В объятиях пришельцев

Автор: Трейси Сент-Джон

Книга: «В объятиях пришельцев»

Серия: «Клан Калкор»

Год написания: 2010

Жанр: Эротика, менаж, пришельцы, легкое БДСМ, отношения доминант/сабмиссив

Возрастное ограничение: 18+

Над переводом работали:

Переводчик: Kassandra37, Лана Мур

Редактор: Nikolle

Дизайн обложки: Poison_Princess

В книге всего: 25 глав

Перевод осуществлен для группы: https://vk.com/paranormal_love_stories

И для сайта: http://ness-oksana.ucoz.ru/

Текст выложен исключительно для ознакомления.

Не для коммерческого использования!

При размещении на других ресурсах обязательно указывайте группу, для которых был осуществлен перевод. Запрещается выдавать перевод за сделанный вами или иным образом использовать опубликованные в данной группе тексты с целью получения материальной выгоды.

Глава 1

— За тобой следят, — прошептала посол Врилл Амелии.

«Конечно, за мной. Я почетный гость и единственная здесь землянка», — подумала рыженькая.

Тем не менее от возбужденного голоса посла Врилл по обнаженным рукам Амелии побежали мурашки. Она одернула огненно-красное с золотом платье, сшитое для неё специально на планете Пласиус. Этот шедевр местных дизайнеров едва прикрывал все стратегически важные места Амелии.

Она всё ещё не могла поверить, что Врилл удалось уговорить её одеть это практически не существующее платье. Пласианцы, должно быть, чем-то опоили Амелию — другого объяснения не было.

Вырез спереди на этом весьма нескромном наряде опускался практически до пупка. Достаточно плохо оказалось уже то, что это творение местные модельеры сшили из очень тонкой легкой полупрозрачной ткани, из-за чего при каждом движении Амелии лиф платья сдвигался, так что ей приходилось быть весьма осторожной в движениях, если она не хотела выставить в этом переполненном зале на всеобщее обозрение свою обнаженную грудь. А поскольку Амелию природа одарила пышным бюстом, то этот скудный клочок ткани постоянно подвергал опасности её скромность.

Лямки лифа завязывались сзади на шее, оставляя спину практически полностью обнаженной, скрытой лишь волосами. Локоны, подколотые у висков сверкающими гребнями, не скрывая миловидного личика, стекали волнистой рыжей рекой до самой талии. И Амелия находила ощущение от соприкосновения её волос с обнаженной кожей спины весьма порочно-соблазнительным. Незнакомое, возбуждающее ощущение. Обычно она собирала волосы в хвост на затылке, а спина прикрывалась блузкой.

Расселина между её ягодиц, скрытая водопадом волос, исчезала под кружевной юбкой, спускающейся вниз пышным шлейфом, на который ушло девяносто пять процентов ткани платья. Сшитый из более тяжелого материала, он доходил до самого пола. Передвигаясь по залу, Амелия ощущала, как тяжелый шлейф натягивал эластичный лиф платья, облегая её немаленькую грудь. Амелия была уверена, что никто и не догадывался, что под платьем она полностью обнаженная. Даже несмотря на то что каждый изгиб её тела отчетливо виднелся под платьем.

Самой худшей частью наряда являлся клочок якобы юбки спереди. Подол оказался настолько возмутительно коротким, лишь на дюйм ниже обнаженных складочек между бедер. Её длинные покрытые золотистым загаром ноги обрамлял каскад огненно-красной с золотом ткани.

Одежда здесь, безусловно, не соответствовала моральным принципам, царящим на Земле. Привлекательные пласианцы слыли мастерами в соблазнении и не беспокоились о скромности.

— Кто смотрит на меня? — прошептала Амелия Врилл. Землянка осмотрела толпу, собравшуюся в доме Саусин Исрала. Высокопоставленные пласианцы, чиновники и представители художественной гильдии толпились в бальном зале, флиртуя друг с другом. В затемненных уголках вдоль стен стояли мягкие диваны, на которых расположились парочки, без стеснения уже занимающиеся любовью. Амелия не смела даже смотреть в ту сторону. Их нежные стоны звучали как фоновая музыка для дружески беседующих пласианцев. По едва слышному время от времени вскрику можно было догадаться, что кто-то достиг пика наслаждения.

Бальная зала предназначалась для общественных мероприятий, но организаторам все-таки удалось создать интимную соблазнительную атмосферу. Янтарная легкая ткань, струящаяся по стенам, золотые огоньки, скользящие по потолку, создавали легкую сказочную обстановку. Мягкое освещение обеспечивало затемненные уголки для занятий любовью.

Светящиеся шарики подчеркивали фантастическую эротическую роспись на потолке.

Амелия часто разглядывала расписанный потолок с эротическими композициями, и каждая последующая сцена была ещё откровеннее предыдущей.

Несмотря на довольно откровенные сюжеты, сомнений в таланте неизвестного художника не возникало.

Если бы Микеланджело рисовал оргии, то роспись бального потолка Исралы могло бы быть его работой.

Многие собравшиеся в зале не сводили с Амелии глаз и кивали в знак уважения. Прием был организован в её честь как первого художника с Земли, проживающей на Пласиусе.

В темных, как черный мрамор, глазах Врилл тлело пламя. Амелия с удивленным смущением осознала, что её подруга возбуждена. Бронзовая кожа стройной пласианки блестела. Шикарная оливкового цвета грива на голове, больше похожая на мех, шевелилась, как от легкого дуновения ветерка. Её тело окутывал аромат парфюма, исходящий из арома-кулона, вплетенного в льдисто-голубое весьма откровенное платье. В воздухе витал любимый Врилл отчетливый запах пряностей. В голосе послышались обычные для неё хриплые нотки:

— Ты привлекла внимание калкорианского клана. Если бы взглядом можно было обжечь, ты бы уже сгорела до тла.

Калкорианцы! Амелия замерла. На мгновение она даже забыла, как дышать.

— Ты уверена, что это калкорианский клан?

— Да я узнала бы и жаждала калкорианцев, даже если бы ослепла. — Врилл окинула землянку темным взглядом. — Это ставит тебя в неловкое положение? Поскольку Земля отказывается заключать мирный договор с Калкором. Твои соотечественники выступают против них на каждом межгалактическом совете.

Амелия сглотнула. В своем голосе даже она услышала оборонительные нотки:

— Наше правительство считает их угрозой, особенно для женщин-землянок.

Врилл усмехнулась:

— Всё потому, что в твоем правительстве одни мужчины, а они не хотят, чтобы ваши женщины сбежали в клан. А все бы так и поступили, если бы попробовали то, что предлагают женщинам мужчины Калкор. — На её лице отразилась озабоченность. — Твое правительство заставит тебя покинуть Пласиус, если узнает, что здесь находятся представители клана?

— Нет, если это всего лишь один клан, и я буду держаться от них подальше. — Амелия слышала неуверенность в собственном голосе.

— Хорошо! Я не хочу, чтобы ты уезжала. И если будешь держаться от них подальше, я никому не скажу. — Она захихикала.

— Где они, Врилл? — Амелия продолжала озираться по сторонам, но видела лишь стену из бронзовых полуобнаженных тел пласианцев.

Врилл отвела Амелию на несколько шагов в сторону.

— Теперь ты можешь их увидеть. Они стоят посредине залы, чуть позади и справа от тебя, — указала она.

Амелия обернулась и посмотрела в ту сторону. Мышцы её шеи напряглись. Она заметила, что мужчины тоже на неё уставились. Даже с расстояния в половину огромной бальной залы пласианцев нельзя было не заметить колоссальные различия между калкорианцами и пласианцами.

Три инопланетянина возвышались над пласианцами. Если пласианцы выглядели изящными, нежными, эфемерными существами, то калкорианцы были словно высечены из гранита. Там, где у пласианцев были лишь намеки на изгибы, калкорианцы буквально бугрились мышцами. Если пласианцы излучали свою готовность получать наслаждение, калкорианцы захватили бы это путем грубой силы.

— У кого-то в голове весьма непослушные мысли. Твоя кожа стала такой же красной, как твои волосы, — прошептала ей на ушко Врилл.

Амелию обдало жаром. Вокруг неё витал её собственный аромат, напоминающий летний ночной ветерок после грозы. Свежий, обновленный и почему-то волнующий.

Калкорианцы оказались очень похожи на землян, подсевших на стероиды с рождения. Но, без сомнения, было и много различий. Помимо разницы в размерах, по слухам, Амелия знала, что у них так же имелись клыки, которые втягивались в верхнюю челюсть, если ими не пользовались.

Предположительно, при укусе калкорианец вводил в жертву опьяняющие феромоны, обездвиживая и лишая всякой способности к сопротивлению.

А так, в основном, они очень сильно походили на вид Амелии. На самом деле сходство было просто шокирующим. Кое-кто, весьма далекий от власти на Земле, шептался, что у землян и калкорианцев общие предки.

Согласно историкам, эта инопланетная раса покинула обреченную планету тысячелетия назад и поселилась на Калкоре. Теории изобиловали доказательствами, что некоторые калкорианские предки так же поселились на Земле. Между двумя расами существовало слишком заметное сходство, непохожее на простое совпадение.

Такие идеи были строго запрещены на Земле. Всё, что противоречило доктрине Церкви, считалось незаконным, запрещенным для рассмотрения и уж тем более для обсуждения. Земляне были избранным Богом народом. Калкорианцы считались лишь плохой копией, возможно, даже эмиссарами Сатаны.

Амелия гордилась своим более открытым мировоззрением и однажды покинула Землю. И здесь со своими пласианскими друзьями часто обсуждала возможности связи между землянами и калкорианцами. Маленькая группа из её пласианских единомышленников были потрясены и в то же время обрадовались встрече с землянкой, готовой вести дискуссии на такую глубокую тему.

Со своей стороны, Амелия наслаждалась свободой от тирании на Земле, основанной на религиозно-деспотическом режиме. Она видела слишком много развращенности, слишком много преступлений, совершенных на её родной планете во имя Бога. Но даже несмотря на это, Амелия всё ещё верила в высшие силы, что непременно накажут злодеев. Она ощущала, что это лучше, чем месть, более великодушно, чем осуждение. Именно это мировоззрение позволило ей счастливо жить на Пласиусе. И несмотря на сексуальную раскрепощенность пласианцев, она старалась их не судить.

Если бы она только могла заставить свои чувства договориться с разумом, по поводу того, что она так часто оплакивала.

Её всё ещё сдерживало строгое воспитание, чтобы чувствовать себя комфортно рядом с настолько любвеобильной расой.

Позволив себе лишь на мгновение взглянуть на калкорианцев, Амелия заметила, что у всех трех представителей этой расы были черные волосы, широкие лбы и решительно поджатые чувственные губы. Их кожа оказалась темной, как у землян ближневосточного происхождения.

Она отвернулась от пронзительных взглядов мужчин клана. Её облегающий тело лоскуток ткани, по недоразумению зовущийся платьем, совсем не препятствовал их оценивающим взглядам. Амелия взглянула вниз и заметила, что жесткие бусинки напряженных сосков выпирают под тонкой тканью. Она снова покраснела при виде своего бесстыдно возбужденного тела и скрестила руки на груди. Насколько же обнаженной себя чувствовала Амелия! Она вздрогнула.

— Я не знала, что калкорианцы настолько… огромные, — сказала она. — Их кланы всегда состоят из трех мужчин?

— Конечно. Это драмок — лидер клана. Имеет ранг чиновника, носит правительственные знаки отличия. На нем черный мундир с голубой отделкой. Их мундиры просто роскошны, правда? По нему ты можешь точно увидеть, что получишь. Драмок может сделать женщину счастливой. — Врилл похотливо облизнула губы.

— У него доминирующая внешность. — Амелия задумалась о строгих чертах лица и пронзительном взгляде мужчины, которого Врилл назвала лидером. Его взгляд, на краткий миг встретившись с её взглядом, казалось, пронзил её душу. Она снова вздрогнула, стараясь взять под контроль реакцию собственного тела. — А что насчет остальных? Кто они?

— Самый большой калкорианец в зеленом мундире — имдико, воспитатель клана. На его кителе значок Межгалактического медицинского совета. На этом совете может присутствовать только главный врач с каждой планеты. Третий мужчина — нобэк, защитник клана. Он в форме «Калкор Глобал Секьюрити». Очень впечатляющие верительные грамоты, — промурлыкала Врилл. — Должно быть, на Калкоре действительно серьезные проблемы, если настолько влиятельный клан по всем мирам ищет матару.

«Матара?» — удивилась Амелия. Даже её отличное знание журчащего языка пласианцев не помогло, она не поняла значение этого слова. Да и прозвучало оно слишком гортанно для языка Врилл.

Врилл взмахнула алебастровыми ресничками в сторону калкорианцев. И снова облизнулась.

— Приятно видеть, что здесь они ищут женщину.

Амелия вздрогнула:

— Я думала, что калкорианцы и пласианцы несовместимы.

— Наши виды могут наслаждаться определенными удовольствиями, но калкорианские мужчины слишком велики, чтобы вступать в сексуальные отношения с пласианскими женщинами. Конечно, всегда есть что-то прекрасное, что не требует обычного подхода. Однажды я использовала на калкоринце свой рот, чтобы…

— Нет, Врилл, — прервала её Амелия.

Пласианка вздохнула:

— Ты настолько закомплексована. В любом случае, держу пари, клан здесь не для того, чтобы найти пласианскую женщину. Думаю, их больше интересует совместимость с землянками.

Амелию из жары бросило в озноб.

— Думаешь, они здесь из-за меня?

Её подруга не спеша улыбнулась:

— Почему бы тебе самой не спросить у них, моя прекрасная стыдливая подруга? Вот и они.

— Что? — У неё закружилась голова. Горло сжалось, и она почувствовала ноющую боль в руках и ногах. Клан действительно приближался к ним, не сводя с неё взгляда.

Обернувшись, она увидела, как Врилл исчезает в толпе пласианцев.

— Врилл!

— Простите, Амелия Райан?

Она вздрогнула, и не только потому что мужчина заговорил с ней на её родном языке. Его голос отозвался дрожью в каждой её косточке. Казалось, всё её тело вибрировало от подобного резонанса.

Она сопротивлялась ему. Хотела сбежать, даже попыталась это сделать, но властный голос калкорианца заставил её обернуться к мужчинам. Она всегда подчинялась власти, даже когда это ставило её жизнь под угрозу. И этот случай ничем не отличался от остальных, хотя этот мужчина не принадлежал к её виду. Каждый раз ощущая, как кто-то над ней доминирует, Амелия мгновенно подчинялась этому человеку.

Обернувшись, она увидела всех представителей клана: обнаженные мускулистые руки нобека, его широкую грудь. Затем в поле её зрения попали такие же перевитые мышцами две пары рук и ещё две широких груди. Её взгляд задержался на обвязанных платками шеях, твердых подбородках и трех парах глаз.

Она подумала о виноградной лозе, обвивавшей забор вокруг её маленького заднего дворика. Вспомнила терпкую сладость, скользящую по горлу, как жидкий шелк. Глаза калкорианцев оказались такого же холодного сине-фиолетового цвета. С вертикальным кошачьим зрачком.

«Я должна бежать, — подумала Амелия. — Земное правительство не одобрило бы даже то, что я заговорю с ними. Представители правительства рассказывали, что эти инопланетяне вырождаются и потому желают вовлечь в свои чудовищные сексуальные игры женщин с Земли. Какие игры, интересно?»

Её тело, казалось бы, пригвожденное к полу их взглядами, отказывалось двигаться. И несмотря на панические мысли, Амелия всё ещё оставалась неподвижной, как статуя.

Стоявший посередине калкорианец, которого коварная Врилл назвала лидером, снова заговорил:

— Амелия Райан?

Её голос показался ей звучащим из далека, как будто во сне:

— Я Амелия Райан.

Он поклонился, его блестящие локоны до плеч слегка качнулись вперед. Он ни на минуту не открывал от неё глаз, как будто приковал к полу своим взглядом.

«Он красивый. Все они такие», — с удивлением подумала Амелия. С подстриженными усами и бородкой заговоривший с ней калкорианец напоминал старую версию мушкетеров.

Его голос несмотря на силу оказался невероятно нежным.

— Я драмок Раджир. Это мой клан. Имдико Фленчик. — Он сделал знак, и самый большой из калкорианцев тоже поклонился, улыбка смягчила резкие черты его лица.

Черные волосы Фленчика ниспадали мягкими спиралевидными завитушками чуть ниже плеч. С чисто выбритым, без всякой растительности, как у его лидера, лицом он оказался самым огромным из трех членов клана и с самым нежным выражением на лице. Его улыбка излучала неподдельную теплоту.

— И нобэк Брефт.

Нобэк тоже поклонился. Самый невысокий из трех членов клана, но всё равно возвышался на целый фут над Амелией с её ростом в пять футов. Его волосы волнистыми волнами обрамляли лицо.

Амелия поймала себя на мысли о том, какого это будет прикоснуться к нему. Его усы и более густая, чем у Раджира, бородка, казалось, смягчали жесткие, но привлекательные черты лица. Хищный взгляд его кошачьих глаз говорил о том, что он намного опаснее своих более высоких спутников. Он оглядел её с ног до головы, как будто размышлял, насколько она вкусная.

Они смотрели на неё. И она поняла, что мужчины ждут её ответа. Она изо всех сил пыталась им что-то сказать.

— Хм… привет, — наконец выдавила она из себя.

Они всё ещё чего-то ждали. На их лицах застыло вежливое, даже терпеливое выражение. И она отважилась с ними заговорить.

— Извините, если я показалась вам слишком грубой. — Она улыбнулась. — Просто я никогда раньше не встречалась с калкорианцами. Вы весьма внушительные.

Раджир нахмурился. Он посмотрел на Брефта и быстро о чем-то заговорил. Обеспокоенный Брефт на том же языке что-то ответил лидеру и снова посмотрел на Амелию.

Раджир и Фленчик обменялись мрачными взглядами, и у Амелии сжалось всё внутри. Что она такого сказала, чтобы расстроить калкорианцев?

Фленчик заговорил с ней голосом, похожим на голос Раджира, но намного мягче:

— От твоего языка мы в недоумении. Ты сказала Брефту, что наша внешность для тебя угрожающая?

Брефт тактично вмешался в диалог, заговорив стальным голосом:

— Фленчик пока не очень хорошо понимает твой язык. Он хотел сказать, что наша внешность представляет для тебя угрозу?

— Ох… ну… — Амелия старалась изо всех сил ответить тактично. — Угроза не совсем то, что я имела в виду. Когда я сказала, что вы внушительные, в общем, я не привыкла к такому большому размеру. Вы намного больше, чем большинство землян-мужчин.

Клан расслабился, и Амелия мысленно вздохнула с облегчением. Если калкорианцы оказались сбиты с толку её языком, то подобные недопонимания могли возникнуть и при дальнейшем разговоре.

Раджир улыбнулся ей:

— Между нашими народами возникло недопонимание, да? Земля не похожа на Калкор, но мы никогда не навредим землянкам.

«Кстати, говоря о недопонимании, — подумала Амелия, снова почувствовав, как все внутренности скрутило в узел. — Почему я вообще с ними разговариваю? Если бы представители Земли увидели меня сейчас, они бы просто отрезали мой язык».

Однако она не смогла удержать язык за зубами:

— Ваша культура сильно отличается от нашей. К сожалению, у землян весьма долгая история, и они не принимают того, что не понимают.

Её заявление вызвало очередной обмен взглядами между Раджиром и Брефтом. А потом Раджир снова улыбнулся ей так, словно собрался оказать неоценимую услугу.

— Позже мы обсудим с вами калкорианскую культуру. Мы покажем тебе калкорианские отношения. Познав наслаждение, что мы предлагаем, ты сможешь понять и принять нас. Матара не… — он замолчал и, посмотрев на Брефа, спросил на своем языке: — Гролик?

— Страх, — подсказал Нобэк.

Раджир кивнул:

— Матара не боится своего клана.

Снова матара. Теперь Амелия поняла, почему это слово так странно прозвучало от Врилл. Это слово калкорианское.

— Что?..

Помощница Саусин Исралы возникла вдруг рядом из ниоткуда, не дав Амелии задать вопрос. Изящная женщина-пласианка склонила перед Амелией черноволосую голову, а затем жадно оглядела клан. И снова Амелия почувствовала, как краснеет при виде такой откровенной сексуальности. Расслабится ли она когда-нибудь в этой атмосфере сладострастия?

— Саусин Исрала требует Амелию Райан, — промурлыкала помощница, всё ещё пожирая взглядом калкорианцев. А затем ускользнула прочь, временами оглядываясь через плечо. При этом её мех на голове призывно покачивался, будто она подзывала их рукой.

Трое мужчин проигнорировали пласианку. Они не отрывали взгляда от Амелии. Она извиняюще улыбнулась:

— Я должна пройти на презентацию. Прошу меня извинить.

Она отвернулась от клана, собираясь с облегчением и в то же время с разочарованием, сбежать. Она не лгала, когда призналась самой себе, что наслаждалась их вниманием. Она была просто очарована тем, насколько сильно они походили на её собственную расу. И такие невероятно мужественные. Даже закомплексованная Амелия почувствовала всплеск желания. Неудивительно, что Врилл возбудилась.

Она успела сделать лишь шаг, когда чья-то рука обернулась вокруг её талии. Прежде чем она осознала, что происходит, Раджир дернул её назад и прижал к себе. Она ахнула, когда ощутила, как ее притиснули спиной к жесткой мускулистой груди, животу и бедрам.

Фленчик и Брефт встали перед ней, скрыв её от взглядов других гостей. Она застыла в шоке. Раджир прижал руку к её плоскому животу, опалив своим прикосновением кожу. Амелия не могла даже пошевельнуться. Другой рукой он нежно прикоснулся к её горлу. Затем скользнув вниз по её телу, сжал в ладони пышную грудь. Указательным и большим пальцем помассировал кончик соска. Чувствительная плоть превратилась в жаждущую ласки бусинку под тонким материалом платья. Жар от его прикосновения, словно электрическим разрядом, прострелил прямо в нежное местечко между её бедер.

Волна желания смыла её неспособность двигаться. Амелия ахнула и шлепнула его по руке. Брефт поймал обе её ладони и прижал к своим губам, в тоже время Фленчик успокаивающе погладил её по щеке. Раджир переключил внимание на другую грудь, скользнул рукой под платье и слегка ущипнул обнаженный сосок. Брефт легко удерживал обе её руки, усмехаясь в усы, стоило ей попытаться вырваться. Она подумала закричать, но от одной мысли, что пласианцы увидят, как её трогают трое мужчин, её щеки опалил румянец смущения. Влюбчивые пласианцы не поймут из-за чего вся суета. Сексуальные игры на публике для них были так же естественны, как дыхание. Она уже видела на этой вечеринке многих пласианцев, сплетенных в объятиях, занимающихся сексом на публике.

Она сомневалась, что кто-нибудь придет ей на помощь. Наверное, они ещё и подбодрят калкорианцев.

— Будь хорошей девочкой, — выдохнул Раджир ей в ухо. — Мы знаем, что земляне не любят выставлять напоказ свои сексуальные наслаждения. Не сопротивляйся, и никто здесь не узнает о нашей маленькой игре.

Он выполнил домашнюю работу по землянам. Больше всего на свете она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел её вот так. А потому прекратила сопротивляться, подчиняясь требовательному прикосновению Раджира и молясь, чтобы никто не заметил её унижения. Её сердце бешено колотилось в груди, пока он ласкал по очереди каждую грудь, проверяя их вес и полноту в горячих ладонях.

Фленчик провел пальцем по её приоткрытым губам, наслаждаясь зрелищем, как его драмок, оттянув ткань в сторону, обнажил её тугие, розовые от подобного внимания соски.

Брефт с благодарностью зарычал и прикоснулся к её руке губами. Он по очереди всосал влажным теплым ртом каждый изящный пальчик.

Даже когда дрожала от страха, даже когда прикрыла от стыда глаза, лоно Амелии истекало медовой лавой, стекающей вниз по её бедрам. Она вся пульсировала от бесстыжего и восхитительного желания. Амелия сжала ноги, желая, чтобы этот поток влаги прекратился. Под это платье невозможно было надеть трусики. Вырез на спине опускался слишком низко. Да и под тканью платья, что в плотную прилегало к её телу, нижнее белье бы явно просвечивало. Пласианцы уже сочли всё её переживания смехотворными. Наряжаясь для сегодняшней вечеринки, Амелия решила не надевать нижнее белье, не желая весь вечер терпеть насмешки и жалостливые взгляды. Теперь же она пожалела об этом. Что если мужчины решат исследовать её там и обнаружат обнаженные, истекающие влагой складочки? Неужели её неконтролируемое желание побудит их зайти дальше, чем просто ласки пальцами?

Возьмут ли они её прямо перед пласианцами?

Фленчик ласкал её грудь, приподнесенную ему Раджиром. Имдико облизал свой палец и закружил им по ореоле, втирая в неё слюну. Предательское тело Амелии отвечало на их ласки против её воли. Она выгнулась, вжимаясь грудью в его ладонь. Кто-нибудь когда-либо касался её настолько нежно?

— Пожалуйста… — простонала она.

Дыхание Раджира обожгло её ухо.

— Ты очень страстная. Мы знаем, как ваше общество запрещает твоему народу получать наслаждение от секса.

— Я… мне нужно идти, — прошептала она, желая, чтобы её голос звучал тверже. Она снова попыталась отстраниться. Калкорианцы легко удержали её, демонстрируя свое физическое превосходство.

Очередная вспышка желания пронзила Амелию. Она задрожала и снова успокоилась, ожидая, когда они её освободят. Лишь после того как она сдалась, Фленчик вернул её платье на место, с грустной улыбкой скрыв под тканью её груди.

— Мы ещё поговорим, Амелия Райан, — пообещал Раджир.

Они освободили её и отступили, позволяя ей проскользнуть между ними. Она поспешила к ожидающей её помощнице, которая заговорщически ей улыбнулась. Лицо Амелии вновь вспыхнуло от смущения. Помощница не видела то, что Амелия позволила сделать калкорианцам, но, без сомнения, пласианка о чем-то догадывалась. Амелия молилась, чтобы влага между её бедер не была видна из-под короткой юбки. Она собрала всю свою гордость, чтобы не побежать прочь от калкорианцев.

* * * * *

Раджир наблюдал, как Амелия, лавируя, пробирается сквозь толпу, состоящую сплошь из изящной элиты Пласиана.

Он взглядом впитывал каждый изгиб её восхитительно нежного стройного тела. Рыжеватый занавес волос покачивался, изредка дразня проблесками не скрытой платьем спины. Великолепные округлые ягодицы с чуть заметной затемненной расщелинкой между ними манили, дразня воображение. Ему захотелось исследовать её там, во всех сладких темных местечках, что предлагало женское тело. Познать её пальцами, ртом и членами. Раскрыть все сокровища её тела, разгадать все её секреты.

Он наслаждался видом её тела в янтарном свете. Представлял, как будет выглядеть его покрытая загаром рука на фоне розовых сосков золотистых холмиков её груди. Он не мог дождаться, когда снова коснется её обжигающей кожи.

«Скоро, — пообещал он себе. — Если возможно, то сегодня вечером». Он сможет погрузить свою темную плоть в её бледную сладость, позволит её светлой, нежной плоти окружить его, поглотить…

— Бедная женщина в ужасе, — сказал Фленчик калкорианцам, прервав фантазии Раджира. В голосе имдико сквозило отвращение. — Правительство нанесло серьезный вред естественному инстинкту сексуального удовольствия Амелии. Она не может наслаждаться тем, чего жаждет её тело.

— Тоталитарные режимы, особенно религиозно-фанатические, имеют отвратительную привычку мешать людям наслаждаться жизнью, — ответил Брефт.

Раджир не мог оторвать взгляда от Амелии. Она стояла рядом с группой пласианцев около занавешенного тканью куба на подвесной подставке. Она разговаривала с художником гильдии мастеров Осиллом, мужчиной с томным взглядом, и с самой Саусин пласианцев, Исралой. Амелия взглянула на калкорианцев и тут же, яростно покраснев, отвела взгляд в сторону.

— Они не уничтожили все её плотские инстинкты, возможно, этим тоталитарным режимом даже оказали нам услугу; вы заметили, как она сразу же подчиняется доминированию? Полное господство над ней, возможно, то, что нужно. Как женщина-землянка, это всё, что она когда-либо знала, — произнес Раджир.

Брефт облизнулся.

— У меня не будет проблем с доминированием над таким прекрасным созданием. Я учуял аромат её желания. Она хочет, чтобы её взяли.

Фленчик взволнованно спросил:

— Запрещено принудительное подчинение кого-либо, даже на Пласиусе. Саусин Исрала может выдать запрет на принудительные медицинские тесты.

Раджир пробежался взглядом по невероятно длинным ногам Амелии. Ему показалось, или на внутренней поверхности её бедер, чуть выше слишком короткого подола платья, блестела влага? Он облизнулся.

— Всё будет зависеть от манеры принуждения. Если мы

отвлечем её внимание, то незаметно для неё возьмем образец яйцеклеток.

— Как нам завладеть вниманием Амелии Райан, если она слишком напугана, чтобы даже просто поговорить с нами?

— Кто сказал, что она или Саусин должны сотрудничать с нами? — сказал Брефт с голодной похотливой ухмылкой. — Мы просто отвезем Амелию Райан на Калкор, так чтобы никто не узнал, а потом станет слишком поздно.

Фленчик, прищурившись, выгнув густую бровь, посмотрел на своего партнера по клану.

— Похищение может травмировать её, земляне намного более хрупкие, чем мы. Кроме того, мы не знаем, как стресс повлияет на её репродуктивные способности. Ты не осмелишься похитить эту матару.

— Мы не знаем, сможет ли она стать матарой.

Раджир поднял руку, прекращая спор. Они замолчали и ждали, когда он заговорит.

Раджир снова посмотрел на Амелию. От одной мысли, как это прекрасное создание сначала боролась с ним, а потом подчинилась соблазнению, он едва не возбудился прилюдно. Он почувствовал её сладкий отклик на принудительное соблазнение, ощутил, возможно, неохотную, но страстную реакцию Амелии на их прикосновения.

Раджир сохранил эти мысли при себе, решив не волновать Фленчика. Вместо этого сказал:

— Пласианцы в восторге от ее искусства. И похитив её отсюда, мы вызовем напряжение в отношениях между нашими народами. Пласиус слишком долго был нашим торговым партнером, так что нам не нужно недовольство Исралы. — Он задумался, прежде чем продолжить: — Не нужно забывать и о том, что если Фленчик проведет на Амелии тесты против её воли, и правительство Земли узнает об этом, есть риск, что они запретят своим женщинам покидать планету, тогда мы лишимся легкого доступа к землянкам. Так что мы должны найти способ завоевать её доверие и получить согласие.

Брефт нахмурился:

— Что если она в любом случает откажется сотрудничать? Тогда что?

— Тогда у нас не останется выбора, кроме как получить образцы обманом или силой. — Фленчик открыл рот, собираясь возразить, на его лице отразился протест, но Раджир добавил: — Только в крайнем случае, уповая на то, что это не навредит ей.

— Я бы предпочел вообще не рассматривать этот вариант, — ответил Фленчик.

— Знаю. — Раджир сжал его плечо. — Помни, мы окажемся на пороге исчезновения нашего вида, если в ближайшее время не найдем самок, совместимых с нами. Не забывай об этом, имдико.

* * * * *

Осилл сцепил руки, переплетя длинные пальцы.

— Ожидание почти свело меня с ума. — Он смотрел на скрытую драпировкой картину, как голодающий, попавший на пирушку. С другой стороны, этот худощавый мастер гильдии художников всегда выглядел оголодавшим. Его черно-мраморные глаза резко выделялись на худощавом лице.

Амелия сумела улыбнуться, даже несмотря на горячие взгляды калкорианцев. Она изо всех сил старалась их игнорировать. И чувствовала себя под их взглядами обнаженной в этом едва прикрывающем все прелести платье!

— Надеюсь, я оправдала ожидания Саусин и гильдии. — Она поклонилась Исрале. Лицо лидера пласианцев оставалось абсолютно безэмоциональным. Она разговаривала со своей помощницей, как будто и не слышала комментария землянки. Беспокойство Амелии усилилось.

Амелия опасалась не только высокого чина Исралы. Саусин являлась прекрасным представителем своего народа, даже несмотря на то, что раза в три была старше Амелии. Она имела стройное тело с настолько идеальными пропорциями, что любая парижская модель, покоряющая подиум, просто сдохла бы от зависти. Её ещё более скудный, чем у Амелии, наряд, состоял из двух тонких шифоновых шарфиков. Один, обернутый вокруг шеи, нависал над её маленькими, но идеальными грудями. Второй был обвязан вокруг бедер. Темно-красная полностью прозрачная ткань не оставляла места воображению, под прозрачным шифоном явственно просматривались обнаженные складочки между бедер.

Легендарный аппетит Исралы до молодых людей всех рас и видов говорил о том, что она не обращала внимания на свой возраст. Сегодня вечером её сопровождали два молодых пласианца, одетые лишь в набедренные повязки из той же ткани, что и наряд Исралы. Врилл призналась, что эти мальчики по возрасту годились ей в правнуки. Они прижались к ней сзади и самозабвенно терлись об неё тонкими членами. Исрала иногда улыбалась им и, поглаживая, проводила по их нетерпеливой плоти кончиками пальцев. Амелия не смела на них смотреть.

Амелия предпочитала равнодушие Исралы энтузиазму Осилла. Мастер гильдии практически ничего не делал, чтобы успокоить её страхи. Он практически задыхался от предвкушения.

— Если эта картина похожа на твои другие работы, весь Пласиус упадет к твоим ногам.

Она сожалела, что пласианцы так много от неё ожидали. Подобное внимание лишь обречет картину на провал. Она не оправдает их надежд.

Но произошло обратное. На Земле никто не обратил внимание на её последнюю работу, её стиль привел в замешательство критиков. Мало того, Амелия выбирала для своих работ сладострастные чувственные цвета и оттенки. И хоть её работы не нарушали закон, но в пуританском обществе Земли подобное искусство было неприемлемым.

В противоположность этому, на Пласиусе её картины приняли с необычайной страстью, раскупая копии тысячами. Её приезд на Пласиус три месяца назад восприняли как сенсацию, хотя словом «сенсация» пласианцы называли большинство межзвездных существ. Потом последовала бесконечная череда вечеринок, организованных элитой Пласиуса. Амелия быстро научилась незаметно исчезать с подобных раутов сразу же по окончании обеда, потому что на Пласиусе они обычно заканчивались оргиями, продолжающимися и на следующий день. Амелия была уверена, что и сегодняшнее мероприятие не станет исключением. А потому, закончив выступление, она планировала отправиться к ближайшему выходу.

За пределами Земли в обществе пласианцев Амелия получила десятки предложений от поклонников, мужчин и женщин, стремящихся помочь ей преодолеть привитые на Земле запреты на сексуальное наслаждение. Её несколько раз целовали прямо на улице, облапили колени в одном из уличных кафе, а в один незабываемый момент она оказалась практически полностью раздета посредине арт-выставки четырьмя любвеобильными женщинами. Со своей стороны, пласианцы не могли понять, как тот, кто рисовал настолько чувственные картины, смущался, когда сталкивался с этой самой чувственностью в реальной жизни.

Исрала закончила беседовать со своей помощницей. Она щелкнула пальцами по колокольчику, перезвон которого перекрыл журчащие разговоры. Все в зале сразу затихли и обратили внимание на их квартет.

— Внимание, пожалуйста. Сейчас мы начнем презентацию, — возвестила помощница.

Вся толпа подалась вперед, в том числе и калкорианцы. Они буквально пожирали её глазами, обжигая взглядами кожу. Как будто обладая её телом. Амелия отвернулась, пытаясь сохранить спокойствие. Но судя по пылающему лицу, потерпела неудачу.

Осилл шагнул вперед и обратился ко всем с речью:

— Нам немногое известно о Земле. Но чем больше мы узнаем наших новых соседей, тем меньше их понимаем.

От его слов по залу прокатился смех. Осилл поклонился Амелии, давая ей понять, что его комментарий не более чем шутка. Она улыбнулась и даже не обиделась.

— Я хотел сказать только то, что культура наших народов сильно отличается друг от друга. Однако искусство разговаривает со всеми на одном языке. Вот уже несколько поколений мир не видел настолько красноречивого художника, как нашего нового друга, Амелию Райан. Для нас большая честь принимать её на Пласиусе, и мы надеемся, что здесь на неё снизойдет много вдохновения.

Он вежливо поаплодировал и отступил назад, когда все взгляды сосредоточились на Амелии. Пласианцы с бронзовой кожей смотрели на неё с таким же голодом, как и калкорианцы. Она глубоко вздохнула, нацепила на лицо улыбку и шагнула вперед.

— Спасибо мастер гильдии Осилл. — Амелия удивилась от своего ровного и спокойного голоса. Она избегала смотреть туда, где стоял калкорианский клан. — Я горжусь тем, что мне разрешили рисовать пейзажи и портреты на вашей планете. В благодарность за вашу доброту и гостеприимство я дарю Саусин Исрале и народу Пласиуса эту картину. — Она кивнула помощнице Исралы.

Помощница сдернула с холста бархатную драпировку. Амелия работала на этой картиной три месяца, иногда сутками напролет, без сна. Просто вспоминать, как сжимала кисть, проходя через агонию от боли в плече и шее, было мучительно. Только сила воли не давала ей отступить. И сейчас она узнает, стоили ли того недели мучительной агонии, что перенесла, желая закончить картину в срок.

Помощница сорвала драпировку, выставляя на всеобщее обозрение картину — пейзаж горного хребта Пласиуса Лисидия. И всё напряжение, до этого момента скрутившее в узел внутренности Амелии, отпустило. Вне всяких сомнений, это её лучшая работа.

Когда она впервые увидела, казалось, бесконечную линию гор, дух скалы и земли раскрылся ей, непринужденный и беспечный. Она сразу же увидела в них волнообразные изгибы пласианской женщины, в приглашении раздвинувшей пышные бедра. Амелия нарисовала Лисидию в оттенках бронзы и оливы, преобладающих цветов пласианской плоти и меха. На первый взгляд горы напоминали женщину, лежащую в расслабленной позе, её черные мраморные глаза наполовину прикрыты веками, а полураскрытые губы изогнулись в провокационной улыбке. Это был не только пейзаж Пласиуса, это был сам дух планеты — расслабленной сексуальности.

Все собравшиеся в зале пласианцы ахнули в унисон. На мгновение они молча уставились на картину.

Сердце Амелии, казалось, остановилось.

А затем зал взорвался авациями, и обычно ленивая раса одобрительно взревела.

Осилл встряхнул её и прокричал:

— Прекрасно, Амелия Райан! Абсолютное совершенство! Превзошло все мои ожидания!

Самое поразительное, что всегда сдержанная на эмоции Исрала, обняла её, всхлипывая, как только что найденный пропавший ребенок.

— Картина превзошла все ожидания! Несравненный подарок! Я родилась в деревне у подножия этих гор, но до сих пор не видела их в истинном свете. Своим искусством вы оказали огромную честь всему Пласиусу. Спасибо. — Она поцеловала Амелию открытым ртом и отстранилась.

Её грива, окрашенная в красный, под цвет наряда, казалось, пританцовывала от восторга.

Пласианцы толкались, пытаясь приблизиться к картине и её создательнице. Они так сжали Амелию, что она начала задыхаться. Они поздравляли её, восторженно крича и поливая слезами счастья. Прикасались пальцами к её щекам, горлу, груди, животу и рукам. Прижимались к ней телами, так что она не могла даже вздохнуть. Зала вокруг Амелии закружилась, и она поняла, что почти потеряла сознание. Перед глазами заплясали черные мушки. Затем кто-то схватил её за руку стальной хваткой. Она вздохнула и закричала, когда боль пронзила её руку от пальцев до плеча.

Хватка ослабла, когда темная мужская фигура оттеснила пласианцев назад. И Раджир произнес рычащим голосом, обращаясь к взбудораженным пласианцам:

— Пожалуйста, друзья, отойдите от Амелии Райан! Ей нужен воздух!

Брефт успокаивающе прижал её к себе, отгораживая от толпы. Он поднял её на руки, сжав в стальных объятиях. И вынес из толпы пласианцев.

— Расслабься, малыш. Я отнесу тебя в безопасное место.

Она наконец свободно вздохнула. Она лежала в объятиях Брефта, втягивая в благодарные легкие кислород.

Раджир и Фленчик окружили их. Исрала, её помощница и Осилл кинулись к ней, желая убедиться, что с ней всё в порядке.

— С ней всё в порядке? — спросил Осилл. — Мне очень жаль! Мы не хотели причинить ей боль.

Ему ответил Фленчик:

— С ней всё хорошо, просто перенервничала.

— Нам нужно вынести её из толпы, дать ей успокоиться, — сказал Раджир. — И вам необходимо сохранить её картину, или восторженная толпа её уничтожит.

— Картина! — воскликнула помощница и унеслась прочь, по всей видимости, спасать полотно.

Исрала распахнула перед ними одну из закрытых дверей.

— Используйте вот эту приватную комнату, — сказала она, впуская их внутрь. — Ты позаботишься о ней? Она нам дорога. — Фленчик кивнул, а Исрала погладила Амелию по руке. — Отдыхай. Здесь тебя никто не побеспокоит, я принесу тебе освежающие напитки.

Она отстранилась, и к руке Амелии прикоснулся Осилл. Его длинные пальцы дрожали.

— Простите наш энтузиазм. Вашей живописью вы ухватили саму душу Пласиуса, так что мы не смогли сдержать свою радость. Мы не хотели причинять вам вред.

Несмотря на то, что в последние несколько минут из-за них оказалась в полубессознательном состоянии, Амелия сумела утешить его:

— Всё хорошо. Я рада, что мою работу так хорошо приняли.

А Фленчик добавил:

— Сейчас она должна отдохнуть.

— Конечно. Я оставляю её в ваших умелых руках. — Осилл поклонился им и вышел, прикрыв за собой дверь.

Они оставили её наедине с кланом. Страх пронзил грудь Амелии, сердце пропустило удар. Внезапно она осознала, что пласианцы практически стянули с неё платье, обнажив грудь. Она в смущении, отчего её кожа практически сравнялась по цвету с красным платьем, одернула лиф, прикрывая обнаженное тело.

— Лежак, — сказал Фленчик, и Брефт понес её в гостиную. Пласионский лежак выглядел как большой разборный диван, идеально подходящий для отдыха, расслабления и сна.

И занятий любовью, уверено подумала Амелия, как только нобек опустил её на темно-красную неровную поверхность. Амелия скрестила руки на груди в защитном жесте. Если калкорианцы набросились на неё в комнате, полной народу, то что они сделают с ней сейчас, наедине?

К её облегчению, Брефт положил её на диван и отступил. Он встал рядом с Раджиром, а Фленчик сел около неё.

Она оглядела комнату в поисках выхода. Светящиеся шарики плавали под потолком, озаряя комнату мягким золотистым светом. Бездымный очаг, в котором огонь пожирал полено, потрескивал посредине комнаты. Аромат, напоминавший земную розу, витал в комнате.

В углу расположилась пласианская версия душа — водопад, стекающий в пузырящийся бассейн. Амелия знала по опыту, что вода расслабит ноющие мышцы.

Эта комната оказалась чувственным убежищем, и только одна дверь, по мнению Амелии, вела на выход.

Она посмотрела на мужское трио, молча её разглядывающее. Что она могла сказать им, после того как ранее просто сдалась на их милость? Конечно, они считали её шлюхой, распутной тварью, готовой раздвинуть ноги при малейшем намеке.

Тем не менее такое поведение было нормой на Пласиусе. Она часто обедала в ресторане с Врилл, в то время как другие любвеобильные посетители развлекались прямо за столами. С самого начала Амелия научилась обращать внимание только на еду.

Неужели калкорианцы действительно вели себя неподобающим образом? Не в меньшей мере по стандартам пласианцев, хотя они, прежде чем приставать к женщине, вежливо спрашивали разрешение.

Ещё одно недоразумение, с облегчением подумала Амелия. Вот и всё. Они просто не знали, как вести себя с землянкой.

Она попыталась улыбнуться. Притворялась, что её сердце не колотится как сумасшедшее. Она проигнорировала голос в собственном сознании, шепчущий: «Ты знаешь, что это не имеет никакого отношения к недоразумению!»

— Спасибо вам за спасение. Я думала, что меня раздавят.

Раджир успокаивающе погладил Амелию по плечу, и она едва сдержала дрожь. Его руки оказались настолько теплыми.

— Пласианцы увлечены красотой, — сказал он. — Твоя картина взбудоражила их чувства, буквально сокрушила. Скажи…

Его прервал стук в дверь. Брефт обернулся и в следующий миг оказался у дверей. Амелия моргнула. Нобэк оказался невероятно быстрым, слишком быстрым, чтобы уследить за ним взглядом.

Это подняло её страх перед калкорианцами ещё на одну ступень.

Нобэк открыл дверь. Пласианский слуга стоял снаружи с подносом, на котором стояли бокалы и кувшин, наполненный лазурной жидкостью.

Амелия напряглась, услышав громкие голоса взбудораженных пласианцев.

— Они всё ещё возбужденно реагируют на картину.

— Расслабься, — сказал Фленчик, нежно сжимая её ладонь. — Мы их не пустим.

Амелия кивнула, поняв, что он говорил на ломаном английском. Брефт взял поднос и закрыл дверь, оставив слугу и шум за порогом. Он поставил поднос на диван.

Фленчик одобрительно кивнул, наполняя бокал напитком из кувшина.

— Этот лешелла отличный напиток. Ты должна его выпить — сказал он, вручая Амелии бокал. — Он тебя успокоит.

— Что это такое? — спросила она, нюхая лазурный напиток.

Раджир и Фленчик обернулись к Брефту. Тот наполнил свой бокал.

— Думаю, что на Земле этот напиток назвали бы вином. — Он осушил бокал одним глотком.

— Попробуй, Амелия Райан, — соблазнял Раджир.

— Просто Амелия, пожалуйста. У землян два имени, иногда и больше, но мы обычно отзываемся на первое.

— Амелия, — сказал Раджир, улыбнувшись. — Так лучше.

Она улыбнулась в ответ, любуясь, как от улыбка смягчились черты его лица. И сделала глоток.

Напиток оказался однородным и невероятно нежным на вкус, и да, напоминающим дорогое белое вино.

Амелия ощущала, как расслабляются мышцы в её теле. Как вдруг стало легко. Слишком легко. Она отняла стакан от рта и ошеломленно заметила, что выпила уже половину.

— Вы начали расспрашивать меня о моей картине? — спросила она Раджира, стараясь скрыть смущение. Шлюха и алкашка. Какое замечательное впечатление она, должно быть, производит.

— Я видел Лисидиас. Я понимаю то, что ты нарисовала. Женщина, отдыхающая в горах… цвета, что ты использовала. Они неверны, но выглядят… правильно? — Он изо всех сил старался выразить то, что чувствует. — Я не могу подобрать земных слов. Картина как будто с какой-то неправильной реальности, но совершенная. Как ты узнала, что горы и женщину нужно изобразить именно в таких цветах?

Она сделала ещё глоток вина, осознав это только тогда, когда теплое покалывание распространилось по всему телу. Сейчас Амелия ощущала себя очень расслабленной. Как будто парящей на облаках.

— Я рисую предметы не так, как вижу их в реальности, а так, как мне кажется, выглядит их душа.

— Душа? — Раджир нахмурился и взглянул на Брефта, но тот лишь в недоумении пожал плечами.

— Душа — это жизненная сила человека. Или как в случае с картиной, истинная сущность этой горы. — Её объяснение озадачило их ещё больше. Амелия сдалась. — Это трудно объяснить. Как вы говорите, у меня нет слов.

Она подняла бокал и заметила, что тот снова оказался наполнен, а она даже не заметила, как один из калкорианцев долил напиток.

— Всё хорошо? — спросил Брефт.

— Замечательно.

Истома медленно разливалась по её телу, как бальзам. Амелия расслабилась, но не устала. На самом деле она чувствовала себя невероятно живой. Её тело раскраснелось от жары, а обивка дивана ощущалась, как самый мягкий кашемир. Ей хотелось упереться в нежную обивку пятками, зарыться в нее пальцами, если бы у неё хватило на это сил. Её потяжелевшие руки и ноги, казалось, расплавились на мягких подушках. Амелии хотелось мурлыкать от удовольствия. Лиф её платья снова сместился. Одна грудь практически обнажилась.

«Какое это имеет значение?» — лениво подумала Амелия.

Окружавшие её мужчины уже видели это шоу. Это уже не казалось ей таким уж важным.

Раджир склонился к ней ближе, и она смогла заглянуть в сине-фиолетовые кошачьи глаза. Её окутал его восхитительный аромат с легкими нотками корицы. А стоило Раджиру заговорить, она почувствовала его горячее дыхание на своих губах.

— Все ли женщины с Земли настолько соблазнительны?

Кончиками пальцев — Фленчик? — прочертил дорожку вниз по её горлу. У Амелии перехватило дыхание. Кожа там оказалась невероятно чувствительной. Фленчик пальцами скользнул вниз к её груди, оставляя за собой теплый след.

— Вы считаете меня соблазнительной?

Кончиками пальцев он проследил контуры её груди, а затем накрыл их большими ладонями. Она застонала, жар от его прикосновения достиг лона.

Теплая влага стекала между её бедер. Раджир склонялся к лицу Амелии всё ближе и ближе, удерживая её в плену гипнотическим взглядом. Она смогла прикрыть глаза лишь тогда, когда он коснулся её губ своими влажными губами.

— Ты очень соблазнительна, Амелия Райан.

Глава 2

Раджир ворвался языком в её рот. Пока он смаковал её вкус, чьи-то большие ладони сжали её груди, пощипывая затвердевшие вершинки.

Жар прокатился от её рта до складочек лона, когда чьи-то руки раздвинули её ноги. Пальцы заскользили вверх по гладкой коже, подталкивая скудный материал её платья всё выше, обнажая бедра. Амелия лежала практически обнаженная перед мужчиной, который её ласкал. Она представляла, как он видит стекающий по ногам её мед.

Раджир оторвался от рта Амелии и обхватил её лицо ладонями. Он всматривался в её глаза, словно пытался прочитать мысли. Она чувствовала, что тонет в омутах его сине-фиолетовых глаз. Фленчик, продолжая массировать её грудь, скользнул пальцами в лиф её платья. Брефт пальцами подобрался слишком близко к её влажным обнаженным складочкам, дразня этой близостью средоточие её наслаждения

«Я не должна этого делать», — подумала она и захихикала от собственной порочности.

Настойчивые руки калкорианцев и пласианское вино — невозможно было сопротивляться столь восхитительному сочетанию. Раджир снова склонился к ней, желая поцеловать.

Он буквально поглощал её рот, провел похотливым языком по её зубам, облизывая небо, обвивая им её язычок.

Фленчик дернул лиф её платья, обнажая пышные полушария. Сжал одну грудь сильной ладонью, сомкнув горячие губы на вершинке другой. Вобрав ртом как можно больше нежной плоти, он посасывал и прикусывал её зубами. Амелия застонала в рот Раджиру, несильная боль от зубов Фленчика доводила до безумия, усиливая её наслаждение.

Брефт окунул палец в источник между её бедрами, покружил влажным пальцем вокруг её клитора, посылая крошечные электрические разряды прямо в матку. Амелия неосознанно задвигала бедрами, стараясь усилить его контакт с её пульсирующим бугорком.

Раджир наконец отступил, и Амелия протестующе застонала. Её тело было одной голодной болью и умоляло о наслаждении. Калкорианцы сводили её с ума, не давая освобождения.

«Плохая девочка, испорченная девочка, — подумала она. — Что бы подумала Исрала, увидев, как ты злоупотребляешь её гостеприимством? Как думаешь, она захотела бы присоединиться?»

Амелия снова захихикала, потрясенная смелостью собственных мыслей. Раджир вопросительно улыбнулся.

— Что если Саусин не одобрит? Это её дом, — притворно ужаснулась Амелия.

Брефт усмехнулся, поглаживая влажные внешние губки её влагалища. Амелия неосознанно извивалась, чувствовала, что готова взорваться от напряжения.

Раджир погладил её по волосам.

— Тебе ещё многое предстоит узнать о культуре Пласиана. Эту и другие комнаты в доме Саусин предоставляет гостям для развлечений.

— И вино, чтобы помочь расслабиться не в меру стыдливой землянке. Вы знаете, что я обычно даже не целуюсь на первом свидании? — захихикала Амелия.

Раджир усмехнулся. И в ответ снова накрыл её губы своим ртом, целуя глубоко, страстно, словно желал поглотить.

Она почувствовала, как Фленчик сжал в кулаках лямочки лифа и рванул её платье спереди, разрывая шелковистую ткань. Теплый воздух ласкал её тело, теперь полностью обнаженное, открытое для исследования кланом. Фленчик продолжил играть руками и ртом на её груди, чередуя язык и зубы, лаская и посасывая, а в следующий момент осторожно сжимая, прикусывая.

Амелия застонала, когда Брефт наконец скользнул пальцами именно туда, куда она и хотела, в её ноющее лоно. Затем лизнул языком клитор, и Амелия закричала в рот Раджира.

В следующее мгновение Брефт накрыл пальцами чувствительный бутончик между её бедер. Стал перекатывать опухшую плоть между большим и указательным пальцами, одновременно исследуя вход в лоно шершавым языком. Он толкался, входил и выходил из неё, время от времени останавливаясь, посасывая ртом клитор. Амелия сильно дрожала, сжимая широкие плечи Раджира, пока нобэк испытывал нежную плоть её влагалища.

Амелия открылась для всех них. Раджир пировал на её губах. Фленчик жадно кормился на её груди. Брефт упивался её лоном.

А затем Амелия почувствовала легкое прикосновение к анусу. И на мгновение забыла, как дышать. От того, что никто раньше не трогал её там, туман возбуждения лишь усилился, даже несмотря на легкую панику. Брефт обвел пальцем тугое колечко, а Амелия вспыхнула от новых невероятно жарких ощущений.

Брефт тем временем смочил палец в её влажном лоне и снова принялся поддразнивать анус.

Раджир разорвал поцелуй, скользнул языком вниз по её подбородку и вверх к уху.

— Всё хорошо, Амелия? — выдохнул он.

Она полностью сдалась на их милость, обожала собственную беспомощность, была неспособна сопротивляться действию напитка, их огромной силе, своей отчаянной потребности.

— Так хорошо, — вздохнула она.

Глаза Раджира потемнели от страсти, и он снова накрыл её губы своим ртом. Брефт, на мгновение замерев, обвел влажным пальцем колечко мышц и надавил на него.

Тугая плоть поддалась давлению, впуская внутрь палец Брефта.

Ошеломленная Амелия вскрикнула. Странно, но она сдалась сразу же, стоило только Брефту в ускоренном ритме заиграть пальцами с её клитором. Толстым пальцем он толкался в неё, пробуждая странный голод, возбуждение более сильное, чем она когда-либо испытывала. Она чувствовала, что тает, раскрывается ещё больше под его ласками. Брефт медленными неторопливыми движениями её успокоил. Лоно Амелии в ответ на нежную стимуляцию ануса стало истекать влагой сильнее. Странный похотливый голод между бедер возрос при этом немыслимом восхитительном вторжении. Она двигала бедрами в едином ритме с пальцами Брефта.

Раджир отстранился и встал.

— Я сейчас её возьму, — сказал он.

И сорвал одежду со своего мускулистого тела. Амелия рассматривала его потрясающее полностью обнаженное тело. Раджир оказался красив, невероятно красив, как совершенная греческая статуя, с широкими плечами, мускулистой грудью, жестким прессом и…

Взглянув на то, что находилось между его бедрами, Амелия едва не закричала.

У Раджира оказалось два члена.

Передний член был намного больше, чем у двух её предыдущих любовников. На самом деле невероятно огромный. Гладкий, как пуля, и сужающийся к концу. Он стоял, словно высеченный из мрамора, и был темнее, чем остальное тело Раджира.

Меньший член, расположенный на пару дюймов позади первого, не имел на головке отверстия для выплескивания спермы. Амелия даже не догадывалась о назначении второго, не менее возбужденного члена. Предназначен ли он для анальной стимуляции? Именно по-этому Брефт использовал свой палец в этом запретном отверстии, чтобы приучить её к столь необычным ощущениям? Оба члена блестели от влаги. Амелия осознала, что, по-видимому, калкорианские мужчины вырабатывали собственную смазку.

Брефт встал, освобождая место между её бедер и убирая руки с её лона. Не успела Амелия подумать, что делать, Раджир занял его место, прижимаясь к ней бедрами. Он надавил членами на оба её входа, и Амелия в страхе напряглась.

Раджир остановился, почувствовав, что отверстия, куда он так стремился попасть, сжались. Что оказалось весьма нелегко. Её лоно истекало влажным жаром, и он сгорал от желания как можно скорее в него погрузиться.

Вызванная вином похотливая дымка исчезла из её глаз, сменяясь испугом.

— Будет больно? Я никогда не… хочу сказать, у мужчин Земли нет второго члена.

Амелия попыталась встать с дивана, освободиться от ласкающих её мужчин. Но трое калкорианцев без труда удержали её на месте. Раджир улыбнулся своему клану, обрадовался, что будет первым, кто откроет ей новые секреты её тела.

Фленчик покрыл легкими поцелуями её лицо.

— Больно не будет, малышка, — прошептал он. Обхватил её лицо ладонями и нежно улыбнулся, успокаивая Амелию. — Расслабься. Наслаждайся. Ты познаешь невероятное наслаждение. Мы удовлетворим все твои потребности, даже те, о которых тебе никогда не рассказывали.

— Нельзя. Это против законов Земли…

— Мы не на Земле, — решительно сказал Раджир.

Он прижался к ней, потихоньку входя в оба её отверстия влажными от смазки членами, без труда проникая в тугие лоно и анус. Раджир сжал её бедра, удерживая для собственного вторжения.

Его дыхание сбилось, когда он почувствовал, как она сжалась вокруг его членов, мягкая и податливая. Её лоно и анус обхватили его, словно тугая перчатка, раскрываясь, приветствуя его во влажном жаре.

Амелия тихо протестующе вскрикнула, но тут же замолчала, потрясенная нахлынувшими ощущениями. Она наслаждалась вторжением инопланетной плоти в прежде девственный анус. Выгнулась, приветствуя Раджира в своем потайном отверстии. Легкий дискомфорт только усилил удовольствие. Она оказалась заполнена так, как никогда раньше себе не представляла, и даже если бы не была так беспомощна, не стала бы останавливать Раджира. Он взял её, этот властный инопланетянин. Он взял её так, будто был в своем праве. Она лишь тихо беспомощно вскрикивала, истекая соками, облегчая его вторжение. Он медленно, не торопясь заполнял её собой. Сокращающиеся мышцы лона предупредили её о приближающейся кульминации. Раджир входил в неё дюйм за дюймом. Амелии казалось, что она лопнет от его размеров. И тем не менее раскрывалась для него ещё сильнее, желая быть заполненной полностью.

— Горячая, — выдохнул он с восторгом от испытываемых ощущений. — Такая горячая и мягкая. Ты чудо, малышка.

Он толкнулся в неё бедрами, легко скользнув по влажному каналу до самой матки. Фленчик склонился над ней, поглаживая лицо и грудь. Амелия ухватилась за его плечи, по собственной воле обняла талию Раджира ногами, упираясь пятками в его ягодицы и подаваясь ему навстречу, заставляя его войти ещё глубже. Драмок откликнулся на её страсть яростным урчанием, всё быстрее и быстрее двигая бедрами. Обхватив её ягодицы руками, он сжал податливую плоть, чтобы удержать под собой неподвижно, и погрузился в лоно глубже.

Фленчик наблюдал, как его лидер погружается в тело Амелии, разделяя членом блестящие от влаги лепестки. Брефт тоже не сводил взгляда с её раскрытых влажных губок. От их взглядов невероятное возбуждение Амелии лишь усилилось. От вида того, как Раджир трахал её, возбужденные члены Фленчика и Брефта бугрились под облегающими брюками.

«Я не смогу их остановить», — подумала Амелия. На неё обрушилось осознание того, что она абсолютно беспомощна и находится под властью этих существ. Сколько бы она ни сопротивлялась и ни просила их остановиться, они не послушаются, будут делать с ней всё, что им нравится, потому что знают, что она от этого в восторге. От подобного озарения страсть Амелии вспыхнула с новой силой, отправляя её через край.

Оргазм взорвался в ней, опаляя электрическим жаром. Она закричала и повисла на Фленчике, пока Раджир продолжал уверенно в неё вколачиваться. Вскоре от его ритмичных толчков вторая волна наслаждения обрушилась на Амелию, заставляя разлететься на миллионы частичек. И она закричала от восторга.

Спустя некоторое время Амелия медленно спустилась с вершин столь невероятного оргазма. Несмотря на то, что её тело постепенно успокаивалось, Раджир продолжал двигаться, желая достичь собственного наслаждения уверенными ритмичными точками. Занимаясь сексом, Амелия никогда не кончала более одного раза и не сомневалась, что и этот эпизод не исключение. Тем не менее ей нравилось ощущать, как Раджир двигается внутри неё. Она буквально светилась от испытанного оргазма.

Фленчик уселся рядом с ней, кто-то стянул с него тунику. Лишь через мгновение Амелия поняла, что это Брефт раздел своего супруга.

«Эти калкорианцы, безусловно, без комплексов», — подумала она, позволив имдико поцеловать себя. Не столь требовательный, как Раджир, он исследовал её рот нежно и тщательно. Его язык оказался невероятно горячим, восхитительно шершавым.

Схватив её руку, Фленчик притянул её к своему обнаженному паху.

— Прикоснись ко мне, — прошептал он и сжал её тонкие пальчики вокруг своего переднего толстого члена.

Она легко заскользила ладонью по его влажному члену и чувствовала биение пульса в каждой венке от головки до основания. Фленчик прикрыл глаза с восторженным выражением на лице.

— Теперь к другому, — сказал он, направляя её руку.

Она почувствовала в своей ладони меньший пенис и стала ласкать его в одном ритме с толчками Раджира. Ритмично двигаясь в Амелии, драмок одновременно массировал пальцами её клитор. Она ощущала вновь нарастающее мощное наслаждение, подумав, что вполне возможно испытает второй оргазм.

Амелия поглаживала члены Фленчика одной рукой и исследовала его грудь другой. Его кожа, покрывающая стальные мышцы, оказалась гладкой и теплой. Наконец он скользнул в её рот языком, пробуя на вкус.

А затем на них упала тень. Они подняли взгляд и увидели Брефта, его члены возвышались от паха вверх и покачивались, как восклицательные знаки.

— Мне нужно, — прорычал он.

Не колеблясь, Фленчик схватил рукой толстые члены Брефта и направил их ко рту Амелии.

— Открой рот, — поощрял он её. — Попробуй его.

Она ощутила запах Брефта, такой же как у Раджира, — резкий аромат корицы.

Фленчик прижал влажную головку пениса Брефта к её губам. Амелия, вздохнув, открыла рот, и он ввел член нобэка в её тепло.

Она закрыла глаза и провела языком по горячей влажной плоти. Вкусила корицу. Под кожей его члена бился пульс. Брефт качнул бедрами, проникая членом глубоко в её рот. Вторым членом скользя по её подбородку, оставил на коже горячий влажный след. И начал буквально трахать её в рот в едином страстном ритме с толчками Раджира.

Фленчик же сосредоточил всё свое внимание на её груди. Он игриво сжимал тяжелые холмики руками, вызывая восхитительную боль. Амелия застонала от ощущения, что полностью принадлежит мужчинам.

Руками она скользила по членам имдико в едином ритме с толчками Раджира и Брефта.

Жидкое пламя разгоралось в её чреве, она слышала, как трое мужчин часто задышали. Брефт застонал и прижался бедрами к её лицу. Она поняла, что он балансирует на грани оргазма. Что он вот-вот изольется прямо в её горячий рот. От жестких внушений собственной матери Амелия внезапно почувствовала всю нечестивость данного акта. Она попыталась отстраниться, но Брефт пахом буквально прижал её голову к дивану. Амелия в панике начала извиваться под ним.

— Нет, Амелия, — прошептал Фленчик. — Ты попробуешь Брефта, проглотишь его семя. Сделай нас частью себя. Не бойся.

Судорожные вздохи Брефта становились всё громче и громче. Он стимулировал рукой свой набухший член каждый раз, как выходил изо рта Амелии. Он действительно хотел спустить всю свою сперму ей в рот. И она тоже хотела этого. Она жаждала вкусить аромат этого мужчины, и к черту звучавший в её сознании голос умершей матери, к черту законы Земли, запрещающие секс вне брачной кровати, вне собственного вида. Один Бог знал, сколько законов она сейчас нарушила, занимаясь любовью одновременно с тремя инопланетянами.

К черту их всех.

«Я плохая девочка, мама. Я сосу мужской пенис… нет, не пенис. Я сосу мужской член. И мне это нравится. Мне нравится, ты слышишь меня?»

Осознание того, что Брефт вот-вот изольется в её горло, усилило возбуждение Амелии. Даже законный брак на Земле не допускал подобного извращения. Инопланетянин двигался всё быстрее и быстрее, по мере приближения к кульминации его вздохи больше напоминали рычание.

Амелия застонала, её тело выгнулось натянутой тетивой от столь бурного темпа.

Раджир заурчал, вколачиваясь в Амелию в ещё более безумном ритме. Его толчки снова почти довели её до оргазма. Она столь же отчаянно скользила руками вверх и вниз по членам Фленчика.

Внезапно Брефт закричал и выплеснул из пульсирующего члена сперму, наполняя рот Амелии сладковатой жидкостью. Кто-то сильной рукой поглаживал её горло. И она подчинилась доминированию, с ненасытной жаждой проглотила густое пряное семя, потоком стекающее ей в горло.

И тут же в ослепительном белом сиянии взорвалась в собственном оргазме. Обжигающая кульминация прокатилась по всему её телу, подвешивая в самой сладкой агонии. Она извивалась под своими любовниками от наслаждения, накатывающего на неё волна за волной.

Раджир и Фленчик кончили одновременно. Горячее семя Фленчика пролилось на её живот, пока член Раджира пульсировал в её чреве. Амелия снова вознеслась на вершину наслаждения. Она закричала, стоило ещё одной волне экстаза её накрыть. Так хорошо. Так чертовски хорошо…

Наконец её удовлетворенное тело обмякло. Амелия, полностью исчерпав собственные силы, лежала неподвижно, даже когда её любовники отстранились. Она даже не смогла открыть враз потяжелевшие веки. Калкорианцы отнесли её в бассейн. Большими нежными руками с благоговением тщательно искупали. Она задремала, едва её совершенно уставшее, но абсолютно удовлетворенное тело погрузили в теплую воду.

И ненадолго проснулась, когда калкорианцы уложили её обратно на диван, и сами устроились рядом. Она даже сумела приоткрыть глаза и увидела, как Раджир ей улыбается.

— Больше никаких недоразумений, — сказал он.

Амелия снова закрыла глаза. И зажатая между калкорианцами, погрузилась в глубокий сон.

Глава 3

Амелия проснулась от светившего прямо в лицо яркого дневного света, моргнув, осмотрелась вокруг.

«Где я?»

Она пошевелилась, боль между бедрами напомнила ей о чувственной атаке калкорианцев прошлой ночью. Амелия села на диване с бешено колотящимся сердцем. Камин давно погас, душистое дерево догорело. В бассейне пузырился и журчал водопад, и никого вокруг. Калкорианцы исчезли.

Амелия обняла себя. Стыдливые слезы навернулись на глаза. Что она позволила трем инопланетянам делать с собой прошлой ночью! Как развратно себя вела! Хуже всего то, что ей всё понравилось. Её тело откликалось снова и снова, несмотря на аморальность ситуации.

Снова в её голове послышался голос мертвой матери: «Секс — это грязь и грех».

Перед глазами Амелии встал её образ до того, как её забрал рак. Изможденное тело Марты Райан практически терялось среди груды простыней и одеял, её волосы были стянуты на затылке в строгий пучок, в руках она сжимала потрепанную Библию. Она так часто в неодобрении сжимала рот, что с годами над верхней губой образовались морщинки.

— У тебя будет секс только после брака в целях зачатия. Я не допущу, чтобы моя дочь стала распутной девкой. Я бы предпочла увидеть тебя мертвой. — Она трясла Библией в сторону Амелии.

Амелия вырвалась из воспоминаний. Сколько раз она слышала эту речь как в реальности, так и в голове? Как долго она боролась с этим осуждающим голосом, пыталась его заткнуть?

— Секс — не грязь, — прошептала она, сидя в комнате для гостей в доме Исрэлы. — Секс — это естественно и красиво, а не извращение.

Но разве секс с тремя инопланетянами не считался извращением? Как она могла оправдывать свое участие в оргии прошлой ночью?

— Конечно, это всё вино. — Амелия с облегчением опустилась на диван. — Они знали про его эффект и воспользовались им против меня. Вот и всё. Я не сделала ничего плохого. Я просто была не в себе.

Амелия расслабилась, утвердив свою невинность. Она также не виновата, как и в предыдущих незаконных связях — даже мстительный бог Марты Райан не мог придраться. Тем не менее, учитывая её статус незамужней и уже не девственницы, безумный религиозный тоталитаризм на Земле вынесет суровый приговор.

И не важно, что она была пьяна прошлой ночью. Не важно, что оба её предыдущих любовника насильно заполучили её тело. В глазах земного закона она виновна.

Её первый раз случился в четырнадцать лет. Всё началось с доброго дела, с невинного стука в дверь соседа.

За дверью показался мистер Перкинс, новый сосед, который переехал три месяца назад. Он был строителем по призванию, но из-за кризиса подрабатывал то здесь, то там. Он часто был безработным, и мать Амелии приглашала его на ужин дважды в неделю.

«Мы проявляем милосердие к тем, кому повезло меньше», — предупредила она Амелию, когда та осмелилась заметить, что у них самих не получается свести концы с концами: «Видит Бог, мы поделимся хлебом, дабы не дать другому умереть с голоду».

Но мистер Перкинс не выглядел голодным. У него были мясистые руки, широкая грудь, а пивной живот почти перевалился через ремень. Амелия предполагала, что женщины возраста её матери находят привлекательным его рыжевато-каштановыми волосы, томный взгляд и полные губы.

Она сама порой заглядывалсь на него за ужином, особенно на его большие, сильные руки. После она часто молилась Богу, прося огородить себя от порочных мыслей.

Мистер Перкинс посмотрел на нее с порога.

— Привет, девочка, — скучающе произнес он. Амелия почувствовала жар, когда его жадные глаза осмотрели её с головы до ног и обратно. — Что случилось?

— Почтальон положил ваши письма в наш ящик. Я решила сэкономить вам время. — Амелия протянула конверты с неприятным штампом «Просрочено».

— Положи на тот стол. — Мистер Перкинс кивнул в сторону потрепанного кофейного столика посередине гостиной. Он отступил в сторону, чтобы её пропустить.

Она удивилась, почему он просто не забрал у нее почту. Но её воспитывали уважать взрослых, поэтому зашла в темный дом без лишних вопросов.

Казалось, комната была затемнена фильтром серого цвета из слоев пыли: занавески на окнах, потрескавшаяся керамические лампы, разодранный диван.

Арендованный дом Амелии и её матери был таким же обветшалым, как и у мистера Перкинса, но, по крайней мере, они содержали его в чистоте. Газеты, упаковки от еды на вынос, использованные пластиковые кофейные стаканчики засорили всю поверхность. Потертый ковер был весь в пятнах и не видел пылесоса с момента переезда нового жильца.

— Твоя мамуля дома? — Голос мистера Перкинса прозвучал близко, почти позади нее.

У нее встали дыбом волосы на затылке.

— Нет, сэр. — Боясь посмотреть на него, Амелия осторожно положила стопку писем на стол и выпрямилась. — Она работает.

— Никуда не уходи. — Его голос прозвучал прямо позади нее, его горячее дыхание обжигало её ухо.

Мурашки побежали по её коже, но она повиновалась.

«Всегда слушайся старших», — сурово прошептал голос матери в её голове.

Мистер Перкинс погладил её руки от запястий до предплечья.

— Спокойно, — выдохнул он, — будь хорошей девочкой. — А ты красотка, не так ли?

Она вся застыла и не могла ответить, не могла говорить. Мужчина прикасался к ней хоть и интимно, но всё равно в рамках закона.

Его руки сместились на талию. Он потерся о её грудь. Она почувствовала пот сквозь тонкую рубашку. И знала, что попала в беду, знала, что угодила в ловушку. Её сердце было готово выскочить из груди. Его прикосновение было почти скандальным, почти незаконным. Если бы он совершил преступление, она была бы разделила его вину. Она соблазнила его на прикосновения, спровоцировала запрещенными мыслями. Её приговор будет гораздо суровее, чем его, если их поймают и осудят.

Затем он действительно нарушил закон. Его большие руки, о которых она фантазировала, скользнули вверх по её телу и обхватили грудь. Амелия ахнула, но не двинулась с места. Она ведь сама напросилась? Она всегда старалась носить скромный верх, чтобы прикрывать полную грудь, развитую не по годам. Но сегодня было слишком жарко, поэтому она надела тонкую футболку поверх самого легкого лифчика.

«Вот, где я провинилась. Я искусила его нарушить закон своей откровенной одеждой. Боже, прости меня! Я не хотела быть, как Иезавель!»

Мистер Перкинс сжал нежную плоть сильнее, чем Амелия себе представляла.

Она очнулась, немного дернулась и хныкнула.

— Тише, тише, — прорычал он ей на ухо. — Не дерись со мной, девочка. Делай, как я говорю, и тебе не будет больно.

— Да, сэр, — прошептала Амелия. Слезы унижения щипали её глаза, пока он мял её тело, словно глину. Она не двигалась, позволяя ему терзать пухлую грудь. Он тяжело дышал ей в ухо, наблюдая за манипуляциями с её грудью.

Он прижался к её телу и был твердым, особенно в паху, когда надавил ей между ягодиц. Она чувствовала, как его мужское достоинство давит на нее, пытаясь добраться до нее через ткань одежды. Из её горла вырвалось легкое рыдание.

«Боже, я так сожалею. Накажи меня как угодно за мои грехи, даже если должна отдать свою невинность мистеру Перкинсу, но, пожалуйста, не дай застать нас. Не дай полиции забрать меня».

Его дыхание участилось. Он стянул с нее рубашку, задрал её лифчик к шее, выпуская тяжелую грудь. Его руки жадно мяли запретную плоть. Он уперся бедрами ей между ягодиц.

Странное тепло разлилось по телу Амелии, начиная с груди и спускаясь вниз. Она затаила дыхание и бессознательно выставила грудь, её тело инстинктивно стремилось к более интенсивным ощущениям, зарождающимся под прикосновениями мистера Перкинса к её противозаконным местам.

— Да, детка, — выдохнул он. — Мы доставим друг другу много удовольствия.

«Я не хотела, чтобы так вышло, клянусь!»

Слезы катились по щекам Амелии. Она осознавала, что вот-вот согрешит. Не так, как если бы мечтала во время чтения школьных молитв или случайно порвала страницу учебника по математике и не призналась. Это был большой грех, грех плоти, который отправит её прямиком в ад.

А если бы их ещё поймала полиция… Ну, ей не хотелось думать об этом.

Её мать не упускала возможности показать Амелии фото искалеченных, израненных мужчин и женщин, работающих в полях и на фабриках, охраняемых мрачными мужчинами в униформе с шокерами. Их обязанности были настолько жестокими, что даже пять месяцев работ обычно заканчивались смертью.

«Они больше никогда не согрешат ради удовольствия, — говорила Марта, мрачно улыбаясь. — Их кастрировали без анестезии. Женщинам намного больнее: их дьявольскую плоть выжигают, чтобы больше не было искушения её пробудить. Каждый день их избивают плетью до потери сознания».

Несмотря на стыд и страх, тело Амелии отвечало на грубые прикосновения мистера Перкинса. Чем больше она думала о том, что произойдет, если их поймают, тем сильнее разгорался жар в её животе. Тепло лилось из нее, смачивая тайную плоть между ног и трусики.

«Что не так со мной? Почему мое грешное тело так ведет себя?»

Мистер Перкинс сильно ущипнул розовый сосок, как бы наказывая за злодеяния. Электрический разряд боли пронзил её, она застонала; медовое удовольствие хлынуло мимо хлопка её трусиков и увлажнило внутренности бедер. Она застонала, когда сосед ущипнул другой сосок.

— Так я и знал. Тебе нравится! — Мистер Перкинс дышал с трудом. — С таким-то телом как у тебя, не могло быть иначе. А теперь на колени.

— Пожалуйста, я не хотела провоцировать вас. Пожалуйста, не дайте мне согрешить… — Амелия вздрогнула.

Он прервал её резким шлепком по спине. Она закричала от боли.

— Вот что получают плохие девочки, которые дразнят мужчин — их наказывают. — Он дважды шлепнул её, его рука болезненно жгла её ягодицы. — Делай, как я говорю, или будет больнее, — приказал он.

«Всегда слушайся взрослых, почитай отца своего и мать свою».

Мать Амелии не терпела непослушания.

Как и всегда, Амелия повиновалась, встав на колени. Она стыдливо и смиренно опустила голову. Грех или нет, закон или нет, голос матери в её голове запрещал ей спорить. Марта Райан вырастила послушную девочку.

Мистер Перкинс встал на колени позади нее, раздвигая её колени.

Она почувствовала, как раскрылись её складочки, влага текла свободно.

Её грудь сжалась, она заплакала от стыда.

Он погладил руками её бедра, постепенно задирая юбку на талию. Обнажив попку, скользнул руками по её белым хлопковым трусикам маленькой девочки.

— Нагнись через стол, — приказал он. — Нагнись, чтобы я сорвал эту чертову юбку.

Амелия плакала навзрыд, только так она могла показать протест. Она наклонилась над столом, смяв под собой конверты и коробки из-под фастфуда.

— Прекращай своё нытье, — приказал он, закатав её юбку до спины, оголяя её ноги и трусики. Он шлепнул её ещё несколько раз, чтобы закрепить урок. Рыдания душили Амелию. Её ягодицы приятно горели от его дисциплины, жар поднимался к потаенной плоти, и она задрожала.

Он потерся об нее, его шершавые джинсы раздражали её кожу.

— Ты хочешь этого. Ты хочешь узнать, как развлекаются мужчины и женщины.

Да, ей хотелось. Должна была, судя по порочной реакции тела. Боже помоги ей, она хотела, чтобы он показал ей все тайны, за которые её могут бросить в тюрьму, избить, убить. Да что с ней было не так, если она хотела этого жестокого мужчину? Она прижала кулак к губам, чтобы приглушить рыдания стыда.

Мистер Перкинс скользнул рукой под её трусики, провел ладонью сверху вниз по горячей влажной расщелине. Амелия вздрогнула, когда сосед толстым дерзким пальцем растер влагу по её плоти, но даже не посмела сопротивляться. Он, задыхаясь, хрипло усмехнулся и оттянул её трусики в сторону, полностью обнажив её запретное местечко.

Он прикасался там, где её не должен трогать ни один мужчина, кроме будущего мужа, и то только для того, чтобы сделать детей.

Он скользил костяшками пальцев вверх и вниз по ёе щели, слегка поддразнил анус, а затем окунул их в колодец её женственности и далее вверх, коснулся потрясающе чувствительного бутончика, от чего дрожь и ощущение расплавленной неги разлилось внизу её живота. Затем он изменил направление и повторял это снова и снова, пока её приглушенные рыдания не смешались со стонами.

На мгновение он остановился и, поглаживая её женственность, приоткрыл внешние губки. Затем скользнул толстым пальцем в её тело. Амелия задохнулась от подобного вторжения. Он ещё глубже толкнулся в нее пальцем. Она подалась к нему бедрами, в бессознательном порыве вобрать его в себя больше.

Тяжело и прерывисто дыша, он двигал пальцем туда-сюда. Боже, помоги ей, но это оказалось приятно. Она даже не догадывалось, что её тело может доставлять подобное удовольствие. Мистеру Перкинсу тоже нравилось?

Амелия оглянулась, он наблюдал за тем, что делал с ней, и не сводил взгляда с её дьявольской плоти. Он словно загипнотизированный пялился на нее, приоткрыв губы и истекая слюной. Амелия зажмурилась и опустила голову на стол.

«Он смотрит на меня. На мои интимные места. Я сделала это с ним своим похотливым телом. Ему нравится, потому что я сделала его таким. И мне тоже это нравится. Я думала, что секс причиняет боль. Мама говорила, что заниматься сексом больно, потому что это грех. Но мне так хорошо. Почему это грех, если мне так хорошо?»

Большим пальцем мистер Перкинс погладил набухший бутончик в потайных складочках Амелии. Она задрожала, когда удовольствие стало практически невыносимым. Все мысли о грехе смыло волной охватившего её наслаждения. Никогда ещё её тело не испытывало такого блаженства! Она двигала бедрами в едином ритме с его движениями, истекая соками ещё обильнее, чем раньше. Ноющая боль внизу живота усилилась. Амелия ощущала, что стоит ему только сильнее задвигать пальцами, как случится нечто чудесное. Она чувствовала, что оно где-то там, но всё ещё недостижимое. Амелия ухватилась за край кофейного столика.

— О, пожалуйста, — простонав, тихо взмолилась она.

Мистер Перкинс ахнул и вытащил из нее палец. Амелия снова застонала, на этот раз от потери, и стиснула зубы. Может, если она будет молчать, он снова ткнется в нее пальцем. Она лежала неподвижно, но не могла сдержать дрожь в теле.

Мистер Перкинс, освобождаясь от штанов, задел её ягодицу кожаным ремнем с металлической пряжкой. Амелия, вскрикнув от боли, приподнялась со стола.

— Оставайся на месте, — прорычал он, толстой рукой схватив за шею и прижав к столу. — Малышка, ты никуда не пойдешь, пока я не закончу.

«О да, пожалуйста», — прошептал похотливый голосок где-то в глубине её сознания.

Амелия, словно умоляя, приподняла ягодицы вверх.

Он прижался к ней покрытыми грубыми волосками бедрами, заставив широко расставить ноги.

По её бедрам из раскрытого лона стекала влага. Затем Амелия почувствовала, как он прижался к её интимной плоти кулаком, сжимая в нем что-то жесткое и горячее.

Он ткнулся в её вульву своим пенисом. Его член. Она никогда их не видела, но слышала, как шептались о нем девочки в школьном туалете. Они говорили, что он похож на сосиску. Говорили, что он похож на змею. И что будет больно, когда мужчина вставит его в тебя, чтобы сделать детей, особенно в первый раз.

Мистер Перкинс, тихо хрюкнув, скользнул головкой пениса по её влажности, как будто купая его в её дьявольской плоти. Амелия вздрогнула, почувствовав, как его горячая мужественность проникает между её складками. Он казался толстым, жестким, слишком большим для её тугого отверстия. Она хотела, чтобы он причинил ей боль, наказал за похотливые желания. Она хотела, чтобы он вошел в нее и изгнал проклятое удовольствие.

Он сильнее прижался к её входу, вставив головку в нежный канал. Амелия вздрогнула, зажмурилась и прикусила кулак. Он собрался наказать её так, как она заслуживала. Она приветствовала это.

— Такая мокрая, — прохрипел он над её ухом, прижимая к столешнице и сжав рукой шею. А затем толкнулся в нее, полностью вогнав в нее жесткий стержень. — Слишком туго. Дерьмо, обожаю маленьких девственниц.

Амелия едва слышала его из-за звона в ушах. Теперь весь её мир сосредоточился на том, как насильник пробивал себе путь в её неохотно поддающуюся плоть. Её вздохи сменились рыданием и стонами. Агония от сильной боли переросла в глубокое удовольствие. Она не могла не выпятить ягодицы, побуждая его проникнуть ещё глубже, продлить прекрасную агонию.

Острая, словно удар кинжала, боль пронзила её чрево, и она закричала. Склонившийся над ней мистер Перкинс хмыкнул:

— Получай. Я только что сделал тебя женщиной, детка.

Острая боль исчезла, сменившись хорошей болью, от которой внизу её живота словно всё наполнилось и вздулось, она едва не взорвалась от нарастающего давления, пока он продолжал пронзать её собой. Она думала, что он никогда не остановится; что будет продолжать толкаться в нее, пока его ствол не вылезет из её рта. Он убьет её своим желанием, святой справедливостью за её развратную похоть.

Наконец, он кончил, глубоко вонзившись в её влагалище. Она чувствовала его жесткие лобковые волоски ягодицами. И застонала, ощущая, как он, погрузившись в нее по самые яйца, пахом прижался к нежной плоти.

Он подался назад, вытаскивая член, и Амелия всхлипнула от смеси облегчения и разочарования. Она в своей невинности думала, что всё закончилось. И ощущала себя странно лишенной чего-то и опустошенной. Мистер Перкинс отстранился, пока в ней осталась лишь головка члена.

А затем снова врезался в нее, словно штурмуя ворота крепости. Амелия вскрикнула от удивления и боли, пронзившей низ живота.

Снова и снова он вонзался в нее, не обращая внимания на молчаливые крики. Он кряхтел от усилий и одновременно, словно поршнем, толкался в нее бедрами, его пот теплыми каплями стекал на её обнаженную спину и руки. Он продолжал крепко сжимать рукой её шею. Абсолютно беспомощная, Амелия могли лишь терпеть, пока он трахал её для собственного удовлетворения.

«Шлюха. Нечистивая похотливая шлюха, именно этого ты и заслуживаешь, поэтому подчинись и прими всё, прими свое покаяние. Сильнее, жестче, накажите меня!»

Боль от жесткого изнасилования стала не важна, поскольку от непрерывного трения возникла горячее нарастающее сладкое давление, заполнившее лоно. Член становился всё толще и толще. Амелия едва не лишилась сознания от столь восхитительного ощущения. Её стоны становились всё более хриплыми. Она закричала, желая высвободить всё нарастающее чудесное напряжение, с которым с трудом справлялось её тело.

Он трахал её всё сильней, и она снова оказалась близка к чему-то восхитительному. Но теперь она осознавала, к чему стремилось её тело, и чтобы это ни было, оно придавало силы, заставляя тянуться к этому в отчаянной потребности. Боль и наслаждение смешались в опьяняющее зелье, возбуждая сильнее, заставляя стремиться к чему-то… к чему-то…

Внезапно вспышка наслаждения пронзила её чресла, одерживая верх над здравомыслием, заставляя кричать и разрывать пальцами мусор на столе. Мистер Перкинс заткнул ей рот рукой, испуская собственные хриплые крики. Он дернулся и запульсировал в ней. Амелия задрожала от расплавленного наслаждения, изливающегося в самую её душу.

Она плыла по волнам мучительного восторга от собственной безумной кульминации.

Она забыла, что фактически незнакомец изнасиловал её, похитив девственность. Забыла, что почти стерла колени о шершавый грязный ковер. Забыла, что её ткнули лицом в мусор на столе. Забыла свою осуждающую мать и наказывающую за секс религиозную диктатуру. Сейчас имело значение лишь восхитительные волны оргазма, что расходился волнами от пульсирующей женственности. Вина и стыд придут позже. Теперь же она окончательно погрузилась в наслаждение, о котором даже не подозревала.

Она слегка пришла в себя, а мистер Перкинс до сих пор лежал на ней, прижимая к столу. Его член уменьшился в ней, став мягким. Боль внутри нее нарастала по мере того, как проходило удовольствие. Она снова зарыдала, оплакивая свою бессмертную душу, без сомнений, теперь проклятую на вечный ад. Она заслужила боль. Заслужила шрамы и увечья за свои преступления. И если сейчас полиция вломится в дверь, она не будет молить о пощаде. Она сознается в своем грехе и подчинится воле правосудия, которое справедливо накажет её за пороки.

Мистер Перкинс встал, избавив её от веса своего тела, его похотливая плоть выскользнула из нее.

Он ухмыльнулся и игриво шлепнул её по ягодицам.

— Дьявольская девчонка, это было восхитительно. У тебя невероятно сладкое сочное маленькое тело.

«Это всё моя вина. Я соблазнила его». Амелия вздрогнула. Она медленно поднялась, возвращая на место юбку и лифчик. Длинная юбка опустила вниз до самых икр, скрывая её покрасневшие колени.

Затем заправила блузку за пояс юбки.

Мистер Перкинс направился на кухню, напевая и застегивая штаны и ремень. Достал содовую из холодильника.

— Тебе лучше вернуться домой, пока любопытные соседи не задумались, что ты здесь делаешь так долго. Хорошо, что твоя мать жесткая, повернутая на религии сумасшедшая. Большинство из них подумают, что здесь ничего не произошло. — Он улыбнулся и подмигнул ей. — Но ты можешь доставлять мне почту в любое время, сладенькая. Я обязательно тебя отблагодарю.

«Никогда больше. Клянусь, боже. Я больше никогда не буду искушать его или любого другого мужчину, если ты защитишь меня от полиции».

И тем не менее, когда в следующий раз Марта Райан пригласила мистера Перкинса на ужин, Амелию ждал сюрприз.

— Я не очень-то люблю заниматься содержанием дома, — жаловался он старой женщине. — Мне бы пригодился кто-нибудь, умеющий убираться. Ваша девочка могла бы приходить раз в неделю, чтобы заработать пару долларов? Мне жаль, но вы знаете о моем плачевном положении, так что я не могу заплатить больше.

— Амелия будет рада убираться у вас раз в неделю бесплатно. — Несмотря на мрачный голос, Амелия сразу поняла, что Марта довольна этой идеей. — У нее слишком много свободного времени на летних каникулах, и это создает проблемы.

Амелия слушала всё это с чувством нереальности происходящего и нарастающего ужаса. Опустив голову, она уставилась в поцарапанную, со сколами тарелку с картофельным пюре, соусом и курицей, лишь бы только мать не догадалась о её вине.

Каждую среду, как только мать уходила на работу, Амелия шла в квартиру мистера Перкинса и подчинялась его похоти. Секс всегда был грубым, её любовник не проявлял ни капли нежности.

Сначала он обучил её всем возмутительным способам доставлять ему удовольствие, показав картинки, купленные на черном рынке. Амелия, увидев их, едва не упала в обморок. Конечно, люди не могли заниматься подобным! Тогда он, чтобы она успокоилась, напоил её вином. От дешевого приторно-сладкого пойла она опьянела, но расслабилась. Согрелась и стала апатичной. Затем он стал прикасаться к ней греховными, противозаконными, но восхитительными способами. Как только она пьянела, становилась влажной и изнывающей, он уговаривал её «просто попробовать это, малышка». И она пробовала сначала одно. Потом другое. Затем третье. Каждый раз, стоило ей засомневаться, он умолял. Если уговоры не срабатывали, угрожал. Так или иначе, он всегда получал, что хотел.

Примерно через месяц подобного «сервиса по уборке», это стало для Амелии рутиной.

Частенько ему нравилось начинать с её рта. Он приказывал ей встать на колени, вытаскивал пенис и заставлял длинными медленными движениями облизывать его сверху до низу. Он стоял над ней, удерживал за волосы и просто наблюдал, как она розовым язычком ублажает его дьявольскую плоть.

Она доставляла ему наслаждение в течение нескольких минут, ощущая шелковым язычком, как на нижней части его ствола пульсирует вена. Щелчок языком по головке часто вознаграждался капелькой соленой жидкости. Затем она омывала его языком сверху, ощущая, насколько он горячий и жесткий, осознавая, что скоро будет заполнена им. Она быстро научилась сдерживать собственное нетерпение. Если она стимулировала его слишком быстро, он унижал её, мог достаточно больно ударить по щеке.

Наконец она услышала, как он сказал:

— Соси его. — И только тогда ей разрешали взять в рот его нечестивый орган, двигать головой взад и вперед, так чтобы он скользил в её горло и обратно. И она подчинялась, стараясь обрабатывать языком пульсирующую вену на члене. Скоро он возьмет её обеими руками за голову и, удерживая, станет жестко и быстро трахать в рот. И пока делал это, хрипло бормотал мерзкие непристойные фразы типа «Соси этот член» или «Тебе нравится, когда трахают твой рот?» А она стояла на коленях и молча позволяла ему получать свое грязное удовольствие, пока возрастало её собственное желание. Почему-то извращенное желание взять в рот отвратительную мужскую плоть возбуждало её сильнее, чем что-либо из того, чем они занимались.

Обычно он, задыхаясь, вынимал член из её рта, толкал на пол на четвереньки и, словно собака, взбирался на нее сзади. Никогда он не трахал её лицом к себе, делал это только, как животное.

Он жестко брал её, вырывая крик боли и удовольствия, получал собственное освобождение.

Хотя иногда использовал её рот до конца и изливался в него. С равнодушием наблюдая, как она, мокрая и неудовлетворенная, сплевывает его сперму в раковину.

Он только подмигивал и улыбался:

— В следующий раз кончишь, малышка.

А ей, охваченной ужасом, постоянно приходилось скрывать от матери синяки и царапины.

Раз в месяц она просила у бога прощения и обещала стать хорошей девочкой, лишь бы только её менструальный цикл пришел вовремя, что и происходило. Но Амелия ничего не могла с собой поделать, когда дело касалось секса с мистером Перкинсом. Греховные ощущения, которые, несомненно, обеспечили ей место в адском пекле, стали для нее словно наркотик. Она рисковала всем, а этот мужчина эгоистично использовал её в течение шести месяцев, пока его не арестовали за изнасилование другой девушки её возраста.

И мистер Перкинс, и его жертва были приговорены к кастрации, клеймению и пожизненным работам на каторге на всю жизнь.

И Амелия не занималась блудливым грехом следующие семь лет.

* * * * *

Осматривая гостевую комнату Исрэлы, Амелия пыталась понять, как ей вернуться в свои апартаменты, сохранив при этом скромность. Обрывки её платья больше ничего не смогут прикрыть. Она вспомнила, как Фленчик разорвал его, обнажая её беззащитное тело. И вздрогнула. Как легко этот исполин уничтожил её практически невесомое платье.

Она осмотрела комнату в поисках одежды. К её облегчению, на видкоме лежала простая голубая туника.

Она моргнула, смотря на видком. На плазменном экране вспыхнул значок входящего сообщения. Нервничая, она взяла тунику и уставилась на два зловещих слова. У нее внутри всё скрутило в узел при мысли, что сейчас она может увидеть одного или даже всех троих калкорианцев, даже на заранее записанном сообщении.

Это сообщение, возможно, вообще не от них. Может быть, оно от Исрэлы или скорее от Осилла.

— Воспроизвести сообщение, — прохрипела она почти чужим голосом.

Идентификация.

— Амелия Райан.

Лицо Раджира заполнило экран, и Амелия присела на ближайший диван. Казалось, всё её тело расплавилось. Даже на предварительно записанном видео его фиолетовые кошачьи глаза, казалось, пронзали её до самой души. Мягкие черные волосы обрамляли его красивое улыбающееся лицо, которое она снова и снова целовала прошлой ночью. Она вспомнила, как он выглядел, склоняясь над ней великолепным обнаженным мускулистым телом. До сих пор слышала его голос в своем сознании.

«Я сейчас возьму её».

Её тело раскраснелось от жара, а лоно снова ожило. Она сжала бедра. Возможно, влияние вина ещё не прошло полностью. Она должна вернуться на Землю и продать его на черном рынке в качестве вспомогательного возбуждающего зелья для первой брачной ночи.

Несмотря на нежную улыбку, Раджир казался очень серьезным.

— Мы надеемся, что ты спокойно выспалась, Амелия. Приносим свои извинения, что не смогли остаться. Мы бы хотели наблюдать, как ты просыпаешься, поухаживать за тобой, но у нас есть определенные обязанности. — Он с сожалением вздохнул. — Мы продолжаем работать, даже находясь за пределами Калкора. В ближайшее время мы найдем твои апартаменты и придем. Хорошего здоровья, Амелия.

Видком потемнел. Амелия прикусила нижнюю губу и недоверчиво рассмеялась.

— Другими словами, не звони нам, мы сами позвоним. Думаю, наши культуры не так уж и отличаются. Очевидно, «бам, бам, спасибо, мэм» означает одно и тоже на разных планетах.

Её захлестнуло отвращение, облегчение, и… возможно ли это? Да, разочарование. Правильно это или нет, но секс с калкорианцами оказался потрясающим. Они подарили ей ощущения, о которых она и не подозревала. Они настаивали, чтобы она получила такое удовольствие, что они искали для себя. Ни один мужчина прежде не заботился о её сексуальном удовлетворении.

От воспоминаний о прошлой ночи, о восхитительном сексе с ним, её женственность снова запульсировала. Конечно, это всё из-за вина, напомнила она себе. Находясь под влиянием терпкого напитка, она поняла, почему раскованные пласианские женщины так жаждут внимания калкорианцев.

Удовлетворив свое любопытство к землянкам, они улизнули до того, как она проснулась. И ей не нужно беспокоиться, что они похитят её и сделают сексуальной рабыней. Они могли бы сделать это. Она ведь полностью отдалась им. И вздрогнула, вспомнив об этом. Она подчинялась калкорианцам во всем, оказывая только символическое сопротивление.

Трое мужчин одновременно творили с ней такое, о чем она и не подозревала! Неужели это была она, чопорная Амелия Райан, послушная дочь Марты Райан?

Что если проснувшись сегодня утром, она обнаружила бы всех членов клана рядом с собой? Что если бы они снова попытались заняться с ней сексом? Теперь, будучи в здравом рассудке, она, конечно же, сопротивлялась бы. Учли бы они её выбор?

«Я возьму её сейчас».

Доминантный тон Раджира не допускал возражений. Она вздрогнула.

Сейчас это не важно. Они оставили её в покое.

— И мне пора. — Она обвела взглядом пустую комнату. Её тоже ждала собственная работа.

В большом зале, где состоялась вчерашняя презентация, для гостей Исрэлы организовали шведский стол. Большинством из тех, кто ночевали здесь, оказались мужчины.

О том, как Исрэла наслаждается молодыми мужчинами, причем чем неопытнее, тем лучше, слагали легенды.

Некоторые из гостей выглядели такими же потрясенными, как Амелия.

Она задержалась, чтобы съесть немного фруктов, прежде чем вызвать шаттл и вернуться в свои апартаменты. Выйдя на улицу, Амелия заморгала от яркого утреннего света. Безымянная столица Пласиуса напоминала мягкий тропический рай, где никогда не бывает слишком холодно или жарко.

Только свет двойных солнц, разделявших небо в течение шести часов, беспокоили случайных путников. Тех, кто решился покинуть убежище дома в такое время.

Столица располагалась вдоль единственного на планете моря — этот узкий оазис граничил на западе с обширной пустыней, из которой в основном состояла планета.

К северу от столицы находился район с умеренным климатом, с настолько пышной растительностью и дикой природой, что пласианцы даже не пытались её освоить. Они позволяли плодородной природе разрастаться, уничтожая лишь то, что угрожало поглотить сам город. Река протекала сквозь лес и середину города, впадая в розовый океан. Истоком реки являлся огромный ледник, никогда не видевший яркого света двойных солнц. Как и самих пласианцев, всю планету кидало из крайности в крайность.

К югу располагались сельхозхозяйственные угодья, обеспечивающие всех пропитанием. Маленькие деревеньки тянулись до самого горного хребта Лисидия, изображенного на её картине, с которой и начались все её неприятности.

Амелия забралась в шаттл и ввела координаты своих апартаментов в бортовой компьютер. Шаттл взлетел, быстро и безопасно доставив Амелию в её временное жилище.

Ей не надо беспокоиться о пилотировании. Все шаттлы пласианцев были подключены к центральному процессору, контролировавшем транспортную сеть. Если в систему не запрограммировали неторопливое путешествие, то компьютер выбирал самый быстрый маршрут. Амелия не сомневалась, пласианцы разработали подобную технологию с единственной целью — непрерывно получать наслаждение в пути туда и обратно.

Поездка домой предсказуемо прошла без происшествий. Едва войдя в свои апартаменты, Амелия тут же сбросила босоножки на каблуках и вздохнула, ступив на мягкое напольное покрытие.

Она повернулась кругом, любуясь открывшимся видом. Её апартаменты состояли из большой комнаты, туалета и кухни. Шезлонг, три стула, небольшой обеденный стол и её мольберт составляли всю мебель в квартире, не считая вездесущего водопада, бассейна и очага.

Но то, что действительно заинтересовало её, виднелось за стеклянными стенами. Под зелено-голубым небом мерцало озеро, переливаясь от сиреневого до нежно-фиолетового оттенка на отмели. Горы, покрытые каскадами алебастровых цветов, растянулись по далекому горизонту, словно гибкое туловище экзотического зверя.

От этого пейзажа у нее всегда перехватывало дыхание. Она часто задавалась вопросом, как осмелилась нарисовать такую красоту. Попытка воспроизвести всё это великолепие на холсте казалось богохульством. И всё же она решилась. Как она могла не сделать этого?

Она подошла к мольберту. После дюжины неудачных попыток, она наконец нашла самую главную работу в своей жизни. Если её пальцы следующие шесть недель смогут удерживать кисть, она закончит картину. Всего шесть недель.

Она перевела взгляд с холста, покрытого первым слоем краски, на свои руки. Вытянула их перед собой. Растопырила нежные, словно у морской звезды, пальцы.

Никаких шрамов, никаких опухших суставов, никаких физический повреждений вообще.

Ничто не указывало, что её дни как художника сочтены.

Амелия опустила руки. Она должна немедленно приступить к работе, но сначала нужно переодеться.

Она сменила платье на свой любимый наряд, состоящий из спортивных штанов и футболки. Затем увидела себя в зеркале и рассмеялась.

«Сейчас, находясь в одиночестве, я более одета, чем когда находилась в зале, полном народа!»

От подобной нелепости она рассмеялась. Возможно, если бы калкорианцы увидели её в таком образе, то она вернулась бы домой вчера вечером, а не сегодня утром.

От этой мысли всё веселье пропало. От воспоминаний о трех восхитительных мужчинах Амелия задрожала.

Она всё ещё чувствовала унижение от столь несдержанной реакции собственного тела на их прикосновения, её распутности в ответ на их приказы. Чем более беспомощной она становилась в их руках, чем более смущающими были их требования, тем больше она возбуждалась.

Вторжение в её нижнее отверстие. То, как они настояли, чтобы она попробовала сперму Брефта и проглотила её. Несмотря на её решимость забыть о нравоучениях матери и ханжеских суждениях безумно фанатичного правительства Земли, Амелия считала подобный разврат грязным и непристойным. Хуже всего оказалось осознание, что чем более извращенно они действовали, чем больше доминировали её любовники, тем более дико возбуждалось её тело.

Много лет назад, проходя криминальные психологические тесты, Амелию назвали сексуально покорной. С возможными мазохистскими наклонностями. От беспощадного доминирования калкорианцев прошлой ночью её, несомненно, окутал туман желания.

Треск разрываемой одежды, их требовательные рты и руки, их бескомпромиссная настойчивость, чтобы она удовлетворила их инопланетную плоть…

У нее перехватило дыхание, а лоно увлажнились. Она возбудилась, просто думая о клане.

— Довольно! — сказала она себе. И подошла к мольберту, решив забыть о калкорианцах.

Прежде чем она взяла кисть, раздался сигнал, предупреждающий о входящем видеозвонке.

Нервничая, она подошла к видкому. Что если клан всё-таки будет её преследовать?

— Ответить, — прошептала она.

Видком ожил, и Амелия едва сдержала стон.

— Привет, Джек, — сказала она.

Джек Фрэнк, официальный представитель землян, проживающих на других планетах, так же по мнению Амелии, являлся неофициальным придурком. Преждевременно облысевший двадцативосьмилетний парень напоминал жабу, особенно когда раздувался от собственной значимости как «связующего звена» правительства между инопланетянами и Землей. Амелия с большим наслаждением задевала его самолюбие, называя по имени, а не по титулу.

В его голосе отражалось чувство собственного превосходства.

— Амелия, на Пласиусе возникла неприятная ситуация. Туда прибыл калкорианский клан.

— Знаю. Я видела их.

— Ты… — От её спокойного тона он на мгновение сдулся. Моргнул мутными темно-карими глазами. А когда в полной мере осознал, что она сказала, снова надулся. Выпучил налившиеся кровью глаза. Боже, он походил на тех огромных лягушек-быков, пожирающих друг друга, подумала Амелия. Она едва не содрогнулась от отвращения.

Следующие фразы он почти провизжал:

— Что они сказали? Что ты позволила им сделать с собой? Почему не предоставила полный отчет?

— Успокойся, Джек. Они не сделали ничего, что нарушало бы нормы поведения на Пласиусе. Кажется, они вполне довольны обычаями этой планеты. — Она надеялась, что «нормы» поведения на Пласиусе останутся загадкой для Фрэнка. Кроме нее, только несколько правительственных чиновников встречались с Саусин Исрэлой и её советниками. Амелия сомневалась, что даже любвеобильные пласианцы занимались сексом на подобных встречах.

К её облегчению, посредник Фрэнк, казалось, ничего не знал о соблазнительных наклонностях пласианской расы.

— Калкорианцы подходили к тебе?

— Они присутствовали на вечеринке, которую я посетила вчера вечером. И, казалось, хотели устранить недоразумения, возникшие между нашими народами.

Он погрозил ей толстым пальцем.

— Будь осторожна с этими существами. У них сомнительные намерения. Они, по сути, самые развратные твари во вселенной.

— Я не почувствовала никакой угрозы. На самом деле, сомневаюсь, что снова увижу их. — Только первое предложение оказалось ложью.

— Если ты почувствуешь угрозу, если они по какой-то причине снова подойдут к тебе, сразу же сообщи мне. Вообще избегай встречи с ними. Ты не должна оставаться на этой планете, если окажешься в опасности.

От его слов её сердце забилось вдвое быстрее. Она посмотрела за окно, на улицу.

Оставить Пласиус, прежде чем нарисует столь потрясающую природу? Да она скорее перережет себе вены.

Эта жаба не поймет. Такие как он никогда по-настоящему не увидят раскинувшегося перед ними великолепия. Он взглянет на окружающую природу и не увидит ничего, кроме больших камней и огромной грязной лужи. Он слеп ко всему, что принижает его собственную значимость.

Её голос прозвучал холодно и отчужденно.

— Уверена, что всё будет в порядке, но сообщу, если они снова попытаются связаться со мной. — Ну вот, она снова обрекла себя на адские муки. Откровенно соврала чиновнику правительства Земли.

— Сделай это. На кону твоя добродетель. Фрэнк отбой.

Видком погас. Амелия откинулась на шезлонг и погрузилась в его мягкость.

Она отказывалась покидать Пласиус, прежде чем закончит картину. Даже если клан Раджира будет преследовать каждую секунду в день, даже если целый калкорианский клан появился на Пласиусе только, чтобы похитить её, она должна закончить свою последнюю картину. В любом случае, её добродетель давно канула в лету.

Несмотря на решимость, Амелия вздрогнула при мысли, что представители собственного народа насильно увозят её с Пласиуса. Каким бы смешным это ни казалось, но возвращения на Землю она боялась больше, чем калкорианцев.

Матара не должна бояться клана.

Хорошо, кем бы она ни была.

Матара должна опасаться землян?

Кто такая матара?

Амелия перевела взгляд с видкома на мольберт. Затем снова на видком. Сдалась и произнесла:

— Позвонить послу Врилл.

В ожидании ответа она взяла карандаш, делая наброски в блокноте.

Врилл ответила через некоторое время.

— Амелия! Как ты себя сегодня чувствуешь?

Амелия улыбнулась в ответ на восторг подруги от её звонка. Врилл часто шокировала, но Амелия прекрасно знала, какое доброе сердце у этой пласианки.

— Отлично.

Глава Врилл заблестели.

— Как тебе показались калкорианцы прошлой ночью?

Амелия почувствовала, как румянец смущения разлился по её щекам.

— Ты про что?

Врилл хрипло рассмеялась.

— Я видела, как их нобэк спас тебя от той толпы. — Её рот открылся, и, казалось, она позабыла о клане. — О, твоя картина, Амелия! Я заплакала, когда увидела её! Многие пласианцы почитают тебя как богиню за создание подобной красоты. Я сама почти поверила в это. Все жаждали прикоснуться к тебе, к той, что создала такое великолепие!

Амелия смутилась.

— Это всего лишь я. Врилл. Ты же знаешь.

— Но твое искусство… — Она прикрыла глаза. — Оно великолепно. Я всё ещё вижу ту гору, что ты нарисовала. — Она открыла глаза и улыбнулась. — Ты слишком скромна, моя подруга. Я рада, что с тобой всё в порядке. Так или иначе. Тебе не больно?

— Я вернулась домой целой и невредимой.

Врилл снова озорно ухмыльнулась.

— Если бы тебя ранили, уверена, сексапильный имдико крутился бы вокруг тебя сейчас. И это стоило бы небольшой боли. Тебе понравились твои новые знакомые?

Амелия прикинулась невинной глупышкой.

— Они не совсем такие, как я ожидала. Они показались мне интересными.

— Интересными! — Пласианка рассмеялась и покачала головой. — Ты невыносима. Отбрось уже эти дурацкие земные запреты и признай, прошлой ночью у тебя случился самый потрясающий секс в твоей жизни.

— Я ни слова не говорила о сексе с ними!

— Сладкая невинная Амелия Райан прошлой ночью вошла в гостевую комнату с калкорианским кланом и не выходила оттуда до следующего утра. — Врилл облизнулась. — Все, кто бы на приеме видели это, и мы знаем: калкорианцы не будут уединяться с женщиной, чтобы просто поговорить.

Амелию охватил ужас.

— Все знают?

— Конечно, знают. Тебе сейчас обзавидовались все женщины, так что прекрати краснеть. Мы все так рады за тебя, и все согласились, что ни слова не расскажут другим землянам о твоих… — она захихикала, — …проступках.

— Ты уверена? На Земле женщин обвиняют в занятиях сексом даже после изнасилования. Если мой народ узнает…

Врилл закатила глаза — эту манеру она переняла от Амелии.

— Исрэла издала закон, защищающий любого замлянина, пожелавшего получить наслаждение на Пласиусе. Никто не имеет права рассказывать об этом посторонним. Я думаю, она сделала так из-за тебя. Знаешь, она очень беспокоится о тебе. И как ты можешь произносить слово «изнасилование»? Клан оказал тебе честь. Они ведь потрясающие любовники?

Амелия собрала остатки своей гордости и взглянула в лицо подруге.

— Они не только восхищались мной, но и я восхищалась ими. Тебе придется довольствоваться этим, потому что я больше не скажу ни слова.

Врилл завизжала от восторга:

— Я знала! Я так рада за тебя. Когда ты снова их увидишь?

— Мы не договаривались о свидании, — сухо ответила Амелия. Она поспешно сменила тему и поинтересовалась тем, из-за чего позвонила Врилл. — Ты говорила, что они ищут матару? Что это?