Узурпатор

Глава двенадцатая

Лошадей доставили из конюшен около пристани. Скорее всего, об этом позаботилась гвардия Белого Дворца, а не таможенники.

Вскоре суета доков осталась позади. От пристани прямо к воротам дворца вела прямая дорога, однако Коррадон сразу свернул в какой-то неприметный проезд и знаком пригласил следовать за ним. Петляя по лабиринту переулков, они несколько раз пересекали главную улицу, но не сделали по ней ни шага. Плащи защищали не только от холода, но и от посторонних глаз. Во Дворец они въехали через боковые ворота, где стражи в посеребренных доспехах немедленно приняли у них лошадей. Коррадон бормотал извинения по поводу столь неофициального приема, но делал это скорее для проформы. Впрочем, и сам Бедир прекрасно понимал, что такая скрытность необходима. Вскоре капитан уже открывал перед правителем и его супругой маленькую дверцу. Эта дверь, насколько было известно Бедиру, вела прямо в покои Дарра. В залах и коридорах Белого Дворца было слишком людно.

Ясно, что их прибытие стараются скрыть, ибо почетных гостей так не принимают. Следуя за Коррадоном, Бедир обнажил меч и ступал почти бесшумно, зорко вглядываясь в полумрак. Коридор был пуст и слабо освещен. Ирла держалась поближе к супругу. Ее глаза расширились, как всегда в минуты беспокойства, меж бровей появилась морщинка. Всю дорогу никто из троих не проронил ни слова.

Засады не оказалось. Перед простой дубовой дверью Коррадон остановился и принялся ковыряться ключом в замочной скважине, то и дело принимаясь извиняться. От этих бесконечных извинений становилось только тревожнее. Наконец замок поддался, и Коррадон пропустил супругов в комнату.

— Государь скоро к вам выйдет, — проговорил он, смущенно улыбнувшись. — Пожалуйста, подождите его здесь.

Дверь затворилась за ними, заглушив шаги по коридору. Ирла и Бедир с любопытством огляделись. Комната была почти пустой. В отличие от жены, правителю Тамура раз или два случалось здесь побывать, но с тех пор этим покоем, похоже, ни разу не пользовались. На узком подоконнике и каменных плитах пола лежал заметный слой пыли. Бедир снял плащ и повесил его на сгиб локтя. Клинок он убрал в ножны, но все еще не выпускал рукояти.

— Заговор? — шепотом спросила Ирла, проводя пальцем по серому слою на столике.

— Не знаю, — отозвался Бедир. — Но вся эта таинственность мне не нравится. Здесь за стенкой действительно покои Дарра. Про эту комнату почти никто не знает. Дарру явно хочется скрыть от Хаттима, что мы здесь.

— Но почему? Ни для кого не секрет, что мы должны приехать.

Бедир пожал плечами и шагнул к дальней стене, где угадывался контур двери.

В этот момент дверь распахнулась. Меч Бедира с визгом вылетел из ножен, и Дарр, появившийся на пороге, невольно сделал шаг назад. На короле было его любимое старое облачение серого цвета, и о его высоком положении напоминал только медальон на груди. Ирла заметила, что его волосы совсем поседели, а морщины стали глубже. Но замешательство в глазах Дарра уже сменилось радостью.

— Друзья мои… — он нерешительно развел руками и улыбнулся. — Ирла… ты все хорошеешь… Бедир, убери клинок, это лишнее… Прошу вас, простите за эту секретность. Мне очень нужно переговорить с вами — прежде, чем вы встретитесь с Хаттимом.

Король отступил и поманил их за собой. За дверью была каморка, похожая на темную галерею, которая оканчивалась тупиком. Лестница вдоль одной из стен вела наверх, на узкую площадку перед дверью. На этой площадке едва можно было поместиться втроем. Дарр толкнул дверь, и они последовали за ним в небольшой покой, в отличие от предыдущего, явно обжитой. Король вошел последним, затворил дверь, и она исчезла, став неотличимой от резных стенных панелей.

В окна лился мягкий свет заходящего солнца, и на паркет ложились теплые пятна. Кожаные корешки книг, которые плотными рядами выстроились на полках вдоль всех четырех стен, сияли, как золото. В низком очаге, который можно было принять за столик с мраморной столешницей, полыхал огонь. Чуть поодаль стоял настоящий стол — круглый, массивный. Золотистый свет, заливающий комнату, наполнял сиянием графины с вином и пять хрустальных кубков, в трех из которых розовело вино. Два стула из пяти, окружавших стол, были заняты.

— Бедир, Ирла… — насмешливо проговорил Ярл Кешский. — Добро пожаловать в наш кружок заговорщиков.

Рядом с супругой, по обыкновению одетой в разноцветное платье, он казался тенью — правда, весьма грозной.

— Приветствую, друзья, — улыбнулась Арлинне. — Какие вести от Кедрина?

Ирла и Бедир, не ожидавшие такого вопроса, переменились в лице. Улыбка замерла на губах Арлинне, Ярл нехорошо прищурился.

— А что случилось? — растерянно осведомился Дарр.

Бедир принял у Ирлы плащ и швырнул его вместе со своим на свободный стул.

— Он поехал в Белтреван, — голос правителя стал сиплым. — Потом Ганн Резит принес весть, что на Фединском Перевале сошла лавина… прямо на них. Сейчас Браннок ищет его по всему лесу.

— Уинетт была с ним? — спросил Дарр испуганно.

— Да, и Тепшен.

— Так они… — Ярл замялся, не находя смелости произнести. — Они погибли?

— Неизвестно, — Бедир с мрачным видом опустился на стул. — Фединский Перевал завалило; тамошняя Сестра сказала, что чувствовала присутствие зла. Вот и все.

— Происки Эшера, — тихо заключил Дарр.

Арлинне взяла Ирлу за руку и посмотрела ей в глаза.

— Вы уверены?

— Нет, — она покачала головой. — Ганн Резит знает, что они пошли через перевал, а потом сошла лавина. Надеюсь… — ее голос оборвался.

— …что они живы, — закончил Бедир. — Мы можем только полагаться на Госпожу… и на Браннока.

Дарр наполнил кубки. На миг его рука дрогнула, и капли рубиновой жидкости раскатились по столешнице.

— Если бы я знал… — проговорил он, передавая вино Ирле и Бедиру.

Правитель Тамура выпрямился и печально улыбнулся.

— Я получил твое послание и понял, что должен приехать, — он покосился в сторону жены. — Ладно, о Кедрине потом. Что здесь происходит? И к чему все эти тайные собрания?

Дарр поднес кубок к губам и сделал глоток. Казалось, он полностью ушел в себя.

— Я молюсь, чтоб все они были живы… проговорил он чуть слышно. — Госпоже ведомо… Уинетт — моя кровь. А Кедрин… Помнишь, я говорил… что хотел бы…

— У нас нет времени расчесывать старые болячки.

В голосе Ирлы звучала твердость стали, но не только Бедир догадывался, какая боль прячется под этой броней.

— Все в руках Госпожи. Мы уже сделали все, что могли… Так что будем полагаться на Ее милость и займемся делом.

— Воистину, — подхватил Бедир. — Так что за свадьбу тут собрались учинить?

На миг в комнате повисло молчание. Стойкость тамурцев давно вошла в пословицу, но каждое ее проявление поражало. Эти люди, невзирая на горе, прибыли сюда, чтобы исполнить свой долг — долг дружбы, долг правителей, долг подданных своего короля.

Вздох Дарра нарушил тишину.

— Столько всего случилось… — пробормотал король. — И эти морозы… Нам не связаться с Эстреваном — а совет Сестер пришелся бы как нельзя кстати.

— Ты хочешь сказать, готовится заговор? — спросил Бедир. Слава Госпоже, разговор больше не касался Кедрина.

Дарр пожал плечами и пощипал бороду.

— Не знаю. У меня никаких доказательств… но я чувствую это, поверь, чувствую всем сердцем. Я советовался с Бетани, но она ничего не смогла предложить. Она говорит, что не чувствует колдовства — а я постоянно ощущаю, что вокруг точно какая-то паутина… и мне кажется, я знаю, кто ее плетет. Это какое-то порождение зла.

— Ну да, Хаттим Сетийян, — усмехнулся Ярл.

Бедир ахнул, словно под ним провалился стул.

— Он прибегает к колдовству?!

— Нет, — Дарр покачал головой. — Я доверяю Бетани. Но…

Он умолк, снова наполнил свой кубок и оглядел собравшихся.

— Хаттим вернулся после битвы у Лозинских Ворот и снова начал ухаживать за Эшривелью. Она без ума от него. Когда она стала меня уговаривать… Мне нечего было возразить, у меня нет причин для отказа. В итоге Хаттим может претендовать на Высокий Престол… вернее, сможет, когда женится на ней. Я прямо сказал Хаттиму, что это вызовет определенные проблемы. И он заверил меня, что подчинится любому решению, которое мы вынесем. Он говорил, что думает только об Эшривели… и о Королевствах.

— Ложь на лжи и ложью погоняет, — бросил Бедир.

— Я понимаю, — жалобно отозвался Дарр. — Но мне не в чем его обвинить! Он до сих пор не сделал ничего предосудительного.

— Что-то не похоже на правителя Хаттима, — проворчал Ярл и постучал по своему носу, похожему на клюв. — Не нравится мне все это.

— Но доказательства!.. Хаттим согласился, чтобы мы трое решили, кому править Усть-Галичем… или он отречется от Высокого Престола.

— Что?! — правитель Тамура, похоже, отказывался верить собственным ушам. — Дарр, скажи мне это кто-нибудь другой — я бы не поверил.

— И все же — он обещает, — Дарр беспомощно развел руками. — Он сама покорность. Любой, кого мы изберем, любое другое решение…

— Он рвется на Высокий Престол, что тут думать, — проговорил кешит. — Брак с Эшривелью — это верный способ получить корону, не нарушая обычаев. Муж Эшривели рано или поздно станет королем.

— …или муж Уинетт, — подала голос Ирла, и все взгляды устремились на нее. — По праву старшинства.

— Уинетт… — Ярл замялся. Слово, которое просилось на язык, было неуместно. — Она далеко… Кроме того, она соблюдает обет безбрачия.

— Ты уверен? — возразила Ирла. — Если она жива — она может изменить решение.

Дарр прищурился, словно что-то попало ему в глаз.

— Я видел их в Высокой Крепости… но она так предана Госпоже… У тебя есть причины сомневаться? Ты уверена, что она…

— Только чувствую, — почти шепотом отозвалась Ирла, зябко поднимая плечи. — Ничего более.

— Этого мало, — грустно промолвил Дарр. — Если бы у нас было время… Хаттим женится на Эшривели и станет законным наследником престола. Я думаю… ради этого мы собрались здесь. Надо принять решение заранее и действовать сообща. Выбрать человека, который вместо Хаттима будет править Усть-Галичем.

— Как вырвать жало у Хаттима, — глубокомысленно добавил Ярл.

— Он одобрит любого, кого мы предложим? — спросил Бедир.

Король кивнул.

— Я подумал о двоюродном брате Хаттима, Чэйдине Химете.

— Почему бы и нет? А если не Чэйдин, то Хайял Форуин.

— Слишком ненадежен, — возразил Ярл. — И вечно в долгах. Он должен половине галичских купцов.

— Вот не знал.

— Можно предложить Нарила Домма… — вспомнил Ярл.

Арлинне засмеялась.

— Тогда лучше его жену. Он у нее под каблуком. Правда, она любовница Хаттима… — она запоздало покосилась на короля, — ну… или бывшая любовница… одна из любовниц.

Ярл недоуменно поднял густые брови.

— Ты мне этого не рассказывала.

— Ну что поделать, — невинно отозвалась Арлинне.

— Значит, ни Домм, ни Форуин не годятся, — заключил Дарр. — Кто еще?

— Леруин Чанит, — предложил Бедир. — Воины его уважают, и не зря.

— Но у него нет детей. И, судя по всему, не будет. Если он умрет, дорога ставленнику Хаттима свободна. Самое разумное, как мне кажется — это заложить династию. У нового правителя должны быть бесспорные наследники. Его репутация должна быть безупречной — насколько это возможно. И, разумеется, это человек, которому мы доверяем.

— …насколько можно доверять галичанину, — фыркнул Ярл.

— Я снова предлагаю Чэйдина Химета, — сказал Дарр. — Правда, он родственник Хаттима, но это родство больше по браку, чем по крови. Кроме того, он молод, но уже отец троих детей.

— Согласен, — кивнул Ярл. — Если из спален Тессорила не поступило иных сведений.

— Чэйдин — сама неподкупность, — сказала Арлинне. — Но вообще-то, он довольно скучный.

— Может, оно и к лучшему, — улыбнулся Ярл. — Что скажешь, Бедир?

— Он хорошо сражался у Лозин, — ответил правитель Тамура. — И я о нем слова дурного не слышал. Достаточно богат, чтобы его не пытались подкупить. А если и попытаются, он устоит перед соблазном. У него есть наследники… Думаю, козни Хаттима ему не страшны.

— Значит, мы договорились? — спросил Дарр. — Ирла, ты ничего не сказала.

Жена ответила рассеянной улыбкой. Казалось, ее мысли были далеко.

— Пусть будет Чэйдин, — проговорила она. — Я сталкивалась с ним пару раз… у него редкое здравомыслие.

— Значит, Чэйдин, — заключил Дарр. — И скажем Хаттиму, что выбрали его единогласно.

— Остается еще один вопрос, — проговорил Бедир, вспомнив военные лагеря на западном берегу Идре, — галичское войско.

— Он об этом говорил. Приходил ко мне с извинениями и предлагал уплатить налог…

Бедир только развел руками. Такой вежливости со стороны правителя Усть-Галича он не ожидал.

— Его люди покупают себе еду, платят десятину за землю, которую занимают… Все по закону. Хаттим объяснил, что его воины хотят увидеть свадебные торжества. После свадьбы они отправятся в путешествие, и он хочет обеспечить Эшривели подобающий эскорт. Говорил что-то про триумфальный вход в Усть-Галич… Мне не в чем его обвинить.

— А он находчив, — заметил Бедир.

— Похоже, тебе это не по душе, — отозвался правитель Кеша. — Да, Хаттим изменился… слишком сильно изменился.

— Может быть, это из-за любви к Эшривели? — предположила Арлинне. — Любовь меняет людей.

— Сомневаюсь, — Ярл многозначительно переглянулся с Бедиром. — На всякий случай я оставил Кемма в Кешавене. Он соберет кое-какие войска. Думаю, этого хватит, если галичане… переберут на свадьбе.

— Тамурцы давно разошлись по домам.

— Надеюсь, это не понадобится, — король безуспешно попытался взять беззаботный тон. — Если Хаттим и затеял интригу, не думаю, что он хочет развязать войну.

— Разумеется, — согласился Ярл. — Это было бы последней глупостью. Одной твоей гвардии хватит, чтобы удержать Белый Дворец — по крайней мере, пока не подойдет Кемм с нашими всадниками. Они прикроют со стороны Вортигерна. А с таким подкреплением ты вполне дождешься тамурцев.

— Тут что-то другое, — пробормотал Дарр. — Но что? Что за игра?

Бедир встал.

— Думаю, пока это все, — подытожил он. — Хаттиму предложим Чэйдина Химета. Ярл, как я понял, на твое войско можно рассчитывать. А насчет галичан… Раз Хаттим платит, мне нечего возразить.

— Что-то не видно, что ты этому рад, — проскрипел Ярл.

— Не рад, — согласился Бедир, — но Хаттим, похоже, загнал нас в угол.

— Именно так, — Дарр вздохнул. — Мы должны делать все, чтобы не оскорбить его — иначе начнется война. Остается только думать, как связать ему руки.

— Может быть, Высокий Престол — это все, к чему он стремится? — проговорила Арлинне. — Он добьется своего и успокоится. А когда он станет королем… ему придется следовать очень многим правилам, соблюдать ограничения…

— Возможно, — неуверенно ответил Дарр.

— Мы можем сделать кое-что еще.

Бедир убедился, что все собравшиеся внимательно смотрят на него.

— Мы можем учредить постоянно действующий совет. Чтобы принимать подходящие решения сразу, согласно обстоятельствам.

— Сразу? — переспросил Дарр.

Правитель Тамура снова выдержал паузу.

— Например, эта свадьба. Из-за холодов путь сюда занял… весьма немало времени. Решение приходится принимать в спешке. А если бы здесь были представители всех королевств… и новый правитель Усть-Галича…

Король оживился, его глаза засверкали.

— Совет!..

— Это поможет связать руки Хаттиму, — заметил Ярл с явным воодушевлением.

— Разумеется, в интересах единства Королевств, — улыбнулся Бедир.

— Отличное предложение, — сказал Дарр.

Разговор получил новую пищу. Какова должна быть численность совета; как отобрать достаточно надежных людей, способных отстаивать мнение перед новым королем; правила, которые не позволят одним членам совета навязывать свое мнение остальным…

Наконец Бедир удовлетворенно кивнул.

— Думаю, на этом можно закончить. Теперь мы действительно сделали все, что могли.

— Несомненно, — кивнул Дарр. — Я постараюсь сообщить об этом Хаттиму… должным образом. А теперь… я совсем забыл, вы же только что с дороги. Вы не откажетесь от бани? Отдохните, а с Хаттимом встретитесь за ужином. Не знаю, может быть, он действительно изменился. Когда видишь человека каждый день, в нем перестаешь замечать перемены.

Бедир поднялся и подал жене руку.

— Тогда до ужина, друзья мои.

Он направился к двери, Ирла последовала за ним.

Покои правителей были обставлены так, как принято у них на родине. Поэтому, когда после бани Ирла и Бедир встретились в гардеробной, им обоим на миг показалось, что они никуда не уезжали из Высокой Крепости. Слуги уже разложили свежую одежду и удалились.

— Ты где-то далеко, — заметил Бедир, когда они сидели у очага. Ирла расчесывала волосы, и казалось, что в них, как в черной воде, отражается пламя. — Ты думаешь о Кедрине?

— Да. Только не то, что тебе показалось. Я уверена, что он жив, и Уинетт тоже. Не могу объяснить… с тех пор, как мы здесь, у меня почти не остается сомнений.

— Предчувствие?

— Нечто большее, — Ирла положила щетку и отбросила с лица смоляные пряди. — Не знаю, как это назвать… только ощущение. Я хочу поговорить с Бетани.

— Думаю, она… — правитель натянул через голову кремовую рубашку, и его голос на миг утонул в шелке, — будет не против.

Ирла возобновила свой туалет.

— Помнишь, что говорил Дарр? Он чувствует какую-то паутину. А до этого мы говорили про сеть, которую плетет судьба… про узор этой сети…

— И это касается Кедрина и Уинетт?

— Да, — подтвердила Ирла, глядя, как он надевает штаны. Мягкая черная кожа, казалось, впитывает багровые отсветы огня.

— Хмм… — Бедир присел на кушетку и с усилием натянул сапог. — Их здесь нет и быть не может. Уинетт, насколько я понимаю, по-прежнему соблюдает обет… если они еще живы.

Ирла прикусила губу. Это замечание было вызвано природной прямотой, а не желанием причинить ей боль.

— Я понимаю. И все-таки…

— … ты почти уверена, — закончил Бедир, глядя, как она задумчиво опускает глаза. — Я понимаю. Но Дарр, по-моему, прав: есть проблемы, которые надо решать немедленно. Здесь и теперь.

— Я поговорю об этом с Бетани, — повторила она.

— Конечно. Думаю, она поможет тебе разобраться.

Бедир встал, подошел к жене и с улыбкой коснулся ее волос.

— Чем больше удастся прояснить, тем лучше. Тем более Хаттим, кажется, ведет себя очень необычно.

— Ты прав. Заметь, как он тактичен — ничего такого, что можно счесть оскорблением. На него это непохоже.

— Совершенно непохоже, — Бедир вернулся к кушетке и надел темно-голубое сюрко[3] с вышитым на спине и на груди кулаком Тамура. — Раньше он был невыносимо высокомерен. Здесь определенно какая-то… тонкость.

— Может быть, он и вправду изменился…

Ирла вновь отложила щетку и начала выбирать платье. После бани она была лишь в легком исподнем, и Бедир любовался гибкими движениями ее тела.

— Возможно, Арлинне права — любовь меняет человека.

— Арлинне сама себе не верила, — отозвался Бедир, глядя, как она перебирает сорочки. Выбрав одну, Ирла посмотрела ее на свет и на миг оказалась отгороженной от взгляда Бедира шелковой занавесью. — А ты? Ты в это веришь?

— Если это касается Хаттима… — надев сорочку через голову, она восхитительным движением разгладила ткань, — не верю.

— Думаешь, заговор?

Ирла помолчала, строго разглядывая платья. Наконец, она остановила выбор на светло-голубом, прошитом серебряной нитью.

— Не представляю, какой и ради чего. Если Хаттим действительно готов принять нашего ставленника на престоле Усть-Галича… что ему остается? Он не может занять Высокий Престол, пока Дарр не умрет и Эшривель не станет королевой. К этому времени его войско будет давно распущено. А сейчас… как он может рассчитывать на силу оружия? Он должен знать, что Ярл ударит ему в тыл, а потом поднимется весь Тамур — стоит ему только попытаться.

— Вот именно, — кивнул Бедир. — Здесь явно какая-то тонкость.

Снова воцарилось недолгое молчание — Ирла поправляла перед зеркалом ожерелье. Широкий серебряный обруч под пару ожерелью стягивал ее волосы, не позволяя им падать на лицо.

— Об этом я тоже поговорю с Бетани.

Ее муж молча уставился на ремень с ножнами, словно на свиток с пророчеством, которое можно было растолковать.

— А может быть, достаточно будет разговора с Хаттимом, — он решительно застегнул пряжку и опустил в ножны кинжал.

Но встреча с правителем Усть-Галича вызвала лишь новое недоумение.

С Хаттимом они столкнулись в небольшой комнате перед трапезной. Южанин был облачен в бледно-зеленый шелк, расшитый золотом. Штаны, светло-серые, как начищенное серебро, заправлены в сапоги из золоченой кожи. Эшривель не отходила от него, и Хаттим купался в лучах ее взгляда, полного обожания. Платье принцессы казалось копией его наряда. Вокруг жениха и невесты крутилась восхищенная компания придворных, в основном галичан. Свита Хаттима сильно разрослась: к ней присоединились военачальники, которые пришли с войском.

Правитель приветствовал Бедира и Ирлу как старых друзей, заботливо спросил о Кедрине и выразил участие — кажется, слегка наигранное, — когда узнал о происшествии на Фединском Перевале. Бедир не верил своим ушам. Лишь раз правителю Тамура показалось, что в глазах Хаттима мелькнуло торжество. Может быть, на самом деле вести с севера обрадовали галичанина? Как бы то ни было, это ничего не доказывало. Бедир поискал взглядом Чэйдина Химета и узнал, что молодой человек остался при войске.

— Сама учтивость, — шепнула Ирла, когда они последовали за Дарром в обеденный Зал.

— Воистину, — отозвался ее муж. — Однако по-прежнему не питает особой любви к Кедрину.

— Может быть, просто рад, что его здесь нет?

— Может быть.

За столом, установленном на возвышении, теперь хватало места только правителям. Дарр сидел во главе стола, по правую руку от него — Эшривель, по левую — Хаттим. Бедира с Ирлой усадили после принцессы, а Ярла и Арлинне — со стороны Хаттима. Принцесса не могла говорить ни о чем, кроме предстоящей свадьбы. Теперь, когда правители прибыли и обычай был соблюден, оставалось только назначить день. Она вся сияла. Бедир терпеливо слушал, как она восхваляла Хаттима и посвящала его в подробности празднования. Дарр был прав: Эшривель совсем потеряла голову. Со всех сторон раздавались тосты. Пили за жениха и невесту, за Дарра, за победу у Лозинских Ворот. Наконец Хаттим встал с полным кубком в руке и призвал к молчанию.

— Друзья мои, вы пьете за мое будущее. Благодарю вас. Если со мной будет принцесса Эшривель, оно может быть только радостным. А теперь я прошу поднять кубки за здоровье Ярла Кешского и госпожи Арлинне и за правителя Тамура Бедира Кэйтина и госпожу Ирлу. И прошу не забывать их сына Кедрина. Судьба помешала ему быть сегодня с нами.

Он повернулся сначала к Ярлу и Арлинне, потом — к Бедиру и Ирле.

— Выпьем за надежду. За возвращение Кедрина.

Последние слова потонули в одобрительных криках. Хаттим осушил бокал и через голову короля снова посмотрел на правителя Тамура.

— В прошлом у нас были… разногласия, Бедир. Но теперь, я надеюсь, мы будем друзьями. Искренне желаю, чтобы Кедрин поскорее вернулся.

— Благодарю, Хаттим, — Бедир улыбнулся, но улыбка получилась бледной.

— Ну разве он не чудо? — Эшривель тронула Ирлу за локоть. Глаза принцессы сияли.

Супруга правителя кивнула и со вздохом улыбнулась. Как и ее муж, Ирла не сомневалась, что учтивость галичанина — притворство и ничего более.

Ужин превратился в праздничное пиршество. Столы ломились от мяса и дичи, слуги подносили блюда с рыбой из Идре и редкими плодами из садов Усть-Галича и Андурела. Музыканты старались вовсю. Галичские напевы сменялись мелодиями Кеша и Тамура. Потом кто-то вышел танцевать, и вскоре по залу уже кружилось несколько пар. Наконец Дарр поднялся и чуть нерешительно напомнил, что время далеко за полночь. Эшривель возразила, и тогда Хаттим взял ее за руку и шепнул ей что-то на ухо. Принцесса надула губки, но поцеловала его в щеку и объявила, что идет спать.

— Если ты меня проводишь, — добавила она лукаво.

— Я хочу с тобой поговорить, — Дарр остановил Хаттима, который был готов последовать за своей нареченной. — Нам нужно кое-что обсудить, и как можно скорее.

— Я в твоем распоряжении, — улыбнулся Хаттим.

— Я жду тебя в моих покоях. Бедир. Ярл, вас тоже.

Когда Хаттим появился в покоях Дарра и приветствовал короля, на его губах сияла та же улыбка, с которой он покинул трапезную. Король молча указал галичанину на стул. Теплое желтое сияние светильников, смешиваясь с отблесками огня в очаге, играло на полированном дереве, и графины с вином, расставленные на низком столике, наполнялись тысячами золотых искр. Ярл успел переобуться в домашние туфли и расположился у огня. В его руке сиял кубок кешского вина — знаменитого «лайра». Другая рука как бы невзначай поигрывала резной рукояткой кинжала, висящего у него на поясе. Бедир сидел рядом, потягивая эвшан. Неровные блики скользили по лицу правителя, и его суровые черты, казалось, стали резче. Дарр нерешительно покосился на правителей, вздохнул, потом оправил свою пурпурную робу и сел. На какое-то время его взгляд полностью сосредоточился на графинах. Наконец король выбрал бледное вино из андурельского винограда. Хаттим налил себе эвшана и огляделся, словно хотел встретиться взглядом с каждым.

— Теперь свадьба может состояться, — заговорил Дарр. — Если Эшривель согласна, это дело нескольких дней.

Хаттим кивнул, не произнося ни слова. За ужином он не ограничивал себя ни в вине, ни в эвшане, но казался совершенно трезвым. Дарр был в замешательстве. Спокойствие галичанина начинало лишать короля самообладания и, похоже, это становилось заметным.

— Значит, мы должны договориться о передаче твоего престола, — проговорил он. — Об этом нужно объявить до свадьбы.

— Государь позволит?.. — подал голос Хаттим. — Я бы хотел сперва решить один вопрос.

Дарр кивнул в знак согласия, и правитель Усть-Галича повернулся к Бедиру:

— Я хочу принести извинения, Бедир. Оставлять свое войско в тамурских землях — непростительное своеволие с моей стороны. Возможно, Государь уже передал тебе причину, которая меня к этому побудила… но я хочу сам все объяснить. Это не угроза и не попытка оскорбить. Переброска войск вниз по каскадам вызовет затруднения. К тому же мои люди выразили желание оставаться здесь, чтобы отпраздновать мою женитьбу. Когда торжества закончатся, они будут сопровождать мою супругу в Тессорил, так что здесь не останется ни души. Государь предложил некоторые условия, на которых мои воины здесь находятся. Я готов их принять. Слово за тобой.

Он застал Бедира врасплох. Надменный, заносчивый Хаттим Сетийян выдвигал на редкость разумное предложение, и отказать ему означало нанести оскорбление безо всяких на то оснований. Бедир кивнул.

— Значит, после свадьбы войска уйдут? — повторил он.

— Конечно.

— Тогда у меня нет возражений.

— Благодарю, — Хаттим просиял и учтиво поклонился Дарру. — Прости, что прервал тебя, Государь. Ты говорил о передаче галичского престола?

— Совершенно верно, — Дарр совершенно смешался. — Я говорил с правителями Бедиром и Ярлом. Мы решили, что самым достойным наместником будет Чэйдин Химет. Я бы предложил вызвать его сюда и известить его о нашем решении. Если он согласится, мы можем объявить его правителем Усть-Галича, и он займет это место, как только Эшривель станет твоей женой. Ты согласен?

— Целиком и полностью, — ответил Хаттим. — Его преданность Королевствам всем известна. И никто не скажет, что он мой ставленник. Прекрасный выбор.

Все шло уж слишком гладко. Ярл взирал то на одного, то на другого, даже не пытаясь скрыть удивление. Бедир, потерявший дар речи, глядел на Хаттима, словно хотел убедиться, что не спит.

— Думаю, утром стоит послать за ним, — как ни в чем не бывало, проговорил галичанин. — Пригласить его от имени Белого Дворца?

— От имени… — протянул Дарр. — Наверно, от твоего.

— Да будет так, — кивнул Хаттим и одарил короля сияющей улыбкой.

После этого разговор зашел о различных формальностях, в том числе о будущей резиденции Хаттима. Галичанин, казалось, был заранее согласен на все условия. Он не стал возражать, даже когда услышал, что не должен иметь никаких сношений с Усть-Галичем, поскольку отныне его домом будет считаться Андурел. Он согласился учредить Совет, согласился на то, что представители Трех Королевств будут жить в Белом дворце — более того, счел такое разделение власти справедливым и разумным. Бедир и Ярл то и дело обменивались недоуменными взглядами. Ни одного замечания, ничего такого, что можно было поставить ему в упрек… К концу разговора правители оставили всякие попытки держаться непринужденно. Напоследок Хаттим выдал щедрую порцию самых убедительных обещаний и заверений, после чего пожелал всем доброй ночи и удалился.

Когда дверь за ним закрылась, казалось, ни у кого не осталось слов. Бедир и Ярл вскоре тоже разошлись по спальням. Этот разговор не вызвал ничего, кроме беспокойства.

Придворные во главе с Мейасом Селеруной уже столпились в его покоях, горя нетерпением узнать, к какому соглашению пришли правители. Пересказав им разговор, Хаттим спокойно прервал жалобный хор, умолявший его остаться правителем Усть-Галича.

— На двух престолах не усидишь, — проговорил он с тонкой улыбкой. — Поверьте, мои чувства к вам останутся неизменными.

Чэйдин Химет удостоился самых высоких похвал… Несомненно, завтра эти слова будет повторять весь Белый Дворец.

Наконец придворные удалились, и Хаттим дал волю торжеству.

Сюрко полетело в угол. Правитель наполнил чашу вином и распахнул балконную дверь. У его ног лежал Андурел. Теперь Хаттим улыбался от души. Словно поднимая молчаливый тост, он простер руку над городом, потом единым глотком осушил чашу, запрокинул голову и расхохотался. Слезы бежали по его щекам — то ли от смеха, то ли от ледяного ветра. Все еще смеясь, Хаттим мотнул головой, растрепав тщательно уложенные кудри, и вновь наполнил чашу. Перед глазами плыло. Чаша наполнилась, золотистая жидкость перелилась через край и растеклась по столешнице. Беззаботно фыркнув, он поднес чашу к губам и опрокинул в рот. Вино потекло по подбородку, и правитель снова засмеялся, уже не понимая чему.

— Как все прошло?

Хаттим дернулся, приходя в себя, и улыбнулся Сестре Тере… Тозу, который беззвучно вышел из соседней комнаты. Он уже давно не испытывал тревоги при мысли, что в теле молодой женщины обитает другое существо.

— Прекрасно, как ты и обещал, — правитель поднял чашу. — Твое здоровье, Тоз. Я сделал все, как ты сказал — и они тоже! Видел бы ты, как они растерялись! Они выбрали наместника — и я согласился. Извинился перед Бедиром Кэйтином! Я попросил его разрешения оставить мое войско на тамурской земле, и он даже возразить не смог. А Ярл… Я думал, он набросится на меня с кинжалом, больше ему ничего не оставалось. Я был такой послушный… Бедир ничего не мог понять. Думаю, это его злило не меньше, хотя он и скрывал. Все, как ты обещал! Все!

— А Кедрин? — осведомился колдун. — Что с принцем?

Хаттим описал по комнате круг, точно в танце. Казалось, он слишком упоен победой, чтобы расслышать вопрос. Чаша упала на пол, недопитое вино разлилось по ковру. Теперь, когда играть роль не было нужды, хмель ударил ему в голову.

— Принц Кедрин? Кажется, ему конец. По словам Бедира, он пошел через Фединский перевал и погиб под обвалом. Это твой хозяин устроил, Тоз? Это Эшер?

— Что-о?!

Сестра Тера слишком долго училась управлять своими чувствами, поэтому ее лицо выразило скорее осуждение, чем гнев. Но ее глаза вспыхнули, словно раскаленные угли, и взгляд, полный ярости, устремился на танцующего галичанина. Голос тоже ничем не отличался от милого воркования Сестры, но в нем звучал холод северного ветра. Хаттим застыл как вкопанный, не замечая, что наступил в пролитое вино.

— Он погиб на Фединском перевале, Тоз. Его завалило. Ты же сам этого хотел!

— Фединский перевал?

Хаттим почувствовал, как по спине пробегает озноб — и виной была отнюдь не открытая дверь на балкон.

— Зачем ему понадобилось в Белтреван?

— Он хотел вернуть себе зрение, — голос галичанина перестал срываться. Взгляд горящих рубиновых глаз, устремленный на него, словно выпаривал хмель из крови. — Как я понял, в Твердыню Кэйтина приехала Сестра из Эстревана. Она ему это и посоветовала. По-моему, там что-то связано с душами мертвых.

— Борс, — выдохнул колдун. Губы Сестры почти не шевельнулись — ни одно живое существо не могло обладать таким голосом. — Он ищет тень Борса.

— Но Бедир сказал, что весь перевал обрушился, — проговорил Хаттим. Сейчас стоило быть поосторожнее в выражениях. — Кедрин должен был погибнуть.

— Должен? — тело в лазурном одеянии застыло, слова потонули в рычании. — Тебе об этом известно? Тело нашли?

— Ты… боишься… — прошептал Хаттим, потрясенный своей догадкой. — Ты боишься Кедрина Кэйтина?!

Колдун шагнул вперед, и Хаттим попятился. Изумление в глазах галичанина сменилось ужасом, он вскинул руки, словно это могло защитить его от чар. Почувствовав, как лопатки уперлись в каминную полку, Хаттим шарахнулся в сторону, чтобы одежда не загорелась, и сбил хрустальный графин. Осколки и брызги вина полетели во все стороны. В этот миг Тоз сделал единственное движение — быстрое, как выпад змеи. Эта быстрота не была присуща телу, которое он захватил, и сила не была силой человека. Тонкая рука вцепилась в рубаху галичанина, стянув горловину, и Хаттим почувствовал, что его ноги отрываются от пола. Он раскрыл рот, чтобы позвать на помощь, но одного взгляда было достаточно, чтобы крик замер в горле. Казалось, череп Сестры раскален изнутри. Потом хватка ослабла. Хаттим ощутил под ногами твердый пол, вздохнул с облегчением… и едва не подавился глотком воздуха. Нечеловеческая сила швырнула его на колени и заставила прогнуться. Тонкие пальцы сжались, обхватив его локти, точно клещами. На миг южанин увидел край лазурного одеяния, а потом, повинуясь какому-то внутреннему чувству, зажмурил глаза. Силы ему было не занимать, но сейчас он оказался беспомощным, как ребенок. В лицо пахнуло жаром, в ноздри ударил омерзительный запах паленого, и Хаттим понял, что у него затлели волосы.

— Так тело нашли? — проскрипел Посланец.

— Нет! — взвыл Хаттим. — Ради Госпожи, Тоз! Отпусти меня!

— Ах, ради Госпожи? — в голосе колдуна послышалась издевка. — Значит, ты еще не понял? Ты больше не служишь этой Госпоже, глупец. Ты служишь нашему Господину.

— Тогда — ради Эшера! Ради нашего Господина, Тоз!

Колдун чуть разжал пальцы, и Хаттим почувствовал, что волосы уже не горят. Он попытался встать, но это ему не удалось. Тоз по-прежнему держал его у самого очага, и правитель догадывался: стоит колдуну разжать руки, и он полетит головой в огонь.

— Чувствуешь? — весело спросил Тоз. — Это ничто — в сравнении с тем, что тебе придется пережить, если ослушаешься нашего Господина… если подведешь меня.

— Я ни в чем тебя не подвел! Во имя Эшера, я делал все, что ты велел!

— Ты принес плохие вести, — усмехнулся Тоз. — Так значит… он решил пробраться в Белтреван?

— Да, — Хаттим почувствовал, что к глазам подступают слезы. Паника прошла, и он начал осознавать ужас своего положения. — Чтобы вернуть зрение.

Колдун приподнял его грубым рывком, и правитель, пролетев через всю комнату, врезался в кресло и опрокинул его. Он уже не чувствовал боли, хотя явно разбил плечо. Казалось, из чувств остался только ужас, от которого хотелось рыдать. Лазурный подол всколыхнулся. Хаттим, не смея подняться, на четвереньках отполз назад и искоса поглядел на колдуна. Тоз остановился. Его глаза были по-прежнему налиты красным сиянием, в котором тонули зрачок и радужка. Хаттим не осмеливался открыть рот. Любое слово могло породить новую вспышку ярости… и все, что за ней последует. Несколько мгновений, которые показались бесконечными, колдун молчал. Потом он шевельнул рукой, приказывая встать, и Хаттим неловко поднялся, потирая шею и плечо.

— Значит, мы не знаем, жив Кедрин или мертв, — теперь голос Посланца звучал мягче, почти задумчиво, шипящие призвуки исчезали. — Но если он мертв, я бы, конечно, об этом знал. Даже здесь. Или нет? Если Он убил его… может ли Его сила проникнуть так далеко?

Он умолк. Хаттим осторожно попятился. Сейчас он хотел оказаться как можно дальше от этой женщины… от этого существа… это было уже неважно. И в этот миг в дверь постучали.

У правителя перехватило дыхание. Мир, ничего не знавший о его кошмарах, вторгался в них, не разрушая. Скоро его кошмары станут частью этого мира…

Тоз обернулся на звук, и Хаттим заметил, что глаза Сестры Теры вновь приобрели обычный вид, а зеленоватая радужка уже не отливает багровым. Повинуясь знаку колдуна, правитель Усть-Галича прочистил горло и подошел к двери.

— Кто там?

— Мой господин? — Хаттим узнал шепелявый выговор Мейаса Селеруны. — С тобой все хорошо? Слуга слышал какой-то шум.

Хаттим помотал головой и уставился на дверь. Скорее всего, в прихожей дежурит стража. Если крикнуть, позвать на помощь… возможно, они успеют войти прежде, чем Тоз его убьет. Потом начнется суета, он мог бы удрать от колдуна. Мысль мелькнула и исчезла. Бесполезно: теперь он связан с Тозом, с Эшером. Он сам выбрал себе судьбу, и от нее уже не сбежать.

— Я споткнулся, — крикнул он, стараясь говорить небрежно. — Ничего страшного, просто перебрал на пиру. Оставь меня.

— Как пожелаешь, господин Хаттим, — отозвался Селеруна. — Приятных снов.

— Спасибо, — приговорил Хаттим. — Доброй ночи.

Когда он снова обернулся, Посланец уже успокоился. Перед ним снова сидела Сестра — хрупкая, зеленоглазая, в лазурном облачении. Хаттим покачал головой. Допустим, он вызвал бы стражу. Что бы они увидели? А если попытаться раскрыть обман… сказать, что она одержима Посланцем… что тогда? Суд, на котором его признают отступником? Потом позор… конец всем надеждам… может быть, даже смертная казнь?

— Ты все понимаешь, — проговорил Тоз — тихо, но грозно. — Ты в моей власти, и тебе никогда не выпутаться.

Хаттим облизал губы и оправил рубаху, пытаясь вернуть себе подобие достоинства.

— Я сам это выбрал, — его голос осип. — Я сам выбрал служение Эшеру.

— Правильно, — спокойно и жутко проговорил колдун, — и теперь ты приговорен к этому пути. И никогда не сможешь повернуть обратно. Помни.

Хаттим кивнул.

— Мы говорили о Кедрине, — напомнил Тоз. — Если наш Господин его уничтожил — да будет так. Если нет… Думаю, его убьют варвары.

— Они провозгласили его хеф-Аладором, — несмело сказал Хаттим, — и дали клятву мира.

Тоз усмехнулся.

— Ну что ж… Может быть, тогда он вернет зрение. И станет для нас угрозой.

Он умолк. Тишину нарушал только треск огня в очаге. Хаттим ждал, что Посланец заговорит снова, но тот лишь смотрел перед собой. Наконец галичанин осмелился подать голос.

— Так он и вправду… — он побоялся окончить фразу.

— Избранный? — Тоз выплюнул это слово, словно ругательство. — Эти куклы в голубом действительно так думают. Может быть, они правы. Но что это меняет? Он давно вышел из игры, а наша сила растет. Будем продолжать так, как я задумал.

— А если он жив?

— Тогда он отправится на юг и попадет в мою ловушку. Он обнаружит, что ты правишь Андурелом, а его родители в темнице. Какая разница, Избранный он или нет? Что может один человек против всего галичского войска… и против меня?

Он поглядел на балконную дверь, и она с треском захлопнулась.

— А тот, кого хотят посадить на твой трон? Он будет послушен?

— Чэйдин Химет? — Хаттим почувствовал, как внутри снова поднимается беспокойство, и с тревогой огляделся. — Он меня недолюбливает.

— Я спросил не об этом, — рявкнул Тоз. — Он будет тебе повиноваться?

— В том, что касается Кедрина? Не уверен. Он предан интересам Королевств.

— Значит, он не должен править, — хладнокровно ответил колдун. — Он умрет.

— Ты его убьешь?!

— Когда он примет престол?

— Как только я стану мужем Эшривели. Меня провозгласят законным наследником, а Чэйдина — правителем Усть-Галича. Ты же сам велел мне согласиться! Завтра утром я должен его известить.

— Значит, это должно случиться до твоей свадьбы.

— До свадьбы?

— Никакого колдовства, — усмехнулся Тоз. — Ты же не хочешь, чтобы эти куклы подняли шум. Ты должен встретить его, верно? Когда он приедет, ты пригласишь его сюда и выпьешь с ним за его возвышение. Остальное — моя забота.

— Яд? — Хаттим нахмурился. — А если Сестры подберут лекарство? Или поймут, что вино было отравлено?

Сестра Тера мелодично рассмеялась и покачала головой.

— Нет. Они не успеют, к тому же это снадобье следов не оставляет. Недомогание почувствуют все. Поэтому достанется разве что виночерпиям — за то, что вино прокисло.

— Все? — со страхом переспросил правитель.

— И ты тоже, — на этот раз смех походил на костяной скрежет. — Я сказал «недомогание». Умрет только Чэйдин… остальные вскоре поправятся.

— Если Химет умрет… — Хаттим догадывался, что у Тоза уже есть ответ, — Дарр выберет кого-нибудь еще.

— То, что вы выпьете, действует не сразу. Яд будет долго сохраняться у него в желудке, изменяться… и он умрет перед самой свадьбой. У Дарра не будет времени, чтобы выбрать другого. Остальных успеют спасти. В конце концов, разве я не Сестра Целительница?

Хаттим усмехнулся. Интересно, может ли что-то застать колдуна врасплох. И с чего ему взбрело в голову, будто Тоз боится Кедрина? Как сможет этот мальчишка выстоять против такой мощи? Избранный или нет, принц Тамура обречен.

— Теперь ложись, — мягко проговорил Тоз. — У меня есть безотлагательное дело… а тебе надо выспаться перед свадьбой.

— Конечно.

Хаттим улыбнулся. К нему возвращалось самообладание. Он посмотрел, как женщина в лазурном облачении удаляется в смежную комнату, и проговорил:

— Дело нашего Господина.

Когда дверь за Тозом закрылась, правитель осушил напоследок чашу вина и отправился в спальню. Мысли о коронации и ожидающей его власти и славе изгнали боль в плече.

Он спал крепко и долго и проснулся от того, что зимнее солнце заливало спальню. Первое, что он услышал — это известие, что Эшривель ожидает в прихожей. Теперь, когда все складывалось так удачно, принцессе не терпелось назначить день свадьбы. Приказав цирюльнику готовить щипцы, Хаттим одел простую рубаху цвета чистого золота, темно-зеленые штаны и сапоги им в тон, а сверху — белоснежное сюрко. Пока цирюльник занимался его пострадавшими волосами, правитель выбрал несколько браслетов и вставил серьгу с небольшой подвеской. С довольным видом оглядев свое отражение в зеркале, он вышел к своей нареченной.

Не обращая внимания на слуг, накрывавших стол к завтраку, Эшривель обвила его шею и одарила долгим поцелуем.

— Отец сказал, что все решено, — радостно объявила она. — Нам остается назначить день.

— Как можно быстрее, — улыбнулся Хаттим. — Например, сегодня.

Эшривель изобразила очаровательную гримаску и тут же рассмеялась.

— Так быстро не получится. Ты знаешь, сколько всего надо приготовить? Но через пять дней…

— Да будет так, — согласился Хаттим. — Через пять дней.

Краем глаза он увидел, как Сестра Тера выглядывает в полуоткрытую дверь. Тоз начал готовить яд.

— Не могу поверить, что он мертв.

Ирла повернулась спиной к окну. В лучах солнца, заливавших комнату Сестры Бетани, ее волосы отливали синевой. Рассеянное выражение лица бывшей Послушницы странно противоречило решительным ноткам в ее голосе.

— Если бы не зима, стоило бы послать весть в Эстреван, — проговорила Бетани. — Там бы дали более вразумительный ответ. Но эти морозы… Все, что я могу — это молиться вместе с тобой.

— Но он ведь Избранный, правда?

Ирла расправила широкую юбку. На ней было ее любимое платье цвета обожженной глины. Супруга правителя опустилась на стул и привычно разгладила складки на коленях, не сводя глаз с лица Старшей Сестры.

— Неужели Госпожа допустит, чтобы он умер?

— Об этом не может быть и речи, — ответила Бетани. — Но пойми меня правильно. Я не хочу сказать ничего дурного, я разделяю твои безумные надежды. Однако Белтреван — владения Эшера. Там Повелитель лжи в полной силе.

— Нет! — воскликнула Ирла. — Я не верю!

Бетани мягко посмотрела на нее.

— Потому что он твой сын? Или… что-то еще?

— Я чувствую… — она замолчала. Прежде всего, надо разобраться в своих чувствах, призвав на помощь здравый смысл. Но даже если допустить, что это просто вера матери в то, что с ее сыном ничего не случится… если она просто не допускает мысли о его гибели…

— Я чувствую, как нити судьбы сплетаются. Происходит что-то важное.

— Кедрин и Уинетт? — Бетани задумчиво склонила голову. — Возможно. По правде сказать, я на это надеялась. Конечно, Эстреван потеряет такую преданную Сестру… со временем она могла бы заменить меня или даже Герат. И тут твое известие…

— Тел не нашли, — упрямо напомнила Ирла.

— Учитывая, что на месте перевала сейчас каменный курган, — Бетани вздохнула и убрала со лба седую прядь. — Кстати, никто не прислал вести по Идре.

— Слишком рано.

Бетани нахмурилась.

— Если они спаслись во время обвала, — не уступала Ирла, — им надо найти курган Друла и добиться помощи от шаманов. Потом войти в Нижние пределы и найти там тень воина. Вернуться в Высокую Крепость, поскольку от Фединского Перевала осталось только воспоминание. Спуститься по Идре… Слишком рано для новостей.

— Значит, не стоит надеяться, что они появятся до свадьбы, — довольно резко ответила Бетани. Ирла вскинула брови.

— Вы не согласны?

Седовласая Сестра задумчиво поиграла перстнем с голубым камнем.

— Не думаю, что из такого, как Хаттим Сетийян, получится достойный король. Я надеялась, что Кедрин сможет снискать благосклонность Эшривели.

Ирла натянуто улыбнулась.

— Кедрин любит Уинетт. Об Эшривели он уже не думает.

— Эшривель, кажется, совсем потеряла голову, — усмехнулась Бетани. — В единый миг — и бесповоротно.

— Вы подозреваете колдовство?

Бетани пожала плечами.

— Ничего не могу сказать. Признаков магии нет, а осмотреть принцессу на предмет любовных чар…

— А что за Сестра, которой покровительствует Хаттим?

— Тера? — Бетани снова поежилась. — Сестра Целительница. Последнее время я мало с ней разговаривала — она все время при нем. По приезде он занемог, Тера посетила его, и… если я не ошибаюсь, он сам попросил, чтобы Тера постоянно находилась при нем. Он даже выделил ей комнату в своих покоях. Она согласилась. Думаю, ее присутствие благотворно влияет на Хаттима.

— Он, кажется, и вправду переменился.

— Тебя что-то смущает?

— … если только перемена действительно произошла. Но так быстро, так глубоко…

— Я тоже так думаю. Он сам на себя не похож.

— Думаете, он ведет какую-то игру?

Бетани вздохнула.

— Если так, он хорошо это скрывает. Сама вежливость, само здравомыслие… Ты видела, чтобы он кого-то оскорбил? Или отверг хоть одно требование Дарра?

— И ни у кого не возникает вопросов. Мой муж тоже это чувствует. Он говорит, что мы что-то упускаем из виду.

— Возможно, — согласилась Бетани. — Может быть, это и есть то самое сплетение судеб, которое ты чувствуешь?

— Больше похоже на сеть, — Ирла невесело усмехнулась. — То, что я чувствую, так смутно… и скорее порождает вопросы, чем объясняет.

— Объясни мне — как сумеешь.

Ирла задумалась и опустила глаза.

— Эстреван считает, что Посланец уцелел и продолжает служить замыслам Эшера. Как — пока непонятно. Если Писание Аларии истолковано верно, только Кедрин — как Избранный Госпожи — может сокрушить его. В битве у Лозинских Ворот Кедрин потерял зрение, но благодаря этому он сблизился с Уинетт. Она любит его — несмотря на то, что сопротивляется своим чувствам. Уинетт — старшая дочь Дарра и, таким образом, наследница Высокого Престола. Если бы ее разрешили от обета и она вышла замуж за Кедрина, он бы имел больше прав на Белый Дворец, чем Хаттим Сетийян… и поверьте, это было бы лучше для Королевств. Мне кажется, Хаттим рвется к короне Андурела с таким вожделением, что готов смести все на своем пути. Он не принесет пользы Королевствам. Но если Уинетт восстановить в праве наследования…

— Ты хочешь сказать, что Хаттим исполняет волю Эшера? — спросила Бетани, не скрывая недоверия. — Такого просто не может быть. Он, конечно, не образец добродетели, но не станет служить владыке Нижних пределов.

— Не знаю, — пролепетала Ирла. — Я тоже не представляю, как такое может случиться, но все же…

Она беспомощно умолкла на полуслове. Переносицу прорезала морщинка. Бетани сжала губы в твердую линию и с тревогой посмотрела на бывшую Послушницу. Долгие минуты две женщины сидели так, не произнося ни слова. В тишине было слышно, как в очаге с треском рассыпаются сгоревшие головешки, и этот звук казался непривычно громким.

Наконец Старшая Сестра нарушила молчание.

— Ты была одной из самых лучших учениц, ты изучала Писание… возможно, в том, что ты говоришь, есть доля истины. То, что ты называешь сплетением судеб, или сетью, или узором — безусловно, существует. Но, повторяю, я не могу поверить, будто Хаттим служит Эшеру.

— Может быть, Вы правы, — Ирла покачала головой. — Может быть, я становлюсь слишком подозрительной. Но я чувствую: то, что Кедрин и Уинетт по-прежнему вместе — это недаром. Возможно, Уинетт в конце концов разрешит свои противоречия… и выйдет за него замуж. Если бы это случилось раньше, мы бы не сидели тут и не ломали голову.

— Конечно, — согласилась Бетани, — и у нас был бы более приятный повод для встречи. Но Кедрина здесь нет, а решения Уинетт мы предвидеть не можем.

— И поэтому мы должны идти на поводу у Хаттима Сетийяна? — тихо спросила Ирла. — Несмотря на то, что его намерения весьма сомнительны? Несмотря на то, что он — пусть даже невольно — выполняет волю Эшера?

— Разве у нас есть выбор? Что мы можем сделать?

— Полагаться на Госпожу. Верить, что Она хранит Избранного. Если пророчество Аларии было истолковано верно, только Кедрин может разорвать эту сеть. Значит, он просто не может погибнуть.

— Но этого мы знать не можем, — печально закончила Бетани.

— Не верить в это… — голос Ирлы был тверд, — значит не верить Писанию.

Бетани вздохнула и снова потеребила свое кольцо. На ее лице проступили печаль и смятение.

— Госпожа дарует нам право выбора, — произнесла она чуть слышно. — Поэтому пророчества сбываются не всегда. Ни у одной из Сестер не было такого Дара, как у Аларии… но даже Писание ничего не обещает безусловно. Иное истолкование возможно всегда. Может случиться и такое, что Эшер одержит верх.

Ирла пристально посмотрела на Сестру и покачала головой.

— Нет. Я буду верить, что Кедрин жив и спасет Королевства.

Эшривель недолго пробыла в покоях Хаттима. Ей хотелось самой проследить за приготовлениями к свадьбе. Когда принцесса ушла, Хаттим составил послание, в котором велел Чэйдину Химету покинуть лагерь и прибыть в столицу, и кликнул гонца. Когда покои Хаттима опустели, в дверях, как всегда бесшумно, появилась Сестра Тера, неся два кувшина. В одном вино было отравлено, в другом — служило противоядием. Правитель Усть-Галича должен был распить первый кувшин в честь назначения кузена. После того, как тот уйдет, оставшимся надлежало выпить второй.

Хаттим вытащил пробку и поднес горлышко к носу. Никакого непривычного запаха… Он мог поклясться, что это старое галичское вино, весьма подходящее к случаю. Поставив кувшин на середину стола, правитель стал ждать Химета. Странно, как он сегодня спокоен… Тем временем в покоях стали собираться его приближенные, желающие поздравить будущего короля и будущего правителя.

Химет прибыл вскоре после полудня. Он явно промерз и даже в покоях все еще кутался в плотный зимний плащ. Несмотря на высокий рост, он выглядел почти незаметным. Рядом с пышными нарядами придворных его одежда казалась бесцветной, темные волосы коротко подстрижены, из украшений — только простая серьга и кольцо. Он держался очень скромно и явно чувствовал бы себя свободнее среди воинов. Услышав о том, что ему предстоит стать правителем Усть-Галича, Чэйдин несколько мгновений не мог произнести ни слова.

— Правитель Хаттим, — проговорил он, — я не ожидал… я не заслуживаю такой чести.

— Какая скромность, — тихо воскликнул Мейас Селеруна.

— Скромность подобает правителю, — просиял Хаттим. — Дорогой кузен, я не сомневаюсь: ты будешь достойно править нашим королевством.

Химет низко поклонился.

— Тост! — крикнул Хаттим. — Я как раз отыскал подходящее вино… Твое здоровье!

Широко улыбаясь, он вновь откупорил кувшин.

— За Чэйдина Химета, правителя Усть-Галича!

Он поднял кубок, наблюдая, как придворные повторяют тост и осушают кубки… Один за другим… Хаттим кивнул и последовал их примеру. Вино было легким и тонким, как шелк. Как было обещано, ни привкуса, ни запаха… никаких признаков яда.

— За господина Хаттима! — провозгласил Мейас Селеруна. — За нашего будущего короля!

Вино было выпито до капли.