В плену Сахары

Четырехмоторный самолет С-54 летит на высоте трех тысяч метров. Большинство пассажиров дремлет. Смотреть из маленьких, круглых окошек вниз на землю, где в утреннем тумане все контуры кажутся расплывчатыми, для них уже не представляет интереса. Им все здесь давно знакомо. Эта трасса не таит для них никаких неожиданностей.

Скоро мы снова увидим североафриканский прибрежный горный массив, но пока под крылом проплывают одни плоскогорья. Бесконечные пески простираются до самого горизонта. Словно прожилки в листке, разветвляются низины: желтые и цвета охры полосы чередуются с красными и бурыми. Прожилки тянутся друг другу навстречу, сходятся, расходятся, покрываются серо-зелеными пятнышками. Маленькие каменные прямоугольники под нами, очевидно, дома. Значит, там жизнь! Белая лента извивается по земле — по всей вероятности, автострада.

Обломки скальной породы, громоздясь, образуют возвышенность, которая неожиданно обрывается и переходит в долину, откуда на нас глядят два оазиса, словно зеленоватые удивленные глаза. Уступы, переливающиеся красками, позволяют предположить растительность.

Вот она — Сахара — «песчаное море», согласно общепринятым представлениям, страна, которой Европа заинтересовалась всего каких-нибудь сто лет назад. «Пустыня эта — громадная, бесплодная равнина, окаймленная маленькими красными песчаниковыми холмами и покрытая редким и низкорослым колючим кустарником», — сообщил в 1715 году француз Брю, возвратившись из путешествия по берегам реки Сенегал. Когда в середине прошлого столетия французские войска, преодолев горный массив Орес на северо-востоке Алжира, переправились у Эль-Кантары через мост, построенный еще древними римлянами, и дошли до ущелья Фум эс-Сахра («Ворота Сахары»), их взорам открылась бесконечная барханная пустыня Большого Восточного Эрга. И первые европейские исследователи, отправлявшиеся в XVIII веке из Египта или Ливии в пустыню, также рассказывали о ее нескончаемых песках и дюнах. Таково было общее мнение об этом негостеприимном крае нашей планеты.

Оно бытовало до наших дней, несмотря на то что еще сто лет назад некоторые путешественники опровергали эту легенду. «Как правило, у нас совершенно неверное представление о пустыне, как о нескончаемой, необжитой песчаной равнине, в которой можно плутать целыми днями, не встретив на своем пути ни человеческого существа, ни поселка. В действительности все обстоит совсем не так…» — писал в 1862 году Герхард Рольфе.

Великая пустыня всегда окрыляла фантазию. Во французской «Универсальной историко-географической энциклопедии», изданной в 1555 году, можно прочитать об «огромных змеях» и «кровожадных ордах», якобы населяющих Сахару. Упоминаются даже василиски и драконы. Португальские путешественники XV века утверждали, будто встречали на западном побережье Мавритании людей с собачьими мордами.

Прокаленная насквозь

На крайнем западе Сахары взору путешественника открывается захватывающее зрелище столкновения песка и воды, встречи пустыни с океаном. Рядом с побережьем с древнейших времен возвышается Западноафриканский щит — когда-то гнейсовые горы, от прежнего величия которых сохранились лишь плоскогорья и одиночные скалы, называемые гельбами. Две канавки тянутся из пустыни к морю — уэд Дра и южнее него Сегиет-эль-Хамра — сухие речные русла. Сегиет-эль-Хамра представляет собой широко разветвленную систему уэдов, осенью наполняющихся водой. Восточнее этих мест можно любоваться сочетанием самых разнообразных ландшафтов. Южнее уэда Дра простирается одна из многочисленных барханных пустынь — Эрг-Игиди, за которой начинается Эрг-Шеш. Ближе к востоку в эти пустыни вклинивается широкой полосой другой ландшафт. С Атласских гор к югу стекает, правда лишь периодически, река Саура, образуя плодородный пояс оазисов, разделяющих Эрг-Игиди и Большой Западный Эрг; затем она протискивается между Эрг-Шешем и Тадемаитским плато. Тадемаитское плато, стремящееся соединиться на юге с горами Муйдир и в конечном счете с Ахаггарским нагорьем, отделяется от своих горных собратьев Тидикельтской равниной, на которой разместилась целая цепь оазисов. Южнее Тидикельтской равнины, западнее гор Муйдир и Ахаггара, простирается пустыня пустынь — страшный Та-незруфт. На юге, между Танезруфтом и излучиной Нигера, вклинилась еще одна горная цепь — Адрар-Ифорас.

Ахаггарское нагорье господствует над пустыней. Когда-то здесь было много мощных действующих вулканов, но они уже давно угасли. Эрозия почвы в течение тысячелетий подтачивала их, создав единственный в своем роде ландшафт из застывших столбчатых кристаллов и крутых отвесных скал. Самая высокая вершина Ахаггарского нагорья — Тахат — возвышается на три тысячи метров. К югу горы понижаются до двух тысяч метров, образуя плато Тассилин-Ахаггар — не менее живописное продолжение Ахаггара, устремляющееся на северо-восток и переходящее в горный массив Тассилин-Адджер, чьи вершины также достигают свыше двух тысяч метров.

В Ахаггарском нагорье когда-то брали начало могучие реки, оставившие и по сей день свои следы. К югу текла река Тафасасет, к северу — Игаргар. Обогнув Тадемаитское плоскогорье, возможно исчезая в Большом Восточном Эрге, Игаргар покрывала его наносным песком. Однако между Большим Восточным Эргом и Большим Западным Эргом разместилась другая цепь оазисов — Мзаб.

И все еще не видно конца Великой пустыни. Если двинуться от Большого Восточного Эрга на восток, то попадешь в ужасную пустыню Хамада-эль-Хамра, о которой немецкий ученый Генрих Барт писал: «В этот день, словно задавшись целью усугубить и без того мрачный облик необитаемой каменной пустыни, подул жаркий, сухой западный ветер, который постепенно достиг страшной силы. Поднятый ветром песок нещадно хлестал нас в лицо, все кругом потемнело, день превратился в ночь… 22 апреля мы дошли до колодца Эль-Хасси… Насквозь прокаленная, безводная и почти лишенная всякой растительности, каменистая равнина, заставившая нас шесть долгих дней без отдыха идти все вперед и вперед, чтобы не погибнуть от жажды, и наконец колодец, наполненный спасительной влагой! Какая страшная картина жизни раскрывается в этом уголке земли!»

Южнее этой каменистой пустыни находятся песчаные равнины Идехан-Убари и Идехан-Мурзук, отделенные от Тенере на юге горной цепью. Обширная равнина Тенере также расположена между двумя плато — Аиром на западе, примыкающим к Тассилин-Ахаггару, и Каваром.

Северо-восточнее Хамада-эль-Хамры Ливийская пустыня доходит почти до Средиземного моря, на юге она граничит с нагорьем Тибести, самая высокая вершина которого — Эми-Куси — достигает 3415 метров и тем самым превосходит даже вершину Тахат. Юго-восточнее нагорья Тибести Сахара еще раз приподнимается и переходит в плато Эннеди, однако к востоку пустыня становится более пологой, ровной. Здесь расположены оазисы Харга и Дахла; отсюда уже недалеко до Нила, чья зеленая и плодородная долина простирается как единый огромный оазис.

У южного края пустыни расположен пояс степей, который арабы метко назвали «сахель». Слово «сахель» по-арабски означает «берег», а разве степь в данном случае не берег песчаного моря?

Однако простым перечислением ландшафтов не отразить многообразие песчаной, глинистой, кремневой и каменистой пустынь. Жители Сахары нашли различные обозначения для разных форм того, что мы обыкновенно называем пустыней. Эрг — так в арабском языке обозначается песчаная пустыня, край дюн. Туареги называют этот вид пустыни «эдейен» или «идехан». Мы склонны предположить, что большую часть Сахары составляют именно эрги. Однако лишь пятая или шестая часть Сахары покрыта дюнами. Науке предстоит разрешить интересную задачу: как возникли эти дюны? Неужели они навеяны ветром?

Песчаная буря

Ветры и жестокие песчаные бури кажутся неотделимыми от наших представлений о Сахаре. Кто не читал о больших караванах, занесенных, задушенных песчаной бурей?

Арабская пословица гласит: «В Сахаре ветер встает и ложится вместе с солнцем». Действительно, ветры в пустыне появляются вследствие внезапного согревания воздуха интенсивным солнечным излучением. Во взаимодействии с могучими воздушными течениями возникают жестокие бури, опасность которых, однако, часто преувеличивалась. Исследователями, например, отрицается возможность засыпания песком целого каравана. Намного тяжелее, считают они, переносится связанный с бурей томительный зной и беспрерывная бомбардировка открытых частей тела колючими песчинками.

Яркое описание песчаной бури оставил нам египетский исследователь Сахары Хассанин Бей: «Поднимается прохладный бриз и тихо, будто ласкаясь, проносится по пустыне, не причиняя никаких неприятных ощущений. Незаметно он усиливается. Если в этот момент взглянуть на землю, то окажется, что пустыня неузнаваемо преобразилась, словно по ее поверхности протянут трубопровод, из тысяч отверстий Которого пробиваются тоненькие струи пара. Песок подскакивает и вихрится. Создается впечатление, будто пустыня содрогается изнутри. Вскоре крошечная галька начинает хлестать нас по голеням, коленкам и бедрам. Постепенно взбираясь все выше, она добирается до лица и в конце концов попросту захлестывает путника. Все погружается во мрак: видны, как в тумане, только силуэты наших верблюдов; мир наполняется свистящими, кусачими, колючими „созданиями“. Ветер загоняет песок во все щели и зазоры… И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, свистопляска прекращается. В течение последующих двух часов песчаная пыль медленно оседает — так, словно ложится туман».

Арабские названия отдельных областей могут служить важным свидетельством в вопросе о возникновении дюн. Так, жители Сахары знали не только эрг Атшан — «Изнывающую от жажды пустыню», но и эрг Эр-Радуи — «Плодородную пустыню». Были сделаны ошеломляющие открытия, что якобы существуют «живые» и «мертвые» дюны: дюны, которые находятся в вечном движении, и дюны, которые на протяжении столетий не передвигаются и накапливают внутри себя воду. Измерив силу ветра, ученые пришли к выводу: один ветер не мог навеять дюн. Но откуда же тогда они появились? Французские ученые изучили уэды — высохшие русла больших рек. Они пришли к выводу, что там, где сегодня простираются эрги, когда-то заканчивались уэды. По их мнению, не только выветренная порода превратилась в песок — его также несла вода в уэдах. Остальное сделал ветер — он придал пескам грядообразную форму.

Песчаные дюны бывают самых различных форм. Есть саблеобразные дюны под названием «сиф» — длинные, изогнутые песчаные гребни. Есть прямые дюны, которые могут быть расположены в различных направлениях в определенном порядке. Целые области заняты продольными и поперечными дюнами. Бывает, что встречаются одновременно обе формы, — это решетчатые дюны, наводящие ужас на путешественников. Часто дюны образуются у края уэда. Здесь они выше всего и достигают иногда трехсот метров, как, например, в районе Огхурд-Торба. Однако в центральной части эрга можно встретить такие же высокие дюны — их называют «гхурд». Исследуя гхурды, ученые, к немалому своему удивлению, обнаружили, что внутри них имеется твердое скальное ядро. Это послужило доказательством того, что своим образованием гхурды обязаны выветриванию скальной породы.

Такая дюна не передвигается. Ветер «обрабатывает» ее, оставляя, однако, на месте. Международная экспедиция в глубь Сахары, которой в 1955 году пришлось преодолеть в Танезруфте горный перевал в дюнной местности, установила, что сто лет назад Генрих Барт при пересечении Сахары следовал точно тем же путем и что дюны за этот промежуток времени не претерпели никаких изменений. Более того, между дюнами были обнаружены орудия двухтысячелетней давности, относящиеся к каменному веку. В середине водонакапливающих дюн встречаются колодцы, которые на протяжении сотни лет не иссякают и не заносятся ветром. Во всяком случае, житель Сахары знает, как их обнаружить. Ученый и путешественник фон дер Эш сообщил о следующем происшествии в Ливийской пустыне: «Давний, почти занесенный верблюжий след шел вдоль песчаного откоса. При более тщательном наблюдении можно было увидеть и другие такие же следы. Мы прошли еще километр и обнаружили целое „кольцо“ следов, то есть место, где следы нагромождались один на другой. „Тиа, — произнес Абу Салах, — здесь должна быть вода“. Через полчаса, стоя на коленях, мы выкопали яму глубиной и диаметром в полметра. „Ну и что, — сказал Причард, — я не вижу ни одной капли воды, лишь слабый намек на влажность на самом дне ямы“».

Однако проводники-арабы предложили разбить лагерь в некотором отдалении от этого места. Через полчаса они вернулись к яме. До половины высоты песчаной дюны стояла вода. Фон дер Эш пишет: «Северный Райянский источник представляет собой ливийский фильтрационный источник. Такие источники возникают на местах, где водоносный слой выходит на поверхность песчаной пустынной почвы. Благодаря влажности почвы в непосредственной близости от источника образуются перемещающиеся пески, и, если окружающая территория тысячелетиями подвергается беспощадному выветриванию, пропитанная влагой зона остается в виде холма на месте. Источник, таким образом, появляется на некоторой высоте. У северного Райянского источника размывка произошла с одной стороны, поэтому он расположен на покатом склоне над глубокой котловиной».

Песчаные розы и лак пустыни

Для местного жителя песчаная пустыня — это не самое страшное. Намного хуже для него каменистая пустыня — хамада. Она расположена или у подножий высоких гор или же на месте бывших горных массивов. Внешний вид ее зависит от того, какая горная порода на продолжении тысячелетий подвергалась здесь разрушению ветром, дождями и резко меняющимися температурами. Хамада-эль-Хамра, например, имеет кремневый покров, другие — из песчаника. Если известняковая хамада чаще всего светло-красного цвета, то каменная крошка песчаниковой хамады окрашена чаще всего в коричнево-красные тона. Таким образом, не эрги, очевидно, дали название Сахаре, а хамады. Ибо первоначально слово «сахара» означало «красноватая»[3].

Как известняковые, так и песчаниковые хамады доставляют путешественнику много неприятностей. Очень трудно передвигаться по острым каменным обломкам. Но еще страшнее попасть в базальтовую хамаду. Обломки горной породы черного и темно-коричневого цвета валяются в каком-то диком беспорядке, накаляясь на солнце. «Хамада» означает «бесплодная»; здесь и впрямь ничего не растет, абсолютно ничего. Николас Б. Рихтер пишет об экспедиции через Харудж — базальтовую хамаду в Ливии:

«Я поддаюсь воздействию своеобразного скорбного насыщенно-черного ландшафта. Ограниченность поля зрения и темные краски непривычны и действуют угнетающе. Несмотря на поздний час, чернокоричневые камни источают еще страшный зной. Колебание воздуха вызывает у нас временами фантасмагорические видения: кажется, будто между камнями находятся большие лужи воды… Насколько хватает глаз — впереди, с боков, позади, кругом — чудовищные базальтовые породы, нагроможденные друг на друга и образующие огромные холмы. Величина глыб превосходит все когда-либо виденное нами… Мы уже давно потеряли ориентиры по карте. Все тщетно: нам не помогают ни размышления, ни ориентация по наземным приметам. Мы должны, не щадя наш транспорт, пересечь огромные базальтовые поля, держа курс на запад, пока не выберемся из этого черного ада. Только бы не кончился бензин. Тогда мы пропали. Нет пути назад. Пусть будет, что будет».

Еще следует сказать о пустыне серир (по-арабски «сегхир» — «маленькая»; в Западной Сахаре ее называют «рег»), поверхность которой покрыта галькой. Она ровная, как стол, плоская и однообразная, лишь местами слабо волнистая. Галька и мелкий щебень утрамбованы в песке; можно найти целые области, равномерно покрытые, подобно парковой дорожке, мелкой галькой. Хамады и сериры занимают семьдесят процентов поверхности Сахары. Однако опаснее хамады и серира — небольшие области «пыльной пустыни», где ветер нанес зеленоватую мергелевую пыль; эти районы стали прямо-таки смертельной западней для всего живого.

Кроме этих форм поверхности необходимо упомянуть вади (или, как принято говорить в Западной Сахаре, уэды). Тут речь идет не просто о высохших руслах рек, а об особой форме ландшафта. Некоторые вади имеют ширину до тридцати километров и простираются в длину на четыреста километров и более. В Западной Сахаре какая-то часть их наполняется на короткое время водой. Однако в уэдах Феццана с незапамятных времен никто не видел воды. Хотя уэды в основном сухие, для водного хозяйства Сахары они имеют чрезвычайно важное значение. Не случайно большинство оазисных поселений расположено в уэдах, даже в таких, на поверхности которых нет ни одного постоянного водотока, ибо под высохшим речным руслом неизменно находится вожделенная влага, здесь расположены водоносные слои. Уэды накапливают воду. При этом грунтовые воды только в очень незначительной степени образуются из сточных дождевых осадков. Без уэдов во многих частях Сахары жизнь была бы немыслима. В Феццане лишь один процент всех колодцев расположен вне уэдов.

Наряду с таким разнообразием пейзажей пустыня богата и кое-чем другим. В Алжире во многих магазинах по продаже сувениров мне встречались удивительной формы каменные образования розового цвета, которые продавались по довольно высокой цене. Это песчаные розы. Их находят в Северной Сахаре. Минералы — гипс, кристаллы извести и железного шпата, растворенные грунтовыми водами, выносятся на поверхность, где они выкристаллизовываются, приняв розетообразную форму. И еще один феномен создали грунтовые воды. Они растворили соли железа и марганца в почве, подняли их благодаря интенсивному испарению на поверхность, где образовалась черная марганцеворудная корка. Силикаты придали всему этому блеск. Пораженный стоит путешественник перед столь удивительным явлением — «лаком пустыни».

Утонул… в Сахаре

Мы привыкли считать Сахару абсолютно сухим и бесплодным краем, хотя в пустыне имеется двадцать шесть озер общей площадью восемьдесят квадратных километров. Количество годовых осадков действительно очень невелико; причем бывает, что несколько лет подряд с неба не упадет ни одной капли, а затем вдруг небеса низвергают все многолетнее среднегодовое количество осадков за один раз. Недаром говорят, что в Сахаре легче утонуть, чем погибнуть от жажды.

Английский путешественник Ангус Бьюкенен вместе со своими провожатыми-туарегами в июле 1922 года разбил лагерь на берегу высохшей речушки в Каваре. Стоял страшный зной. Вдруг во второй половине дня на юго-западе показались тучи, и прежде чем путники успели подготовиться к грозе, поднялась сильнейшая буря, послышались раскаты грома, засверкали молнии и… с неба устремились потоки воды. Бьюкенен описал эти события следующим образом:

«…Вид всей местности мгновенно изменился. Повсюду возникали бурлящие потоки; сливаясь, они постепенно вырастали до угрожающих размеров. Позади нас, с холмов, доносилось слабое журчание, которое все приближалось, а мы тем временем наблюдали, как бесновалась, все опрокидывая на своем пути, маленькая речушка. Она мчалась, словно приливная волна, к песчаному побережью, однако, докатившись до него, не разбилась, а под давлением напиравшей сзади воды пронеслась мимо нашего лагеря к югу, оставив после себя наполненное водой речное русло… На закате небо прояснилось, буря улеглась. Мы смотрели на затопленную местность и вспоминали, что еще несколько часов назад мы безуспешно искали здесь питьевую воду. Все это казалось удивительным сном».

Мощные наводнения глубоко врезались в память жителей Сахары. 21 октября 1904 года наводнение в Айн-Сефра унесло двадцать пять человеческих жизней. 17 января 1922 года двадцать два человека погибли от приливной волны в Таманрассете. В 1958 году ливень в Уаргле разрушил четыреста двадцать семь жилищ. В октябре 1957 года дождь в Сегиет-эль-Хамре стоил жизни четырнадцати людям.

В итоге десятилетних наблюдений в Центральной Сахаре было установлено, что среднегодовое количество осадков в этом районе равно пятидесяти миллиметрам. Однако на протяжении трех из этих десяти лет не было ни одного дождя; за следующие пять лет выпало такое ничтожное количество осадков, что оно с трудом поддалось измерению. За оставшиеся же два года выпало четыреста восемьдесят миллиметров осадков в виде страшных ливней.

В Сахаре бывает не только дождь, но и град, а иногда даже снег. Французский ученый Анри Дюверье в прошлом веке сообщил своим ошеломленным соотечественникам, что видел в Ахаггаре горы, покрытые снегом. И в самом деле, на высоте двух тысяч пятисот метров в течение нескольких дней иногда остается лежать снег.

В декабре 1967 года алжирская газета рассказала о положении в оазисе Лагуат: «В полдень 12 декабря город Лагуат после чрезвычайно тяжелых снегопадов оказался отрезанным от внешнего мира; главные транспортные магистрали были засыпаны снегом с высотой покрова шестьдесят-восемьдесят сантиметров, что парализовало всякое передвижение… Предварительные итоги таковы: две с половиной тысячи человек пострадавших, из них сто двадцать, оставшихся совершенно без крова, власти были вынуждены эвакуировать. Погибло три тысячи овец. Жители оплакивают две жертвы: девочку двенадцати лет и трехлетнего мальчугана. Главная опасность в настоящее время грозит кочевникам окрестностей, об их судьбе до сих пор ничего не известно».

Но, невзирая на столь тяжкие природные условия, в пустыне кипит жизнь. Мир животных и растений представлен здесь видами, хорошо приспособленными к жаре и суши. Предполагают, что в Сахаре можно насчитать около тысячи различных видов растений, из них 450 — в Центральной Сахаре. (По другим данным, имеется 1200 видов во всей Сахаре и 480 — в Центральной Сахаре на площади четыре миллиона квадратных километров.) Кажется, что это много, однако следует учесть, что в одной Германии насчитывается 3179 видов сосудистых растений.

Растительность пустыни распределена неравномерно. Она образует «островки» в зависимости от состава почв и их способности поглощать воду. У растений чаще всего весьма короткая жизнь. После редких дождей появляется цветущий растительный покров, по-арабски «ашеб», однако он очень быстро снова исчезает. Есть растения, вегетационный период которых от прорастания до полной зрелости длится всего восемь дней. На больший срок не хватает воды. Семена, попадающие в землю, подчас годами вынуждены ждать следующего дождя.

Растения пустыни превосходно приспособились к окружающему миру. У них развитая корневая система, достающая влагу из самых глубин. Иногда корни защищены своеобразным футляром из твердых спекшихся песчинок. Как правило, у растений пустыни крошечные листья, ведь чем меньше поверхность, с которой происходит испарение под палящим солнцем, тем лучше. Часто эти листочки сморщиваются, превращаясь в колючки. Другие растения, защищаясь от интенсивного испарения, «покрыли» свои листья ворсинками, напоминающими мех, третьи обладают способностью во время самой страшной жары свертывать листья. Есть в Сахаре и растения с особенно мясистыми стеблями и листьями, в которых они накапливают воду на «черный день».

При таких условиях колючий кустарник — растение номер один в Сахаре. Из более крупных древовидных растений можно назвать акацию и тамариск, растущих в засушливых долинах.

Эти растения создают необходимые условия для приобретения кочевником «профессии» скотовода. Редкий растительный покров и случайные осадки определяют жизненный уклад кочевника, вынуждают его к дальним странствованиям.

Дружелюбные змеи

Животный мир Сахары небогат. Наряду с 531 видом различных насекомых (среди них 75 видов муравьев) и 17 разновидностями скорпионов здесь существует 65 видов млекопитающих и 74 вида птиц. Все они были вынуждены приспособиться к суровому климату пустыни. Большинство из них совсем не потребляет воды. Они получают необходимую для поддержания жизни влагу с растительной пищей. Однако растения пустыни содержат влаги очень мало. Значит, для того чтобы удовлетворить свою потребность в воде, животные должны особенно много есть. Это, кстати, служит причиной необычайной прожорливости саранчи.

Другая особенность животного мира Сахары — поразительное приспособление к ландшафту пустыни. Все животные и насекомые одной масти — красновато-коричневых тонов. Так что даже на близком расстоянии их трудно заметить.

Первое место среди фауны Сахары принадлежит газели. Газели держатся небольшими стадами, насчитывающими от двух до десяти особей. Пищу они находят в уэдах и в богатых растительностью низинах Западной Сахары. Во время жестокого полуденного зноя газель старается отыскать хоть немного тени и, защищенная от глаз врага песчаным цветом своей шкуры, ложится отдыхать.

В горах Центральной Сахары — в Ахаггаре, Аире, Адрар-Ифорасе и в Тибести — обитает пугливый муфлон — дикая горная овца. У газели, как и у муфлона, только три врага: человек, шакал — на севере и гепард — на юге. Еще в 20-х годах в период дождей в Адрар-Ифорас с юга проникали львы. Царь зверей в то время круглый год жил в Аире. Однако прогрессирующее высыхание Сахары заставило льва отныне искать себе другое пристанище. Исчез из Сахары и страус. Он раньше других животных стал жертвой охотничьего азарта европейцев.

Наделяя Сахару млекопитающими, природа поскупилась. Одно из ее созданий — фенек — маленький, проворный разбойник, миниатюрная лиса пустыни, достигающая в длину всего десяти сантиметров и отличающаяся непропорционально длинными ушами. Необыкновенно длинные уши можно встретить у многих обитателей пустыни, например у тушканчиков; вероятно, диспропорция порождена необходимостью издалека улавливать приближение врага или будущих жертв. Фенек — храбрый и неутомимый охотник, но при всем том он не может позволить себе быть особенно разборчивым: он не пренебрегает даже насекомыми, пауками, а также жужелицами. Как и многие другие хищники, он начинает охоту только с наступлением сумерек, днем же дремлет в каком-нибудь надежном укрытии. Кстати, если взять в дом маленького фенека, он очень быстро привязывается к человеку и делается ручным.

На этом список млекопитающих пустыни можно считать почти исчерпанным. Более богато представлено семейство рептилий. Самое удивительное существо — шипохвост. Это пресмыкающееся похоже на маленького дракона. Его родственник — варан — при благоприятных условиях достигает в длину одного метра восьмидесяти сантиметров. Варан угрожает всем остальным животным пустыни. У него только один опасный враг — человек. Жители Сахары использовали (и, вероятно, сейчас используют) некоторые органы этого животного как лекарство. Поэтому варана так беспощадно истребляли.

В Сахаре много змей. Часто встречаются рогатые гадюки и кобры. Институт Пастера в городе Алжире, изготовляющий змеиную сыворотку, ежегодно получает их из Сахары сотнями. Но, несмотря на такое огромное количество змей, случаи нападения их на человека чрезвычайно редки. Это, правда, может зависеть и от того, что и человек в пустыне — столь же редкое явление.

Французский ученый Анри Лот писал из Тассили: «Что же касается випер[4], то мы их здесь видели в огромном количестве. Тассили просто кишит ими. Они обитают среди скал в вади или в пещерах, зарываясь днем в горячий песок и выползая оттуда по ночам. Их жертвами становятся ящерицы, гекконы и неосторожные птицы, слишком близко подошедшие к кучке песка, под которой они скрываются. Человек — самый большой враг випер. Туарег беспощаден к этому виду пресмыкающихся. Пожалуй, нет ни одного автора, писавшего о Сахаре, который бы не упоминал о рогатой гадюке, как об отвратительном, страшном животном со „смертоносным дыханием“. Не она ли та „гидра“, о которой рассказывали в древности? Какая ерунда! Если змею не трогать, она самое добродушное и даже трусливое существо на свете. Судите сами: на стоянке в Тимензузине в двух метрах от моего спального мешка много дней жил великолепный экземпляр такой гидры длиной восемьдесят сантиметров. Мы все проходили в тридцати сантиметрах от нее, ни разу ее не заметив. Бедная гидра никогда не шевелилась. Больше того, она проявляла исключительную скромность. Я обнаружил ее однажды утром. Она свернулась около большого камня, из песка торчала часть ее головы. Тем не менее во избежание какого-либо несчастного случая мне пришлось прервать наше мирное сосуществование. Джебрин ликовал. Эти пресмыкающиеся внушают ему ужас с того злополучного дня, когда одно из них укусило его в ногу. С тех пор прошло много времени, но тем не менее нога по-прежнему слегка парализована, что служит ему прекрасным поводом… не соблюдать рамадан»[5].

Сравнительно богато представлен в Сахаре мир птиц. Особо следует отметить птиц перелетных, проводящих тут зиму, хотя здесь бывает иногда холоднее, чем в Южной Европе, откуда они родом. Зимовать сюда прилетают сокол, удод и белая трясогузка. С местными птицами у жителей Сахары связаны многочисленные суеверия. Асхара — вид воробья — считается птицей смерти. Если ее голос раздается к ночи, туареги считают, что на следующий день должен умереть человек. Птица «агашит н’угур» прозвана «шакалом», ибо, как говорят в Сахаре, «если она увидит шакала, то начинает громко, раскатисто кричать, и крик этот продолжается до тех пор, пока враг наших стад не будет изгнан». К птицам, предупреждающим о беде, туареги относят птицу-секретаря. Они называют ее «тагашит ашил», что означает «предостерегающий от змеи». «Когда эта птица обнаружит змею, она начинает без передышки неистово кричать. Как только мы услышим ее крик, мы выбегаем из шатров, отыскиваем змею и убиваем ее, ибо мы очень боимся змей вблизи кочевья».

Бросается в глаза почти полное отсутствие в фауне Сахары дождевых червей и почвенных бактерий, способствующих образованию перегноя. В Европе в кубическом метре пахотной земли можно обнаружить несколько сот миллионов бактерий. В Сахаре же беспощадное солнце пустыни не дает им выжить. Они сохранились лишь в немногих местах, которые сравнительно недавно еще были оазисами. Например, в оазисе Тазербо, в Ахаггаре, в почве было найдено бесчисленное количество дождевых червей, которые очень сильно размножились, так как здесь у них не было врагов. С другой стороны, ограниченное жизненное пространство привело к «перенаселению», к постоянной нехватке пищи, так что дождевые черви Тазербо выродились в убогое подобие нормального дождевого червяка. Кроме того, они не могут позволить себе, как их европейские родичи, зимнюю спячку, хотя зимой здесь так же холодно, как в Европе. Нехватка пищи заставляет их и зимой искать себе пропитание.

Наличие в пустыне выродившихся разновидностей фауны и флоры более влажных зон было феноменом, долгое время привлекавшим внимание ученых. Другой вопрос, связанный с этим, касается прошлого Сахары. Как возникла гигантская пустыня? Была ли она некогда морским дном, поднявшимся со временем, или ее территорию покрывали густые, непроходимые девственные леса?

Зыбкие границы

Последние десятилетия значительно пополнили знания о Сахаре. Началось освоение этого громадного района, недра которого изобилуют полезными ископаемыми. Правда, он тут же был поделен между колониальными державами. Затем вокруг Сахары — и в ней самой — возникли независимые государства.

Где проходят границы Сахары? На этот и на многие другие вопросы пытался ответить автор данной книги. Он поставил себе целью рассказать читателю о прошлом и настоящем Сахары, о песчаных морях, о нагорьях, высохших реках и оазисах, о диковинных животных и неприхотливых растениях, об отважных исследователях и авантюристах, о царствах и республиках, о рабах и свободных земледельцах, о рыцарях пустыни и караванах, о колодцах и сельскохозяйственных товариществах, о национально-освободительной борьбе и о завоевательных походах, о нефтяниках и строителях дорог.

Географы не едины в вопросе о границах Сахары. Одни считают, что на севере (следует добавить — Алжира и Марокко) граница проходит по Сахарскому Атласу. Однако арабские географы проводят границу на севере по Телль-Атласу, так как климат плоскогорий, расположенных между этими двумя горными массивами, очень сух и туда регулярно наведываются кочевники. Французский географ Робер Капо-Рей взял за основу своего определения ботанические и географические признаки. Он также придерживается мнения, что граница на севере проходит по Сахарскому Атласу, а южную границу проводит по линии Нуакшот — Тиджикджа — Калета — Ассе-ляр — Адрар-Ифорас — Агадес — Фада (на плато Эннеди).

Но границы пустыни непостоянны. Они все еще передвигаются по всему фронту к югу, каждый год примерно на километр. Поэтому автор вынужден был для этой книги установить свои границы Сахары. На западе он избрал для этого побережье Атлантического океана, на востоке — Нил, на севере оставил за собой право при случае заглянуть в районы, расположенные за Сахарским Атласом, в частности в Ливию, и коснуться побережья Средиземного моря. На юге он избрал 16-й градус широты, излучину Нигера, включая озеро Чад.