В лесной чаще

24

О'Келли всегда являлся для меня загадкой. Он не любил Кэсси, презирал ее теории и вообще считал занозой в заднице. Но отдел в его глазах был чем-то важным и чуть ли не священным, поэтому если он считал нужным поддержать кого-нибудь из своей команды, то поддерживал на полную катушку. О'Келли дал Кэсси передатчик и фургон, хотя полагал, что это бесполезная трата времени и сил. Когда на следующий день я явился на работу — было еще рано, мы надеялись перехватить Розалинду до того, как она уйдет в школу, — Кэсси находилась уже в штабе и вешала на себя подслушивающее устройство.

— Сними джемпер, пожалуйста, — попросил ее эксперт — маленький белолицый парень с ловкими руками профессионала.

Кэсси послушно, точно ребенок у врача, стянула через голову джемпер. Под ним у нее была тонкая футболка. Она смыла яркий макияж, которым пользовалась в последние дни, и под глазами появились темные круги. Спала ли она вообще в эту ночь? Мне представилось, как Кэсси до утра сидит на подоконнике, натянув футболку на колени, в темноте вспыхивает и гаснет красный кончик сигареты, а внизу чернеет пустой сад. Сэм стоял к нам спиной у окна, О'Келли писал что-то на доске, стирал и опять писал.

— Пропусти провода под майкой, пожалуйста, — произнес эксперт.

— Тебя ждут звонки! — бросил мне О'Келли.

— Я хочу пойти с тобой, — произнес я.

Плечи Сэма напряглись. Кэсси, не поднимая головы, продолжала возиться с микрофоном.

— Не раньше чем замерзнет ад и верблюды встанут на роликовые доски, — усмехнулся О'Келли.

Я так устал, что видел все сквозь какую-то мутную дымку.

— Я хочу пойти, — повторил я.

Эксперт прикрепил батарейки к джинсам Кэсси, проделал маленькое отверстие в кромке ее футболки и протолкнул микрофон внутрь. Затем попросил ее надеть джемпер — Сэм и О'Келли отвернулись — и произнести что-нибудь вслух. Кэсси непонимающе посмотрела на него, и О'Келли нетерпеливо пояснил:

— Скажи все, что придет в голову, Мэддокс, например, свои планы на вечер.

Она прочитала стихи. Это были четверостишия вроде тех, что дети заучивают в школе. Много времени спустя, листая книгу в пыльном магазине, я наткнулся на эти строчки:

Кэсси прочитала их без выражения, ровным и спокойным тоном. Микрофон превратил его в глухой и гулкий шепот, смешав с каким-то смутным шумом, будто вдалеке гудел ветер. Я вспомнил истории о привидениях, в которых мертвые, бродившие в параллельных вселенных и заброшенных мирах, обращались к своим возлюбленным через сломанные телевизоры или помехи в радиоэфире. Эксперт стал осторожно подкручивать настройки звука.

— Спасибо, Мэддокс, было очень трогательно, — сказал О'Келли, когда эксперт закончил работу. — Так, вот поселок. — Он хлопнул ладонью по карте Сэма. — Мы будем в фургончике на Нокнари-крессен, первый поворот от въезда в городок. Мэддокс, ты поедешь на своей тарахтелке, остановишься перед домом Девлинов и поведешь девчонку на прогулку. Вы выйдете через задние ворота, повернете направо вдоль поля, потом опять направо, к боковой стене, пройдете по главному шоссе и опять вернетесь к входу. Если во время прогулки возникнут какие-то отклонения от маршрута, ты должна сказать об этом в микрофон. Вообще почаще говори о том, где вы находитесь. Когда узнаешь достаточно для ее ареста, сразу арестовывай. Если почувствуешь, что Розалинда тебя раскусила или просто ничего не сообщит, сворачивай удочки и уходи. А если понадобится помощь, только намекни, и мы примчимся. Увидишь у нее оружие, скажи об этом в микрофон — типа «убери нож» или что-нибудь такое. Свидетелей не будет, так что пушку доставай в самом крайнем случае.

— Я не возьму оружие. — возразила Кэсси. Она сняла кобуру, отдала ее Сэму и подняла руки. — Обыщи меня.

— Зачем? — удивился Сэм, растерянно глядя на пистолет.

— Убедись, что у меня нет оружия. — Взгляд Кэсси рассеянно скользнул куда-то за его плечо. — Если она что-нибудь скажет, то потом будет утверждать, будто я заставила ее под дулом пистолета. И мой скутер тоже проверь.

До сих пор не пониманию, как мне удалось попасть в фургон. Видимо, потому, что я все еще являлся напарником Кэсси, пусть и впавшим в немилость, а детективы всегда с благоговением относятся к подобному, а может, просто насел на О'Келли, как ребенок, который бубнит одно и то же, пока ему не дают то, чего хочет, — лишь бы заткнулся. Я был в таком отчаянии, что мне было наплевать, насколько унизительно все это выглядит. Вероятно, О'Келли сообразил, что если откажет, я сяду в «лендровер» и поеду за ними на свой страх и риск.

Нам дали один из тех наглухо закрытых и довольно зловещих на вид белых фургончиков с логотипом вымышленной фирмы на боку, которые часто показывают в криминальных новостях. Внутри он выглядел еще хуже: по салону тянулись толстые черные кабели, аппаратура шипела и мигала огоньками, тусклые лампы на потолке и прочные стены со звукоизоляцией вызывали чувство, будто тебя замуровали. Суини сел за руль; О'Келли, Сэм, эксперт и я устроились в заднем отсеке, покачиваясь на длинных скамейках и не говоря ни слова. О'Келли прихватил термос с кофе и какую-то булку, которую он сразу начал жевать. Сэм тер воображаемое пятно на брюках. Я похрустывал пальцами, пока до меня не дошло, что всех это дико раздражает, и тщательно скрывал, как хочется курить. Эксперт разгадывал кроссворд в «Айриш таймс».

Мы остановились на Нокнари-крессен, и О'Келли позвонил Кэсси на мобильник. Она находилась в зоне действия сигнала, ее голос звучал ясно и четко.

— Мэддокс.

— Где ты? — спросил О'Келли.

— Подъезжаю к поселку. Не хотела маячить тут заранее.

— Мы на месте. Продолжай.

Повисла короткая пауза. Кэсси ответила:

— Да, сэр.

Я услышал в динамиках мотор «веспы», который эхом отразился на улице в нескольких шагах от нас. Эксперт сложил газету и принялся настраивать какие-то датчики. Сидевший напротив О'Келли достал пакет со сладостями и поудобнее устроился на скамейке.

В микрофоне зашуршали шаги, послышался слабый звонок в дверь. О'Келли жестом предложил нам сладости, но желающих не нашлось, и он, пожав плечами, взял горсть карамели.

Щелкнула дверь.

— Детектив Мэддокс? — раздался недовольный голос Розалинды. — Боюсь, вы не вовремя.

— Я знаю, — произнесла Кэсси. — Простите, что побеспокоила. Но… может, уделите мне минутку?

— У вас был шанс вчера вечером. Однако вы стали меня оскорблять и испортили мне весь день. Я больше не желаю тратить на вас время.

— Мне очень жаль. Но речь о другом. Просто… просто я хочу кое о чем вас попросить.

Молчание. Я представил, как Розалинда стоит в дверях и, щурясь, смотрит на Кэсси, а та ждет с напряженным видом, засунув руки в карманы куртки. На заднем плане послышался голос Маргарет. Розалинда резко ответила:

— Это ко мне, мама, — и, хлопнув дверью, спросила: — В чем дело?

— Мы можем… — Раздался шорох: Кэсси нервно двинула плечами. — Давайте пройдемся немного? Это личный разговор.

Розалинда должна была заинтересоваться, но ее голос не изменился:

— Я уже собиралась уходить.

— Всего пять минут. Обойдем вокруг поселка или где-нибудь еще… Пожалуйста, мисс Девлин. Это важно.

Наконец Розалинда вздохнула:

— Хорошо. У вас есть несколько минут.

— Спасибо, — отозвалась Кэсси. — Я вам очень благодарна.

Мы услышали, как они зашагали по дорожке.

Утро выдалось погожим. Когда мы забирались в фургон, солнце уже разгоняло туман, хотя отдельные клочья еще висели над травой и скрывали в дымке голубое небо. В динамиках громко защебетали птицы, затем заскрипели деревянные ворота на выходе из поселка, и шаги Кэсси и Розалинды зашуршали по сырой траве вдоль кромки леса. Я подумал, что ранний прохожий мог бы залюбоваться этой парой: смуглая и подтянутая Кэсси и бледная, утонченная Розалинда, похожая на героиню какой-нибудь поэмы. Сентябрьское утро, две девичьи головки под ярким солнцем, желтые листья, кролики, врассыпную разбегающиеся от их шагов…

— Можно задать вам вопрос? — произнесла Кэсси.

— Мы за этим сюда и пришли. — По тону Розалинды было ясно, что Кэсси зря тратит ее драгоценное время.

— Ну да. Простите. — Кэсси глубоко вздохнула. — Ладно. Я лишь хочу понять, откуда вы узнали…

— Да? — вежливо спросила Розалинда.

— Обо мне и детективе Райане. — Молчание. — О том, что… что у нас роман.

— А, об этом! — рассмеялась Розалинда. Смех прозвучал равнодушно, с легкой ноткой торжества. — Детектив Мэддокс, а вы как считаете?

— Я подумала, что вы как-то догадались. Или… или, может, мы недостаточно хорошо скрывали. Но я только предполагаю… мне хотелось бы знать.

— Это просто бросалось в глаза, разве нет? — Нотки лукавства. — Хотите верьте, хотите нет, детектив Мэддокс, но мне совершенно неинтересно следить за вашей личной жизнью.

Снова молчание. О'Келли захрустел карамелью.

— Тогда как? — воскликнула Кэсси.

— Само собой, от детектива Райана, — любезно промолвила Розалинда.

Сэм и О'Келли уставились на меня, и я с трудом удержался, чтобы не начать оправдываться.

До последней минуты я надеялся, что произошло какое-то чудовищное недоразумение. Парень, готовый сообщить все, что мы хотели от него услышать, потрясенная горем девушка и мое нежелание видеть правду — из такой смеси можно приготовить что угодно. И лишь теперь, услышав небрежную ложь Розалинды, я понял, что та Розалинда, которую знал — милая несчастная порывистая девушка, вместе с которой я смеялся в саду возле замка и чьи ладони сжимал в своих руках, — никогда не существовала. Все, что она делала, было рассчитано на внешний эффект и продумано до деталей, как роль актера. Это были личины, под ними скрывались стальные шипы колючей проволоки.

— Ты врешь! — хрипло крикнула Кэсси. — Он бы никогда…

— Не смей мне грубить! — оборвала ее Розалинда.

— Простите, — тихо произнесла Кэсси после паузы. — Просто я… я не ожидала. Я не предполагала, что он может кому-нибудь сказать. Никогда.

— И все-таки он сказал. Надо быть осторожнее, когда доверяешь людям. Это все, о чем вы хотели меня спросить?

— Нет. Я собиралась попросить вас об одолжении. — Снова шорох: Кэсси провела рукой по волосам или по лицу. — Неформальные отношения с напарником запрещены правилами. Если босс узнает, нас обоих уволят или отправят в патрульные. Но эта работа… она очень много значит для нас. Мы трудились как проклятые, чтобы попасть в отдел по расследованию убийств. Если нас выгонят, это разрушит всю нашу жизнь.

— Надо было думать об этом раньше!

— Да. Но… может, вы не будете об этом говорить? Вообще никому?

— Хотите, чтобы я прикрыла ваши любовные делишки? Вы об этом?

— О, я… ну да.

— Не понимаю, с чего вы решили, будто я стану делать вам одолжение, — холодно заметила Розалинда. — Вы вели себя со мной очень грубо, а теперь вдруг подобные просьбы. Я не намерена вам помогать.

— Простите меня за грубость. — Голос Кэсси был натянут как струна. — Мне казалось, от вас исходит какая-то угроза… Но я не должна была так себя вести. Простите.

— Само собой, вам есть в чем извиняться, но дело не в этом. Мне плевать на ваши оскорбления, но если вы обращались так со мной, то и с другими, наверное, тоже? Почему я должна защищать человека, который ведет себя непрофессионально? Скорее уж мне следует раскрыть глаза вашему начальству на то, какая вы на самом деле.

— Сучка, — пробормотал Сэм, не поднимая головы.

— Нарывается на неприятности, — буркнул О'Келли. Похоже, ситуация интересовала его все больше. — Не будь она девчонкой, ей надо было бы дать хорошего пинка…

— Послушайте, — в отчаянии произнесла Кэсси, — дело не только во мне. Как насчет детектива Райана? Он-то не вел себя с вами грубо, правда? Наоборот, вы ему очень нравитесь.

Розалинда засмеялась:

— Неужели?

— Да. Он от вас без ума.

— Что ж… если это вы его соблазнили, его вина не столь велика. Нечестно наказывать его за это.

— Да, вы правы, — униженно промолвила Кэсси. — Это я… была инициатором.

— И давно у вас роман?

— Пять лет. С небольшими перерывами.

Пять лет назад мы с Кэсси не только не были знакомы, но и жили в разных частях страны. Я вдруг сообразил, что ее слова рассчитаны на О'Келли. Кэсси желала убедить его в своей правдивости на случай, если у него возникли на наш счет какие-либо подозрения. Я начал понимать, какую сложную и тонкую игру она ведет.

— Прежде чем подумать, как мне поступить, — заметила Розалинда, — я должна знать, что все уже закончилось.

— Все закончилось, клянусь. Он… он бросил меня две недели назад. Теперь навсегда.

— Почему?

— Я не хочу об этом говорить.

— По-моему, у вас нет выбора.

Кэсси перевела дыхание.

— Не знаю почему, — ответила она. — Клянусь Богом, не знаю. Я пыталась его спрашивать, но он ответил, что все слишком сложно, ему плохо и он не готов к серьезным отношениям… Вероятно, у него кто-то есть или… Теперь мы почти не разговариваем. Он даже не смотрит в мою сторону. Не представляю, что мне делать. — Ее голос задрожал.

— Вы только послушайте, — усмехнулся О'Келли. — Мэддокс выбрала не ту профессию. Ей бы в актрисы.

Но она не играла, и Розалинда почувствовала это.

— Что ж, — отозвалась она с едва заметной ноткой удовлетворения, — меня ничто не удивляет. Он никогда не говорил о вас как о возлюбленной.

— А что он говорил?

Кэсси явно старалась подставить Розалинде самые уязвимые места, специально раскрывалась, позволяя бить в больные точки, послушно выкладывала саму себя на блюдечке, чтобы ее собеседница могла разделаться с ней со вкусом и не спеша. У меня сжалось сердце.

Розалинда долго выдерживала паузу.

— Он сказал, что вы очень назойливы, — наконец ответила она. Ее голос звучал звонко, чисто и спокойно. — «В отчаянии» — так он говорил. Поэтому вы были настроены против меня: ревновали и боялись, что он может влюбиться в меня. Нет, он старался говорить о вас неплохо — похоже, ему вас просто жаль, — однако было ясно, что он не знает, как от вас избавиться.

— Какая чушь! — прошипел я в ярости, не в силах сдерживаться. — Никогда…

— Заткнись! — бросил Сэм, а О'Келли буркнул:

— Кому какое дело?

— Тише, пожалуйста, — попросил эксперт.

— Я сказала ему, что о вас думаю, — задумчиво продолжила Розалинда. — Неужели он последовал моему совету?

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Кэсси. — Видимо, да.

— Надо же. — Снова нотка удовлетворения. — Вы в него здорово влюблены?

Тишина.

— Верно?

— Не знаю. — Кэсси говорила глухо и с трудом, но лишь когда она хлюпнула носом, я сообразил, что она плачет. — Я об этом вообще не думала, пока… просто… я никогда ни с кем не была так близка. А теперь все путается у меня в голове и я не могу…

— Ах, детектив Мэддокс, — вздохнула Розалинда. — Если не желаете быть честной со мной, будьте честной хотя бы с собой.

— Я не могу. — Кэсси едва выдавливала слова.

Мне показалось, будто фургон превратился в мрачный склеп, а его стены надвигаются на нас как в кошмарном сне. Два голоса добавляли нотку леденящего страха, словно мы подслушивали разговор двух умерших душ, схватившихся в жестоком поединке. Ручка двери терялась в темноте, и я поймал предупреждающий взгляд О'Келли.

— Ты сам вызвался, Райан, — сказал он.

Я почти не мог дышать.

— Я должен туда пойти.

— Зачем? Все идет по плану, так, как мы хотели. Не дергайся.

В динамиках раздался судорожный вздох.

— Нет, — возразил я. — Послушайте.

— Она выполняет свою работу, — заметил Сэм. В грязновато-желтом свете ламп его лицо было непроницаемо. — Сиди.

Эксперт поднял палец.

— Возьмите себя в руки, — презрительно произнесла Розалинда. — Чертовски трудно вести разумный разговор с истеричкой.

— Простите. — Кэсси опять хлюпнула носом и тяжело вздохнула. — Пожалуйста. Все кончено, и детектив Райан тут ни при чем. Он готов для вас на все. Вы можете просто… забыть об этом? Никому не говорить? Прошу вас.

— Хм! — Розалинда усмехнулась. — Мы с детективом Райаном были очень близки. Но когда я видела его в последний раз, он тоже повел себя со мной очень грубо. И солгал мне насчет двух своих друзей. Я не люблю лжецов. Нет, детектив Мэддокс. Вряд ли я чем-то обязана вам или ему.

— Ладно, — сказала Кэсси. — Пусть так. Может, взамен я сумею вам чем-нибудь помочь?

Короткий смешок.

— Не думаю, что мне от вас что-нибудь нужно.

— Ошибаетесь. Дайте мне еще пять минут, хорошо? Мы пройдем здесь напрямик к главному шоссе. Кое-что я могу для вас сделать. Клянусь.

Розалинда вздохнула:

— У вас есть время, пока мы не дошли до моего дома. Только сразу хочу предупредить, детектив Мэддокс, что не все люди аморальны. Если я решу рассказать обо всем вашему начальству, вы не заткнете мне рот взяткой.

— Речь не о взятке. Скорее о помощи.

— От вас? — Еще смешок — чистый и холодный, который раньше мне нравился.

— Два дня назад, — продолжила Кэсси, — мы арестовали Дэмиена Доннели по подозрению в убийстве Кэти.

Сэм подался вперед, поставив локти на колени.

— Вот как? Значит, перейдем от вашей личной жизни к делу о моей сестре? Кто такой Дэмиен Доннели?

— Он говорит, что был вашим бойфрендом несколько недель назад.

— Чепуха! Если бы он был моим бойфрендом, наверное, я бы о нем что-то слышала, верно?

— Существуют записи, — осторожно заметила Кэсси, — ваших разговоров по мобильнику.

Голос Розалинды превратился в лед.

— Если вы желаете, чтобы я оказала вам услугу, детектив, не стоит обвинять меня во лжи.

— Я вас ни в чем не обвиняю, — возразила Кэсси, и мне показалось, что ее голос вот-вот опять дрогнет. — Я лишь хочу сказать, что это ваше личное дело и у вас нет причин мне доверять…

— Совершенно верно.

— Но я пытаюсь объяснить вам, в чем заключается моя помощь. Дэмиен доверяет мне. Он говорит со мной.

Розалинда фыркнула.

— Неудивительно. Дэмиен готов беседовать с каждым, кто его слушает. Вы не исключение.

Сэм кивнул: первый шаг.

— Знаю, знаю. Дело в том, что он рассказал мне, почему это сделал. Дэмиен утверждает, будто сделал это для вас. Вы его попросили.

Наступило долгое молчание.

— Вот почему я вызвала вас прошлой ночью, — продолжила Кэсси. — Чтобы поговорить о сложившейся ситуации.

— О, прошу вас, детектив Мэддокс. — Голос Розалинды стал чуть резче, и я не мог понять, хороший это знак или плохой. — Не обращайтесь со мной как с дурочкой. Будь у вас что-нибудь против меня, я бы уже давно была арестована, а не торчала тут, слушая, как вы льете слезы о детективе Райане.

— Ничего подобного, — возразила Кэсси. — Никто не знает, что рассказал Дэмиен. Как только это станет известно, вас арестуют.

— Надеюсь, вы мне не угрожаете?

— Нет, я лишь пытаюсь… Ну ладно. Дело обстоит так. — Кэсси перевела дух. — Нам не нужен мотив, чтобы выдвинуть обвинение в убийстве, — Дэмиен во всем признался; у нас есть записи в протоколах допросов и на видео, и материала вполне достаточно, чтобы посадить его в тюрьму. Никого не волнует, почему он это совершил. И, как я уже сказала, он доверяет мне. Если я намекну ему, чтобы он помалкивал насчет мотива, он так и поступит. Вы же его знаете.

— Да, и гораздо лучше вас. Боже, Дэмиен. — Вероятно, я болван, но интонация Розалинды повергла меня в шок. Это было даже не презрение — полное, уничтожающее отрицание. — Я о нем не беспокоюсь. Он убийца, что тут говорить. Неужели вы полагаете, что кто-то поверит ему? Больше, чем мне?

— Я поверила ему, — вздохнула Кэсси.

— Что ж, это не очень лестно характеризует ваши способности как детектива. У Дэмиена едва хватит мозгов, чтобы завязать себе шнурки, а тут он сочиняет какую-то историю и вы верите ему на слово? Вы действительно думаете, что такой человек сможет внятно объяснить вам, как все произошло, даже если захочет? Дэмиену под силу лишь самые простые вещи, детектив. А это отнюдь не простая история.

— Мне достаточно основных фактов, — торопливо заметила Кэсси. — Подробности не нужны. Если мне придется скрывать информацию, чем меньше я буду знать, тем лучше.

Розалинда помолчала, словно взвешивая ее слова, потом рассмеялась.

— Неужели? Но вы же детектив, в конце концов. Разве вам не любопытно, как все случилось?

— Я и так знаю все, что надо знать. То, что вы скажете, не принесет мне пользы.

— О, понимаю! — весело воскликнула Розалинда. — Ведь вы не сумеете использовать информацию. Но если правда ставит вас в неудобное положение, то это только ваша вина, не так ли? Вы сами загнали себя в угол. Вряд ли мне следует снисходить к вашим слабостям.

— Но я, как вы сами сказали, детектив, — повысила голос Кэсси, — и не могу просто слушать о преступлении и…

Розалинда осталась хладнокровной.

— Однако вам придется. Кэти была милой девочкой. Но после школы танцев и успеха возомнила о себе бог весть что. Та женщина, Симона, дурно на нее влияла. Меня это расстраивало. Кто-то должен был вернуть Кэти с небес на землю, для ее же пользы. Поэтому я…

— Если вы хотите продолжить, — громко произнесла Кэсси, — должна вас предупредить. Иначе…

— Не угрожайте мне, детектив. Говорю вам в последний раз.

Пауза. Сэм уставился в пространство.

— Итак, — проговорила Розалинда, — я решила, что самое лучшее — показать Кэти, что она не представляет собой ничего особенного. Бедняжка была не очень умна. Когда я начала давать ей…

— Вы не обязаны ничего говорить против своей воли! — перебила ее Кэсси. — Все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано против вас в суде.

Наступило долгое молчание. Я слышал, как их шаги шуршат в сухих листьях и джемпер Кэсси скребет по микрофону. В лесу тихо ворковала птица. Сэм смотрел на меня, в плохом свете ламп мне казалось, будто я вижу в его взгляде осуждение. Я вспомнил о его дяде.

— Мэддокс ее потеряла, — пробормотал О'Келли. Он потянулся, расправил плечи и хрустнул шеей. — Все из-за чертова предупреждения. Когда я начинал работать, мы обходились без него: даешь им пару зуботычин, узнаешь что хочешь и ведешь к судье. Ну ладно, теперь хоть можно будет взяться за работу.

— Подождите, — возразил Сэм. — Она ее вернет.

— Послушайте, — произнесла наконец Кэсси, глубоко вздохнув, — насчет того, чтобы пойти к боссу…

— Минутку! — холодно перебила Розалинда. — Мы еще не закончили.

— Закончили, — возразила Кэсси, но ее голос предательски дрогнул. — По крайней мере в том, что касается Кэти. Я не могу просто стоять и слушать, как…

— Не люблю, когда меня запугивают, детектив. Я буду говорить то, что мне нравится. А вам придется слушать. Если перебьете меня еще раз, беседа закончится. А если передадите мои слова кому-нибудь другому, я расскажу о вас всю правду, и детектив Райан это подтвердит. Так что никто вам не поверит, а вы потеряете свою драгоценную работу. Понятно?

Тишина. У меня начало крутить в желудке, и я тяжело сглотнул.

— Самонадеянность, — усмехнулся Сэм. — Чертова самонадеянность.

— Не сглазь ее, — буркнул О'Келли. — Мэддокс молодец.

— Да, — едва слышно ответила Кэсси. — Понятно.

— Отлично. — В голосе Розалинды прозвучало удовлетворение, и послышался стук ее каблучков по бетону. Кэсси и Розалинда свернули на шоссе и направились к въезду в город. — Как я уже сказала, кто-то должен был вразумить Кэти и остудить ей голову. Разумеется, это был долг моих родителей; поступи они так, как следует, мне бы ничего не пришлось делать. Но они предпочли устраниться. Я думаю, что пренебрежение — своего рода агрессия против ребенка. Вы не согласны?

— Не знаю.

— По-моему, это очевидно. В общем, я заявила Кэти, что она должна перестать заниматься танцами, поскольку это плохо на нее влияет, но она меня не слушала. Нужно было объяснить ей, что она не обладает божественным правом на всеобщее внимание. И мир не крутится вокруг нее. Поэтому я стала мешать ее занятиям. Хотите узнать как?

Дыхание Кэсси участилось.

— Нет, не хочу.

— Я делала ее больной, детектив Мэддокс. Интересно, вам это когда-нибудь приходило в голову?

— Да. Мы подозревали вашу мать…

— Вот как? — Снова нотка полнейшего пренебрежения. — О, пожалуйста. Мою мать поймали бы уже через неделю, даже такие горе-детективы, как вы. Я смешивала сок с отбеливателем, чистящим средством или чем-нибудь еще и говорила Кэти, будто это тайное средство для танцоров. Она, глупышка, верила. Мне было интересно, сможет ли кто-нибудь заметить, но никто не заметил. Представляете?

— Боже мой, — прошептала Кэсси.

— Давай, Кэсси, — пробормотал Сэм. — Это тяжелые телесные повреждения. Давай.

— Она не станет. — Мой голос прозвучал неестественно. — Пока не разберется с убийством.

— Подождите, — заговорила Кэсси, и я услышал, как она сглотнула. — Мы сейчас войдем в поселок, а вы сказали, что дадите мне время только до дома… но я должна знать, что вы решили насчет…

— Узнаете. И в поселок мы войдем, когда я пожелаю. Сейчас мы пройдемся немного в обратную сторону, и я расскажу вам остальное.

— Мы опять обойдем вокруг поселка?

— Вы же сами хотели со мной поговорить, — строго заметила Розалинда. — Пора бы научиться вести себя последовательно.

— Вот дерьмо, — буркнул Сэм. Они удалялись от нашего фургона.

— Ей не понадобится поддержка. О'Нил, — успокоил О'Келли. — Эта девчонка сучка, но вряд ли у нее есть УЗИ.

— К сожалению, Кэти не усвоила урок. — В голосе Розалинды прозвучали жесткие нотки. — До нее наконец дошло, почему она болеет, — на это ушло несколько лет, — и она устроила мне сцену. Заявила, что никогда не станет пить то, что я ей даю, пригрозила рассказать родителям… Разумеется, они бы ей не поверили, ведь она закатывала истерики по любому поводу, но сам факт… Кэти была маленькой испорченной дрянью. Всегда хотела поступать по-своему. А если у нее что-либо не получалось, то она бежала плакаться папочке и мамочке.

— Кэти просто собиралась быть танцовщицей, — напомнила Кэсси.

— Ну а я сказала ей, что это неприемлемо. Если бы она просто делала то, что ей говорят, ничего бы не случилось. Но Кэти начала угрожать мне. Вот что с ней сделали балетная школа, вся эта шумиха, статьи в газетах, благотворительные фонды. Кэти мне сказала — нет, я серьезно, это ее точные слова, она стояла, уперев руки в бока, словно какая-нибудь примадонна: «Ты не должна была так со мной поступать». Кем она себя возомнила, черт возьми? Она совсем отбилась от рук, вела себя со мной вызывающе, а я не могла этого допустить.

Сэм крепко сжал кулаки, я едва дышал и обливался холодным потом. Мне не удавалось больше представить Розалинду: образ нежной девушки в белом платье рассыпался на мелкие кусочки. Вместо него зияло что-то бесформенное и страшное, похожее на мутные оболочки, оставшиеся в траве после линьки насекомых, грязные, кляклые и размякшие от дождя.

— Мне тоже приходилось сталкиваться с людьми, которые пытались указывать, что мне делать, — произнесла Кэсси. Она лучше нас была готова к тому, что услышит, но слова Розалинды даже ee выбили из колеи. — Но я никого не просила убить их.

— Я тоже ни о чем не просила Дэмиена, — усмехнулась Розалинда. — Но если мужчинам нравится что-то делать для меня… Можете спросить его: он первый мне предложил. Правда, у него ушла на это целая вечность — обезьяну выдрессировать и то проще. — О'Келли фыркнул. — Когда его наконец осенило, у него был такой вид, будто он открыл закон всемирного тяготения, словно он гений. А вскоре возникли сомнения. Боже мой, как Дэмиен меня замучил, — еще пара недель, и я бы бросила его к черту, пока совсем не спятила.

— Но все же он выполнил то, что вы хотели, — сказала Кэсси. — Почему же вы с ним порвали? Бедняга был в отчаянии.

— По тем же причинам, по каким детектив Райан порвал с вами. Меня воротило со скуки. К тому же Дэмиен не справился со своей работой. Он все чуть не испортил. — Розалинда заговорила громче, с холодной яростью. — Запаниковал, не спрятал труп — ситуация повисла на волоске. У меня могли быть крупные проблемы. Нет, он безнадежен. Я даже придумала специальную историю, чтобы Дэмиен рассказал ее вам и сбил со следа, но его и на это не хватило.

— Про парня в спортивном костюме? — поинтересовалась Кэсси, и я услышал, как натянут ее голос. — Нет, почему, он нам сообщил. Только выглядел не очень убедительно. Мы решили, что он делает из мухи слона.

— Да-да, понимаете, о чем я? Он должен был заняться с ней сексом, ударить камнем по голове и бросить труп где-нибудь в канаве или в лесу. Вот чего я хотела. Казалось бы, несложно даже для Дэмиена, но нет. Он все сделал не так. Ему еще повезло, что я просто бросила его. Надо было сдать в полицию. Он это заслужил.

Теперь мы знали все. Я глубоко вздохнул. Сэм обмяк и привалился к стенке, О'Келли присвистнул.

— Розалинда Фрэнсис Девлин, — негромко произнесла Кэсси. — Вы арестованы по подозрению в том, что семнадцатого августа сего года в Нокнари, графство Дублин, убили Кэтрин Бриджит Девлин.

— Убери от меня руки! — заорала Розалинда.

Мы услышали хруст веток под ногами, потом быстрый свистящий звук, похожий на шипение кота, и короткий вскрик Кэсси.

— Какого дьявола… — вырвалось у О'Келли.

— Идем, идем! — крикнул Сэм, но я уже дергал ручку двери.

Мы выскочили из фургона и помчались за угол, к въездным воротам. У меня длинные ноги, и я легко обогнал Сэма и О'Келли. Улица плыла мимо меня с покачивающимися воротцами и пестрыми дверями, с каким-то ребенком, таращившимся на нас с велосипеда, и подстригавшим розы стариком. После полумрака утреннее солнце казалось нестерпимо ярким и густым как мед, а от хлопнувшей в фургоне дверцы разлетелось звонкое эхо. Розалинда могла схватить острый сук, камень, разбитую бутылку — убить можно чем угодно. Я не чувствовал под собой ног. Обогнув воротный столб, я кинулся к главной дороге и свернул на узкую тропинку вдоль стены. Замелькали мокрая трава, отпечатки ног на глине, листья, хлещущие по лицу. Мне казалось, будто я растворяюсь в воздухе, а осенний ветерок дует сквозь меня, проникает в ребра и холодком течет по жилам.

Они стояли за углом стены, на том месте, где лес приближается к полю. Кэсси держала Розалинду за руки — я вспомнил силу ее пальцев тогда, в комнате для допросов, — но Розалинда билась изо всех сил, дралась злобно и яростно, стараясь не вырываться, а ударить Кэсси. Она колотила ее ногами и пыталась разодрать ногтями, затем откинула голову и плюнула ей в лицо. Я что-то закричал, но они меня не услышали.

За спиной раздались быстрые шаги, и вперед вынырнул Суини, несшийся по полю как регбист и уже приготовивший наручники. Он схватил Розалинду за плечо, развернул к себе и ударил о стену. Кэсси застала ее без макияжа, с волосами, грубо стянутыми в узел лентой, и только теперь я увидел — с чувством, похожим на облегчение, — насколько она безобразна без косметики и ловко взбитых кудряшек: обвислые щеки, искривленный бешенством узкий рот и стеклянные глаза, пустые как у куклы. Розалинда была в школьной форме: мешковатой синей юбке и таком же жакете с гербом на лацкане, — и почему-то именно этот наряд показался мне особенно ужасным.

Кэсси отшатнулась, ухватилась за ствол дерева и удержалась на ногах. Когда она повернулась к нам, сначала я увидел только ее глаза: огромные, черные и как бы ослепшие, — затем заметил струйку крови, сочившейся по щеке. Она стояла, покачиваясь, в тени дерева, и под ее ногами плясали солнечные зайчики.

Я был уже в нескольких шагах от нее, как вдруг что-то заставило меня остановиться. Бледная, с затуманенным лицом в кровавых отметинах, Кэсси походила на языческую жрицу, которая только что вышла из святилища, совершив невероятно жестокий ритуал и еще светясь неземным светом. Священная и слишком далекая, чтобы к ней можно было подойти без спроса. У меня по спине пробежали мурашки.

— Кэсси, — пробормотал я и протянул к ней руки. У меня разрываюсь сердце. — Кэсси…

Она подняла руки и потянулась ко мне — клянусь, я это видел, — но лишь на мгновение. Потом она опомнилась. Опустила руки, откинула голову и бесцельно скользнула взглядом по голубому небу.

Сэм оттолкнул меня в сторону и бросился к ней.

— О Боже, Кэсси… — Он задыхался. — Что она с тобой сделала? Иди сюда.

Он вытащил полу рубашки и осторожно вытер окровавленную щеку, другой рукой придерживая Кэсси за затылок.

— Ох черт! — воскликнул сзади Суини, когда Розалинда ударила его по ноге.

— Поцарапала, — произнесла Кэсси. У нее был жуткий голос, высокий, неестественный. — Она коснулась меня, Сэм, эта тварь меня коснулась. Боже мой, она плюнула… Вытри это! Вытри!

— Тихо, тихо, — сказал Сэм. — Все закончилось. Ты молодец. Успокойся.

Он обнял ее и притянул к себе; она опустила голову ему на плечо. На мгновение взгляд Сэма встретился с моим; затем он перевел его на свою руку, гладившую ее по волосам.

— Что тут происходит? — раздался раздраженный голос О'Келли.

С лицом Кэсси, когда его помыли, все оказалось не так плохо, как нам показалось вначале. Ногти Розалинды оставили на скуле три темных полосы, но порезы были неглубокими. Два эксперта, знавших приемы оказания первой помощи, определили: швы накладывать не нужно и Кэсси повезло, что Розалинда не попала ей в глаз. Они предложили залепить раны пластырями, но Кэсси отказалась, решив, что их надо продезинфицировать. Ее все еще трясло; один эксперт заметил, что у нее, видимо, шок. О'Келли, выглядевший растерянным и издерганным всем происшедшим, предложил ей карамель.

— Сахар, — пояснил он.

Было ясно, что Кэсси не может вести машину, поэтому мы оставили ее «веспу» у дороги и поехали обратно на фургоне. За руль сел Сэм. Розалинду посадили назад вместе с остальными. После того как Суини надел на нее наручники, она затихла и сидела прямо и неподвижно, с каменным лицом. При каждом вдохе я чувствовал, как от нее несет тяжелыми духами и еще чем-то густым, пряным, тошнотворным, хотя, вероятно, мне это казалось. По ее глазам я видел, что она напряженно думает, но ее лицо оставалось неподвижным. Оно не выражало ни гнева, ни вызова, ни страха — абсолютно ничего.

Мы вернулись на работу, и настроение О'Келли улучшилось. Он не стал возражать, когда я вместе с Кэсси прошел в наблюдательную комнату.

— Эта девчонка напоминает мне одного парня, которого я знал в школе, — заметил он, пока мы ждали, когда Сэм заполнит нужные бумаги и приведет Розалинду в комнату для допросов. — Он мог надувать вас по десять раз на дню, а потом ухитрялся как-то изворачиваться и убеждать всех, будто вы же сами и виноваты. У нас тут водится немало психов.

Кэсси прислонилась спиной к стене и, сплюнув на платок, приложила его к окровавленной щеке.

— Она не сумасшедшая, — проговорила она. Ее руки дрожали.

— Фигурально выражаясь, Мэддокс, — возразил О'Келли. — Тебе бы надо проверить свои боевые раны.

— Все в порядке.

— А вообще прекрасная работа. — Он неловко похлопал ее по плечу. — Насчет того, что она травила сестру для ее же пользы… Как ты думаешь, она действительно в это верит?

— Нет, — ответила Кэсси и развернула платок в поисках чистого места. — Слова «верить» для нее не существует. Нет ничего правильного или неправильного; есть только то, что ей подходит или не подходит. Остальное не имеет значения. Можете посадить ее за детектор лжи, и Розалинда пройдет его не моргнув глазом.

— Ей бы в политику… Так, вот и они. — О'Келли кивнул на стекло: Сэм уже заводил Розалинду в комнату. — Посмотрим, как она станет выпутываться на сей раз. Будет забавно.

Розалинда оглядела помещение и вздохнула.

— Я хочу позвонить родителям, — сообщила она Сэму. — Пусть найдут мне адвоката и приедут сюда. — Она вытащила из кармана блокнот и маленькую авторучку, что-то написала, вырвала страницу и протянула Сэму с таким видом, словно он являлся посыльным. — Вот их телефон. Заранее спасибо.

— Вы встретитесь с родителями после нашего разговора, — сказал Сэм. — А если вам нужен адвокат…

— Полагаю, я увижу их гораздо раньше, — перебила Розалинда и, поправив юбку, с брезгливой гримасой села на пластиковый стул. — Разве во время допроса несовершеннолетних не должны присутствовать родители или опекун?

На мгновение все окаменели, кроме самой Розалинды, которая закинула ногу на ногу и улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Допрос откладывается! — бросил Сэм в камеру и, схватив со стола бумаги, кинулся к двери.

— Боже милостивый, — пробормотал О'Келли. — Райан, ты мне говорил…

— Наверное, она лжет, — заметила Кэсси. Она пристально смотрела сквозь стекло, сжав платок в кулак.

Мое сердце замерло, затем бешено заколотилось.

— Конечно, лжет. Посмотрите на нее, она не может быть моложе…

— Ага. Ты в курсе, сколько парней попали за решетку после этой фразы?

Сэм так резко распахнул дверь комнаты, что она ударилась об стену.

— Сколько ей лет? — выпалил он.

— Восемнадцать, — ответил я. Голова у меня шла кругом. — Она мне говорила…

— Какого дьявола! И ты поверил ей на слово? — Я никогда не видел, чтобы Сэм выходил из себя. Это было впечатляющее зрелище. — Если спросить у нее, который час, она соврет просто ради удовольствия. Ты что, даже не проверил?

— Безобразие! — вскипел вдруг О'Келли. — Да любой из вас тысячу раз мог проверить…

Сэм его даже не услышал. Он сверлил меня взглядом.

— Мы поверили, потому что ты детектив, черт тебя дери. Ты послал свою напарницу в пекло, даже не потрудившись…

— Я проверял! — заорал я. — Смотрел досье!

Но в следующий момент я уже все понял. Это было давно, в солнечный день, когда я возился с документами, зажав под подбородком телефон, и О'Горман что-то бубнил мне в ухо. Я пытался поговорить с Розалиндой и в то же время выяснить, достаточно ли она взрослая, чтобы присутствовать в качестве свидетеля при нашем разговоре с Джессикой. (Значит, я уже тогда не доверял ей, иначе зачем стал бы подвергать сомнению такую мелкую деталь?) Я взял тогда листок с информацией о членах семьи, нашел год рождения Розалинды…

Сэм уже лихорадочно листал бумаги, и через мгновение я увидел, как опустились его плечи.

— Ноябрь, — еле слышно пробормотал он. — День рождения второго ноября. Вот когда ей исполнится восемнадцать.

— Поздравляю, — после долгого молчания произнес О'Келли. — Молодцы. Все трое.

Кэсси с шумом выдохнула.

— Суд этого не примет, — сказала она. — Ни единого слова.

Она соскользнула по стене на пол, словно у нее подогнулись ноги, и закрыла глаза.

В динамиках раздался негромкий звук. Розалинда устала ждать и от скуки начала что-то мурлыкать.