В кольце страха

ГЛАВА 13

Переброс, портал, или чем там воспользовался тизарр, оказался неспокойным. Меня болтало и трясло, как грушу, грозя вывернуть наизнанку содержимое желудка. Поэтому, когда я открыла глаза, голова еще кружилась и перед глазами настойчиво плясали цветные круги. Пришлось некоторое время сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Зато потом я оценила масштаб происшедших перемен и, узрев в непосредственной близости от себя виновника, учинившего сие безобразие, мгновенно подскочила и набросилась на него:

— Ты, рептилия чешуйчатая! Что за фокусы, мать твою, ты устраиваешь?

— Не повериш-шь, портал ос-своил! — Змея свилась в кольца, приподняла верхнюю часть туловища на уровень моего перекошенного злобой лица и принялась медленно покачиваться из стороны в сторону. — Жуть как удобно!

— Жуть — это то, что ты называешь порталом! — огрызнулась я, благоразумно держась на расстоянии. — Какой идиот тебя этому научил? — Мес-ста знать надо! — ухмыльнулось пресмыкающееся.

— Ну и черт с тобой! — сдалась я. — Немедленно верни нас во дворец!

— Чтобы попас-сть прямиком в лапы к твоему мужу, который так некс-стати выс-скочил из портала? Ну уж нет! — поморщился тизарр, сменив текучим, плавным движением змеиную шкуру на свой второй облик.

Треугольное лицо, серая кожа со стальным отливом, непропорционально длинное, худое тело, бледно-желтые раскосые глаза с вертикальным зрачком — именно в таком виде я когда-то впервые увидела этот странный загадочный народ. Впечатлений было по самые уши, черпаком не расхлебать. Но сейчас лирика меня ничуть не волновала — я была в ярости.

— Гад ползучий! — вызверилась я. — Сама вернусь, без твоей помощи! Но если ты так боишься моего мужа, какого демона приперся к нам?!

— С-свес-сти с-счеты, — просвистел тизарр.

— Какие… — Я поначалу не сообразила, а сообразив, растерялась, забыв о своем намерении вернуться обратно во дворец. — Что?! Какие еще счеты? С кем?

— С-с тобой, — невозмутимо ответил Танай.

— Ты? Со мной? — Похоже, с каждой секундой разум все более явственно отказывался мне служить. — Но за что? Что я тебе сделала?

— Ты вмеш-шалас-сь не в с-свое дело, Лайс-са! Ты вынудила отца женитьс-ся на Ис-сан! — перешел на повышенный тон тизарр.

— И что? — я упорно проявляла стойкое непонимание.

— У Арс-санара может быть только одна дайна — Иш-шмай, моя мать! Ты не имела права подс-совывать ему другую женщ-щину! — выплюнул Танай и замолчал, гордо вздернув острый подбородок, видимо позволяя мне в полной мере прочувствовать важность озвученной информации и в полной мере ощутить свое ничтожество.

Увы, не вышло. Я не только не прочувствовала, не ощутила, но даже не поняла, о чем идет речь.

— Танай, не сходи с ума! У твоего отца целый гарем женщин! — Я попыталась осадить зарвавшегося сынка, в котором, похоже, некстати взыграла банальная детская ревность. Вроде давно вышел из нежного возраста, чтобы нести подобный эгоистично-собственнический бред. — Он их меняет чаще, чем собственную кожу!

Собеседник смерил меня таким взглядом, словно я была полным ничтожеством и по интеллекту не превышала землю у него под ногами. Кстати о земле: паника тизарра, небеспочвенно испугавшегося моего мужа, возникшего из портала за моей спиной в кухне, перенесла нас в лес.

— Мало того, что ты не знаеш-шь законов чужого мира, в который попадаеш-шь без приглаш-шения… — Голос Таная зазвучал холодно-высокомерно, с явно выраженными металлическими нотами, которые усиливались с каждым словом. — … Так у тебя ещ-ще х-хватает наглос-сти менять эти законы по с-собс-ственному ус-смотрению, не с-считаяс-сь с-с мнением жителей и общ-щепринятыми правилами! При этом ты с-суеш-шь с-свой нос-с во вс-се щ-щели и проявляеш-шь поразительную нас-стойчивос-сть в тех-х делах-х, с-соверш-шать которые категоричес-ски запрещ-щено!

Голос тизарра уже буквально резал воздух, а заодно и мой слух остро отточенным лезвием. От ледяного тона спина покрылась противными мурашками, стало зябко. Еще немного и, глядишь, снег с неба посыплется.

— Да будет тебе извес-стно, недалекая человечка, что правитель может иметь в гареме с-столько с-сай-е, с-сколько пос-считает нужным! Но дайна, по-ваш-шему — жена, может быть только одна! У Арс-санара она была — Иш-шмай! А пос-сле того, как она умерла, он больш-ше не х-хотел брать с-себе дайну, ни разу за многие годы, ровно до тех-х пор, пока в наш-шей долине не появилас-сь ты. Но в с-случае с-с тобой вс-се понятно: мечта каждого правителя — владеть диковиной, которой нет больш-ше ни у кого другого. Х-хвала С-солнечному божес-ству ллоа, пос-сле долгих-х уговоров он ус-ступил тебя мне. Но с-судьба вс-се равно пос-смеялас-сь над памятью моей матери — с-с твоей помощ-щью дайной отца с-стала ничтожная наложница!

Последнее слово Танай выкрикнул с особой яростью, вложив в него все свое презрение, а затем замолчал. Я же смотрела застывшим взглядом сквозь него, воскрешая в памяти минувшие дни моего пребывания в долине тизарров, и отказывалась верить услышанному.

Да, помню, я хотела отомстить Арсанару за грубое вмешательство в мою личную жизнь, и помню, что правитель был крайне зол по случаю неминуемой женитьбы. Исан тогда предупреждала меня об осторожности. Но разве она имела в виду, что сын оскорбленного отца решит отомстить обидчице? Бред сивой кобылы в лунную ночь, и только!

— Ты унизила правителя в глазах-х подданных-х, — прервал затянувшуюся паузу тизарр. — Показав им, что он наруш-шает законы, которые с-сам же с-создает!

«Ах вот в чем дело! — наконец поняла я. — Женитьба на Исан — лишь повод! Проблема в ущемленной гордости! Достоинство — тема, одинаково любимая мужчинами всех народностей, видов и племен. Ну, что ж, пообщаемся…»

— Ты не имела права вмеш-шиватьс-ся в личную жизнь моего отца, причем с-столь грубым и циничным с-спос-собом! — продолжал вдохновенно вещать Танай, не замечая, как мои глаза загораются огнем праведного гнева. — Жалкая человечка, ты не имела права выс-ставлять его на посмеш-шищ-ще! Ты не имела права марать имя моей матери, пос-ставив ее на один камень с-с наложницей!

Ну все! Достаточно с меня оскорблений!

— А теперь ты послушай меня, обнаглевший шнурок-переросток! — Я уперла руки в бока, изобразила презрительный прищур и принялась медленно наступать на Таная, словно пыталась задавить его не только авторитетом, но и всей своей совершенно невнушительной массой. — Ты просто зарвавшийся отпрыск венценосного папочки! Все твои истеричные вопли по поводу нанесенных оскорблений не стоят и выеденного яйца! Во-первых, если твой недальновидный отец лично изобрел закон, запрещающий мужчинам и женщинам находиться наедине в ночное время до совершения брачного обряда, то он должен был понимать, что рано или поздно попадется в собственную ловушку. Как говорится, не рой другому яму, сам в нее попадешь. Не хотел жениться — нужно было посещать гарем днем, а по ночам целомудренно спать в собственной постели в гордом одиночестве.

Во-вторых, как бы ты ни был оскорблен в своих лучших чувствах, это проблемы только твоего отца, и ничьи больше. Я сильно сомневаюсь, что рядом с Исан он настолько несчастлив, что это требует твоего непосредственного участия, и тем более подобным вопиющим образом. Эта девушка любит твоего отца до исступления, что, на мой взгляд, неоправданно, незаслуженно и вообще за версту отдает хроническим идиотизмом. Арсанар, конечно, вполне нормальный себе мужик, не могу сказать ничего плохого, но то, как он обращался с Исан на моей памяти, больше походит на отношение… в общем, с женщинами так не обращаются! На ее месте я бы шарахалась от него, как от проказы, а не бежала послушной овечкой по первому зову.

И в-третьих, чего ты, собственно, так бесишься? Твоей матери (пусть ей будет хорошо на том свете) уже нет, и ты ничем ей не поможешь. А твой отец, слава Всевышнему, или какие там у вас есть боги, жив, здоров и имеет полное право наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Исан — замечательная женщина. И ты должен быть благодарен ей за то, что она делает твоего отца счастливым.

— Она не женщ-щина, она — с-сай-е! — раненым зверем взревел Танай, продолжая пятиться назад в такт моим шагам, но сохраняя при этом завидное выражение высокомерия на узком лице.

Насколько я знала, словом сай-е тизарры называли наложниц из гарема. Судя по реакции собеседника, это слово обозначало низшее положение в иерархии народа тизарров и расценивалось ими как донельзя обидное. Но сути нынешнего дела, на мой взгляд, никак не меняло.

— Что?! Танай, ты — непроходимый тупица и полный кретин! — завопила я во всю мощь легких. — Она такая же женщина, как и твоя мать!

— Не с-смей говорить о моей матери! — зашипел, словно раскаленное масло на сковороде, Танай. — Дайна по с-статус-су возвыш-шаетс-ся над вс-семи ос-стальными. Она — для продолжения рода и должна быть единс-ственной. А с-сай-е гарема с-сущ-щес-ствуют для удовлетворения желаний и выполнения обязаннос-стей, которые недопус-стимо взваливать на дайну. Замолчи, иначе я с-силой закрою твой рот!

Я остановилась и действительно замолчала. Не потому что испугалась, а потому что поняла: разговаривать на эту тему бессмысленно. Для такого, как Танай, не существует понятия «женщина» в нормальном, общепринятом значении этого слова. Даже мать, чью память он так яростно защищает, в его понимании исполняет лишь роль какого-то почетного инкубатора. При таком раскладе о женщинах гарема и говорить нечего. Точнее, о женщинах вообще. Не поймет. Зато имеет смысл сказать о другом.

— Возвращаясь к твоим обвинениям в мой адрес, — продолжила я. — Хочу напомнить, что и ты, и твой отец, вы оба бесцеремонно вмешались в мою жизнь, заставив силой пройти брачный обряд с тобой! И почему-то никого из вас не волновали ни мои чувства, ни моя боль. Впрочем, оно понятно: для вас я всего лишь диковинная игрушка — украшение дома и символ могущества. Но я не такая, как вы! Помогая Исан, я прежде всего заботилась о ее чувствах, о ее любви, поскольку все остальные находившиеся рядом, ничем не пытались ей помочь. В том числе и любимый мужчина, который просто пользовался ее любовью. И, кстати, неотъемлемым и самым главным качеством у правителя должна быть ответственность. Причем не только перед народом в целом, но и перед каждым подданным в отдельности. Скажу тебе честно: я рада, что Арсанар женился на Исан. Она получила то, о чем мечтала, — это неплохая моральная компенсация за все унижения, которым он ее подвергал. Но мне искренне жаль, что, находясь в гареме твоего отца, она не имела права на выбор и не сумела встретить более достойного спутника жизни, который уважал бы ее за доброе сердце и нежную преданную душу, а вовсе не за титул почетного инкубатора.

О, я все-таки сказала это вслух? Замечательно!

Я закрыла рот и с видом оскорбленной невинности заняла выжидательную позицию. Судя по вытянувшему лицу, моя речь тизарра удивила. Во всяком случае, об этом красноречиво свидетельствовала его отвисшая челюсть. Но произведенным эффектом любовалась я недолго. Танай быстро опомнился и, снова надев пренебрежительную маску, снизошел до ответа.

— В твоем с-случае мы реш-шили вопрос-с наилучш-шим образом для тебя, пос-скольку заботилис-сь о твоем будущ-щем. Иначе твое дальнейш-шее пребывание в долине с-создало бы множес-ство проблем как для народа тизарров, так и лично для тебя. Наих-худш-ший вариант — ты бы попрос-сту не выжила. Ус-став дратьс-ся между с-собой за обладание тобой, мужчины в итоге реш-шили бы проблему кардинальным с-спос-собом — ус-странили предмет с-спора.

— Да, теперь это можно назвать как угодно, — поморщилась я, внутренне содрогнувшись от мрачной перспективы. — Но твои страшилки уже ни к чему. К счастью, обряд не состоялся, я вернулась домой к мужу. Если бы не твое появление, долина тизарров осталась бы в моей памяти всего лишь красивой сказкой. Но ты со своими планами мести испортил все впечатление. Если раньше я жалела тебя, Танай, то сейчас ты мне глубоко неприятен. Сделай одолжение, вернись обратно в долину, а то твой папочка небось перевернул каждый камень в округе, пытаясь отыскать непутевого сына. А я вернусь домой, иначе из-за твоей выходки с моим исчезновением Талейн вполне способен развязать войну с тизаррами. Подумать только — стоило пробираться в чужой мир ради бессмысленной мести! Столько потраченных сил, и все впустую! Если Арсанар узнает, он пустит твою шкуру на ремни! — Всплеснув руками, я отвернулась от бестолкового тизарра, задумавшись над следующей проблемой: как заставить его вернуть мне кольцо. Какими бы ни были наши разборки, заказ по-прежнему числится за мной как невыполненный.

— Он с-сам пос-слал меня! — вдруг послышалось за спиной.

Я рывком обернулась.

— Что?!

— Арс-санар с-сам пос-слал меня с-сюда, — глядя мне в глаза, повторил Танай.

Все, приплыли! Я впала в ступор, категорически отказываясь понимать происходящее. Выходит, папаша действительно пышет праведным гневом? Когда снедаемый ревностью сыночек берется за дело, нагородив себе огород вымышленных обид — это одно. Но когда все происходит по велению венценосной руки, возможно, в случае тизарра — хвоста, это уже совсем другое…

— Наш-ш народ в больш-шой опас-снос-сти! Ес-сли раньш-ше тизарры были замурованы в с-скалах-х и обречены на голодную с-смерть, то теперь, обретя с-свободу, мы с-сами с-служим пищ-щей для других-х. С-своими с-силами мы не с-справляемс-ся, поэтому нам необх-ходим артеф-факт, с-спос-собный отвадить от наш-шей долины непрош-шеных гос-стей. Из разговора с-с твоим мужем, когда он был у нас-с, мой отец узнал, что сущ-щес-ствуют различные магичес-ские ш-штуковины, так называемые артеф-факты, и что их-х можно добыть с-среди ваш-шего народа. Поэтому, как только с-случилос-сь нес-счастье, он пос-слал меня с-сюда. Я должен принес-сти артеф-факт, который с-спас-сет долину.

Я озадаченно смотрела на тизарра, постепенно понимая, что посыл Арсанара не имеет ко мне вообще никакого отношения, а заодно и осознавая весь ужас сказанного.

— Ты хочешь сказать, что… — Я растерялась, не находя нужных слов. — В каком это смысле вы стали пищей?

— В с-самом прямом! — вскинулся тизарр, уязвленный моей недогадливостью. — Демоны Нижнего мира, которые, как ты нас-с некогда уверяла, уничтожены, выбралис-сь наружу и теперь уничтожают наш-ш народ, с-стремяс-сь отобрать территорию и обес-спечить с-себе пропитание!

— Во-первых, я вас не уверяла! Обо всем разболтал Тиам! — ответно вспылила я. Но моментально одумалась и уже более мирным тоном спросила: — Они действительно хозяйничают в вашей долине?

— Пока нет. Во вс-сяком с-случае, когда я уш-шел, тизарры ус-спеш-шно с-сдерживали их-х в рас-сщ-щелине горы. Как обс-стоят дела с-сейчас-с, не знаю.

— Что за расщелина? Я не помню в ваших пещерах никаких расщелин.

Тизарр угрюмо посмотрел на меня.

— Раньш-ше не было. Не могу с-сказать точное время появления рас-сщ-щелины, пос-скольку, как ты знаеш-шь, наш-ш народ с-спеш-шно покинул пещ-щеры, с-стремяс-сь попас-сть в долину. Но она появилас-сь пос-сле того, как ты вернулас-сь к нам из Нижнего мира и притащ-щила за с-собой демона.

— Так значит, во всем виновата я? — Обида во мне вспыхнула с новой силой. — И в чем же на этот раз? Скажешь, что это я натравила на вас демонов?!

— Ты разруш-шила их-х территорию, теперь они с-стараютс-ся занять наш-шу, — пожал плечами Танай.

Несколько секунд я молча таращилась на тизарра, осмысливая завуалированное обвинение, затем обиделась всерьез.

— Значит, теперь я виновата кругом и повсюду? А давай напомню тебе, что это именно вы, тизарры, хвостом таскались за мной, сетуя на близкую гибель от голодной смерти, и требовали освободить вас из заточения! А еще напомню, как я старалась, не жалея ни времени, ни собственных сил, для того, чтобы разрушить проклятый заслон, который удерживал вас внутри! А еще могу рассказать, как рисковала собственной жизнью, оказавшись в Нижнем мире среди демонов! А также о том, что…

— В любом с-случае ты делала это ради с-себя, а не ради нас-с, — резко перебил Тиам. — Потому что ты отчаянно х-хотела вернутьс-ся в с-свой мир. И я тебя понимаю. Но теперь, когда из-за тебя гибнет мой народ, пос-старайс-ся и ты понять меня. Я наш-шел, что ис-скал, и теперь не позволю никому отобрать у меня артеф-факт.

— Ты многое успел, — согласилась я, не скрывая иронии в голосе. — И средство защиты нашел, и обидчице походя отомстил. Но вынуждена тебя огорчить. Этот амулет тебе не подходит! Он действует только на одного человека, и при этом нужно знать его имя.

— Лайс-са, ты невнимательна! — снисходительно усмехнулся Танай. — Талейн с-сказал тебе, что заклинание читаетс-ся чащ-ще с-с именем определенной жертвы. Чащ-ще, а не ис-сключительно. Это значит, что оно также может читатьс-ся и без имени. Кс-стати, нас-стоятельно с-советую тебе с-слуш-шать байки, х-ходящ-щие с-среди ваш-шего народа. Порой такое ус-слыш-шать можно! Нас-счет перс-стня, например, яс-сно говоритс-ся, что с-с его помощ-щью можно повергнуть в с-страх-х целые города, а также ос-становить нес-сметные полчищ-ща войс-ск. Я когда ус-слыш-шал, приш-шел к выводу, что это и ес-сть то, что мне нужно. А когда наш-шел с-старые с-свитки в доме деревенс-ской знах-харки, лиш-шний раз убедилс-ся, что прав.

Разумеется, и я отлично понимала правоту тизарра. Но обида требовала взять реванш.

— Допустим, — важно кивнула я, — но должна огорчить тебя повторно. У меня заказ на этот перстень, поэтому я тебя не отпущу до тех пор, пока не заберу его.

— О, не волнуйс-ся! — притворно-ласково протянул тизарр. — Я, точнее, даже не я, а некий Кьяр, ос-свобождаю тебя от выполнения заказа. Пос-скольку перс-стень нах-ходитс-ся у меня, думаю, в Тупиковом переулке нам с-с тобой вс-стречатьс-ся уже не обязательно.

— Так это был ты?! — потрясенно воскликнула я, и вдруг почувствовала себя оскорбленной и загнанной в ловушку. Всевышний, сколько интриг!

— Не узнала? — В голосе Таная послышалось самодовольство. — Я чес-стно с-старалс-ся! Даже голос-с изменил.

Я вздохнула. Чувствовать себя круглой дурой удовольствие, конечно, малоприятное, но ничего другого не остается. Особенно если учесть тот факт, что я действительно ничего не понимаю!

— Но как? — наплевав на уязвленную гордость, я требовательно уставилась на тизарра. — Как ты попал сюда? Как оказался во дворце? Танай, ты даже внешность сменил! Как тебе все это удалось?

— У вас-с говорят: «Много будеш-шь знать — с-скоро с-сос-стариш-шьс-ся». Но так и быть, с-скажу! Дорогу в ваш-ш мир найти нес-сложно. Какими бы прочными ни казалис-сь горы, они не являютс-ся цельным кус-ском камня и имеют внутри множес-ство разломов. В с-своей змеиной ипос-стас-си я пробрался легко и быс-стро. Оказавш-шись на поверх-хнос-сти, приш-шел в деревню, а пос-скольку был голоден, заглотил первое попавш-шееся на пути с-сущ-щес-ство. Оно было мелкого размера, но очень громкое, и звали его Тузик. Прибежала какая-то женщ-щина и увидела меня в траве. Я тогда подумал, что придетс-ся загипнотизировать ее, но она вдруг брос-сила мне кос-сть и назвала этим с-смеш-шным именем. В общ-щем, ес-сли кратко, в ваш-шем мире открылас-сь ещ-ще одна моя с-спос-собнос-сть с-становитьс-ся тем, кого я ем.

Меня передернуло. Сразу вспомнились события минувших дней, когда я с девственно чистой памятью очнулась в пещере, лежащая в странной каменной чаше, служившей тизаррам своеобразным хранилищем. Первым словом, услышанным от загадочного народа, было многообещающее: «Съедим!» Что ж, додумать последовательность событий, случившихся с Танаем, не составляет особого труда. Как мерзко! И как жестоко!

— Получается, ты съел несчастного мальчишку-повара, чтобы стать похожим на него? — заранее зная ответ, глухо уточнила я.

— Не пох-хожим, — качнул головой тизарр. — Чтобы с-стать им с-самим. Внеш-шне никакого отличия, но разум мой с-собс-ственный. Вс-се равно что с-сменить кожу. Вынужден тебя огорчить, я с-съел не только мальчиш-шку, но и ещ-ще около дес-сятка человек, когда с-собирал с-сведения об артеф-фактах-х.

«Гад! Ненасытный ползучий гад!» — с тоской подумала я. А вслух спросила:

— Теперь попытаешься съесть меня?

Танай вдруг улыбнулся без всяких гримас.

— Не волнуйс-ся, даже не буду пытатьс-ся. Ты едва не с-стала моей дайной. И на тебя не дейс-ствует гипноз.

— И сколько времени ты можешь проходить в одном чужом теле? — не унималось мое любопытство.

— Долго, лучш-ше не с-спраш-шивай. Менял лиш-шь по необх-ходимос-сти.

— А зачем ты сегодня принял свой настоящий облик? В смысле почему не остался в теле повара?

— Потратил с-слиш-шком много с-сил на внуш-шение с-смерти. Четыре человека для меня одного оказалос-сь много. Пришлос-сь ос-ставить тело. Ты зах-ходила в комнату к повару?

— Нет. — Я качнула головой. — Сразу переместилась в кухню.

— Ладно, кто-нибудь другой зайдет. Ис-спугаетс-ся! — Тизарр затрясся от беззвучного смеха.

— Ты и во дворце кого-нибудь съел? — вдруг пришла в мою голову шальная мысль наряду с другой: двинуть кулаком Танаю в зубы, чтобы подавился собственным ядом.

— Не волнуйс-ся, в твоем жилищ-ще я никого не тронул, — мгновенно посерьезнел собеседник. — Я убиваю только по необх-ходимос-сти, а не ради развлечения. Моей целью была только ты.

Подумать только, какая честь!

— Если я была твоей целью, зачем ты тронул Зарайну? — без особой надежды на ответ спросила я.

— Мне показалос-сь это забавным, — неожиданно ответил тизарр. — Только предс-ставь: одна с-сес-стра убивает другую практичес-ски с-собс-ственными руками! Какая боль! Какая трагедия! Очень пох-хоже на то, что я ис-спытал, когда рас-сстроилас-сь наш-ша брачная церемония.

Я пристально вгляделась в раскосые глаза с вертикальными зрачками. А ведь правду говорит, зараза! Никакого раскаяния нет и в помине.

— К тому же у меня появилас-сь отличная возможнос-сть проверить на деле с-силу перс-стня, — вдохновенно продолжал тизарр. — Нужно было лиш-шь с-свес-сти вас-с обеих-х в нужном мес-сте. И это у меня отлично получилос-сь.

Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, гулко отзываясь в ушах, я задала главный вопрос:

— Скажи, это Зарайна убила хозяина дома?

— Да, — последовал легкий, чуть заметный кивок.

— Но зачем?!

— Ей был дан четкий приказ убивать всех-х, кто попытаетс-ся отнять кольцо. Это была моя подс-страх-ховка на тот с-случай, ес-сли с-страх-хи вдруг не с-сработают, а ты, как прилежная воровка, попытаеш-шьс-ся забрать у нее перс-стень.

— То есть она должна была убить меня в любом случае?

— Да, — снова легкий кивок.

— Она понимала, что я — это я?

— Нет! — с чуть слышным сожалением. — В обратном с-случае заклятие могло и не с-сработать. Кровные узы — х-хитрая ш-штука, в этом твой муж прав. Я не мог рис-сковать.

— Откуда ты знаешь, в чем прав мой муж?! — Ему все же удалось вывести меня из равновесия.

— Дорогая, ты забыла, что у змей отличный с-слух-х?

Отличный слух? Да чтоб ты оглох, гадина чешуйчатая!

— Когда… — Я с трудом проглотила вставший в горле комок. — Но как ты сумел добраться до Зарайны?

— Твою с-сес-стру погубило прис-страс-стие к арнавс-скому вину. Погреба, как ты знаеш-шь, вс-сегда безлюдны. Мне понадобилос-сь от с-силы дес-сять минут, чтобы внуш-шить ей мыс-сль о перс-стне и твоем убийс-стве. Я поэтому немного задержалс-ся и опоздал к тебе на вс-стречу. Некрас-сиво с-с моей с-стороны! Извини!

Вопиюще хладнокровная жестокость! А еще неприкрытая наглость! Я мысленно стиснула зубы. Мало того, что едва не убил, так теперь еще и глумится, весельчак хренов!

Память услужливо воскресила вечер встречи в беседке и сияющие глаза сестры. «Хочу взять с собой бутылку этой вкуснятины!» — просительно улыбнулась она мне. И я своими руками толкнула ее в ловушку, посоветовав обратиться к повару, который знает наизусть расположение винных бутылок в погребе! Какой ужас! Все это время мои близкие находились в смертельной опасности!

— Подумать только, все это время ты был рядом с моим сыном! Более того, готовил для него еду! — криком вырвался наружу мой запоздалый ужас.

— Я не трогаю детей! — категорично отрезал тизарр, скорчив брезгливую гримасу. — Это мой принцип. Кс-стати, с-сын твой мне понравилс-ся. Если бы твой муж не помеш-шал нам, мы могли бы забрать его с-с с-собой.

Я недоуменно нахмурилась, предчувствуя недоброе.

— Куда забрать?

— В долину. Отец получит с-свой артеф-факт. Я — тебя в качес-стве утеш-шительного троф-фея. А ты ос-станеш-шьс-ся с-с с-сыном в качес-стве моего с-свадебного подарка.

— Какой еще свадебный подарок? Ты же меня ненавидишь! — попыталась отшутиться я, чувствуя, как тоскливо сжалось сердце в груди — слышать вновь старую песню от Таная было крайне неприятно. Особенно теперь, с учетом всех произошедших событий.

— Ненавис-сть? — Тизарр удивленно вскинул тонкие брови. — Нет, это с-слиш-шком с-сильно с-сказано. Разумеетс-ся, я зол на тебя, но это пройдет и нам нис-сколько не помеш-шает.

Я хотела было вспылить и поведать ему в ярких красках, не стесняясь эмоций и выражений, все, что помешает лично мне, а затем передумала. Во-первых, моя злость ничего не даст. Все, что случилось, случилось уже, и предотвратить ничего нельзя. Во-вторых, Танай может сколько угодно строить воздушные замки на мой счет — все равно не поможет. В-третьих, всю необходимую информацию я уже узнала. В-четвертых, забирать перстень у Таная сейчас нельзя. Если демоны пришли в долину, то, возможно, артефакт — действительно единственный шанс на спасение. Хотя…

— Подожди, тизарры же владеют силой внушения! — Я с надеждой посмотрела на Таная. — Быть может, стоило опробовать его на демонах?

Ответный взгляд был таким, что продолжение стало понятно без слов: демоны — не люди, их внушением не возьмешь. Что ж, тоскливо. А ведь все было так хорошо — тизарры освободились из заточения, Исан обрела свое счастье, я вернулась домой. И надо же было этим демонам появиться! Видимо, во время землетрясения, точнее под землетрясения, под завалами погибли не все. Вот ведь живучая гадость!

— Не волнуйс-ся, — решил подбодрить меня Танай, заметив, что я погрузилась в тягостное молчание, — я с-сумел добыть кольцо, значит, у моего народа теперь вс-се будет х-хорош-шо!

На этот раз уже я хмуро посмотрела на него. Хорошо-то будет, но какой ценой! Ценой моих расшатанных нервов? Ценой испачканных в чужой крови рук Зарайны? Ценой части моей жизни, проведенной в страхе? Или ценой едва не совершенного убийства? Не слишком ли дорого? И разве справедливо?

Похоже, судьба была сегодня на моей стороне, потому что тизарр сунул руку за пазуху и… торжествующее выражение на его лице резко сменилось растерянностью. Торопливо пошарив по карманам, он подскочил ко мне и грубо схватил за плечи:

— Где перс-стень, Лайс-са? Где этот чертов перс-стень?!