В деснице благодати

участием Деналин Лукадо (не по ее вине) в декабре. Дальнейшие записи свидетельствуют о других

случаях превышения скорости мистером Лукадо в апреле и миссис Лукадо в декабре следующего

года.

Что ж, я первый готов признать, что мы с Деналин бываем несколько неуклюжими и

невнимательными. Собственно говоря, именно поэтому мы и обзавелись страховым

полисом. Разве пятна в моей автомобильной биографии не доказывают, что я ценный

клиент? Разве весь страховой бизнес не придуман именно для таких людей, как я? Разве

мое лихачество не позволяет прокормиться кому-то из страховых агентов? Если бы не

эти мои выходки, что бы оценивали оценщики?

Получив письмо, я первым делом подумал, что компания хочет сообщить, какой я

замечательный клиент. «Может быть, в этом письме они приглашают меня на банкет

или сообщают, что мне полагается премия», — подумал я.

Дальше в письме раскрывались другие тайны нашего прошлого: По нашим данным, 18 ноября мы оплатили ремонт еще одного транспортного средства, когда

Макс Лукадо на парковке своим задним бампером повредил еще один автомобиль.

Дважды повторенные слова «еще один» насторожили меня. «Еще одно

транспортное средство». «Еще один автомобиль». Кто-то ведет счет! Может быть, предложить им прочитать стихи из Первого послания к Коринфянам (13:4-5): «Любовь...

не мыслит зла...»? 6 В следующих строках письма появилась очередная порция «еще

одних».

В апреле мы оплатили ремонт еще одного транспортного средства, когда Деналин Лукадо у

стоп-сигнала врезалась в задний бампер еще одного автомобиля.

«Но ведь она подавала младенцу бутылочку!» — воскликнул я в ее защиту, да

только никто меня не слышал. Деналин подъезжала к стоп-сигналу. Сара уронила свою

бутылочку на пол и разревелась, так что Деналин нагнулась, подняла бутылочку, сунула

ее Саре и... врезалась в остановившуюся перед ней машину. Такое может произойти с

каждым.

А тот случай, когда я задел чужую машину на парковке? Именно я сообщил об этом!

Зашел внутрь здания, разыскал владельца и рассказал ему, что произошло. Признал

свою вину. Все, что от меня требовалось, я сделал. А ведь мог бы сесть в свою машину и

спокойно уехать, о чем, честно говоря, подумывал, но все-таки удержался. Не

ознакомить ли их еще и со стихом из Первого послания Иоанна (1:9)? «Если исповедуем

грехи наши, то Он... простит нам грехи наши...»

Разве я не заслуживаю доверия за свою честность? Видимо, нет. Прочитаем

концовку письма.

Ввиду приведенных выше фактов мы не намерены продлевать Ваш полис автострахования.

Действие полиса прекратится 4 января в 00.01 стандартного времени. Сожалею, что наше решение

не может быть более благоприятным для Вас. Для защиты Ваших интересов предлагаем Вам

приобрести полис в другом месте во избежание риска остаться без страховки.

Минутку, минутку. Правильно ли я понял? Я приобрел полис, чтобы застраховаться

от своих ошибок. Но в итоге в страховании мне отказывают именно из-за моих ошибок.

Эй! Я ничего не пропустил? Может быть, в контракте есть еще один пункт? Может быть, где-то напечатано примечание мелким шрифтом?

Может быть, я пропустил абзац, гласящий: «Мы, вышеупомянутая компания, будем

считать нашего клиента Макса Лукадо имеющим право на страховку до того момента, когда он продемонстрирует, что действительно нуждается в страховке, с какового

момента его полис теряет силу»?

6 В переводе, которым пользуется автор, — «Любовь... не ведет счет прегрешениям». — Примеч. пер.

Не напоминает ли это врача, который готов иметь дело только со здоровыми

пациентами? Или дантиста, повесившего на двери своего кабинета объявление: «Ко

мне, пожалуйста, без кариеса»? Или учителя, наказывающего ученика за то, что он

задает слишком много вопросов? Кредитора, предоставляющего ссуду только в случае

доказательства, что вы в ней не нуждаетесь? А что, если пожарные скажут, что

позаботятся о вас, но только до начала пожара? И телохранитель заявит, что будет вас

охранять, если на вас никто не покушается? А спасатель на пляже пообещает

проследить за вами, пока вы не начнете тонуть?

А что, если — ужасная мысль! — небеса введут ограничения на свою благодать?

Что, если вы получите письмо из небесного агентства «Жемчужные врата», гласящее: Дорогая миссис Смит!

Пишу Вам в ответ на Вашу утреннюю молитву с вопросом о возможности прощения. К

сожалению, вынужден сообщить Вам, что Вы исчерпали свой лимит грехов. По нашим данным, с

тех пор как Вы имеете дело с нашей службой, Вы семь раз предавались греху жадности, а Ваше

усердие в молитвах существенно ниже нормы для женщин Вашей возрастной и социальной

группы.

Дополнительные сведения показывают, что в понимании вероучения Вы относитесь к

худшим 20 процентам паствы и имеете избыточную склонность к злословию. По причине Ваших

грехов Вы, с точки зрения небес, входите в группу клиентов высокого риска. Как Вы, безусловно, понимаете, всякая благодать имеет свои пределы. Иисус шлет Вам Свои соболезнования и

наилучшие пожелания, искренне надеясь, что Вы изыщете для себя какие-то другие формы

сервиса.

Многих тревожит, что они могут получить подобное письмо. Кое-кто боится, что

уже его получил! Если страховая компания не в силах выносить мои нечаянные ошибки, можно ли надеяться, что Бог стерпит мое сознательное непослушание?

Павел отвечает на этот вопрос утверждением, о котором Джон Стотт говорит, что

«ни одно из высказываний Павла в Послании к Римлянам не поражает сильнее»1. Бог —

Тот, Кто оправдывает нечестивого (см.: Рим. 4:5). Какая удивительная истина! Одно

дело — прощать хороших людей. Но прощать злодеев? Мы можем ожидать, что Бог

оправдает достойных, но еще и нечестивых? Разумеется, страховка действует для

водителя с безупречным прошлым, но для заядлого лихача? Для нарушителя всех

мыслимых правил? Для клиента из группы высокого риска? Кто в этом мире может

допустить оправдание зла?

Направление благодати

Это невозможно. В нашем мире это невозможно. Это возможно только на небесах.

Человеку такую возможность не разглядеть, но явилась правда Божия...

До этого места в послании Павла все усилия для спасения были направлены снизу

вверх, с земли на небеса. Человек надувал воздушный шар своего самомнения, но не

мог подняться даже в верхние слои атмосферы. Наши ссылки на неведение нас не

оправдывают (см.: Рим. 1:20). Наше сравнение себя с другими не допускается (см.: Рим.

2:1). Наши религиозные заслуги не признаются (см.: Рим. 2:29). Вывод неизбежен: спасти

сами себя мы просто не можем. Человеку это недоступно.

Но Павел провозглашает, что это доступно Богу. Что не может человек, то может

Бог. Спасение совершается в направлении с небес вниз, а не в направлении с земли

вверх. «...Посетил нас Восток свыше...» (Лк. 1:78). «Всякое даяние доброе и всякий дар

совершенный нисходит свыше...» (Иак. 1:17).

Пожалуйста,

запомните:

спасение

дается

Богом,

направляется

Богом,

осуществляется Богом и исходит от Бога. Это не дар человека Богу. Это дар Бога

человеку. «...Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в

умилостивление за грехи наши» (1 Ин. 4:10).

Благодать исходит от Бога, и она дарована человеку. «Кропите, небеса, свыше, и

облака да проливают правду; да раскроется земля и приносит спасение, и да

произрастает вместе правда. Я, Господь, творю это» (Ис. 45:8).

На основе одного только этого вероучительного положения христианство стоит

особняком от всех остальных мировых религий. «Никакая другая система, идеология

или религия не говорят о безвозмездном прощении и даровании новой жизни тем, кто

не сделал ничего, чтобы их заслужить, но вместо этого сделал все, чтобы быть»2.

Как сказал Джон Мак-Артур, «если предмет рассмотрения — путь к спасению, то

существуют всего лишь две религии: религия Божиего свершения, то есть библейское

христианство, и религия человеческих достижений, включающая все остальные виды

религий, как бы они ни назывались»3.

Всякое другое отношение к Богу есть бартер — если я сделаю то-то, Бог сделает

то-то. Я спасусь либо своими делами (тем, что я делаю), либо своими чувствами (тем, что я переживаю), либо своим знанием (тем, что я знаю).

В христианстве нет и намека на подобное торгашество. В самом деле, у человека

нет никакой возможности торговаться, и ничего выторговать для себя он не в

состоянии.

Те, кто приобщились к Богу, это понимают. Те, кто ближе всего к Нему, никогда не

хвалятся своими делами; им больше всех других отвратительна мысль о

самостоятельном спасении. Они с омерзением говорят о законничестве. По словам

Исаии, наши праведные дела — «как запачканная одежда» (см.: Ис. 64:6). Павел

приравнивает наши религиозные регалии к коровьей лепешке, на которую мы

стараемся не наступить на пастбище. «...Все почитаю за сор...»7 (Флп. 3:8).

Итог первых трех с половиной глав Послания к Римлянам легко подвести в трех

словах: нам не смочь.

Мы пытаемся допрыгнуть до Луны, но едва отрываемся от Земли. Мы пытаемся

переплыть Атлантику, но не смогли выйти за прибрежные рифы. Мы намерены покорить

Эверест спасения, но все еще не вышли из базового лагеря, не говоря уже о

восхождении на склон. Просто задача слишком грандиозна; нам не нужно больше

снаряжения, больше сил или больше умения; нам нужен вертолет.

Слышите, как он приближается?

«...Он силен и исполнить обещанное»8 (Рим. 4:21). Как важно, чтобы мы постигли эту

истину. Высшее стремление Бога — вовсе не сделать нас богатыми, успешными и

знаменитыми. Бог стремится сделать нас праведными перед Собой.

7 В переводе, которым пользуется автор, — «навоз». — Примеч. пер.

8 В переводе, которым пользуется автор, — «Бог в силах сделать людей праведными перед Ним». – Примеч. пер.

Дилемма благодати

А как Бог делает нас праведными перед Ним? Давайте вспомним о моей страховой

компании и зададим себе несколько вопросов. Во-первых, было ли несправедливо

исключать меня из числа клиентов? Нет. Я могу считать это решение компании

неприятным, жестоким, даже убийственным, но не могу назвать его нечестным.

Компания лишь сделала то, о чем предупреждала.

Так и наш Отец. Он сказал Адаму о плодах с дерева познания: «...в день, в который

ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:17). И все. Никаких примечаний мелким

шрифтом. Никаких юридических ловушек. Никаких лазеек и казуистики. Бог не играет в

такие игры. Бог честен с нами. Со времен Эдема платой за грех стала смерть (см.: Рим.

6:23).

Точно так же, как имеет свои последствия безответственная езда, имеет их и

безответственная жизнь. Точно так же, как мне не оправдаться перед страховой

компанией, мне не оправдаться перед Богом. Мое прошлое обвиняет меня. Мои грехи

меня приговорили.

Так вот, предположим, что основатель и президент страховой компании решил

меня пожалеть. Скажем, он по какой-то причине хочет, чтобы я оставался их клиентом.

Что он может сделать? Может ли он просто закрыть глаза на мое досье и сделать вид, что прегрешений за мной не числится? Почему бы ему просто не взять да и не порвать

это досье? По двум причинам.

Во-первых, это означало бы поступить нечестно. Президенту пришлось бы изменить

этические нормы в своей организации, а делать это он не должен и не может.

Нравственные идеалы имеют слишком большую ценность, чтобы от них отказываться.

Компания не может отойти от своих принципов и остаться честной.

Во-вторых, тогда будут поощряться нарушения водителей. Если за свою

неосторожность мне не надо расплачиваться, то с какой стати я стану ездить

осторожно? Если президент будет закрывать глаза на все мои прегрешения, то что

удержит меня от того, чтобы ездить как в голову взбредет? Если он готов игнорировать

любые нарушения, так и нарушай себе сколько влезет!

Разве таковы намерения президента? Разве для этого предназначено его

милосердие? Отойти от своих моральных принципов и понизить планку требований к

водителям? Нет. Президент сталкивается со следующей дилеммой. «Как мне

(одновременно быть добрым и честным? Как мне ниспосылать благодать, не поощряя

нарушений?»

Или же, в рамках библейской тематики, как Бог мог бы одновременно наказывать

грех и любить грешника? Павел указал ясно: «...открывается гнев Божий с неба на

всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою» (Рим. 1:18).

Намерен ли Бог снизить Своп требования, чтобы мы могли получить прощение?

Намерен ли Бог отвернуться в сторону и сделать вид, что я никогда не грешил?

Стремимся ли мы к Богу, Который на ходу меняет правила и для кого-то делает

исключения? Нет. Мы стремимся к Богу, «... у Которого нет изменения и ни тени

перемены» (Иак. 1:17), у Которого «... нет лицеприятия...» (Рим. 2:11).

С другой стороны, игнорировать мой грех — значит поощрять мой грех. Раз за грех

нет расплаты, так и греши себе! «И не делать ли нам зло, чтобы вышло добро...?» (Рим.

3:8). Неужели в этом цель Бога? Поступиться Своей святостью и потворствовать нашим

порочным наклонностям?

Конечно, нет. Так что же Ему делать? Как Он смог бы оставаться справедливым и

любить грешника? Как Он смог бы быть добрым и наказывать грех? Как соблюсти Свои

принципы и все же простить мои грехи? Возможно ли для Бога каким-то образом не

отступиться от небесной честности, но и не отвернуться от меня?

Решение благодати

Святость требует, чтобы грех был наказан. Милосердие побуждает любить

грешника. Как Богу одновременно быть святым и милосердным? Разрешите ответить на

этот вопрос, вернувшись к президенту страховой компании. Представим, что он

пригласил меня в свой кабинет и сказал такие слова:

— Мистер Лукадо, я нашел способ уладить дело с вашими нарушениями. Я не могу

их игнорировать — это было бы нечестно. Я не могу притвориться, что у вас их не было,

— это означало бы солгать. Но вот что я могу сделать. У нас есть досье человека с

безукоризненным прошлым. Он никогда не нарушал правил. Ни одного протокола, ни

одного замечания, даже штрафа за неправильную парковку. Он вызвался поменяться с

вами досье. Мы впишем ваше имя в его досье. А его имя впишем в ваше. Мы накажем

его за все то, что вы успели натворить. Вы, нарушитель, станете праведником. А он, праведник, станет нарушителем.

Что я отвечу?

— Да вы шутите! Кто сделает такое для меня? Кто этот человек?

На что президент ответит:

— Это я.

Вы правда верите, что президент страховой компании может сказать такое? Не

слишком-то надейтесь. Не скажет. Он не сможет. Даже если бы захотел, не смог бы.

Ведь у него нет безупречного досье.

Но если вы верите, что эти слова произнесет Бог, вы вправе вздохнуть с

облегчением. Он скажет. Он может. «...Потому что Бог во Христе примирил с Собою

мир... <...> ...Не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем

сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:19,21).

Идеальное досье Иисуса отдано вам, а ваше далекое от идеала досье отдано

Христу. Иисус, «...чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных...» (1 Пет. 3:18). В итоге святость Бога не опорочена, и Его

дети получили прощение.

Своей совершенною жизнью Иисус исполнил заповеди закона. Своей смертью Он

удовлетворил требование наказания за грех. Страдания Иисуса были не подобием

страданий грешника, а настоящими страданиями грешника. Почему бы иначе Он

возопил: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46).

Задумаемся о свершенном Богом. Он не предал забвению наш грех, не отступил от

Своих принципов. Он не закрыл глаза на наше непослушание и не снизил Своих

требований. Не отменяя наш грех, Он принял его на Себя и — даже представить

невозможно — вынес Себе приговор. Святость Бога сохранена. Наш грех наказан. А мы

искуплены. Бог — по-прежнему Бог. Возмездие за грех — по-прежнему смерть. А нас

сделали совершенными.

Именно так, совершенными. «...Он одним приношением навсегда сделал

совершенными освящаемых» (Евр. 10:14).

Бог оправдывает (делает совершенными), потом освящает (делает святыми). Бог

делает то, что сами мы сделать не могли, чтобы мы стали такими, какими и в мечтах не

представляли: совершенными перед Ним. Он праведно оправдывает неправедных.

А что Он сделал с вашим ужасным досье? «...Простив нам все грехи, истребив...

бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и

пригвоздил ко кресту...» (Кол. 2:13-14).

И что мы должны сделать в ответ? Давайте-ка еще раз вернемся в страховую

компанию. Я обращаюсь к своему агенту и прошу его взглянуть на мое досье. Он

находит мой файл и ошеломленно смотрит на экран монитора:

— Мистер Лукадо, у вас безупречное прошлое. На вашей репутации — ни одного

пятнышка.

Что я отвечу? Если я человек бесчестный и неблагодарный, то, скрестив руки на

груди, скажу прочувствованным голосом:

— Вы правы. Не так-то просто быть великим.

А если я человек честный и способный чувствовать благодарность, я просто

улыбнусь и скажу:

— Я не заслужил эту похвалу. В сущности, я не достоин такого досье. Это было и

остается несказанным даром благодати.

Кстати, я теперь пользуюсь услугами другой страховой компании. Мне чуть-чуть

повысили ежемесячную плату после того, как в меня врезался один грубиян. И кто

знает, сколько еще писем я получу до того, как все это кончится?

Моя бессмертная душа — на небесном попечении, а я не слышал, чтобы Иисус

отказывался от клиентов. Зато Он известен тем, что выплачивает премии, и я уже

получил достаточно подарков на всю мою жизнь. Обратившись к Нему, я попал в

хорошие руки.

Прежде чем перейти к следующей главе, позвольте мне ответить на вопросы. Есть

тут один слушатель, который не опускает руку уже с последнего абзаца на позапрошлой

странице.

— Да, сэр. Вы находите, что все это слишком... Простите, я все-таки никак не

пойму... Слишком хорошо, чтобы быть... Еще раз. Слишком хорошо, чтобы быть...

правдой? Ну, что ж... Не вы первый. Собственно, Павел знал, что многие из нас во всем

этом засомневаются. Именно поэтому он написал Рим. 4. Именно поэтому и я написал

следующую главу.

— Простите? У вас еще один вопрос? Да, вы мне кого-то напоминаете. Что вы мне

продали? Полис автострахования? Тот, который позже аннулировали? Хм-м. Уверен, вам

придется помучаться, чтобы понять, что такое благодать.

8

Рим. 3:27-4:25

НЕОБОСНОВАННЫЙ КРЕДИТ

...Человек оправдывается верою, независимо от дел закона.

Рим. 3:28

Помните доброе старое время, когда деньги с кредитных карточек списывали при

помощи специальной машинки? Продавец брал вашу карточку, совал в машинку, и —

кррэк-кррэк — сумма зафиксирована, покупка оплачена. Я научился обращаться с такой

штукой в четырнадцать лет, когда работал на автозаправке на углу Бродвея и

Четвертой. За доллар в час я протирал лобовые стекла, заливал в бак бензин и проверял

уровень масла (да, Виргиния, уже тогда на автозаправках делали такие вещи).

Однако любимой моей обязанностью было списывать деньги с кредитных

карточек. Ничего нет приятней ощущения своего могущества, когда засовываешь

карточку в машинку. Я всегда искоса следил за клиентом, чтобы увидеть, как он

вздрагивает, когда я делаю с его карточкой кррэк-кррэк.

В покупках по кредитной карточке в наши дни не осталось и тени того драматизма.

Информация с магнитной полоски просто считывается в прорези аппарата или цифры

набираются на клавиатуре. Никакого шума. Никакой драмы. Никаких переживаний. Эх, как бы вернуть былые дни с их кррэк-кррэк, когда расплата происходила во

всеуслышание!..

Заливаешь бензин — кррэк-кррэк.

Покупаешь одежду — кррэк-кррэк.

Платишь по счету в ресторане — кррэк-кррэк.

Если вас не успевал добить этот звук, то добивал посчитанный в конце месяца итог.

Тридцати дней вполне достаточно для такого множества кррэк-крржов, чтобы

кррэк-кррэк случился с вашим бюджетом.

А одной жизни вполне достаточно, чтобы раз за разом наделать — кррэк-кррэк —

неоплатных долгов на небесах.

Вы наорали на своих детей — кррэк-кррэк.

Вы возжелали автомобиль ближнего своего — кррэк- кррэк.

Вы позавидовали успехам своего друга — кррэк-кррэк.

Вы нарушили данное вами слово — кррэк-кррэк.

Вы солгали — кррэк-кррэк.

Вы вышли из себя — кррэк-кррэк.

Вы задремали, читая эту книгу, — кррэк-кррэк, кррэк- кррэк, кррэк-кррэк.

Все глубже и глубже увязаете в долгах.

Поначалу мы пытаемся выплатить то, что задолжали (помните укладчика камней?).

Каждая наша молитва — выписанный чек, и каждое наше доброе дело — наш платеж.

Если мы сможем сделать по одному доброму делу за каждое злое, то разве в итоге

баланс не сойдется? Если я смогу противопоставить моему злословию сказанные мною

комплименты, моим вожделениям — мою верность, моему нытью — мои достижения, моим недостаткам — мои победы над собой, не станет ли это моим оправданием?

Так бы оно и было, если бы не две проблемы.

Во-первых, я не знаю стоимость каждого греха. Цену бензина выяснить легко.

Если бы и с грехами было так просто! Но нет. Сколько, например, нужно заплатить за

грубость на дорогах? Я обругал водителя, который резко свернул передо мной, — как

мне оправдаться за это преступление? Ехать со скоростью пятьдесят, где разрешено

шестьдесят? Помахать рукой и улыбнуться водителям следующих десяти машин? Кто

это знает? Или как быть, если я встал не с той ноги? Что с меня причитается за пару

часов брюзжания? Сможет ли одна церковная служба в следующее воскресенье

компенсировать мою раздражительность сегодня утром? И нет ли каких-то скидок на

плохое настроение? Не взимается ли за ворчание в пасмурные дни меньше, чем в

солнечные? Или мне выделен определенный лимит сварливых дней в году?

Сами видите, запутаться можно.

И я не только не знаю стоимость моих грехов, я не всегда осознаю факт моего

греха. Бывают случаи, когда я грешу, даже не зная об этом. Мне было уже двенадцать

лет, когда я понял, что грешно ненавидеть своего врага. А велосипед у меня украли, когда мне было восемь лет. Я ненавидел вора четыре года! Как мне расплатиться за

этот грех? Сделают ли мне скидку за мое неведение?

А что с грехами, которые я совершаю сейчас, сам того не осознавая? Что, если

кто-то вдруг выяснит, что играть в гольф — грешно? Или Бог сочтет, что грех играть в

гольф так, как играю я? Ой, нет, только не это, тогда мне вовек не расквитаться.

А как быть с нашими тайными грехами? Ведь даже сейчас, печатая эти страницы, я

грешу. Я хотел бы думать, что тружусь во славу Божью, но так ли это? Освободился ли я

от тщеславия? Важно ли мне только то, что здесь написано, а не то, кем это написано?

Вряд ли. Я озабочен, одобрят ли мою книгу читатели, оценят ли должным образом все

те долгие, многотрудные, тягостные, изматывающие, мучительные часы, которые я

смиренно потратил на создание этого эпохального, нетленного шедевра литературы.

А как у вас? Не найдется ли грешков недеяния в отчете за этот месяц? Не упущено

ли несколько возможностей сделать добро? Сколько раз вы не воспользовались

случаем простить ближнего? Не вошли в дверь, открытую для вашего служения? Всё ли

вы сделали для того, чтобы поддержать своих друзей?

Кррэк-кррэк, кррэк-кррэк, кррэк-кррэк. А есть еще другие вопросы. Период

благодати, например. Моя кредитная карточка предполагает минимальные выплаты, а

затем остаток долга переносится на следующий месяц. А как у Бога? Позволит ли Он

мне рассчитаться за сегодняшнюю жадность в следующем году? А как обстоит дело с

процентами? Если непогашенные грехи останутся на моем балансе на несколько

месяцев, не набегут ли проценты? И, кстати, о балансе... где он подводится? Можно ли

мне на него взглянуть? Кто его подводит? Как мне, наконец, погасить свой долг?

В том-то все и дело. В том-то и вопрос. Как мне быть с моим долгом перед Богом?

Отрицать его? Совесть мне не позволит. Найти худшие грехи у других? Бог на это не

посмотрит. Претендовать на родовые привилегии? Семейная гордость ничего не значит.

Попытаться выплатить? Я мог бы, но это возвращает нас к той же проблеме. Мы не

знаем цены грехов. Мы даже не знаем, сколько мы их натворили.

Так что же нам делать? Посмотрим, какой ответ дает Павел в нескольких словах, о

которых один ученый сказал, что они, «может быть, самые важные из когда-либо

написанных»1.

...Получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого

Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру...

Рим. 3:24-25

Проще говоря: стоимость ваших грехов больше, чем вы можете заплатить. Дар

нашего Бога больше, чем вы можете себе представить. «...Человек оправдывается

верою, — поясняет Павел, — независимо от дел закона» (Рим. 3:28).

Очень может быть, что для нас это окажется самой труднопостижимой духовной

истиной. По ряду причин люди признают Иисуса своим Господом прежде, чем признают

Его своим Спасителем. Нам легче представить Его могущество, чем Его милосердие. Мы

превозносим пустой гроб задолго до того, как преклоняем колени перед крестом. Мы, как Фома, готовы умереть за Христа раньше, чем допустить, что Он умер за нас (см.: Ин.

11:16).

В этом мы не одиноки. Мы не первые, кто не приемлет такое понимание благодати

Павлом. Очевидно, первыми усомнились в Послании к Римлянам те, кто первыми его

прочли. Собственно, складывается даже впечатление, что Павел словно бы слышал

подобные вопросы. Отрывая перо от страницы, апостол представляет себе своих

читателей: одни озадачены, другие сомневаются, третьи спорят. Предвидя такую

реакцию, он обращается к предполагаемым возражениям.

Возражение номер один: это слишком рискованно

Первое возражение исходит от прагматика: что же, «...мы уничтожаем закон

верою?» (Рим. 3:31). Здесь речь идет о мотивации людей. «Если мои дела меня не

спасают, то зачем они? Если я не спасаюсь через закон, то зачем его соблюдать? Если

спасение не зависит от того, что я делаю, то зачем вообще что-то делать»?

Вам нужно признать, что благодать связана с риском. Есть вероятность, что люди

доведут дело до крайностей. Не исключена возможность, что они станут

злоупотреблять добротой Бога.

Здесь могут быть полезны еще несколько соображений о кредитных карточках. У

моего отца было в отношении кредиток одно очень простое правило: иметь их как

можно меньше и выплачивать долг как можно быстрее. В качестве автомеханика он

зарабатывал достаточно, но не роскошествовал, и ему была ненавистна одна только

мысль о выплате процентов. Он считал для себя обязательным в конце каждого месяца

сводить баланс к нулю. Можете себе вообразить мое удивление, когда он вручил мне

свою кредитную карточку в день моего отъезда в колледж.

Стоя у машины, когда весь багаж был уже погружен и все слова прощания сказаны, отец протянул ее мне. Я посмотрел, на чье имя карточка — не на мое, на его.

Специально для меня он обзавелся еще одной карточкой. Единственным его

наставлением было: «Пользуйся ею поаккуратней».

Довольно рискованно, как по-вашему? По пути в колледж мне пришло в голову, что

я теперь свободный человек. Могу поехать, куда захочу. У меня есть машина и полный

бак бензина. Моя одежда при мне. Есть наличные в кармане и стереосистема в

багажнике, а самое главное — у меня есть кредитная карточка. Раб вырвался на волю!

Цепи сброшены. Я успею сбежать в Мексику еще до захода солнца. Что удержит меня

от бесшабашного разгула?

Это вопрос прагматика. Что удержит нас от беспутства? Если поклонение Богу меня

не спасает, зачем оно? Если церковная десятина меня не спасает, зачем ее платить? Если

моя нравственность меня не спасает, то смотрите, дамы, вот он я! Апостол Иуда

предупреждает о такой опасности, когда говорит о людях, обращающих «...благодать

Бога нашего в повод к распутству...» (Иуд. 1:4).

Позже Павел отклоняет эти критические замечания вопросом: «Что же скажем?

оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак» (Рим. 6:1). Или, в одном

из вариантов перевода этого стиха, — «Что за ужасная мысль!».

Мысль, в самом деле, ужасная. Благодать способствует злу? Милосердие поощряет

грех? Подумать страшно! Апостол обращается к сильнейшей из имеющихся греческих

идиом, чтобы отвергнуть эту идею: «Ме genoito!» Буквально это означает: «Да не будет!»

Как Павел уже сказал, благость Божия ведет к покаянию (см.: Рим. 2:4).

Расставим точки над «и». Тот, кто видит в благодати позволение грешить, совершенно не воспринял благодать. Правильно понятое милосердие влечет за собой

стремление к святости. Иисус «...дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого

беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам» (Тит. 2:14; курсив мой. — М. Л.).

Отметим последнюю часть высказывания: «народ особенный, ревностный к

добрым делам». Благодать порождает рвение совершать добрые дела. Благодать не

приносит желания грешить. Если человек действительно воспринял дар Бога, он не

извратит его. Собственно говоря, если для кого-то благодать Бога становится

дозволением грешить, мы вправе сомневаться, достигло ли его вообще милосердие

Божье.

Мой отец, доверив мне свою кредитную карточку, не прикрепил к ней перечень

предписаний. Я не должен был подписывать контракт и изучать правила. Он не велел

мне поклясться на Библии, что я возмещу ему все расходы. Собственно, ни о какой

плате он вообще не говорил. Как оказалось, несколько первых недель семестра я

прожил, не пользуясь карточкой. Почему? Потому что отец не просто дал мне свою

кредитную карточку — он оказал мне доверие. И в моменты, когда я мог бы

пренебречь какими-то его наставлениями, я не захотел злоупотреблять его доверием.

Доверие Бога побуждает нас поступать правильно. В этом суть благодати. Закон

может показать нам, в чем мы не правы, но не может вызвать стремления поступать

правильно. Это может благодать. Или, как указывает Павел, верою мы «...закон

утверждаем» (Рим. 3:31).

Возражение номер два: это слишком ново

Второе возражение против такого понимания благодати исходит от человека, который настороженно относится ко всему новому.

— Не надо мне этих новомодных учений. Что было хорошо для Авраама, сгодится и

для меня.

— Ладно, давайте расскажу вам о вере вашего отца Авраама, — отвечает Павел.

«Если Авраам оправдался делами, он имеет похвалу, но не пред Богом. Ибо что

говорит Писание? "Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность"» (Рим.

4:2-3).

Эти слова должны были ошеломить иудеев. В жизни Авраама Павел находит

прообраз благодати. Иудеи считали Авраама человеком, который стал угоден Богу

вследствие своего послушания. Это не так, доказывает Павел. В первой книге Библии

говорится, что «Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт. 15:6).

Благодаря своей вере, а не своим делам он стал праведным перед Богом. В одном из

переводов сказано, что Авраам «доверил Богу сделать себя праведным, не пытаясь

самостоятельно стать праведным».

В этих стихах Павел, в сущности, говорит о кредите доверия. Для мира финансов

«кредит» — обычный термин. «Кредитовать счет» означает вносить деньги в банк. Если

я кредитую ваш счет, значит, я увеличиваю его, или уменьшаю ваш долг.

Разве не прекрасно было бы, если бы кто-то кредитовал ваш счет? Весь месяц

напролет вы — кррэк-кррэк — мало в чем себе отказывали, внутренне страшась того

дня, когда по почте придет приговор. И вот письмо получено, но вы несколько дней

держите его на столе, не желая даже знать, сколько задолжали. В конце концов вы

заставляете себя вскрыть конверт. Прикрыв один глаз, другим вы искоса смотрите на

итоговую цифру. Увиденное заставляет вас широко раскрыть оба глаза. «Нулевой

баланс?!»

Наверняка это какая-то ошибка, и вы звоните в банк, предоставивший вам

карточку.

— Да, — объясняет сотрудник банка, — ваша задолженность полностью погашена.

Мистер Макс Лукадо прислал нам чек на всю сумму.

Вы не в силах поверить своим ушам:

— Откуда вы знаете, что его чек действителен?

— О, в этом нет сомнений. Мистер Лукадо много лет покрывает долги других

людей.

Кстати, я рад был бы сделать это для вас, но особо на это не рассчитывайте. У меня

есть еще и свои долги, так что я не имею такой возможности. Но Иисус тоже был бы рад

это сделать, и Он в силах это сделать! У Него вообще нет личных долгов. И более того, Он делает это уже много лет. Павел раскрывает двухтысячелетней давности папку

«Аврам из Ура» и достает отчет. В отчете есть на что посмотреть. Аврам был далек от

совершенства. В иные моменты он больше полагался на содействие египтян, чем на

помощь Бога. Он даже лгал, уверяя фараона, что его жена — лишь его сестра. Но Аврам

принял одно решение, преобразившее его жизнь в вечности: он «доверил Богу сделать

себя праведным, не пытаясь самостоятельно стать праведным».

Вот человек, оправдавшийся верою до своего обрезания (см.: Рим. 4:10), до закона

(см.: Рим. 4:13), до Моисея и Десяти заповедей. Вот человек, оправдавшийся верою еще

до распятия Христа! Действие омывающей грехи крови, пролитой на Голгофе, простирается настолько же далеко в прошлое, насколько и в будущее.

В Ветхом Завете не один только Авраам воспринял Божью благодать. «Так и Давид

называет блаженным человека, которому Бог вменяет праведность независимо от дел:

"Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи докрыты. Блажен человек, которому

Господь не вменит греха"» (Рим. 4:6-8).

Не следует рассматривать благодать как средство, которое ввели после того, как

закон показал свою несостоятельность. Благодать существовала до того, как был явлен

закон. В самом деле, благодать была предопределена еще до сотворения человека.

«...Не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам

от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира, но явившегося в последние времена для

вас...» (1 Пет. 1:18-20).

Почему Бог предопределил благодати существовать прежде, чем мы в ней стали

нуждаться? Рад, что вы спросили. Давайте в последний раз вернемся к кредитной

карточке моего отца. Я уже говорил, что несколько месяцев прожил, не нуждаясь в ней?

Но однажды она мне действительно понадобилась. Понимаете, я хотел навестить

одного друга не из нашего университета. Точнее, это была девушка, жившая в другом

городе, в шести часах езды. Подчинившись внезапному импульсу, я как-то в пятницу

утром не пошел на занятия, а покатил к ней в гости. Не зная, одобрят ли это мои

родители, разрешения у них я не спрашивал. Поскольку собирался я в спешке, то взять с

собой денег забыл. Я отправился в свое путешествие с пустым бумажником и без

ведома родителей.

Все шло прекрасно, пока на обратном пути я не врезался в шедшую впереди

машину. Отломав монтировкой покореженное переднее крыло, я смог кое-как

добраться до автозаправки. До сих пор так и вижу, как я звоню в дверь родного дома.

Осень, холодно. Отец, считавший, что я в университете, выслушал мой рассказ.

Похвастаться мне было особенно нечем. Я предпринял дальнюю поездку, не известив

его, не взяв с собой денег. Я разбил его машину.

— Н-да, — сказал он после долгого молчания. — Бывает и такое. Именно поэтому я

дал тебе кредитную карточку. Надеюсь, ты извлечешь из этого урок.

Извлек ли я урок? Конечно, извлек. Тот урок, что прощение моего отца опередило

мою ошибку. Он дал мне карточку еще до моих несчастий, на случай, если я не сумею их

избежать. Он подстелил соломки, прежде чем я оступился. Нужно ли мне говорить, что

Бог делает для нас то же самое? Поймите меня правильно, отец вовсе не хотел, чтобы я

разбил его машину. Он не давал мне карточку, чтобы я разбил машину. Но он знал

своего сына. И он знал, что однажды его сыну будет очень не хватать благодати.

Поймите меня правильно, Бог вовсе не хочет, чтобы мы грешили. Он не дарует нам

благодать, чтобы мы грешили. Но Он знает Своих детей. «Он создал сердца всех их и

вникает во все дела их» (Пс. 32:15). «Ибо Он знает состав наш...» (Пс. 102:14). И Он знает, что однажды нам понадобится Его благодать.

В благодати нет ничего нового. Милосердие Божие существовало до Павла с его

читателями, до Давида и Авраама, даже до сотворения мира. Безусловно, оно

предшествовало любому совершенному вами греху. По отношению к вашему греху

Божья благодать извечна и огромна. Что, это слишком хорошо? Таково третье

возражение.

Возражение номер три: это слишком хорошо

Наряду с прагматиком, говорящим о том, что благодать связана с риском, и

консерватором, убежденным в чрезмерной новизне благодати, существует и скептик.

Он считает: это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Такое возражение встречается много чаще других. На этой неделе никто не

пришел в мой кабинет с вопросом об Аврааме и делах или о законе и вере. Но эти стены

слышали вопрос, мучавший молодую женщину, которая на протяжении двух лет своей

студенческой жизни угождала влечениям плоти, а не Богу. Я разговаривал с мужем, сомневавшимся, сможет ли Бог простить ему соучастие в преступлении, — лет десять

назад он дал деньги на аборт. Был здесь и отец семейства, только что осознавший, что

отдал всю свою жизнь работе, совершенно забыв о детях.

Все они тревожились, не исчерпали ли свой кредит у Бога. Они не одни такие.

Подавляющее большинство людей сразу говорит: «Может быть, Бог дарует благодать

вам, но не мне. Понимаете, я избороздил воды неправедности. Я слишком долго

откладывал этот ваш конверт с письмом. Я не ваш типичный грешник. Я виновен в...» И

они заполняют пропуск.

А как бы закончили эту фразу вы? Есть ли в вашей биографии страница, которую

вам не хочется открывать? Есть ли в вашем сердце пропасть, слишком глубокая, чтобы

перворожденный Сын мог ее преодолеть? Если вы думаете, что для вас не осталось

надежды, то Павел хотел бы познакомить вас с одним человеком. Мертвая земля

нашего прошлого напоминает апостолу о бесплодной утробе Сарры.

Бог обещал Авраму и Саре сына. Собственно, само имя «Аврам» означает «отец

превознесенный». Бог даже дал Авраму новое имя — Авраам («отец множества»), но

сына так и не было. Сорок лет прошло, прежде чем исполнилось обещанное. Не кажется

ли вам, что Аврааму до ужаса могли надоесть такие примерно разговоры:

— Как тебя зовут?

— Авраам.

— О, «отец множества»! Как почетно носить такое имя! Поведай же, сколько у тебя

сыновей?

На что Авраам со вздохом вынужден был признавать:

— Ни одного.

Бог обещал Аврааму сына, но тот все не рождался. Авраам покинул отчий край, переселившись в чужую страну, но сына не было. Авраам пережил голод, но сыном не

обзавелся. Его племянник Лот пришел и ушел, но сын не появился. Авраам встречался с

ангелами и Мелхиседеком, но оставался без наследника.

К этому времени Аврааму уже исполнилось девяносто девять лет, и Сарра была не

намного моложе. Она вязала, он раскладывал пасьянсы, и оба посмеивались над

мыслью о том, чтобы нянчить мальчугана на своих костлявых коленях. У Авраама

выпали волосы, у Сарры — зубы, и нельзя сказать, чтобы секс занимал в их жизни много

места. Но все же надежды они не теряли. Время от времени Авраам вспоминал, что

обещал ему Бог, и игриво подмигивал Сарре, а та улыбалась в ответ, думая про себя:

«Ну, Бог ведь обещал нам ребенка, правильно?»

Когда все уже казалось совершенно безнадежным, Авраам сохранял прежнюю

веру, решив исходить в своей жизни не из очевидной для него мысли, что этого быть не

может, а из обещания Бога, что это будет.

Он, сверх надежды, поверил с надеждою, через что сделался отцом многих народов, по

сказанному: «так многочисленно будет семя твое». И, не изнемогши в вере, он не

помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в

омертвении; не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу и будучи вполне уверен, что Он силен и исполнить обещанное.

Рим. 4:18-21

Все уже был» в прошлом. Его молодость. Его крепость и сила. Он больше не был

легок на подъем. Все, что осталось у стариков Авраама и Сарры, — чек от службы

социального обеспечения и обетование с небес. Но Авраам решил верить в обетование, а не вздыхать над проблемами. В итоге из-за этой супружеской парочки в доме

престарелых пришлось открывать родильную палату.

Может быть, мы задолжали гораздо больше, чем они? В сущности, нет. Среди нас

нет ни одного, кто не наделал бы долгов больше, чем когда-либо сможет погасить. Но

ни один из нас не обязан оставаться должником. Тот же Бог, Который обещал Аврааму

сына, обещает нам благодать.

Когда труднее верить — когда Сарра говорит Аврааму, что он стал папой, или

когда Бог провозглашает вас и меня оправданными? То и другое — нонсенс. То и другое

слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но и то, и другое исходит от Бога.

9

Рим. 5:1-3

ВЫСШАЯ ЛИГА БЛАГОДАТИ

Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией.

Рим. 5:1-2

Игроки толпятся у базы, чтобы взять в руки биту? Сомнительные решения судьи не

оспариваются? Судейскую бригаду после игры благодарят? Болельщики возвращают

улетевший к ним мяч?

И это бейсбол в высшей лиге?

Да, именно так. На несколько недель весной 1995 года профессиональный бейсбол

превратился в совсем другую игру. Игроки, стоившие миллионы, сидели по домам.

Дорогие фирменные биты оставались на стеллажах. Профессионалы вели разговоры о

повышении заработков. Владельцы клубов, полные решимости начать сезон, распахнули двери практически для каждого, кто мог поднять катящийся по земле мяч

или добежать до базы.

Это не были игроки малой лиги. В малой лиге тоже бастовали. Это были парни, которые тренировались в низшей лиге и вдруг стали щеголять в форме «Ред Соке».

Игру, которую они показывали, прямо скажем, нельзя было назвать ни «супер», ни

«фантастика». Низко поданные мячи редко попадали в аутфильд (дальнее поле).

По словам одного менеджера, поданные его питчерами мячи летели с такой малой

скоростью, что радар иногда не мог ее засечь. Болельщики успевали сгрызть по дюжине

орешков, пока мяч возвращался из аутфильда. Игроки пыхтели и отдувались не хуже, чем паровоз.

Но как же они радовались игре! Инфильд (ближнее поле, между базами) был усеян

спортсменами-любителями, которые играли из любви к самой игре. Когда тренер

командовал бежать, они бежали. Когда ему нужен был доброволец, чтобы подбирать

дальние мячи, тянулись десятки рук. Они приезжали до открытия стадиона, сами

смазывали свои перчатки и очищали от земли шипы на обуви. Когда наступала пора

расходиться по домам, они оставались на стадионе, пока их не выгоняли уборщики. Они

благодарили персонал, стиравший их форму. Они благодарили разносчиков за

принесенную еду. Они благодарили болельщиков, не поскупившихся заплатить доллар

за билет. Шеренга игроков, готовых дать автограф, была длиннее цепочки стоящих за

автографами болельщиков.

Эти парни считали не себя благословением для бейсбола, а бейсбол —

благословением для себя. Они не успели привыкнуть к роскоши — роскошь их

удивляла. Они не требовали больше игрового времени — они считали за счастье, что их

вообще выпускают играть.

Это снова был бейсбол!

В Цинциннати главный менеджер вышел на поле и аплодировал болельщикам за то, что они пришли посмотреть игру. В Филадельфии бесплатно раздавали хот-доги и

содовую. «Кливленд Индианз» отдала пятерых игроков «Цинциннати Редз» и не взяла

денег. Воистину — сделка года!

Это не было грандиозной демонстрацией спортивного мастерства. Вам не хватало

стремительных пробежек через все базы и острых игровых моментов. Но все это

прощалось за чистую радость смотреть на игру людей, которые действительно любят

бейсбол. В чем была их особенность? Очень просто. Они жили жизнью, которой не

заслуживали. Эти игроки попали в высшую лигу не благодаря своему мастерству. Они

попали в нее благодаря случайности. Их выбрали в команду не потому, что они умели

хорошо играть — их взяли потому, что они были согласны.

И они это понимали! Ни в одной газетной статье вы не прочитали бы о том, что эти

заменяющие профессионалов игроки спорят из-за своих заработков. Я лично читал

рассказ о человеке, который давал сотню тысяч долларов, если кто-то из владельцев

клубов возьмет его в команду. Никто не выторговывал себе привилегий. Не критиковал

менеджмент. Никаких забастовок. Никаких демонстративных уходов с поля. О небо, эти игроки даже не жаловались, что их имена не вышиты на форме! Они просто были

счастливы находиться в команде.

А мы бы на их месте не были? Разве мы не похожи на них? Если первые четыре

главы Послания к Римлянам чему-то нас научили, то они научили нас тому, что мы живем

жизнью, которой не заслуживаем. Мы не настолько хороши, чтобы нас взяли в команду, но взгляните-ка, мы одеты в ее форму и готовы начать игру! Нашего мастерства не

хватит и на дворовую команду, но наши имена внесены в величайший список в истории!

Заслуживаем ли мы в нем находиться? Нет. Но согласились бы мы променять эту

привилегию на что-нибудь? Ни за что на свете. Ведь если Павел прав, Божья благодать

ввела нас в команду мечты, которая превосходит самую смелую фантазию. Наше

прошлое прощено, а будущее обеспечено. И чтобы мы не забывали об этом

несказанном даре, Павел перечисляет благословения, которые приносит в наш мир

Божья благодать (см.: Рим. 5:1-12).

Благословение первое: мы примирились с Богом

«...Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса

Христа...» (Рим. 5:1).

Мир с Богом. Какое счастливое следствие нашей веры! Не просто мир между

странами, мир между соседями или мир в доме — спасение приносит мир с Богом.

Однажды монах и его ученик отправились из аббатства в ближайшую деревню. Там

они разделились, договорившись наутро встретиться, чтобы вместе идти назад. Как и

было задумано, они встретились и пустились в долгий путь обратно в свое аббатство.

Монах заметил, что юный послушник как-то непривычно тих. Монах спросил его, не

случилась ли с ним какая беда.

— Какое тебе дело? — огрызнулся тот.

Тут уж монах уверился, что с этим братом что-то не так, но сказать ничего не

сказал. Они шли дальше, но расстояние между ними все возрастало. Ученик начал

отставать, словно нарочно, чтобы отделиться от своего наставника. Когда впереди

показалось аббатство, монах замедлил ход и дождался ученика.

— Скажи мне, сын мой, что терзает твою душу?

Юноша начал было опять грубить, но, встретив ласковый взгляд наставника, дрогнул и разрыдался.

— Я совершил великий грех, — посетовал он. — Прошлой ночью я спал с

женщиной, я нарушил свой обет. Я не достоин войти в аббатство рядом с тобой.

Учитель, положив руку на плечо ученика, сказал:

— Мы вместе войдем в аббатство. И вместе войдем в собор. И вместе исповедуем

твой грех. Кроме Бога, никто не будет знать, чей это грех

Не то же ли самое и Бог сделал для нас? Пока мы молчим о своем грехе, мы

отдаляемся от Него. Мы видим в Нем врага. Мы стараемся уйти от Него. Но стоит нам

признать свою вину, и все изменится. Бог становится нам не врагом, а другом. Мы

примиряемся с Ним. Он сделал для нас больше, чем тот монах, много больше. Иисус не

только разделил с нами наш грех, Он «...изъязвлен был за грехи наши и мучим за

беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились»

(Ис. 53:5). Он претерпел над Собой поругание (см.: Евр. 12:3). Он вводит нас в обитель

Бога.

Благословение второе: мы имеем доступ к Богу

Возможность приблизиться к Богу — это второе благословение, о котором говорит

Павел. «...Через Господа нашего Иисуса Христа... верою и получили мы доступ к той

благодати, в которой стоим...» (Рим. 5:1-2). Обратим внимание на фразу «...через...

Иисуса Христа... получили мы доступ...» Соответствующее ей греческое выражение

можно перевести также следующим образом: «вводить в присутствие царственной

особы». В Послании к Ефесянам Павел дважды напоминает нам о нашем праве доступа

к Богу:

...Через Него и те и другие имеем доступ к Отцу...

Еф. 2:18

...В Котором мы имеем дерзновение и надежный доступ через веру в Него.

Еф. 3:12

Христос встречает вас у входа в тронный зал, берет за руку и вводит в обитель

Бога. Там нас ждет благодать, а не осуждение; милосердие, а не наказание. Нам бы

никогда не удостоиться аудиенции у царя, но вот, нас приглашают войти в Его чертог.

Если у вас есть дети, вам это должно быть понятно. Допустим, ребенок, которого

вы никогда раньше не видели, стучит в вашу дверь и просится переночевать. Как вы

поступите? Наверное, спросите, как его зовут, где он живет, выясните, почему он

бродит по улицам, и постараетесь связаться с его родителями. Но если юный гость

войдет в ваш дом в сопровождении вашего ребенка, вы сразу встретите его со всем

радушием. Так же и у Бога. Став друзьями Сына, мы получаем доступ к Отцу.

Иисус обещал: «...всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я

пред Отцом Моим Небесным...» (Мф. 10:32). Поскольку мы друзья Его Сына, мы можем

войти в тронный зал. Он привел нас «...к той благодати, в которой стоим...» (Рим. 5:2).

Этот дар — не разовая аудиенция у Бога, а постоянный «доступ» к Нему, полученный верою. Здесь кончается моя аналогия с заменяющими профессиональных

игроков бейсболистами. Они знали, что их положение — лишь временное. Их держали, только пока шла забастовка. С нами дело обстоит иначе. Наши привилегии

действительны, пока верен Бог, а Его верность никогда не вызывала сомнений. «...Если

мы неверны, Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может» (2 Тим. 2:13). Исайя

называет верность Бога «препоясанием бедр Его» (Ис. 11:5). Давид провозглашает, что

верность Господа — «до облаков» (Пс. 35:6)9.

Мне кажется, аналогия с бейсболом сохранила бы силу, если бы владелец нашего

клуба предоставил нам статус пожизненных членов команды. После этого наше

положение зависело бы не от наших результатов, а от его авторитета и власти.

Способен ли владелец какого-нибудь клуба на такой дар? Этого я не знаю, но Бог

способен, Он дал нам этот дар.

Прежде чем двигаться дальше, посмотрим, в каком порядке вдут эти

благословения. Первое относится к нашему прошлому: мы примирились с Богом, потому что наше прошлое прощено. Второе связано с нашим настоящим: мы имеем

доступ к Богу, потому что Иисус ведет нас к Своему Отцу. Догадываетесь, с чем связано

третье благословение?

Благословение третье: мы причастны к Его славе

Правильно — с нашим будущим. Мы «...хвалимся надеждою славы Божией» (Рим.

5:2).

По благодати Божьей мы превратились из людей, у которых гортань — «открытый

гроб» (см.: Пс. 5:10; ср.: Рим. 3:13), в людей, которые делят с Богом Его славу. Мы были

омыты и отпущены (как оправданные), теперь мы призваны и впущены (как сыновья и

дочери).

Что означает наша причастность к славе Божьей? Вы разрешите мне посвятить

этому вопросу отдельную главу? (Хотя что я спрашиваю? Она уже написана.) Прошу

следовать за мной из мира бейсбола и игроков, заменяющих профессионалов, к сцене

«царь и нищий». Через пару страниц вы поймете, о чем я.

9 В Синодальном переводе Ис. 11:5 и Пс. 35:6 речь идет не о верности, а об истине Господа. — Примеч. ред.

10

Рим. 5:6-8

ЧЕСТЬ ДЛЯ НИЩИХ

Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками.

Рим. 5:8

Предостережение: содержание этой главы может вызвать приступ голода.

Видимо, лучше читать ее сразу па кухне.

Свое первое место пастора я получил во Флориде, в Майами. В нашей общине

оказалось много южных дам, обожавших готовить. Я пришелся там ко двору, так как

вел холостяцкую жизнь и любил хорошо поесть. Воскресными вечерами в нашей

церкви было принято устраивать импровизированные ужины в складчину, а примерно

раз в квартал мы закатывали пиршества.

Некоторые церковные ужины достойны названия «общий котел», из которого еще

неизвестно что повезет выловить. У нас было не так. Наши ужины становились

настоящим праздником. В местных универсамах нас просили предупреждать о таких

событиях заранее, чтобы они могли пополнить запасы. Поваренные книги

распродавались «на ура». Людей, которых редко удавалось увидеть на церковных

службах, легко можно было встретить в очередях к кассам. Для женщин это был

необъявленный кулинарный конкурс, а для мужчин — беззастенчивое обжорство.

О,

что

вы,

там

появлялся

настоящий

рог

изобилия

вместе

со

скатертью-самобранкой. Нежнейшая ветчина в ананасовом соусе, печеные бобы, разносолы и маринады, ореховый пирог (ой, у меня слюна капнула на клавиатуру).

Никогда не задумывались, почему среди проповедников так много крупных мужчин?

Ради таких угощений и выбираешь себе служение.

Будучи холостяком, я включил эти ужины в свою стратегию выживания. В то время

как другие планировали, что приготовить, я перенимал у верблюдов умение наедаться

впрок. Помня, что тоже должен что-нибудь принести, я взял за правило по

воскресеньям опустошать полки своего холодильника. Результаты были жалкие —

однажды я принес полкоробочки арахиса, в другой раз сделал полдюжины сандвичей с

джемом. Одним из лучших моих даров оказался нераспечатанный пакетик чипсов, более скромным вкладом стала консервная банка томатного супа, тоже еще не

открытая.

Негусто, но никто не жаловался. Вообще-то, наблюдая за поведением наших дам, вы могли бы решить, что я принес настоящую рождественскую индейку. Они брали мою

коробочку с арахисом и водружали ее на длинный стол рядом с остальными яствами, а

мне протягивали тарелку.

— Давай, Макс, не скромничай. Накладывай себе побольше.

И я не скромничал! Картофельное пюре с подливкой... Ростбиф... Жареный

цыпленок... Я брал всего понемножку, кроме, конечно, арахиса.

Я приходил как нищий, а пировал как король!

Хотя Павел никогда не бывал на наших ужинах, ему бы понравилась их

символичность. Он сказал бы, что Христос делает для нас в точности то же самое, что

делали для меня эти женщины. Он приглашает нас к Своему столу из любви к нам и по

нашей просьбе. Место на пиршестве нам обеспечивает вовсе не то, что мы приносим с

собой, — в самом деле, что бы мы ни принесли, на Его столе это будет выглядеть убого.

Единственное, что от нас требуется, — признать свой голод, ведь «блаженны алчущие и

жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5:6).

Таким образом, наш голод — не вожделение, которым следует терзаться, а данное

Богом желание, которое необходимо удовлетворить. Нашу слабость нужно не

отрицать, а исповедовать. Не в этом ли самая суть слов Павла, который пишет:

«...Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых.

Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится

умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы

были еще грешниками» (Рим. 5:6-8)?

Портрет нищего

Павел характеризует нас нелестно. Мы немощны и нечестивы, мы грешники и враги

Бога (см.: Рим. 5:6, 8, 10). Таковы люди, за которых умер Бог.

Специалист по семейной терапии Пол Фолкнер рассказывает о человеке, который

решил удочерить проблемную девочку-подростка. Многие не поняли бы его. Она была

агрессивной, упрямой и бессовестной. Однажды, придя из школы, приемная дочь

перевернула вверх дном весь дом в поисках денег. К приходу отца она исчезла, а в

доме царил полнейший разгром.

Узнав об этом происшествии, друзья стали советовать отцу не оформлять

официальное удочерение.

— Пусть идет куда хочет, — говорили они. — В конце концов, она ведь вовсе не

твоя дочь.

Он отвечал просто:

— Знаю. Но я сказал ей, что она моя дочь1.

Бог тоже заключил со Своими людьми завет, предопределив усыновить их. Его

завет не теряет силы из-за нашего непокорства. Одно дело — любить нас, когда мы

сильны духом, послушны и усердны. Но когда мы готовы разграбить Его дом и забрать

то, что принадлежит Ему? Это проверка любви.

И Бог прошел такую проверку. «...Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что

Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8).

Те дамы в нашей общине не обращали на меня и мою коробочку арахиса строгий

взгляд, сопровождаемый словами:

— Приходи-ка, когда научишься готовить.

Тот отец не смотрел на разоренный дом, говоря:

— Приходи-ка, когда научишься уважать родителей. Бог не смотрит на нашу

жалкую жизнь, говоря:

— Я умру за вас, когда вы будете этого достойны. Так и Давид не смотрел на

Мемфивосфея, говоря:

— Помогу тебе, когда научишься ходить. На Мемфикого?

На Мемфивосфея. Когда услышите его историю, поймете, почему я о нем

вспомнил. Сдуйте пыль с Первой и Второй книги Царств, там вы с ним познакомитесь.

У Ионафана, сына Саулова, был сын хромой. Пять лет было ему, когда пришло известие о

Сауле и Ионафане из Изрееля, и нянька, взяв его, побежала. И когда она бежала поспешно, то он упал и сделался хромым. Имя его Мемфивосфей 10.

2 Пар. 4:4

Скобки здесь — не опечатка. В Библии Мемфивосфей взят в скобки. Писание

сообщает о нем не слишком много, только его имя (Мемфивосфей), какое несчастье с

ним произошло (его выронила нянька) и какое у него было увечье (хромота).

Но этого достаточно, чтобы возникло несколько вопросов. Кем он был? Почему он

упомянут в Писании? Почему Лукадо включил его в свою книгу о благодати?

Здесь нужно немного предыстории. Мемфивосфей был сыном Ионафана и внуком

Саула, первого царя Израилева. Саула с Ионафаном убили в битве, так что во главе

царства встал Давид. В те времена новый царь нередко старался упрочить свое

положение, истребляя всех родственников прежнего.

Давид не собирался следовать такому жестокому обычаю, но родственники Саула

об этом не знали. Поэтому они поспешили спастись бегством. Особенно все

тревожились за пятилетнего Мемфивосфея, ведь после смерти отца и дяди он

становился главным претендентом на престол. Если бы Давид намеревался уничтожить

наследников Саула, этот мальчик оказался бы в списке первым. Поэтому семейству

только и оставалось что дать деру. Но в спешке маленький Мемфивосфей выпал из рук

няньки и сильно повредил себе обе ноги. Из-за этого он на всю жизнь был обречен

оставаться хромым.

Если его история начинает казаться вам знакомой, ничего удивительного. У вас с

ним много общего. Разве у вас, как и у него, не царское происхождение? Разве вы не

страдаете от последствий своего падения? И разве не живет каждый из нас в страхе

перед царем, которого мы никогда не видели?

Мемфивосфею было бы понятно описание нашей духовной нищеты, данное

Павлом: «...когда еще мы были немощны...» (Рим. 5:6). Ведь почти двадцать лет юный

царевич жил в далеком краю, не мог прийти к царю и слишком боялся, чтобы

обратиться к нему. Мемфивосфей действительно был немощным.

Тем временем царство Давида процветало. При нем Израиль в десять раз увеличил

свою территорию. Давид не знал поражений на поле битвы и мятежей во дворце.

Израиль жил в мире. Народ был благодарен царю. А Давид, пастух, ставший царем, не

забывал о своем обещании Ионафану.

Обещание царя

Давид с Ионафаном были словно клавиши фортепиано, которые по отдельности

рождают ноты, а вместе — мелодию. Ионафан любил Давида, «как свою душу» (см.: 1

Цар. 20:17). Их легендарная дружба подверглась высшему испытанию в день, когда

Давид узнал, что Саул хочет убить его. Ионафан поклялся спасти Давида, а взамен

попросил своего друга тоже дать ему обещание: «...если я умру, то не отними милости

твоей от дома моего вовеки, даже и тогда, когда Господь истребит с лица земли всех

врагов Давида. Так заключил Ионафан завет с домом Давида...» (1 Цар. 20:15-16).

10 В переводе, которым пользуется автор, этот стих заключен в скобки. — Примеч. пер.

Знаете ли вы, как дорога была Давиду память об этом? Можете ли вы представить

себе, как он спустя многие годы вспоминает эту минуту? Стоя на балконе и глядя на свой

мирный и процветающий город. Верхом на коне мчась мимо плодородных нив. В

полном вооружении проводя смотр своего могучего войска. Не переполняло ли его в

какие-то моменты чувство благодарности? Не приходила ли ему время от времени на

ум мысль: если бы Ионафан тогда не спас мне жизнь, ничего этого не было бы?

Видимо, в один из таких моментов нахлынувшие воспоминания побудили его

повернуться к слугам и спросить: «...не остался ли еще кто-нибудь из дома Саулова? я

оказал бы ему милость ради Ионафана» (2 Цар. 9:1).

Для тех, кто пребывает в деснице благодати, такие вопросы типичны. Могу ли я

что-то сделать для других людей? Могу ли я сделать добро кому-то, потому что другие

люди сделали добро мне? Это не политический ход. Давид стремится делать добро не

ради того, чтобы народ прославлял своего благодетеля. И не для того, чтобы что- то

получить в ответ. Им движет одна простая мысль: когда-то он тоже был беспомощным.

И в этой его немощи ему помогли. Когда Давид скрывался от Саула, он вполне

подходил под описание Павла: «...когда еще мы были немощны...» (Рим. 5:6).

Давиду помогли — теперь он стремится сделать то же самое. Слуга по имени Сива

знает о потомке Ионафана: «...есть сын Ионафана, хромой ногами. И сказал ему царь: где он? И сказал Сива царю: вот, он в доме Махира, сына Аммиэлова, в Лодеваре» (2

Цар. 9:3-4).

Всего одна фраза, и Давид понимает, что от него потребуется больше, чем он

обещал. Мальчик-то — «хромой ногами». Кто бы осудил Давида, спроси он Сиву: «А нет

ли кого-нибудь другого? Не осталось ли кого-то из здоровых?»

Кто упрекнул бы его за такие рассуждения: «Хромому не место во дворце. Сюда

вхожи только знатнейшие из знатных, а он даже ходить не может! И какая служба будет

ему по силам? Ни богатства, ни образования, ни опыта. Еще неизвестно, как он

выглядит. Все эти годы он жил в... как там его? в Лодеваре? Само название-то значит

„пустошь”. Наверняка найдется кто-нибудь, кому я сумею помочь и с кем дело обстоит

не настолько плохо».

Но подобные слова не прозвучали. Давид только спросил: «Где он?» 11 (см.: 2 Цар.

9:4).

«Этот сын». Неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как Мемфивосфея в

последний раз называли «сыном». О нем все время говорят, что он хромой. До сих пор

каждый раз добавлялось это уточнение. Но Давид не упоминает о его физическом

недостатке. Давид не спросил: «Где Мемфивосфей, бедняжка?», он спросил лишь: «Где

этот сын?»

Многие из нас знают, каково носить подобное клеймо. Всякий раз вместе с вашим

именем упоминают ваше несчастье.

— Слышали последние новости о Джоне? Ну, о том, который развелся.

— Мы получили весточку от Джерри. Помните, это такой алкоголик?

— Шарон опять в городе. Какой все-таки позор, что она растит своих детей одна!

— Сегодня видела Мелиссу. Просто поражаешься, почему ей никак не удержаться

ни на одной работе...

11 В переводе, которым пользуется автор, — «Где этот сын?». — Примеч. пер.

Словно приблудная собачонка, ваше прошлое тащится за вами, куда бы вы ни

пошли. Найдется ли хоть кто-нибудь, кому важнее, кто вы такой, чем то, что вы когда-то

сделали? Да. Его можно найти. Это наш Царь. Когда Бог говорит с нами, Он не

вспоминает наши ошибки, несчастья и проблемы, Он дает нам приобщиться к Его славе.

Он зовет нас Своими детьми.

...Не до конца гневается, и не вовек негодует.

Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам: Ибо как высоко небо над землею, так велика милость Господа к боящимся Его; Как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши; Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его.

Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы — персть.

Пс. 102:9-14

Мемфивосфей носил свое клеймо двадцать лет. Когда бы люди ни произносили его

имя, они вспоминали о его хромоте. Но когда его имя произнес царь, он назвал его

«сыном». А одно слово из дворца стоит тысячи выкриков на улице.

Посланники Давида постучали в дверь Мемфивосфея, посадили его в колесницу и

сопроводили во дворец. Представ перед царем, Мемфивосфей пал ниц и назвал себя

рабом Давида (см.: 2 Цар. 9:6). Страх его понятен. Может быть, ему и сказали, что Давид

добр, но разве были гарантии? Хотя пришедшие за юношей должны были пообещать, что Давид не причинит ему зла, Мемфивосфей боялся (а вы бы не боялись?). На его лице

отразилась тревога. И первые слова Давида к нему были: «Не бойся».

Кстати, от нашего Царя многие слышали то же самое. Знаете ли вы, что наиболее

часто звучащий из уст Иисуса призыв — «не бойтесь»? Знаете ли вы, что раздающийся с

небес призыв не бояться встречается в каждой книге Библии?

Мемфивосфея призвали к царю, его нашли, вернули во дворец, но ему все равно

нужно было подтверждение. Не так ли и со всеми нами? Не нуждаемся ли и мы, как

испугавшийся гость, в подтверждении, что мы склонились перед милостивым царем?

Павел говорит, что такое подтверждение у нас есть. Апостол указывает на крест как на

залог Божьей любви к нам. «...Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер

за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Бог доказал Свою любовь к нам, принеся в жертву Своего Сына.

В прошлом Бог посылал пророков, чтобы они проповедовали нам. Теперь Он

посылает Своего Сына, чтобы Он умер за нас. Раньше Бог поручал ангелам помогать

нам, теперь Он жертвует Своим Сыном, чтобы искупить нас. Когда мы трепещем, Он

показывает нам на кровь, пролившуюся на кресте, и говорит: «Не бойтесь».

В начале Гражданской войны одного солдата северян арестовали по обвинению в

дезертирстве. Не имея возможности доказать свою невиновность, он был осужден и

приговорен к казни как дезертир. Его апелляция попала на стол к Аврааму Линкольну.

Президент сжалился над солдатом и подписал помилование. Солдат вернулся в строй, храбро сражался всю войну и был убит в последней битве. В его нагрудном кармане

нашли этот подписанный президентом документ 2.

Солдат хранил на груди, возле сердца, слова своего главнокомандующего о

помиловании. Он обрел мужество в благодати. И кто скажет, сколько еще тысяч обрели

мужество, глядя на прославленный крест своего Царя?

Честь быть усыновленным

Как Давид выполнил свое обещание Ионафану, так и Бог исполняет Свое обещание

нам. Имя Мемфивосфей означает «тот, кто избавляет от позора». Именно это Давид

стремился сделать для юного царевича.

Вскоре Давид вернул Мемфивосфею все его владения, поля и работников, а затем

настоял, чтобы хромой ел за царским столом. В Библии говорится об этом не один раз, а целых четыре!

...Возвращу тебе все поля Саула, отца твоего, и ты всегда будешь есть хлеб за моим

столом. ...Мемфивосфей... всегда будет есть за моим столом. Мемфивосфей ел за столом

Давида, как один из сыновей царя. И жил Мемфивосфей в Иерусалиме, ибо он ел всегда за

царским столом. Он был хром на обе ноги.

2 Цар. 9:7,10,11,13; курсив мой. — М. Л.

На минутку остановитесь и попробуйте представить себе сцену в царской

трапезной. Не возражаете, если я, чтобы помочь вам, передам свое перо Чарлзу

Суиндоллу?

Звон обеденного колокола разносится по царскому дворцу, и Давид, войдя в трапезную, занимает свое место во главе стола. Через несколько мгновений Амнон — хитроумный и

коварный Амнон — устраивается слева от Давида. Фамарь, девушка красивая и стройная, войдя, садится рядом с Амноном. Вот неторопливо проходит, оторвавшись от своих

ученых занятий, Соломон — чрезвычайно одаренный мальчик, сосредоточенный и

задумчивый. Наследник усаживается напротив с торжественной медлительностью. А вот и

Авессалом — красавец Авессалом с развевающимися длинными, до плеч, и черными как

смоль волосами — садится за стол. Сегодня на обед во дворец приглашен Иоав, отважный

воин, полководец Давида. Мускулистый бронзоволицый Иоав садится рядом с царем. И

после этого все ждут. Они слышат шарканье ступней и «тук, тук, тук» костылей — это

Мемфивосфей неуклюже пробирается к своему месту за столом и тихонько устраивается

на сиденье... скатерть закрывает его ноги. Я спрашиваю вас: понимает ли Мемфивосфей, что такое благодать? 3

И я спрашиваю вас, видите ли вы в его жизни отражение нашей?

Дети царского рода, увечные из-за своего падения, тяжело искалеченные грехом.

Упомянутые в земных хрониках только благодаря тому, что о нас вспомнил Царь. Не

из-за наших достоинств, а в силу Своего обещания Он призывает нас к Себе и

приглашает занять постоянное место за Своим столом. Хотя мы чаще спотыкаемся, чем

ходим прямо, мы занимаем свое место рядом с другими грешниками, преображенными

в святых, и приобщаемся к славе Божьей.

Хотите узнать хотя бы неполный перечень того, что ждет вас за этим столом?

Вы — вне осуждения (см.: Рим. 8:1).

Вы избавлены от закона (см.: Рим. 7:6).

Вы близки к Богу (см.: Еф. 2:13).

Вы избавлены от власти тьмы см.: (Кол. 1:13).

Вы — подданный Его Царства (см.: Кол. 1:13).

Вы оправданы (см.: Рим. 5:1).

Вы совершенны (см.: Евр. 10:14).

Вы усыновлены (см.: Рим. 8:15).

Вы в любой момент имеете доступ к Богу (см.: Еф. 2:18).

Вы — Его священник (см.: 1 Пет. 2:5).

Вы никогда не будете оставлены (см.: Евр. 13:5).

У вас есть нетленное наследство (см.: 1 Пет. 1:4).

Вы разделяете с Христом жизнь (см.: Кол. 3:4), привилегии (см.: Еф. 2:6), страдания (см.: 2 Тим.

2:12) и служение (см.: 1 Кор. 1:9).

Вы — член Его Тела (см.: 1 Кор. 12:13),

ветвь виноградной лозы (см.: Ин. 15:5),

камень в здании (см.: Еф. 2:19-22),

невеста для жениха (см.: Еф. 5:25-27),

священник в новом роду (см.: 1 Пет. 2:9) и

храм Святого Духа (см.: 1 Кор. 6:19).

Вы обладаете (поймите это!) всеми возможными духовными благословениями. Бог

благословил «...нас во Христе всяким духовным благословением в небесах...» (Еф. 1:3).

Это дар, данный самому низменному грешнику на земле. Кто мог бы дать его, кроме

Бога? «...От полноты Его все мы приняли и благодать на благодать...» (Ин. 1:16).

Павел обращается ко всем нам, когда восклицает:

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и

неисследимы пути Его, ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или

кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему

слава вовеки, аминь.

Рим. 11:33-36

Как и Мемфивосфей, мы — дети Царя. И, как было со мной в Майами, наши

величайшие приношения — лишь коробочка арахиса по сравнению с тем, что дают нам.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Там, где Божья благодать отвергнута, растет корень

горечи. Но там, где Божья благодать принята,

расцветает прощение. Чем дольше мы ходили по саду, тем вероятней, что окружающие ощутят исходящий от

нас аромат цветов. Чем дольше мы погружались в

благодать, тем вероятней, что окружающие нас люди

тоже аромат благодати.

КАКОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ!

11

Рим. 6:11-12

ДЕЙСТВИЕ БЛАГОДАТИ

Мы умерли для греха: как же нам жить в нем?

Рим. 6:2

Иногда я в конце проповеди раздаю деньги. Не в качестве вознаграждения

слушателям (хотя часть из них может считать, что они это заслужили), а чтобы

подчеркнуть одну мысль. Я предлагаю доллар любому, кто согласен его взять. Получить

деньги просто так. Даром. Я приглашаю всякого, кому нужна наличность, подойти и

взять ее.

Реакция предсказуема. Пауза. Шарканье ног. Жена локтем толкает мужа, тот

качает головой. Подросток привстает было, затем вспоминает, как должен себя вести.

Пятилетний малыш тянется в проход, а мать затаскивает его обратно. Наконец, кто-то

посмелее (или победнее) встает и заявляет:

— Я возьму его!

Доллар переходит из рук в руки, и начинается объяснение.

— Почему вы не приняли мое предложение? — спрашиваю я остальных.

Одни говорят, что слишком стеснялись. Другие боялись подвоха, какой-то ловушки.

И есть еще такие, у кого бумажник набит до отказа. Что значит один доллар для того, у

кого их сотни?

Затем следуют очевидные вопросы.

— Почему люди не принимают бескорыстный дар Христа?

Ответы похожи. Одни слишком смущаются. Принять прощение — значит признать

грех, сделать шаг, с которым мы медлим. Другие боятся подвоха, какой-то ловушки.

Наверняка в Библии где-то есть примечание мелким шрифтом. Третьи думают: «Кому

нужно прощение, если у каждого своя правда»?

Идея сама себя раскрывает. Хотя благодать доступна всем, принимают ее

немногие. Большинство предпочитает сидеть и выжидать, и лишь меньшинство решает

встать и довериться.

Обычно этим все и кончается. Наглядный пример продемонстрирован, у меня

теперь на доллар меньше, у одного из слушателей на доллар больше, и все мы стали

чуть-чуть мудрее. Но несколько недель назад произошло событие, открывшее новый

аспект в этой привычной процедуре. Мертл вошла в число тех, кто согласился взять

доллар. Сделав свое предложение, я ждал добровольца, и тут она крикнула:

— Я возьму его!

Она вскочила и подбежала к кафедре, я протянул ей доллар. Мертл села на место, я

высказал свои соображения, и все разошлись по домам.

Спустя несколько дней я встретил ее и стал подшучивать, что она наживается на

моих проповедях.

— Тот доллар все еще у тебя? — спросил я.

— Нет.

— Потратила?

— Нет, я его отдала, — ответила она. — Когда я вернулась на свое место, один

малыш спросил меня, нельзя ли ему получить этот доллар, и я сказала: «Конечно, это

был дар мне, теперь это дар тебе».

Ну, разве это не замечательно? Так же просто, как получила этот доллар, Мертл

отдала его. Легко пришел, легко ушел. Ни мальчик ее не умолял, ни она не жадничала.

Неужели она могла бы, сама получив дар, не одарить в свою очередь другого человека?

Ее держит десница благодати.

Мы отведем эти заключительные главы обсуждению того, как действует на людей

благодать. Теперь, когда мы оценили, какую жуть натворили и какой у нас с вами Бог, задумаемся, какое преображение совершает в нашей жизни благодать. Как он

выглядит, ведомый благодатью христианин?

Благодать освобождает нас

В шестой главе Послания к Римлянам Павел задает очень важный вопрос: «Мы

умерли для греха: как же нам жить в нем?» (Рим. 6:2). Разве можем мы, ставшие

праведными, не жить праведной жизнью? Разве можем мы, возлюбленные Бога, не

любить? Разве можем мы, получив благословение, не благословлять? Разве можем мы, получив благодать, не жить по благодати?

Павла, похоже, удивляет, что сама такая возможность существует! К чему же еще

может привести благодать, если не к жизни по благодати? «Что же скажем? оставаться

ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак» (Рим. 6:1).

Двухдолларовый термин для подобной философии — «антиномизм». Анти

означает «против», а номос — «моральный закон». Приверженцы этого учения видят в

благодати повод творить зло, а не повод творить добро. Благодать дает им лицензию

на зло. Чем хуже я поступаю, тем лучше выглядит Бог. Это не первое упоминание

Павлом подобного учения. Помните Рим. 3:7? Кто-то может рассуждать: «...если

верность Божия возвышается моею неверностью к славе Божией, за что еще меня же

судить, как грешника?»

Это просто передергивание. Вашей маме такое бы не понравилось. Можете себе

представить, как вы, еще школьник, говорите ей: «Мам, давай я не буду убирать в своей

комнате, чтобы все оценили, как чисто у тебя в гостиной»?

Начальник не позволит подчиненному оправдываться: «Я такой ленивый

специально, чтобы дать вам возможность проявить свою доброту». Никто в грош не

поставит нищего, отказывающегося работать со словами: «Это нужно, чтобы

правительство могло продемонстрировать свою социальную программу в действии».

Мы высмеиваем такое ханжество. Мы его не потерпим и сами не станем ему

предаваться.

Или?.. Давайте ответим на этот вопрос медленно и вдумчиво. Возможно, мы не

грешим для того, чтобы Бог мог даровать нам благодать, но разве мы никогда не

грешим, зная, что Бог дарует благодать? Разве мы никогда не уступаем соблазну

сегодня, собираясь завтра раскаяться?

Легко уподобиться тому человеку, который приехал в Лас-Вегас и стал спрашивать

у пастора, когда начинается воскресная служба.

Пастор был приятно удивлен:

— Большинство людей приезжают в Лас-Вегас не для того, чтобы ходить в церковь.

— О, я тоже приехал не ради церкви. Мне нужна рулетка, рестораны, девочки. Если

мои планы осуществятся хотя бы наполовину, в воскресенье утром мне понадобится

сходить в церковь.

Разве в этом предназначение благодати? Неужели Бог стремится поощрять

непокорство? Вряд ли. «Ибо явилась благодать Божия... научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в

нынешнем веке...» (Тит. 2:11-12). Божья благодать избавила нас от себялюбия. Зачем же к

нему возвращаться?

Наказание было понесено

Рассмотрим еще один аспект нашей проблемы. Грех обрекает вас на тюрьму. Грех

задвигает за вами засовы вины, стыда, лжи и страха. Грех приковывает вас к стене

мучений. Потом приходит Иисус и вносит за вас залог. Он отбывает ваш срок, Он

удовлетворяет требования правосудия, а вас освобождает. Христос умер, и когда вы

связали свою участь с Ним, ваше прежнее «я» тоже умерло.

Единственный способ освободиться из тюрьмы греха — отбыть наказание. В

данном случае наказание — смерть. Кто-то должен умереть — или вы, или присланный с

небес заместитель. Вы не можете выйти из тюрьмы, пока не совершится казнь. Но эта

казнь свершилась на Голгофе. И когда Иисус умер, вы умерли для притязаний греха на

вашу жизнь. Вы свободны.

В Бразилии около города Сан-Жозе-дос-Кампос есть удивительное заведение.

Двадцать лет назад бразильское правительство передало местную тюрьму в

управление двух христиан. Новое учреждение назвали Хумаита, а замысел состоял в

том, чтобы все здесь было основано на христианских принципах. За исключением двух

человек персонала, все обязанности стали выполнять сами заключенные. Живущие

рядом семьи брали заключенных на поруки на весь срок заключения и после него. Чак

Колсон, посетив эту тюрьму, описал свои впечатления.

Приехав в Хумаиту, я увидел, что все ее обитатели улыбаются — в частности, убийца, распоряжающийся ключами. Он открыл ворота и впустил меня внутрь. Повсюду я

наблюдал умиротворенных людей. Чисто прибранные жилые помещения, трудолюбиво

работающие заключенные. Стены украшают библейские цитаты из Псалтири и Книги

Притчей... Мой гид проводил меня в знаменитую тюремную камеру, некогда бывшую

камерой пыток. Сегодня, объяснил он мне, в этом блоке остался только один

заключенный. Когда мы дошли до конца длинного бетонного коридора, он, вставив ключ в

замок, сделал паузу и спросил:

— Вы уверены, что хотите войти?

— Конечно, — нетерпеливо ответил я. — Я побывал в одиночных камерах тюрем всего

света.

Мой провожатый с усилием открыл настежь массивную дверь, и я увидел единственного

узника в этой камере. Распятие, искусно вырезанное обитателями Хумаиты, —

заключенный Иисус, висящий на кресте.

— Он отбывает срок за всех нас, — вполголоса сказал мой гид1.

Христос занял ваше место. Вам нет нужды оставаться в заточении. Вы когда-нибудь

слышали об освобожденном каторжнике, который предпочел остаться в кандалах? И я

нет. Когда двери тюрьмы распахиваются, арестанты выходят на свободу. Мысль об

узнике, который предпочел тюрьму свободе, не укладывается в голове. Коль скоро

наказание свершилось, ради чего жить в неволе? Вы освобождены из тюрьмы греха. Во

имя небес объясните, откуда у вас может взяться желание войти обратно в свою

темницу?

Павел напоминает: «...ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было

тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от

греха» (Рим. 6:6-7).

Апостол не говорит, что для верующего невозможно согрешить; он говорит, что

верующему глупо грешить. «Павел имеет в виду не буквальную невозможность греха в

верующих, но утверждает его моральную несовместимость с ними»2.

Что такого есть в тюрьме, что может вас привлекать? Вам не хватает чувства вины?

У вас ностальгия по бесчестию? Вам дороги воспоминания о том, каким забытым и

заброшенным вы были? Неужели ваша жизнь была лучше, когда все от вас отвернулись

и вы были отвратительны сами себе? Вам не терпится снова увидеть в зеркале

презренного грешника?

Нет никакого смысла возвращаться в тюрьму.

Обет был дан

Была не просто заплачена цена, был дан обет. «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Рим. 6:3).

Крещение не было случайно возникшим ритуалом, каким-то рутинным обычаем. И

тогда, и сейчас крещение — это «обещание Богу доброй совести» (1 Пет. 3:21).

Особое отношение Павла к крещению проявляется в его уверенности, что все его

читатели были просвещены относительно важности крещения. « Неужели не знаете, что

все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились» (Рим. 6:3, курсив мой.

— М. Л.).

Что это за странная амнезия? Подобно невесте, с ужасом глядящей, как жених

прямо на свадебном банкете начинает вовсю флиртовать с другими женщинами, Павел

спрашивает: «Неужели вы забыли свои обещания?»

В самом деле, крещение — это обет, священный обет верующего следовать за

Христом. Точно так же, как венчание запечатлевает слияние двух сердец, крещение

запечатлевает единение грешника со Спасителем. «...Все мы, крестившиеся во Христа

Иисуса, в смерть Его крестились»12 (Рим. 6:3).

Знают ли жених и невеста обо всех возможных последствиях своего венчания? Нет.

Предвидят ли они все опасности и невзгоды, с которыми столкнутся? Нет. Но они знают, что любят друг друга, и клянутся быть верными друг другу до конца.

Когда верующий с чистым сердцем входит в воду крещения, знает ли он обо всех

возможных последствиях своего обета? Предвидит ли каждое искушение и опасность, ожидающие его в будущем? Нет. Но он знает о любви Бога и откликается на нее.

Поймите меня правильно, спасает нас не этот обряд. Но именно этот обряд

символизирует, что мы спасены! Незримое действие Святого Духа явственно

представлено в крещении.

12 В переводе, которым пользуется автор, этот стих звучит так: Крестившись, мы стали едины с Христом». — Примеч. пер.

Это погружение в текучую воду было подобно смерти; тот миг, когда они погружались с

головой, был сродни похоронам; распрямившись, они возвращались к воздуху и

солнечному свету, словно совершалось воскресение3.

Снимите обувь, склоните голову и преклоните колени — это священное событие. К

крещению нельзя относиться легкомысленно.

Вернуться к греху, после того как обет нашей души скреплен печатью крещения, —

это все равно что, ну... прелюбодействовать в медовый месяц. Можете представить

себе ошеломленную новобрачную, заставшую мужа в объятьях другой женщины всего

через пару дней после его клятв у алтаря? Среди прочих ее горьких упреков, наверное, прозвучит вопрос: «Ты забыл, какие слова мне говорил?»

Так же и Бог спрашивает: «Неужели наше единение ничего для тебя не значит?

Неужели наш завет настолько непрочен, что ты предпочитаешь Моим объятиям

объятья блудницы?»

Кто в здравом уме захочет отказаться от таких обещаний? Кто больше заботится о

вас, чем Христос? Неужели мы забыли, какой жуткой была жизнь до нашего крещения?

Разве мы запамятовали, до какого свинства докатились, пока не пришли к Нему? Я, кстати, нарочно выбрал слово «свинство». Рассказать вам о свинстве, от которого я, к

счастью, избавился? Речь пойдет о моей холостяцкой квартирке.

Знакомство с лучшей жизнью

Кем бы меня иногда ни считали, но уж в том, что я чистюля, никто еще меня не

обвинял. У некоторых людей бывает высокий порог болевой чувствительности, а у меня

высокий, почти непреодолимый порог чувствительности к беспорядку. И не то чтобы

моя мама не пыталась с этим бороться. И не то чтобы у нее совсем ничего не

получилось. Живя под ее присмотром, я ставил тарелки в стопку и не разбрасывал

одежду по дому. Но став свободным, я дал себе волю.

Большую часть своей жизни я был тайным лентяем. Я как-то не видел логики в

аккуратности. Зачем застилать кровать, если вечером опять в нее ляжешь? Какой смысл

мыть тарелку, из которой поел только один раз? Разве не проще оставлять одежду на

полу у кровати, чтобы, встав утром, сразу надеть ее? Неужели разумный человек станет

закручивать крышечкой тюбик зубной пасты сегодня вечером, зная, что его придется

откручивать завтра утром?

Я был не менее педантичен, чем любой аккуратист, только моя педантичность

выражалась как раз в неаккуратности. Жизнь слишком коротка, чтобы каждый день

подбирать себе носки, просто носи штаны подлиннее!

А потом я женился.

Как терпелива была Деналин! Она даже сказала, что не имеет ничего против моих

привычек, — если и я не имею ничего против того, чтобы ночевать на улице. Что- то

подсказало мне, что лучше поменять привычки.

Я записался на анонимную программу «Двенадцать шагов для лентяев» («Привет, меня зовут Макс, и я терпеть не могу пылесос»). Физиотерапевт посоветовал мне

разрабатывать атрофированные мускулы, которые задействованы при развешивании

рубашек и надевании рулона туалетной бумаги на держатель. Ко времени, когда к нам в

гости приехали родители Деналин, я стал другим человеком. Я мог продержаться три

дня кряду, не забросив под диван ни одного носка.

Но потом настал момент истины. Деналин на неделю уехала из города. Поначалу я

вернулся к своему ветхому человеку. Я воображал, что буду лентяйничать шесть дней, а

на седьмой закачу генеральную уборку. Но произошло что-то странное, я чувствовал

какой-то забавный дискомфорт. Я не мог сидеть спокойно, если в раковине стояла

немытая посуда. Увидев на полу пустой пакетик из-под чипсов, я — снимите шляпу! —

нагибался его поднять! Доходило до того, что полотенце я сразу вешал на крючок. Что

же со мной произошло?

Все очень просто. Я познакомился с лучшей жизнью.

Не то же ли самое произошло и с нами? Не в этом ли суть доводов Павла? Разве

можем мы, освобожденные от греха, вернуться к нему? Раньше, до Христа, наша

безалаберная жизнь была неряшливой и безобразной. Мы даже не понимали, в какой

грязи живем, пока не узнали Его.

Потом в нашу жизнь вошел Он. Все начало меняться. Мы стали раскладывать по

местам то, что раньше разбрасывали. Мы разгребли эту жуткую свалку. Навели

порядок. Да, мы, конечно же, допускали и до сих пор допускаем оплошности, но, в

общем и целом, благодаря Христу в нашем доме чисто.

Мы вдруг поняли, что хотели бы делать добро. Вернуться к прежнему свинству? Вы

шутите? «Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали

послушны тому образу учения, которому предали себя.

Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности» (Рим. 6:17-18).

Может ли освобожденный узник вернуться в тюрьму? Да. Но пусть вспомнит о

серых стенах и долгих тоскливых ночах. Может ли новобрачный забыть свои обещания?

Да. Но пусть вспомнит свой священный обет и свою невесту. Может ли

перевоспитанный неряха снова устроить свинарник? Да. Но пусть сначала подумает о

разнице между вчерашней грязью и сегодняшней чистотой.

Может ли получивший бескорыстный дар не поделиться этим даром с другими?

Думаю, да. Но пусть вспомнит пример Мертл. Пусть вспомнит, что он, как и она, получил

ничем не заслуженный дар. Пусть вспомнит, что вся наша жизнь — дар благодати. И

пусть вспомнит, что благодать призывает нас жить по благодати.

Потому что именно так действует благодать.

12

Лк. 22:54-62

ПРИЙТИ В СЕБЯ

Бедный я человек!

Рим. 7:24

Чарлзу Робертсону следовало бы прийти в себя. Нет, тем самым он не скрылся бы

от полиции — все-таки он ограбил банк — но, по крайней мере, не стал бы посмешищем

для всего города Виргиния-Бич.

Девятнадцатилетний Робертсон, сильно нуждаясь в наличности, вошел как-то в

среду днем в государственный банк и заполнил заявку на получение ссуды, но вскоре

ушел. Судя по всему, он передумал насчет ссуды, предпочтя более быстрый способ

обогащения. Через пару часов Робертсон вернулся, держа в руках пистолет, записку с

требованием денег и большой мешок для них. Кассир подчинился, так что Робертсон

вдруг оказался обладателем целой кучи денег.

Понимая, что полиция уже едет, он бросился к выходу из банка. И только на

полпути к своей машине сообразил, что оставил записку у кассира. Испугавшись, что она

станет уликой против него, Робертсон побежал обратно в банк и выхватил у кассира

записку. С запиской и мешком в руках он пробежал целый квартал до места, где

припарковал машину. Именно в этот момент он вспомнил, что ключи зажигания оставил

на стойке, когда возвращался за запиской.

— И вот тогда он окончательно потерял голову, — со смешком комментировал

потом события представитель полиции.

Робертсон метнулся в туалет ресторана быстрого обслуживания. Сдвинув одну из

потолочных плиток, он спрятал в полости деньги и свой пистолет двадцать пятого

калибра. То и дело ныряя в тупички и прячась за машинами, он, наконец, пробрался до

своей съемной квартиры, где сосед, ничего не знавший об ограблении, встретил его

словами:

— Мне нужна моя машина.

Понимаете, машину Робертсон одолжил у приятеля. Вместо того чтобы признаться

в преступлении и объяснить, какую глупость отмочил, Робертсон прилепил к нависшей

над ним куче еще один ком грязи.

— Э-э, твою машину угнали, — сказал он.

На глазах пришедшего в ужас Робертсона сосед позвонил в полицию и сообщил об

угоне. Минут через двадцать полицейский увидел «угнанную» машину в квартале от

недавно ограбленного банка. По полицейской рации уже прошла информация о том, что грабитель забыл в банке ключи зажигания. Сотрудники полиции, сложив в уме два и

два, попробовали открыть этими ключами машину. Ключи подошли.

Полицейские направились домой к автовладельцу, сообщившему об угоне. Там они

увидели Робертсона. Тот во всем признался, был осужден за ограбление и попал в

тюрьму. Никакого освобождения под залог. Никаких кредитов доверия. Шутки

кончились.

В иные дни бывает трудно сделать что-то правильно. Еще труднее сделать

правильно что-то неправедное. В этом Робертсон не одинок. Мы все делаем то же

самое. Может быть, мы не берем чужие деньги, зато слишком много берем на себя, или

стремимся брать от жизни все, или учимся брать хитростью, и тогда, точно воры, боимся, что пришла пора браться за нас. Мы шарахаемся в тупики обмана. Прячемся за

штабелями несделанных дел и надвигающихся последних сроков. Хотя мы стараемся

вести себя непринужденно, любой, кто к нам приглядится, увидит, что мы в бегах, — мы

прячем глаза, говорим с нервным оживлением, наши руки трясутся. Мы плетем интриги

и изворачиваемся, меняем тему и путаем следы. Мы не допустим, чтобы хоть кто-то

узнал правду, особенно Бог.

Но с самого начала Бог призывает нас к честности. Он никогда не требовал от нас

совершенства, но ждет от нас правды. Еще во времена Моисея Бог сказал:

...Тогда признаются они в беззаконии своем и в беззаконии отцов своих, как они

совершали преступления против Меня и шли против Меня, за что и Я шел против них и

ввел их в землю врагов их... И Я вспомню завет Мой с Иаковом, и завет Мой с Исааком, и

завет Мой с Авраамом вспомню, и землю вспомню...

Лев. 26:40-42

Честность в сердце порождает честность в поклонении Богу

Неемия понимал, как дорога честность. Услышав о разрушении стен Иерусалима, упрекал ли он Бога? Винил ли он во всем небеса? Непохоже. Прочитаем его молитву:

«...исповедуюсь во грехах сынов Израилевых, которыми согрешили мы пред Тобою, согрешили — и я и дом отца моего. Мы стали преступны пред Тобою и не сохранили

заповедей и уставов и определений, которые Ты заповедал Моисею, рабу Твоему»

(Неем. 1:6-7).

Так происходит обращение второго по могуществу человека в царстве, который

принимает на себя ответственность за падение своего народа. Однако сцена его

личного покаяния бледнеет по сравнению с днем, когда покаялся весь народ. «...И

встали, и исповедовались во грехах своих и в преступлениях отцов своих. И стояли на

своем месте, и четверть дня читали из книги закона Господа, Бога своего, и четверть

исповедовались и поклонялись Господу, Богу своему» (Неем. 9:2-3).

Можете вообразить картину происходящего? Сотни людей погружаются в

многочасовую молитву, молитву не с просьбами, а с исповеданием своей вины. «Мы

преступны перед Тобой, Боже», «Я виноват, Отец».

Такое искреннее публичное покаяние часто встречается в Писании. Бог наставлял

первосвященника: «...и возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и

исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все

грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным человеком в пустыню: и

понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в

пустыню» (Лев. 16:21-22).

Благодаря этому ритуальному действу люди понимали, что Богу грех отвратителен

и Бог спрашивает с них за грех. Чтобы честно поклоняться Богу, прежде всего нужно

честное сердце.

Побуждение к честности

Исповедание греха для души — то же самое, что обработка почвы для нивы.

Прежде чем земледелец сеет в землю семена, он обрабатывает поле, убирает камни и

выкорчевывает пни. Он знает, что семена всходят лучше, если земля подготовлена.

Покаяние — это призыв к Богу прийти на нивы нашего сердца. «Отец, вот здесь валун

жадности, я не могу его сдвинуть. А как быть с этим деревом вины около изгороди? У

него такие глубокие и прочные корни. И еще я хотел показать тот запущенный участок, где все слишком окаменело для сева». Божьи семена всходят лучше после очищения

почвы.

Поэтому Отец и Сын приходят на поле вместе, очищают его и облагораживают, готовя сердце приносить плоды. Исповеданием своего греха мы призываем Отца

прийти и трудиться на ниве нашей души.

Покаяние — это стремление получить от Бога помилование, а не амнистию.

Помилование подразумевает наличие вины; «амнистия» происходит от того же

греческого слова, что и «амнезия», когда о преступлении «забывают», не обсуждая

более вопрос виновности. Покаяние признает грех, взыскуя прощение; амнистия

отрицает грех, притязая на невиновность.

Многие, молясь о прощении грехов, в действительности претендуют на амнистию.

Поэтому мы поклоняемся Богу с холодным сердцем (с какой стати благодарить Бога за

благодать, которая нам не нужна?) и вера наша слаба (спасибо, я сам разберусь со

своими ошибками). У нас лучше получается держаться от Бога подальше, чем призывать

Его к себе. В воскресное утро мы долго готовим к богослужению свою внешность —

готовим тело, готовим одежду... Но готовить душу?

Не выйду ли я за рамки, если скажу, что многие из нас посещают церковь на бегу?

Не будет ли это слишком, если я скажу, что многие из нас проводят жизнь на бегу?

Не покажется ли вам преувеличением, если я воскликну: «Благодать означает, что

вам больше не нужно бежать!»? А это правда. Благодать означает, что наконец можно

без опаски прийти в себя.

Пример честности

Как Петр. Помните Петра? Петра, который только и знал, что размахивал мечом и

спорил с Господом? Апостола, который то хвалился, то пугался. Он уснул, когда должен

был молиться. Он отрекся, когда должен был защищать. Он проклинал, когда должен

был утешать. Он ушел, когда должен был остаться. Мы помним, как Петр отвернулся и

убежал, но помним ли мы, как Петр вернулся и покаялся? А стоило бы.

Хочу задать вам один вопрос.

Откуда новозаветные священнописатели узнали о его грехе? Кто сказал им о его

предательстве? И, еще важнее, откуда они узнали подробности? Кто рассказал им, что у

ворот была служанка и что воины развели костер? Каким образом Матфей догадался, что подозрение на Петра пало из-за его говора? Откуда Лука получил информацию о

взгляде Иисуса? Кто поведал всем четырем евангелистам о крике петуха и слезах

Петра?

Святой Дух? Не стану спорить. Вполне возможно, что каждый евангелист получил

богодухновенное знание о событиях. Или, более вероятно, каждый это знание получил

из честной исповеди предателя. Петр пришел в себя. Словно грабитель банка, он

запаниковал и побежал. В отличие от грабителя, Петр остановился и стал думать. Где-то

во мраке ночного Иерусалима он пал на колени, уткнулся лицом в ладони и признал

горькую правду.

Но он не только признал правду, он признался. Он пришел назад в дом, где Иисус

преломлял хлеб и передавал чашу с вином (об учениках многое говорит уже то, что они

открыли Петру дверь).

И вот он стоит в дверном проеме. «Братья, мне надо снять тяжесть с сердца». Тогда

они и узнали о костре и служанке, а также о взгляде Иисуса. Именно тогда они

услышали об отрекшихся устах и пропевшем петухе. Так они услышали эту историю.

Петр пришел в себя.

Почему я так в этом уверен? По двум причинам.

1 ) Он не мог оставаться в стороне. Когда пришла весть, что гроб пуст, кто первым

выбежал из дома? Петр. Когда стало ясно, что на берегу — Иисус, кто первым покинул

лодку? Петр. Он снова бежал. Только на этот раз он бежал в нужном направлении.

Здесь есть одна очень простая закономерность: те, кто хранит тайны от Бога, держатся от Него подальше. Те, кто честен с Богом, стремятся быть ближе к Нему.

Это не ново. Так бывает и между людьми. Если вы одолжили мне свою машину, а я

ее разбил, постараюсь ли я как можно скорее попасться вам на глаза? Вряд ли. Совсем

не случайно итогом самого первого греха стало бегство в кусты. Адам с Евой съели

плод с древа, услышали в саду голос Бога и укрылись за густой листвой.

«Где вы?» — спросил их Бог, но не потому, что нуждался в ответе. Он точно знал, где они. Вопрос был о том, где они находятся в духовном пространстве, а не в

географическом. «Подумайте, где вы, дети Мои. Вы не там, где были раньше. Вы были

на Моей стороне. Теперь вы прячетесь от Меня».

Тайны воздвигают барьеры, а покаяние наводит мост.

Жили-были два фермера, которые терпеть не могли друг друга. Их фермы разделял

глубокий овраг, но каждый из них в знак презрения еще и выстроил по его краям забор, чтоб соседу неповадно было.

Со временем, однако, дочка одного фермера и сын другого встретились взглядами, и у молодых людей завязался роман. Полные решимости не дать вражде своих отцов

разлучить их, они разобрали оба забора, а из досок построили мост через овраг.

К тому же приводит и покаяние. Исповедание греха становится мостом, по

которому мы можем вернуться к общению с Богом.

И есть еще вторая причина, по которой я уверен в покаянии Петра.

2) Он не мог молчать. Всего через пятьдесят дней после отречения от Христа Петр

проповедует Христа. Петр отрекся от своего Господа на Пасху. Петр исповедует своего

Господа в день Пятидесятницы. Беглецы так не ведут себя. Что превратило Петра

из предателя в проповедника? Он доверил Богу тайны своей жизни. «Признавайтесь

друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться...» (Иак.

5:16).

«Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи

наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9).

Беглец живет в страхе, но покаявшийся живет в мире.

Момент честности

Повторюсь, Иисус никогда не требовал, чтобы мы были совершенными, только

чтобы мы были честными. «Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне

мудрость»13 (Пс. 50:8), — написал Давид. Но для большинства честность — трудно

дающаяся добродетель. «Для меня-то, вора?» — спрашиваем мы с пистолетом в одной

руке и мешком добычи в другой.

Петру это далось нелегко. Он-то считал себя «VIP–апостолом». Разве не был он

одним из первых избранных? Разве не входил в число троих удостоившихся? Разве не

он исповедовал Христа, когда другие еще молчали? Петр и думать не думал, что ему

нужна помощь, пока, подняв взгляд от костра, не встретился глазами с Иисусом.

«...Когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на

Петра...» (Лк. 22:60-61).

Вообще-то, Иисус и Петр не были на том полуночном дворе одни, хотя большого

значения это обстоятельство не имело. Иисуса окружают обвинители, но Он не

13 В переводе, которым пользуется автор, этот стих звучит так: «Ты хочешь, чтобы я был совершенно честным». — Примеч.

пер.

отвечает. Его обступают враги, по Он безучастен. В ночном воздухе раздаются

издевательские выкрики — Иисус не слышит. Но стоит одному Его ученику оступиться, когда он должен был держаться прямо, и голова Учителя поднимается, Он глядит

сквозь мглу, и ученик все понимает.

«С небес призирает Господь, видит всех сынов человеческих; с престола, на

котором восседает, Он призирает на всех, живущих на земле: Он создал сердца всех их

и вникает во все дела их» (Пс. 32:13-15).

Вы знаете, когда Бог знает. Вы знаете, когда Он смотрит. Ваше сердце

подсказывает вам. Ваша Библия подсказывает вам. Ваше зеркало подсказывает вам.

Чем дольше вы бежите, тем сложнее становится жить. Но чем скорее вы покаетесь, тем

легче будет ваша ноша. Давид знал это. Он написал:

Когда я молчал, обветшали кости мои от вседневного стенания моего, Ибо день и ночь тяготела надо мною рука Твоя; свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху.

Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего;

Я сказал: «исповедаю Господу преступления мои», и Ты снял с меня вину греха моего.

Пс. 31:3-5

Эти строки напоминают мне об одной глупости, совершенной мною в старших

классах школы (мама говорит мне, что не стоит приводить мои юношеские ошибки в

качестве примеров, но у меня их набралось гак много!). У нашего тренера по бейсболу

было строжайшее правило, запрещающее жевать табак. Парочка наших игроков

славилась тем, что любила украдкой пожевать кусочек, и тренер хотел заострить на

этом наше внимание.

И он заострил его в полной мере. Вскоре мы уже все попробовали жевать табак.

Это была проверка мужественности — отщипнуть себе кусочек, когда кисет передают

вдоль скамьи. Поскольку мое положение в команде было шатким, я не мог

игнорировать проверок мужественности.

Однажды я только-только закинул в рот кусок прессованного табака, как кто-то

крикнул: «Тренер идет!» Чтобы меня не поймали, я сделал кое-что, что вышло само

собой — я проглотил табак. Оп-п-п-п-а-а.

Новыми, красочными оттенками наполнились для меня слова Писания:

«...обветшали кости мои от вседневного стенания моего... свежесть моя исчезла, как в

летнюю засуху» (Пс. 31:3-4). Я дорого заплатил за попытку скрыть свое непослушание.

Оказывается, мой организм не был приспособлен для переваривания табака. Так и

ваша душа не приспособлена для переваривания греха.

Можно задать вам прямой вопрос? Вы храните от Бога какие-то тайны? Какую-то

часть своей жизни за пределами допустимого? Какой-то замурованный подвал, наглухо

заколоченный чулан? Что-то из вашего прошлого или настоящего, о чем, как вы

надеетесь, Бог никогда с вами не заговорит?

Извлеките урок из случая с грабителем: чем дольше бежишь, тем хуже становится.

Извлеките урок из произошедшего с Петром: чем скорее заговоришь с Иисусом, тем

больше сделаешь для Него. И примите совет от третьего бейсмена, наглотавшегося

табака до тошноты: лучше не держать это в себе.

Коль скоро вы — в деснице благодати, у вас есть возможность сделаться честным.

Придите в себя, пока не стало хуже. Потом вы сами будете этому рады.

Тому, что честны перед Богом.

13

2 Кор. 12:7-9

БЛАГОДАТИ ВПОЛНЕ ДОСТАТЧНО

И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи».

2 Кор. 12:7-9

Вообразите себе такую сценку: мы с вами и еще несколько других пассажиров

летим в соседний штат чартерным рейсом. Внезапно из двигателя повалил густой дым, и пилот выскакивает из кабины.

— Мы теряем высоту! — кричит он. — Надо прыгать с парашютом!

Хорошо, что пилот, в отличие от нас, знает, где парашюты. Он достает их, быстро

объясняет, как ими пользоваться, и мы выстраиваемся в цепочку у распахнутой двери.

Первый пассажир подходит к дверному проему и кричит, перекрывая гул:

— Можно одну просьбу?

— Какую?

— Нельзя ли мне где-нибудь достать розовый парашют?

Пилот ошеломленно трясет головой.

— Вам мало того, что у вас вообще есть парашют?

И первый пассажир прыгает. На очереди следующий.

— А можете вы дать мне какие-нибудь гарантии, что во время прыжка у меня не

закружится голова?

— Нет, но я гарантирую, что во время прыжка у вас раскроется парашют.

Каждый из нас, получая парашют, высказывает свою просьбу.

— Пожалуйста, капитан, — говорит один, — я так боюсь высоты. Не могли бы вы

избавить меня от страха?

— Нет, — отвечает пилот, — но я дал вам парашют.

Другой просит изменить решение:

— Давайте останемся в самолете. Может быть, мы выживем при ударе о землю.

Пилот с улыбкой отвечает:

— Вы сами не знаете, что предлагаете.

И легонько подталкивает пассажира в дверной проем.

Какому-то пассажиру нужны защитные очки, другой хотел бы сменить обувь, еще

кто-то предпочитает подождать, пока самолет не снизится окончательно.

— Вы просто не понимаете, — кричит пилот, одному за другим «помогая» нам