В огне желания

Глава 8

— Всадники! Я видел всадников!

Крик раздался от ворот. Их широкие створки были, по обыкновению, распахнуты (запирались они только в самых крайних случаях, вроде нападения индейцев). Массивная и довольно высокая каменная стена шла в обе стороны от них. Это было скорее символом, чем непреодолимым препятствием, но здесь ничего такого и не требовалось. Стена словно намекала на то, что окружает весьма солидный особняк. Впрочем, нужны ли Стюарту Эгану крепостные стены, чтобы защитить свой дом?

— Они появятся с минуты на минуту! — продолжал Джеми Уокер, молодой человек лет двадцати шести, огненно-рыжий и жизнерадостный.

Он влетел во двор на своей чалой лошадке и так резко осадил ее, что взметнулась целая туча пыли и мелкого гравия. Дворовые собаки залились возбужденным лаем.

— Ты их разглядел? Кто они? — спокойно осведомился Стюарт Эган, не трогаясь с места.

Он стоял перед тяжелыми дубовыми дверями особняка. Створки были чуть приоткрыты, и за ними просматривался мраморный пол вестибюля. Сам же особняк, сложенный из розовато-белого песчаника, основательный и по-своему красивый, был двухэтажным, с длинным балконом, куда выходили двери спален, и широкой верандой.

Особняк, построенный двадцать лет назад прежним владельцем ранчо, доном Педро Домингесом, представлял собой величественный образчик испанской архитектуры. Стюарт модернизировал его, внес некоторые дополнения и теперь имел полное право гордиться роскошным домом.

— Всадников двое, а вот лошадь всего одна, — уточнил Джеми. — Сначала я думал, что это Хеннесси, но что-то не похоже. Скорее всего это Хардинг, он уже задержался на неделю.

Стюарт отправил своего лучшего человека в Натчез, велев разнюхать все, что можно, насчет одного дельца. Слова Джеми заставили его нахмуриться: да уж, черт возьми, пора бы Хардингу показаться на ранчо. Ситуация сложилась не из легких; прежде чем разрешать ее, нужно выяснить всю подноготную о том, кто считал себя партнером Эгана по… хм… бизнесу. Иначе не так-то просто будет остановить Калеба Мак-Лири.

Стюарт сделал последнюю затяжку и щелчком отшвырнул окурок дорогой гаванской сигары в аккуратно подстриженный кустарник, обрамляющий веранду. Именно в эту минуту в воротах показался вороной с двумя седоками. Эган сразу узнал лошадь Хеннесси. Однако вместо привычной фигуры Баркера увидел в седле незнакомого человека, рослого и широкоплечего. Перед ним сидела стройная, почти хрупкая брюнетка.

Эган, несколько раздосадованный тем, что не явился перед юной леди, кто бы та ни была, во всем своем великолепии, уже не успел бы вернуться в дом, поэтому направился навстречу гостям в белоснежной сорочке и жилете.

Вороной приблизился, сопровождаемый дружелюбным лаем собак. За ним бежали детишки Хуареса, отпрыски надсмотрщика-мексиканца.

— Эган, не так ли?

Незнакомец был одет довольно небрежно, в поношенные штаны и домотканую рубаху. Его обувь тоже видала виды, широкополая шляпа изрядно пропылилась, а неизбежный в Техасе револьвер был укреплен так низко на бедре, что Эган невольно приподнял бровь. Он узнал в оружии «паттерсон» тридцать шестого калибра.

— Да, я Стюарт Эган, — сказал он с достоинством. Без дальнейших слов незнакомец соскочил с седла и помог спуститься своей спутнице. Теперь Стюарт лучше рассмотрел ее и нашел, что она хорошо сложена и красива, а ее темные волосы роскошны и ресницы им под стать, густые и длинные.

— Мое имя Траск, — услышал он и снова поднял взгляд на нежданного гостя, — а это мисс Присцилла Уиллз, ваша невеста.

Стюарт испытал удивление и досаду, но выказал только первое.

— Присцилла! — Он устремился вперед и с величайшим радушием взял ее за руки. — Боже мой, что случилось? Почему я не вижу вашей компаньонки? И где Баркер Хеннесси?

— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — быстро отозвался Траск. — Мистер Хеннесси… одним словом, с ним случилось несчастье в Галвестоне. Его застрелили, и, поскольку мисс Уиллз тем самым осталась без защиты и покровительства в незнакомом городе, я согласился выполнить обязанности проводника. Что касается ее компаньонки… бедняжка слегла по дороге из Цинциннати. — Мрачно нахмурившись, он продолжал: — Но на этом злоключения мисс Уиллз не кончились. По дороге на ранчо нам пришлось столкнуться с бандитами, гремучими змеями и команчами. Возблагодарите Бога за то, что не овдовели еще до свадьбы.

Эган явственно расслышал в голосе упрек, а так как он не выносил упреков, то сразу невзлюбил Траска и решил не удостаивать наглеца ответом.

— Дорогая моя, — обратился он к Присцилле, — вы и представить себе не можете, до чего меня огорчают ваши злоключения! Если бы я хоть на мгновение заподозрил, как дорого вам обойдется первое знакомство с Техасом, то выехал бы в Галвестон сам.

— Я знаю, что вы так и поступили бы, — тихо ответила Присцилла. — Признаюсь, мистер Траск оказался отличным проводником. Он не один раз спасал мне жизнь.

— Неужто? — с деланным изумлением воскликнул Эган. — Похвально, весьма похвально! Это заслуживает награды. Я щедро вознагражу мистера Траска за хлопоты.

При этом Эган внимательно изучал облик своей нареченной: голубое муслиновое платье со скромным белым воротничком, испачканное и порванное, тем не менее выгодно подчеркивало ее тонкую талию. Эган обожал хрупких женщин — в качестве законных жен, разумеется — и одобрительно улыбнулся, заметив, что груди Присциллы едва заметны под лифом платья. «Такие груди обычно наливаются после родов», — подумал он. Несмотря на растерянность, она держалась решительно и с большим достоинством. Девушка все же перенесла этот нелегкий путь, хотя и выглядела усталой. Значит, она сумеет родить ему крепких сыновей.

— Прошу простить меня за такой вид, — проговорила Присцилла, словно прочитав его мысли. — В дороге на нас напали команчи и испортили, весь мой гардероб, включая приданое. — Гордо подняв голову, она добавила: — Нас обоих чуть не убили.

— Ах! — вздохнул Стюарт и мягко притянул ее к себе. — Я бы отдал правую руку, чтобы этого не случилось, дорогая. Но теперь все позади, вы дома, в безопасности, и обещаю, что за каждое из утраченных вами платьев я подарю вам десять других. Лучшие модистки Техаса будут счастливы шить для вас.

— Но я лишилась не только гардероба, — печально промолвила она. — В сундуке с приданым были вещи, которые много значили для меня, о многом напоминали. Все, все погибло. Мистер Траск нашел лишь мой медальон.

— Медальон?

Нижняя губа ее задрожала, и это было первым свидетельством слабости, подмеченным Стюартом.

— Медальон с портретами родителей…

— Дорогая! Я так вам сочувствую, так вас понимаю. Однако теперь, когда мистер Траск вверил вас моим заботам, — он подчеркнул слово «моим», — ничего плохого больше не случится.

Присцилла повернулась к проводнику, и что-то блеснуло в ее больших темных, с золотыми искорками, глазах. «А ведь она прехорошенькая», — подумал Стюарт. Он и не надеялся, что старая гарпия говорила правду. И не только лицо, но и фигура…

Однако в этот момент он осознал, что его невеста слишком уж долго и пристально смотрит на своего спутника. Тот был рослым и могучим, но, что случается не часто при подобном сложении, движения его отличались кошачьей грацией. Из-под низко надвинутой шляпы смотрели ясные, пронзительно-голубые глаза. Только слепая не оценила бы столь привлекательного мужчину.

Значит, они путешествовали вдвоем? Недовольство сменилось гневом.

— Почему бы вам не пройти в дом, дорогая? — спросил Стюарт, по своему обыкновению, не ожидая ответа. — Джеми!

Рыжеволосый помощник все еще находился поблизости. «Толковый парень, — в который раз подумал Стюарт, когда тот приблизился. — Жаль, что приходится использовать его как простого ковбоя. Мог бы занять место Хеннесси, если бы не его мягкосердечие».

— Вот что, Джеми, проводи мистера Траска в барак. Пусть его накормят и отведут ему место для ночлега. Можете оставаться сколько пожелаете, — бросил он гостю с холодной любезностью.

— Обеда с меня вполне достаточно, — ответил тот.

Стюарт, не расположенный разговаривать с ним, пожал плечами. Ему показалось, будто Присцилла хочет что-то сказать, но она промолчала.

— Вознаграждение я пришлю вам на кухню.

— Если не возражаете, я бы взял в виде вознаграждения лошадь и упряжь. Ну а если распорядитесь насчет небольшого запаса провизии, то большего мне и не надо.

— Нет-нет, я не могу отпустить вас без месячного жалованья. Я плачу своим людям щедро, — возразил Стюарт, украдкой наблюдая, какое впечатление производит на Присциллу его великодушие.

— Как вам угодно, — кивнул Траск. — В конце концов, я взялся за эту работу ради денег.

Он произнес это совершенно равнодушным тоном, однако Стюарт всегда нутром чуял ложь. Сделав выводы, он промолчал.

— Мисс Уиллз, — сказал Траск и тут же повернулся к седельной сумке, — тут у меня кое-что из вашего имущества. Несколько платьев и прочее… Боюсь только, все изрядно помялось.

— Джеми, прими у мистера Траска вещи мисс Уиллз, — распорядился Стюарт, — и проследи, чтобы о лошади позаботились.

Все это время Присцилла стояла молча, позволяя жениху галантно поддерживать ее под локоть. Вдруг, неожиданно для себя самой, она высвободилась и подошла к Брендону. Пока тот расстегивал сумку, девушка следила за его ловкими загорелыми пальцами. Это был миг расставания, последний шанс обменяться несколькими словами. Все утро она готовилась к этому, но сейчас не знала, как пройти через это новое испытание. Траск тем временем вытянул из сумки что-то шелковое, оттенка слоновой кости, в пене кружев.

— Мое подвенечное платье!.. — прошептала Присцилла. — Я думала, оно погибло.

Она облизнула внезапно пересохшие губы и подняла взгляд на загорелое, ставшее таким дорогим для нее лицо. Брендон не стал в это утро тратить время на бритье, и щетина на подбородке вдруг показалась ей первым симптомом того, что он вновь решил превратиться в прежнего ковбоя, равнодушного к требованиям цивилизации. Сколько времени пройдет, пока это превращение состоится, а ее образ развеется навсегда?

Брендон протянул ей платье, и Присцилла взяла его. На мгновение их пальцы соприкоснулись. По сравнению с прохладным гладким шелком его кожа казалась горячей и огрубевшей. Дыхание девушки стеснилось, пелена слез застлала глаза, но она, сделав над собой усилие, не позволила ни одной слезнике скатиться по щеке.

— Благодарю…

— Не стоит благодарности, мисс Уиллз. Я всего лишь выполнил свою работу.

— Вы вовсе не были обязаны разыскивать мои вещи, разбросанные команчами, — возразила она.

Когда Присцилла бережно перебрасывала платье через руку, пальцы ее дрожали, и, чтобы скрыть это, она с бесполезной тщательностью разгладила мятый шелк, коснулась кружевной оборки и стекляруса. С какой любовью, как старательно она вышивала его когда-то! Казалось совершенно диким, немыслимым надеть это платье для человека, совершенно незнакомого ей, а не для другого, неистового, страстного, заботливого, который сейчас с таким достоинством стоял перед Присциллой и Стюартом.

— Желаю вам всяческого счастья, мисс Уиллз. Брендон быстро окинул девушку взглядом сверху вниз и посмотрел ей в лицо. Голос его звучал как обычно, но все же ей почудилось в нем что-то вроде сожаления. Или это была всего лишь игра воображения?

— А вам удачи, — ответила она. — Будьте осторожны. Он сделал такое движение, словно хотел коснуться ее руки, но благоразумно удержался от этого.

— Еще я желаю вам победить в себе страх перед этой землей. Если захотите, мисс Уиллз, вы сможете.

«Я бы смогла — с тобой! — подумала она почти с отчаянием. — Но и без тебя постараюсь чаще смотреть на закатное небо, слушать ночные звуки, постараюсь понять и полюбить животных. Но чаще всего буду вспоминать то, что чувствовала, когда ты прикасался ко мне!»

— Я приложу все усилия, чтобы найти здесь свое место, — сказала Присцилла. — Я сумею увидеть не только дикость, но и красоту. Спасибо вам за науку, мистер Траск. Куда же вы теперь направитесь?

— В Сент-Антуан. Всегда хотел повидать те места. «Ты уйдешь, а я… я останусь здесь… с ним».

— Но индейцы вокруг так и кишат! Разве они ускакали не в ту же сторону?

— Думаю, они получили то, что им причиталось, и теперь не скоро затеют новый рейд.

«Я тоже получила все, что мне причиталось… кроме тебя».

Она вспомнила минуты, проведенные с ним у костра, долгие часы дороги, пережитые вместе опасности и то, каким мягким и добрым бывал этот суровый человек. Он подавил в себе даже неистовую страсть.

Брендон ничего не требовал от нее, только давал и готов был пожертвовать ради нее жизнью.

— Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, — сдержанно промолвила Присцилла.

Брендон кашлянул и отвел взгляд. Это позволило ей несколько секунд пристально всматриваться в дорогие черты, особенно в линии рта, такого жадного и горячего и такого опытного.

— Дорога была неблизкой, — наконец проговорил Брендон, взглянув на девушку. — Я тоже не сразу забуду… все, что с нами случилось.

Присцилла зажмурила глаза. «Уходи же!» — мысленно взмолилась она. Если он сейчас же не уйдет, она расплачется, и что подумает тогда Стюарт Эган?

— Пора прощаться, — сказала Присцилла, собрав всю свою волю. — Меня ждет жених.

— Жених, — повторил Брендон очень тихо, едва шевеля губами. — Он вас не стоит. Но с другой стороны, вы сделали выбор.

Девушка только молча смотрела перед собой, не решаясь поднять глаза.

«Я не нужна тебе, так какое же тебе дело до того, чьей женой я стану? И вообще… ты тоже мне не нужен! Лгунья, лгунья! Ты нужен мне, как никто на всем свете, потому что я люблю тебя!»

— Прощайте, мистер Траск.

Взгляд Брендона переместился куда-то вперед, и Присцилла поняла, что Стюарт Эган решил положить конец затянувшейся сцене прощания. Подтверждая это, Брендон самым формальным образом коснулся шляпы.

— Прощайте, мисс Уиллз.

Повернувшись, он бросил через плечо странный взгляд, которого Присцилла не поняла, и молча последовал за Джеми. Тот, со своим обычным дружелюбием, сразу заговорил с гостем.

Присцилла, зная, что этого делать не следует, проводила Брендона взглядом. «Почему, ну почему все должно кончиться именно так?» — спрашивала она себя, комкая пыльный подол платья.

Рука Стюарта Эгана обвила ее за талию. Движение это показалось ей недвусмысленно собственническим.

— Повторяю, дорогая моя, мне чрезвычайно жаль, что вам пришлось пройти через все это. Полагаю, рассказ о злоключениях облегчит вам душу… если, конечно, вы не слишком устали для этого. Я охотно выслушаю вас и готов вам посочувствовать. Кроме того, это позволит нам лучше узнать друг друга.

Она кивнула, испытав облегчение. Хорошо, что жених хотя бы не бездушен. Увлекаемая Эганом к дому, Присцилла с трудом удержалась от того, чтобы не обернуться. Они прошлись вдоль фасада по дорожке, засыпанной гравием, и девушка вкратце рассказала о событиях последних дней: о нападении банды Руиса, о том, как Траск выручил ее, об укусе змеи и ночи, проведенной им без сна возле нее, о стычке с команчами и о том, что ей ни за что бы не выпутаться, если бы не Брендон.

— Вы и не представляете себе, Стюарт, как он заботился обо мне, — доверчиво заключила она.

— Напротив, дорогая моя, я очень хорошо это представляю, — странным тоном заметил ее жених.

Поручив Присциллу заботам мексиканки Консуэлы, отныне приставленной к девушке в качестве горничной, Стюарт тотчас послал за Джеми. Тот прохаживался возле веранды, надеясь еще раз взглянуть на будущую хозяйку, хотя ему следовало отправиться на конюшню и заняться племенными кобылами.

— Найди пару смышленых людей. Жаль, нет Хардинга, тот бы землю рыл, чтобы сведения добыть! Все равно, пошли одного в Корпус-Кристи, а другого в Сент-Антуан. Пусть узнают всю подноготную этого Брендона Траска, а также разберутся, что на самом деле случилось с Баркером Хеннесси. В расходах пусть не стесняются.

— Будет сделано, мистер Эган, сэр! — Джеми стянул с головы промокшую от пота шляпу и вытер лоб тыльной стороной ладони. — Будут еще какие-нибудь указания?

— Пока все. Пусть наш стрелок убирается подобру-поздорову. Мы знаем, где его найти.

Джеми кивнул и, как обычно, выполнил все точно.

— Вам больше ничего не нужно, сеньорита Уиллз?

— Нет, Консуэла. Спасибо за хлопоты.

Присцилла стояла у окна своей новой спальни, просторной и элегантно обставленной, и смотрела во двор. С помощью горничной она успела вымыться, высушила волосы и закрутила их в тяжелый узел на затылке. Правда, облачиться ей пришлось пока что в чужую одежду.

— Я сейчас же займусь вашими платьями, вытряхну их и выглажу, — продолжала Консуэла. — Надеюсь, вы не слишком раздосадованы, что вам пришлось надеть вещи моей дочери?

— Нет-нет, что ты! Они мне впору. Кстати, передай дочери, что я очень ценю ее помощь.

Девушка оглядела свой наряд: широкую алую юбку с узкой талией и белую блузку, чуть просторную. Обувь принадлежала Присцилле, а чулки оказались среди вещей, найденных Брендоном на месте побоища.

Слегка склонив черноволосую голову, мексиканка закрыла за собой дверь спальни. Консуэла была такой полной, что казалось, едва пролезает в дверной проем. Присцилла осталась одна.

Она сочла, что спальня обставлена с чрезмерной роскошью. Драпировки из плотного дамасского шелка теплого розового оттенка, необъятная кровать под стеганым покрывалом из того же шелка, столик и трельяж с мраморными столешницами, гардероб вишневого дерева, великолепные восточные ковры. Даже пол из широких полированных досок темного дуба, представлявших собой чудо плотницкого искусства. Окно с закрытыми сейчас ставнями, позволявшими сохранить в комнате прохладу, открывалось на тот же балкой, куда и дверь спальни хозяина. Вот уже полчаса Присцилла неотрывно смотрела в щель между ставнями в надежде увидеть проезжающего мимо Брендона.

Через пару минут после ухода Консуэлы она увидела его. Вороной конь и всадник, казалось, созданы друг для друга. Брендон держался в седле непринужденно и гордо. Не глядя по сторонам, он неспешно ехал к воротам. За ними, как если бы там проходила невидимая граница, он секунду помедлил, ниже надвинул шляпу на лоб и послал лошадь в галоп.

Присцилла смотрела ему вслед до тех пор, пока он не растворился вдали. Она не замечала струящихся по щекам слез, не видела ничего вокруг, кроме удаляющегося всадника, с которым исчезали все ее надежды… На что? Даже когда перед ней осталось лишь зыбкое марево, она не отвела взгляда, словно что-то еще могло повернуть время вспять.

Комок в горле не исчезал, как ни старалась девушка сглотнуть его. Беспредельное одиночество и отчаяние охватили ее.

Но почему? Ведь она совершила такой долгий путь, чтобы воссоединиться с человеком, ожидающим ее сейчас в элегантной столовой.

Сделав над собой неимоверное усилие, Присцилла отвернулась от окна. Там ничто уже не привлекало ее взгляда. Что ж, придется отыскать светлую сторону в сложившейся ситуации. Дав слово Стюарту Эгану, она обязана сдержать это слово.

В конце концов, Стюарт тоже проявил к ней участие. Пожалуй, он даже более привлекателен, чем представляла себе Присцилла. В своих письмах он ничего не преувеличил. Светлые волосы приятного песочного оттенка, красивые карие глаза, светлая кожа, не опаленная даже беспощадным солнцем Техаса. Тетушка Мэдди уверяла, что Эган красив… Да, так и есть.

Правда, это совсем не тот тип мужской красоты, что у Брендона — волнующей, тревожащей, обещающей необычайную пылкость и страсть. Да и лицо у Стюарта совсем не такое открытое. К тому же он явно следит за своей внешностью и избегает находиться под солнцем. «Ему, должно быть, лет сорок, — подумала Присцилла, — но выглядит он моложе и держится прекрасно. Высок, хорошо сложен и, без сомнения, умен».

Она не без удивления призналась себе, что впервые затрудняется вынести определенное суждение о новом знакомом. Что же за характер у Стюарта Эгана? От него исходят властность и сила, но вместе с тем некая покровительственность, что ей, в общем, нравилось. На такого мужчину можно положиться. Однако… однако за недолгое время, проведенное со Стюартом, Присцилла не заметила в нем ровно ничего такого, что когда-то открылось ей в его письмах. Возможно, он более скрытен в повседневном общении. Что ж, тогда остается надеяться, что первое, в целом приятное, впечатление подтвердится и окрепнет и они станут хорошей парой.

Присцилла подошла к кровати, погладила роскошное стеганое покрывало (удивительно приятное на ощупь) и попыталась вообразить себе Стюарта Эгана в качестве супруга. К ее удивлению, перед мысленным взором тотчас же возник Брендон. Он улыбался ей, раскрывал объятия, целовал — и от всего этого в жилах разгоралось пламя.

Как легко было представить себе брачную ночь под куполом неба, усеянного яркими звездами, и Брендона рядом, на простом тюфяке, который, наверное, показался бы ей дамасским шелком! Но здесь, где шелк был повсюду, рядом с Присциллой мог оказаться только Стюарт. Она вспомнила его рот, не горячий и страстный, а, наверное, прохладный и неуступчивый, другие руки, белые и холеные, подумала, что вскоре они будут по-хозяйски скользить по ее телу, обнажать грудь и сжимать соски…

Девушка содрогнулась, и к горлу ее подступила тошнота. «Боже милосердный, почему все должно кончиться именно так?» На миг она испытала ненависть к Брендону. Что же он сделал с ней? Зачем пробудил такие чувства? Но Присцилла не могла лелеять в себе эту ненависть. Брендон Траск был ей слишком дорог, и оставалось только простить ему все и молча глотать слезы боли, слезы потери.

«Так не бывать же этому! — гневно подумала Присцилла. — Я справлюсь! Я буду верной женой Стюарту и хорошей матерью его детям! Я заставлю себя забыть Брендона и все то греховное, что испытала с ним!»

Она поклялась себе забыть страсть, на которую не имела права, и начать новую жизнь.

Великолепный ужин вполне соответствовал убранству особняка и внешности его хозяина. На столе стояли тарелки из настоящего старинного фарфора с позолотой, цветы и свечи. Под потолком сверкала хрустальная люстра. Подавленная всей этой роскошью, Присцилла многословно извинилась за свой неподобающий наряд.

— Дорогая, нелепо оправдываться, — великодушно заметил Стюарт. — Всем известно, через что вы прошли. Как только представится случай, я пошлю в Сент-Антуан за модисткой, и ваш гардероб начнет пополняться. Вы увидите, какую роскошь может позволить себе человек со средствами даже здесь, в глуши.

Сам хозяин в бархатном черном домашнем сюртуке, бордовом жилете и светло-серых панталонах являл собою образец отменного вкуса. Даже на фоне белоснежной накрахмаленной сорочки его лицо не казалось загорелым. Он проводил Присциллу к ее месту, слегка обнимая за талию, но это не избавило девушку от смущения. Старинная мебель в столовой явно обошлась очень дорого: массивный стол, стулья с высокими спинками, со светлой, в мелкий цветочек, обивкой, несколько роскошных серебряных подсвечников. Два безупречно одетых джентльмена поднялись, увидев Присциллу.

— Позвольте представить вам судью Додда. Судья, познакомьтесь с моей невестой, мисс Присциллой Уиллз.

— Очарован, мисс Уиллз. — Седовласый судья склонил голову.

Он был весь в черном, но значительно уступал хозяину в элегантности.

— А это мой единственный сын. Прошу любить и жаловать будущую мачеху, Нобл!

— Рад с вами познакомиться, мисс Уиллз, — сказал молодой человек. — Мы очень за вас беспокоились.

При упоминании об опасностях дороги улыбка Присциллы померкла.

— Да, к сожалению, не обошлось без неприятных неожиданностей. Благодарю вас за сердечное участие.

Стюарт писал ей, что его сын — добросердечный и открытый юноша, который не боится работы и уважает старших. Инстинктивно угадав, что это вполне соответствует истине, девушка невольно спросила себя, каково молодому человеку подчиняться столь властному отцу.

Тут она решила, что теперь непременно это выяснит.

Стюарт усадил Присциллу на противоположной от себя стороне стола, уселся сам и сделал знак высокому негру, застывшему в ожидании возле двери в кухню. Тот бесшумно удалился, и через несколько минут в столовую потянулись слуги с блюдами, на которых дымились судки с вареной кукурузой под соусом, пышные белые лепешки, цыплята, жаренные на вертеле, и ломтики мяса в острой подливе.

— Верите ли, мисс Уиллз, из всего, что вы видите, единственная настоящая роскошь — белый хлеб, — сообщил Стюарт. — Пшеница здесь не растет, поэтому зерно приходится доставлять издалека. Порой мы довольствуемся кукурузными лепешками. В «Тройном Р» есть своя ручная мельница, на заднем дворе.

Между тем слуги наполняли вином хрустальные бокалы. Присцилла заметила, что масло в масленке свежевзбитое, воздушное. Стюарт, перехватив ее взгляд, с гордостью улыбнулся.

— Мы здесь почти не зависим от поставок, дорогая моя. У нас есть маслобойня, а молока всегда хватает. Кроме того, в «Тройном Р» есть кузнец, медник, а также коптильня, где делают превосходные окорока. А какие овощи произрастают на огороде! Я распорядился привезти сюда несколько телег чернозема, и теперь наш стол, как видите, богат.

— А какая здесь охота, мисс Уиллз! — пророкотал судья. — Двух миль не проедешь, чтобы не увидеть ходячую оленину на четырех копытах, ха-ха-ха! Кролики у нас размером с собаку, дичи не счесть, а уж индюки такие, что пальчики оближешь, ни в чем не уступают домашним. Можно обойтись без птичьего двора.

— Правда, мисс Уиллз! — с энтузиазмом подхватил Нобл. — Богом клянусь, нет на свете земли богаче, чем Техас; Отец хочет владеть большой частью этой земли, и я полностью поддерживаю его. Уверен, вы полюбите здешние места.

— Я тоже в этом уверена, — тихо отозвалась Присцилла, вспомнив, с какой любовью говорил о них Брендон.

— Мы жили бы здесь как в настоящем раю, — продолжал юноша, — если бы не индейцы, мексиканцы и разный техасский сброд, который…

— Довольно, Нобл! — строго оборвал его Стюарт. — Не забывай, что мисс Уиллз на собственном опыте изведала то, о чем ты говоришь. С нынешнего дня она будет под моим покровительством, а я не позволю и пушинке сесть на нее.

Нобл немедленно прикусил язык. Вернее сказать, едва не откусил его. Его лицо выразило такое раскаяние, будто он совершил нечто ужасное. «Неужели он и шару не может ступить без контроля отца?» — удивилась Присцилла.

— Я уверена, Нобл не хотел пугать меня, — вступилась она за молодого человека. — Я даже думаю, что столкнуться с трудностями здешней жизни было мне полезно. Я многому научилась и впредь проявлю осторожность, если окажусь далеко от ранчо.

— Нонсенс! — хмыкнул Стюарт. — Вам нечего делать одной даже за пределами ограды, и уж тем более далеко от ранчо. Если захотите прогуляться верхом, к вашим услугам всегда вооруженный эскорт. Я не намерен подвергать ни малейшей опасности свою жену… а ею вы станете уже завтра.

— Завтра! — вырвалось у Присциллы, и ее вилка громко звякнула о тарелку.

— Завтра, дорогая моя, завтра, — подтвердил ее жених с благосклонной улыбкой. — Судья Додд любезно согласился дождаться вашего приезда, а поскольку вы несколько задержались, то и ему пришлось отложить дела. Кроме того, не следует забывать и о вашей репутации. Молодой леди не подобает жить в доме холостяка! — Странное выражение мелькнуло на лице Стюарта исчезло. — В соответствии с обстоятельствами вашего прибытия, Присцилла, чем скорее состоится процедура бракосочетания, тем лучше. Поверьте, люди уже сплетничают…

— Да, но… — Она сделала несколько глотательных движений, поскольку во рту пересохло. — Да, но я думала… я надеялась, что сначала мы получше узнаем друг друга.

— А я надеялся, что вы будете путешествовать с компаньонкой, как подобает незамужней даме. — Возникла напряженная пауза, потом Стюарт улыбнулся. — Я понимаю, вы измучены дорогой, дорогая, и едва оправились от пережитого, но поверьте, я всегда поступаю наилучшим образом. Доверьтесь мне, Присцилла. С сегодняшнего дня вам не придется ни над чем ломать голову, я готов принимать решения за нас обоих.

— Но я всегда мечтала венчаться в церкви! Или хотя бы выйти замуж в присутствии священника!

— Здесь нет церкви, и с этим ничего не поделаешь. По субботам на ранчо проповедует один из работников, получивший азы клерикального образования. Что до священника, тот останавливается в «Тройном Р», когда едет по делам, но и только. Вы ведь знали, что будете жить в глуши, не так ли? — Он снова улыбнулся. — Так что судья Додд для нас сейчас и официальное лицо, и, если угодно, священник. Однако обещаю, что при случае мы непременно обвенчаемся в церкви.

Присцилла больше не проронила ни слова. Она вцепилась в ножку бокала дрожащими пальцами и сделала длинный глоток, надеясь приободриться. Происходящее казалось ей нереальным. Неужели этот человек всерьез полагает, что она выйдет за него, едва переступив порог его дома? Что ей достаточно сказать «да» в присутствии судьи?

С другой стороны, не все ли равно? Рано или поздно придется смириться с неизбежностью и стать миссис Эган. Другого выхода нет.

— Еда восхитительна, — наконец проговорила Присцилла, чтобы заполнить настороженную тишину. — Надеюсь, джентльмены, вы не возражаете, если я поднимусь к себе? Как справедливо заметил Стюарт, дорога утомила меня.

— Ну разумеется, дорогая! — Хозяин дома поднялся и отодвинул стул Присциллы. Когда та встала, два других джентльмена тотчас поднялись.

— На который час намечено… венчание?

— На восемь вечера. — Стюарт торжествующе улыбнулся. — Как только обычный рабочий день на ранчо подойдет к концу, все его обитатели соберутся на праздник.

— Согласно поверью, жених не должен видеть невесту в день венчания, — слабо улыбнувшись в ответ, сказала Присцилла. — Иначе брак будет неудачным. Поэтому я прощаюсь с вами, Стюарт, до часа венчания.

— Абсолютный нонсенс! Мы здесь не верим в приметы. Спите сколько угодно и как следует отдохните, но потом я намерен показать вам ранчо. Ведь вы хотите поскорее познакомиться с вашим новым домом?

— Конечно, — с трудом вымолвила Присцилла. Она направилась было к двери, но Стюарт подхватил ее под руку:

— Я провожу вас, дорогая.

Ей пришлось положить руку на его согнутый локоть, и они проследовали вверх по широкой лестнице. На втором этаже, у двери ее спальни, Стюарт остановился.

— Очень жаль, что не могу дать вам время привыкнуть. Но ведь вы и сами знаете, что так будет лучше.

Присцилла скованно кивнула и сделала шаг к двери, однако Стюарт еще не закончил процедуру прощания.

— Один поцелуй, дорогая. Надеюсь, это не слишком большая вольность со стороны жениха?

Не дожидаясь согласия или даже ответа, он притянул ее к себе и поцеловал. Губы его оказались именно такими, какими она их представляла: прохладными и жесткими. С отчаянием обреченности девушка обвила руками шею Стюарта и ответила на поцелуй, предполагая испытать хоть тень того, что ощущала в объятиях Брендона. Но не почувствовала ничего. Тем не менее ее реакция озадачила Стюарта.

— Не стану ходить вокруг да около, Присцилла. — Он отступил на шаг. — Вы девственница?

Она вспыхнула — огонь охватил ее до кончиков пальцев.

— Разумеется!

— Не обижайтесь, но я имею право знать. Ведь скоро наша первая брачная ночь.

Где все то, что она прочла между строк в его письмах? Где такт, где бережное отношение?

— Будь это иначе, я не приняла бы вашего предложения! — в негодовании воскликнула она.

— Само собой, дорогая, само собой, — рассеянно, но с явным облегчением отозвался он и коснулся ее щеки коротким поцелуем. — Доброй ночи. Спите спокойно.

— Доброй ночи, Стюарт.

Он распахнул дверь, и Присцилла быстро вошла в комнату. Когда дверь закрылась, она уронила руки и беззвучно заплакала.