Утонувшие надежды

61

И он же оказался во всем виноват. Проснувшись, он спустился в гостиную. Остальные уже сидели там и, завидев Дортмундера, обрушили на него град обвинений. Это же надо!

— Ты заставил нас изрядно поволноваться, Джон, — мягко, но серьезно сказала Мэй.

— Мне тоже пришлось несладко, — заметил Дортмундер.

— Кажись, я малость застудил голову, шляясь под дождем, пока ты спал в постельке, — заявил Тайни. Его голос, похожий на звук корабельного ревуна в тумане, прозвучал еще мрачнее, чем обычно.

Мамуля Мэрча лишь фыркнула и бросила на Дортмундера многозначительный взгляд, не проронив ни слова.

— Между прочим, гонять днем на краденом грузовике несколько часов кряду тоже очень опасно, — заметил ее сынок. — И все впустую!

— Видишь ли, Джон, — сказал Даг. — Я не могу понять, как ты умудрился потерять леску, натянутую поперек озера. Ведь она была у тебя под рукой.

— Это точно, — подтвердил Келп. — Я видел ее собственными глазами.

— При свете головного фонаря? — осведомился Дортмундер, нахмурив брови.

— Ну... в общем, да.

— Пока ты спал, Джон, — вмешался Уолли, — я запросил компьютер, но он не смог предсказать, что ты поплывешь к плотине. Это направление никому даже в голову не могло прийти!

— Я поплыл туда потому, что там были огни, — объяснил Дортмундер. — Втолкуй это своему компьютеру, когда вы в очередной раз будете с ним целоваться.

Том издал характерный смешок и сказал:

— Похоже, все против тебя, Эл.

Присутствующие немедленно сменили гнев на милость и принялись с жаром убеждать Дортмундера, как они счастливы видеть его, что бы там ни случилось. Живой и невредимый Дортмундер, лежащий в своей постели, намного лучше мертвого Дортмундера, лежащего на дне озера, или полумертвого Дортмундера, валяющегося где-нибудь на берегу, сказали они. На этом тема была исчерпана.

Дортмундер проспал почти весь день. Уже наступил вечер, и за окном по-прежнему лил дождь. Прогноз погоды, полный тщательно скрываемых опасений и робких надежд, предсказывал, что дожди, несмотря на предшествовавшие две недели солнечных дней и звездных ночей, будут идти еще некоторое время, а могут зарядить и надолго. Исчерпав свои претензии к Дортмундеру, вырвавшемуся из плена водных стихий, обитатели дома перекинулись на знакомую тему. Разговор пошел о деньгах Тома, отнятых у земли, но до сих пор остававшихся под водой.

— Осталось самое простое, — заверил Даг собравшихся в гостиной. — Мы еще раз съездим к водохра...

— Нет, — прервал его Дортмундер, поднимаясь.

Мэй бросила на него удивленный взгляд.

— Джон? Куда ты?

— Возвращаюсь в Нью-Йорк, — ответил Дортмундер и направился к лестнице.

— Подожди!

— Осталась сущая ерунда!

— Что два пальца обмочить!

— Мы знаем, где лежит гроб!

— Мы привязали к нему веревку!

— Он у нас в руках!

Но Дортмундер не слушал. Он поднялся по лестнице, бухая ступнями, и принялся укладывать вещи. Тем временем в комнату один за другим заявлялись компаньоны и предпринимали попытки сломить его железобетонное упрямство.

Первой пришла Мэй. Она уселась на кровать рядом с чемоданом, в который Дортмундер швырял свои пожитки, и после минутного молчания сказала:

— Я знаю, что ты чувствуешь, Джон.

— Вот и хорошо, — ответил Дортмундер, сгребая в охапку носки.

— Но я не могу уехать отсюда, пока все не устроится.

— Ага.

— Не могу же я бросить мамулю.

— Ага.

— Если мы сейчас уедем, Тому может прийти в голову пустить в ход динамит.

— Угу.

— Короче говоря, я не хочу отсюда уезжать, — сказала Мэй.

Дортмундер замер, погрузив руки в чрево комода.

— Я все понимаю, Мэй, — ответил он. — Попробуй на секунду забыть все, что ты сказала, и ты поймешь, почему я не могу здесь оставаться. Я еду домой. Заканчивай свои дела и возвращайся. Я буду ждать.

Мэй посмотрела на него, подумала и встала.

— Я вижу, тебя не переубедить, — сказала она.

— Я рад, что ты это поняла, — ответил Дортмундер.

Следующим был Том.

— Сматываешь удочки, Эл?

— Ага.

Несколько минут спустя появился Уолли.

— Черт побери, Джон, — сказал он. — Я знаю, что ты — не герой, ты солдат, но даже и солдаты не выходят из игры в самом ее разгаре.

— Игру отменил дождь, — ответил Дортмундер.

Тайни, Стэн и его мамуля пришли втроем, словно фермеры, встречающие Дороти, вернувшуюся из страны Оз.

— Дортмундер! — прогремел Тайни. — Сам ведь втравил нас в эту историю!

— Как я понимаю, довести дело до конца будет очень просто, — заметил Дортмундер, аккуратно складывая свои сменные брюки.

— Ехать в город в среду — настоящее безумие, — сказал Стэн. — Среда — самый хреновый день. Все дороги забиты до отказа...

— Я поеду на автобусе, — отозвался Дортмундер.

На лице мамули появилось брезгливое выражение.

— Ни за что не сяду в автобус, — заявила она. — И тебе не советую.

Дортмундер кивнул, соглашаясь с мамулей, но не принимая ее совет всерьез.

— Отвезете меня на автовокзал? — спросил он.

— Таксисты не выбирают, куда им ехать, — пропыхтела мамуля, в устах которой эта фраза могла означать согласие, и вышла из комнаты.

— Ну что ж, Дортмундер, — сказал Тайни. — Откровенно говоря, я тебя понимаю. Делай как знаешь.

В ответ Дортмундер махнул рукой, и Келп с Тайни удалились. Дортмундер хотел было вновь возобновить сборы, когда в комнате появился Даг.

— Говорят, ты собрался уезжать? — спросил он.

— Да, уезжаю, — ответил Дортмундер.

— Дело в том, что завтра или послезавтра, ну, словом, в ближайшее время, — сказал Даг, — я в любом случае поеду на Лонг-Айленд посмотреть, как там дела, и захватить снаряжение для следующей попытки. Могу подбросить тебя домой.

— Я уезжаю сегодня, — ответил Дортмундер.

— Какого черта, подожди хотя бы денек.

— Давай представим себе, что я задержусь тут на день-другой, — сказал Дортмундер. — Ведь вы же замучаете меня уговорами. А потом мы с тобой сядем в пикап и поедем в город. Ты не сможешь удержаться и начнешь рассказывать мне о том, какой вы составили план, разъяснять мне подробности, перечислять необходимое оборудование. — Дортмундер дружески похлопал Дага по руке. — И во время этого разговора у меня может проснуться дикое желание попробовать сделать «триста шестьдесят».

Дортмундер уже застегивал чемодан, когда в комнате появился Энди Келп. Дортмундер посмотрел на него и заявил:

— Можешь даже не начинать.

— Понимаю, — отозвался Келп. — Я тебя знаю как облупленного, Джон. И очень хорошо чувствую, когда нет смысла сотрясать воздух. Подойди-ка сюда.

— Куда?

— К окну. Не бойся, оно закрыто.

Заинтригованный словами Келпа, Дортмундер вышел из-за кровати и приблизился к окну. Энди откинул занавеску и ткнул пальцем в усеянное каплями стекло. Там, за превратившейся в болото лужайкой на залитой дождем обочине дороги, по которой мчались потоки воды, стоял черный блестящий «бьюик-попмус-88» последней модели.

— Машина снабжена путепрокладчиком, — с тихой гордостью произнес Келп, — и всеми прочими прибамбасами. Я доставлю тебя домой с максимально возможными удобствами.

Дортмундер был тронут. Не до такой степени, чтобы переменить свое решение, но все же тронут.

— Спасибо, Энди, — сказал он.

— Честно говоря, я с тобой полностью согласен, — доверительно произнес Келп, наклоняясь вперед. — Рано или поздно водохранилище сожрет тебя с потрохами.

62

За обеденным столом стало просторнее. Щадя чувства Мэй, об этом не говорили вслух, однако отправлять в рот вилку с куском индюшатины куда сподручнее, когда между твоим локтем и локтем соседа появляется дополнительное пространство в дюйм-другой.

Однако когда речь зашла о будущих планах, отсутствие за столом Дортмундера предстало совсем в другом свете, хотя поначалу этого никто не понимал.

— Осталось самое простое, — заговорил Даг, когда подали кофе. — Мы пощупали фоб собственными руками и знаем, где он лежит.

— Кроме того, привязали к нему веревку, — добавил Келп.

Даг кивнул и сказал:

— А другой конец веревки привязан к леске, которую никто не заметит.

— Особенно в такую погоду, — заявил Тайни и чихнул.

— И что особенно приятно, на сей раз вы не оставили следов, которые могли бы привлечь внимание полиции, — вмешался Том.

— Компьютер готов предложить миллион способов довести дело до конца, — подал голос Уолли.

— Вот и хорошо, — сказал Стэн. — Давайте возьмемся и покончим с этим.

— И как можно быстрее, — добавила мамуля. — Мне не терпится вернуться туда, где управление автомобилем носит более контактный характер.

— Что ж, давайте приступать, — сказал Даг, пожимая плечами.

За столом воцарилась тишина, присутствующие попивали кофе, разглядывали стены либо водили кончиками пальцев по скатерти, описывая круги и не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Казалось, в переполненной людьми комнате стало светлее, скатерть — белее, стены — ярче, а тишина — все пронзительнее. Создавалось впечатление, что здесь собрались художники, занятые созданием автопортретов.

В конце концов Мэй не выдержала.

— Что нужно делать-то? — спросила она.

Присутствующие ожили и зашевелились, обратили взоры на Мэй и заговорили, перебивая друг друга.

— Нет ничего проще, Мэй, — сказал Келп. — Мы вытянем гроб лебедкой.

— Привяжем к веревке еще одну веревку, — пояснил Даг.

— Конечно, для этого нам придется достать новую лебедку, — вставил Тайни.

— Ну да, — кивнув, согласился Келп. — И новую веревку.

— А как насчет новой лодки? — спросил Стэн.

— Обязательно. Но только не такую, которая потонет под дождем, — сказал Тайни.

— Когда приступим? — спросил Уолли. — Будем ли мы ждать, пока не кончится дождь?

— Да, — сказал Тайни.

— Честно говоря, не знаю, — ответил Даг. — Все зависит от того, надолго ли он затянется. Видите ли, время от времени инженеры с плотины спускают на воду маленькую лодку и обходят водохранилище, берут пробы и все такое прочее. Они могут зацепить леску и порвать ее. Даже если она не зацепится за винт и они ее не заметят, мы все равно потеряем ориентир.

— Вряд ли они отправятся на прогулку в такую погоду, — заметил Тайни.

— Это верно, — согласился Даг.

Мэй откашлялась и заметила:

— По-моему, Джон сказал бы, что инженеры скорее всего выйдут в плавание сразу по окончании дождя, чтобы наверстать упущенное время.

— И это верно, — отозвался Даг.

— А что еще мог бы сказать Джон? — спросил Уолли.

— Не знаю, — ответила Мэй. — Он уехал.

Все присутствующие задумались над ее словами.

— Вот какая штука, — сказал Стэн. — В присутствии Джона легко делиться своими мыслями, потому что он тотчас указывает, где ты прав, а где ошибаешься.

— Дортмундер — это... — задумчиво протянул Тайни, — это, так сказать, центральная фигура.

Том издал характерный смешок и сказал, не шевеля своими бескровными губами:

— Жаль, что он уволился накануне получки.

Все почувствовали себя неловко.

— Теперь интересы Джона представляю я, — отрезала Мэй.

— Вот как? — негромко сказал Том. — Разве у Эла остались интересы в этом деле?

Мамуля зыркнула на него.

— А тебе-то что? — спросила она. — Доля Джона не уменьшает твоей. Ты вечно подкидываешь людям подлянки, а потом потешаешься.

— Если все счастливы, то и я доволен, — ответил Том.

— Вопрос в том, когда вы собираетесь приступать и каким образом все это сделать, — настаивала Мэй.

— Я лично держал гроб вот этими руками, — сказал Келп, растопыривая пальцы. — Нам осталась сущая чепуха.

— Вот и хорошо, — ответила Мэй. — Расскажи нам, как ты собираешься действовать.

Келп повернулся к Дагу:

— Объясни ей, а?

— Мы выходим в озеро, привязываем веревку к веревке, и Тайни вытаскивает гроб на берег.

— По-моему, ты собирался облегчить гроб, чтобы пронести его над пнями, — заметил Тайни.

— Ах, да, — спохватился Даг. — Я и забыл.

— И второй вопрос: когда? — сказала Мэй. — И какая нужна лодка? И подробности операции.

— Для этого нужен Джон! — воскликнул Келп, раздраженно ударив ладонью по столу.

— Джон уехал, — заметила Мэй. — Поэтому подробности придется разработать самим. Главное — когда мы приступим?

— Как можно быстрее, — отозвался Стэн и, повернувшись к Тайни, пояснил: — Мне не хочется об этом говорить, но, похоже, лучше будет заняться этим делом, не дожидаясь окончания дождя, сразу, как только мы все подготовим.

— И чтобы лодка не утонула, — добавил Тайни.

— Новая лодка влетит нам в копеечку, — заметил Даг.

Все посмотрели на Тома, который ответил мягким (для него) взглядом и сказал:

— Нет.

— Том, — начал было Келп. — Нам потребуется некая...

— Хватит меня доить, — ответил Том самым серьезным тоном. — У кого я покупал снаряжение? У тебя. — Он указал на Дага. — А теперь мы можем брать его бесплатно.

— У меня нет лодки, — сказал Даг.

— Так укради ее, — посоветовал Том.

Даг смущенно умолк, но тут ему на выручку пришел Стэн.

— Так и быть, Даг, — сказал он. — Мы сами раздобудем лодку.

— Отлично, — ответил Даг, но на его щеках вновь появились те же белые пятна, что и во время пережитого им недавно потрясения.

— Мы все обдумаем, Мэй, — пообещал Стэн. — Понимаешь, для нас это малость непривычно, и все тут.

Мэй оглядела стол.

— Сварю-ка я свежий кофе, — сказала она и вышла на кухню. Пока она заваривала кофе, из комнаты доносились возбужденные голоса.

63

Нельзя сказать, что, добравшись до постели в собственной квартире, Дортмундер уснул как младенец. Скорее, он спал как взрослый человек, на долю которого выпали тяжкие испытания. Он лежал навзничь, разинув рот и порой всхрапывая, раскинув руки и ноги и смяв простыню. Ему снились и добрые сны (солнечный свет, груды денег, роскошные автомобили, легкомысленные женщины), и кошмары (связанные с водой). Время от времени он проваливался в такой глубокий сон, что ему позавидовал бы даже аллигатор.

Это случилось, когда он, судя по всему, пребывал в полудреме. Внимание Дортмундера привлекло еле слышное царапанье и скрежет, словно кто-то копался в замке входной двери. Затем этот кто-то вошел в квартиру под скрип старых половиц и прикрыл за собой дверь, издавшую негромкий щелчок. Дортмундер уже хотел проснуться, но почему-то решил, что это Том вернулся из очередного ночного похода за деньгами. Доносившиеся из прихожей тихие звуки навевали воспоминания о шуршании легких волн, и в этом сне Том представлялся ему в виде огромной рыбы с зубами, от которой Дортмундер спасался вплавь. Он плыл, плыл, плыл, но рыба никак не отставала.

В обычных условиях незваному гостю было бы очень трудно сориентироваться в темной, практически лишенной окон квартире, однако на сей раз, памятуя о своих недавних подводных похождениях, Дортмундер оставил свет в ванной, что дало возможность пришедшему найти дорогу и, убедившись в том, что кроме спящего Дортмундера в квартире никого нет, отправиться на кухню и соорудить себе бутерброд с ореховым маслом и желе. Скрип ножа в баночке с маслом представился одурманенному сном Дортмундеру скрежетом весел в уключинах лодки Харона[4].

Проглотив бутерброд и банку пива, незваный гость некоторое время сидел тихо, прикорнув прямо за кухонным столом. С восходом солнца он вошел в спальню и, сбросив одежду Дортмундера с кресла, стоявшего у двери, уселся в него буквально в футе от кровати, внимательно наблюдая за спящим в ней человеком.

Он взвел курок винтовки, и легкий щелчок затвора заставил Дортмундера нахмуриться и что-то недовольно пробормотать. Ему приснилось, что он находится под водой и что его акваланг внезапно упал с плеч, отсоединившись с металлическим лязгом от клапана загубника, и что ему в глотку хлынула вода. Но затем кошмар уступил место воспоминанию о партии в покер с закадычными тюремными приятелями в старые добрые времена, когда он сорвал флэш-ройял в пиках. Это видение доставило Дортмундеру огромное удовольствие, и он вновь принялся погружаться в сон. И лишь два часа спустя открыл глаза, почесал нос, сел в постели и уставился в зрачок винтовочного дула, нацеленного ему в глаз.

— Э!.. — крикнул Дортмундер и тотчас прикусил язык.

Винтовка. Старческие шишковатые руки, держащие винтовку. Окруженный морщинами глаз, приникший к прицелу. В спальне Дортмундера в его собственном кресле сидел последний обитатель города Кронли, что в штате Оклахома.

— А теперь, мистер Восстановительные Работы, — сказал отшельник, — ты расскажешь мне, где сейчас находится Тим Джепсон. На сей раз за моей спиной нет никого, кто мог бы трахнуть меня бутылкой.

64

Бутылкой...

Острый оранжевый луч, проникший сквозь пустой оконный проем отеля Кронли, коснулся глаз Гаффи, и тот застонал от мучительной боли в голове и тягостного недоумения в душе. Либо коллега парня из инфраструктуры огрел его сразу тремя бутылками, что было явно излишне, либо произошло нечто совсем уж немыслимое.

Три бутылки. По полу бара были разбросаны осколки трех бутылок. Отколотые горлышки все еще были заткнуты пробками и страшно воняли. Осколки оказались совершенно сухими, и поэтому было трудно предположить, что вонь исходит от прокисшего за долгие годы вина. К тому же запах исходил скорее от внешней поверхности осколков, нежели чем от внутренней.

Канализация. Второй приезжий ходил в подвал осматривать канализацию. Немного оправившись от последствий удара по голове, Гаффи последовал его примеру и, обнаружив открытый люк, сразу все понял. Итак, это был Тим Джепсон. Он, как и предсказывал Митч Ланч, вернулся за своими четырнадцатью тысячами, которые хранились в винных бутылках в ужасающем зловонном потоке; как это похоже на Тима Джепсона!

«Он был у меня в руках, — подумал Гаффи, — и я упустил его. Но надежда не потеряна». У Гаффи оставалась еще одна тонкая ниточка — номерной знак маленького белого автомобиля. Удастся ли его выследить? Впрочем, иного выбора не было.

Во второй половине того же дня Кронли стал тем, чем казался долгие годы: окончательно обезлюдевшим городом. Гаффи побрился, облачился в лучшую одежду, украденную у профессора, разобрал винтовку и, сунув ее в рюкзак вместе со сменой белья, покинул Кронли и двинулся по каменистой пустыне навстречу своей запоздалой судьбе.

К вечеру он добрался — где пешком, а где на попутках — до города, отыскал полицейский участок и сообщил, что его сбила машина, а водитель предпочел скрыться с места происшествия. Он описал автомобиль и сообщил его номер, предъявив в качестве доказательства шишку на затылке. Полицейский ввел номер машины в компьютер, осмотрел рану Гаффи и отправил его в больницу, где тот провел прекрасную ночь в мягкой постели и насладился лучшей в своей жизни едой. Блага цивилизации едва не побудили Гаффи сразу отказаться от дальнейших поисков. В конце концов, для того чтобы жить в такой роскоши, ему достаточно было всего лишь восемь-девять раз в год попадать под автобус.

Однако чувство долга возобладало, особенно после того, как наутро в больницу явились полицейские и сообщили, что сбившая его машина найдена, но сделать ничего нельзя. Собственно, Гаффи как раз и рассчитывал на безразличие властей к своей персоне. Как выяснилось, машина была взята напрокат в аэропорту Оклахома-сити в тот же день, когда был сбит Гаффи, а назавтра возвращена на стоянку. Нарушители, жители Нью-Йорка («Ну, вы сами знаете, что это за народ!»), уже давно уехали. На машине не осталось ни малейших следов, свидетелей тоже нет, к тому же врачи (к необычайному удивлению Гаффи) сочли состояние пострадавшего вполне удовлетворительным. Короче говоря, в полиции не видели серьезных причин возбуждать дело, требующее внимания органов правопорядка двух штатов.

Гаффи со смирением выслушал и попросил лишь об одном. Нельзя ли сообщить ему имена и адреса людей, арендовавших ту машину?

Услышав его просьбу, один из полицейских ухмыльнулся и спросил:

— Уж не намерены ли вы вершить самосуд?

— Я в жизни не выезжал за пределы Оклахомы! — воскликнул Гаффи, говоря истинную правду. — Нет, я лишь хотел написать тому человеку, что я, как настоящий христианин, прощаю его. Клянусь Господом!

Увидев, что Гаффи уже готов отбивать им поклоны, полицейские сообщили ему имена — Том Джимсон, арендовавший машину, и Джон Дортмундер, управлявший ею, — и в придачу один нью-йоркский адрес на двоих.

Том Джимсон? Ага! Тим Джепсон, Том Джимсон. Все ясно.

Затем возникло еще одно небольшое затруднение, когда врач выказал намерение понаблюдать Гаффи еще несколько дней. Однако, выяснив, что у него нет медицинской страховки, врач решил, что и так уже продержал старичка слишком долго, и отпустил его на все четыре стороны. И вот Гаффи, впервые в жизни задрав кверху большой палец, покинул штат Оклахома.

Долгое путешествие на север ознаменовалось множеством приключений и рядом правонарушений самого трусливого и мелочного свойства: грабежом церковных ящиков для сбора пожертвований, а то и нападениями на нищих с их жалкими мешочками и тому подобными деяниями. И наконец — Нью-Йорк! Квартира по указанному адресу, и вот он — Джон Дортмундер собственной персоной.

К сожалению, Тима Джепсона сейчас не оказалось дома. Конечно, убить его во сне было бы легче всего, но не беда. Оставался Джон Дортмундер. Джон Дортмундер расскажет Гаффи, где и как отыскать Тима Джепсона.

Никуда не денется. Расскажет, как миленький.

65

— Нет, — сказал Дортмундер, пытаясь говорить как уверенный в себе человек, хозяин положения, а не испуганный кролик, которого разбудил псих с винтовкой в руках. — Нет. Я не знаю, где находится Том... то есть Тим.

— Он живет здесь, — заявил псих. — По крайней мере он указал этот адрес, когда вы брали напрокат машину.

Дортмундер изумленно посмотрел на старика, дивясь его осведомленности. Старик хихикнул почти как Том, но при этом приоткрыл губы, показывая свои сморщенные, потемневшие беззубые десны.

— Не ожидал, что я об этом узнаю? — спросил он. Винтовка в его испещренных морщинами руках была по-прежнему наведена на Дортмундера, словно пушка у подъезда дворца правосудия.

— Нет, не ожидал.

— И тем не менее я все знаю. Сейчас Тим Джепсон называет себя Томом Джимсоном. Он взял напрокат машину, а ты крутил баранку.

— Отличная работа, — похвалил Дортмундер, окончательно смешавшись.

— А знаешь, что у меня получается лучше всего? — спросил псих.

— Что же?

— Стрельба. — Старый маньяк ухмыльнулся, при этом его щека коснулась холодной стали винтовки. — Я много лет кряду постреливал по кастрюле.

— И она осталась цела? — удивился Дортмундер.

Его замечание почему-то привело старика в неописуемую ярость.

— Я стрелял, чтобы наполнить ее! — рявкнул он. — Пищу добывал, понятно? Койотов, кроликов, змей да крыс! Потом варил их в кастрюле! И жрал!

— Простите меня, — сказал Дортмундер. — Я горожанин и совершенно не разбираюсь в таких вещах.

— А я разбираюсь, — ответил обидчивый селянин. — И вот что я тебе скажу, мистер. Я очень хорошо стреляю.

— Я не сомневаюсь в этом, — донельзя уважительным тоном ответил Дортмундер.

— Возьмем, к примеру, белку, — продолжал старик. — Белка непрерывно движется, не то что ты сейчас. Она не замирает ни на миг, и прицелиться в нее не так-то просто. И тем не менее я без промаха сбиваю белок, попадаю точно туда, куда хочу, чтобы не испортить мясо.

— Отличная работа, — снова похвалил Дортмундер.

— Великолепная!

— Да-да! Вы правы!

— Так вот, — продолжал старик, немного успокоившись. — Представь себе, что я решил отстрелить тебе левое ухо. Как ты думаешь, я попаду или промахнусь?

— Э-э... — пробормотал Дортмундер. Его левое ухо страшно зачесалось, а левая рука вздрогнула, испытывая непреодолимое желание взяться за ухо и хорошенько его поскрести. — Э-ээ... — сказал он, — мне кажется, не стоит этого делать.

— Почему?

— Э-э... соседи услышат шум и...

— Я немало знаю о Нью-Йорке, — сообщил псих. — Говорят, что в этом городе при звуке выстрела люди прибавляют громкости в телевизоре и прикидываются, будто это не их дело. Так мне говорили.

— Пустые сплетни, которые распускают провинциалы! — заявил Дортмундер. — На самом деле жители нашего города — люди заботливые и добросердечные. Например, вы можете забыть бумажник в такси, и вам его обязательно вернут.

— Я не оставляю бумажников в такси, — сказал псих. — И говорю то, что слышал. Может, проверим?

— Минутку! — воскликнул Дортмундер. — Зачем, зачем вам это?

— Для тренировки, — сказал псих. — И для того, чтобы ты воспринимал мои слова всерьез.

— Я и так воспринимаю их всерьез!

— Вот и хорошо. — Старик кивнул, по-прежнему целясь в ухо Дортмундера. — Так где же сейчас Тим Джепсон?

66

— Э-ээ... — пробормотал человек, сидевший в постели.

— Что «э-ээ»? — спросил Гаффи, нахмурившись.

— Я не знаю!

— Очень жаль, — искренне заявил Гаффи. — Если ты и впрямь не знаешь, придется тебе распрощаться с ухом.

— Подождите минуту! — воскликнул человек по имени Джон Дортмундер, размахивая руками и суча ногами под одеялом. — Я знаю, но подождите минуту!

Его слова так удивили Гаффи, что он чуть было не опустил винтовку.

— Ты знаешь, где находится Джепсон, но просишь подождать еще минуту? — спросил он.

— Послушайте, — с жаром заговорил Дортмундер. — Ведь вы знаете Тома Джимсона... или Тима Джепсона, называйте его как хотите!

— Еще бы, — отозвался Гаффи и так крепко стиснул пальцами винтовку, что едва и впрямь не отстрелил Дортмундеру ухо.

— Подумайте сами, — продолжал тот. — Неужели во всем мире найдется хотя бы один человек, который пожелал бы защитить Тома Джимсона? Неужели кто-то рискнул бы ради него своим ухом?

Гаффи задумался.

— Как бы то ни было, — сказал он, — Тим Джепсон живет здесь, в одной квартире с тобой, ты знаешь, где он находится, но не желаешь его выдавать. Значит, ты ненормальный и нуждаешься в шоковой терапии. Я начну с уха, потом отстрелю тебе пару пальцев, затем...

— Нет, не надо! — крикнул Дортмундер, подпрыгивая на кровати. — Позвольте объяснить! Я целиком на вашей стороне, поверьте! Я знаю, что с вами сделал Том Джимсон, он мне рассказал!

— Что рассказал? — проворчал Гаффи.

— О том, как запер вас в лифте, и все остальное. — Дортмундер сочувственно покачал головой и добавил: — Он еще потешался над вами. Мне было противно его слушать.

Гаффи потерял терпение.

— Чего же ты цацкаешься с этим уродом? Чего ради его защищаешь? — воскликнул он.

— Я вовсе не защищаю Тома, — ответил Дортмундер. — Я беспокоюсь о других людях, которые участвуют в этом деле.

— Меня интересует только Тим Джепсон.

— Знаю. И ни капли не сомневаюсь в этом. — Дортмундер рассудительно развел руками. — Вы ждали столько лет, подождите еще день-другой.

— Чтобы ты его предупредил? Дортмундер, за кого ты меня принимаешь?

Дортмундер оглядел комнату, хмуря брови и размышляя.

— Вот что я вам скажу, — заявил он. — Оставайтесь здесь.

— Здесь?

— Пока мне не позвонят.

— Кто?

— Мои друзья. Как только они позвонят и сообщат, что дело сделано, вы...

— Какое дело? — спросил Гаффи, немного растерявшись. — Кто? Какое дело?

— Этого я вам не скажу.

— Ну все, — сказал Гаффи, прицеливаясь. — Поцелуй свое ухо на прощание.

— Боюсь, этого я сделать не смогу, — ответил Дортмундер. — Рассказать вам о том, кто мои друзья, где и что они делают, я тоже не могу. И если вы отстрелите мне ухо, то я не сумею ответить на телефонный звонок, а вы потеряете последнюю возможность отыскать Тома Джимсона.

Гаффи кивнул и сказал:

— Что может помешать мне выпустить тебе в лоб всю обойму и самому ответить на звонок?

— С вами не станут разговаривать, — ответил Дортмундер. — И кстати, неужели вам будет приятно сидеть здесь рядом с трупом?

— Они ответят мне, — заявил Гаффи. — Я скажу им, что я твой дядюшка, и они мне поверят. А что касается трупа, то, если я оставлю тебя в живых, я не смогу спать целых два-три дня, что остались до телефонного звонка. Я не смогу даже повернуться к тебе спиной, если мне захочется пойти в туалет или куда-нибудь еще. Короче говоря, я так и сделаю, — добавил Гаффи, убедив себя собственными доводами. Во исполнение нового плана он и сказал: — Прощай, Дортмундер.

— Подождите!

— Перестань орать, — раздраженно потребовал Гаффи. — Ты мешаешь мне целиться, и я могу промазать. Послушай, я предлагаю тебе быструю безболезненную смерть, и вместо того чтобы поблагодарить меня, ты...

— Вам нет никакой необходимости меня убивать!

Гаффи понимал, что издеваться над человеком, которого ты собираешься пристрелить, по меньшей мере грешно, и тем не менее он не смог удержаться.

— А что ты сделаешь? Дашь мне честное благородное слово?

— У меня есть наручники!

Гаффи опустил винтовку, невольно заинтригованный словами Дортмундера.

— Наручники? Откуда?

— Достал по случаю, — ответил Дортмундер, слегка пожимая плечами.

— Ты хочешь, чтобы я приковал тебя к кровати?

— Или к дивану в гостиной, — подхватил Дортмундер. — Там удобнее, к тому же я мог бы смотреть телевизор.

Может, это ловушка? Жизненный опыт Гаффи говорил ему, что ловушкой может оказаться все что угодно.

— Где ты их держишь? — спросил он.

Дортмундер ткнул пальцем в сторону комода, стоявшего у стены слева от Гаффи.

— Верхний левый ящик, — сказал он.

Гаффи встал у шкафа спиной к стене и, продолжая следить за Дортмундером, открыл ящик и несколько раз быстро заглянул в него. Чего там только не было! Беззубые расчески соседствовали с непарными запонками, темными очками со сломанными дужками и пустыми тюбиками из-под кремов. Еще здесь валялись медные кастеты, красная маска-домино, маска Микки Мауса, три резиновые перчатки на правую руку, фальшивые усы в пластиковой коробочке, наклеенные на белую картонку, куча жетонов для метро и, как было обещано, хромированные наручники с ключом в замке.

Гаффи одной рукой вытащил наручники — второй рукой он продолжал целиться в Дортмундера — и, положив их на крышку комода, вытащил ключ и спрятал его в карман. Затем он швырнул наручники Дортмундеру и сказал:

— Надевай.

— Послушайте, я только что проснулся. Позвольте мне одеться и сходить в туалет, — попросил тот.

— Минутку, — сказал Гаффи. — Не двигайся.

Дортмундер замер. Гаффи шагнул к двери, вышел за порог, двигаясь спиной вперед, посмотрел налево, на входную дверь, затем направо, в сторону кухни. Оттуда, где он стоял, была видна кухонная плита.

— Хорошо, мистер Дортмундер, — сказал наконец Гаффи. — Я пойду на кухню сварить себе кофе. Но буду за тобой приглядывать. И не дай Бог твоя голова высунется из этой двери раньше, чем я разрешу тебе выйти. Стреляю без предупреждения. Усек?

— Да, конечно, — сказал Дортмундер. — Я сижу здесь и жду ваших указаний.

— Вот и хорошо, — отозвался Гаффи и, пятясь, пошел на кухню. Затем он остановился и нехотя спросил:

— Тебе сварить кофе?

— Да, спасибо.

— Ладно. — Гаффи пошел было дальше, но в этот миг Дортмундер поднял руку, словно школьник, желающий ответить учителю. Гаффи опять остановился. — Чего тебе?

— И, если вас не затруднит, стакан апельсинового сока, — попросил Дортмундер.

67

Поеживаясь под проливным дождем, Миртл прижалась грудью к стене дома по улице Вязов и поднялась на цыпочки. Сквозь кухонное окно она увидела Дага Берри, стоявшего у холодильника, прижимая к уху телефонную трубку. Из-за дома, со стороны Миртл-стрит, до Миртл доносился едва слышный звонок ее собственного домашнего телефона.

«Когда же ему надоест?» — подумала она. Наконец Даг положил трубку, и тихий звук, доносившийся из соседнего квартала, тотчас прекратился. Даг отвернулся от укрепленного на стене телефона и раздраженно бросил Глэдис, выходившей на кухню в своей матерчатой кепке и куртке на «молнии»:

— Ее никогда не бывает дома!

В ответ Глэдис безразлично пожала плечами, открыла холодильник, вынула банку пива и дернула за кольцо. И в этот самый миг кто-то похлопал Миртл по плечу.

Прикосновение заставило Миртл подпрыгнуть так высоко, что Даг и мамуля, находившиеся в кухне, увидели ее из окна. Опустившись на землю, девушка привалилась спиной к намокшей от дождя стене, словно разбухший от воды стебель растения. С нарастающим страхом она смотрела снизу вверх на стоявшего перед ней снежного человека в желтом плаще и прорезиненной шляпе, придававшими ему сходство с ходячей афишной тумбой. Гигант растопырил ручищи, увенчанные ладонями размером с бейсбольную перчатку, чтобы не дать Миртл сбежать (хотя ослабевшие ноги не смогли бы удержать даже собственный вес девушки, если бы она не прислонилась к стене), затем из его горла вырвался басовитый рык, и наконец он сказал (По-английски! Словно настоящий человек!):

— Вы не очень-то похожи на мальчишку, которому захотелось отлить.

— Нет, я... я... я... я...

Громила поднял руку и помахал ею. Миртл испуганно умолкла.

— «Я, я», — передразнил ее снежный человек. — К чему повторять одно и то же? Может, скажете что-нибудь еще?

Никогда еще Миртл не чувствовала себя такой слабой, хрупкой и беззащитной. Она с трудом выдавила слова, которые, как ей казалось, приличествовали случаю:

— Извините меня.

— Это уже лучше, — сказал гигант. — Очень мило. Это вам зачтется. Однако извинение — еще не объяснение.

Миртл лихорадочно шевелила мозгами, подыскивая фразу, которая могла бы умилостивить чудовище, а оно тем временем заглянуло в окно, вздернуло свои чудовищные брови и, нацелив на Миртл чудовищный палец толщиной с крысиное туловище, спросило, тщательно выговаривая слова:

— Ты его знаешь?

Миртл повернула голову, взглянула вверх и увидела за мокрым от дождя стеклом лицо Дага, который выглядел таким же испуганным, как и она сама. Даг? Испуган? О Господи! Даг судорожно кивнул чудищу, и Миртл оставила свои последние надежды.

— Ну что ж, — сказал монстр, опуская холодный взгляд на девушку. — На улице дождь, крошка. Давай не будем глупить и зайдем в помещение.

— Я хочу домой, — еле слышно отозвалась Миртл.

Вместо ответа страшилище повелительно взмахнуло правой рукой. Растерянная, Миртл сочла за лучшее повиноваться и побрела следом к черному ходу дома, вошла в дверь и наконец оказалась на кухне, где стояли Глэдис и Даг, неодобрительно разглядывая гостью.

Чудище закрыло дверь, и Даг спросил:

— Что ты здесь делаешь, Миртл?

Доведенная до отчаяния реакцией Дага, от которого она ожидала защиты, Миртл сказала:

— А что здесь делаете вы? Ты, Даг, твой приятель из так называемого комитета защиты природы, компьютерный коротышка, Глэдис, мой оте... ээ... и все остальные? Ты постоянно мне врал! Все это время вы сидели тут и ждали дождя!

Трое ее собеседников переглянулись. Увидев мелькнувший в их глазах гнев, Миртл подумала, что сболтнула лишнего. (Слава Богу, у нее хватило ума не говорить о своем отце.)

Подтверждая ее опасения, чудовище сказало:

— Твоя подруга неплохо нас знает, а, Даг?

Даг потряс головой и ответил дрогнувшим голосом:

— Я ничего ей не рассказывал, Тайни. Клянусь!

Тайни? Миртл удивленно воззрилась на громилу, носившего столь неподходящее имя, но размышления девушки были внезапно прерваны появлением на кухне ее собственного отца.

Да. Это был он. Миртл сразу его узнала. И тут же, посмотрев в его ледяные глаза и твердокаменное лицо, поняла, что он — из тех, у кого не забалуешь. Подчиняясь тому самому наитию, что помогло ей осознать свое родство с этим человеком, Миртл решила, что рассказывать ему об этом не следует.

Даже попадаться ему на глаза — и то не стоит. Быстро окинув Миртл проницательным взглядом, ее отец посмотрел на громилу и произнес, не шевеля бескровными губами:

— Тайни?

— Она заглядывала в наши окна, — доложил Тайни, не тратя лишних слов. — Это подружка Дага, да только до сих пор считалось, что она не знает ни о том, что мы здесь, ни о том, что тут творится. Верно, Даг?

— Мне так казалось, — испуганно отозвался Даг и, умоляюще протянув руку, добавил, обращаясь к отцу Миртл: — Том, я ей ничего не говорил! Поверь мне!

— И тем не менее она знает достаточно, — сказало чудище по имени Тайни. — Она знает даже, что мы ждали плохой погоды.

Изумленный, Том в упор посмотрел на дочь (теперь Миртл поняла причину такой резкой реакции Эдны на его появление в городе после стольких лет отсутствия) и спросил:

— Значит, ты все разнюхала? Как ты узнала?

— Я... я видела вас всех на лужайке, — робко призналась Миртл. — Вы так радовались, когда в небе появились облака.

— Она следила за нами, — сказал Тайни.

Отец Миртл одарил Дага полным холодного презрения взглядом и произнес:

— Ты ее прошляпил. Выглядишь, как придурок, придурок и есть.

Даг раздумывал, что ответить и отвечать ли вообще, а Том тем временем вновь повернулся к Миртл и спросил:

— Кто еще о нас знает?

— Никто! — воскликнула девушка, не желая впутывать Эдну.

— Она говорит правду, Том, — сказал Даг. — Матери она не говорила, а больше никто с ней не общается. Она простой библиотекарь.

«Как низко он меня ценит, — подумала Миртл. — Похоже, ему нет до меня никакого дела».

Отец медленно кивнул, подумал и сказал:

— Земля намокла и стала мягкой. Как стемнеет, закопаем ее на заднем дворе.

Миртл последней уловила смысл его слов. Когда до нее дошло, что он имел в виду, остальные уже успели высказать свои возражения, к которым Миртл прислушивалась, затаив дыхание.

— Ты не сделаешь этого, — гневным тоном заявила Глэдис.

— Я не желаю в этом участвовать, — испуганным голосом заявил Даг.

— В этом нет необходимости, Том, — спокойно, но внушительно заметил Тайни.

— Вот как? — В ответ на доводы оппонентов Том лишь покачал головой. — И куда же она направится, если мы ее отпустим? Прямиком в полицию.

— А мы ее не отпустим, — предложил Тайни. — В любом случае мы завтра ночью смываемся. Уедем себе, и какое нам дело, куда она побежит и что станет говорить.

— Если она не вернется домой, в полицию побежит ее мамаша, — сказал Том Джимсон (Миртл уже не думала о нем, как об отце, и называла его про себя по имени и фамилии).

— Пусть позвонит матери и скажет, что останется на ночь с Дагом.

Миртл поперхнулась, но у Дага хватило такта смущенно промолчать. Глэдис повернулась к девушке и, бросив на нее желчный взгляд, добавила:

— Уж лучше с Дагом в постели, чем в сырой земле.

Миртл была вынуждена с ней согласиться.

Однако Том Джимсон не спешил отказываться от первоначального замысла.

— А кто будет всю ночь за ней приглядывать? Куда бы мы ее ни поместили, она сможет выпрыгнуть в окно.

— Только не с чердака, — послышалось от дверей, и в кухню вошел Уолли (если его действительно звали Уолли).

«Долго ли он слушал? Кто он — главарь шайки или просто толстенький коротышка? — подумала Миртл. — Или нечто среднее?»

Миртл уставилась на Уолли, но тот, даже не посмотрев ей в глаза, прошелся по кухне и сказал Тому:

— Там есть мансарда, дверь которой можно запереть на замок. А я все равно не сплю ночами и могу присмотреть, чтобы она не сбежала.

— А если ей вздумается крикнуть из окна?

Уолли слабо улыбнулся. Наверняка он — главарь шайки. Во всяком случае, Уолли был единственным из присутствующих, кто не выказывал страха перед Томом Джимсоном.

— В такой-то дождь? — спросил он.

— Уолли прав, — сказала Глэдис (по крайней мере его действительно зовут Уолли!). — На улицах ни души, но даже если кто-то и выйдет из дома, все равно ничего не расслышит.

— Сам посуди, Том, — заметил Тайни. — До сих пор мы ничего такого не сделали, чтобы нас полиция разыскивала. Но стоит нам тронуть местных жителей, и пиши пропало.

— А я вообще не занимаюсь такими вещами, — испуганно заявил Даг. — Я — аквалангист, и здесь нахожусь только для выполнения своих профессиональных обязанностей.

Завязалась оживленная перепалка, в ходе которой присутствующие увещевали Тома Джимсона не принимать кровавых мер. Все это время Уолли не отрывал глаз от Миртл, словно пытаясь сообщить ей нечто личное, сокровенное. Что именно? Хочет запугать? О чем-то предупредить? Может, ему нужно, чтобы она не говорила остальным, что они уже встречались?

Ради Бога! Миртл вообще не собиралась ничего говорить. Никто из присутствующих не вызывал у нее доверия. Даже Глэдис.

В кухне появились еще трое и потребовали объяснить, что здесь происходит. Им поведали историю пленения Миртл, а также различные точки зрения по поводу способа ее обезвреживания. Спор вспыхнул с новой силой. Среди вновь прибывших (это были двое мужчин и женщина) не оказалось того разгневанного человека, который разлучил Дага и Миртл во время памятной встречи на крыльце. Сколько же людей в этой... банде?

«Да, — подумала Миртл. — Меня похитила самая настоящая банда. Но скажите на милость: что могло привлечь преступное сообщество в Дадсон-Сентр?»

Пришедшая недавно женщина, которая выглядела намного моложе и приветливее Глэдис, сказала:

— Позвоню-ка я Джону. Может, он нам что-то подскажет.

— А мне казалось, что Эл вышел из игры, — заметил Том.

— На чердак ее, — негромко, но внушительно произнес Тайни. — Уолли прав.

С этим мнением согласились все присутствующие — разумеется, за исключением Тома, который заявил напоследок:

— Слушайте меня внимательно. Если она сбежит, я сразу же берусь за динамит. Немедленно.

— Да, конечно, — в один голос отозвались присутствующие и всем скопом повели Миртл вверх по лестнице, нетерпеливо и с легким раздражением размахивая руками.

68

«Главнокомандующий и принцесса не узнали друг друга!»

ПРИНЦЕССА, БЕЗДЕТНАЯ КРЕСТЬЯНКА, ПОХИЩЕННАЯ ЦЫГАНОМ/ЧЕРНЫМ ВОРОНОМ/МЕРЛИНОМ, ДОЛЖНА ИМЕТЬ НА СВОЕМ ТЕЛЕ ОСОБУЮ РОДИНКУ, СКРЫТУЮ В УКРОМНОМ МЕСТЕ

«В настоящей жизни так не бывает. Даже если у нее есть родинка, это не имеет значения, поскольку нет никакого наследства».

ПРИНЦЕССА НАСЛЕДУЕТ ИМУЩЕСТВО СВОЕГО ОТЦА. В РУКАХ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО СОСРЕДОТОЧЕНЫ ГРОМАДНЫЕ ЦЕННОСТИ

«Деньги, зарытые на дне водохранилища. Мне кажется, Том собирается взять их себе. Принцесса в опасности — вот что самое главное».

ДА

«Я взял принцессу под свою защиту».

ЭТО ДОЛГ ГЕРОЯ

«Я принял решение спокойно выждать и посмотреть, что будет дальше. Твои соображения?»

СОГЛАСЕН

69

Дортмундер открыл один глаз и тут же пожалел об этом. Открыл второй, но легче не стало. Он лежал в той же позе на полу в гостиной напротив телеэкрана, с которого облаченная в белый халат Рокуэлл Уэлч вещала что-то о микробиологии.

Затем в его поле зрения появились ноги в старых изношенных коричневых башмаках и линялых джинсах. Взглянув на ноги, Дортмундер осознал, что его разбудил стук открываемой квартирной двери. Затем он вспомнил все остальное: 1) Гаффи, 2) Тома (Тима Джепсона) Джимсона, 3) наручники, 4) пиццу, за которой отправился Гаффи.

— Вот, принес, — раздался откуда-то сверху голос Гаффи.

— Отлично. — Дортмундер приподнялся, опираясь на левую руку. Правая рука торчала в кольце наручников, прикрепленных другим кольцом к батарее. Он чувствовал дурноту и головокружение и лишь теперь вспомнил, что Гаффи пошел за пиццей потому, что они выпили слишком много пива на голодный желудок.

Гаффи вскрыл пиццу прямо на полу и предупредительно придвинул ее поближе к свободной левой руке Дортмундера.

— Я еще пивка захватил, — сказал он.

— Отлично.

Презрев условности, Гаффи уселся на пол рядом с Дортмундером, и они принялись за пиццу, прихлебывая пиво и наблюдая за Рокуэлл Уэлч, пробиравшейся по чьей-то кровеносной системе. Теперь на ней был гидрокостюм, выгодно подчеркивавший соблазнительные формы, но речь шла по-прежнему о микробиологии.

Несколько минут спустя Гаффи задумчиво произнес:

— Это моя лучшая вечеринка за сорок... сколько же это будет?.. за сорок пять лет, Джон.

— Какая же это вечеринка, Гаффи? Нас ведь только двое, — заметил Дортмундер.

— Для меня два человека — целая толпа, — напомнил Гаффи.

— Понимаю.

Они еще немножко посидели в уютном молчании, а потом, когда на экране появилась рекламная заставка национальной гвардии (уже наступила поздняя ночь, а точнее, раннее утро), Гаффи с сомнением в голосе произнес:

— А может быть, Мэтт?

— Ты так думаешь?

— Не знаю. Давай попробуем.

— Эй, Мэтт! — жизнерадостно заорал Дортмундер, от всей души стараясь потрафить старику. — Что скажешь, Мэтт? Как дела, Мэтт? Эгей, ребята! Посмотрите, кто пришел! Мэтт Гаффи!

Выслушав вопли Дортмундера, Гаффи задумался и сказал, покачивая головой:

— Нет. Вроде не так.

Все дело в том, что нынче вечером Дортмундер, надеясь хоть как-то умиротворить Гаффи и тем самым облегчить режим своего заточения, сказал:

— Нам предстоит просидеть вдвоем по меньшей мере двое суток. Давай хотя бы познакомимся. Меня зовут Джон.

Тут оказалось, что Гаффи не может вспомнить собственного имени.

Впрочем, его нельзя было в этом винить. Уже два десятилетия Гаффи вообще ни с кем не общался, а до того сидел в тюрьме, обитатели которой называли друг друга исключительно по фамилиям, чтобы показать, какие они крутые мужики (невзирая на различные отклонения в сексуальной ориентации). Короче говоря, к Гаффи в последний раз обращались по имени где-то в конце второй мировой войны.

Разумеется, такой провал памяти изрядно встревожил старика, и Дортмундер вызвался помочь ему вспомнить свое имя. И теперь Гаффи проводил время, остававшееся после уроков микробиологии, в размышлениях об именах. Каждый раз, когда ему что-то приходило на ум, Дортмундер пытался применить очередную находку, впрочем, пока безуспешно.

Через несколько минут микробиологический фильм кончился. Со второй попытки Гаффи удалось подняться на ноги, и он принялся щелкать переключателем каналов телевизора, пока на экране вновь не возникла Рокуэлл Уэлч в обличье пещерной женщины, избавлявшем ее от необходимости что-то говорить.

Впрочем, зрелищность передачи от этого нимало не пострадала.

— Может быть, Сэм?

— Эй, Сэм! Сэм Гаффи! Присоединяйся к нам, Сэм!

— Нет. Получается какое-то собачье имя.

Некоторое время спустя Дортмундер очнулся от полузабытья и понял, что ему пора освободить организм от излишков жидкости. (Пицца уже кончилась, но пива оставалось еще две банки.)

— Гаффи, — позвал он.

Гаффи оторвался от доисторических пейзажей.

— Может быть, Норм? — спросил он.

— Послушай, Гаффи, — заканючил Дортмундер, — мне нужно в туалет.

— И мне тоже, — отозвался старик.

— Но у меня на руках эти... как их... браслеты.

— Вот оно что. — Гаффи нахмурился.

До сих пор при сходных обстоятельствах Гаффи перемещался к противоположной стене комнаты и кидал Дортмундеру ключ от наручников. Дортмундер открывал замок и бросал ключ обратно, и лишь после этого Гаффи разрешал ему отправиться в туалет. Вернувшись, Дортмундер должен был под неусыпным наблюдением Гаффи и его винтовки прикреплять себя наручниками к батарее.

На сей раз Гаффи не сделал даже попытки подняться и подойти к винтовке, стоявшей у кресла в дальнем углу.

— Эй, Гаффи! — позвал Дортмундер. — Нельзя ли побыстрее?

Гаффи нахмурился, и количество морщин на его лице удвоилось.

— Надеюсь, ты не захочешь смыться? — спросил он.

— Смыться? Я еле хожу.

— Ну ладно, получай, — ответил Гаффи и, достав из кармана ключ, вложил его в пальцы Дортмундера.

— Спасибо, Гаффи, — сказал Дортмундер. Нестерпимые спазмы мочевого пузыря помешали ему в полной мере оценить значимость последнего поступка Гаффи. Поэтому он попросту открыл замок, поднялся, цепляясь за батарею и стену, и отправился к двери по замысловатой кривой. Пройдя по коридору, он ввалился в туалет.

Из-за двери раздался голос Гаффи:

— Давай попробуем Джека.

— Эй, Джек! — крикнул Дортмундер, стараясь не налить мимо унитаза, который никак не желал стоять на месте. — У меня полное брюхо пива, Джек! Эй, Джек Гаффи! Ты тоже хочешь в туалет?

Молчание. Дортмундер сделал свое дело, спустил воду, ополоснул ладони и открыл дверь. За ней стоял Гаффи, чуть приподняв руки.

— Нет, я не Джек, — сказал он. — Но в туалет хочу.

Вернувшись в комнату, Дортмундер уселся на пол у дивана, но надевать наручники не стал. Он посмотрел на неандертальцев — Господи, где они набрали таких актеров? — и перевел взгляд на винтовку, прислоненную к креслу телевизора. При желании Дортмундер вполне мог бы захватить оружие. Но ему не хотелось этого делать.

Через некоторое время Гаффи вошел в комнату, споткнувшись о порог. Окинув Дортмундера осоловелым взглядом, он сказал тоном, в котором сквозила не то угроза, не то тревога (и уж во всяком случае — изрядное опьянение):

— Ты не надел наручники.

— Нет, не надел, — согласился Дортмундер. — Но и винтовку не взял. Какого черта, Гаффи! Враг Тома Джимсона — мой друг. Давай-ка лучше кино посмотрим.

70

Даг Берри был объят ужасом. Его терзали опасения, столь страшные, что он боялся даже вспоминать о том, что стояло за этими опасениями. Он боялся, что Миртл, как только ее освободят, сразу побежит в полицию. С другой стороны, он боялся, что девушку не отпустят, а сделают с ней нечто ужасное, и он, Даг, окажется замешанным в преступлении. Он опасался, что Том в последнюю минуту расправится со своими партнерами, дабы прибрать к рукам все деньги. Ему не давала покоя мысль о том, что местные власти заинтересуются вторжениями на территорию водохранилища и, оцепив его, накроют всю компанию в самом начале четвертой, и последней, попытки. Даг боялся, что сидящему за рулем его пикапа Стэну Мэрчу (сам Даг слишком нервничал, чтобы вести автомобиль) вдруг придет в голову шутки ради устроить «триста шестьдесят». Энди Келпу, который ехал вместе с ними на Лонг-Айленд, могло показаться, что он достаточно поднаторел в подводном спорте, чтобы завершить операцию самостоятельно. В таком случае услуги Дага не требовались, и его можно было убрать бесчисленным множеством способов, от простого пожелания проваливать ко всем чертям до убийства.

Однако все эти опасения бледнели перед главным, самым тягостным обстоятельством, которое приводило Дага в поистине неописуемый ужас. Даг ехал угонять лодку.

То есть совершать преступное деяние. Настоящий грабеж, хищение, в котором ему предстояло сыграть ключевую роль. Во всяком случае, с точки зрения закона. Его подручные были закоренелыми бандитами, что касается самого Дага, то он чувствовал себя крайне неуютно. И все же для выбора нужной лодки требовались его знания и опыт. К тому же по окончании операции предстояло еще заехать к нему на станцию, набить его пикап принадлежащим ему оборудованием и провезти машину через половину штата Нью-Йорк, с юга на север. И Дагу предстояло участвовать в этом от начала до самого конца.

Он не хотел. Он вообще не хотел впутываться в это предприятие, но увильнуть не удалось. И примерно в то же самое время, когда Гаффи и Дортмундер смотрели передачу Рокуэлл Уэлч, сидя в уютной гостиной на Манхэттене, Даг трясся на сиденье своего пикапа в окружении отпетых бандитов, направляясь к месту своего первого серьезного преступления. И даже в шуме барабанившего по крыше дождя Дагу Берри явственно слышалась смертельная угроза.

Сам того не замечая, он уже давно катился по наклонной. Все началось с уже подзабытой перекупки краденого у Микки Донелли (или Доннелли?), и вот кривая дорожка мало-помалу довела Дага до сухопутного пиратства.

Сухопутного тоже лишь отчасти: на Лонг-Айленде бушевал ливень, как и на всем севере штата.

— Дождь нам на руку, — сказал Энди. — Вряд ли нас кто-нибудь заметит.

— Все знают, что полицейские боятся дождя, — добавил Мэрч, ведя машину по шоссе Лонг-Айленд экспрессвей, практически пустому, вероятно, впервые за всю историю его существования. — Легавых в такую погоду нипочем не выгнать на улицу. Так что мы можем чувствовать себя достаточно свободно.

К несчастью, Стэн, судя по всему, был готов в полной мере насладиться этой свободой. Впереди сквозь пелену дождя тускло светился указатель: перекресток Сэгтикос-Паркуэй, и Мэрч вырулил на развязку, ведущую к уходящему к югу шоссе, практически не снижая скорости и подняв в без того перенасыщенный влагой воздух тучу брызг.

Отсюда было рукой подать до Южного побережья, вотчины Дага, где они намеревались достать лодку. С одной стороны, было глупо воровать с собственного двора, но еще глупее было бы заниматься этим в незнакомых местах. К тому же Даг имел возможность поквитаться с лодочником, выставившим его за дверь с десяток лет назад — слишком давно, чтобы можно было заподозрить какую-то связь с этой кражей. Шоссе Сэгтикос вывело на автостраду Меррик, и с этого мгновения Даг указывал Стэну путь по торговой артерии, бегущей через бесчисленные маленькие городки, неотличимые друг от друга даже при свете ясного дня. Наконец Даг показал пальцем налево от пустой дороги и сказал:

— Вон она, станция этого сукина сына.

Меры, предпринимаемые профессиональными преступниками для обеспечения собственной безопасности, стали для Дага настоящим откровением. Эти ребята были намного осторожнее, чем он сам, когда отправлялся под воду. Чем больше опасность, тем тщательнее подготовка.

Мэрч остался в кабине, а Энди с Дагом вылезли под дождь, и Келп извлек из кузова короткую лестницу. Затем они подошли к лодочной станции — длинному двухэтажному строению, на первом этаже которого размещались огромный демонстрационный зал и ремонтные мастерские, а на втором — кабинеты обслуживающего персонала. С одного края к зданию примыкал обширный двор, заставленный новыми и ремонтируемыми катерами и обнесенный сетчатой оградой с натянутой поверху проволокой с острыми, как бритва, шипами.

Остановившись у двустворчатых ворот, закрытых на три замка, Энди вгляделся в темную пустоту и спросил:

— А где пес?

— Наверное, испугался дождя, — ответил Даг. — Это ведь не простой пес, а полицейский.

— Ничего, сейчас появится, — сказал Келп и, разложив стремянку, полез наверх. Даг внимательно наблюдал за тем, как Энди закоротил систему безопасности при помощи длинного провода, на концах которого были укреплены зажимы-"крокодилы" с изолированными ушками. Теперь можно было открывать ворота.

Как только Энди взялся за первый замок, из-под огромного катера выполз сторожевой пес — жуткая помесь немецкой овчарки с крокодилом. Подойдя к воротам, он принялся молча разглядывать непрошеных гостей, будто боксер-тяжеловес.

— Хорошая собачка, — пробормотал Келп и вынул из кармана пакет, завернутый в алюминиевую фольгу. — Вот тебе подарочек от Микки Финна, — добавил он. Развернув пакет, Энди положил его на асфальт, просунул под ограждением и пинком отправил гамбургер вместе с фольгой поближе к собаке.

Пес фыркнул, щелкнул зубами, и мясо мгновенно исчезло в его пасти вместе с добрым куском фольги.

Дага передернуло от омерзения:

— Как он может? Энди, тебе когда-нибудь попадала на зуб фольга? Ужасное ощущение.

— Хуже только грейпфрут с молоком, — отозвался Келп, вновь принимаясь за замок.

Да, это было еще хуже. Даг решил больше не подзуживать Келпа, и операция с замком была завершена в молчании. Пес нетвердой поступью отправился к катеру и улегся спать.

Затем Дагу пришлось пережить еще одно неприятное мгновение, когда они с Келпом открывали ворота. Вспышка лихорадочного возбуждения и последовавший за ней приступ страха вконец подточили силы Дага, и он едва не потерял равновесие, ступив на участок судовладельца. Он схватился за ворота, вновь обрел самообладание и отправился осматривать катера. Энди отнес стремянку в пикап, и Стэн задним ходом загнал машину на площадку.

— Вот этот, — сказал Даг подошедшему Энди.

— Черт побери, Даг! — воскликнул Келп, осмотрев его находку. — Ты что, через океан собрался?

— Этот катер не утонет в дождь, — объяснил Даг. — А его двигатель работает намного тише подвесного. К тому же мы сможем взять гроб на борт.

— Ты хочешь сказать, поднять ящик и положить его в лодку?

— Да. И это будет намного проще.

— Сдается мне, ты прав, — сказал Энди. — В любом случае ночью под дождем нас все равно никто не увидит. Так почему бы не устроиться поудобнее?

— Тут есть два спальных места, — пояснил Даг и, не удержавшись, фыркнул. Лихорадочное возбуждение и опьянение успехом наконец пересилили его страхи.

— Неужели? Две койки? — Энди отступил назад и окинул лодку гордым хозяйским взглядом. — Отлично, — сказал он. — Прекрасная модель.

Так оно и было. Даг выбрал катер «бенджамин» длиной в двадцать четыре фута, с крытой рубкой, фиберглассовой крышей и пластиковыми бортами, открытой палубой на корме и узкой каютой на носу, где помещались два спальных диванчика и крохотный камбуз. Катер уже стоял на трехколесной тележке. По сравнению с какой-нибудь морской яхтой он представлял собой прогулочную лодчонку, рассчитанную на рыболова-любителя, однако по сравнению с давешней резиновой посудиной был самым настоящим кораблем.

— Стэну предстоит веселенький перегон на север, — заметил Келп, удовлетворенно кивая.

— Энди? Стэн... он не... мой грузовик... — испуганно пролепетал Даг.

Энди успокаивающе похлопал его по плечу.

— Не волнуйся, Даг, — сказал он. — Стэн будет ехать осторожно. Я сам его попрошу.

— Эх! — сказал Даг.

71

Миртл разбудило царапанье. Открыв глаза, она поняла, что все происшедшее отнюдь не было дурным сном. Все было наяву и по-настоящему. Чудище по имени Тайни, безжалостные члены шайки, ее собственный папаша, глаза которого сверкали, будто льдинки, — все было всамделишное. И вот она в их лапах, запертая на чердаке дома по улице Вязов, лежит на дряхлом матраце, покрытом дырявой простыней, под ветхим одеялом и с тощей подушкой под головой. И дверь на замке.

Удивительно, как это она вообще ухитрилась заснуть. Вата в матраце сбилась в комки, и самые большие страдания девушке причинял огромный заскорузлый бугор под спиной. Миртл потыкала в него кулаком, но ничего не добилась. Бугор продолжал впиваться в тело. Помимо матраца, девушку беспокоило положение, в котором она оказалась. Ничего хуже и представить себе нельзя: в доме — целая шайка бандитов, и в их числе — два человека, Даг и Уолли, которых Миртл прежде считала своими друзьями (разумеется, в разной степени). Во всяком случае, она им доверяла.

То, что она смогла заснуть в эту кошмарную ночь, свидетельствовало лишь о том, насколько ее вымотало сегодняшнее происшествие. Кстати, что это за шорох разбудил ее? Неужели крысы?

Присмотревшись к широким половицам, Миртл не увидела на полу ни крыс, ни иной живности. Ни малейшего движения. Наверное, это шелест дождя, подумала девушка. Сквозь окошко на чердак проникал тусклый свет, значит, солнце уже всходит. В его сером свете Миртл разглядела тяжелые капли дождя, неутомимо барабанившие по стеклу.

Итак, дождь разбудил ее, но вставать еще рано. Миртл смежила веки и прислушалась. Опять что-то заскреблось, однако звук доносился не от окна, а совсем с другой стороны.

Миртл неохотно открыла глаза и посмотрела туда, откуда доносилось царапанье, — на неоштукатуренную перегородку, отделявшую клетушку от остального чердака. В середине стены была древняя деревянная дверь со старомодной круглой бронзовой ручкой.

Скр-рр... скр-рр... Кто-то скребется в дверь.

Миртл уселась на матраце и, хотя спала в одежде — а что еще оставалось? — натянула ветхое одеяло до самого подбородка, не спуская с двери вытаращенных глаз.

Кто там?

— Кто там? — прошептала она.

Скр-рр... скр-рр...

Пошарив возле матраца, девушка нащупала туфли, сунула в них ноги и только теперь почувствовала себя полностью одетой. Снарядившись таким образом, она прокралась по деревянному полу и приложила ухо к двери.

— Эй!

— Миртл! — раздался в ответ возбужденный, но неузнаваемый шепот.

— Кто там?

— Уолли!

Миртл шарахнулась от двери. Мозг бандитской шайки!

— Что вам нужно? — спросила Миртл пронзительным шепотом, срываясь на фальцет.

— До сих пор я не решался прийти на помощь!

— Что? — Миртл хмуро посмотрела на деревянную панель двери.

— Сегодня, — донесся еле слышный голос, — когда все уедут... Миртл!

— Что?

— Вы меня слышите?

— Слышу, — прошептала она в ответ.

— Нагнитесь к замочной скважине!

Что дальше? Отравляющий газ? Пигмейская стрела? Миртл наклонилась к отверстию, не приближаясь, впрочем, к нему вплотную, и шепнула:

— Я вас слышу.

— Ночью, — донеслось из-за двери, — когда все уедут на озеро.

Сатанисты? Черная месса? Групповая оргия?

— Зачем?

Не ответив на ее вопрос (еще бы!), Уолли продолжал:

— В доме останутся Мэй, мамуля Мэрча и я с компью...

— С кем?

— С двумя женщинами. — Затем шепот приблизился и зазвучал более проникновенно, словно сквозь замочную скважину просочилось бесплотное создание и заговорило, обнимая девушку за плечи: — Ее действительно зовут Глэдис?

— Я не знаю. Я ничего не знаю! — простонала Миртл то ли шепотом, то ли все тем же визгливым фальцетом. — Я не понимаю, что вы здесь делаете. Не знаю ваших имен...

— Вам известно мое настоящее имя.

— Вот как?

— А мне — ваше.

Миртл задумалась и приложила руку к двери, которая оказалась неожиданно теплой и совсем домашней на ощупь. Мысли смешались в ее голове, словно акварельные краски.

— Миртл!..

«Никому нельзя верить, — безнадежно подумала девушка. — Даже мне».

— Нет, не знаете, — прошептала она, склонившись к замочной скважине.

— Чего не знаю?

— Моего настоящего имени. Меня зовут Миртл Стрит.

— Это улица, где вы живете.

— Я соврала. Отчасти — из-за дурацкого совпадения, отчасти потому, что накануне нашей с вами встречи узнала, что Том Джимсон — мой отец.

— Накануне?

— Вы — единственный человек, которому я назвала это имя. А теперь, когда я увидела своего отца...

— Мне кажется, он не из тех людей, которых можно с гордостью назвать отцом, — сочувственно прошептал Уолли.

— Да, это так, — ответила Миртл.

— Теперь послушайте. Компьютер утверждает, что мы можем спасти друг друга!

— Уолли, — прошептала Миртл, все ближе склоняясь к замочной скважине. — С кем вы разговариваете через компьютер?

— О чем вы?

— Куда он подключен?

— В розетку, — растерянно ответил Уолли. — Как и всякий другой компьютер.

— Так, значит, вы не отдаете через него приказов банде? Не получаете приказов от кого-то еще?

— Нет, Миртл. Это же не ВДТ, который стоит у вас в библиотеке. Мой компьютер не подключен к сети.

— Правда?

— Правда. Честное слово. Это мой личный персональный компьютер.

Можно ли ему верить? Чему можно было верить? Могла ли она верить вообще чему-нибудь? Впрочем, при нынешних обстоятельствах не имело ни малейшего значения, верила она чему-то или нет.

— Уолли, я не понимаю, что здесь происходит, — прошептала Миртл.

— Сейчас объясню, — отозвался тот. — Сегодня ночью они отправятся на водохранилище, чтобы достать спрятанные там деньги. Я полагаю, что после этого Том попытается покончить со своими компаньонами.

Поверить в это было совсем нетрудно.

— А потом? — прошептала Миртл.

— Потом заявится сюда и устроит нам... э-ээ... веселую жизнь.

Миртл показалось, что она прекрасно все поняла. Перед ее мысленным взором мелькнуло жалкое зрелище — она умоляет Тома Джимсона о пощаде: «Я — ваша дочь!», и девушка прижалась к двери, представляя себе низенького, кругленького, потного Уолли Нэрра, стоящего за дверью.

— Что я должна делать?

— Как только все уедут, — прошептал Уолли, — я выпущу вас из комнаты, и мы отправимся к вам домой, чтобы наблюдать оттуда за происходящим здесь.

Домой. Я вернусь домой. Все остальное не играло никакой роли.

— Прекрасно, Уолли, — ответила Миртл, поглаживая дверь. — Я буду ждать вашего прихода. Буду ждать вас здесь.

72

— Еще кофе?

— Ага.

— Еще булочку?

— Ага.

— Повидла?

— Ага, ага. Давай!

— Отлично, отлично. А ну-ка попробуй «Фрэнк».

— Фрэнк? Ты так думаешь? Ладно. Эй, Фрэнк! Я всегда мажу жареный хлеб повидлом! Фрэнк! Эй, Фрэнк Гаффи! Ты понял, что тебе сказано?

Гаффи, наблюдавший за ломтями хлеба, которые поджаривались в тостере, делаясь все темнее, словно Ларри Тэлбот, оборачивающийся волком, пошевелил мозгами и наконец покачал головой:

— Нет. Я не мог быть Фрэнком.

— Я тоже так думаю, — согласился Дортмундер.

— Будь я Фрэнком, все было бы куда лучше, — решил Гаффи, намазывая хлеб повидлом. — С таким именем я был бы куда осторожнее. А не такой простофиля, какой я есть.

Он расставил тарелки на кухонном столе, за которым сидел Дортмундер, мучаясь похмельем и наслаждаясь бездельем. Гаффи вернулся к стойке, принес оттуда две чашки кофе и с громким стуком поставил их на стол. Дортмундер вздрогнул.

Они молча сидели на кухне. Прошло сорок минут, но Гаффи и Дортмундер не замечали хода времени. Наконец Дортмундер поднял голову и, допивая остывший кофе, взглянул на часы и поймал себя на мысли, что ему очень хотелось бы узнать, как дела на севере. Он опустил чашку на стол (опять с грохотом и содроганием) и сказал:

— Позвоню-ка я им.

Гаффи встрепенулся:

— Чего? Чего?

— Ты сваришь еще кофе, — распорядился Дортмундер, — а я пойду в гостиную и позвоню по телефону.

— Послушай, Дортмундер, — сказал Гаффи (он заявил, что будет называть Дортмундера по фамилии до тех пор, пока не вспомнит собственное имя). — Это нечестно.

— Честно, нечестно... Я должен защищать свои интересы, и все тут. Тебе вовсе не обязательно подслушивать мой разговор.

— У меня тоже есть интересы, — заметил Гаффи.

— Твои интересы не имеют никакого отношения к моим, — ответил Дортмундер. — И потому я не хочу, чтобы ты присутствовал, когда я буду звонить. — Заметив взгляд Гаффи, которым тот исподтишка окинул кухню, Дортмундер улыбнулся, несмотря на головную боль, и добавил: — Второго аппарата у меня нет, хотя один дружок уже сто раз предлагал протянуть на кухню провод. Я каждый раз отказывался, и теперь у меня появилась отличная мысль объяснить, почему я такой упрямый.

Гаффи покачал головой и сказал:

— Чего там. Я и так растерял свое преимущество. А ведь у меня была винтовка, я сумел нагнать на тебя страху так, что ты едва не обделался, я...

— Ну, это ты зря.

— Никаких «зря», — настаивал Гаффи. — Ты чуть не обделался, и должен это признать.

— Ты малость смутил меня, — согласился Дортмундер. — Но мы — люди разумные и смогли все утрясти. Давай продолжать в том же духе. Я пойду позвонить, а ты свари кофе.

— Какой уж из меня разумный человек, — проворчал Гаффи, оставшись в одиночестве. — Я все время теряю преимущество. Каждый раз возникают непредвиденные обстоятельства, черт бы их побрал.

Войдя в гостиную, Дортмундер набрал номер в Дадсон-Сентр, надеясь, что к телефону подойдет Мэй. К его искреннему удивлению, ответила именно она. Узнав ее голос, Дортмундер сказал:

— Мэй! Это я.

— Джон? Где ты?

— Дома, как и обещал.

— Дома... в безопасности, — тоскливо заметила Мэй.

Посмотрев на винтовку, которая до сих пор стояла у стены рядом с телевизором, Дортмундер сказал:

— Да. В безопасности. Во всяком случае, чувствую себя спокойнее, чем прежде. Как у вас дела?

— Джон, — произнесла Мэй голосом, в котором внезапно зазвучало возбуждение и даже восхищение. — Стэн, Энди и Даг привезли катер! Огромный! Ты не поверишь!

— М-да?

— Ты только представь, там два спальных места!

— Два спальных места? — Дортмундер представил себе океанскую яхту и спросил: — И что вы собираетесь с ним делать? Он поместится в водохранилище?

— Как игрушечный кораблик в ванной, — ответила Мэй. — Даг считает, что эта лодка лучше предыдущей. Ее мотор работает тише подвесного, а лебедку можно будет взять с собой и, подняв гроб, отвезти его на берег в лодке.

— Звучит заманчиво, — признал Дортмундер.

— Но это еще не все, — продолжала Мэй, понизив голос. — Тут такая пакостная штука случилась...

— Том?

— Пока нет. Мы ждем от него какую-нибудь гадость, но не сейчас.

— Тогда что же?

— Тайни поймал одну девицу, которая заглядывала к нам в кухню через окно. Выяснилось, что это — приятельница Дага, она шпионила за нами и многое о нас знает. А ее мать — та самая женщина, с которой мамуля играет в канасту. Джон, ты представляешь: мамулю Стэна зовут Глэдис!

— Ладно болтать-то.

— Нет, правда! Во всяком случае, так она назвалась той женщине, с которой играет в канасту.

— Минутку, — остановил ее Дортмундер. — Тайни поймал дочку, которая шпионила?

— Заглядывала в окно.

— А что потом?

— Потом было много чего, и в конце концов мы решили запереть девушку на чердаке до тех пор, пока не закончим.

— А потом что?

— Мы решили отпустить ее. Что решил Том — не знаю.

Дортмундеру было нетрудно догадаться, что решил Том.

— А ее мать? — спросил он. — Она что — не позвонила в полицию, когда ее дочь не вернулась домой? Разве они не прошерстили ближайшую округу?

— Мы позвонили ей в тот же вечер, — объяснила Мэй, — и дочка сказала, что собирается остаться на ночь с Дагом. Я подслушивала у второго аппарата...

— Р-рр... — проворчал Дортмундер.

— Что?

— Ничего. Мы еще поговорим с тобой насчет вторых аппаратов. Что было дальше?

— И вот что я скажу, Джон. Эта мамаша меня просто поразила. Ее дочка, по имени Миртл Стрит... Ты можешь в это поверить?..

— Почему нет?

— Да потому, что она живет на Миртл-стрит!

— Брось дурака валять.

— Так вот, ее мамаша сказала: «Отлично. Давно бы так». Каково?

— Да уж, — согласился Дортмундер.

— А затем она пожелала переговорить с Дагом. Я имею в виду — мамаша. Даг взял трубку, ожидая услышать что-нибудь насчет того, что он должен беречь ее дочь и уважать ее, да только мамаша завела речь о презервативах.

— Ну и ну, — сказал Дортмундер.

— Я даже не знаю, кто из них больше смутился — Даг или Миртл. Особенно оттого, что ничего такого и не было. Видать, Дагу не слишком повезло с этой девчонкой. Она отказалась лечь с ним в постель, и мы заперли ее на чердаке.

— Ну, не знаю, Мэй, — сказал Дортмундер. — Похоже, у вас там все пошло наперекосяк.

— Или пойдет в ближайшем будущем, — подхватила Мэй. — Я знаю, как ты к этому относишься, и вовсе не собираюсь тебя уговаривать. Но без тебя мы — как без рук.

— Я бы посоветовал всем вам как можно быстрее смываться оттуда, — ответил Дортмундер.

— Ты же знаешь, это невозможно. К тому же операция назначена на ближайшую ночь. Тогда все и разрешится — так или иначе.

— Вот это самое «иначе» беспокоит меня больше всего, — отозвался Дортмундер. — Мэй, держись спиной к стене.

— Постараюсь. Увидимся завтра, Джон.

Дортмундер с задумчивой миной на лице вернулся в кухню. Гаффи предложил ему чашку горячего кофе и еще два имени на пробу: Гарри и Джим. Ни одно из них не подошло, и Дортмундер сказал:

— Гаффи, я должен ехать.

— Куда? — встрепенулся Гаффи.

— К озеру я даже не подойду, — пробормотал Дортмундер. — Поеду прямо в город.

— Какой город?

— В общем, так, — сказал Дортмундер, — если ты пропустишь тот момент, когда Том возьмет свои деньги, он скроется, и ты ни за что его не найдешь. Впрочем, может быть, оно и к лучшему.

Гаффи ударил по столу корявым кулаком.

— Этот человек сломал мою жизнь, — заявил он. — Ты ведь знаешь, Дортмундер, я был совсем молодым парнем, когда он сунул меня в мышеловку и загубил мою жизнь. Прищучить этого сукина сына — моя судьба, иначе как бы вы с ним оказались в городе Кронли, штат Оклахома? Что я сделаю с ним, когда поймаю, никого не касается. Но я должен встретиться с ним лицом к лицу, а после этого можно и помереть.

— Я тебя понимаю, — сказал Дортмундер. — И потому предлагаю тебе следующее. Если ты дашь мне честное слово, что не тронешь Тома пальцем до тех пор, пока не будет завершено наше дело, то я возьму тебя с собой на север.

— Куда?

— Прежде чем сказать тебе, куда мы поедем, я хочу получить с тебя честное слово.

Гаффи задумался:

— А если я не соглашусь?

— Тогда я пойду в гостиную, возьму винтовку, вернусь сюда и оберну ее вокруг твоей шеи, — заверил его Дортмундер. — А сам отправлюсь на север.

Гаффи помолчал.

— Ну, а если я дам честное слово и не сдержу его?

— Там, куда я еду, у меня куча друзей, — ответил Дортмундер. — А у тебя — только враг.

73

Найти достаточно мощный автомобиль, у которого были бы и табличка «Врач», и буксировочное устройство, оказалось не так-то просто. Но Энди Келп преуспел в этом деле, не опускаясь до второсортных дешевок. Он достал прекрасный «крайслер-кантрискуэр» с деревянной отделкой салона. И через час после захода солнца Стэн остановил «крайслер» на том самом проселке, по которому несколько месяцев назад они совершили первый набег на территорию водохранилища. Рядом со Стэном сидел Келп, а за машиной катил прицеп с катером, в котором устроился Даг, знакомясь по дороге с рычагами управления.

— Теперь никуда не денется! — сказал Келп. — Нутром чую!

Тайни поднялся с заднего сиденья, на котором до сих пор сидел бок о бок с Томом, вылез под дождь с клещами в руках, сломал новый замок на уже знакомом ему шлагбауме и отвел его в сторону.

— Кажись, это уже было, — пробормотал он, вновь перегораживая путь, когда автомобиль с катером миновал препятствие, и вновь занял свое место в машине.

В прошлый раз они проезжали здесь в жилом фургоне. Машину вел Келп, погасив огни и открыв окно, ориентируясь в основном по скрежету веток, царапавших борт автомобиля. На сей раз шел проливной дождь, и окна открывать не хотелось; к тому же Стэну вполне хватало света подфарников. Дождь скрадывал огни и уменьшал риск встречи с посторонними, которые могли шляться где-нибудь поблизости. Стеклоочистители гоняли воду туда-сюда, и сквозь очищенные ими участки окна порой проглядывали раскисшая грунтовая дорога и обступившие ее деревья, смутно освещенные пробивающимися сквозь туманную дымку огоньками.

Вскоре они добрались до второго шлагбаума, на сей раз увидев препятствие — те самые ворота в ограждающем водохранилище сетчатом заборе, которые Келп едва не снес машиной несколько месяцев назад. Тайни вновь вылез из автомобиля и вновь освободил проезд, затем вернулся назад и швырнул клещи в обитый ковровой тканью багажник.

— Теперь я и сам мог бы отправиться под воду, — сказал он. — Все равно мокрее я уже не стану.

— Потерпи. Конец уж близок, — ответил Келп.

— Вот тут ты прав, — вполголоса заметил Том.

— Компьютер полагает, что, как только деньги окажутся на суше, Том немедленно попытается совершить предательство, — сказал Уолли.

— Боюсь, ты прав, — согласилась Мэй.

Мамуля фыркнула.

— Чтобы сообразить это, не нужно быть машиной, которая умнее человека, — сказала она.

— Парни знают, что Том что-то замышляет, — отозвалась Мэй. — Они не спустят с него глаз.

— Верно, — сказала мамуля. — Нашим парням палец в рот не клади. Мой мальчик, во всяком случае, сумеет за себя постоять.

— И Тайни тоже, — добавила Мэй. — И Энди.

— Между прочим... — начал было Уолли, откашлявшись.

Мамуля бросила на него раздраженный взгляд:

— Ты имеешь что-то против моего Стэнли?

— Я лишь хочу сказать, что нам стоит просчитать все возможные варианты, — ответил Уолли. — Так утверждает компьютер, и я с ним согласен.

— Ты всегда с ним согласен, — заметила мамуля. — Ты приволок сюда этот ящик, чтобы вы с ним могли восхищаться друг другом.

— Уолли, к чему ты ведешь? — спросила Мэй. — О каких вариантах говоришь?

— Давайте предположим, что Том устроил какую-нибудь мерзкую пакость...

— Тут и предполагать нечего, — заметила мамуля.

— Предположим также, что он победил, — продолжал Уолли. — Предположим, что он забрал деньги и расправился с нашими друзьями.

— Убил их, ты хочешь сказать, — отозвалась Мэй.

— Мне не хочется произносить это слово.

— Но ты имеешь в виду именно это.

— Ага, — ответил Уолли, болезненно морщась.

Мамуля покачала головой и спросила:

— Ну ладно. Что же дальше?

— Возникает вопрос: как поступит Том, завладев деньгами, — ответил Уолли. — Просто скроется или пожелает устранить всех свидетелей до единого.

— Ты полагаешь, он вернется сюда? — спросила Мэй, разглядывая залитые дождем окна.

— Так думает компьютер.

— И ты с ним согласен, — заметила мамуля.

— И я тоже, — сказала Мэй, на лице которой появилось встревоженное выражение.

— И еще Миртл, — добавил Уолли.

Внезапная смена темы разговора застала женщин врасплох.

— Миртл? — спросила мамуля. — Эта девчонка, которая сидит на чердаке? Она-то что может сделать?

— В том-то и дело, что ничего, — ответил Уолли.

— Об этом-то я и толкую, — заявила мамуля.

— А я хотел сказать, что мы с вами оказались тут по собственному желанию, а Миртл — нет. И если ее отец вернется...

— Кто? — удивилась Мэй.

— Том — ее отец, — сказал Уолли и добавил, кивнув мамуле: — Та женщина, с которой вы играете в канасту...

— Она ее мать. Я знаю об этом.

— Она работала в библиотеке Паткинс-Корнерз в ту пору, когда Том захоронил свой гроб. Именно она сообщила ему, что строительство автостоянки отменили. Она была дочкой хозяина городского похоронного бюро. Он-то и продал Тому гроб.

— Почему же Том ничего не сказал, когда Тайни поймал девушку?

— Он ничего не знает. А если бы знал, это ничего не изменило бы.

— Да уж, Тома никак не назовешь сентиментальным, — заметила мамуля, глубокомысленно кивая.

— Нет ли у вас с компьютером мыслей по поводу того, что нам следует предпринять? — спросила Мэй.

— Отправиться домой к Миртл.

Женщины изумленно уставились на Уолли.

— Зачем, скажи на милость? — спросила Мэй.

— Это совсем рядом, — объяснил Уолли, — и мы могли бы наблюдать оттуда за этим домом. Мы выключаем здесь свет, уходим туда и ждем, пока тут вновь не зажгутся огни. Тогда я подойду к окну и удостоверюсь, что тут все в порядке.

— Значит, нам придется посвятить Миртл и ее мать во все подробности? — спросила Мэй.

— Миртл и так уже почти все известно, — заметил Уолли. — А ее мать уже знакома с Глэдис, так что...

— Я терпеть не могу это имя, — прервала его мамуля.

— Э... — Уолли растерянно похлопал ресницами и сказал: — Прошу прощения. Как бы там ни было, вы знакомы с ней, а она знает, что Том находится в городе. Именно она заметила его, когда он проезжал на машине, и с этого момента Миртл начала свои поиски.

Мэй и мамуля переглянулись.

— Ну? Что скажешь? — спросила мамуля.

— Я бы хотела, чтобы здесь был Джон.

— В этом чертовом доме никогда никого не бывает, — с досадой сказал Дортмундер спустя четверть часа после того, как машина, на которой они с Гаффи приехали сюда, остановилась на обочине напротив дома номер 46 по улице Вязов. Свет в доме был погашен.

Дортмундер сидел за рулем «пежо», позаимствованного в театральном квартале Нью-Йорка, и неотрывно смотрел сквозь дождь на темные окна дома, в котором, как он знал, должны были оставаться не менее половины его обитателей.

— Что-то не так? — спросил Гаффи, который во время поездки все сильнее нервничал. Его беспокойство лишь отчасти объяснялось плохим состоянием дороги и неумением Дортмундера водить автомобиль. С тех пор как они свернули на Палисады, Гаффи не предложил Дортмундеру на пробу ни одного имени, и теперь сидел, сутулясь, на пассажирском месте и вглядывался в ночь, рассматривая сквозь пелену дождя старый неосвещенный дом. Больше всего Гаффи походил на одного из трех поросят, ожидавшего появления волка. На того самого поросенка, что выстроил соломенный шалаш.

— Не нравится мне это, — ответил Дортмундер. — Впрочем, тут всегда все идет наперекосяк. Давай-ка вот что. Сейчас мы отправимся в дом и осмотрим его, не включая света. Держись рядом со мной.

— Ага.

— А там видно будет.

Гаффи нахмурился.

— При выключенном свете? — спросил он.

— Да, — ответил Дортмундер. — Посмотрим, удастся ли разглядеть что-нибудь при выключенном свете. Вылезай.

Они вылезли из машины и, пробежавшись под струями ливня, оказались на сравнительно сухом крыльце. Заметив диванчик, качавшийся без приложения посторонней силы, Гаффи испуганно шарахнулся в сторону. Подойдя к двери, Дортмундер пробормотал:

— В прошлый раз они оставили дверь незапертой. А теперь — тихо!

Гаффи, который и без того хранил молчание, возобновил его хранение.

Дортмундер осторожно открыл сетчатую дверь, осторожно повернул ручку внутренней двери и опасливо толкнул ее. Дверь распахнулась. Дортмундбр беззвучно скользнул внутрь, Гаффи — за ним. Потом они аккуратно прикрыли за собой обе двери.

— Держись рядом, — шепнул Дортмундер на ухо Гаффи. Тот кивнул, почти невидимый в слабом свете едва пробивающегося сквозь дождь огонька ближайшего уличного фонаря.

Они обошли дом, но не обнаружили никого и ничего.

— Я так и знал, — громко произнес Дортмундер, когда они вернулись в гостиную.

Гаффи прилип к его правому локтю, словно щит средневекового рыцаря.

— Что? — спросил он. — Что ты знал?

— Что водохранилище не преминет выдать мне прощальный подарочек, — ответил Дортмундер.

Раскисшая почва и тяжелая лодка. Наконец Стэну удалось развернуть автомобиль и катер на маленьком пятачке в конце подъездной дороги, но как только он попытался спуститься поближе к воде, прицеп внезапно увяз. Он утонул в грязи по самые ступицы, и задние колеса автомобиля беспомощно буксовали на месте.

— Вот черт, — выругался Стэн. — А ну-ка, вылезайте.

Все, кроме Стэна, полезли наружу, в дождь и темноту, меся грязь и ежась под пронизывающим ветром.

Автомобиль стал легче, но вес катера не уменьшился, колеса прицепа завязли намертво. Келп и Тайни уперлись в передок автомобиля и принялись толкать. Том отошел в сторонку и взял на себя роль наблюдателя. Мощный мотор завывал, соревнуясь с ревом грозы, однако все усилия привели лишь к тому, что Тайни с Келпом вымазались с ног до головы.

Стэн перевел рычаг передач в нейтральное положение, открыл окно и подозвал Тайни и Келпа. Они зашлепали в обход машины, больше всего похожие на защитников в последней четверти на редкость напряженного футбольного матча.

— Все. Дальше ходу нет, — заявил Стэн.

— А, ты тоже это заметил? — спросил Тайни.

— Нам нужно выбраться на сухой грунт и попытаться снова, — сказал Стэн.

— Тут нет сухого грунта, — заметил Келп.

— Я имею в виду, суше, чем здесь, — пояснил Стэн. — Хотя бы малость потверже. Если мне удастся добраться до дороги, я мог бы разогнаться, проскочить задним ходом до самого озера и столкнуть лодку в воду.

— И не сложиться при этом пополам, — заметил Келп.

— Но попытаться стоит, — сказал Стэн.

— На таком-то болоте?

— Может, нам стоило бы вытащить машину на дорогу, развернуться и, прицепив катер к переднему бамперу, попытаться подтолкнуть лодку, двигаясь вперед малым ходом, — предложил Тайни.

— А что? Это идея, — отозвался Стэн.

— И вот вам еще одна идея, вдобавок к первой. Может, нам стоило бы вытащить Дага из катера и толкнуть машину втроем?

— Дагу это очень понравится, — сказал Келп, усмехнувшись.

— И нам тоже, — добавил Тайни.

Они подошли к носу катера и покликали Дага, который некоторое время упрямился, притворяясь, будто не понимает, чего от него хотят, но все же вылез из лодки и пришел на подмогу.

Поначалу автомобиль никак не желал двигаться вперед, однако в конце концов его колеса выбрались из вырытых ими ям, и прицеп потихоньку заскользил по грязи. Вырулив на пригорок, Мэрч остановил машину. Отцепив V-образное дышло от тележки, Тайни улегся в грязь и с трудом открутил грязный крюк от замызганного бампера автомобиля при свете его задних фонарей. Келп стоял рядом и подавал инструменты. Стэн с крюком в руках обошел автомобиль и...

— Не подходит, — сказал он.

— Сделай так, чтобы подошло, — посоветовал Келп.

Сквозь нарастающий вой ветра донесся испуганный голос Дага:

— Стэн! Гаси свет!

Стэн, не привыкший задавать лишних вопросов, одним ударом ладони по приборной панели вырубил освещение. Пятачок, на котором стояли машины, погрузился в темноту. Все пятеро повернулись в сторону ярких огней, приближавшихся по проселку под дождем среди промокших насквозь деревьев.

— Свет по-прежнему погашен, — доложила Миртл, вернувшись в гостиную из своей спальни, откуда было удобнее всего наблюдать за домами по улице Вязов.

— Я думаю, они провозятся еще час, а то и больше, — сказал Уолли.

— Вполне достаточно, чтобы рассказать мне, что здесь происходит, — заявила Эдна.

— Кажется, я заметил машину, — сказал Дортмундер, вглядываясь во тьму дождливой ночи. — Наверное, они уже вышли в озеро на лодке, о которой мне рассказывала Мэй.

Он остановил автомобиль на краю пятачка. Сквозь струи дождя ничего нельзя было разглядеть, даже в свете фар. Бесчисленные капли попросту отбрасывали лучи обратно.

— Сколько это будет, если взять три тысячи семьсот пятьдесят долларов за двадцать три года при восьми процентах годовых? — спросил Гаффи.

— Сдаюсь, — ответил Дортмундер. — Ну, и сколько же?

— Я не знаю, — удивленно протянул Гаффи. — Потому и спрашиваю.

— Ага, — сказал Дортмундер. — А я думал, ты мне загадку загадываешь.

— Это не загадка. Это деньги, которые задолжал мне Тим Джепсон, — мрачным тоном пояснил Гаффи. — Как я понимаю, изрядная доля тех денег, которые, по твоим словам, лежат на дне озера, теперь достанется мне.

— Поговори об этом с Томом, — посоветовал Дортмундер. — Но не забывай, что половина — наша.

— Да-да, конечно.

Дортмундер выключил фары.

— Ни черта не вижу, — сказал он.

— Еще бы, коли ты погасил свет, — заметил Гаффи.

— Я пытаюсь увидеть их фонари, — ответил Дортмундер. — Нам лучше выйти из машины.

Как только они открыли дверцы, загорелась лампочка под потолком. Она осветила салон машины, но больше ничего не было видно, и, когда дверцы захлопнулись, ночная чернота лишь еще больше сгустилась.

Дортмундер и Гаффи столкнулись в темноте у капота автомобиля — две огромные неясные фигуры. Дортмундер ткнул пальцем, приблизив ладонь к самому лицу Гаффи, чтобы тот смог ее увидеть.

— Водохранилище находится в той стороне, и я вижу стоящую там машину. Смотри туда.

— Уф! — крикнул Гаффи и повалился на землю.

— Уф! — Дортмундер обернулся и склонился над Гаффи, желая выяснить, что с ним случилось. И тем самым спас себя от удара Тайни, кулак которого лишь скользнул по макушке и, едва не оторвав по пути ухо Дортмундера, обрушился на его плечо, причинив невыносимую боль.

— Ай! — крикнул Дортмундер. — Кто это?

— Дортмундер? — послышался из темноты голос Тайни. — Это ты?

— А вы кого ждали?

— Мы никого не ждали, Дортмундер, — виновато отозвался Тайни. — Кого ты привез с собой?

— Значит, ты не удержался, Эл, — сказал из темноты Том.

— Похоже на то, — ответил Дортмундер.

— Так кто же это? — не унимался Тайни, тыкая носком ботинка бесчувственное тело Гаффи.

Зная, что Том здесь, а Гаффи беспомощен, Дортмундер уклончиво ответил:

— Так, голосовал на шоссе.

Тем временем к месту происшествия подтянулись остальные, и послышался голос Келпа:

— Джон? Ты что, привез попутчика на место операции?

— Не мог же я оставить несчастного под дождем, — сказал Дортмундер, выругался про себя: «На кой черт я сказал, что это попутчик? Впрочем, что еще я мог сказать?» — и добавил вслух: — Все в порядке, Энди. Поверь мне, я знаю, что делаю. Вы уже закончили?

Все присутствующие, не исключая и Тома, немедленно забыли о Гаффи и принялись наперебой жаловаться на невыносимые условия, в которых приходиться работать.

— Ага... ага, — говорил Дортмундер. — Ну что ж, давайте посмотрим эту вашу чудо-лодку.

Увидев наконец катер воочию, Дортмундер решил, что тот не столь велик, как ему казалось после восторженных словоизлияний Мэй. Впрочем, он сразу понял, что на этой лодке действительно можно спокойно отправляться в длительное путешествие. Пока Тайни пристраивал крюк к бамперу «крайслеpa», Дортмундер рассматривал катер в тусклом рассеянном свете подфарников.

— Катерам обычно присваивают всякие забавные имена, — сказал он. — А как называется этот?

Возникло непродолжительное замешательство. Дортмундер повернулся к Келпу, который стоял ближе всех, и спросил:

— Ну?

— Да, у него есть имя, — ответил Келп.

— Какое?

Стоявший по другую сторону от Дортмундера Том фыркнул и сказал:

— Этот катер называется «Кверху пузом».

— М-да, — только и смог ответить Дортмундер.

В этот миг к Дортмундеру подошел Даг.

— Слушай, Джон, этот твой попутчик... — сказал он.

— Что?

— Он жив.

— Сравнительно жив, — отозвался Тайни. — Я его только оглушил.

— Но он лежит без сознания, — продолжал Даг. — И я боюсь, что он может захлебнуться.

Дортмундер нахмурился:

— Чем? Водой?

— Дождевой. Что с ним делать?

— Оставь его в покое, — сказал Келп. — Оклемается.

— И сразу побежит в полицию, — вмешался Том. — Иногда я тебя не понимаю, Эл. На твоем месте я помог бы ему захлебнуться.

— Эх-х... — всхлипнул Даг.

— Возьмем его с собой, — предложил Дортмундер.

Все восприняли это предложение в штыки. Дортмундер выслушал всевозможные доводы против, проклиная себя за то, что не смог выдумать более удачного объяснения причин появления здесь Гаффи, и, когда негодующие голоса наконец умолкли, сказал:

— Возьмем его с собой. Убивать его не хочется. Оставлять на берегу нельзя. Поэтому захватим его с собой. У меня есть на то свои причины, о которых я расскажу потом. Тайни, ты идешь?

— Все готово, — сообщил Тайни, с трудом поднимаясь на ноги. — Ты, Дортмундер, порой говоришь очень странные вещи.

— Может, и так, — согласился Дортмундер. — Мы отнесем его в лодку к Дагу.

Тайни приподнял невесомое безвольное тело Гаффи и передал его Дагу, который должен был при спуске катера оставаться на борту, чтобы тот не уплыл, попав в родную стихию.

Наконец приступили к спуску лодки на воду. Дортмундер, Келп, Том и Тайни отошли в сторонку, Даг взялся за штурвал катера, Стэн пустил «крайслер» малым ходом, осторожно нажимая на педаль газа. Машина с прицепом потихоньку поползла к берегу. Тележка рыскала вправо и влево, норовя застрять в трясине, и Стэну приходилось укрощать ее точными поворотами руля. Скользя по грязи, катер медленно, но верно вползал в озеро кормой вперед.

Стэн отпустил педаль газа, лишь когда подфарники коснулись воды, а бампер захлестнули волны. Как только он убрал ногу с педали, мотор заглох — и, вероятно, навсегда. Однако «Кверху пузом» уже был в воде и кое-как держался на плаву.

Даг принялся освобождать катер от расчалок, которыми тот был прикреплен к тележке, а Стэн пробрался по полузатопленному салону автомобиля и, выйдя наружу через заднюю дверь, уселся в машину Дортмундера. Тем временем Келп, Том и Тайни полезли в воду, чтобы подняться на борт катера. На полпути Келп оглянулся и спросил:

— Джон! Ты идешь?

Дождь стал еще слышнее. Промокшая одежда липла на ветру к замерзшему телу. Даже озера, и того не было видно. Достойное испытание для настоящего мужчины.

— Черт побери, — ответил Дортмундер и шагнул в воду.

— Когда я вспоминаю, какой дурой была в юности, мне хочется залепить себе пощечину, — сказала Эдна. — Когда же я думаю о том, что ты, Миртл, никогда не была глупенькой девочкой, мне хочется отлупить заодно и тебя. Я понимаю: в том, что ты никогда не испытывала желания упорхнуть из родительского гнезда, есть и моя вина. Я понимаю, что превратилась в желчную старуху раньше времени и отчасти по вине Тома Джимсона. Но, господи, девочка моя, неужто в тебе нет ни капли бунтарства? Где же наследственность? Не перебивай, когда я говорю! Том Джимсон хоть раз мог — только мог, — сам того не зная и не желая, сделать доброе дело. Кабы не случилось то, о чем мы сейчас говорим, мы с тобой могли бы плыть по течению день за днем, год за годом, до самой смерти. Ты превратилась бы в послушную деревенскую старую деву, полностью погруженную в заботы о своей противной старухе матери с мерзким характером... Дай мне закончить, пожалуйста! Однако нам с тобой пришлось встряхнуться, и это здорово. Этот парень-аквалангист не пара тебе, Миртл, и ты знаешь это не хуже меня. Он лишь бледная тень Тома Джимсона, конечно, не такой хладнокровный и жестокий, но столь же ненадежный человек. Если тебе вскружил голову красивый парень — ради Бога, но ты должна удостовериться в том, что помимо смазливой физиономии у него есть мозги, на которые можно положиться. А теперь ты, Уоллес. Я знаю людей твоего склада, и не говори мне, что я ошибаюсь. Работая в библиотеке Паткинс-Корнерз, я всю свою жизнь сталкивалась с юношами, похожими на тебя как две капли воды. С умными, интеллигентными мальчиками, которым не везло в спорте, над которыми потешались остальные дети и которые шли в библиотеку обрести прибежище в вымышленном мире. Но ты уже не ребенок, Уоллес. Да, верно, сейчас ты имеешь нелепый вид, но то же можно сказать о большинстве взрослых людей. Пора тебе выбираться из своей раковины. Воображение поставило тебя перед лицом опасности, с которой ты не сможешь справиться, и тебе об этом известно. И не надо считать, будто твой компьютер знает все на свете. В том, что с тобой происходит, виноват Нью-Йорк. Из-за него ты вынужден был все время отсиживаться под замком. Тебе нужно переехать в другое место, в настоящий дом, небольшой городок, где ты мог бы встречаться с людьми и стать частичкой общества. У нас в доме есть свободная комната. Мы с Миртл давно подумывали обставить ее и сдать в аренду... Да-да, Миртл, мы об этом давно подумывали. Я знакома с мистером Кэмфаймером, он работает в банке, ему наверняка пригодится специалист по вычислительной технике. Он все время сетует на современную жизнь, как это часто бывает с мужчинами. Короче говоря, подумай об этом, когда будешь принимать решение.

— Эдна... — сказала мамуля Стэна Мэрча.

— Теперь о деньгах, — перебила ее Эдна. — Это грязные деньги. Мне плевать, сколько они провалялись под водой, чище они от этого не стали. Нам с Миртл не нужно ни цента из этих денег, и ты, Уоллес, тоже не должен их брать. Более того, если ты поступишь на службу в банк, они тебе не потребуются. К тому же, как ты заявишь о них в налоговой декларации? Как я поняла, Глэдис, ваш сын — специалист в такого рода делах и скорее всего захочет получить свою долю. Я готова поверить вам на слово, что Стэнли — вовсе не кровожадное чудище, как Том Джимсон, а просто хороший профессиональный водитель. Но, боюсь, ему не стоило ввязываться в это дело. Том Джимсон отправится в Мексику, и я буду рада увидеть его спину, но он заберет с собой все деньги. Приятель мисс Беллами правильно сделал, что уехал. Мне кажется, Стэну следовало бы уехать вместе с ним, потому что коварство Тома Джимсона неисчерпаемо. Теперь я уверена, что он уже делает нечто ужасное там, на темных водах озера...

Том спустился в каюту, чтобы осмотреться и оценить обстановку. Иллюминаторы были зашторены, и каюту освещала лишь крохотная лампочка над рукомойником. В ее тусклом свете Том увидел, что попутчика Дортмундера уложили на тот самый диванчик, под которым был спрятан «ингрэм-10», тайно вынесенный Томом из дома незадолго до поездки. Отлично: когда дойдет до дела, первая пуля достанется старику, валявшемуся без сознания в каюте.

«Ингрэм-10», названный так в честь своего изобретателя Гордона Ингрэма, был выпущен в 1970 году в США Корпорацией армейского оружия. «Ингрэм» представлял собой пистолет-пулемет длиной чуть меньше фута и весом всего шесть с половиной фунтов. «Ингрэм-10» стрелял пулями сорок пятого калибра и имел тридцатизарядный магазин, вставлявшийся в рукоятку. Стрельба ведется автоматически при помощи энергии газов отдачи. Пистолет имеет прицельную прорезь на стволе, мушку на дуле и складную рукоятку, приспособленную и под правую, и под левую руку. Она крепится сверху и имеет желоб, чтобы не мешать прицеливанию. Пистолет снабжен встроенным глушителем, уменьшающим шум.

Том снял с автомата складной приклад из трубок, с которым длина оружия была почти вдвое больше. В конце концов он собирался стрелять по мишеням, удаленным не более чем на два-три фута, поэтому бить с плеча не придется. Как, например, сегодня вечером: на борту лодки далеко не убежишь.

От созерцания лежащего на диване старика, под головой которого был спрятан пистолет, Тома оторвало появление Дага Берри; тот спустился по узкой лестнице и заполнил всю каюту своими телесами, энергией и жизненной силой.

— Пора одеваться, — сообщил он.

— Давай-ка я выйду отсюда, Лупоглазый, — предложил Том.

— Ты мне не помешаешь, — ответил Даг. — Наверху паршивая погода, и под тентом не хватает места для всех. Ты только пересядь на другую койку, ладно?

— Хорошо, — ответил Том, исполняя просьбу.

Даг покосился на спящего:

— Давненько он в отключке. Тайни сам не знает свою силу.

— Это точно, — поддакнул Том.

— Надеюсь, с ним все будет в порядке?

— Да, Лупоглазый. И очень скоро.

Если Дагу и не нравилась данная ему Томом кличка, которую тот позаимствовал из мультфильмов о незадачливом мореходе, то виду он не подал. Впрочем, может быть, он не понял издевки. Всю свою долгую жизнь Том не переставал удивляться тому, как много на свете людей, напрочь лишенных чувства юмора.

Даг не сводил обеспокоенного взгляда с бесчувственного тела попутчика Дортмундера.

— Все дело в том, — сказал он, — что до сих пор мы не сделали ничего особенного. Ну, сперли лодку, пробрались на огороженную территорию. Но ведь серьезных преступлений мы не совершали, верно? Если нас поймают...

— Вас не поймают, — ответил Том. — За это я ручаюсь.

— Надеюсь, — сказал Даг и принялся вынимать из носового рундука гидрокостюм и прочее снаряжение.

Тем временем Дортмундер, поставленный Дагом к штурвалу, отбивался от Тайни и Келпа, которые лезли под руку с ненужными советами.

— Не вздумай наехать на леску и порвать ее, — в тысячный раз повторил Келп.

— Но катер даже не движется, — ответил Дортмундер.

— Это не совсем так, — сказал Тайни. — Лодку постоянно подбрасывает вверх-вниз и валяет с борта на борт.

— Я держу ее на месте, — ответил Дортмундер с легким раздражением в голосе. — Даг сказал держать ее на месте, я и держу.

— Напомнить никогда нелишне, — сказал Келп.

В этот миг из каюты вылез Даг, хлопая обутыми в ласты ногами. В гидрокостюме он выглядел единственным человеком на борту, одетым по погоде.

— Держишь на месте? — спросил он.

— Держу, — ответил Дортмундер, едва справляясь с эмоциями.

— Отлично. Впрочем, особой надобности в этом нет. Можешь бросить штурвал.

Даг поднял с палубы бухту веревки, конец которой был привязан к середине бортового поручня. Усевшись на поручень рядом с узлом, он приладил маску и загубник, помахал рукой из стороны в сторону на манер королевы Елизаветы и скользнул в воду спиной вперед.

— Хе-хе, — произнес Келп. — Долго ли умеючи!

— Я вижу свет его фонаря под водой, — сказал Тайни, высунув голову из-под тента. — Смотри-ка, исчез, — добавил он и присоединился к Дортмундеру и Келпу, стоявшим у штурвала.

Дортмундер держал катер против ветра между путеводной леской и плотиной. В таком положении тент ходовой рубки с грехом пополам защищал находящихся под ним людей от дождя.

Замысел состоял в том, что Даг опустится чуть ниже поверхности воды и найдет в луче головного фонаря тонкую блестящую нить лески. Отыскав леску, он проплывет вдоль нее, разматывая прикрепленный к борту катера канат и разыскивая привязанный к леске мерный шнур, ведущий на дно, к фобу с деньгами. Привязав второй канат к первому в месте соединения с леской, Даг вернется к катеру и малым ходом подведет его к нужной точке.

Как только канат и мерный шнур окажутся связанными вместе, можно будет считать, что в главной своей части операция удалась. Они поднимут гроб имеющейся на катере талью и втащат его на борт, будто Моби Дика. Затем, вернувшись к пятачку на берегу, где их ожидал Стэн, Даг с разгону выбросит катер на берег, и тогда можно будет снять гроб и отвезти его домой, поделить деньги, переодеться в сухое и выпить пива.

Четкий, ясный план.

Вот она! Прямая, как струна, блестящая нить лески, висящая примерно в футе под поверхностью воды; она засияла, распространяя вокруг себя тусклый ореол, как только ее коснулся луч шахтерской лампочки Дага. Он поплыл вдоль лески и вскоре отыскал узел мерного шнура.

Даг быстро привязал к узлу канат, соединявший его с новой лодкой, оглядел шнур, уходивший вниз, в темноту, и не смог подавить искус. Энергично взмахнув ластами, он нырнул, следя за шнуром в свете фонаря, и вскоре оказался на дне. Гроб был на месте. Он ждал.

Стоящий вертикально гроб выглядит менее умиротворенно, нежели его собратья, находящиеся в обычном для них горизонтальном положении. В его облике появляется некая загадочность. Гроб стоял у покрытой слизью кирпичной стены на глубине пятидесяти футов, в мутной воде; его некогда блестящая поверхность потускнела и обросла водорослями. Более всего он походил на дверь в иной, неизведанный мир. Не лучший из миров.

Даг представил себе, как эта дверь открывается...

Ну что за предрассудки, подумал Даг, почувствовав, как по защищенному теплым гидрокостюмом телу побежали противные мурашки. Отставить посторонние мысли, велел он себе, и, мощно взмахнув ластами, понесся вверх сквозь непроглядную тьму.

Том сидел на узкой койке в каюте мягко покачивавшегося катера, прислонившись к переборке и подложив под спину подушку. Он сидел и слушал. Даг еще не вернулся. Действовать было рано.

В костлявое бедро Тома упирался найденный в ящике у рукомойника молоток, который он намеревался пустить в ход, если «попутчик» очнется раньше, чем придет время действовать. Впрочем, Том сомневался, что это потребуется; ровное дыхание и безмятежное лицо старика свидетельствовали о том, что он, не приходя в сознание, погрузился в глубокий сон. И, вероятно, проспит до утра, если его ничто не потревожит.

Том поправил подушку за спиной. По его расчетам, ждать оставалось около получаса. Но уж потом малейшее промедление может оказаться гибельным.

Дело в том, что Дортмундер и его приятели ждут от Тома каверзы. Ждут с самого начала. И это обстоятельство было учтено. Таким образом, Тому оставалось лишь вычислить две точки — момент, когда его партнеры насторожатся, и второй момент, начиная с которого он мог бы в полной мере использовать свое преимущество. Между этими точками и лежит тот миг, когда следовало переходить в наступление.

Насколько мог судить Том, его компаньоны по-настоящему забеспокоятся, когда гроб окажется на берегу, но могут насторожиться и раньше, когда его поднимут на борт. Однако теперь они располагали талью, работавшей от двигателя катера, и гроб можно было вытащить без помощи Тайни. Таким образом, начало возможного выступления Тома сдвигалось на более ранний срок.

Когда Даг отыщет мерный шнур? Нет.

Когда он приведет на нужное место катер?

Нет.

Когда он отвяжет канат от лески и подаст его на борт?

Нет.

Когда конец каната будет зажат в лебедке?

Да.

Дортмундер, Келп и Тайни склонились над штурвалом, чтобы разговаривать, не перекрикивая вой ветра. Иначе их голоса мог услышать Том, оставшийся в каюте.

— Как только мы вытащим гроб на берег, нам придется установить наблюдение за Томом, — сказал Келп, — потому что он непременно что-нибудь выкинет.

— Я думаю, это произойдет намного раньше, — проворчал Тайни. — Как только мы поднимем ящик на борт и Том его увидит, он может потерять голову и дать нам шороху. С этого момента нам нужно быть начеку.

— А я считаю, что за Томом нужно приглядывать непрерывно, — заметил Дортмундер.

— Ф-флуфф! — сказал Даг, вынырнув у борта катера и выплюнув загубник.

Тайни, Келп и Дортмундер смотрели, как он вылез из воды, ступил на узкую площадку на носу катера и, перевалившись через поручень, взобрался на палубу. Затем он снял маску, одарил компаньонов улыбкой и повернулся к Дортмундеру, намереваясь что-то ему сказать. Он был такой громадный и мокрый, что Тайни не выдержал и отступил к рубке.

— Готово, — объявил Даг. — Ты сможешь следить за мной сквозь ветровое стекло. Если надо будет свернуть вправо или влево, я махну рукой — вот так.

— Ясно, — ответил Дортмундер.

— Этот жест будет означать «вперед». А если надо будет остановиться, я махну вот так.

— Ясно, — повторил Дортмундер.

— Веди катер очень медленно и осторожно, — сказал Даг. — Я буду вытягивать веревку.

— Медленно и осторожно, — отозвался Дортмундер.

Том сидел на койке и прислушивался к разговору, доносящемуся со стороны люка, в котором торчала нижняя половина туловища Тайни. Том услышал шаги Дага у себя над головой и увидел ноги Тайни, возвращавшегося на палубу. «Один на носу, — подумал Том. — И еще один здесь, на койке. Трое у руля».

Даг уселся на носу, скрестив ноги. Махнув рукой Дортмундеру, он принялся по мере продвижения вытягивать канат, кольцами укладывая его себе на колени, чтобы тот не попал под катер. По мнению Дага, самую страшную угрозу для них мог представлять канат, запутавший винт машины.

Они продвигались под дождем минут десять, потом Даг, непрерывно тянувший канат, заметил узел, который показался из-под воды неподалеку. Сейчас леска была совершенно незаметна, и казалось, будто узел болтается в озере сам по себе. Даг жестом велел Дортмундеру остановить катер, связал канат в бухту, положил ее на палубу и вернулся к штурвалу.

(Один в каюте, четверо у руля.)

— Теперь держать на месте? — спросил Дортмундер.

— Угадал, — ответил Даг. — Пойдем, Тайни, я покажу тебе лебедку.

— Опять торчать под дождем, — проворчал Тайни.

Даг отправился на корму. Тайни шел следом. (Один в каюте, двое у штурвала, двое на корме.) Открыв люк в палубе, Даг направил фонарик вниз, освещая машинное отделение.

— Вот выключатель. Вот барабан. Таль приводится в движение тем же валом, что и винт, так что Джон сможет управлять скоростью подъема из рулевой рубки, — сказал он.

— Ясно, — ответил Тайни.

— Сейчас я достану конец веревки, — сказал Даг. Выпрямившись во весь рост, он надел маску с загубником и сиганул в воду спиной вперед.

Том заерзал на койке, упираясь ногами в тихо скрипнувшую палубу. (Один в каюте, двое за рулем, один на корме и один в воде.)

Даг подплыл к леске, отвязал мерный шнур, прицепил его к запястью и вернулся к катеру. Он поднялся на маленькую кормовую площадку, но Тайни смотрел в другую сторону.

— Тайни! Я здесь! — крикнул Даг.

«Пора», — подумал Том. Он встал, нагнулся, сунул руку под матрац спящего «попутчика», но автомата там не оказалось.

Что?! Том принялся шарить рукой, и в этот миг его запястья коснулся какой-то холодный предмет.

Щелк...

Том растерянно моргнул. Спавший на койке старик вскочил. Из-под его подушки едва заметно торчал ствол «ингрэма».

— Вот мы и встретились, Тим Джепсон! — воскликнул он, торжествующе глядя на Тома округлившимися глазами и приподнимая руку, прикованную наручниками к запястью последнего.

* * *

— О черт! — выругался Дортмундер. — Началось!

— Что?.. — рявкнул Келп. Его вопрос потонул в грохоте автоматной очереди.

Люди на палубе испуганно переглянулись. Даг посмотрел в воду, намереваясь нырнуть. Остальные были готовы последовать его примеру. Даже Дортмундер.

— Эл!

Бросив штурвал, Дортмундер стремительно отпрянул от входа в каюту.

— Чего тебе, Том?

— Ты меня поймал, Эл, — отозвался Джимсон. — Ты оказался хитрее, чем я думал.

Дортмундер никак не мог взять в толк, в чем, собственно, заключается его хитрость.

— Что будем делать, Том? — крикнул он.

— Я выхожу, — отозвался Том. — Я вас не трону, и вы меня не трогайте.

— Подожди минутку, Том.

Дортмундер красноречивым жестом велел Келпу подняться на крышу каюты и подползти к люку сверху. Тайни сунул конец каната Дагу и одним прыжком оказался по другую сторону люка. Теперь они с Дортмундером прикрывали вход в каюту слева и справа. Держась одной рукой за поручень и зажав в другой ладони конец веревки, Даг присел на платформе, спрятавшись за кормой.

— Ради бога, Эл! — крикнул Том. — Сколько ты еще будешь меня здесь держать? Я не опасен!

— Еще минуту назад ты был очень опасен, — ответил Дортмундер. — А ну, выброси свой «узи» из люка!

— Тебе бы все шутить, Эл, — сказал Том. — Я иду.

Он появился на палубе, двигаясь бочком, словно краб, как Квазимодо, подбирающийся к колоколам. В левой руке он держал «ингрэм», пользуясь им как балансиром, чтобы сохранить равновесие. Правая рука Тома была завернута за спину, словно он тащил что-то за собой.

И действительно: как только Том вышел на палубу, взглядам присутствующих явился Гаффи, которого Том выволакивал за руку из каюты. Гаффи был без сознания и скользил по ступеням, оставляя за собой кровавый след. Том вытащил его под дождь, который немедленно смыл пятна крови.

Том проворно проскочил между Дортмундером и Тайни, увлекая за собой тело Гаффи. Затем он обернулся и уставился в треугольник, образованный лицами Келпа, Тайни и Дортмундера.

— Где Лупоглазый? — спросил он, перекрикивая ветер.

— Нырнул, — ответил Дортмундер. — Уплыл к леске.

Том помахал «ингрэмом», словно террорист, празднующий победу, однако на сей раз он лишь хотел показать оружие.

— Предлагаю обмен, Эл! — крикнул он. — Автомат за ключ!

В этот миг Дортмундер узнал свои наручники, которые Гаффи взял у него без спросу и которыми приковал к себе Тома. Ключ оставался у Гаффи. Дортмундер подумал, что Даг мог бы незаметно напасть сзади, и тут же с сожалением понял, что тот нипочем этого не сделает.

— А если я не соглашусь, Том?

Том злобно ухмыльнулся, его оскаленные зубы сверкнули за пеленой дождя.

— Тогда я всех вас перестреляю! — завопил он. — А потом освобожусь от вашего приятеля, отрезав его руку хлебным ножом!

— Ты не сможешь забрать свои семьсот тысяч, — заметил Дортмундер.

— Ты прав, Эл, — сказал Том. — Но вам они тоже не достанутся! Однако сожалеть об этом вам уже не придется. Черт возьми! Отцепите от меня этого придурка! Эл, половина денег ваша. Я сдаюсь, только отцепите этого...

В этот миг Гаффи, который, как выяснилось, и не собирался умирать, внезапно оттолкнулся от палубы и обхватил левой рукой Тома за его морщинистую шею. Том дал еще одну очередь, целясь в голову Гаффи. Дортмундер и Тайни нырнули в каюту, а Келп бросился в воду головой вперед.

Испуганный Даг высунул голову из-за кормы, и в этот миг Том и Гаффи, сцепившиеся в схватке, повалились на него сверху. Все трое плюхнулись в озеро, подняв тучу брызг. Том выронил «ингрэм», Даг выпустил веревку.

Ослабевший Гаффи захлебнулся и пошел ко дну, увлекая за собой Тома, который хрипло закричал:

— Эл! Ради всего святого! Дай мне ключ!

— Веревка! — взревел Даг и нырнул, надвинув маску и сунув в рот мундштук. Сделав яростный рывок, он выпрямился и, нащупав дрожащими пальцами включатель, зажег головной фонарь. Вокруг него была одна лишь грязная вода. «Где-то впереди, ниже», — подумал он и ринулся в глубину.

Дортмундер и Тайни, спотыкаясь, выбрались из каюты.

— Где... — произнес Тайни. — Где все остальные?

— Помогите!

Они бросились к поручню и увидели Келпа, барахтавшегося у борта. Тайни наклонился, схватил Келпа за руку и втащил его на палубу. Келп опустился на мокрые доски и принялся откашливаться. Дортмундер и Тайни повернулись к черной, испещренной дождевыми каплями поверхности водохранилища.

Никого.

* * *

«Лови веревку, лови веревку...»

Даг бешено работал ластами, словно голодная рыба, вонзаясь в мутную воду и озираясь в поисках веревки, один конец которой должен был плавать где-то рядом, а второй был привязан к гробу с семьюстами тысячами долларов. Веревка, единственная ниточка, соединявшая Дага с баснословным богатством...

«Я был там, видел его», — думал он.

Заметив краешком глаза какое-то движение, Даг обернулся и увидел тонущую ногу. Затем еще одну. Потом — целую гроздь тесно переплетенных конечностей.

Рядом с Дагом ко дну опускались два трупа. Глаза и рот Тома были широко раскрыты, лицо сделалось почти неузнаваемым.

Даг поежился и отплыл в сторону. Что ж, тем больше денег придется на долю остальных. Лишь бы найти веревку...

— Ну и дела, — сказал Тайни.

— Ничего другого я не ожидал, — отозвался Дортмундер.

Они стояли у штурвала, вглядываясь в плотную стену дождя. Дортмундер держал катер на месте, дожидаясь появления Дага, который, судя по всему, умудрился в испуге потерять веревку и поплыл ее искать. Обессилевший в схватке со стихией Келп отдыхал на койке в каюте. Том и Гаффи погибли. В этом не было ни малейших сомнений.

Дортмундер рассказал Тайни, кто такой Гаффи.

— По-моему, Тома все равно прищучил бы кто-нибудь из его старых приятелей. Это был лишь вопрос времени, — заметил Тайни.

— Уж лучше бы он оставался в тюрьме, — согласился Дортмундер. — Во всей этой истории меня удручает лишь то, что Гаффи так и не вспомнил свое имя.

— Том должен был его знать, — ответил Тайни. — Он успеет ему сообщить по пути на дно.

Из люка высунулось позеленевшее лицо Келпа.

— На палубе в каюте лужа воды, — сказал он. — Это что, так и должно быть?

Первым делом нужно отыскать железную дорогу и добраться по ней до города. Потом найти станцию. А там и до гроба с веревкой недалеко.

Еще никогда за всю свою спортивную жизнь Даг не вел себя под водой столь неосмотрительно. Из его головы, одурманенной алчностью и страхом, в один миг вылетели все знания и умение. Во-первых, он спустился в одиночку, что при нынешних обстоятельствах было чрезвычайно опасно. Во-вторых, он не был должным образом экипирован для своего неожиданного предприятия. И, что самое главное, он утратил чувство времени.

У него за плечами был часовой запас воздуха.

— Чертов катер тонет! — крикнул Дортмундер. — Чего мы стоим и болтаем?

— Успокойся, Джон, — сказал Келп. — Успокойся и выслушай. Ты же не умеешь управлять катером, к тому же...

— Почему не умею?!

— Ты умеешь держать его на месте и пускать малым ходом. По-настоящему умеет водить катер только Даг. И даже если мы погружаемся...

— А все Том и его пулемет, — с досадой произнес Тайни. — Превратил дно лодки в решето.

— Даже если и так, мы погружаемся медленно, — сказал Келп, — и вполне можем дождаться Дага.

— Черта с два! — ответил Дортмундер.

— Ему без нас не справиться.

— Он профессионал и одет соответствующим образом, — отрезал Дортмундер. — Когда он поднимется наверх и увидит, что нас уже нет, то сможет добраться до берега вплавь.

С этими словами, не вступая в дальнейшие пререкания и желая наконец убраться отсюда, Дортмундер взялся за штурвал и резко толкнул рычаг газа. Катер рванулся вперед, подминая под себя леску и канат, бережно уложенный Дагом на носу. Веревка обмоталась вокруг винта, и «Кверху пузом» застыл посреди водохранилища.

Стэн стоял под дождем, обратившись в слух, но выстрелов больше не было. Что там происходит? Стэн оперся руками о заднюю дверцу «крайслера» и посмотрел поверх его наклоненной вперед крыши и погруженного в воду капота. Ничего не видно.

Итак, Том решил действовать до возвращения на берег. Чем же все кончилось?

Кто бы ни вернулся из плавания, одинокий победитель или группа победителей, им потребуется машина, чтобы уехать самим и увезти гроб. На «крайслер» рассчитывать нечего. Отныне он сдвинется с места разве что на буксире. Оставался лишь «пежо» Дортмундера.

А теперь предположим — только предположим! — что Джимсон умудрился застать остальных врасплох. В таком случае Стэну следовало принять определенные меры самозащиты. Он поднялся на пригорок, сел за руль «пежо» и запустил мотор. Бензина оставалось больше полбака. Отлично. Стэн включил фары и, шлепая по лужам, отвел машину вправо, под деревья. После двух суток непрерывного ливня здесь не осталось ни клочка сухой земли. Стэн промок и замерз, однако не желал оставаться мишенью для стрелка. Он вылез из машины и укрылся за деревом, откуда мог видеть огни «пежо» и даже кусочек «крайслера».

Хорошенькое местечко для водителя, ничего не скажешь!

— Достал! — крикнул Тайни. — Вытягивайте меня отсюда!

Дортмундер и Келп потянули за веревку. Другой ее конец был обвязан вокруг груди Тайни, а сам он лежал, наполовину свесившись с кормовой платформы катера, и все дальше просовывал руку под его дно, пытаясь нащупать веревку либо на худой конец леску. Наконец это ему удалось, и Дортмундер с Келпом объединенными усилиями втащили Тайни на платформу. Он поднялся, держа в руке клубок спутанной веревки, словно пучок макарон.

— Слава Богу, — проговорил Келп.

Тайни прицепил леску к поручню, влез на палубу и снял веревку, которой был обвязан.

— Прости меня, Тайни, — сказал Дортмундер.

Тайни наставил на него толстый палец и внушительно произнес:

— Пусть это будет тебе уроком, Дортмундер. Вот что случается, когда человек лезет напролом. Ты не дослушал нас, хотя мы могли тебя вразумить.

— Я боялся оставаться на тонущем корабле, — оправдывался Дортмундер.

— А ты не боялся остаться на тонущем корабле, который к тому же потерял ход?

— Это еще хуже, — признал Дортмундер.

— Но теперь-то мы можем плыть? — спросил Келп. — Мы поймали леску...

— Не мы, а я, — напомнил ему Тайни.

— Да-да, именно это я и хотел сказать, — ответил Келп. — Второй конец лески привязан к рельсам на берегу. Там, где мы входили в воду в первый раз. Значит, нам остается лишь подтягивать катер за леску.

— Если она не порвется, — заметил Тайни. — Это очень хлипкая штука.

— Вообще-то леска прочная, — подал голос Дортмундер, ощущая непривычную робость. — На нее ловят крупную рыбу — тунца, марлина и тому подобное.

— Что ж, посмотрим, — сказал Тайни и, перегнувшись через борт, взялся за леску и легонько потянул. — Надо обернуть чем-то руки, — добавил он. — Иначе леска отрежет мне пальцы.

— Я принесу тебе какой-нибудь коврик. — Дортмундер бросился в каюту, где вода уже поднялась до колена, несмотря на непрерывную работу автоматической помпы. Стараясь не обращать на воду внимания, Дортмундер пошарил вокруг и нашел две кухонные рукавицы, висевшие над плитой. Затем он выбрался на палубу и протянул их Тайни. — Ну-ка, примерь.

Тайни с трудом натянул рукавицы до половины, взялся за леску и плавно потянул.

— Совсем другое дело, Дортмундер, — похвалил он.

— Спасибо, Тайни.

Из каюты послышался плеск.

— Мы движемся, — удивленно заметил Келп.

— Пока — да, — отозвался Тайни, перебирая руками и вытягивая леску на палубу.

Келп вгляделся в воду у борта.

— Не забывайте, Даг может всплыть в любую минуту, — сказал он.

Пни, одни пни вокруг. Даг метался над затопленными холмами взад-вперед, словно подводная летучая мышь. Тусклый огонек фонаря плясал по вырубке, озаряя ее бурым светом. Даг искал какой-нибудь ориентир, но, куда ни повернись, всюду были одни лишь гнилые пни.

Маневры Дага стали менее ловкими и выверенными; усталость брала свое. При обычных обстоятельствах он уже обратил бы внимание на эти грозные признаки, но в его голове крутилась лишь одна мысль: «Я видел гроб, набитый деньгами, я видел его совсем недавно, я спускался к нему, держа веревку в руках. Я должен вновь ее отыскать. Я должен ее найти».

Пни исчезли. Обессиленный, Даг сначала не заметил прогалины, но, видимо, какая-то часть его разума по-прежнему была настороже. Даг неуклюже развернулся, словно морская корова, и направил луч фонаря на свободный от пней участок. Все верно. Среди частокола бывших деревьев проходила просека.

Дорога. Вероятно, когда-то здесь была дорога. Должна же она куда-то привести! Там можно будет осмотреться и сориентироваться.

«В какую сторону плыть? Наверное, сюда», — подумал Даг и скользнул вдоль тонкой ниточки дороги, усердно работая ластами.

Стэн по-прежнему ничего не слышал, и вдруг в свете фар «пежо» появились люди. Стэн был совершенно уверен, что катер еще не возвращался. Кто же эти люди?

Может быть, полиция решила оцепить водохранилище? Стэн осторожно поднялся с корточек и внимательно присмотрелся к людям, суетившимся на пятачке. Кто они? Чего им нужно?

Первым он узнал Тайни. Затем послышался ноющий голос Дортмундера:

— Где этот чертов Стэн?

— Вот я, — ответил Стэн, выходя на площадку и наделав своим появлением переполоху, словно в детском аттракционе «дом ужасов». — Что происходит? — спросил он. — Где лодка?

— Там, у железной дороги, — ответил Энди, неопределенно махнув рукой вдоль по берегу. — Мы пришли оттуда пешком.

— Не пришли, а приползли, — уточнил Тайни, держа ладони под мышками и прижав локти к бокам.

— Теперь мы можем ехать? — спросил Джон.

— Ехать? — Стэн оглянулся по сторонам. — Сдается мне, вы потеряли пару-тройку людей.

— И семьсот тысяч долларов в придачу, — сказал Тайни.

— Долго рассказывать, — добавил Келп.

— Поговорим завтра, хорошо? — сказал Дортмундер. — На сегодня хватит.

74

— Свет зажегся! — возбужденно воскликнула Мэй.

Уолли бросился к окну и выглянул наружу, после чего все присутствующие, включая Миртл и Эдну, поспешили на улицу Вязов, надеясь услышать окончание затянувшейся истории. Впрочем, сами они до сих пор сидели в тепле под крышей; пришлось немного подождать, пока вернувшиеся с озера мужчины не переоделись в сухое. Тем временем Мэй сварила суп, Миртл поджарила хлеб, Эдна смешала коктейль. Она называла его «Кровавая мэри, которая мигом высушит ваши носки». Все это позволяло надеяться, что рассказ о ночных приключениях обойдется без излишнего нытья и горьких сетований. Говорил в основном Келп, Тайни вносил поправки, а Дортмундер вставлял живописные замечания.

Услышав о гибели Тома Джимсона, его бывшая подруга и дочь не скрывали радости.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметила Эдна. — Я думала, что рассталась с ним много лет назад, но лишь теперь могу спать спокойно.

— Мне так хотелось встретиться с отцом, — сказала Миртл с грустью в голосе. — И я с ним встретилась. Пусть уж лучше он остается моими воспоминаниями.

Рассказ о Даге был воспринят с сочувствием.

— Этот молодой человек не вызывал у меня особого расположения, — заявила Эдна. — Миртл прекрасно об этом знает...

— Мама! — воскликнула девушка.

— ...но я, во всяком случае, не желаю ему зла.

— Даг — настоящий профессионал, — в тысячный раз повторил Дортмундер. — Он выйдет сухим из воды. В любом случае ждать его было бесполезно. Он все равно не нашел бы нас.

— Это точно, — подтвердил Келп.

— Наконец-то Джону удалось выпутаться из передряги без особых приключений, — заявила Мэй.

— Да уж, черт побери, — отозвался Дортмундер. — И, кстати, без всяких гидрокостюмов, баллонов и прочего снаряжения.

— Будем надеяться на лучшее, — вставила Эдна.

— Я, во всяком случае, надеюсь, — сказала Миртл.

— Мы все надеемся, — добавил Уолли, не отрывая взгляда от девушки.

75

Над промокшей землей поднялось тусклое солнце, но никто не ложился. Дортмундеру очень хотелось спать, но остальные, судя по всему, были не прочь посудачить о видах на будущее.

— Между мной и водохранилищем все кончено, — заявил Дортмундер со всей возможной твердостью.

— Беда в том, что мы вложили в это предприятие кучу денег и труда, — заметил Тайни.

— И потеряли двух, а то и трех человек, — подхватил Дортмундер. — Я вовсе не спешу к ним присоединиться.

— Я держался за ящик вот этими руками, — сказал Келп. — Вот что меня вдохновляет.

— К тому же теперь нам нечего бояться Тома, — поддакнул Стэн.

— Даг потерял веревку, а я порвал леску, — сказал Дортмундер. — Теперь у нас нет лодки и профессионала-ныряльщика.

— А если Даг вернется? — спросила мамуля.

— Это ничего не изменит, — отрезал Дортмундер. — Лично я впутался в это дело лишь затем, чтобы не дать Тому взорвать дамбу и утопить людей...

— Это так на него похоже, — заметила Эдна.

— ...но теперь опасность миновала, — продолжал Дортмундер. — Эти деньги принадлежат Джимсону. Том лежит на дне рядом со своими богатствами. Давайте оставим их в покое. Я отправляюсь спать, а затем уезжаю в Нью-Йорк. А уж потом подумаю, чему посвятить остаток своей жизни.

* * *

Компания «Бэйтсвилл» по праву гордится своей продукцией — стальными гробами с системой катодной защиты. В дно фоба впаивается магниевая пластинка, а прикрепленное к ней сопротивление определяет место, где появляется ржавчина, и немедленно посылает туда ионы металла. Со временем запас магния истощается, однако фирма гарантирует сохранность содержимого гроба на воздухе и под землей по меньшей мере в течение двадцати пяти лет.

На воздухе и под землей.

А в воде? Кто знает...

76

Утро. Все утро шел нескончаемый ливень. Сотрудники ночной смены покидали рабочие места на плотине; повесив носы и втянув головы в плечи, они рассаживались по машинам без привычной пикировки с дневной сменой, которая торопилась навстречу, изрыгая проклятия и желая лишь одного — побыстрее укрыться в сухих кабинетах. Многие недели хорошей погоды были забыты.

«Когда же кончится этот дождь?»

За все утро по плотине проехали лишь три автомобиля. Даг очнулся в тот самый миг, когда над ним проезжала третья машина. «Я жив», — удивленно подумал Даг, лежа на камнях у восточного края дамбы, чуть ниже проезжей части, у самой воды.

А удивляться было чему. Последнее отчетливое воспоминание о кошмарной ночи было связано с тем головокружительным мигом, когда Даг наконец увидел железную дорогу. Головокружение объяснялось отчасти тем, что мозг Дага уже был затуманен кислородным голоданием. И все же он был поистине счастлив, когда после долгих безуспешных поисков перед ним внезапно открылись две ржавые стальные полосы, ведущие к тайнику с семьюстами тысячами долларов.

И к смерти.

Даг припомнил, что он действительно поплыл вдоль насыпи. Все тот же недремлющий уголок его сознания подсказывал, что воздух в баллонах кончается и следует торопиться. Усилием воли Даг заставил себя нырнуть поближе к рельсам.

Потом в его памяти образовался провал. Вероятно, Даг на время потерял сознание, во всяком случае частично. И в этот миг на смену упрямству пришли чутье и опыт подводника, направившие его усилия в должное русло.

«Недостаток кислорода» — это понятие, относящееся к каждой конкретной глубине. Стоит подняться чуть выше, и благодаря уменьшению давления пловец получает очередную порцию воздуха. Немного, но при таких обстоятельствах каждый глоток на вес золота.

По-видимому, в какой-то момент Даг совершил аварийное всплытие, поскольку на нем не оказалось пояса с грузилами и акваланга. При аварийном всплытии ныряльщик попросту устремляется к поверхности воды, медленно выдыхая воздух, чтобы уберечь легкие от травмы при их расширении, вызываемом быстрым подъемом. Полупустой ПУП помог ему всплыть и в дальнейшем удерживал его на поверхности воды. Последний проблеск сознания заставил Дага по примеру Джона двигаться в сторону огней плотины и выбраться на сушу, где он провалялся до самого утра.

Гидрокостюм уберег его от переохлаждения, и тем не менее Даг чувствовал себя совершенно разбитым, продрогшим до костей и чертовски голодным. Затем его пронзила страшная мысль, заставившая забыть об этих мелочах.

«А ведь я мог погибнуть там, в воде!»

Более того, его спасло лишь чудо. Как он мог быть столь неосторожен?

Даг медленно поднялся, постанывая от боли. Болью были пронизаны каждая мышца, каждый сустав. Несмотря на гидрокостюм, он продрог насквозь. «Тепло... — подумал Даг. — Тепло, еда, постель». Жаль, что он так и не потолковал с Миртл. Оказаться сейчас в постели с женщиной — как раз то, что доктор прописал.

Скрипя суставами, словно Железный Дровосек, нуждающийся в смазке, Даг нагнулся, снял ласты и пополз по камням в сторону стоянки у входа на плотину. Здесь он постоял пару минут, разминая затекшее тело и надеясь, что мимо проедет машина, которую можно будет остановить, Даг пошел по дороге, ругая себя за то, что так и не научился у Келпа играючи обращаться с автомобилями.

Энергичная ходьба помогала бороться с холодом, однако ступать босыми ногами по грубому покрытию было не слишком приятно. «Я жив, — напоминал себе Даг. — А все остальное — чепуха».

Он прошел чуть больше полумили, когда за спиной послышался шум мотора. Даг обернулся и изобразил на лице любезную улыбку, пытаясь принять облик обычного голосующего. Он поднял большой палец и с удивлением увидел, что «шевроле» и впрямь собирается остановиться.

Удивление Дага лишь возросло, когда он открыл дверцу и увидел за рулем красивую девушку. Очень красивую.

— Большое спасибо, — сказал он, захлопывая дверцу. — На улице такая паршивая погода...

— Вы одеты в самый раз, — ответила девушка, окидывая взглядом гидрокостюм и криво усмехаясь. Потом она включила передачу, и автомобиль покатил вперед.

Как приятно было обозревать пейзаж, уносящийся назад со скоростью сорок миль в час вместо четырех!

— В такую погоду хозяин собаку на двор не выгонит, — сказал Даг.

— Это верно, — согласилась девушка. — Я бы ни за что не вышла из дому, кабы не была верной женой.

Мысль Дага зацепилась за слово «жена», но ироничный тон, которым оно было произнесено, подразумевал нечто иное. Даг присмотрелся к девушке более внимательно и спросил:

— Неужели муж выгнал вас в такое ненастье? Зачем же? За упаковкой пива?

— Нет, он меня не выгонял, — ответила она. — Теперь он никого и никуда не выгонит, уж поверьте. Я ездила к нему в больницу.

— Извините...

— В психиатричку, — добавила девушка самым беззаботным тоном. — Мой муж малость того.

— Какой ужас! — заметил Даг. — Такая красивая женщина, а муж — с приветом.

Девушка благодарно улыбнулась Дагу:

— Вы действительно считаете меня красивой?

— Вы и сами это понимаете.

— Скажите, видно ли по мне, что я беременна?

— Нет. Неужели?

— Значит, незаметно?

— Ни капли, — искренне сказал Даг, раздумывая, не похлопать ли красавицу по животику. Нет, не стоит. Он не мог позволить себе риска остаться на обочине.

Девушка нарочито горестно вздохнула.

— Надо было слушаться мамочку, — сказала она. — Мамочка с самого начала подозревала, что с ним неладно, но я не послушалась.

— Почему?

Еще один вздох.

— Беда в том, что я не в силах противиться своим желаниям.

— М-мм? — заинтересованно и одобрительно промычал Даг. — И как же вас зовут?

77

Дортмундер приподнял чашку.

— Последняя чашка кофе в этом году, — сказал он и выпил.

— Почему? — удивилась Мэй, сидевшая рядом с ним на кухне дома по улице Вязов.

— Потому, что я опять возвращаюсь в город, — объяснил Дортмундер. — Боюсь, я еще долго не смогу пить воду из-под крана.

— А принимать душ?

— Над этим я еще не думал.

— Прежде чем вода поступает в город, ее тщательно очищают, — сказала Мэй. — К тому же в воде постоянно оказываются дохлые птицы, рыбины и прочие твари.

— Не важно, — ответил Дортмундер. — Представь: я открываю кран, и в раковину начинает капать вода. Что я услышу в этом звуке? Правильно. «Эл... Эл... Эл...»

— Уолли уезжает, — сказала мамуля, входя в кухню.

Дортмундер и Мэй вышли в гостиную. Через открытую дверь в комнату врывался влажный воздух. Улицу по-прежнему заливал дождь. Тайни собирал детали компьютерной системы, защищенные от непогоды пластиковыми мешками. Уолли держал в руках объемистую зеленую сумку, улыбаясь во весь рот и больше обычного напоминая куклу, выставленную на продажу в какой-нибудь лавке побережья Джерси.

— Мисс Мэй и Джон, — сказал Уолли, — все было просто замечательно. Я многому у вас научился.

— Мне было очень приятно с тобой познакомиться, Уолли, — ответила Мэй.

— С тобой и с... кхм-кхм... с компьютером, — добавил Дортмундер, деликатно покашливая. — Вы очень нам помогли.

— Терпеть не могу долгих прощаний, — заявил Тайни. — Особенно когда у меня в руках триста фунтов барахла.

Они наскоро попрощались, Уолли и его оборудование разместились в такси мамули, и машина покатила на Миртл-стрит. Точнее, к Миртл Стрит.

Чуть позже появились Стэн и Келп, на долю которых выпало обеспечить транспорт для переезда в город. Стэн пригнал «датсун S.E.X.-69», на котором должны были ехать он сам и его мамуля. Келп раздобыл «понтиак прикс-фикс» с табличкой «Врач», способный вместить самого Келпа, Дортмундера и Мэй, а также Тайни. Они загрузили машины, бегая взад-вперед под дождем, и, когда все было готово к отъезду, Дортмундер захлопнул дверь дома и повернулся к Мэй, с беспокойством рассматривающей пикап Дага, что до сих пор стоял на дорожке у лужайки.

— Что случилось? — спросил Дортмундер.

— Мне было бы не так тревожно уезжать, знай я, что у Дага все в порядке, — ответила Мэй. — И не говори мне, что он — профессионал.

— Даже не подумаю, — отозвался Дортмундер. — Я скажу иначе. Даг — парень крепкий и с головой на плечах. Пойдем, Мэй. Нечего торчать под дождем.