В плену Сахары

Триполи, исходный пункт многочисленных экспедиций европейских исследователей, как и прежде, прочно удерживался турками. Европа была далеко — на расстоянии ширины Средиземного моря. Однако на западе Сахары XIX век — век колониальных завоеваний — уже начал свой наступательный марш. Французские войска неудержимо продвигались на юг. В 1864 году восстало племя улед-сиди-шейх, кочующее на юге завоеванной французами провинции Оран, между плоскогорьями и Сахарой. Восстание было потоплено в крови. Шесть лет спустя армия генерала Колона вплотную подошла к границам Марокко, которые французы, однако, еще не решились нарушить и оттуда продвинулись далеко на юг. Они завоевали Фигиг и дошли в конечном счете до Абадлы. В ознаменование этого события город в Сахаре был назван Колон-Бешаром. В 1873 году французы обосновались в Уаргле.

Это наступление, прикрываемое благородными мотивами, имело совершенно недвусмысленную экономическую подоплеку. В 1856 году французский генерал Дома писал: «Недалек день, когда наши акции дадут нам возможность контролировать все более обширную территорию, когда политика умиротворения будет совершенствоваться с каждым днем, когда наш престиж и наши законные действия позволят караванам обменивать наши промышленные изделия на богатства стран восходящего солнца». В 1860 году после открытия железнодорожной линии Алжир — Блида, первенца североафриканской железнодорожной сети, генерал Аноло строил обширные планы на будущее: «Кто знает, не наступит ли день, когда дорога из тропиков до Парижа займет не больше шести дней!»

В 1870 году планы стали более конкретными. Уже обсуждали возможность прокладки трассы для Транссахарской железной дороги. Была составлена точная смета — сто восемьдесят миллионов франков. Однако этот — по тем временам колоссальный — расход должен был, по мнению сторонников проекта, в скором времени окупиться, если учесть богатейшие сырьевые ресурсы Африки и наличие огромного потенциального рынка сбыта для французских товаров.

Инженер Дюпоншель представил детально разработанный проект, а французский министр общественных работ созвал комиссию для его обсуждения. Эта комиссия писала в своем заключении: «1. Комиссия считает, что в Судане имеются: многочисленное население, плодородная почва и неиспользованные природные богатства. Большой интерес представляет установление торговых отношений с наилучшим образом расположенными и наиболее легко доступными французскими владениями… 2. Строительство железной дороги, которая свяжет наши владения в Алжире с Суданом, необходимо для достижения двойной цели. 3. Железная дорога необходима, чтобы соединить реки Сенегал и Нигер. 4. Разведка местности и ее изучение должны быть предприняты одновременно правительствами Сенегала и Алжира… 5. На юге Алжира в связи с недостаточной изученностью топографии, климата, природы, ресурсов и населения некоторых частей Сахары необходимо получить дополнительную информацию во избежание ошибочных выводов и военных осложнений…».

Тем временем лейтенант Флаттере собирался пройти через пустыню по маршруту будущей железной дороги и заодно подготовить картографический материал, прощупать «туземцев», проживающих вдоль этой трассы, одним словом, поддержать инициативу комиссии. Флаттере, выпускник военного училища Сен-Сир, нес до этого офицерскую службу в «Арабском бюро» в Лагуате. Офицерам подобных бюро предписывалось изучать обычаи и нравы населения. Удовлетворяя кое-какие пожелания местных жителей и в чем-то их опекая, они должны были рассеивать любые проявления недовольства среди них. В обязанности сотрудников входило ловкой политической игрой натравливать друг на друга отдельные группы североафриканского населения и таким образом подготавливать идеальную почву для безраздельного французского господства.

После того как заговорили о Транссахарской дороге, Флаттере предпринял несколько поездок в Сахару с «научной целью», результатом которых было его предложение послать на юг вооруженный караван с заданием разведать трассу для будущей железной дороги. Правительство охотно приняло предложение лейтенанта и поручило ему подготовку этого мероприятия. Флаттере писал: «Экспедиция в основном должна носить мирный характер. Я думаю, что это условие удастся соблюсти, если эскорт не будет одет в военную форму и не станет носить военных знаков различия… Европейский персонал также должен подчиниться этим условиям. Эскорт должен быть снаряжен так же, как в обычном в этих местах караване…».

Таким образом, в 1880 году по направлению к Туггурту был послан настоящий военный отряд, тщательно замаскированный под гражданскую экспедицию.

Не подлежало сомнению, что двойственный характер этого предприятия не укроется от жителей Сахары. Напротив, нарочитость гражданского облачения как раз и должна была вызвать подозрение. В марте 1880 года экспедиция достигла Уарглы. Отсюда начался путь по малоизвестным или почти неизвестным местам. Вскоре экспедиция пересекла недемаркированную, однако всегда соблюдавшуюся границу, отделявшую пастбища и районы, находившиеся в сфере влияния бедуинов-шаамба, от областей, контролируемых туарегами. Тогда-то и произошла первая встреча с группой конных туарегов, с недоверием поглядывавших на караван. После этой первой мирной встречи Флаттере приказал построить отряд по испытанному военному образцу с авангардом и арьергардом. Вскоре экспедиция покинула земли туарегов-адджер и направилась в район туарегов-ахаггар. Флаттере послал вестника на север. В письме он подводил итоги первой части путешествия: «Я думаю, что до этого момента могу рассматривать это мероприятие как успешное. Мы добились важного результата — прошли от Уарглы тысячу двести километров через страну, по которой прежде никогда не ступала нога европейца. Мы прошли через область, населенную туарегами, а сейчас путешествуем без всяких инцидентов по стране туарегов Хоггара…».

Конец «миссии Флаттерса»

Миновал 1880 год. Скорость продвижения «миссии Флаттерса» оставляла желать лучшего. Однако участники экспедиции по-прежнему пребывали в отличном настроении. Они не учли, что туареги Ахаггара отнюдь не собирались позволять чужестранцам обследовать свои земли. Слухи о колониалистских уловках дошли и до них. Казалось бы, членов экспедиции Флаттерса должно было насторожить то обстоятельство, что туареги не показывались им на глаза.

16 февраля 1881 года экспедиция расположилась для отдыха в долине Ахаггарского нагорья. В час обеда раздались воинственные крики и выстрелы со стороны гор. Туареги решили напасть на лагерь Флаттерса. Одним из первых был убит сам Флаттере; кроме него погибло еще восемнадцать человек. В конечном счете экспедиция отбила нападение, но ее участники поняли, что дальше идти нельзя. Они двинулись в обратный путь, неотступно преследуемые туарегами. Лишь несколько бедуинов-шаамба, сопровождавших экспедицию, остались в живых и добрались до Уарглы.

По Франции пронеслась волна гнева. Легенда о туарегах, созданная Анри Дюверье, который изобразил их благородными рыцарями пустыни, после всего случившегося показалась обманом. Французское правительство воспользовалось благоприятным моментом, чтобы потребовать у парламента увеличения военных ассигнований на колониальные завоевания. Широкая общественность, однако, выступала против любых новых жертв и резко высказывалась против дальнейшего проникновения в Сахару.

Но французское правительство не собиралось отказываться от дальнейших колониальных завоеваний. Оно лишь изменило тактику. Отныне оно задумало наступать на Сахару концентрически, со всех направлений. В 1881 году был оккупирован Тунис. В 1882 году окончательно аннексирован Мзаб, хотя и в нарушение заключенных прежде договоров. В Сенегале французы дошли до реки Нигер, а в 1883 году заняли Бамако. Французские войска отправились в поход на легендарный Томбукту. В 1893 году у самых его ворот они потерпели тяжелое поражение. Правда, французским солдатам удалось прорваться в город, но туареги, завладевшие в то время Томбукту, вскоре их прогнали. В январе 1894 года туареги еще раз разбили французский военный отряд под командованием полковника Бонье, однако в конечном счете вынуждены были отступить под напором превосходящих сил противника. Томбукту стал французским.

Еще более ожесточенно сопротивлялись колонизаторам мавританские племена. В апреле 1888 года французский генерал Федерб, форсировав реку Сенегал, направился на север. Совершив внезапное нападение, он покорил племя трарза в районе Сует-эль-Ма. Его добычей были три тысячи голов крупного рогатого скота. Однако в то же время две тысячи мавританских воинов напали на французское поселение Сен-Луи. Ожесточенные бои вынудили колониалистов прибегнуть к военной хитрости. Они отвели свои войска, а в 1899 году послали в Валату, Тишит и Адрар тайных эмиссаров, которым удалось с помощью уговоров и подкупов убедить крупнейшие племена заключить с Францией договоры о протекторате.

Лишь в 1903 году французские войска оккупировали самую южную провинцию Мавритании — Трарзу — и выставили в этом районе военную стражу. Когда 16 июня 1903 года лейтенант Обер грубо отогнал кочующую группу племени улед-делим от колодца Шуэльха — а право пользования колодцами было для кочевников вопросом жизни или смерти, — снова вспыхнули бои. Лишь в 1913 году после тяжелых, кровопролитных сражений Мавритания была полностью поставлена под французский контроль.

Между тем в 1895 году было основано генерал-губернаторство Французской Западной Африки, что сыграло важную роль в дальнейших судьбах будущих независимых государств Африки. Отныне установление границ в Сахаре зависело от того, кто оказывался проворнее: те колониалисты, которые шли с юга, из Западной Африки, или те, которые двигались с севера, из Алжира.

Разногласия между Великобританией и Францией, дравшихся за более жирный кусок колониального пирога, предельно обострились. У Фашоды, в долине Нила, дело едва не дошло до вооруженного столкновения между британскими и французскими войсками. Однако на этот раз удалось избежать кровопролития. Стороны предпочли путь переговоров. По взаимному соглашению на картах Африки были нанесены границы колониальных владений, которые устраивали обе стороны. 21 марта 1899 года была заключена конвенция, вдохновившая достопочтенного лорда Солсбери на афоризм о роющемся в песке галльском петухе.

Дуэль в дюнах

Отныне было устранено последнее препятствие, способное задержать покорение Сахары. Еще в том же, 1899 году французы взяли Айн-Салах. Повод для завоевания дал, сам того не ведая, французский ученый. Геолог Жорж-Бартелеми-Медерик Фламан одним из первых начал исследовать наскальные изображения и геологические особенности Сахары. Он отправился в Тидикельт и занялся, в частности, изучением сланцев и песчаников. Тидикельт находился тогда в сфере влияния туарегов, которые контролировали также главный оазис района Айн-Салах. До этого времени здесь побывали лишь два европейца — британец Александр Гордон Лэнг и немец Герхард Рольфе.

У Фламана возникли некоторые трудности при подготовке к путешествию. Прежде всего, военная администрация не хотела пускать его без «охраны». Фламан считал, что ему не грозит никакая опасность, однако военные ссылались на судьбу миссии Флаттерса. Фламан, видимо, не догадывался, по какой причине ему так настойчиво навязывали «охрану». Разумеется, это диктовалось отнюдь не заботой о жизни ученого-геолога. Дело в том, что после поражения миссии Флаттерса завоевание Сахары с севера было временно прекращено. Во Франции общественность выступала против военных авантюр. Поэтому колониальной администрации во что бы то ни стало был необходим мирный предлог для своих неблаговидных планов.

Когда Фламан отправился в Тидикельт, его сопровождало «для защиты геологии от туарегов» сто сорок солдат. Эта военная провокация увенчалась успехом.

В декабре 1899 года туареги напали на экспедицию. Тогда капитан Пэйн взял на себя командование, которое до этого осуществлял Фламан. Он пустил сигнальную ракету, и тут же на помощь прибыл батальон французских войск. Одна за другой разыгрались две кровопролитные битвы, и в последние дни XIX века французские войска взяли Айн-Салах. Французская общественность была в восторге. Правда, она выступала против колониальных завоеваний в Сахаре, однако на сей раз речь ведь шла о защите смелого ученого, мужественного исследователя.

В то время как французские солдаты располагались по-домашнему в оазисе Айн-Салах, в песчаных дюнах на окраине города состоялась дуэль. Фламан, который только сейчас разгадал нечистоплотную ^ИГРУ> участником которой он оказался, вызвал капитана Пэйна на поединок. Дуэль закончилась вничью.

Конец XIX века стал свидетелем невероятных усилий французской колониальной державы, стремившейся перекинуть мост с севера на юг через Сахару. Из Алжира отправилась экспедиция под руководством Фуро и Лами. Ее целью был еще не исследованный Аир. До Ифервана все шло гладко, однако затем отряд атаковали туареги. Положение завоевателей стало критическим. Все вокруг было враждебно французам. Экспедиция потеряла много верблюдов; ей пришлось оставить часть снаряжения, чтобы получить возможность передвигаться. Лишь в южных районах плато Аир положение изменилось к лучшему. Туареги-кель-тадек, которые здесь жили, дали убедить себя в том, что любое проявление враждебности с их стороны завершится их полным поражением. Они обещали беспрепятственно пропустить французов через свою территорию; поэтому отряду удалось дойти до Агадеса и занять город. Султан Агадеса был вынужден поднять французский флаг и снабдить экспедицию тягловой силой и провиантом. Таким образом миссия Фуро — Лами дошла без потерь до озера Чад. Хотя ей и не удалось завоевать огромную территорию, через которую она прошла, однако pro forma она завладела ею. Лишь в 1904 году французы установили пост в Агадесе. С этого акта практически началось колониальное господство в районе Аира.

Майор Лами, один из руководителей экспедиции, погиб в момент, когда она уже достигла цели. Отряд Фуро — Лами прибыл как раз вовремя, чтобы прийти на помощь одному из французских завоевателей, наступавшему с юга. Итальянец Саворньян де Бразза по поручению французских правящих кругов приступил к завоеванию Центральной Африки. Он выступил из Конго, но в Габоне натолкнулся на ожесточенное сопротивление. Рабах, араб из Северной Африки, основал государство в Борку, затем в 1893 году разгромил древнее государство Борну и на юге озера Чад создал еще одно государство. Против него и были посланы Фуро и Лами с севера, а Саворньян де Бразза — с юга. С запада двигался третий отряд. Офицеры Вуле и Шануан продвигались с Нигера. На пути к Зиндеру они систематически разрушали деревни и жестоко расправлялись со всеми, кто попадался им в руки. Но из-за возрастающего сопротивления местного населения и в связи со все увеличивающимся объемом награбленного продвижение отряда все более замедлялось, что, в свою очередь, привело к провалу первоначально разработанного плана похода.

В Центральную Африку был срочно откомандирован полковник Клобб с поручением взять на себя командование войсками. Тем временем Буле и Шануаном, очевидно, овладело безумие: они убили Клобба и провозгласили себя «независимыми». Однако на сей раз солдаты обратили оружие против своих командиров и убили их. Значительно поредев, колонна в конце концов достигла озера Чад. Теперь объединенные вооруженные силы французов выступили против Рабаха. В битве при Куссери африканцы были побеждены. В этой битве пал Рабах, а также майор Лами.

В 1901 году французы завоевали оазисы Туата. Для этого похода было мобилизовано несколько тысяч человек. Чтобы преодолеть нескончаемые безводные пространства, понадобилось огромное количество воды и провианта. Из-за полного отсутствия у французов представлений о выносливости верблюда, животные были беспощадно перегружены и обречены на такие мучения, которые даже им оказались не под силу. Десятки тысяч этих животных погибли во время французского продвижения на Туат. Узкая тропа, по которой шла колониальная армия, была более чем на тысячу километров усеяна верблюжьими трупами. Завоевание Туата имело очень тяжелые последствия для экономики Северной Африки: в Алжирской Сахаре погибло более половины поголовья верблюдов.

Французской колониальной империи ничего другого не оставалось, как жестоко уничтожать туарегов, чтобы сломить их морально и дать им понять, таким образом, что любое сопротивление колониальному завоеванию безнадежно. Французское главное командование готово было воспользоваться любым поводом для покорения туарегов. Такой повод вскоре представился. Утверждают, будто между благородным туарегским воином Баба аг-Тамаклостом и купцом Мухаммедом бен Месиссом вспыхнула ссора. Согласно древнему обычаю туарегский воин совершил «налет» на купца, то есть напал на него и ограбил. В этих условиях было бы в порядке вещей, если бы бен Месисс, в свою очередь, предпринял контрналет против врага. Однако в дело вмешался французский капитан Кове, ставший комендантом Айн-Салаха. Он взял на себя организацию контрналета, надеясь таким образом снова ввести в заблуждение французскую общественность.

Вблизи маленького оазиса Тит старший лейтенант Коттенест 7 мая 1902 года выставил семьдесят своих солдат против трехсот туарегов. Французы были вооружены современным огнестрельным оружием, туареги же — кожаными щитами, пиками, кинжалами и несколькими кремневыми ружьями. «Битва при Тите» превратилась в бойню. Туареги мужественно защищались. Неравный бой длился несколько часов подряд, однако к вечеру туареги отступили перед лицом превосходящих сил противника. Они оставили на поле битвы сотню своих соплеменников. Французы потеряли три человека убитыми и десять ранеными.

Еще и теперь туареги отворачиваются, когда проезжают мимо того места, где произошел бой. Это событие оставило глубокий след в сознании жителей Сахары. Один из путешественников рассказывает: «Поле битвы расположено на слегка выпуклом хребте, окруженном отвесными гранитными скалами и крупными гранитными глыбами. Павшие в бою туареги не были захоронены глубоко в землю, — это не принято в Сахаре, почва которой состоит из твердой скальной породы. Все трупы павших воинов собрали вместе и покрыли каменными глыбами и песком. Ветер со временем обнажил множество скелетов. Кругом, на поверхности, валяется также масса верблюжьих костей».

Отныне окончательное покорение Западной Сахары было лишь вопросом времени.

Восход сенуси

Тем временем в восточной части Сахары началось брожение. Киренаика и Триполитания, прибрежные ливийские земли остались под турецким игом даже после того, как Египет освободился от турецкого господства и англичане провозгласили его своим протекторатом. Турки между тем завладели Феццаном и намеревались продвинуться дальше, на юг. Однако здесь они натолкнулись на сильного противника в лице мусульманского братства.

История ислама изобилует такими братствами. Чаще всего они возникали из сознания необходимости обновления религиозных обрядов, в целях возвращения к первоначальной чистоте веры. При этом для большинства братств характерно, что они совмещали религиозную ориентацию с военной организацией.

Братство, которому суждено было сыграть в Ливийской пустыне столь важную роль и из чьих рядов в конце концов появилась правящая династия независимого королевства Ливия, возникло в начале XIX века. Родившийся в 1787 году в западноалжирском городе Тлемсене Мухаммед ибн Али ас-Сенуси ал-Каттаби ал-Идрис ал-Хасани в тридцатилетием возрасте после окончания знаменитого марокканского университета в Фесе предпринял паломничество в Мекку. Там он присоединился к мусульманским религиозным братствам и в 1837 году основал в Аравии Орден сенуситов. Этот орден поставил себе целью проповедовать учение пророка в его первоначальной чистоте. Вскоре он перенес поле своей деятельности в Северную Африку. К тому времени область Ливийской пустыни была фактически ничейной землей. В пустыне, однако, жили потомки арабского бедуинского племени бени-сулайм, переселившегося в Северную Африку в XI веке. Члены этого племени придерживались многих языческих обычаев. Они-то и стали идеальным объектом для миссионерской деятельности.

Мухаммед ибн Али ас-Сенуси, проявив необычайную ловкость, сумел примирить испокон веков враждовавшие между собой бедуинские племена. Ему даже удалось вызвать у них своего рода чувство сплоченности. В 1843 году в Беде, недалеко от античной Кирены, он основал первую ливийскую ячейку ордена. Однако вскоре возникли трения с турецкой администрацией, которая с подозрительностью следила за деятельностью ордена. Поэтому Мухаммед ибн Али решил перенести резиденцию ордена на сто километров в глубь Сахары, в оазис Джагбуб. У этого места было несколько преимуществ. Не последнюю роль в выборе новой резиденции сыграло то соображение, что через оазис пролегала древняя дорога паломников из Северо-Западной Африки в Мекку, а это позволяло вербовать среди пилигримов новых приверженцев.

Когда Мухаммед ибн Али 7 сентября 1859 года умер, он оставил после себя прочную религиозную общину, цветущий оазис, насчитывавший уже около тысячи жителей, высшее учебное заведение с богатой библиотекой.

Руководство Орденом сенуситов перешло к сыновьям его основателя. Старший — Мухаммед ал-Махди (не следует путать его с Махди, поднявшим в Судане восстание против колониалистов) взял на себя общее руководство орденом, а его младший брат Мухаммед аш-Шариф посвятил себя исключительно вопросам веры. Тем временем орден добился огромного влияния. Из-за восстания Махди в Судане традиционные караванные пути вдоль Нила были закрыты, так что путешественникам приходилось пересекать Ливийскую пустыню. Все это способствовало чрезвычайной популярности Ордена сенуситов. Членов братства можно было встретить по всей Сахаре вплоть до Судана и устья реки Сенегал. В 1895 году резиденция ордена была перенесена из оазиса Джагбуб в далекую Куфру, а в 1899 году — еще дальше на юг, в Гуро вблизи нагорья Тибести. В 1902 году Орден сенуситов насчитывал в общей сложности сто сорок шесть поселений, из них сорок пять — в Киренаике, тридцать одно — в Египте, семнадцать — в Аравии, восемнадцать — в Триполитании, пятнадцать — в Феццане, шесть — в районе Куфры и четырнадцать — в Судане.

Тем временем турецкое проникновение на юг было приостановлено. Кроме того, произошли первые столкновения с продвигающимися на юг французами. Все знали, что сенуси настроены враждебно к чужестранцам. И, действительно, они усматривали в продвижении европейских колониальных держав большую угрозу для своей традиционной общественной структуры и унаследованных моральных и культурных ценностей. Европейские ученые, как, например, Герхард Рольфе, неоднократно испытывали на себе враждебное отношение сенуси. В ответ на ожесточенное сопротивление сенуси колониальной экспансии французы разгромили их поселения в Аире, в районе озера Чад, в Багирми, Канеме, Борку и Тибести.

Отношения между крепнущим Орденом сенуситов и турецким правительством приняли наконец форму перемирия. Однако в 1911 году Европа решила подчинить себе Ливию. Италия задумала напасть на Турцию. Особенно ее привлекал расположенный на берегу Средиземного моря Триполи. Италия, после того как ее мечты о колониальном господстве над Тунисом потерпели крах, поскольку Франция ее опередила, решила переключиться на североафриканские владения «больного человека на Босфоре», как тогда называли Турцию. 28 сентября 1912 года Италия вручила Турции ультиматум, отличавшийся поразительной откровенностью. Он начинался с утверждения, что Турция довела Киренаику и Триполи «до состояния полного хаоса и нищеты». Затем без всяких околичностей заявлялось: «Итальянское правительство, вынужденное позаботиться о защите своего достоинства и своих интересов, решило начать военную оккупацию Триполи и Киренаики».

В то время в Северной Африке находились семь тысяч турецких солдат. Тридцатичетырехтысячному итальянскому экспедиционному корпусу ничего не стоило завоевать ливийское побережье и навязать Турции договор, по которому она вынуждена была признать итальянский суверенитет над Триполитанией.

Этот договор страдал лишь одним, но весьма существенным недостатком: в нем не учитывались интересы действительных хозяев страны. Сенуси не были расположены подчиниться итальянскому колониальному господству. Турция же в официальных документах называла орден «ал-хакума ас-сенуси», то есть «государство сенуси», и предоставила ему право управлять независимой территорией, граничащей с Ливией. Под руководством Ахмеда аш-Шарифа, племянника основателя ордена, вставшего во главе сенуси после смерти Мухаммеда ал-Махди в 1902 году, бедуины начали упорную кровопролитную борьбу против итальянцев.

Затем наступил 1914 год. Итальянцы, которые уже дошли до Феццана, вынуждены были освободить все оккупированные ими районы. Теперь сенуси заполучили корыстного, жаждущего колониальных владений союзника. Турция воевала на стороне империалистической Германии, а последняя стремилась господствовать на Ближнем Востоке и контролировать Суэцкий канал. Германское министерство иностранных дел и политический отдел германского генерального штаба пытались уговорить сенуси напасть на Египет, которому со стороны Палестины и Синайского полуострова угрожала объединенная германотурецкая армия. Один из братьев Маннесман, представитель могущественных германских монополистов, уже на протяжении многих лет мечтавших об эксплуатации африканских полезных ископаемых, собственной персоной отправился в Триполи, чтобы согласовать предполагаемое выступление сенуси с планами германского генерального штаба.

Затем к ливийскому побережью причалили германские подводные лодки, которые доставили оружие для плохо вооруженных сенуси. Однако те не хотели воевать за германские интересы. Они дорожили своей свободой. Ахмед аш-Шариф вначале изъявил готовность принять оружие, предполагая после изгнания итальянцев обратить это оружие против англичан. Однако к тому времени подрос один из сыновей тогдашнего главы ордена — Саид Идрис; он воспользовался очередным паломничеством к святым местам, чтобы установить в Египте контакт с британской администрацией и убедить англичан выступить против итальянцев. Но все попытки столкнуть империалистов друг с другом не увенчались успехом. Британские войска начали наступление на Ливию, чтобы предупредить выступление Ахмеда аш-Шарифа. Последний вынужден был бежать. Новым главой ордена стал Идрис.

Смерть патера

В ноябре 1914 года сенуси окружили Гат. Они захватили много оружия и боеприпасов, пулеметы и даже несколько орудий. В декабре итальянские войска вынуждены были отступить. Сначала они оставили Гадамес, затем оазис Гат и отошли на запад, на французскую территорию. Свыше ста восьмидесяти километров они должны были пройти по горам Тассилин-Адджера и дюнам до поста Тарат. Франция срочно привела в боевую готовность свои войска, чтобы воспрепятствовать сенуси преследовать отступающих итальянцев. Однако в районе, на который претендовала Франция, также возникла опасная ситуация. Далеко на юге, у излучины Нигера, восстали туареги-юллимиден. Султан Вадаи собирал войско, чтобы сбросить ненавистное иностранное иго. Восстали также племена на юге Туниса. А в Алжирской Сахаре местные солдаты перешли на сторону повстанцев. В мае 1916 года начались бои за Джанет. В Тибести французские войска вынуждены были оставить посты в Бардаи и Зуаре и отойти на юг.

В центре охваченного восстанием района, в Таманрассете, сидел в своей келье некий католический патер. Он вел жизнь отшельника. Шарль де Фуко, бывший колониальный офицер, удалился в Сахару, чтобы заняться миссионерской деятельностью среди «язычников». А это означало обратить их в христианскую веру и тем самым сделать добропорядочными подданными колониальной державы. Патеру де Фуко принадлежат слова: «Если нам не удастся сделать из туземцев французов, они в один прекрасный день выгонят нас. Есть только один путь, чтобы их офранцузить, — это христианизация».

Правда, общаясь с «туземцами», патер не делился с ними своими мыслями. Он подружился с аменокалом туарегов-ахаггар. В своей обители — «завии» — в Таманрассете Фуко способствовал распространению легенды о себе. Он воспользовался древним африканским верованием, согласно которому в отличие от ортодоксального ислама чтили фигуру «святого», «чудотворца», марабута[28]. Фуко хотел прослыть в глазах туарегов святым, чтобы легче претворять в жизнь задуманное. Наряду с чисто религиозными вопросами Фуко занимался также и другими делами. Избрав для себя монашеский образ жизни, он в душе тем не менее всегда оставался французским офицером. Все его друзья служили офицерами в Сахаре. С помощью дружественных туарегов Фуко создал обширную разведывательную сеть, снабжавшую французскую армию новейшей информацией из пустыни.

Одним из немногих племенных вождей, не присоединившихся во время первой мировой войны к восставшим, был Муса аг-Амаставе — аменокал туарегов-ахаггар. Не было тайной, что Мусу постоянно обхаживали колониальные власти, что патер вертел им, как хотел. Теперь, когда шла борьба не на жизнь, а на смерть, Фуко со своей секретной службой стал чрезвычайно опасен для восставших. Поэтому из Гата были посланы войска, чтобы схватить патера. Группа воинов пересекла пустыню и дошла до Ахаггара. Под вечер воины выманили патера из его укрепленной кельи. Застигнутые врасплох подошедшим француским патрулем, они потеряли самообладание и застрелили патера. Это произошло 1 декабря 1916 года.

Однако восстание уже шло на убыль. Колониальные войска империалистических держав перешли в наступление. Еще раз туареги Аира поднялись на борьбу. Но затем во французских колониальных владениях наступил «мир». Не сдавались лишь ливийские сенуси.

К концу первой мировой войны было заключено англо-итальянское соглашение по Ливии. Этот договор оказался не в пользу сенуси. Хотя Идрис и был признан духовным главой, суть колониального господства осталась без изменения.

В 1920 году состоялась встреча представителей всех живущих в Ливии крупных племенных союзов. Следовало выработать единый план действий. Религиозный аспект движения сенуси давно отошел на второй план. Речь шла о национальных интересах. Ливийская знать хотела еще раз обсудить итальянские гарантии 1920 года, признававшие за Ливией право самоуправляться по мусульманским законам. Представители племен, рассмотрев итальянские акции, являвшиеся откровенно колониалистскими, решили избрать Идриса эмиром, то есть духовным и светским главой государства.

В 1922 году в Италии пришли к власти фашисты. Их первым официальным актом в Северной Африке было аннулирование всех существовавших до того времени гарантий и всех заключенных соглашений. Эмир Идрис бежал в Египет. Две тысячи обученных солдат сенуси и около пяти тысяч вооруженных воинов племен решили оказать сопротивление итальянскому вторжению. Началась многолетняя партизанская война, в которой одна сторона обладала лишь отвагой и плохим оружием, другая же была вооружена по последнему слову военной техники.

Только в 1930 году итальянцы смогли захватить Феццан. После этого итальянская армия стала готовиться к наступлению на Куфру. Завоевание последнего бастиона Ордена сенуситов — давнего центра этого движения — должно было увенчать победу. Три тысячи двести солдат и пять с половиной тысяч верблюдов пересекли пустыню. Их прикрывала авиация. Так итальянцы дошли до оазисов Куфры. Однако здесь они почти не встретили сопротивления. Мощь сенуси была давно сломлена. 20 января 1931 года на крепости Эль-Тадж, где был захоронен ал-Махди, взвился итальянский флаг.

Куфра принадлежала к тем оазисам, которые давно возбуждали фантазию Европы. Лишь немногим путешественникам удалось добраться сюда. В 1879 году Герхард Рольфе имел неприятное столкновение со сторонниками сенуси. В 1921 году египетский ученый Хассанин Бей и англичанка Розита Форбс посетили группу оазисов благодаря стараниям Саид Идриса, снабдившего их рекомендательными письмами. В 1923 году Хассанин Бей побывал здесь во второй раз. Все эти путешественники были вынуждены вносить поправки в установившееся представление о Куфре как об огромном цветущем оазисе. Куфра представляет собой ряд маленьких, разбросанных на большом расстоянии друг от друга поселений, окруженных дюнами и полями, покрытыми песком и галькой. Раньше здесь, вероятно, было больше воды, чем теперь. В окрестностях Куфры, в Салма-эль-Кебире, есть обширное высохшее озеро, где когда-то, видимо, глубина воды была не менее метра. На берегах можно обнаружить засохшие тамариски и древнейшие остатки скорлупы страусовых яиц.

В 1961 году в поселениях Куфры в общей сложности насчитывалось четыре тысячи девятьсот жителей. Нынешняя «столица» Куфры — поселок Эль-Джоф, по словам одного путешественника, «непривлекательный лабиринт, состоящий из одноэтажных строений из необожженного кирпича», расположенных на голом, покрытом аллювиальным песком холме, на сравнительно большом расстоянии друг от друга. В Эль-Джофе имеется рынок, куда сходятся жители всех поселений, и резиденция каймакама; здесь расположены почтамт, полицейская служба, мечеть и опытная сельскохозяйственная станция.

На расстоянии двух километров от Эль-Джофа, на песчаниковом холме, раскинулся Эль-Тадж, бывшая завия сенуситов, над которой итальянцы в 1931 году водрузили свой флаг. При них это поселение было превращено в крепость, где разместился итальянский гарнизон. Во время второй мировой войны постройки были разрушены.

Другие поселения оазиса в настоящее время почти покинуты. В Буеме в 1961 году жили всего две старые женщины со своими курами. Большинство садов давно погребено под песками. Во время итальянской оккупации, когда мужчин заставляли участвовать в войне, сельское хозяйство пришло в упадок. Женщинам было не под силу поливать сады, для чего приходилось доставать воду из колодца десятиметровой глубины. Разведка нефти, усиленно осуществлявшаяся в последнее десятилетие, завершила этот упадок. Разведывательные работы в нефтяных поисковых группах оплачивались лучше, чем мучительный труд в садах.

Тем не менее отгороженная на севере скалами и открывающаяся на юг долина Куфра являет собой поразительное зрелище посреди пустыни. «Сверкающая поверхность воды некоторых лощин производит на пришедшего с севера путешественника огромное впечатление, — говорится в путевых заметках. — Зимой водное зеркало, простирающееся на многие километры и прерываемое лишь камышовыми зарослями, покрывает обширные пространства долины Куфра на севере и западе от Эль-Джофа. Эта вода поступает из водоносного пласта и выходит на поверхность в многочисленных местах долины». Выход грунтовых вод происходит регулярно и прерывается лишь во время очень сильного испарения, когда в низких местах лощин образуется толстая соляная корка, которая не пропускает воду.

Прежняя «столица» Куфры Тазербо также переживает упадок. Когда Тазербо была центром группы оазисов, в ней проживали почти исключительно тиббу. Заселили они также Эль-Джоф, и ему было присвоено наименование одного из племен тиббу — Кебабо. В Куфре некоторые группы народности тиббу очень рано стали оседлыми. В 1730 году здесь решило осесть пришедшее из Киренаики арабское племя. Тогда жители Тазербо — тазеры — ушли в горы Тибести, где они кочуют по сей день. В 1808 году турки завоевали Куфру, и снова большая часть тиббу навсегда покинула родные места. Осталось лишь сто пятьдесят человек, которые приняли ислам. В настоящее время в Куфре проживает, вероятно, не более пятисот тиббу. Южнее Куфры проходит граница Ливии, и хорошо знающие местность выносливые тиббу являются идеальными пограничниками.

Еще и теперь можно любоваться памятниками тиббу и среди них — бывшей крепостью Каср-Джерангеди, которую опытный глаз может обнаружить посреди темных развалин. Крепости тиббу были построены посреди соляных озер Куфры и доступны по суше лишь при очень низком уровне воды. Сохранились стены и фундаменты приблизительно двадцати башен из соляного ила. Эти башни могли служить кладовыми или жилищами.

Пустыня становится свободной

В целях предотвращения любых попыток, которые захотел бы предпринять из Египта эмир Идрис, чтобы освободить свою страну, итальянское правительство решилось на чрезвычайное мероприятие: оно задумало протянуть через пустыню по всей ливийско-египетской границе заграждение из колючей проволоки. Шесть месяцев работали строительные отряды, чтобы проложить трехсотпятидесятикилометровое проволочное заграждение между Бардией и оазисом Джагбуб. Статистика раскрыла внушительные цифры: стоимость — двадцать миллионов лир; восемнадцать судов привезли по морю двадцать тысяч центнеров сортовой стали и тридцать пять тысяч центнеров колючей проволоки. Длина обработанной проволоки — пятьдесят тысяч километров, то есть 1,25 длины экватора.

Этим Италия не ограничилась. Более плодородные земли у побережья были заселены итальянскими крестьянами; проложены дороги. Великолепная дорога вдоль побережья позволила Италии за один день перебросить к египетской границе пятьдесят тысяч солдат.

Во время второй мировой войны стало ясно, что дорога была построена специально для этой цели. Итальянский диктатор Муссолини, жестоко подавив сенуси, в то же время приказал чествовать себя как защитника ислама. Он уже был готов на белом арабском коне с «мечом ислама» победоносно вступить в Каир. Итальянские войска двинулись на Восток. Когда они завязли там, а затем были отброшены, на помощь им пришел африканский корпус фашистского вермахта. На севере, где бои концентрировались у побережья, им противостояли английские, австралийские и новозеландские войска. Эмир Идрис принял участие в этой войне, возглавив собственные вооруженные силы. На конференции, состоявшейся 9 августа 1940 года, в присутствии высших сановников Триполитании и Киренаики он объявил о создании сенуситской армии. Пять батальонов этой армии воевали на стороне антигитлеровской коалиции. С юга, от озера Чад, наступал во главе войск Свободной Франции генерал Леклерк. 1 марта 1941 года он занял Куфру и обратил итальянцев в бегство.

В силу этих обстоятельств Ливия была первым государством в Сахаре, ставшим самостоятельным. 24 декабря 1951 года после затяжных переговоров ливийцы добились провозглашения независимости. Эмир Идрис, еще со времен первой мировой войны возглавлявший Орден сенуситов и избранный в 1920 году ливийскими членами ордена эмиром, вступил на трон как король Идрис I.

Целых сто лет (с 1830 по 1931) пришлось затратить империалистическим державам, чтобы превратить Сахару в колонию, и всего за одиннадцать лет (с 1951 по 1962) она полностью освободилась.

Вслед за событиями в Ливии, в июле 1952 года, началась революция в Египте. Она была первым этапом на пути к завоеванию Египтом подлинной независимости. 1 ноября 1954 года вспыхнула алжирская революция. Правда, сначала она охватила лишь более плотно населенный север страны, однако в 1957 году на борьбу поднялась и Сахара, несмотря на _то что из-за французского превосходства в воздухе вести партизанскую войну на лишенной укрытий территории пустыни было невероятно трудно.

1 января 1956 года получила свободу Республика Судан. 2 марта 1956 года Франция вынуждена была предоставить независимость Марокко, оккупированному ею с 1912 года, а 20 марта — Тунису. Результатом этой всеобщей деколонизации явилось образование ряда новых африканских государств, территория которых определялась установленными еще французами административными границами. 20 июня I960 года стала свободной территория южнее Ахаггара, вернувшая себе старое традиционное название — Мали. 3 августа 1960 года этому примеру последовала Республика Нигер, 11 августа 1960 года — республика Чад и 28 ноября 1960 года — Мавритания.

В Сахаре во владении чужестранцев остались лишь Ифни и Рио-де-Оро, оккупированные Испанией.

В Ифни, на территорию, расположенную на юге Марокко, на краю Сахары, испанцы пришли довольно давно. В 1445 году они возвели на побережье крепость и назвали ее благородным именем Санта-Крус-де-Мар-Пекенья. Однако в 1524 году форт был разрушен маврами. Лишь в 1860 году испанцам удалось снова закрепиться в этих местах, но войти в Ифни они не отваживались до 1934 года, то есть до того времени, когда французы «умиротворили» последние уголки в Мавритании и Южном Марокко.

Приблизительно так же обстояли дела в Рио-де-Оро. Здесь португальцы еще в 1433 году создали поселение, которое продержалось очень недолго. Испания выдвинула свои притязания на эту территорию лишь в 1883 году при разделе Африки. Однако Испания никогда не располагала достаточными силами, чтобы без посторонней помощи завладеть этой областью. Ее колониальные успехи неизменно зависели от успехов французов в соседней Мавритании. Когда те были заняты подавлением племен, кочующих по пустыне, Испания охотно помогала им в этом. В начале 1957 года, воодушевленные успехами алжирской освободительной войны и предоставлением независимости Марокко, мавританские племена начали предпринимать вооруженные акции как против Испании, так и против Франции. Пустынный район Сегиет-эль-Хамра, относящийся частично к испанским владениям в Сахаре, а частично — к тогдашней французской колонии Мавритании, стал центром восстания. Французские и испанские войска действовали сообща. Сообща они выступили против Армии освобождения, которая в 1957 году предприняла попытку выгнать испанцев из Ифни. Только вмешательство французской авиации спасло испанцев от полного разгрома. Они вынуждены были в течение нескольких дней освободить почти всю страну. Остатки разгромленных частей отошли в порт Ифни в ожидании последнего штурма.

Бои в Рио-де-Оро затянулись до 1960 года, то есть до получения Мавританией независимости. С завоеванием независимости Алжиром 3 июля 1962 года свобода пришла в сердце Сахары. В начале 1969 года Испания решилась наконец вернуть Ифни Марокко.

Это произошло в первых числах июня 1962 года. Я сидел в свежевыбеленном помещении в марокканско-алжирском пограничном городе Уджда. Здесь размещался политический отдел алжирской национально-освободительной армии. Независимость стала реальностью, и здесь поняли, что ее надо встретить во всеоружии. А дел было невпроворот. Нужно было вернуть на родину сотни тысяч беженцев, которые эмигрировали в соседние страны, спасаясь от ужасов войны; нужно было восстановить разрушенное хозяйство; создать новый, жизнеспособный государственный аппарат; организовать систему народного образования и здравоохранения. Объем работы был огромен и нарастал с каждым днем. Я разговаривал с молодым образованным офицером о будущем, о ближайших планах. Назрела необходимость проведения земельной реформы и ликвидации безграмотности. Во время этой беседы зашел разговор о Сахаре. Мой собеседник необычайно воодушевился. Он нарисовал картину цветущей пустыни, зеленых оазисов, бьющих из земли источников, бурно развивающейся промышленности, гигантских плотин. Порывшись в шкафу, он достал оттуда книги и брошюры, заключения ученых, результаты обследования экспертов. Что это было? Далекое от реальности фантазерство? Разве не хватало дел на «цивилизованном» Севере, который так жестоко пострадал от войны, длившейся семь с половиной лет?

«Завтра мы превратим Север в цветущий край, послезавтра мы займемся Югом», — сказал уверенно мой собеседник.

Для него, для Алжира и почти для всех добившихся независимости государств Сахары цветущая пустыня не мечта о далеком будущем. Этот вопрос встал на повестку дня. Алжирцы не питают никаких иллюзий, они не верят в чудеса, они не настолько самонадеянны, чтобы считать, что эрги и хамады могут исчезнуть за несколько десятков лет. Однако необходимо и возможно приостановить упадок, охвативший Великую пустыню, надо добиться, чтобы Сахара снова стала тем, чем была в недалеком прошлом, то есть экономически жизнеспособным районом. Речь идет о том, чтобы пробудить оазисы к новой жизни, найти, а затем использовать полезные ископаемые, которыми так богата Сахара.

Но основное внимание надо уделить людям, тем разнообразным социальным прослойкам, которые сложились в пустыне в ходе тысячелетий. Жителей пустыни надо превратить в граждан XX века, а их жизни дать новое содержание.