Ускоренный мир 17: Звездная колыбель (ЛП) (с иллюстрациями)

Глава 3

— Большое спасибо, учитель, счастливого вам пути, — Харуюки поблагодарил Фуко и вылез из машины.

Уже стоя на тротуаре, он повернулся к Черноснежке и еще раз поклонился.

— Отличная работа, семпай. Прости, что я не рассказал тебе про Метатрон…

— Да нет, ничего. Я понимаю, что ты просто не знал, как такое вообще можно объяснить.

Черноснежка натянуто улыбнулась, и Харуюки улыбнулся в ответ.

Естественно, после того, как Метатрон услышала, что ее записали в состав Нега Небьюласа, она тут же закричала: «Как вы смеете записывать меня в какой-то Легион воинов!» Правда, в конце концов, она все же согласилась вступить на нескольких условиях, но теперь, вспоминая, как бурно прошла встреча Метатрон с Черноснежкой и Фуко, Харуюки боялся даже представить, что произойдет, когда все Легионеры соберутся вместе.

— Но… как же это странно. Когда мы сражались с ее первой формой у Мидтаун Тауэра… даже нет, когда мы увидели ее вторую форму, я смотрела на нее лишь как на Энеми, обладательницу устрашающей силы. А теперь она кажется мне созданием, которое ничем не отличается от нас… — задумчиво проговорила Черноснежка, и Харуюки кивнул.

— Действительно. Когда Метатрон защищала меня, в самом конце она сказала что-то вроде «вы, воины, и мы, существа, на самом деле совершенно равноценные создания».

— Правда, если это так, мне теперь будет как-то неловко охотиться на Энеми, — проговорила Фуко с виноватой улыбкой.

Харуюки кивнул. За последние несколько дней он и сам задумался об этом.

— Точно… в следующий раз надо будет спросить у Метатрон, что она сама думает по этому поводу.

— А! Только не вздумай без меня с ней там заниматься чем-нибудь эдаким. Не думай, что я согласилась, когда она назвала себя твоей хозяйкой!

Черноснежка протянула руку в окно и легонько стукнула Харуюки в грудь.

— А, х-х-х-хорошо!

— И еще кое-что… Метатрон сейчас всегда находится в форме той маленькой иконки?

— Д-да. Похоже, она сможет принимать свою истинную форму, лишь когда восстановит силы, — утвердительно ответил Харуюки, после чего рука Черноснежки вновь убралась в машину.

— Вот и славно. Ладно, ты тоже сегодня неплохо потрудился, Харуюки. Я бы очень хотела сказать, чтобы ты отдохнул… но ты все-таки лучше занимайся. Триместровые контрольные начинаются в среду.

— Пока, Ворон-сан. Удачи на контрольных.

— А-ага…

В ушах Харуюки, беспощадно возвращенного в жестокую реальность, прозвучал звук раскручивающегося электродвигателя, и машина Фуко укатила на юг по Седьмой Кольцевой.

Проводив взглядом ярко-желтый электромобиль и подождав, пока он скроется вдали, Харуюки направился к пешеходному переходу.

Внезапно он вздрогнул — показалось, что откуда-то издалека донесся знакомый пронзительный рев. Харуюки обернулся, но увидел лишь заполнявших тротуары жизнерадостных горожан. За их спинами возвышались привычные здания. Ни одного Энеми поблизости так и не появилось.

С трудом протолкавшись через залы торгового центра, украшенные к Танабате и полные покупателей, Харуюки забрался в лифт и облегченно выдохнул.

Он родился в тот самый год, когда его родителям удалось купить квартиру в высотном жилом комплексе, удачно расположенном в пяти минутах ходьбы от станции Коэндзи. На момент переезда его мать была уже беременна, и переехали они именно ради того, чтобы жить втроем, дружной семьей.

Но когда Харуюки учился во втором классе, его родители развелись. Поводом для развода стали подозрения матери, обвинившей отца в изменах, но в смутных воспоминаниях Харуюки о тех временах не осталось почти ничего, кроме сцен счастливой семейной гармонии.

Однако как бы Харуюки ни плакал, как бы ни жался к отцу, тот просто отмахнулся от него и ушел навсегда. С тех пор Харуюки ни разу не видел его. Если бы процедура развода прошла гладко, ему должны были предоставить возможность встретиться с отцом. Выходит, либо мать наотрез отказалась от свиданий… либо сам отец решил, что не хочет их видеть.

«Наверное, второе…» — думал Харуюки, глядя на сменяющиеся цифры этажей на индикаторе лифта.

За несколько дней до развода, глубокой ночью, отец и мать Харуюки обсуждали, кому достанутся родительские права. Их спор разбудил мальчика, и он услышал часть их разговора. Пытался ли каждый из них забрать Харуюки к себе, или наоборот — нагрузить им другого? Похоже, что и на этот вопрос ответ прозвучал бы так же, как и на предыдущий…

Лифт начал мягко замедляться, заставив Харуюки очнуться от размышлений. В последнее время он часто задумывался о прошлом; видимо, под влиянием «Времени» — того представления, что на прошедшем культурном фестивале поставил школьный совет. Но если раньше эти воспоминания сопровождались болью в сердце, то теперь что-то изменилось.

Его мать в очередной раз передала, что не собирается ночевать дома. Однако теперь Харуюки уже не думал, что она просто забыла о нем.

По рассказам дедушки и бабушки, которые жили в деревне и зарабатывали, разводя вишню, его мать с самого детства заработала репутацию невыносимого трудоголика и круглой отличницы. Даже когда она повзрослела, начала работать в инвестиционном банке, вышла замуж и родила сына, она не перестала стремиться к следующей вершине. Мать Харуюки, Арита Сая, была именно таким человеком, и он ничего не мог с этим поделать.

Перед глазами появилась цифра «23», и двери лифта открылись.

Харуюки вышел в безлюдный коридор и повернул направо. Повернув за угол, он увидел возле двери своей квартиры маленькую фигурку, но почему-то не сильно удивился.

Скорее всего, подсознательно он уже понял, что тот звук, что раздался на Седьмой Кольцевой, издал не Энеми, а мощный электрический мотоцикл.

Заметив молча подходящего к двери Харуюки, гостья неспешно поднялась на ноги. Она качнула заплетенными на висках хвостиками и с ухмылкой поинтересовалась:

— А где традиционное «ч-ч-ч-то ты тут делаешь?!»

Харуюки улыбнулся и ответил:

— Не могу же я каждый раз так пугаться. На самом деле я догадался, что ты будешь здесь, Нико.

Услышав это, Кодзуки Юнико, она же Вторая Красная Королева Скарлет Рейн, чуть обиженно надула губы.

— Ну вот, ты так научишься предугадывать мои действия. В следующий раз надо как-нибудь по-другому прийти… может, разбить окно на балконе и влететь через него?

— Н-н-н-не надо! Ты хоть понимаешь, как мне за это попадет?!.. — ужаснулся Харуюки.

Нико удовлетворенно рассмеялась, а затем вдруг убрала руки за спину и сказала:

— А-ха-ха, да шучу я! Разве стала бы я так делать, братик?

Переключение в ангельский режим прошло так неожиданно, что Харуюки пошатнулся и едва устоял на ногах.

— Ну… ладно, что тебе сегодня нужно?..

Качнув большим ранцем на спине, Нико улыбнулась с самым невинным видом.

— Будто непонятно! Сегодня я, наконец-то, вновь ночую у тебя!

«Конечно, я не против того, чтобы ты тут ночевала, и я всегда рад тебя видеть, но разве сложно хотя бы кинуть сообщение перед тем, как ввалиться? И вообще, какое ”наконец-то”, если в прошлый раз гостила всего восемь дней назад?» — бормотал себе под нос Харуюки, пропуская Нико в зал. Окинув взглядом запасы на кухне, он громко спросил:

— Нико, есть молоко, грейпфрутовый сок, улун, газировка и молоко. Что будешь?

В ответ на эти слова раздался уже привычно-раздраженный голос:

— Эй, ты «молоко» повторил дважды! Намекаешь на то, что мне расти надо?! Хочешь, чтоб я стала похожа на Рейкер?!

— Думаю, от одного молока тебе такой не стать…

— Что ты там сказал?!.. Ладно, пусть будет молоко!

— Ничего не сказал! Сейчас принесу!

Харуюки достал из холодильника литровую бутылку молока и пару стаканов, а затем поставил на поднос два блюдца и большую стеклянную тарелку, в которую насыпал крупной вишни, присланной из деревни.

Как только он поставил поднос на стол, сидевшая с обиженным видом Нико расплылась в улыбке.

— Ох ты, вишня! Огромная!..

— Не помню, говорил ли я тебе, но мои бабушка и дедушка живут в деревне и выращивают вишню. Сейчас как раз начался сезон, и они каждый год нам присылают целую гору.

— Каждый год?! Гору?! Эх, если б я знала, устроила бы набег и в прошлом году!

— В прошлом году в июле я еще не был бёрст линкером…

— Да какая разница! Лучше скажи… а ее уже можно есть?

— А, конечно.

Харуюки подвинул тарелку с вишней в самый центр стола. Нико радостно сцапала первую вишенку сорта Сато Нисики и отправила ее в рот. Харуюки невольно улыбнулся, услышав, как аппетитно она чавкает.

— Не знал, что ты так любишь вишню, Нико, — прокомментировал он, сам принимаясь за ягоды.

Нико выплюнула косточку в свое блюдце и ответила:

— Разве я не говорила, что это моя самая любимая ягода после клубники? Когда мы в первый раз встретились с Черри Руком в том мире, я даже предложила ему поменяться аватарами.

— Вот как… кстати, ты и сама немного похожа на вишенку, — расслабленно ответил Харуюки, окинув взглядом сидевшую напротив гостью.

Она была одета в черную майку и футболку с воротником лодочкой, дополненные облегающими джинсовыми шортами. Сходство с вишенкой действительно наблюдалось — тощее, словно черенок, тельце, ярко-рыжие волосы—… и тут Харуюки вдруг заметил, что ее личико тоже стремительно приобрело алый оттенок.

— Эй, ты поосторожнее со словами!..

— Э?! Я… я ничего такого не имел в виду…

— Еще бы ты имел!.. Ну да ладно, если ты так думаешь, я сама буду иметь в виду.

Покрасневшая до ушей Нико схватила еще две вишенки и отвернулась.

«Не знаю о чем она, но неважно, главное, что вишня успела к ее визиту приехать», — подумал Харуюки, но не успел даже отпить молока из своего стакана…

Как прозвучал дверной звонок, и перед глазами выскочило сообщение о том, что у него появился новый гость.

Рефлекторно поднятая рука Харуюки вдруг замерла на полпути.

По спине пробежал холодок. Наверное, именно такая смесь страха и предвкушения ощущается на вершине американских горок перед тем, как тележка ухнет вниз.

К счастью, Нико была так увлечена вишней, что ничего не заметила. Харуюки сглотнул и нажал на кнопку ответа.

В окне появилось изображение с камеры у турникета на первом этаже. Там, улыбаясь, стояла Черноснежка — собственной персоной, с которой он расстался на Седьмой Кольцевой каких-то двадцать минут назад. Харуюки развернулся на стуле, сжался, повернувшись спиной к Нико, и тихо прошептал:

— Ч-Ч-Черноснежка-семпай?!.. П-п-п-почему ты здесь?!

— Знаешь, я отправилась домой, но на душе почему-то стало неспокойно. Я решила, что это из-за твоей учебы — вдруг ты будешь лентяйничать? — и потому вернулась.

«Вот она, устрашающая интуиция Черной Королевы!..» — мысленно содрогнулся Харуюки, стараясь удержать на губах улыбку.

— С-с-с-спасибо тебе за заботу. А-а… а что учитель?..

— Увы, у Фуко были свои дела. Но она просила передать тебе привет.

«Интуиция учителя пугает не меньше…» — вновь содрогнулся Харуюки, а затем решился и, словно бросаясь в воду, нажал на кнопку открытия замка.

— Н-ну ладно, заходи, поднимайся, пожалуйста.

— Благодарю. Буду через минуту.

Окно исчезло, и Харуюки медленно развернулся обратно.

Естественно, Нико уже заметила происходящее и сидела, играя с черенком от вишни.

— Это там Лотос… тьфу, то есть Снежка?

— У-угу. Но как ты догадалась?..

— У тебя на лице написано. Словно не знаешь, бояться или радоваться, — Нико хмыкнула и откинулась на спинку стула. — Эх, придется оставшимися вишнями с ней делиться.

Ровно через минуту прозвенел дверной звонок. Когда Черноснежка встретилась в коридоре с Нико, на ее лице появилась недобрая улыбка.

— Так я и думала. Нетрудно было догадаться, что ты заявишься сюда.

По случаю воскресенья Черноснежка оделась не в школьную форму. На ней оказалась туника с рисунком из белых цветов и брючки, доходившие до колена. Открытые плечи выглядели ослепительно красиво, но у Харуюки не осталось времени любоваться — он сразу пригласил ее к столу:

— Проходи, присаживайся. Сейчас принесу… э-э-а, чего тебе налить?..

— Молока, конечно, — произнесла Нико с ухмылкой, и Черноснежка нахмурилась.

— Не то чтобы я не любила молоко… но почему «конечно»?

— Хе-хе, тебе еще есть, где расти.

— К-куда это ты смотришь?! Меня мое тело полностью устраивает!

— О-о-о, так ты хочешь сохранить их миниатюрными?

— М-можно подумать, ты чем-то лучше!

— Так у меня еще куча времени, чтобы вырасти!

— Ага, не успеешь оглянуться — три года пролетят, и метаться будет уже поздно.

— Значит, ты и сама мечешься?

— Не мечусь!..

Слушавший их спор Харуюки едва нашел момент, чтобы вставить:

— …Так все-таки, что тебе налить?

Недовольно оглядев Харуюки, Черноснежка скомандовала:

— Давай молоко.

— Х-хорошо.

Харуюки быстро ретировался на кухню и облегченно выдохнул.

Нико и Черноснежка уже не раз встречались у него дома… более того, впервые это случилось целых полгода назад, вскоре после того, как Нико проникла в его квартиру под видом троюродной сестры. Но каждый раз в воздухе висело такое напряжение, что Харуюки никак не мог к нему привыкнуть.

Харуюки налил молока в третий стакан, взял еще одно блюдце и вернулся к столу. Он поставил стакан перед Черноснежкой, почему-то усевшейся рядом с Нико, и предложил:

— Я буду рад, если ты тоже попробуешь, семпай. Эту вишню выращивает мой дед.

— О-о-о, а она довольно крупная. Спасибо.

Видимо, Черноснежка тоже любила вишню, поскольку с удовольствием протянула руку. Съев первую ягодку, она широко улыбнулась.

— Очень вкусная. Как этот сорт называется?

— Классический Сато Нисики. В последнее время появилось множество генномодифицированных сортов, у которых ягоды крупнее и слаще, но мой дед всю жизнь специализировался именно на этой вишне.

— Ясно… здорово было бы съездить к твоему деду, пройтись по вишневому саду.

— Можно. Как раз скоро летние каникулы… — начал было Харуюки, но тут же поправился, — П-правда он живет в Хигасинэ, в префектуре Ямагата. За один день обернуться туда и обратно не выйдет.

— М-м-м. Но я совсем не против. Если мы ему не помешаем, я готова остаться там и на ночь, и на две, и на три.

— Нет-нет-нет, конечно, не помешаешь! Дедушка с бабушкой будут очень рады.

— Хорошо, тогда я воспользуюсь твоим предложением.

— На здоровье! Кстати, свежие ягоды с веток — ну очень вкусные!

Харуюки прервал громкий стук. Молчавшая все это время Нико подалась вперед так резко, что громыхнула об пол ножками стул.

— И я поеду.

— …Э?!

— Я то-о-оже хочу поехать!.. То-о-оже хочу лопать вишню прямо с веток!

Она канючила так, что уже трудно было понять, в каком именно режиме она находится. Положив руку ей на голову, Черноснежка покровительственно сказала:

— Нико, ты ведь уже не ребенок, правда? Ну, что надо сказать?..

— …В-вредина ты, Снежка! Это ведь даже не твой дедушка…

Недовольно поскрипев зубами, Нико вновь села ровно, повернулась к Харуюки, затем вежливо и низко склонила голову и проговорила — так и не избавившись от лежащей на макушке руки Черноснежки:

— Харуюки, п-прошу! Возьми меня с собой… пожалуйста!

— Д-да не надо так напрягаться! Конечно, возьму. У дедушки дом большой, туда сколько угодно людей влезет. Только дом немного… ну, вернее, он сильно старый…

— П-правда?! Ура!!! — Нико выпрямилась так резко, что едва не подпрыгнула на месте, и быстро смахнула руку Черноснежки. — Отлично, даешь каникулы!.. Я уже морально подготовилась, так что отменить эту поездку у вас ни за что не выйдет!

— М-мне еще нужно переговорить с ними на эту тему…

— Да знаю, знаю! Ты давай, поторопись! А, вот только…

Нико неожиданно умолкла, и улыбка на ее лице немного померкла. Харуюки недоуменно моргнул.

— Нет, я просто подумала… перед тем, как лопать вишню, нам нужно окончательно со всем разобраться.

— Это точно… я и сама так считаю, — отозвалась Черноснежка и согласно кивнула.

Под «всем» имелось в виду Общество Исследования Ускорения, оно же — Белый Легион «Осциллатори Юниверс». На сегодняшней Конференции Семи Королей Нико предложила план совместного нападения всеми Семью Легионами, и он был принят. Но для приведения плана в действие требовалось доказать, что они знают, где находится база Общества.

— А-а… — держа за черенок одну из последних оставшихся вишен, Харуюки вопросительно взглянул на обеих Королев. — Синий Король сказал, что после того, как получит информацию о базе, он отправит разведывательный отряд, чтобы проверить список противников. Но ведь мы лишь сможем направить их в «Минато 3», где находится Этерна, и они не смогут сами отыскать базу Общества…

— Именно так, — ответила Черноснежка, протягивая руку к стакану с молоком. — Я полагаю, что все члены Общества состоят в Осциллатори, который полностью контролирует район Минато. Как вы все понимаете, это значит, что они могут отказаться принимать дуэли и пропасть из списка…

— Но… как нам тогда доказать, что это именно они?..

Харуюки досадливо прикусил губу, когда Нико неожиданно выпрямилась и серьезным тоном сказала:

— Перед этим я хотела бы извиниться.

— Э?..

— Собственно, я ради этого и пришла. Харуюки… и Снежка. Простите меня за то, что я выступила на Конференции, не предупредив вас.

Нико низко склонила голову, и ее хвостики синхронно качнулись.

Даже Харуюки, несмотря на свое тугоумие, сразу понял, что она имеет в виду: ее сегодняшнюю речь и предложение выступить против Общества Исследования Ускорения объединенным отрядом.

Действительно, ее действия оказались весьма неожиданными, но благодаря этому Айвори Тауэр и Белый Легион попали в довольно неприятное положение, и Харуюки не совсем понял, за что она извиняется.

Видимо, Черноснежка думала так же, поскольку мягко улыбнулась и похлопала Нико по плечу.

— Не нужно так скромничать. Если бы ты не выступила, я бы сама сказала что-то в таком же духе… конечно, было бы неплохо, если бы ты и нас предупредила — тогда я бы смогла чем-нибудь тебя поддержать.

— Вот! Вот в этом все и дело, — Нико подняла голову и посмотрела в окно с мрачным видом. — …Буду откровенна — я не смогла обсудить с вами свое выступление на Конференции из-за того, что мнения внутри нашего Легиона разделились.

— Разделились?.. — растерянно повторил Харуюки, и Нико в ответ смерила его взглядом, не оставляющим сомнений в том, что перед ним настоящая Королева.

— Именно. Грубо говоря, среди нас появились люди, вернее, офицеры, которые считают, что мы не должны укреплять отношения с Нега Небьюласом. Мне едва удалось перед началом Конференции уговорить их одобрить план совместной атаки.

— Офицеры?.. То есть, бёрст линкеры уровня Пард?..

— Ага. Другие два Триплекса… сразу скажу, оба они очень ценят как меня, так и Проми. Наверное, именно поэтому они и ведут себя так… говорят, что даже наше бессрочное перемирие с Негабью ставит Проми под угрозу. Видите ли, вы ведь в открытую противостоите остальным пяти Легионам. И я, как командир Проми, понимаю, что в этом конфликте под горячую руку можем попасть и мы.

— Ясно… действительно, мне понятны их опасения. Тот же Радио вполне может заметить, что мы заключили перемирие, и потребовать, чтобы вас исключили из пакта о ненападении.

— Удивительно, с каким спокойствием ты об этом говоришь, — с натянутой улыбкой отозвалась Нико, а затем подобрала ноги и сложила руки на коленях.

Какое-то время она молчала, а затем совершенно неожиданно заявила:

— Что же до меня, то мне кажется, что наши два Легиона неотделимы друг от друга.

— Э?..

Нико посмотрела в округлившиеся от удивления глаза Харуюки, затем быстро отвернулась и скороговоркой выпалила:

— Так и есть. Если вдруг остальные пять Легионов решат дружно атаковать Негабью, им придется напасть со стороны зоны Накано 1, которую контролируем мы. А если мы согласимся передать контроль над этой территорией, то грош нам цена как Легиону. У нас будет лишь один выбор — вступить с вами в союз и защищаться вместе.

«Ну, уж прямо так и один…» — успел подумать Харуюки, но первой возразила Черноснежка:

— Нет, у вас будет еще один вариант. Вы можете объединиться с остальными Легионами и напасть на нас вместе с ними. В таком случае вы сохраните контроль над Накано 1.

— Нет… этого я сделать не могу.

— Я благодарна тебе за такие слова, Нико, но мы не просим благотворительности. Если мы будем вашими союзниками, получая от этого одностороннюю выгоду и ничего не давая взамен, то это нам грош цена как Легиону…

— Благотворительность здесь ни при чем!..

Нико вскочила со стула, который с грохотом откатился назад. Свет из окна окрасил ее волосы в цвет пламени, а ее горящие глаза не отрывались от Черноснежки.

— Я не могу позволить Леони или Грево захватить контроль над Сугинами!

— Почему? — спросила Черноснежка. Хотя ее голос звучал как обычно, вся эта сцена напоминала разговор младшей сестры со старшей.

— Это потому… потому, ч-что…

Но спокойствие на лице Черноснежки продлилось ровно до того момента, когда она услышала следующие слова Нико.

Они шокировали даже Черную Королеву, а уж Харуюки от них едва не свалился на пол вместе со стулом.

— …Потому что в следующем году я, возможно, поступлю в Умесато!

— Э… э-э-э?! — воскликнул Харуюки.

Бросив взгляд на него, Нико вновь уселась, залпом допила свое молоко и вытерла рот.

Нико училась в школе-интернате в районе Нерима, откуда до находившейся в Сугинами школы Умесато было не так уж далеко. Она могла доехать на автобусе за двадцать минут. Но в то же время никто не обязывал ее менять школу, поскольку в интернате находилась и средняя школа, а Нико перешла лишь в шестой класс начальной. И вообще, если она собралась сменить школу, разве ее не выселят из общежития?

Но самое главное — почему именно Умесато? Если она пожелала пойти в обычную среднюю школу, то их много и в самой Нериме. Возможно, она хотела учиться в одной школе с Харуюки, Тиюри и Такуму? Эта мысль грела душу, но вряд ли Нико, горделивая Красная Королева, позволила бы диктовать свой жизненный путь таким эмоциональным соображениям.

Вопросы кружились в голове Харуюки, и он не знал, стоит ли их задавать.

Нико же смотрела на Харуюки так, словно понимала все, о чем он думает. Наконец, она вздохнула и продолжила:

— Конечно, это долгая история — так и быть, расскажу. В «Комбинированной школе-интернате для беспризорных детей», где я учусь, есть система поощрения учеников. Нескольким ученикам, добившимся отличных результатов, предоставляется возможность перейти в другую среднюю школу…

— Отличных результатов?!.. — поразилась Черноснежка.

— Нескольким ученикам?!.. — воскликнул Харуюки.

Их реакция явно пришлись не по нраву Нико. Дернув хвостиками, она хмыкнула, но продолжила дальше:

— Ага. Сразу скажу — я не жульничала и Ускорение не использовала. Так вот… короче, в этом году я попала в список. И скоро мне уже предстоит сделать выбор. Я могу либо отказаться и остаться в интернате еще на три года, либо выбрать другую школу, в которую перейду. Поскольку выбор это непростой, я спросила совета у Пард. Она подумала ровно секунду и сказала: «Почему бы тебе не перейти в Умесато?»

— Т-так это идея Пард?

— Да. Когда я в прошлую неделю была на вашем культурном фестивале, я о многом подумала. В наших средних классах ученикам не дают такой свободы.

— Свобода… в Умесато?..

Слова Нико заставили Харуюки удивленно склонить голову.

Конечно же, он не мог сравнивать свою школу с остальными на собственном опыте, но он никогда не ощущал в Умесато какой-то особой свободной атмосферы. Домашней работы задавали много, при малейшей провинности школьников вызывали к директору. Можно было вспомнить и тот случай, когда Даск Тейкер, то есть Номи Сейдзи подготовил ловушку для Харуюки, установив камеру в женской душевой, после чего вход в спортзал немедленно перекрыли, и сразу поднялся большой шум.

Но Черноснежка — в отличие от Харуюки — даже не моргнула глазом и немедленно согласилась.

— Это действительно самый большой и приятный плюс нашей школы. Харуюки, наверное, и не знает о том, что редко в какой школе ученикам позволяют так свободно распоряжаться нейролинкерами и школьной локальной сетью. Многие школы вообще запрещают полное погружение на своей территории.

— Кстати, у нас в школе оно тоже полностью запрещено. Пард из-за этого немало настрадалась, — добавила Нико.

Уставившись на нее, Харуюки попытался перефразировать то, что она сказала, и все же разобраться:

— Другими словами, тебе не нравится твоя школа из-за того, что запрет на погружение мешает жизни бёрст линкера?..

— Да нет же!.. То есть, это тоже одна из причин, но точно не решающая! — воскликнула Нико, а затем с немного смущенным видом продолжила. — Как бы это описать… по моим ощущениям в Умесато очень мирная и дружелюбная атмосфера. Это, если что, похвала. Ну, Харуюки, помнишь, когда я пыталась выведать твою личность, я бегала по самым разным школам? Я еще тогда почувствовала, что во всех частных средних школах атмосфера какая-то нервная, и лишь в Умесато такого нет.

— Скорее всего, это потому, что у нас есть пространство, сделанное специально для учеников.

Слова Черноснежки заставили Харуюки выпучить глаза.

На этот раз он моментально понял, о чем идет речь. О том самом пространстве, в котором он сам коротал время в седьмом классе.

— Школьная локальная сеть?.. Но ведь сети есть и в других школах, разве нет?..

— Есть, конечно, но очень немногие школы разворачивают в них виртуальное пространство. Школой Умесато владеет частная компания, работающая в сфере образования, и использует ее в качестве полигона — чтобы узнать, как применение нейролинкеров влияет на учебный процесс. Ну, не принципиально, зачем им это, важно то, что в результате у нас есть пространство, где школьники могут свободно выбирать себе аватаров, играть, общаться и отдыхать.

— Вот как… действительно, локальная сеть — место, где каждый может побыть самим собой и повеселиться. Кстати, что-то я в последнее время редко там бываю…

— Но это потому, что ты нашел себе другое место, верно? Так называемый Ускоренный Мир? — с улыбкой заметила она, и Харуюки согласно кивнул.

Если бы Харуюки не стал бёрст линкером, то наверняка бы и по сей день проводил там все свободное время — даже если бы Арая прекратил его задирать.

— Выходит… Ускоренный Мир — мое убежище, куда я сбегаю от реальности?.. — пробормотал он.

На этот вопрос ответила Нико:

— Не только ты, Харуюки. И я, и Снежка, и все остальные бёрст линкеры тоже. Но мы не просто убегаем. Оно дает нам возможность обрести силу и храбрость, чтобы двигаться вперед и не отступать. Причем нам никто их не дарит, мы сами находим новые силы внутри себя. Поэтому, даже если я когда-нибудь лишусь всех очков, Брейн Бёрста, ускорения и воспоминаний о том, что была бёрст линкером, что-то обязательно останется в моем сердце. Я уверена в этом.

— Нико… — прошептал Харуюки. Неожиданные слова девочки на два года младше него поразили его в самую душу.

Он столько всего хотел ей сказать, но не знал, как это выразить словами. Увидев, как Харуюки кусает губы, Нико улыбнулась, словно действительно была лишь маленькой девочкой.

— Ведь я уже говорила во время фестиваля… я всегда боялась потерять свои очки. Боялась, потому что я не Первопроходец и не Монохром, и однажды кто-нибудь обязательно прикончит меня. Но… помнишь, когда Снежка передала мне сообщение от Первого… от Рэд Райдера? В тот момент я подумала… вернее, поняла, насколько я на самом деле маленькая.

Только сейчас Харуюки заметил, что часы уже пробили пять часов, и свет дня за окном потихоньку угасает. Капли на оставшихся в тарелке вишнях блеснули в лучах закатного солнца.

— Я… думала только о себе.

Тихий голос Нико заставил капли дрогнуть.

— …Думала лишь о том, что мне нужно быть сильной, иначе у нас отнимут территорию, иначе разбегутся мои легионеры — и потому я всегда скрывала свою слабость и свои страхи. Но на самом деле я вела себя так оттого, что не верила в своих друзей. Первый Король… сказал мне, что «остальное — в моих руках», так? И вот тогда я поняла, что возможность полностью довериться кому-то другому — это и есть настоящая сила…

— Нико… — снова прошептав ее имя, Харуюки набрал побольше воздуха и проговорил: — Даже если ты — командир Легиона, это не значит, что тебе никогда нельзя показывать слабость. Если трудно или тяжело, положись на своих друзей. Ты можешь быть чьим-то командиром или Королевой, но важнее то, что все мы — бёрст линкеры. Даже семпай уже не раз прямо на моих глазах начинала пла…

Кто-то резко наступил на носок правой ноги Харуюки, заставив замолчать. Вместо него заговорила Черноснежка:

— Все мы боимся потерять очки. Я так испугалась нападений со стороны Королей, что два года не подключалась к глобальной сети. Я распустила Легион, оставила мечты о десятом уровне. Я думала, что мне больше незачем сражаться… и все же продолжала упорно цепляться за звание бёрст линкера. Сейчас я даже не могу вспомнить, почему именно так упрямилась… а-а-а, хотя… — на лице Черноснежки появилась улыбка, словно она вдруг что-то осознала, пока говорила. — Возможно, за это тоже следует поблагодарить локальную сеть Умесато. Мне казалось, что однажды в этом маленьком виртуальном мирке появится кто-то, кто сможет вытащить меня из пучины тьмы… и мои ожидания оправдались.

Теперь Харуюки приковало к месту не только маленькой сильной ножкой, наступившей ему на ногу, но и пронзительным взглядом черных глаз. Он вжал голову в плечи, но не осмелился отвести взгляд от своей Королевы. Повисло молчание.

— Эй вы, я вообще-то сегодня первая в гости пришла! Ну ладно, смотрите друг на друга, сколько влезет, а я пока вишню доем! — недовольно воскликнула Нико и потянулась к стеклянной тарелке.

Черноснежка мигом разомкнула и физические, и психологические оковы, которыми обездвижила Харуюки, и сама протянула руку.

— Эй, не вздумай все забрать!

Последние вишни тут же исчезли. Черноснежка допила молоко.

Отдуваясь, Нико откинулась на стуле и удовлетворенно сказала:

— Спасибо за угощение. Надо бы и Пард попробовать… она как раз ищет, где бы взять вишню для летних вишневых пирогов.

— Хорошо. Завтра по пути домой занесу ей гостинец.

— …Серьезно?! Ох, спасибо тебе! — Нико отвесила благодарный поклон, после чего продолжила более расслабленным тоном. — Так вот, возвращаясь к причине, по которой Пард посоветовала мне перейти в вашу школу. Конечно, отчасти тут и разрешение пользоваться нейролинкерами, и замечательный культурный фестиваль, но… мне кажется, она предложила Умесато потому, что думает о «будущем». Она считает, что за три года в Умесато я смогу определиться, кем я хочу быть и в реальном мире, и в Ускоренном. Ну, по крайней мере, мне так думается.

Слова Нико звучали столь отвлеченно, что Харуюки не сразу ее понял.

Она говорила о будущем в реальном мире, о выборе жизненного пути? Сам Харуюки, хоть и перешел уже в восьмой класс, о своем будущем думал лишь одно: он хотел пойти в ту же старшую школу, что и Черноснежка. И даже это желание еще не характеризовало Харуюки как самостоятельную, независимую личность — да и сама затея казалась ему безнадежной.

С другой стороны, его цели в Ускоренном Мире выглядели уже более ясными. Он хотел победить Общество Исследования Ускорения и Белый Легион, пробиться через Храм Восьми Богов и сразиться с Синим, Зеленым, Желтым и Фиолетовым Королями. Но, если подумать, то даже эти желания, возможно, принадлежали не ему самому, а выросли из стремления Черноснежки к десятому уровню.

«Ну и пусть. Я ведь уже решил, что пойду за ней куда угодно».

На этот раз уже Харуюки первым посмотрел в глаза Черноснежки и увидел, как в них мерцает мягкий свет. Но не успели они вновь утонуть во взглядах друг друга, как Нико кашлянула, возвращая их к реальности.

— Так вот! Короче, вопрос еще не совсем решенный, но можете считать, что это весьма вероятно. Если я действительно решусь, нам придется пересмотреть наши соглашения — а для этого нужно вновь собраться высшим составом.

Нико говорила так бегло, что Харуюки невольно решил, что этот вопрос, в общем-то, не такой уж и серьезный. Он утвердительно кивнул, а вот Черноснежка почему-то не спешила с ответом. Немного подумав, она повернулась к Нико.

— Нико. Ты совсем недавно упоминала ответственность, лежащую на командире Легиона. Я правильно понимаю… что твое решение о переходе в Умесато как-то связано с этим?

В этот раз Харуюки совершенно не понял, что она имеет в виду.

«Кстати, она и во время Конференции сказала Зеленому Королю что-то непонятное…» — успел подумать Харуюки перед тем, как Нико уверенно кивнула.

— Да, можешь понимать это именно так.

— Хорошо, буду иметь в виду. Думаю, нам потом стоит еще разок обсудить этот вопрос, — согласилась Черноснежка. Потом она повернулась к Харуюки и слегка улыбнулась. — Прости, Харуюки, но от разговора у меня немного пересохло в горле. Ты не мог бы заварить чаю?

— Братик, и мне чай с молоком! И не слишком крепкий! — пропела Нико, мигом переключившись в ангельский режим.

Харуюки показалось, что он не успел задать им какой-то важный вопрос, но все же поднялся.

— Семпай, тебе черный?

— Да, мне такой же, как и Нико. Только сахара не надо.

— …Мне тоже не надо!

— Не мучай себя, ты же еще младшеклассница.

— С-сказала без сахара, значит, без сахара!!!

Под аккомпанемент вновь разгоревшегося спора Харуюки забрал со стола опустевшую тарелку и стаканы. Но когда он повернулся, чтобы забрать блюдца с косточками…

— А, кстати, Харуюки, если эти косточки посадить, они прорастут? — спросила Нико, и он озадаченно наклонил голову.

— Хм-м… я в свое время кое-что почитал об этом и даже попробовал… короче, это возможно, но совсем непросто.

— Да? А откуда тогда твой дедушка берет новые вишневые деревья? — с любопытством в голосе спросила Черноснежка.

— Погодите немного, дайте мне сначала чай заварить, — ответил Харуюки и побежал на кухню.

Он достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил ее в чайник, поставил чайник на электрическую плиту и включил режим быстрого кипячения. Поскольку он спешил, то вместо листьев забросил в заварочный чайник пакетики дорогого чая, который обожала его мать. Пока вода закипала, он успел вымыть стаканы и тарелку. Благодаря достижениям в нанотехнологиях посуду начали покрывать гидрофобным покрытием. Это значило, что кухонную утварь можно избавить от влаги легким взмахом и сразу поставить в шкаф.

Осторожно залив кипяток в чайник, Харуюки приготовил три чашки, три блюдца, три ложки и молочник (а также сахар, на всякий случай), и потащил поднос к столу.

— Простите, что так долго, — пропыхтел он, расставляя блюдца.

— Вижу, ты стал гораздо проворнее в работе по дому, Харуюки, — с улыбкой прокомментировала Черноснежка.

— Э-э… м-может быть… просто я в последнее время стараюсь как можно больше делать самостоятельно. Но вот готовить, например, я все так же не умею…

На этот раз улыбнулась Нико.

— Но то карри, что вы сделали в тот раз, получилось очень вкусным. Даже Пард понравилось.

— Так я только картошку для него чистил… собственно готовкой занимались Тию да Синомия…

— Ага. А что тогда делала Черная?

— Я п-перцы резала! Как я помню, кое-какому дальнобойному аватару они очень даже понравились!

Пока они пикировались, Харуюки разлил чай по чашкам и покашлял, привлекая внимание.

— Так вот, по поводу вишневых косточек…

— Ах, да! Как же поступают фермеры?

— Те, кто занимается этим серьезно, покупают саженцы и прививают их. К сожалению, косточки съедобных вишен почти не прорастают… но это не значит, что вырастить из них вишневое дерево невозможно.

— Ага, там есть какой-то трюк?

— Именно… — Харуюки взял одну косточку из оставшихся на столе блюдец. — Когда я пытался их сажать, я сначала помыл косточки, а затем положил в холодильник, чтобы они не засохли. Потом я посадил те, у которых проклюнулись корни… но хотя я все делал по руководству, корни были совсем крошечные, и ни одна из косточек так и не взошла. Может, им нужна какая-то особая земля?..

— Хм-м. Но все-таки корни у них проклюнулись, так? — заметила Нико и ударила сжатым кулаком в ладонь. — Отлично. Приступаем!

— …Э?

— Да, такие быстрые решения как раз в духе Нега Небьюласа, — кивнула Черноснежка.

— Н-ну… мы, конечно, можем их засунуть в холодильник, но… куда будем сажать?

— Это все можно потом обдумать. Сначала их надо помыть, так? Можно я на кухне помою?

Черноснежка, вдруг неожиданно приблизившись по нетерпеливости к Пард, схватила блюдце и уже собралась встать, когда Харуюки поспешил остановить ее:

— А, нет, если ты просто их ополоснешь, то они как следует не увлажнятся… давайте сначала чай допьем.

— Вот как? Ну, хорошо.

Черноснежка неспешно добавила молока в чай, переливающийся рубиновым оттенком, и аккуратно перемешала. Нико же влила молоко резкой струей, взмахнула один раз ложкой, а затем поднесла чашку к губам.

Харуюки насыпал сахару в свою чашку чая, сделал глоток, а затем спросил:

— Так все-таки, почему вы вдруг решили вырастить вишню?

— Будто непонятно! Если у нас будет свое дерево, мы сможем есть вишню прямо с него!

— П-погоди, из косточки трудно вырастить даже саженец, но если у нас вдруг и получится, вишня еще лет пять не сможет цвести!

— Подумаешь, пять лет. Подождем, — тут же ответила Черноснежка, и Харуюки ошарашенно посмотрел на нее. — Мы будем ухаживать за ним втроем… нет, всем Легионом. И терпеливо ждать его плодов. А что насчет места — почему бы нам не посадить его возле клетки Хоу? Пусть это и задний двор, но солнца там достаточно.

Харуюки не сразу нашелся с ответом.

Пять лет. Этот срок казался Харуюки вечностью. Через пять лет Нико исполнится семнадцать, ему самому — девятнадцать… а Черноснежке двадцать.

Останутся ли они к этому времени бёрст линкерами? Будут ли дуэли в Ускоренном Мире будоражить их умы так же, как и сейчас? Конечно, он хотел бы, чтобы так и случилось, но не мог быть уверенным в этом. Возможно, к тому времени они давно уже пройдут игру под названием «Брейн Бёрст», и все бёрст линкеры утратят свои воспоминания об Ускоренном Мире.

И тут Харуюки на память пришли слова Нико.

«Что-то обязательно останется в моем сердце. Я уверена в этом».

«Да, ты права. Даже если у нас заберут Брейн Бёрст и все связанные с ним воспоминания… с нами останется все то, что произошло в реальном мире.

То, как Черноснежка-семпай спасла меня от травли.

То, как Нико пробралась ко мне домой, выдав себя за родственницу.

Тию, Таку, Фуко, Синомия, Пард, Карен, Рин… все то прекрасное время, что мы провели вместе. Эти воспоминания навсегда останутся в глубине моего сердца.

Словно косточки вишни, посаженные в землю на солнечном пятачке».

— …Да, это хорошая мысль. Если посадить вишню рядом с клеткой Хоу, я буду каждый день ухаживать за ней, — Харуюки кивнул Черноснежке, потом повернулся к Нико и продолжил. — Нико, переходи к нам в Умесато в следующем году. И вступай в комитет по уходу. Тогда и ты сможешь ухаживать за вишневым деревом.

Как ни странно, Нико в ответ удивленно округлила глаза, хотя Харуюки, казалось бы, просто повторил ее же собственные слова.

Она вдруг резко отвернулась, несколько раз хлопнула длинными ресницами и ответила слегка дрожащим голосом:

— Я же сказала, что еще не решила. И вообще, я и так после уроков помогаю Пард с ее кафе. Нет, я, конечно, не против вступить в комитет, если поступлю к вам, но допоздна засиживаться каждый день не смогу!

Услышав это, Черноснежка улыбнулась и похлопала Нико по спине.

— Ну, если ты все еще не отказалась от этой мысли, то надо уже начинать готовиться. И поэтому… сегодня нас ждет супер-напряженный вечер учебы!

— Э-э… э-э-э?! — поперхнулся Харуюки.

Нико развернулась к ней и воскликнула:

— Погоди, Снежка! Я-то собиралась сегодня весь вечер гонять старые игры…

— Точно, семпай, я как раз отыскал старый файтинг с классической боевой системой…

— Харуюки, вот уж тебе сейчас о таком думать совсем нельзя! У тебя первая контрольная через три дня!

— А… ах да…

Харуюки свесил голову, а Черноснежка громко хлопнула в ладоши.

— Но для начала помоем вишневые косточки. У тебя есть губка?

— А-ага, сейчас принесу…

Харуюки поднялся и отправился на кухню в поисках губки.