это оказалась хрупкая брюнетка в черной с серебристыми блестками мини-юбке и коротком топике, который не скрывал пупка, в который было продето маленькое серебряное кольцо. У нее были красивые, спортивного типа ноги и гладкая загорелая кожа, на крохотном личике выделялись сильно накрашенные глаза. Равнодушно улыбнувшись клиентам, она посмотрела на сутенеров так, словно спрашивала разрешения.

— Знакомьтесь, это Рита, — представил проститутку бойкий. — Мы приедем за ней ровно через два часа… Малыш, будь пай-девочкой и веди себя хорошо. Чао!

Бесцеремонно хлопнув девушку по заду, бойкий покинул квартиру первым. Кобра последовал за ним. В его скупых точных движениях чувствовалась абсолютная уверенность в себе. Носорогу показалось, что сутенер даже затылком продолжает наблюдать за ним.

Дверь бесшумно закрылась.

Некоторое время мужчины разглядывали проститутку. Наконец, ей это надоело.

— Ну что, мне прямо здесь начинать? — Она спокойно принялась расстегивать пуговицы на мини-юбке.

— Стоп, стоп! Зачем же пороть горячку, — остановил ее Носорог. Проходи в комнату…

— Только я сначала приму душ.

— Я покажу! — встрепенулся Костя.

— Не нужно. Я сама во всем прекрасно разберусь…

Она уверенно прошла по короткому коридорчику, открыла дверь, безошибочно нажав на нужную кнопку выключателя. Несколько секунд, и послышался шум воды. Носорог прислушался, удовлетворенно заметив:

— Ну вот тебе и настоящая женщина!

Минут через пять, когда проститутка вошла в комнату, ее уже с нетерпением поджидала вся компания. Пять пар глаз одновременно алчно впились в девушку. Было на что посмотреть! Эта точеная аппетитная фигурка могла возбудить кого угодно. Из всей одежды проститутка оставила только черные чулки и ажурный пояс, кое-где на теле возбуждающе блестели редкие крупные капли воды… Свои вещи она держала в руках. Увидев, что вместо двоих ее встречают пятеро, проститутка замерла на месте.

— Ты только не бойся! — предупредительно поднял вверх руку Носорог. — У нашего друга сегодня день рождения, вот мы и решили сделать ему подарок.

— Ну вы даете! Предупреждать надо, ребята.

— Тогда бы твои бультерьеры тебя не оставили.

— От них дождешься! — усмехнулась девушка. — Еще как бы оставили. Эти за лишний доллар удавиться готовы.

Они обрабатывали курьера прямо в коридорчике, соединявшем стойку бара с кухней. Обрабатывали спокойно, без лишней суеты, а самое главное — никого не стесняясь. У специалистов такое избиение называется «массажем живота». Бьют не до смерти, но с таким расчетом, чтобы уложить человека в больницу. Если повезет — то минимум на пару недель…

Избивающих было двое. Один из них выпяченной вперед челюстью напоминал гориллу, он стоял у курьера за спиной и, словно обняв, уверенно держал его за горло. Второй, низкого роста, но широкоплечий, в это время изо всех сил молотил кулаками, стараясь чередовать удары, то по печени, то по почкам… Он работал сосредоточенно, будто был в спортивном зале — один на один с боксерской «грушей».

«Грушей» в данном случае являлся курьер — совсем еще мальчишка лет шестнадцати. Он дергался, прикрывался руками, что-то пытался говорить, но находившаяся в полутемном зале Аня не слышала его слов. Уже минут пять она наблюдала, как подонки затащили мальчишку в коридорчик и принялись избивать его. Если бы не задание, ради которого она торчала в баре, то девушка уже давно бы вмешалась. Хотя курьер явно заслуживал наказания. Потому что был обыкновенным разносчиком наркотиков…

В последнее время в столице подобных посыльных распространилось видимо-невидимо. Сотни дилеров разбили Москву на зоны, тщательно следя, чтобы чужаки не появлялись на их участках. Многие, не опасаясь милиции, давали даже объявления в газетах. Внешне все выглядело вполне цивилизованно: набираешь телефонный номер, говоришь условную фразу, и тебе привозят свежую дозу. В любое время суток и в любом количестве. Были бы деньги. Органы, естественно, об этом знали и в любой момент могли накрыть всю столичную сеть. Но не делали этого по одной простой причине — не было приказа сверху. Того самого одного-единственного приказа, чтобы раз и навсегда закрыть проблему уличной наркоторговли. Ответ напрашивался сам собой — кому-то в высших эшелонах власти все это было на руку, кто-то явно наживался на этой страшной заразе.

Аня чуть пригубила апельсиновый сок, незаметно огляделась. Сидевшие в баре люди тоже видели, как повели мальчишку, но вмешиваться никто не стал. С одной стороны, и Ане было наплевать на курьера и его проблемы: раз бьют значит, поделом. Может быть, пытался всучить какую-то туфту вместо дозы или еще что-нибудь подобное. Но с другой стороны, по-человечески ей все-таки было его жалко, ведь совсем же еще зеленый, наверное, даже школьник.

Эх, если бы не это дурацкое задание! Рафинад должен был встретиться со своим очередным агентом по одному из двух заранее назначенных адресов, но по какому именно — органы не знали. Поэтому выставили сразу две засады и двух агентов, контролирующих операцию со стороны ФСБ: Аню Звереву и Корейца. И теперь она должна была сидеть и ждать условленного сигнала…

Да, повезло подонкам… Она бы уже давно разобралась с ними. А теперь ей нужно торчать в Этом баре, разыгрывать из себя скучающую девицу и ждать сигнала от Корейца. Расположенный рядом с домом Рафинада секретный НИИ, весь напичканный электроникой, экранировал радиосигналы таким образом, что единственной точкой, где она могла бы получить сигнал от напарника, был этот бар. А точнее — столик в углу за пальмой, где сейчас и сидела Аня.

Тот самый столик, из-за которого так хорошо наблюдать, как бьют мальчишку!

Девушка отвернулась, чтобы не видеть, как продолжается истязание курьера, и с ненавистью уставилась на зажигалку, которая лежала на столе, повернутая кремнем точно в сторону второго окна справа от дверей бара. Это был микропередатчик, а в клипсах у нее — миниатюрные наушники. Аня, коротко взглянув на часы, осторожно дотронулась до зажигалки, и в ушах у нее тотчас зашипело. Уже скоро десять часов. Черт, почему до сих пор нет условленного сигнала? Неужели хитрый порноделец и на этот раз всех обманул?..

И в этот самый момент Кореец словно услышал ее — наушники вдруг ожили, прозвучала условная фраза, означавшая, где именно сейчас встречается с агентом Рафинад. Аня с облегчением вздохнула. Затем, вспомнив про мальчишку-курьера, нагнулась ближе к микропередатчику:

— Я задержусь на пару минут…

— Что-нибудь случилось? — тут же встревоженно спросил Кореец.

— Нет, не волнуйся, все в порядке.

— Только, пожалуйста, побыстрей!

— Уже иду!..

Щелкнув кнопкой, Аня сунула зажигалку в карман. Оставила на столе деньги и быстрым шагом направилась в коридорчик. Сидевшие в баре немногочисленные посетители старались не смотреть в ее сторону. Они прекрасно видели, как подонки потащили курьера, но предпочли не совать нос в чужие дела. Что ж — вольному воля. А вот Аня вмешается, такой уж у нее характер. И пары минут ей для этого вполне хватит.

Короткий коридорчик между стойкой бара и кухней словно специально предназначался для подобных целей. Косой луч света, падающий сквозь открытую дверь, освещал небольшое пространство, придавая ему довольно мрачный вид.

Войдя в коридорчик, девушка вдруг замерла. Она услышала странный звук. Это был мучительный, бьющий по нервам стон. Мальчишка уже ничего не мог говорить, только стонал…

Широкоплечий «боксер» старался вовсю — сгорбившись, он стоял спиной к Ане, нанося удар за ударом с неумолимым ритмом парового молота. Девушка прямо физически почувствовала, как у избиваемого рвутся внутренности. Рот его был открыт, и при каждом ударе из него вырывался отчаянный стон. Мальчишка давно бы упал, если бы «горилла» не держал его мертвой хваткой.

«Боксер» так увлекся, что не заметил, как появилась Аня. Второй тоже не обратил на девушку особого внимания. Но зато оживился третий — уверенный в себе толстяк с неприятным, опухшим, как после сна, лицом. Он сидел на стуле и подпиливал себе ногти маленькой пилкой.

«Как же он очутился в коридорчике? В баре его не было — это точно. Наверное, поджидал эту компанию уже здесь. Что же, значит, одна против троих. Извечный русский расклад…» — мелькнуло в голове Ани.

Заметив вошедшую девушку, толстяк тотчас сунул пилку в карман, вскочил и крикнул грубо:

— Куда прешь?!

Аня спокойно продолжила движение, прикидывая, с кого же ей лучше начать.

— А ну стоять! — В руках у толстяка неожиданно блеснул ствол пистолета.

Ого! Дело, оказывается, серьезнее, чем она думала. Не нужно было ей вмешиваться…

Шумно выдохнув, — еще бы, ведь он выполнял настоящую «мужскую» тяжелую работу! — «боксер» отвлекся от своей «мишени» и косо взглянул на девушку. Затем перевел взгляд на толстяка. Тот слегка кивнул.

— Только обыщи ее сначала. Что-то мне ее глаза не нравятся. Уж больно шустрая…

Оставив парня в покое, «боксер» сделал два шага вперед и тем самым допустил непростительную оплошность. Он перекрыл сектор обстрела. Теперь пистолет в руках толстяка превратился в ненужную игрушку… В голове Ани мгновенно возникла схема стандартной ситуации, которую они многократно, до полного автоматизма повторяли на занятиях по спецподготовке. Даже если бы сейчас внезапно погас свет, она легко бы сделала все, что надо, — даже в полной в темноте.

Злость, которую Аня копила все последние минуты, прорвалась наружу. Она мягко, по-кошачьи развернулась влево и, резко нагнувшись вперед, выстрелила ногой в «боксера». Точно в солнечное сплетение. Не ожидавший такого поворота дел, мужчина поперхнулся воздухом, замер, выпучив глаза. Девушка спокойно завершила разворот, подпрыгнула и, поменяв в воздухе ноги, ножницами влепила еще один удар — снизу вверх в подбородок.

— А-а-а! — жалобно взвыл «боксер» и принялся заваливаться на спину.

Толстяк и «горилла» так и не поняли, что случилось. Только что перед ними стоял их приятель, но вдруг он вскрикнул, начал опрокидываться прямо на них… Наконец, он рухнул на пол, несколько раз дернул ногой, выплюнул кровь и зубы, повыл немного и затих. Первым в себя пришел толстяк (девушка заметила, что у него вполне приличная реакция). Он неприятно улыбнулся:

— Неплохой удар! Что-то из карате?

— Я рада, что тебе понравилось. А теперь отпустите мальчишку…

— Ха! Подожди, подожди, не так быстро. — Он выразительно покосился на пистолет. — Мы же только начали разговор…

— Не начали, а закончили! — резко оборвала Аня, она знала, что в таких случаях никогда не стоит идти на поводу у противника. Да, у него пистолет, но пользоваться он им не станет. Если бы захотел, то давно бы выстрелил. Значит, бандиты не собираются привлекать лишнего внимания. Что же, это ей только на руку. — Я сказала — отпустите мальчишку! Иначе я вызываю своих людей… Девушка выразительно сунула руку в карман.

Впервые за все время самообладание изменило толстяку. Он в нерешительности посмотрел на «гориллу». Тот пожал плечами и слегка ослабил хватку. Курьер тихо сполз на пол. «Боксер» в это время застонал сильнее, захрипел, закашлялся. Затем разлепил глаза, огляделся, с трудом приходя в себя.

— Вообще-то этому щенку достаточно… — подал голос «горилла».

— Цыц! Здесь я решаю… — прикрикнул толстяк, он задумался, затем неожиданно спрятал пистолет в потайной карман. — Ладно. Расходимся без лишнего шороха… — Он склонился к мальчишке, встряхнул его хорошенько: — Скажи спасибо этой бабе, сучонок.

Пнув курьера напоследок, толстяк не спеша удалился в сторону кухни. «Горилла» подхватил под мышки «боксера», последовал за ним…

Аня нагнулась к мальчишке, пошлепала его по щекам. Оглядевшись, увидела кран, торчащий из батареи. Намочив носовой платок, вытерла бледное лицо курьера. Тот открыл глаза, увидев перед собой девушку, отшатнулся.

— Как ты себя чувствуешь? Встать сможешь? Мальчишка кивнул. С помощью Ани он поднялся, сделал пару неуверенных шагов, но вдруг оттолкнул ее и бросился к выходу. А когда она выскочила за мальчишкой на улицу, его уже и след простыл.

Вот и делай после этого людям добро! Хотя, с Другой стороны, что же ей еще было ожидать. Чтобы торговец наркотиками перед ней раскланялся? Ну да, от них дождешься! Нет, все правильно. Очнулся и сразу же дал деру. От греха подальше. Хотя мог бы и спасибо сказать…

Аня машинально взглянула на часы, тихо охнула. Господи! Ведь там напарник уже, поди, с ума сходит.

Задыхаясь от быстрого бега, уже через несколько минут девушка долетела до джипа с затемненными стеклами, рывком открыла дверцу и плюхнулась на заднее сиденье. Несколько раз шумно выдохнула, переводя дух…

— Зверева, мать твою… Ты что, хочешь меня заикой сделать?! Где тебя носит? — набросился на нее Кореец. Крохотный, желтый, с азиатскими раскосыми глазами, полностью оправдывающими его прозвище, он смотрелся в огромной американской машине как нечто экзотическое, явно чуждое всем этим дорогим кожаным креслам и разукрашенной разными прибамбасами приборной доске…

— Извини, — кротко ответила Аня.

— Но они уже давно вошли в квартиру! Мы же сорвем операцию!

— Ничего страшного. Пока разберутся с «товаром», пока все посмотрят и проверят…

— А вдруг не будут смотреть? Так уже было на той неделе! — сильно нервничая, вскричал напарник и нечаянно нажал на сигнал.

Джип коротко и оглушительно взревел.

— Тише, а то всю округу перепугаешь… Так было всего один раз. И то потому, что Рафинад сам опоздал. А сегодня он пришел вовремя… И вообще, Кореец, что ты мандражируешь, как гимназистка? Ты мужик или кто?..

— Да пошла ты! Тебе-то что, а мне за все отвечать. А вдруг он ускользнет?

— Никуда он не денется!

— «Не денется!» Да у этого гада половина МВД куплено!

— Поэтому мы и здесь…

— А-а-а!.. С вами, с бабами, свяжешься… — Кореец безнадежно махнул рукой.

Его назначили ответственным за эту операцию, и теперь он страшно волновался. За время работы в отделе Аня успела хорошо изучить коллег и насчет Корейца лишний раз не обольщалась: этот будет нервничать из-за каждой мелочи. Так-то он парень неплохой, добрый, порядочный, не предаст, гадостей делать не станет и начальству на тебя жаловаться не будет. Но уж больно дотошный и суетливый там, где нужно сохранять спокойствие! Это сделало Корейца притчей во языцех у всего отдела. Злые языки то и дело приписывали ему всякие глупости. Например, последняя байка была про то, что дотошный Кореец вдруг первым в стране усомнился, что пол-литровая бутылка пива вмещает в себя ровно пол-литра, и написал в соответствующие инстанции, чтобы там проверили и разобрались…

Вспомнив про бутылку, Аня невольно усмехнулась. Ей вдруг нестерпимо захотелось подшутить над напарником, но усилием воли она сдержалась. Хватит с него и того, что она опоздала. Он, бедолага, тут, наверное, весь изнервничался, пока ее ждал.

Девушка хлопнула его по плечу:

— Ладно, не будем ссориться. Мир? Кореец пробурчал что-то невразумительное. Было видно, что он все еще злится.

— Ну все, все, проехали. Прости меня, дурочку. Все? Слава богу… Так ты говоришь. Рафинад встретился с агентом вовремя? — перешла Зверева на деловой тон.

— Да. Минут десять назад они встретились, как и договаривались, возле аптеки, затем поднялись в квартиру. Оперативники установили подслушивающие устройства, ведут наблюдение…

Аня презрительно поморщилась.

— «Наблюдение, оперативники…» — передразнила она. — Какие они, к дьяволу, оперативники, если полгода возятся с такой мелочевкой, как Рафинад? Отдали бы это дело нам и уже давно имели бы результат!

— Ну почему же? — возразил Кореец. — Ведь это милиция на него вышла…

— Чего-чего? Где она, эта самая милиция? Кончилась давно. Теперь там взяточник на взяточнике. Зажрались, сволочи!.. А вышел на него, к твоему сведению, американский отдел Интерпола.

— Не может быть! Врешь ты все, Зверева…

— Еще как может. А все потому, что настучали на нашего Рафинада конкуренты из Колумбии, Бразилии и Чили. Да еще таиландцы стали жаловаться мол, русские мальчики своей раскованностью и фантазией напрочь отбивают клиентуру… А ты говоришь — милиция… Спят они, как тушканчики в норах!

— Откуда такие сведения? — спросил удивленный Кореец.

— Откуда надо.

— А все-таки?

— Допустим, от Безрукова.

— А-а…

Авторитет Безрукова, правой руки начальника их отдела, был настолько непререкаем, что Кореец даже не счел необходимым выяснять подробности. Лишь коротко кивнул. Раз Безруков сказал — значит, так оно и есть.

Лощеный, чем-то неуловимо похожий на вышколенного официанта агент суетился, раскладывая перед Рафинадом CD-ROMы. Агент старался угодить, прекрасно зная, что если компакт-диски понравятся, то и ему отвалится хороший куш сверх договоренной суммы. Таково было заведенное правило, и Рафинад его никогда не нарушал. Если он давал слово, то всегда его держал. Всегда! Именно на этом он и поднялся, сумев в короткое время завоевать среди столичных порнодельцов самый весомый авторитет. Его жизненное кредо было простым: если уж хватать кусок, то самый большой. По мелочи Рафинад никогда не работал.

— Стоп, стоп! — остановил Рафинад агента и небрежно ткнул пухлым пальцем в один из дисков. — Давай-ка поставь вот этот…

— Может быть, лучше сначала посмотрите каталог?

— Срать я хотел на твой каталог. Я сказал — этот! — повысил голос порноделец.

С этой мелюзгой надо только так. Рявкнуть хорошенько и сделать страшное лицо. В России вообще хорошо иметь страшное лицо, а вместо личного автомобиля танк Т-72 с полным боекомплектом…

— Как скажете. Но в каталогах у нас представлены почти все основные позиции…

— А ну тихо! — вдруг прикрикнул Рафинад и предостерегающе поднял руку. Он уставился единственным глазом на свой мобильный, который лежал на столе. Рубиновая лампочка, вспыхнув, несколько раз тревожно мигнула, послышался мелодичный сигнал. Рафинад быстро поднес мобильный к уху и, выслушав короткое сообщение, вдруг недовольно скривился. Бросил лаконичное:

— Спасибо!

— Я хотел рассказать про основные позиции… — вежливо напомнил о своем существовании агент.

Отшвырнув в сторону телефон, словно он жег ему руку, Рафинад бросился к окну. Оттянув штору, посмотрел на улицу. Кинулся к другому окну, выглянул во двор — благо квартира была угловой. Один быстрый внимательный взгляд, и он вновь метнулся назад… Агент, не понимая, что происходит, с изумлением наблюдал, как мечется по квартире одноглазый порноделец.

— Молоток! — неожиданно приглушенно вы-давил Рафинад.

— Что? — не расслышал агент.

— Живо неси сюда молоток!

— Но зачем?!

— Идиот! — прошипел Рафинад. Он схватил со стола несколько дисков и мгновенно раскрошил их на мелкие кусочки. — Вот зачем… Понял?

— Е-мое! — тихо охнул агент. — Шестьсот баксов коту под хвост выбросили…

Рафинад схватил его за грудки, встряхнул, как котенка:

— А пятерик в зоне не хочешь схлопотать?! С полной конфискацией всего движимого и недвижимого… Немедленно хватай что-нибудь тяжелое и кроши все в капусту!

— Да что случилось?! Вы можете сказать нормальным языком?

— Облава…

— Не может быть!

— Еще как может… Где у тебя второй выход? Только говори шепотом.

— Там, — махнул рукой агент, — через студию. У нас с соседями общая студия, а там выход на чердак. Можно спуститься вниз и выйти на улицу через следующий подъезд…

— Тогда сделаем так: я ухожу через чердак. А тебе здесь нужно будет ликвидировать компакт-диски: все в мелкую крошку и в мусоропровод. Понял? А начнут ломиться, тяни время и валяй дурочку. Да не бойся ты, прорвемся!..

В ответ агент лишь испуганно кивнул.

Глава вторая ПЯТНИЦА, 13-е… _{(окончание)}

С необычным для своей комплекции проворством порноделец взлетел по ступенькам наверх. Пробежав насквозь студию, остановился перед дверями, которые вели на крышу. Сердце было готово вырваться из груди. Рафинад положил руку на левую сторону груди, стал медленно вслух считать:

— Один, два, три, четыре, пять…

Одновременно другой рукой он нашарил в кармане ключ, который дал ему агент. Но-открывать дверь Рафинад не стал. Интуиция подсказывала ему, что не все так просто, как кажется на первый взгляд. А его звериное чутье еще никогда его не подводило. С одной стороны, вроде бы все четко — ему позвонили и предупредили, такое уже случалось несколько раз. И каждый раз это помогало. Но сейчас… Что-то было не так в этой простой комбинации. Но что именно?

Рафинад прикрыл единственный глаз. Сосредоточился. Мысленно восстановил картинку.

…Он договорился о встрече с агентом…

…Приехал к нему на квартиру.

…Ему предложили каталог.

…Потом был звонок…

Стоп! Время — вот что не стыкуется. Ему должны были сообщить о засаде раньше. До того, как он встретится с агентом. Человек, который его предупредил, был один из пятерых сотрудников МУРа, которым он исправно платил каждый месяц немалые деньги. Во времена разгулявшегося капитализма именно информация вдруг стала самым ценным товаром. Хотя бы потому, что она порой стоила жизни… Рафинаду, конечно, высшая мера не грозила — масштаб не тот. Но и отсиживать пятерик, как он сказал агенту, тоже не хотелось.

Выходит, его предали! Сдали, гады, с потрохами. И теперь за дверью наверняка поджидает засада. Представив себе довольные рожи муровцев, Рафинад презрительно усмехнулся. Вот уж фигушки, ребята! Прежде чем праздновать победу, нужно его еще поймать. А раз его сразу не схватили за руку с поличным, то у него есть еще шанс выскользнуть.

Поняв, как он будет действовать дальше. Рафинад не раздумывая кинул ключ в одну из широких щелей в полу…

— Он исчез! — воскликнул изумленный Кореец.

— Не может быть!

— Послушай сама… — Напарник сунул Ане наушники от переговорного устройства, которое было настроено на радиоволну МУРа.

Уже через минуту девушка поняла, что операция почти провалена. В квартире агента никакого Рафинада не было. Куда он мог деться — уму непостижимо. Из дома он не выходил, это почти точно. Короткое «почти» означало, что Рафинада могли выпустить им же подкупленные сотрудники милиции. Судя по тому, с какой легкостью он до этого уходил из расставленных ловушек, можно было безошибочно предположить, что в органах на него работали свои люди. Неужели именно эти сотрудники и были в курсе предстоящей операции? Если так — то очень обидно…

— А может быть, он где-то в доме? — нерешительно предположила Аня, передавая наушники Корейцу. — Не мог же он испариться!

— Все еще в доме? Маловероятно. У кого он мог спрятаться? Если только у знакомых… А у него их здесь нет. По крайней мере, по оперативным данным. Скорее всего, он опять смылся… Подожди, подожди!.. — Кореец поправил наушники и стал медленно пересказывать, как идут дела: — Милиция как раз прорабатывает этот вариант… Агент, мерзавец, пока молчит… Говорит, что знать не знает никакого Рафинада…

Вот так вот сидеть и спокойно слушать, как разозлившиеся милиционеры ищут пропавшего Рафинада, мог только Кореец. Вроде и неплохой человек, но инициативы от него никогда не дождешься!

Слушая напарника вполуха, Аня пробежалась взглядом по окнам элитного дома сталинской постройки. Да, еще та задачка! Обшаривать весь дом, квартиру за квартирой — это неделя понадобится, не меньше. А может, и больше, ведь здесь живут далеко не обычные смертные, и многие просто не захотят, чтобы милиция совала нос в их фамильные гнезда. Как-то ей пришлось столкнуться с чем-то подобным: вошли с обыском в квартиру обычной пенсионерки, а там вся стена в рисунках «раннего» Пикассо… Миллионов на десять. Естественно, долларов, а не рублей.

Нет, стоит отказаться от мысли обыскивать весь дом подряд. Здесь нужно другое решение…

— Алло, Зверева!

— Ты что-то сказал?

— Зову тебя, зову… Ты где витаешь?

— Извини. Задумалась.

— Тут не думать — трясти надо. Что делать-то будем?

— Ты начальник, тебе и решать… Заметив, что Кореец болезненно поморщился, Аня усмехнулась. Ну вот, в этом весь ее напарник! Как только возникает нестандартная ситуация или нужно срочно принимать решение, заранее не отрабатывающееся. Кореец моментально теряется, не зная, на что же именно ему решиться. Точь-в-точь как тот многострадальный осележду двумя охапками сена.

— Ладно, выше голову, начальник! Пойдем…

— Куда?

— Искать иголку в стоге сена.

— Но как, черт побери?!

— Пока не знаю. Но и здесь сидеть смысла больше нет…

Недаром же Безруков послал в паре с Корейцем именно ее, Аню Звереву. В трудных ситуациях она всегда брала всю ответственность принятия решений на себя…

Рядом с патрульной машиной раздраженно вышагивал взад-вперед пожилой оперативник из МУРа. У него было простое деревенское лицо, короткий вздернутый нос и кулаки размером с пивную кружку. После того как Аня и Кореец представились и показали ему свои служебные удостоверения, он коротко рассказал им, что розыски Рафинада пока не дали никакого результата.

— Вот ведь, бес! Словно сквозь землю провалился… И второй молчит, уперся рогом и молчит. Знать, говорит, ничего не знаю. Ну ничего, в подвале он у меня заговорит, гомосек проклятый! Уж там-то я ему язык быстро развяжу!

— Как же он мог уйти? Может, кто из ваших упустил? — предположил Кореец. — Например, на чердаке…

Оперативник бешено взглянул на него:

— Я там был! Понимаешь? Я!.. Что же, по-твоему, я его сам и отпустил?!

— Погодите, погодите… Давайте только не будем нервничать, примирительно заговорила Аня. — Вас же никто не обвиняет… Насколько я знаю, из квартиры можно попасть на чердак. Так?

— Да. У этого педика общая студия с соседями. Через нее можно выйти на чердак и оказаться в другом подъезде. Но там я был! Он не мог мимо меня проскочить!..

— А соседи агента? Их проверяли?

— Естественно! В первую же очередь. Там проживает Никольский с семьей. Тот самый, владелец московских бензоколонок…

— Знакомая фамилия, — подал голос Кореец. — Дохлый номер. К этому не сунешься.

— Вот именно! — обрадовался неожиданной поддержке оперативник. — Он же правая рука в «Нашем доме», личный дружбан Черномырдина… Самого Никольского дома нет, там сейчас его сынок с дружками развлекаются… Но они же, блин, сейчас все грамотные стали! «Где ордер? Где постановление прокурора?..» — в сердцах передразнил пожилой опер и бессильно сжал кулачища. — Сволочи малолетние!.. Так И не дали обыск провести. Даже дверь не открыли…

— Значит, есть вероятность, что Рафинад может находиться там?

— А хрен его знает, где он! Связей между ним и Никольским не обнаружено… Если была бы хоть одна зацепка, то мы бы уже давно эту дверь с петель снесли…

— Хорошо, — перебила Аня. — Рассмотрим другие варианты. Он мог просто выйти? Например, переодевшись…

— Наверное. Керенский же сбежал из Зимнего!

— А спрятаться?

— Тоже мог. Чего же не спрятаться — восемь этажей, по шесть квартир на каждом! Наши этим сейчас и занимаются. Прочесать-то можно, с этим особых проблем нет. Время — вот в чем проблема! Я же говорю, больно много грамотных сейчас развелось…

Не сдержавшись, оперативник негромко выматерился.

В этот момент возле подъезда лихо затормозил навороченный «БМВ». Из него вышли те самые сутенеры, которые два часа назад по заказу Носорога привезли проститутку. Теперь, когда время истекло, они приехали ее забрать…

Увидев, что парни собираются войти в подъезд, оперативник нахмурился. Накопившееся раздражение неожиданно нашло выход, и эти двое подвернулись кстати.

— Туда нельзя!

— Нам надо…

— А ну стоять! — мрачно приказал он. — Сказано же — туда нельзя.

— В чем дело, папаша? — процедил сквозь зубы тот, которого Носорог прозвал Коброй.

— Чего-чего, сынок? Я тебе сейчас дам такого «папашу»… Стоять — была команда! — вдруг рявкнул опер, мгновенно вынимая из наплечной кобуры пистолет. — И руки на капот машины! Оба… Я сказал — руки на капот, уроды! Ноги поставьте шире плеч. Еще шире! Вот так!..

«Волшебные слова», а главное — наведенный прямо в лицо пистолет мгновенно возымели действие. Сутенеры синхронно подняли руки вверх, затем осторожно опустили их на капот «БМВ». Оперативник довольно грубо обыскал их.

— Документы? Куда шли?

— А чего надо?

Короткий, но болезненный удар по почкам. Сначала одному, потом другому.

— Молчать! Отвечать на вопрос! Ну, живо!

— В сорок седьмую. А что такое?

Услышав, что парни следуют в квартиру Никольского, оперативник не смог сдержать садистской улыбки. Ах как славно! Видно, есть Бог на небе. Ну, теперь-то он на них отыграется… Увидев эту улыбку, Аня тотчас поняла, что за ней последует. Она предостерегающе дотронулась до руки оперативника, сделала знак глазами…

— А зачем вы туда идете? — вкрадчиво спросила девушка.

— Приехали за знакомой… А что, нельзя?

— Она знакомая Никольского?

Мгновенное замешательство. Сутенеры переглянулись, не зная, что сказать. Аня тотчас насторожилась. Произнесла как ни в чем не бывало:

— Так, значит, это она знакомая Сержа Никольского, этого хромого архитектора из сорок седьмой квартиры?

— В общем, да…

Девушка облегченно вздохнула. Кажется, лед тронулся. Теперь, когда явно видно, что эти ребята понятия не имеют, кто такой сын Никольского, можно раскручивать их по-настоящему. И муровец со своей гестаповской хваткой будет как нельзя кстати. Аня обернулась к нему с коварной улыбкой:

— Я думаю, что вам с ними стоит поговорить… Только, пожалуйста, не калечьте!

Два часа безумной оргии пролетели как один миг, и когда раздался звонок в дверь, «господа студенты» не сразу сообразили, кто это. Зато Рита сориентировалась мгновенно. Взглянув на часы, произнесла:

— Это за мной.

— Ну что, мужики, а может, оставим ее? — на правах сексуального «тамады» предложил Носорог. — Классная девчонка! Лично мне понравилось…

— За всю ночь — пятьсот баксов, — заученно отчеканила девушка.

— Деньги — не проблема! Звонок повторился, на этот раз уже более настойчиво. Телохранитель легко поднялся:

— Я открою, а вы пока решайте, что делать…

Со стороны это было похоже на сцену из американского боевика. В секторе обзора дверного глазка находились трое — Аня и два сутенера, а еще четверо (муровцы и Кореец) стали по обе стороны двери таким образом, чтобы их не было видно. Для пущего сходства с боевиком не хватало только оружия в руках персонажей…

Сутенеры явно волновались, Кобра то и дело поглядывал по сторонам. На его лице четко читалось только одно — как бы исхитриться слинять отсюда. Заметив его вороватый взгляд, пожилой оперативник молча погрозил кулаком.

— Не нужно нервничать, — несколько раз повторила Аня, но предупреждение не возымело действия, парни по-прежнему чувствовали себя не в своей тарелке.

Наконец раздалось долгожданное щелканье, и бронированная дверь медленно и бесшумно распахнулась. Увидев, что сутенеры пришли не одни. Носорог удивленно приподнял бровь.

— Это что же, смена составов?

— Войти можно?

— Валяйте…

Компания вошла. Судорожно сглотнув, бойкий быстро произнес:

— Да… что-то вроде смены. Дело в том, что в нашей фирме предусматривается подобная услуга: если вы хотите сменить девочку в конце назначенного времени, то мы готовы предложить вам взамен другую. Вот, например, эту… — Своим фирменным жестом он бесцеремонно шлепнул по заду Аню, подталкивая ее вперед. — Эта одна из самых наших лучших, ее зовут… — Он растерянно замолчал, не зная, как представить Звереву.

— Меня зовут Анна, — пришла на помощь девушка.

Стараясь не выходить из образа путаны, она широко улыбнулась и кокетливо вильнула бедром. Носорог оценивающе оглядел девушку; но, видимо, новенькая его не зацепила. Он равнодушно пожал плечами. В этот момент в прихожую выскочил молодой Никольский, на ходу доставая из кармана деньги:

— Вот! Решили!.. Мы оставляем Риту на всю ночь. Сколько еще нужно. доплатить?

Сутенеры растерянно переглянулись. Это не было предусмотрено.

— А вот эту не хотите?

Виновник торжества коротко взглянул на девушку:

— Нет. Нам Рита понравилась… Чисто по-женски Аня почувствовала себя уязвленной. Неужели, черт побери, она настолько непривлекательна? А она-то наивно считала, что у нее вполне приличная и даже соблазнительная фигурка… Но тотчас чувство долга взяло верх над эмоциями. Нужно было срочно спасать ситуацию.

— А может быть, все-таки попробуешь меня, малыш? Я думаю, что смогу тебя удивить… — довольно нахально влезла в разговор Аня и, нежно проведя рукой по щеке Никольского, заворковала: — Я тебе такое покажу… Ты такое узнаешь… Такое увидишь… — Тем временем ее рука скользнула по его груди, затем — по животу. — Ну же, малыш, решайся (ниже)… Почувствуй себя мужчиной (еще ниже)… Ну что для тебя две девушки сразу?..

Все! Ниже опустить руку она уже не могла. Набухающие под ее ладонью брюки именинника красноречиво говорили, что коварная Аня почти достигла своей цели. Глазки юного Никольского маслено заблестели, рука, в которой были доллары, непроизвольно задрожала. — Не выдержав, Носорог громко засопел, видно, ему тоже захотелось «почувствовать себя мужчиной».

— А что, может, взять ее на пробу? — предложил он. — Денег хватит?

— Хватит, — решительно произнес юный Никольский.

Увидев, что он рассчитывается с сутенерами, Аня спокойно направилась в комнату…

— Погоди! — вдруг остановил ее Носорог — он не хотел, чтобы сутенеры увидели, что в гостиной находится довольно большая компания. — Не сюда. Вон в ту дверь… Или, может, сначала в душ?

— У меня своя система, — загадочно ответила Аня. — Сюда?

— Да.

— Спасибо. Через пять минут я буду готова… Девушка плотно прикрыла за собой дверь. Машинально взглянула на часы. Итак, у нее есть Всего пять минут для того, чтобы найти Рафинада. Или не найти. В данном случае ее устраивает любой результат: прячется в квартире известный порноделец или нет…

После пяти минут, конечно, ничего страшного не произойдет. По крайней мере, ее не изнасилуют. Уж что-что, а постоять за себя она сможет. Главное разобраться с Рафинадом. Где же этот мерзавец? Если мыслить логически, то в гостиной, куда ее не пустили, кто-то есть. Вряд ли это проститутка по имени Рита: зачем ее прятать от сутенеров?.. Но как же узнать, кто там скрывается?

Аня мысленно представила себе планировку квартиры. Комната, где она сейчас находилась, была проходной — через нее из спальни и кабинета можно пройти на кухню. Кроме этого в квартире Никольского есть еще три жилые комнаты: гостиная, кабинет и так называемая комната для гостей. Она метнулась на кухню. Естественно — никого. Рафинад не станет прятаться в таком месте…

Стоп! Неожиданная мысль вдруг неприятно кольнула ее. Обувь! В прихожей было слишком много обуви примерно одного размера. По виду — принадлежащей молодежи лет примерно двадцати. Не может же быть у бизнесмена сразу четыре взрослых сына одного возраста! Ну конечно же, у Никольского гости! Как же она сразу этого не сообразила… Значит, в гостиной сейчас находятся приятели Константина и, судя по запаху травки и двум часам, проведенным с путаной, им сейчас хорошо. Но главное, это значит, что, скорее всего, Рафинада там нет.

Остаются всего три комнаты: спальня, кабинет и гостевая.

На осмотр спальни ушло чуть меньше минуты. Никого! В кабинете, который имел выход на студию, — тот же самый результат. Черт! Неужели и гостевая имеет выход на студию? Но как в нее попасть? Ведь выход из нее только через гостиную. А там — судя по голосам — радуются жизни молодые жеребцы…

«Как бы тебе, Аня, не пришлось исполнить роль путаны до конца!» невесело пошутила она.

— Где же она? — раздался удивленный голос Носорога.

Аня бросилась назад и едва не столкнулась с телохранителем. Он крепко схватил ее за руку:

— Ты где шляешься, девочка?

В его глазах уже бесился зверь. Еще немного, и он изнасилует ее прямо здесь…

— Остынь! — Девушка попыталась вывернуться.

Но не тут-то было! Хватка у бывшего боксера была железной. Одной рукой он по-прежнему держал Аню, а другой уже шарил по ее груди. Расстегнул пуговицу, полез внутрь, грубо цапнул за сосок… Этого Аня не выдержала. Все, роль путаны закончилась. Ее глаза гневно сверкнули.

То, что перед ним не девочка по вызову, Носорог понял уже в следующее мгновение. Не успел он удивиться перемене, которая произошла с проституткой, как от незаметной подсечки полетел на пол. Упал на спину (Аня специально не стала страховать), но тотчас легко вскочил. Похотливую улыбку словно стерло с его лица.

— Ах ты, дрянь, — медленно процедил он сквозь зубы.

И вдруг ударил. Хлестко, без пощады. Как много раз делал это на ринге…

Аня на этот удар среагировать не успела. Она даже предположить не могла, что перед ней стоит бывший чемпион Советского Союза по боксу! Удар швырнул ее на пол. Она больно ударилась плечом, невольно застонала. Это ее неожиданно спасло. Уже нагнувшись, чтобы хорошенько врезать ей еще раз, Носорог остановился.

Блин! Неужели он серьезно покалечил эту маленькую шлюху? А если и так, то ничего страшного. Мамаша его подопечного всегда отмажет…

Как-никак вице-премьер… Но надо же! Девчонка сумела сбить его с ног. Давненько такого не было. Наверное, это из-за травки. Не нужно было столько курить сегодня…

Но в следующий момент Носорог понял, что дело здесь вовсе не в наркотиках.

В спецшколе Аню научили держать удары. Совершенно разные — резкие, неожиданные… Был даже специальный двухмесячный курс, где она выдержала такое, что телохранителю по кличке Носорог даже и не снилось. Как автоматически расслабляться, как концентрироваться, как мгновенно восстанавливаться… И теперь, когда Аня очутилась на полу, в ней словно заработала особая программа…

Она открыла глаза, увидела нависшего над собой мужчину с занесенной рукой. Мигнув, мгновенно перекатилась на бок. Одновременно сделала ложный выпад рукой (Аня уже поняла, что имеет дело с достойным противником). Носорог, не успев толком понять, что же происходит, рефлекторно среагировал на этот выпад дернулся в сторону, тем самым открывая незащищенную болевую точку, расположенную чуть выше левой ключицы. Извиваясь, как змея, немыслимым способом оттолкнувшись спиной, девушка все же дотянулась до этой заветной точки: с силой кольнула в нее указательным пальцем.

Эффект превзошел все ожидания. Носорог охнул, удивленно закатил глаза и рухнул всей тяжестью тела на Аню.

Примерно полчаса он пробудет без сознания.

Она выскользнула из-под него, поднялась на ноги. Уф, с одним любителем клубнички, кажется, все! Если с остальными будет так же, то через пару минут можно будет спокойно приступить к поискам Рафинада…

Тем временем муровцы за дверями квартиры Никольского для «профилактики» заковали сутенеров в наручники, вывели их на улицу и посадили в машину. Возле дверей остались дежурить двое оперативников и Кореец. Больше всех за Аню переживал пожилой оперативник.

— А вдруг с девкой что-нибудь случится? — то и дело повторял он, поглядывая на часы.

— Не волнуйтесь, ничего с ней не будет.

— Ну а если попробуют изнасиловать?

— Кого, Звереву? Ха! — усмехнулся Кореец. — Да она им всем яйца поотрывает…

— Вот эта шмакодявка?!

— Эта… Милый, да Анечка одна нас троих скрутит и не заметит. Говорю вам — не волнуйтесь. Она сама подаст сигнал. Лишь бы этот проклятый Рафинад был там. Как там ваши, не нашли еще?

— Ищут…

Но о подаче сигнала и разговора быть не могло, пока Аня не проверила последнюю комнату. Чтобы ее проверить, нужно было пройти гостиную…

— А это еще кто такая? — удивленно уставился Котов на Аню, когда она появилась в дверях. Остальные тоже с интересом уставились на новенькую. Рита подозрительно прищурилась, инстинктивно почувствовав соперницу.

— Догадайся с трех раз, — парировала Зверева. — Только не ошибись…

— Ого! А ты, оказывается, с норовом.

— Да. А еще я кусаюсь!

— Больно?

— Узнаешь…

Этот красавчик блондин сразу же не понравился Ане. Фигура, правда, ничего — развитая, спортивная. Но вот взгляд! Что-то отдаленно напоминающее пресыщенного эсэсовца из старых советских фильмов. Глаза блондина бесцеремонно раздели ее, оценили по пятибалльной шкале и, видимо, остались недовольны. Где-то около троечки с плюсом…

— Это наша новая подруга, — громко сказал Никольский, входя в комнату. — И она сказала, что сможет нас удивить!

— Bay! — восторженно взревела вся компания.

— Ну что же, мы готовы, — лениво произнес Котов. — Флаг ей в руки… Или мадам будет нас удивлять каким-нибудь другим способом?

Он явно старался вывести ее из себя. Аня решила этим воспользоваться.

— А у тебя есть? Тогда пошли!.. — властно кивнула она, направляясь в сторону дверей, которые, по ее расчетам, вели в гостевую. — Ну что же ты? Пошли, пошли, я тебя удивлю… Или струсил?

— Нас на эти дешевые штучки не возьмешь. Что значит — струсил? — тотчас взбрыкнул Котов, показывая норов. — Чтобы я да испугался какой-то проститутки…

Он решительно вскочил с дивана.

— Погоди-ка! — вдруг вмешалась Рита. — Так это, значит, тоже б…? То-то я смотрю, повадки какие-то тамбовские… Вам что, мальчики, меня не хватает? Зачем еще это чучело? Где вы ее откопали, на каком вокзале?..

По ее решительному виду было ясно, что она, как профессионалка, будет сражаться за своих клиентов до конца.

— Стоп! Малыш, не гони волну. Ее привезли твои же сутенеры, — пояснил Никольский. — Сказали, что у вас распространена такая услуга…

— Чего-чего?! Какая еще услуга? Кто тебе сказал эту ерунду? Вот эту шваль привезли наши ребята?! Да этого не может быть! Я ее вообще в первый раз вижу…

Аня поняла, что если ей срочно не вмешаться, то ситуация будет полностью провалена. Она вдруг сделала молниеносный выпад в сторону Риты, коротко и резко ударила ее ребром ладони по сонной артерии. Приток крови в мозг на секунду прекратился, проститутка вскрикнула от неожиданности, но следующий удар уже опрокинул ее на ковер. Еще одно неуловимое движение Зверевой, и Рита осталась лежать без сознания.

— Это тебе за шваль, — спокойно произнесла Аня.

— Однако! — восхищенно констатировал виновник торжества. — Где ты научилась драться?

— Профессия такая, кого угодно научит, — уклончиво ответила девушка. Ну что, так и будем болтать или все-таки доведем начатое до конца? — вновь обратилась она к Котову. — Если я обещала, то от своих слов не отказываюсь…

— А может, покажешь здесь всем?

— Сначала этому… отдельно. А потом — всем остальным. Прямо здесь.

— Иди, Серега! Не упускай такой шанс. Мысленно мы с тобой…

Котов дурашливо распахнул дверь:

— Прошу!

Наконец-то… Аня вошла, тотчас осматривая комнату цепким взглядом. Так и есть! Гостевая имела прямой выход в студию. Так что ее шансы обнаружить Рафинада постепенно возрастали. Девушка мысленно поставила себя на его место. Что бы она стала делать?

…Вот он выбрался из комнаты своего агента и очутился в студии.

…Вот он решился на рискованный шаг и попал сюда.

…Вот он понял, что в соседней комнате идет оргия.

Как он поступит дальше? Главное — спрятаться. Затаиться и переждать! Но где?! За диваном? За шторами? В шкафу? Или вон в той кладовке, полураскрытая дверь которой смотрит прямо на Аню?..

— Алло! — раздалось у нее прямо над ухом. — Мы так не договаривались!

У Котова был такой обиженный вид, что девушка невольно усмехнулась. Ну что, неужели и этого красавчика придется вырубить? Что за вечер у нее сегодня, сплошное перевыполнение плана! Товарищ Зверева только тем и занимается, что отключает одного встречного за другим. Причем исключительно мужчин. Просто Джеймс Бонд какой-то!

Хитро улыбнувшись, она уже стала прикидывать, как бы ей поаккуратнее вывести из строя этого парня, но вовремя остановилась. Вот дурочка! Только что едва не допустила элементарную ошибку. Ей ведь ни на секунду не нужно забывать, что, возможно, сейчас за ней наблюдает Рафинад. А значит, со стороны все должно выглядеть по-настоящему.

— Сделаем так: раздевайся догола и встань посреди комнаты.

— По-моему, это ты должна раздеться! Ты же мне хотела что-то показать…

— Я тебе и покажу. Но ты должен быть наготове.

— Ax так! Ну смотри…

Пока Котов, не стесняясь, раздевался, Аня бегло, стараясь не привлекать внимания, осмотрела точки, где мог бы укрыться Рафинад… Пусто! Все же единственное место, где он мог бы спрятаться, — кладовка. Неужели он там?.. Она заглянула за ее дверь, нашарила рукой выключатель. Но щелкнуть кнопкой не успела. Неожиданно к шее мягко прикоснулось стальное жало и вкрадчивый голос негромко, но уверенно произнес:

— Не кричать. Не двигаться.

Аня замерла. Рафинад? Она скосила глаза, старясь разглядеть говорившего. Так и есть — он! Волна радости захлестнула ее. Все-таки она нашла его! Но черт бы побрал эту неудобную позу! Нельзя ударить, и отскочить назад тоже нельзя — мешает косяк. Тем временем сильная мужская рука властно развернула ее, обшарила, скользнув по бокам… Оружия у девушки не было, возможно, это ее спасло. Еще неизвестно как бы среагировал Рафинад, если бы обнаружил у нее пистолет.

Тихий шелест, и шею нежно обнял шнур. Петля мгновенно стянулась до предела — казалось, еще немного, и тебя задушат…

— Только не дергайся. Сколько людей за дверями?

Аня поразилась его реакции — как он быстро обо всем догадался! Но все же решила играть роль путаны до конца:

— Какие еще люди?! Что вам нужно?

— Ну-ну! Только не надо притворяться, что ты проститутка. Будто я не видел, как ты здесь все обшарила. Отвечай быстро — сколько оперативников за дверями?

— Я не понимаю! Какие оперативники?!

— Ах так! Ну сейчас поймешь…

Петля сдавила горло с такой силой, что перед глазами девушки пошли круги, в висках бешено застучали тысячи невидимых молоточков… Аня почувствовала, как поплыла. Ощущение было такое, будто ее неожиданно погрузили на большую глубину. Еще немного, и она потеряет сознание! И в этот момент, как сквозь толщу воды донеслось удивленное:

— Это что еще за фигня? Ты кто такой, папаша? А ну-ка отпусти ее. Кому говорят!..

Голый Котов уставился на Рафинада, который теперь, как щитом, прикрывался девушкой. Рафинад лишь усмехнулся. Угроза парня на него не подействовала.

— Ты что, плохо понимаешь?!

Неожиданно в два прыжка Котов оказался рядом. Сделав ложный выпад, правой послал резкий удар порнодельцу в голову. Но тот успел прикрыться Аней. Получив скользящий удар, полузадушенная девушка застонала. Рафинад подло засмеялся.

— Стой, где стоишь, щенок! Иначе этой бабе… — и он выразительно показал на шнур.

Любой другой человек на его месте поступил бы благоразумно. Но только не Котов… Как, его, Сергея Котова, какой-то старый козел назвал «щенком»?! В следующую секунду он уже не думал об Ане. Да черт с ней, с этой шлюхой! А вот за оскорбление кто-то сейчас ответит… Кровь ударила ему в голову. Грязно ругаясь, он схватил первое, что попалось под руку (это оказался стул), и замахнулся на незнакомца:

— Ах ты, старый пидор!..

Спасаясь от удара, Рафинад рванулся в сторону. Он чуть ослабил хватку, и этого оказалось достаточно, чтобы Аня змеей выскользнула из его рук. Левой рукой она тотчас намертво схватила шнур, чтобы не давило горло. Сделала глубокий вздох. Увидев ее действия, Рафинад зарычал от злости, попытался рывком свалить девушку на пол. Но прошедших секунд вполне хватило, чтобы Аня пришла в себя. К тому же теперь у нее было пространство для маневра — уклоняясь от стула, Рафинад развернул ее таким образом, что ей больше не мешал дверной косяк.

На мгновение все застыло, как на проявляющейся фотографии. Перекошенное злобой лицо порнодельца, раскорячившийся в неудобной позе Котов, стул, довершивший дугу и врезавшийся в пол… Потом фотография ожила. И началось кино.

Лучше всех реакция оказалась у Ани. Оценка ситуации заняла у нее не больше секунды. Поняв, что по инерции парень сделает еще один шаг вперед, она чуть отклонилась вправо, пропуская его между собой и Рафинадом. Теперь у нее тоже появился свой «щит». И вовремя! Рафинад попытался ударить ее ногой… Но Аня просчитала и этот маневр. Она скользнула навстречу удару (больше пока некуда, ведь у нее на шее шнур!) и встретила удар коленкой. Напоровшись на неожиданное препятствие, противник взвыл от боли. Свободной рукой Аня завершила начатое: врезала ему что есть силы снизу вверх в точку чуть выше локтя. Теперь порноделец заревел, как атомоход «Арктика» во льдах.

Перелом? Вывих?.. Наплевать. Главное — освободилось горло!

Тем временем Котов не удержал равновесия и по инерции рухнул на пол, увлекая за собой и девушку. Пару секунд они барахтались (Аня все еще контролировала Рафинада), потом одновременно вскочили. Порноделец остался на полу, он вертелся волчком, прижимая к груди руку, и кричал от боли. Разгоряченный схваткой, Котов с радостью пнул его ногой. Хотел еще разок добавить, но помешала Аня:

— Оставь его в покое…

— Отойди! Я этому старому козлу сейчас такое покажу!

— Ты лучше оденься.

— Чего-чего?! Только ты мне не указывай, шлюха…

— Тихо! — прикрикнула девушка и сунула под нос ему корочки, стараясь говорить спокойно: — Прочитал? Теперь запоминай… Во-первых, здесь больше нет шлюх. Во-вторых, немедленно оденься. В-третьих, иди и скажи Никольскому, чтобы открыл входную дверь…

— Зачем? — глупо спросил Котов, пораженный происшедшей с девушкой переменой.

— Там, наверное, муровцы уже с ума сходят.

— Какие еще муровцы? Ничего не понимаю! Что происходит?!

— А тебе и не нужно понимать. Делай, что я тебе сказала…

— Да ты знаешь, кто я такой?! Ты знаешь, кто моя мать? — закричал уязвленный таким пренебрежением парень, привыкший, чтобы с его персоной считались. Всегда считались!

— О господи! — Аня тяжело вздохнула. — Я не знаю, кто твоя мать, но надеюсь, она не такая тупая, как ее сынок. Если ты немедленно не начнешь делать то, что тебе велели, то, честное слово, будешь валяться вон рядом с этим!

И она кивнула на притихшего Рафинада…

Глава третья ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Навороченный черный «мерседес» с правительственными номерами резко выделялся среди прочих автомобилей, припаркованных возле знаменитого здания на Петровке, 38. Его шофер был одет в безукоризненный костюм «от Валентине», читал газету «Иностранец» и время от времени поправлял на носу очки в золотистой оправе. Проходившие мимо сотрудники МУРа то и дело оглядывались на «мерседес», и было непонятно, что их больше удивляет — автомобиль или его диковинный водитель…

Когда изрядно помятый, невыспавшийся и небритый Сергей Котов в сопровождении бойкого референта вышел на высокое гранитное крыльцо и увидел знакомый автомобиль, он недовольно поморщился:

— Это еще зачем? Вы что же, не могли приехать на обычной машине?

— Пришлось устроить небольшой спектакль, Сергей Леонидович. Вы же знаете наши правоохранительные органы… Они любят, когда перед ними в пояс кланяются. Особенно те, кто рангом повыше. А тут машина из самого Белого дома!..

— Ну да! — хмыкнул Котов. — И сына самого вице-премьера арестовали… Так, что ли?

Глазки у референта забегали, было видно, что эта тема ему неприятна.

— Честное слово, мы не виноваты! Вы же сами не велели беспокоить до утра. Мол, день рождения у Никольского, приличная компания, то да се…. Мы и предположить не могли, что такое может произойти.

— Ладно, ладно… Вас никто не винит. Но могли бы и раньше подсуетиться! Думаете, приятно провести ночь в этом клоповнике с разными там бомжами и прочим быдлом?

Всем своим видом референт изобразил сожаление, что произошло именно так. Было в его лощеной, гибкой фигуре что-то лакейское. Типичный в России вид — смесь чиновника и холуя. Видимо, к сожалению, невыводимый…

— Мы сделали все, что могли… как только узнали, что вы здесь.

— Но ведь прошла целая ночь! — воскликнул. Котов.

— А вы им сразу сказали, кто вы такой?

— Естественно!

— И что же они?

— А они в ответ: а нам все до лампочки. Имеем полное право задержать на семьдесят два часа. Ур-р-роды! — Парень с наслаждением пнул первую попавшуюся машину, и тут же отчаянно взвыла сигнализация. — Ну ничего, я еще натравлю на них мамочку. Она здесь наведет шороху!

Референт согласно кивнул.

— Вот скоты! Они должны были сразу же нам сообщить… Вы правильно заметили, Сергей Леонидович, — это быдло, самое настоящее быдло. Одни недоноски ловят других. Разница только в погонах…

Еще издали заметив Котова и референта, вышколенный шофер мгновенно убрал газету, выскочил из машины и широко распахнул заднюю дверцу. Небрежно кивнув, все еще мрачный Котов плюхнулся на кожаное сиденье. Дотянувшись, он открыл мини-бар, налил себе половину бокала виски и жадно выпил. Прислушался к себе, налил еще столько же… Тем временем референт сел вперед и быстро взглянул в зеркало заднего вида.

— Может быть, музыку, Сергей Леонидович?

— Да. Поставь что-нибудь энергичное… Шофер включил проблесковые маячки и спецсигнал, который мгновенно перекрыл весь остальной шум. «Мерседес» плавно вырулил с места парковки, развернулся и устремился прочь от МУРа…

Приятная музыка, почти наполовину опорожненная бутылка виски, а главное, чувство наступившей свободы расслабили Сергея Котова настолько, что он уже вспоминал о вчерашних приключениях со снисходительной усмешкой. Подумаешь! Видимо, Бог захотел, чтобы он испытал что-то остренькое. А схватка с озверевшим порнодельцом и ночь, проведенная в КПЗ, лишь увеличили количество адреналина в крови. Говорят, это полезно… Правда, была еще ругань с милицейским начальством во время задержания. Но это уже скорее издержки. А еще была боевая чувиха по имени Анна. Классно же она дерется! И в ней есть настоящий темперамент, не то что в этой насквозь фальшивой проститутке Рите…

— …вот бы ее трахнуть! — не замечая, что он уже думает вслух, произнес увлекшийся воспоминаниями Котов.

— Простите, вы что-то спросили, Сергей Леонидович? — тотчас обернулся гибкий референт.

— Нет, ничего. Это я так, о своем… — насупился Котов. Он огляделся. А куда мы едем?

— Ваша мать хотела с вами поговорить…

— Нет, нет! Давайте поворачивайте к дому. Мне нужно переодеться, выспаться, прийти в себя… Я ей потом сам позвоню! К чему такая спешка?

— Извините, Сергей Леонидович, но я не могу обсуждать поручения своего начальства, — неожиданно твердо сказал референт. — А потом, вы же знаете вашу мать. Если она что-нибудь задумала, то доведет дело до конца во что бы это ей ни стало…

— А я вам говорю — сначала домой! — по-мальчишески воскликнул Котов.

Референт нахмурился. Потом заговорил так, словно перед ним был не здоровенный двадцатилетний парень, а капризный ребенок лет пяти-шести:

— Сергей Леонидович, я не хочу ни с кем ссориться. Ни с вами, ни с вашей матерью. Поэтому предлагаю компромисс. Мы сейчас приедем в Белый дом, я вас доставлю к Валентине Ивановне, а там вы сами ей скажете все, что посчитаете нужным. Договорились?

— Да пошел ты…

Котов грубо сплюнул прямо под ноги. Он понял, что референта не переубедить. Тот еще холуй! Как только чувствует, что ему что-то угрожает, мгновенно из податливого пластилина превращается в клубок стальной проволоки. Шкура!

В коридорах Дома правительства, прозванного народом Белым домом, на Сергея Котова почти не оглядывались. Слово «почти» означало, что оглядывались уже потом, когда оказывались за его спиной. Уж больно необычен был вид у сына вице-премьера Валентины Ивановны Кото-вой! С синими мешками под глазами, небритый, в помятой одежде, он производил впечатление только что пойманного мелкого хулигана с Казанского вокзала, а не отпрыска достойного семейства. Но Сергею, казалось, было наплевать на эти косые взгляды и перешептывания. Его вздернутый нос пренебрежительно говорил: ну и что тут такого, захотел и явился в ваш клоповник в таком виде, имею полное право!

Чем дальше он шел, тем больше в нем накапливалось злости. Значит, мамочка захотела устроить ему обструкцию? Решила задать по первое число? Так сказать, в воспитательных целях… Очень хорошо! Только ничего у нее не получится. Он уже не тот, что был вчера. Бессонная ночь, проведенная на вонючем матраце, брошенном на вторую шконку[2], неожиданно закалила его, и он вдруг почувствовал в себе мужское начало. Может быть, впервые в жизни…

С самого детства в их семье властвовала мать. Своих мужчин — а кроме мужа у нее было еще двое сыновей — Валентина Ивановна держала в ежовых рукавицах. Отчасти этому способствовала ее стремительная карьера: в двадцать два года — мастер на ликеро-водочном, через четыре — главный технолог, еще через год — директор, потом — куратор в главке… А с другой стороны — упрямый характер, доставшийся ей от деда, лихого терского казака. Ранняя смерть младшенького, Филиппа (он утонул в восемь лет), только ожесточила и без того непростой характер Валентины Ивановны. Она словно бросила вызов судьбе, решив во что бы то ни стало подняться на самый верх карьерной лестницы. Ей помогло время, ведь на заре перестройки делались и не такие карьеры. Вчерашние завлабы теперь командовали целыми министерствами, авантюристы становились кремлевскими фаворитами, а незаметные журналисты — «серыми кардиналами» страны и вершителями человеческих судеб. Упорство, природная изворотливость, смекалка и по-настоящему женское обаяние сделали, казалось бы, невозможное — в истории новой России Котова стала второй женщиной, которой доверили пост вице-премьера.

Молчание длилось уже минуты три, не меньше. Мать и сын в упор разглядывали друг друга, ничего не произнося. Словно играли в гляделки — кто кого переглядит. Первым не выдержал Сергей, отвел-таки взгляд.

— Ты хоть подумал, что будет дальше? — сурово спросила мать.

— Ма, только давай без наездов! И так тошно…

— Молчать! Да ты знаешь, сколько мне будет стоить, чтобы ЭТО не просочилось в прессу?! — вдруг закричала Валентина Ивановна так, что Сергей от неожиданности вздрогнул, разом теряя весь свой нарочито-неприступный гордый вид. — Подумать только! Сын вице-премьера попался во время облавы на торговцев порнографией, да еще с какими-то проститутками… Позор! Это даже повторить стыдно.

— Откуда я знал, что он залезет именно в квартиру Никольского?..

— Надо знать! — отрезала мать. — Не забывай, чей ты сын. Это другие могут попадаться, а ты — нет. Ни при каких обстоятельствах. Понятно?

— Все равно я не виноват, — уперся Котов.

— Не виноват? А проститутки? Они тоже специально залезли к Никольскому?

— Ма, у Кости был день рождения, ну мы и решили сделать ему… подарок. В конце концов, я уже взрослый человек и сам отвечаю за свои поступки.

— Боюсь, что за этот поступок придется отвечать мне, — саркастически усмехнулась Валентина Ивановна. — И вообще, что это за развлечения в дурном стиле «новых русских»? «Проститутку в подарок»… Это же надо было догадаться! Чья идея?

— Носорога… — машинально произнес Котов и осекся. О черт! Надо же так глупо проговориться! Теперь еще и Сане влетит…

— Кого-кого?! — не поняла мать.

— Да парня одного, ты его не знаешь.

— И знать не хочу! — вновь повысила голос до командного Валентина Ивановна. — Молодые идиоты. Жеребцы… Тебе что, мало своих девчонок в университете? Погоди, погоди… Надеюсь, ты-то с этими… подарками дело не имел? Еще не хватало подцепить какую-нибудь заразу!..

Мать подозрительно уставилась на сына.

— Нет, конечно, — поспешил заверить Котов. — Я же говорю — это мы для Кости старались… Тем более что проститутка там была всего одна. Вторая девушка — из спецслужб.

— Со спецслужбами я сама разберусь. А с тобой… — Тяжелый взгляд некоторое время сверлил Сергея, парень внутренне сжался, чувствуя, что наказание будет строгим. — Сейчас — немедленно на дачу, привести себя в порядок. Потом обязательно покажешься врачу… Я сказала — врачу! — повысила голос Валентина Ивановна, заметив, что сын хочет ей возразить. — Еще не хватало нам в дом сифилис занести!.. А завтра же первым рейсом полетишь на две недели в Кельн — будешь готовиться к сессии, а не шляться по девкам.

Котов вскинул голову. Как?! Опять в этот тоскливый Кельн? Зимой он там уже пробыл целую неделю, чуть не сдох от скуки. Кроме пива, никаких тебе развлечений. Ни друзей, ни знакомых… Небольшой частный пансионат, круглогодично арендуемый высшим эшелоном российских чиновников. Скука. Болото. Сплошные длинные уши ФСБ… Нет, только не туда! Хватит над ним издеваться, он уже не мальчик, в конце-то концов.

— Я туда не поеду! — твердо заявил Сергей. — Уж лучше в Югославию, чем в эту паршивую Германию…

— Это еще что за разговоры?! Ты что несешь?!.

Сын знал, что любую словесную перепалку с матерью он проиграет. Ведь у нее по струнке ходили даже грузчики на ликеро-видочном заводе! А сейчас половина «оборонки» трясется при имени Валентины Ивановны (в правительстве Котова курировала именно это направление промышленности). Нет, с матерью спорить бесполезно.

И поэтому Сергей пошел по пути наименьшего сопротивления.

— А я сказал — не-е-е-е-е-е-ет! — истерично закричал он и выбежал из кабинета.

Только очутившись на улице, Сергей немного успокоился.

А все-таки здорово, что последнее слово осталось за ним! То-то она сейчас бьется в припадке бессильной ярости. Так ей и надо! Все, хватит. Он больше не будет послушной резиновой игрушкой. Пора начинать другую, новую жизнь! И домой он сейчас не пойдет, и на дачу не поедет… Хрен с ней, с этой дачей! Но чем же в таком случае заняться? Не в Югославию же ехать, в самом-то деле?..

Он представил себя в пропылившемся, вкусно пахнущем степью камуфляже, в высоких удобных десантных ботинках на шнуровке, с короткоствольным автоматом, небрежно висящим на плече… Высший кайф! И никакой тебе опеки, никаких занудных слов. Сам себе хозяин, делай что хочешь… А что? Вполне здравая мысль. Что же она раньше ему в голову не пришла? Конфликт на Балканах все равно скоро кончится, так почему же там не отметиться… По крайней мере, будет потом что рассказать приятелям. Поехать воевать — это круто. Это не впустую расстреливать время по кислотным дискотекам… То-то мамочка попляшет, когда узнает, где находится ее сын!

Сергей Котов привык принимать решения сразу, не задумываясь над тем, как оно потом будет исполнено. Для того чтобы начать «новую жизнь», требовался первоначальный капитал. Он сунул руку в карман, достал и пересчитал деньги. Мятая отечественная десятка и четыре новенькие, хрустящие стодолларовые купюры. Да, не слишком много для старта… Но ему хватит! Разменяв сто долларов в ближайшем обменном пункте, Котов набрал телефон приятеля, чтобы узнать, где находится пункт вербовки наемников в Югославию…

Сергей не ночевал дома две ночи подряд, и все это время Валентина Ивановна выдерживала характер. Никуда он не денется, вернется как миленький! И в Кельн поедет заниматься, и всю эту блажь с девчонками выбросит из головы… Но когда наступило третье утро, мать всерьез заволновалась. Пора было принимать меры. Ее личной службе безопасности было отдано распоряжение немедленно разыскать Сергея. Ближе к вечеру ей уже доложили, что сын ночует у одного из своих многочисленных приятелей и собирается — о, ужас! — ехать добровольцем на Балканы.

— Немедленно остановите его! — воскликнула она, узнав эту ошеломляющую новость.

— Это сделать нетрудно, но… вряд ли целесообразно. — Начальник службы безопасности прекрасно знал о семейных трениях, то и дело возникающих между матерью и сыном. — У нас есть другое предложение. Намного удобнее все спустить на тормозах.

— То есть как?

— Пусть он, как говорится, «выпустит пар». Ну, сходил он в этот вербовочный пункт, ну, записался якобы добровольцем, ну, повезут его за город вместе с такими же горячими головами — дадут разок стрельнуть из автомата… Что же в этом страшного? Молодой, горячий… Перебесится, и все пройдет.

— Вы так спокойно рассуждаете! «Перебесится», «выпустит пар»… А вдруг его повезут на Балканы? Что делать тогда? Там же идет самая настоящая война!

— Валентина Ивановна, ради бога, успокойтесь…

— Я буду спокойна, когда мой сын выбросит эту блажь из головы и наконец будет дома!

Эти слова прозвучали в устах вице-премьера почти как приказ.

— Еще раз — пожалуйста, успокойтесь. Его, конечно, никуда не повезут. Подобные вербовочные пункты — не больше чем обычная российская показуха. Так что никакая война Сергею не грозит. Это раз… Простым запретом здесь ничего не добиться. Мальчишки убегали, убегают и будут убегать из дома. Это как закон природы, и от этого никуда не деться. Это два…А в-третьих, Здесь скорее проблема психологическая…

— Поясните, что вы имеете в виду.

— Все очень просто — юноша вырос, чтобы стать настоящим мужчиной, ему нужно самоутвердиться. Не нужно этому мешать. Сергею нужно помочь.

— Допустим. Но ведь нельзя пускать дело на самотек!

— А вот в этом вы совершенно правы, Валентина Ивановна. Мы все продумали… Не волнуйтесь, пожалуйста, компетентные органы держат это дело на контроле…

Начальник шестого спецотдела ФСБ пятидесятилетний полковник Анатолий Борисович Головач раздраженно отодвинул от себя тоненькую папку с отчетом. Затем он тяжело поднялся, и громадное кожаное кресло радостно вздохнуло. Полковник был очень тяжел, в последние месяцы все набирал лишние килограммы и уже весил около полутораста центнеров.

Капитан Безруков внимательно проследил, куда же направляется Головач. За двенадцать лет совместной работы он, правая рука Анатолия Борисовича, прекрасно изучил его повадки и теперь с точностью легендарной Кассандры мог определить, какое настроение у начальства. Раз Головач молча встал после прочтения отчета, значит, отчет ему не понравился. Но вот насколько? Если теперь он свернет к аквариуму и начнет барабанить пальцами по стеклу — значит, настроение у него ухудшилось и жди теперь всяких пакостей. А если Головач пойдет к вентилятору — то дела обстоят немного лучше.

Головач свернул к вентилятору…

— Там упоминается город Плахов. Что у нас есть на него в оперативной разработке? — неожиданно спросил он, не оборачиваясь.

Опытный Безруков уже был готов к подобному вопросу.

— Плахов, до перестройки — Краснокаменск, районный центр на Северном Урале, население — порядка ста тысяч человек, отделение горнорудного комбината, монастырь пятнадцатого века…

— Я у тебя не анкету спрашиваю! Светился он у нас в картотеке или еще нет?

— Я как раз к этому и подхожу, Анатолий Борисович. Город, можно сказать, чистый. Кроме двух случаев, занесенных в нашу картотеку. Во-первых, семнадцать лет назад произошла небольшая авария на номерном заводе «Старт», который непосредственного отношения к Плахову не имеет, но расположен примерно в тридцати пяти — сорока километрах севернее города. Там у них был выброс чего-то химически вредного, а роза ветров в той местности такова, что могло пострадать все население Плахова. Но бог миловал — пронесло. И второй случай, можно сказать, более свежий. Это дело о так называемом салоне Трифонова…

— Того самого? — обернулся Головач.

— Да. Того самого Ильи Трифонова по прозвищу Фотограф. Он организовал в городе самую настоящую порностудию, где проводил съемки с несовершеннолетними детьми. В съемки было вовлечено порядка четырехсот детей! Причем без принуждения и большей частью бесплатно. Какой-то странный феномен даже для сорвавшейся с цепи России… И Рафинад, задержание которого осуществила непосредственно Зверева, был тесно связан с Трифоновым — он перепродавал его «шедевры» в Штаты. Самое интересное, что они там пользовались бешеным спросом среди местных педофилов, намного опережая бразильскую и чилийскую продукцию…

Полковник нахмурился. Деятельность Ильи Трифонова ему уже была известна по предыдущей операции, в которой принимали участие его сотрудники, так что теперь он всем своим видом показывал, с каким неодобрением относится к смакованию его подчиненным гнусных подробностей. Заметив это, хитрый Безруков тотчас умолк и тоже принял серьезный вид.

— А ведь Рафинада задержали в квартире Никольского, где в это время находился Сергей Котов! Нет ли здесь какой-нибудь связи?

Безруков пожал плечами:

— На мой взгляд — вряд ли. Простое совпадение. Рафинад уходил из квартиры своего агента через студию, которая имела выход в одну из комнат квартиры Никольского. Если бы не день рождения младшего Никольского — Котова там бы не было… Мне кажется — случайность.

— Кажется, кажется… — проворчал Головач. — Я бы тоже был в этом уверен, если бы речь шла не о сукине сыне Котове, а о ком-то другом! Я думаю, не стоит лишний раз напоминать, сыном чьих родителей он является…

— Я знаю, — мягко ответил Безруков.

— Тогда знай и следующее. Там, — Головач выразительно ткнул пальцем в потолок, — с самого утра все телефоны оборвали… И сроки, между прочим, нам уже определили. Очень короткие сроки. Всего десять дней… И если мы с тобой, Стае, не дай бог, не уложимся в эти сроки…

Безруков осторожно кашлянул. Головач недовольно посмотрел на него:

— Что-то еще?

— Да… Я даже не знаю, как сказать. Дело в том, что это еще не до конца проверенная информация… — Капитан замялся, всем своим видом показывая, что не знает, как продолжить дальше.

— Говори, раз начал. Не тяни кота за радость!

— Есть еще одна вещь, которая касается Плахова. Я о ней сначала не хотел докладывать, но теперь, когда… когда наши дела зашли так далеко, скажу, — после некоторой паузы решительно произнес Безруков. — По оперативным сводкам местных отделений милиции, в городе зафиксированы четыре довольно странных случая галлюцинаций. Все эти галлюцинации были у молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати шести лет. Первые три случая милиция списала на употребление наркотиков — парни действительно баловались героином и коноплей. Но вот четвертый уже не вписывается в рамки этой гипотезы. Дело в том, что парень никогда в жизни не употреблял наркотиков…

— Так уж и никогда?

— Ни разу! Бывший спортсмен, все характеристики положительные…

— Стоп! — насторожился Головач. — А ну-ка подробнее. Что с ним случилось? Какого рода были галлюцинации? Почему сразу не доложил?

— Анатолий Борисович, уж больно все это смахивало на фантастику.

— Ну и что? Двадцать лет назад компьютер в каждой семье разве не был фантастикой?.. Ну-ка, давай подробности!

— В деле есть только копия милицейского протокола. Там говорится, что некто Сидоренко В. Т., двадцать лет, коренной житель Плахова, не судим, не привлекался, не состоял, анкета чистая и тому подобное, был задержан по подозрению на употребление наркотиков. Милиционеры заключили из рассказа задержанного… Вернее — тот сам пришел к ним и попросил о помощи.

— Ничего не понимаю! — перебил Головач. — Его задержали или он сам пришел?

— Сначала пришел. А потом — задержали. Вы же знаете нашу доблестную милицию.

— Милицию я знаю. А вот этого твоего Сидоренко — нет… Хорошо, оставим это. О чем он рассказал?

— Вот здесь и начинается самое интересное, Анатолий Борисович. Парень рассказал, что видел каких-то очень странных людей, судя по одежде и вооружению — казаков шестнадцатого века. Они его поймали, спрашивали про какой-то брод. Потом выпороли. И как утверждает Сидоренко — даже хотели посадить в клетку…

— Чего-чего?! — насмешливо произнес Головач. — В какую еще клетку?

Безруков виновато развел руками, всем своим видом показывая — ну ляпнул парень, ну что тут поделаешь.

— Значит, шестнадцатого века?

— Да.

— Поймали. Избили. Хотели в клетку посадить. Так?

— Да… Это он так утверждает. Причем на спине парня действительно были следы от плетей. Он говорил, что его били батогами…

Услышав последнее слово, полковник мгновенно вскинул голову и стал серьезным.

— Батогами? Слово явно не из лексикона нынешней молодежи. Сейчас таких и не употребляют.

— Во-во! — обрадовался Безруков. — И я о том же. И потом — эти следы на спине…

— Странно. И как же ты это объясняешь?

— Есть одна версия. Слабенькая, но все же… Науке известны факты, когда гипноз или самовнушение достигали такой степени, что на теле появлялись следы, в том числе и следы от мнимых побоев. Синяки, царапины, даже неглубокие порезы. Известны случаи, когда испытуемый даже впадал в эпилепсию…

— Это я знаю! — нетерпеливо перебил Головач. — А при чем здесь казаки? Да еще шестнадцатого века!

— Если отойти от фантастики, то объяснение только одно — воздействие сильного биополя.

— Допустим. Но какова должна быть его сила! Ты представляешь себе?

— Если только проводится специальный эксперимент… Скажем, нашими секретными военными лабораториями.

— Плаховский «Старт» относится к таким, ты хочешь сказать?

— На него у нас нет оперативной разработки. Но я уже распорядился, чтобы добыли информацию.

Полковник кивнул, в задумчивости побарабанил пальцами по столу.

— То, что ты этим занимаешься. Стае, — это хорошо. Но сейчас меня волнует другое. Не дай бог, не уложимся в отведенные сроки, — еще раз значительно повторил он, — и полетят наши погоны, как фанера над Парижем!

Безруков поморщился. А что тут ответишь? Приказ есть приказ; приказы, как известно, не обсуждаются. И теперь нужно искать этого проклятого блудного сынка вице-премьера. Только вот где же его искать?..

Начальник службы безопасности не соврал Валентине Ивановне, когда сказал, что компетентные органы «держат это дело на контроле», а другими словами — ведут за ее сыном плотное наблюдение. Так оно и было. Два специальных агента ФСБ из шестого отдела постоянно находились рядом с ним под видом добровольцев, которые якобы тоже стремятся на Балканы. Один из агентов, молодой, крепкого спортивного вида разбитной рубаха-парень Григорий Кравец, даже сумел войти в доверие к Котову настолько, что уже через пару часов тот называл его своим лучшим другом. Второй — Панченко — держался в тени, страхуя ситуацию извне. Кравец и Панченко имели немалый опыт работы в ситуациях, когда нужно было незаметно опекать «объект».

И тем не менее случилось нечто из ряда вон выходящее…

После четырех дней так называемых сборов добровольцев в Подмосковье, которые на самом деле являли собой пикник с выпивкой и прочими атрибутами разудалого мальчишника, вся эта троица — Сергей Котов, Кравец и Панченко бесследно исчезла. Все время были вместе с остальными: и на стрельбах, и во время марш-броска, и вечерами… И вдруг словно испарились. Самое странное, что только они трое. Естественно, по тревоге были подняты все сотрудники спецслужб, имеющие отношение к операции. Но троица как в воду канула. Всех «добровольцев» в пожарном порядке задержали, допросили, но ясности в общую картину это не внесло. Лишь возник глупый слух, что ребята, видимо, сами, не дожидаясь общей отправки, рванули на Балканы. Конечно, это уже был полный бред. Панченко и Кравец для того и были приставлены к Сергею Котову, чтобы ничего подобного не случилось.

Промучившись трое суток, оперативная группа шестого отдела пришла к выводу, что были сделаны все возможные шаги и были предприняты все меры, чтобы разыскать пропавших. Результат — близкий к нулевому. Что делать? Кто решится сообщить вице-премьеру, что ее единственное, а оттого и слишком любимое чадо бесследно исчезло?..

Несколько дней спецслужбы «валяли дурочку», ничего толком не говоря Валентине Ивановне о судьбе Сергея. Между делами она спрашивала: «Как там Сережа?» Ей дежурно отвечали: все в порядке, без изменений… Наконец, минули одиннадцатые сутки со дня таинственного исчезновения. Все были на взводе. Полковник Головач, с самого начала предлагавший все честно рассказать Котовой, уже написал докладную, что снимает с себя всякую ответственность за то, что предает гласности сам факт исчезновения.

И вдруг случилось такое!.. Рано утром, часов в пять, на одну из явочных квартир шестого отдела, расположенных в Алтуфьево, ввалился специальный агент Панченко. Но в каком виде! Изможденный, с ввалившимися глазами и безумным взглядом. А главное — совершенно седой! Находившаяся в квартире сотрудница даже не сразу узнала его…. Две недели назад это был цветущий, физически очень крепкий сорокалетний мужчина с прекрасной военной выправкой. Теперь же дряхлый, смахивающий на спившегося бомжа старик с трясущимися руками и слезящимися, выцветшими глазами. Четыре беспощадных года, проведенных в десантно-штурмо-вом батальоне в самом сердце Гиндукушского узла[3], и то оставили не такой след, как эти считанные дни после исчезновения…

Очутившись в квартире, Панченко прохрипел всего четыре слова:

— Водки!.. Плахов… Мать вашу!..

Затем рухнул на ковер, забился в судорогах. На синих, помертвевших губах выступила желтая пена, глаза закатились. Панченко схватился за живот, застонал, как раненый зверь. Женщина бросилась на кухню, схватила ложку, с силой разжала зубы и сунула ее, чтобы спасти язык. В этот самый момент у Панченко неожиданно горлом пошла кровь. А еще через десять минут наступила смерть…

Вывод медиков был единодушен: Панченко умер от крайней степени нервного истощения. Но как всего за одиннадцать дней оно могло наступить у бывшего кадрового офицера, прошедшего немало «горячих точек», врачи, обследовавшие тело, так и не смогли ответить. Это было что-то из области научной фантастики!

Группа штатных аналитиков, возглавляемая капитаном Безруковым, проработала десятки вариантов, но однозначного ответа на вопрос, как могло подобное случиться, так дать и не могла. Судя по странным свежим шрамам, обнаруженным на спине Панченко, можно было предположить, что его подвергали истязаниям и даже пыткам. Шрамы имели вид небольших, не более полутора сантиметров, крестиков правильной формы, которые, з свою очередь, располагались четким полукругом между лопатками. Шрамов было ровно семь, и похоже, их выжигали специальным тавром.

Кроме слова «Плахов», произнесенного агентом перед смертью, и этих семи шрамов — больше никаких зацепок в «деле Котова» не было.

…И вот теперь полковник Головач вызвал к себе Безрукова, чтобы принять решение по поводу дальнейших поисков Сергея Котова. Ситуация, в которую попал Анатолий Борисович, была далеко не простой. Все дело, естественно, в личности самого пропавшего. Будь на его месте обычный смертный, спецслужбы подобных мероприятий проводить не стали бы. Но Котов был Котовым, сыном вице-премьера. И поэтому были задействованы самые высшие чины ФСБ. Головачу четко дали понять, что от успеха дела зависит его личная служебная карьера. Самой Валентине Ивановне решили пока ничего не говорить, оттянуть до последнего…

Вспомнив свой последний разговор с начальством, Головач нахмурился.

— Это неправильно! — возмущался полковник. — Матери обязательно нужно сказать…

— Считайте, что это приказ, — твердо отвечали ему. — Это вопрос деликатный, политический… Не нам с вами в него вмешиваться. НАВЕРХУ уже решили: пока Котов не будет найден, Валентине Ивановне ничего не сообщать. Никаких подробностей.

— Но если вопрос политический, почему его скинули на мой отдел?! Это же не наш профиль!

— Панченко и Кравец ваши люди? Ведь это они вели наблюдение…

— Да, мои, я этого не отрицаю…

— Значит, и кашу расхлебывать вам, Анатолий Борисович. И не нужно спорить. Ваше положение в управлении, честно говоря, не ахти какое. Две проваленные операции за последние четыре года. К тому же, учитывая ваш возраст… Мы бы на вашем месте, наоборот, ухватились за «дело Котова»…

— Как за возможность доказать свою проф-пригодность?

— Не нужно острить, полковник. Давайте лучше определимся со сроками. Теперь, когда у вас появилась ниточка с Панченко, сколько нужно реального времени, чтобы раскрутить весь клубок и найти следы Котова?

— Побойтесь Бога! Какая же это ниточка?! В голосе начальства зазвучал уставной металл:

— Мы спрашиваем — сколько времени? Недели хватит?

— Этого мало.

— Хорошо. Значит, десять дней… Больше дать не можем. Сегодня утром вице-премьер Котова уезжает с правительственной делегацией по странам Южной Америки. Когда вернется, то первым делом поинтересуется сыном. У вас уже должен быть готов ответ, Анатолий Борисович. Мы имеем в виду — положительный ответ.

Глава четвертая ЗАДАНИЕ

Итак, для поисков у шестого отдела осталось всего десять дней. Даже девять с половиной, если быть точным. А настоящих зацепок — пока ни одной!

— Не считая шрамов на теле Панченко и слов, произнесенных им перед смертью, — задумчиво произнес Головач. — Должна же быть хоть какая-то связь между ними!

Безруков пожал плечами:

— Мы пока нашли объяснение только силь-ному нервному истощению Панченко.

— В чем же дело?

— На него воздействовали особым электромагнитным полем, которое и вызвало такое сильное изменение иммунной защиты организма. Можно сказать проще — Панченко заставили состариться.

— Но зачем?!

— Не знаю… Пока не знаем, Анатолий Борисович, — осторожно произнес капитан.

— Странно. Где же тут связь? Забытый богом город, который даже на картах не обозначен, выжженные крестики на спине и электромагнитное поле, состарившее Панченко. Это что же получается — над ним производили эксперименты? А если так, то кто конкретно? А? Что же ты молчишь, Стае?

— Наши люди работают над этим…

— Плохо работают! — раздражаясь, перебил Головач. Полковник славился переменчивым настроением, и в отделе уже привыкли к этим неожиданным «ураганам» и «штилям». Он вернулся к своему столу, к аппарату селекторной связи. — Ну-ка соедините меня с аналитической группой… Это Головач. Я вам звоню по поводу дела Котова… — Полковник сделал микроскопическую паузу, а потом загремел во всю мощь своего командирского голоса: — Что же это вы мышей не ловите, товарищ Фалдин, а? Молчать, когда я спрашиваю!.. Что? Только что хотели сообщить? Странное совпадение наших желаний… Хорошо, жду вас прямо сейчас. — Тон его неожиданно стал почти дружелюбным. Он отключил связь и посмотрел на Безрукова. — Говорит, у него появилась дополнительная информация. Сейчас придет и лично доложит. Вот так у нас всегда: стоит только позвонить начальству, повысить голос — сразу же появляется дополнительная информация…

Капитан, не таясь, облегченно вздохнул. Гроза, кажется, миновала.

— Фалдин — мужик правильный. И перед начальством прогибаться не станет. Раз говорит, что появилась дополнительная информация у — значит, действительно раскопал что-то новое…

— А ты его не защищай, не защищай! Я объективно говорю, Анатолий Борисович.

— Объективным может быть только факт смерти. Знаешь, чьи это слова?

— Гиппократ? — вполне серьезно предположил Безруков.

— Балда! — Не выдержав, Головач усмехнулся. — Это сказал Дзержинский…

Фалдин вошел в кабинет полковника Головача и замер у порога. Стройный, широкоплечий, с большим крючковатым носом и густыми черными бровями — такого один раз увидишь, и уже никогда не забудешь, ни с кем не спутаешь. Его гладко выбритое лицо было совершенно спокойным, однако наблюдательный человек по сдвинутым бровям и легкой иронической улыбке мог бы заметить, что это спокойствие деланное.

— Ну? — нетерпеливо спросил Головач.

— Вот… — Фалдин прошел к столу, вынул из папки и развернул перед полковником большой лист бумаги. Это была плохая черно-белая копия старинной карты-схемы. Ее заголовок почти не читался, но буква «ять» просматривалась довольно четко. На карте были изображены леса, поля, сопки и какая-то крепость, окруженная частоколом. Крепость имела шесть сторожевых башен; старательно были прорисованы все крепостные строения, пушки и даже ядра возле них, сложенные крохотными пирамидками… В левом верхнем углу карты старик с суровым лицом надувал щеки — дул, разгоняя редкие облака…

— Что это? — поинтересовался неслышно подошедший к столу Безруков.

— Это перепечатка со старинного плана, датируемого примерно концом пятнадцатого века. Мы нашли ее в одном из запасников архива древних рукописей. К сожалению, пришлось пересмотреть довольно много материала, и поэтому обнаружена она была только ночью…

— Какое она имеет отношение к делу Котова?

— Потому что это город Плахов! — В голосе Фалдина прозвучала торжествующая нотка.

— Плахов? Ну и что? — Полковник сердито посмотрел на подчиненного. Головачевский ураган вот-вот готов был начаться снова…

— Вы обратите внимание, Анатолий Борисович, вот на эту деталь… Фалдин, словно фокусник, вытащил из кармана огромную лупу, приблизил ее к карте. — Видите?.. Нет, смотрите немного левее… Вот сюда!

— Ничего не вижу… Стоп! Это же крестики! — воскликнул удивленный Головач.

— Совершенно верно! Ровно семь крестов, расположенных полукругом. Мы делали компьютерную обработку и выяснили, что они идентифицируются с теми, что расположены на спине Панченко, по семнадцати параметрам из двадцати заданных! А это уже очень большая вероятность…

Безруков осторожно взял в руки лупу, осмотрел крестики и пространство вокруг них. Они располагались над небольшим конусообразным строением в нижней части крепости. Фалдин проследил взглядом за действиями капитана и одобрительно кивнул.

— Мы совместили современный план города и эту старинную карту, чтобы узнать, что же это за место… Вот, смотрите! — Он достал из папки еще один лист, положил его рядом с первым. — Желтыми контурами изображен современный Плахов, а красными — прежний… На совмещении четко было видно, что крестики изображены на месте монастыря… Дело в том, что именно в этом, плаховском монастыре испокон веков использовалась особая метка, обозначающая наказание. Семь крестиков, которые выжигали на спине, обозначали самую высокую меру вины. По крайней мере, это зафиксировано в сохранившихся с той поры рукописях. Мы проверили все имеющиеся в наличии документы и убедились в том, что семь крестов — это, так сказать, фирменный знак Плахова. Такого больше нигде нет!

Головач, до этого скептически слушавший Фалдина, заметно оживился:

— Выходит, если, конечно, это только не фантастическое совпадение, что следы пребывания Панченко — а возможно, Котова! — нужно искать именно там. Что это за монастырь?

Быстро достав из кармана записную книжку, Безруков поднял руку.

— Позвольте мне, Анатолий Борисович… Одну минуточку! — Он нашел нужную страницу. — Вот… Плаховский монастырь предположительно открыт в пятнадцатом веке. Божьим промыслом и руками благоверного инока Егория Печерского. Здесь Егорий жил, строился и принял мученическую смерть от чернокнижника Симеона. За что Симеон впоследствии был сожжен на огромном гранитном камне озверевшей толпой паломников. Теперь это место называется Симеоновой могилой. Так окрестили его сподвижники Симеона, захватившие монастырь в следующем веке…

— Погоди! Давай более конкретно.

— Дело в том, что вышесказанное имеет прямое отношение ко дням сегодняшним. Согласно записям в летописях и церковных книгах, все это время без малого почти половина тысячелетия! — между чернокнижниками и последовательными христианами шла непримиримая борьба. Лишь с приходом перестройки последние потерпели поражение.

— Интересно! — воскликнул Головач. — Значит, и вправду сектантство все больше и больше захватывает Россию?

— Судя по плаховскому монастырю — да. И сейчас там располагается секта Симеона. Около двухсот человек, включая паломников. Надо сказать, организация очень закрытая, со своими законами и вековыми традициями. Оперативных разработок у нас на них нет. Своих людей в секте не имеется. У меня все.

Подумав немного, полковник отпустил Фалдина. А сам тяжело опустился на свое любимое кресло, обхватил голову руками, прикрыл глаза. Задумался. Со стороны казалось, что шеф просто задремал. Впрочем, отчасти это было правдой. Когда неожиданно зазвонил телефон, он даже не шевельнулся. Прошло несколько долгих минут. Безруков терпеливо ждал. За много лет работы вместе с Головачом подобная ситуация возникала сотни раз, и он знал, что мешать начальству ни в коем случае не нужно. В голове Анатолия Борисовича сейчас во всю мощь работал невидимый «компьютер»… Когда Шерлок Холмс думал, он играл на скрипке и курил трубку. Комиссар Мегрэ, решая очередную головоломку, отправлялся бродить по набережной Сены и пил вино со всякими бродягами. Ниро Вульф занимался орхидеями и составлял меню на обед. Легендарный Пронин — сидел в засаде… Всякий уважающий себя сыщик что-то делал, проявлял активность. И только полковник Головач дремал.

Решив не терять времени даром, Безруков раскрыл блокнот и принялся набрасывать различные схемы предстоящих действий. Его кипучая натура не терпела ни минуты покоя. Тем более он знал: едва Головач «очнется», он первым делом спросит, что капитан придумал…

Так оно и случилось. Кресло наконец заскрипело, Головач медленно поднял веки. Взгляд чист и строг, словно и не было десятиминутной дремоты. Безруков понял, что его «компьютер» завершил свою работу, что у шефа в голове готов план дальнейших действий. Но полковник не торопился делиться своими размышлениями. Он коротко взглянул на раскрытый блокнот капитана:

— Какие будут соображения, Стае?

— Учитывая всю сложность предстоящих поисков, мне пока видится только один путь. Внезапный. Это проведенная в кратчайшие сроки операция по задержанию всех, кто сейчас находится в монастыре. Интенсивный перекрестный допрос, выход на следы пребывания Панченко, а следовательно — и Котова.

— Значит, по-чапаевски решил действовать? Быстрота и натиск. Допрос до победного конца… Ну, повяжем мы их всех, и что дальше? А вдруг ни секта, ни монастырь не имеют никакого отношения к следам Сергея Котова? Что, если сейчас с ним Кравец, что, если их с Панченко дорожки давно разошлись? И весь этот ход — ложный?.. Молчишь?.. Путь, который ты предлагаешь, лежит на поверхности. А мне подсказывает интуиция, что здесь все намного сложнее. Уж больно много загадочного во всей этой истории. Шрамы на теле, монастырь, карта… Поэтому и мы должны действовать хитростью.

Безруков обиженно пожал плечами:

— У нас нет времени, чтобы действовать по-другому!

— Это ОНИ так думают…

— Кто? — не понял капитан.

— Те, кто похитил Котова. Те, кто подбросил нам почти мертвого Панченко. Те, кто вообще все это зачем-то придумал. Те, кто знает, что у нас осталось всего девять с половиной дней… И именно поэтому мы не будем действовать напролом… Кто еще из наших, кроме пропавших топтунов[4], встречался с Сергеем Кетовым?

— Во время операции по задержанию Рафинада с ним непосредственно контактировали Кореец и Зверева.

— И все?

— Да. Только эти двое. Аня как раз брала Рафинада в присутствии Котова.

— Ну что же, Зверева, значит, Зверева. Ее и пошлем в Плахов. Вид у нее неброский, провинциальный, девушка она с характером, неглупая, упрямая… порой даже чересчур упрямая. Но в данном случае это может быть и хорошо… И насколько я знаю, у нее есть одно замечательное качество — в сложнейших ситуациях ей фантастически везет.

Капитан осторожно кивнул. Аня Зверева была его любимицей, и при случае он всегда ее защищал. Безруков насторожился.

— Кто поедет вместе с ней?

— Никто. Зверева будет одна.

— Как?! Вы хотите отправить туда Аню ОДНУ? Без прикрытия?!. После того, что произошло с Панченко?! Но ведь это очень опасно, Анатолий Борисович. У нее опыта — кот наплакал, ведь совсем еще зеленая девчонка…

— В нашем случае это то, что нужно.

— Я вас не понимаю!

— Со временем поймешь, Стае. А теперь немедленно вызывай в отдел Звереву. И подготовь мне для разработки плана операции рабочую группу из восьми… нет, лучше из двенадцати человек.

Разноцветные лампочки, расположенные с двух сторон от кресла, где находилась Аня Зверева, мигали в четыре быстрых такта: зеленый — желтый — синий — коричневый… Одновременно действовали еще два раздражающих фактора-в ушах звучал «жесткий металл» и откуда-то сверху шел запах краски. Последнее нравилось Ане все меньше и меньше. Она с детства ненавидела всякую химию…

«Нитрокраска, — вяло подумала она, — а может быть, и не нитро, может, какая-нибудь алкидная или сурик… Музыка — точно „Сумасшедшие барабанщики“, старая группа из Дублина. А композиция, что же это за композиция?.. Так-так-так… Ага! „Ночной драйв волчицы“, девяносто шестой год. С этим все понятно. А вот цвет… Что значит этот цвет?.. Черт! Когда же все кончится? И где, наконец, вопросы?!»

На небольшом мониторе компьютера вдруг ярко вспыхнула таблица. Аня автоматически положила руки на клавиатуру. Застыла в ожидании. По ее лицу то и дело пробегали разноцветные отблески. Тысячами разноцветных вспышек отдавался в голове железный ритм мелодии. На висках девушки выступили крохотные капельки пота. На этот раз еженедельный психологический тест показался ей особенно трудным. Обычно Аня легко проходила все его этапы, но на этот раз чувствовала все нарастающее волнение. Интуиция подсказывала ей: сегодня что-то должно было случиться, что-то из ряда вон выходящее…

Несколько раз сменив картинку, компьютер ожил окончательно. Он явно был готов к тому, чтобы подвергнуть ее экзекуции. Каждый раз Аня сражалась с ним, как будто он был живым существом, чем-то вроде дракона. И как у настоящего дракона, у него вместо одной отрубленной головы возникали две новые. В данном случае это были вопросы.

«Введите ваши данные», — попросил компьютер бегущей строкой.

«Зверева Анна Геннадьевна, шестой спецотдел, оперативная группа, агентурное подразделение, номер дела — 171 960», — быстро отстучала на клавиатуре девушка.

«Подтвердите готовность к проведению теста. Да или нет».

«Да».

«Музыка?»

«„Сумасшедшие барабанщики“, Дублин, композиция девяносто шестого года…»

«Достаточно. Ответ — положительный, — остановил ее компьютер. — Запах?»

«Нитрокраска».

«Ответ — отрицательный. У вас осталась последняя попытка».

«Алкидная».

«Ответ — положительный. Комбинация цветов?»

«Введите дополнительную информацию».

Экран мигнул, словно усмехнулся ее находчивости, и тотчас выдал несколько десятков вариантов в виде таблицы. Нужно было выбрать правильный. Аня, как ее учили, быстро пробежала взглядом «по диагонали», но ничего не зацепилось в сознании. Она вновь повторила попытку. И вновь — неудача! Тем временем утекали драгоценные секунды. В правом верхнем углу экрана возникли часы, которые отсчитывали эти самые секунды. К часам подкрадывался детина со зверской небритой рожей и кувалдой в руках. Каждый его короткий шаг — одна секунда… Компьютер явно насмехался над беспомощностью девушки.

Не раздумывая, Аня нашла курсором строчку «украинский флаг» и нажала на левую кнопку «мыши».

«Ответ — отрицательный, — привычно выдал компьютер. — У вас осталась последняя попытка».

«Расцветка политической карты ЮАР».

«Ответ — отрицательный. Больше попыток у вас нет. Если не знаете правильного ответа, то можете воспользоваться базой данных…»

— Вот скотина! — не сдержавшись, выругалась вслух Аня. — Не дождешься!

В этот момент до ее плеча кто-то осторожно дотронулся. Резко обернувшись, девушка увидела штатного психолога Юрия Михайловича. На лице психолога застыло унылое выражение, а длинный, свисающий бананом нос только подчеркивал это безнадежное уныние. За все время работы в шестом спецотделе Аня ни разу не видела на лице психолога даже подобия улыбки. Но при этой внешней нелюдимости авторитет у Юрия Михайловича был огромный, к его мнению прислушивался даже сам полковник Головач.

— В чем дело, Юрий Михайлович? У меня в запасе есть еще одна попытка…

— Тебя вызывает Безруков.

— А что случилось? — наивно вырвалось у Ани.

Психолог в ответ лишь грустно покачал головой. Его круглые совиные глаза, казалось, говорили: эх, Зверева, Зверева, так я тебя ничему и не научил, напрасно только время теряю… Ну разве станет мне докладывать правая рука шефа, зачем ей вдруг понадобилась Аня Зверева?..

Девушке стало стыдно за свою наивность. Тоже мне, специальный агент! И вправду — язык за зубами держать не научилась. Это тебе не кулаками махать и стрелять в темноте на звук…

— Я могу идти?

— Ну разумеется…

Безруков кончил говорить и ободряюще улыбнулся Ане. Та машинально ответила на улыбку, хотя взгляд ее зеленых глаз был по-прежнему серьезным. Она интуитивно чувствовала, что задание, которое ей только что поручили выполнить, лишь на первый взгляд кажется таким простым.

— Все поняла? — строго, как на экзаменах, поинтересовался Головач.

— Да. Повторить задание?

— Не нужно, ведь мы не на занятиях… — Полковник внимательно посмотрел на нее, словно оценивал ее шансы. — Зверева, я прошу тебя только об одном пожалуйста, поменьше самодеятельности. Твоя конкретная задача — обнаружить следы Котова. И все! Не принимай никаких самостоятельных решений… Хотя у нас очень мало времени на проведение операции, я бы даже сказал — его нет вообще, но тем не менее лишний раз рисковать не стоит… — Он выдержал значительную паузу. — Хватит с нас одного Панченко.

Аня согласно кивнула. Странная, почти фантастическая гибель Панченко ее удивила. Насколько она его знала, это был не тот человек, который позволяет играть по чужим правилам. Везде и всегда Панченко оставался самим собой, и этим был особенно примечателен. И вдруг эти загадочные слова, эта нелепая смерть!

— Есть еще Гриша Кравец, — мягко вклинился в разговор Безруков. — Мы надеемся, что он жив и, возможно, ты обнаружишь его. По крайней мере, он должен быть где-то рядом с Котовым…

Услышав про Гришу, Аня нахмурилась. Когда она пришла в шестой отдел, весельчак Кравец был первым, с кем ей пришлось познакомиться. Жизнерадостный, обаятельный, с неизменной улыбкой на открытом лице, он понравился ей сразу. Есть такие люди: один раз их увидишь, и все — влюбляешься навсегда. От них нельзя ожидать каких-нибудь подлостей, их самих нельзя подводить. Порой они кажутся слишком чистыми и наивными для этого жесткого мира. Так было и с Гришей. Аня увидела его и потеряла голову, даже подумала — надо же, влюбилась, дурочка… Не прошло и трех дней, как после очередной операции они очутились в одной постели. Странно, но именно это обстоятельство в конце концов отрезвило девушку. Достаточно один раз попробовать запретный плод, чтобы потом потерять к нему всякий интерес. «Потерявшаяся» было голова вновь нашлась, и Аня увидела в Грише обычного приятеля.

— Но он бы сообщил о себе! — с жаром произнесла она. — И если Гриша молчит, то…

— Только давайте не будем делать поспешных выводов, — остановил ее Головач. — У тебя вопросы есть, Зверева?

Девушка пожала плечами. Какие тут могут быть вопросы? Задание есть задание. Правда, ей еще предстоит штудировать короткую оперативную разработку, переданную Безруковым. У нее на это всего одна ночь. Вот когда у нее могут возникнуть и вопросы. Только ответов на них она, скорее всего, не получит. Просто не успеет по времени — будет уже в пути…

Сделав плавный разворот, старенький Ту-154 компании «Башкирские авиалинии» с оглушительным ревом зашел на посадку. Пробежал по бетонке, весело тряся фюзеляжем и заставляя пассажиров подпрыгивать на своих местах. Закончив пробег, затормозил недалеко от специально прочерченной белой краской линии. Тотчас откуда-то сбоку выскочила юркая машина диспетчеров с сигнальной дугой на крыше. Машина вырулила точно перед самолетом и поехала вперед, указывая дорогу к стоянке. Увидев, что от здания аэровокзала отъехал автобус и направился к ним, Аня невольно усмехнулась — московский рейс был здесь все еще в почете, в этой ставшей недавно суверенной республике.

Ее взгляд невольно скользнул по стандартному приземистому зданию аэровокзала, и что-то знакомое вдруг промелькнуло в мозгу. Она привычно напрягла память. Ну конечно же! «Зеленый-желтый-синий-коричневый…» Вопрос, на который она так и не смогла правильно ответить во время психологического теста. Это ведь краски башкирского национального орнамента. Вон он украшает крышу, выгодно оттеняя флаг. Что же, может, это и есть знак судьбы и ее, Аню Звереву, поджидает удача?

Спустившись по трапу одной из последних, девушка не стала садиться в переполненный автобус, а вместе с остатками пассажиров направилась в сторону «накопителя», благо из вещей у нее была всего одна небольшая дорожная сумка. Там, за железным ограждением, прилетевших уже поджидала толпа встречающих. Аня пробилась сквозь обнимающихся, целующихся, восклицающих, причитающих и прочих людей и направилась к автобусной остановке. Довольно быстро нашла в расписании нужный рейс, посмотрела на часы. До отправления автобуса оставалось еще минут сорок, не меньше. Нужно было как-то убить время.

Со скучающим видом девушка прошлась по обоим этажам аэровокзала, поглазела на витрины, немного задержалась возле стойки с сувенирами. Но ничего не купила — ей, по легенде, этого делать было нельзя. Ведь сейчас она разочарованная жизнью, далеко не бедная москвичка, которая едет паломницей в плаховский монастырь, чтобы найти хоть какое-то утешение для души. Деньги у нее есть, это не проблема для дочери состоятельных родителей. Нет настроения. Ее оставил любимый человек, уже третий за последний год, и теперь она боится, что на ней порча или еще что похуже. «Добрые люди» посоветовали обратиться именно в этот монастырь, а не к гадалкам, которых в последнее время развелось в столице видимо-невидимо… Таково начало легенды, а уж как там, в монастыре, дальше пойдет — одному Богу известно. Аня незаметно оглянулась — кажется, за ней никто не следил. Это состояние, когда все время надо быть настороже, было у нее уже в крови. Порой она даже ловила себя на мысли, что уже никогда не сможет расслабиться до конца — так, чтобы ни о чем не думать, ничего не ждать, а просто ходить, смотреть, дышать, любить…

Через огромные трехметровые окна она увидела, как к остановке подкатил «Икарус». Это был ее рейс. Согласно полученному заданию, сейчас она должна была войти, сесть на левую, «безопасную» сторону салона в самом его конце, чтобы держать в поле зрения всех пассажиров. После этого ей предстоит четырехчасовой путь на север республики, где она должна пересесть на автобус, следующий транзитом в другую область. Расписания маршрутов этих двух рейсов были составлены таким образом, что Аня едва успевала с одного автобуса на другой. Причем, если она замечает, что точно такой же маневр делает кто-то из тех, кто ехал с ней еще из аэропорта, следует пропустить этот автобус и сесть на следующий. Затем она должна была протрястись еще часа полтора и выйти в небольшом городке Ку-раево. Там на одной из улиц-«лучей», расходящихся от центральной площади, возле магазина «Охотник» припаркована машина марки «форд» с московскими номерами. На этой машине ей и предстояло добраться до Плахова… Вот такой необычный маршрут ей предстоял.

Аня вышла на площадь перед аэровокзалом, еще раз тайком убедилась, что за ней нет явной слежки, и села наконец в автобус. Почувствовав, что спина коснулась мягкого кресла, она испытала некоторое облегчение. Хорошо, когда за спиной что-то есть! А то последние полчаса девушка чувствовала себя мишенью посреди чистого поля. Утомительное ощущение, что за тобой все время наблюдают чьи-то внимательные глаза…

Рейсовый автобус отошел точно по расписанию. Он обогнул гигантскую клумбу в форме звезды, выехал на прямую, как взлетная полоса, бетонку и, одолев ее, застыл на перекрестке перед выездом на трассу. Наконец зажглась зеленая стрелка, автобус свернул налево и устремился по «пекинке»…[5]

Красный «жигуленок», в котором сидела неприметная женщина среднего возраста со стертым, абсолютно не запоминающимся лицом, проводил автобус по трассе еще километра три-четыре, затем развернулся и поехал назад — к аэровокзалу. На площади машина остановилась. Здесь в нее сел мужчина, чем-то неуловимо похожий на женщину, — такой же неприметный, с таким же стертым лицом. Пока Аня, скучая, слонялась по аэровокзалу, эта парочка, заняв выгодную позицию в открытом кафе на балконе второго этажа, почти все время наблюдала за ней. Мужчина коротко и требовательно взглянул на женщину.

— Все чисто, — коротко ответила она на его немой вопрос.

Мужчина кивнул, вышел из машины и направился к стойке, где уже заканчивалась регистрация на обратный рейс в Москву того самого самолета, на котором прилетела Аня…

«Икарус» летел по трассе, как самолет, пассажиров укачивало, и спустя некоторое время уже почти все дремали. Аня некоторое время разглядывала унылые серые степи и пологие холмы, прятавшие свои макушки в низких свинцовых облаках. После московской изнуряющей жары подобная погода показалась ей настоящей благодатью. Тихо, спокойно, сквозняк играет со старыми шторками на окне. Россия. Провинция… Закрыть бы глаза и уснуть, ни о чем не думая. И спать, спать, спать…Чувствуя, как сон постепенно захватывает ее в свой плен, Аня резко выдохнула, встряхнулась. Достала из бокового кармашка сумки небольшую плоскую фляжку, сделала глоток… Настоящий молдавский коньяк приятно обжег рот. Это немного взбодрило ее, и девушка задумалась о предстоящем задании…

Что же произошло с Сергеем Котовым? Кому он оказался нужен? Для чего? Кто его похитил?.. Причем умудрился сделать это настолько виртуозно, что этому не помешало даже присутствие двух таких опытных агентов, как Гриша Кравец и Панченко. А появление и смерть Панченко?! Это вообще отдельная история, попахивающая настоящей мистикой. Где он был столько времени? Кто его заклеймил? Какое отношение ко всему этому имеет таинственный монастырь в Плахове? Неужели таинственные знаки, обнаруженные Фалдиным, на старинной карте, и есть единственная зацепка?.. Вопросы, вопросы… Миллион вопросов. Причем такие, что явных ответов на них просто не видно. А начинаешь думать, и в голову лезет какая-то чертовщина. И вообще задание, которое ей поручили, какое-то странное. Взять хотя бы этот абсурдный маршрут. Для чего все эти «ложные петли»?.. Если за ней следит противник, то можно было сделать все гораздо проще. Например, пустить на операцию сразу двух или даже трех агентов: двух — фальшивых и одного — настоящего. Тогда можно было сразу и вычислить, и отсечь все эти неприятности, связанные с нежелательным «хвостом». Это написано в каждом учебнике! Но Головач почему-то так не сделал. Он возложил всю операцию на одну Аню (по его словам!) и отправил ее по этому путаному маршруту. Почему?! Может быть. он ей не доверяет, проверяет таким вот образом?.. Но это полный бред! Что все же происходит на самом деле?!

Девушка почувствовала, как голова пухнет от всех этих вопросов. Она вновь приложилась к заветной фляжке. Однако коньяк на этот раз не действовал. Поняв, что сейчас для нее все же самое лучшее — сдаться Морфею, поспать, Аня выставила на своих часах время, когда должен прозвенеть звонок и разбудить ее, затем максимально откинула кресло назад и прикрыла глаза…

Когда Безруков начинал волноваться, он обычно поднимался на самый последний этаж управления, где под огромным стеклянным куполом находилась гордость шестого отдела — самый настоящий зимний сад. Полковник Головач отвоевал эти сто двадцать шесть квадратных метров в титанической борьбе с главным завхозом управления, которая велась почти целый год. Упрямый завхоз ни за что не хотел отдавать чердачный этаж, приводя в свою защиту мыслимые и немыслимые доводы. Этаж пустовал, там годами складировался всякий хлам, но завхозу было наплевать на все эти доводы.

— Нехай так и буде! — неизменно отвечал он. Но в конце концов под нажимом со всех сторон (Головач повел атаку по всем правилам хитрого подковерного искусства) упрямый завхоз был вынужден уступить.

— Зачем же вам понадобился чердак, Анатолий Борисович? поинтересовался Безруков, как и остальные сотрудники отдела с любопытством наблюдавший за «борьбой титанов».

— Узнаешь… — уклончиво ответил Головач. И уже через два дня всем стало известно, что на чердаке решено разбить оранжерею. Когда эта новость докатилась до завхоза, бедняга, не сдержавшись, громко выругался по-украински матом и тотчас же сел писать на полковника кляузу. Чердачный этаж попытались отнять, но не тут-то было! Головач сражался за него, как лев… и победил.

Чего здесь только не было! И карликовые рододендроны, и причудливые сорта магнолий, и барбарис, и китайский орешник… Безруков оставался равнодушным ко всему этому буйному вечнозеленому великолепию. Но было одно место, которое он любил, — крохотная аллея мексиканских кактусов. Всего-то десятка полтора растений, не больше, но зато какие! Причудливые, похожие на драконов, очень гордые. Кактусы жили своей жизнью, явно презирая остальные растения. Даже цвели, когда хотели, чаще всего — по ночам. Они не нуждались в воде, были неприхотливы, а еще нравились капитану тем, что легко переносили его «измывательства» — он прятал окурки в их огромные кадки. Курить в оранжерее строго-настрого запрещалось, считалось, что это губит растения.

Кивнув бдительному смотрителю, Безруков быстро прошагал на кактусовую аллею, оглянулся, как школьник, достал из кармана пачку сигарет. Его взгляд упал на табличку «Не курить». Капитан яростно сплюнул под ноги.

— Да пошли вы все'.. - неожиданно произнес он вслух.

А как тут не закурить, когда приходят такие вести? Аня Зверева куда-то пропала, не прошла очередную «реперную точку», то есть обязательный пункт своего маршрута. Полковник Головач зачем-то специально отправил ее очень сложным путем. Зачем? Капитану он объяснил — чтобы лишний раз убедиться, что за ней не ведется никакая слежка. Специальные люди с определенным временным интервалом отмечали:

— Зверева благополучно долетела…

— Зверева едет на автобусе…

— Зверева сделала пересадку…

— Зверева нашла машину и выехала на трассу… Но до Плахова-то она вовремя не добралась! Очередное сообщение, которое получил Безруков, было отрицательным. Уже прошли все сроки, даже если учитывать, что на дороге произошла — не дай-то бог, конечно! — авария, а от Ани никаких известий. Самое страшное, что это случилось на последнем этапе ее пути, именно тогда, когда за ней заканчивалось всякое наблюдение. Согласно утвержденному плану, добравшись до Плахова, Зверева должна была действовать абсолютно одна.

И надо же такому случиться — она исчезла! И что теперь прикажете делать? Не Плахов, а Бермудский треугольник какой-то…

Глава пятая ПРЯМОЙ ПУТЬ В РАЙ

Поздно вечером Аня довольно легко нашла припаркованную возле магазина «Охотник» машину с московскими номерами. На всякий случай убедилась, что это именно ее «форд», — прошла дальше по улице, посмотрела на номера других автомобилей… И только после этого спокойно приблизилась к машине, достала ключи. Ключи подошли… Теперь до конечной цели, до Плахова, оставалось около шести часов езды. Она должна туда прибыть рано утром. Если, конечно, ничего не случится.

Намеченный путь она одолела легко. Непредвиденное произошло уже в самом конце…

Притаившийся в низине городок неожиданно появился из-за очередного поворота бесконечного горного серпантина. Приветливо мигнул огоньками и тотчас исчез. Увидев далекие огни, Аня невольно расслабилась…

Вдруг, словно черт из преисподней, весь взъерошенный, вынырнул из темноты на середину трассы какой-то парень. Что есть силы Аня вывернула руль и, бросив машину в сторону, нажала на тормоз. «Форд» занесло так, что он едва не слетел в кювет. Автомобиль пропахал борозду на обочине, подпрыгнул и, что-то недовольно пробурчав, замер. Тяжело выдохнув, Аня дала волю нахлынувшим чувствам — не стесняясь, выругалась. Ничего себе! Только аварии ей не хватало… В первый момент она даже не поверила, что умудрилась проскочить мимо незнакомца.

Вспомнив о парне, оглянулась. Несколько секунд девушка его не видела, потому что он выпал из сектора освещенного фарами пространства. Но вдруг послышался шорох; Аня не успела прийти в себя, как парень уже сидел в машине, плюхнувшись рядом с ней, он быстро захлопнул за собой дверцу.

— Благодарю вас! — как ни в чем не бывало произнес парень.

— За что? — невольно вырвалось у Ани. Она все еще была в легком шоке.

Парень неожиданно улыбнулся, и девушка заметила блеснувший в его рту золотой зуб. Чернота небритого подбородка, острые беспокойные глаза делали его похожим на уголовника. «Спокойствие, только спокойствие! — внушила Аня самой себе. — Задержи дыхание, сосчитай до десяти. Если будет нужно, ты запросто его выгонишь…»

— Ты ничего умнее не мог придумать? — наконец довольно грубо спросила она.

— Извините, наверное, с моей стороны это в самом деле было довольно глупо, — легко согласился парень. — Но дело в том…

Не докончив фразу, он вдруг пригнулся. Секунду спустя послышался нарастающий шум, из-за поворота на большой скорости выскочила встречная машина. Ее фары на мгновение ослепили Аню, она машинально прикрыла глаза. Машина прошелестела шинами, мелькнула стремительной черной птицей и скрылась в темноте. Аня перевела взгляд на непрошеного гостя и обнаружила, что он испуганно вжался в сиденье.

— Так в чем же дело? — спросила Аня. В этот момент «форд» осветили сзади. Девушка успела заметить, что у парня дрожат руки. Когда и эта машина пронеслась мимо, он наконец выпрямился. Улыбнулся жалобно:

— Вы собираетесь здесь всю ночь стоять?

— Ты хотел сказать мне, что случилось…

— Я вам потом скажу. Езжайте!

— Потом? Интересно… — Включив мотор, Аня прибавила газу и медленно поехала вперед. Версии случившегося возникали в ее голове одна за другой и тотчас лопались как мыльные пузыри, не выдерживая никакой критики. Но одно она знала точно — этот человек не был опасен. По крайней мере для нее.

Аня открыла окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Машина не спеша спускалась в низину. Девушка с удовольствием закурила, мельком взглянула на попутчика. Тот машинально сглотнул, видимо тоже хотел курить, но сдержался — не попросил. Наглости не хватило или совесть заела.

— А нельзя ли побыстрей? — попросил он.

— Ты спешишь?

— А вы разве нет? Мне показалось, что вы неслись как на пожар. Еще немного, и свалились бы в обрыв… — Парень явно хорохорился, едва сдерживая волнение, — В следующий раз я, пожалуй, выберу другую машину.

— Это вряд ли. Следующий раз может стать для тебя последним. Еще немного, и я бы тебя размазала по скале, — в тон ему ответила Аня. — Согласись, не очень-то приятно отмывать чью-то кровь с радиатора.

Удар попал в цель — парень аж вздрогнул. Его жизни явно что-то серьезно угрожало, хотя он и старался держать себя в руках.

— Послушайте! Не знаю, кто вы такая и как там вас зовут, но шутить так не нужно. Что не бросили и везете меня — спасибо. Я этого не забуду. Если смогу, тоже вам когда-нибудь помогу. А про остальное… — он не договорил. Махнул рукой и отвернулся.

Аня успела заметить на его руке несколько свежих, недавно зарубцевавшихся поперечных порезов. Это было похоже на следы от ножа или бритвы. Странно. Или этот парень склонен к суициду, или его явно пытали…

— Договорились, — усмехнулась она, выбрасывая сигарету. — Тебя куда подвезти?

— А куда вы едете?

— В Плахов.

— Хорошо… Высадите меня на окраине.

— Где именно?

— Не имеет значения. Просто на окраине города…

Парень сосредоточенно уставился на дорогу. Когда в зеркале заднего обзора мелькнул свет от нагонявшей «форд» машины, он вздрогнул. Но прятаться на этот раз не стал. Лишь вжался в сиденье. Аня сделала вид, что не обратила на это внимание. Был момент, когда она краешком глаза заметила, как он раз и другой быстро взглянул на нее, словно хотел ей что-то сказать. Однако не сказал. Видимо, еще не доверял. Ну и черт с ним?

Машина сзади быстро догнала «форд». Это был огромный джип с тонированными стеклами. Из него донеслась громкая музыка, просигналив, джип лихо обошел ее на крутом повороте. Из открытого окна вылетела и бесшумно спикировала в обрыв банка из-под пива. Судя по всему, в джипе отрывались на полную катушку…

…Наконец серпантин закончился, и за последним поворотом фары высветили придорожный плакат, на котором светящейся краской отчетливо было написано: «ПЛАХОВ». Парень беззвучно пошевелил губами, словно читая, и кивнул.

А еще через минуту Аня увидела дорожный пост. Три бетонные глыбы лежали в шахматном порядке, перегораживая дорогу таким образом, чтобы машины невольно снижали здесь скорость и делали зигзаг. Чуть в стороне стояла грубоско-лоченная сторожка, от которой к линии электропередачи тянулись провода. Возле сторожки на корточках сидели двое в камуфляже и курили. К стене были прислонены автоматы. Увидев «форд», мужчины о чем-то быстро переговорили между собой, затем один из них встал, встряхнулся, как зверь, и пошел навстречу машине, несколько раз властно махнув рукой — приказывая остановиться. Второй подтянул к себе автомат, демонстративно передернул затвор. Впрочем, он мог этого и не делать — Аня бы и так притормозила, у нее не было никакого желания получить очередь калибра 7,62.

— Придется остановиться, — негромко произнесла она.

Произнесла специально для спутника, чтобы он лишний раз не дергался. Но этого можно было и не говорить; парень весь напрягся, застыл в неподвижности. Теперь его худое лицо стало похожим на ритуальную африканскую маску.

Человек в камуфляже подошел ближе, бесцеремонно осветил салон «форда» мощным фонариком. Аня невольно прищурила глаза, успев заметить, что на поясе у мужчины болтались две пары наручников, граната и новенькая кобура с пистолетом. Она была расстегнута, из нее кокетливо выглядывала массивная рукоять.

«Это не обычный „Макаров“, скорее полевой вальтер или даже „люгер“. На „люгер“ похоже больше, — машинально определила девушка. — Однако ребятки вооружены серьезно. Автоматы, пистолеты, гранаты… Что-то я не замечала у московского ОМОНа гранат. Да и ОМОН ли это? Мало ли сейчас ходит в стране вооруженных людей в камуфляже…»

— Вот мои документы… — Аня протянула права и техпаспорт. — И перестаньте, пожалуйста, светить прямо в глаза. Я не собираюсь от вас бежать.

Но человек в камуфляже документы не взял. И фонарик не выключил.

— Откуда едешь? — грубо спросил он.

— Из Реченска.

— Куда?

— В Плахов…

Аня ждала третьего вопроса — «Зачем?», чтобы ответить — «Не твое дело!». Ей постепенно стали надоедать эти бесконечные «откуда, куда…». Но вопроса она так и не дождалась. Фонарик скользнул по лицу ее пассажира… Задержался немного. Девушка почувствовала, как невольно напрягаются мышцы ее рук. Согласно легенде, она не должна была вмешиваться ни в какие истории. «Никакой самодеятельности!» — сказал Головач. Сказать-то легко, а вот как это выполнить… Что делать, если этого парня сейчас выволокут на дорогу и начнут, например, расстреливать?.. А что? Запросто! Судя по виду, мужики перед ней серьезные…

Но никто никого расстреливать не стал. Фонарик неожиданно мигнул и уставился на колесо «форда». Человек в камуфляже мгновенно стал невидимым, из темноты донеслось:

— Если вдруг встретишь кого-нибудь на дороге, кто тебе проголосует, то не вздумай останавливаться — езжай дальше на полной скорости…

Аня невольно поежилась. А ведь она только что нарушила этот запрет!

— А что, собственно говоря, случилось? — Из колонии сбежали пятеро «отморозков»…

Невольный быстрый взгляд на пассажира — похож или не похож на беглого? Парень сидел совершенно безучастно, уставившись прямо перед собой. Вроде бы не похож он на беглого каторжника…

— Спасибо за информацию. Я могу ехать?

— Да.

Когда показались первые дома, парень ожил. Он заерзал так, словно его принялся щекотать кто-то невидимый, завертел головой, задышал часто-часто… Аню это «оживление» позабавило.

— А ты случайно не из тех беглых? — поинтересовалась она.

— Дураки они… — непонятно ответил парень.

— Кто именно?

— Они! — упрямо повторил он. — Остановите…

Пожав плечами (девушка так и не поняла, кто же эти таинственные «дураки» и причислена ли к ним и она тоже), Аня затормозила возле указанного места. Прямо впереди белел угол кирпичной пятиэтажки, рядом с ним начинался неровный ряд гаражей, сваренных из железа. Он уходил в темноту, как бесконечная гигантская гусеница. По негромкому шелесту где-то рядом угадывался кустарник.

— Здесь?

— Да…

Прошло несколько секунд, но парень и не думал выходить из машины. Он сосредоточенно смотрел в темноту; девушка чувствовала, как от него исходят волны страха.

— И что дальше?

— Там… — Парень вдруг встрепенулся, показал рукой вперед. — Вы видите?

Девушка напрягла зрение. Пейзаж за стеклом остался прежним. Угол дома, гаражи… Обыкновенная картинка. Она оглянулась на пассажира, удивилась безумному блеску, который появился в его глазах.

— А что же я должна видеть? Парень вдруг жалобно всхлипнул:

— Я не могу… Они там…. Помогите мне… Прошу вас, помогите!.. Они там!

Это было настолько неожиданно, что Аня в первый момент даже растерялась.

— Успокойся! Кто такие «они» и чего ты «не можешь»? Объясни толком… Да прекрати ты ныть! — прикрикнула она на него. — Тихо!

Но окрик не подействовал. Парень все продолжал и продолжал тихо скулить.

— Посмотрите… Я вас прошу… Я ВАС ОЧЕНЬ ПРОШУ… Ну пожалуйста!..

— Там никого нет.

— Они там…

— Да кто же это?! «Отморозки»? Милиция? Кто?!

Ну ситуация! И что теперь прикажете делать? Как должна поступить девушка, которая едет в монастырь?.. Напрашиваются два пути: или вышвырнуть этого придурка из машины, или действительно пойти и посмотреть… А вдруг он из тех, кто видит в темноте и там действительно кто-то есть? Или это приступ легкого безумия?.. Нужно что-то срочно предпринимать, ведь не будешь же сидеть в машине и ничего не делать.

Тяжело вздохнув, Аня выбралась из машины. Едва она покинула теплый, уютный, а главное — освещенный салон, как темнота надвинулась на нее со всех сторон, сгустилась, стала вязкой, липкой, неприятной настолько, что девушка невольно передернула плечами. А вдруг там и впрямь кто-то есть?

Она сделала несколько неуверенных шагов вперед. С каждым шагом непонятный животный страх все сильнее овладевал ею. Спокойно, спокойно, сказала она сама себе, здесь нет ничего особенного. Окраина города, дом, гаражи… И все. А вдруг есть? Страх постепенно вырос в гигантскую стену, девушка уперлась в нее, понимая, что не сможет идти дальше. Все, хватит с нее!

Краем глаза заметив движение в машине, Аня мгновенно обернулась, и тут же из открытого окна в нее полетел какой-то большой темный предмет. Инстинктивно она бросилась в противоположную сторону, прыгнула на землю, перекатилась через спину. Замерла, прикрывая голову руками… В этот самый момент оглушительно взревел мотор, задымившиеся колеса провизжали где-то совсем рядом. Догадавшись наконец, что происходит, девушка вскочила, метнулась к машине. Но было уже поздно!

Набирая скорость, «форд» помчался прочь от хозяйки!..

Мысленно проклиная себя за то, что попалась как самая обыкновенная дурочка, Аня по инерции сделала еще несколько быстрых шагов и наконец остановилась. Это надо же так проколоться! Ее надули самым простым способом. Неужели это был обыкновенный автомобильный вор? Что-то непохоже… Зачем же тогда было устраивать весь этот балаган? Непонятно. И разве станет вор выбрасывать вещи?.. Нагнувшись, девушка подобрала свою дорожную сумку. Все это очень странно.

Аня еще раз обернулась в сторону гаражей. После случившегося ее страхи тотчас куда-то исчезли. Небо посерело, на востоке сквозь низкие лиловые тучи пробилась бледно-розовая полоса. Поднялся ветер, принес запах пыли и полыни, послышалось далекое карканье… Скоро рассветет, машинально подумала она. Еще раз огляделась. Обыкновенная окраина. Дом. Мусорные баки. Столбы с бельевыми веревками. Вон за гаражами виднеется пустырь, поросший с одного края густыми кустами… Обычная картина. И чего она так испугалась?

— Нужно было принимать решение, — вслух подумала Аня. — То, что угнали машину, может быть, и не так плохо… Хотя это и не предусмотрено легендой, но все же довольно правдоподобно. Глупая москвичка оказалась раззявой, упустившей собственный автомобиль. И как бы это странно ни звучало — сложившаяся ситуация дает ей один плюс… Теперь ее как пострадавшую должны все жалеть!

По крайней мере, те, к кому она направляется…

Как выяснилось, маленький Плахов занимал довольно большую территорию. Видимо, это получилось из-за того, что город хотел как можно дальше отодвинуться от горнорудного комбината. И сейчас, когда Аня шла пешком от окраины города к его центру, ей и впрямь казалось, что дома в ужасе бежали от этого краснокирпичного, вонявшего креозотом, дышащего грязно-оранжевым дымом и испарениями огромных куч переработанной шихты монстра. Прошло не менее часа, прежде чем девушка наконец добралась до трамвайных путей…

На остановке, нахохлившись, сидел древний старик в брезентовом плаще и с пучком удочек в руках. Лицо у него было темно-коричневого цвета, все в глубоких морщинах, но глаза глядели остро, по-молодому. Это Аня ощутила сразу же, как только старик уставился на ее ноги. Поглазев минуту, он вдруг изрек сильным голосом:

— А ляжки-то у тебя ничего, девка. Оленьи!

— Оленьи? Это как же, дед?

— Чего?! — тотчас вскинулся старик, глаза его недобро засверкали. Ну-ка подойди поближе, я тебе покажу «деда». Я тебе такого покажу… ты еще родишь у меня! Деда нашла, блин…

Уставшая от пешей прогулки Аня невольно усмехнулась:

— Нет, отец, не подойду я к тебе. Рожать мне еще рано.

Обращение «отец», видно, старику понравилось больше. Он несколько смягчил свой воинственный тон. Кивнул головой на окраину, откуда пришла девушка:

— Откуда сама будешь? Приезжая? Вокзал-то не в той стороне…

— А зачем мне вокзал? Может, пешком сподручнее, — уклонилась от прямого ответа Аня.

— Ну да! Это ты кому-нибудь другому скажи. Я же вижу, руки, вон, чуть не до мяса стерла…

Что верно, то верно — крыть девушке было нечем. Покрыть пешкодралом пять-шесть километров для нее проблем не составляло, в геологических экспедициях во много раз больше проходила. А вот нести дорожную сумку оказалось настоящей мукой. Пряжку наплечной лямки заело, подогнать ее по себе она так и не смогла. Вот и пришлось, чертыхаясь, тащить пузатый баул в руках. Это оказалось крайне неудобно — уже через десять минут на ладонях у нее вспухли водянистые мозоли…

Аня спрятала изуродованные сумкой руки за спину.

— Ты лучше, отец, подскажи, как мне до монастыря добраться.

— Та-ак… Ты, значит, к этим, к богомольцам, — нахмурился старик. Ну-ну!

Девушка почувствовала перемену в его настроении. Насторожилась:

— А тебе, отец, я вижу, они не очень нравятся, так?

— Вниз к Каменке спустишься, там — рукой подать… — ушел от прямого ответа старик.

Спросив еще несколько раз дорогу у редких в эти утренние часы прохожих, Аня спустилась кривой улочкой к самой реке. Огляделась. Ничего похожего на монастырь вокруг не было видно. Полузатопленная пристань, лодки, чем-то отдаленно напоминающие дохлых рыб и несколько пацанов с удочками. Девушка направилась к ним.

— А где у вас тут монастырь, мужики? Один из мальчишек оторвал от поплавка сонный взгляд, покосился на нее. Взглянул быстро, но цепко — словно рентгеном просветил. Произнес сквозь зубы:

— Скит, что ли?

— Чего-чего? — не поняла Аня. — Мне монастырь нужен.

— Вот я и говорю — скит. Монастырь — это у вас. А у нас скит.

— Ну хорошо, хорошо. Пусть будет скит. Как туда пройти?

— А никак…

Пацаны рассмеялись, не глядя на девушку.

— Я смотрю, ты веселый… Шутишь?

— Почему? Я никогда не шучу! — Мальчишка вызывающе сплюнул. — Скит-то сейчас на острове. Потому и не дойдешь. Только на лодке. — Он махнул рукой куда-то вниз по течению. — Вон туда плыть нужно!

— Странно. А мне объяснили, будто туда дорогу проложили.

— Проложить-то проложили, а что толку, — охотно объяснил он. — Власть у нас жадная — наняла хохлов-шабашников за полцены, сэкономить захотела. Те для вида камней накидали, а внизу-то что осталось?.. Песок. Его и подмыло. А весной ледоходом всю их дорогу к хренам и унесло. Вот и сэкономили! Теперь до скита только вплавь добраться можно.

Аня посмотрела в ту сторону, куда показал мальчишка. Потом перевела взгляд на лодки. Над неспешной рекой серыми плотными клочками шел утренний туман.

— Может, кто отвезет меня? Я заплачу.

— Запросто! Гони на пузырь — отвезу.

— А ты что, пьяница?

— Я — нет. Брательник это дело уважает. Ну что, согласна?

— Уговорил, Харон. Поехали!

Плыли минут сорок. Пацан греб плохо — брызги то и дело летели в Анину сторону. Она прикрылась курткой, закурила.

— Ты курево лучше спрячь. А то монахи увидят…

— И что будет?

— Узнаешь, — многозначительно усмехнулся мальчишка.

— Что же, придется поверить тебе на слово… — Аня демонстративно бросила пачку в воду.

— Вот это ты зря! Лучше бы мне отдала. Нам всегда паломницы отдают.

— А может, я не паломница.

— Ха! А кто же ты? — засмеялся он и наставительно добавил: — В скит в гости не ходят… Тем более что скоро Симеонова пятница. Сюда со всего края народ стекается. Прямой путь в рай!

— Может, я… например, журналистка!

— Тогда дура ты, а не журналистка… Братия этих журналистов не любит пуще курева. Если узнают, что ты из газеты, — сразу штаны спустят и выпорют крапивой. На той неделе я лично видел, как одну тетку пороли…

Каменка, веками омывавшая полуостров, на котором стоял Плахов, в конце концов сделала свое дело — пробила-таки небольшой канал между монастырем и городом. Со временем канал стал шире, порос осокой, окучерявился по берегам тальником, и теперь монастырь располагался на самом настоящем небольшом острове. Мальчишка не соврал, насыпную дорогу действительно размыло и добраться до обители можно было только на лодке.

Аня с интересом разглядывала, как постепенно из тумана вырастает темно-серая каменная стена, нависающая над самой водой. Затем на фоне низких туч показалась часовня. Она высоко, словно рубка, торчала над двором, и девушка невольно подумала, что монастырь чем-то отдаленно напоминает гигантскую подводную лодку…

Тем временем пацан довольно ловко подрулил к мосткам, забросил на них дорожную сумку пассажирки и попытался помочь Ане выбраться. Но она от его помощи отказалась — легко выпрыгнула сама. Достала из кошелька деньги, протянула их мальчишке. Тот взял лишь две десятирублевки, объяснив коротко:

— У нас водка дешевая…

— А ты, я вижу, честный!

— Какой есть. Ну, прощай, что ли… журналистка.

— До встречи! — Девушка по-мужски пожала ему руку. — Может, свидимся еще.

Отплыв немного, пацан оглянулся по сторонам и сказал негромко, но значительно:

— Ты с ними будь поосторожней, с богомольцами этими.

Аня серьезно кивнула. Мальчишка ей так понравился, что даже грустновато было с ним расставаться.

Старые, но еще достаточно крепкие мостки вывели девушку к тяжелым кованым воротам. Как и другие русские монастыри, плаховский служил раньше еще и крепостью. В нем хранили княжеские и боярские пожертвования, вклады, подношения от состоятельных людей, военную добычу… Все это нужно было оберегать от врагов, от постоянных набегов, да что тут скрывать — и свои, плаховские, вполне могли покуситься на это богатство. Лихого народа на Руси всегда хватало. Вот и ставили ворота огромные, тяжелые, с внушительными стальными заклепками и маленькими окнами-бойницами на высоте человеческого роста. Чтобы еще издали их было видно, чтобы лишние мысли в дурных головах отбить…

Дойдя до ворот, Аня остановилась в нерешительности. Как же пройти внутрь? Никаких тебе звонков, не говоря уже о домофонах или прочих достижениях цивилизации! Она осторожно дотронулась до прохладной, чуть шершавой металлической поверхности ворот. Даже толкнула, надеясь на чудо. Но чудо не случилось. Судя по их неприступному виду, эти закрытые ворота с легкостью бы выдержали прямое попадание ПТУРСа[6].

Самые настоящие средние века! Девушке даже почудилось, что вот-вот за воротами раздастся конское ржание и выедут из-за них всадники в черных клобуках с горящими смоляными факелами…

— Эй! — негромко крикнула она. В ответ — презрительная тишина.

— Здесь есть кто-нибудь? Откройте, пожалуйста! Эй, люди…

И вдруг… Волшебство какое-то! Справа от ворот бесшумно раскрылась прекрасно замаскированная дверца, осторожно выглянула высокая женщина, закутанная, как цыганка, в цветастую шаль. Она быстро и пытливо оглядела девушку.

Взгляд ее зеленых красивых глаз не выдал никаких эмоций. Как будто крики под воротами монастыря были обычным делом.

— Ты чего шумишь, сестра? — спокойно поинтересовалась женщина.

— Да вот хотела внутрь попасть, а никак не получается.

— А зачем тебе к нам? Ты кто?

Достав из сумки сложенный вчетверо листок бумаги, Аня протянула его женщине. Та взяла, развернула и, отставив бумагу далеко от себя — как делают люди, страдающие дальнозоркостью, принялась читать… Это было так называемое «рекомендательное письмо», ловко подделанное сотрудниками Фалдина. Во всей Москве оказался всего один историк, всерьез занимающийся «сектой Симеона». Он и помог составить это послание, ссылаясь на подобный документ из своего архива. В письме говорилось, что Анна Зверева человек надежный и проверенный и что требуется ей помочь. Письмо было подписано одним из членов секты, братом Леонидом. Такой человек существовал в самом деле. Он был задержан при облаве, которую устроили сотрудники РУБОПа на торговцев киргизской коноплей. Но в ходе многочасовых допросов у него не выдержало сердце — он скончался четыре недели спустя после ареста в «Матросской Тишине». Как раз перед самым исчезновением Сергея Котова…

— Откуда брата Леонида знаешь? — поинтересовалась женщина.

Аня скромно опустила глаза.

— Знакомый… Он квартиру снимал у моей сестры, еще два месяца назад… Потом пропал куда-то. Я не знаю, где он сейчас… Я уже давно к вам собиралась. Он обещал помочь…

— Из самой Москвы, значит, — подытожила женщина. — Ну, заходи.

За старинными воротами Ане открылся обычный деревенский вид. Небольшая площадь, строения, выдержанные в одном стиле, колодезный журавль, гордо взметнувшийся в небо, куча дров, сараи, часовня!.. Из будки выглянул волкодав, лениво покосился на нового человека и улегся, прикрыв нос лапой. Громко жужжа, пролетел невидимый шмель. И вновь — тишина. Во всем этом чувствовалось странное сонное оцепенение. Казалось, время здесь остановилось.

Женщина провела Аню к небольшому, похожему на солдатскую казарму зданию.

— Что это? — поинтересовалась девушка.

— Гостиница, — коротко пояснила она. — Устройся, а потом ступай к матушкам, сестра. Вон туда… Свернешь налево, будет деревянный дом. Не ошибешься.

— Спасибо вам.

— Бога благодари…

В гостинице нервно мигали неоновые лампы дневного света, пахло пережаренной картошкой и еще чем-то… очень знакомым. Лишь через несколько минут Аня вспомнила — это был запах ладана. Действительно, прямой путь в рай, невольно подумала она, вспоминая слова мальчишки.

Пройдя по короткому коридорчику, она очутилась перед небольшим закутком. Здесь сидела за конторкой полная девица с неожиданно яркой помадой на губах. Подперев кулачком щеку, задумавшись, она слушала по радио известного пугачевского «Арлекино». Увидев Аню, она сделала звук потише, затем потребовала у нее паспорт.

— На отчит? — равнодушно спросила девица.

— Что? — не поняла Аня.

— Ну, к батюшке?.. Молитвы отчитывать?

— Нет. Мне для другого надо.

— Паломница, что ли?

— В общем, да…

— Тогда пойдешь сейчас прямо, а потом направо, увидишь коридор. В самом конце и будут ваши кельи. Не заблудишься. — Девица открыла конторку и небрежно бросила паспорт в ящик. Удивленно подняла глаза на Аню. — Ну, чего стоишь? Ступай, ступай… Там все ваши будут жить.

— А паспорт?

— Он у меня останется. Тебе-то он зачем?.. Хорошенькое дело, подумала Аня, идя указанным девицей маршрутом. Значит, получается, что паспорт ей уже больше не понадобится. С чем вас и поздравляю, Анна Геннадьевна! Если такое начало, то каков же будет конец?.. Нет, лучше об этом сейчас не думать.

Коридор закончился тупиком. В одном из его углов английскими булавками были приколоты небольшие картонные квадратики. Подойдя поближе, девушка увидела, что это — образа. Аня прищурилась — что-то в них было не так. Присмотревшись, она поняла, что именно. Ни один из святых не имел нимба над головой.

Она толкнула дверь в келью. Здесь стояло шесть двухъярусных кроватей. На одной из них лежал человек, накрывшись с головой простым солдатским одеялом. И хотя под кроватью стояли растоптанные кирзовые сапоги, Аня не смогла бы с уверенностью сказать, что под одеялом находится мужчина.

— Эй! — негромко позвала она его.

Человек не пошевелился. В душе вдруг возникла шальная мысль: а вдруг это покойник? Нет, не может быть. Не станут же ее проверять вот таким варварским, средневековым способом. Зачем? Для них она пока обыкновенная москвичка, которая хочет решить свои личные проблемы и хорошо за это заплатить.

Бросив сумку на одну из кроватей, где не было одеяла, Аня отправилась на поиски матушек…

Она свернула налево и почти сразу действительно уперлась в ветхий двухэтажный дом. Аня подошла к нему, чувствуя, как ее со всех сторон провожают настороженные взгляды. Поднявшись на крыльцо, не выдержала, оглянулась площадь была пуста. Неужели ей почудилось? Не может быть. На специальных занятиях по психотренингу у нее всегда были самые лучшие показатели. Она спокойно ориентировалась в темноте, полностью доверяя своему третьему глазу. «Третьим глазом» называлась особая точка, расположенная чуть выше переносицы, где был нервный узел, регистрирующий изменения психического поля. Подобная точка есть у каждого человека, но не у всех она развита до такой степени, чтобы запросто пользоваться ею…

Открыв скрипучую дверь, Аня прошла в полной темноте вперед. Затем, безошибочно угадав, открыла вторую дверь. В небольшой чистой комнатке за длинным столом сидели две пожилые женщины в черных платках, а в углу стоял на коленях молодой человек. Его глаза были закрыты, губы что-то беззвучно шептали. В облике молодого человека было одновременно что-то безумное и возвышенное. Словно у художника, который медитирует перед тем, как приступить к картине. Аня удивленно уставилась на него.

— Брат молится, — негромко произнесла одна из женщин, обернувшись к девушке. — Ты кто, сестра?

На щеке у женщины был глубокий шрам от сабельного удара. Глаза спокойные, волевые, но при этом какие-то отсутствующие. Словно она совсем недавно забила «косяк»…

— Вот… — Аня протянула послание от брата Леонида.

— Что это?

— Я хочу, чтобы вы мне помогли. Там написано.

Так и не взяв письмо, женщина со шрамом внимательно оглядела Звереву. Согласно кивнула.

— Что же ты не переоделась?

— А разве нужно? Мне никто не сказал…

— Матушка Вера, отведи ее. И покажи все. Вторая женщина молча поднялась со стула, направилась к двери. Удивленная таким приемом, Аня последовала за ней. Странно! Ее никто не стал проверять, спрашивать, кто, откуда, что ей конкретно нужно… Даже послание читать не стали! Ничего себе прием. Ну и ладно. Как говорится, не лезь в чужой монастырь со своим уставом. А уж в этот — тем более.

Матушка Вера привела Аню к дверям, на которых висел новенький амбарный замок. Отперла. Пахнуло залежалым бельем и хлебом. Когда глаза привыкли к полумраку, Аня разглядела огромные кучи какого-то тряпья на полу. Вдруг одна из куч зашевелилась, ожила… Глухо покашливая, с пола поднялся мальчик. У него был стертый, совершенно невзрачный вид, и единственное, что запомнилось Ане, распухший указательный палец левой руки, замотанный изо-лентой. Матушка Вера распорядилась, чтобы мальчик выдал новенькой одежду. В этот момент в помещении появилась бледная девушка лет двадцати. У нее были застывшие глаза и необычайно красивые, тонкие кисти рук. Мальчик нахмурился:

— Ты опять ходишь в худых сапогах, сестра?

— Да, брат.

— Простудишься и умрешь! — На все воля Божья.

— А зачем пришла?

— Дай мне еще одну фуфайку.

— Куда же ты ту подевала? Опять потеряла?

— На все воля Божья…

Аня почувствовала, как ее начинает охватывать сонное оцепенение. Словно какой-то невидимый паук-кровосос обволок ее своей паутиной, прижался своими мохнатыми лапами и сосет, сосет, сосет из нее жизненные соки…

И неожиданно у нее все перемешалось в голове. Это было похоже на странный сон. Внезапный сон наяву… Вот откуда-то из тумана возник старик, которого она повстречала рано утром на трамвайной остановке, — он погрозил ей пальцем и что-то сказал, что именно, Аня так и не поняла. Старик вдруг исчез, а вместо него появились женские лица, среди которых выделялось одно — матушки с сабельным шрамом на лице. Лица закружились в стремительном бесовском хороводе, заманивая девушку куда-то в темноту. Как загипнотизированная Аня шла за ними, понимая, что этого делать не нужно. Но все-таки шла, несмотря на то что где-то в мозгу уже давно пульсировала мысль: опасно, это очень опасно! Она прошла длинным извилистым коридором и вдруг очутилась в келье, где по-прежнему никого не было, кроме человека под одеялом. К нему, ступай к нему, приказывали ей лица. Быстрее, а то опоздаешь. Аня приблизилась, вгляделась внимательно человек был недвижим, он даже не дышал. Повинуясь неодолимому желанию, она медленно-медленно протянула руку. Сигнал опасности в мозгу достиг апогея. Но все же Аня решительно сдернула одеяло. И вздрогнула. Потому что под ним лежала она сама — Аня Зверева.

Она с трудом пришла в себя. Наваждение выпустило ее из своего плена это первое, что она ощутила, когда открыла глаза. Вторым было чувство опасности. Что-то тут явно не так! Девушка огляделась. Так и есть! Насколько она помнила, они вместе с матушкой Верой пошли за одеждой. Потом был странный склад и не менее странный мальчик, который выполз из-под груды тряпья. Мальчика Аня запомнила довольно хорошо, она еще подумала, что он похож на крота, который выбирается из своего подземного царства. Что же было потом?.. Точно! Пришла какая-то девушка с красивыми руками и попросила что-то у мальчика… «Какая-то, что-то…» Ничего конкретного! Вот бы задал ей жару капитан Безруков, если бы Аня вздумала так рассказывать ему о происшедшем… Спокойно. Итак, пришла девушка. С этого момента и началось странное наваждение. Словно она, Аня, грезила наяву. Какие-то видения, какие-то лица… Что же с ней произошло? И как долго это продолжалось?.. Удивительно! Не дали же ей наркотиков, в конце-то концов!.. И гипноза тоже не было, к гипнозу Аня была почти бесчувственна, с ней такие номера никогда не проходили. Тогда что же это?

Она находилась в той самой келье, в которую ее направила девица, забравшая паспорт. Лежала на той самой кровати, куда бросила сумку. Теперь сумка валялась на полу, в келье по-прежнему никого не было, если не считать человека, лежавшего под одеялом. Резко выдохнув воздух, Аня поднялась. С удивлением обнаружила в теле необычайную легкость. Но анализировать свое состояние ей сейчас не хотелось. Подсознательно она понимала, что неспроста в видениях ей явился этот самый человек под одеялом. А вдруг там, под одеялом, находится Сергей Котов?.. Нет, это было бы слишком легко! Больше не раздумывая, Аня подошла к человеку и осторожно подняла одеяло…

Это был не Котов. Пожилой мужчина с впалыми щеками и темно-красным родимым пятном на бритом черепе лежал скрючившись, спрятав под себя руки, поджав ноги. Его глаза были закрыты, черты лица неподвижны, и он казался мертвым. Аня дотронулась до его шеи, нащупала артерию. Кровь пульсировала, но слабо. Видимо, человек был нездоров.

Прикосновение пальцев девушки возымели действие. По лицу мужчины пробежала нервная дрожь, он слабо пошевелился и очень тихо что-то произнес.

— Что? — машинально переспросила Аня, нагнувшись над ним.

— Кравец, — отчетливо повторил мужчина.