В мишуре и блестках

Глава 10 Отъезд

— То, что я хочу сказать, очень важно, — начал мистер Смит, — потому буду душевно благодарен, если вы меня выслушаете. Пожалуйста, возражайте, дополняйте, но сначала выслушайте. На наше счастье эта дерганая дверь открывается сама по себе. Вы слыхали? Он поговорит по телефону, а потом пойдет на задний двор разбираться со своей шайкой. Что дает нам передышку. Отлично. Уж не знаю почему, но он возомнил, что твои миляги-прислужники, Илли, тут ни при чем. Поэтому все, что мы скажем по ходу дела, чертовски важно. Нет, дамочка, не встревайте. Придет ваш черед.

Итак. Мы знаем, что Альф Молт был жив, когда закончил лицедействовать и, приплясывая, вышел в стеклянную дверь. Мы знаем, что он был жив, когда с него снимали баки. И когда он остался один в раздевальне, он тоже был жив. Больше мы ничего не знаем. Значит, крайне важно, чтобы каждый из нас мог четко рассказать, что он делал и где был с того момента, когда последний раз видел Молта. Верно? Да уж куда вернее.

Дальше. Похоже, что мы все можем ручаться за прекрасный пол в лице Кресси Тоттенхэм. Через какую-нибудь минуту или две, после того как Альф закончил представление, Кресси вошла в гостиную, сняв с Молта баки, и у нее уж наверняка не было времени укокошить его и избавиться от тела.

— Послушайте, дядя Берт…

— Хорошо, хорошо, хорошо! Я ведь не сказал, что она могла убить. Я сказал, что не могла, и точка. Это важно для Кресси. Потому как выходит, что она была последняя, кто видел Молта живым, за исключением, разумеется, его убийцы, и потому Кресси попадает в особую категорию.

— Никуда она не попадает, — перебил Хилари.

— Не будь дураком, Хилари, — одернула его тетка. — Продолжайте, Смит.

— Ага, ну вот мы добрались и до вас, мадам. Кресси вошла и сказала вам, что рождественского дедушку изображал не полковник, а Молт, и вас тут же как ветром сдуло. Куда вы пошли?

— К моему мужу, естественно.

— Прямо с ходу?

— Разумеется. В нашу спальню.

— А вы не заглядывали в гардеробную?

— Нет.

— Можете доказать?

— Нет! — Миссис Форестер покраснела от гнева.

— Жалко, правда?

— Чушь! Вы совершенно обнаглели.

— О, ради бога!

— Тетя Тру, он пытается помочь нам.

— Когда мне понадобится помощь, я о ней попрошу.

— Вы нуждаетесь в ней сию минуту, кошелка вы старая, — рассердился мистер Смит.

— Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом!

— Дядя Берт… право.

— Сейчас мы и до тебя дойдем, Илли, погоди. А где был я? Ага, помню. С Кресси в гостиной. Она рассказала вам двоим о замене, и вы один за другим вышли из комнаты. Куда ты направился?

— Я? Искать Молта, чтобы поблагодарить его. Заглянул в раздевальню, в библиотеку, а потом пошел наверх, посмотреть, не там ли он. Навестил дядю Прыга, тетя Тру была с ним, и в конце концов вернулся в гостиную.

— Вот то-то и оно, — сказал мистер Смит. — Выходит, если Альф Молт пошел наверх, то ты, или твоя тетушка, или — допустим, у него вовсе не было никакого приступа — твой дядя могли его укокошить.

— Но… мой дорогой дядя Берт… только могли, но не укокошили! Предположим, у нас была такая возможность, но кроме нас… — Хилари вдруг резко умолк.

— У кого, кроме вас? У меня не было. У миссис Аллейн тоже. Мы с ней уплетали рождественский обед, к нам не подкопаешься, любой может подтвердить.

— Очевидно, мы должны принять на веру, Смит, что вами движет чистый альтруизм? Если вы абсолютно убеждены, что находитесь вне подозрений, то почему вы так суетитесь? — осведомилась миссис Форестер.

— Ну разве она не прелесть? — воззвал к своим слушателям Берт Смит. — Ну не душка ли, черт побери? Человек обращается к своим друзьям, или к тем, кого он за таковых держит, попавшим в гнусную переделку, хочет оказать им услугу, а что он получает взамен? Вы сами сможете выкарабкаться?

— Уверяю вас, Смит, — поджала губы миссис Форестер, — мы вам весьма признательны. Однако в деле есть один аспект, который, боюсь, вы проглядели. — Она чуть помолчала, сунула руки в рукава ярко-красного кардигана и сложила их на животе. — А не мог ли Молт быть убит значительно позднее, ночью? Твой дядя, Хилари, не захочет признаться, но Молт и вправду время от времени надирался. Думаю, что в тот вечер с ним как раз случился запой. Крессида полагает, что он прятал в кармане бутылку. Возможно, после представления он хлебнул как следует, спрятавшись где-нибудь, например в машине, поэтому его и не нашли, а позже вечером вернулся в дом — и был убит.

— Эк у вас все складно и ловко получилось, — усмехнутся мистер Смит.

— У мистера Аллейна получится не хуже, можете быть уверены, — парировала полковница.

— Тетя Трах, его искали всюду.

— А в машины заглядывали?

Хилари промолчал.

— В таком случае, — уверенно продолжала миссис Форестер, словно услышала желаемый ответ на свой вопрос, — я не понимаю, почему вы, Смит, или Крессида, или ты, Хилари, можете быть исключены из списка подозреваемых.

— А как насчет вас? — спросил Смит.

— Я? — грозно надвинулась на него миссис Форестер. — Несомненно, и я могла убить Молта. Правда, уму непостижимо, зачем мне его убивать, но, несомненно, я могла это сделать.

— И проще простого. Вы идете наверх к полковнику, он спит. Слышите, что Альф Молт в гардеробной, хватаете кочергу — и дело в шляпе. Потом вываливаете труп за окно. — Мистер Смит слегка смутился. — Ты вроде говорил, Илли, что Винсент и компания подобрали его под окном?

— Не помню, чтобы я говорил такое. Но Аллейн утверждает, что так оно и было.

— Если моя теория правильна, Смит, то описанным вами способом его мог убить кто угодно. Вы много тут наговорили, но ничего не доказали, я говорю, вы…

— Да не орите вы на меня, я вам не муж, — прорычал мистер Смит. — Я наблюдал за вами, дамочка. Вы ведете себя очень странно. Что-то вам не дает покоя, но заперли рот на замок и молчок.

— Я не позволю! В моем доме! — проорал Хилари, словно внезапно очнувшись.

— Позволишь. Никуда не денешься. Не хочешь понаблюдать за своей теткой? Я наблюдал. Когда Аллейн говорил об этом чудном жестяном сундуке. Его разговор вам не понравился, мадам, верно? — Мистер Смит подошел вплотную к миссис Форестер и ткнул в нее толстым указательным пальцем. — Ну, выкладывайте. В чем дело? Что в этом проклятом сундуке?

Миссис Форестер выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Секунду спустя дверь тихонько отворилась сама по себе.

Ключ подошел. Повернулся он легко. Дужка замка выскользнула из петли. С язычком пришлось повозиться. Тут пригодился бы рычаг, но ценой сломанного ногтя, несмотря на то что руки были в перчатках, с ним наконец удалось справиться.

Вертикально поднятая крышка норовила упасть, поэтому ее пришлось подпереть головой, что создавало дополнительное неудобство.

Шкатулка с деньгами. Заперта. Папка для карт. Холщовые мешочки, перевязанные красной лентой. Конверты из манильской бумаги с пометкой «Переписка Г. и Р. Ф.» Он хранил все их письма.

«Рецепты». «Общая корреспонденция». «Путешествия». «Разное». Документы в большом конверте. «Нашему преданному и возлюбленному…»

Необходимо было сохранять спокойствие, «крутизну», как выразилась бы Крессида. Не копаться лихорадочно в бесчисленных бумагах, но методично и деловито искать. Нужен разумный подход.

В другой запертой шкатулке что-то грохотало. Драгоценности, которые она не надела на праздник. И вот, наконец, полевая сумка — тоже на замке.

Без паники. И все-таки холодок пробежал по коже, когда кто-то прошел мимо двери. Ключи из двери вынуты, комнату нельзя запереть.

Порыв немедленно сбежать отсюда, прихватив сумку, был почти непреодолимым, но тогда возникли бы новые трудности. Если б только сладить с замком! Пусть думают, что Молт сам своротил его. Металлическая нашлепка на откидной части пристегивалась к немудреной защелке на самой сумке. Может, сбить защелку? Или лучше оторвать нашлепку? Кочерга, разумеется, исчезла, но остались щипцы с острыми тонкими концами.

Да, между металлической нашлепкой и защелкой есть зазор. Втыкаем щипцы, глубже, а теперь изо всех сил!..

Получилось!

Дневник. Большой конверт. «Мое завещание». Не запечатано. Быстро просмотрели. В сторону. Кладем обратно, скорее. Вот оно! Плотный конверт, а в нем документ, составленный по-немецки, с подписями. Заявление, написанное рукой полковника Форестера. И заключительная фраза: «…заявляю, что она моя дочь». И подпись — Альфред Молт.

Полевую сумку возвращаем на место, скорей, скорей, скорей.

Запираем сундук. Ставим обратно в шкаф. Теперь конверт. Его нужно спрятать под кардиган и бежать отсюда.

Она застыла, затаив дыхание.

Дверь отворилась, и мгновенно — она не успела даже охнуть — комната наполнилась людьми, а к ней подходил Аллейн.

— Значит, вы нашли то, что искали, — произнес Аллейн.

За их короткое знакомство Крессида во второй раз истошно завопила.

— Это было самое простое решение, — сказал Аллейн. — Мы оставили дверь в библиотеку приоткрытой и таким образом дали знать, что путь свободен. Фокс вытащил из кармана ключ в качестве приманки, и Крессида Тоттенхэм сказала, что направляется в кабинет и передаст ключ полковнику. Мы пошли наверх, спрятались и выследили ее. Мы рисковали, могло ничего не получиться, и тогда нам предстояло бы длительное нудное расследование. Конечно, оно еще не закончено, но мы многое выиграли, застигнув ее врасплох. Она была изумлена и ошарашена и выдала себя с головой.

— Рори… а когда ты в первый раз заподозрил?..

— А, ты об этом. Почти с самого начала, — с простодушным самодовольством ответил Аллейн. — Видишь ли, все поверили ее байке, что полковника замещал Молт. Она выходила сухой из воды, но тогда прочие улики — костюм, парик и еще кое-какие мелочи — превращались в несуразную головоломку. Но если она заменила полковника, то все вставало на свои места.

Она ударила Молта в гардеробной кочергой сзади по основанию черепа, наверное, когда он высунулся из окна посмотреть, на месте ли Винсент, который, кстати, его видел, но, согласно плану, тут же подхватил санки и завернул за угол. И в этот момент зазвонили колокола. Поднялся оглушительный шум. Она сняла с него парик, костюм. Труда это не составило: Молт повис на подоконнике, а у костюма молния сзади по всей длине. Столкнуть его вниз тоже было легко.

Спуститься в холл — вот что представляло опасность. Но она знала, что с колокольным звоном все обитатели дома, включая слуг, должны собраться в библиотеке. Если бы даже кто-нибудь увидел ее с костюмом и прочими атрибутами в руках, то не придал бы значения. Она вошла в раздевальню, сунула за обе щеки ватные катыши, надела парик, костюм, длинную золотистую бороду, усы, корону. А также меховые сапоги. И шерстяные перчатки полковника, а вы все подумали, что он забыл их снять. И вышла во двор. Там ее встретил ни о чем не подозревающий Винсент. Попорхав вокруг рождественской елки, она вернулась в раздевальню и быстренько сбросила маскарадный наряд. Через пять минут она уже спрашивала тебя, хорошо ли Молт справился с ролью, потому что ей сзади было плохо видно.

— Рори… где она сейчас?

— У себя в спальне с полицейским у двери. А что?

— Она… напутана?

— Когда я уходил, она была в ярости. Пыталась меня укусить. К счастью, я был начеку, и ей не удалось повторить свой успех с вазой. — Аллейн взглянул на жену. — Знаю, радость моя, жалеть ты умеешь не хуже Достоевского. — Он обнял ее. — Какая же ты все-таки милая. Несмотря на то что жутко гениальна. До сих пор привыкнуть не могу. За столько-то лет. Странно, не правда ли?

— Она спланировала все заранее?

— Нет, убийство — нет. Оно — импровизация, нечто вроде токкаты. А теперь ей предстоит отыграть фугу.

— Но… вся эта ерунда с ловушками и прочим?

— Стремилась настроить Билл-Тасмана против его домашних душегубов. Она предпочла бы парочку мрачных греков, сбежавших от «черных полковников».

— Бедный Хилари.

— В общем, да. Она и впрямь чудовищное создание. Тем не менее без смягчающих обстоятельств и тут не обошлось. Из судебной практики известно, с них-то часто все и начинается.

— Расскажи.

— Да, с них и начинается, — повторил Аллейн. — Не знаю, когда именно полковник Форестер решил, что обязан вмешаться. Из документов, найденных в том кошмарном сундуке, следует, что она была дочерью Молта и молодой немки, умершей при родах. И что Молт, проявив изрядное мужество, спас жизнь полковнику, покрыв себя славой и уродливыми шрамами. Кроме того, у Молта были средства: сбережения, заработки, жалованье и, прежде всего, кругленькая сумма, унаследованная от отца, владельца табачной лавки. Бедняга полковник чувствовал себя в вечном долгу перед Молтом. А Молт, как многие люди его происхождения, был закоренелым снобом и хотел, чтобы его дочь «воспитывалась как леди». Процесс воспитания должен был организовать полковник. Молт же стал бы наблюдать из оркестровой ямы, незаметный, практически незримый. Так все и случилось, но человек предполагает… Хилари Билл-Тасман встретил Крессиду в доме своих дяди и тети и решил, что она изумительно подходит на роль хозяйки Холбердса, а заодно и дамы его сердца. Она устраивала его по всем пунктам и не в последнюю очередь родовитой фамилией Тоттенхэм.

— Родовитой? — переспросила Трой. — Ах, ну да. Тоттенхэм. Но почему Тоттенхэм?

— Спроси об этом полковника, — ответил Аллейн.

— Молт был большим почитателем аристократических фамилий, — сказал полковник. — Этим и объясняется его выбор.

— Нам-то было все равно, — вмешалась миссис Форестер. — В конце концов, есть другие имена. Род предлагал назвать ее Болтон или Вулверхэмптон. Но Молт уперся. Она будет Тоттенхэм, и точка.

— Но почему дело дошло до крайних мер? — спросил Аллейн.

— Расскажи ему, Тру, — произнес полковник, печально глядя перед собой.

— Из-за помолвки. Род считал… мы оба считали… что Хилари следует поставить в известность о ложных претензиях невесты на высокородность. Она наврала ему с три короба…

— Секундочку, — перебил Аллейн, — так она знала?

Нет, конечно, нет, В один голос воскликнули Форестеры. Ей было лишь сказано, что родители умерли, а родственников вовсе нет.

— С согласия Молта, — добавил полковник. — Крессида с детства была уверена, что она сирота. Конечно, когда она навещала нас, Молт проводил с ней немало времени.

— Он прямо-таки млел от нее, — снова вмешалась миссис Форестер. — В зоопарк водил.

— Да, — подтвердил ее муж, — читал «Питера Пэна» и все такое. Боюсь, он немного забылся и дал ей понять, что сказки про отца-бедняка имеют к ней непосредственное отношение.

Однако, как выяснилось, Крессида не вняла намекам Молта и сочинила для себя великолепную легенду. Обнаружив, что Хилари помешан на геральдике, она приложила немало усилий, дабы предстать в самом выгодном свете.

— Видите ли, — грустно произнес полковник, — для Хилари такие вещи страшно важны. Она полагала — и, возможно, не без оснований, — что когда он узнает о ее дутом происхождении, то изменит отношение к ней в худшую сторону. Знаю, я виноват, виноват во всем, но, когда она завела об этом разговор, я велел ей выкинуть всякую чушь из головы и, боюсь, сболтнул липшего.

— Он сказал ей, — продолжила его жена, — разумеется, не указывая прямо на Молта, что она происходит из хорошей, но отнюдь не аристократической семьи, наоборот, семья была даже очень простой. И она по отдельным словам, оговоркам догадалась — знаете, она очень сообразительная, — что родилась незаконнорожденной. Род сказал ей, что было бы бесчестно выйти замуж за Хилари, обманывая его. Мол, если Хилари любит ее, правда его не остановит.

— Я… предупредил ее… — начал полковник и осекся.

— …что, если она не скажет Хилари, вы скажете.

Глаза полковника округлились, как блюдца.

— Да. Так оно и было. Откуда вы знаете?

— Догадался, — соврал Аллейн.

Наступило продолжительное молчание.

— А, понятно… — Миссис Форестер метнула косой взгляд на встроенный шкаф.

Полковник беспомощно взмахнул руками.

— Но самое ужасное, — сказал он, — во что я никак не могу заставить себя поверить, это… Как она могла?..

Он встал и подошел к окну. Миссис Форестер хмуро взирала на Аллейна.

— Как она могла нанести удар, принимая Молта за вас? — подсказал Аллейн.

Полковник кивнул.

— Поверьте, сэр, — сказал Аллейн, подходя к нему, — не нужно переживать понапрасну. Она отлично знала, что перед ней Молт. Поверьте.

Полковник уставился на Аллейна.

— Но… Конечно, это приносит некоторое облегчение. Кому не стало бы легче… Но… как же Молт? Мой бедный Молт и ее?.. Нет! — воскликнул он. — Ничего не хочу знать. Не рассказывайте мне ни о чем.

Но Билл-Тасману Аллейн рассказал.

Он, Хилари и Трой, приглашенная хозяином дома, сидели в кабинете. Полицейские, кроме шофера Аллейна, уехали, забрав с собой Крессиду. Ее отец также покинул Холбердс в фургоне для перевозки трупов.

Погода, словно следуя законам мелодрамы, прояснилась: засияло солнце, снег начал таять.

— Понимаете, она была так красива, — объяснял Хилари, обращаясь к Трой. — Наверное, красота сбила меня с толку. Сомнительные замашки и скучная болтовня пропускались через фильтр, и в результате оставалась лишь необыкновенная привлекательность. Ее выходки казались мне милыми детскими шалостями… Впрочем, откровенно говоря, они меня вообще не волновали. — Он на минуту задумался, а затем уголки рта приподнялись в легкой усмешке, запечатленной на портрете Трой. — Совершенно ужасная история, и, разумеется, я потрясен. Честное слово, потрясен. Но… как я узнал от дяди Прыга и тети Трах, она потчевала меня самыми вздорными выдумками. Я имею в виду имя Тоттенхэм и прочее.

— Она знала, что такие вещи много значат для вас, — заметила Трой.

— Конечно, значат! Я самый оголтелый сноб на свете. Но… Молт? Молт! Ее папаша!

— О Молте она не знала, — сказал Аллейн.

— И когда же ей все стало известно? — сердито осведомился Хилари. — Или она так и пребывала в неведении до самого конца? Она… дала показания?

— Рассказала кое-что, — неопределенно ответил Аллейн, но, поскольку Хилари в упор смотрел на него, продолжил: — Ей было известно, что документы, касающиеся ее рождения, находятся в походном сундучке. Полковник проговорился, когда убеждал ее сказать вам правду. Вечером, в праздник, решив, что полковник ждет ее внизу, в раздевальне, а все остальные собрались вокруг елки, она попыталась взломать сундук с помощью кочерги. Молт, продемонстрировав полковнику, как он выглядит в костюме и парике, Вернулся в гардеробную и застал ее за работой. Наступила развязка. Молт уже изрядно выпил, был возбужден и рассказал ей все. Внизу зазвонили колокола, он выглянул в окно посмотреть, на месте ли Винсент, и она ударила его кочергой.

— Значит, действовала непреднамеренно? — быстро спросил Хилари. — Заранее не планировала? Нечто вроде инстинктивного поведения, да?

— Можно и так сказать.

— Хоть это утешает. И никаких поползновений на бедного дядю Прыга, благодарение небесам.

Аллейн промолчал, надеясь, что на суде не возникнет необходимости в привлечении побочных улик — заклиненных рам и припрятанных таблеток.

— Защита, — протянул он, — вероятно, постарается свести обвинение к непредумышленному убийству.

— И сколько?..

— Трудно сказать. Возможно, ее выпустят.

Хилари явно встревожился.

— Ну, понятно, не сразу, — сказал Аллейн.

— Моих бедолаг, Винсента и компанию, — помолчав, решился Хилари, — скорее всего назовут соучастниками.

— В некотором смысле они ими и были.

— Да, — торопливо заговорил Хилари, — но одно дело нанять в прислуги… э-э… случайных убийц, а другое… — Он осекся и заметно порозовел.

— Пожалуй, нам пора, Рори, — сказала Трой.

Хилари рассыпался в благодарностях, похвалах портрету, извинениях и наилучших пожеланиях.

Когда они отъезжали, Хилари с достоинством хозяина огромного поместья стоял на освещенном солнцем крыльце. Неподалеку маячили Мервин и Катберт, помогавшие грузить вещи. В последний момент к Хилари присоединились мистер Смит и Форестеры. Трой помахала им.

— Можно подумать, нас провожают после чудесно проведенного уик-энда, — усмехнулась она.

— Знаешь, что чуть было не сорвалось с языка Хилари? — спросил ее муж.

— Что?

— А то, что когда она выйдет, то станет вполне подходящей кандидатурой для службы в Холбердсе. Конечно, не на том посту, на который нацеливалась. Но почему бы не взять ее в горничные? С особыми привилегиями.

— Рори!

— Готов спорить на что угодно, — заявил Аллейн.