Уязвимая точка

9. Инстинкт

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я наконец понял, что я здесь делаю. Зачем приехал сюда. Теперь я осознаю лживость того списка причин, что я предоставил Йоде и Палпатину в кабинете Канцлера несколько недель тому назад.

Я лгал им.

И себе.

Пожалуй, я впервые разглядел истинную причину в тот момент, когда обернулся к ней в поселении. В изогнутых от боли уголках ее рта. В шраме на месте Знака просветления.

Да, на самом деле это была не она. Это было видение Силы. Галлюцинация. Ложь. Но даже ложь Силы куда правдивее реальности, доступной нашему пониманию.

В тряпке, покрывающей ее глаза, но не мешающей видеть истинного меня…

Я обрел свои условия победы.

Я прибыл сюда не для того, чтобы узнать, что случилось с Депой, и не для того, чтобы защитить репутацию Ордена. Мне не важно, что случилось с ней, а репутация Ордена не имеет никакого значения.

Я прибыл сюда не для того, чтобы сражаться в этой войне. Мне не важно, кто победит. Потому что никто не побеждает. В настоящей войне никто не побеждает. Вопрос лишь в том, насколько каждая из сторон готова проиграть.

Я прибыл сюда не для того, чтобы арестовать или убить блудного джедая, и даже не для того, чтобы осудить ее. Я не могу осудить ее. Я пробыл на краю этой войны всего несколько дней, и смотрите, в кого я превращаюсь. Она же провела в самом ее пекле месяцы. Утопая во тьме.

Захлебываясь джунглями.

Я прибыл сюда не для того, чтобы остановить Депу. Я прибыл сюда, чтобы спасти ее.

Я спасу ее.

И да проявит Сила милосердие к тем, кто попытается остановить меня, ибо я его не проявлю.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я не помню, как уходил из поселения. Видимо, я находился в состоянии своеобразного шока. Не физического, ранения у меня незначительные. Правда, теперь бакта-пластыри из захваченных медпакетов требуются для более серьезных увечий, и бластерный ожог у меня на бедре сильно болит и буквально кишит всякими инфекциями. Но шок — самое подходящее слово. Ментальный шок, возможно.

Моральный шок.

Опустилась пелена: от того момента, когда Депа подошла ко мне в лагере, до времени, когда я вновь стал осознавать себя на склоне, все в моей памяти размазано и туманно. И в этом тумане уживаются два противоречащих друг другу воспоминания о нашей с ней встрече…

И кажется, оба они фальшивы.

Грезы. Интерпретация событий силой воображения.

Галлюцинация.

В одном варианте воспоминаний она протягивает мне руку и я протягиваю в ответ свою… но вместо пожатия чувствую, как натягивается моя куртка, ее световой меч вылетает из внутреннего кармана и, развернувшись в воздухе, падает ей в ладонь. Бластерные лучи лазерных пушек штурмовых кораблей выбивают кратеры по всему поселению; каждый заряд заставляет грязь и камни взрываться, словно гранаты: воздух вокруг нас наполнен красной плазмой и оранжевым пламенем. И эта ее старая знакомая полуулыбка поднимает один уголок губ, когда она спрашивает: «Вверх или вниз?» И я говорю ей: «Вверх» — и она делает сальто в воздухе у меня над головой, а я делаю один-единственный шаг вперед, чтобы она приземлилась и встала спина к спине со мной…

И это чувство ее спины, прижимающейся к моей, это сильное, теплое и живое прикосновение, что я чувствовал столько раз в самых разных уголках Галактики, вырывает тоску из моего сердца и тьму из моих глаз, и наши лезвия совершенно синхронно встречают лучи, падающие сверху, и отражают их обратно в обожженное рассветом небо…

Как я сказал — греза.

В другом варианте воспоминаний я вижу неспешную прогулку рядом с Депой сквозь ливень бластерного огня, вижу, как мы спокойно разговариваем, обращая на бластботы не больше внимания, чем на джунгли и зарево рассвета. В этой грезе или воспоминании Депа поворачивается ко мне, наклонив голову, словно вглядываясь в мое сердце.

— Зачем ты здесь, Мейс? Ты хоть знаешь?

Я не слышу этих слов: как часто бывает во сне, мы просто выражаем свою мысль и нас каким-то образом понимают.

— Зачем ты послала за мной? — задаю встречный вопрос я.

— Это разные вещи, — мягко указывает мне она. — Ты должен определить свои условия победы. Если ты не знаешь, что пытаешься сделать, как ты поймешь, что добился результата? Зачем ты приехал? Остановить меня? Ты можешь сделать это одним взмахом светового меча.

— Думаю, — все так же без слов отвечаю я, — пытаюсь понять, что же здесь произошло. Что здесь происходит. С этими людьми и с тобой. Когда я пойму, что происходит, я пойму, что со всем этим делать.

— Ты не понимаешь всего одной вещи, — произнес этот слепой призрак-греза моего любимого падавана, — того, что ты уже понял все, что можно было понять. Ты просто не хочешь в это поверить.

Затем пелена густеет и углубляется, становясь подобной ночи, и я не помню ничего до того момента, как немного позже бегу сквозь джунгли будто ошпаренный.

Спускаясь вниз по длинному-длинному склону, обожженному лавой, я ощущал партизан, идущих где-то впереди, благодаря темному следу, что, как дым, тянулся за ними в Силе. А еще я мог следовать за ними по кровавым следам, что оставляли за собой многие раненые.

И я помню, как, соскользнув по руслу высохшего ручья, увидел ждущего меня Кара Вэстора.

Кар Вэстор…

Я долго могу рассказывать об этом лор-пилеке. О силах, которыми он обладает, начиная с извлечения лихорадных ос из Беша и Мел и заканчивая тем, что джунгли, кажется, сами расступаются перед ним и вновь смыкаются позади. О его последователях, этих шести коруннаях, которых он зовет акк-стражами, о мужчинах, превратившихся в отголоски его самого. О том, как обучил их пользоваться фирменным оружием, этими ужасными виброщитами, которые сам разработал и сконструировал. Даже маленькие детали: природная свирепость его взгляда, речь, наполненная не словами, а звуками джунглей, то, как ты понимаешь его слова, которые твой собственный голос шепчет в твоей голове, — все это заслуживает рассмотрения гораздо более глубокого, чем я могу себе сейчас позволить.

Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что он и я — естественные враги.

Лор-пилек стоял ниже по склону, держа в руке поводья оседланного траводава. Животное пристально, с подозрением смотрело одним из своих трех глаз на Вэстора и, когда тот начинал говорить, дрожало так, словно собиралось убежать, но не могло из-за того, что какая-то невидимая сила побеждала его инстинкты.

— Джедай Винду. Тебя зовут, дошало.

Мейсу не было нужды спрашивать, кто его зовет.

— Где она?

— В часе езды отсюда. Отдыхает в паланкине. Она более не в состоянии ходить.

Эти слова ошарашили джедая: восприятие мира внезапно изменилось, словно он смотрел на его отражение в дрожащей глади бассейна.

— В часе… Не в состоянии ходить?.. — Эти слова не могли быть правдой, но Сила подсказывала, что в них нет лжи. — Она была здесь… была здесь буквально только что…

— Нет.

— Но она была… Она приветствовала меня, и… — Мейс провел ладонью по черепу в поисках крови или шишки, в поисках травмы головы. — Я вернул ей меч… мы сражались… мы сражались против «Турбоштормов»…

— Ты сражался в одиночку.

— Она была со мной…

— Когда ты не присоединился к колонне, я послал двоих своих, чтобы они проверили, что с тобой случилось. Они наблюдали снизу, прячась от балавайских кораблей. Они видели тебя: ты был один посреди поселения, и твои лезвия мелькали, отражая бластерный огонь. Мои бойцы говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться клинка джедаев. — Он показал Винду свои заостренные зубы. — Ник Росту много рассказывал о твоей победе на перевале. Даже я, вероятно, не смог бы совершить подобное.

— Она была со мной. — Мейс стоял, уставившись на следы от смолы портаака, прилипшей к рукам. — Мы сражались… или разговаривали… Кажется… Не могу вспомнить…

— Ты вспоминаешь пилекотан.

— Силу?.. Ты хочешь сказать, это было некое видение Силы?

— Пилекотан приносит нам наяву сны о наших желаниях и страхах. — Голос Вэстора наполнился мрачными, но не злыми интонациями. — Когда мы желаем того, чего боимся, и боимся того, чего желаем, пилекотан всегда отвечает. Неужели джедаи забыли это?

— Все казалось таким реальным… реальнее, чем ты сейчас.

Лор-пилек пожал плечами:

— Оно и было реальным. Только пилекотан реален. Все остальное — формы и тени, что мимолетнее облаков… и памяти. Мы — сон пилекотана. Это джедаи тоже забыли?

Мейс не ответил. Лишь осознал, что вес в его куртке распределен по-прежнему равномерно: он проверил ладонью правую часть груди и почувствовал сквозь испачканную кожу пантеры очертания светового меча, схожие с очертаниями его собственного, который он носил слева.

Оружие Депы.

Если то, что он видел в поселении, было лишь видением Силы, что это значит? Меняло ли это правду, которую он увидел? Меняло ли это правду, которую она увидела в нем?

Благодаря Силе эти истины становились более реальны, а вовсе не наоборот.

— Сон, — пробормотал джедай себе под нос. — Греза…

Вэстор жестами показал, что надо забираться в седло.

— Может быть, она и сон, но откажись предстать перед ней, и ты узнаешь, как легко сон превращается в кошмар.

Мейс уселся в седло, не сказав лор-пилеку, что уже это знает.

Какой-то непонятный импульс заставил его спросить:

— А какие видения посылает пилекотан тебе, Кар Вэстор?

Лор-пилек бесконечно долго смотрел в глаза Мейсу, нечеловечески долго. Его взгляд был столь же полон опасности, сколь сами джунгли.

— Зачем пилекотану что-то показывать мне? У меня нет страхов.

— И нет желаний?

Но Вэстор уже отвернулся и повел за собой траводава, никак не выказав того, услышал он вопрос или нет.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Кар Вэстор вел моего траводава пешком: он умудрялся находить путь сквозь самые плотные, самые переплетенные заросли настолько легко, что казалось, будто мы все время шли протоптанной тропой. Через какое-то время мне начало казаться (и кажется до сих пор), что его умение продвигаться сквозь джунгли лишь отчасти было обусловлено органами чувств. Куда большую роль играла его незамутненная мощь. Он не просто чувствовал путь там, где его не видел никто другой. Мне кажется, когда нужно, он создавал проход там, где его вообще не существовало.

Впрочем, возможно, «создавать» не самое подходящее слово.

Я ни разу не увидел эту его мощь в действии: я не видел, чтобы деревья раздвигались или чтобы хитросплетения корней и лиан распутывались сами собой. Но я чувствовал непрерывный ритмичный поток Силы, словно дыхание какого-то огромного существа. Мощь втекала в Кара и вытекала наружу. Но ощущения от того, как он пользуется ей, были не сильнее ощущений моих собственных мышц, потребляющих питательный сахар.

И это очень верная ассоциация, потому что мы двигались по джунглям, словно кровяные тельца их вен. Или мысли их бесконечного разума.

Так, словно мы были сном пилекотана.

Во время этой поездки вдоль колонны партизан я впервые смог рассмотреть прославленный Освободительный фронт высокогорья. ОФВ, ужас джунглей. Смертельный враг ополчения. Беспощадные, неистовые воины, что изгнали Конфедерацию независимых систем с этой планеты.

Они едва держались на ногах.

Колонну составляло сборище шагающих раненых в лохмотьях, которые находили друг друга в джунглях по следам крови и мощному запаху инфекции. Позднее, за время нескольких дней жуткого марш-броска, я узнал, что последней боевой операцией была серия налетов на поселения исследователей джунглей. Эти нападения проводились не для того, чтобы убить балаваев, а для того, чтобы захватить медпакеты, боеприпасы, еду, одежду, оружие — запасы, которые наша Республика не могла или не хотела предоставлять коруннаям.

Они двигались в сторону своего лагеря в горах, где собрались почти все выжившие коруннаи: старики, инвалиды, дети и то, что осталось от их стад. Жизнь в ограниченном, перенаселенном месте для коруннаев была неестественна. Они не знали, как существовать в подобных условиях, и это постепенно начинало сказываться. Болезни, давно забытые в цивилизованной Галактике, беспощадно сокращали их численность: за то время, что провела здесь Депа, дизентерия и пневмония унесли жизней больше, чем балавайские «Турбоштормы».

Эти штурмовые корабли кружили над джунглями, словно стервятники. Деревья регулярно гудели от звуков тяжелых репульсоров и турбодвигателей. Гудение превращалось в рев, затем в жужжание, как у насекомых, его источники сбивались в стаи и разделялись на одиночные точки, что разрезали невидимое небо. Снова и снова сверху на джунгли лился огонь, принося яркий оранжевый свет в сумрак под кронами, отбрасывая черные тени на зелень.

Не думаю, что они надеялись по кому-нибудь попасть.

Они постоянно нас донимали, стреляя без разбору сквозь полог джунглей или же скользя где-то в небесах и поджигая все и вся своими огнеметами «Солнечное пламя». Если бы мы начали отстреливаться, их стрелкам было бы проще некуда засечь наши позиции, так что мы могли лишь прятаться под кронами и надеяться, что нас не обнаружат.

Партизаны, похоже, вообще не замечали налетов. Те, что еще могли идти, медленно шагали вперед, опустив головы, будто уже смирились, что рано или поздно один из этих огненных ковров обрушится им на головы. Оставаясь коруннаями до мозга костей, они ни разу не пожаловались. Почти все могли черпать энергию из Силы, из пилекотана, чтобы оставаться на ногах.

Тех, кто идти не мог, привязывали к спинам их траводавов, словно поклажу. Большинство животных несло только раненых: все припасы и оборудование, отобранные у балаваев, были свалены на грубые волокуши, которые траводавы тащили за собой.

Во время этого марш-броска ОФВ познакомился с новой тактикой ополчения: ночными налетами. Они не пытались нас поймать, цель была не в этом. Их бластботы летали высоко в небе и стреляли из лазерных пушек по джунглям. Просто мешали. Не давали отдыхать. Заставляли просыпаться и нервно вздрагивать.

Раненым сон крайне необходим. Никто из них его не получал.

Каждое утро еще несколько неподвижных тел оставалось лежать на скатках. Каждый день кто-то спотыкался, ослепленный усталостью, и отбивался от колонны, пропадая среди деревьев.

Обычно навсегда.

На Харуун-Кэле множество крупных хищников: полдесятка разных видов лозовых кошек, два вида акк-псов поменьше, гигантские дикие акк-волки и множество мерзких падальщиков, например якуны — нелетающие птицеподобные создания, передвигающиеся стаями до нескольких десятков особей размером с обезьящера и умеющие одинаково хорошо лазить по деревьям, прыгать с ветки на ветку и бегать по ровной земле. Якуны не слишком привередливы в вопросах того, умерла ли уже их пища или еще нет. И большинство крупных хищников Харуун-Кэла достаточно умны, чтобы запомнить, что в хвосте колонны раненых коруннаев можно прекрасно полакомиться. Поэтому отбившиеся редко догоняли остальных.

По словам Ника, мы являли собой ходячую забегаловку «съешь-сколько-влезет».

В том числе и поэтому ОФВ не слишком заботился об охране пленных.

Их было двадцать восемь: двадцать четыре исследователя джунглей и четверо детей. Иджей предоставили самим себе, не оказывая никакой поддержки, так что они собственноручно тащили своих раненых на уменьшенных версиях волокуш, что тянули траводавы.

Следили за ними всего двое вэсторовских акк-стражей и шесть свирепых акк-псов. Ведя траводава Мейса, лор-пилек объяснил, что стражи и псы нужны лишь для того, чтобы балаваи не украли оружие или припасы у раненых коруннаев или не навредили как-нибудь еще. Стражи прекрасно обходились без бластеров: никто не стал бы удерживать пленника, решившего сбежать в джунгли.

В конце концов, они все равно там окажутся: лишив одежды и ботинок, их отправят плутать по джунглям в поисках какой бы то ни было безопасности.

Тэн пил'трокэл. Правосудие джунглей.

Мейс наклонился к шее траводава и тихо, чтобы услышал только Вэстор, прошептал:

— Почему ты считаешь, что они не пойдут вслед за колонной? Некоторые ваши раненые еле держатся. Эти балаваи могут решить, что риск того стоит, и попытаются заполучить оружие и припасы.

Ухмылка Кара создавала впечатление, что роту него набит иголками.

— Ты что, не чувствуешь их? Они в джунглях, а не из джунглей. Они не смогут застать нас врасплох.

— Тогда почему они до сих пор здесь?

— Сейчас день, — пророкотал лор-пилек, взмахнув рукой в сторону освещенной солнцем зеленой листвы над головой. — День принадлежит штурмовым кораблям. Тэн пил'трокэл ждет пленников после заката.

— В темноте, — пробормотал Винду.

— Да. Ночь принадлежит нам.

Мейс вспомнил шепот Депы на записи: «Ночь принадлежит мне, и я принадлежу ночи»… Что-то заныло в груди. Дыхание стало тяжелым и медленным.

Ник шел с пленными, ведя на поводу грязного, исхудавшего траводава. На звере было два седла, как и на прошлом траводаве парня, которого разорвали на куски на перевале. В каждом из седел помещалось по двое детей. В верхнем, смотрящем вперед, крепко вцепившись в грубую шкуру на шее траводава и выглядывая из-под его ушей, сидели Урно и Никл. Кила и Пелл, смотря назад и держась друг за друга в молчаливом отчаянии, ехали в нижнем седле.

Заметив этих детей, мастер-джедай вспомнил о ребенке, которого уже с ними не было, и отвел глаза от Кара Вэстора. В голове родилось воспоминание о том, как лор-пилек держал тело мальчика. Винду увидел поблескивание щита под тонким слоем потеков крови Террела.

Он не мог смотреть Вэстору в глаза и не ненавидеть его.

— Детей тоже? — Слова как будто сами вырывались из Мейса. — Их вы тоже отдадите джунглям?

— Таков наш путь. — Рык Кара смягчился, наполнился пониманием. — Ты думаешь о мальчике. Том мальчике из бункера.

Мейс по-прежнему не мог заставить себя встретиться взглядом с лор-пилеком.

— Ты уже схватил его. Уже обезоружил.

— Он был убийцей, а не солдатом. Он напал на беззащитных.

— Как и ты.

— Да. И если меня схватит враг, моя участь будет куда хуже. Или ты думаешь, балаваи подарят мне чистую быструю смерть?

— Мы говорим не о них, — указал джедай. — Мы говорим о тебе.

Вэстор лишь пожал плечами.

Ник заметил их взгляды в его сторону и язвительно улыбнулся.

— Я на самом деле не нянька, — громко произнес он, — просто играю эту роль в Голосети.

Тон его речи был смешливым, но на лице мастер-джедай ясно видел четкое понимание, что случится с этими детьми на закате. Лицо Мейса тоже не выражало спокойствия: Винду дотронулся до лба и осознал, что хмурится.

— Почему он занимается детьми? — спросил мастер-джедай, все еще глядя на Росту.

Лор-пилек посмотрел мимо парня, словно взгляд, направленный прямо на него, стал бы для того незаслуженной похвалой.

— Ему нельзя доверять серьезную работу.

— Потому что он оставил меня одного, чтобы спасти своих друзей? Мел и Беш — опытные солдаты. Неужели их спасение того не стоит?

— Они расходный материал. Как и он.

— Не для меня, — возразил Винду. — Вообще никто не может быть расходным материалом.

Вэстор словно на какое-то время задумался над его словами, продолжая вести траводава Мейса.

— Не знаю, зачем Депа захотела, чтобы ты приехал, — наконец нарушил тишину он, — но мне и не нужно знать. Она желает, чтобы ты был здесь, — этого достаточно. Потому что ты важен для нее, важен для нашей войны. Значительно важнее такого никчемного солдата, как Ник Росту.

— Вряд ли его можно назвать никчемным солдатом…

— Он слаб. Труслив. Боится идти на жертвы.

— Рисковать заданием, рисковать жизнью ради друзей, возможно, признак плохого солдата, — ответил Мейс, — но зато это признак хорошего человека. — И он почему-то не смог удержаться и не добавить: — Человека куда лучше тебя.

Вэстор поднял на мастера-джедая взгляд, наполненный джунглями.

— Лучше в чем?

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я не считаю Вэстора злом. Он не истинный злодей. Да, он излучает тьму, но ее излучают все коруннаи. И балаваи. Он — тьма джунглей, но не тьма ситхов. Он живет не ради власти, не ради того, чтобы причинять боль и доминировать над всем, что его окружает. Он просто живет. Яростно. Естественно. Без ограничений цивилизации.

Он в меньшей степени человек и в большей — воплощение самих джунглей. Темная мощь втекает в него и вытекает обратно, но, кажется, не касается его. Ему присуща дикая чистота, которой я мог бы позавидовать, не будь я джедаем и не служи свету.

Черный содержит в себе все остальные цвета.

Он не создает тьму, он лишь использует ее. Его внутренняя тьма — это отражение тьмы окружающего его мира. И она в свою очередь делает мир вокруг него темным. Внешняя и внутренняя тьма создают друг друга точно так же, как внешний и внутренний свет, — в этом заключено единство Силы.

Депа, вероятно, сказала бы, что не он развязал эту войну. Он лишь пытается победить в ней.

И вот оно: мои инстинкты джедая сами нащупали связь за пределами границ моего сознания. Вэстор. Джунгли. Акк-псы и коруннаи, вошедшие в стаю Вэстора. Депа. Тьма настолько густая, будто ты ослеп. Слова Ника: «Джунгли не обещают. Они существуют… Не потому, что джунгли убьют тебя. Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

И сама война.

Лишь позже, когда я проведу целый день в поездке у паланкина на спине ее огромного анккокса, когда я буду волей-неволей наклоняться к тонким занавескам, чтобы услышать ее полушепот, я пойму, куда вели меня мои инстинкты.

Периодически ее голос становится сильным и четким, а ее аргументы — очень здравыми. Если в эти моменты закрыть глаза, начать игнорировать покачивание из-за походки животного, укусы насекомых и насыщенный запах гниения джунглей, я могу представить себе, как мы беседуем с ней за парой чашек рикового чая в моей комнате для медитации в Храме джедаев.

В такие моменты она говорит страшно убедительно.

— Ты по-прежнему мыслишь категориями законника, — сказала она мне во время одной из наших бесед. — Это твоя основная ошибка. Ты по-прежнему мыслишь категориями соблюдения закона. Исполнения правил. Ты был великолепным блюстителем порядка, Мейс, но генерал из тебя никудышный. Именно поэтому мы стольких потеряли на Джеонозисе. Мы прибыли навести порядок. Пытались спасти заложников, избежав лишних смертей. Пытались сохранить мир. А джеонозианцы знали, что мы уже воюем. Поэтому лишь немногие из нас выжили…

— А если бы я сражался, как генерал, что бы мне следовало сделать? — спросил я ее. — Позволить Оби-Вану и Энакину умереть?

— Генерал, — пробормотала она из тени своих занавесок, — скинул бы на арену барадиевую бомбу.

— Депа, неужели ты это всерьез? — начал я, но она уже не слушала.

— Выиграть войну, — продолжила она свою речь. — Выиграть ценой жизни двух джедаев, одного сенатора и нескольких тысяч наших врагов.

— Ценой всего того, что делает джедаев джедаями.

— Вместо этого сотня с лишним джедаев погибла, а Галактика погрузилась в пучину войны. Миллионы умрут, миллионы станут такими, как этот мальчик, которого убил Кар: сломленными, озлобленными, порочными. Возьми миллион трупов и объясни им, что твоя этика важнее их жизней…

Даже сейчас мне нечего на это ответить.

Но Йода говорит: «Есть вопросы, на которые мы никогда не сможем получить ответы, мы сможем лишь быть ответами».

И я обязан постараться стать ответом, ибо теперь я знаю, что значит быть хранителем мира в Галактике Войны.

Знаю.

Ничего не значит.

Мира не существует. То, что мы считали Великим Миром Республики, оказалось лишь сном, от которого наша Галактика очнулась. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь вновь погрузимся в подобные грезы.

В Галактике Войны никто не спит настолько крепко.

Это понимание пришло позже. А в тот момент я сидел в седле траводава и смотрел вниз на Кара Вэстора, назад — на пленников и вперед — на все еще невидимого анккокса Депы. И у меня было лишь поверхностное представление, общий замысел, куча необдуманных чувств и неупорядоченных идей.

Инстинкт.

Но мои инстинкты, похоже, каким-то образом снова заработали… И поэтому я решил послать Вэстора вперед одного. Я тысячу раз спрашивал Депу, когда она была моим падаваном: «В чем заключается истинный урок? В том, что преподает учитель, или в том, что выучивает ученик?»

В нескольких шагах позади бредущих по джунглям пленных балаваев Мейс Винду протянул руку к носу траводава и схватил рукой поводья.

— Мы достаточно далеко. Оставь меня здесь.

Вэстор остановился и оглянулся через массивное плечо:

— Депа ждет.

— Она ждала неделями. Подождет еще пару часов. — Впервые со времен битвы на перевале Мейс чувствовал спокойствие. Уверенность. Стоял на твердой почве. — Идите без меня. Я встречусь с ней, когда сочту нужным.

— Она вызвала тебя. Нельзя не исполнить ее волю. — Кар развернулся и потянул за поводья, но они были зажаты в кулаке Мейса, будто намертво привязаны к скале.

В глазах Вэстора мелькнул намек на угрозу: всполох бури за горизонтом.

— Ты пожалеешь об этом.

— Я мастер-джедай и старший член Совета джедаев, — терпеливо пояснил Мейс. — Я генерал Великой армии Республики. Меня не вызывают. Если она захочет встретиться со мной, то сможет найти меня у дороги паровых вездеходов на закате.

Всполохи в глазах лор-пилека стали ближе.

— Я сказал, что доставлю тебя.

Винду ответил аналогичным взглядом:

— Забавно. Ник говорил почти то же самое. И ему тоже с этим не повезло.

— Мои приказы…

— Это твоя проблема. — Мейс отпустил поводья и развел руки в стороны. Он сидел абсолютно неподвижно, абсолютно расслабленно, если не считать мощного тока Силы, что проскальзывал, словно статическое электричество, меж рукоятями двух световых мечей и его пустыми ладонями. — Если, конечно, ты не решишь сделать это нашей общей проблемой. Если хочешь, можешь приступать прямо сейчас.

Вэстор тоже отпустил поводья. Он на шаг отступил от траводава и развернулся лицом к лицу с мастером-джедаем. Кар расправил огромные плечи, и под кожей его мощной груди загуляли мускулы. Воздух вокруг него дрожал, словно мираж: в Силе гнев хлестал джедая, словно горячий ветер:

— Ты пойдешь со мной.

— Нет.

Темная мощь ударила по воле Винду:

— Ты пойдешь со мной.

Медленно, неохотно Мейс выскользнул из седла и спрыгнул на землю. Он сделал два шага в сторону Вэстора.

И остановился.

— Твоя компания мне больше не по душе, — сказал Винду. — Ступай. Не возвращайся ко мне без Депы. — Глаза Вэстора расширились. Его губы безмолвно шевелились. — А нам с тобой более не следует оставаться наедине. Может случиться драка.

Жилы вздулись на шее лор-пилека, голова его наклонилась, а губы обнажили острые зубы.

— Я не хочу драться с тобой, дошало. — Несмотря на ярость, клубящуюся вокруг лор-пилека в Силе, голос его был мягок. — Депа разозлится, если ты умрешь.

— Тогда, пожалуй, тебе лучше идти, — резонно заметил Мейс. — Ты ведь не хочешь, чтобы Депа разозлилась, правда?

Видимо, Вэстор этого не хотел — его рык превратился в разочарованное ворчание:

— И что мне ей сказать? Что ты собираешься здесь делать?

— Ничего, о чем бы я собирался информировать тебя. — Мейс повернулся к траводаву и вновь взялся за поводья. — Все вопросы Депа сможет задать сама.

Мейс делал вид, что проверяет подпругу седла траводава, а сам тем временем сосредоточил все свое внимание на обжигающем взгляде Вэстора, который тот вперил в свои наручные щиты. Винду был расслаблен и прекрасно держал равновесие, чтобы ловко отпрыгнуть, если лор-пилек бросится в атаку со спины.

Но он услышал ворчание, затем — рык и несколько коротких отрывистых возгласов: Вэстор что-то сказал одному из акк-стражей, что наблюдали за пленными. Взглянув напоследок на Мейса (и этот взгляд был более жгучим, чем ожог от линзы, сфокусировавшей солнце на кожу), Вэстор резко развернулся и нырнул в джунгли, продолжив свое движение.

Мейс смотрел, как он уходит, с легким удовлетворением на лице: «Как же трудно стать здесь желанным гостем».

Акк-страж, с которым говорил Вэстор, сурово посмотрел на Мейса, и три акк-пса эхом подтвердили свое присутствие поблизости. Винду проигнорировал их всех, и несколько секунд спустя акк-страж отправился искать своего напарника и других акков. Мейс поймал взгляд Ника Росту и поманил его к себе. Парень передал поводья траводава с детьми одному из балаваев и направился в сторону мастера-джедая, все еще поглядывая на уходящего акк-стража.

— Ну дела. От этих ребят у меня мурашки по коже. Кажется, здесь слегка закипели страсти, мастер Винду? И что тебе сказал наш здоровяк?

— На, подержи. — Мейс передал поводья траводава Нику. — Что ты слышал?

— Кое-что из твоих слов. А тебе палец в рот не клади. — Росту вытянулся, чтобы почесать шею траводава. — Но речь Вэстора… Может, ты не заметил? Его можно понять, только когда он говорит непосредственно с тобой. Когда он говорит с кем-то еще, он словно рычит, или свистит, или издает какие-то животные звуки.

— Да. Я заметил нечто подобное, — кивнув, медленно признал Мейс. — Но я думал, дело во мне. Там, в поселении… все перепуталось.

— Вот-вот, его речь — словно разговор с самим собой, понимаешь? В моей голове он говорит, словно оборванец из Пилек-Боу. Так что же он сказал тебе?

— Он пытался, — сухо бросил Мейс, — впечатлить меня своим чувством долга.

— Ну? И что теперь? Ты ведь избавился от самого опасного человека Коруннайского высокогорья не ради того, чтобы просто поболтать с президентом компании «Джунглевые няньки Росту». У тебя есть какой-то план.

Джедай кивнул:

— У нас есть план. Залезай в седло. Ты поведешь этих пленников к дороге вездеходов, чтобы ополчение нашло их и забрало с собой.

Челюсть Ника отвисла.

— Мы… Я? С какой стати я буду делать что-то подобное?

— С той, что я дал им слово мастера-джедая, что если они сдадутся, то я не дам причинить им вред. Лжецом я становиться не собираюсь.

— А я-то тут при чем?

— Ни при чем, — согласился Мейс. — Я уверен, ты в восторге от мысли, как лозовая кошка разорвет Килу. Когда думаешь о Пелл, ты видишь, как она умирает от голода в хватолисте или как ее глаза выковыривают якуны?

Росту, похоже, стало нехорошо.

— Эй, потише с этим клыкачовым дерьмом, ладно?

— Как ты думаешь, мальчиков затопчут клыкачи или разрубят на части медные лозы? Может, им повезет и они свалятся в яму смерти. По крайней мере, едкий дым, разъедающий легкие, и собственные слезы, напоминающие кислоту, не так суровы.

Молодой корун отвернулся.

— Ты хоть представляешь, что Кар и Депа сделают со мной?

— Ты знаешь эти места. Если я поведу их сам, мы все потеряемся в джунглях. Залезай в седло. Живо.

Ник фыркнул:

— Ну дела, а мы по-прежнему раздаем приказы направо и налево, да? А что, если я не хочу? Что, если мне действительно нравится думать о том, что ты описал? Что, если я хочу, чтобы они умерли? Что тогда?

Мейс замер. Он уставился на джунгли, и его глаза наполнились тьмой.

— Тогда я буду бить тебя до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, — тихо ответил он. — А затем попрошу о помощи кого-нибудь другого.

Джедай посмотрел на Ника.

Тот сглотнул.

— Повторять не буду, — сказал Винду.

Ник залез в седло.

— Кар Вэстор, — произнес мастер-джедай, вновь смотря в джунгли, на этот раз в том направлении, куда исчез лор-пилек, — не самый опасный человек Коруннайского высокогорья.

Ник покачал головой:

— Ты говоришь так лишь потому, что по-настоящему не знаешь его.

— Я говорю так, — ответил Мейс Винду, — потому, что он не знает меня.

10. Слово джедая

Пленники шли толпой, поддерживая друг друга и нервно поглядывая на бегающих вокруг акк-псов. Мейс продирался в их сторону сквозь густые джунгли, Ник ехал следом на траводаве.

— Я что-то упустил? — Росту наклонился вперед, чтобы не повышать голос, одна его рука обняла толстую шею ездового зверя. — Кажется, прошлой ночью именно эти рускакки пытались заполучить ломоть поджаренного Винду.

— Этот тэн пил'трокэл, — голос Мейса был еще тише и значительно более суровым, — ты одобряешь его?

— Конечно. — Росту взглянул на траводава с детьми и тут же отвернулся. — Ну, в смысле, в целом. — Его ясные глаза сузились, и взгляд их стал циничным. — Еще не так давно Кар просто их убивал. Мы не можем их прокормить. Что еще нам делать? Депа предложила подвергать их правосудию джунглей.

— Неужели?

— Ну логично же, разве нет? Если балаваи будут думать, что мы их все равно убьем, зачем им сдаваться? Они все будут драться до смерти. А это дорого нам обойдется, понимаешь? Так что мы отдаем их джунглям. По крайней мере, у них есть шанс.

— Сколько выжило?

— Несколько.

— Половина? Четверть? Один из ста?

— Откуда мне знать? — Ник пожал плечами. — Разве это имеет значение?

— Для меня не имеет, — ответил Мейс Винду.

Ник закрыл глаза и наклонил голову к уху траводава так, словно устал или ему больно.

— Ты чокнулся, — сообщил он. — Ты абсолютно сумасшедший.

Мейс замер. Морщина перечеркнула его нахмуренный лоб.

— Нет. На самом деле как раз напротив.

— Что ты имеешь в виду?

Но Мейс уже уходил.

Ник пробормотал что-то о проклятии на головы всех джедаев, у которых орехи никкль вместо мозгов, и направил траводава следом за ним.

Когда пленники их заметили, мужской голос в толпе произнес:

— Это джедай… Нет, другой. Настоящий джедай. — Мейсу показалось, что голос принадлежал мужчине, с которым он разговаривал этим утром в паровом вездеходе, тому, с посеревшим лицом, раной на груди и отсутствующей кистью, тому, который не хотел верить слову джедая.

Мейс решил не спрашивать, что он имел в виду, когда сказал «настоящий джедай».

Еще несколько пленников собралось вокруг них, поправляя одежду. Их лица постепенно озарялись надеждой. Но большинство просто остановилось, покачиваясь от усталости или опершись на массивные серые деревья. Некоторые медленно сели на землю, держась за лианы.

В паре десятков метров ниже по склону два акк-стража уставились на Мейса с неприкрытой враждебностью. Два из шести акк-псов, охраняющих пленников, замерли неподалеку.

Траводава с детьми вел мужчина, в котором Мейс узнал отца Урно и Никла. Единственными чистыми участками его покрытого грязью и кровью лица были две оставшиеся после слез дорожки, что спускались от глаз к подбородку. Он отпустил поводья и бросился на землю у ног Мейса.

— Пожалуйста… пожалуйста… Ваша честь… Ваше высочество, — бормотал он, уткнувшись лицом в землю, — пожалуйста, не позвольте им убить моих мальчиков. Делайте что хотите со мной, я заслужил это, я знаю и сожалею о том, что сделал, но мои мальчики… они невиновны, они ничего не сделали, пожалуйста… Я не… я никогда до этого не встречал джедая… Я даже не знаю, как мне следует вас называть…

— Встань, — сурово ответил Мейс. — Перед джедаем не надо падать на колени. Мы вам не хозяева, а слуги. Встань.

Ошарашенный мужчина медленно поднялся на ноги. Тыльной стороной ладони он вытер потек грязи под носом.

— Хорошо, — сказал он. — Ладно. То, что ждет меня… я смогу принять это как мужчина… но мои мальчики…

— Тебя ждет твоя жизнь и, возможно, свобода.

Мужчина непонимающе моргнул:

— Ваша честь?..

— Зови меня мастер Винду. — Мейс обошел отца мальчиков и раскрыл руки, обращаясь ко всем пленным. — Соберитесь вокруг. Мне нужно, чтобы вы все стояли ближе. Нас не хватит для присмотра за теми, кто останется в отдалении.

— Сэр? — обратилась к джедаю Кила, когда траводав с детьми подъехал к месту общего сбора. Она развернулась в нижнем седле, чтобы посмотреть на джедая усталыми, покрасневшими глазами. — Сэр, что они собираются с нами сделать? Где мама? Вы позволите им оставить нас в джунглях?

Мейс спокойно встретил взгляд готовых разрыдаться глаз.

— Нет. Я собираюсь отправить вас обратно в город. Вы возвращаетесь домой. Все вы.

Ник прошептал:

— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

— Никогда не даю.

— Ты же понимаешь, что Кар и его акк-стражи найдут, что сказать тебе на это?

— Я уже знаю их мнение. Но у меня есть свое.

— Тэн пил'трокэл…

— Ничего для меня не значит, — прервал парня Мейс. — Мне наплевать на правосудие джунглей. Мне не наплевать на правосудие джедаев. И оно свершится.

— Правосудие джедаев… я сейчас со смеху умру. Ты что, до сих пор не понимаешь? Здесь все джедайское — пустой звук…

— Я уже понял правила. Ты сам рассказал их мне. Затем Кар Вэстор объяснил мне, что они значат. Теперь я могу начать игру.

— Вот об этом я и говорю, — настаивал Ник. — Ты не понимаешь! Ты теперь в джунглях! Здесь нет правил!

— Конечно же они есть. Не говори ерунды.

Росту неверяще моргнул:

— Ты шутишь, да? Ты просто решил поразвлечься, правда же?

— Оставайся и смотри, — сказал ему Винду, направляясь в сторону стражей. — Потом обязательно поделишься своим мнением о моем чувстве юмора.

Дорогу джедаю перегородил акк-страж, которого он недавно пнул. След, что кулак Вэстора оставил на лице мужчины, стал теперь темно-фиолетовым, словно сгущающиеся тучи в небе над головой. Под кожей его обнаженной груди перекатывались похожие на куски дюракрита мускулы.

— Куда собрался, Винду?

Мейсу пришлось наклонить голову немного назад, чтобы встретиться глазами с этим коруном.

— Я не знаю, как тебя зовут.

— Можешь называть меня…

— Я не спрашивал, как тебя зовут, — отрезал джедай. — Я просто этого не знаю. И твое имя мне не нужно. Тебе следует уйти с моего пути.

Глаза стража вспыхнули, и в них промелькнули искры безумия.

— Уйти с пути твоего, джедайчик?

— Я увожу пленных к дороге вездеходов. — Мейс неопределенно кивнул куда-то головой. — Я могу пройти мимо тебя, а могу пройти над тобой. Выбирай.

— Надо мной? Летать умеешь, что ли, ты? — Виброщиты на его предплечьях загудели и ожили. Он поднял их с обеих сторон от лица Мейса. — Вытаскивай свое игрушечное оружие, джедайчик. Смелее. Вытаскивай.

— Мой световой меч? С какой стати? — Винду коснулся пальцем собственного лба. — Вот единственное нужное мне оружие.

— Да? — Смешок. — Что, замыслишь меня до смерти ты?

— Ты неверно понял. — И в качестве объяснения Мейс расплющил нос коруна быстрым ударом головой.

Акк-страж покачнулся. Мейс, словно в танце, идеально подстроился под его движение: джедай схватил массивные бицепсы мужчины. Когда корун начал восстанавливать равновесие, его голова, естественно, начала возвращаться назад. Мейс дернул его за руки, притянув для очередного удара головой, во время которого лоб джедая встретился с подбородком коруна со звуком, напоминающим крошащийся камень.

Мейс отступил, позволив теряющему сознание мужчине осесть на землю. Второй страж зарычал и прыгнул на спину Мейса… лишь для того, чтобы уставиться на мерцающий кончик фиолетового светового меча.

— Он жив, — спокойно сказал Мейс. — Как и ты. Пока. Следующий из вас, жалких нерфов, кто поднимет на меня руку, умрет. Ты понял?

На лице коруна не было никаких эмоций, кроме жажды крови.

— Отвечай! — проревел Мейс. Ощерившись, он бросил световой меч на землю у ног коруна. А затем его рука метнулась вперед быстрее, чем мог различить глаз, большой палец уперся в щеку коруна, а остальные схватили за впадину позади челюсти. Он притянул лицо коруна на расстояние нескольких сантиметров от своего, и в глазах его полыхало яростное безумие. — ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?

Рот акк-стража беззвучно открывался и закрывался. Винду проорал ему в лицо:

— ТЫ ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ? ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС? СДЕЛАЙ ШАГ! СДЕЛАЙ! СДЕЛАЙ И УМРИ!

Ошарашенный корун лишь моргал, что-то бормотал и пытался освободить голову. Мейс отпустил лицо стража, толкнув его при этом так сильно, что тому пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы удержать равновесие. Джедай протянул раскрытую ладонь, и световой меч скользнул к нему с земли. Винду положил его обратно во внутренний карман куртки.

— Никогда не вставайте на моем пути. — Его голос был вновь наполнен ледяным спокойствием. — Никогда.

Он обернулся к паре акк-псов, что стояли и рычали, словно темнеющие грозовые тучи: шипы угрожающе поднялись над их бронированными плечами.

Мейс посмотрел на них.

Сначала один, затем другой опустили головы и шипы. Поджав хвосты, акк-псы отступили.

Винду посмотрел на пленников, возле которых стоял в немом изумлении Ник. Балаваи сбились еще плотнее, никто не находил в себе смелости посмотреть джедаю в глаза. Мейс приглашающе махнул рукой.

Когда Ник и траводав с детьми приблизились к нему, упавший акк-страж уже начал подавать признаки жизни. Но, открыв глаза и увидев Мейса, все еще стоящего над ним, он предпочел остаться на земле.

— Ладно, признаю, — сказал Росту, проходя мимо стражей и псов, — это было довольно забавно. И немного пугающе: я впервые видел, как ты злишься.

— Еще не видел, — мягко сказал Мейс. — Помнишь те правила джунглей, о которых я говорил? Ты только что увидел одно из них в действии.

— И что это было за правило?

— Когда по дороге идет большой пес, — ответил мастер-джедай Мейс Винду, — щенки уходят в сторону.

Ледяной дождь пробивался сквозь листву, а гром был похож на рев турбодвигателей штурмового корабля, проносящегося прямо над головой. День лишь едва перевалил за полдень, но буря окутала джунгли поздними сумерками. Мейс шел в нескольких шагах позади грязного траводава Ника. Капли дождя барабанили по его черепу, а по спине сбегал холодный ручеек. В тех местах, где покров из листьев уступал место голой земле, грязь при каждом шаге засасывала ступню. Иногда его нога уходила настолько глубоко, что жижа переваливалась через край сапога. Лишь благодаря энергии, черпаемой из Силы, Винду продолжал идти.

Он даже предположить не мог, каково идти раненым пленникам.

Периодически одна-две градины, сыплющиеся из штормовой тучи над головой, пробивались сквозь все слои листьев, веток, лиан и ударяли кого-нибудь. Долетев до земли, большинство из них успевали растаять до размера в половину кулака Мейса: слишком маленькие, чтобы представлять опасность, но достаточно большие, чтобы оставлять ноющие раны на голове. Пленники-балаваи подбирали падающие поблизости куски льда и клали к себе в рот, постепенно рассасывая. Немного терпения, и эти градины с едва уловимым привкусом серы от вулканического дыма и газов превращались в самый чистый из доступных источников воды.

Джедай почувствовал в Силе горячее, яростное жало приближающегося акк-пса. Секунду спустя он ощутил прикосновение Силы правой лопаткой. Мейс коснулся лодыжки Ника.

— Веди их дальше, — сказал Винду, перекрикивая шум ливня. — Я сейчас.

За стеной дождя в нескольких шагах от колонны начали проявляться очертания мужчины. Мейс направился в его сторону, огибая деревья и отодвигая лианы, и увидел побитого акк-стража, несущего одного из балаваев. Позади стража серым силуэтом следовал акк-пес, которого почувствовал джедай.

— Выпал этот. Думаю, лихорадка у него, я. — Страж поставил балавая на ноги. Больным оказался тот самый раненый мужчина без кисти. — Лучше поставить кого-нибудь следить за ним тебе.

Мейс кивнул, подхватывая мужчину.

— Спасибо. Я пригляжу за ним. — Больной смотрел на джедая, не узнавая.

Страж нахмурился:

— Убьет за это Кар тебя. Знаешь это ты?

— Я ценю твое беспокойство.

— Нет беспокойства. Просто говорю. И все.

— Спасибо.

Хмурясь, страж постоял еще секунду, затем красноречиво пожал плечами, развернулся и растворился в пелене дождя.

Винду задумчиво посмотрел ему вслед. Как оказалось, с двумя акк-стражами было несложно договориться: немногим ранее, пока Ник пытался поддерживать среди балаваев хоть какое-то подобие строевого порядка, Мейс вернулся вверх по склону. Один из стражей стоял и смотрел на мастера-джедая, а другой все еще сидел на земле и массировал сломанный нос.

Мейс присел перед ним на корточки:

— Как твое лицо? — без тени иронии спросил он.

Голос стража был приглушен его собственными руками:

— Какое дело тебе?

— Нет бесчестья в том, чтобы проиграть джедаю, — ответил Винду. — Так, дай мне поглядеть.

Когда ошарашенный акк-страж убрал ладони от лица, Мейс взялся за его нос обеими руками и одним резким движением вправил кости на место. Неожиданная острая боль заставила коруна распахнуть рот, но все неприятные ощущения исчезли столь быстро, что он даже не успел крикнуть.

Корун остался сидеть на земле и лишь удивленно моргал:

— Эй… эй… гораздо лучше так… как ты…

— Простите, я вспылил, — сказал Мейс и встал, чтобы обращаться и ко второму акк-стражу. — Но я не могу отступить перед лицом вызова. Вы понимаете.

Два коруна переглянулись и неохотно кивнули. Как Винду и предполагал. Вэстор натренировал их, словно псов, и, подобно псам, в ответ на поглаживание головы после удара ногой они могли лишь начать вилять хвостом и надеяться, что их неприятности уже позади.

— Я думаю, вы оба достойные ребята, — продолжил Мейс. — Сильные бойцы. Именно поэтому я обошелся с вами так жестко: уважение. Вы слишком опасны, чтобы я мог позволить себе играть с вами в игры.

Корун со сломанным носом почтительно похвалил:

— Каменный удар головы у тебя. — Он шмыгнул и свел глаза, чтобы разглядеть окровавленную опухоль меж ними. — Из тех, что я получал, лучший.

Второй акк-страж не выдержал и вклинился:

— А то, как схватил лицо мое ты, это ведь джедайский трюк какой-то, да? Никогда не видел подобного раньше я. Может, научишь меня ты?

У Мейса больше не было времени на любезности.

— Слушайте, я знаю, что из-за того, что я увел пленных, с Каром будут неприятности. И я знаю, что у вас тоже будут неприятности из-за того, что вы позволили мне их увести. Почему бы вам не остаться с нами? Приводите своих псов. Не давайте балаваям разбредаться и теряться. Кар ведь знает, куда мы идем. Я сам ему сказал. А если вы будете рядом, то он без проблем нас найдет. Вы ведь чувствуете друг друга в пилекотане, я прав?

И вновь, переглянувшись, они кивнули.

— Если Кару нужны пленники, он сам может их у меня забрать. Как он сможет обвинить вас в том, что вы их потеряли, если сам боится вмешаться?

Для пропитанных тьмой коруннаев эти слова были абсолютно логичны.

— Точно, — сказал страж с синяком. — Точно. Думает он, что кувырк-щенок в шкуре лозовой кошки ты? Пусть дернет за хвост сам тебя. Быстро поймет, что к чему, думаю я.

И вот у Мейса появилась пара коруннайских пастухов для толпы балаваев.

Помощи Ника Винду добился приблизительно тем же способом.

Когда они уже собирались уйти от колонны ОФВ, Мейс в задумчивости остановился возле траводава Росту.

— Ник, — начал он, — мне потребуется помощник.

Молодой корун подозрительно посмотрел из седла сверху вниз:

— Помощник? Для чего?

— Когда вы подобрали меня в Пилек-Боу, ты сам сказал, что я не из этих мест. Мне нужен кто-то, кто мог бы присматривать за мной, давать советы и все в таком духе…

— Ты хочешь совета? Верни проклятых балаваев вместе со своей джедайской задницей обратно в колонну. Хотя бы притворись пай-мальчиком, прежде чем Кар с Депой порвут тебя на клочки. Если хочешь еще совета, спрашивай.

— Это я и делаю.

— Э?

— Мне нужен кто-то, кто знает эти места. Кто-то, кому я могу доверять.

Парень фыркнул:

— Ну, успехов. Я бы не стал никому здесь доверять…

— Я и не доверяю, — согласился Мейс. — Никому, кроме тебя.

— Меня? — Росту покачал головой. — Ты реально чокнулся. Ты что, не слышал? Мне вообще доверять нельзя. Ничего и никогда. Я трус и слабак, кажется, так? У меня жижа вместо мозгов, я даже не смог вытащить тебя из Пилек-Боу, ничего не запоров… И я вновь все запарываю, участвуя в этом бредовом параде «Свободу балаваям»…

— Ты единственный достоин доверия из всех, кого я встретил на Харуун-Кэле, — твердо сказал Винду. — Ты единственный, кто, я верю, будет поступать правильно.

— Это, мать твою, обалденно! Посмотри, куда это меня привело.

— Это привело тебя, — сказал джедай, — к возможности стать личным помощником генерала Великой армии Республики.

— Н-да? — Взгляд Ника стал более заинтересованным. — Сколько платят?

— Нисколько, — признал Винду, и заинтересованность Ника тут же улетучилась. Однако мастер-джедай продолжил: — Но когда я буду улетать с этой планеты, личный состав я заберу с собой.

В глазах Ника вновь мелькнула искорка.

— Присвоив им внеочередное звание, скажем… майора, — продолжил Мейс. — И когда мы прибудем на Корусант, мне потребуется персонал, который будет обучать офицеров партизанской тактике. Несколько месяцев в качестве уполномоченного Храмом джедаев военного консультанта по тактике ведения войны в городе и джунглях сделают твою кандидатуру достаточно привлекательной для тех, кто работает с наемниками. Возможно, ты даже откроешь свою собственную компанию. Не этого ли ты хочешь? Или я спутал тебя с каким-то другим коруном, самой большой мечтой которого было бороздить Галактику в качестве наемника?

— Да еще чего, конечно же нет… Э-э… В смысле, нет, сэр! Генерал! Майор Росту в распоряжении генерала. Сэр. Э… А нужна какая-нибудь там клятва или чего-нибудь еще?

— Я особо не думал об этом, — признал Мейс. — Я еще никого не принимал в Великую армию Республики.

— Мне кажется, я должен поднять правую руку или что-то в этом роде.

Джедай задумчиво кивнул:

— Положи левую руку на сердце, подними правую и встань по стойке смирно.

Ник так и поступил.

— Это, э-э-э, ты знаешь, смешно как-то все…

— Советую быть посерьезнее. Свидетелем подобных клятв становится сама Сила.

— О да. — Ник сглотнул. — Ладно, я готов.

— Клянешься ли ты служить Республике мыслями, словами и поступками? Клянешься защищать ее граждан, оказывать сопротивление ее врагам и выступать в защиту ее правосудия всем своим сердцем, всеми своими силами и всем своим разумом? Клянешься ли быть преданным только ей? Клянешься подчиняться всем законным приказам вышестоящих офицеров, придерживаться высших идеалов Республики и всегда вести себя достойно звания полноправного офицера Республики? Клянешься ли ты в этом при свидетельстве, поддержке и вере в Силу?

«Совсем неплохо прозвучало, — подумал Мейс. — Пожалуй, стоит это записать».

Ник молча моргал. С остекленевшими глазами он нервно облизнул губы. Мейс наклонился к нему:

— Ник, скажи: «Клянусь».

— Я… Думаю, да, — протянул молодой корун, словно совершил какое-то великое открытие, узнав нечто поразительное о самом себе. — В смысле, да. Клянусь!

— Смирно! Отдай честь.

Росту вытянулся и отсалютовал очень правдоподобно, хотя и выглядел при этом слегка ошалело.

— Эй… эй… Я что-то чувствую. В Силе… — Его ошарашенность сменилась неприкрытым изумлением. — Это ты!

— Солдат в положении смирно молчит до тех пор, пока к нему прямо не обратятся. Это понятно?

— Так точно, сэр.

— То, что ты чувствуешь, — наша новая связь: она создает в Силе резонанс, подобный связи акка и человека.

— Значит, я теперь твой пес?

— Ник!

— Знаю, знаю, заткнись. Знаю. Э-э… сэр.

— Вольно, майор, — приказал Мейс, наконец салютуя в ответ. — Выдвигаемся.

Акк-страж исчез в пелене дождя, и Мейс потащил раненого балавая обратно к группе измотанных пленников. Он не нашел среди них никого, кто хотя бы выглядел достаточно сильным, чтобы выдержать на себе вес этого человека, когда они будут перебираться через сплетенные корни деревьев и лужи с грязью по колено. Так что он просто пожал плечами и присоединился к колонне, придерживая руку балавая на своих плечах.

Опустив головы и сжавшись под ледяным проливным дождем, группа продолжила путь.

Они вышли из-под деревьев на маленький выступ, оканчивающийся отвесной скалой. Джунгли обступили подножие утеса в сотнях метров ниже. Спускаясь ко дну каньона, они проделали немалый путь по склону. В полукилометре позади бурлила лента водопада, срывающегося с высоты в тысячи метров; противоположная стена каньона являла собой буйство зеленого, фиолетового и ярко-красного цветов, закрывающих полнеба. Когда Ник и Мейс вырвались из-под деревьев, гроза осталась где-то позади, а неподалеку от выхода из каньона, в каком-то километре, сияла под ярким и беспощадным полуденным солнцем широкая, покрытая грязью кривая дорога паровых вездеходов.

И джедай, и молодой корун шли пешком. К седлу траводава был привязан балавай, у которого, судя по всему, действительно была лихорадка.

— Вот она. — Голос Росту звучал низко и глухо. — Красиво, правда?

— Да. Красиво. — Винду обошел траводава. — Жаль, нам не удалось.

Любое существо, восприимчивое к Силе, почувствовало бы угрозу на их пути: Мейсу она казалась дугой лесного пожара, прорывающегося сквозь деревья. Он не мог понять, что конкретно было там, внизу, но знал, что это был Вэстор: он привел некие силы, что перекрыли выход из каньона.

Ник кивнул. Он скинул ружье, проверил обойму и передернул затвор.

— Просто шагали слишком медленно. — Он оглянулся назад, туда, где из-под крон джунглей постепенно выбирались балаваи, и покачал головой. — Еще бы часок. И все. Еще час, и мы бы успели.

— Что происходит? — Отец мальчиков присоединился к ним на краю утеса. — Это дорога? Почему же мы остановились?

Акк-страж с побитым лицом вышел из-под деревьев, шесть акк-псов и второй корун шли полукругом позади пленников. Акк-страж кивнул в сторону мощной дуги опасности, которую не чувствовали лишь траводавы и балаваи.

— Не повезло, а? Говорил, придет Кар, я.

— Да. — Мейс скрестил руки на груди. — Не стоило и надеяться, что он нас отпустит. — Винду повернулся к акк-стражу. — Можешь идти к нему, если хочешь.

— Захотим и пойдем мы. — Самодовольство коруна частично восстановилось. Он выпятил грудь и посмотрел вниз на Мейса с превосходством, которое могло бы показаться убедительным, если бы мужчина не держался столь явно вне досягаемости рук джедая. — Не уйдешь никуда ты, а?

Мейс бросил взгляд на Ника, тот уныло пожал плечами.

— Кажется, нет, — ответил Винду.

Измученные балаваи расступились и пропустили уходящего акк-стража. Затем оба стража и псы растворились в тени меж деревьев, недоступной полуденному солнцу.

Ник погладил свое ружье.

— Думаешь, они действительно отправятся вниз, к Кару?

— Конечно нет, — сухо возразил Мейс. — Они поднимутся вверх по склону, чтобы отрезать нам путь к отступлению.

— Не больно мне нравится все это. Мы-то что будем делать?

— Это ты мне скажи, майор.

Ник моргнул:

— Шутишь?

— Конечно нет. Что нам делать, чтобы достичь наших условий победы и спасти максимальное количество жизней пленных?

— Ушам не верю, что ты спрашиваешь меня.

— Я спрашиваю тебя, — заметил Винду, — не о том, что мы будем делать, а о том, что нам следует делать. Давай я перефразирую: что мы сделаем, по мнению Кара?

— Ну-у… — Молодой корун посмотрел назад на пленных, затем вперед на выход из каньона и на дорогу вездеходов. — Нам следует разделиться. Если мы будем двигаться вместе, нас либо поймает то, что Кар приготовил нам внизу, либо стражи и ОФВ позади нас. Если пленники рассеются, некоторые, возможно, ускользнут, пока Вэстор будет окружать остальных.

— Именно. — Джедай ткнул пальцем в отца мальчиков. — Ты. Выведи остальных из-под деревьев. Я хочу, чтобы вы все собрались на этом камне. Встаньте на колени и положите руки за головы.

Челюсть балавая отвисла.

— Вы с ума сошли?

— Знаешь, — покашливая, сказал Ник, — я все время его об этом спрашиваю. И почему-то ни разу не получил прямого ответа.

Мейс снова сложил руки на груди.

— Все, кто не желает делать того, что я говорю, могут рискнуть сыграть против джунглей и ОФВ.

Мужчина отвернулся, качая головой.

— Что мы собираемся делать? — спросил Ник.

— Что-нибудь другое.

— Знаешь, не скажи ты Кару, что идешь к дороге вездеходов, его там, внизу, сейчас бы не было.

— Да. Он перехватил бы нас в джунглях, и у нас не было бы ни единого шанса.

— Погоди… погоди… Кажется, я врубился… — Понимание озарило лицо Росту.

Мейс кивнул:

— Там, под деревьями, пленные бы рассеялись. И кто-то мог бы ускользнуть, как ты и сказал. Он, так же как и ты, считает, что мы бы рассредоточились. С его точки зрения, это естественный ход — позволить кому-то умереть, чтобы спасти остальных. Поэтому Кар и поступил именно так, как я и думал: нашел место, где он сможет поймать всех. Потому что у Кара и у меня есть кое-что общее: в вопросе пленников мы оба рассчитываем на все или на ничего. Он хочет отдать их всех джунглям. Я хочу отправить их всех домой. — На скулах Мейса заходили желваки. — Я не хочу выкупать чьи-то жизни ценой других жизней. Я готов заплатить только своей.

Ник выглядел впечатленным.

— Вэстора непросто обмануть. Он настолько связан с пилекотаном, что ложь становится сложным делом. Я однажды видел, как он вырвал парню язык…

Джедай искоса посмотрел на Росту:

— Кто лгал? Я сказал ему, что он и Депа найдут меня после полудня у дороги паровых вездеходов. Ложь заключается в его предположениях о смысле моих слов, а не в том, что я сказал.

— И ты сделал так, чтобы вас вел я, потому что понял, что он сможет вычислить, какой дорогой я пойду… И ты взял акк-стражей с нами, чтобы он мог выследить нас…

Мейс кивнул.

— Но зачем?

— Чтобы мы все собрались в подобном месте. Я уверен, он считает, что поймал всех в ловушку.

— И он действительно поймал.

— Поэтому он не будет торопиться прийти и забрать нас. Теперь… Чем хороша дорога паровых вездеходов для наших целей? Она являет собой широкий открытый участок земли, где любой пролетающий штурмовой корабль заметит этих балаваев, и она достаточно ровная для того, чтобы использовать ее в качестве посадочной площадки.

— Ну да…

— И чего же он в результате добьется, отрезав нас от открытого пространства… — Мейс засунул руки под отвороты куртки и достал световые мечи. Оружие Депы он перекинул Нику, который рефлекторно его поймал. — Если нам всего лишь нужно немного времени и мы сможем расчистить свою собственную поляну?

Ник уставился на световой меч в своей руке.

— Это может сработать, — признал он. — И после такого ты хочешь, чтобы я обучал кого-то военному делу?

Винду пожал плечами:

— Это не военное дело. Это дежарик.

— Да, конечно. Когда Кар появится, тебе, вполне вероятно, придется очистить доску. Продолжай в том же духе, — погрустнел Ник. — А убьет он нас обоих.

Мейс перехватил световой меч, и метровый поток энергии вырос из излучателя.

— Посмотрим.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

На то, чтобы организовать посадочную площадку, потребовалось всего несколько минут. С помощью Силы я свалил в кучу несколько деревьев поменьше, собираясь поджечь их своим лезвием и создать огромный костер, но этого не потребовалось. Еще до того, как мы расчистили поляну, над нами закружили три звена штурмовых кораблей. Похоже, они достаточно легко разобрались в ситуации: двадцать восемь балаваев на коленях, с руками, сцепленными на затылке, не оставляли особого простора для воображения.

— Кажется, мы прорвались, — сказал Ник, но в голосе его не было особой радости от успеха. — Мы спасли их. Хотел бы я, чтобы они могли отплатить нам тем же.

Едва мы начали резать, как почувствовали, что силы Вэстора стягиваются вокруг нас, будто живая петля. Ник заметил, что мой маленький обман ненадолго задержал лор-пилека.

Я ничего не ответил. У меня было чувство, что в этой конкретной партии дежарика моим оппонентом является не Кар.

Один из «Турбоштормов», низко круживший над нашими головами, служил приманкой для того, чтобы понять, откроют ли огонь какие-нибудь спрятанные орудия. Сквозь Силу я чувствовал, как стрелки целятся по мне и по Нику из своих лазерных пушек. Сдерживало их только то, что мы были недалеко от балаваев.

Как сказал бы Ник, пора лезть в седло.

Но перед тем, как мы уехали, я присел рядом с отцом Урно и Никла:

— Я хочу, чтобы вы передали сообщение полковнику Джептану.

Он выглядел потерянно, и слова его были буквально пропитаны усталостью:

— Джептану? Начальнику службы безопасности в Пилек-Боу? Каким образом я, по-вашему, пробьюсь к нему?

— Он будет допрашивать вас лично.

— Неужели?

— Скажите ему, что мастер-джедай уладил его джедайскую проблему. Передайте, чтобы он разоружил нерегулярные войска и вывел ополчение с высокогорья. Война окончена. Я даю ему слово. Мужчина уставился на меня так, словно у меня на лбу внезапно выросли рога. И удивление его вряд ли было сильнее, чем удивление Ника.

— И еще одно: напомните ему, что менее чем за неделю я решил проблему, которую он не мог решить четыре месяца.

Я поднялся и встал над мужчиной так, что моя тень падала на его лицо.

— Скажите ему, что, если он не сделает то, что я предлагаю, следующей проблемой станет он. И ее я тоже решу.

Я увел Ника в джунгли, не дожидаясь ответа.

Тем не менее я замер на секунду и оглянулся, чтобы увидеть, как отец мальчиков обнимает детей в ожидании снижающегося бластбота.

Чтобы увидеть Килу, обнимающую Пелл, увидеть, как они обе опустили головы, прикрываясь от потока листьев, взметнувшихся от турбодвигателей корабля.

Я не жду прощения. Я даже не надеюсь на него. Я надеюсь лишь, что однажды эти дети смогут посмотреть на джедая без ненависти в сердце.

Это единственная моя желанная награда.

Приближалась ночь, и солнечные лучи уже скользили меж стен каньона. Ориентироваться было просто: они пробивались сквозь густеющие сумерки в направлении наибольшей опасности, которую указала Мейсу Сила.

— Так, значит, ты разобрался с джедайской проблемой ополчения, да? — бормотал Ник, когда они неспешно бежали под деревьями. — Что-то мне подсказывает, что это неслабо удивит Депу и Кара.

— Меня не интересует Кар, — ответил Винду. — Меня интересует только Депа. Где ближайший подпространственный коммуникатор?

Молодой корун пожал плечами:

— В пещерах Лоршанского перевала. Там наша база, всего в паре дней пути, если нам, конечно, удастся-таки стряхнуть с хвоста эти проклятые штурмовые корабли. В любом случае, мы туда и направлялись. А что?

— Меньше чем через день после того, как ты достанешь мне подпространственный коммуникатор, мы с Депой улетим с планеты. Я не желаю более тратить время. Мне нужен комм для того, чтобы запросить нашу эвакуацию.

— Я же с вами, так? Ты ведь не оставишь здесь весь свой личный состав, правда?

— Ты видел, что я держу слово.

— Как ты считаешь, а не мог бы ты, ну, отправить меня заранее? Потому что, ты пойми, я бы с удовольствием оказался за пределами сектора, когда Кар узнает, что она уезжает.

— Оставь Вэстора мне.

— И, э, мастер-генерал, сэр? Ты решил, что будешь делать, если она не захочет улетать?

— Это не ей решать.

— Она могла улететь давным-давно. Если бы захотела. Каким образом ты собираешься заставить ее это сделать?

— У меня есть заложник, — ответил Мейс.

— Кто, прости? Заложник? А вам разве можно? Я имел в виду, неужели джедаи берут заложников?

— Есть один тип заложников, которых джедай может спокойно взять. Надеюсь, до этого не дойдет.

— А ты думал о том, что она может не дать и ведра клыкачового дерьма за этого заложника?

— Думал, — признался Мейс. Голос его был ледяным, хотя озвученная парнем мысль вновь провернула в его желудке горячий нож.

Ник замер за спиной джедая.

— А ты думал о том, что ни один из нас просто до этого не доживет? — уточнил он слабым голосом.

Потому что в этот момент, словно созданные джунглями прямо из сумрака, их окружили двенадцать рычащих акк-псов.

Из их ноздрей вырывались струйки пара, а в Силе от них исходили волны ярости.

Из-под залитых тенью деревьев вышли все шесть акк-стражей. Виброщиты были надеты на бицепсы, что освободило руки для штурмовых винтовок и гранатометов.

Оружие для охоты на человека.

Все шестеро издавали человеческий аналог рыка акк-псов.

Ни один из них не проронил ни единого человеческого слова.

Возможно, в этот момент никто из них даже не помнил, как это делается.

Сила дрожала от гнева так, словно все они резонировали на одной частоте. И тогда Мейс почувствовал мощь объединяющих их в Силе связей. Но связи эти объединяли стражей не друг с другом. Ни у одного из них не было связи, подобной связи Мел с Гэлфрой.

Все восемнадцать существ — и псы, и коруннаи — были связаны Силой не друг с другом. Они словно были спицами колеса, центром которого было одно-единственное создание.

Гнев, что чувствовал Мейс, принадлежал Вэстору.

Мастер-джедай распознал его отличительный привкус.

— Кажется, Кар все-таки немного расстроился из-за этих пленников, — сказал он.

Ник встал спиной к спине с Винду: там, где когда-то стояла Депа.

Там, где Депе следовало бы быть и сейчас.

Там, где в любой здравомыслящей вселенной она бы сейчас была.

Мейс услышал знакомое шипение зажигающегося лезвия и повернулся к Росту:

— Верни мне меч.

Глаза молодого коруна светились, отражая зеленое сияние клинка.

— А чем я тогда буду сражаться? Своим отточенным остроумием?

Против двенадцати псов это помогло бы так же слабо, как и световой меч, но Мейс не стал говорить этого вслух.

— Ты не будешь сражаться.

— Это ты так думаешь.

Вместо того чтобы спорить, джедай потянулся рукой мимо лезвия и щелкнул Росту по носу так, словно согнал оттуда муху.

Ник моргнул, вздрогнул и рефлекторно ругнулся. К тому времени, когда он вспомнил, что у него в руках был световой меч, тот уже перекочевал к Мейсу.

— Вэстор — хищник, а не злодей из Голосети: они держат нас здесь не для того, чтобы вдоволь позлорадствовать. Если бы он собирался нас убить, мы бы уже были мертвы.

— Тогда зачем они нас здесь держат?

За деревьями показалась массивная тень: приземистая, огромная, с согнутыми и разведенными в стороны ногами и огромными лапами со скошенными когтями.

Ник выдохнул:

— О, понятно. Он привел Депу.

11. Заложник

Огромная тень пробиралась сквозь джунгли, сопровождаемая симфонией из треска ломающихся деревьев.

Анккокс — огромная бронированная ящероподобная зверюга, самое большое животное Харуун-Кэла. Анккоксы в два раза превышали размерами траводавов, весили чуть больше половины взрослой банты, но были при этом низкорослыми и широкими. На спине — обширный панцирь, напоминающий овальную суповую тарелку, перевернутую вверх дном. Спинная броня данной особи была почти три метра в ширину и около четырех в длину. Кресло погонщика крепилось на макушке зверя поверх круглого диска брони, прикрывающего голову. Когда анккокс втягивал голову и лапы, защита на черепе и коленях плотно закрывала дыры в нательной броне, словно люк воздушного шлюза, что позволяло животному переживать потоки вулканического газа, от которых он был не способен убежать.

Погонщик не сидел, а стоял позади кресла, широко расставив ноги и сжимая в руке длинный шест с острым на вид крюком на конце, который использовался в качестве поводьев для управления зверем. Два ультрахромных каплеобразных щита покоились на бицепсах коруна.

Кар Вэстор.

Он не шевелился, лишь иногда направлял анккокса. Лицо его ничего не выражало. Он даже не взглянул на Мейса и Ника.

Воздух вокруг лор-пилека гудел от его ярости.

Деревья поменьше анккокс раздвигал в стороны плечами, а мелкий кустарник давили лапы размером со спидер. Там, где анккоксу мешали пройти деревья помощнее, Вэстор указывал шестом определенные точки, и в эти места, жужжа, ударяло нечто невероятно быстрое, способное переломить деревья и создать проход, — хвостовая булава анккокса.

Единственной незащищенной частью анккокса был его растягивающийся, мускулистый, удивительно гибкий хвост с большим круглым шаром брони, которым взрослый анккокс мог метко ударить со скоростью за пределами человеческого восприятия на расстояние до восьми метров. Силы удара было достаточно, чтобы оглушить акк-пса или сломать небольшое дерево.

В былые времена, до того как Харуун-Кэл стал частью цивилизованной Галактики, хвостовая булава молодого анккокса считалась традиционным оружием коруннаев-пастухов. Оружием, заполучить которое можно было, лишь сильно рискуя. Оружием, с которым было трудно обращаться. Оружием, которым было просто убивать.

На центральной выпуклости спинного панциря анккокса возвышался паланкин — небольшая занавешенная деревянная постройка два на три метра из ламмаса, немногим превышающая по размерам находящийся внутри шезлонг. Где-то в метре над броней паланкин опоясывал отполированный поручень. Занавески, не говоря уж о прекрасно обработанном дереве, скорее всего, были изъяты в каком-нибудь балавайском доме. Несколько слоев тончайшей ткани были прозрачными, словно дым.

Позади паланкина расцветал закат, и благодаря ему Мейс видел ее силуэт.

Анккокс тяжеловесно остановился и с долгим выдохом, напоминающим звук газа в пневматических причальных разъемах, опустился на брюшную пластину. Вэстор забросил шест в чехол, прикрепленный к головному панцирю анккокса, вышел из-за кресла погонщика и скрестил на груди мускулистые руки. Он не отрываясь смотрел прямо в глаза мастера-джедая.

Акк-псы глухо зарычали. Их ворчание сложно было услышать, оно скорее ощущалось, напоминало подземное предвестие грядущего землетрясения.

Ветер стих. Даже листья перестали шелестеть.

В отблеске уходящего дня Сила показала Мейсу уязвимую точку.

«Тьма джунглей, но не тьма ситхов».

Жизнь без ограничений цивилизации.

— Нам конец, — констатировал Ник. — Слышишь, а? С нами покончено, как с протухшим мясом. Как это называют в армии? Сдаться на милость победителя?

— Веди себя тихо. Не привлекай внимания.

— Отличная идея. Может быть, они забудут, что я здесь.

— Мы не сдаемся на милость победителя, — объяснил Мейс. — Если бы это все имело отношение к военному делу, нас бы арестовали. Затем нам бы устроили какой-нибудь показательный суд на глазах у остального ОФВ. Вместо этого мы в джунглях, и единственные свидетели здесь — Кар, Депа и эти акки: люди и звери.

— Значит, они просто нас убьют.

— Если нам повезет, — сказал Мейс, — это будет рукопашный бой.

— Рукопашный бой? Если повезет? О да. Давай и дальше молоть всякую чушь. Просто скажи, что мне делать.

— Не забывай, что ты офицер Великой армии Республики.

— Да я же, мать его, присягнул всего три часа назад…

— Три часа или тридцать лет — разницы никакой. Ты, как полноправный офицер, поклялся посвятить свою жизнь идеалам Республики.

— То есть мне нельзя намочить штаны и разрыдаться, как ребенок, да?

— Успокойся. Не выказывай слабости. Воспринимай Вэстора как дикого акка: не сделай ничего такого, что включит его охотничьи инстинкты. И заткнись.

— О да, конечно. Это приказ, генерал?

— Ты быстрее угомонишься, если это приказ?

Лор-пилек все так же молча стоял на панцире анккокса, уставившись на Мейса и источая вокруг себя волны ярости. И только тогда Винду наконец встретился с ним взглядом.

Мейс позволил своей губе искривиться, выражая своеобразное презрение.

Ник прошептал:

— Что ты творишь?

Взгляд джедая не дрогнул.

— Ничего, о чем тебе следует беспокоиться.

— Эм, может быть, стоило сказать тебе, — нервно пробормотал молодой корун, — Кар не любит, когда на него пялятся.

— Я знаю.

— Это его бесит.

— Он уже взбешен.

— Ага. И ты бесишь его еще больше.

— Этого я и добиваюсь.

— Знаешь что? — поинтересовался Росту. — Я, пожалуй, перестану спрашивать, не спятил ли ты. Давай будем считать, что этот вопрос все время висит в воздухе, а? Каждый раз, открывая рот, ты можешь смело быть уверенным в том, что я интересуюсь, не вывалились ли твои орехи никкль через уши. «Доброе утро, Ник». Ты спятил? «Хороший день, не правда ли?» Ты спятил?

Джедай прошептал уголком рта:

— Ты замолчишь уже или нет?

— Ты спятил? — Ник опустил голову. — Извини. Просто рефлекс.

Вэстор наконец разомкнул челюсти, и сквозь его плотно сжатые губы донесся бессловесный рык:

— Тебя вызывали.

Мейс скучающе вздохнул.

Рык Вэстора стал громче:

— Непослушание дорого обходится.

Ник поднял голову, нахмурившись:

— Дело же не в пленных, да?

Винду скосил на него взгляд: парень понимал слова. Значит, Вэстор говорил с ними обоими. Вернее, говорил-то он с Мейсом, но, по крайней мере частично, обращался и к Нику. Мейс бросил взгляд на паланкин. И к Депе.

— Конечно, все дело в них, — мягко сказал джедай. — Он просто разогревается. Подыгрывай.

Мейс заложил большие пальцы за пояс и вразвалку пошел вперед.

— Повторяю: меня не вызывают. Раз ты привел ее ко мне, как тебе и было приказано, я с ней увижусь.

Волны ярости вокруг Вэстора усилились, но он сам по-прежнему оставался совершенно неподвижным. Рык его превратился в покашливание охотящейся лозовой кошки:

— Я не подчиняюсь приказам. Депа сама захотела быть здесь.

— Неужели?

— Она пришла попрощаться.

— Я никуда не собираюсь.

Ответом лор-пилека стала безмолвная скалящаяся усмешка всеми его не по-человечески острыми зубами. Он махнул рукой, и кольцо акков и коруннаев расступилось перед ним.

— Я же говорил: он убьет нас! — прошипел Ник. — Я говорил тебе! Как же я, чтоб тебя, ненавижу быть правым.

— Еще раз повторяю, воспринимай Вэстора как дикого акка. Он не убьет нас до тех пор, пока у него остаются иные варианты добиться желаемого.

— Неужто? И чего же он хочет?

— Того же, чего хотят все акк-псы: утвердить свое превосходство. Защитить территорию. И стаю.

— И ты думаешь, он не убьет нас за то, что мы забрали тех пленников?

Мейс пожал плечами:

— В любом случае тебя не убьет. Ты подчиненный, ты, в общем-то, не в счет.

— О да, конечно. Спасибо огромное… — Росту прервался на середине своей саркастической фразы и задумался. — А знаешь? Пожалуй, я действительно благодарен.

— Не за что.

Вэстор повел шестом с крюком, и анккокс, угрожающе размахивая хвостовой булавой, двинулся в сторону Мейса и Ника.

— И что же? — пробурчал под нос молодой корун. — Ты думаешь, он просто выбросит тебя отсюда? «У тебя есть время до заката, чтобы убраться с моей планеты»?

— Что-то вроде.

— Что насчет того заложника, о котором ты говорил?

— Посмотрим, потребуется ли он нам.

— Хм, но это ведь не я, правда? Потому что, ты знаешь, если уж говорить откровенно, я не думаю, что я так уж нравлюсь Депе… В смысле, вообще не нравлюсь. Нисколечко.

— Цыц.

Анккокс остановился. Похожий на клюв изгиб брони на конце черепа, который размерами мог сравниться со спидером, опустился к земле у ног Мейса. Оранжевые с золотом глаза животного, размером не меньше головы Винду, смотрели из-под панциря с меланхоличным спокойствием рептилии.

Вэстор спрыгнул на землю:

— Прощайтесь. Затем ты уйдешь.

— Хороший песик… — произнес Ник, с трудом выдавливая из себя улыбку, — славный…

Мощная левая рука Вэстора взметнулась в сторону Ника для пощечины, что в мгновение ока сняла бы голову с плеч. Но эту массивную руку остановила раскрытая ладонь Мейса. Пальцы моментально сомкнулись вокруг запястья Вэстора.

— Он со мной, — сказал джедай и до того, как лор-пилек успел среагировать, отпустил Кара, сбив Росту с ног тыльной стороной ладони.

Тот упал на листву и оглушенно, с удивлением воззрился на Мейса. Через нить, связывающую их в Силе, Винду послал ему ободряющий импульс: он словно бы подмигнул, но при этом его лицо осталось неподвижным.

Ник подыграл:

— За что?!

Мастер-джедай ткнул пальцем в лицо коруна:

— Ты офицер Великой армии Республики. Поступай так, как должно поступать офицеру.

— А как ему должно поступать?

Мейс вновь повернулся к Вэстору:

— Я приношу извинения за него.

Лор-пилек прорычал:

— Извиняться следует его матери.

— Если у тебя есть к нему какие-то претензии, ты приходишь с ними ко мне. — Винду пришлось немного задрать голову, чтобы смотреть в глаза Кару. — Я ранее ударил одного из твоих подчиненных. За это я также приношу извинения. — Он с ленцой встретил взгляд Вэстора. — Ударить следовало тебя.

— Ты учитель Депы и мой дошало, и я не желаю тебе зла. — Рычание Вэстора стало более глубоким и вкрадчивым. — Больше не прикасайся ко мне.

Джедай со скучающим видом вздохнул.

— Не вставай, — сказал он Нику, а потом обратился к Вэстору: — Прошу прощения.

Затем Винду обошел лор-пилека и поднялся на спинной панцирь анккокса.

Интересно, хоть кого-нибудь обманула его притворная самоуверенность?

Мейс посмотрел на паланкин, расположенный буквально в паре шагов. Во рту у джедая пересохло.

Он по-прежнему не чувствовал ее.

Даже на столь близком расстоянии какое бы то ни было ее присутствие в Силе полностью растворялось в окружающих ночных джунглях.

И вновь в его груди возникла болезненная тяжесть: та, что впервые проявила себя несколько недель назад в кабинете Канцлера. Та, что стала еще тяжелее в Пилек-Боу и что почти сломила его прошлой ночью в лагерном бункере. По каким-то причинам этот вес отсутствовал весь прошедший день — возможно, потому, что Мейс был уверен в своих поступках.

Единственно возможных.

А теперь лишь метр отделял его от того, чтобы увидеть ее, своего падавана, свою протеже, женщину, ради блага которой он покинул Корусант, Храм джедаев и простые абстракции стратегической войны. Ради блага которой он с головой погрузился в эти джунгли. Встретился с суровой, сложной, упрямой реальностью за пределами стратегий, что казались такими простыми и чистыми там, в сияющих стерильностью комнатах Совета.

И он вновь осознал, что не знает, что ему делать.

Одна лишь ее тень на занавесках — и он уже не уверен, что правильно, а что нет.

Слова Палпатина вновь зазвучали в его голове: «Депа Биллаба была вашим падаваном. И возможно, она до сих пор ваш самый близкий друг, не так ли?»

«Так ли? — подумал Мейс. — Если бы я знал…»

«Если ее надо будет убить, уверены ли вы в том, что сможете нанести удар?»

Прямо сейчас он не был до конца уверен, что сможет хотя бы взглянуть на нее.

Он боялся того, что может увидеть.

«я… стала тьмой джунглей…»

Тонкая темная рука коснулась занавесок. Длинные, но сильные пальцы: сломанные ногти черны от грязи; форма ладони, слегка неровный узор вен, сухожилий и костей — он знал их не хуже своих собственных. Занавески были подернуты плесенью и пятнами, заштопаны черными нитками, что виделись шрамами на ткани. Они обволокли ее ладонь, когда она начала медленно отодвигать их в сторону. Сердце Мейса колотилось, и он чуть не отвернулся, потому что должен был еще раньше понять, что не встретит ее на рассвете, утром, даже посреди огненного ливня, льющегося из пушек штурмовых кораблей. Он должен был понять, что это было лишь успокоение, посланное Силой в ответ на его потаенное желание. Он должен был понять, что они встретятся вновь лишь в сумерках…

Но страх ведет к темной стороне.

Винду подумал: «Я уже встречал тьму джунглей. Я уже чувствовал ее в собственном сердце. Я сражался с ней рука об руку и разум к разуму. Почему мне следует бояться увидеть ее лицо?»

Узел в желудке расплелся сам собой.

Беспокойство полностью покинуло Мейса. Вся его тьма улетучилась. Он стоял опустошенный, в нем не осталось ничего, кроме усталости, боли истерзанной плоти и спокойного джедайского терпения: он был готов принять любой поворот Силы, вне зависимости от того, что тот принесет.

Она отвела занавески в сторону.

Она сидела на краю длинного мягкого шезлонга. Поверх грубой одежды коруна из джунглей на ней болтались лохмотья джедайского плаща. Волосы ее были такими, какими он увидел их в поселении: сальными, неровными, короткими, словно она без зеркала обрезала их ножом. Лицо ее было истончившимся, как и в видении: скулы острые, подбородок выдается вперед. И ожог. Ожог точно так же шел от краешка плотно сжатых губ к центру подбородка…

Но поверх глаз не было повязки. Вместо этого грязная тряпка на лбу скрывала Великий знак просвещения.

Или шрам, что остался после него…

Малый знак по-прежнему поблескивал золотом на переносице. И глаза… Они были все красные, и в них читалась невероятная боль, но взгляд ее оставался чистым и возвышенным. Вопреки всему, она все еще была Депой Биллабой.

Несмотря на то, что с ней случилось. Несмотря на то, что она видела или сделала.

Она все еще была Депой.

С усилием, что чуть не разбило Мейсу сердце, она сложила губы в улыбку и протянула слегка дрожащую руку, которую Винду взял в свою. Она казалась столь хрупкой в его ладони, кости ее были тонкими, как у птицы, но пожатие получилось сильным и теплым.

— Мейс, — медленно проговорила она. И лишь одна слезинка, словно драгоценность, блестела в ее глазу. — Мейс… Мастер Винду.

— Здравствуй, Депа. — Он распахнул куртку и достал ее световой меч. — Я сохранил его для тебя.

Пока она тянулась к оружию, ее рука дрожала сильнее.

— Спасибо, мастер, — измотанно поблагодарила она формальным тоном. — Для меня честь получить его из твоих рук.

Улыбка ее стала немного более искренней. Она посмотрела на световой меч и начала крутить его в руках так, словно не до конца помнила, для чего он нужен. Она опустила голову, и он более не мог видеть ее глаз.

— О Мейс… Как ты мог?

— Депа?

— Как ты мог быть таким высокомерным? Таким глупым? Таким слепым? — Слова ее были гневными, но в голосе звучала лишь усталость. — Я хотела… Тебе следовало прийти ко мне, Мейс. Прямо ко мне. Эти жители… Они не стоят того. Не стоят твоего незнания. Тебе следовало расспросить меня… Я могла бы рассказать тебе…

— …почему невинным детям приходится умирать?

Ее голова опустилась еще ниже.

— Всем нам приходится умирать, Мейс.

— Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, Депа. Я здесь для того, чтобы забрать тебя домой.

— Домой… — повторила она и вновь подняла голову. Взгляд ее был устремлен в никуда: глаза были бесконечно глубоки и бесконечно темны. — Ты произносишь это слово так, словно оно имеет какой-то смысл.

— Для меня — имеет.

— Но на самом деле не имеет. Уже нет. Даже для тебя. Ты просто еще этого не понял. — Она тихо, горько хмыкнула, и смешок ее был наполнен той же тьмой, что и ее глаза. Затем она обвела своей дрожащей рукой джунгли вокруг. — Вот где дом. Такой же дом, как и любое другое место. Для кого угодно из нас. Для всех нас. Я привела тебя сюда, чтобы ты понял это, Мейс. Но теперь ты все перемешал. Все разваливается и разлетается в разные стороны. Все происходит неправильно и слишком поздно. И мне следовало предугадать, что все так и будет, мне следовало понять, что ты слишком высокомерен, чтобы не лезть в чужие дела! — Голос ее сорвался до визга, и на трещинке в нижней губе выступила капля крови.

— Ты — мое дело.

— Именно. Именно! — Она схватила его за запястье и заставила наклониться к себе с неожиданной силой. — Твоим делом была я. Эти люди не имели к тебе никакого отношения. Как и ты к ним. Но ты не можешь перестать быть джедаем, — грустно констатировала она. — Несмотря ни на что. Ты не смог перестать играть героя Голосети, даже когда на кону стоит само существование Ордена джедаев. Теперь твое дело здесь разрушено. Уничтожено. Все пропало. Слишком поздно. Слишком поздно для всех нас. Тебе придется уехать отсюда, Мейс. Тебе придется уехать отсюда прямо сейчас, или Кар убьет тебя.

— Я так и собирался поступить, — согласился Мейс. — И ты едешь со мной.

— О, — выдохнула она. Ее внутренний огонь потух, а вместе с ним исчезли и ее силы. Ее ладонь повисла на руке Мейса. — О… Ты думаешь… Ты думаешь, я могу просто уйти…

— Ты обязана уйти, Депа. Не знаю, что, как тебе кажется, держит тебя здесь…

— Ты не понимаешь. Да и как тебе понять? Ты не видел… Я не показала тебе… У тебя не было возможности понять…

Винду вспомнил о галлюцинации в поселении.

— Я понимаю, — медленно проговорил он, — все, что нужно понимать. И теперь верю в это.

— Ты понимаешь, что я здесь ничем не заправляю?

Мейс пожал плечами:

— Разве здесь хоть кто-то заправляет?

— Именно, — сказала она. — Именно. Мастер Йода… Мастер Йода сказал бы: «Ты видишь, но ты не видишь».

— Депа…

— Ты все еще жив лишь потому, что Кар не желает расстраивать меня. Это единственная причина. Не потому, что я могу ему приказывать. Лишь потому, что я попросила его. Я попросила его дать тебе шанс убежать. Потому что Кару… Кару я нравлюсь…

Мейс обернулся и посмотрел на коруннаев и акков, стоящих посреди джунглей. Темнело все сильнее, и светящиеся лозы постепенно начинали пульсировать. Акки нервно переминались, и из их мощных грудных клеток доносился тихий рык. Ник сидел на земле, подобрав колени и обхватив их руками. Он опустил голову, тщательно избегая взглядов в сторону Вэстора. Лор-пилек расхаживал взад-вперед перед головой анккокса, словно голодная лозовая кошка, посматривая на Мейса и Депу и вновь отводя глаза, будто не хотел, чтобы его заметили подглядывающим.

— Вэстор заправляет ОФВ?..

— Да нет никакого ОФВ! — прошипела Депа. — ОФВ — лишь название. Я выдумала его! Освободительный фронт высокогорья — сказочка, на которую можно свалить любой рейд, засаду, воровство, саботаж… и даже не знаю, что еще. Ополчение с ума сходит, безуспешно пытаясь понять принцип наших ударов. Пытаясь определить нашу стратегию. Потому что нет принципа. Нет стратегий. Нет ОФВ. Есть лишь этот клан, эта семья и еще пара банд тут и там. И все. Грязные, оборванные коруннайские бандиты и убийцы.

— Твои доклады…

— Доклады… — Казалось, она хотела схватить Мейса, встряхнуть его и не сделала этого лишь потому, что была слишком уставшей. — Что я должна была говорить тебе? На тот момент ты видел так мало Харуун-Кэла. Что я должна была говорить тебе, чтобы ты понял?

— Тебе незачем заставлять меня понимать. Ты просто должна поехать со мной.

— Мейс, послушай меня: я не могу. — Она обмякла и закрыла лицо ладонями. — Кар готов отпустить тебя лишь потому, что я остаюсь. Чтобы не подпускать тебя ко мне. Если я отправлюсь с тобой… Поход сквозь джунгли… Мейс, подумай об этом. Пешком или на траводавах. Или даже на паровом вездеходе. Обратно в Пилек-Боу? Неужели сегодня ты недостаточно на него насмотрелся, чтобы понять, что нигде в джунглях ты не будешь в безопасности?

Тяжесть в груди Мейса отступила, буквально чуть-чуть. Он сглотнул и понял, что ему стало легче дышать.

Она боялась за него. Она еще не пала столь глубоко, чтобы ей стало все равно.

Это уже была какая-никакая, но победа.

— Мы не пойдем через джунгли, — сказал он. — У меня наготове есть корабль с батальоном солдат. Мой коммуникатор поврежден, иначе мы бы уже возвращались назад. Ник говорит, у вас есть подпространственник в пещерах Лоршанского перевала. Уже через день после того, как доберемся туда, мы можем покинуть систему.

Она вновь подняла голову, и в ее глазах по-прежнему не было надежды.

— Нам потребуется два дня, чтобы добраться туда. Если ты пробудешь здесь еще хотя бы два часа, Кар убьет тебя. Даже две минуты.

— Оставь Вэстора мне. — Винду наклонился вперед, опершись предплечьями на полированные перила паланкина. — Я не уйду без тебя.

— Ты должен.

— Ладно, давай попробуем иначе. — Мейс сделал глубокий вдох. — Мастер Депа Биллаба, своей властью старшего члена Совета джедаев и генерала Великой армии Республики я освобождаю вас от командования республиканскими силами на Харуун-Кэле, как официальными, так и нерегулярными. Вы отстраняетесь от всех обязанностей по отношению к данной планете. Вы исключаетесь из Совета джедаев до окончания расследования вашей деятельности на Харуун-Кэле, и вам приказано как можно быстрее прибыть на Корусант, где вы предстанете перед лицом Совета для суда.

Депа потрясла головой:

— Ты не можешь… ты не можешь…

— Депа, — грустно произнес Мейс, — ты арестована.

— Это возмутительно…

— Да. И я абсолютно серьезно. Ты знаешь меня, Депа. Сколько арестов мы с тобой провели за эти годы? Ты знаешь, что я доставлю своего пленника или умру, пытаясь.

Она медленно кивнула, и на ее лице вновь появилась улыбка: печальная, тихая улыбка, наполненная обреченным пониманием.

— Примешь ли ты мое слово? Если я пообещаю… не пытаться бежать?

— Я всегда буду доверять тебе, Депа.

Внезапные слезы заблестели в ее глазах, и она отвернулась.

— Сколько раз мне еще придется спасать твою жизнь?

— Всего один, — ответил Мейс. — Ты можешь пойти со мной или можешь смотреть, как я умру. Выбирай.

Ее плечи дернулись, и Мейс на секунду даже подумал, что она рыдает, но затем раздался ее сухой мягкий смешок.

— Я скучала по тебе, Мейс. — Глаза ее блестели от слез. — Словами не выразить, как я скучала. Конечно же, ты точно знал точку, где моя защита падет. Но твоя настоящая проблема не я, — устало произнесла она. — Что ты будешь делать с Каром?

— Ты моя единственная проблема, — ответил ей Винду. — Я нашел твою уязвимую точку — неужели ты думаешь, не найду его?

— Мне кажется, у него нет ни одной.

— Это, — сказал джедай, — мы еще посмотрим.

— Ты и эти твои уязвимые точки. — Грустная улыбка сияла на ее покрытом слезами лице. — Ну кто, кроме Мейса Винду, мог додуматься взять в заложники самого себя?

Голова Мейса наклонилась вправо, в коруннайском пожатии плечами.

— Больше у меня никого не было.

Винду легко спрыгнул с анккокса:

— Кар Вэстор. Нам нужно поговорить.

— Не нужно. — Лор-пилек не встречался с ним взглядом. — Как ты сказал: когда мы встретимся в следующий раз, может случиться драка.

— Я сказал, — лениво повторил Мейс, — что, когда мы окажемся вдвоем наедине, может случиться драка. Но я тебя порядком переоценил. Ведь именно из-за моих слов ты привел с собой своих щенков, не так ли? Ты совершенно точно не желаешь выступать против меня в одиночку.

Голова Вэстора повернулась, словно турель парового вездехода.

— Что?

— У тебя ко мне какие-то претензии? — Джедай развел руки. — Так вот он я.

Сухожилия шеи Вэстора тут же наклонили его голову на сантиметр.

— Она не хочет, чтобы ты пострадал.

— Депа? Ты что, так и будешь ею прикрываться? — Мейс скрестил руки на груди. — Всегда находишь причину, чтобы отступить, да? Я восхищен твоей… изобретательностью.

Акк-стражи пристально смотрели в их сторону.

Все двенадцать акк-псов сгорбились и подобрались, щелкая хвостами над воротниковыми шипами. Они готовились к прыжку. Вэстор взревел и молниеносно метнулся мимо Мейса. Он схватил за руку Ника и резко поднял молодого коруна на ноги, протягивая его Мейсу.

— Эй, слушай, ай, а?

— Траводавы запряжены и нагружены припасами. Забирай их с мальчишкой и убирайся. — Остро заточенные зубы лор-пилека, казалось, мерцают в призрачном сиянии светящихся лоз. — Забирай их и живи.

— Знаешь, — сказал Мейс, — на меня твой тон как-то не производит впечатления.

Глаза Вэстора расширились. Его рот беззвучно открывался и закрывался.

— И убери руки от моего помощника. Немедленно.

Кар наконец обрел голос: рев черной ярости. После жестокого толчка Ник спотыкаясь полетел вперед. Лишь схватившись за плечи Мейса, он смог удержать равновесие. Он посмотрел вверх, в глаза мастера-джедая, и болезненно усмехнулся:

— Помнишь тот вопрос, который я собирался больше не задавать?

— УБИРАЙСЯ! — Рев Вэстора сотряс землю. — Убирайся, пока я не забыл свое обещание пощадить тебя.

Мейс повернулся к одному из акк-стражей:

— Он все время так ноет? Он был бы поспокойнее, если бы вы этим озаботились.

Страж побледнел и резко затряс головой:

— Правда, правда, не хочешь общаться с Каром так ты. Совсем-совсем-совсем.

— О да. Конечно. У него же проблемы с общегалактическим. — Джедай зацепился большими пальцами за свою куртку.

Жилы на шее лор-пилека вздулись, словно канаты. Его гудящая ярость стала ярко-алой, светящейся в полутенях сумрака, словно кожа превратилась в текущую из вулкана лаву.

Его левая ладонь нарочито медленно легла за щит на правой руке. Он опустил его в боевую позицию, тщательно избегая режущих краев. Так же медленно и показательно он опустил второй.

Мышцы его рук дрогнули, когда он сжал рукоятки, и щиты, загудев, включились. Он свел их вместе, тыльной стороной друг к другу, и от их душераздирающего визга даже попятились акк-псы.

Ник прошептал из-за плеча Мейса:

— Ты уверен, что я не имею права намочить штаны?

Джедай спокойно вышел в центр круга, двигаясь прямо на Вэстора, по-прежнему держась большими пальцами за края куртки.

— Отработанные движения. Не сомневаюсь, что они пугают твоих щенков.

Смотря прямо в глаза лор-пилеку, Винду развел полы куртки в стороны и показал рукоять своего светового меча.

Затем одним движением плеч он стряхнул с себя куртку, сложил ее и, не прилагая, казалось бы, никаких усилий, очень точно перебросил через плечо прямо в руки ошарашенного Ника Росту. Световой меч по-прежнему лежал во внутреннем кармане.

— А вот насколько они пугают меня.

Щиты Вэстора затихли, и в джунглях наступила тишина.

— Все знают, что происходящее здесь не имеет никакого отношения к Депе, — сказал джедай. — Оно имеет отношение лишь к тем балаваям, которых ты не смог удержать благодаря своей глупости и слабости.

Ноги Вэстора согнулись, словно спины акков.

— Они были мои! МОИ! Мои — для убийства. Мои — для пощады. Мои — для правосудия джунглей…

— Пока ты не встретил меня. И они стали мои, — сказал Мейс. — Мои — для свободы.

— Я покажу тебе глупость и слабость…

— Ты уже показал.

Кар перераспределил вес для прыжка, но внезапно замер, словно невидимый ошейник туго затянулся вокруг его шеи. Он бросил быстрый взгляд в сторону занавешенного паланкина. Затем вновь обернулся к джедаю: его губы изогнулись в хищной усмешке, а глаза пылали, подобно двум жерлам.

— Депа предпочитает, чтобы ты жил. Но она не будет против, если ты пострадаешь.

Мейс пожал плечами:

— Если только она не будет против, чтобы пострадал ты.

Вэстор начал отстегивать щиты. Мейс презрительно повернулся спиной к лор-пилеку и направился прямо к центру круга из акков и коруннаев.

В том, как Кар снял с рук щиты, не было ничего медленного или неторопливого: резким движением он скинул их так, что они звякнули о край брони анккокса.

Ник неуверенно держал куртку и оружие Винду.

— Эм, думаю, следовало сказать тебе: вся эта чушь с большим псом не действует на Кара.

— Отнюдь, — мягко ответил мастер-джедай. — Еще как действует.

Ник моргнул.

Мейс продолжил:

— Что же касается тебя…

— Не волнуйся обо мне. Я в точности знаю, что мне делать. — Он перехватил куртку Мейса одной рукой и заковылял к ближайшему акк-стражу. — Сто кредитов на то, что джедай заставит Кара расплакаться, словно ребенка! Кто готов спорить?

Лор-пилек пригнулся и опустил одну руку на землю, зарываясь пальцами в павшую листву. Его блестящая от пота грудь начала мерно подниматься и опадать, а дыхание качало тьму внутрь и наружу. Накапливая ярость. Накапливая мощь.

Мерцание вокруг него из красного стало черным.

Мейс расслабленно встряхнул руки:

— Правила?

Вэстор фыркнул в ответ, словно охотящийся акк:

— Правила джунглей.

Выброс энергии запустил лор-пилека в сторону джедая, словно живую ракету, пробивающую себе когтями дорогу сквозь сумерки.

«Правила джунглей так правила джунглей», — подумал Мейс и прыгнул навстречу, чтобы встретить Вэстора в воздухе.

12. Правила джунглей

Они столкнулись с грохотом, сотрясшим окружающие джунгли. Это было не просто столкновение двух человеческих тел, но конечных точек двух потоков Силы: послышался треск невидимой энергии, и в листве над их головами замелькали подвижные синие искорки. На какой-то миг они, поддерживаемые мощью, повисли в воздухе, хватая друг друга, разрывая плоть друг друга на куски. Акк-псы припали к земле, закружились на месте и наполнили воздух свистом мелькающих хвостов. Стражи сомкнули щиты и взревели с дикой животной яростью.

Вэстор казался средоточием зубов, когтей и необузданного звериного натиска. Его руки, похожие на дюрастальные балки, зажали Мейса в объятия, из которых невозможно было выбраться. Локти джедая оказались пришпилены к его собственным трещащим ребрам. Мейс моментально ответил инстинктивным ударом головой, который рассек кожу на одной из скул Вэстора. Лор-пилек наклонил голову к плечу Винду, словно жаждущий объятий любовник, а затем вонзил свои зубы глубоко в шею противника, пытаясь добраться до сонной артерии.

Мейс резко ударил коленом в живот Вэстора. Тот лишь глухо крякнул и еще сильнее сжал челюсти, мотая головой из стороны в сторону, словно акк, пытающийся оторвать клыкачу ногу. Давление его челюстей на артерию перекрывало ток крови, пелена тьмы постепенно затуманивала разум Мейса, но когда он внезапно вновь ударил коленом, Вэстор попытался резко убрать свои ноги в сторону.

Колено джедая попало лор-пилеку сантиметров на десять ниже пояса.

Ответом стал лишь чуть более резкий рык, который отозвался в шее Мейса. Но джедай не занес ногу для очередного удара, а начал давить ею сильнее, создавая пространство между своим телом и телом Вэстора. В результате места оказалось достаточно, чтобы Винду смог просунуть одну руку между их грудными клетками, поставить сжатые пальцы прямо напротив выемки в ключице Вэстора и нанести мощный удар.

Судорожно выдохнув от удивления, лор-пилек выпустил шею Мейса. Джедай продолжал давить, упираясь пальцами в горло Вэстора. Тот закашлялся, и его мощные руки ослабли.

Кувыркаясь, они стали падать. Мейс, которому наконец-то удалось оттолкнуть от себя Вэстора, нанес молниеносный удар ногой в подбородок врага так, что Кар завертелся, словно шар после крученого удара.

Джедай вовремя восстановил контакт с Силой и перевернулся в воздухе, чтобы приземлиться, пригнувшись и сохраняя равновесие. Вэстор приземлился на четвереньки, поглощая удар о землю, словно лозовая кошка.

Они застыли, разглядывая друг друга.

Кровь струилась из укуса на шее Мейса, окрашивая красным плечо и часть груди. Но это был лишь ручеек, а не бурный поток: артерия, видимо, осталась незадетой. Подобный же ручеек вытекал и капал на землю из рассеченной щеки Вэстора.

Казалось, ни тот ни другой не замечали своих ран.

Рычание Вэстора отозвалось в груди Винду:

— Немногие могут высвободиться из моего захвата. Второй раз тебе это не удастся.

Мейс не ответил. Кар, вероятно, был прав.

Мастер-джедай внезапно осознал, что не спал с ночи, предшествовавшей битве на перевале. С той ночи, когда опьяненный корой Леш пришел к нему в слезах, чтобы сказать, что Кар и акк-стражи проучат Мейса, если тот проживет достаточно долго.

Казалось, это было много лет назад.

В какой-то миг ему стало интересно, пошел бы в своем укусе лор-пилек до конца и, вопреки пожеланиям Депы, вырвал Мейсу глотку или же его удовлетворило бы простое удушение.

Винду решил, что как-нибудь проживет и без ответа на этот вопрос.

Если, конечно, выживет.

Вэстор двинулся к нему на всех четырех конечностях.

— Вот так дерутся джедаи? Пинаются и щипаются? Слабенькие удары, чтобы остановить большого пса? Я не впечатлен.

Мейс стоял неподвижно, лишь грудь его вздымалась при дыхании. Он уже понял, что ему не сравниться с разнузданной мощью Кара. С каждым вдохом он убирал еще один слой ограничений и сдерживаний. Еще один слой ясности. Ему пришлось отринуть свое внутреннее спокойствие, дабы впустить удовольствие. Возбуждение. Ясное чувство «ладно-почему-бы-и-не-ПОДРАТЬСЯ». Потому что ваапад — это больше, чем просто форма владения световым мечом.

Это состояние разума.

Ночь сгущалась над джунглями, и светящиеся лозы вокруг них начали призрачно пульсировать. Использовать ваапад в такой ситуации было невероятно опасно… почти столь же опасно, сколь и не использовать.

Абсолютным ответом на мощь является мастерство.

— Хочешь впечатлений? — поинтересовался Мейс. — Тогда давай посмотрим, как мой сапог впечатается в твое лицо.

Внезапно осторожное приближение Вэстора превратилось в молниеносный бросок. Согнув пальцы подобно когтям, лор-пилек развел руки в стороны, чтобы вновь сомкнуть их вокруг Мейса… но джедая уже не было там, где он стоял доли секунды назад. Легкое уклонение и рывок головой дали ему возможность выйти за пределы выпада Кара, а затем ударить обратной стороной ладони по основанию черепа пролетающего мимо противника, чтобы лишить его сознания.

Но лор-пилек, похоже, почувствовал приближение удара: он поднырнул и перекатился в момент удара так, что тот лишь скользнул по его голове. Он приземлился, идеально сгруппировавшись, и вновь взмыл в воздух: удар ногой, который Мейс пытался нанести ему по почкам, задел лишь икорные мышцы. Вэстор использовал энергию удара, чтобы перевернуться в воздухе и упасть на мастера-джедая сверху, подобно веточному леопарду, хватающему клыкача.

Но упал Кар не на Мейса, а лишь на его несшийся прямо в солнечное сплетение противника кулак, ускоренный Силой и почти пятьюдесятью годами джедайской боевой подготовки.

Рука Винду вошла в тело лор-пилека практически на глубину запястья, и боевой рык Вэстора превратился в мучительную борьбу за воздух. Мейс с помощью Силы швырнул Вэстора, и тот, кувыркаясь, мощно ударился о бок взволнованного акк-пса. С отсутствующим взглядом, наполовину оглушенный, Кар бессильно свалился с бронированного бока акка и еле-еле сумел встать на кривых древесных корнях.

Еще до того, как он полностью восстановил равновесие, Мейс уже оказался рядом с ним.

— Теперь впечатлен?

Голова Винду, стоящего вплотную к Вэстору, едва доставала тому до подбородка, а мускулистое туловище джедая можно было бы целиком поместить внутри грудной клетки лор-пилека, в которой еще бы осталось свободное место. И, даже будучи оглушенным, пьяно пошатываясь, Вэстор смог резко хлестнуть скрюченными когтистыми руками, целясь в голову и в раненую шею Мейса.

Движения Вэстора были молниеносны… но движения джедая — неуловимы.

Ни один из ударов лор-пилека не достиг цели.

Не успел Вэстор сфокусировать зрение, а Мейс уже ударил его шесть раз: два мощнейших хука по ребрам, удар коленом все по тому же бедру, локтем в подбородок и два разрушительных удара ладонью в точки крепления челюсти.

Обычный человек от такого рухнул бы без сознания. Вэстор же, казалось, становился лишь сильнее.

Он просто нанес новый стремительный удар. На этот раз вместо того, чтобы уклоняться, Мейс ответил буквально взрезавшим воздух хуком, который угодил точно по нерву бицепса несущейся руки лор-пилека. Вэстор выбросил другую руку в еще более мощном ударе… но это привело лишь к тому, что в нерв второй конечности впечатался очередной контрудар Мейса.

Мощные руки Вэстора свело, и они бессильно повисли по обе стороны его тела.

— Это называется ваапад, Кар. — Глаза Мейса пылали обжигающим огнем. — Сколько рук ты видишь?

Но не успел лор-пилек даже моргнуть, как джедай уже дважды ударил его в нос.

Вэстор завыл от боли и яростного неверия, вновь врезаясь в бок акк-пса, вращаясь волчком, пытаясь уйти от мелькающих рук джедая.

Винду не отставал, прижимая Кара к боку акка. Его кулаки наносили вихрь ударов ваапада — не с целью оглушить или убить, но скорее обидеть: кусачие уколы по мягким тканям, шлепки по ушам и носу, тычки по подбородку.

Акк-пес внезапно рванул прочь, подарив Вэстору полметра свободного пространства. Лор-пилек тут же нырнул вбок и вниз.

Мейс дал ему уйти.

— Давай, беги, Кар. Все кончено. Ты проиграл. Здесь я большой пес…

Лор-пилек перешел из нырка в перекат, резко развернулся в сторону мастера-джедая, замерев на одном колене, и еще до того, как Винду закончил говорить, Сила завертелась вокруг него, оторвала от земли, и Мейс, очень быстро вращаясь в воздухе, полетел в сторону серого, покрытого мягкой корой ствола ламмаса с метр толщиной. Дерево сотряслось от столкновения, и в голове Мейса взорвалась спиральная галактика.

Он подумал: «А мне-то было интересно, когда же мы доберемся до этой части».

Лицо Вэстора напряглось. Похоже, его руки постепенно снова наливались силой. По крайней мере, он смог поднять одну из них и сделать жест человека, бросающего камень. Вертясь, Мейс полетел прочь от дерева и врезался в череп удивленного акк-пса.

Столкновение буквально надело его на голову пса и выбило последние капли воздуха из легких. Шипы на голове пса порезали живот Мейса, и когда пес стряхнул Винду, резко мотнув головой, словно нималианский водяной бык, по его черным внешним оболочкам глаз начала стекать джедайская кровь.

Падаваны учатся противостоять Силовому телекинезу еще до того, как начинают тренироваться со световым мечом. По-прежнему находясь в воздухе, Мейс почувствовал поток энергии, что удерживал хватку Вэстора. Резко выдохнув, джедай позволил центру этого потока, точке контакта лор-пилека с Силой, расслабиться и отправил мощь Кара обратно в окружающие джунгли…

И джунгли наполнились жизнью.

Лиана хватолиста змеей скользнула вниз и поймала одну из лодыжек джедая в неразрываемый захват. Его полет превратился в широкое падение по дуге головой вниз.

Лианы хватолистов сжимаются тем сильнее, чем больше сопротивляется жертва, а их волокна по прочности сравнимы с дюрастальным кабелем — разорвать их голыми руками просто невозможно. Растение сжало лодыжку Мейса, и из ран, нанесенных острыми краями его глянцевых листьев, потекла кровь. Еще одна лиана схватила за другую лодыжку, и, повиснув вниз головой, Винду увидел толстую, с шипами, словно мечи, медную лозу, нацелившуюся ему в шею.

Он чуть не потянулся сквозь Силу за своим световым мечом…

Но это стало бы признанием поражения.

Нельзя ошибиться.

С помощью Силы он встряхнул лиану хватолиста, так что дуга, по которой он вылетел, унесла его за пределы круга из псов и коруннаев. Когда джедай проносился в воздухе, один из акк-стражей ухмыльнулся:

— Большой пес? Скорее маленький клыкач-поросеночек.

Когда Винду качнулся назад, он потянулся вниз и, схватив этого акк-стража за руку, дернул его в воздух. Почерпнув энергии в Силе, джедай перекинул ошарашенного стража через себя и разрезал краем его острого как бритва щита лиану. А затем отпустил парня в беспомощный полет во тьму джунглей.

Превратив собственное падение в сальто, Винду приземлился на плечи акк-пса. И вновь рванул вверх…

Но его опять сдавил вэсторовский захват Силой.

Лор-пилек уже стоял на ногах, и руки его, казалось, были в полном порядке. Его окровавленный рот широко распахнулся в триумфальном вое, когда он развел ладони в смертельном объятии и потянул Мейса на себя, сквозь наполненную разноцветными светящимися лозами ночь.

Мейс подумал: «Ну раз ты настаиваешь…»

Вместо того чтобы сопротивляться или отводить мощь Силового вэсторовского захвата, Мейс добавил к нему собственные усилия. Скорость полета внезапно удвоилась — Вэстор успел лишь в неверии распахнуть глаза, когда Винду рванул в его сторону головой вперед. Макушка джедая вонзилась точно в живот Кара, и тот рухнул на землю так, словно его сбило ударным снарядом.

Откровенно говоря, пресс лор-пилека был ненамного мягче ламмаса, в который Мейс недавно врезался, так что столкновение не принесло ничего хорошего и голове джедая.

Еще одна галактическая спираль расцвела на месте предыдущей, когда Мейс, скатившись с Кара, лег на спину, рассматривая круговорот звездных скоплений в собственной голове. Вэстор лежал рядом, со слабым тяжелым свистом пытаясь вогнать воздух внутрь сжавшейся грудной клетки.

Наконец дыхание Вэстора вновь превратилось в череду мощных резких вдохов, и Мейс осознал, что время его заканчивается. Он тряхнул головой, чтобы разогнать в ней звезды, дотянулся до собственной лодыжки и отвязал обрезанный кусок лианы хватолиста: тот теперь сопротивлялся не сильнее обычной веревки. Джедай взялся за лиану с обоих концов, и, когда Вэстор, перевернувшись, оперся на ладони и колени, Винду накинул петлю на шею противника и сдавил ею его горло.

Вэстор выпрямился и, потянувшись к горлу ладонями, схватил импровизированную удавку Мейса, но даже он был не в силах разорвать лиану хватолиста голыми руками. Лицо его потемнело, наполняясь кровью, шея сзади набухла, на висках и на лбу выступили вены.

«Десять секунд, — подумал Мейс, вися на Каре, упираясь коленями ему в спину. — Десять секунд, и все».

Вэстор смог опереться на одну ногу.

Винду сглотнул, пытаясь привести в норму дыхание и одновременно стянуть потуже лиану вокруг горла лор-пилека.

Одна лишь сила воли подняла Вэстора на ноги. Казалось, он даже не заметил веса массивного мастера-джедая, свисающего с его спины.

Мейс подумал: «Вот и все…»

В мгновение ока захват Кара сместился с лианы хватолиста на запястья Мейса. Резко согнувшись в поясе, лор-пилек рывком невероятной мощи перебросил мастера-джедая через голову и впечатал его в грязь.

После взрыва звезды в голове Мейса сменились всепоглощающей черной туманностью. Он так и не смог толком восстановить дыхание после столкновения с акк-псом, а теперь вообще не мог сделать ни единого вдоха. Кроны деревьев подернулись черным маревом. Но, несмотря на тьму, окутавшую сознание, Винду краем глаза заметил, как Вэстор прыгнул в воздух, чтобы обрушиться на него сверху. Задыхаясь, он все же откатился в сторону, и Кар жестко грохнулся на землю рядом.

Оглушенный Мейс попытался встать на ладони и колени. Вэстор по-прежнему лежал рядом, его руки бессильно хлестали Винду по бокам. Джедай оттолкнул лор-пилека и таки поднялся на колени. Вэстор перекатился к стволу дерева и начал медленно подниматься, держась за него и пьяно покачиваясь из стороны в сторону.

Мейс задыхался и с трудом видел сквозь черно-красный туман, заполнивший его голову, но все же, почерпнув энергии из Силы, смог встать на ноги. Резко развернувшись к Кару и сцепив руки вместе, джедай вложил все остатки своих сил в один последний, всесокрушающий удар, который оторвал Вэстора от земли, перевернул в воздухе и опрокинул затылком вниз.

Винду качался, еле держась на ногах, пытаясь сфокусировать взгляд на постоянно уплывающих джунглях. Ясно видел он лишь то, что лор-пилек поднялся в очередной раз.

Вэстор улыбался:

— И это все, что ты можешь?

— Я только… — Мейс попытался втянуть воздух. Его руки медленно поднялись: казалось, будто они сделаны из коллапсия. — Только начал…

Из темноты прилетела очередная пощечина открытой ладонью. Следующее, что осознал Мейс, — подобный колоколу звон в ушах и огромная рука Вэстора, поднимающая джедая над землей, сдавив его горло.

Глаза Мейса начали закатываться. От мира осталась лишь окровавленная ухмылка Вэстора.

Лор-пилек прорычал:

— Сколько рук ты видишь?

Мейс не ответил.

Кулак, который погасил мир, словно огонек свечи, он уже не увидел.

Запах аммиака и гнилого мяса во тьме. Дыхание хищника.

Сухой жесткий язык размером с утерянную дорожную сумку лизнул лицо Винду, заставив вернуться в сознание и открыть глаза.

Грозно нависая, вокруг него столпились акк-стражи. Их лица тонули во тьме, и лишь изредка мерцающие светящиеся лозы выхватывали отдельные детали. Кто-то отпихнул акк-пса, лизавшего бессознательное тело Мейса, и огромный зверь отступил.

Кар Вэстор вступил на его место и присел на корточки рядом с лежащим джедаем. Все его лицо было избито, кровь по-прежнему струилась из рассеченной щеки, но ухмылка его стала еще беспощаднее, чем раньше.

Он что-то пролаял, и один из акк-стражей на несколько мгновений исчез. Мейс услышал голос Ника:

— Эй, отвали. Эй, ай, эй! Да хватит, отпусти мою руку, ты знаешь, она мне еще понадобится…

Акк-страж вернулся, волоча за собой Росту.

Лор-пилек что-то прорычал.

Ник сказал:

— Эй, почему ты это мне говоришь?..

Рык Кара усилился, и молодой корун дернулся в сторону. Он неуверенно посмотрел на акк-стража, держащего его руки, на Вэстора и затем вниз, на Мейса.

— Он, э-э, — Ник сглотнул, — он хочет, чтобы я сказал и чтобы все услышали: «Если хочешь, можешь подняться…»

Глаза джедая медленно закрылись. Он не ответил.

Лор-пилек издал клокочущий звук.

— Он говорит: «Давай. Ты же хотел стать большим псом. Вставай и дерись». — Росту понизил голос: — Слушай, ты же можешь встать, правда? Если хочешь… Ну, я тут сделал ставки… Где-то на пятьсот кредитов. Я поделюсь с тобой…

Мейс открыл глаза:

— Нет.

В рокоте Вэстора проскользнули ироничные нотки, словно он превратился в землетрясение, рассказывающее анекдот.

— Э-э, он… он хочет знать, что «нет»? В смысле, «нет» насчет денег?..

— Нет, — ответил Мейс. Все его тело ныло от боли. — Никакого продолжения боя. С меня хватит. Ты выиграл.

Своей огромной ладонью Вэстор схватил Винду за плечо и поднялся, утягивая мастера-джедая за собой без какого бы то ни было видимого усилия. Теперь его рык вновь стал словами в разуме Мейса:

— Скажи им. Скажи им, кто здесь большой пес.

Мейс опустил голову, тщательно стараясь не встречаться с лор-пилеком взглядом.

— Ты. — Он закашлялся, и на губах его запузырилась кровь. — Ты большой пес.

Эти слова, казалось, поразили Ника в самое сердце.

— Скажи им, что ты зря увел моих пленных. Скажи им, что ты был не прав, когда отпустил их.

Мейс не отводил взгляда от земли. Кровь из рваных ран на животе от шипов акка струилась по его ногам.

— Я был не прав, забирая твоих пленных. Я был не прав, отпуская их.

— Скажи им, что сожалеешь о том, что бросил мне вызов, и что никогда не сделаешь этого снова.

Мейс поглядел на паланкин на спине анккокса. Теперь, после того, как стемнело, занавески потеряли прозрачность. Он не мог сказать, была ли за ними Депа.

Он вновь опустил голову:

— Я сожалею о том, что бросил тебе вызов. Я никогда больше этого не сделаю.

Краем глаза он заметил намек на движение: Ник отпустил куртку Мейса, и она развернулась в его руке. Теперь она болталась возле его ноги. И вновь это приглашающее движение.

Мейс чувствовал световой меч в кармане.

Он встретился с Ником взглядом. Парень моментально отвел глаза, делая вид, что непринужденно посвистывает, и вновь слегка встряхнул куртку.

Небольшой всплеск Силы, не сильнее того, что по воле Росту сейчас шевелил куртку, перенес бы световой меч прямо в руки Мейса.

Джедай медленно произнес:

— Кар?

Вэстор прогудел:

— Да?

— Мое оружие в моей куртке. Могу я взять его? — Взгляд его был словно прикован к груди лор-пилека. — Пожалуйста.

Вэстор безразлично дернул плечом и протянул руку к куртке. Ник смотрел на Винду абсолютно ошарашенно, так, словно его только что неожиданно предали.

Джедай вновь уставился в землю.

Вэстор взял куртку и вытащил световой меч из ее кармана.

— Это твое?

— Да, Кар, — тихо сказал Мейс. — Могу я его забрать? Пожалуйста.

Вэстор коротко взглянул на одного из акк-стражей и что-то промурлыкал. Страж ухмыльнулся и кивнул.

— Пожалуйста, — смиренно повторил Винду. — Это мое единственное оружие. Без него я буду бесполезен.

— Ты и с ним не очень-то полезен, — прорычал лор-пилек. Он протянул меч Мейсу, но, когда мастер-джедай вытянул дрожащую ладонь, чтобы забрать его, Вэстор резко подбросил оружие в воздух. Акк-страж, которому он до этого что-то сказал, перехватил летящий меч.

Эфес лежал в одной руке стража. А на другой ожил виброщит.

— Эй, Кар, да ладно, расслабься, а? — Лицо Ника скривилось от того, что должно было произойти: так больно жалеть того, кого прежде уважал. — Ты ведь не станешь, правда? Неужели тебе не достаточно? Почему ты ведешь себя как…

Вэстор прервал молодого коруна ударом тыльной стороны ладони, который сбил того с ног. Он даже не взглянул при этом на парня: его взгляд по-прежнему был прикован к Мейсу Винду.

Джедай, казалось, даже не заметил, что Росту валяется на земле, прикрывая окровавленный рот, выплевывая проклятие за проклятием себе в ладонь.

— Не надо, — сломленно произнес Мейс. — Не надо. Ты не понимаешь… Световой меч джедая…

— …можно уничтожить так же легко, как самого джедая. — Лор-пилек щелкнул пальцами, словно смахивая муху, но еще до того, как страж поднес рукоять меча к краю щита…

— Кар… — Сквозь туманную прозрачность занавешенного паланкина донесся наполненный жуткой мощью голос Депы, который, казалось, звучал сразу со всех сторон. — Отправить его в джунгли без оружия было бы убийством, Кар. Он не враг.

— Не твой враг. Возможно.

— Пожалуйста, Кар. Сохрани его оружие и верни ему, когда он будет уезжать.

— Он уезжает прямо сейчас.

— Он не может путешествовать, — сказала Депа. — Ты разве не видишь? Ты избил его, Кар. Сильно избил. Ему нужны отдых и лечение. Позволь нам забрать его на базу. Он может поехать вместе со мной на анккоксе. Оставь его световой меч при себе. Ты доказал, что без оружия ему с тобой не справиться.

Нечеловеческий взгляд Вэстора скользнул по белым занавесям паланкина, но ночь уже полностью вступила в свои права. Мерцание светящихся лоз отражалось от занавесок, и внутри ничего не было видно.

Наконец Кар раздраженно пожал плечами и протянул ладонь. Акк-страж передал рукоять обратно, и Вэстор заткнул ее за пояс своих штанов из кожи лозовой кошки.

Он бросил куртку Мейса к ногам джедая.

— Стало ли тебе больнее оттого, что она все это видела?

Он больше не шутил. Вопрос он, похоже, задал из простого любопытства.

Медленно, болезненно, словно старый человек, берегущий больные колени, Мейс нагнулся, чтобы поднять куртку.

— Я сомневаюсь, что это могло быть еще больнее.

— Не забывай, что все это началось, потому что ты отказался идти, когда я позвал тебя.

«Все это началось, — подумал Мейс, — когда меня вызвали в личный кабинет Канцлера Палпатина». Но вслух он ничего не сказал.

— Потому что ты отказался делать, как было велено.

— Да, — согласился Мейс. — Да, я помню. — Он поднял куртку и натянул ее на себя. Уколы кусочков грязи, попавшей в открытые раны, дали понять, что кора ламмаса разодрала ему всю спину.

— Если это случится снова, дошало, то это будет последний раз.

— Да, Кар. Я знаю. — Он посмотрел на Ника, который, сидя на земле, с ненавистью смотрел на Вэстора. — Пойдем, — мягко сказал Мейс. — Поможешь мне забраться на анккокса.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Вэстор не стал возражать против того, чтобы Ник позаботился обо мне и обработал самые серьезные раны содержимым медпакета. Он с готовностью поверил, что нанес мне почти смертельные повреждения.

И это было не так уж далеко от истины.

Помогая мне подняться, Ник все еще кипел от негодования, на одном дыхании извергая ругательства, характеризующие Вэстора как «ящеромордого пожирателя лягушек», «чокнутого твердолобого коростоеда», и массу других эпитетов, которые мне бы не хотелось записывать даже в личный дневник.

— Хватит уже, — приструнил я его. — Мне пришлось пройти через большие неприятности, чтобы мы оба остались живы. И я бы предпочел, чтобы мои усилия не пропали даром.

— О, конечно. Отличная работа. — Голос Росту был наполнен горечью, и он не хотел встречаться со мной глазами.

Я сказал, что сожалею о его сотне кредитов, и мягко указал, что никто не советовал ему ставить на меня.

Он развернулся ко мне и резко, яростно зашипел, пытаясь не привлекать внимания акк-стражей и псов, крутящихся вокруг.

— Да не в кредитах дело! Мне плевать на кредиты… — Он внезапно замолк, моргая, и на губах его замелькала та знакомая улыбка. — Ух. Неужели я и вправду только что это сказал? Ух ты. Ну хорошо, это я, конечно, приврал: естественно, мне не плевать на кредиты. Совсем не плевать. Но злюсь я не поэтому.

Я кивнул и сказал ему, что понимаю: он злился на меня. Ему казалось, что я подвел его.

— Не меня, — возразил парень. — Ну, в смысле… джедаи же должны стоять на своем, а? Вы должны бороться за правое дело. Несмотря ни на что. — Сколь бы зол он на меня ни был, Росту все же перебросил мою руку через свое плечо, чтобы помочь идти.

За это я был ему благодарен. Только когда начал спадать шок от адреналина и оглушения, я стал понимать, как же сильно меня избили. Позднее с помощью сканера из медпакета я выяснил, что у меня два треснувших ребра, серьезное растяжение лодыжки из-за хватолиста, небольшое сотрясение мозга и несколько внутренних кровотечений. Про укус в шею и удивительное разнообразие царапин и синяков даже и упоминать не стоит.

Пока Ник помогал мне забраться на анккокса, я наконец выяснил, что же в моем поведении так его разозлило: больше всего его взбесило мое признание, что я был не прав, отпустив пленных.

— Мне наплевать на то, что ты говоришь, — негодующе пробормотал он. — Мне наплевать, что говорит Кар. Там были дети. И раненые. Ведь эти балаваи, они не были злом. Они были просто жителями. Как мы.

— Как практически и все остальные.

— Мы поступили правильно, и ты это знаешь.

И тут меня осенило: Ник гордился собой. Гордился тем, что мы сделали. Для него это чувство было непривычным: эта необычайно приятная гордость, что приходит после того, как ты сильно рискнул, совершая нечто по-настоящему восхитительное. Переборол инстинкт самосохранения, сразился со своими страхами и победил. Это гордость от осознания того, что ты не просто набор рефлексов и заложенных реакций. Напротив. Ты — мыслящее существо, которое может выбирать правильное вместо простого и справедливость вместо безопасности. Гордость, что охватила Ника, заставила и меня гордиться им, хотя я, конечно, не мог ему об этом сказать. Это сильно бы его смутило и заставило пожалеть о сказанном.

Я надеюсь, что никогда не забуду той абсолютной уверенности на его лице, когда он помогал мне залезть на выставленную ногу анккокса и перебраться на его спинную пластину.

— То, что Кар избил тебя, как тебе и не снилось, не означает, что он был прав. То, что он победил, не означает, что ты был не прав, бросая ему вызов. Я не могу поверить в то, что ты произнес подобные вещи.

Ответ ему пришел из-за подернутой занавесками тьмы паланкина на вершине искривленного панциря.

— Если ты проведешь с нами некоторое время, Ник, то поймешь… — голос Депы был таким же сильным, чистым, здравым и мягким, каким он всегда был в моем сердце, — то поймешь, что джедаи не всегда говорят правду.

Ник замер на месте, нахмурившись так, словно он слишком глубоко погрузился в собственные мысли.

— Не всегда… эй… — подозрительно пробормотал он. — Эй, погодите-ка секундочку…

Она вновь отодвинула занавески и открыла маленькую калитку в перилах.

— Заходи. Мне кажется, что ты сейчас был бы не против прилечь.

— Пожалуй, — признал я. — Последняя пара дней была не лучшей в моей жизни.

Когда я заходил в паланкин, она взяла мою руку, чтобы поддержать, а потом подвинулась, уступая мне место на шезлонге.

— Не могу не отдать тебе должное, Мейс, — сказала она с мягкой ироничной улыбкой, — ты по-прежнему переносишь побои как никто в Галактике.

Ник вытаращил глаза так, словно его голова собиралась лопнуть.

— Я знал! — Он в знак триумфа энергично потряс кулаком перед моим лицом. — Знал! Ты мог завалить его!

Я попросил парня вести себя потише, потому что Вэстор и акк-стражи все еще были где-то неподалеку, меж деревьев, а я понятия не имел, насколько острый слух у лор-пилека. Но я даже не стал пытаться предложить Нику заткнуться, потому что это все равно ни к чему бы не привело.

— Я вычислил тебя. Слышишь? Я разобрался в твоей хитрой джедайской морде до двенадцатой цифры после запятой! Стоило догадаться, что ты ляжешь, еще когда ты только начал наезжать на Кара, пытаясь перевести все на личный уровень. Чем больше ты оскорблял его, тем меньше он думал обо мне. И ты продолжал насмехаться над ним, чтобы возможность получать удовольствие, издеваясь над тобой в течение ближайшей недели, стала настолько привлекательной, что он бы фактически простил тебя за то, что ты отпустил этих балаваев!

Я сказал ему, что он наполовину ошибся.

— На которую половину?

Депа ответила за меня:

— На ту, что касается победы Кара.

Она так хорошо меня знает.

— Ты хочешь сказать, что он правда тебя побил? — Ник, кажется, никак не мог поверить. — Он действительно, взаправду тебя побил?

— Мы теперь связаны с тобой через Силу, Ник. Неужели у тебя было ощущение, что я поддавался?

Он мотнул головой:

— У меня было ощущение, что тебя лупили, как кожу на барабане смеццового музыканта.

— Ты сам говорил, что солгать Вэстору непросто. Если бы я сдерживал себя, он бы это понял. И тогда избиение стало бы гораздо хуже, и он, возможно, даже убил бы меня. На самом же деле я просто вступил в бой, в котором не мог выиграть.

— Не мог?

— Вэстор… очень могущественен. В два раза моложе и в два раза крупнее меня. Тренировка и опыт могут скомпенсировать разницу лишь до определенного предела. И он наполнен природной силой, которой не смог бы управлять ни один джедай.

— Хочешь сказать, ты вот так крутил ему нос, зная, что он изобьет тебя до полусмерти?

Я пожал плечами:

— Мне незачем было побеждать. Нужно было лишь подраться.

— Уязвимая точка Кара, — пробормотала Депа. — Ты видел ее все это время.

Я кивнул. Ник не был знаком с этим термином. Когда же я описал «уязвимую точку» как критическую слабость, он пожал плечами:

— Я как-то не увидел в нем никакой слабины.

Взглянув на нахмурившуюся, задумчивую Депу, я процитировал Йоду:

— Ты видишь, но не видишь. Главная сила Кара — его инстинктивная связь с пилекотаном. Джунгли живут в нем так же, как он — в них. А как я тебе уже не раз говорил, даже в джунглях есть правила.

Я объяснил, что бой между мной и Каром был неизбежен: два альфа-самца в одной стае. Уже при первой встрече во время сражения в лагере я чувствовал, что этого не миновать. Моей единственной надеждой на положительный исход поединка была возможность приблизить его и сделать личным.

И без оружия.

Если бы драки не случилось, Вэстор с акк-стражами, скорее всего, уже убили бы нас с Ником за освобождение пленных. Если бы мы с ним сошлись мечом к щиту, я бы уже погиб. Даже если бы я убил его, стражи и псы разорвали бы меня в клочья. Как и Депу, попытайся она меня спасти. Мы с трудом пережили атаку трех акков в «Цирке ужасов».

Против дюжины…

Что ж, этого не случилось. Потому что я точно знал, чего на самом деле хочет Кар, находясь в плену своих инстинктов альфа-самца. Он хотел, чтобы я покорился.

И как у прочих стайных хищников, когда противник покорился, инстинкты заставили его позволить противнику мирно разгуливать на задворках стаи… до тех пор, пока тот не решится повторить вызов.

— Поэтому ты и отдал ему световой меч? Чтобы он не чувствовал угрозы?

Я покачал головой и в какой-то момент чуть было не улыбнулся.

— Нет, я бы позволил ему разрезать его.

— Неужели?

— Если бы это помогло ему легче принять то, что я остаюсь? Конечно. Световой меч можно починить или собрать заново. Но, признаю, идея Депы была просто гениальной.

Она улыбнулась мне:

— Я даже немного горжусь собой.

Лицо Ника вновь выразило смятение, и я объяснил:

— Даже с помощью Силы я не могу обнаружить Кара в окружающих джунглях. Он настолько близок к ним, а они — к нему, что он становится фактически невидимым. А вот мой световой меч…

— Я понял! — выдохнул Ник. — Пока он носит его с собой…

— Именно. — Теперь я все время чувствовал Кара: не задумываясь, мог указать его позицию относительно себя. — Он словно колокольчик на ошейнике, что Депа смогла нацепить на абсолютно дикую лозовую кошку.

— Ух ты. Нет, я серьезно: ух ты! Знаете, все слышали истории о том, как страшны джедаи. Но они даже близко не соответствуют действительности, — сказал он. — Ваше настоящее могущество никак не связано со световыми мечами или переносом предметов по воздуху силой мысли… — Ник непонимающе покачал головой. — Это ведь неестественно: не просто дать избить себя, но и унизиться подобным образом, и добровольно отдать Кару световой меч…

— Подобные действия требуют определенной свободы разума. Когда эмоции не участвуют в принятии решений, ответы обычно становятся очевидными.

— И все равно это неестественно. Замечу лишь, что вы до ужаса меня пугаете…

— Когда я была ученицей Мейса, — задумчиво сказала Депа, — он часто повторял мне, что в жизни джедая нет ничего естественного.

— Я думал, что вы, ребята, как бы плывете по течению, используете свои инстинкты и все в таком духе…

— Разница, — пояснил я, — заключается в самих инстинктах. Необученное существо, управляющее Силой, вполне может нести в себе столько же мощи, сколько и величайший джедай: взять хотя бы Кара. Но без обучения они полагаются на инстинкты, дарованные им природой. И в этом заключается один из основных парадоксов джедаев: «инстинкты», на которые мы опираемся, по сути своей не инстинктивны. Путем непрестанных тренировок мы заместили наши природные. Именно поэтому джедаи должны начинать обучение в таком раннем возрасте. Чтобы заменить наши природные инстинкты — территориальность, эгоизм, гнев, страх и прочее — «инстинктами» джедаев: служением, ясностью, самоотверженностью и состраданием. Самому взрослому из принятых на обучение детей было девять. И насчет него было немало споров. Споров, которые продолжались, позволю себе заметить, больше десятка лет.

Жизнь джедая — это дисциплина, наложенная на природу. Как и, по сути, вся цивилизация, дисциплина накладывается на природные импульсы разумных существ.

Потому что мир — не естественное состояние.

Мир — это дитя цивилизации. Миф о мирном дикаре именно мифом и является. Без цивилизации все сущее превращается в джунгли. Пойдите к своему мирному дикарю и сожгите его посевы, убейте его стада или сгоните его с охотничьих угодий. И выяснится, что мирным он быть уже не намерен. Не это ли произошло на Харуун-Кэле?

Джедаи не сражаются за мир. Это лишь лозунг, и, как и любой другой лозунг, он слишком общий. Джедаи сражаются за цивилизацию, потому что лишь цивилизация создает мир. Мы боремся за справедливость потому, что справедливость является краеугольным камнем цивилизации: несправедливая цивилизация строится на песке. Она не переживет бури.

Мощь Кара идет от его природных инстинктов. Но эти же инстинкты управляют им так, как никогда не управляют джедаем. Один-единственный джедай, поддавшийся своей природной жажде власти, уважения, превосходства или мести, может нанести практически непоправимый ущерб.

— Мейс, — Депа мягко прервала меня, — мы все еще говорим о Каре? Или уже о Дуку?

«Или, — задумался я, — о ней самой?»

Я вздохнул и опустил голову, внезапно осознав, насколько же измотан. Но я все же закончил мысль. Не столько ради Ника, сколько ради Депы.

И ради самого себя.

— Наша единственная надежда в борьбе против существ, ведомых инстинктами, — это абсолютный и безусловный контроль над самими собой.

13. Джедай будущего

Ночь в джунглях.

Скатки коруннаев расстелены по зарослям. Тихие голоса растворяются на фоне шепота джунглей. Пахнет саморазогревающимися пищевыми пакетами и дымом от сигар-самокруток из зеленых рашалловых листьев.

Мейс сидел на одолженной скатке в нескольких метрах от карманной палатки Депы, поставленной под сплетенными ветвями зарослей тисселя внутри заброшенного гнезда рускакков. Пока Ник обрабатывал его раны, Винду наблюдал за призрачным женским силуэтом, отбрасываемым на стену палатки светом трофейного светового стержня.

Когда свет погас, он исчез, словно его никогда там и не было.

В мягком, мутноватом мерцании светящихся лоз Ник щурился, изучая данные медицинского сканера.

— Так, похоже, с твоим внутренним кровотечением мы закончили, — сказал он. — Осталось сделать еще один укол противовоспалительного, чтобы побыстрее разобраться с твоим сотрясением мозга…

Мейс склонил голову набок, и Ник приставил инъекционный спрей к его сонной артерии. Мастер-джедай невидящим взором смотрел в ночь: он даже не почувствовал быстрый укол.

Винду следил за своим световым мечом.

— Он не успокаивается, — произнес Мейс.

— Кто? Что?

— Вэстор. Он бродит. Кругами. Словно ранкор на привязи в пустыне.

— Тебя это удивляет?

— Не особо. Думаю, он подозревает, что, хотя бой и был настоящим, мое признание поражения было фальшивым. И он не уверен, что ему следует по этому поводу предпринять.

Ник вернул инъекционный спрей на место.

— Если ты не горишь желанием проводить все свое свободное время со мной и медпакетом, я бы советовал тебе не переходить ему дорогу. — Он поправил бакта-пластырь на ране от укуса. — Ты просто не поверишь, сколько видов смертельных бактерий я здесь нашел. Даже думать не хочу, что Кар ел перед дракой.

— Что он ел, заботит меня гораздо меньше, — сказал Мейс, — чем то, что сейчас снедает его.

— Угадать несложно. — Ник кивнул в сторону палатки Депы. — Как она?

Мейс пожал плечами:

— Ты сам видел.

— Нет, я имею в виду всю эту ботву с темной стороной. О которой мы говорили с тобой перед тем, как я оставил тебя в лагере.

— Я… даже не знаю. — Привычная хмурость Мейса лишь усилилась. — Мне бы хотелось сказать, что с ней все в порядке. Но мои желания имеют мало общего с тем, что есть. Она кажется… нестабильной.

— Ну, знаешь ли, несколько месяцев в самой гуще военных действий сотворят подобное с кем угодно.

— Вот этого я и боюсь.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Не знаю, сколько сейчас времени. За полночь, наверное. До рассвета еще несколько часов. Точнее сказать не могу — часы в инфопланшете постигла та же участь, что и скрытый передатчик.

В течение ночи есть время, когда даже светящиеся лозы приглушают свое сияние, ночные хищники успокаиваются и сон начинает казаться единственным разумным занятием.

Но я не сплю даже несмотря на то, что за последние три дня почти не сомкнул глаз.

Меня разбудил крик Депы.

Этот вопль невероятной муки выдернул меня из моих собственных кошмаров. Он был порожден не страхом, а страданием столь мощным, что иного выражения ему просто не нашлось.

Крик разбудил и ее саму, и первой ее мыслью стало выглянуть из палатки и утомленно сообщить всем, что это был лишь сон. Такая мысль, кажется, всегда приходит к ней самой первой: успокоить коруннаев и меня. Что меня в определенной мере радует.

За сегодняшнюю ночь это был уже третий ее крик.

А я, раненый и спящий на непривычной коруннайской скатке прямо на голой земле, почему-то выспался так, как на этой планете мне еще не удавалось.

Крики Депы милосердны.

Потому что от своих кошмаров я не просыпаюсь.

Мои кошмары засасывают, погружают в слепящий хаос беспокойства и боли. Они несут в себе гораздо больше, чем простые сны о ранах, страданиях или разнообразных жестоких травмах, расчленении и смерти, уготовленных для нас джунглями.

В моих снах на этой планете я вижу падение Ордена. Гибель Республики. Я вижу руины Храма, уничтоженный Сенат и Корусант, сотрясаемый орбитальными бомбардировками с огромных кораблей невообразимой конструкции. Я вижу, как Корусант, средоточие галактической культуры, превращается в джунгли гораздо более враждебные и чуждые, чем джунгли Харуун-Кэла.

Я вижу конец цивилизации.

Крики Депы возвращают меня обратно в эти джунгли, в эту ночь. Неделю назад я и представить не мог, что пробуждение в джунглях станет для меня избавлением.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Завтра мы уедем отсюда.

Весь день я повторяю это про себя, сидя со скрещенными ногами на панцире анккокса и беседуя с Депой. Правильнее было бы сказать «слушая Депу» — меня она, кажется, слышит, только когда ее это устраивает. В течение дня я слезал со зверя, только чтобы размять ноги или облегчиться… И иногда, когда я возвращался на место, она уже тихо бормотала, как всегда в наших беседах, словно разговор происходил у нее в голове, а мое присутствие или отсутствие не имело значения.

Когда прилетали штурмовые корабли и поливали все вокруг огнем или просто палили по джунглям, партизаны, которым повезло находиться рядом с анккоксом, частенько использовали его в качестве укрытия, но Депа никогда не пряталась. Как и я. Она не сходила с шезлонга в паланкине, а я опирался спиной на отполированные перила, и ее мягкий голос лился из-за плеча.

Сегодня мы преодолели много километров. Уровень земли повышается. Джунгли постепенно редеют, и мы теперь можем передвигаться значительно быстрее. Не зря коруннаи исчисляют расстояние не в километрах, а в днях пути.

Но истончающиеся джунгли не только дают нам возможность двигаться быстрее, но и открывают нас бластботам, которые теперь, кажется, патрулируют по четкой поисковой системе.

Я многое могу рассказать о прошедшем дне, но мне тяжело начать. В голове крутятся мысли лишь о дне завтрашнем, о встрече с Ником и о том, как я наконец вызову «Халлек», чтобы он забрал нас.

Я жажду этого.

Я внезапно осознал, что ненавижу это место.

Не слишком-то по-джедайски, но не могу этого отрицать. Я ненавижу эту влажность, жару, пот, что постоянно стекает по моим бровям и щекам, капая с подбородка. Я ненавижу тупую жвачную смиренность траводавов и дикие рыки акк-псов. Я ненавижу хватолисты и медные лозы, деревья портаака и заросли тисселя. Я ненавижу тьму под деревьями.

Я ненавижу войну.

Я ненавижу то, что она сделала с этими людьми. С Депой.

Я ненавижу то, что она делает со мной.

На «Халлеке» будет прохладно. Там будет чисто. В еде не будет плесени, гнили и яиц насекомых.

Я уже знаю, что сделаю, как только поднимусь на борт корабля. Еще до того, как отправиться на мостик, чтобы поприветствовать капитана.

Я приму душ.

Последний раз я был чистым на челноке, на орбите. Теперь я даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь отмыться.

Помню, как, выйдя из челнока в космопорту Пилек-Боу, я посмотрел на белый пик Дедушкиного уступа и подумал о том, что слишком много времени провел на Корусанте.

Каким же я был дураком.

Как и говорила Депа: слепым, глупым, высокомерным дураком.

Я боялся узнать, насколько здесь все плохо, но даже худший из моих страхов оказался далек от реальности.

Я не могу…

Я чувствую, как приближается мой световой меч. Продолжу позже.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Кар пришел к палатке Депы якобы обсудить завтрашний переход, прежде чем она отойдет ко сну. Я подозреваю, что его истинной целью было увидеть, как себя чувствую я.

Надеюсь, увиденное его удовлетворило.

Этим утром я спросил у Депы, почему она не уехала, когда сепаратисты отступили к Джеварно и Опари. Почему даже сейчас она так хотела остаться, не принуди я ее к сотрудничеству.

— Война здесь не окончена. Разве джедай может просто уйти? — Ее приглушенный голос лился сквозь занавески. В этот раз она не пригласила меня внутрь, а я не стал выяснять причину.

Боюсь, она в таком состоянии, что нам обоим не хотелось бы, чтобы я ее сейчас видел.

— Сражаться после того, как битва окончена, — не для джедая, — сказал я ей. — Но для тьмы.

— Война не имеет отношения к свету или тьме. Лишь к победе. Или смерти.

— Но ты уже здесь победила. — Я подумал о ее словах в том странном сне наяву. О ее ли словах или словах Силы — я не знал.

— Я — возможно. Но оглянись: ты видишь перед собой армию победителей? Или жалких беженцев, тратящих последние силы на то, чтобы не стать обычными висельниками?

Я испытываю к ним огромное сочувствие: к их страданиям и отчаянному сопротивлению. Я никогда не забываю, что лишь из-за удачи, желания джедаев-антропологов и выбора неких старейшин гхоша Винду моя судьба отличается от их.

На месте Кара Вэстора запросто мог бы оказаться я.

Но я не сказал ничего из этого Депе: моя цель здесь никак не связана с размышлениями над водоворотами в бесконечной реке Силы.

— Я понимаю их войну, — сказал я ей. — И прекрасно понимаю, почему они сражаются. Мой вопрос в другом: почему до сих пор сражаешься ты?

— Разве ты не чувствуешь?

И когда она это произнесла, я почувствовал: безжалостная пульсация страха и ненависти в Силе, та же, что я чувствовал в Нике, Мел, Беше и Леше, в Каре, но многократно усиленная, словно джунгли стали резонатором планетарного масштаба. Коруннаев заставляла продолжать сражаться ненависть, казалось, что целый народ мечтал лишь об одном: чтобы у балаваев был единый череп, который смогла бы размозжить коруннайская булава.

Она сказала:

— Да, наша битва выиграна. Их — продолжается. Она не закончится до тех пор, пока хотя бы один из них жив. Балаваи не перестанут приходить. Мы использовали этих коруннаев для собственных нужд и добились, чего хотели. А теперь я должна их бросить? Оставить перед лицом геноцида, потому что они нам более не нужны? Это мне приказывает Совет?

— Ты предпочитаешь остаться и сражаться в чужой войне? Последовал пылкий ответ:

— Они нуждаются во мне, Мейс. Я их единственная надежда.

Но эта горячность моментально испарилась, и речь ее вновь превратилась в измученное бормотание:

— Я совершала… разные вещи. Спорные вещи. Я знаю. Но я видела такое… Мейс, ты даже представить не можешь, что я видела. Ужасное, как оно есть. Ужасное, как я сама… Посмотри в Силе. И ты почувствуешь, насколько хуже все могло бы быть. Насколько хуже все будет.

С этим я спорить не мог.

— Оглянись. — Голос ее наполнился печалью. — Подумай обо всем, что видел. Это маленькая война, Мейс. Небольшая серия ничего не значащих стычек. До того, как Республика и Конфедерация вмешались, это было фактически спортивным состязанием. Но смотри, что теперь стало с людьми. Представь, что война сделает с теми, кто никогда не знал ее. Представь пехотные бои на полях Алдераана. ТОКО, бьющие по космоскребам Корусанта. Представь, во что превратится Галактика, если Войны клонов примут серьезный оборот.

Я возразил, что они уже таковы, но она лишь рассмеялась:

— Ты еще не видел серьезного оборота.

И я ответил, что смотрю на него прямо сейчас.

Теперь я думаю о клонах-солдатах на «Халлеке», о том, что своей безоговорочной смелостью и боевой дисциплиной они отличаются от этих оборванных убийц, как будто это совершенно разные расы… И я вспоминаю о том, что Великая армия Республики насчитывает одну целую и две десятых миллиона клонов. Как раз достаточно, чтобы разместить по одному солдату — одному-единственному бойцу — на каждой планете Республики и оставить в запасе буквально пару тысяч.

Если Войны клонов будут протекать так, как их, похоже, видит Депа, в них станут сражаться не только клоны, джедаи и боевые дроиды, но и обычные граждане. Обычные граждане, которые встанут перед жестоким выбором: умереть или стать подобными этим коруннаям. Обычные граждане, которым придется навсегда покинуть Галактику Мира.

Я лишь надеюсь, что теми, кто невосприимчив к Силе, война переносится легче.

Но подозреваю, что на самом деле все как раз наоборот.

Были и часы, когда мы ехали молча. Я сидел рядом с паланкином, убаюканный мерным покачиванием анккокса и неизменным потоком деревьев, лоз и цветов, пока Депа дремала в полуденной жаре, и вслушивался в ее сонные бормотания, каждый раз испытывая шок от внезапного крика или страдальческого стона, что срывали с ее губ головные боли.

Кажется, у нее перемежающаяся лихорадка. Иногда ее речь превращается в разрозненный бред воображаемых бесед, которые скачут с темы на тему, будто обрывочные галлюцинации. Иногда ее речи наполняются странной проникновенностью, словно она предсказывает будущее, у которого не было прошлого. Я попытался записать хотя бы часть из этого на инфопланшет, но каким-то удивительным образом ее голос не записывался.

Словно ее речи были моими собственными галлюцинациями.

А если и так…

Какое это имеет значение?

Даже ложь Силы куда правдивее, чем реальность, доступная нашему пониманию.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Большую часть дня мы говорим о Каре Вэсторе. Депа избавила меня от необходимости выслушивать наименее аппетитные подробности, но даже того, чем она поделилась, уже достаточно. Более чем достаточно.

Например, он называет меня дошало не ради красного словца. Если он сказал Депе правду, то мы с Каром Вэстором — последние из Винду.

За прошедшие тридцать лет гхош, в котором я родился и в котором жил несколько месяцев подростком, когда вернулся, чтобы выучить некоторые навыки коруннайского владения Силой, был полностью уничтожен. Не в какой-то великой бойне или крайне важном героическом сражении, а в простой, брутальной математике истощения: мой гхош стал еще одной статистической жертвой в кипящей партизанской войне против врага более многочисленного, лучше вооруженного и столь же безжалостного.

Депа сообщила мне это неуверенно, как ужасные новости, которые надо рассказывать очень тактично. И возможно, она была права. Затрудняюсь сказать. Кажется, она считает, что это должно бы много для меня значить. И может статься, действительно должно.

Но я значительно больше джедай, чем корун.

Когда я думаю о том, что мои дошалаи мертвы, наследие и традиции Винду потонули в крови и тьме, я чувствую лишь отстраненную грусть.

Любая история о бессмысленном страдании и потерях приносит мне грусть.

Если бы мог, я изменил бы их все. Не только свою.

Наверняка изменил бы вэсторовскую.

Похоже, в молодости Кар Вэстор был довольно заурядным: немного в большем контакте с пилекотаном, чем остальные, но более ничем не примечателен. Изменила его Летняя война. Изменила так же, как и многое другое на этой планете.

Когда Кару было четырнадцать, исследователи джунглей на его глазах жестоко убили всю семью — одна из типичных для этой войны жестокостей.

Не знаю, как ему удалось сбежать: истории, что Депа слышала от разных коруннаев, противоречивы. Сам же Кар, похоже, не собирается это обсуждать.

Мы знаем лишь, что после смерти родителей он остался в джунглях один: без оружия, без траводава, без акков и товарищей, без еды и каких бы то ни было припасов. И что он прожил в одиночестве в джунглях больше года.

Вот что он имел в виду, когда говорил, что пережил тэн пил'трокэл.

И только сейчас я начал осознавать иронию, заключенную в этом термине.

Тэн пил'трокэл — это наказание, выработанное коруннайской культурой для тех, кто заслуживает смерти. Зная, что человеческий суд может оказаться ошибочным, коруннаи оставляют окончательное вынесение приговора за самими джунглями. Они считают это милосердием.

Я бы сказал, что это милосердие, которое они даруют сами себе, — так они могут отнять жизнь, не запачкав руки кровью.

Кар же прошел через тэн пил'трокэл, наложенный на него за то, что он корун. Он был столь же невиновен и столь же виноват, сколь и балавайские дети, которых он собирался подвергнуть правосудию джунглей. Их преступления одинаковы: они просто родились не в тех семьях.

Во время описываемых событий он был где-то на год старше Килы.

Но рядом с ним не было джедая, который спас бы его, и посему ему пришлось спасаться самому.

Мне кажется, что его способность говорить по-человечески стала частью цены, которую он заплатил, чтобы выжить. Все джедаи знают, что за мощь надо платить: Сила поддерживает нерушимый баланс. Пилекотан дал ему мощь в обмен на человечность.

Иногда я задаюсь вопросом, не делает ли Сила то же самое с джедаями?

У Вэстора и его акк-стражей явно много общего с джедаями: они кажутся нашими отражениями в темном зеркале. Они полагаются на инстинкты — джедаи полагаются на тренировки. Они используют злость и агрессию в качестве источников мощи — наша мощь основана на ясности и защите. Даже оружие, которое носят он и его акк-стражи, является искаженным отражением нашего.

Я использую меч как щит. Они используют щиты как мечи.

Депа сказала мне, что эти виброщиты были личным изобретением Кара. Вибротопоры — распространенное оборудование исследователей джунглей, которые используют их для сбора древесины и расчистки пути в слишком плотных для их паровых вездеходов зарослях. Вибротопоры обладают высокой сопротивляемостью к поедающим металл плесени и грибку, так как звуковые генераторы, из которых они черпают энергию, полностью герметичны.

А металл виброщитов… что ж, он интересен сам по себе. Кажется, это сплав, который плесень не атакует. Он невероятно прочный и никогда не тупится. Впрочем, он еще и не ржавеет и даже не тускнеет.

Кроме того, судя по всему, он является сверхпроводником.

Поэтому мое лезвие не смогло его прорезать: температура щита никогда не меняется. Даже энергия светового меча моментально отводится. Если лезвие достаточно долго продержать рядом, щит расплавится, но с ходу прорезать его не получится. По крайней мере, энергетическим клинком.

Так и запишем.

Когда Кар принимает кого-то в акк-стражи, новичок должен сам создать свое оружие. И это очень похоже на традицию, в духе которой мы, джедаи, конструируем световые мечи.

Мне пришло в голову, что, возможно, Кар почерпнул эту идею в тех историях, что я рассказывал давно утерянным друзьям гхоша Винду тридцать пять с лишним лет тому назад, — у коруннаев очень сильна устная традиция, так что рассказы передаются через поколения, словно драгоценное достояние.

Я не стал делиться этим подозрением с Депой.

Она клянется, что не обучала Кара и его стражей джедайским навыкам защиты от выстрелов, и говорит, что Кар уже свободно владел ими, когда она впервые встретила его. Если это правда, то он, должно быть, научился всему сам. А додуматься до этого он мог после тех самых историй, которыми я в дни наивной молодости бездумно поделился с безрассудными друзьями.

В итоге по странной замкнутой случайности Кар Вэстор может быть моей ошибкой.

Источник металла остается загадкой. Хотя Кар никому ничего о нем не рассказывал, кажется, я знаю, откуда берется этот материал. Броня космического корабля.

Тысячи лет тому назад, еще до Войн ситхов, когда генераторы щитов были столь огромны, что их можно было установить только на самые большие корабли, на более мелкие космические суда устанавливалась броня из зеркалоподобного сверхпроводящего сплава, который вполне успешно выдерживал стрельбу медленных лазерных пушек того времени.

Думаю, во время своего тэн пил'трокэла где-то в джунглях Коруннайского высокогорья Кар наткнулся на древний джедайский космический корабль, который разбился на этой планете и с которого пошли наши с ним предки.

Чуть ранее сегодня вечером я узнал настоящую правду о Каре Вэсторе. Не только кто он и зачем он…

Но и какое значение он имеет.

Во время перехода Кар нашел пещеру, которую счел достаточно защищенной от огня штурмовых кораблей и обнаружения со спутников. Этой ночью он решил излечить лихорадку Беша и Мел. Все это время Беш и Мел, привязанные, словно груз, к носилкам позади траводава, оставались в танатизиновом сне. Жестокие порезы, что нанес им Террел, были сшиты тканевыми перевязчиками из трофейного медпакета, но раны все же не залечивались: внутренние исцеляющие процессы их тел тоже были подавлены танатизином.

Депа присутствовала при ритуале вместе со мной и несколькими избранными. Пара акк-стражей вынесла ее на шезлонге из паланкина. Она прикрывала глаза хрупкой рукой: у нее снова болела голова, а ярко-белый свет от горящего тайрууна причинял лишь еще большие страдания. Мне показалось, что она предпочла бы вообще пропустить церемонию.

Но когда Кар положил тела Беша и Мел лицом вниз на покрытый мхом пол пещеры и разорвал на их спинах рубашки, Депа дернулась и села прямо. Несмотря на то что она по-прежнему прикрывала глаза, в свете костра они мерцали красными и серебряными всполохами. Она сосредоточенно наблюдала, закусив маленькими зубками нижнюю губу и поглаживая уголок рта возле ожога.

Кар опустился на корточки позади Беша и Мел и начал тянуть одну ноту, а какой-то незнакомый мне корун тем временем впрыснул больным противоядие. Гудение Вэстора стало более глубоким, и в нем родился пульсирующий ритм, подобный медленному биению человеческого сердца. Лор-пилек вытянул руки, закрыл глаза и продолжил издавать единственный звук, а я почувствовал движение в Силе, ураган энергии, абсолютно непохожий на то, что я ощущал при работе джедаев-целителей… или вообще кого бы то ни было. Внезапно вдоль позвоночников больных проступила красная полоса, а секундой позже она превратилась в блестящую вязкость свежей крови, что струилась прямо сквозь кожу и… думаю, подробности здесь излишни. Достаточно сказать, что Кар каким-то образом использовал Силу… использовал пилекотан… для того, чтобы убедить личинок лихорадных ос, что они выбрали неправильное место для вылупления. Использовав тот же самый животный инстинкт, что позволяет личинкам дойти от жала осы до центральной нервной системы жертвы, Кар заставил их мигрировать…

Из Беша и Мел.

И его мощь была такова, что почти килограмм их кишащей массы отправился прямо в полыхающий тайруун, где личинки горели и лопались, наполняя пещеру запахом паленых волос.

Во время этой невероятной демонстрации Депа наклонилась ко мне и прошептала:

— Ты никогда не задумывался над тем, а не ошибаемся ли мы?

Я не понял, что она имела в виду, и Депа махнула хрупкой рукой куда-то в сторону Вэстора:

— Подобная мощь и подобный контроль… без единого дня тренировки. Потому что его действия естественны: столь же естественны, сколь и сами джунгли. Мы, джедаи, тренируемся всю нашу жизнь: учимся контролировать наши природные эмоции и желания. Мы столь многим платим за нашу мощь. И кто из джедаев мог бы совершить подобное?

Мне нечего было ответить: мощь Вэстора вполне сравнима с мощью учителя Йоды или молодого Энакина Скайуокера. И у меня не было желания спорить с Депой по поводу джедайских традиций или необходимого разделения между тьмой и светом.

Так что я попытался сменить тему.

Я признался, что Ник поделился со мной правдой об инсценированной бойне и о ее сообщении на инфопластине, и напомнил, что она вчера намекала на некий план, связанный со мной, что она хотела чему-то меня научить или что-то показать. Об этом я и спросил.

Я спросил, чего она надеялась достичь, завлекая меня сюда.

Я спросил, каковы ее условия победы.

Она сказала, что хотела кое-что мне рассказать. Вот и все. Это было сообщение, которое она могла бы послать и подпространственным кодом: строчка-другая, не более. Но я должен был оказаться на войне, увидеть войну, испить, съесть, вдохнуть и почувствовать запах войны. Иначе бы я не поверил.

Она сказала мне: «Джедаи проиграют».

И там, в пещере, пока личинки лихорадных ос вылезали из тел и лопались в пламени тайрууна, я прикинул цифры: лояльных систем по-прежнему в десять раз больше, чем сепаратистских, у Республики огромная производственная база и невероятное преимущество в ресурсах… И это было лишь начало огромного списка причин, по которым Республика неминуемо победит.

— О, я знаю, — был ее ответ. — Республика вполне может выиграть. Но джедаи проиграют.

Я сказал, что не понимаю, но это, как мне теперь кажется, было не совсем правдой. Думаю, правдой было то, что сказала мне Сила, представшая в образе Депы в лагере: я уже понял все, что можно было понять.

Я просто не хочу в это поверить.

Она сказала мне, что я сам предвосхитил поражения джедаев.

— Причина, по которой ты освободил балаваев, Мейс, — сказала она, — и есть та причина, по которой джедаи будут уничтожены.

Она сказала, что война — это ужас. Ее слова:

— Ужас. Но ты не понимаешь, что она и должна быть ужасом. Так и выигрываются войны: причинением таких ужасных страданий врагу, что он более не способен сражаться. Нельзя рассматривать войну с позиций законов, Мейс. Нельзя сражаться, защищая невинных, потому что невинных нет!

Она сказала нечто очень близкое к тому, что Ник говорил об исследователях джунглей: мирных жителей нет.

— Руководители Конфедерации могут вести войну против нас лишь благодаря своим невинным гражданам: тем, что строят корабли, выращивают еду, добывают металлы, очищают воду. И лишь они могут остановить войну, только их страдания приведут к ее завершению.

— Но ты же не считаешь, что джедаи не будут препятствовать причинению вреда и убийствам простого народа… — начал я.

— Именно. Поэтому мы и не сможем победить: чтобы выиграть эту войну, мы должны будем перестать быть джедаями. — Она говорила в будущем времени, хотя мне казалось, что в ее сердце и мыслях джедаи уже мертвы. — Например, сбросить бомбу на арену Джеонозиса. Мы можем спасти Республику, Мейс. Мы можем. Но придется поступиться нашими принципами. В конце концов, не в этом ли предназначение джедаев? Мы жертвуем всем ради Республики: нашими семьями, нашей родиной, материальными ценностями, даже нашими жизнями. Теперь Республике нужно, чтобы мы пожертвовали сознаниями. Можем ли мы отказать? Неужели традиции джедаев важнее миллиардов жизней?

Она рассказала, как вместе с Каром Вэстором смогла выгнать сепаратистов с этой планеты.

КНС использовала космопорт Пилек-Боу в качестве базы для починки, заправки и обслуживания дроидов-истребителей, патрулирующих систему Аль'Хар. Для подобных операций требуется большое количество гражданских рабочих. Стратегия была крайне проста: Депа доказала этим самым рабочим, что военные сепаратистов и балавайское ополчение даже совместно не способны их защитить.

Прямого военного столкновения не было. Ничего красочного или героического. Просто непрекращающаяся череда отвратительных убийств. По одной-две жертвы зараз. Поначалу сепаратисты наводнили Пилек-Боу войсками. Но боевые дроиды столь же уязвимы для поедающей металл плесени, сколь и обычные бластеры. А солдаты из плоти и крови умирают так же легко, как и гражданские лица. Партизанская война нацелена не на укрепления врагов и даже не на их жизни.

Настоящей целью является желание врага сражаться.

Войны выигрываются не уничтожением противника, а террором по отношению к нему, продолжающимся до тех пор, пока он не сдастся и не отправится восвояси.

— Вот зачем я привезла тебя на Харуун-Кэл, — сказала она. — Я хотела показать тебе, как выглядят побеждающие солдаты. — Она ткнула пальцем за костер. — Вот джедай будущего, Мейс. Вот он. Она указывала на Кара Вэстора.

Вот почему в этот темный час, далеко после полуночи и задолго до рассвета, когда светящиеся лозы тускнеют, а хищники успокаиваются, когда лишь сон имеет смысл, я лежу на скатке, смотрю на черную листву над головой и думаю о завтрашнем дне. Завтра мы уедем отсюда.

Вернемся к планетам, где душ — это просто чистая вода, а не пробиотический туман. Вернемся к планетам, где спят в домах, на кроватях с чистыми, отбеленными простынями.

Вернемся к планетам, которые пока что, хоть и не навсегда, существуют в Галактике Мира.

14. Последняя запись

Воздух над Лоршанским перевалом столь чистый, что выступающий на фоне неба горный пик, с трудом различаемый Мейсом вдали на юге, вполне мог оказаться и Дедушкиным уступом. Пелена коричневого тумана чуть ближе в том же направлении наводила на мысли о смоге над Пилек-Боу. Еще ближе серебряные пятна штурмовых кораблей скользили над покровом джунглей. Их было множество: Мейс насчитал минимум шесть, а возможно, и все десять патрулей, летающих меж холмов.

Редкие беззвучные вспышки стреляющих пушек и клубящийся черный дым из огнеметов удивительно успокаивали Винду: они означали, что, по мнению ополчения, партизаны по-прежнему находятся где-то внизу, среди деревьев.

Джедай сидел с инфопланшетом, скрестив ноги, на грязном полу рядом со входом в пещеру. Всего в паре метров яркий послеполуденный свет скользил по лужайке на небольшом утесе, ровном травяном выступе в несколько десятков метров, обрывающемся вниз где-то на полкилометра.

Достаточно большом, чтобы принять десантный корабль типа «Джату» производства республиканских «Проектов Синара».

Мейс заставлял себя не смотреть в небо. Транспорт прибудет, когда прибудет.

Остались считаные минуты.

Он внезапно понял, что пересчитывает все те увечья, что ему нанес Харуун-Кэл: начиная с синяков от оглушающих выстрелов и заканчивая ожогами, сломанными ребрами, сотрясением и следом от человеческого укуса. Не говоря уж о бесчисленных укусах насекомых, какой-то сыпи на правой лодыжке и волдырях на пятках, которые, похоже, были результатом развивающейся грибковой инфекции…

И это лишь физические раны. Их можно залечить.

А психологические травмы: его доверию, принципам, моральной уверенности… его сердцу…

Их нельзя залечить спрей-повязками и бакта-пластырями…

Ник, меряющий шагами пещеру позади Мейса, уже протоптал дорожку в тонком слое грязи на каменном полу. Он поднял ружье, прислоненное к стене, в десятый раз проверил его готовность и поставил обратно. То же самое он сделал с пулевым пистолетом в набедренной кобуре, затем вновь оглянулся в поисках, чем бы заняться. Не обнаружив ничего, он вновь начал расхаживать взад-вперед.

— Ну сколько еще?

— Недолго.

— То же самое ты отвечал и в три предыдущих раза.

— Думаю, все зависит от того, что понимать под словом «недолго».

— Ты уверен, что она придет?

— Да, — солгал Мейс.

— А что, если они прилетят до того, как она придет? Ведь мы не сможем ее ждать, ведь все эти «Турбоштормы» или кто-нибудь еще легко отследят наш транспорт… Если она не придет…

— Подумаем, что делать, если это случится.

— Ну да. — Росту начал расхаживать от входа пещеры к задней стене, вместо того чтобы мерить ее из стороны в сторону. — Конечно.

— Ник.

— А?

— Успокойся.

Молодой корун остановился, посмотрел, извиняясь, на Винду, поправил рубаху и начал нервно теребить пальцами ремень брюк.

— Не люблю ждать.

— Я заметил.

Ник присел на корточки возле мастера-джедая и кивнул в сторону инфопланшета:

— Там есть какие-нибудь игрушки? Проклятье, я даже в дежарик сыграл бы. А ведь я ненавижу дежарик!

Мейс покачал головой:

— Это мой журнал.

— Я видел, как ты что-то в него говоришь. Что-то типа дневника?

— Да, что-то в этом роде. Это журнал событий, происходящих со мной на Харуун-Кэле. Для архивов Храма.

— Ух ты. А я там есть?

— Да. И Мел, и Беш, и Леш. Депа, и Кар Вэстор, и дети из лагеря…

— Ух ты, — повторил Ник. — Нет, серьезно, ух ты… Это правда круто. А все джедаи ведут записи?

Мейс не сводил глаз с джунглей за перевалом.

— Не думаю, что Депа ведет. — Он вздохнул и в который раз не позволил себе выжидающе посмотреть на небо. — А что?

— Ну просто… просто это странно, понимаешь? Думать об этом. Я буду в джедайских архивах…

— Да.

— Двадцать пять тысяч лет записей. Это словно… словно стать частью истории Галактики!

— Ты и так ее часть.

— О да, конечно, я знаю: все — часть истории. Но ведь не все попадают в архивы джедаев, а? Ведь мое имя останется там навеки. Это похоже на бессмертие…

Мейс подумал о Леше и о Флоремирлле Тенк. О Терреле и Рэнкине. О телах, обожженных до неузнаваемости и по-прежнему лежащих на земле в поселении.

— Это, — медленно протянул он, — настолько близко к бессмертию, насколько кто-либо из нас вообще способен к нему приблизиться.

— Можно мне что-нибудь послушать? — Росту просительно мотнул головой. — Не то чтобы я был особо любопытный. Но это помогло бы скоротать время…

— Уверен, что хочешь знать, что я о тебе думаю?

— Конечно же. А что? Ты плохо обо мне думаешь? — На его лице отразилось выжидание. — Совсем плохо, да?

— Я подтруниваю над тобой, Ник. Я не смогу проиграть для тебя записи. Они зашифрованы, и ключ для расшифровки есть только у мастеров-архивариусов в Храме.

— То есть как? Ты даже не можешь послушать, что записал?

Мейс взвесил инфопланшет на ладони: тот казался таким маленьким, таким незначительным, но нес в себе столько сомнений и боли.

— Шифрование не только оберегает данные от посторонних, но и защищает меня от искушения вернуться в прошлое и исправить записи, чтобы представить себя в лучшем виде.

— Неужели ты бы мог так поступить?

— У меня нет такой возможности. А если бы была… Не знаю. Надеюсь, что смог бы устоять. Но джедай или нет, я все же остаюсь человеком. — Он пожал плечами. — Мне нужно сделать последнюю запись, подготовиться к официальному отчету перед Советом.

— Я могу послушать?

— Думаю, можешь. Ты не услышишь ничего нового.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

(последняя запись на Харуун-Кэле)

Я нахожусь в пещере на коруннайской базе Лоршанского перевала вместе с майором Росту. Депа…

[Мужской голос, принадлежащий, по результатам анализа, Нику Росту, майору (поощрительное звание) ВАР]: «Эй, он включен? То есть они вроде как слышат меня?..»

Да. Он…

[Росту]: «Ух ты! То есть получается, какой-нибудь странный джедай-инородец через несколько тысяч лет достанет эту запись и я как бы скажу ему: „Привет!" — через всю эту бездну времени? Эй, привет тебе, джедайский обезьянопоклонник, кем бы ты ни…»

Майор.

[Росту]: «Да, знаю: „Заткнись, Ник“».

[Кто-то тяжело вздыхает.]

Депа должна встретиться здесь с нами.

У нее появился какой-то план, как отослать Кара Вэстора и его акк-стражей на достаточное расстояние, чтобы нас смогли без проблем забрать. Она обошлась без подробностей, а я не стал ничего уточнять.

Я боялся услышать то, что она могла рассказать.

Сегодня утром мы отправили сигнал тем же способом, которым до этого она посылала свои немногочисленные отчеты. Вместо того чтобы осуществить непосредственную подпространственную передачу, по которой, в случае перехвата, спутники ополчения смогли бы определить наше местонахождение, она отправила кодированный сигнал по обычному коммуникационному каналу с помощью направленного луча, который отразился от одной из видимых с перевала гор прямо в спутник Голосети. В этом сигнале содержится джедайский перекрывающий код, который забирает часть мощности местной Голосети и использует ее для передачи реального сигнала «Халлеку». Очень безопасный метод, хотя часть данных, конечно, может быть утеряна из-за рассеивания луча.

Я лично услышал подтверждение, пришедшее на коммуникатор базы.

«Халлек» уже в пути.

Мы прибыли на базу где-то за час до рассвета. «Халлек», возможно, уже вошел в систему. А сама база… оказалась не такой, как я ожидал.

Она представляет собой не военный лагерь, а скорее подземное убежище для беженцев.

Комплекс огромен: живой улей, чьи ходы прорезают всю северную часть перевала. Несколько туннелей уходят вниз по склону и выводят к замаскированным пещерам глубоко в джунглях. Некоторые пещеры возникли естественным образом: ранее они были вулканическими пузырями или водостоками, пробитыми потоками растаявшего на пиках снега. Жилые пещеры были искусственно расширены и обработаны. На Харуун-Кэле нет горной промышленности и, соответственно, нет никакого горнодобывающего оборудования, но вибротопор режет камень почти столь же легко, сколь и дерево. Во многих небольших пещерах есть каменные нары, столы и скамьи, изготовленные таким образом.

И если бы не жуткая перенаселенность, здесь даже могло бы быть уютно.

Пещеры и туннели заселены тысячами коруннаев, и каждый день прибывают все новые жители. Большинство из них не участвуют в боевых действиях: женщины и старики, больные и раненые. И дети. Полное отсутствие горнодобывающего оборудования приводит к тому, что вентиляция развита на минимально необходимом уровне, а санитария практически отсутствует. Тут свирепствует пневмония: первыми в трофейных медпакетах кончаются антибиотики. В пещерах нет места, где не были бы слышны сдавленные хрипы людей, пытающихся вогнать еще немного воздуха в истерзанные легкие. Дизентерия забирает жизни стариков и раненых, а учитывая, что вместо канализации используются ведра, ситуация только ухудшается.

Самые большие пещеры выделены траводавам. Все прибывающие коруннаи приводят с собой переживших поход траводавов: даже во время войны Четвертый Столп нерушим. Сбившиеся в кучу звери день за днем проводят без еды, в очень ограниченном пространстве и выглядят болезненными, беспокойными. Между членами различных стад регулярно происходят драки, и мне сказали, что каждый день погибает несколько особей: жертвы полученных в драках ран или инфекционных заболеваний. Некоторые, кажется, просто теряют волю к жизни: они ложатся, отказываются подниматься и наконец просто умирают от голода.

Коруннаи ухаживают за ними в меру своих возможностей: стада разделены самодельными загородками из кучек нарезанного камня; всех животных через специальные туннели регулярно по очереди выводят на прогулку в джунгли под перевалом. Под бдительным взором сторожащих их акков. Но даже с этой полумерой возникают трудности: по мере прибытия новых траводавов коруннаям приходится уводить их все дальше и дальше, чтобы не истончить джунгли настолько, что это откроет местоположение базы.

Я наконец понял, почему Депа не желает уезжать.

Мы въехали на ее анккоксе в один из замаскированных туннелей. Как только сумрак джунглей сменился глубокой тьмой подземелья, Депа отодвинула занавеси паланкина и пересела в сиденье на голове зверя. Казалось, она наполняется спокойствием с каждым вдохом тяжелого спертого воздуха.

Все, мимо кого мы проезжали… Все, кого мы видели…

Не было улыбок или приветственных возгласов. Приветствие, что ждало ее, было глубже, чем можно выразить словами.

Женщина, прислонившаяся к влажной каменной стене, поймала взгляд Депы и подалась вперед, а лицо ее стало подобно цветку, открывающемуся навстречу солнцу. Одно лишь присутствие Депы уже даровало свет ее глазам и силу ногам. Женщина с трудом встала, опираясь на стену туннеля, и протянула в нашу сторону руку. Депа, узнав ее, кивнула, и ладонь женщины закрылась, словно пытаясь выхватить взгляд Депы из воздуха. Она прижала эту ладонь к груди так, будто даже простой взгляд был бесценным.

Святым.

Точно он был единственной необходимой вещью, чтобы продолжать жить.

Так нас и приветствовали: та женщина, помноженная на тысячу. Воины и раненые. Старики. Больные и немощные, дети…

Депа для них больше чем джедай. Не богиня: тех, кто сам касается Силы, не впечатлить возможностями джедая. Она, мне кажется, тотем. Для них она то, чем джедай должен являться для всех, но это настолько врезалось в их сердца, что стало формой сумасшествия. Она их надежда.

[Росту]: «А ведь так и есть, знаешь…»

Ник?

[Росту]: «Ты думаешь, здесь все так паршиво? Нет, ну конечно, все паршиво. Даже не конкретно здесь. На всем высокогорье. Довольно паршиво. Но ты просто не представляешь, как здесь было до Депы. Пойми, не мы здесь плохие парни».

Никто и не говорил, что вы плохие. Так же, как никто и не говорил, что вы хорошие. Я еще не видел здесь ни одного хорошего парня. [Росту]: «До сих пор? Я видел. Даже двоих».

Неужели?

[Росту]: «Ведь все эти разговоры о хороших и плохих парнях очень быстро теряют смысл, а? Ну вот, например, знаешь ли ты, почему Пилек-Боу откололся от Республики? Дело вовсе не в „коррупции в Сенате“ и прочем клыкачовом дерьме. Балаваи присоединились к Конфедерации, потому что сепы пообещали уважать их независимость. Улавливаешь? Права планеты. А единственное право, которое по-настоящему заботит балаваев, — это право убить всех нас. Сепы держат дроидов-истребителей и обслуживающий персонал в космопорту, а ополчение внезапно получает неограниченное количество штурмовых кораблей. Затем балаваи запрещают коруннаям находиться за пределами Пилек-Боу. А потом начинают притеснять коруннаев и внутри города. Не всех, ты же понимаешь, лишь преступников. Нищих и беспризорников. И тех, кто создает проблемы. Тебе на заметку: проблемы создает любой корун, сказавший хоть что-то о сложившихся порядках.

Они организовали для нас лагерь. Я был там. Именно там нас нашла Депа. Ты думаешь, жизнь здесь отвратительна? Ты бы видел, от чего она нас спасла.

Да, возможно, мы сбежали от той жизни, лишь чтобы умереть здесь. Возможно. Ты считаешь, нет никакой разницы? Ты думаешь, что это не лучше?

Сам иди и живи в клетке, если хочешь. Я? Я умру свободным человеком. Вот что для нас значит Депа.

Вот что ты забираешь».

Она в любом случае скоро бы вас покинула.

[Росту]: «Это тебе так кажется».

Она умирает, Ник. Война убивает ее. Эта планета убивает ее. Коруннаи убивают ее.

[Росту]: «Никто из местных ни за что и никогда даже пальцем бы ее не тронул…»

Нарочно — нет.

Но она утопает в злости, Ник.

[Росту]: «Эй, я просто слегка чокнутый, не более того».

Не твоей конкретно. Она утопает в злости всех вас. Всего этого места.

Непрекращающееся насилие… без надежды и без рецепта к спасению…

Связь джедая с Силой увеличивает интенсивность всего, что его касается: даже малейшим нашим поступкам она придает немыслимо огромный вес. Она еще более делает нас тем, чем мы уже являемся. Если мы спокойны, она дает нам ясность. Если мы злимся, она наполняет нас яростью богов. Гнев — это ловушка. Чтобы тебе было легче понять, представь его наркотиком, чем-то похожим на глиттерстим. Попробовав его всего раз, ты навсегда останешься жить с желанием, которое никуда не исчезнет.

Именно поэтому джедаю следует стремиться создавать мир внутри себя: то, что снаружи, отразит то, что внутри. Сила едина. Мы часть Силы. А она всегда будет, по крайней мере частично, тем, что мы есть.

Для Депы слишком поздно становиться лор-пилеком, так же как и для Кара Вэстора — джедаем. Она желает отдать жизнь, помогая твоему народу. Хотите ли вы взять эту жизнь?

[Росту]: «Эй, не смотри на меня так. Я на твоей стороне, помнишь?» Так вот.

«Халлек», должно быть, уже в системе. Мы с минуты на минуту увидим инверсионный след десантного корабля.

И Депа направляется на встречу с нами.

[Росту]: «Правда? Ты что, чувствуешь ее?»

Не совсем. Но частью ее плана по удержанию Кара Вэстора и его акк-стражей на расстоянии было возвращение моего светового меча. В подобных мелочах, в том, что она думает о других, в ее автоматической доброте я обретаю надежду на то, что она не полностью потеряна.

Несмотря на то что я могу создать свой клинок заново, она…

Она была грустна…

«Меланхоличное согласие» — эти слова лучше всего описывают ее состояние, когда она пообещала вернуть мне световой меч. Хотя само по себе оружие не слишком важно, она, казалось, едва сдерживала слезы. «Я не вынесу, если твое путешествие сюда будет стоить тебе еще дороже, чем уже стоило», — сказала Депа мне этим утром, когда я уходил, направляясь в эту пещеру.

Я ясно ощущаю приближение своего светового меча. А теперь я чувствую и ее меч. Они приближаются, петляя по естественным трещинам в скале, которые часто используются для переходов от пещеры к пещере. Как это странно — в пугающем смысле предуведомления некоей трагедии, — что я могу почувствовать Депу, ту Депу, что знаю, лишь благодаря ее оружию.

[Росту]: «Э-э, а это переду… при… ощущение трагедии, короче, не переводится, случайно, на общегал как „у меня плохое предчувствие"? Потому что, понимаешь ли, теперь, когда ты упомянул об этом…»

Я тоже чувствую. Но плохие предчувствия сопровождают меня с той поры, как я ступил на эту планету.

[Росту]: «Я вот что подумал… Ты же понимаешь, мы уже достаточно долго здесь сидим. Неужели за все это время тебе в голову не приходила мысль, что Депа послала нас сюда не для того, чтобы убрать Кара с дороги? Что, если она послала нас сюда, чтобы убрать с дороги нас?»

Подобное приходило мне в голову. Но я запретил себе продумывать этот вариант. Депа не такая. Обман не для нее… а уж тем более предательство. Она сказала, что придет сюда. Это означает, что она придет. Сюда.

Она всего в нескольких шагах…

[Росту]: «А может, и… нет».

Ты…

[Росту]: «Ближе не подходи. Стоять! Я серьезно».

[Харуун-кэльский журнал мастера Винду завершается не словами, а чем-то, напоминающим предупреждающий рык крупного хищника.] [КОНЕЦ ЖУРНАЛА.]

15. Ловушка

Ник замер в классической позе стрелка: пистолет в правой ладони, левое плечо немного выставлено, правая рука направлена четко вперед, левая ладонь обхватывает правую и рукоятку пистолета.

Целью его была ухмылка из иголок-зубов, еле заметная в трещине в глубине пещеры.

Мейс мягко и плавно, без резких движений, поднялся на ноги.

— Не делай этого, Ник.

— Да я и не собираюсь, — признал парень. — Но если придется, я выстрелю.

— Я видел, как он защищается от бластерных лучей. То же самое он способен сделать и против пуль. У тебя просто ничего не получится.

— Это ты так думаешь. — Голос Росту был нехарактерно спокойным, а его руки своей неподвижностью напоминали горы. — Ты не видел, как я стреляю.

— Сейчас не время для демонстрации. — Винду положил ладонь на руку Ника и увел дуло пистолета вниз. — Выходи, Кар.

Из тьмы в трещине выступил лор-пилек.

Виброщиты — на предплечьях.

В руках — два световых меча.

Мейс ощутил, как надежда и вера внутри окончательно иссякли. Осталась лишь безумная усталость.

Он так сильно, так долго старался верить в нее, и в себя, и в Силу. Он заставил себя поверить: жесткой дисциплиной исключил из разума даже возможность провала. В конце концов, это же Депа, его падаван, почти что его ребенок… Он знал ее всю ее жизнь…

Всю жизнь, за исключением нескольких месяцев: первых и последних.

Вэстор со световыми мечами, лежащими на его раскрытых ладонях, прошел мимо Ника, не обращая на молодого коруна никакого внимания.

Словно предлагая мир.

— Она попросила меня…

— Я знаю, — прошептал Мейс.

— Она сказала, что не хочет, чтобы твои потери здесь стали больше, чем уже есть.

— Я ничего не потерял.

И это было правдой: он не потерял ничего существенного. Не на Харуун-Кэле. Он потерял ее еще до того, как ступил на трап челнока. Он потерял ее до кровавой резни в джунглях и до ее сообщения на инфопластине. Он потерял ее даже до того, как отправил сюда.

Депа Биллаба стала еще одной жертвой его ошибки на Джеонозисе.

Просто она дольше умирала.

На Харуун-Кэле он лишился лишь иллюзии. Сна. Надежды, столь священной, что он не решался признаться в ее существовании даже самому себе: фантазии о том, что когда-нибудь в Галактике снова воцарится мир.

Что все вновь встанет на свои места.

— Может быть, тебе стоит присесть, дошало? — Урчание Вэстора было настороженно заинтересованным. — Ты выглядишь не слишком хорошо.

— Так это что, от ворот поворот? — Ник убрал пистолет обратно в кобуру, но казалось, теперь он пытается пробурить дыру в голове Вэстора взглядом. — Довольно подлая шутка, если кому-то есть дело до моего мнения.

— Скажи своему мальчику, чтобы он следил за языком, когда говорит о Депе.

Мейс лишь молча покачал головой. У него не было слов.

— Я имею в виду, это низко. А я в таком разбираюсь, уж поверь. Столь грубый отказ — это уже само по себе жестоко, но отдать еще и световой меч, чтобы ты думал, что это она идет…

— Она отдала его не за этим, — мягко прервал его Мейс. — Оба меча Кар отдает мне.

Рычание Вэстора было в точности как у лозовой кошки: безжалостное, но почему-то не враждебное.

— Она сказала, ты поймешь.

Винду отстраненно кивнул:

— Он ей больше не нужен.

— Не нужен? — нахмурился Ник.

— Это оружие джедая.

— О.

— Да.

Мейс опустил голову.

— Она пытается сказать тебе…

— Да.

Мастер-джедай закрыл глаза.

У него больше не было сил видеть окружающий мир.

— Это убивает ее, — тихо сказал он. — Пребывание здесь. Те вещи, что она совершает. Если она останется, она умрет.

— Все умирают, дошало. Но Харуун-Кэл — это ее проблема. Здесь ее место. Теперь она знает это. Она принадлежит этой планете. Не джунгли убивают ее, а ты.

Мейс открыл глаза и встретился с неподвижным взглядом лор-пилека.

— Она не перестает думать о тебе, — проворчал Вэстор. — Ей плохо, когда она представляет, что именно ты о ней думаешь. Как ты оцениваешь то, что она уже совершила и что еще совершит. Она меряет себя твоими стандартами. А то, что твои стандарты категорически неверны, не облегчает боль от того, что она не смогла жить по ним. Ты ее пращур, Мейс Винду. Понимаешь ли ты, насколько она любит тебя?

— Да. — Ему так хотелось, чтобы она поняла, насколько он любит ее… Но если бы она и поняла, разве поступила бы иначе? Или ей просто было бы еще больнее? — Да, я понимаю.

— Поэтому она попросила меня передать тебе это оружие и ее слова прощания. Она не нашла в себе сил встретиться с тобой лицом к лицу.

Джедай тяжело вздохнул и расправил плечи.

— Ей, — медленно, грустно, неохотно протянул он, — придется это сделать.

— А?

— Мне жаль, что это причиняет ей боль. Для меня это тоже не развлечение. Ближе всего к понятию «развлечения» на этой планете подобралось то, как кое-кто избил меня до потери сознания, — произнес он. — Я обещал ей, что не покину этот мир без нее. И я не покину. Ничего не изменилось.

— Думаешь, нет? Иди сюда, дошало. — Лор-пилек вышел из сумрака пещеры в сверкающий, окрашенный в красное день, на травяной выступ утеса. — Это не единственная пещера на этой горе.

Мейс последовал за ним, и Кар указал световым мечом на огромный горный склон, покрытый тенью:

— В одной из них ждет мой человек. За прошедшие месяцы мы захватили несколько единиц тяжелого вооружения балаваев. В том числе наплечную протонную ракетницу.

— Угрозы не изменят моих намерений, Кар. Я уже говорил ей, что скорее умру, чем оставлю ее здесь.

— Ты неправильно понял. Ракета предназначена не тебе: если бы я хотел увидеть твой труп, то убил бы тебя сам.

— Это, — сказал Мейс Винду, — мы еще посмотрим.

— Скоро прибудет корабль, который заберет тебя отсюда. Если ты не улетишь на нем, мой человек уничтожит его. Твои пилоты, стрелки, солдаты и все прочие, кто прилетит забрать тебя, погибнут.

И в этот момент джедай наконец посмотрел в небо. Бесконечная синева — единственными облачками были инверсионные следы где-то у самого горизонта.

— Видишь? Не ты один умеешь брать заложников.

— А ты понимаешь, — поинтересовался Винду, — что я практически благодарен тебе за это?

— Понимаю. Так тебе будет проще сделать то, что все равно придется.

— Да. Именно так. Ты сделал мой выбор за меня.

— Что-то не так? — спросил Ник из тени пещеры. — Что он тебе говорит? Мы ведь все равно уезжаем, да?

— Все не так, — ответил Мейс. — Он не сказал ничего важного, и нет, мы не уезжаем. Пока с нами не будет Депы.

Вэстор чуть опустил голову, в глазах его мелькнула угроза.

— Я не бросаю слов на ветер.

— Твое здесь присутствие означает, что я знал Депу не так хорошо, как мне казалось. То, что вы оба считаете, будто я отступлю перед подобной угрозой, означает, что меня она знает еще хуже.

- Транспорт будет уничтожен. Считай, что ты фактически собственноручно убил их.

— Убить «фактически» невозможно. — Мейс обернулся и слегка задрал голову, чтобы заглянуть Кару Вэстору в глаза. — То, что ты совершишь, Кар Вэстор, будет нападением на Республику.

— Республика не имеет к этому никакого отношения. Это личное. Ты не можешь утверждать…

— Я официально поместил Депу под арест три дня назад. Она дала мне клятву, слово чести джедая, что не будет пытаться скрыться или иным способом уклониться от ответа пред лицом Совета джедаев. Она отказалась от данного слова и от чести. Теперь я должен заключить ее под стражу. И тебя тоже.

— Меня? Ты с ума сошел.

— Кар Вэстор, — абсолютно спокойно произнес Мейс, — вы обвиняетесь в убийстве Террела Нэкея.

— Э-э-э, мастер, ммм, генерал? Сэр? Ты точно понимаешь, что делаешь? — Лор-пилек смотрел на джедая в полном недоумении. — Ведь твои подчиненные погибнут.

— Они солдаты и находятся на войне. Они осознают, чем рискуют, — сказал Мейс. — А ты?

— Я?

— Когда твой боец выстрелит по кораблю, ты совершишь предательство. Будучи вовлеченной в твое преступление, Депа предстанет перед судом по тому же обвинению. Ты подвергаешь ее огромной опасности, потому что она будет казнена наравне с тобой.

В рыке Вэстора не было слов, лишь презрение и гнев.

— Возможно, тебе стоит приказать своему бойцу не стрелять. Пока у тебя еще есть такая возможность.

— Депа права: джедаи безумны.

— С тех самых пор, как я приехал на эту планету, окружающие раз за разом говорили мне, что я сумасшедший. Они сказали мне это столько раз, что я задумался, а вдруг это на самом деле так? Но теперь я понимаю: вы говорите так не потому, что это правда. Даже не потому, что вы считаете это правдой. Вы говорите так, потому что надеетесь, что это правда. Потому что, если я сумасшедший, то это означает, что вы не те отвратительные паразиты со слизью вместо сердца, которыми сами ощущаете себя глубоко внутри.

Но Вэстор, казалось, уже не слушал. Он скрестил огромные руки на груди, так что световые мечи, зажатые в ладонях, исчезли за ультрахромными щитами на предплечьях. Он задумчиво пошел прочь от джедая в сторону обрыва и, встав на самом краю, окинул взглядом джунгли внизу: мелькание металлических пятнышек и отдаленные вспышки лазерного огня наполняли их жизнью.

— Сегодня много патрулей, — прогудел он. — Никогда столько не видел.

— Мейс, — прошипел Ник из пещеры позади, — помнишь плохое предчувствие, о котором я говорил? Оно усиливается.

— Да.

— Может быть, тебе лучше вернуться сюда? Здесь безопасно.

— Нигде не безопасно, — ответил Винду и встал рядом с Вэстором на краю обрыва.

— Я пытался, — промурлыкал Вэстор. — Я сделал все возможное. Даже Депа не сможет обвинить меня, что я не пытался пощадить твою жизнь. Но ты не отличаешься благоразумием.

— Оно не в моей природе.

— Как ты сказал ранее: «Ты сделал мой выбор за меня». Есть лишь один способ защитить ее от тебя.

— Ты прав.

Мейс начал погружаться в себя, пока не нашел внутри посреди усталости и боли центр спокойствия. Он целиком окунулся в него, и вся боль, усталость и сомнения остались позади.

— Будем драться?

— Мы должны. Жаль, что последние мужчины гхоша Винду должны быть врагами. Мне бы хотелось, чтобы все вышло иначе, но я знал, что все будет именно так. Депа сказала, что ты не особо умеешь проигрывать.

— Я в этом не слишком практиковался.

Вэстор с сожалением и уважением кивнул:

— Прощай, Мейс, джедай Винду…

Легкое движение Силы…

Буквально всполох. Подрагивание. Слабейший импульс, даже не направленный на Мейса… Отправившийся куда-то в сторону деревьев под перевалом…

Сигнал.

Время остановилось, и все замерло в вязкой смоле Силового восприятия Мейса.

Вэстор стоит, скрестив руки. Ни малейшего признака угрозы. Щиты зафиксированы на предплечьях, ладони скрываются под мощными бицепсами вместе со световыми мечами…

Позади него, на самом краю обрыва, невооруженный джедай…

Где-то вдали джунгли колышутся от проносящихся мимо штурмовых кораблей: рев их двигателей заглушает расстояние…

Позади, в пещере, — Ник. Ружье прислонено к камню, рука сжимает рукоятку пистолета в кобуре, вытаскивая его так быстро, что невооруженным глазом это просто невозможно заметить…

И мужчина, прячущийся в тени джунглей где-то в километре от утеса, плавно нажимающий на курок усиленной бластерной снайперской винтовки, которая выстреливает всего один заряд смертоносной алой энергии, устремляющийся из джунглей к обрыву…

Он нацелен в сердце Мейса Винду.

Все это джедай без труда осознал в одно мгновение, а уязвимой точкой, которую он увидел и которой воспользовался, стало равновесие Вэстора на краю утеса.

Спокойно, без особой спешки Мейс положил руку на плечо Кара и толкнул лор-пилека.

За край.

Глаза Вэстора ошеломленно распахнулись, он попытался восстановить равновесие: расцепив руки, он завращал ими, словно крыльями ветряной мельницы. Он отклонился достаточно далеко, чтобы пуля из пистолета Ника, которая должна была вышибить ему мозги, лишь слегка поцарапала висок. А когда его руки закрутились, ослабла и хватка, которой он сжимал световые мечи. Мейс дотянулся до них через Силу и призвал к себе, включив на ходу светящиеся потоки, за целых шесть-семь миллисекунд до того, как им пришлось отразить заряд, выпущенный из джунглей внизу.

Благодаря своим рефлексам лозовой кошки Вэстор развернулся в воздухе и впился ладонями в камень буквально на метр ниже края обрыва. Его человек в джунглях продолжал поливать Мейса огнем, заставляя отступить, а Ник выбежал из пещеры, вопя: «Я попал по нему? Он мертв? Он мертв?» — пока Вэстор не забрался обратно, с помощью Силы выставляя виброщиты в боевую позицию.

На новый выстрел Ник затратил ровно столько времени, сколько нужно, чтобы спустить курок. И пули застучали по вспыхивающим щитам Вэстора… А Мейс стоял не шевелясь.

И просто смотрел на свое лезвие.

В Силе мир стал подобен кристаллу.

Фиолетовое пламя клинка высветило слабые места этой планеты. Векторы напряженности паутиной метнулись к Вэстору, к Нику, к горе позади, к перевалу внизу и к космосу вверху, поднимая волны, которые соединили Мейса не только с тем, что есть, но и с тем, что было и что будет.

Включение его меча здесь и сейчас — уязвимая точка Летней войны.

Его сознание растворилось в мире, проносясь моментально по ошибочным линиям и результативным направлениям: буквально на одно мгновение он вошел в прямой и непосредственный контакт со множеством времен и мест.

И увидел все.

Словно с какого-то невероятного расстояния Мейс снова увидел, как пленники-балаваи замерли на коленях на уступе и как штурмовые корабли прилетели еще до того, как он поджег деревья, сложенные для сигнального костра.

Джедай увидел, как «Турбоштормы» прилетают в лагерь спустя всего несколько минут после того, как он зажег меч, чтобы защитить детей в бункере от неаккуратного бластерного огня их же собственного народа.

Винду увидел Вэстора, стоящего неподалеку от руин поселения, и вновь вник в смысл его рычания: «Мои бойцы говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений ты им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться клинка джедаев».

Но Мейс знал: балаваи не испугались.

Он увидел бластботы в ущелье на перевале, увидел, как они улетают буквально через несколько секунд после того, как он включил мечи. Им приказали отступить.

Потому что он был один.

Потому что, если бы его убили до того, как он добрался до Депы и ее партизан, это бы не решило джедайскую проблему ополчения.

Он увидел себя, стоящего в переулке Пилек-Боу, глядящего в полном недоумении на разрядившийся световой меч.

Он увидел часы, что провел в сковывающем кресле в грязной комнате Министерства юстиции. В ожидании, которое не имело никакого отношения к допросу. Джептан вообще не собирался его допрашивать.

Проследовав по этому вектору напряженности дальше во времени, Мейс увидел защищенную комнату Министерства юстиции, в которой техники раз за разом разрезали различные предметы его световым мечом. Они стреляли по лезвию из бластера и из пистолета, они разрезали им тиссель, ламмас и листья портаака, дюракрит и транспаристаль.

Измеряя и записывая характеристики излучения клинка.

Чтобы их орбитальные спутники затем смогли распознать это лезвие, где бы оно ни было активировано. Вне зависимости от цели его активации.

Поэтому-то меч и разрядился. Джептан, вероятно, понятия не имел о команде для путешествия по высокогорью. Он сам хотел, чтобы Мейс убрался из Пилек-Боу.

Хотел, чтобы джедай встретился с Депой и с ОФВ.

Хотел найти, где же прячутся все эти исчезнувшие коруннаи.

И вот посреди лужайки очередные нити напряженности соединили разум Винду с десятками бластботов, устремившимися в сторону Лоршанского перевала. С кораблями, забитыми возбужденными ополченцами, кораблями, оставляющими позади себя следы, подобные дыму над извергающимся вулканом. Следы из яростного неприятия, страха и ненависти.

Одна из нитей протянулась до спутника, летящего над планетой со скоростью около двадцати восьми тысяч километров в час, и Мейс почувствовал, как на другом конце нити кремниевый мозг замыкает электронное соединение. Он почувствовал, как исполняется простая программка, как автоматические когти отпускают огромные дюрастальные стержни с термозащитными панелями, как примитивные двигатели этих стержней корректируют движение и направляют их в атмосферу под углом настолько крутым, что такое снижение не пережил бы ни один космический корабль.

Но эти стержни не космические корабли, и выживание от них вовсе не требуется.

Вэстор все еще был в воздухе, и Ник целился в него из пистолета, когда Мейс Винду вскинул руки и крикнул:

— Хватит!

Волны Силы, сопроводившие приказ мастера-джедая, сбили молодого коруна с ног и ударили лор-пилека о поверхность горы немногим выше входа в пещеру.

— Что ты делаешь? — Росту перекатился и вновь начал наводить пистолет. — Он только что пытался пристрелить тебя! Смерть ему!

Пригнувшийся Кар же так и остался наверху, вцепившись в камни, подобно крайт-дракону:

— Хватит разговоров. Пора драться.

— Да, — ответил Мейс Винду, — но не друг с другом. Посмотрите туда!

Он махнул рукой в сторону джунглей под перевалом.

Все патрулирующие корабли, что лениво кружили над деревьями последние несколько дней, теперь двигались в одну точку. И эта точка — Лоршанский перевал.

Ник выругался, а рычание Вэстора стало бессмысленным.

— И туда, — сказал Мейс, указывая на нечто, напоминающее темное облако, медленно разрастающееся высоко в небе над горами. На самом деле это следы от сгорающих в атмосфере термозащитных панелей.

Центр облака окрасился красным, затем оранжевым, а после светло-голубым — включились ионные ускорители.

Ник нахмурился:

— Это не десантный корабль: угол слишком крутой и двигается слишком быстро.

— Да, не десантный, — подтвердил Мейс.

— Мне ведь это не понравится, правда? — Парень заслонил рукой глаза. — Ох, твою ж… О-о-о… Чтоб тебя, проклятье. Только не говори, что это ТОКО.

— Пять, как минимум. И это еще не все.

— ТЫ! — Оглушительный рев Вэстора, казалось, сорвал его самого с камня и буквально швырнул одним огромным сгустком ярости на лужайку. Он обвинительно наставил жужжащий щит на Мейса. — Это ТВОЯ вина! ТЫ привел их сюда!

— Мы еще успеем найти виноватых. — Винду наконец позволил лезвиям световых мечей исчезнуть. — Сейчас есть вещи поважнее.

— Например?

Мастер-джедай перевел взгляд с лор-пилека на молодого коруна, затем — на небо, в котором дюрастальные снаряды пробивались сквозь атмосферу.

На скорости тридцать тысяч километров в час и продолжая ускоряться. Мейс сказал:

— Бежим.

И они побежали.