В голубых канадских водах

Глава ДЕВЯТАЯ

Данте прибыл в четыре с минутами. Из столовой Лейла услышала, как подъехала машина. Потом донеслись шаги по ступеням парадного подъезда. У нее екнуло сердце. Убежденность, которая прежде подстегивала ее отвагу, испарилась. Какая нелепость! Почему она решила, что с помощью женских уловок достигнет желаемого, если ей не удалось сделать этого с помощью разума?

Но сейчас уже поздно идти на попятный.

— Кто-нибудь есть в доме? — Данте уже вошел в холл.

— Сюда, Данте! — Лучше бы она выбрала не такой откровенно соблазнительный наряд. Вырез у ее нового летнего платья для будущих матерей слишком открыт, а подол слишком короток. —Первая дверь справа.

— А где торговый агент? — Он вошел, остановился на пороге и подозрительно огляделся. —Перед домом я не видел ни одной машины.

Естественно. Когда риелтор предложил вместе посмотреть дом, Лейла отказалась. «Мы бы хотели сами не спеша все изучить. Не беспокоясь, что задерживаем вас. Если решим, что дом подходит, то позвоним вам».

Тогда ей казалось, что это блестящая идея: заманить Данте и остаться с ним наедине…

— К сожалению, риелтор не смог приехать. Поэтому я взяла у него ключи и добралась сюда на такси.

— Какого черта, Лейла, почему ты не позвонила? — Данте отпрянул назад, будто увидел посреди комнаты труп. — Почему не отменила встречу, чтобы не тратить попусту мое время? Ведь без агента мы не сможем заключить сделку!

Призвав на помощь всю свою отвагу, она взяла его за руку и чуть ли не втянула в комнату.

— Данте, не устраивай шум из-за пустяков. Лучше погляди, какой отсюда вид.

Он нехотя подчинился. Лейла провела его к высоким окнам, смотревшим на северо-запад через залив на горы.

— Очень мило, — бросил он. — Но какой смысл восхищаться домом с чужой мебелью? Если нынешние жильцы не готовы переехать отсюда сегодня же, мы не сможем до свадьбы купить этот дом.

— Сможем, если захотим. — Лейла положила руку на согнутый локоть и крепко прижалась голым плечом к его руке. Ей так хотелось физической близости с ним! — Владельцы дома уехали в Австралию, оставив здесь мебель. Она включена в цену. Мы можем переехать сюда хоть завтра Позволь мне показать тебе другие комнаты.

Данте поспешно освободился от ее руки и прошел через буфетную в кухню. — Тебе здесь нравится?

«С тобой мне понравится жить и в коробке» — хотелось крикнуть ей. Но нет, он был по-прежнему насторожен. Невидимая непроницаемая стена окружает его.

— Да, мне кажется, это такой дом, какой нам нужен — спокойно ответила она.

— Хорошо — Он безразлично пожал плечами. В последнее время это стало чуть ли не привычкой — Тогда мы купим его.

Это было так на него непохоже — сделать крупное вложение капитала почти не глядя!

—Ты не хочешь все осмотреть, прежде чем мы примем решение? — в смятении спросила она.

Зачем? Ведь это ты будешь проводить здесь почти все время. А если тебе нравится, то и для меня сойдет. Мне нравится вид из окон и расположение комнат. Но я ничего не смыслю в сантехнике, электропроводке и во всем прочем. Что если начнет протекать крыша или не будет действовать отопление?

С плохо скрытым нетерпением Данте демонстративно взглянул на часы.

— Черт возьми, столько времени пропадает! Ну хорошо, давай начнем с сада.

Старое величественное здание расположилось в саду, полном ароматов сирени и лилий. Ломонос оплетал беседку бледно-алыми цветами. Ивы грациозно склонились над маленьким прудом, отражаясь в нем. В другом конце пруда виднелись водяные ирисы. Густой кустарник и высокие кирпичные стены скрывали сад и дом от прохожих.

Осмотрев дом и участок, Данте одобрительно кивнул.

— Дом переживет нас, тут нет вопроса. Но меня удивляет, что ты выбрала такое старье. Я думал, ты хочешь что-нибудь более современное.

— Я осмотрела много новых домов, — объяснила Лейла. — Но в них нет такого очарования. И потом они слишком тесно стоят друг к другу и не такие просторные.

— А что наверху, спальни? —Да.

— Пойдем посмотрим.

Вот он, момент истины. У Лейлы выступил пот на лбу и задрожал голос.

— Да… Хорошо.

— Тебя опять тошнит? — спросил он.

— Немножко, — солгала Лейла. Она заспешила в дом, пока отвага не покинула ее. — Наверное, от солнца. В саду жарко.

Сначала она показала ему спальню для гостей, просторную и полную воздуха. Потом повела к двум комнатам, окна которых смотрели на залив.

Дом явно произвел на Данте впечатление.

В дальнем конце холла, словно мираж, вырисовывались двойные двери хозяйской спальни, которые вдруг показались ей воротами ада. Лейла поспешила распахнуть двери, пока мужество не покинуло ее.

— Главная спальня.

С непроницаемым лицом Данте остановился на пороге.

Именно эту сцену так тщательно готовила Лейла. На ночном столике — шампанское в ведерке со льдом и розы в хрустальной вазе. Легкие белые шторы на открытом окне чуть колыхались от вечернего ветерка. Чувственное движение, как у женщины, сбрасывающей одежду перед любовником.

Залитая предвечерним солнцем мебель красного дерева. Четыре витых столбика полога, скрывающего кровать. Подушки, набитые гусиным пухом и покрытые хлопчатобумажными наволочками, высятся в изголовье.

— А это еще что? — тихо проговорил Данте. Комок ужаса застыл у нее в горле. Здесь она собиралась соблазнить его, оживить чудо, которое они оба пережили на Пойнсиане. Но словно кролик, попавший в лучи мчащейся машины, она застыла на месте. Лейла забыла, что надо делать. Растянуться среди подушек, приняв томный вид? Соблазнить его, похотливо сбрасывая одежду? Предложить себя голую во всем блеске тринадцати недель беременности? Надеяться, что его не отпугнет вид расползшейся талии и воспаленных грудей?

От неловкости у нее вспыхнуло лицо. Даже если бы от этого зависела ее жизнь, она бы не смогла. С чего вдруг она поверила, что сможет?

— Лейла!

Рискни показать, что любишь его, сказала ей Эллен. И Лейла по-дурацки взялась выполнять этот совет, поверив, что ей нечего терять.

Впрочем, она зашла слишком далеко, чтобы сейчас отступить. Лейла подошла к нему и обняла за шею.

— Это для нас, Данте. Наша комната.

И скорее почувствовала, чем услышала, как у него перехватило дыхание. Но — от удивления.

— Послушай, — он схватил ее за плечи и держал на расстоянии вытянутых рук, — не знаю, чего ты добиваешься. Но какой смысл притворяться, будто мы обычные жених и невеста и убеждены, что брак — это огромная розовая клумба?

— А что такое брак? — пробормотала она, подавшись вперед и прижав губы к его шее. — С каждым днем растущая отчужденность? Данте, как мы дошли до такого? Как мы ухитрились убить любовь, которая соединила нас?

Он сглотнул.

— Мы заключили сделку, которая не имеет ничего общего с любовью. Ее назначение — целесообразность.

Лейла целовала его лицо.

— А разве нельзя, Данте, соединить любовь и целесообразность?

— Я сделал правилом никогда не вступать в личные отношения с деловым партнером, — проскрипел он, словно перемалывал гравий.

«Рискни показать ему…»

— Слишком поздно, Данте, — прошептала она. —Мы вступили в личные отношения, едва познакомившись.

Руки, державшие ее плечи, ослабили хватку, соскользнули вниз и обхватили талию.

— Господи, — хрипло пробормотал он. Слово не добавило отваги. Но просителю не стоит быть слишком разборчивым. А она бесстыдно просила.

— Я застелила постель бельем из подарка невесте, который сделали мне твои сестры, — шептала она, прижимаясь к нему.

— Перестань! — бросил он. Но плоть выдала его. И пот выступил на лбу не из-за того, что в комнате жарко.

Она нагнула к себе его голову.

— Сколько времени, Данте, прошло с тех пор, как ты по-настоящему целовал меня?

— Ради бога, Лейла, ты перестанешь наконец? —Отодвинув ее от себя, он расслабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. И одновременно отошел подальше от постели.

Но Лейла не могла остановиться. Не могла подавить желания, которое он возбудил в ней. Она буквально сгорала от страсти. Все в ней ныло, болело. Он мог бы утверждать до самого Судного дня, что не испытывает такого же желания, но Лейла видела доказательство.

— Что за бес вселился в тебя, Лейла?

Она снова подошла к нему и прижалась в бесстыдном, нескрываемом приглашении. Все тело горело от жажды его прикосновения, от смутного воспоминания о блаженстве, которое он когда-то дарил. Лейла спустила с плеча бретельку платья, взяла его руку и провела ею по коже.

— Данте! — молила она.

Но он все еще не сдавался.

Паника и страсть соединились, и она чуть не задохнулась. Найдя губами его губы, она не позволила ему уйти.

Сначала он продолжал сопротивляться. И когда она уже была готова признать поражение, произошло чудо: искра вопреки недоверию и отчуждению снова разожгла пламя.

Прижав ее к себе, он целовал ее. Целовал так, как не целовал много дней. Пламя — яркое, обжигающее — могло или вызвать боль, или исцелить. Понимая, что он разрушает все защитные барьеры, которые так мучительно строил, Данте боролся, стараясь сохранить их.

— Не делай этого, Лейла, — прохрипел он, отворачиваясь и пряча рот. — Свадьба в субботу. Я буду на ней, как и обусловлено нашим соглашением. Тебе не обязательно вести себя как проститутка, чтобы женить меня на себе.

— Данте, как ты мог подумать такое? — От потрясения у нее закружилась голова.

Он жестом показал на розы, шампанское, брачную постель. А она-то надеялась, что обстановка позволит им помириться и начать все снова.

— А как же еще? Может, ты скажешь, будто все это тоже оставлено прежними владельцами?

— Нет, — прошептала она, подавляя рыдания. —Все подготовила я. Для нас, Данте. Я думала, если мы будем здесь любить друг друга, если я покажу тебе, как ты мне нужен, как я скучаю по тебе, то мы снова обретем друг друга.

Хлопнула дверца машины. Звук разнесся по всему дому.

— Лейла, мы оба знаем ответ. — Он пожал плечами, поправляя пиджак, и прошел к окну комнаты для гостей, выходившему на парадный подъезд. — Я отец двойняшек, которых ты носишь. Тебе нужны деньги. Я хочу заплатить долги твоей матери, а тебе предлагаю респектабельное положение. Ты становишься миссис Данте Росси. И кроме того, я буду нести ответственность за своих детей.

— И что, Данте, ты надеешься получить от такого соглашения?

— С общественной и профессиональной точки зрения статус женатого человека. Тебя же прошу об одном: поддерживать имидж, который требуется по отведенной тебе роли. Короче говоря, мы пришли к деловому соглашению, при котором оба становимся победителями. По-моему, в старые времена это называлось удобным браком.

— Брак — это близость. — Лейла шла за ним и держалась за его рукав. — Это значит спать ночью в объятиях любимого и думать, что владеешь целым миром. Потому что и душе и телу невыносимо быть раздельно с любимым. Я узнала об этом на Пойнсиане и, сколько бы ни старалась, не могу забыть. По-моему, Данте, ты тоже не можешь. Или я ошибаюсь?

— С тех пор столько произошло…

— Так много, что мы не можем восстановить то, что когда-то имели?

— Послушай, — тыльной стороной ладони он вытер пот со лба, — если ты хочешь спросить, хочу ли я тебя, ответ будет — да. Я не могу сосредоточиться в офисе ни на одном проклятом деле, так я хочу тебя. Я устал принимать холодный душ и работать до изнеможения ради того лишь, чтобы меня не мучили сны о том, как мы предаемся с тобой любви.

Он вдруг резко отвернулся, будто его искушали все дьяволы ада, и притянул ее к себе.

— Машина, которую мы слышали минуту назад, принадлежит риелтору. Видимо, он все-таки надеется заключить с нами сделку. Если бы я думал, что секс может исправить случившееся между нами, я бы оставил его отбивать чечетку на ступенях. Я бы взял тебя прямо здесь и сейчас и не отпускал до тех пор, пока бы ты не запросила пощады.

— Данте!

— Но, Лейла, разве это что-нибудь исправит? Ты предлагаешь мне свое соблазнительное тело. Но ведь это не изменит факта, что ты никогда понастоящему не позволяла мне заглянуть в твою душу.

— Сколько еще ты собираешься казнить меня за то, что я ввела тебя в заблуждение? — заплакала она, убитая его реакцией. — Неужели я никогда не смогу восстановить твоего доверия?

— Ввела в заблуждение? Черт возьми, Лейла, ты намеренно утаивала от меня правду. И не один раз. Но костью в горле у меня стоит другое. Каждый раз у тебя была куча возможностей, еще до того как я вывел тебя на чистую воду, сказать все самой. Но ты предпочитала молчать. Как я могу доверять тебе? С моей точки зрения, проблема в том, что именно ты никогда не доверяла мне.

— Как ты можешь говорить такое? Я же в субботу выхожу за тебя замуж.

— Да, я всегда верил, что за деньги можно купить все. И ты доказываешь, что так оно и есть.

От боли и разочарования Лейла буквально онемела.

— Видимо, мы наконец достигли согласия. —Данте неправильно истолковал ее молчание. Он поправил галстук и застегнул пиджак. — Поэтому я предлагаю спуститься вниз и заключить сделку с маклером.

— Привет, привет! — риелтор приветствовал их с профессиональным дружелюбием. — Я заскочил по пути домой. Подумал: а вдруг вы случайно еще здесь? Надеюсь, вам понравился этот райский уголок.

— Да, мы готовы приступить к делу. — Не теряя ни секунды, Данте начал переговоры. Это удавалось ему лучше всего.

«Неужели несколько минут назад он так целовал меня, что колени подгибались? — думала Лейла. — Будет ли он когда-нибудь снова так смотреть на меня?»

В пятницу после восьми вечера зазвонил дверной колокольчик. Лейла решила, что Мэв и Клео, как всегда, забыли ключ, уйдя на вечернюю прогулку, и поспешила открыть.

Но это был Энтони. Они часто разговаривали по телефону, и Лейла пригласила его на свадьбу. Несколько недель она не видела его и тотчас заметила перемены. Это был прежний Энтони, загорелый и здоровый.

— Надеюсь, я не помешал? — Он прошел за ней в гостиную и положил на кофейный столик красиво упакованный сверток. — Это мой свадебный подарок.

— Спасибо! Ты мог бы принести его в церковь.

— Боюсь, я не смогу быть ни в церкви, ни на обеде. — Он сел рядом с ней на софу.

— Ох, Энтони, почему? У меня так мало друзей в городе. Я рассчитывала, что ты будешь.

— Завтра утром я вылетаю в Вену, чтобы встретиться с моей медсестрой. Ей дали недельный отпуск. Ну и потом, какое имеет значение, кто придет на твою свадьбу? Главное — рядом будет мужчина, которого ты любишь.

Лейла не ответила и отвела глаза. Энтони взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.

— Лейла, у тебя все хорошо? —Да.

— Не очень уверенный ответ.

— Я, кажется, немного ошарашена. Мы жили словно в горячке. Организовать свадьбу за такой короткий срок… Только сегодня в полдень оформили покупку дома.

— Ты недовольна им?

— Дом очаровательный.

— Но что-то тебе не нравится?

Лейла открыла рот, чтобы возразить, но, к собственному ужасу, расплакалась.

— Боже милостивый! Что случилось? Скажи мне.

— Ничего. — Она закрыла лицо руками, чтобы подавить рыдания. Бесполезно. — Правда, ничего. Только взвинченные нервы и усталость.

Он гладил ее по спине, словно успокаивал ребенка. И когда она взяла себя в руки, снова заговорил:

— Знаешь, я никогда не забуду тот вечер, когда ты рассказала, что встретила Данте. Шел дождь, сверкали молнии, мне было скверно. Но ты будто принесла в комнату солнце, такая была счастливая. Лейла, куда ушло это сияние? Что случилось?

— На случай, если ты не знаешь, я беременна, —выпалила Лейла. Из всех проблем, мучающих ее, в этой она хотя бы могла признаться. — У меня двойня.

— Ого! Должно быть, тебе тяжело их носить. Но уверен, ты не жалеешь!

— Нет. Я всегда надеялась, что когда-нибудь у меня будут дети.

— А Данте? Он счастлив?

— Не знаю, что в эти дни происходит в голове Данте. — Лейла скривила губы. — Мы так заняты, планируя будущее, что у нас не остается времени на настоящее. Иногда мне кажется, что в субботу я выхожу замуж за незнакомого человека.

Энтони молчал. Вытащил из кармана чистый платок, протянул ей.

— Знаешь, Лейла, — наконец заговорил он, — в наши дни и в наш век не обязательно выходить замуж. Общество вполне признает матерей-одиночек. Так что не позволяй обстоятельствам давить на себя. Свадьба не обязательна, если ты не готова к ней.

— По правде говоря, Энтони, у меня нет другого выбора.

— У тебя всегда есть выбор. — Он задумчиво посмотрел на нее, прокашлялся: — Рискуя быть неделикатным, я могу спросить? Если вопрос в деньгах, я был бы счастлив…

Боже милостивый! Если Данте узнает об этом!

— Нет, Энтони! Спасибо большое, но нет! Что бы я ни говорила о Данте, а я безмерно его люблю и не могу принять от тебя помощь такого рода.

— Почему? Это же только деньги. И зачем они нужны, если ими нельзя помочь кому-то в трудном положении?

— Энтони, ты чудесный человек!

— Я твой друг. И то, что ты выходишь замуж за Данте, не меняет этого.

— Знаю. — Лейле удалось улыбнуться. — А теперь расскажи о себе. Послушай, как ты нашел свою медсестру?

— У меня есть знакомые в дипломатическом корпусе, они помогли выяснить, где она сейчас. Потом мы обменялись письмами. На прошлой неделе говорили по телефону.

Лейла порадовалась, что ей удалось переменить тему.

Уходя, Энтони все же сказал:

— Если ты почувствуешь, что тебе надо уехать и побыть одной или что-то в этом роде, то знай, у нас есть участок на острове Эрнандо недалеко от входа в бухту Дисолейшн-Саунд. Родители часто ездят туда на уикенды. Но там есть домик для гостей у самой воды, отдельно от главного здания. Он пустует. Чтобы попасть в него, надо просто взять ключ у сторожа.

Встав на цыпочки, Лейла поцеловала его в щеку.

— Пожалуйста, не беспокойся за меня, Энтони. Я бы не стала выходить замуж за Данте, если бы по-настоящему не любила его и не верила, что могу сделать его счастливым. Но спасибо тебе за заботу.

— Может быть, Лейла, тебе стоит подумать, сумеет ли он сделать тебя счастливой. Ведь ты сама совершенно справедливо недавно объясняла мне: чтобы брак был счастливым, оба должны стараться.

Лейла тупо смотрела в темный потолок над кроватью. Клео и Мэв спали. Внизу часы на камине пробили одиннадцать. Через час начнется день ее свадьбы. Через двенадцать часов она станет миссис Данте Росси.

Взгляд скользнул к двери. Там на крючке висело ее свадебное платье. Шелковый креп светлее, чем глаза Данте, свободного покроя. На туалетном столе — шляпа и перчатки. Отделанная тканью коробка со светлыми замшевыми туфлями стоит на полу.

— Аквамарин — это твой цвет, Лейла, — сказала Эллен в тот день, когда они купили платье. —Данте не сможет оторвать от тебя глаз.

Все не так, подумала Лейла, сбрасывая одеяло. Надо встать и открыть окно. Даже если она наденет мешок, он не заметит.

Легкий ветерок пробежал по телу, лаская грудь и живот. Еще одно призрачное воспоминание о тех временах, когда Данте находил ее тело чарующим.

Что может вернуть его? Обручальное кольцо? Подпись под свидетельством о браке? Она не может достучаться до его сердца. Так сможет ли она притворяться обожаемой женой на людях, тогда как на самом деле будет как ненужная мебель, задвинутая в угол?

Вопросы сыпались на нее градом. И на них не было ответов.

Что это за невеста, которая не знает: хватит ли у нее выносливости выдержать жизнь с мужем? Смешно надеяться, что брак может быть счастливым в атмосфере равнодушия и недоверия.

— Я не могу пройти через это, — шептала она в тишину ночи, и слезы катились по ее щекам. — Я не могу выйти замуж за Данте.