В плену твоего безумия

Глава 16

После отдыха я по-иному взглянула на окружающий мир.

Свобода кружила голову. Жажда мести уже бывшему мужу (развели нас очень быстро) получила свое утоление. Шли дни, и становилось ясно, что сухим из воды ему не выйти ни при каких обстоятельствах. Всплывали новые доказательства. Находились прежде молчавшие свидетели. Все деньги клана Валиевых оказались бессильны против тех, кто дал команду «фас» относительно Азамата.

Спасибо юристам — я ни разу не появилась в суде. Не было необходимости смотреть в его глаза и вновь испытывать давно забытый страх. Возможно — стоило это сделать, чтобы проверить свою силу, но я не рискнула.

Не хотела портить себе впечатления от отдыха. Не хотела расставаться с Микой — мне казалось, что после столько долгой разлуки я никогда не смогу надышаться дочерью. И начинала учиться оставлять прошлое там, где ему самое место.

Клава прилетела в Москву на несколько дней, и мы вместе провели незабываемые выходные. Она забавляла меня, пытаясь вычислить личность моего похитителя. Кто только не попал под подозрение, иногда доходило до смешного.

А я вернулась к своему бизнесу. Пока меня не было, он едва не затух. И я кинулась спасать его с небывалым энтузиазмом. Это принесло свои плоды — менее чем за месяц новая коллекция разлетелась за считанные часы, а я задумалась о сети магазинов. Зарегестрировала торговую марку имени себя — Milana Savelieva. Хоть мне и советовали назвать бренд, используя фамилию бывшего мужа, я решительно отказалась.

Несколько раз со мной попыталась поговорить Виктория. С Алишером разговора не получилось: он постоянно срывался, называя меня шлюхой и предательницей. Виктория упрашивала меня хотя бы навестить Азамата в тюрьме, но я была непреклонна. А когда меня это достало, пригрозила, что лишу возможности видеться с внучкой. Новая Милана не собиралась никому позволять на себе кататься.

В город пришла весна. И время перемен. Скоропалительных, неумолимых. Кто бы мог знать, что они начнутся со звонка возбужденной Ларчиковой в одно прекрасное утро.

Она была не в себе. Голос сбивался, но в нем четко скользили ноты счастья.

— Эпикур переписал на тебя всю свою недвижимость? — не удержалась я.

— Нет, — ответила Ларка. — Можно к тебе приехать?

Заинтриговала. Да еще, чтобы то ли успокоиться, то ли подколоть меня, час играла с Микаэлой в привезенные из магазина куклы, к неописуемому восторгу дочери. Затем, когда мы уединились на кухне за чаем, наконец поведала о том, что лишило ее покоя.

— Ланка, он вернулся. Почти месяц никто о нем ничего не слышал… Я думала, он уже никогда не прилетит в Москву.

— Ты о ком?

— Ты прекрасно знаешь, о каком из упущенных шансов я жалею больше всего. Кирилл Берг.

— И ты пьешь чай? Почему не в салоне? Не за примеркой нового платья? Ты сама прекрасно знаешь, у нас такая охота на олигархов. Он едва ли не единственный, кто так круто выглядит. А молодое поколение не спит…

Конечно же, я шутила, как мне самой казалось, по-доброму. Но Ларчикова внезапно сникла.

— Вот спасибо, за напоминание, что мы не молодеем. И тебе ли не знать — у меня к нему далеко не шкурный интерес. Он сегодня организовывает прием.

— И ты не получила приглашения?

— Получила. Если бы нет, я бы умерла. Просто с утра поймала себя на мысли, что боюсь туда идти одна.

Холодную стерву Ларчикову было не узнать. Нервничала, как девчонка. Грызла отманикюреннные ногти. Я ее такой никогда не видела.

— Но тебе придется.

— Приглашение на двоих.

— Возьмешь с собой Славу, чтобы не страшно было?

— Нет, — она подняла на меня умоляющие глаза. — Иди со мной. Пожалуйста.

Что-то изменилось. Как будто холодом повеяло, сердце непонятно заныло. Отчего меня так приложило? Я списала эту странную реакцию на нежелание посещать светские рауты сейчас, когда на меня будут нацелены все объективы, а вездесущая пресса начнет бомбить расспросами об Азамате. Я старалась держаться в стороне от подобных. Дважды меня приглашала даже Анька Керро, но мне не больно хотелось с ней общаться, как и стать героиней ее статейки в блоге на следующий день. Бизнес и Мика занимали мой досуг, к иному я не стремилась.

— Я не понимаю, зачем. Иди туда сама. Сделай так, чтобы он не смог думать ни о ком, кроме тебя. Ты сама хозяйка своей судьбы, зачем какая-то группа поддержки?

— Но она мне необходима. И не хочу напоминать, как много я сама тебя поддерживала.

— Хорошо, — впрочем, рано или поздно мне все же придется вылезти из подполья. — Я схожу с тобой. Но не обессудь, я сбегу оттуда сразу, как только увижу, что с тобой все в порядке и ты не забыла, что нужно делать с понравившимся мужиком.

Остаток дня пролетел в приятных хлопотах. Мы поехали в салон красоты, где нас привели в божественный вид. Затем выбрали платья, и вечером на роскошном лимузине подъехали к холлу ресторана, где и планировался званый ужин в честь юбилея корпорации Берга.

Я поняла, отчего Лариса так нервничала. Прелестных девушек — актрис и моделей — здесь сегодня было в избытке. Я похлопала подругу по плечу.

— Иди и найди свой приз. И попробуй мне только не забрать его.

По счастью, здесь были знакомые лица. И что немаловажно — не лишенные чувства такта. Не лезли с расспросами и советами, и вскоре меня увлекла непринужденная светская беседа. Я даже передумала уходить.

Берг появился не сразу. Я отметила его появление боковым зрением, продолжая общаться с резидентом «Камеди-клаб» и смеяться от его острых шуток. Лишь кивнула Ларисе, которая, опрокинув для храбрости бокал шампанского, пошла в наступление…

Можно сколько угодно превозносить женскую интуицию. Но в тот момент, когда этот мужчина появился в зале и все как будто окаменели, я смеялась над очередной шуткой собеседника.

Я действительно изменилась. В том плане, что чужая подавляющая власть не выбила меня из зоны комфорта. Скорее, даже наоборот: в тот момент я восприняла Берга как обычного человека. Да — состоятельнее меня едва ли не в тысячу раз. Успешнее. Старше. Сильнее. Но в этом не было ничего того, что в первую нашу встречу вызвало у меня дикое желание спрятаться за спиной того же Азамата.

Даже его внешность, от которой все присутствующие дамы утратили самообладание, не стала для меня ударом на поражение. Я вообще много чего пересмотрела за то время, когда меня окружала темнота. Она же и излечила меня.

Ларка оказалась права. Подобраться к объекту своей мечты было непросто. Пришлось расталкивать конкуренток буквально локтями. Но когда Лариска наконец обратила на себя его внимание, я непроизвольно улыбнулась.

Моя подруга заслужила счастье, и я надеялась, что в этот раз она действительно получит то, что хочет, и уже не выпустит из рук. Подхватила бокал с шампанским, чтобы отсалютовать ей.

И именно в тот момент Кирилл Берг решил повернуть голову.

Может, Ларчикова ему сказала о том, что пришла с подругой. Может, мой приветственный жест с бокалом как раз и привлек ненужное внимание. Но когда наши глаза встретились, у меня посему-то закружилась голова.

— Вам плохо? Мои шутки иногда имеют подобный эффект, — самодовольно заключил собеседник.

А я даже не сочла нужным ему отвечать. Смотрела поверх стекла бокала в светлые глаза Кирилла Берга, и даже на большом расстоянии чувствовала то, что не должна была чувствовать к незнакомому мужчине в принципе. Внешне мое лицо оставалось таким же спокойным и сосредоточенным, а в душе вершился апокалипсис.

Поняла я в тот момент, что все это значит?

Нет. Я не хотела этого понимать. Гнала и отрицала. Но, тем не менее, так и не могла отвести взгляд от этого человека.

Он не имел права разрушать мой недавно обретенный мир. Мир счастья быть свободной, любить свою дочь и не вздрагивать от страха. Поэтому я запретила себе вспоминать, анализировать, и проводить параллели… даже тогда, когда сознание уже обо всем догадалось.

— Рада была с вами пообщаться, — пора было избавляться от этого настырного комика, который уже мысленно имел меня в самых развратных позах, не взирая на то, что повода я не давала. Как будто само отсутствие грозного Валиева развязывала подобным типам руки. — Шлифуйте юмор. Самую капельку.

— Стерва! — прошипел мне вслед недооцененный гений, но мне было все равно, что скажет этот олух, не получив моего внимания.

Ноги сами несли меня на большую лоджию. Я бы сказала — для того, чтобы отдышаться, прийти в себя, успокоить нервы на свежем воздухе. Но я знала прекрасно, что сделала это отнюдь не с подобной целью. Как и мое подсознание.

Щеки пылали. Прикоснулась ладонью к стеклу, глядя, как мерцают внизу огни вечерней Москвы. А внутри творилось что-то невообразимое.

Как будто пошел дождь, напоил живительной влагой мой изнывающий от жара мир. И сейчас там, где одержимо билось сердце, сейчас распускался большой цветок. Его лепестки задевали оголенные нервы, и от этого по всему телу в унисон бежали волны небывалой чувственности. Той самой, что мне пришлось забыть в тот момент, как я поняла, что мой спаситель никогда не будет принадлежать мне одной. Увы. Такое не забывается.

Время неумолимо отсчитывало минуты. В зале начался концерт приглашённой звезды эстрады. Кроме меня, в этом убежище больше никого не было, минуты таяли. В какой-то момент я даже усомнилась в том, что это происходит наяву. Может, я просто себе надумала все происходящее. Или Лара пустила в ход все свое обаяние, чтобы Берг сделал свой выбор…

Когда скрипнула дверь и тихие шаги, которые не узнать было сложно при всем моем желании, начали медленно приближаться, я не вздрогнула и не обернулась. Сердце взлетело к небесам, заставив меня судорожно вздохнуть и скрыть счастливую улыбку.

Так чувствуют себя, когда находят смысл жизни. Близких людей. Таблетку от одиночества. Лекарство от неизлечимой болезни. Или тех, кого считали навсегда потерянными для своего мира.

— Не оборачивайся.

Он мог ничего не говорить. Не подходить так близко, чтобы я не рассмотрела его отражение в оконном стекле. Но даже если бы это человек изменил голос, я бы все равно узнала его. И по шагам, и по всем тем чувствам, что охватили меня с его появлением.

Сердце сделало болезненный, но неописуемо сладкий удар о мою грудную клетку. Мир перевернулся с ног на голову — как и много раз до того, как мои глаза скрывала темная повязка. Я даже ухватилась за поручни, опасаясь, что силы меня предадут.

— Кирилл Берг, — мой голос дрогнул. — Я должна была догадаться…

Шаг вперед. Его близость окутала меня сетью порочных, чувственных импульсов. За время нашей вынужденной разлуки они только приумножили свою силу. Мне захотелось рассмеяться от наплыва этих ощущений. Я больше не надеялась пережить их снова.

— Только не завязывай мне глаза прямо здесь. Трудно будет вывести незамеченной.

Уму непостижимо. Не было выяснений отношений, предъявления претензий и всего того, что должно было преследовать подобную встречу спустя не столь уж долгое время. Я даже забыла в тот момент о Шанталь с ее неоспоримым превосходством и о том, что этих двоих так тесно связывало. Эмоции преобладали. И мы вели себя как… да как состоявшаяся пара, достигшая высшего уровня взаимопонимания.

— Ты права, Милана.

Как я соскучилась по его голосу! Даже глаза закрыла, остро ощутив нехватку черной ткани. Мне, наверное, еще предстояло привыкнуть к тому, что я теперь могу смотреть в его глаза.

Серо-голубые. Холодные, как норвежские фьорды, и умиротворяющие, как журчание их вод.

Почему я никогда не подумала о том, что это мог быт именно Кирилл? Насколько я была травмирована Азаматом Валиевым, что просто боялась допустить вероятность того, что моей волей будет управлять такой сильный волевой мужчина? Иначе как объяснить все это? Или я догадалась уже давно, но запретила себе надеяться и ждать?

— На парковке мой Escalade. Именной номер Bergcorp. Если ты слишком отчаянная, жди меня там. Водитель получил указания на твой счет.

— Я ведь еще не согласилась.

— Я всегда рассчитываю все возможные варианты, Милана. Это всего лишь один из них.

— Считаю нужным предупредить, — в моей крови полыхало пламя чувственного предвкушения, когда я медленно поворачивалась, чтобы наконец смело заглянуть в глаза Хозяина. Того, кто всего лишь называл себя так. И того, с кем мы были равны во всем изначально.

— Я тебя внимательно слушаю.

В его глазах плясали искры голубого электричества. Они пронзали мое сердце, умножая решительность в тысячи раз.

— Я не дам тебе увезти себя куда-то в этот раз. Как бы круто не было с тобой — ты не разлучишь меня с дочерью. Это на случай, если решишь, что я должна тебе отплатить за избавление от Азамата. Я не должна. Ты сам решил это сделать. Поверь, без моего согласия ты ко мне даже не притронешься.

Говорила — а сердце изнутри ребра ломало, так хотелось наконец припасть к четко очерченной, слегка надменной линии его губ и забыть обо всем на свете.

— Так что если твоя цель снова меня увезти — это не будет так просто, как тогда. Я научилась защищаться.

Чувственная улыбка скользнула по линии его губ, светлые глаза озарились внутренним огнём поглощающего желания.

— У тебя всегда есть право сказать мне «нет». Помнишь? Это то, что никто и никогда у тебя не отнимет…

Как выглядит безумие?

Никто не даст правильного ответа на этот вопрос, ведь у каждого оно своё. У кого-то окрашено негативным окрасом страха и неизвестности. У кого-то азартом новых открытий и адреналина, цветами самых острых эмоций.

У меня же оно было чем-то, не известным науке прежде.

Смятое платье падает к ногам. Стон глушат его губы, крадущие мое рваное дыхание и стук сердца. Преград больше нет, нет запрета на касание и визуальное восприятие. Вообще нет никаких преград.

Сейчас нас ведет страсть. Такая дикая и необузданная, что все, что имело значение прежде, стерто, разбито, перемолото ее жерновами.

Это было как в тумане. Гул голосов, смазанная мелодия, недоуменный взгляд Ларчиковой, которая так и не поняла, куда так резво сорвалась ее подруга — как Золушка с бала. Сейчас, наверное, она соединила дважды два, но мне больше нет до этого дела. Мой мир принадлежит ему. Только ему. Моему фантому, который наконец обрел имя.

Кирилл. Я пробую его на вкус. Ныряю в холодный омут его глаз, не чувствуя холода и дискомфорта. Мое тело пылает, как и сознание. Ярко. Необузданно. И мы не боимся сгореть.

— Завяжи мне глаза, — шепчу я в перерывах между его одержимыми поцелуями. Кожа пылает, кажется, мужские губы и руки оставляют на ней пылающие отметины. Он умеет касаться так, что кажется, клеймит меткой своего обладания. И одновременно защищая от всего мира.

— Я схожу с ума от того, что в них вижу, — его шепот едва не заставляет меня кончить от одних только объятий и поцелуев. Выгибаюсь, лифчик падает поверх платья. Тотчас же его руки накрывают полушария груди, губы смыкаются поверх соска, втягивая его в рот.

— Пожалуйста… — прошу, задыхаясь от желания и сама не понимая, о чем. Чтобы вернул меня хоть на миг в тот вечер в своем изолированном шале или продолжал целовать мою грудь, пока я не потеряю голову от экстаза.

Кирилл усмехается. А меня безумно вставляет от того факта, что я мысленно произношу его имя. Нет титулов. Нет субординации — хотя я сама не против примерять на себя давно полюбившуюся роль. А затем он усмехается, гладит мой живот, и в его руках появляется лента из черного шелка.

Я задыхаюсь от нахлынувших эмоций. Понимаю — против этого соблазна, самого мощного и одержимого, мне не устоять. И когда свет меркнет, у меня подкашиваются колени. Из горла вырывается одержимый стон.

— Тише, моя сладкая девочка, — шепчет Берг, целуя мой живот.

Его губы опускаются ниже. Пальцы скатывают кружево трусиков к коленям. Я с трудом удерживаюсь в вертикальном положении, когда его язык накрывает мою разгоряченную плоть.

— Не представляешь, что я хочу с тобой сделать, — его шепот в мою истекающую соками киску запускает новый виток спиралей порочного вожделения. — Жаль, я нее оборудовал здесь комнату удовольствий…

И его губы втягивают мой клитор. А мне мало. Я хочу до боли, до потери контроля, до шрамов на коже. Хочу отпустить себя полностью и позволить это сделать ему. Мне в этот момент почти так же жаль, что мы не в изолированном домике в горах.

Темнота возвращает меня туда. В то место, где родилась новая я. И от захлестнувших эмоций меня выносит за пределы реального мира. Слезы поглощает черный шелк, тело пылает в умелых руках того, с кем бы мне хотелось остаться и забыть обо всем. Я не знала, что плакать — тоже сладко. Что можно зачеркнуть в своем сознании те непреодолимые препятствия, что заставили нас потерять друг друга.

Мне не хочется спрашивать, почему все так произошло. Куда он исчез в тот самый вечер, когда я готова была вручить свою душу и тело. Какое у меня место подле него сейчас и что делать с Шанталь — да и надо ли. Слова пусты. Есть только сейчас. Есть слияние двух изголодавшихся друг по другу тел.

Язык Берга все настойчивее. Осмелев, опускаю руки, запуская пальцы в его волосы. Перед глазами все пульсирует от ярких красок нашей персональной вселенной. Я боюсь, что не удержусь на ногах. Но он сжимает мои бедра своими сильными ладонями, не позволяя упасть. Его язык и губы выписывают символы бесконечности на моей трепещущей плоти, и становится трудно дышать. Я почти задыхаюсь, бессвязно шепчу, чувствуя, как слезы катятся по щекам, — их не смогла удержать черная повязка. Несколько капель срываются вниз, и мой искуситель останавливается.

— Милана, — его тембр — рык изголодавшегося зверя. Он выпрямляется, проводит по моей скуле теплыми пальцами, снимая слезы. В моем имени уже немой вопрос, но за меня отвечает тело — я подаюсь навстречу, не желая терять его близости. Какой ответ еще нужен?

Его губы снимают соленые капли моей капитуляции, и я теряю голову. Просто лечу. Уже не понимаю — подхватывает ли Кир меня на руки, или это результат моего измененного состояния. Одна его близость — наркотик. Настолько мощный, что уже знакомые спирали затягивают меня в портал эйфории.

Наверное, мне нужна самая малость — хватка его рук на своих запястьях. Одержимый поцелуй, причиняющий легкую боль. То, чего так долго не хватало. Накрывает сразу, распыляя на атомы, подхватывая водами неведомой реки…

Звуки тают. В этой вселенной они лишние. Стук сердца и ритм сорвавшегося дыхания здесь воплощены в ярких красках, во вспышках тепла по телу. Я даже не осознаю, что во внешнем мире что-то происходит. Что Берг продолжает одержимо целовать, накрывает своим горячим обнаженным телом, заковывая в клетку своей воли и порочного желания.

Когда я возвращаюсь, в глаза бьет яркий свет. Свет, которого, на самом деле, недостаточно — рассеянный, приглушенный, но я сразу жмурюсь, инстинктивно закрывая глаза ладонью. Не сразу понимаю, что повязки больше нет.

— Тише, — его губы касаются моего виска. — Хозяин рядом.

Мне холодно. Закрываю глаза, обхватываю его обнаженные плечи, прячу лицо на груди. Я не знаю, что это было — то, что со мной произошло. Как долго я летала на запредельной высоте, растворяясь в чем-то таким знакомом и до одури желанном.

— Я пообещал себе, — шепчет Кирилл в мои губы, — пообещал, что унесу тебя к звездам. Ради этого стоило выжить.

— Звучит как прием пикаперов, — выдыхаю я.

— Может быть. Но тогда, когда смерть смотрела мне в глаза — и это не метафора — я запретил ей приближаться. Я сказал, что не имею права уходить сейчас, не увидев тебя снова и не дав тебе возможности посмотреть мне в глаза.

— Что с тобой случилось? — я понимаю, что он не врет, и от тревоги по спине проходит холодок.

— Сначала тебе нужен сахар и теплые объятия.

Он возвращается спустя десять минут с чашкой горячего шоколада и конфетами.

— Тебе не следует оставаться наедине с собой ближайшее время. У этого состояния бывает и обратный эффект. Моя задача его не допустить. Я не хочу тебя больше расстраивать, никогда.

— Ты останешься со мной?

— Я могу позволить себе выходной. Сейчас, когда обрел то, что едва не потерял.

Шоколад обжигает губы, но я пью жадно, восстанавливая утраченные силы. У меня много вопросов. А Кирилл как будто читает мои мысли. Хотя, после того, что между нами произошло, наверное, так и есть. Мы стали одним целым.

— Я всегда рисковал, не задумываясь о последствиях. С самого рождения. Только в этот раз фортуна решила испытать нас всех на прочность. Именно тогда, когда я мчался к тебе, чтобы расставить все точки по местам. Чтобы развязать тебе глаза, сказать о том, что я к тебе чувствую и услышать твой ответ. Я сейчас понимаю, что мог отложить этот полет, поручить миссию кому-то из заместителей — просто внутри всегда была установка, что никто лучше меня этого не сделает. Она едва не стоила мне жизни. Это было сущим безумием — лететь при красном сигнале опасности сквозь снежную бурю. Это безумие стоило жизни пилоту. Оно должно было стать и для меня роковым.

— Подожди, — некстати вспоминаю, что на отдыхе в Барселоне Лариса показывала мне публикацию в одном из интернет-изданий. — О черт. Это был ты… крушение вертолета, но я думала, вас спасли…

— Так и было, но для пилота было слишком поздно. Он спас мне жизнь, когда посадил геликоптер. Ты знаешь, что волки умеют читать мысли?

— Волки?

Испуганно охаю, проливая шоколад.

— Все обошлось. Я сейчас сам не могу поверить в то, что это было на самом деле. Что они отступили. Когда я просто сказал, что не могу уйти сейчас, не увидев тебя перед смертью… Когда едва не замерз, но меня как будто согревал твой взгляд, даже на расстоянии. Ты чувствовала?

Мне хочется соврать во благо. Закусываю губу. Только слез не хватало сейчас.

— Прости, но нет. В тот момент, наверное, у меня были совсем другие чувства. Когда я подумала, что ты вернулся. Бежала сообщить тебе, что хочу остаться и принять все твои правила, потому что у меня тоже появились чувства. И когда сорвала повязку и увидела там ее.

Вот, я это сказала. Вернулась туда, куда не следовало бы. Самодовольная улыбка Шанталь кажется такой реалистичной, что я близка к безумию. Например, выплеснуть остатки шоколада в лицо Кирилла.

Полет завершился, клеммы разомкнулись. Внутри пустота и злость. Я нырнула в омут страсти, забыв обо всем. Это капитуляция? После того удара?

— Наши отношения с Шанталь закончились задолго до того, как я решил, что хочу быть с тобой.

— Почему я знала, что ты скажешь именно это?

— Потому что так и есть.

— Знаешь, она была более убедительна. И кстати, неплохая баба. Хоть и стерва, но тебе с ней будет хорошо. Вы с одной орбиты. Я же только для того появилась, чтобы унять твой голод? Дать то, что не могла дать она?

Сабдроп тоже имеет разные лики. Интернет просветил меня на предмет всех этих ощущений. Погружаться в теорию я не стала — было больно вспоминать то, что, как я полагала, навсегда теперь утратила. Но ярость сейчас была вполне обоснованной. Утоленная страсть выпустила ее на свободу.

— Все не так, Милана. Я никогда не врал тебе и не хочу.

— Интересное заявление — особенно в разрезе того, как состоялось наше первое знакомство. Завязанные глаза, никаких имен и вопросов.

Я говорю и не могу остановиться… но мне не хочется сейчас этого. Я хочу просто насладиться счастьем, что все встало на свои места, и счастье уже рядом, стучится в мои двери. Почему я с остервенением закрываю их на все замки?

— Это шок. — Кирилл прижимает меня к себе, ломая сопротивление. — Слишком мало времени. Все очень сумбурно. Я докажу тебе, что не соврал. Что все правда, до последнего слова. Но нам понадобится время.

— Ты считаешь, что все так просто? Устранил Азамата, решил мои проблемы — и это автоматом должно отключить неудобные расспросы? Так не бывает! Я человек, и у меня есть свои чувства! Если ты считал, что Валиев настолько сильно поломал мой внутренний мир — ты просчитался. Потому что я сумела его себе вернуть!

— Кажется, мне придется тебя успокоить, — тон Берга резко меняется. В его голосе тот холод и сталь, что совсем недавно заставляли меня опускаться перед ним на колени и растворяться в сладком безумии.

А затем он отнимает у меня пустую чашку, практически толкает на подушки и нависает сверху. Я смотрю в его потемневшие от страсти голубые глаза, и слова теряются. Как и все невысказанные обиды и прилив истерик. Уже не знаю, кто кого одержимо целует: он меня, глуша слова, или я его, не желая рушить наш рай потерявшими смысл обидами. Тело окутывает пожар вожделения, и я закидываю ноги на его поясницу, прижимаясь, толкая свой язык в его рот.

— Придется наказать… — шепчет Кирилл в мои губы.

— Сначала я тебя трахну, Хозяин, — я все-таки нахожу выход своей ярости.

От моего резкого, пошлого, невообразимо рискового заявления рассудок приказывает долго жить.

Один на двоих. Как и торнадо острого желания, которое уже не знает на своем пути никаких преград…

Спустя неделю

— Ну здравствуй… подруга.

Ларчикова поправляет тыльной стороной ладони завитую челку блестящих волос и садится за столик. Тотчас же рядом появляется симпатичный официант. Я киваю на бокал мартини, почти пустой.

— Повторите, будьте добры.

Он записывает заказ и восхищенно смотрит на Ларису. Парень узнал нас обеих, с трудом сдерживает себя, чтобы не попросить селфи. Если к концу нашего разговора наберется смелости, я ему это позволю. А вот Лариса… не уверена.

— Виски. Двойной.

Ее губы сжаты в линию. В глазах сталь невысказанной обиды. Но нам просто необходимо поговорить. Нельзя все оставлять так, как стало после того вечера, когда я позволила Бергу увезти себя на целые сутки. Конечно же, Ларчикова все видела. А что не видела — донесли доброжелатели.

— Никогда не думала, — говорит она, — что мне придется делить мужика… подумать только, с тобой!

Я приподнимаю бровь.

— Звучит двусмысленно. Я недостаточно офигительна?

Лара закуривает электронную сигарету. Мой вопрос немного выбил ее из колеи. Затем, затянувшись, глубокомысленно произносит:

— Корона красавицы была на моей башке. Не твоей.

Когда приносят виски, она делает глоток и кривится.

— Гадость. Только на такие темы на трезвую голову и не поговоришь. Это был он?

— Ты и сама все поняла. Ты же не думала, что я просто так, без повода уехала с тем, на кого у тебя были планы?

— Да кто тебя знает. Как Азамата прикрыли, ты захлебнулась в своей свободе. Я догадалась. Слушай, не хочешь еще и на этого в суд подать?

— А на него за что?

— Странная ты. Он тебя похитил, оторвал от семьи, заставил заниматься этими извращениями. Похоже, ты так и не вылечилась. Стокгольмский синдром?

— Стокгольмский синдром возникает тогда, когда жертва смотрит в глаза своему похитителю. У меня даже такой возможности не было. Мимо. И нет, не хочу.

Ларка вертит бокал. Ее пальцы побелели. А я понимаю, что должна что-то сказать.

— Послушай, Ларис. Ну давай посмотрим фактам в лицо? У тебя нет к нему чувств и не было никогда. Это просто инстинкт охотницы — поклонник ослабил свой интерес, что ударило по самолюбию. Тебе нужно просто доказать себе, что ты крута, И еще — тебя манят его миллионы, потому что это тот класс мужчин, к которым ты привыкла. Вы же были вместе уже. Ты не смогла делить его предпочтения, приходилось переступать через себя. Ты и впредь собиралась насиловать себя ради того, чтобы с ним остаться? Как долго ты бы так продержалась, подумай сама?

Она зло молчит. Хотя я чувствую, что все мои слова попадают в цель. Мне нужно закрепить результат. Не хочу терять подругу, которая так меня поддерживала. Да и непонятно пока — есть ли ради чего.

— Сначала Эпикур, которому было просто удобно держать тебя рядом. Ты ведь тоже подстраивалась, и это длилось довольно долго. Можешь мне не верить, но с Бергом ты бы пошла по подобному сценарию. И как долго бы выдержала?

— Справилась бы как-нибудь.

— Я тоже так себе сказала, когда у Азамата начались пробы пера в моем отношении. Забыла о себе, почти растворилась в нем. Ты сама все видела.

Лара допивает виски. Ее слегка поплывший взгляд фокусируется на мне.

— Не понимаю цели нашей встречи. Ты решила снять с себя вину?

Усмехаюсь. Мне хочется обнять подругу и выбить из ее очаровательной головы подобные мысли.

— Черт, Ларка. Ты очень классная, ты сама это осознаешь? Ты королева, и это не метафора!

— Я вице-королева…

— Да какая разница! Выкинь приставку «вице» за ненадобностью! Она в твоей голове и не дает тебе двигаться дальше! Оглянись уже по сторонам! Сколько из тех, кто молится на каждый твой взгляд, готовы посадить тебя на трон и все сложить к его подножию? Не заставлять тебя принимать их бзики, а принять твои и потакать им до конца дней? Ты сама разве этого не хочешь после столько затянутых отношений со Славой?

— Да все они одинаковые.

— Не правда. От твоих глаз скрыто то, что вижу я. Актер Петриченко? Раз. Депутат Соколовский? А этот, что всегда готов прийти на помощь, я фамилию не помню. Мало тебе?

— Да не то все это, Лана. Они же… ну как братья.

— Потому что они уже у твоих ног? Тебе нужно завоевывать? Это неправильно! Мужчина должен воевать, а не наоборот! Ты «Холостяка» много смотришь, где вбивают в голову, что нужно драться ради мужика. Это не так! Не позволь никому себя обмануть!

Лара молчит. А я, воспользовавшись ее замешательством, дублирую заказ.

— И возвращайся уже давай. Мне тебя не хватает. Ты же не позволишь Кириллу стать между нами?

Она вздыхает.

— Ладно. Я все равно не могу на тебя долго злиться. Да и ваша история, это тот случай, когда шансов действительно нет.

Мы обнимаемся. Пьем за примирение. Лариса как будто сама сбрасывает камень с плеч.

— Кирилл… ты так нежно произнесла его имя. Вы вместе? Официально будете объявлять? Или подождешь, когда утихнет шум вокруг Азамата?

А вот теперь мое время раскрывать свои карты.

— Сложно это все, Ларис. И я приняла решение. После всех этих ударов мне надо просто отдышаться. Я хочу жить ради себя и Мики. Поэтому не могу сказать, что мы с Кириллом Бергом вместе… как бы мне этого не хотелось.