В окружении

выявилось из всего произошедшего. Но я все еще не решался вообще поверить, что все это

было реальным.

– Да я понял. Значит следующие две недели у меня свободны, а затем все обезумят?

– Обезуметь – лучший возможный способ, Дилан, ты станешь самой востребованной

моделью в мире.

И от подобных слов, все казалось невероятным. Я собирался спросить ее, будет ли

нормальным подъехать завтра утром, подписать эти контракты и забрать корректное

расписание моих предстоящих съемок, когда в дверь громко заколотили.

– Подождешь секунду, Клодия?

– Конечно, милый.

Я бросил ручку на блокнот и направился к двери, когда по ней снова начали колотить,

и у меня было ощущение, что я точно знал, кто был по другую сторону…

– Привет, – поприветствовал я, открывая входную дверь.

– Привет, – было грубым ответом Эйса, когда он задел меня, промаршировав внутрь. Я

заметил знакомый рой фотографов, щелкающих на лужайке, и приложил все усилия, чтобы

не показать им «фак».

Подняв телефон обратно к уху, я произнес:

– Клодия, я перезвоню, – а затем пихнул телефон в карман. Взгляд Эйса был на экране

телевизора, а я потянулся за пультом и быстро его отключил.

– Я бы спросил как ты, но… – произнес я, бросая пульт на диван.

– Мда. Ни хрена не хорошо.

– Я заметил. Видел это.

– Я так больше не могу.

Мое сердце рухнуло в желудок, а кровь в венах превратилась в лед. И когда

пристальный взгляд Эйса поднялся к моему, там было разгромленное выражение, которого я

не видел у него прежде, еще и с примесью искр злости, и этот взгляд пугал меня до того, что

я боялся услышать, что он скажет дальше. Он собирался сказать, что это слишком. Что я не

стоил того преследования, которое он терпел каждый раз, когда выходил из дома. Что наши

отношения не выдержат удара, который потерпела его карьера. Что было весело, приятно

окунуться в отношения, но сейчас неподходящее время, и я не подходящий парень.

– Прости, – сказал он и затем отвернулся, его рука сжала шею сзади. – Я думал, что

сильнее всего этого, но я не могу…

Не в состоянии стоять на месте, я сделал необходимые шаги, чтобы оказаться рядом с

ним, и несмотря на то, что я знал, что он собирался сказать, я все равно нуждался в его

прикосновениях.

– Эйс. Все нормально, – произнес я, желая заверить его, что хотел только лучшего для

него, даже если это означало мое разбитое сердце.

Он обернулся так быстро, сбивая мою руку.

– Мы можем просто уехать? Куда–нибудь? Без разницы?

– Что?

– Они повсюду, постоянно следят за нами, говорят самое ужасное дерьмо, и я не могу

даже сбежать от своих проклятых родителей. Давай, просто уедем.

Мой мозг пытался догнать то, что он говорил, но все, что я ощущал, – облегчение, что

слова, которые я ждал, не покинули его рта. Вместо этого он хотел…. – Ты хочешь, чтобы мы

куда–нибудь уехали…вместе? Я правильно тебя понял?

– Ну, без тебя я не поеду.

Я понимал, что улыбка, которая растянулась на моем лице, была ужасно не к месту, но

будь я проклят, если то, что он только что сказал, не растопило лед, появившийся несколько

секунд назад.

– Что, ради всего святого, смогло заставить тебя улыбнуться прямо сейчас?

– Прости, – сказал я, нисколько не извиняясь, когда шагнул к нему и обнял за талию.

Когда я немного откинулся назад, то продолжил лучезарно улыбаться, а морщинка между

бровей Эйса лишь стала глубже.

– Ладно, ты начинаешь казаться слегка невменяемым, – сказал он.

– Я подумал, что ты приехал, чтобы порвать со мной, ты здоровый…

– Будь хорошим мальчиком… – предостерег он, и морщинка, наконец, начала

расслабляться.

– Буду, – ответил я и процеловал дорожку по линии его челюсти к уху. – Я чуть не

заработал сердечный приступ из–за тебя, потому что подумал, что ты приехал покончить со

всем, глупый засранец, – его грудь загрохотала подо мной, и я ущипнул его мочку,

счастливый, что добрался до него, чтобы он расслабился. – И куда ты хочешь поехать?

– Самуи? Гавайи? Вануату?

– Где, блять, это Вануату?

– Это маленький остров на побережье Австралии, настолько далеко отсюда, что я

думаю поехать туда.

Я погладил его грудь сверху–вниз и положил руку поверх его сердца. Я чувствовал,

как оно равномерно билось, пока он дожидался моего ответа, и я изогнул губы.

– Вообще–то…у меня есть кое–что получше на уме.

– Есть, да?

Я кивнул, а затем похлопал по его груди, отходя в сторону, чтобы достать телефон.

– И еще, как быстро мы сможем уехать?

Глава 14.

_________________

Лучше, чем в кино.

– Ты такой милый, когда нервничаешь, – сказал Дилан, его губы изогнулись, когда он

посмотрел на меня.

– Я не нервничаю.

– Ты волнуешься.

– Я не… – бросив взгляд туда, где крутил часы на своем запястье, я быстро отпустил

их, и Дилан потянулся за моей рукой.

– Мхмм. С трудом верится, что Эйс Локк будет из–за чего–то нервничать, но вот он

ты, переживаешь из–за…

– Знакомства с твоими друзьями. Твоей семьей. Угу, никакого давления.

– Именно. Никакого давления. Именно поэтому мы здесь. Чтобы расслабиться и

выдохнуть, и обещаю, никто здесь не посягнет на твою задницу.

– Кроме тебя, я надеюсь, – усмехнулся я, и его ответные ямочки вызвали во мне

желание поехать в какую–нибудь более приватную обстановку. Мир в наших руках, а мой

парень захотел поехать сюда, в солнечную, влажную Флориду. Но Дилан не видел свою

семью и друзей несколько месяцев, и насколько настороженно я бы не относился к

знакомству с людьми, которые ему были очень дороги, я слегка был взволнован – но ему я не

скажу об этом. Я никогда не знакомился с семьей того, с кем встречался, потому что все это

были настолько незначительные отношения, что это не имело большого значения. Но я

понимал, что мое будущее принадлежит мужчине рядом со мной, что означало, – это важный

первый визит.

– Там только Дерек, и поверь, он будет волноваться больше, чем ты, когда ты

переступишь порог дома.

Я прищурился на коварный блеск озорства на лице Дилана.

– Он не знает, что мы приедем?

Дилан усмехнулся.

– А что было бы в этом веселого?

– Почему у меня такое ощущение, что ты что–то задумал?

– Потому что ты умный мужчина.

– Дилан…может, тебе стоит позвонить ему. Он может не хочет… – когда Дилан

взорвался хохотом, обрывая мои слова, я нахмурился.

– Прости, – сказал он, пытаясь успокоиться. – Ты просто не представляешь насколько

ошибаешься. Да он умрет, когда увидит тебя. К тому же, это и мой дом тоже. Я могу

приводить кого захочу и когда захочу.

Я понимал, что это должно было убедить меня, но все равно сомневался, что кому–то

понравится неожиданный гость в их доме. Особенно, тот, кто потенциально мог привести за

собой шлейф фотографов. Единственной спасительной благодатью было то, что мы смогли

спонтанно уехать, чтобы никто не знал, где мы…пока.

Я глубоко вдохнул и выглянул в окно, когда машина остановилась у тротуара

скромного, одноэтажного дома. Около него был припаркован черный джип, но помимо этого

больше никакой активности рядом не наблюдалось. Это было долгожданное облегчение.

Тишина и неподвижность всего этого.

– Ты в порядке? – спросил Дилан, и я повернулся к нему лицом, догадываясь, что

пришла моя очередь убеждать его. Я сжал его пальцы и кивнул, а когда он наградил меня

ослепительной улыбой, я не смог остановить себя, чтобы наклониться, обхватить его щеку

ладонью и прижаться нежным поцелуем к его губам. Когда отстранился, я заскользил

подушечкой большого пальца по его щеке, и его потрясающие, зеленые глаза распахнулись.

– Спасибо, что привез меня сюда, – сказал я, и Дилан осторожно прикусил свою

нижнюю губу, да так, что мне захотелось целовать его вечность.

Боже, как так получилось, что я сидел здесь рядом с ним? Как стало возможным, что

мне так чертовски повезло?

– Спасибо, что ты здесь, – ответил он, когда я отстранился и потянулся за дверной

ручкой, как раз в тот момент, когда водитель распахнул широко дверь. – Готов?

Я притворно застонал, а затем последовал за ним к багажнику, чтобы забрать наши

чемоданы. Прямо напротив их дома широко растянулся белый, песочный пляж, усыпанный

меньшим количеством людей, чем я ожидал в это время года. Чистая, аквамариновая вода

манила к себе, и я знал, что это будет более теплый прием, чем в холодных водах Тихого

океана, к которым привык я. Когда я полной грудью вдохнул соленый воздух, мое тело

начало расслабляться впервые за несколько недель. Дилан был прав. Это именно то, что мне

нужно – что нужно нам.

Когда мы пошли по тротуару, Дилан вытащил из своего кармана ключи, и меня

поразило то, насколько странным ощущалось, что они были от его дома. Не от тесной студии

в ЛА, а от его дома, который я никогда раньше не видел, практически в трех тысячах миль от

дома, где жил я, и не только это, но и осознание, что нервозность растворилась, а жгучее

любопытство дало шумный старт.

Дилан открыл замок на входной двери и толчком открыл ее, пару раз громко постучав,

перед тем как войти.

– Дорогая, я дома, – крикнул он, закатывая маленький чемодан в небольшую, но

красиво оформленную гостиную и бросил ключи на столик сбоку.

– Какого хрена, – я услышал парня – предположительно Дерека – откуда–то из

глубины дома, а затем тяжелые шаги направились в нашу сторону. Я никогда раньше не

видел фотографий друга и соседа Дилана, но когда татуированный мужик в черной майке,

камуфлированных шортах и черных военных ботинках показался в поле зрения, вытирая

голову с влажными, каштановыми волосами, я сразу же понял кто это. Описание этого парня

Диланом идеально совпадало по всем критериям – в том числе дерзкое приветствие, которым

он одарил нас, как только заметил своего друга.

– Чувак, как, твою мать, ты проник в город на следующий день, после того как сказал

мне, что не собираешься в ближайшее время приезжать? Я бы забрал твою задницу из

аэропорта, – Дилан встретил Дерека на полпути и дал ему пять, прежде чем обнять.

– Не стоило. Я вообще–то привез…

– Ох*еть, – взгляд Дерека приземлился на меня из–за плеча Дилана, и Дилан

повернулся и указал в мою сторону.

– Эйса, – закончил он.

***

Пока я стоял рядом с Дереком, который уставился на мужчину, застывшего в нашей

прихожей, мне пришлось согласиться с оценкой Дерека, потому что если бы кто–то сказал

мне перед отъездом в ЛА, что в следующую поездку домой Эйс Локк будет со мной, я бы

обозвал их гребаными лжецами.

Но…вот он здесь. Чемодан у его ног, его руки запиханы в карманы шорт, полуулыбка

красуется на его лице. И хотя он выглядел немного встревоженным, для меня он никогда не

выглядел еще красивее.

– Дерек… – начал я, но Дерек отмахнулся от меня и шагнул вперед.

– Ты… – произнес он, а затем замолчал и оглянулся на меня через плечо, и я не смог

сдержать ухмылку на своем лице, когда он вернул взгляд на Эйса, чьи губы растянулись в

самодовольную линию. О да, это так мило. Не так часто Дерек Пирсон представал

онемевшим, но, черт возьми, это не могло не удовлетворять. Это потрясающее зрелище – два

самых самоуверенных мужчины ходили вокруг друг друга на цыпочках.

– Ты – Эйс Локк, – проинформировал Дерек Эйса, просто, на случай, если тот забыл.

Затем он крутанул голову в мою сторону, чтобы посмотреть на меня, и его глаза были просто

огромными. – Ты повез долбанного Эйса Локка в наш дом и не сказал мне об этом?

Я не смог сейчас сдержать улыбку «да, я сделал это», которая растеклась по всему

моему лицу. Затем я уловил движение Эйса, и мой взгляд метнулся к нему, чтобы увидеть,

как тот шагнул вперед, вставая ровно перед Дереком, который сейчас повернулся к нему

лицом. Эйс протянул руку, и когда Дерек поднял собственную, чтобы взять ее, как робот, Эйс

сверкнул своей улыбкой на тридцать–миллионов–долларов и пожал в ответ.

– Ты, скорее всего, прав. Я – Эйс Локк. А ты должно быть Дерек, парень, которого я

должен поблагодарить за то, что у него не встало.

О нет, он не сказал этого.

Глаза Дерека выпучились, пока он продолжал пожимать руку Эйсу, а его рот открылся

и закрылся несколько раз, как будто он пытался выбрать ответ, но физически не мог.

Я не сдержал хохота, рвущегося из меня.

– Ладно, мне нужно запечатлеть этот момент, потому что «не находящий слов Дерек»

– не то зрелище, которое мы еще раз увидим.

– Что…поверить не могу…Черт, – сказал Дерек, и Эйс потянул его на себя, чтобы

похлопать по спине.

– Прости, приятель, не смог устоять, – сказал Эйс со смешком. – Но серьезно, я

слышал много хорошего о тебе.

– Кроме моего 25–сантиметрового члена, не верь ни одному слову, что скажет этот

засранец, – затем мы расхохотались сильнее, Дерек обернулся ко мне и ткнул пальцем. – Не

могу поверить, что ты сделал это, дружище. Тебе лучше спать с открытыми глазами.

– Ты забыл, что теперь Эйс Локк спит со мной. Я определенно уверен, что он сможет

выпроводить тебя.

Дерек фыркнул, но когда он посмотрел на бицепсы Эйса вживую, то изогнул свои

губы.

– Что ты, блять, отжимаешь от груди? Корову?

– 175 кг в лучшие дни.

Глаза Дерека вылупились еще больше, и он медленно кивнул.

– Точно…эм…ну, проходите, – он указал на кожаный диван и кресла, а затем

плюхнулся в одно из них, а Эйс занял место на диване. Я захватил пару бутылок воды из

холодильника, а затем занял свободное место рядом с Эйсом. Когда я устроился рядом с ним

и положил ладонь на его бедро, я уловил мимолетное напряжение в теле Эйса, а потом, когда

он понял, что здесь безопасно, то расслабился.

– Итак, нормальным будет спросить, как, черт возьми, в итоге ты оказался с

Прескотом? Скажи мне отвалить, если я слишком любопытен…

– Отвали, – пошутил я, и Дерек показал мне «фак», вызывая у Эйса смешок.

– Нет, все в порядке, – ответил Эйс, а затем сместился на диване, чтобы положить руку

на спинку дивана. Посмотрите на него, так уютненько устроился, подумал я, когда

пристроился к его боку, зная, что Дерек и бровью не поведет на это действие. – Вообще–то, я

чуть не сбил его своей машиной.

– Нихрена себе.

– Это правда, – подтвердил я, а затем открутил крышку на своей бутылке и сделал

глоток. – А затем он продолжил вести себя, как мудак.

– Думаю, это правда. Я уже был готов высказать все новенькому парню, когда узнал,

что мы будем работать вместе, но потом до меня дошло… – когда Эйс затих, Дерек сначала

посмотрел на меня, потом обратно на Эйса.

– До тебя дошло…?

– До него дошло, что я тот парень с билборда, на которого он несколько недель пускал

слюни, – сказал я.

Когда Дерек рокочуще расхохотался, я склонил голову так, чтобы взглядом найти

Эйса и пошевелил бровями.

– Ты ходячая проблема, – произнес он с улыбкой. – Почему я еще не знал этого?

– Потому что был слишком занят, пытаясь залезть в мои штаны.

Щеки Эйса вспыхнули ярко–красным, и когда его взгляд метнулся к Дереку, я

наклонился и поцеловал его прямо в ухо.

– Расслабься, он классный.

– К тому же, – сказал Дерек. – Не забывай, что я знаю этого парня. Он пересматривал

приватную коллекцию DVD с тобой многие годы.

– Дерек, захлопнись, нахрен, – сказал я.

– А что? Это правда.

– Ты был здесь и смотрел их вместе со мной, – напомнил я.

Глаза Дерека заметались между нами, а затем остановились на Эйсе.

– По совсем другим причинам, должен заметить.

– Да–да, как скажешь, Пирсон. Ты был как раз…

– Точно, Эйс, – перебил Дерек, свирепо уставившись на меня, как будто собирался

швырнуть своей бутылкой мне в лицо. – Хочешь экскурсию? Я уверен, у Дилана есть

миленькая стойка, которая тебя очень заинтересует, дальше по коридору.

– Он уже знает, что я фанат…

– Одержимый фанат?

– Я бы не это слово использовал.

– Чувак, у тебя же в старших классах вся комната было увешена постерами с его

задницей, не ври.

– Господи, – произнес я, и рискнул посмотреть на лицо Эйса, чтобы увидеть, как его

бесил этот разговор. Но он ухмылялся, явно наслаждаясь тем, как Дерек меряется со мной…

ээм, фэндомами.

– Ну, если тебя это утешит, – сказал Эйс, и его взгляд впился в меня. – Я бы повесил

плакат с этим парнем. Вообще–то классная идея…Узнай, смогу ли попросить об одолжении

Calvin Klein, чтобы они сделали копию того горячего снимка.

Я простонал и покачал головой.

– Нихрена подобного. Ни за что.

– Эй, и к слову, милашка, – сказал Дерек, – У тебя разве не съемка какой–то хрени для

Gucci или что–то в этом роде? Я думал, мы не увидимся еще несколько месяцев.

– Ты не рад, что я приехал? – поддразнил я.

– Черт возьми, рад. Но ты не дал мне времени, чтобы спланировать убийственную

вечеринку.

Лоб Эйса приподнялся.

– Убийственную вечеринку?

– Дерек хотел собрать всю команду вместе, чтобы закатить тебе приветственную

вечеринку, когда я привезу тебя сюда. Но это слишком шум…

– Потрясающе, – ответил Эйс.

– Потрясающе? – переспросил я. – Я подумал, что ты хотел отдохнуть немного в

тишине и спокойствии.

– Я бы не возражал против встречи с твоими друзьями.

– Серьезно?

– Серьезно.

Дерек хлопнул по колену ладонью и встал на ноги.

– Похоже, мне тогда лучше начать. Насколько вы в городе?

– Я должен вернуться к съемкам через две недели.

– Идеально, – Дерек подхватил свой кошелек и ключи с кофейного столика, пихнул

все это в карман, а затем протянул руку Эйсу. – Мне нужно кое–что продумать и сделать

несколько звонков по поводу вечеринки, но было приятно познакомиться с тобой, друган.

– Да, взаимно, – ответил Эйс, а затем Дерек указал на меня.

– Не рассчитывай, что я забуду. С открытыми глазами, мудила.

Я кивнул со смехом и наблюдал за тем, как уходил Дерек. Когда звук его ботинок на

асфальте стих, я поерзал и вскарабкался по дивану, чтобы оседлать колени Эйса. Я закинул

на его шею руки, и когда его ладони опустились на мои бедра и подтянули ближе, он

ухмыльнулся, а я быстро чмокнул его в губы и сказал:

– Хочешь посмотреть мою спальню?

***

Так много всего, что мне нравилось в мужчине, который сползал с моих колен, но

когда он протянул мне руку с яркой улыбкой, эта его сторона быстро становилась моей самой

любимой. Было очевидно, что это место было Дилану домом, и такой легкий и теплый прием

был тем, что я жаждал всю свою жизнь. Забавно, что за двадцать с небольшим минут, я

почувствовал себя больше собой, чем за всю жизнь, и все это было связанно с мужчиной, чьи

пальцы сейчас обхватывали мои, когда я отталкивался от дивана и поднимался на ноги.

– Я выгляжу дураком? – спросил я, когда шагнул ближе к Дилану, только вынуждая

его отступить назад и потянуть за руку.

– Нет. Ты выглядишь…очень, очень сексуально, сидя в моей гостиной. Но, – произнес

он, поднимая руку. – Я не буду отвлекаться на все это очарование Локка.

– Ах, не будешь, да?

Дилан продолжил отступать, утягивая меня за собой. Его взгляд сверкал, когда он

пробегался им по мне.

– Неа. Знаешь, есть кое–что, чего я хочу больше всего на свете прямо сейчас.

Подыгрывая, я последовал за ним вглубь коридора, мимо двух дверей. Затем он

остановился у последней слева, которая была заперта, и я не смог сдержаться, укладывая

руки по обе стороны от его головы и едва касаясь своими губами его губ.

– И что это? – прошептал я.

Дилан судорожно втянул воздух, и когда его веки наполовину прикрылись, не только у

него одного не хватало дыхания. Боже мой. «Милашка» так Дерек назвал его, и я вспомнил,

как Расс однажды использовал это слово, и пока мы стояли посреди его коридора, в который

отблесками проникало солнце через окно, меня сносило то, насколько поразительным был

Дилан.

Однако, до того, как я смог прокомментировать это или смять его губы своими, этот

дразнилка ускользнул в комнату позади него. Когда я шагнул внутрь, он продолжил

отступать и кивнул.

– Да…увидишь. Оно прямо здесь, – сказал он, тряхнув неверующе головой. – Это то,

чего я хотел. Эйса Локка, стоящего в моей спальне.

Я бросил взгляд на свое окружение, аккуратно заправленная кровать королевских

размеров была задвинута к дальней стене, окно, приоткрытое достаточно, чтобы проникал

свежий воздух с пляжа, и у дальней стены, противоположной кровати, стоял комод с

огромным телевизором. Но не это привлекло и удерживало мое внимание. Нет, эта честь

перешла к высокому книжному шкафу рядом, где разместилась обширная коллекция DVD.

Ладненько, Мечта, давай узнаем, насколько ты большой фанат.

Первым, что я заметил, когда подошел ближе к стеллажу, что все диски стояли в

алфавитном порядке, как и моя коллекция дома. Я хотел пошутить о нашей дотошности, но

затем решил, что этот прикол будет слишком незначительным, поэтому вместо этого

сканировал заголовки, и чем дальше двигался, тем больше становились мои глаза. Твою

мать, он не шутил.

Когда я поднял взгляд на Дилана, он только лишь пожал плечами, будто говоря «я же

говорил», а его лицо было настолько не раскаявшимся, что отправило острый укол желания

прямо к моему члену. Вернув внимание коллекции, я пролистал заголовки, пока не нашел

тот, что искал, а затем вытащил DVD–диск и поднял вверх.

– Ммм. «Первоклассный Бурбон», один из моих любимых, – Дилан одобрительно

кивнул, когда я подошел прямо к нему.

– Не сомневаюсь, что смогу угадать твою любимую сцену, – сказал я.

– Ох, ты так считаешь, мда?

Я толкнул Дилана на кровать, и когда он удивленно рассмеялся, я забрался на нее,

устраиваясь между его бедер и нависая над ним, и положил руки по обе стороны от его

головы.

– Эта поза кажется смутно знакомой, – сказал он, широко улыбаясь, пока мои бедра

касались его. – Только есть одно большое отличие – не ты был сверху.

– Ах, да точно, – перекатив нас так, что Дилан оказался сверху, я спросил. – Что еще?

– Ну, она определенно была к тебе не лицом.

– Нет?

Дилан покачал головой и встал, затем он развернулся и снова оседлал мои бедра.

Глядя через плечо, он сказал:

– А теперь нам не хватает той бутылки бурбона High Horse.

– Ладно, теперь ты начинаешь меня пугать.

– Врешь.

– Ты прав, – ответил я, пробегаясь ладонями вверх по его ногам. – Я, наверное,

больной ублюдок, раз для меня это настолько сексуально. Но мысли о тебе, лежащем в

постели и запоминающим каждую деталь…черт.

– Совсем не отличается от того, как ты дрочишь на мысли о моих снимках, да? – он

потянул молнию на моих джинсах вниз, и когда его ладонь прошлась поверх эрекции,

натянувшей мои боксеры, я выгнул бедра в его прикосновение.

– Да? – спросил он снова и уставился на меня поверх плеча в ожидании ответа.

– Боже, да.

Когда он вернул внимание тому, чем занимался, я не смог бы удержать свои руки при

себе, даже если бы попытался. Я провел ими по его бедрам, а затем вверх по бокам, когда он

скользнул пальцами под резинку моих трусов, и когда они царапнули припухшую головку

моего члена, я застонал.

– Ох, блять. Сделай так снова, – попросил я, и Дилан быстро исполнил это, но в этот

раз, он провел влажными пальцами вниз под мой ствол, отпихивая мои боксеры в сторону.

Когда мой член выпрыгнул на свободу, он обхватил ладонью мою длину и жестко потянул. Я

впился пальцами в его бедра, пока Дилан продолжал дразнить и мучать боль, пульсирующую

между моих ног. Я раздвинул их пошире, предоставляя ему лучший доступ. Мое дыхание

затруднилось, когда он скользнул кулаком вверх и вниз по моей длине от основания к

кончику, и мне потребовались все силы, чтобы не перевернуть его, не содрать с него штаны и

не ворваться в него.

– Дилан, – позвал я, когда он скользнул ладонью вниз между моих ног, чтобы

обхватить яйца.

– Эйс… – простонал этот любитель пофлиртовать верхом на мне, а затем наклонил

свои бедра вперед, где трудились его руки, предоставляя мне идеальный обзор на его

вздернутую задницу, когда начал раскачиваться поверх меня.

Я вцепился в его талию и зажмурил глаза, резко останавливая его непредсказуемые

бедра и грубо сказал:

– Раздевайся.

Дилан бросил взгляд на меня, возбуждение отпечаталось на всех его чертах.

Вспыхнувшие румянцем щеки, расширенные зрачки и влажные, припухшие губы, которые он

втягивал между своих зубов, пока дразнил меня, и весь его вид только еще больше заводил.

Он слез с меня и встал у кровати, и когда я собрался сесть и сделать то же самое, он покачал

головой и опустил ладонь на мою грудь, толкая обратно на спину.

– Ты останешься так, красавчик, – сказал он, и сорвал свою футболку через голову, а

затем перешел на пуговицу своих шорт. – Лежа на спине, с расстегнутыми штанами и

членом, ждущим моего отсоса…в моей постели.

– Мне нравится твоя кровать. Красивая и крепкая… – мои слова затихли, когда Дилан

избавился от одежды и кое–что еще красивое и крепкое привлекло мое внимание. Когда он

опустил одно колено на постель, я потянулся к основанию своего члена, вцепляясь в него, и

сказал:

– Остановись.

– Остановиться?

– Я знаю, что ты абсолютно точен в этих фильмах, но мне кажется, что эта конкретная

сцена нуждается…в другой позе.

Одна бровь Дилана взлетела.

– И что же это за поза?

– Я хочу, чтобы ты сел на мое чертово лицо.

Чувственная улыбка пересекла эти пухлые губы, и он убрал свое колено с матраса.

Подойдя к изголовью кровати, он наклонился и подарил мне сногсшибательный поцелуй,

который сообщал, что именно он думал о моей идее. Затем он забрался поверх меня,

устроился так, что не только его рот имел легкий доступ к моему члену, но и у меня

открывался идеальный обзор на все, что я хотел пососать и вылизать.

Когда горячий рот Дилана опустился на мой член, я наклонил голову и мазнул языком

по его мошонке. Он поднялся с меня, но я перехватил его бедра, удерживая на месте и

втягивая горячую кожу между своих губ, а Дилан продолжил сосать мой член, как будто это

был леденец.

– О, Дилан, – зарычал я, отрывая свои губы от него. Моя голова опрокинулась назад на

постель, когда его ладони начали гладить мои бедра, а затем он слегка опустился, чтобы

потереться своей эрекцией об мою рубашку. Он застонал вокруг моей толстой эрекции из–за

этой фрикции, а затем сделал так снова, возбуждаясь от ощущения ткани, ласкающей его

чувствительную плоть, прежде чем податься назад, и над моим лицом зависли упругие

половинки. Я рвано вдохнул, пытаясь взять себя в руки, а затем поднял руки вверх, чтобы

сжать и развести их в стороны, и взглянуть на все, что он предлагал. Черт возьми, это не

продлится долго, и я мог только надеяться, что теплая жидкость, пропитывающая мою

рубашку, была признаком того, что он был так же близок к финалу, как и я.

Успокаивающе поглаживая одной ладонью его обнаженную попку, я поднес пальцы к

своим губам и втянул их внутрь, хорошенько смачивая, перед тем как провести скользкую

дорожку по его расселине. Когда Дилан напрягся, а пальцы на моих бедрах вцепились

сильнее, я подался вверх, протискиваясь между его губ и одновременно толкаясь кончиком

пальца в его анус.

Затем Дилан поднял свою голову и потребовал.

– Еще.

Но я уже скользнул своим пальцем глубоко внутрь, когда он снова взял меня в рот.

Это не продлилось слишком долго. Жар его рта вокруг меня, вид моего пальца, сначала

одного, а затем и двух, исчезающих в его тугой дырочке, и восхитительно развратные звуки

его сосущего и хныкающего на моем члене прострелили меня оргазмом прямо в теплый рот

Дилана. И пока он жадно глотал, мои пальцы ударили по его простате, и его бедра дернулись

раз, два, а затем он кончил на мою рубашку горячим, липким потоком. Наше дыхание

сбилось, когда Дилан развернулся и лег поверх меня, облизывая свои губы.

– Охренительно вкусно, – сказал он. – Лучше, чем в кино.

Я усмехнулся, а он опустил голову для нежного поцелуя, который я прочувствовал до

кончиков пальцев на ногах, и мне нравилось, что я мог попробовать свой вкус на его языке.

Нравилось, что он хотел каждую до единой части меня, которую мог заполучить внутрь себя.

Я потянулся, чтобы смахнуть прядку волос с его лба, и он наклонился вслед за моим

прикосновением.

– Дилан, – произнес я тихо, пробегаясь пальцами по его волосам.

– Хмм?

– Думаю, нам нужно обсудить кое–что важное.

Взгляд Дилана стал встревоженным, когда метнулся ко мне, и мне стало интересно –

что он решил, я ему скажу?

Я поймал его нижнюю губу своими зубами и втянул в рот, а затем игриво

ухмыльнулся и сказал:

– Кажется, ты должен мне новую рубашку.

Глава 15.

____________________

Любовь, мир…и тыквы.

На следующий день мы отряхнули от пыли Honda Accord Дилана, которая простояла в

гараже последние несколько месяцев, и поехали на окраину бухты Сансет, чтобы пообедать с

его семьей. Он позвонил им прошлым вечером, чтобы удивить новостями, что мы приехали в

город, и они незамедлительно предложили нам заскочить на последний раунд кукурузы на

костре, чем бы это ни было, но мы извинились и пошли на прогулку вдоль пляжа вместо

этого.

Теплый, соленый воздух уже заставлял меня чувствовать себя отдохнувшим, и мне

стало интересно, когда в последний раз, я чувствовал себя таким свободным. Так, конечно, не

продлиться долго, пока мир не выйдет на наше местоположение, но, по крайней мере,

прошлой ночью, держа руку Дилана в своей, пока мы наблюдали за крушением волн, мой

мир нашел устойчивую основу. Умиротворение.

– Ты даже близко не выглядишь таким нервным из–за встречи с моими родителями,

как вчера, переступая порог моего дома, – сказал Дилан, бросая короткий взгляд в мою

сторону, когда повернул на длинную полосу грязной дороги. – Почему так?

– Технически, я уже познакомился с твоими родителями. И вчера готовил себя к тому,

чтобы сдерживаться в случае, если Дерек в итоге оказался бы слишком дружелюбным.

Дилан рассмеялся на это и повернул налево, проезжая мимо почтового ящика в форме

двухэтажного, деревянного дома, что заставило меня оглянуться дважды. Деревья росли

плотно по бокам от нас, пока мы ехали по ухабистой, пыльной гравийной дорожке, а затем

Дилан сказал.

– Но, как ты уже видел, наши отношения исключительно платонические.

– Я одобряю.

– А если нет? Были бы соревнования по борьбе? Разрывали бы друг друга на части

ради моей симпатии?

– Тебе бы понравилось это, не так ли?

– Я бы посмотрел, – ответил он.

– А я–то думал, что ты просто хочешь, чтобы смотрели на тебя. Каждый день узнаю о

тебе много нового, Прескот.

Он рассмеялся, и когда деревья поредели, двухэтажный деревянный дом, точно такой

же, как и почтовый ящик, вырос перед нами, подчеркнутый неровной лестницей, идущей с

верхнего этажа, и радужным гамаком на двух человек. Место выглядело именно так, как я

ожидал от Прескотов. В зеленой глуши без соседей и в полной версии дома в стиле хижины.

Полная противоположность первозданному, мультимиллионому особняку моих родителей в

их закрытой общине в пригороде Чикаго.

Когда Дилан припарковался, и мы вышли, Солнышко открыла входную дверь и

широко помахала.

– Привет, мальчики! – сказала она, а затем подошла к перилам крыльца и перегнулась

через них, чтобы прокричать на задний двор. – Зигги, положи тяпку и иди поздоровайся со

своим сыном и его новым парнем.

Я бросил взгляд поверх машины на Дилана, который улыбался, при этом качая

головой.

– Не волнуйся, – усмехнулся я. – Моя мать постоянно говорит отцу то же самое. Тяпки

могут стать большой проблемой.

Дилан заливисто расхохотался, а затем приложил свою руку, чтобы прикрыть глаза,

пока следил за Солнышком. Я проследил за его взглядом, чтобы увидеть ее, бегущую к

ступенькам, и когда она добежала ее воздушное, раскрашенное в стиле батика сиреневое

платье приподнялось из–за ветра от места, где было стянуто под грудью, и заструилось вниз

по ее ногам и лодыжкам. Когда ее нога опустилась на ступеньку, я заметил, что она была

босиком, спускаясь быстро вниз, в восторге от того, что увидела своего мальчика, и меня

сразили чувства, которые были этим вызваны.

Насколько должно быть была комфортной такая безусловная любовь. Понимать, что

вне зависимости от того, что ты сделал, или кем был, все, что тебе нужно, это вернуться

домой и тебя примут. Вне зависимости от того, какой ты.

Дилану так повезло, и это многое объясняло о мужчине, которого я все больше

узнавал с каждым проходящим днем. Причина, по которой он был так открыт, так свободен с

самим собой, и настолько невероятно добрый и преданный. Это все было здесь. Сердце

Дилана сейчас стояло здесь перед нами с теплотой в глазах и, как я знал, с искренним

счастьем из–за нас в своем сердце.

– Ааах! Я так рада, что вы здесь, – сказала Солнышко, когда спустилась с лестницы.

Она переводила между нами взгляд, и ее улыбка была настолько полна любви, что клянусь я

мог почувствовать, как она исходит от нее, когда Солнышко подошла к нам с распахнутыми

объятиями. Ее длинные, светлые волосы были распущены, за исключением двух косичек по

обе стороны головы, которые скреплялись на затылке, а ее загорелая кожа делала образ,

несомненно, сияющим.

Солнышко Прескот была именно такой, как я ее представлял, и когда она закончила

обнимать своего сына и шагнула ко мне, я не мог не вернуть ей ответную теплую улыбку.

– Геркулес, – произнесла она, прежде чем сцепить руки на моей талии, чтобы обнять

меня в знак приветствия. Когда я вернул ей этот жест, я посмотрел поверх ее головы на

Дилана, который подмигивал мне. И в тот момент, как она ослабила объятия и отступила

назад, к нам вышел высокий мужчина в измазанной грязью майке и поношенных, джинсовый

шортах с потрепанными краями, вытирая ладони об свои ноги. Он был в шлепках и

широкополой шляпе, под которой красовались его длинные, черные волосы, и

соответствующие Фрэнку Заппа усы, – все это подтверждало, что этот мужчина – Зигги

Прескот.

– Мой мальчик, – сказал он, когда подошел ближе и потянулся к Дилану, заключая его

в медвежьи объятия. Когда он похлопал его по спине, я заметил, как Дилан усилил свою

хватку вокруг этого мужчины, и понял, что он нуждался в этом так же сильно, как и они

сами. Эта семья была близка, что было нечто…новое для меня, и пускай Дилан уже взрослый

мужчина, эта инъекция семейной любви уже обладала успокаивающим эффектом, если то,

как он устроился в объятиях отца, было хоть каким–то признаком.

Когда Зигги отпустил его и обхватил Дилана по обе стороны шеи, он спросил:

– Ты в порядке? Ты же знаешь, что мы с Солнышко не смотрим телевизор и весь тот

мусор, но у нас есть ноутбук, который ты купил для нас, и после твоего звонка мы

посмотрели кое–что.

Мой желудок стянуло в узлы от этих слов, когда я подумал, что они могли затаить

что–то вроде обиды на меня за то, что втянул их сына во все это. Но когда Дилан кивнул и

посмотрел в мою сторону, чтобы сказать: «Мне плевать на все это. Эйс полностью стоит

того», мое сердце снова заколотилось. А когда оба, Зигги и Солнышко, последовали его

примеру, я почувствовал, как покраснели мои щеки.

– Ты только посмотри, – сказал Зигги, когда его взгляд опустился на меня, и все еще

обнимая Дилана за плечо, он сжал своего сына. – А я–то думал, ты говорил, что не по

симпатичным мальчикам.

– Симпатичным мальчикам? – повторил я. – Кажется, я ни разу такого не слышал.

Зигги притянул меня в объятия и рассмеялся, похлопывая по спине. Когда он

отклонился назад, его ладони перешли на мои плечи, и он произнес:

– Вот это да. У симпатичного мальчика симпатичные большие руки. Ты разводишь

сад?

Мои губы дрогнули от резкой смены разговора.

– Сад? Эм, нет, но я ходил на занятия по сельскому хозяйству в старших классах.

– Нужно было продолжить изучать, – сказал Зигги, его рука обхватила меня за плечо,

и затем он начал уводить нас прямо на задний двор. – Ты должен увидеть мой сад. Ты

можешь развести себе такой же. У меня растет ревень и цукини, грибы…

– Вы выращиваете грибы? – переспросил я, мои глаза расширились.

– Естественно, да. Какой сад без грибов, – затем он наклонился, будто собирался

сообщить мне тайну, и прошептал. – У нас могла бы расти настоящая «Мэри Джейн»2 здесь,

если бы у правительства не торчала огромная, старая палка из задницы. Я был всегда хорош в

стрижке кустов.

Я закашлялся, а затем оглянулся через плечо, чтобы узнать, куда запропал Дилан, но

он и Солнышко шли следом за нами, а на его лице играла улыбка. Вынуждая меня

задуматься, с каким «садоводством» он имел дело, когда жил со своими родителями.

***

2

Мэри Джейн – на жаргоне означает марихуана.

Эйс одарил меня взглядом «даже не смей меня бросать», когда Зигги уводил его, и я

в ответ ему улыбнулся. Создавалось такое ощущение, что мне доставляло удовольствие

наблюдать за Эйсом слишком не в своей тарелке сегодня.

Зигги показал на квадрат из четырех ровных грядок, заросших растениями.

– Вот здесь вот перец, или как я люблю его называть, «фрукт, который выжигает

волосы на моей заднице»

– Ох, Зигги, – произнесла Солнышко, прикрывая хихиканье.

Он ответил ей подмигиванием, а затем слегка толкнул Эйса локтем.

– Готов поспорить, ты не знал, что перец чили – фрукт, ага?

– Нет, сэр. Не знал, – ответил Эйс.

– Мхммм, большинство людей не знают этого. И не называй меня «сэр». Иначе мне

придется нашпиговать твою еду чили.

– Да, сэр, – ответил Эйс, и когда Зигги сощурился на него, он поправился. – В смысле,

Зигги.

– Так–то лучше. А вот здесь, – сказал Зигги, вручая Эйсу лопату и указывая на

небольшой участок, на котором видимо нужно было выкопать ямки. – Я собираюсь посадить

немного тыквы, и мне понадобится рабочая сила. Ты готов наладить связи со старичком,

Эйс?

Солнышка закинула руку в изгиб моего локтя и толкнула меня в бок бедром. Я

посмотрел на нее и заметил улыбку на ее лице, и понял, что это был ее способ выразить то,

насколько счастлива она была, что Зигги принял с такой симпатией Эйса.

Я был всегда очень скрытен в том, что касалось моей семейной жизни, даже с Дереком

и друзьями. И не потому, что я стыдился их, а больше потому, что они значили для меня все,

и я никому не позволял так или иначе выражать свое мнение о том, как я рос. Но наблюдая за

Эйсом, смеющимся вместе с Зигги, я утвердился, что это было правильное решение.

– Мечта… – обратилась задумчиво Солнышко, похлопывая меня ладонью по груди. –

Так хорошо, что ты дома, сынок.

Морщинки вокруг ее глаз углубились, пока она продолжала улыбаться мне, и я

склонился, чтобы оставить поцелуй на ее лбу.

– Хорошо быть дома.

– Да, я догадывалась, что ты нуждался в этом. Понимаю, что это замечательно куда–то

уезжать, но всегда важно возвращаться домой к своим корням. Чтобы пополниться тем, что

действительно важно.

Это мое Солнышко. Добрая и любящая. Никогда еще приветственная речь не была

такой значимой. До недавнего времени я не понимал, насколько действительно был

благодарен за то, как мне повезло, что одно выходило из другого. Но став свидетелем жизни

Эйса, и небольшого количества времени, что я там прожил, я никогда не осознавал,

насколько важен был мир. Как любовь и взаимопонимание, и чуть ли не желал, чтобы Зигги и

Солнышко могли сесть вместе с родителями Эйса и преподать им основные уроки.

– Как насчет прогулки со мной? – спросила она.

Когда я не сделал ни шага, чтобы последовать за ней, она потерла рукой мою грудь.

– Ой, не будь таким параноиком. Я просто хочу расспросить тебя о парочке вещей и

показать какую беседку Зигги наконец–то закончил строить для меня. Виноградные лозы

разрослись в этом году. Ты знаешь, что это означает?

– Много вина этим летом? – предположил я.

– Много вина.

Я бросил взгляд туда, где Эйс сейчас согнулся рядом с Зигги, внимательно слушая

раздаваемые указания, а затем повернулся к Солнышку.

– Ладно, пойдем. С радостью посмотрю на нее.

Пока мы брели по грязной дорожке, которая тянулась вдоль огороженного сада Зигги,

Солнышко становилась все подозрительно задумчивей, и я мог сказать по тому, как она

вцепилась в мою руку, о чем бы она ни собиралась поговорить, это висело тяжелым грузом

на ней. А это означало только одно – Бренда.

И я знал почему. Я активно избегал этого, после того утра в «Syn», когда моя и Эйса

жизни перевернулись с ног на задницу. Это был легкий способ. Удобный способ оттолкнуть

тему в сторону, которую мне неудобно было обсуждать, но и в то же время, я знал, что она

никуда не денется. И еще я знал, что должен однажды сесть с Эйсом, и как можно скорее, и

выложить ему несчастную историю о своем детстве, до того как он услышит это от кого–

нибудь другого. А по тому, как журналисты неуемно копались в каждом аспекте моей жизни,

не было ни одного сомнения, что этот разговор просто необходим в ближайшее время.

Когда мы дошли до конца дорожки, Солнышко остановила меня и посмотрела вниз на

мои лоферы. Я проследил за ее взглядом, и когда поднял глаза, она склонила голову в бок.

– Ты же понимаешь, что он воспримет это как оскорбление, если ты не снимешь их и

не ощутишь траву между пальцев.

Я усмехнулся, зная, что она права. Зигги очень гордился своим садом и обширным

простором травы, которая растянулась по площади всей земли до заднего двора, где жил

Леннон.

Я снял свои туфли, а затем шагнул вместе с ней на прохладный ковер травы. Боже,

мне так не хватало этого места. Было так легко увязнуть в суете города, увлечься всеми

благами жизни, где все были поглощены своими телефонами, компьютерами, соцсетями, и

кто чем еще. Но ничего из этого не было здесь. Здесь было спокойствие.

Солнышко повела нас по траве, к группке деревьев с правой стороны от нашей земли,

и пока она шла, она поглаживала ладонью мою руку.

– Мы очень рады, что ты привез Эйса домой, чтобы познакомиться с нами.

– Я тоже, – оглянулся на нее. – Он нуждался в этом, – а затем я поправил себя. – Мы

оба нуждались в этом.

Солнышко кивнула.

– Я даже не представляю, на что похожа его жизнь. Все это изучение. Двадцать–

четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

– Это сплошное безумие. Он даже не может дойти до своей машины без какого–то

фотографа, который будет впихивать ему в лицо камеру или микрофон.

Солнышко остановилась и посмотрела на меня, и я сразу же понял, о чем она

волновалась. Это было написано на ее встревоженном лице. Это было самое лучшее в Зигги и

Солнышко – они никогда не скрывали ничего от своих детей. Они были открыты и честны во

всем, что думали и чувствовали, и это было желанное облегчение, учитывая, что

большинство людей ходили на носочках вокруг сложного дерьма.

– Ты…уверен, что для тебя это нормально? Быть с тем, чья жизнь находилась под

таким большим вниманием?

– Да, я говорил…

– Я помню, что ты говорил мне, Мечта, – сказала она, и морщинка исказила ее лоб. –

Но ты действительно задумывался об этом? Эйс – чудесный, дорогой. Мы не хотим сказать,

что это не так. Мы с Зигги просто хотим быть уверенными, что ты подумал обо…всем.

– Обо всем, например о Бренде?

Солнышко опустила глаза в пол.

– Ну, да. Эта… – она замолчала, а затем выдохнула перед тем, как впиться в меня

своим взглядом. – Эта та информация, над которой голодные стервятники будут пировать. Те

стервятники, которые уже копаются в твоем прошлом.

Я понимал, что она права. Когда Эйс уехал в тот день на ланч со своими родителями в

«The Vine», первым вопросом, который всплыл, был касаемо моего детства в приемной

семье, и я понимал, что это только вопрос времени, перед тем как они копнут глубже.

– Я знаю. Я хочу поговорить с ним об этом, пока мы здесь. Это одна из причин, по

которой я решил, что это лучшее место, куда нужно приехать. Чтобы он увидел, где я по–

настоящему вырос. Именно поэтому, я расскажу ему всю это фигню, что была раньше, здесь

и все не покажется таким плохим.

Черт возьми, кого я смешил? Не важно, что я сделаю или покажу Эйсу, ничего не

заменит шока, когда он услышит, что я ему расскажу.

– Ох, милый, – сказала Солнышко, прижимая мою руку к своему боку. – Ты же не

волнуешься из–за его реакции, да? Этот мужчина смотрит на тебя, будто ты прекраснее всех

на свете.

– Естественно, я волнуюсь. Не потому что не доверяю ему, а потому что не хочу,

чтобы он смотрел на меня иначе. Я не хочу, чтобы это «прекраснее всех» выражение куда–то

исчезло.

– Ты ничего не можешь изменить со своим прошлым, Мечта. Он примет тебя таким,

какой ты есть, или просто не достоин тебя.

– Я знаю это. Хорошо. Я расскажу ему.

– Хороший мальчик.

– И что насчет Бренды? Никаких больше звонков? Неожиданных визитов?

– Ни звука, и если она понимает, что хорошо для нее, то будет держаться подальше.

– Или Зигги закопает ее на заднем дворе?

Солнышко скорчила рожицу.

– Это один из вариантов. Но не волнуйся на ее счет

– Попытаюсь, – я провел рукой по своим волосам и шумно выдохнул, всматриваясь в

новую, отстроенную беседку, украшенную пышными, виноградными лозами,

перемежающимися пухлым, фиолетовым мускатным виноградом, который закручивался по

шпалере. – Она потрясающая, Солнышко. Мне нравится, что он посадил розовые кусты

вокруг нее.

– Все как мы любим, видишь? – она подошла к ним и указала на тот, что справа от

выхода и пошла по кругу. – «Джипси Сью» для Зигги, «Эйприл Мун» для меня, «Эрс Сонг»

для Леннона и «Нью Даун» для моей Мечты.

Проходя мимо кустов, я улыбался ей, а затем наклонился, чтобы каждую понюхать.

Это напомнило мне о первой встрече с Солнышком. Когда дама из службы защиты детей

припарковалась на их подъездной дорожке, она стояла на улице, занятая посадкой куста

«Нью Даун» к моему приезду, и когда она обняла меня, она пахла сладостью и землей, так

же, как и сейчас. А меня никогда не обнимали до того момента, и я даже понятия не имел, что

упускал. Как были важны и необходимы прикосновения другого человека. Я почувствовал

это в первый же день с Зигги и Солнышком, и только один человек, который так же влиял на

меня, в данный момент садил тыкву на заднем дворе моих родителей.

– Я люблю тебя, мам.

Голова Солнышка дернулась вверх, и когда она выпрямилась, ее глаза слегка

заблестели.

– Я тоже люблю тебя, малыш.

Затем я обнял ее за плечи, а она меня за талию, и я оставался так, заполняясь

спокойствием женщины, которая вырастила меня – единственная женщина, которая имела

для меня значение.

Когда громкий возглас послышался позади дома, Солнышко подняла на меня глаза.

– Нам лучше вернуться. Похоже, Леннон обнаружил твоего мальчика.

Глава 16.

__________________

Признания у костра.

– Ладненько, Геркулес, ты следующий. Две лжи и одна правда. Посмотрим, насколько

ты на самом деле хороший актер.

Я ухмыльнулся Зигги с другой стороны костра и растер ладони об свои шорты.

– Никакого давления или чего–то подобного.

– Нет, вовсе нет. Мы только заставим тебя выпить залпом этот стакан.

Подняв пластиковый стаканчик, наполненный до краев тем, что они называли особым,

домашним мускатным вином Зигги, я глубоко вдохнул запах сладкой жидкости.

– Кажется, не слишком крепким. Это же просто вино, да?

– Даааа, – ответил Леннон рядом со мной, откинувшись на своем складном стуле, что

я едва мог разглядеть его глаза под всеми этими волосами. Этот парень определенно был

«битлом» в прошлой жизни. – Если это просто вино, то оно ничего с тобой не сотворит,

здоровяк.

Я сощурился на него, а затем оглядел по кругу невинные лица Зигги, Солнышка и

Дилана.

– Почему у меня такое ощущение, что вы что–то затеваете против меня?

– Это просто игра, красавчик, – сказал Дилан, его губы изогнулись в одном уголке. –

Хочешь, чтобы я начал первым?

– Нет, нет. Я сделаю это. Две лжи и одна правда…ладно, дайте подумать, – зная эту

семью, у них наверняка припасена какая–то дикая ловушка, поэтому мне нужно остановить

это. Очевидно, моя актерская карьера зависела от этого. – Ладно, начнем: первое: меня

арестовали за издевательства над моим соперником в старших классах. Второе: Я посетил

все семь континентов. Третье: у меня, на самом деле, аллергия на мускат.

Смех разразился вокруг костра, и Леннон сказал:

– Ох, черт, бро, надеюсь, последнее было неправдой, но если это так, мы споим тебе

Бенадрил после.

– Я думаю…– начал Дилан, но Солнышко захлопнула ладонью его рот.

– Ты не можешь начинать. Ты, возможно, уже знаешь ответ.

– Нет, клянусь, – ответил Дилан.

Солнышко покачала головой.

– Нет, мистер. А теперь, я говорю, что второе – правда, а остальные ложь.

Зигги выгнул бровь на нее.

– Ты считаешь, что он был Антарктиде?

– У него есть личный самолет, – встрял Дилан.

– И? Никто в здравом уме не захочет туда слетать, – сказал Зигги.

Леннон сел прямо и указал на меня.

– Погоди, старик. Где ты снимал тот снежный фильм? Ну, тот, который был с лавиной,

как он там назывался…

– Эм, «Лавина»? – сказал Дилан.

– Ах, да. Да, этот. Где ты снимал его, Геркулес?

Я поднял руки вверх.

– Не могу ответить тебе.

Леннон перекинулся через подлокотник своего стула и прищурился, изучая мое лицо.

– Хмм. Я говорю, что…первое – правда.

Дилан фыркнул.

– Угу, точно. Если бы Эйса арестовывали, я бы знал об этом.

– Конечно, знал бы, братишка–сталкер, – ответил Леннон. – Тогда что же правда?

– Легко. Второе, – ответил Дилан.

– Да, согласен, – кивнул Зигги. – Второе – правда.

Когда я обвел взглядом круг, мои губы дрогнули.

– Похоже вы все здесь согласны в одном, кроме Леннона. Не могу поверить, что ты

считаешь, что я мог совершить что–то настолько глупое. Ворваться в другую школу и быть

арестованным за разрушение их талисмана? Мда, это глупо. И слишком плохо, потому что

это правда, – мой взгляд прошелся по Дилану, Зигги и Солнышку, и я ухмыльнулся. –

Похоже, вам троим лучше выпить.

– Что! Да ни черта подобного, – запротестовал Дилан, смещаясь на край своего стула.

– Черта, братишка, – Леннон указал на стаканчик Дилана и сымитировал, будто

опрокидывает его в себя. – Твое здоровье.

Дилан разглядывал меня поверх мерцающего пламени, и я опустил взгляд на

стаканчик, который он держал перед тем, как указать на его выпивку.

– Надеюсь, у тебя высокая переносимость, Мечта.

Зигги расхохотался.

– Хорошая шутка.

– Охх, – произнес я, наблюдая, как Дилан поднес стаканчик к своим губам. – Это что–

то новенькое. Хочешь сказать, он плохо переносит алкоголь?

– Ну, давайте просто скажем, что Дилан известен…

– Эй, Зиг. Как насчет того, что ты не будешь выкладывать все мои секреты, чтобы у

меня осталась парочка, чтобы рассказать, когда придет моя очередь? – сказал Дилан.

Зигги сделал вид, что «застегивает» свои губы на замок, а затем трое Прескотов

напротив нас с Ленноном поднесли свои стаканчики к губам и опрокинули до дна первый

раунд вина. Зигги причмокнул губами и бросил стаканчик на землю, вскрикивая, а затем

глядя прямо на свою жену.

– Готова, Солнце?

Озорная улыбка растянулась по ее губам, заставляя меня усмехнуться, когда я

откинулся на спинку своего стула. Я не мог припомнить время, когда чувствовал себя

настолько расслабленным, и вид семьи напротив заставлял меня понять, какой неотъемлемой

частью Дилана были эти люди. Его легкий смех, его щедрая душа – все это прорастало из

этих людей, которые раскрыли свои объятия для полного незнакомца, и сейчас сидели вокруг

костра и забрасывали его подколами.

– Я готова, – заявила Солнышко и заправила прядь своих светлых волос за ухо. –

Первое: дерево, под которым вы сейчас сидите с Ленноном… – она замолчала, когда я

обернулся, чтобы посмотреть на толстый ствол дерева позади нас, а затем вернул свое

внимание к ней. – Под ним был зачат и рожден Леннон. Второе: Меня арестовали во время

«мирного» протеста в 1978 вместе с еще шестидесятью людьми, включая Зигги. Там мы и

познакомились. И третье: Мое настоящее имя – Барбара.

Я просканировал ухмыляющиеся лица, направленные в мою сторону, обводя пальцами

кромку стаканчика. Дилан сидел, откинувшись на спинку своего стула, устроив стаканчик на

своем колене, и с хитрой улыбкой на его потрясающем лице, качая в мою сторону головой.

Он должен знать, что я помню наш разговор о его переезде сюда, когда он учился в

колледже… так что да, я был точно уверен в одном.

– Ладно, – произнес я, усаживаясь чуть прямее на своем месте. – Хорошая попытка с

первым, Солнышко. И не сказать, что я сомневаюсь, что вы с Зигги в «контакте с

природой»…но я совершенно точно знаю, что вы переехали сюда, когда Дилан учился в

колледже.

Рот Солнышка распахнулся, и она крутанула свою голову, чтобы приковать Дилана

обвиняющим взглядом. Дилан, извиняясь, пожал плечами.

– Что? Откуда мне было знать, что я не должен был рассказывать ему то, что ты в

дальнейшем использовала бы против него?

Я рассмеялся на это, а взгляд Дилана нашел мой.

– Ой, не смейся так сильно, Локк. Ты грязный игрок. А грязные игроки всегда

получают по заслугам.

Я не уверен, понимал ли Дилан, как прозвучали его слова, или как взгляд, который он

направил в мою сторону, повлиял на меня, но все это одновременно ушло южнее и заставило

меня заерзать на стуле.

– Понял? – сказал этот мучитель и вдобавок подмигнул. Окей, да. Он точно знал, что

делал.

– Ох, оставь беднягу в покое, Дилан. Он пытается обдумать свой ответ, а не то, что ты

хочешь сделать с ним позже, – сказал Зигги, напоминая мне о том, насколько открытой была

эта семья во, ну…во всем. – Итак. Это все же не означает, что ты сорвался с крючка. Поэтому

давай свой самый лучший вариант.

Я раздумывал о двух других. Я определенно мог представить, как Зигги и Солнышко

знакомятся после ареста, но и еще я задавался вопросом, было ли Солнышко ее официальным

именем с рождения. Дилану было дано имя Мечта, когда его усыновила эта семья, так что…

– Ладно. Я думаю, что правда – твое настоящее имя Барбара.

Когда мой взгляд остановился на Солнышке, она притворилась, что обдумывала ответ

секунду, а затем покачала головой и рассмеялась.

– Прости, Геркулес…мои родители были первыми детьми цветов. Меня звали

Солнышко с того дня, как мама и папа узнали, что ждут меня.

Я уловил нахальный смех Дилана, и когда я посмотрел на него, он поднял стакан в

шутливом жесте.

– До дна, здоровяк.

Господи. Он влил в себя только один напиток, и становилось все более и более

очевидным, что пьяный Дилан – сущее наказание. Его флиртующая аура – и воспоминания о

моих словах ему на моем дне рождения несколько месяцев назад – не осталась незамеченной

мной, когда я поднял стаканчик и опрокинул его в себя до дна. Ммм, неплохо. Чертовски

круто, вообще–то. Я никогда не пил мускатное вино до этого. Напиток был сладким и со

вкусом винограда, но и в голову ударял определенно.

– Ты сам его готовишь? – спросил я у Зигги, и он склонил голову, прежде чем встать и

поднять контейнер с вином.

– Ту ерунду, которая продается в магазинах, можно так же назвать виноградным соком

для детей. Та ерунда, – произнес он, обходя по кругу, наполняя заново наши стаканчики, –

прибавит волос на груди. Ну, не у тебя, Солнце.

Солнышко улыбнулась своему мужу, а затем бросила зефиром через костер в Леннона,

который поймал его ртом.

– Полагаю, следующий я, да? – спросил он с набитым ртом, а затем проглотил и

вытянул свои ноги, скрещивая их в лодыжках. Подняв три пальца, он начал загибать их. –

Первое: Однажды я ездил на быке верхом голым на спор и продержался добрых десять

секунд, прежде чем он скинул меня со своей задницы. Второе: Я насыпал стиральный

порошок в каждый фонтан в центре города, чтобы все это дерьмо запузырилось, тоже на

спор. И третье: Я однажды забрался на водонапорную башню и пописал с нее, когда увидел,

что идет моя бывшая. Не на спор. Просто ради веселья.

Мы все уставились на него, разинув рты, пока Дилан не взорвался смехом.

– Как так случилось, что тебя ни разу не арестовали? – спросил он.

Улыбка чеширского кота заняла все лицо Леннона.

– Навыки, чувак. Безумные, скрытые навыки.

Зигги поднял свой стаканчик.

– Бык – правда.

– Пузыри в фонтане, – ответила Солнышко.

Я спародировал позу Леннона чуть ранее и наклонился, чтобы прищуриться на него.

– Должно быть, помочиться с водонапорной башни. А что ты скажешь, милашка?

Дилан потер ладонями лицо и наклонился вперед, облокачиваясь на свои локти.

– Матерь божья, да я даже знать не хочу. Но выберу…голые скачки на быке.

– И победитель… – Леннон застучал по своему бедру, как по барабану, прежде чем

указать на меня.

– Что! Да ты издеваешься? – возмутился Дилан.

– Ты не мочился на ту милую девушку из Элмхерста. Нет, ты не сделал этого, –

Солнышко пыталась обуздать свое лицо негодованием, но не смогла остановить смех,

который последовал.

Леннон пожал плечами.

– Чувак, она всегда говорила, что хочет «золотой дождь».

– Способ дать девушке то, чего она хочет постфактум, – сказал Зигги. Он поднял

стаканчик и опустошил его одним большим глотком.

Дилан уставился в свой напиток и пробормотал:

– Я стану оооочень пьяным.

– И я не могу этого дождаться, – сказал я, когда он показал мне средний палец и

закинул в себя фруктовую жидкость.

***

Этот план монументально провалился. Не спрашивайте меня как это произошло, но

где–то на втором круге «две лжи и одна правда», я опустошил больше трех стаканчиков вина

Зигги, в то время как Эйс сидел напротив меня, обхватив свой второй нетронутый стаканчик.

Кто ж знал, что этот удачливый засранец окажется таким экспертом в чтении

людей? Настолько отличным, что дал больше правильных ответов о моей собственной семье,

чем я сам.

В голове шумело, а моим губам было трудно проговаривать полностью слова, из–за

того насколько онемевшими они казались, а когда Зигги встал рядом со мной, чтобы

потянуться за рукой Солнышка, я посмотрел на противоположную сторону костра, на

мужчину, который наблюдал за мной из–под прикрытых век.

Мы решили около двух стаканчиков назад, что переночуем здесь, в небольшом,

деревянном домике для гостей, который Зигги построил несколько лет назад. Он был

оснащен по минимуму, о чем я быстро намекнул Эйсу, но он сказал, что будет более, чем

счастлив остаться. И вот мы здесь, и когда вопросы закончились, а Зигги и Солнышко

медленно покачивались у костра, Леннон опрокинул в себя должно быть четвертый или

пятый стакан и встал на ноги.

– Я под завязку, ребят, – сказал он, потом икнул и слегка пошатнулся, на что я ужасно

глупо рассмеялся. Я был счастлив, что не единственный, кто напился. – Я просто сбирась…

ну вы знате…– невнятно промычал он, показывая взмахом руки на серебристый вагончик,

который стоял на заднем дворе собственности Зигги и Солнышка, – …рухнуть в кровать.

Солнышко вытянула руки Зигги и поцеловала его в щеку, и меня удивило, как и

всегда, ее выносливость к домашней смеси Зигги. Эти двое были слегка размыты в дымке

пламени, а затем краем глаза я уловил, как Эйс встал на ноги. Я моргнул, пытаясь навести

почетче фокус на нем, и пока он приближался, я прошелся взглядом по его длинным ногам

вверх к чувственной улыбке, которая изогнула его сочные губы. Это выражение лица

заставило меня поднять свой полупустой стакан к губам, чтобы допить сладкое, летнее вино

одним глотком, а Эйс остановился передо мной и протянул свою руку.

Когда я поднялся на ноги, меня удивило, что я мог стоять, и низкий смешок, который

вырвался из горла Эйса, заставил меня придвинуться к каменной стене из мужчины, который

стоял напротив меня.

– Ты в порядке там, Мечта?

Я поднял голову и прикусил его подбородок.

– Я просто прекааааасно… – протянул я и поднял руку, чтобы погладить его грудь. –

Как и ты.

Эйс оставил поцелуй на моем лбу, и эти теплые губы заставили меня замычать и

прижаться плотнее к его широкой груди.

– Кажется, ему пора прилечь, пока он не свалился, – я услышал, как Эйс сказал поверх

моей головы. Не уверен, что было сказано после этого, но до того как я понял как, меня

провели через сад родителей, поддерживая под руку большой, обхватившей ее, рукой.

Легкомысленней и намного спокойнее, чем несколько недель назад, я практически

проскакал несколько шагов, чтобы повернуться к Эйсу лицом, утягивая его за собой.

– Когда–нибудь занимался сексом под звездами? – спросил я, пристально вглядываясь

в сверкающие бриллианты на небе.

– Да вы пьяны, мистер Прескот.

– Нет, – я икнул, и раскатистый смех, который вырвался из него снова, прокатился по

моей гипречувствительной коже, вызывая взрывы мурашек, когда он потянул меня на себя,

чтобы я впечатался в него. Он склонил голову и прижался поцелуем к моему виску.

– Мхммм. Пьян. Пьяный, флиртующий и очень, невероятно милый.

Я отстранился в его объятиях и покачал головой, а затем ухмыльнулся, когда одна из

бровей Эйса выгнулась.

– Нет? Ты не считаешь что такой? Потому что насколько я могу сказать, ты изо всех

сил пытаешься соблазнить меня на то, чтобы раздеть тебя догола на глазах у твоих

родителей.

Когда я попятился, Эйс последовал за мной, ни разу не отводя от меня взгляда.

– Я бы никогда так не сделал.

На что Эйс кивнул и рассматривал меня так, что только кричало об одном: чушь

собачья.

– Насколько я помню, сейчас была бы твоя очередь, если бы ты не признал, что твоя

задница больше не выдержит еще одного проигрыша, Мечта. Так как насчет этого? Еще один

раунд вопросов, но вместо того, чтобы проигравший выпивал свое вино, он должен…

– Лечь голым и позволить победителю делать с ним все, что тот захочет?

Эйс шел по моим следам, пока я не споткнулся и прихлопнул свой рот рукой, когда он

рассмеялся над моей проблемой в координации ног – и баланса. К счастью для меня, моя

спина врезалась в твердую поверхность гостевого домика, и Эйс навис надо мной – ну в

смысле, просто удерживал меня вертикально.

– Это звучит идеально, – прошептал он и мазнул губами по моим собственным. – Хмм,

на вкус ты, как сладкое, сладкое вино.

Когда он поднял голову, его взгляд столкнулся с моим, и намерения в нем были

очевидны. Как только мы войдем внутрь этого домика…Они. Вступят. В. Силу.

– Первое: однажды я подарил своему партнеру множественные оргазмы только своим

ртом, – сказал Эйс.

Он издевался сейчас? Слов Эйса в мое ухо было достаточно, чтобы затряслись мои

коленки, но представлять его с кем–то еще, не было на вершине моего…

– Второе: я всю ночь пробовал каждую позу, которые мне всегда были любопытны,

пока мы оба не отключились, полностью выдохшимися.

Ладно, достаточно. Я поднял руки вверх к груди Эйса, собираясь оттолкнуть его от

себя, когда он втянул мою мочку, и мой предательский член перешел из заинтересованности

в твердо–каменное положение.

– И Третье: я заставил своего партнера кричать так громко, что его семья стала очень

осведомлена, что мы не нуждаемся ни в какой возбуждающей травке.

Когда Эйс поднял свою голову, он повернул дверную ручку, и мы ввалились в

маленькое пространство. Наглое выражение его лица давало мне понять, что он разводил

меня, а мое сердце заколотилось сильнее, когда он сказал:

– К утру ничего из этого не будет чертовой ложью, – затем он пинком захлопнул дверь

позади себя.

Глава 17.

______________

Давай уплывем.

– Эм. Когда ты сказал, что взял в аренду на день лодку, я думал, ты про катер, Эйс, –

сказал я, когда мы остановились на краю пирса.

Прошло несколько дней после вечера в доме моих родителей – и ночи, которую, даже

будучи тогда в пьяном состоянии, я все равно мог отчетливо вспомнить. Эйс неумолимо

старался, отказываясь останавливаться, пока его рот не выжал из меня столько оргазмов, что

я даже сбился со счета. Дрожь прокатилась по мне только от одного воспоминания об этом,

но до того как у моего члена появились какие–то идеи, я постарался сосредоточиться на

сверкающей, белой яхте перед нами. Сегодня на небе не было ни облачка, а солнце было

настолько ослепляющим, особенно отраженное от монстра перед нами, что Эйсу пришлось

приложить руку козырьком к глазам, когда он оглянулся на меня.

– Что? – спросил он. – Ты сказал, что умеешь управлять лодкой. Ты не сказал, что

размер имеет значение.

– Ох, эта фраза просто напрашивается

– Возможно, я напрашиваюсь на это.

Я выгнул бровь.

– Позволив мне направлять это большое, длинное судно глубоко в океан?

– Твою мать, – простонал Эйс.

– Эй, ты сам начал.

– И я, блять, с радостью закончу.

– Тогда почему не кончаешь?

– Дилан.

– Хмм?

– Ты умеешь управлять этой штуковиной или нет?

И как только эти слова покинули его рот, подросток – около тринадцати или

четырнадцати лет, как мне кажется – направился в нашу сторону из толпы туристов и

местных, выстроившихся в очередь на тротуаре и пирсе. Он был загорелым, в широких

шортах, белой кепке «Rip Curl» и такой же футболке с надписью «Sunset Cove», как и на мне

– гордость местных.

– Эмм…простите…мистер Локк? – произнес он за спиной Эйса. Мальчик уловил мой

взгляд и робко улыбнулся, пока ждал с надеждой, что мужчина рядом со мной повернется к

нему лицом.

Эйс обернулся, и мальчик отступил назад, глядя снизу–вверх на него со смесью шока

и благоговения, отпечатавшегося на его лице. Это было настолько удивительное выражение

беспристрастного обожания, что мое сердце переполнилось чувствами за Эйса.

– Приветик, – сказал Эйс, когда посмотрел на мальчика.

– Привет…ээээ…эммм….

– Ты можешь звать меня Эйс, – произнес он, и восторженная улыбка, что пересекла

черты мальчика, заставила меня усмехнуться. Эйс Локк приносил радость всему чертовому

миру.

– Я не хотел вам мешать, но решил спросить, не могли бы вы подписать мою кепку? –

спросил мальчик, когда потянулся к ней и стащил с головы. Эйс протянул руку за кепкой и

ручкой, а когда мальчик с радостью вручил их ему, Эйс спросил:

– Как тебя зовут?

– Люк.

– Я с радостью подпишу твою кепку, Люк.

– Спасибо. Моя мама там, – сказал он, указывая за себя большим пальцем, и Эйс

посмотрел туда же одновременно со мной, чтобы увидеть миниатюрную брюнетку, которая

улыбнулась и коротко махнула нам. Эйс помахал в ответ, как и я, и затем вернул свое

внимание к ребенку и тому, чем занимался.

– Значит ты здесь сегодня, чтобы посерфить? – спросил он, небрежно, как и всегда,

привыкший поддерживать небольшие разговоры с каждым в своем деле.

– Неа, – мальчик засмеялся. – Мы собираемся покататься на нашей лодке.

Порыбачить.

– Ох, ну, чтоб ты знал. Мы тоже покатаемся на лодке сегодня.

Эйс подписал кепку, а когда вручил ее обратно мальчику, тот выпрямился.

– Это ваша лодка? – спросил он, указывая пальцем на гладкую яхту, с приоткрытым

ртом очень похоже на меня, когда Эйс остановил меня напротив нее.

– Да, это именно та, на которой мы пойдем. Дилан будет управлять ей.

– Ох, вау, – сказал Люк, а затем его взгляд нашел мой. – Это так классно.

Я кивнул и лучезарно улыбнулся ему в ответ.

– Я и сам в большом восторге от этого.

Эйс усмехнулся, а затем мальчик начал уходить.

– Ну, спасибо, мистер…ээм…Эйс. Очень классно было встретиться с тобой. Я – твой

большой фанат.

– И для меня тоже просто потрясающе познакомиться с тобой, Люк. Надеюсь, вы с

мамой хорошо проведете день.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал он, по–дружески помахав нам, прежде чем

развернуться и побежать туда, где стояла его мама. Мы с Эйсом наблюдали, как он уходил, и

когда он достиг ее, он показал ей свою кепку и восторженно выкинул кулак в воздух.

Какой подарок пришлось сделать Эйсу для других, чтобы они были неописуемо

счастливы. Казалось, несправедливым, что его всегда будут осуждать за желание крошечной

частички того же счастья для себя.

– Итак, – произнес Эйс, поворачиваясь лицом ко мне с ухмылкой. – Ты умеешь

управлять этой штуковиной или нет?

– Разве этот малыш тебя ничему не научил? Ты не можешь прожить всю жизнь во

Флориде и не научиться управлять лодкой любого размера, красавчик.

Ухмылка пересекла его губы, и он шлепнул меня по заднице.

– Тогда как насчет того, что ты заберешься на борт до того, как я перекину тебя через

свое плечо и занесу сам?

– Мда? Ты сделаешь это перед всеми этими людьми?

Эйс скрестил руки и по тому, как сложилась его челюсть, я мог сказать, что под

очками у него был взгляд «как ты посмел сказать такую чушь». Я оглядел огромные

мышцы его груди, рук, плеч и то, как обычная футболка растягивалась на них, и затем мои

ноги сами двинулись в сторону трапа яхты в ту же секунду. Не потому что я испугался, что

он выполнит свою угрозу – а потому что я не доверял себе в тот момент, что не сорву с него

футболку зубами.

Да, этот парень превращает меня в чертового дикаря.

Когда мои ноги коснулись палубы, я повернулся к Эйсу, взбирающемуся вслед за

мной.

– Должен сказать, мне нравится, что я могу сделать это, – сказал я, приближаясь

бочком к нему и проводя пальцами по его мускулистому предплечью, – без сотни камер,

взрывающихся вокруг нас.

Эйс склонился, чтобы коснуться поцелуем моих губ, а когда отстранился и посмотрел

на меня поверх своих очков, в его глазах был порочный блеск.

– И мне нравится, что я могу сделать это. А теперь вставай за штурвал, Дилан, до того

как я соблазнюсь проверить сколько всего мне может сойти с рук.

– Есть, командор Локк, – я забрал у Эйса ключи, которые сейчас болтались передо

мной, а затем пошел вверх по мостику яхты. А Эйс пошел отвязывать веревки от сваи, чтобы

мы смогли отправляться.

Сегодня прекрасный, летний день в бухте Сансет, и я не мог поверить, что стоял за

управлением этой крутой яхты. Прожив детство в Сан–Франциско, а затем здесь во Флориде,

взять лодку для глубоководной рыбалки или даже, чтобы провести день или выходные с

друзьями в скрытой бухте, не было чем–то новым. Но размер и роскошь этого судна

заставляла даже меня слегка нервничать.

Мы вышли из небольшой бухты и попали в открытый океан, с ветром, хлещущим

вокруг нас, и чистой красотой нетронутых вод, куда ни посмотришь. Стоять здесь, на

мостике этой красотки было чуть–чуть ошеломляющим. Хотя опять же, подумал я, когда

посмотрел на мужчину, стоящего рядом со мной, все, что Эйс делает – всегда с каким–то

своим отпечатком и в большинстве случаев этого было достаточно, чтобы у меня

перехватило дыхание – включая то, как он небрежно снял свою футболку около десяти минут

назад. Он стоял рядом со мной за управлением, одетый только в карго–шорты цвета хаки,

шлепки и «авиаторы», и выглядел феноменально. Как будто он был посреди съемки сцены

одного из своих фильмов. Весь загорелый, а его мышцы вылеплены и так четко

определялись, что можно было проследить их путь своим языком, который так и просил

этого…. что у меня вышло чисто случайно.

Эйс должно быть заметил мой пристальный взгляд краем глаза, потому что он

повернулся ко мне и прислонился плечом к перилам.

– Знаешь, как бы сильно мне не нравилось быть твоим единственным центром

внимания, Мечта, тебе не кажется, что стоит уделять внимание тому, что ты делаешь?

Я потянулся к своим очкам и стянул их с носа немного, чтобы сделать вид, будто

оцениваю его. Затем я щелкнул языком и толкнул очки на место.

– Поверь, я знаю точно что делаю.

– И что же?

– Я похищаю вас, мистер Локк, – сказал я, своим лучшим образом злодея из

«бондианы».

Эйс усмехнулся, а затем оттолкнулся от перил, чтобы подойти ко мне. Я смотрел

вперед, когда он встал позади меня и обнял за талию. Когда я устроился спиной на его груди,

я почувствовал, как он прижался своим пахом к моему тазу и приложил свои губы к моему

виску.

– А это считается похищением, если я сам обеспечил перевозку?

– Эй, – сказал я. – Даже не пытайся разрушить мою фантазию.

– Ой, прости, – сказал он, пощипывая раковину моего уха. – Продолжай, пожалуйста.

Куда вы меня увозите, страшный, страшный человек?

– Так–то лучше…я увожу тебя в кое–какое укромное…

– Мне нравится это.

– Где смогу связать тебя…

– Мне все еще нравится это.

Я крутанул к нему голову.

– Серьезно? Тебе нравится такая идея?

Одна из бровей Эйса выгнулась в ответ, а затем уголок его губ приподнялся.

– Шокирован?

– Не должен, но думаю, тебе нравится шокировать меня до чертиков.

– Да, – ответил он, кивнув.

– Хорошо, что мне нравятся сюрпризы.

Эйс поднял свои очки и закрепил их на голове, чтобы я мог видеть его глаза. Взгляд

был полон такого чувственного обещания, что практически выбило весь воздух из моих

легких, и мне пришлось усилить хватку на штурвале и сфокусироваться на попытке не

сбиться с курса.

Сегодня я хотел поговорить с Эйсом. Наконец, рассказать ему о своем прошлом. Но

пока, пока мы стояли здесь, за штурвалом этой яхты, я впитывал его спокойствие и

наслаждался перспективой, которую сулили спокойные воды – перед тем, как они, возможно,

окажутся бурными.

***

Полтора часа спустя, Дилан бросил якорь в уединенной, маленькой бухте недалеко от

берега, а я спустился вниз в каюту, чтобы забрать корзину с ланчем, которую заказал для нас.

Когда я вернулся на палубу, он снял свою рубашку и разложил пару огромных пляжных

полотенец на носу яхты. В одной руке у него была бутылка лосьона для загара, а когда он

повернулся и заметил меня с корзиной в руках, то покачал головой.

– Я планировал поймать парочку рыб голыми руками на ланч, но видимо, это не

нужно делать, – сказал он ухмыляясь.

Опустив корзину, я забрал бутылочку из рук Дилана и резко встряхнул ее. Затем

открыл крышку и выдавил немного лосьона себе в руку.

– Я бы с радостью посмотрел на это. Может, в следующий раз.

– Может быть…Ох, так приятно, – простонал он, пока я неспешно втирал лосьон в его

шею и плечи, прежде чем промассировать дорожку вниз по его спине. Я обожаю ощущение

его тела под своими руками, все эти подсушенные мышцы и гладкую кожу. Когда я

поцеловал местечко за его ухом, он сказал:

– Ты просто хочешь меня полапать.

– Да. Я так же хочу накормить тебя.

Взгляд Дилана встретился с моим.

– Правда?

Кивнув, я опустился на колени и потянулся за корзинкой.

– Ох, – произнес он с разочарованием в голосе. – Я подумал, что ты имел ввиду…кое–

что другое.

– И это тоже я имел ввиду. Но для начала… – забравшись внутрь, я достал содержимое

корзинки – пять различных контейнеров с нарезанным сыром, крекерами, фруктами,

рулетами и мини–чизкейками. А затем я похлопал по месту рядом с собой.

Дилан сел, подполз поближе, и отщипнул виноград из одного из контейнеров,

забрасывая его себе в рот.

– Ох, это очень круто. У тебя к этому всему идет в комплекте вино?

Я снова потянулся в корзинку и вытащил охлажденную бутылку белого вина, которую

припрятал в холодильнике внизу, и Дилан откинулся назад на свои локти.

– Уверен, что смогу привыкнуть к такому. Лежать на палубе какой–нибудь роскошной

яхты и загорать, пока какой–нибудь мускулистый парень наливает мне вина и кормит.

Я остановился на половине налитого стакана.

– Какой–нибудь мускулистый парень?

Дилан небрежно пожал плечами, но изгиб его губ противоречил его безразличию.

– Конечно. Пока он обнажен по пояс и протягивает мне бокал вина, почему меня

должны волновать такие досадные мелочи, как его имя?

Я закончил наливать выпивку, заткнул пробкой бутылку, а затем потянулся через

разложенную еду, чтобы вручить бокал Дилану. Когда он забрал его, наши пальцы

скользнули друг по другу, и я сказал:

– Точно. Зачем нужно имя, да?

Дилан приподнялся, пока его губы не оказались в сантиметрах от моих, и облизал их.

– Конечно. Только, естественно, если это имя – Эйс Локк, потому что это имя я люблю

произносить, стонать и выкрикивать в любое время суток.

Я промычал свой ответ, перед тем как захватить рот Дилана в страстный, быстрый

поцелуй. Это было знаком подтверждения его слов, и если честно, штампом собственности

из–за того, как эти слова повлияли на меня. Мне нравилось слушать, как мое имя слетало с

его губ, и не важно, как он произносил его, а сейчас, когда я отстранился от него, это было

произнесено тихим шепотом на выдохе.

– Я испытываю очень нежные чувства к Дилану Прескоту, не стану лгать, – когда я сел

на свою сторону полотенца, Дилан медленно поднес бокал к своим губам и сделал глоток,

удерживая сосредоточенный взгляд на мне все время, а потом он опустил бокал, проглотил и

нахмурил брови.

Я не был точно уверен, что происходило в голове Дилана в тот момент, потому что он

перешел от беззаботного и расслабленного состояния к задумчивости и, я мог бы поклясться,

к нервозности, и это заставило меня потянуться к нему. Но Дилан покачал головой.

– Эй, что происходит? – спросил я, направив небольшую улыбку в его сторону, но

что–то здесь определенно переменилось. – Дилан?

Дилан сел прямо и поставил бокал с вином рядом с собой. Затем он согнул ноги и

подтянул их к своей груди, где обхватил их своими руками. И вот так внезапно он стал из

открытого и доброжелательного – закрытым.

– Дилан? Я сказал что–то…

– Нет, – перебил он, снова качая головой. Его глаза смотрели в пол. – Ты идеальный.

Ладно… То, как он произнес это слово заставило мое беспокойство увеличиться в

десятикратных размерах, потому что это определенно не было сказано той же льстящей

интонацией, как несколько минут назад.

– Это идеально. Все…и я шутил насчет этого, но Эйс, – произнес он, поднимая глаза,

чтобы встретиться с моими собственными через приличное пространство, которое теперь

казалось пропастью между нами – Моя жизнь не идеальна. Далеко. Черт да мое имя даже не

Дилан Прескот. Я даже не произношу его больше вслух. Я выбрал не признавать его. Но те

репортеры, люди, копающиеся в каждом аспекте моей жизни…они выяснят это, и очень

быстро. И есть кое–что, что тебе нужно узнать. Обо мне. О моем прошлом.

– И я хочу знать это, – сказал я. – Я не забыл о том, что ты начал рассказывать мне в

Вегасе. Но я ни разу не давил, чтобы ты раскрылся. Если ты будешь готов рассказать мне, я

буду готов выслушать.

– Спасибо.

Пытаясь ослабить волнение, которое заметно выражалось по его напряженным жилам

на шее и плечах, я поднял бокал с вином и предложил:

– Может еще чуток?

– Неплохая идея.

Пока я подливал в бокал Дилана, он смотрел поверх моего плеча, пристально

вглядываясь в спокойный, тихий океан. Мне было интересно долгое время, что он хотел

рассказать мне в тот день, когда мы бездельничали в кровати в «Syn», но я знал, чем бы то ни

было, для него это станет не так уж легко рассказать. Но я хотел знать этого мужчину, знать

каждую его часть и все секреты, которые он скрывал от остального мира. Я хотел стать тем, с

кем он поделится собой.

– Это легко…– сказал Дилан, проводя пальцем по ободку бокала. – Легко забыть себя,

когда занимаешься тем, о чем только мечтал, когда был маленьким. Тогда, я начал с

небольших мечтаний. Я хотел маму и папу. Тех, кто достаточно волновался, чтобы проверить

сделал ли я свою домашнюю работу, и поправляли бы мне одеяло каждую ночь. Я хотел жить

в одном и том же доме больше, чем одну неделю за раз. Я хотел есть что–то, помимо

черствых хлопьев и объедков от фаст–фуда, когда уходили мамины «парни», – он прикусил

губу, перед тем как продолжить. – Но больше всего, я хотел чувствовать себя в безопасности.

Я никогда не чувствовал себя так, до знакомства с Зигги и Солнышком. И даже когда они

пришли в мою жизнь, я провел долгое время, ожидая подвоха, ожидая, что они вернут меня

обратно, или превратятся в таких людей, с которыми ассоциировалась моя мама долгие годы.

Я продолжал молчать, не смея вдохнуть ни слова, из–за которого он мог замкнуться. Я

хотел узнать, что сделала его мать, и почему он никогда не видел своего отца.

И как будто он прочитал мои мысли, он продолжил.

– Мама была…очень известной в Сан–Франциско. Не в политических или

развлекательных кругах, и не из–за удивительного вклада в благотворительность. Она была

подземной, помойной крысой, проституткой, превратившейся в мадам, которая зарабатывала

на мужчинах, женщинах, сексе и наркотиках.

Мои глаза, должно быть, увеличились, как блюдца, потому что Дилан невесело

хмыкнул.

– Мда, думаю, ты даже не предполагал такое, да? – спросил он.

Я покачал головой.

– Нет. Нет, не могу сказать, что подобная мысль возникала у меня в голове.

– Хорошо.

Я наблюдал за тем, как он допивал остатки вина, и мне стало интересно, сколько

времени ему потребовалось, чтобы сорвать все слои своего прошлого, что привело его в

приемную семью, и как ему удалось не только выжить, но и заметно расцвести. Но было что–

то еще, о чем он намекал этим, что вызывало во мне любопытство.

– Ранее…ты говорил, что никогда не видел своего отца, – сказал я, и Дилан кивнул. –

Но знал ли ты кто он?

– Уверен, старушка–мамочка смогла бы сузить список до двадцати–пяти

потенциальных доноров спермы, но выяснять от кого она залетела, никогда не стояло в

первых пунктах ее списка приоритетов. Черт, да меня удивляет, что она оставила меня, но

полагаю – она хотела, чтобы кто–то присоединился к семейному бизнесу.

У меня стянуло желудок, когда повисли его последние слова.

– Присоединился?

Мрачная линия губ Дилана совершено явно давала мне понять, насколько

некомфортно ему было говорить об этом, и хотя я не хотел давить на него, у меня была эта

необъяснимая потребность узнать, что произошло с ним, и не важно, насколько тяжело это

будет услышать.

Глаза Дилана приобрели отсутствующее выражение, как будто он больше не сидел со

мной здесь, и до того, как я понял что делал, я наклонился и взял его руку в свою. Когда он

посмотрел в мою сторону, я сжал его пальцы, без слов, приглашая его прислониться ко мне.

Когда Дилан молча встал на ноги, я убедился, что крепко сцепил его пальцы со

своими. Он перешагнул еду, которая разделяла нас, а когда он остановился перед моими

скрещенными ногами, я запрокинул голову назад, чтобы увидеть, как солнце освещало его, и

почувствовал, что нечем дышать, из–за образа, который он создал.

– Иди сюда, – прошептал я, и нежно потянул его за руку, побуждая его опуститься на

мои колени. Он опустился, пока не сел лицом ко мне, его ноги по обе стороны от моей талии,

а его задница устроилась на моих скрещенных ногах, и наши руки были все еще переплетены

между нами. – Ничего из того, что ты расскажешь мне, не изменит всего, что я испытываю к

тебе.

– Легко сказать…

Я приподнял его лицо, чтобы он посмотрел мне прямо в глаза и сказал настолько

искренне, насколько мог.

– Это легко в том смысле, когда ты – тот, о ком я говорю.

– Эйс…. – сказал он и прислонился своим лбом ко мне, закрывая глаза.

Я обнял его за талию и притянул к себе настолько близко, насколько мог. Надеясь, что

заставлю его почувствовать то ощущение безопасности, о котором он говорил несколько

минут назад.

– Расскажи мне, Дилан. Я хочу узнать тебя. Все хорошее, все плохое и все…

– Уродливое? – спросил он. – Если бы только в этом было дело. Знаешь, что самое

безумное?

Стараясь не отставать, я просто следовал за ним, позволяя Дилану привести этот

разговор туда, куда ему нужно. Дать ему рассказать то, о чем он хотел.

– Нет. Что самое безумное?

– Что я использую свою внешность, чтобы заработать деньги. Таким образом, я не

отличаюсь…

– Эй, – сказал я, отклоняясь назад немного, чтобы привлечь его внимание.– Даже не

смей сравнивать то, чем ты занимаешься с тем, что ты только что рассказал о ней.

– Точно, но ты не понимаешь. Это лицо, лицо, которым я зарабатываю контракты все с

бо́льшим количеством нулей, чем я вообще мог вообразить в своем зарплатном чеке, то же

самое лицо, на котором она пыталась заработать.

Когда судорожный вдох пробил тело Дилана, он опустил свой взгляд ко мне, и

сколько бы сильно я не хотел, чтобы он рассказал мне о своем прошлом, я был напуган тем,

что он собирался вскрыть. Не потому что узнают остальные, а потому что не был уверен, что

смогу выдержать рассказ о том, как кто–то причинял боль этому мужчине.

– Долгие годы, моя мать – Бренда – использовала меня в качестве, – Дилан подавился

словами и поморщился, а я погладил рукой его спину, нуждаясь в контакте с ним, чтобы

успокоить свои дрожащие руки.

Так значит, Бренда была его матерью, и это про нее упоминала Солнышко в тот день в

пустыне.

– Она использовала меня в качестве приманки, думаю, именно так в итоге назвала это

полиция. Она выяснила, что я был каким–то…мощным соблазном для определенных

мужчин, и что они захотят заплатить крупные суммы, чтобы заполучить возможность

погладить симпатичного мальчика по лицу. Потрогать его волосы. Заполучить его в комнату,

пока они… – Дилан закашлялся, и это казалось близко к тому, что он давился словами,

которые выдавливал из своего рта. Его челюсть ходила ходуном и подрагивала, когда он

стискивал вместе свои передние зубы, а когда он наконец–то взял себя в руки, то продолжил

дальше. – Она никогда не позволяла заходить им дальше этого. Ее единственный акт

милосердия ко мне, полагаю, до последней ночи…

– Дилан, ты не должен… – начал я, догадываясь к чему все шло. Ненавидя то, что ему

приходилось рассказывать вообще эту историю. Но он покачал головой, теперь решительно

настроенный, похоже, избавиться и покончить нахрен со всем.

– Нет, дай мне закончить. Тебе нужно это знать. Услышать от меня, а не прочитать в

каком–нибудь журнале.

Я поднял руку, чтобы погладить его по щеке, и когда он зажмурил глаза и уткнулся

носом в ладонь, мое сердце заныло из–за того мальчика, каким он когда–то был. Но это не

все, что я чувствовал здесь, на носу яхты, под полуденным солнцем. В этот конкретный,

душераздирающий момент, мою грудь заполнило гордостью за то, с какими демонами

боролся этот мужчина, и я знал без тени сомнения, что люблю Дилана Прескота больше всех

в этом мире.

Глава 18.

________________________________

Все хорошее, плохое и уродливое

Я продолжал сидеть с закрытыми глазами, прислонившись к ладони Эйса, и произнес

слова, которые пугали меня многие месяцы.

– Я пришел домой из школы раньше в тот день, – сказал я. – Это было за день до Дня

Благодарения, и мы учились только полдня, поэтому я планировал закинуть свой рюкзак

домой – или, по крайней мере, в то место, где мы ночевали последние несколько недель, – а

затем пойти на ночевку в дом моего друга Бобби. Я терпеть не мог находиться там, когда у

матери были посетители, поэтому прятался так долго, сколько мог. Она была обычно пьяна,

под кайфом любого наркотика, которым с ней расплачивались за прошедшую ночь. Я

надеялся, что она спала, но в тот день она бодрствовала и сидела в гостиной на потрепанном,

оранжевом диване, к которому я знал, лучше не приближаться. Никогда не забуду этого…у

нее в руке была сигарета, а на лице – густой макияж, но ее красная помада немножко

размазалась с одной стороны, как будто она уже занималась своими клиентами этим днем.

Когда она похлопала по месту рядом с собой, я не шевельнулся, и тогда она прищурилась, и я

знал, что это означало. Я быстро скакнул в росте, но мне все равно было тринадцать, а она не

только была выше меня на несколько дюймов, но и у нее были ногти, которые могли

разорвать кожу. Поэтому я сел на убогий, грязный диван и положил руки на свои колени. Она

не спрашивала, как прошел мой день, что не стало ничем новым, но она подарила мне самую

большую улыбку, которую я вообще видел от нее, и сказала, что у нее для меня сюрприз.

«Хороший сюрприз?» – спросил я. «Ох, Дилан», – сказала она. – «Замечательный сюрприз.

Твое лицо будет разбивать сердца. И кошельки».

В горле пересохло, как будто все еще дышал парами ее дешевых сигарет, поэтому я

замолчал, чтобы сделать большой глоток воды из бутылки, которую Эйс достал из корзины.

Он все еще смотрел на меня насторожено, но в его глазах было что–то еще, какая–то эмоция,

которую я не мог разобрать, но у меня не было времени подумать об этом. Я должен уже

просто избавиться от всего.

– Ну, как и любой ребенок, услышавший слова «замечательный сюрприз», я подумал,

что, может быть, мое везение изменится. И оно изменилось, вот точно. Но замечательный в

моем языке означало совсем не то, что означало для моей матери. Она сказала, что я всю

свою жизнь прожил за чужой счет, и пришло время отрабатывать содержание. Что я мог

принести больше денег за час, чем она могла за ночь. Поэтому пришло время мне приступить

к работе, и я начинал прямо сейчас, – я с трудом сглотнул и произнес. – Я помню то тянущее

чувство в животе, когда я понял, о чем она. Я все еще чувствую, как ее ногти впились в мою

ногу, когда мужчина, ждущий в спальне, вошел в гостиную. Я пытался удрать, но она

удерживала меня, а когда я практически освободился, она использовала мою футболку, как

пепельницу. Боль от того ожога дала тому мужчине время, чтобы потянуть меня за запястья,

а затем он затащил меня – она позволила ему затащить меня – в спальню. Там был только

матрас на полу, и он швырнул меня на него, закрывая пинком дверь. Его дыхание пахло

протухшими яйцами, и он продолжал прижимать меня, но я сопротивлялся…я так сильно

сопротивлялся. Я слышал, как моя мать колотилась в дверь с криками, чтобы я заткнулся, но

парень запер ее, поэтому я застрял там, слезы текли по моему лицу, пока я пытался

вырваться.

– Умоляю, скажи, что ты сбежал, – прошептал Эйс, а когда я встретился с его

взглядом, мне показалось, что он даже не осознавал, что сказал это вслух.

– Был момент, когда я подумал, что он заберет лучшую часть меня, и я бы позволил

ему. Не потому что хотел, а потому что не мог больше физически сопротивляться ему.

Поэтому я прекратил шевелиться, прекратил бороться. И ты знаешь, что он сделал? Он встал.

Он расстегнул молнию на своих штанах. Он снял их. И в тот момент во мне что–то щелкнуло.

Какой–то огонь разжегся в моем теле, и я знал, что смогу убежать. И не было важно, что для

этого потребуется, не было важно, что я умру, пытаясь сбежать… Я больше не собирался

прожить ни одной секунды в этом месте, и я не позволю пьяному наркоману–педофилу надо

мной победить. Поэтому когда он вернулся обратно на матрас, я позволил ему лечь поверх

меня. И когда он устроился на мне в правильном положении, я потянулся вниз между его ног

и смял его так сильно в своем кулаке, насколько мог. Его глаза закатились до затылка, и он

заорал от боли, что заставило меня только жестче сжать его. Я бы мог вырвать его, но на этом

бы все не закончилось. Мне нужно было сбежать, поэтому я отпустил его, а когда он

свернулся в клубок на матрасе, я побежал к окну. Когда оказался снаружи, я продолжил

бежать. Я бежал, пока не выдохся, и когда понял, что нахожусь достаточно далеко, я

остановился и перевел дыхание. Тогда я осознал, что остановился перед полицейским

департаментом. Я даже не задумывался пойти в полицию до этого. Я думал, что наверняка

смогу переночевать у друга дома, но когда увидел отделение той ночью, я снова побежал.

Вверх по лестницам, через входные двери, и в маленькую комнату, где рассказал офицеру

свою историю.

– Боже мой, Дилан, – сказал Эйс, его ладонь поднялась к тыльной стороне моей шеи. –

Я и понятия не имел.

– А с чего бы? – спросил я, и затем моргнул, пытаясь навести фокус. Но пока слеза не

скатилась по моему лицу, я не понял причину, по которой не видел его четко. Я плакал. Я

поднес руку, чтобы смахнуть влагу с щеки, но Эйс меня опередил, стирая ее большим

пальцем. – Я провел каждую секунду своей жизни после того дня, удостоверяясь, что никто и

никогда не узнает откуда я. Я перескакивал из одной приемной семьи в другую долгое время,

и в то время я считал, что мне повезло иметь крышу над головой просто так, не считая чека,

которое выплачивало им правительство. До того дня, когда соцработник приехала, чтобы

забрать меня из последней семьи. Она сказала, что они нашли кое–что постоянное. Семью,

которая рассматривала в будущем усыновление, и она хотела, чтобы я поехал знакомиться с

ними вместе с ней.

– Солнышко и Зигги? – спросил Эйс, и я прикусил свою нижнюю губу и кивнул.

– Можешь представить мое первое впечатление о них, – я грустно улыбнулся ему, и

когда Эйс вернул ее мне, вес, который душил меня, казалось, ослаб. – Я сказал соцработнику,

что она выжила из ума. Ни за что я не стал бы жить с такими обдолбанными хиппи, кажется

это мои точные слова, и я помню, как она оттянула меня в сторону и сказала, что работала с

Солнышко уже многие годы, и не было никого более открытого и понимающего, чем эти

двое. Я считал, что она не в своем уме, но кто я такой, чтобы спорить с ней? Она была

профессионалом, так ведь?

Я потянулся, чтобы прикоснуться к линии челюсти Эйса, но когда моя рука задрожала,

он перехватил ее и поднес подушечки моих пальцев к своим губам, чтобы поцеловать их.

– Что потом? – спросил он.

– Затем я переехал в самую странную, нетрадиционную семью, и они оказались

именно теми, в ком я нуждался, – я закрыл глаза и откинул свою голову к солнцу, позволяя

его теплу высушить мои слезы, пока вспоминал первые годы жизни с Зигги, Солнышком и

Ленноном, и улыбка разрезала мои губы. – Первые несколько месяцев были…странными,

мягко говоря. Я не только приспосабливался к жизни в новой семье, но и эта семья очень

сильно отличалась от всех, частью которых я был. Моя собственная была никчемным

примером, все остановки между ними были относительно нормальными. Но потом появилась

Солнышко – женщина, которая могла осветить самый мрачный день, и я полюбил их.

Я вернул свое внимание Эйсу, и приятие и тепло в его глазах заставило меня

потянуться к нему и закинуть руки ему на шею. Его ладони нежно легли на мою талию, когда

я поерзал, устраиваясь плотнее.

– Это было непросто. Солнышко и Зигги помогали мне несколько лет советами, и

всегда подбадривали быть открытым в своих чувствах. Как ты уже видел, они по своей

природе делятся, дарят, и они помогали мне в самые худшие годы моей жизни. Они так же

научили меня брать под контроль свою жизнь и ситуации, в которые я сам себя ставил. Они –

самые лучшие люди, с которыми я познакомился, – прошептал я, облизывая губы и чувствуя

себя более обнаженным, чем за всю свою жизнь. – До тебя.

Эйс оставил мягкий поцелуй на моих губах, а затем закрыл глаза, глубоко вдыхая. Я

не мог не начать представлять, что он думал обо всем, что я только что рассказал ему. Черт

возьми, половину времени даже я не знал, что думать, и жил с этим. Но когда эти голубые

глаза снова открылись, их выражение поразило меня. Оно было яростным, собственническим

и настолько переполненным любовью и гордостью, что я даже не осмеливался рта открыть,

чтобы оно не исчезло.

– Дилан, я… – начал он, а затем поднял обе руки, чтобы обхватить мое лицо. – Я

никогда не встречал никого подобного тебе. Ты смелый и добрый, и я не уверен, чем

заслужил шанс называть тебя своим.

Я сглотнул комок, который застрял у меня в горле, и попытался успокоить свое

колотящееся сердце, но не было и шанса. Не с Эйсом, смотрящим на меня с такой

преданностью.

– И я хочу этого. Больше всего на свете. Я хочу каждую часть тебя. Все хорошее,

плохое, и, да, даже уродливое. Все это делает тебя таким невероятно прекрасным. Борцом.

Чей инстинкт самосохранения побуждал тебя стать лучшим, насколько возможно и не смотря

ни на что. Ты намного большее, чем потрясающее лицо, Дилан. Ты мужчина, которого я

люблю.

Я поднес ладони к его затылку и смял его губы своими со всей страстью и любовью,

которая с нетерпением рвалась на свободу из меня. Эйс удерживал свои руки по обе стороны

моего лица, размыкая свои губы, и когда я погрузил свой язык внутрь, пробуя его, я не смог

вспомнить ощущения большей безопасности и большего уюта, чем здесь, в объятиях этого

мужчины.

– Эйс, – сказал я, когда поднял голову, чтобы пройтись взглядом по его знакомым

чертам. Я провел пальцем дорожку по всем уголкам и впадинкам его скул и челюсти, пока не

достиг губ. Я обвел их линией, наслаждаясь их полнотой, до того как взять его подбородок

между моим большим и указательным пальцами, чтобы наклониться и прошептать в его

губы. – Я тоже люблю тебя.

Глава 19.

___________________

Больше, чем Мечта.

Эти три коротких слова с губ Дилана отправили оживляющий толчок в мое сердце,

возвращая к жизни с буйством красок. Я даже не замечал, что жил в таком сером мире. В этот

момент, его губ стало не достаточно для меня, его самого, седлающего мои колени. Совсем

не достаточно. Мое сердце было настолько переполнено, что мне казалось, будто оно

разорвется у меня в груди, и единственным способом, который я знал, как показать ему

насколько сильно, заполучить его так близко, насколько он позволит.

Я приподнял его со своих колен и встал на ноги, а затем взял его руку в свою, уводя

вниз в спальню. Когда мы оказались внутри, теплый перед Дилана прижался к моей спине, и

пока он оставлял поцелуи от моей шеи вниз к плечам, его ладони собственнически бродили

по моей груди. Я потянулся к его затылку и изогнул шею так, чтобы предоставить ему

лучший доступ. Его губы путешествовали вверх по длине моей шеи, и когда он добрался до

моего уха и прошептал: «Я хочу быть твоим», мои колени были близки к тому, чтобы

подогнуться.

Дилан нежно провел кончиками пальцев по моим лопаткам, пока обходил меня, чтобы

встать лицом к лицу, и когда он потянулся за моей рукой и переплел наши пальцы, я

почувствовал грандиозность касания, как будто он только что вручил мне свое сердце – что

по сути дела так и было.

– Дилан, мы не обязаны делать это. Не прямо сейчас. Мы просто можем побыть здесь,

вместе.

– Знаю, – сказал Дилан, а затем опустил взгляд на наши соединенные руки, прежде

чем поднять их к своим губам, где прижался поцелуем к моим костяшкам. – Но я не в этом

нуждаюсь сейчас. Я хочу почувствовать тебя вокруг себя, – он потянул мою руку вокруг

своей талии и оставил легкий–как–перышко поцелуй на моей челюсти. – Где я чувствую себя

в безопасности. В твоих объятиях. И сегодня, я хочу быть как можно ближе к тебе, чем все

остальные.

Воздух застрял где–то в моей глотке после его слов, и когда его глаза нашли и

удержали мой взгляд, любовь и доверие, сияющие в них, смели всякие сомнения, что это был

неправильный поступок.

Не в состоянии больше отказывать себе в удовольствии прикосновений к нему, я

поднял руки и обхватил его лицо, а когда он прислонился в мою ладонь и позволил глазам

закрыться, я удивился длине ресниц, которые разметались по его великолепной коже.

Его полные губы приоткрылись для вдоха, и до того как успел остановить себя, я

сделал свой собственный. Медленно, помня о том, чтобы не вытолкнуть его из того томного

настроения, в которое он ускользал, я поднес наши соединенные руки между нами, чтобы

положить его ладонь поверх своего сердца, а затем опустил голову, чтобы коснуться его губ

своими.

Мои глаза закрылись от этого первого прикосновения; я хотел испробовать его вкус и

текстуру, не отвлекаясь ни на что другое, кроме всхлипа, который вырвался из него, когда я

скользнул своим языком между его губ. Пальцы Дилана впились в мою грудь, когда он

подался ближе ко мне, а я скользнул своими в его волосы. Пока я ласкал его затылок и

углублял поцелуй, я чувствовал, как вторая рука Дилана опустилась вниз, останавливаясь на

талии, чуть выше линии пояса моих шорт. И, боже мой, это грандиозно, думал я, пока Дилан

продолжал дразнить обнаженную кожу на моем боку.

Пока мы были охвачены вкусом друг друга, я не мог бы сказать, как долго мы так

простояли, пробуя губы друг друга и проглатывая звуки удовольствия, вырывающиеся из нас.

Но когда он отстранился и прикусил мою нижнюю губу, мне стало проблематично

сосредотачиваться на нем. Моя голова кружилась, кровь неслась по венам, и я никогда не

хотел быть с кем–то другим больше, чем хотел быть прямо сейчас с Диланом.

– Я хочу тебя внутри себя, – прошептал он, и я не мешкал. Пятясь с ним назад, я снова

захватил его губы своими, двигаясь вперед, пока его ноги не ударились о край кровати. До

того как я успел опустить нас, руки Дилана перешли на мои запястья. Когда я замер, желая

узнать, что он собрался делать, его пальцы опустились на пуговицу его шорт, щелчком

расстегнули ее и потянули за молнию. Затем он посмотрел в мои глаза и проделал то же

самое с моими шортами.

– Каждый раз, когда мы вот так вместе, клянусь, мне приходиться щипать себя, чтобы

удостовериться, что ты действительно стоишь здесь, передо мной. Но ты же здесь, да? –

спросил он.

– Да, я, действительно, здесь. И Дилан?

– Ммм?

– Нет другого места, где я предпочел бы быть.

Дилан потянул свои шорты и боксеры вниз по бедрам и вышагнул из них перед тем,

как сесть на кровать и откинуть голову ко мне. Неторопливыми движениями он опустил мою

одежду вниз по ногам, его пальцы скользили по длине моих бедер, пока он стягивал все.

Затем, когда он вернулся наверх, его губы мазнули по кончику моего члена самым мягким

поцелуем, и мои бедра дернулись вперед.

– Боже, – выдохнул я и проследил грубую щетину на его щеке. – Не знаю, как мне так

повезло заполучить тебя в свою жизнь. Но я очень благодарен тому, что привело тебя ко мне.

Дилан откатился назад по кровати, а я пополз на него, седлая его бедра и склоняясь,

чтобы мои губы остались в нескольких дюймах от него.

– Все это время я хотел тебя, – произнес я и коснулся поцелуем его виска. – И теперь

ты мой.

– Весь с головой, – его голос – низкий рокот в моих ушах, – и когда я снова вернул к

нему свой пристальный взгляд, я видел любовь, сплетающуюся с желанием, в этих зеленых

морях. Теперь я узнавал этот взгляд. Это был тот же, что и несколько недель подряд, но я

только выяснял, что он означал. Интересно, он мог видеть то же самое в моих глазах.

– Эйс?

Моя грудь вздымалась и опадала напротив него, и когда он расширил свои ноги, чтобы

я устроился между его бедер, я провел пальцами по его волосам.

– Да?

– Помоги мне забыть.

Я опустил голову, чтобы уткнуться носом в изгиб его шеи, и слушал тихий звук его

дыхания – вдох – выдох. Вдох–выдох.

– Помоги мне отключить голову, – прошептал он.

– Я могу сделать это.

– Я знаю. Потому что, угадай, что я только что узнал?

– Что же?

Он приподнялся, приложил свои губы к моему уху и сказал:

– Эйс Локк любит меня.

Когда он устроил свою голову обратно на подушку, застенчивая, озорная улыбка

изогнула его губы, вызывая мою собственную.

– Неужели, серьезно?

– Угу, любит, – ответил он, медленно оплетая ногами мои бока, а затем – руками мою

шею.

Я качнулся бедрами над ним и позволил себе утонуть в ощущениях его члена,

устроившегося вровень с моим. Оттолкнув в сторону серьезность нашего предыдущего

разговора, я потерялся в восхитительных мгновениях, лежа с ним подобным образом, в

сжигающей душу связи, которую теперь ощущал, когда смотрел в его глаза, не теряя себя.

Только прикосновения обнаженной кожи, и ничего больше, я чувствовал себя ближе к нему,

чем ко всем за всю свою жизнь, и хотел наслаждаться этим так долго, насколько возможно.

***

Мое сердце грохотало от выражения в глазах Эйса, пока они блуждали по каждой

моей черте, и когда он оперся предплечьями по обе стороны от моей головы и сказал:

«Поцелуй меня», – ничто не смогло бы остановить меня.

Я скрестил лодыжки на его пояснице и приподнялся над матрасом, убеждаясь, что

соприкасаюсь каждой частью своего тела с ним, как могу, и низкий рык, поднявшийся из его

горла заставил меня смять его губы своими. Рот Эйса разомкнулся под моим, и я прикусывал

и посасывал его пухлую, нижнюю губу, когда он использовал свои руки, чтобы сместиться

всем телом по мне самым сладким трением.

Господи, это кажется…

– Еще, – попросил я, и Эйс улыбнулся в мой рот.

– Чего…этого? – спросил он и снова прокатился своими твердыми, теплыми мышцами

по мне, включая и его толстый член, который оставлял липкую дорожку.

– Да, именно это, – сказал я. – Это кажется…. аахх.

Стон, покинувший Эйса, подытожил довольно точно, как хороши были эти ощущения,

и когда он опустил свою руку вниз, чтобы провести тыльной стороной пальцев вдоль моих

ребер к соединению наших тел, я задохнулся. Эйс слегка сместился в бок и обхватил своей

сильной ладонью наши налитые стволы.

– Боже мой, пожалуйста, – когда его рука сжалась, и мои бедра толкнулись вверх, я

заскользил своей эрекцией в кулак и по нежной нижней части его члена.

– Дилан, – произнес Эйс, когда начал двигаться в идеальной синхронности со мной.

Мы продолжали раскачиваться друг напротив друга, рассматривая каждую мысль и чувство,

пересекающие наши лица, и когда я понял, что опасно близок к взрыву, я коснулся ладонями

его груди и остановил его.

– Внутри, – произнес я, задыхаясь. – Ты нужен мне внутри.

Эйс кивнул и прижался болезненным поцелуем к моим губам, прежде чем ослабить