В Магеллании

XIII ГЛАВА ОСТРОВА ОСТЕ

Как мы помним, приблизительно за два месяца до этого дня Кау-джер, заметив на горизонте приближение чилийского сторожевого корабля, не попрощавшись ни с мистером Родсом, ни с его семьей, к которым он был искренне привязан, покинул остров Осте. Куда лежал его путь? Знал ли он это сам? Всю ночь Карроли с сыном стояли у штурвала. Пользуясь легким западным бризом, лавируя между рифов, они вели шаланду на север, в сторону Исла-Нуэвы.

Значит, Кау-джер решил вернуться в покинутое в середине февраля жилище? Значит, он намерен возобновить свои благотворительные поездки по племенам огнеземельцев?..

Нет! Разве мог Кау-джер забыть о договоре между Чили и Аргентиной? И разве сейчас, как бы далеко он ни убежал, хоть до крайних пределов Магеллании, он отыщет остров, островок, да даже скалу, которые бы не принадлежали одной из двух республик?.. В какой бы точке архипелага он ни поставил свою ногу, ему не избежать нежеланных законов. И если, как он полагал, губернатор Пунта-Аренаса заинтересуется его персоной, попытается раскрыть секреты его прошлого, не будут ли агенты разыскивать, преследовать его, гнаться за ним по пятам? Пусть он доберется до крайней точки, до мыса Горн… и что тогда?.. Впрочем, разве положение не изменилось?.. Разве за несколько недель, проведенных на острове Осте после спасения плывших на «Джонатане», его сердце, прежде глухое к любому проявлению человеческих чувств, не раскрылось, разве не почувствовал он снова связь с миром, с человечеством?.. С семьей Родс и с несколькими другими людьми?..

Спустя месяц после отплытия с острова Осте «Вель-Кьеж» бросил якорь в небольшой бухточке на Исла-Нуэве. Кау-джер не очень хотел, чтобы знали о его прибытии. Но, продвигаясь вдоль северного берега пролива Бигл, он не мог отказаться от посещения нескольких поселений на Огненной Земле. Да и как было отклонить приглашения индейцев, челноки которых оказались на пути «Вель-Кьежа»?.. Эти бедные рыбники были так счастливы еще раз увидеть своего благодетеля… И потом, кое-где женщины и дети нуждались в его помощи…

Однако — и это вызывало в душе Кау-джера боль, смешанную с гневом, — на побережье то тут, то там развевались аргентинские флаги. Правительство Буэнос-Айреса уже успело вступить в свои права. А на южных островах Магеллании, соответственно, реяли чилийские флаги.

Но нельзя передать то чувство, которое охватило его при виде красно-белого полотнища, развевающегося над Исла-Нуэвой! Это означало, что чилийские власти уже наведывались сюда, заглянули и в его жилище, он нашел дверь открытой!.. А если бы он был на месте, его бы задержали и подвергли допросу, а поскольку отвечать он не стал бы, отправили в Пунта-Аренас…

Нет! Этому не бывать! Он покинет Исла-Нуэву! И снова мысль о смерти посетила Кау-джера; это ведь всего лишь вечный сон, отдых, которого ему не могла дать жизнь!.. На этот раз он не отправится на мыс Горн — к чему забираться так далеко?.. Море там такое же, как и у Исла-Нуэвы. В один прекрасный день он исчезнет, но прежде бросит в морскую пучину ненавистный флаг. И Карроли будет тщетно искать Кау-джера по всему острову.

Кау-джер принял окончательное решение. Ни Карроли, ни его сын ни о чем не подозревали. Прошло две недели, Кау-джер не спешил осуществить свой замысел. Возможно, что-то держало его на земле.

Но судьба распорядилась по-своему — 3 декабря до него дошла весть, изменившая его намерения.

Из стойбища валла на пироге приплыл за помощью индеец, который и рассказал о событиях на острове Осте, о предложении чилийского правительства, принятом эмигрантами, и о том, что остров, единственный в архипелаге, снова стал независимым.

— А ты не ошибаешься? — спросил Кау-джер.

— Нет, об этом нам рассказал отец Атанас, — ответил индеец.

— Когда?

— Третьего дня.

— А от кого узнал он?

— От аргентинских чиновников, посетивших миссию.

Индеец отвечал так убедительно, что сомневаться в достоверности его рассказа не приходилось.

Эти слова прозвучали для Кау-джера как призыв к жизни. Ему показалось, что его легкие наполняются свежим воздухом, а спина распрямляется.

Он тут же предложил Карроли покинуть жилище на Исла-Нуэве, захватив все имущество, и перебраться на остров Осте, где он может стать лоцманом новой колонии, в великолепном будущем которой Кау-джер не сомневался; его предложение было немедленно принято. К этому времени шкуры диких животных были уже проданы, и шаланда вполне могла вместить весь их скарб. На сборы ушло три дня. Попрощавшись с валла, они направили «Вель-Кьеж» в пролив Бигл, миновали остров Наварино и 13 декабря бросили якорь у острова Осте.

Колонисты, собравшиеся на песчаном берегу, приветствовали Кау-джера громким «ура». Он, конечно, догадывался, что к нему здесь относятся хорошо, но к столь бурному проявлению радости не был готов.

Сойдя на берег, он оказался в объятиях мистера Родса и его семьи.

— Осте независим? — тут же спросил он.

В ответ на его слова раздались радостные крики и возгласы.

Он крепко обнял мистера Родса, расцеловал его детей и через несколько минут уже был в доме друзей.

Ни от кого не ускользнуло, что эта встреча приятна ему — с его лица, обычно печального, не сходила улыбка.

— Наконец-то я могу быть с вами, — сказал он. — Моя жизнь теперь принадлежит вам.

И в его голосе, казалось, звучало удовлетворение уставшего от долгой и мучительной дороги человека, который наконец-то добрался до цели и теперь может отдохнуть…

— Мы очень рады видеть вас, друг мой, — ответил ему мистер Родс. — Мы уж не надеялись на ваше возвращение. Боюсь только, что вы слишком поздно прибыли сюда!

В его словах звучало столько горечи и отчаяния, что Кау-джер услышал в них душевное волнение и почувствовал близость реальной опасности.

В этот момент в доме появились два члена комитета остельской колонии — мистер О’Нарк и мистер Брокс.

— Мой друг, — с дрожью в голосе заговорил мистер Родс, — Бог, в которого вы не верите, послал вас сюда ради нашего спасения! В колонии назревает бунт. Возможно, нам придется обратиться к чилийскому правительству с предложением забрать остров назад…

— Забрать остров! — ужаснулся Кау-джер.

Он гордо выпрямился, в глазах его сверкали молнии, а ноги с такой силой топтали почву, словно Кау-джер пытался укорениться в этой земле.

— Друг мой, после вашего отплытия произошли важные события, — продолжал мистер Родс. — Правительство Чили предложило нам стать собственниками острова при условии, что мы станем колонистами. Почти единодушно мы приняли это предложение и отказались от концессии в Африке…

— Превосходно! — прервал Родса Кау-джер, не в состоянии сдержать кипевших в нем чувств. — В заливе Лагоа вы находились бы в подчинении у португальских властей. Здесь же, на независимой территории, каждый из вас сам себе хозяин…

— Послушайте, Кау-джер, — заговорил один из членов комитета. — Острову как раз нужен хозяин… Человек, который имел бы право, мандат, чтобы заставить других повиноваться…

— Властелин! — повторил Кау-джер слово, которое возмущало все его существо.

— Если хотите — глава острова, — вмешался мистер Родс. — Человек, облеченный достаточной властью, чтобы управлять нашей колонией, чтобы на законном основании воздавать каждому по делам его, чтобы заставить признавать закон тех, кто не хочет этого делать добровольно, иными словами, управлять от имени всех на благо всех.

Кау-джер молча слушал, опустив голову.

— Сейчас же, — продолжал мистер Родс, — на острове царят смятение, волнение, беспорядок. Того и гляди, продовольственные запасы будут разграблены, а анархисты придут к власти. Все это ведет к катастрофе.

— Вы слышите шум? — обратилась к Кау-джеру миссис Родс.

Снаружи раздавались возгласы, отнюдь не напоминавшие те, которые звучали по прибытии «Вель-Кьежа».

Похоже, Кау-джер ничего не слышал. Он был погружен в свои мысли. Рушились его надежды. А его мечты об обобществлении производительных сил[167], о совместном пользовании природными богатствами, жизни, посвященной труду, но без пут, без цепей, без вмешательства какой-либо власти, не смогут осуществиться. Неужели он так и не претворит в жизнь дорогие его сердцу идеи и неужели только силой можно исправить сложившееся на острове положение?

А положение было критическим: комитет, призванный организовать жизнь на острове, оказался бессилен перед анархистами, а меньшинство пыталось навязать свою волю большинству. Кау-джер узнал от мистера Родса, что ситуация день ото дня ухудшается, приближаясь к неминуемой катастрофе. Ему рассказали о поведении братьев Меррит, а также тех ирландцев и немцев, кто следовал за ними. Они хотели, подняв знамя солидарности, установить на острове режим самый тиранический изо всех возможных… Они отказывались подчиняться постановлениям комитета, подстрекали своих сторонников к грабежу складов, присвоению материалов, расселению по острову — возможно, для того, чтобы изгнать колонистов, отважившихся не подчиниться их власти, — к захвату складов; грозили лишить земли и даже изгнать с острова тех, кто оказывал им сопротивление. И в устах мистера Родса беспрестанно звучало как проклятие слово «анархия».

Но нашло ли это слово хоть какой-то отклик в душе Кау-джера, после того как ему разъяснили всю опасность создавшегося положения? Поколебались ли его давнишние убеждения? Появилась ли брешь в его воззрениях, столь непримиримых до сих пор, столь не поддающихся лечению в отношении требований социального государства, столь непоколебимых, вопреки очевидности, к сущности явления, появилась ли брешь, через которую проникли бы более практичные, более мудрые идеи?..

Как бы там ни было, — возможно, именно потому, что в нем происходила борьба высших сил, — Кау-джер оставался неподвижным; он отвернулся, чувствуя, что привлекает внимание, и, несмотря на то, что он угрюмо молчал, в его поведении ощущалось что-то бунтарское…

Мистер Родс взял его за руку, миссис Родс и дети придвинулись почти вплотную. За ними подошли господа О’Нарк и Брокс.

— Нет, мой дорогой друг! — заговорил мистер Родс. — Ничего нельзя добиться в обществе, где каждый действует по своему усмотрению, повинуясь своим фантазиям и капризам. Без высшего руководства невозможно создать что-либо прочное, окончательное. Прежде всего нужны мыслящая голова и твердая рука. Без этого — мы погибли. В ином случае нам останется отдать остров в руки разрушителей, которые выгонят нас отсюда, а кончат тем, что перегрызут друг другу глотки, как это бывает при всех революционных потрясениях.

Мистеру Родсу и его сподвижникам было известно, каких политических взглядов придерживался Кау-джер. Они знали его мечты о новом обществе, где люди не подчинены ни Богу, ни человеку. Знали они, несомненно, и то, что он не из тех сектантов, кто готов захватить власть с помощью насилия, утвердить ее огнем и мечом. Но сможет ли он пойти против своих убеждений?

— Когда человек вынужден работать на всех, — продолжал мистер Родс, — работа становится для него невыносимой. Он тут же попадает в зависимость от лодырей и негодяев. Коммунизм был бы возможен только в том случае, если бы все люди исповедовали одни Я те же идеи, имели одинаковые вкусы и желания, не отличались по уму, физической и духовной силе. Но человечество состоит из не похожих друг на друга личностей. Именно поэтому коммунизм неизбежно ведет к анархии.

Кау-джер сидел в углу комнаты, обхватив голову руками, опустив плечи, как будто на него все еще давил непомерный груз. О чем он думал? Собирался ли отвечать мистеру Родсу и что он мог ответить?.. Осознавал ли он, каким потрясениям уже подвергается остров Осте?.. Предвидел ли он недалекую катастрофу, передачу острова в руки Мерритов и их банды, чилийскую интервенцию в целях изгнания этих отверженных, потерю независимости и восстановление чилийского суверенитета?..

И что же тогда станет с Кау-джером, который верил, что нашел надежное убежище на этом, единственном независимом клочке суши на всем Магелланийском архипелаге? Снова почва ускользает из-под ног, и, когда колонисты сбегут в свою концессию в заливе Лагоа, куда отправится Кау-джер?..

Тем временем крики усилились: с одной стороны — крики исступления, с другой — крики ужаса. Мятежники приближались. Над поселком нависла угроза. Долг требовал от мистера Родса и его коллег выйти из дома, который уже окружили перепуганные и зовущие на помощь переселенцы.

— Пойдемте, — обратился Гарри Родс к членам комитета. — Наше место там.

Он направился к двери, но у порога обернулся и бросил взгляд в сторону Кау-джера.

Как только мистер Родс приоткрыл дверь, а его сын, О’Нарк и Брокс собрались последовать за ним, смертельно испуганные нарастающим шумом, миссис Родс с дочерью бросились на колени перед Кау-джером. Взяв его за руки и умоляюще глядя в лицо, они закричали:

— Вы… только вы можете спасти нас!

А мог ли он спасти их, а вместе с ними — все население острова, которому угрожала банда анархистов?.. Комитет оказался бессильным, так удастся ли что-то сделать ему, Кау-джеру, опиравшемуся единственно на свою популярность? Здесь требовался вождь, смелость которого была бы сравнима с его волей. Обладал ли он такими качествами? И должен ли посвятить себя делу общего спасения, и сможет ли отказаться от этого мандата по завершении своей миссии или когда его вынудят на то обстоятельства?..

— Кау-джер! — раздался крик мистера Родса. — От имени всех честных переселенцев, для которых ни мои коллеги, ни я ничего не смогут сделать, я объявляю вас главой острова Осте.

Толпа, в основном женщины и дети, еще ближе подошла к дому мистера Родса.

Все громче раздавались крики: «К складам, к складам!» Братья Меррит во главе двухсот мятежников ворвались в поселок и теперь двигались к складам. Призывы «К складам!» раздавались из толпы от тех, кто собирался склады атаковать, а не защищать.

Вооружившись ружьями, Гарри Родс, О’Нарк и Брокс решили присоединиться к защитникам складов, чтобы предотвратить их разграбление.

Многие в испуге бежали к подножию холма, другие пытались укрыться в маленькой бухточке, где стояла на якоре шаланда с Карроли и его сыном на борту.

На секунду задержавшись на пороге своего дома, мистер Родс крикнул:

— Кау-джер!

Кау-джер резко встал, высоко вскинул голову, к его щекам прихлынула кровь, глаза заблестели. Он сделал несколько шагов, но, не дойдя до порога, остановился.

Сквозь проем двери он увидел испуганных женщин и детей, бежавших в разные стороны, сгрудившуюся вокруг складов сотню защитников общественного добра, которое надо было отстоять во что бы то ни стало. По левому берегу Яканы на расстоянии менее двухсот шагов двигалась орущая банда во главе с Джоном и Джеком Мерритами. Большинство мятежников потрясало оружием.

— Ура! Да здравствует Джек Меррит! — вопили они.

Не услышав ответа Кау-джера, мистер Родс с О’Нарком и Броксом поспешили к складам, где их ждали товарищи.

Однако мятежники изменили направление своего движения. Они решили захватить эту группу, заставить мистера Родса отказаться от возложенных на него полномочий, а одного из братьев провозгласить единоличным правителем острова. Именно этим обстоятельством были вызваны здравицы в честь Джека Меррита!

Братья Меррит подошли почти вплотную к мистеру Родсу и его коллегам.

— Что вам угодно? — спросил мистер Родс.

— Мы требуем вашей отставки и отставки других членов комитета, — ответил Джон Меррит.

— Мы не согласны.

Эти слова Родса вызвали свист и улюлюканье бандитов. Сторонники Родса и мятежники стали сближаться. Ружья были взведены, револьверы сжаты в руках. Выстрелы могли раздаться в любую минуту.

Анархисты не переставали орать:

— Да здравствует Джек Меррит! Ура!

Джек, более горячий, чем его брат, отличался атлетическим сложением, чрезвычайной силой и способностью на самые отчаянные поступки. Он вполне подходил на роль главаря шайки отпетых негодяев.

Он дал знак, и дюжина его сотоварищей направились к мистеру Родсу и его друзьям. Раз у них нет желания отказаться от полномочий добровольно, найдутся другие способы сделать их сговорчивыми.

Вокруг мистера Родса сомкнулось кольцо колонистов, готовых к решительным действиям. Стычка вот-вот должна была начаться, Стоило прозвучать одному выстрелу, и за ним последуют десятки других.

В этот момент раздался зычный голос, заглушивший рокот толпы:

— Всем опустить оружие!

На пороге дома Родсов стоял Кау-джер. Он двинулся вперед, и все невольно расступились перед ним, освобождая путь. Высокого роста, статного сложения, он вызывал симпатию и уважение.

Только этот человек был способен овладеть ситуацией, обуздать зарвавшихся мятежников, отвергнуть их наглые требования, не допустить кровавого столкновения.

Один его вид остудил пыл самых крикливых, даже братья Меррит отступили на несколько шагов.

— Кау-джер, — прокатилось по рядам, и сотни голосов в едином порыве подхватили:

— Кау-джер! Кау-джер!

Рядом с ним, как из-под земли, выросли Карроли и Альг, оба с карабинами в руках, готовые отдать жизнь за Кау-джера, если ему будет угрожать опасность…

Мистер Родс и его коллеги расступились, и Кау-джер занял место в их рядах.

— Чего вы хотите? — обратился он к мятежникам, ровным, но твердым голосом, не выдававшим никаких эмоций.

— Мы требуем отставки комитета, — ответил Джон Меррит. — У нас есть своя кандидатура!..

— Кто же это?

— Мой брат Джек Меррит! Он сумеет организовать жизнь на острове так, как мы того хотим.

— Да здравствует Джек Меррит! — закричали мятежники сначала не очень уверенно, а затем все громче и яростнее.

Кау-джер сделал шаг вперед, и все притихли.

— Здесь все должны подчиняться комитету, и никому другому!

— Нет! — закричал Джек Меррит, скорее человек действия, чем говорун, и двинулся в сторону мистера Родса.

— Еще один шаг, и… — ровным голосом сказал Кау-джер и, выхватив у стоящего рядом Карроли карабин, приложил дуло к виску Джона.

С обеих сторон щелкнули затворы. Неужели появление Кау-джера лишь отсрочило кровопролитие?

И тут слово взял мистер Родс. Жестом руки он попросил тишины.

— Желание тех, кто требует нашей отставки, комитет удовлетворить не может. Но с согласия всех его членов я объявляю о добровольной передаче своих полномочий человеку, который имеет больше прав быть нашим руководителем и которого вся Магеллания уже давно именует благодетелем.

В воздухе прогремело громкое «ура», поддержанное даже мятежниками.

— Да здравствует Кау-джер! Ура! — в этом крике звучали радость и горячая признательность людей.

Кау-джер поднял руку, и тут же установилась тишина.

— Вы действительно хотите, чтобы я стал во главе острова?

— Да! — хором ответили мистер Родс и его коллеги, протягивая руки к Кау-джеру.

— Да! — повторило огромное большинство колонистов.

— Будь по-вашему, — ответил Кау-джер.

Вот при каких обстоятельствах он стал главой острова Осте, спасая колонию и обеспечивая ее независимость!