В объятиях врага

Фрэнсис отбросил со лба взмокшую прядь волос и обвел взглядом своих людей, устало растянувшихся на траве в тени на лесной опушке. Все утро прошло в изнурительной боевой подготовке. Сбросив кожаную куртку, Фрэнсис стащил через голову рубашку; прохладный ветер сразу же осушил пот, выступивший на его разгоряченной коже.

Совершенно выбившийся из сил Уильям Камерон лег рядом с ним, утомленно закрыв глаза. Фрэнсис улыбнулся, глядя на мальчика. В это утро он заставил Уилла выложиться без остатка, но остался доволен тем, что увидел. Парень проявил стойкость и не выпустил меч, даже когда рука у него начала дрожать от усталости.

– Не раскисай, малыш, мы же только что начали! – усмехнулся Фрэнсис.

Уилл удивленно открыл глаза и тотчас же с облегчением закрыл их вновь, увидев, что дядя подшучивает над ним.

– Я так устал, сэр, что мне кажется, будто я уже умер и попал в рай. Я бы не смог поднять меч, даже если бы сам Гленкеннон пожаловал к нам сюда.

– Ты отлично справился, малыш, – ободрил его Фрэнсис. – Вот только мне не нравится, как твоя лошадь шарахается от лязга стали. Если Джейми согласится, я сам подберу подходящего скакуна для тебя. В бою добрый конь часто решает исход дела.

– Я не прочь, – с улыбкой согласился Уилл. – Найдите мне коня, похожего на того черного зверюгу, на котором вы ездите, дядя Фрэнсис… А потом научите, как удержаться в седле.

Фрэнсис покачал головой:

– Боюсь, что равного Люциферу не найти, мальчик мой, но я постараюсь что-нибудь придумать.

– Приближаются всадники! – раздался крик из рядов оцепления и сразу положил конец ленивым разговорам. Люди Фрэнсиса вскочили на ноги, рука каждого инстинктивно потянулась к оружию. Но через минуту Фрэнсис успокоился и опять привалился к толстому дубовому стволу: его острый глаз разглядел в подъезжающей группе яркое пятно дамской амазонки.

Элизабет Макинтайр всегда выглядела великолепно, но сейчас, когда она властной рукой остановила на всем скаку свою резвую золотистую кобылу, от нее просто невозможно было отвести глаз. Изумрудно-зеленый костюм для верховой езды выгодно подчеркивал все изгибы ее фигуры, которую мужчины буквально пожирали глазами. Роскошные, туго заплетенные косы, свернутые тяжелым узлом, отливали черным атласом в свете утреннего солнца. Щеки разрумянились от быстрой скачки, а в ярко-зеленых глазах сверкали изумрудные искры. Ловко балансируя в седле пританцовывающей кобылы, она казалась живым воплощением всего того, о чем только может мечтать мужчина.

Фрэнсис лениво поднялся на ноги и предстал перед ней в свете теплого весеннего солнца без шляпы и без рубашки.

– Доброе утро, госпожа Макинтайр. Какой счастливый ветер принес нам сегодня столь дорогую гостью?

Она ответила ему ослепительной улыбкой.

– Я еду в гости к одной из своих родственниц; радостные новости о Камеронах застали меня в пути. Мне захотелось повидать Дженет и остальных, если, конечно, под вашей крышей найдется местечко для меня…

Фрэнсис отвесил ей церемонный поклон.

– Мы почтем за честь принимать вас у себя, сударыня, – протянул он с неуловимой насмешкой в синих глазах. – Вы же знаете, вы здесь всегда желанная гостья. – С этими словами он поднял руку, подавая знак своим людям собраться. – Прошу нас извинить за столь неподобающий вид, но вы нас застали на отдыхе после целого утра военных учений. Боюсь, что такое зрелище не для дамских глаз.

Элизабет окинула его мускулистый торс оценивающим взглядом, особенно задержавшись на широкой груди, покрытой густыми курчавыми волосами.

– Меня это не смущает, – заявила она с вызывающей улыбкой.

Фрэнсис повернулся к Уиллу, и губы у него невольно дрогнули в улыбке при виде зачарованного выражения в глазах мальчика.

– Элизабет, надеюсь, вы узнали Уильяма Камерона? Это старший сын Джейми.

Элизабет перегнулась с седла и послала мальчику более чем дружелюбную улыбку.

– Разумеется, я тебя помню, Уилл, но я понятия не имела, что ты уже совсем вырос и стал мужчиной. Я очень рада, что ты вернулся целым и невредимым.

– Я вам очень признателен, сударыня, – еле выговорил Уилл.

Ласково кивнув ему, Элизабет одарила всех еще одной лучезарной улыбкой и ускакала прочь, по направлению к Кеймри.

– Боже милостивый! – вздохнул Уилл, качая головой и провожая взглядом удаляющуюся всадницу. – Не понимаю, дядя Фрэнсис, как вам удается оставаться холостым…

– Эх, малыш, ты еще не понял, что о женщине нельзя судить по внешнему виду. Обертка красивая, а вот что под ней – это еще надо посмотреть. Может, дело того и не стоит.

– Я бы с удовольствием заглянул под эту обертку, – вздохнул Уилл.

Фрэнсис положил руку ему на плечо.

– Не советую тебе засматриваться на эту леди, мой мальчик, – усмехнулся он. – Она съест тебя живьем и не поморщится. Еще и добавки попросит.

– Это мы еще посмотрим! – с вызовом заявил Уилл, и воины клана Маклинов дружно расхохотались.

Элизабет не спеша ехала в Кеймри, улыбаясь собственным мыслям. Стало быть, дошедшие до нее слухи оказались правдой: Камероны освобождены, а дочка Гленкеннона укатила восвояси. Никто и ничто больше не отвлечет от нее внимания Фрэнсиса. Путь свободен!

Брак с Фрэнсисом Маклином был целью ее жизни с тех пор, как она себя помнила. Ей было лет девять или десять, когда она впервые увидела великолепный замок Кеймри и услышала, как ее мать сказала отцу, что их дочка может сделать выгодную партию. Пока она подрастала, имя Фрэнсиса Маклина было на устах у всех окружающих женщин, он считался самым желанным призом для любой девицы на выданье. Даже отец поощрял ее притязания, постоянно напоминая ей, что она первая красавица во всей Шотландии, и не раз выражал вслух свое желание породниться с могущественным кланом Маклинов.

Но Фрэнсис никогда не выказывал ей особых знаков внимания – до прошлого года, когда вся ее семья приехала в гости в Кеймри. Однажды вечером они гуляли по саду, и Элизабет позволила Фрэнсису ее поцеловать. Поцелуй был таким страстным, что у нее не осталось никаких сомнений относительно его намерений. Однако, как ни странно, предложения не последовало. После той ночи Фрэнсис вел себя с ней очень мило при каждой новой встрече, но ей так и не удалось добиться поставленной цели.

Месяц назад Элизабет приехала на бал в Кеймри, полная решимости наконец объясниться с ним, но в тот злосчастный вечер он неотрывно следовал взглядом за этой соплячкой Рэндалл и уделял ей куда больше внимания, чем Элизабет готова была признать даже наедине с собой… Ее руки крепче стиснули вожжи, к сердцу прихлынула жгучая волна ревности. Она хотела его! С той самой ночи в саду она больше ни о чем не могла думать. После того случая ее целовали многие мужчины, но Элизабет мечтала только о Фрэнсисе. Кроме всего прочего, он был так сказочно богат…

Элизабет улыбнулась собственным мыслям. На этот раз ей ничто не помешает. Она прогостит у своей скучной тетки до тех пор, пока не узнает наверняка, что Камероны уехали к себе. И тогда она вернется, опять остановится на ночь в Кеймри и уж на этот раз непременно завлечет Фрэнсиса к себе в постель! А после того, как он переспит с ней раз или два (если ей повезет), она уедет, но лишь для того, чтобы позже вернуться и заявить, что ждет от него ребенка. Фрэнсис хочет детей – разве отец не твердил ей об этом много раз?

Элизабет охватило странное возбуждение. Возможно, к тому времени она действительно сумеет от него забеременеть, а если нет… что ж, после свадьбы можно будет разыграть несчастный случай, неудачное падение и потерю несуществующего ребенка. Зато она станет леди Маклин из Кеймри и приобретет богатство, о котором не смела даже мечтать!

Фрэнсис так и не вернулся в Кеймри в то утро: ему хотелось под любым предлогом избежать галантной словесной пикировки с Элизабет, которая неизбежно заняла бы большую часть дня. Он решил поискать Дональда, которого накануне отправил оповестить арендаторов на случай, если Гленкеннону вновь вздумается идти на них походом.

Дональда он нагнал вскоре после полудня – его старый друг остановился перекусить куском холодного рулета с бараниной и краюхой овсяного хлеба. Фрэнсис привязал Люцифера и оставил его пастись на скудной травке рядом с худой серой конягой Дональда, а сам сел на земле, скрестив ноги, у небольшого костерка. Дональд передал ему ломоть хлеба с положенным сверху куском рулета и вопросительно поднял косматую бровь.

– Ты что же думал – я не справлюсь без посторонней помощи?

Проголодавшийся Фрэнсис откусил сразу половину рулета.

– Нет, – с трудом проговорил он с набитым ртом. – Просто в Кеймри нагрянули гости.

– И что же? Ты сочинил новые правила гостеприимства? Разве отныне хозяин дома обязан покидать свое жилище, когда у ворот стучатся гости?

Фрэнсис не оценил по достоинству попытку Дональда проявить остроумие.

– Это Элизабет Макинтайр вздумала «провести тихий вечер в обществе Дженет» Вот я и почел за благо удалиться.

Дональд рассмеялся:

– И напрасно. Может быть, пара блестящих женских глаз – это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Фрэнсис оперся локтем на колено и задумчиво уставился на далекие холмы.

– В последнее время у меня такое настроение, что вряд ли моя компания устроит кого-либо, кроме неотесанного медведя вроде тебя.

– Это все из-за девчонки у тебя такое дурное настроение. Значит, другая девчонка поможет тебе его исправить. Ты же знаешь, как следует поступать в подобных случаях. Надо чем-то занять себя… хотя бы на день.

– Мои дни пусты, Дональд, – тихо ответил Фрэнсис, пропуская сквозь пальцы бахрому листа папоротника.

– Ну, пусты они или нет, эти дни пройдут, время принесет облегчение. Другого выхода нет, так что толку мечтать о невозможном?

– А разве я мечтаю о невозможном, Дональд? Может быть, существует решение, о котором я просто не подумал?..

Дональд покачал головой:

– Ничего нельзя сделать, сынок. Мне тоже нравится эта девочка, но она тебя погубит. Гленкеннон только и ждет случая ввязаться в драку, а ты единственный, кто мог бы объединить все кланы и поднять их на борьбу.

– Разрази меня гром, Дональд! Почему именно я? Может, я вообще не создан, чтобы стоять во главе клана? – с горечью воскликнул Фрэнсис.

– Но ты уже стоишь во главе клана! – резко возразил Дональд. – И ты неплохо справляешься, хотя я знаю, что по временам тебе приходится нелегко. Ты можешь мне не поверить, но мне не раз приходилось слышать те же сомнения от старого хозяина.

Фрэнсис изумленно поднял на него глаза.

– От отца?

Он был не в силах представить себе, что Колин Маклин когда-либо сомневался в своих силах.

– Да, сынок, твой отец был всего лишь человеком, как и любой другой. По временам он чувствовал себя усталым и растерянным – в точности как ты сейчас. Но я уверен, что он бы тебе посоветовал жить дальше и действовать, а не тратить время попусту, тоскуя о недостижимом.

Фрэнсис пожал плечами:

– А как ты думаешь, что скажет Элизабет, когда узнает, что, добившись своей цели, она связала себя с объявленным вне закона бродягой без гроша за душой? Боже праведный, вот была бы славная шутка! – мрачно усмехнулся он.

– А может, ты возводишь напраслину на девушку? – рассудительно возразил Дональд. – Может, ей нужно от тебя не только золото? Правда, у тебя разбойничья рожа, да и манеры не лучше, но девицам ты как-то умеешь согреть душу.

– Если у Элизабет и есть душа, я не в силах ее согреть. Но, может, оно и к лучшему. Она хоть не станет требовать от меня того, что я дать не могу. – Он снова пожал плечами: – Если она принесет мне сыновей, то, наверное, стоит пожертвовать своей свободой. Ты прав: мне надо жить дальше. Пожалуй, это единственное верное решение…

– Только не делай глупостей, сынок, – предупредил Дональд, – а главное, не торопись. Дай себе время. Спешить некуда.

Мрачное настроение не оставило Фрэнсиса и во время обеда: все ему было не по душе, кроме разве что крепкого красного вина. Ему даже стало казаться, что стоит только выпить сколько следует, как ощущение пустоты и боли в груди исчезнет само собой.

Он так часто наполнял свой бокал, что в конце концов Дженет бросила на него обеспокоенный взгляд, несомненно догадываясь о причине гнетущей его тоски. За последние две недели она только раз упомянула об Энн, и Фрэнсис очень спокойно объяснил, что между ними все кончено. Причем его угрюмый взгляд яснее ясного дал ей понять, что больше об этом разговаривать не стоит.

– Фрэнсис, ты не нальешь мне еще вина?

Он перевел взгляд на женщину, сидящую рядом с ним.

– Да, конечно… с удовольствием, Элизабет.

Фрэнсис взял ее бокал, причем Элизабет приложила все старания к тому, чтобы их пальцы соприкоснулись. Он безмолвно налил ей вина из хрустального графина, вспоминая свой разговор с Дональдом. Быть может, эта женщина и есть то самое лекарство, которое его излечит?..

Вернув ей бокал, Фрэнсис отметил восхитительный контраст между ее безупречной кожей цвета слоновой кости и черными волосами. Его взгляд скользнул ниже, к щедрой округлости груди, выступающей над модным низким вырезом желтого парчового платья. И как можно смотреть на такую женщину, не испытывая ничего, кроме того холодного восхищения, с каким люди глядят на статуи? Когда-то при виде Элизабет у него учащалось сердцебиение, но сейчас он невольно сравнивал ее с золотоволосой девушкой, которую никак не мог изгнать из памяти. И сравнение было не в пользу Элизабет…

Будь она проклята, эта Энн! Она превратила его в евнуха! Залпом осушив бокал, Фрэнсис поставил его на стол.

– Сегодня прекрасный вечер, дорогая, – внезапно заметил он. – Я уверен, что прогулка по саду пойдет на пользу нам обоим.

Элизабет послала ему томную улыбку.

– Спасибо за чудесное предложение, Фрэнсис.

Не обращая внимания на озабоченный взгляд сестры, Фрэнсис взял Элизабет под руку и вывел ее из зала. Но пока он шел рядом с ней по саду в темноте весенней ночи, его продолжало неотступно преследовать воспоминание о других ночах, о другой женщине, бродившей рядом с ним по этим садовым дорожкам. От чрезмерного количества выпитого вина его немного лихорадило, и он вдруг почувствовал приступ безрассудного гнева. Слишком много времени он прожил монахом-отшельником! С этой девчонкой он вел себя как школьник, не знающий, с какого бока подступиться к делу. Если бы он не сдерживался, если бы с самого начала овладел ею, то не мучился бы так сейчас, когда она стала для него недоступной. В конце концов, разве одна женщина хоть чем-нибудь отличается от другой?

Элизабет споткнулась в темноте, и Фрэнсису пришлось ее подхватить. При этом он обнял ее и поцеловал жестоко и грубо, словно пытаясь таким образом наказать Энн. Элизабет не сделала ни единой попытки его оттолкнуть. Она прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй, отзываясь встречным движением на каждое движение его языка. Руки Фрэнсиса скользнули по ее спине к круто изогнутым бедрам, он еще крепче прижал ее к себе… Вот проклятие, он ничего не чувствовал! Ничего, кроме подавляющей пустоты – и досады на себя и на Энн.

Энн… Энн… Она потеряна для него навек! Зато Элизабет здесь, совсем рядом. Он увлек ее с садовой дорожки в темный угол сада и поцеловал еще раз, теперь уже медленно, не торопясь, с откровенным вызовом лаская ее упругую грудь. Низкое декольте почти не стесняло его действий, и все-таки он стянул платье с ее плеч, его блуждающие пальцы нащупали соски, уже напрягшиеся от возбуждения. Элизабет не стала его останавливать. Вместо этого ее руки дразнящим, щекочущим движением прошлись по его ребрам и скользнули к животу, словно побуждая Фрэнсиса быть смелее.

Наконец-то его сердце забилось сильнее, кровь забурлила в жилах. Мысленным взором он уже видел ее распластанной поперек кровати у него в спальне наверху. Да, он возьмет ее и покончит с этим насильственно навязанным самому себе обетом безбрачия! И тогда, надо надеяться, снедающее его раздражение уляжется, телесное напряжение разрешится, и он обретет покой. В конце концов, ему нужна жена, нужны сыновья, без которых жизнь лишена смысла. А Элизабет покорна и готова на все.

И вдруг опять синие глаза и золотые волосы вспыхнули перед ним в темноте. Энн… милая Энн, ее нежная улыбка и чистые, сладкие, невинные поцелуи. Полуобнаженная Энн, лежащая на берегу, прижатая к песку его телом, запутавшаяся в шелковой сети своих золотистых волос той памятной ночью у моря…

При этом воспоминании из его груди вырвался низкий протяжный стон, который Элизабет истолковала по-своему. Она обвила руками его шею и притянула его голову к своей обнаженной груди. Опьяненный ее запахом, Фрэнсис закрыл глаза, не слушая тревожного колокола, гудящего где-то на задворках разума. Рот Элизабет жадно отыскал его губы, и он целиком отдался растущему желанию.

Внезапно знакомый тоненький голосок окликнул его по имени откуда-то из темноты:

– Дядя Фрэнсис, вы здесь?

Элизабет замерла в его объятиях, а затем отшатнулась, лихорадочно натягивая платье на плечи и поправляя волосы.

– Клянусь телом Христовым, я придушу этого мальчишку! – глухо прорычал Фрэнсис. – Я здесь, Эван, – позвал он через минуту.

К тому времени, как мальчик добрался до них, Фрэнсис уже успел овладеть собой.

– В чем дело? – рявкнул он.

Эван перевел взгляд с одной неясной фигуры на другую, словно спрашивая себя, что они тут делают, в самой темной части сада.

– Ну… – робко начал он, – матушка говорит, что через пару дней мы уедем, а вы обещали взять меня на рыбалку. Простите, что я вам тут помешал, но… понимаете, матушка уже отослала меня спать, а я хотел спросить: может быть, мы сходим завтра утром?

– Я же дал слово, малыш, стало быть, мы непременно пойдем рыбачить, – ответил Фрэнсис. – А теперь живо марш в постель, пока тебя здесь не застукали!

Мальчик издал радостный клич и умчался в темноту, оставив Фрэнсиса и Элизабет стоять в напряженном молчании.

– Дженет должна что-то предпринять, чтобы обуздать этих мальчишек, – возмущенно заявила Элизабет. – Они избалованы сверх всякой меры.

– А по-моему, это очень славные и благовоспитанные дети, – возразил Фрэнсис, разглядывая темный силуэт Элизабет с внезапно проснувшейся неприязнью. Вмешательство Эвана вдруг показалось ему благом, ниспосланным свыше.

Элизабет подошла поближе и призывно прильнула к нему.

– Да-да, конечно, ты прав. Просто я не очень привыкла общаться с детьми, – торопливо согласилась она, осознав свою ошибку. – И потом, я не ожидала, что кто-то последует сюда за нами.

Фрэнсис отступил на шаг. – Пожалуй, это к лучшему, что нам помешали. Боюсь, что мне придется просить у тебя прощения, Элизабет: я не имел права так обращаться с тобой. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что я всего лишь мужчина, сраженный красотой женщины. – Он оглянулся на замок. – А теперь давай-ка я провожу тебя, пока нас еще не хватились.

Он простился с Элизабет у подножия лестницы, торопливо поцеловав протянутую ею руку. Она улыбнулась и бросила на него взгляд, от которого любой другой мужчина растаял бы на месте. Увы, Фрэнсис не раз видел, как она бросает подобные взгляды на того из своих поклонников, кто в эту минуту был у нее в фаворе. Элизабет могла доставить ему лишь самое мимолетное удовольствие. Такая женщина не для него. Какое счастье, что бог отправил Эвана его искать!

Фрэнсис побрел по коридору, и неожиданно в голове у него начал складываться дерзкий план. Боже милостивый, почему он раньше об этом не подумал?! Фрэнсис бегом бросился вверх по ступеням в небольшой зал, где семья обычно собиралась после обеда. Он распахнул дверь, и глазам его предстала идиллическая картина: Джейми и Уилл играли в шахматы за маленьким столиком, а Дженет тем временем разбирала нитки для вышивания. Разговор между ними внезапно смолк, как только Фрэнсис вошел в комнату.

– А где Элизабет? – спросила Дженет.

Фрэнсис сел на обложенную подушками скамью, рассеянно поправляя кружево на манжете.

– Она ушла к себе, – ответил он как ни в чем не бывало. – Да, кстати, мы с Эваном решили завтра с утра пораньше отправиться на рыбалку.

– Когда это вы с ним успели решить?

– Только что в саду. Это ты послала его за мной, Дженет?

– Нет, Фрэнсис, богом клянусь, я его не посылала!

Он криво усмехнулся:

– Ладно, только не ругай его, сестрица. Он сослужил мне неоценимую службу, и теперь я перед ним навек в долгу.

Джейми рассмеялся, в его глазах замелькали озорные огоньки.

– Фрэнсис, мальчик мой, эта женщина знает, чего хочет, она так просто не отступится. Так что лучше тебе держаться от нее подальше, если не хочешь расстаться со своей свободой.

– У меня сейчас нет времени на женщин, – отмахнулся Фрэнсис. – Я собираюсь дать бой Гленкеннону, Джейми. Но только теперь я буду ставить ему условия!

– Нет, Фрэнсис, нет! – Дженет вскочила, прижав руки к груди. – Умоляю тебя, не делай глупостей.

– Я не стану сидеть и ждать, пока Гленкеннон сделает свой ход. Этак можно прождать целый год и в конце концов получить нож в спину где-нибудь на темной улице в Эдинбурге или в Данди, – с отвращением проговорил Фрэнсис. – Нет уж, дудки! Я собираюсь поменяться с ним ролями. Пусть теперь он сидит и гадает, когда и откуда последует удар.

– Разумно ли предпринимать такой шаг именно сейчас? – осторожно спросил Джейми. – Ты ведь помнишь, какое против тебя выдвигается обвинение.

Фрэнсис пожал плечами:

– Я не собираюсь раскрывать свои карты. Мы наберем небольшой отряд, состоящий из самых верных и надежных людей, натренированных наносить удары в темноте, действовать бесшумно и скрываться, не оставляя следов. Гленкеннон будет чувствовать себя бескрылой пчелой, когда обнаружит, что удар нанесен неизвестно кем.

– Даже бескрылая пчела может ужалить, – заметил Джейми. – Кроме того, ты прекрасно знаешь, что ни один набег не проходит без сучка без задоринки. – А ты стал бы ждать, сидя взаперти у себя дома, если бы Гленкеннон охотился за твоей шкурой? – спросил Фрэнсис, пристально всматриваясь в озабоченное лицо шурина. – Я так и думал, что нет, – с улыбкой добавил он через минуту.

– Можно мне поехать с вами, сэр? – взволнованно спросил Уилл, подходя к Фрэнсису.

– Нет, дружок, только не в этот раз.

– Вы считаете, что я слишком молод и недостаточно хорошо владею мечом? – с горечью произнес мальчик.

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы участвовать в набегах, сынок, а твоему мастерству может позавидовать большинство твоих сверстников. Но сейчас мы идем на дело куда более опасное, чем дружеские стычки между кланами. Если во время набега кто-нибудь, упаси бог, будет ранен или захвачен… если что-то пойдет не так, нас перебьют всех до одного, не задавая вопросов.

Фрэнсис опустил руку на плечо Уиллу, вспомнив, как он сам когда-то умолял отца взять его с собой в опасный поход.

– У меня нет сыновей, малыш, нет наследника, кроме тебя. Если я не вернусь, ответственность за мой клан ляжет на твои плечи. – Его рука крепко сжалась на плече у мальчика. – Теперь ты понимаешь? Я не имею права взять тебя с собой.

Уилл уставился на него расширенными от удивления глазами.

– Но с вами ничего не случится, дядя Фрэнсис, – проговорил он сдавленным голосом. – С вами ничего не может случиться!

– Очень даже может, сынок, и я не оставлю Кеймри без мужчины, в жилах которого течет кровь Маклинов.

Уилл проглотил ком, внезапно застрявший в горле. Он был не способен представить себе, что мир может существовать без Фрэнсиса Маклина – живого и веселого властителя Кеймри.