Утопленница

Глава 6

В половине третьего Станиэл должен был встретиться с тем человеком, который первый обнаружил, что Луэлл Хансон, вероятно, утонула. Уиллард Мапл с семейством проживал в многоквартирном доме километрах в трех от озера Фламинго. По улице и во дворах с визгом бегали, носились на велосипедах дети. Мапл оказался тощим мужчиной лет тридцати с запавшими щеками и бледной татуировкой на обеих худых руках. Когда явился Станиэл, он подстригал кусты. Они зашли для разговора в тень гаража.

— В тот день, мистер Станиэл, моя смена кончалась в полдень. День был жаркий, прихожу я домой, а Пег говорит: поедем искупаться. Ладно, говорю. Но пока мы собирались, обедали, да еще Пег договорилась с сестрой, что по дороге заедем за ними, получилось, что добрались до озера минут двадцать второго. Пит и Эм, да один их ребенок, наших трое детишек да мы вдвоем — все втиснулись в наш старый фургончик. К озеру ведут три тропинки, и мы делаем так: если один пятачок заполнен людьми, спускаемся по второй дорожке и так далее. Но там была только одна машина, так что нас устраивал этот пляж. Фургон я приткнул в тень, вытряхнулись из него, забрали вещи и спустились к берегу. Там было расстелено полотенце, рядом пляжная сумка, дамские сандалии, радио играет, и нигде никого. Сначала мы ничего плохого не подумали, да еще четверо ребятишек устроили бедлам, с криком носились вокруг трухлявого пня, они, видите ли, спрятали там в прошлый раз какие-то сокровища. Пит уверял, что какая-нибудь парочка на минутку заскочила в кусты. Но моя Пег заметила женские следы, они шли к воде по песку, накануне прошел дождь, и следы хорошо заметны. Тут уже стало страшновато. Мы хорошенько осмотрелись вокруг — никого. Стали кричать по одному, а потом все вместе. После этого и детишки примолкли, и мы заговорили вполголоса. Пит сказал: хорошо же мы будем выглядеть, если поднимем крик, что кто-то утоп, а потом окажется, этот кто-то на лодке перебрался на тот берег. А Эм говорит: если уехала, почему не выключила транзистор, а? Тогда мы с Пег остались на пляже, а Пит вместе с Эм и детьми на фургоне поехали к бензоколонке. Оттуда по телефону сообщили: похоже, какая-то миссис Хансон утонула, сказали где. Имя мы уже знали, потому что посмотрели в ее сумочку, которая лежала в пляжной сумке. Как мы договаривались, Пит отвез Эм с детьми домой и вернулся так быстро, что поспел раньше спасателей, но уже набежало несколько зевак, они передали другим, и началась давка. Может, то, что я скажу, покажется ужасным, но когда все сбежались, я больше всего боялся, что подойдет по берегу та сумасшедшая баба и спросит, что здесь, черт побери, происходит. Ну, когда спасатели приготовились, появляется лодка, и рядом парень в очках для нырянья и с ластами. Парень орет, все на него смотрят, а он плывет на боку и что-то тащит. Бросились ему навстречу, парень был крепкий, но когда встал на дно и хорошенько разглядел, что приволок, кинулся в сторону, и его вырвало. Давали ей кислородную подушку, но и с двадцати метров было видно, что это мертвому припарки. Прикрыли ее, положили в “скорую”, а народу собралось столько, что им пришлось включить ту чертову гукалку, чтобы выбраться оттуда. Помощник шерифа сказал, что мы с Питом должны дать показания, раз это мы заявили о несчастье, поэтому мы поехали в контору шерифа, ответили на вопросы и все подписали. С тех пор мы там не купаемся и вряд ли туда поедем когда-нибудь. После таких историй и вода кажется другой. Как вспомню, так вроде слышу, как наяривает приемник, а она уже мертвая под водой. Я столько раз уже все рассказывал, что вряд ли что-нибудь пропустил.

— Вы сами видели следы босых ног?

— Все их видели, хорошо рассмотрели.

— Она бежала к воде?

— Нет. Не сказал бы. Просто сложила вещи и спокойно пошла в воду, по-моему, ни быстро, ни медленно. Ровный шаг, всего пять следов, последний на самом краю, даже пальцы чуть-чуть размыло.

— Из тех трех спусков к озеру эта дорожка лучше других?

— Ну, там больше места для парковки и машину легко развернуть. Если, скажем, там было бы четыре машины, наверно, мы проехали бы дальше, но если три или меньше, места хватит. И песок получше. Иногда привозят лодки и спускают там в воду.

— Когда вы подъезжали, не заметили — кто-нибудь возвращался по этой дороге?

— Место там открытое, я бы увидел любую машину, отъезжавшую по этим трем дорожкам. Когда выбираешь, не переполнен ли пляж, на такие вещи обращаешь внимание.

— Вот рисунок того пляжа, мистер Мапл. Будьте любезны, отметьте на нем, где находилось полотенце, приемник, пляжная сумка и ее машина.

— Отличная работа. Машина была здесь, капотом точно у этого дерева, с левой стороны пляжа. Полотенце аккуратно расстелено тут. А пляжная сумка на траве у кромки песка, приемник прислонен к сумке в тени этого дерева. Сандалии стояли точно у полотенца — одна прямо, а вторая, перевернутая, на первой, будто она их просто сбросила.

— Благодарю вас, мистер Мапл. Вы исключительно наблюдательны и очень мне помогли.

— Только не ей. Пег твердит: если бы не возились так с обедом, могли бы добраться туда к половине первого, я же отлично плаваю, так кого угодно вытащил бы из воды, если недалеко от берега. А она-то была рядышком, самое большее — метров двенадцать — пятнадцать. Но сколько ни повторяй “если бы”, ничего уже не изменишь.

Когда Станиэл позвонил в контору Кимбера третий раз, Энджи Пауэлл сказала, что он может заехать к шести, но, возможно, придется немного и подождать. В половине четвертого он подъехал к квартире Луэлл. Барбара старалась держаться непринужденно, однако чувствовалось, как она напряжена. Она сидела на кухне, перед ней на столе стояла металлическая шкатулка с замочком и коробка с бижутерией.

— Нужно, оказывается, разобрать гораздо больше вещей, чем я рассчитывала. Наверно, придется закончить завтра. Это я нашла в платяном шкафу, а в коробке был ключик. Вот бумаги на машину для Энниса. Личные документы. А это что? Бумага на акции, которые ей устроил Кимбер?

Станиэл рассмотрел ее.

— Это копия договора между компаньонами. Здесь указано, что ей принадлежит двенадцатая часть недвижимости.

— Она получала девяносто долларов в месяц. Как с ними? Он нашел соответствующий пункт контракта.

— Партнеры выкупят ее долю за ту сумму, которую она вложила. Семь тысяч.

— И кто их получит?

— Завещания, вероятно, вы не нашли?

— Нет.

— Тогда, наверно, достанутся Хансону.

— Боже, ведь это несправедливо!

— Возможно, он откажется. Этот контракт вам тоже следует передать Эннису. Очевидно, ему понадобится от Хансона что-нибудь вроде заявления об отказе.

Через стол она протянула ему два кольца — обручальное и свадебное.

— И эти перстни. По-моему, этот бриллиант дорогой. Взяв его в руки, Станиэл постарался вспомнить двухчасовой семинар для полицейских, посвященный драгоценным камням. Пожалуй, один карат. Высокая огранка, чисто-белая.

— Очевидно, весьма дорогой.

— Нужно вернуть ему?

— Почему вы спрашиваете меня, Барбара?

— Ненавижу жадность, желание заграбастать. Поэтому готова к сентиментальным жестам. Ладно, плевать, здесь действительно мало стоящих вещей. Когда ушла от него, оставила все, что он ей покупал. И свадебные подарки от его друзей. Такая она была. Все еще не могла решиться, требовать ли от него законное содержание. Гордая была. Наверно, это и мой недостаток. Чрезмерная гордость. Хотелось бы отослать Келси его вонючий бриллиант, ну а вдруг за него можно получить тысячу долларов? Мамины счета от врачей ужасны. И станут еще больше.

— Так оставьте его себе.

Она несмело улыбнулась.

— Именно такое подтверждение мне требовалось. Спасибо. Обручальный перстень ему верну, там внутри инициалы. Он тоже с неплохим камешком. Компромиссное решение. Их в моей жизни полно. А вот здесь куча фотографий, отошлем ему. И свидетельство о браке — в его сундук с трофеями. Вечером можно забрать с собой, и сразу отдам. Мебель чужая, взята в аренду. Не так уж много придется отправить домой пароходом. Пара багажных мест, ни серебра, ни гардероба.

— Когда все подготовите, я позабочусь об отправке.

— Спасибо, я лучше заберу с собой, заплачу за лишний вес, если потребуется. Наверно, нужно сказать миссис Кэри, что завтра приду опять. И она опять устроит, прежде чем впустить, целый спектакль.

— Она не дала вам ключ?

— У нее только один.

— А где ключ вашей сестры?

— Я не нашла.

Нахмурившись, он подошел осмотреть входную дверь. Замок при уходе нужно было закрывать снаружи.

— В чем дело. Пол?

— Не понимаю. Значит, ключ она взяла с собой на озеро.

— Но его нет нигде: ни в кольце с ключами от машины, ни в косметичке, ни в пляжной сумке.

Он поднял трубку — телефон не работал.

— Если подумать, — сказала Барбара, — в этом есть что-то странное.

— Ключ мог оставить у себя шериф Уэлмо. И мне хотелось бы его об этом спросить.

Оставив Барбару в мотеле переодеваться для вечеринки у Киверов, Станиэл позвонил Уэлмо.

— Это ваш личный телефон, шериф?

— Говорите смело, Станиэл.

— В ходе расследования, шериф, вы составили опись вещей Хансон, обнаруженных у озера?

— Не очень подробно. То есть без деталей вроде румян, помады и прочего. Но деньги, конечно, описали. Шесть долларов с мелочью. И приемник, и все остальное.

— Был там ключ от квартиры?

— Дайте вспомнить... нет, не было. Я еще его искал.

— Вам не показалось, что он должен был быть.

— Куча людей ни разу за год не запирают двери.

— Я справлялся у миссис Кэри. Луэлл всегда при уходе запирала замок. Ее дверь необходимо закрывать ключом — там нет защелки. Вы не помните, ключи от машины оставила в зажигании у озера?

— Подождите-ка. — Через минуту Уэлмо объявил: — Были там. Два ключа от машины и два других на втором кольце. Но ни один из них не подходит к входной двери квартиры. Не знаю, от чего они.

— Один, вероятно, от приемной доктора Нила. Миссис Кэри уверяет, что ключ от квартиры Луэлл носила на этом кольце. Несколько раз Луэлл открывала дверь в ее присутствии.

Уэлмо долго молчал, а потом Станиэл услышал глубокий вздох и голос:

— Мне бы очень не хотелось, Станиэл, чтобы вы раздували историю из такой глупости.

— Я не собираюсь ничего раздувать. Просто хочу знать, куда этот ключ подевался. Как видите, расширяется поле для поисков возможных мотивов.

— Вряд ли у нее было что-нибудь ценное. Могу вам сказать, у кого этого ключа нет. У Сэма Кимбера. На другой день после ее смерти он уговорил меня дать записку для миссис Кэри, чтобы впустила его в квартиру взять какие-то личные бумаги, подготовленные для него Луэлл. Насколько мне известно, он это и сделал — взял их.

— Или сказал, что взял.

— В это время года у вас, кажется, немного работы, правда?

— Что вы имеете в виду?

— Если вам все нужно разжевывать, вы этого и не поймете. Скорее всего исчезновение ключа объясняется совершенно просто. Вы уверены, что способны определять улики?

— Шериф, я звоню вам не потому, что обнаружил улику для возобновления расследования. Просто нужно было задать вопрос. Если узнаю что-то новое, непременно сообщу вам.

— Будьте так любезны.

Положив трубку, Пол растянулся на гостиничной постели и принялся проверять на прочность свои предположения. Икс — вот неизвестное в уравнении, тот, кто ее утопил. Икс должен был знать, что в квартире Луэлл имеется нечто ценное. Должен был идти за ней к озеру либо назначить там свидание. Утопить ее, не оставив при этом ни единого следа на ней или на песке вокруг. Должен был знать, который из трех ключей снять с колец, и еще до этого выяснить, как незаметно проникнуть в квартиру. Но если ему нужно было забрать что-то из квартиры, необходимо было сначала ее утопить? Да, так как иначе одна Луэлл знала бы, кто забрал это нечто из ее квартиры.

Или, может, Икс вообще заранее ничего не планировал, убил ее под влиянием момента, а потом действовал по наитию, и ему повезло.

Ключ украли, позаимствовали, или он потерян. Либо его забрали позже. Либо желание Кимбера попасть в квартиру было просто предлогом, маскировкой.

В прошлом он строил версии гораздо прочнее этой и отвергал их, считая ошибочными, притянутыми, ведущими к абсурду. Но сейчас нутром чувствовал, что нынешняя гипотеза обоснована. Что-то свербило от нее в затылке. А это, подумалось ему, необходимое для сыщика состояние — свербящий затылок.

А может быть, этот ключ стал для нее символом всех неудач в жизни, вот она и забросила его в кусты и отправилась искупаться. И, качаясь в волнах, решилась на отчаянный шаг, сделав первый судорожный глоток озерной воды.

Убийство обычно происходит иначе. Обычно кто-то сидит оглушенный в разгромленной, залитой кровью кухне, в ужасе бормоча, что он вовсе не хотел этого сделать.

Нельзя примешивать к расследованию чувства. Очень быстро проделать, что нужно, перевести дыхание и навести порядок.

Но тут, подумал он, впутаться очень легко. Например, когда сейчас стараешься представить, как мягкие прядки волос Барбары облегают маленькое ушко, как плавная линия ее бедер переходит в тонкую талию.

Строгая, искренняя девушка, с большими запросами, сложная, очень чуткая. Насколько все проще с глупенькими, загорелыми, беспечными девочками на майамских пляжах, с готовностью виляющими бедрами, — средством расслабиться на пляже и в баре для экс-полицейского, угнетенного ежедневным вылавливанием карманных воришек в торговом центре. Такая девушка требует живого сердца и настоящих цветов, а в его распоряжении лишь марципан и воск.

И кто такой, черт побери, этот Роджер?

Неожиданно из подсознания выплыла уверенность, к чему подойдет второй, неопознанный ключ — к замку на даче Кимбера.

И разговор с Сэмом Кимбером стал неизбежен.

Сэм Кимбер начинал обретать определенность. Станиэл чувствовал, что этого человека нельзя недооценивать.

Джес Гейбл сидел без пиджака, в белой рубашке, обсыпанной сигарным пеплом. Стол Сэма покрывали разложенные бумаги, а его хозяин, прикрыв глаза, развалился на большом диване, обитом красной кожей, с жестянкой пива в руке. Брюки и легкая рубашка были измяты, а впалые щеки и узкая челюсть заросли суточной щетиной.

Джес посмотрел на него с досадой:

— По-моему, Сэм, ты вроде и не слушал, как нужно разматывать дело. Тот лениво отозвался:

— Ты провернул хорошую операцию и, понятно, хочешь довести дело до конца. Хорошо, Джес. Деньги им отдадим. Только не кипятись. Джес подошел к дивану, посмотрел на него сверху вниз:

— Не в этом дело. Естественно, деньги они получат — всегда получают. Дело в том, как их достать наилучшим образом. А это означает, что проблемой нужно заняться немедленно. Я уже все продумал, но ты, похоже, меня даже не слушаешь.

Кимбер зевнул.

— Пожалуй, мне лучше слушать сидя, иначе от тебя не избавиться. Джес, придвинув стул к дивану, уселся лицом к Сэму.

— Ты не можешь продать ни одного участка, так как тебя сразу объявят торговцем землей, и все, что получишь, уйдет в налоги как чистая прибыль, понимаешь? А достались тебе земли страшно дешево. Если сейчас раздобудешь четверть миллиона для уплаты, твои налоги за этот год подскочат на двести двадцать тысяч, так что опять ты в проигрыше.

— Звучит все ужасно, — проворчал Сэм.

— Значит, будем действовать так: берем участок у озера Фламинго и кусок земли за ручьем Битлс, объединяем их вместе. Если попытаемся сами связаться со строительной фирмой в Джэксонвилле, это объявят мошенничеством. Поэтому быстренько оглядимся и подыщем типов, у кого есть деньги и они ищут участки. Дадим им понять, что могут заиметь эти участки, если включат тебя в дело. Пусть начинают строить, а потом за участки расплатятся акциями. Ты должен рискнуть, Сэм, потому что ты завяз. Потом вложишь в строительство такую же долю, как Чарли Диллер, для этого возьмешь такой кредит, чтобы выплатить и налоги. А дальше, когда пройдет время, можешь продать акции, вернуть долг и получить хорошую прибыль.

— Предположим.

— Сэм, ты меня внимательно слушал?

— По-моему, кто-то может получить отличные участки безо всякого риска. Ведь все нужно оформлять документально, парень. Возможно, я несколько утратил интерес к делам, но из ума не выжил. К черту, нужно поискать другой выход, получше.

— Ну конечно! — гневно воскликнул Джес. — С тебя же не спускают глаз, как ястреб с цыпленка. Я тебе откровенно скажу, Сэм, а я в своем деле заработал доброе имя, если попытаешься ловчить, я умываю руки. Ты серьезный, ценный клиент, заплатил мне кучу денег, но если задумаешь обойти закон, ребята из управления решат, что мы подготовили дело вместе. И как они станут ко мне относиться? Послушай, Сэм. Поверь мне! До конца своих дней ты обязан оставаться незапятнанным, чистым...

— Как лилия, Джесси, как лилия.

Сэм, нехотя поднявшись, швырнул пустую жестянку от пива в корзинку для бумаг. Вышел в приемную широкими, неторопливыми шагами, так что Джесу пришлось поспешить за ним чуть ли не вприпрыжку.

— Идите домой, Энджи, — бросил Сэм, обойдя стол секретарши.

— Как только закончу.

Сэм прошел в свою холостяцкую квартиру, сопровождаемый Джесом, наступавшим ему на пятки, достал из шкафа чистую одежду, бросил ее на огромную кровать.

— Сэм, нужно, чтобы ты лично мне обещал действовать разумно, в рамках закона.

Сэм, медленно расстегивая пуговицы грязной рубахи, произнес:

— Летом человеку хочется смыть с себя грязь, он берет кусок желтого мыла и идет к ручью, где вода по-настоящему глубокая, темная. Только там комары, огромные, как колибри, с жалом вроде сверла. Обычные комары меня не тревожат, а те бестии вонзаются до костей.

— Я ведь стараюсь только...

— Знаешь, что сделал бы ты? Вонял бы от пота, но не позволил себя даже кольнуть.

Он прошел в ванную с Джесом и, сбросив одежду, белье, носки, кинул их в кожаный мешок.

— Когда-то я подобрал у дороги журнал о гигиене жилья, какая-то туристка вышвырнула из окна машины, в нем была картинка с огромнейшей, белейшей, сверкающей ванной. И я поклялся когда-нибудь заиметь такую же — ароматное мыло, и большие мягкие щетки с длинной ручкой, и полотенца — огромные, с простыню, мягкие, словно девичья кожа. Отмочу и отмою каждую складочку тела и останусь там на все лето.

Регулируя температуру и напор воды в струях душа, он с какой-то неопределенной улыбкой повернулся к собеседнику и продолжал среди пара и шума воды:

— Смешно, когда парень надрывается, как идиот, чтобы оборудовать лучшую ванную во Флориде.

Встав под душ, задвинул стеклянную дверь огромной кабинки, и Джес Гейбл огорченно побрел обратно в спальню, а оттуда в кухню. Открыл банку пива, мучаясь чувством вины: этот проклятый Кимбер может наливаться пивом весь день, а живот остается плоским. Он же прямо физически ощущал, как каждый глоток пива прибавляет неизбежный грамм веса и жира, от которого ему не избавиться.

Через несколько минут он снова прошел в ванную. Сэм, стоя над раковиной, завернув вокруг бедер полотенце, брился обычной безопасной бритвой. Зеркало было подвешено высоко, и огромная раковина из нержавеющей стали тоже была закреплена в соответствии с ростом Кимбера. Джес всегда испытывал раздражение в квартире Сэма, чувствуя себя не на месте, словно карлик. На длинной спине Сэма виднелись редкие черные волосы, под смуглой кожей перекатывались мускулы. Ноги покрыты густой растительностью.

— Где ты был весь день, Сэм?

— Ездил на дачу.

— Я тебя много раз пытался там застать.

— Несколько раз я слышал звонки. Не хотелось подходить.

— И что там делал?

— Немного побродил. Встал на рассвете. Поймал в пруду ерша, но пока разделал, поджарил, аппетит пропал. Продам ее, наверно.

— Только не теперь. В этом году ты не можешь себе позволить продавать любую недвижимость.

Сэм ополоснул бритву, вытер ее, вложил в футляр и, поплескав в лицо холодной водой, спросил:

— Как ты относишься к тому, что я хочу от нее избавиться?

— Только не отдавай в частные руки, Сэм.

— А что скажешь насчет скаутов?

— Нужно посмотреть, сколько тебе это принесет.

— Давай проворачивай. — Джес вышел вслед за ним из ванной. — Я просто больше там не покажусь — никогда.

Он надел голубую рубашку, синие брюки. Прошел на кухню и, не спрашивая Джеса, налил в стаканы — огромные, массивные, старинные — две изрядные порции неразбавленного виски со льдом. Один подал Джесу, подняв свой в приветственном жесте, сделал глоток и произнес:

— При полном параде, а идти некуда.

Взглянув на собеседника со странным выражением, с хмурой иронической улыбкой добавил:

— И я уже старый мужик.

— Ну что ты, Сэм!

Джес пошел за ним в гостиную. Повалившись на диван, Сэм сказал:

— Когда все здесь уляжется, отправлюсь куда-нибудь к черту на кулички, может, к берегам Чили, и попытаюсь выловить там столетнего тунца, о котором рассказывают байки.

— Что ж, возможно, удастся договориться с отделом морской биологии в Майами, чтобы тебе предоставили скидку. Попробую, Сэм. Сэм покачал головой.

— И все испортишь!

— Ты мне платишь, чтобы я заботился о подобных вещах. И я сэкономил тебе в десять раз больше, чем ты мне заплатил.

— Сегодня вечером я, возможно, махну в Орландо навестить рыженькую малышку, у которой не был уже три года. На это ты тоже устроишь мне скидку, Джесси? А вдруг случится так же, как с той жареной рыбиной? Когда все подготовлено, аппетит пропадает.

— Я только хочу убедиться, что будешь действовать по моему плану.

— Подумаю.

Джес, сидя на стуле, склонился к нему, держа стакан между коленями:

— Сэм, я могу быть с тобой абсолютно откровенным?

— Попробуй, посмотрим, что выйдет.

— Ты согласен, что я не совсем слабоумный?

— Только не в своей профессии, Джесси.

— Я вынужден напоминать об этом, так как ты чересчур беспечно относишься к своей финансовой ситуации. Черт возьми, я понимаю, четверть миллиона ничто по сравнению с твоим общим имуществом, если ликвидировать недвижимость постепенно и осторожно, в течение длительного времени. Но сейчас, сразу — это серьезно. Согласен?

— Пожалуй.

— И еще не напоминал потому, что не нуждался ни в каких твоих рассуждениях. Думаю, я тебя хорошо знаю. Ты ведь себе на уме, многое скрываешь. Никогда не говоришь всей правды.

— Какой интерес показывать козыри и играть с открытыми картами?

— Сэм, мне нужно знать, что твой общий балансовый отчет, который мы сделали, является исчерпывающим. Не прерывай меня. Я же не круглый идиот. Заглянул немного назад, на несколько лет. Попробовал пересчитать общую стоимость тем методом, которым иногда пользуются парни из налогового управления: берут сумму доходов без налога, вычтут примерные текущие расходы и сравнивают остаток с цифрами в отчетности. Мне бы не хотелось, чтобы такой метод испробовали на тебе, Сэм.

Кимбер шевельнулся.

— Теперь я весь во внимании. Давай дальше.

— Я просто... думаю, что у тебя за пазухой заначка. Не знаю — сколько. Вероятнее всего, наличными. Может, только пятьдесят тысяч, а может, и сто пятьдесят. Меня это тревожит.

— Это ты меня тревожишь, Джес.

— Любую сделку, любой твой шаг будут проверять. И не надейся, что сможешь использовать хотя бы один из припрятанных долларов так, чтобы они не заметили. В общем, повторяю: сейчас не время ловчить.

Сэм, кинувшись к Джесу, обхватил ручищами его плечи и поднял со стула. Стакан выпал из парализованной руки Джеса, и от неожиданности, от боли Гейбл пронзительно завизжал. Выпрямившись, Сэм держал его в воздухе, почти вплотную приблизив к себе напуганное лицо Джеса, так что тому были видны набухшие мускулы на руках Сэма и жилы на шее. Со зловещей улыбкой Сэм тихо спросил:

— И где же я держал эту кучу денег?

— В... в на-надежном месте. Господи! Пусти меня!

— Например?

— Не знаю! — в отчаянии завопил Джес. — Видит Бог, не знаю!

— Скажу тебе одну мелочь, — четко, с угрозой произнес Сэм. — Здесь полная звукоизоляция. По-моему, ты врешь. Даю тебе шанс назвать то определенное место, где, по-твоему, я спрятал деньги. Если соврешь, переломаю все твои жирные пальцы на левой руке — один за другим. А потом задам вопрос снова.

— Мы же знакомы уже...

Стальные пальцы вонзились глубже в его плечи.

— Давай говори!

— Боже милостивый, Сэм! Ты их отдал Луэлл!

Пронзив его взглядом, от которого Джес похолодел, Кимбер разжал огромные руки, и Гейбл ударился пятками об пол, так что даже прикусил кончик языка. Вздохнув, он опустился на пол, как усталый толстый ребенок. Двигая онемевшими пальцами, ощутил в них мурашки. “Боже милостивый!” — пробормотал он, всхлипнув в голос, так что этот резкий звук напугал его самого.

Сэм, присев на корточки, посмотрел ему в глаза:

— Разберемся в этом как следует, мистер Джес Настоящий, абсолютно до конца.

Джес вздохнул.

— Я буду защищаться.

— За минуту от тебя останется труп, лучше начни. Джес, все еще считая его слова шуткой, взглянул Сэму в глаза, но на его влажном, застывшем сером лице оставалось то же грозное выражение.

Он судорожно сглотнул.

— Когда я почти уверился, что у тебя есть наличные, начал думать, куда ты их дел. Ведь не будешь держать их в сундуке под замком. Вспомнил про одну твою поездку без всякой видимой причины и решил: ты куда-то за этим съездил и привез сюда. Вероятно, где-нибудь спрятал. Может, здесь, может, на даче. Я долго пытался угадать. Честное слово, Сэм, просто так... если засядет в голову заноза, не успокоюсь, пока не выясню. Характер такой. Мне нужно было просчитать, существует ли угроза обвинения тебя в мошенничестве, не грозит ли тебе тюрьма. До тюрьмы ты не дойдешь. Но тебе необходимо ездить по делам. Не мог же ты возить деньги с собой, пришлось бы их спрятать у кого-нибудь, кто быстро доставит их тебе, если запахнет паленым. Чем больше размышлял, тем скорее росла уверенность, что этот “кто-то” — Луэлл. Вот я и решил ей намекнуть. Если деньги не у нее, она просто меня не поняла бы. А если у нее — убедился бы.

— Тебе нужно было убедиться просто так. Когда же ты додумался?

— Недели три назад. Ты тогда ездил в Тампу. Я записался на прием к доктору Нилу и сидел один в приемной. Наклонился к Луэлл, шепнул ей на ухо: “Надеюсь, вы это надежно укрыли?” Если бы она стала недоумевать, я сказал бы, что имею в виду свою врачебную карту. Но Луэлл испугалась, раскрыла глаза и автоматически ответила: “Конечно, это в...”, но осеклась и закончила: “О чем это вы?” Но было уже поздно. Я пошел ва-банк, сказал, что говорю о тех деньгах. Закусив губу, она заявила, что ты ее уверял, будто о них никто не знает. Я занервничал, испугался, что расскажет тебе, как я ее подловил. И тут меня вызвал доктор; когда он меня отпустил, я ее подождал и пригласил выпить кофе. Объяснил, что я стараюсь как можно лучше защищать твои интересы в этой истории с налогами, а ты такой тип, с тобой трудно работать, потому что всегда что-то скрываешь. Рассказал, что догадался — где-то прячешь наличные, сообразил, что передал их на хранение ей на случай, если дело решится неудачно. Эти деньги ее потрясли: она не знала, сколько их, но была уверена, что они чужие, не твои.

— И ты открыл ей глаза — объяснил, что я прячу деньги от налогов.

— Нет, Сэм! Ей-богу, как только услышал, что ей говорил ты, держался твоей версии. Она мне обещала не вспоминать о нашем разговоре. Думаю, она встревожилась из-за денег, но потом успокоилась. Я сказал, что мы давно уже сотрудничаем, и моя единственная забота — защитить тебя.

В голове Джеса мгновенно вспыхнула ослепительная молния, в ухе раздался болезненный звон, на губах появилась кровь. Лишь усевшись опять, он понял, что Сэм его ударил. Он даже не заметил молниеносного движения огромной руки.

— И ты, конечно, похвалялся, Джесси, какой ты сообразительный. Перед кем?

— Не говорил ни слова! Клянусь, никому не сказал ни словечка! Старался вообще забыть об этом, чтобы иметь свежую голову для сражения с ребятами из Джэксонвилла.

Кимбер, все еще сидевший на корточках, медленно поднялся, протянул руку, и Джес испуганно отшатнулся.

— Давай поднимайся, — успокоил его Сэм.

Джес ухватился за протянутую руку, и Кимбер дернул ее с такой силой, что Гейбл взлетел над полом, подтащил к креслу и швырнул. Задыхаясь, Джес вытащил платок, вытер лицо.

— Откровенно говоря, Сэм, за все пять лет никогда не видел тебя таким...

— Наверно, я вышел из себя, Джесси.

— Тебе не следовало бить меня.

Сэм подошел поближе.

— Это совет?

Лицо его по-прежнему было пепельно-серым, болезненным.

— Я только хотел...

— Ты вообще не понимаешь, в чем дело, идиот. Луэлл умерла, а те деньги исчезли.

Джес, раскрыв рот, снова вытер лицо, повторил машинально:

— Исчезли.

— Сто шесть тысяч долларов наличными. Лет тридцать тому назад я нанялся ловить омаров, и шли мы под парусом в Ки-Уэт. Один швед из Сент-Питерсберга выиграл на палубе всю наличность — восемнадцать долларов, мы не прошли и километра, как кто-то проткнул его ножом и обобрал.

— Но это же не означает, что...

— А что это, по-твоему, означает?

— Может, она спрятала их получше, чем ты думал, Сэм.

— Они исчезли.

— Я... не знаю, что и думать. Это же... куча денег. Потерять их вот так...

— Я потерял не только деньги.

— Не понимаю, какая связь между этими двумя событиями.

— Должен был кому-то рассказать, какой ты сообразительный и ловкий.

— Сэм, клянусь, никому даже не заикнулся. Может... может, она сама кому-нибудь рассказала. Вероятно, была взволнованна, хотела посоветоваться.

— Это ты ее взволновал.

— Сэм, я старался ради тебя.

Кимбер, испытующе глядя на него, кивнул и произнес, размышляя вслух:

— У тебя просто не хватило бы смелости забрать их или нанять кого-то для этого. Но ты действовал у меня за спиной, подловил и взволновал мою девочку.

— Сэм, я только...

— Довольно с меня твоей помощи, Джесси. Достань из своей картотеки все бумаги, имеющие хоть что-нибудь общее с моим именем, все, что имеет ко мне отношение, и завтра до конца рабочего дня передашь их Энджи.

— Подожди хоть минуту!

— Твой контракт на аренду истекает в этом году, но будет лучше, если ты уберешься из моего здания сразу же, как найдешь новое помещение.

— Сэм, ты сошел с ума.

— Когда бы ты ни встретил меня, переходи на другую сторону, понимаешь?

— Выслушай меня!

— Что ты можешь сказать?

— Сэм, я тебе нужен. По части налогов никто для тебя столько не сделает. Я получаю все сведения из первых рук и продумал в деталях, как выбраться из твоей ситуации. Умоляю, пораскинь умом. Не поддавайся чувствам. Остынь и подумай несколько дней. Что я такого ужасного сделал?

— Позволь мне тебя выпроводить, Джесси.

— Ты подумаешь?

— Именно это я сейчас делаю.

— Не нужно спешить. Может случиться... я ведь могу шепнуть людям из налогового управления, какие суммы исключил из твоего сводного отчета и на что смотрел сквозь пальцы.

— С каждой минутой я узнаю о тебе все больше, Джесси. Джес Гейбл направился к двери, вздрогнул, когда Сэм небрежно обнял его рукой. Так они вышли в приемную. Энджи стучала на машинке, в сторонке сидел незнакомый мужчина в светлом костюме. Джес хотел повернуться, но не смог двинуть головой, так как Сэм железной рукой стиснул его затылок. Когда они шли к выходу, Кимбер перехватил испуганный взгляд Энджи.

— Энджи, будьте любезны, придержите дверь открытой, — попросил он.

— Не делай ничего, о чем потом пожалеешь, — пискнул Джес не очень уверенно.

— Потому что ты будешь на меня жаловаться, — спокойно констатировал Сэм.

Энджи держала дверь открытой. Это неправда, так не бывает, лихорадочно соображал Джес. Все обернется шуткой. Невозможно, ведь рушится огромная сделка всей его жизни — Чарли Диллер уже все подготовил.

И он ринулся к двери. В последнюю минуту Сэм ухватил его за пояс брюк, подсек ноги, и через секунду Джес проехался на животе по гладким плиткам коридора, пролетев мимо общественного лифта, царапая пол руками, и больно стукнулся лбом о противоположную стену. Дверь за ним с треском захлопнулась. Он, пошатываясь, встал на ноги. Дотронулся до темени, увидел на пальцах кровь. В голове пронеслись обрывки всех кошмарных событий сегодня, и он с ужасом осознал неминуемую, безрадостную будущность. Опершись о стену, Гейбл, даже не пытаясь сдерживаться, безутешно, в голос заплакал.

Глядя, как Энджи, возвращаясь к своему столу, сделала большой круг, Сэм с усмешкой объявил:

— Вероятно, нам потребуются новые служащие по части налогов. Джесси завтра пришлет все наши досье.

— Хорошо, мистер Сэм.

— Как зовут тех законников из Орландо? Какой-то Броувер?

— Брунер и Маккейб, мистер Сэм.

— Добудьте их завтра, ко второй половине дня — пусть подъедут.

— Хорошо, мистер Сэм.

Только теперь Сэм обратил внимание на молодого мужчину в светлом костюме с безучастным выражением на лице.

— А это кто такой, черт побери, мисс Энджи?

— Мистер из страхового агентства — Пол Станиэл.

— Скажите, пусть войдет, — бросил Сэм, проходя в свой кабинет.